Дерсу Узала

Выдающийся путешественник, учёный-исследователь, этнограф, Владимир Клавдиевич Арсеньев был, безусловно, и гениально одарённым писателем. Созданный им в повестях «По Уссурийскому краю» (1906—1917) и «Дерсу Узала» (1908—1917) идеализированный образ проводника-аборигена по имени Дерсу Узала навечно вошёл в обойму самых прославленных персонажей мировой литературы.

Обе повести большей частью документальные, но художественный их элемент вносит существенную путаницу в понимание реальных событий, случившихся с главными героями. В результате, эти искажения породили цепочку версий о тайнах безобидного на первый взгляд мужичонки из уссурийских дебрей.

Настоящее имя его прототипа Дэрчу Оджал (Дэрчу из рода Оджал). Насколько правдива рассказанная Арсеньевым биография Дэрчу, утверждать невозможно — нет документальных оснований. Если верить писателю, незадолго до их встречи гольд1 Дэрчу потерял семью во время эпидемии. «Оспа была бичом Приморского края. Страшная эпидемия 1894 г. опустошила по берегам Уссури особенно гольдские деревушки. Указывалось на некоторые брошенные дома, где гольды вымерли все поголовно. Но и от некоторых русских станиц остались две-три избы» (Х. Ювачев). С того времени одинокий Дэрчу кочевал в долине реки Уссури и промышлял пушного зверя.
__________________________
1 Гольды — устаревшее название нанайцев.

В 1902 г. отряд Арсеньева «…должен был осмотреть все тропы около озера Ханка...». По дороге им встретился Дэрчу Оджал (далее буду называть его литературным именем Дерсу Узала) и присоединился к отряду. Когда приближались к озеру, Арсеньев и Узала пошли на разведку, но на обратном пути заблудились. «...Дойдя до зарослей, я остановился, чтобы в последний раз взглянуть на озеро. Точно разъяренный зверь на привязи, оно металось в своих берегах и вздымало кверху желтоватую пену...

...Тут я только понял весь ужас нашего положения. Ночью во время пурги нам приходилось оставаться среди болот без огня и тёплой одежды. Единственная моя надежда была на Дерсу. В нём одном я видел своё спасение.

— Слушай, капитан! — сказал он. — Хорошо слушай! Надо наша скоро работай. Хорошо работай нету — наша пропал. Надо скоро резать траву...»

Путники спаслись. С этого события началась дружба гольда и штабс-капитана Арсеньева. Хотя в литературе можно встретить утверждение, будто это выдумка Арсеньева, а встретились они гораздо позже, но сохранился дневник писателя за 1902 г., где Дерсу Узала упоминается много раз.

Впрочем, после той экспедиции они разошлись. Встретились вновь только 3 августа 1906 г. на берегу реки Тадуши (ныне Зеркальная). С этого времени Арсеньев и Дерсу Узала не расставались почти всю оставшуюся жизнь последнего. Гольд участвовал во всех экспедициях капитана, в т.ч. в походе 1906 г. в дебри сихотэ-алиньской тайги, и во 2-ой экспедиции по Приамурью (июнь 1907 — январь 1908 г.).

В дни 2-ой экспедиции родилась тайна «клада Дерсу Узала». Сам Арсеньев написал об этом так. «Он… будучи ещё молодым, от одного старика китайца научился искать женьшень и изучил его приметы. Он никогда не продавал корней, а в живом виде переносил их в верховья реки Лефу2 и там сажал в землю. Последний раз на плантации женьшеня он был лет 15 назад. Корни все росли хорошо; всего там было 22 растения. Не знает он теперь, сохранились они или нет, вероятно, сохранились, потому что посажены были в глухом месте и поблизости следов человеческих не замечалось.
__________________________
2 Ныне река Илистая.

— Это все тебе! — закончил он свою длинную речь.

Меня это поразило; я стал уговаривать продать корни китайцам, а деньги взять себе, но Дерсу настаивал на своём.

— Моя не надо, — говорил он. — Мне маленько осталось жить. Скоро помирай. Моя шибко хочу панцуй3 тебе подарить.
__________________________
3 Панцуй — женьшень.

В глазах его было такое просительное выражение, что я не мог противиться. Отказ мой обидел бы его. Я согласился, но взял с него слово, что по окончании экспедиции он поедет со мною в Хабаровск. Дерсу согласился тоже.

Мы порешили весной отправиться на реку Лефу за дорогими корнями».

Уже после кончины В.К. Арсеньева его близкие подтвердили, что видели карты, на которых начертано место «клада Дерсу Узала» в тайге и путь к нему. Но эти зарисовки и шифрованные записи писателя пропали. Кладоискатели не раз снаряжали экспедиции на поиски сокровища, однако все они закончились неудачей.

2-ая экспедиция завершилась 7 января 1908 г. Гольд поселился в доме Арсеньева, но выдержал городскую жизнь менее 2-х месяцев. В конце февраля он засобирался в тайгу. Ушёл Дерсу Узала тайком от хозяина. А через две недели, 13 марта 1908 г. Арсеньеву сообщили, что близ железнодорожной станции Корфовская (перевал Хехцир, вблизи гранитного карьера) найдено тело убитого Дерсу. Владимир Клавдиевич немедленно поспешил к месту преступления, опознал труп, присутствовал при погребении — всё это он подробно описал в повести «Дерсу Узала». Но что собой представляет данное описание — художественный вымысел или реалии тех дней — мы не знаем.

Гораздо позже первая жена писателя А.К. Арсеньева-Кадашевич утверждала, что её мужу удалось побывать на могиле гольда только через полгода после его гибели. В архивах не сохранилось документов об обнаружении трупа убитого Дерсу Узала. Арсеньев же подробно описал, как работал на месте преступления пристав. Вызывает сомнение и утверждение самого писателя, присутствовавшего при погребении, будто со временем могила его друга затерялась...

Кто, как и по какой причине убил Дерсу Узала в данном случае не так уж и важно. Уже в конце 1920-х гг., почти сразу после публикации повестей Арсеньева, у спецорганов возникло подозрение, что Дерсу Узала был резидентом японской разведки. Ведь согласно его биографии все, кто мог узнать гольда в лицо, предположительно умерли в 1894 г. от оспы. Появился он невесть откуда уже в зрелом возрасте и кочевал исключительно в тех местах, которые более всего интересовали японскую военщину. А поскольку он был шпионом, никто Дерсу Узала не убивал. Закончив свою миссию или заподозрив возможность провала, он перешёл корейскую границу и уехал в Японию. И никакой Дерсу не гольд, а чистокровный японец.

В связи с такими подозрениями энкавэдэшники допрашивали самого Арсеньева. Уже после кончины писателя власти открыто объявили Владимира Клавдиевича главой японской разведки на Дальнем Востоке. Основывались их подозрения на том, что дача Арсеньева на Седанке примыкала к даче консула Японии. К тому же А. Митропольский (Несмелов), бывший комендант столицы Колчака, рассказывал, будучи в Маньчжурии, что Арсеньев снабдил его картой и советами, как убежать от чекистов из Владивостока в Китай (В. Бородин 4). В годы гонений пропали почти все архивы писателя и единственный экземпляр рукописи мемуаров под названием «Страна удэге». Она, кстати, не найдена по сей день.

Во времена «хрущёвской оттепели» подозрения с Арсеньева и друга его Дерсу Узала были сняты. Но история об их «шпионской деятельности» периодически возвращается на страницы жёлтой прессы, а теперь ещё и в Интернет.