Фейруз

Я уже работал, когда они детьми бегали по Крепости, прячась по закоулкам, стреляя из деревянных самодельных пистолетов, крича: «Я тебя убил, выходи!». И мы привыкли к этим крикам, пока они не повзрослели, исчезая кто на учебу, а кто в тюрьму. Но чаще – в тюрьму…


И потом они ненадолго появлялись, уже взрослые, в наколках с экзотическими надписями, чтобы снова исчезнуть на несколько лет. Участковый их знал в лицо, заранее предупреждая, творить, что хотят, но только не в Крепости. Но в Крепости они ничего и не творили, поскольку это было бы позорным и свои же друзья, возвращали, что порой с пьяна или с иглы кто-то забирал с балкона, извиняясь и называя имя проштрафившегося. Это был большой грех и мы, запирая дверь, клали ключи на видном месте, и вся Крепость знала, где они лежат…


Но стоило незнакомцу въехать на своей машине в Крепость, как были серьезные риски остаться без магнитофона, а то и без колес. Эльшад утром мне объяснял, что колеса снял Иршад с Замковой, потому что этот хмырь приставал к соседской девчонке, хотя это было явно отговоркой.


Я часто оставлял машину незапертой с открытыми окнами, приезжая с дружеских посиделок, и мне утром делали внушение, мол, всю ночь пришлось просидеть на улице, чтобы какой-нибудь случайно залетевший бомж не вынес все из кабины…


И эти дети выросли у меня на глазах, и мой сын играл с ними, и я до сих пор удивляюсь как он умудрился не попасть в их «почетный» послужной список.


Но суть не в этом, там был симпатичный веселый паренек, очень приветливый, и часто перехватывающий у меня пакеты, когда я выходил из машины и несший их до дома…


И вот этот паренек, Фейруз, однажды подошел ко мне и обратился: «Дайдай, у меня день рождения, и нет возможности посидеть с ребятами, отметить!»


Дайдаем – дядей они называли любого, кто был старше их хоть на год, а иногда и младше, поскольку считалось, что этот человек авторитетен в районе, а я носил не милицейские, а военные погоны и эту организацию они уважали, поскольку наши пути не пересекались, и я выбился в «люди», а это было большой редкостью среди бакинцев.


«Поздравляю, держи, пойди купи конфет!» - сказал с улыбкой я, протянув ему двадцать манат.


Он благодарно улыбнулся на шутку: «Спасибо дайдай, дай Бог тебе здоровья и всего в стократном размере!»


Но прошло всего пару месяцев, как Фейруз опять подошел ко мне с той же просьбой…


«Фейруз, у тебя день рождения было всего пару месяцев назад, и мы с тобой его отметили. Ты уточни у родителей, может ты что-то путаешь?»


«Дайдай, ребята собираются вскладчину, а у меня нет ничего, так что я в офсайте…»


«А почему ты не работаешь?»


«Где мне найти работу, хотите, я вымою вашу машину?»


Я молча протянул ему десять манат и он умчался…


У ворот на скамеечке сидел Эльшад, он кивком пригласил сесть рядом с ним. А Эльшад был авторитетом в Крепости, около пятнадцати лет отсидки, отрицала и уважаемый, хотя без воровского чина, поскольку успел между отсидками послужить в армии.


"Будьте добры, иди, посиди со мной"


Эльшад однажды услышал, как я обратился дворничихе:
"Будьте добры..." (Xahi; edir;m) и это обращение его настолько поразило, что он в шутку стал так обращаться ко мне...


«Ты видел руки Фейруза?»


«Да, они в шрамах…»


«Посмотри на мои…»


Руки Эльшада по локоть были исполосованы шрамами.


«Когда бывает передозировка, мы режем вены, чтобы не сдохнуть. Я бросил колоться, поскольку уже организм не выдерживает. Теперь только водка… Фейруз – нарик, ты своими деньгами помогаешь ему скорее сдохнуть. Если он дотянет до будущего лета, считай, что я тебе должен хорошее угощение…»


И прошло полгода и мне встретился Фейруз, исхудавший и почерневший и он обратился ко мне: «Дайдай, можешь одолжить мне пять манат?»


«Фейруз, ты уже долги возвращаешь?»


Он взглянул на меня пустыми, ничего не выражающими глазами: «Дайдай, два маната у тебя не будет, я три дня ничего не ел?»


«Нет, Фейруз, я вышел погулять, видишь в спортивке, денег при мне нет»


Он ничего не ответил, и, махнув рукой, куда-то поспешил быстрой походкой…


И где-то еще через полгода Эльшад мне сказал, что Фейруз умер от передозировки…


И теперь я думаю, что надо было дать ему те несчастные два маната, потому что ничем я его не спас, и может быть, он действительно ничего не ел три дня...