За околицей метель. Часть первая. Гл. 6-2

Весной 1908 года эскадрон Ермолая Барышева разместился в казармах поселения Тёплый Ключ. Теперь в эскадроне было два сотника, что способствовало усовершенствованию руководством эскадрона. Пятьдесят казаков под руководством сотника Галицкого, и пятьдесят сотника Ершова. Общее руководство осуществлял войсковой есаул, так как действия эскадрона, в данном случае, приравнивались к боевым.
Граф Чеплицкий Генрих Казимирович оказался гостеприимным покладистым человеком, очень обрадовался, пришедшему знакомиться, Ермолаю Пантелеевичу.
- Добрый день, господин есаул, я Генрих Казимирович, - протянул он руку Ермолаю.
- Ермолай Пантелеевич! – пожимая протянутую руку, представился есаул.
- Как вы устроились? Где лично вы собираетесь квартировать?
- Устроились нормально, квартировать буду в казарме, вместе со всеми.
- Нет, нет, - замахал руками граф, - не в коем, случае. Вы будете жить в моём особняке, не пристало старшему офицеру, ютиться в казарме. Это с одной стороны, а с другой – я должен быть информирован о ваших действиях, всё же я хозяин этих рудников, поэтому вы должны находиться со мной рядом.
- Как вам будет угодно Генрих Казимирович, - согласился есаул, а про  себя подумал: «Хорошо, пусть будет так, но не все же разработанные мною операции, я обязан раскрывать графу, там посмотрим»
- Елена Владимировна! – позвал граф, в комнату вошла молодая женщина - Знакомьтесь, это моя жена Чеплицкая Елена Владимировна, а этого молодого офицера зовут Ермолай Пантелеевич.
- Очень приятно, - слегка наклонив голову, сказала женщина.
- Рад вас видеть, - поднял глаза Ермолай и вдруг замер. На него смотрела широко раскрытыми голубыми глазами, поправляя белокурый завиток волос, Даша Аджубей.
«Даша!» - чуть не вырвался из его уст возглас. - «Такого быть не может!» Ермолай, не отрывая взгляда, всматривался в родное лицо и постепенно начинал понимать, что это другая женщина, но сходство было настолько близким, что у казака защемило сердце. "Нет, это не Даша» - наконец окончательно понял он. Но в душе что - то надломилось; тот далёкий образ отошёл на второй план, а первый занял образ стоящей перед ним красавицы.
- Что с вами? – видя его замешательство, тихо спросила Елена. - Вам плохо?
- Нет, нет, что вы, - очнулся Ермолай, - просто ваш дом напомнил мне мою родину, - попытался он замять неловкость.
- И где же она, родина ваша? - женщина догадалась, что её появление, её облик напомнил не только родину этому большому сильному человеку, но и образ его любимой. И сама того не желая, она вдруг захотела оказаться на её месте.
- На Дону, - опустив глаз, ответил Ермолай.
- Елена Владимировна, - обратился к ней граф, в силу своих преклонных лет, не заметивший этой искры, вспыхнувшей между двумя молодыми людьми. – Ермолай Пантелеевич будет жить у нас в доме, распорядитесь, чтобы ему приготовили комнату.
- Хорошо, - повернувшись, княгиня Чеплицкая направилась к двери, но перед самым выходом обернулась. Ермолай пристально смотрел ей вслед, непреодолимо желая ещё раз взглянуть в небесную голубизну её глаз.  Взгляды их  вновь встретились. Елена отвернувшись,  торопливо скрылась за дверью. Необычайно приятное тепло, родившееся в сердце, заполнило её грудь и поднялось к голове, краска смущения залила милое лицо.
                ***
Что такое любовь!? Может ли кто, ни будь, объяснить это чувство? Пока этого сделать никто не смог. Единственное, что можно сказать – чувство это неуправляемое.               
 Если оно /это чувство/ возникает в процессе длительного «притирания» друг к другу – это не любовь, это поиск чего - то выгодного для каждой стороны, и, как итог, дальнейшего соглашения по обмену этой выгодой,  между сторонами.
Скорее всего, это электрическая вспышка, молния, моментально промелькнувшая между взором глаз, и сотрясая мозг и всё тело, проникающая в сердце, заполняя его восхитительным восторгом!
 А может быть и высшая мера мгновенного притяжения и, непреодолимого  желания соприкосновения и ласки, беззаветной преданности и самопожертвования!
Возможно это и так. Возможно.
                ***
Вот такая вспышка промелькнула, в данный момент, между Ермолаем Пантелеевичем и Еленой Владимировной.
Длительные скитания вдали от родины, от предмета своей любви, война, кровь, гибель товарищей и прочие лишения, вытеснили постепенно юношескую любовь из сердца казака, осталась только картинка, безответный  портрет, в уставшем, и, потому, изменившемся сознании. Портрет, который без сомнения, ни в какое сравнение не входил  с женщинами сею минутной любви, на чужбине. И в то же время зная, что этот образ недосягаем, он постепенно отступал. И, вдруг – вот он, рядом, да, наверное, не совсем тот. А кто знает, ведь тот образ ничего, кроме страданий Ермолаю не принёс.
Елена Владимировна, бывшая гувернантка Оренбургского градоначальника, красавица, которой эта красота, кроме неприятностей, ничего не принесла. Все знатные гости градоначальника, подвыпив, а иногда напившись до «поросячьего визга», начинали к ней приставать. Она бы рада спрятаться, но гостеприимный хозяин, чтобы увеселить своих гостей, заставлял её играть на клавесине. Однажды  градоначальника посетил граф Чеплицкий, увидев красавицу Елену и определив, по выражению её лица, насколько ей не приятны эти увеселительные вечера, пожалел её, и выкупил  у градоначальника в качестве гувернантки, хотя детей у него не было.  Как после выяснилось, рассчитался за неё крупным драгоценным камнем. Через год, Генрих Казимирович предложил ей руку и сердце. Чтобы, в конце – концов, найти полезное применение собственной персоне в этом доме, Елена Владимировна стала графиней Чеплицкой.
Так, что настоящей любви эта женщина не испытывала никогда. Отношение пожилого графа к молодой жене, напоминало больше отношение престарелого отца к дочери, рождённой от позднего брака.                И вдруг этот высокий стройный, сильный казак, взором своих карих глаз проник в её нежную, никем не занятую, душу. Видимо поэтому их электрические разряды любви встретились между взорами и произвели замыкание.
                ***
Несмотря на то, что его притягивало это непонятное чувство к графине, Ермолай Пантелеевич, превозмогая желания, старался как можно меньше находиться рядом с Еленой Владимировной. Обедая за одним столом с хозяевами, он всячески избегал встречного взгляда графини, хотя в душе готов был пренебречь всяким приличием и, вскочив со своего места, поднять эту женщину на руки и, крепко прижав её к груди, унести как можно дальше из этого дома.
Поэтому есаул старался проводить, как можно, больше времени в казармах. Они вместе с сотниками Галицким и Ершовым разрабатывали план дальнейших действий. Барышеву хотелось скорее приступить к выполнению задач, ради которых он попал в эти края, чтобы каким - то образом отодвинуть на второй план, неожиданно возникшие любовные дела.
Елене,  которая испытывая те же чувства, иногда хотелось, махнув рукой на светские приличья, отстранив кухарку, самой подавать этому сильному, и как ей казалось, самому прекрасному казаку, блюда. И, присев рядышком, любоваться тем, как он, смущаясь, не поднимая глаз, насыщается пищей из её рук. А по ночам ей приходили, совсем уже неприличные мысли в голову, сейчас же встать и пойти в его комнату, вот так в одном пеньюаре, и тогда уж, будь, что будет.
Но она, превозмогая разыгравшиеся чувства, старалась всячески сдерживать себя, не подавая вида влюблённости, хотя, с каждым днём, это  ей давалось всё  с большим трудом.
И вот настал тот день, когда все планы были тщательно разработаны, подготовка к решительным действиям завершена. Ермолай явился с докладом к графу Чеплицкому.
- Генрих Каземирович, - удалившись с графом в рабочий кабинет, докладывал Есаул, - завтра мы приступаем к отлову и уничтожению мелких групп расхитителей, чтобы в дальнейшем они не мешали решить основную задачу – уничтожение банды Сеньки Байстрюка.
- Каким же образом вы собираетесь с этим быстро справиться? Этих расхитителей много, пока вы действуете в одном месте, другие будут спокойно заниматься своим чёрным делом.
- Нет, Генрих Казимирович им не придётся долго ждать своего смертного часа. Казаки моей сотни боевые, воевали в Китае и Японии, принимали участие в усмирении восставших, их навыки не позволят вольно обирать российскую казну.
- Что ж, мне нравится ваш настрой. Надеюсь, что вы, наконец – то, избавите наш уезд от паразитов. Желаю тебе есаул успехов, выполнишь достойно поставленную перед тобой задачу, получишь и достойное вознаграждение от нас, золотодобытчиков.
- Разрешите выполнять, Генрих Казимирович!
- Счастливо есаул!
Быстро выйдя из дома, Ермолай, отвязав жеребца Артура, и вскочив в седло, обернулся. Выбежав на крыльцо, к нему быстро приближалась Елена Владимировна:
- Ермолай Пантелеевич! Почему же вы не захотели попрощаться со мной? Вы же уходите в поход, на войну с разбойниками. Прошу вас, дорогой вы мой человек, берегите себя. Если с вами, что ни будь случиться, я не переживу. И ещё! Теперь уже всё равно! Не до приличий: я вас очень люблю! Не осуждайте меня за это. Я чувствую, вы хороший, добрый человек, несмотря на вашу боевую жизнь, и я чувствую то, что вам я не безразлична. Видимо богу так было угодно, чтобы мы встретились. Простите меня, я замужем, но я не собираюсь обманывать этого доброго человека, если вы меня не отвергните, я во всём ему признаюсь.
- Что вы Елена Владимировна, разве вправе я осуждать вас, я и сам, взглянув в ваши глаза, понял, что ничего прекрасней и дороже моему сердцу, в дальнейшей жизни,  мне не предвидится. И я вас полюбил с первого взгляда, но прошу вас, не предпринимайте пока никаких действий, мало ли, что может случиться, я никогда не прятался за спины своих товарищей. Да и перед графом я чувствую себя виноватым, за то, что полюбил вас. До свидания! Я обязательно вернусь, ваше признание удвоило мои силы, - Ермолай, протянув руку, взял её нежную ладонь, протянутую навстречу, наклонившись, поцеловал и, развернув жеребца, скрылся за воротами.
Ермолай Пантелеевич не весь план раскрыл графу Чеплицкому, основную часть, самую главную, в целях сохранения военной тайны, утаил. Он не собирался гоняться за мелкими стаями расхитителей всем эскадроном. Эскадрон поделили на три части, по тридцать три казака в каждом взводе, это давало возможность уничтожать грабителей быстро и в разных местах. К тому же различным частям разбойников будет казаться, что казаков всего тридцать человек, а в подходящий момент, когда нужно будет уничтожить большую банду, все три части объединяться.
Чтобы исключить неожиданное нападение на взвод, определили: держать впереди и сзади разъезды из шести казаков, на расстоянии, примерно, ста метров.  Один взвод возглавлял сотник Галицкий, второй взвод сотник Ершов, и третий сам Ермолай Пантелеевич.
В ходе подготовительных работ, разведчики незаметно проникли во все потаённые участки, и, примерно, уже знали  лагеря незаконных захватчиков казённых земель.
Есаул и сотники подробно изучили карту местности Екатеринбургского уезда.
Действительно ли ликвидация самовольных старателей таила в себе опасность и была сравнима с военными действиями? Из собранных данных командирам эскадрона, стало ясно, что сопротивление расхитителей будет жестоким. Во первых – все они были хорошо вооружены, так, как вели войны между  собой, отвоёвывая друг у друга богатые разработки. Во вторых – им приходилось обороняться от местного населения, то есть башкир, которые только на первый взгляд казались простаками, а на самом деле,  тоже, не прочь были поживиться, как говориться «на дармовщину», засекали стоянки старателей, оказывали им мелкие услуги, а после, неожиданно нападая гурьбой, отбирали уже добытые драгоценности. И, наконец, в третьих – на них уже ранее охотились полицейские, солдаты и местные верховые казаки.  Поэтому они были ко всему готовы и обучены к отражению любой атаки. К тому же научились вести отвлекающие маневры, дели вид, что ведут работы в одном месте, а разработками старых, брошенных рудников, неожиданно найденных жил, или россыпей  занимались ночью в другом месте. Выставляли посты, иногда делали засады.
Особенно хитроумными были банды, которые разработками не занимались, а приспособились к хищению заготовленного золота и драгоценных и полудрагоценных камней. Эти банды имели связи в зарегистрированных  артелях, арендовавших земли у государства. Знали,   где хранятся запасы, когда и куда повезут добытое золото. Нужно было заниматься не только их ликвидацией, но ещё и выявлением сообщников в артелях.
Самая же опасная и жестокая категория бандитов была та, которая занималась вооруженным грабежом. Это были отчаянные отморозки, которые не жалели ни себя, ни блюстителей закона, и тем более рабочих или служащих государственных артелей. Эти банды состояли в основном из беглых каторжников. К этой категории и относился предводитель самой крупной банды Сенька Байстрюк.
Поэтому – то есаул Барышев, прибыв на место, не бросил сразу эскадрон в атаку, а прежде, под видом бродячих одиночек – старателей, разослал разведчиков, из тех казаков, которые занимались разведывательной деятельностью в Китае, в зоне японских войск, им было не привыкать, осваивать незнакомую местность.
Проанализировав собранные данные, совместно с сотниками, разработали план боевых действий. Разбитый на три части эскадрон, сразу же ввёл противника в заблуждение, лазутчики грабителей начали давать неверные сведения о направлении казачьего удара. Докладывали своим хозяевам, что взвод покинул посёлок в северном направлении, а он вдруг наносил удар с юга.
Выдвинутые вперёд взводов разъезды казаков, не давали возможности неожиданного нападения. А группы разведчиков тихо снимали и обезвреживали выставленные посты, что лишало противника своевременной подготовке к отражению атаки. Да и сама атака была не обычная, казаки сразу нападали со всех сторон, с ужасающими криками и свистом. Складывалось впечатление, что вылетели не тридцать человек, а целый полк. Противник ни то, чтобы сопротивляться, даже оружие не успевал схватить.
Такие приёмы скоро положили конец существованию мелких и крупных самовольных артелей. На всей территории Екатеринбургского уезда. Размещённые в государственных артелях под видом рабочих, казаки – разведчики, выявляли сообщников расхитителей и бандитов.
На все эти действия было потрачено лето и осень, приходилось работать не только на рудниках графа Чеплицского, но и по всему уезду. Поэтому разделённый  эскадрон базировался в разных местах, везде они были желанными, однако, несмотря на это, единое руководство потеряно не было, согласовывали действия через адъютантов, часто назначали места встреч, для обсуждения наиболее сложных мероприятий, иногда совместных.
Ермолай Пантелеевич был очень доволен исполнительностью, решительностью и смелостью своих офицеров.
Конечно, в этих сражениях были  потери и у казаков, но не значительные, убитых не было, раненых пятнадцать человек, тяжело раненых трое, их пришлось отправить в госпиталь в Уфу, в то время казаки действовали вблизи границ Уфимского уезда. Ермолай Пантелеевич был ранен дважды, но легко.
 Приближалась зима, на Урале она мало чем отличалась от сибирской. Объединив три взвода, в ноябре 1908 года, эскадрон прибыл в местечко Тёплый ключ, в усадьбу графа Чеплицкого. Впереди оставалось самое трудное сражение, уничтожение банды Сеньки Байстрюка,  увеличившейся за счёт перебежавших к нему недобитых бандитов из мелких шаек. Поэтому нужно было время, чтобы тщательно продумать и подготовиться к облаве.
За всё время действия эскадрона в уезде, с бандой Сеньки столкновение ни разу не произошло. Видимо на него работала обширная сеть лазутчиков, говорят, он славился необычайной щедростью. Удивляло и то, что за  весь летний период, эта банда не сделала ни одного нападения, ни на один прииск.
                ***
С замиранием сердца, Ермолай Пантелеевич, привязав во дворе жеребца, открыл дверь в дом графа Чеплицкого. В походе он всё время думал о Елене Владимировне, ему хотелось увидеть её, обнять, прижать к широкой груди, и целовать это лицо, губы, плечи и эти большие голубые глаза … 
Но в то же время он боялся этой встречи, ему было неудобно перед графом, он не хотел оказаться подлецом перед ним. Не хотел унижений для своей любимой. Но преодолеть это чувство, накрепко повязавшее его, чувство давно потерянной любви, с невероятной силой вспыхнувшее вновь, он не мог. И чтобы не наделать глупостей, во весь сезон проводимой компании, ни разу не возвращался в усадьбу Чеплицкого, предполагая этим самым погасить вспыхнувшую страсть. Однако она, эта страсть, в разлуке разгоралась только с большей силой.
Встретил его, с распростёртыми объятиями, сам Генрих Казимирович:
- Ермолай Пантелеевич, дорогой  вы мой человек, что же вы нас забыли, за всё лето ни разу не заглянули  в нашу усадьбу. Чем же мы вас обидели?
- Что вы, Генрих Казимирович, - смутился есаул, - какая может быть обида. Уезд ваш обширный, старателей много, пришлось усердно потрудиться.  Вашу территорию мы, от этой нечисти, очистили первой.
- Да об этом все золотопромышленники уезда говорят, поработали вы на славу. Как говориться, огнём и мечом прошлись по ворам и разбойникам. Все восхищаются вашими действиями. Даже этот душегуб, Сенька, притих, видимо вы его здорово потрепали.
- Нет, Генрих Казимирович, с этим душегубом нам встретиться не удалось.  Затаился, чего - то выжидает, а может быть, в соседний уезд перемахнул, - с сомнением произнёс Ермолай.
- Да, нет, Ермолай Пантелеевич, если вы с ним ни разу не встретились, значит он затаился и специально притих, перед большим грабежом. Я догадываюсь, почему он так сделал. Сейчас, как только выпадет снег, ударят морозы и на реках укрепится лёд, все золотопромышленники, добытое за сезон золото, повезут в Екатеринбург, на сплавку и пробирование /золото плавили в слитки и определяли пробу/.  Вот тут – то он и объявится. Чего мелочиться – нападёт на обоз, а может и не на один. Одна две вылазки – он и богат, до следующего сезона.
- Вон в чём дело, да, видимо, граф, вы правы, я то с вашими перемещениями добытых ценностей не знаком. Что ж Генрих Казимирович, спасибо за подсказку, теперь мне легче будет определить действия своего эскадрона, ваша подсказка поможет мне в разработке плана уничтожения этого разбойника.
- Елена Владимировна! – позвал граф, обернувшись в сторону двери в соседний зал.
Бесшумно открылись двери, и тут же появилась долгожданная фигура очаровательной женщины, как будто она только того и ждала, чтобы её позвали. Чёрные длинные ресницы, взлетев над небесной голубизной широко раскрытых глаз, на секунду замерли и опустились  вниз, белая бархатная кожа лица, вдруг окрасилась в розовый цвет, алые губки вздрогнули и застыли в смущённой улыбке.
- Здравствуйте Ермолай Пантелеевич, - тихо произнесла она, и слегка подалась вперёд, будто, собираясь взлететь, и кинутся в его объятья.
- Здравствуйте Елена Владимировна, - произнёс Ермолай, осевшим голосом, и, опустив глаза, посмотрел на руки,  не зная, куда их деть.
Всё это длилось секунды.
- Елена, распорядись, пожалуйста, чтобы нам подавали обед, - попросил граф.
- Хорошо, – графиня, ещё раз вскинув ресницы, взглядом обожгла Ермолая, и скрылась за дверью.
Во время обеда, казалось, что страсти первой встречи, после длительной разлуки, улеглись, обед прошёл в спокойной обстановке и в совместной дружеской беседе.
Распрощавшись с графом и графиней, Ермолай, отвязав жеребца, садиться в седло не стал. Взяв в руку повод, он, задумавшись,  медленно двинулся пешком в сторону казачьих казарм. День выдался необычайно солнечным и тёплым, для этого времени года.  Чтобы сократить расстояние, свернул в берёзовую рощицу. Сделав  несколько шагов, он вышел на небольшую полянку. Вдруг, сзади послышался конский топот, есаул, обернувшись, увидел всадницу, подол белого платья накрывал круп лошади, обдуваемое ветром, от быстрой езды, лицо раскраснелось, широко открытые голубые глаза сияли удивительной счастливой радостью.
- Ермолай Пантелеевич, - выдернув ногу из стремени, Елена соскочила в объятья подбежавшего есаула, - дорогой ты мой, как же я  тебя ждала.   
Ермолай, прижимая нежное тело к своей широченной груди, растерявшись, не зная, что же ему говорить, вдруг страстно стал покрывать поцелуями лицо, плечи, руки своей любимой. Она обвила руками его сильную  шею, закрыв от удовольствия глаза, с нежным трепетом прижималась всё сильнее к его богатырскому телу. Ноги её подкосились, и она, увлекая любимого, опустилась на опавшую листву…  Лошади, отвернувшись,  мирно паслись, подбирая пожухлую траву.
                ***
Сложившаяся ситуация требовала немедленного разрешения.  Ермолай Пантелеевич и Елена Владимировна, в ближайшее время, собирались идти к графу, чтобы объясниться и просить его о      предоставлении развода графине Чеплицкой.
Но, в это время, неожиданно,  объявилась банда Сеньки Байстрюка.      В ночь на воскресенье был совершён дерзкий налёт на контору и склад  соседнего прииска «Рефтинские болота». Со слов, прискакавших на взмыленных лошадях, приисковых рабочих – банда была необычайно крупной. Перебив охранников и полицейских, бандиты взломали двери складов и конторы. Похитили всё добытое за сезон золото и, не сумев взломать сейф с деньгами, увезли его с собой.
Выходило так, что заготовленные планы по уничтожению банды были сорваны. Не стал Байстрюк дожидаться снега и льдов. Его мысль, как раз и сработала на этом:
«Сейчас эти золотые мешки, вместе с казачками, думают, что я буду охотиться за обозами. Планы будут строить, как покрепче меня увязать да прикончить. Хрен вам! Будете знать – кто такой Сенька Байстрюк.»
Эскадрон, по тревоге, быстро был поднят.
- Господа сотники, - распорядился Ермолай, - тридцать казаков и сотник Ершов остаются здесь. Мы с сотником Галицким и остальными казаками, немедленно выступаем на рудники «Рефтинские болота». Я думаю, сюда этот разбойник не сунется. - И здесь Ермолай Пантелеевич опять допустил ошибку, как и с разработкой плана.
Ограбленный прииск находился в тридцати верстах от поселения «Тёплый ключ». Пока прискакали туда, объехали округу, никого не обнаружили. Спросили у напуганных  местных жителей, в какую сторону ускакала банда и удивились: выходило так, что Байстрюк повёл своих бандитов навстречу казакам.
- Как же так, - встревожился Ермолай, - мы же никого не встретили?
- А вы обратили внимание, на дорогу, уходящую в сторону от той по которой вы прискакали. Она  за деревней, недалеко, - сказал вдруг паренёк, с длинным бичом в руке, видимо пастух, - так вот это объездная дорога на «Тёплый ключ», она заросла, поэтому плохо видна. Дорога эта в два раза длиннее той, по которой вы приехали, раньше здесь было болото, и потому ездили в объезд.
- Сотник, разворачивай эскадрон и аллюром назад, - тревога закралась в душу есаула.
«Если мы не успеем, перебьёт оставшихся казаков бандит, со слов местных, у него не мене двухсот сабель. Ограбит склады и контору. Стыдоба, как потом людям в глаза смотреть. А как же там Елена Владимировна? Этот подлец специально решил поиздеваться над нами: «Вот, мол, смотрите, как я вас, поразогнали всякую мелочь, а со мной вам не совладать. Он специально нас выманил»
- Скорее, скорее, - торопил он товарищей своих.
Километра за два до «Тёплого ключа» стали слышны винтовочные выстрелы.  Вот уже послышались людские  крики и ржание лошадей. Эскадрон вылетел на открытое место у казармы, взору Ермолая Пантелеевича предстала ужасная картина: горстка казаков, прижатая к ограде усадьбы Чеплицкого, яростно отбивалась от наседающей на них огромной толпы разбойников. Казаки сгруппировались так, как и положено им это делать в жестоком бою. Передняя линия яростно работала саблями, задняя перезаряжая карабины, вела в упор прицельный огонь по врагу. В центре, с револьвером в руке, сотник Ершов руководил боем.
- Рассыпались на три взвода! – скомандовал есаул. - Сотник Галицкий левая сторона! Хорунжий Райский правая сторона! Я по центру, вперёд братцы! Кричим и свистим! 
И лавина казаков, зажав разбойников с трёх сторон, с криком и свистом, яростно набросилась на них. Такого Сенька Байстрюк не ожидал, лазутчики донесли ему, что казаков в «Тёплом ключе» осталось мало, почти все уехали на ограбленный рудник.
« Что такое горстка каких – то казачишек, против такой армии разъярённых каторжников, - думал он, - пока основной  состав вернётся с прииска «Рефтинские болота», мы перебьём этих, ограбим дом, кладовые и устроим засаду на, возвращающихся назад, казаков»
Но он ошибся, эффекта неожиданности не получилось. Случилось так, что оставшиеся в казарме казаки, были наготове, так приучил их Ермолай - тревога по любому поводу, требовала немедленной боевой собранности. Кроме того первым бандитов увидел граф Чеплицкий, он как раз верхом на коне направлялся в казарму, с ружьем за плечами, на помощь казакам. Последние дни граф был чем – то сильно расстроен, и не находил себе места.
Он услышал ржание лошадей, обернувшись на звук, увидел, как из берёзовой рощи, по направлению к казармам, пробирается огромная толпа всякого сброда. Листья давно уже облетели и вся эта «рвань», как о них подумал граф, была на виду. Недолго думая Чеплицкий схватил ружьё и начал стрелять.
 Из конюшен, уже верхами на конях, вылетели казаки, и сразу ринулись в бой. И тут – то Байстрюку  пришлось убедиться, что перед ними не казачишки, а настоящие казаки. Сделав залп они, развернув лошадей, заняли позицию у забора усадьбы, прихватив с собой и хозяина, то есть графа.  Как ни пытался сотник Ершов уговорить его, уйти в дом, граф наотрез отказался и занял место в рядах казаков.
И так, теперь забор усадьбы оказался за спиной казаков, вперёд выдвинулись лучшие рубаки с саблями и пиками. Сзади карабинеры, настоящая крепость. Однако каторжники тоже кинулись в бой, не жалея    себя, неся серьёзные потери, но и нанося урон казакам. Скоро тяжело ранен был граф, пуля пробила ему грудь и застряла в лёгком. Ещё  немного и разбойники одержали бы победу, потеряв большое количество убитыми и раненными.
Но в этот момент из леса вылетел основной эскадрон, на ходу развернувшись в три взвода, лавиной с криками и свистом, с трёх сторон, бросилась на разбойников. Это было ужасно, сабли, сверкнув на тусклом осеннем солнце, вскоре стали багровыми от крови. Бандиты, пытаясь выскочить из этого котла, метались из стороны в сторону, и везде натыкались на пики и клинки.
Ермолай Пантелеевич, в пылу боя, не забывал о том, что среди этого сброда, находится главарь  шайки, и, работая руками, краем глаза присматривался к редеющей толпе, выискивая его.
«Есть, вот тот на большом рыжем жеребце, - наконец догадался есаул,  его сподвижники тесным кольцом окружили своего «атамана» и пытаются вырваться из окружения. - Надо же, какая плюгавая тварь, а я – то думал с богатырём биться придётся»
- Братцы, за мной! – приказал Ермолай, находившимся рядом с ним казакам.  – Прикройте меня со спины. И, начал яростно пробиваться к предводителю шайки.
«Ловок, гад, отбивается умело, сейчас вырвется и уйдёт!» - и он с силой толкнул жеребца в бок коленом, тот понял всё сразу, рванулся вперёд, грудью расталкивая встречных лошадей. Вот он рядом. Бешено вращаются глаза, взмахнув саблей, кинулся навстречу есаулу. Ермолай, коленом, толкнул Артура в левый бок, тот моментально отвернул влево и сабля разбойника, просвистев по воздуху, пролетела мимо.
- Ну, чья взяла! – крикнул Барышев, и с плеча опустил клинок на голову противника. Половина головы, соскользнув вниз, исчезла под конём, обезглавленное туловище, дёрнулось и вывалилось из седла.
Бой закончился, поле у ворот усадьбы было завалено трупами. Убитых разбойников никто не считал. А вот эскадрон Ермолая Пантелеевича поредел. Убитыми насчитали двадцать три казака, ранеными пятнадцать.
Графа Чеплицкого занесли в дом, уложили на кровать. Генрих Казимирович умирал.
                ***
В доме стояла тревожная тишина. Слуги передвигались по комнатам на цыпочках. У постели умирающего сидел доктор, периодически меняя влажное, прохладное полотенце, на широком лбу графа. Глаза Генриха Казимировича были закрыты, видимо он был без сознания. Вдруг тяжелые веки дрогнули и поползли вверх, граф открыл глаза. Минуту они были неподвижны, видимо Чеплицкий пытался понять – где он и, что с ним происходит. Затем зрачки двинувшись, остановились на лице доктора.
- Позовите Елену Владимировну, - чуть слышно попросил он, и, передохнув, добавил, - и этого есаула.
Слуги, находящиеся в комнате, засуетились, и бросились выполнять просьбу хозяина. Елена Владимировна, сидя в соседней комнате, безутешно плакала.
 Ермолай Пантелеевич, убитый горем, из - за потери своих товарищей, ещё не совсем отошедший от смертельной схватки, со слезами на глазах, наблюдал, как во двор заносят убитых казаков и складывают у забора вряд.  О ранении графа он ничего не знал, сотник Ершов не успел ему об этом доложить.
«Как же теперь оправдываться перед графом и другими золотопромышленниками, - думал Барышев, - рудник  «Рефтинские болота» бандиты разорили, побили людей.  И здесь, в «Тёплом ключе», устроили бойню. Рано я успокоился, нужно было продолжать поиски этого Байстрюка. Обвёл он меня вокруг пальца,  скольких ребят положил зря. А теперь ещё надо окончательно решать вопрос с разводом Елены Владимировны и графа. Как я буду ему в глаза смотреть, он меня принял, как родного, а я…»
- Ермолай Пантелеевич, - позвали его с крыльца, - идите, вас Генрих Казимирович зовёт.
« Ну, вот и настал час расплаты, - мелькнула неприятная мысль, - какое время – то не подходящее. Я даже кровь с лица и рук не успел смыть»
Войдя в дом, есаул увидел плачущую Елену Владимировну. Она, взглянув на Ермолая, открыла дверь в спальню графа и, кивком головы, пригласила есаула туда.
«Вот уже и Елена Владимировна вся в слезах, наверное,  расплачивается за нашу грешную любовь.  Ну, да и ладно, сейчас выложу всё, как есть, чем скорее, тем лучше» - он решительно шагнул за порог, вслед за Еленой, но увидев окровавленные простыни, и графа, лежащего в постели на них, замер: «Умирает граф, как же так, значит и его я не уберёг!»
- Елена, Ермолай, - чуть слышно позвал граф, -  подойдите ближе.
Влюблённые выполнили просьбу умирающего.
- Мне уже осталось не долго, поэтому послушайте меня, не перебивайте, - прерывисто дыша, зашептал он, - Ермолай Пантелеевич, я всё знаю, мне Елена рассказала обо всём в тот же день. Что ж видимо такова наша судьба, бог на твоей стороне. Я всё понимаю, не может молодая горлица любить старого ворона. Мне, конечно, жаль, но я на Елену не сержусь, и благодарен ей за то, что она терпела меня этих  пять лет, совместной жизни. – Граф замолчал и закрыл глаза.
Ермолай и Елена, замерев, не знали, что же им делать, отойти от смертного ложа или оставаться на месте. Несколько минут они оставались неподвижными и уже совсем хотели удалиться, но веки графа опять медленно поползли вверх, и он, чуть слышно, продолжил:
- Ермолай Пантелеевич, ты человек основательный, побитый судьбой и повидавший многое, пора тебе остепениться. Если ты действительно полюбил Елену, не оставляй её. Все свои сроки и очереди ты уже отслужил. Я давно написал завещание, кроме Елены Владимировны у меня никого нет. Всё своё движимое и недвижимое имущество, я отписал ей. И ты оставайся здесь, всё рудничное хозяйство теперь будет на твоих плечах. На каждом руднике есть управляющий, они тебе помогут разобраться в делах. Наказной Оренбургский атаман, со службы тебя, я думаю, отпустит. Всё, я вас благословляю! Прощайте! – веки графа опустились. Через несколько часов, не приходя больше в сознание, граф умер.