Печальные иллюзии августа

Августовский путч в 1991 года, события до него и после него были весьма бурными и в нашей республике, о коих надо бы и вспомнить. Но все решили, видимо забыть. Написанная тогда статья слабо передаёт личные, сильные эмоции. Есть неловкость и за патетику, за иллюзии печальные, но что делать —именно этот текст был опубликован в конце августа 1991 года и других не было.
И ДОЛЬШЕ ВЕКА ДЛИЛИСЬ ДНИ…
Три  дня   отчаяния,   стыда, растерянности позади. Странных, растянутых,    бесконечных   три  дня.      
Только   три дня…
Надо запомнить наш Дом Советов, оцепленный милицией. Казалось, что именно за этими толстыми стенами засели героические революционеры Кавказа и готовятся к обороне. И никто не удивлялся ни молчанию, ни внезапным перекрытиям подходов к этому зданию.
Мне сегодня не совсем понятны безусловно правильные и пылкие обвинения в адрес нашего руководства. Неужели кто-то ожидал от них другого?
Помнится, когда сессия Верховного Совета объявила о том, что отныне мы – суверенная союзная республика, было только недоумение. И самостоятельность сумели утвердить, как талоны на сахар. А в минуты серьезного испытания, когда необходимо было поступками, выбором подтвердить  эту суверенность, о ней позабыли – было не до атрибутики.
Ждали. Но что более удивительно – уже после потрясений и прояснений немоту и отсутствие позиции у нашего руководства объяснили тем, что оно ведь уже приняло Декларацию о суверенитете.
Надо, видимо, понимать так — наше нейтральное государство Кабардино-Балкария решило не вмешиваться во внутренние дела соседней, буйной республики и только из вежливости знакомило своих граждан с постановлениями ее нового комитета.
Знакомило, кстати, со скрытой радостью и послушанием.
Могло ли оно себя вести иначе? Чрезвычайную Сессию Верховного Совета не следовало транслировать – надо все же «пощадить наши уши и души». Тем более, все было легко прогнозируемо.
Неужели кто-то ожидал чего-то другого? Ведь, стиль, масштаб, облик правительства вырабатываются уровнем общественного сознания. Планка моральных обязательств властей, ниже которой   опускаться    нельзя, утверждается не постановлениями, не указами  и не бунтом.
Конечно, наше правительство должно уйти в отставку, а Верховный Совет самораспуститься.   Это  было ясно и без государственного переворота. Они не уходили и не распускались. Произойдет ли это сейчас? Сомневаюсь.
Сомневаюсь так же в том, что те, которые придут на смену, окажутся лучше и достойнее, если мы наконец не проснемся.
Увы, уже первые дни победы, к сожалению, не нашей победы , указывают каким мучительным, унизительным, а в нашей республике и долгим будет путь к демократии.
Эти долгие дни рождают много горьких вопросов, и эти вопросы обозначают peaлии общественного сознания.
Почему лидеры Адыгэ Хасэ и Тёре, собиравшие на свои митинги тысячи людей, в час, когда реально возникла угроза уничтожения крошек свобод и в первую очередь национальной, были не в силах поднять свои народы?
Ведь победа восьмерки была бы не трагическим эпизодом в истории, а, возможно,  очередным приговором прежде всего для малочисленных народов.
При всем уважении к усилиям руководителей      общественно - политических    организаций в какой-то форме выразить    свое      неприятие хунты, протест   был робким и иным не мог быть. 
Почему? Можно говорить о генетически   вложенном     коде страха,   массовой тоске     по устойчивости,    об   обессиливающем быте, усталости     и
равнодушии...     Но ведь это везде.   
Конечно,  людей,  способных и готовых к поступку,  людей,   несущих    чувство личного унижения и стыда   за     бездействие     было значительно     больше,      чем пришло    21-го      августа  на Ярмарочную   площадь.      Но эти люди были    разобщены, а   организационные    рычаги в экстремальных    ситуациях отсутствовали.    Мучает другое...  «Нам есть    что защищать», – спокойно    сказал москвич у Белого дома. 
Что защищать было каждому – ведь если вновь     возвращалась эпоха торжества    посредственности и раба, то зачем все остальное. Это было    достойно защиты хотя бы    для самосохранения
Менее всего     желая присоединиться  к судьям,      которые говорят о какой-то приговоренности     нашей   истории к трагическим    повторениям , скажу — и нашей национальной интеллигенции,  творческим силам  есть чего стыдиться. И хорошо, что  бесконечных    этих дней было только три.
Нет уверенности, что многие яростные патриоты в скором времени не заговорили бы о ценностях однотипных национальных культур и путях их окончательного слияния.
Боюсь, что многое мы услышали бы, еще не забытого, и за исключением немногих смиренно приняли бы все метаморфозы.
Очень горько, но на мои взгляд, шагнувшие в историю три дня иллюстрируют это.
Граждане, которые во время   объявленного   бессрочного митинга    на площади перед Домом Советов    и голодовки,   наполнили      не   площадь, а стадион    в надежде выиграть   ковер,  наверное, не заслуживают свободы.
Как-то очень наивно звучит предположение, что в нашей республике происходит «бархатная революция».
Культура духа, отметающая казарму, культура самосознания, протестующая против любого унижения, ведет к обновлению и очень редко оно бывает бархатным. У нас не было никакой.
Когда Б. X. Бгажноков, ученый и, конечно же, демократ, обратился к митингу с предложением снести памятник Ленину, стало стыдно. Речь даже не о провинциальном копировании и повторении и Москвы, и худших проявлений исторических эпизодов, скрытых в этом призыве. Если уж без разрушения никак не обойтись и если ученый-этнограф верит, что снесение монументов в состоянии что-то изменить в сознании земляков, почему бы вначале не уничтожить статую палача Калмыкова о деяниях которого он хорошо осведомлён ?
Я не хочу верить, что нам уже завешено соединять в своей истории и в своем жизнеустройстве драму с ярмарочными   комиксами.
Недопустимо, чтобы вкус настоящей свободы ощущался только в подчинении зову к разрушению и только до время разрушения.

Хорошего у нас не сменяют на еще лучшее. Нет.
Не для этого революции делались.
Умудряются плохое на еще худшее поменять, а утешение наше— пусть, хуже все равно быть не может,- неизменно опровергают.
 Обнаруживают такового.
Неизвестны  вот непосвященным возможности сменяющих.

Однажды сообщили нам:
В Нальчик едет президент Путин.
С советом по межнациональным вопросам.
В Нальчике на днях своими глазами видели, как косили траву под снегом. И сумели.
И события эти породили друг друга.
Образован сей Совет во исполнение указа Владимира Путина от 7 мая 2012 г. «Об обеспечении межнационального согласия».
То есть, пусть и в теории, но допустили в облаках, что в сфере этой согласие надо обеспечивать. После точки вопрос возникает, но что делать, умеют подбирать товарищи  слова и даже согласие собираются обеспечивать, как талонами  на масло.
А заместители гаранта по обеспечиванию межнационального согласия(???) Кириенко и Мутко. Это не анекдот и не злая шутка.
Под снегом ли, льдом ли трава оказалась - убрать. Её не должно быть.
У таких заместителей все проблемы и  в этой сфере, надо думать,  в  не подстриженных газонах.
Чтобы внешне гладко, гладко.
Очень интересно, о чем будут говорить в городе Нальчике  обеспечиватели согласия — даже под снегом ведь  все подстригли...

В январе на выставке Модильяни в Генуе подделками оказались 20 картин из 21. Так сообщают. И это приговор художнику. И не только.