Писатель и Эго

из "Романа Муз"

- Скажите, Мари, а как вы собираетесь публиковать свои книги? Есть ли у вас какая-то протекция? – спросил Сеня, один из новых участников литературного клуба.
- Даже не знаю, буду отправлять во все издательства, - предположила она.
- А если все вам ответят? – спросил Сеня.
- Все?  - она заморгала, внимательно посмотрела на него и пожала плечами, но ничего на это не ответила. Мари никогда не думала о таком варианте развития событий, и, может, напрасно.
- Интересненькая ситуация, - тут же встрял Родриго, - и как ты собираешься из неё выпутываться, хотел бы я на это посмотреть, если вдруг такое…
- Не произойдёт, - махнула рукой Мари куда-то в сторону.
- Посмотрим! – рассмеялся Родриго.

Мари в длинном шерстяном оранжевом пальто шла по осенней аллее в сопровождении двух поэтов, Сени и Андрея, они прогуливались неспеша в сторону станции.
- А здесь я вас должна оставить, - Мари остановилась, ребята тоже с удивлением остановились. Разве нужно им объяснять, что она просто хочет побыть наедине с собой, насладившись маленьким пирожным, стаканчиком кофе и мыслями, за которыми быть может придут стихи или проза.
- А куда вы? – удивлённо спросил Сеня.
- Туда, - сказала Мари, махнув рукой в сторону.
- А что там? – не унимался Сеня.
- Там кафе, я просто хочу выпить кофе, - объяснила она.
- Так я тоже бы выпил кофе, - тут же не растерялся Сеня.
- Ну что ж, идёмте, - понимая, что ей от своих спутников так просто не отделаться, Мари зашагала впереди, а за ней следовали Сеня и Андрей.

Вечером в маленьком кафетерии никого не было, только юный бариста улыбался им из-за стойки.
- Здесь вкусные маффины, - объяснила Мари свой выбор Андрею, он кивнул и тоже взял маффин.
Они с бумажными стаканчиками в руках уселись за единственный столик, кресла было два, поэтому Андрею пришлось сидеть на барной табуретке, но это ему ничуть не мешало, учитывая его высокий рост, он скорее возвышался над ними.
«Возможно, нам стоило заглянуть в другое место», - подумала Мари, но она ведь никого не звала с собой, не могла предположить, что эти ребята захотят составить ей компанию, так что теперь это вопрос решённый.
Мари сидела в кресле и пила свой кофе из бумажного стаканчика, эти двое вторглись в её пространство и теперь заполняли пустоту словами, ту пустоту, в которой она надеялась отыскать нить сюжета.

- Я написал пьесу, - сказал Сеня, - и предложил её одному местному театру.
- И что же? – спросила Мари.
- Да вот не ответили мне ничего! Странно это как-то, я уж и общался с этим директором, и про политику, и про погоду…
- А про пьесу спросить напрямую не пробовали? – встрял в разговор Андрей.
Мари заулыбалась, Андрей – высокий парень в очках, с короткой стрижкой и в длинном шарфе, он всегда приносил на литературные собрания свои короткие, но меткие эпиграммы – это её развлекало, эти стихи он иногда писал прямо во время дискуссий о творчестве других поэтов в литературном клубе, эти четверостишия не были злыми, скорее добродушными и милыми.
- Я даже не знаю, куда её предложить ещё! – разведя руки в стороны сетовал Сеня.
- А предложите её нашему подмосковному театру, - подала идею Мари, - я даже могу познакомить вас с режиссёром.
Сеня заинтересовался.
- Ну а как ваш роман поживает, - спросил Андрей у Мари.
- Чудесно, пишу, - кратко ответила она, ей надоело уже всем объяснять, что хорошую книгу за три месяца не напишешь. Вот Алекс так думал, но его давно и след простыл. Мари грустно вздохнула и прогнала от себя надоедливые, как мухи, мысли.

- А что пьеса у вас только одна? – осведомился Иван Иванович, ну надо же такому случиться, он тоже решил зайти в это маленькое кафе, и сейчас встрял в разговор со свойственной ему прямотой и вездесущностью.
- Да, пока одна, - признался Сеня.
- Одна – это мало, - усмехнулся литератор, он сделал глоток черного кофе из своего бумажного стаканчика, - Видал я таких писателей, напишут один маленький рассказик и носятся с ним, как с золотым яичком курочки рябы. А что там в этой пьесе?
- Она про студента, и там всё заканчивается не очень хорошо, - признался Сеня.
- Про секс там есть? – поинтересовался литератор.
- Нет, там про несчастную любовь и трагедию, - ответил Сеня.
- Ну, трагедий и так в жизни у каждого предостаточно. А вот если пикантный сюжет, к примеру, он в свою мачеху влюбился или совратил кого-нибудь, то тут считай ты попал в цель – точно должны взять!
- Или старушку убил топором, - улыбнулся Андрей.
- Так это уже было, у других, - возмутился Сеня, тому что его пытаются учить как нужно писать.
- Ну так ты поправь, что б было, - предложил Иван Иванович.
- Странно слышать от вас подобные советы, - заметила Мари.

- А ничего странного, Мари, я уже давно занимаюсь литературой, и кое-что в этом смыслю, - подмигнул он девушке, - лучше расскажите, как там ваши герои романа поживают? Что там у вас с сюжетом? Потому что сюжет – это вещь такая, динамичная, он не должен стоять на месте, иначе читатель заскучает и отложит вашу книгу в сторону. А читателя нужно постоянно держать в напряжении, чтобы он ни на минуту не подумал расслабиться, а то уйдёт, точно говорю!
- Спасибо за совет, - вежливо сказала Мари.
- А вы воспользуйтесь, - он улыбнулся, подмигнул девушке и отошёл к двери, где его ждал Михаил. Они вышли из бизнес-центра на вечернюю мокрую от недавно закончившегося дождя аллею, залитую медовым светом жестяных фонарей.

- Ну что ты там застрял? – возмутился Михаил.
- Учил молодых писателей сочинять пьесы, - объяснил литератор, - а то некоторые одну маленькую вещь напишут и думают, что они уже писатели. Мол, издавайте меня! Ха! А ничего, что некоторых писателей в нашей стране очень долго отказывались печатать, так разве же они сидели, сложив руки? Нет! Работали дальше. А были и такие, что изданы уже после смерти только.
- Да, ежели ты писатель, то ты пиши, занимайся своим делом, - согласился с ним Михаил.
- Это верно! Наш брат ни дня без страницы текста прожить не может. Писать – это тоже работа.
- И притом, как писать! – поддакнул ему Михаил.
- Ну стиль, – это личное дело каждого, - сказал Иван Иванович.

Медленным шагом они прогуливались, Иван Иванович вдыхал влажный сентябрьский воздух и разглядывал пожелтевшие дубы, в свете фонарей они казались яркой осенней декорацией к какому-то из его произведений. Что-то трепетало внутри, какое-то предчувствие, словно запоздалая летняя бабочка, готовое выпорхнуть наружу, пролиться дождём или стихийно ворваться ветром в его разум… что-то созревало, и он это чувствовал. За долгие годы писательского творчества он научился улавливать такие знаки и ощущения. Однажды, когда Михаил спросил его: как это происходит, то литератор не смог найти подходящих слов, чтобы ему ответить, но сейчас он чувствовал – это происходит. Словно тысячи маленьких лампочек выстроились в цепочку и яркой гирляндой осветили пространство изнутри – и Иван увидел там новую картину сюжета.

А Михаил шёл рядом, смотрел себе под ноги и думал о том, что скажет его жена по поводу его позднего прихода домой.
Иван остановился, достал из кармана небольшой блокнот и карандаш и сделал заметку.
- Что такое? – спросил Михаил.
- Да вот кое-что пришло на ум, надо записать, а то ведь уйдёт, - объяснил литератор.
- Ааа, - протянул Михаил, он писал только когда сидел за своим столом, ему требовался определённый настрой и слова приходилось подбирать долго и тщательно, поэтому глядя на Ивана он чувствовал что-то похожее на зависть и досаду, но не готов был в этом признаться даже самому себе.

(продолжение следует)