О людях

ГЛАВА 1
 В отличие от столиц российских, да и в общем-то от всех столиц всех стран, в которых люди были с образованием и вполне высоким культурным уровнем, провинциальные города аристократичностью своего населения похвастаться не могли. Ну, то есть, как сказать не могли? Могли, но частично. Но и там, и там был дефицит людей хороших, людей понимающих, людей отзывчивых. И это вполне оправдано, ибо в маленьких городах ты либо человек бедный, либо человек богатый. И те и те друг друга ненавидят и за людей друг друга не считают. Почему? Я думаю, это вполне себе очевидно. А ведь родители всех воспитывали одинаково: не хулигань, разговаривай культурно, когда ешь – молчи, уважай старших, не обижай маленьких и так далее и тому подобное. А люди вырастают разные.
  Ну, так вот. В одном из таких городов было самое обычное двухэтажное здание, в котором жил самый обычный человек, которого каждый день можно было встретить на улице. Не могу сказать, что он был молод, средний рост, худое телосложение, усы, коротенькие русые волосы и очки. В любое время года у него в прихожей на вешалке висело старое пальто, которое досталось ему от покойного отца, ибо погода и летом, и зимой была не ласкающая, да и выходил он на улицу только по вечерам, потому что работа была такая.  Обязанность его такова – зажигать фонари. Круглый год делать так, чтобы людям по вечерам было не страшно гулять. Звали его Михаил, фамилия была его Тополев. По крайней мере, так было написано в свидетельстве о его рождении. Кстати родился он поздней осенью, а конкретнее в ноябре, субботним утром десятого числа. Для более красивой даты рождения ему нужно было родиться на месяц раньше, но судьба решила немного иначе. Изначально родители его хотели назвать Владимир, но что-то произошло и теперь он Михаил. Семья его была небогатая. Мать работала в библиотеке, а отец был разносчиком газет и каждый день, за исключением выходных, он уходил на работу ранним утром и приходил поздним вечером. В школе Михаил учился хорошо и даже собирался поступать в академию наук. И он почти поступил. Нет, не почти. Он поступил и числился в списке тех, кто сдал вступительные экзамены хорошо, но сыну одного городского чиновника не хватило места и тогда было принято решение выгнать студента Тополева из Академии. Причину Михаилу не объяснили, и громкая радость резко сменилась горечью несправедливости. С тех пор он, отчаявшись, устроился зажигать фонари. И занимается он этим без малого уже тридцать лет и очень любит это дело. В нём всё же присутствует своя романтика.
  Михаил зажигает фонари в центре города, на самой красивой и длинной улице. Вдоль этой улицы стоят средней длинны фонари, которые светят довольно-таки ярко, поэтому Тополев всегда задавался вопросом: «Почему их так много?». И вправду. Один фонарь мог осветить площадь, на которой стоят два таких же фонаря.  Впрочем, это было не его дело. Михаила в детстве учили радоваться мелочам и, наверное, зря, потому что он родился с этим умением. Именно поэтому каждый раз, выходя на смену, он поражался и одновременно радовался красоте улицы, которой каждый вечер на протяжении тридцати лет дарит свет. На этой улице стоял театр, был парк имени самого Пушкина, также была башня с часами. Эти часы, кстати, и оповещали Михаила о времени выхода на работу. К слову, он жил недалеко от центра и поэтому добирался до него пешком минут так за десять, порой пятнадцать. С собой он брал лестницу, как же без неё?
  Приходя на эту улицу, Михаил обязательно постоит и посмотрит на неё хотя бы минуту, улыбнётся и облокотит свою лестницу на первый фонарь, достанет спички, откроет дверку фонаря, подожжёт его и спустится вниз. И так, если я не ошибаюсь, раз тридцать. Ему не надоедало. Вообще. Он безумно любил поджигать фонари. Каждый вечер. На протяжении тридцати лет. Его работу всегда замечали, но не придавали ей значения. Михаил мог поговорить с кем-то из прохожих, которых по вечерам на этой улице изрядное количество. Его спросят о чём-то, он спросит о чём-то и так далее. Он очень часто общался с людьми, потому что наивно верил, что люди – это что-то хорошее, что-то доброе, но его вера не всегда оправдывалась. Он всегда стремился кому-то помочь. Всегда. Может быть, он просто был хорошо воспитан, а может просто совесть не позволяет проигнорировать. Он ни разу не дрался в этой жизни и никого не обидел. Его всегда знали как человека доброго, но, увы, знали только те, кто ему добра не никогда не желал. Ни родителей, ни друзей у него не было, так сложилось. Но ведь как так? Отзывчивый, воспитанный, но даже знакомых у него не было. В этом вопросе роль играла его профессия. Он был «маленьким» человеком хоть и выполнял такую, с виду незначимую, но важную работу. Да, он общался с людьми, но как? Люди, которые уже прошли башню, спрашивали его, сколько сейчас времени, другие спрашивали какие сейчас идут спектакли в театре. И, наверное, всё. Его делами никто не интересовался, а его здоровье было интересно только врачам. Как у него прошёл день он спрашивал сам себя перед сном. Но он не несчастен, нет, он просто научился наслаждаться одиночеством, а это довольно важное человеческое качество.
  День его проходит банально просто и обычно, как у самого обычного человека в этом городе. Он встаёт в седьмом часу утра, не потому что он сам хочет, а потому что единственное существо, которое его искренне любило и никогда не предавало, хотело гулять.
  У него был пёс. Большой. Он подобрал его на улице три года назад ещё щенком, когда шёл с работы. С тех пор щенок рос у Михаила в любви и заботе, с ним он не знал что такое голод и мороз. Они выходили гулять рано утром и возвращались обратно спустя час. Тополев души не чаял в этом четвероногом существе. Хотя бы потому, что он – единственное, что у него было помимо лестницы, спичек и старого пальто. Кормил Михаил своего пса ровно в десять часов утра. Так полезнее. Он вычитал это в одной книге по уходу за собаками, которую приобрёл на всю свою зарплату на следующий же день после того, как подобрал своего на тот момент будущего друга и товарища, ибо питомец в его жизни появился впервые и Михаил хотел сделать всё, чтобы щенку было комфортно. Общий язык они нашли сразу, и никаких разногласий между ними никогда не было. Пёс был большой и белый, с белой точкой на носу. Глаза у него были человеческие, настолько человеческие, что Михаил часто разговаривал с ним, когда есть о чём.
  С двух часов дня до пяти вечера Тополев думал и разговаривал со своим псом, больше занятий у него не было. Думал. О чём? О чём может думать одинокий человек в абсолютно пустой однокомнатной квартире? Когда человек в тишине и тем более один, в голову лезут самые бесполезные, самые полезные, самые сокровенные, самые глупые, самые умные и философские мысли. Полезно ли много думать? Вообще думать да, много думать – нет. Если думать и при этом находиться в одиночестве, то можно попасть в самые глубокие недра себя и узнать такое, что после этого проще будет повеситься. Но Михаилу это не грозило,  за тридцать лет он привык думать и выучил себя наизусть. Оно и понятно, в такой однотонной жизни заниматься было особо нечем.
  Он слышит бой часовой башни, пробило шесть. Взглянув на себя, сидя на кресле, в зеркале, он, вздыхая, встал и пошёл к порогу. Открыв гардероб, он вновь видит своё пальто, старое и потрёпанное, в кармане которого лежали спички. Надевая свои валенки, он неоднократно бьётся головой об открытую дверку тумбочки, накладывает псу, который смотрел на него влюблёнными глазами всё то время, пока тот думал, поесть, открыл шкаф, достал лестницу, надел свою кепку и с головой, полную мыслей о той прекрасной улице, шёл на работу.
  Алгоритм его работы я описал ранее, он прост и в жизни Михаила являлся основой. Для него самым дорогим были пёс и работа. Дополнить этот список даже при всём желании у него бы не получилось. Впрочем, своей работе он был даже благодарен, потому что если бы не она, то он бы никогда не узнал, что не всё в этом мире так однозначно, как он себе представлял тридцать лет назад ещё юнцом.
  А ещё Михаил боялся людей. Не всех. Злых.

ГЛАВА 2
Человек. Существо такое. На двух ногах и неблагодарное, как сказал Достоевский. И во многом Фёдор Михайлович был прав. Нет на свете таких родителей, которые говорили бы своему ребёнку: «Будь плохим». Нет, таких нет, не было и хочется верить, что не будет. Но у детей есть проблема – они растут. Вырастая, у них появляется собственное «я», характер которого ой как отличается от заложенного родителями. И не всегда это «я» бывает доброжелательно к социуму.
  Михаил был хорошим сыном в детстве. Его почти не ругали, а если ругали, то адекватно и по делу. Он всегда видел в родителях пример и старался в каких-либо ситуациях поступать так, как бы поступили они. И не зря. Отец его был на работе с утра до позднего вечера и времени заниматься с сыном у него не было, но, тем не менее, это не помешало Михаилу перенять у папы грамотную речь и умение вырезать что-либо из дерева. Мать работала в библиотеке, но освобождалась раньше и спешила домой, купив по дороге книжку со сказками, которые Михаил очень любил и учился по ним читать. Вкратце, родители его были люди добрые и порядочные, никому зла не желали, но жили бедновато. Однако бедность не помешала вырастить из Михаила хорошего, образованного пацифиста. Родители гордились этим, но при этом понимали, что они вырастили слишком светлого человека для этого мира. В разуме его закрепилось одно: окружай себя только хорошими людьми и всё в жизни будет хорошо. Наверное, в этом и причина тридцатилетнего одиночества Тополева.
  Без жизни в жизни тяжело, но в центре города она кипела. Михаил вышел из переулка и направился к башне, к первому фонарю.  Возле фонаря на лавочке сидели три девушки и у всех троих глаза были кристаллически-голубого цвета. Они что-то обсуждали. Возможно, новую пьесу в театре. Михаил увидел в них некий оттенок доброты и даже попытался с ними заговорить. Подойдя к фонарю и облокотив лестницу на него, он культурно попросил девушек немного отсесть, дабы, в случае чего, они не пострадали. В ответ Михаил получил оскорбление. Довольно-таки грязное. Жизнь готовила его к такой резкой агрессии со стороны незнакомых людей, которым он ничего плохого не сделал, а даже пытался немного позаботиться, поэтому он, немного растерянно помолчав, попытался объяснить ситуацию мол, если вдруг лестница упадёт, то вы можете пострадать, но Михаила, оскорбив снова и уходя, уже не слушали. За что? Что он сделал плохого? Неясно. Пожав плечами, он полез зажигать фонарь. За тридцать лет работы он впервые встретился с таким явлением. Впервые встретился сам. А так, за такое огромное количество времени он видел очень много проявлений черт характера человеческого. Что-то его удивляло, что-то разрывало изнутри от несправедливости, что-то обижало, а что-то в один момент стало настолько обыденным, что перестало вызывать какие-то эмоции в принципе.
  Когда юный Миша только-только начинал работать, ему всё было в новизну. Он впервые видел таких богатых людей, впервые видел таких нищих людей, впервые видел такие платья и костюмы, такие лица и манеры, таких добрых и таких злых людей.
  Его первые наблюдения за характером аристократического общества, которое всё время находилось в центре города на той самой улице, начались с элементарного нечеловеческого отношения в свою сторону. Он зажигал очередной фонарь, который стоял недалеко от дома культуры. В нём должно было быть какое-то мероприятие. Михаила это не очень-то интересовало, он стоял на своей, на тот момент новой, лестнице и всё никак не мог поджечь спичку. Он стоял на лестнице, не держась руками за фонарь, ибо руки были заняты. И кто его знает, случайно, а может и специально, воспользовавшись беспомощным положением молодого Михаила, лестницу задел ногой один из представителей высшего общества, держа за руку свою супругу. Михаил упал и упал довольно-таки сильно, на глазах молодого человека выступили слёзы. Выступили скорее не от боли, а от непонимания своей вины перед виновником его падения. «Что я вам сделал плохого?» - немного плача спросил Михаил, но в ответ получил издевательскую ухмылку. Вся улица видела, как Тополев упал, все видели эту ухмылку в его сторону. Никто не подошёл. Возможно, жизнь его закаляла, а может просто судьба невзлюбила, но факт остаётся фактом. Той ночью, после работы, он не смог уснуть. Он сидел на своём кресле, смотря в зеркало, и спрашивал у отражения: «Что я сделал-то? Я ведь им же лучше сделать хотел». А отражение не отвечало. Он не злился, он просто не понимал. Неужели факт того, что он просто зажигает фонари, делая людям лучше, даёт право обижать его? Да, это несправедливо, но Михаилу предстояло с этим мириться. Было тяжело, но другой работы в городе он бы не нашёл. 
  Центральная улица города была всегда живая. Даже ночью по ней гуляли люди, а ни свет ни заря приходили работники пекарни и мастерской, находившейся недалеко от башни. Утром она – средство, ночью – место для отдыха, но для молодого Михаила во время выполнения своей работы, а я напомню, что он начинал в шесть часов вечера, эта улица была сценой, на которой можно было видеть спектакли самого разного содержания. И актёры были всегда разные, но они, в буквальном смысле, вживались в роль. А роли, знаете, как таковой и не было вовсе.
  Итак, молодой Михаил пятый год зажигает фонари и однажды вечером вновь выходит на работу. Часы пробивают восемь часов, все фонари зажжены, а значит Тополев снова сделал людям хорошо. Только вот за всю жизнь он не услышал за это благодарности. С чувством выполненного долга он сидел на лавочке рядом с одним из фонарей и стал невольным свидетелем ироничной и одновременно печальной картины. Молодой человек лет девятнадцати гулял со своей возлюбленной возле театра. Такие пары Михаил видит каждый вечер, ничего удивительного. Тут к ним подходит ещё молодой человек, ровесник того молодого человека, который гулял с возлюбленной. Между девушкой и только что подошедшим разгорелся разговор, видимо это был то ли бывший одноклассник, то ли просто друг детства, Михаилу не предвиделось возможности узнать все подробности. Разговор был крайне тёплым, с нотками романтики и вёлся он настолько активно, что девушка совершенно забыла про своего сопровождающего, который всё время, пока вёлся разговор, сидел на лавке и очень ревнивым, полным гнева взглядом смотрел на обоих. Дело закончилось дракой. Подошедший сказал что-то, что вывело молодого человека из себя и, пробубнив пару слов, тот ударил собеседника девушки по лицу. Ответа долго ждать не пришлось. Наблюдая за всем этим, Михаил не понимал, почему нельзя любой конфликт решать словом? Обязательно махать кулаками? Что люди этим доказывают друг другу? Посмотрев на это минуты две, Тополев пошёл домой. Это не стоило его времени.
  В тот вечер у Михаила прорвало трубу в ванной. Трубы были не лучшего качества, а поставить новые не позволяла зарплата. Замотав тряпкой место, откуда шла вода, Тополев, надев пальто, вышел к доске объявлений возле своего дома и искал адрес сантехника. Вдруг из дома вышел сосед с первого этажа. Он любил гулять по вечерам, сердцу полезно. Старичок, лет шестидесяти, но так сразу и не скажешь, маленького роста и лысиной на лбу. Увидев растерянный взгляд Михаила, тот подошёл и спросил:
- Вечер добрый, молодой человек. Что-то ищете?
- Здравствуйте, скажите, пожалуйста, нет ли у нас поблизости сантехника?
- Был один, но он вот недавно съехал. А что, что-то случилось?
- Да знаете, трубу в ванной прорвало, не знаю что делать.
- Хм, так давайте я Вам помогу.
- А Вы умеете трубы чинить?
- Нет, но делать же что-то надо.
- Ну, от помощи я бы не отказался, на самом деле.
Впервые за пять лет Михаил заговорил с человеком. И радует то, что сделал он это с лёгкой улыбкой на лице. Поломка была устранена. Тополеву было нечем угостить своего, можно сказать, спасителя, но тот сказал, что ему ничего и не нужно. Старик ушёл, а Тополев был рад, что судьба преподнесла ему такой подарок. Он не знал этого человека, а этот человек не знал его. Зачем он ему помог? Ведь наверняка тот хотел скорее прогуляться, чем тратить силы на помощь человеку, которого он, наверное, видел впервые. Хотя это была всего лишь обычная соседская помощь и, может, нет в ней ничего необычного. На следующий день Тополев насобирал копеек у себя из заначки, сходил в ближайшую пекарню и купил булку с сахаром своему спасителю. Скромно, но дороже Михаил ничего позволить не мог. Отблагодарив старика, Тополев вернулся домой. Для него эта помощь стоила дорогого. Хотя нет, не помощь, но и она тоже. Человеческое внимание.

ГЛАВА 3
Двадцать семь лет преданности своему делу. Это огромный срок. Центральной улице Михаил стал родным, она любила его и каждый вечер радовала своим видом. Но однажды она сделала ему подарок. И подарок этот навсегда избавил Тополева от его главного врага  - одиночества.
  Тот вечер выдался дождливым. Михаил с боем курантов вновь вышел на работу. Дождь лил так сильно, что Михаилу не было видно ничего в радиусе метров десяти. «Дождевой туман» - улыбнувшись, произнёс в своей голове Тополев, и полез зажигать первый фонарь. А дальше всё как всегда. Злые люди, хорошие люди, пушкинский парк, театр, дом культуры, отпечатавшийся в памяти Михаила на всю жизнь и, конечно же, башня с пекарней.
  Он зажёг последний фонарь и, промокший до каждой нитки своего старого пальто, сел на лавочку. Дождь стихал, звонкий звук, исходящий с верхушки башни, говорил о начале девятого часа вечера. Работа Михаила выполнена, он может идти домой. Идя по переулку, из заброшенной типографии, в которой работал его покойный отец, он случайно подслушал разговор двух неизвестных:
- Почему ты сразу его не утопила?
- Да времени не было. В общем, не беспокойся, здесь он сдохнет. А ещё можешь оставить ему этот кусок мяса вот здесь, он до него всё равно не дотянется, но это и должно его добить. Бросай его и пошли отсюда, пока комендантский час не начался.
Раздался отдаляющийся топот. Михаил понял, что речь шла о ком-то живом, а ещё он понимал, что если не поможет, то не сможет жить с осознанием того факта, что где-то рядом умирал кто-то живой и, походу, беспомощный, а он прошёл мимо. Мокрый Михаил полез в окно заброшенного здания. Там было темно, но с центра светили фонари, света которых было достаточно, чтобы осветить целое поле. Тихо идя по забытому месту, Михаил услышал тихий писк с одного из помещений. Быстро поняв, откуда звук, Тополев попал в огромный, разгромленный временем зал, в центре которого лежал маленький комок, который двигался, а точнее пытался двигаться и издавал тихий писк от боли. Существо было жестоко избито. Это оказался щенок, которому, с виду, был год. Трудно сказать, что было у Тополева на душе в тот момент. Он очень хотел верить в то, что люди появились в этом мире, чтобы делать его лучше, но вера с каждым годом давала трещины, а этот случай вовсе разбил её. Разбил, превратив в надежду.
  Судя по голосам, это были девушки лет двадцати. За что? Для чего? Ради чего, а может, кого это было сделано? Для Михаила это останется загадкой, да и в тот момент его это не волновало. Сняв и тщательно выжав пальто, он положил щенка в его рукав и вышел на улицу со слезами на глазах. Он уже не верил.
  Придя домой, первым делом он взял тарелки. В одну из них он нарезал колбасу, в другую налил воду. Аккуратно достав из рукава щенка, Михаил оглядел его со всех сторон. Везде были раны, начиная с лап и заканчивая головой. Он положил его на пол к тарелкам. Тот, сначала понюхав, приступил к утолению голода. Михаил за пять минут раз семь нарезал колбасу. Похоже, щенка долгое время морили голодом. После трапезы он стал живее, но не мог встать на четыре лапы. Михаил наблюдал и помогал ему весь вечер. А потом щенок заснул крепким сном. Смотря как он спит, у Тополева в голове шёл конфликт:
- Человек – это животное, наверное, даже хуже.
- Но ведь наверняка есть люди человечнее тех, которых я видел?
- Есть, но их мало.
- Но ведь они есть…
- Их мало.
На часах была полночь. Тополев не планировал ложиться спать, он элементарно не мог заснуть с таким грузом на душе. Он плакал от осознания жестокости рода человеческого, он искренне хотел верить, что не все такие, но его жизненный опыт показывал обратное. Не планировал, но заснул. На следующий день он отнёс щенка в ветеринарную клинику, там ему обработали раны, а Михаилу дали рекомендации по уходу за собакой. На протяжении трёх следующих лет своё свободное время он посвящал своему единственному другу. Другу, который жизнь готов был отдать за Тополева. Михаил видел в нём больше, чем обычного пса. За три года он воспитал в нём образ человека. Человека, которого хотел бы видеть на улицах вместо тех людей, спектакли которых он наблюдает почти каждый вечер. Пёс вырос добрый и преданный, большой и пушистый. Для Михаила он был всем в этом мире. У него были человеческие глаза, в которых не было ни капли агрессии и злости, в них была самая чистая любовь. Любовь, которую в глазах людей никогда не увидишь. Тополев вёл с ним беседы, для Михаила он был почти человеком. Огорчало его лишь то, что в ответ на его душевные переживания пёс всегда молчал, но в глазах его можно было увидеть ответы на все вопросы, которые звучали внутри Тополева каждый вечер. Раны пса зажили, как будто их не было. С тех пор у Михаила появилось существо, которое любило его за то, что он просто есть и готовое выслушивать всё, что скопилось у него на душе. Они понимали друг друга с полуслова, а понимание – один из самых важных человеческих ресурсов, которым обладает далеко не каждый.

ГЛАВА 4
На центральной улице стояли ранее упомянутые куранты. Высокая башня из красного кирпича, часы которой били так, что фонари, которые Михаил зажигал, слегка пошатывались.  Однажды один из них даже упал, но вскоре был поднят.
  В этой башне был кабак. Старый-старый. Все пьяницы города проходили долгий путь от окраин города до этого заведения, чтобы испить творение Дмитрия Ивановича Менделеева, вкус которого им не надоест никогда. Сие творение обладало одним интересным свойством – оно меняло людей. На время. Кого-то делало добрым, кого-то злым.
  Часто в этом кабаке философские разговоры о добре и зле заканчивались драками. Видимо, философы не находили общего языка. Михаилу было тошно смотреть, как из двери сего заведения вылетает очередная жертва нравственных лишений, до этого хорошо получившая по лицу пару раз так точно. Вообще, Тополев не совсем понимал тех людей, которые решают конфликты кулаками. Для него любая ситуация была решаема дипломатичным способом, но ни в коем случае не физическим насилием. Во-первых, больно и во-вторых бесполезно. Ну что человек может доказать другому человеку, ударив его? А является ли этот человек человеком после этого? Неужели человечество деградировало до неспособности корректно излагать свои мысли? Для себя Тополев уже давно решил, что доказательство своей правоты физическим насилием – признак отсталого в развитии человека. Да, жёстко, но где он не прав? Ему оставалось только не обращать внимания и продолжать делать свою работу. Именно в этой философии Михаилу нечем было похвастаться.
  Очередным утром, погуляв с псом, Михаил решил почистить своё пальто, в котором на протяжении тридцати лет он дарит свет центральной улице. Открыл шкаф, достал пальто, повесил его на дверь и пошёл за щёткой. Принеся щётку, он принялся чистить пальто, а пёс лежал на диване и всё такими же влюблёнными глазами наблюдал за Михаилом. Пёс был его лучшим собеседником. Он никогда не спрашивал лишнего, он любил его молча. И ведь он всегда понимал, о чём кричит душа хозяина, но ничего, кроме как прижаться к его ноге, он сделать не мог. Но Михаил понимал, что пёс понимает его, и от этого Тополеву становилось легче на душе. Как же всё-таки важно иметь в своей жизни существо, которому можно рассказать всё, что угодно и сколько угодно.
  Пальто досталось от отца, на которое он заработал честным трудом. Бегая по всему городу и раздавая газеты, которые в то время ценили, ждали и читали, он за несколько лет сумел заработать хорошую сумму и смог купить себе новенькое пальтишко на рынке, которое ближайшие двадцать лет своей жизни носил с гордостью, потому что купил на честно заработанные деньги. И выглядеть стал в разы солиднее. Он был очень рад этой покупке, не знаю почему. Возможно, он купил самую справедливую оплату его труда за все годы работы.
  Для Михаила это пальто было единственным, что осталось от родственников, поэтому он старался беречь его, как зеницу ока, и чистил каждые выходные.
  А ещё у Михаила была кепка. Он купил её на деньги, которые тоже заработал честным трудом. Каким? Думаю, догадаться не трудно. Этой кепке Тополев радовался как маленький ребёнок. Придя домой после покупки, тот, надев её на себя, ещё долго стоял у своего зеркала и поражался тому, как она ему идёт. С тех пор он надевает её каждый раз, когда идёт на работу. Это был один из немногочисленных поводов улыбнуться. Улыбнуться впервые за долгое время. А ведь такая мелочь.
  Почистив пальто, Михаил заговорил с псом о смысле бытия человеческого или для чего люди вообще живут. В тот день четвероногое существо узнало много нового о Михаиле и о себе, а ещё о людях. Вообще, пса было немного жалко, ибо такую мозговую нагрузку не каждый человек выдержит, а тот слушает каждую лекцию своего хозяина. И понимает. А если не понимает, то пытается. Потому что любит. Да и любить им было некого кроме друг друга. Михаил продолжал и даже слегка повеселел неизвестно от чего, но улыбку на его лице было приятно видеть, как минимум, псу. В принципе, максимум тоже.
  Михаил, подойдя к окну, случайно заметил, что лавочку возле подъезда его дома кто-то сломал. Тополев, в силу своего неравнодушия к комфорту других людей, взял молоток, надел вычищенное пальто и вышел к лавочке. Одну из ножек кто-то подпилил. Зачем? Для чего? Неясно. Но нужно было что-то делать. Думая, чего бы подложить под спиленную ножку, Михаил услышал топот позади себя. Обернувшись, Тополев увидел старика, который помог ему однажды устранить проблему с трубами. Только что пришедший начал разговор первым:
- Здравствуй, Миша. Что тут у тебя?
- А, это Вы? Здравствуйте.
- Чего стоишь?
- Да вот лавочку испортили, душа заболела, решил выйти, что-нибудь сделать. Только вот что делать я пока не знаю.
- Хм, надо бы что-то подложить.
- А у вас есть что?
- У меня – нет, а вот где-то здесь был кирпич.
- Этот что ли?- Михаил указал на обломок кирпича, лежавший возле двери подъезда – А я его сразу и не увидел…
- Да, сейчас принесу.
Старик принёс обломок и подставил под ножку лавочки.
- Ну-ка сядь.
Михаил сел, обнаружив, что лавочка выдержала. Рядом сел старик.
- Спасибо.
- Да не за что, делов-то, ей-богу.
- Могу я, может быть, Вас как-нибудь отблагодарить? Второй раз всё-таки выручаете.
Тополев ничего не знал о своём соседе, кроме его бывшего места работы и, разумеется, имени. Старик работал в департаменте, недалеко от центральной улицы. Там он переписывал документы. Говорил, что эта должность там не самая высокая, но он искренне любил это дело. Работал там всю жизнь, а потом уволился. Из-за чего? Михаилу он не рассказывал. Через две минуты молчания, старик промолвил:
- Отблагодарить хочешь?
- Ну да, просто как-то некрасиво получается. Что я могу для Вас сделать?
Слегка усмехнувшись, старик сказал:
- Всегда оставайся человеком, Миша. В любой ситуации. Для меня это будет самая лучшая благодарность.
Михаил, переваривая информацию, на пару секунд отвернулся от старика, а когда повернулся со стремлением что-то ответить, тот пропал. Испарился. Михаил обернулся по сторонам, но нигде не обнаружил своего собеседника. Его непонимание перебил бой курантов. Пора на работу.
  Он быстро забежал домой, положил псу поесть, взял свою кепку, лестницу и отправился зажигать фонари. Центральная была превосходна, как и всегда, никаких изменений не было. Михаил приступил к работе.
  Время пролетело быстро, фонари зажжены, улица видна. Тополеву предстояла дорога до башни, а от башни - до дома. А ещё в голове крутилась просьба его соседа, магическим образом исчезнувшего из-под носа.
  И вот он дошёл до башни. Кабак ещё работал. Тополев захотел присесть отдохнуть и заодно посмотреть, что беспокоило его руку. Он снял пальто и начал осматривать, но его окликнул грубый голос, шедший со стороны кабака. На Тополева шли три человека внушительных размеров. Подойдя близко, у Михаила издевательски спросили:
- Мужчина, а у вас покурить не найдётся случаем?
Люди были в очень нетрезвом состоянии.
- Извините, не курю. –  Слегка дрожащим голосом ответил Михаил и просканировал взглядом каждого.
- Мужчина, вы не поняли. У вас покурить, случаем, не найдётся? - Акцентировано на последних шести словах, вновь произнёс пьяница, стоявший посередине. Все трое были неопрятно одеты и еле стояли на ногах. У каждого рост был размером с фонарь. От этого Михаилу становилось ещё страшнее. Он итак знал, что ничем хорошим это не кончится, но искренне надеялся, что от него отстанут как можно скорее, поэтому быстро ответил:
- Я же вам сказал. Я не курю.
- А что это мы так грубо разговариваем?  Ну-ка, господа. – После этих слова, стоящий справа громила отобрал у Михаила отцовское пальто и резким движением рук порвал его на две части.
  «Всегда оставайся человеком, Миша…». Как оставаться человеком, когда вокруг нелюди? Скажи мне, как? Поведай мне тайну свою и может быть мир станет капельку лучше! Неужели я был рождён, чтобы терпеть эти мучения и в конечном итоге попасть в рай? Как мне жить в этом мире? Для чего я вообще нужен? Знаешь ли ты, сколько отец отдал времени и сил за это пальто? А ради чего? Ради того, чтобы какой-то, ничего из себя не представляющий, родившийся чтобы пить, и ничего не делающий для этого мира, разорвал его? Скажи, ради этого он выучил этот безнадёжный город наизусть и вытоптал не одну пару сапог? Ради этого? Что я делаю не так? Что я вообще делаю? Я не обидел никого за эти тридцать лет и сделал больше, чем они все втроём вместе взятые! И чем жизнь мне отплачивает? Страданиями. Неужели, боже, ты наблюдаешь за этим и ничего не делаешь? Неужели я слишком жалок для этого прогнившего мира?! Ну почему же ты молчишь?! 
  Слёзы текли по его щекам. Справедливо? Нет. Чего они добились этим? Ничего. Мне не передать состояние Тополева. Это опустошение, сопровождающееся болью и непониманием. В голове его шла самая кровопролитная война, которой ещё не было в этом мире. Он рыдал, рвал на себе волосы, в порыве гнева разбил зеркало. Он не понимал. Вопросы, на которые он знал, но не хотел слышать ответы, взрывали его голову. Неужели он такой один? Неужели он единственный, в ком осталось хотя бы капля чего-то человеческого? «Да не может такого быть, я не верю!». Он кричал, сердце в груди его сжимали тысячи иголок. Ударив пару раз стену кулаком, Михаил упал без сознания.

ГЛАВА 5
Он очнулся ранним утром. Очень ранним, примерно в пятом часу. Михаил чувствовал себя изношено, ещё минут пять пролежал на полу, глядя в потолок. Рядом с ним лежал пёс. Тот ещё спал. Странно, но Тополев никогда не ощущал такого чувства, как в это утро. Его организм был пуст, душа тоже. Ему не хотелось ни о чём думать, он рассматривал люстру на потолке с полностью отключенной головой.
  Немного придя в себя, Михаил встал с пола. От этого проснулся пёс и начал радостно прыгать вокруг своего хозяина. Тополев взглянул в глаза своего друга. Эти глаза были в разы человечнее тех, которые Михаил наблюдал на работе за тридцать лет. Ни в одном взгляде он не видел столько человеческого, сколько в глазах своего единственного товарища. В них было всё: любовь, преданность, понимание, а главное доброта. Наверняка псу было что сказать, но такова природа.
  Невозмутимо собрав осколки разбитого зеркала, Михаил выкинул их в мусорное ведро. Как будто ничего и не было. В нём доживала свои последние часы надежда на лучшее. Вернувшись в зал, он сел на кресло и взглянул в окно. Солнце только-только начинало вставать. Этот подъём сопровождался гробовой тишиной. Михаил открыл окно и вдохнул чистейший холодный воздух в свои чистейшие лёгкие. Он чувствовал только его, больше ничего. И в голове, и на душе было пусто. Как будто он родился заново. А может быть вместе с пальто и в нём что-то порвали. Только вот душу порвать нельзя, сердце обычно разбивают, а с головой у Тополева всё было в порядке. Тогда в связи с чем эта пустота? Ответ напрашивается сам. Ему порвали пальто. Теперь ему не в чем было выходить на улицу. Но это его совершенно не волновало. Просто мир в его глазах дал огромную трещину. Но ещё не рухнул.
  Спустя два часа, Тополев надел рубашку и пошёл выгуливать пса. В одной рубашке. Он не чувствовал холода. Он вообще ничего не чувствовал в то утро.
  Зайдя домой, он положил псу поесть и отыскал две части отцовского наследия. Глядя на него, его глаза наполнялись пустотой. Было принято решение предпринять попытку сшить эти части и вернуть всё, как было. Всё было безнадёжно, но необходимо было хотя бы попытаться.
  Михаил знал, где находиться ближайшее Ателье и, взяв с собой эти две части, отправился туда.
  В ателье работал мужчина пятидесяти лет с очень противным характером. Большой живот, наполненный алкоголем, запах перегара изо рта, давно нестиранная рубашка и брюки. Ещё во рту всегда присутствовала дешёвая сигарета.
  Дорога шла через центральную улицу, через то место, где было порвано пальто. Проходя мимо той лавочки, Михаил детально восстановил у себя в голове события вчерашнего вечера, наблюдая за собой со стороны. Он не ощущал того, что было в нём в тот момент. Но кое-что он всё-таки почувствовал. Ненависть. Впервые в жизни он понял, что это такое. Когда зубы хочется стиснуть настолько сильно, чтобы они раскрошились. Когда  хочется избить кого-то в кровь. Когда хочется убивать. Это чувство было чем-то новым и пугающим для такого человека, как Михаил. Но с этим ничего нельзя было поделать. Нельзя было ничего поделать и с этим миром, с этими людьми. Эта мысль только усиливала разбушевавшееся чувство.
  Михаил у порога. Открыв дверь, перед ним сидел портной, который спал довольно крепким сном, но из-за двери, которой Михаил негромко хлопнул, проснулся и с недоброжелательным взглядом взглянул на клиента. Тополев, увидев открытые глаза своей последней надежды, которая была в нетрезвом состоянии, начал:
- Добрый день.
- Чего тебе?
В словах портного просачивалась злость и нежелание что-то делать. Михаил был одет в свои слегка потёртые брюки и старую рубашку, а на голове у него была кепка.
- У меня пальто порвалось, скажите, пожалуйста, сколько будет стоить сшить?
Портной медленно просканировал Михаила взглядом и издевательски усмехнулся.
- Кто сказал, что я буду что-то сшивать таким, как Вы?
- Каким таким?
- Я не уверен, что точно получу оплату за работу. Таким людям обычно нечем платить. Нехороший Вы человек, по глазам вижу.
Внутри у Михаила всё взорвалось. Ему оставалось попытаться с жалкой растерянностью переубедить портного.
- Стойте, причём здесь…
- Иди уже, слушать не хочу. – Произнёс портной и нагнулся под стол для того, чтобы достать маленькую фляжку с водкой.
  Михаил развернулся и ушёл. К нему вернулись чувства, причём в самом худшем их проявлении. Он вспомнил вчерашние страдания, разбитое зеркало. Вплоть до каждого слова он вспомнил тот разговор с тремя пьяницами. Тот страх и ту растерянность, которые он ощущал, стоя перед огромными существами, не подходившие под определение слова «человек». Ненависть смешалась с дичайшим чувством безысходности. В голове пролетала вся жизнь. Выйдя из ателье, он долго смотрел на фонарь, стоявший перед ним. Внутри него всё горело, он устал от непонимания, он устал от зверского отношения к себе, но при этом ненавидел. Ненавидел каждого, кто топчет эту землю, потому что от каждого он ожидал самого плохого. Он понял, что люди не оправдывают своё звание людей. Он понял, что те девушки, которые оскорбили его, тот, кто задел его лестницу, те, кто дрались из-за девушки, те две дамы, которые бросили щенка умирать, те три пьяницы, которые порвали отцовское пальто, да и тот же самый портной, который назвал Михаила нехорошим человеком, видимо, из-за его рубашки – все они людьми не являются. Ни в одном из них не было ничего того, что делало бы каждого из них человеком. То есть, на жизненном пути у Михаила было лишь три человека: мать, отец и тот старик, который выручал его. От сделанного вывода по щекам потекли слёзы. Внутри него продолжалась война, которую он решил закончить раз и навсегда. Михаил решил выполнить желание судьбы – уйти из этого мира.
- И только ангел – хранитель способен остановить меня.
  Через час он взобрался на крышу башни. Куранты были справа от него, он впервые видел их так близко. Было очень высоко, но Тополева это уже не волновало, у него на уме была одна цель. Решительно подойдя к самому краю крыши, Михаил решил в последний раз взглянуть на свой город сверху. Он был небольшой и его край Михаил видел невооруженным глазом. Вдохнув воздуха, Тополев спросил:
- За что же ты так со мной?
К кому он обращался? К жизни? К судьбе? К миру? Ответа не получил. Но на его вопрос ответили вопросом:
- А стоит ли?
Михаил резко обернулся назад. Сзади него стоял старик. Тот самый, который помогал ему. Доживая последние минуты своей жизни, Михаил потерял страх:
- А, это Вы? Здравствуйте, здравствуйте.
- Стоит ли лишать себя жизни из-за такой мелочи?
- Мелочи? Эта мелочь и хочет лишить меня жизни. Хочет избавиться от меня.
- Почему ты так решил?
Михаил начал кричать:
- Да потому что нет людей в этом мире, их нет! Покажите мне человека! Даже я, который последние тридцать лет то и делал, что зажигал эти фонари, даже я потерял звание человека…  Думаю, стоит сказать этой жизни огромное спасибо, я наконец-то познал ненависть. Взгляни в мои глаза, старик. В них пропало всё, что делало меня человеком! Взгляни в глаза тех, кто гуляет по этой улице. В них, может, и было что-то человеческое, но оно было отнято теми, кто не знает что это такое. Но зато знает, что такое любить себя. Эгоисты! Как же их много! Как же ещё много тех, для кого оскорбить другого человека, как раз плюнуть. Просто так. Потому что он выглядит не так, как им нравится. Те три пьяницы. Они люди? Нет. Это животные, самые настоящие животные. И они топчут эту землю. Ладно, топчут и топчут, но зачем трогать других? В чём моя вина? Разве я виноват в том, что те трое напились до такого состояния? Разве я виноват в том, что тридцать лет назад я должен был зажечь фонарь? Неужели я виноват и в том, что хотел оберечь тех девушек? Нет, я не виноват и перед богом душою чист, но во всех тех ситуациях, которые я наблюдал на протяжении всей жизни, было плохо только мне. Я не нужен этому миру, меня выталкивает сама судьба!
Старик внимательно слушал крик Михаила, не отводя взгляда.
- Ну почему же ты молчишь?
- А кто же будет освещать улицу? Ты думаешь, есть тот, кто будет заниматься этим с такой же любовью, как и ты?
- Этого никто не замечает. Я не получил ни одной благодарности за тридцать лет. А ведь если меня не станет, то всем сразу станет интересно, почему же по вечерам нет света?
- Да разве добро делается за «спасибо»? Да, существа эти неблагодарные, но разве ты не замечал, что своей жизнью ты делал мир капельку лучше? Благодаря тебе по этой земле ходит ещё одна счастливая жизнь. Благодаря тебе на лавочке возле подъезда теперь можно полноценно отдохнуть. В конце концов, благодаря тебе людям не страшно гулять по вечерам. И ты хочешь сказать, что ты не нужен этому миру? 
- А пальто…?
- Тяжело, понимаю. Но тем не менее. Взвесь пальто и человеческую жизнь, которая проживается не зря, Миша. Все мы окажемся там. Но пока есть возможность – нужно продолжать делать.  Давай руку, не делай глупостей. Никому от этого легче не станет.
А может быть всё не так плохо, как казалось?
  Михаил отошёл от края крыши и проследовал за стариком вниз. Выйдя из башни, старик снова пропал. Но Тополев воспринял это, как абсолютно нормальную вещь.
  Придя домой, он увидел своего пса, смотревшего на него самыми преданными глазами. Только он любил Михаила за то, что он просто есть. И оказывается, Тополеву этого вполне достаточно для счастья.

КОНЕЦ