Дрезина

Когда-то во Франции в каждую деревню можно было приехать на поезде. Местами еще попадаются рельсы, железнодорожные переезды, семафоры и даже вокзалы, которые теперь превратились в обычные жилые дома.

Часть этих рельсов местные коммуны разбирают, а в нашей решили сделать аттракцион: поставили дрезины и предлагают людям кататься на них за деньги, о чем напечатали в местной газетенке.

А меня увиденное триггернуло так, что я не спала несколько дней и решила написать этот рассказ.

В 1992 году я поступила в университет на юридический факультет. Училась я на вечернем, так как днем училась на историческом. Но интереснее тусовка была с юристами. Когда мы заканчивали занятия, а это было в 22 часа вечера, могучими кучками мы шли по кафешкам, клубам, кому куда больше нравится. И там началась другая жизнь, не менее интересная и захватывающая.

Я выбиралась редко, финансовое положение мне не позволяло развлекаться, а внешность была такова, что платить за меня ни у кого желания не возникало. Я была идеальное воплощение «некрасивой подруги»: неуклюжая, прихрамывающая, очкастая толстушка, все что умеющая, это в самый неудачный момент начать рассказывать о том, какое расстояние от Луны до Солнца или еще типа того. Никаких шансов завести ухажера у меня не было. Зато было много друзей-пацанов. Причем таких, которые со мной советовались каким образом привлечь внимание моей подруги или, наоборот, просили меня намекнуть о том, что девушка не нравится ему и нечего к ней лезть к нему. Конечно, среди них был молодой человек, назовем его Иван, так как я не могу назвать его настоящего имени. Он служил в милиции, в уголовном розыске. Я была невероятно сильно влюблена в него, но он встречался в самой красивой девочкой университета, да к тому же дочерью сотрудника областной прокуратуры. У меня не было никаких шансов.

Зато был шанс быть просто другом. Именно другом, а не подругой.

Как и положено другу, мне доставались самые сокровенные тайны, в том числе не самые приятные на слух для девушки. Но девушкой меня не считали. Хотя в этом было масса преимуществ: в мужской психологии благодаря ему я стала разбираться очень хорошо. Это, наверное, мне позволило в свое время по достоинству оценить моего супруга и согласиться выйти замуж за него. Хотя с точки зрения розовых единорогов никаким принцем он не был.

В один из дней после тусовки Иван неожиданно отвел меня в сторону и спросил:

– Сань, ты очень торопишься?

У меня заколотилось сердце. В 7 утра у меня начинались дополнительные занятия по латыни, я обожала этот предмет и никогда не опаздывала. От дома до университета мне было час езды, то есть мне нужно было вставать в 5-30. А на часах было уже полночь. Но как я могла сказать, что, нужно хотя бы пару часов поспать мужчине, который снился каждую ночь?

– Нет, а что? – заигрывающе спросила я в надежде, что вечер продолжится вдвоем, и у меня будет возможность хотя бы побыть с ним рядом подольше.

– Давай на пару минут заедем по делу, а потом я тебя домой подвезу, - предложил мне Иван и у меня от счастья даже голова закружилась.

– Давай! – не раздумывая согласилась я.

Прыгнув в его машину, я растаяла в ожиданиях. Мечты захватили меня. Хоть помечтать. Другого в данной ситуации мне не оставалось.

Мы ехали не так долго, как мне хотелось бы. Но я была увлечена ощущением, его голосом и не следила, куда мы едем. Поэтому, когда мы остановились, я только в тот момент обратила внимание, что вокруг меня стены какого-то закрытого предприятия, или склада, а напротив нас стоит две вишневые девятки.

Я надеюсь вам не нужно рассказывать о том, каким символом эпохи в 90-е в России была вишневая девятка? Я увидела это во всей своей красе.

– Это разборки что ли? – обалдела я от увиденного. - Ты меня привез к бандитам? Зачем?

Я затараторила, но он меня перебил.

– Да ладно, что ты? Они меня не тронут с бабой. Это нормальные пацаны, я поговорю пять минут и делов-то.

Иван засмеялся, но в голосе слышно было, что смех совсем не смешной. Я хотела что-то сказать, то он захлопнул дверцу машины и пошел к машинам. Из каждой машины вышли по два человека, они окружили Ивана и мне было совершенно не видно, что там происходит.

Они стояли и разговаривали.

Казалось, что все нормально.

Но, неожиданно, в руке одного из бандитов блеснул нож…

Иван осел, а ребята двинулись в мою сторону.

«Не тронут с бабой» - вспомнила я слова Ивана, но рассусоливать было некогда: тени двинулись в мою сторону.

Откуда у меня взялась прыть? Я моментально выскочила из машины и помчалась в сторону какого-то здания. Тени двинулись за мной. Я не знала, что делать, куда бежать я неслась, не разбирая дороги. Но я уже на третьем этаже четырехэтажного здания поняла, что напрасно побежала в здание: они сейчас поднимутся и убьют меня.

Меня заметили снизу и выстрелили.

Ужас охватил меня. Они поднимались, а мне деваться было не куда. Я посмотрела вниз: в одном из пролетов было видны обрушенное перекрытие подвала, а внизу была чернота. Я поднялась на самый верх. Мешок цемента мне бросился в глаза. Я скинула с себя куртку обмотала мешок курткой, застегнула ее и подвинула к краю перекрытия, прямо над провалом.

Еще выстрел и я скинула мешок. Он пролетел прямо мимо догонявших меня и упал в провал.

– Ты подстрелил ее, что ли? – спросил один из них.

– Вроде да!

– Посвети вниз! – Приказал третий.

Я стояла, прижавшись к стене в углу верхнего этажа и не видела ничего. Но слышала.

– Да! Это она, видишь, куртка ее? Как это ты умудрился с первого раза!

– Валим отсюда!

И тени ушли. Потом раздался звук взрыва. Они выстрелили в бензобак машины Ивана. Потом звук захлопывания дверей: раз, два, три…

А где четвертый????

…четыре.

Ууух. Все четыре уехали.

Сердце колотилось у меня в ушах. У меня даже слез не было. Я не знаю, сколько времени я просидела в том углу. Ноги затекли, и я поняла, что пока убегала потеряла очки.

Я по стеночке, в кромешной темноте начала двигаться к выходу.

***

Иван был еще жив к тому моменту, когда я его нашла. Нож торчал из того места, где находится печень. Но кровотечение было небольшим. Главное не трогать нож. Но что дальше делать? Машина сгорела, и место заброшенное.

Уже наревевшись и оказавшись совершенно без сил я увидела что-то на рельсах. Зрение у меня очень слабое, поэтому мне пришлось подойти, чтобы разглядеть эту конструкцию. Это оказалась дрезина.

Это было спасение! Я еще с гарнизонного детства знаю, что такое дрезина. Наш гарнизонный врач частенько на ней уезжал на выезды к гражданским в поселки, куда нельзя добраться на уазике.

Иван оказался просто неподьемным. Нужно было его не просто дотащить до дрезины, но и сделать это так, чтобы не сместился нож. Если нож выпадет, то он просто истечет кровью. Я перетаскивала его маленькими рывками, в ответ на каждое движение он стонал.

На дрезине мы ехали остаток ночи.

В горку мне приходилось спрыгивать и толкать ее вручную, так как сил дергать за рычаг не было, к тому же я содрала мозоли, которые натерла ручкой. Под горку я запрыгивала на дрезину. Я слышала в отдалении шум проходящего поезда, но как далеко это было, и когда я доберусь до магистрали я не понимала.

Иван перестал стонать и мне стало страшно. Чтобы не сойти с ума, двигаясь в кромешной темноте, без очков, с адской болью от любого прикосновения, я начала петь:

Mesicku na nebi hlubokem
Svetlo tve daleko vidi,

Дождь не прекращался, но сквозь тучи стал пробиваться лунный свет. Он осветил пути, и мне стало не так страшно.

Po cveti bloudis sirokem
divas se v pributku lidi

Дорога пошла под гору, и я смогла сесть на дрезину и немного отдохнуть, пока она ехала сама. Я поднял глаза к небу и продолжила петь:

Po cveti bloudis sirokem
divas se v pributku lidi

Дрезина тихо спускалась, словно с горки, практически вторя ритму Дворжака.

Mesicku,postui chvili,
Rekni mi,kdeje-mui mily
Mesicku,postui chvili,
Rekni mi,kdeje-mui mily

Я боялась смотреть на Ивана, но воспользовалась возможностью поцеловать его. У него был жар, он весь горел, но он был жив! Дрезина стала замедлять ход, и я выскочила из нее, чтобы легче было ее толкать.

Помню я еще молодушкой была
Меня мама только в школу отдала
Полюбила я на палочках считать
И учебник арифметики читать.

Эту песенку мы слушали на пластинке, когда я жила у своей бабушки. Потом вспомнилась Ария Снегурочки. Бабушка мне пела эту песню.

С подружками по ягоду ходить,
На оклик их весёлый отзываться:
«Ау, ау !»

Дрезина снова оказалась на вершине и сама стала спускаться вниз.
– Похоже ей больше оперные арии нравятся, – произнесла я вслух сама себе, – как только оперы петь начинаю, сразу дрезина сама едет!

Круги водить, за Лелем повторять
С девицами припев весенних песен:
«Ой, Ладо, Лель!»
Милей Снегурочке твоей,
Без песен жизнь не в радость ей.
Пусти, отец!
Когда зимой холодной
Вернёшься ты в свою лесную глушь,
В сумеречки тебя утешу,
Песню под наигрыш метели запою,
Запою весёлую:
У Леля перейму и выучусь скорёхонко.
Ах, отец!
С подружками по ягоду ходить,
На оклик их весёлый отзываться:
«Ау, ау!»,
Круги водить, за Лелем повторять
С девицами припев весенних песен:
«Ой, Ладо, Лель!»
Милей Снегурочке твоей,
Без песен жизнь не в радость ей.

Перед рассветом полил дождь, но мне уже было совершенно все равно. Впереди я уже увидела проходящий мимо поезд, но мне никак было не подать сигнал. Ни спичек, ни фонарика у меня не было. На дрезине было что-то вроде фонарика, но все было разбито. Мобильников тогда и подавно не было.

Я доехала до магистральной ветки железной дороги и остановилась. Куда ехать? Дрезина ехала по путям, которые предназначались для того предприятия, на руинах которого ранили Ивана. Очевидно, что завод закрылся не так давно, так как ни ржавчины, ни разрушенных путей мне не встретилось.

Но оказавшись перед настоящей железной дорогой я отчаялась: съезд был в оба пути, но съезжать было опасно: я могла оказаться на встречке прямо перед идущим поездом. Пока я катила дрезину, я двигалась и мне было тепло. А сейчас на перепутье, я поняла, что страшно замерзла, куртка моя была на мешке, который спас мою жизнь и теперь я сидела в конце октября в одном свитере, под дождем в кромешной тьме, среди соснового леса.

От моих тяжких мыслей меня отвлек шум приближающегося поезда. Я спрыгнула с дрезины и побежала навстречу, но …

Поезд проехал и не остановился. Да это и было понятно. К тому моменту когда я выскочила со съезда, локомотив уже промчался и если бы это был пассажирский поезд, была бы надежда, что хотя бы кто-то из пассажиров меня увидел, но это был товарный поезд.

Отчаяние овладело мной, я вернулась к дрезине. Иван был теплый, но дыхания я не услышала.

Одна, в непонятном лесу, в холоде, мокрая, я села на дрезину рядом с Иваном и разрыдалась.

Тяжелое октябрьское солнце окрасило верхушки сосен в оранжевый цвет. Дождь не прекращался, но сквозь серые тучи до меня донесся звук. Я была уверена, что это галлюцинация, но через мгновение звук стал громче и громче и спустя некоторое время над соснами я увидела… вертолет МЧС.

Машинист заметил силуэт, и сообщил в диспетчерскую, что на таком-то отрезке он заметил человека. Ивана тоже хватились. Он не сказал мне, что поехал на встречу со своим информатором, но предупредил об этом своих коллег. Когда поступило сообщение о человеке в лесу, сведения моментально попали в милицию и там сразу отреагировали.

Никаких наград и тем более почета за спасение милиционера при исполнении мне не досталось. Первое, что попросил Иван, придя в сознание в реанимации, это ни в коем случае не говорить, что я была с ним: у него намечалась свадьба и своей ревнивой невесте он бы не смог объяснить, что он делал со мной в лесу.

Как потом мне сказали ребята, на дрезине я проехала без малого сорок километров.

На свадьбе Ивана я не присутствовала. После этого приключения у меня началось воспаление легких, и я провалялась в больнице два месяца и даже завалила сессию и еле ее пересдала. Он не мог прийти ко мне в больницу, так как сразу после выписки женился. Даже его мама ко мне не пришла.

Иван развелся с женой через два года, мы еще учились тогда. Но у меня почему-то пропали все чувства к нему.

Однажды, мы сидели в кафе в центре Ярославля с прекрасным белым роялем. Неожиданно, красивая, стройная пианистка заиграла Арию Русалочки Дворжака в переложении для фортепиано. Иван в тот момент что-то рассказывал веселое, но услышав музыку он замолчал…

Во Вторую Чеченскую он погиб так и не успев завести семью и детей.