Зычиха

 

Есть два способа прожить жизнь: или так, будто чудес не бывает, или так, будто вся жизнь – чудо.
 
      Было время, когда по улицам села, проезжая, по поводу, а иногда и из-за озорства, и для сравнения у кого звонче да голосистее гудок автомашины, местные шофера отмечали свои позывные, разгоняя пронзительным звуком по обочинам пыльной дороги коров, телят и прочую домашнюю живность, и вновь воцарялась тишина.
      Настало время и гудки повсеместно запретили. Этот закон из города пришёл, где сотни сотен машин, а сейчас, когда в час пик, непрерывным потоком идут и даже в пробках стоят, но звука не издают.
      Привыкли применять гудок, да и то только коротенький лишь для экстренного предупреждения нерасторопного зеваки - пешехода.
      Сейчас, ещё в виде исключения, печальными гудками провожают в последний путь своего товарища по профессии, отдавая дань уважения и солидарности, отмечая скорбь по такому событию.
      На смену гудкам, для оповещения жителей, в данном случае, села Покровки была сирена. Никакой гудок с ней, конечно же, не сравнится.
      Её включали редко, по значимому событию или проверки готовности к действию. С придыханием, словно живое существо, сирена набирала силу, гудя и будоража сельчан, оповещая и призывая их к бдительности – гражданской обороны.
      Так вот, этим ранним летним утром, соседей дома Зыковых разбудил отчаянный вопль Зычихи, так её прозвали на селе, вздорную нравом да пронзительным низким голосом. «Опять что-то стряслось, опять шум до небес. Жив ли хозяин?
      Спокойный по натуре, Семён Ильич в молодости, было такое, и тумаков отвешивал, и в запой уходил, и бросить её хотел к чёртовой матери, да дети, а их уже четверо было, останавливали.
      Дочки и сыновья не только унаследовали внешность его, но и спокойный характер. Эта полная схожесть очень бесила во гневе Серафиму Сидоровну: «На клонировал - настрогал себе подобных, да я вас»!
      Непредвиденные ситуации в семье, если не всегда, то зачастую, чреваты были у них поспешностью решений. Хорошо, если они не спонтанны и несут в себе здравый смысл. Бывает ведь, что успеваешь и дров наломать, не подумав. Примерно в таком ключе развивались сегодня события у Семёна Ильича и его супруги Серафимы Сидоровны.
       Если что-то случалось неординарное, а стало быть, необычного, то тотчас Серафима Сидоровна поднимала шум и, неважно ей, кто был виновником случившегося, в первую очередь доставалось благоверному, уже потому, что он голова. А поскольку голова, то и отвечай-ка, да по всей строгости и отыскивай пути да выходы из нестандартной сиюминутной ситуации.
       «Я же тебя и направлять, и управлять тобой буду» - такой страшенный крик по поводу и без повода, супруга издавала.
        Соседи точно знали, что у Зыковых нечто произошло. Нестандартное. Семён Ильич, свыкшийся с таким подневольным режимом, стоически переносил первый вал, который едва не сбивал его с ног, но выдерживал и от обороны переходил в наступление.
        Он не кричал, а стиснув зубы и, побелев губами, шипел глухими согласными СССС, нет, не ссука, не ссволочь. Этот примитив он обходил стороной – себе же дороже выйдет. Он выталкивал дрожащими губами вначале гласную Э.
        Серафима Сидоровна слышала Э, потом С. Звуки менялись местами и отчётливо – отрезвляюще звучало: «Семейное - ЭС, ЭС».  С одной стороны обозначающие вроде бы инициалы супруги,а с другой – возглавляющую ею эту самую зондеркоманду в единственном числе.
                Продолжение следует…