Зависть богов

23.08.23

Дисклеймер: любые совпадения с реальными персонажами, живыми или мертвыми, случайны.

Звонок ближе к полуночи. Голос очень хриплый... значит, опять много курил в самолете.
- Можно я приеду?
- Можно, мой хороший, но тебе ехать часа два...
- Я хочу спать. Рядом с тобой.
- У меня совсем нет еды...
- Бог с ней...
- Жду. Входная дверь открыта.

Ты приедешь глубоко заполночь. Я не слышу стук чемодана в коридоре. И звери, мои старые звери не просыпаются. Ты нигде не зажигаешь свет - сегодня полнолуние и чистое небо. В квартире светло. Сквозь сон я слышу, что ты рядом. Ты стягиваешь с себя футболку - взмах твоих рук похож на шорох крыльев ночного бражника. Ты сбрасываешь джинсы - стук пряжки ремня об пол говорит, что тело свободно. Я поворачиваюсь: ты сидишь на корточках передо мной. Луна бьет тебе в висок. Ты кажешься совсем седым. Тонкие губы изгибаются в улыбке. Глаза блестят в лихорадке усталости - девять часовых поясов еще отбивают свой ритм. Я протягиваю руки к твоей голове, и ты покорно склоняешься. От тебя пахнет аэропортом, поездом, такси, Hermes и “Голуазом”. Мои пальцы скользят по твоему затылку, растекаются по плечам. Ты теплый...
- Ложись…
- Я летел 9 часов...душ - и всё.
Босые ноги шлепают  в ванную. Потом те же пятки стучат к дорожному рюкзаку. Ты чем-то шуршишь. Потом на кухню. Потом ко мне. Что-то душистое у тебя в руках. Бог мой! Какие-то азиатские фрукты! Целая миска!

Ты забираешь зверей по одному с моей постели и несешь в библиотеку. Последней ты поднимаешь на руки Сару. Она только спокойно вздыхает.Ну вот, территория отвоевана. Ты опускаешься рядом. Когда ты касаешься меня своим телом, я понимаю, что счастлива.

Зависть богов. Песнь песней Соломона. Потом будут те фрукты. И сон. Много сна. Окна настежь. Трепет ветра приносит запах свежескошенной травы. Рассвет. Ты спишь разметавшись по кровати. Идеально вылепленное тело. Я беззастенчиво любуюсь тобой. Я беззастенчиво люблю тебя. Всего. Целиком. Любого.

"Пожалуйста, отпусти", - пишу на твоем вчерашнем билете. - "На час...На спорт... Замок не закрою... Звери на охране",  -  разноцветный кусочек бумаги с лого Air Canada опускается рядом с тобой на подушку… словно внезапно севшая бабочка… Бабочка в доме...Я зову Сару жестом. Старая собака занимает пост около кровати.

10 км чистого бега через просыпающийся город, по пустому парку, вдоль скучающей реки и под шелестящими сухими прутьями деревьями измотают меня, а встречный ветер заберет последнее. Горячий душ совсем разморит, и вот я опять рядом с тобой. Сонный, теплый, могучий как тюлень, ты сгребаешь меня в охапку и улыбаешься, не открывая глаз.

Мы выберемся из постели только к полудню. И будет кофе, и приедет пицца, а к ней  сухое красное из дорожного рюкзака, и опять фрукты. И вновь песнь песней. И еще раз. И еще раз.

Ты наполняешь мой дом своими запахами. Твоя футболка напоминает гигантский, в складках и рытвинах трюфель. Она и пахнет как трюфель: густо и по-земному. В шнуровке твоих кроссовок  дорожная пыль других городов. Старая кожа чемодана в коридоре источает ароматы грузовых отсеков всех самолетов мира.

У нас еще трое суток впереди до следующего твоего отъезда. Я вытащу тебя в парк валяться на траве...И прибежит старый бигль, и украдет твою сандалию, и ты пойдешь из парка полубосой...Мы съездим в центр и купим М. ту серебряную глупость, которую она у тебя просила. С букетом нелепо роскошных пионов под аккомпанемент шампанского мы посетим Т.А. А еще я буду тебя возить. А ты будешь по-детски ахать, как ловко я управляю этим вертким алым “Опелем”. Мы заедем к Д. Вы, два старых дурака, напьетесь, после чего я повезу уже вас обоих: Д. втемяшится в полночь поехать к новой пассии. Твое подзуживание лишь раззадоривает его. Юное создание 20 с копейками лет, томящееся на даче в Загорянке, придет в восторг от шума и гвалта, производимого вами обоими, и потребует ночных  купаний. Д. и его наяда так и останутся там на реке, поглощенные друг другом, а мы под утро вернемся в Москву. Крепчайший чай, остатки шикарного торта, прохладные простыни. Ты рядом. Я счастлива.

Аэропорт пустынен, весь в каких-то решетках и загородках. Воздух пахнет пустотой. Везде указатели “проход воспрещен”. Просторно, но тесно. Ты расслаблен. Всё привычно. На посадку вас мало - рейс полупустой. Через 4 часа ты выйдешь на связь.

Эпилог: до пункта назначения самолет не долетел. На опознание ходила я. Т.А.  лежала в реанимации с инфарктом. Когда она очнулась, первое, что спросила меня, как он выглядел. Я ответила, что ее мальчик был красив как бог. Она так не узнала, что у бога был разорван торс и месиво из ног. Разбитые в мясо губы и разорванная щека не в счет.

Смерть, отдай мне его. Отдай мне его любого. Отдай на день, отдай на час. Он не твой. Ты можешь изувечить его до неузнаваемости, но я помню, как пахнет его кожа. Лиши его ног, но я знаю, как он прекрасно строен. Разбей его губы в кровь, но я, всё равно, подарю им поцелуй. Смерть, сука, он никогда не будет твоим. Он мой. Он мой и после смерти.