Загорянка, 18. Часть пятая -18

  Его вынесли из кафе и положили под навес у пышной белой акации на примятую траву. Наташа села возле него на корточки и приподняла голову. Игорь не реагировал на её прикосновения, он сейчас уже ни на что не реагировал. Вокруг суетилась когорта служащих, начиная от администратора и заканчивая буфетчиками в белых нарукавниках и высоких чепцах. Наташа прислушалась: в остановившемся вечернем воздухе отчётливо гудел шум прибоя, но кроме него - ни одного обнадёживающего звука. Она ждала и ловила слухом сирену "Скорой помощи", вызванную по телефону уже пол часа назад.
- Что же это такое? - снова приподнимая его голову, спрашивала Егорова с застывшим ужасом в глазах. - Игорёк, что с тобой?.. Очнись! - она била парня по щекам, трясла за плечи, но он был страшно неподвижен.
  Наташа наклонилась к его груди и послушала сердце - оно билось очень медленно и дыхание, похоже, прекратилось совсем.
- Ой, ну что же это? Где врачи? - Егорова вскочила и засуетилась, подбегая к стоявшему возле навесного тента администратору.
- К нам редко они приезжают, говорят, что к перепитым забулдыгам в кафе и ехать-то нечего. Могут и не приехать вовсе, - "обрадовал" он Наташу. - Здесь есть на соседней турбазе дежурная медсестра на всякий случай, за ней уже послали... Девушка, не волнуйтесь вы так, всякое бывает!..
  Наташа трепала руками свою густую чёлку, выскакивала на проезжую дорогу, вглядывалась вдаль, кусала губы и, что-то наконец сообразив, снова забежала в кафе. Из кабинета администратора она позвонила к себе на работу по номеру телефона полковника Султанова. Но его уже не было на месте, он почувствовал сильную усталость под вечер и решил пойти домой пораньше, тем более что была суббота. Понятно, что не было на месте и отца. Она набрала дежурную часть, ответил Истомин: - Дежурный по городу слушает, алло!
- Слава, мы возле кафе "Чайка". Игорю стало плохо, упал в обморок, а "Скорая" не едет. Что делать, он в себя не приходит? - на последних словах она не выдержала и закричала в трубку.
- Погоди, а там же ГАИ должны дежурить, с ними договаривались... - быстро заговорил он.
- Они час назад уехали на происшествие, тут рядом на выезде из города на Первомайской ДТП... Слава, дорогой, мы уже пол часа ждём врачей, а Игорю всё хуже становится, - она уже плакала, произнося эту фразу.
- Сейчас свяжусь с Терещенко, он ещё здесь, жди! - в трубке послышался характерный щелчок, после того, как Слава бросил её на стол и по другому аппарату стал звонить к майору в кабинет.
  Егорова ждала не долго, через минуту она услышала голос Александра:
- Что у вас там? - спокойно спросил он.
- Игорю плохо, - и Наташа разрыдалась в трубку.
  Она выскочила из одноэтажного, приземистого здания и подбежала к навесу. Игорь лежал в той же позе, а над ним склонилась пришедшая из пансионата "Уют"дежурная медсестра. Она давала ему нашатырь, наклоняя голову на бок.
- Не реагирует, даже на это он не реагирует, - медсестра поднялась на ноги. - Нужно срочно в больницу, - строго заключила она.
- Ой, Игорёк, ну что ты? - Наташа наклонилась и снова стала теребить его за плечи. - Игорь, ты меня слышишь? Игорь?! - она села рядом с ним на траву и положила его голову к себе на колени.
  Через семь минут со стороны Почтовой улицы послышался характерный вой сирены, машина дежурного по городу шла на спуск к Отрадной.
Она подъехала, сверкая проблесковыми маячками, и остановилась на площадке у кафе. Хлопнули двери, из машины вышли Терещенко и Сева Ткачук, толпа перед ними расступилась. Они быстро подошли к тому месту возле акации, где лежал на траве неподвижный Игорь Коломийцев. Наташа подняла на них обоих испуганные глаза.
- Игорь, эй, очнись! - Терещенко склонился над ним и похлопал по щекам. - Что ели, что пили? - строго спросил он, взглянув на Наташу.
- Ничего!.. В том-то и весь ужас. Он пошёл с какими-то девчонками танцевать, я видела, как перед этим он фотографировал, и всё... Потом музыка через минуту умолкла, а он уже на полу лежит, - Наташа всхлипнула. - И врачи не приехали, видно подумали, что это по пьянке кто-то упал.
- Это их не оправдывает, - подал голос Сева и сел рядом на корточки.
  Терещенко приподнял Игоря за плечи и посмотрел на медсестру, которая стояла рядом с Егоровой.
- Глубокий обморок. - ответила та, - и на спирт нашатырный не реагирует.
- Плохо дело, - произнёс майор, ещё раз взглянул на побелевшее лицо Коломийцева и стал поднимать его с земли.
  Он взял Игоря на руки и пошел с ним к машине:
- Сева, заводи!.. А ты, Наташка, садись сзади первая, я тебе его подам сейчас, - приказал Терещенко.
  Наташа быстро влезла в служебный автомобиль, Александр с Игорем на руках подошёл к открытой дверце заднего сиденья и осторожно положил парня к Наташе на колени.
- Держи голову ему повыше, чтобы не задохнулся, - он захлопнул заднюю дверь и прыгнул на переднее сиденье. - Сева, как можно быстрее в Первую городскую с сиреной... Давай!
  Машина развернулась на площадке, и взвыв мотором и включённой сиреной с мигалками, помчалась в сторону Почтовой улицы и вокзала.

  Наташа, сидя в своём костюме с блёстками и всё той же куртке с висячими лампасами, гладила по голове Коломийцева. Она пыталась нащупать у него пульс и увидела зажатый в ладони предмет.
- Товарищ майор, - обратилась она к Александру, - у него в пальцах левой руки что-то крепко зажато, я не могу вытащить.
  Терещенко обернулся к ним и приподнял кисть левой руки Коломийцева.
- Да, крепко держит, - произнёс он. - Ничего, сейчас приедем в больницу, там вытащат, тогда и увидим, что это. Вроде, что-то липкое...

  Егорова ходила взад и вперёд в приёмном покое. Коломийцева только что увезли на каталке, а Терещенко ещё не вышел от врача. Сева Ткачук сидел здесь же на подоконнике и находился в таком же тревожном ожидании.
- Вот, опять вы попали! - произнёс он. - Хотя, конечно, в милиции работаем, а не в мюзик-холле.
  Скрипнула дверь в конце коридора, вышли Терещенко и дежурный врач. У Александра в целлофановом пакетике для улик лежал какой-то маленький предмет.
- Жевательная резинка, - произнёс он, поднимая пакетик в руке и показывая его Наташе и Севе. - Кто ему давал это, ты видела?
  Егорова прижала руки к лицу и замотала головой.
- Понятно - не видела, - Терещенко махнул рукой, показывая, что нужно идти на выход, и пошёл к лестнице, ведущей из корпуса на улицу.

  Игорь очнулся под утро под капельницей и рванул с кровати, обрывая на себе все трубочки и иголки. Он выскочил в коридор голый в одних трусах, и только теперь понял, где находится. Дежурная медсестра тут же водрузила его обратно, а потом пришёл и дежуривший в ночь, доктор.
- Тихо-тихо! - начал он успокаивать перепуганного Игоря. - Тебя привезли сюда с токсическим отравлением твои же товарищи... Ничего страшного, полежишь денька три, мы тебя понаблюдаем, выведем из тебя всю эту гадость, и пойдёшь домой. Хорошо, что ещё мало принял, а то бы тебя просто не довезли.
- Я только после сообразил, что эта жвачка - наркотик. Вытащил её изо рта, хотел выбросить, но подумал, что это улика, и вдруг... отключился! - Игорь обливался холодным потом, руки дрожали, а сердце колотилось как у загнанного зайца.
- Ложись теперь, тебе больше надо спать, - врач положил его обратно на койку. - Я сообщу о тебе, что ты пришёл в себя и можешь говорить, но дождись утра. Понятно?
- Да-да, понятно! - ответил скороговоркой Коломийцев и стал проваливаться в медикаментозный сон.

  Наташа не спала всю ночь. Она лежала на кушетке с открытыми глазами и вспоминала сегодняшний вечер, отмеченный столь жуткими событиями. Бабушка тоже ворочалась на диване в большой комнате и громко вздыхала. Девушке хотелось непременно с кем-нибудь поговорить, высказаться, излить больную душу, но она не решилась беспокоить родного человека, тем более, что бабушка была против этого брака с Андреем. Ей казалось странным это неуместное сватовство, эта непонятная, неизвестно откуда взявшаяся женщина, которая явно переигрывала свою роль и Елизавета Юрьевна чувствовала это. Но в чём был подвох, она ещё до конца не понимала.
  Егорова со скрипом повернулась на кушетке. Когда ехали обратно из больницы в УВД, Терещенко был очень подавлен и расстроен сегодняшним событием. Он приказал операцию по внедрению в молодёжную среду прекратить.
- Если стало так опасно для наших сотрудников, зачем её продолжать? Завтра же доложу об этих соображениях Султанову, а пока что моё личное устное вам распоряжение - никаких больше кафе и, никаких танцев в столь сомнительных заведениях! Достаточно нам этих приключений, уже через край хватили... - говорил он в машине, глядя на дорогу перед собой, не оборачиваясь к Наташе.
  Она вспоминала его слова, а сама попутно думала: "Как это майор, после таких травм, с незажившими до конца порезами и только что сросшимися рёбрами мог поднять так легко с земли Игоря и отнести его в машину? Я понимаю, у него очень сильная мускулатура, но всё же?" - и она впервые с восхищением о нём подумала.

  Прогулка по морю была великолепной. Море слегка волновалось, утро было солнечным и тёплым. Катерок бросало из стороны в сторону, покачивало на высоких волнах, и присутствовавшие на борту отдыхающие и туристы, весело перебегали с одной стороны судна на другую, когда от волнения на море появлялся небольшой крен и катер опасно наклонялся, что придавало этой поездке острую изюминку романтичности. Тётя Соня не поехала, сославшись на какие-то свои дела в городе, а мама Андрея была с ними на этой весёлой прогулке. После поездки они втроём прибыли на Забелина к Жигулиным в квартиру. Алла Леонидовна накрыла хороший стол и, когда сели, взяла в руки бокал красного вина.
- Желаю вам, дети, большого счастья, в вашей будущей совместной жизни! - произнесла она столь помпезную фразу, но Наташа заметила, что глаза её при этом были совсем не счастливые, это были настороженные и затуманенные какой-то грубой дилеммой глаза.

  После совместных домашних посиделок, Наташа и Андрей отправились на квартиру тёти Сони. Они пришли пешком на Новостроевскую, осмотрели соседние дворы и незнакомые улочки вокруг, так как Наташа была в этом районе впервые, а потом поднялись на последний пятый этаж и надавили кнопку звонка. Соня открыла им быстро, похоже, что она стояла в коридоре и долго их ждала. Она, как радушная хозяйка, показала ребятам свою квартиру, а потом - откланялась, оставив их одних поговорить, как она сказала - по душам! Егорова сразу почувствовала себя неуютно и открыла настежь балконную дверь. Она встала у порога и посмотрела вниз на двор и детскую площадку.
- Тебе что-то не нравится? - спросил у неё подошедший Жигулин и положил ей руку на плечо. - Не устраивает место или квартира?
- Всё устраивает, - тихо ответила она. - Но только мне не понятно... Зачем тебе всё это надо, Андрей? Ведь ты меня совсем не любишь. Может быть и был влюблён сперва, год назад, но всё очень быстро в жизни меняется и мы сами изменились... Но ты молчишь, и не хочешь об этом говорить, - она посмотрела на его опущенные плечи. - Ладно! Тогда о квартире... Ты же собрался уезжать отсюда в Москву, значит, мы здесь задержимся не долго... И всё-таки, Андрей, я хочу знать причину твоего столь странного и неожиданного решения? Ведь прежде, мы такую тему даже не обсуждали.
- Говорил твоему отцу, отвечу и тебе - причина не стремление к московской карьере, а чтобы сохранить и уберечь тебя от неоправданных слухов и сплетен, а себя - от ревности... Причина - это твой начальник Терещенко, - Андрей смотрел на Егорову с издёвкой, ему очень хотелось её чем-то сейчас подковырнуть словами, так как руки он уже распускать не решался. Он не забыл о предупреждении Александра в их с Егоровым кабинете.
- И это вся твоя причина? - Наташа подняла на Андрея удивлённые глаза.
- Тебе, что этого мало? Ты слышала, что о вас говорят в военном ведомстве? - он вопросительно и дерзко взглянул на неё. - Не слышала?! Так вот, а я не хочу, чтобы про мою будущую жену ходили по городу такие слухи! И меня вполне можно понять.
  Он отвернулся от Наташи с обидой в глазах и прошёл к столу. Сел на массивный стул с высокой спинкой и уставился перед собой в немом молчании.
- Мы уже заявление в ЗАГС подали, а вместе ни разу не были, - с горечью в голосе произнёс он. - И теперь ты до свадьбы сюда переезжать боишься, а там... про вас говорят такое, что мои уши уже давно завяли! Верить?! - он со злобой вскинул на неё свои синие глаза.
- Ты что, серьёзно? - Егорова подошла к Жигулину и мирно, не спешно положила ему руку на голову, тихонько потрепав по волосам.
- Тогда давай переедем сюда, или хоть к нам домой... до свадьбы, - предложил он. - Всё-равно через месяц распишемся, а? Мне так будет гораздо спокойнее, что ты уже моя, и ничья больше. Ведь это моё законное и справедливое требование. Не согласна? - он снова вскипал и чувствовал, как в груди поднимается волна негодования.
  Наташа огляделась, ей было не уютно в этой квартире и она предложила лучший для всех вариант:
- Давай лучше переедем к нам, Андрей. Мне у себя будет гораздо спокойнее, дома-то. Пока привыкну, а там решим. По рукам? - она выставила свою ладонь.
  Андрей хлопнул по ней в ответ, но тут же вскочил со стула.
- Давай поговорим про наш отъезд, - настаивал он.
- Но, мне ещё год здесь отрабатывать, - возразила Егорова.
- Отец твой обещал с этим помочь... И потом, я не могу ждать целый год и снова слушать сплетни.
- Да, что они тебе дались? Или не знаешь, как у нас любят подобные разговоры? Бывшая казачья станица, а казаки без сплетен и пересудов - не казаки! - она попыталась улыбнутся, но он впал в неистовое негодование.
- Наташа, я серьёзно. Я очень люблю тебя, вопреки твоему мнению, и не хочу ни с кем делить, даже на словах, - Жигулин притянул её к себе и прижался губами к Наташиной щеке.
- Ну, что ты?! Я разве дала тебе какой-то повод? - девушка подняла на него глаза в которых жалость перемешалась с чувством неловкости.
  Андрей кинул взгляд на Сонину постель и с некоторой даже брезгливостью, посмотрел на Егорову.
- Я подумаю, насчёт переезда к вам, - произнёс он и пошёл к входной двери.
  Они спустились вниз и на улице натолкнулись на Меленко. Вместе со слесарем из местной Жилконторы они выходили из подвала первого подъезда. Андрей сразу похолодел и понял, что этот человек мог видеть его здесь вместе с Соней, если уже работал тут незаметно для самого Жигулина.
- Здравствуйте, Юрий Сергеевич! - выпалила обрадованная Наташа. - Вы теперь тут работаете, в этом районе?
  Он повернулся к ним на приветствие и приподнял кепку на голове.
- Добрый день, - ответил он. - Нет, я здесь временно, пока человека подберут на участок. Вот, знакомят меня с коллективом.
Жигулина прошиб холодный пот: "Вот, чуть не влип! Хорошо, что она спросила, у меня теперь нет сомнений, что он нас не видел с Соней." А вслух произнёс: - Хорошо, Наташка, я перееду к вам!
  Так для него теперь было безопаснее.

  В понедельник в УВД города Приморска с самого утра царило напряжение. Планёрка началась у полковника Султанова в кабинете позже обычного, так как оперативная группа выезжала на задержание двух девушек, угостивших Коломийцева в субботу на танцах отравленной наркотиком жвачкой. Личности их установили быстро, они являлись завсегдатаями этого кафе на Отрадной. Ими оказались сёстры Женя и Ксения Жуковы.
- Что они показали по делу? - спросил Султанов, расхаживая по кабинету вдоль стола.
- Ничего нового, - ответил Егоров, у которого под контролем находилось "Дело" Богдановой. - Сказали, что жевательные пластинки приносил Ибрагим с кем старшая сестра Ксения была хорошо знакома. Передал им в последний раз эту гадость ещё в конце сентября на конечной автобусной остановке семнадцатого маршрута у сквера Моряков. Когда мы рассказали девушкам про Богданову, они испугались, заплакали, клялись, что не знали о таких последствиях этой, как им казалось, милой забавы... Что ещё? Кроме того, что их можно смело назвать жертвами, я здесь не вижу никакой перспективы зацепиться ещё за кого-то.
- Зачем они сунули эту гадость Игорю, не говорили? - спросил Истомин, сидевший рядом с Жигулиным за длинным столом.
- Говорили... Танцевали, мол, с хорошим парнем, и захотели продлить его удовольствие. Он, по их мнению устал, вот они и угостили его, не подозревая о последствиях. Ксения Жукова показала, что в первые минуты и у неё закружилась голова, но потом всё прошло, а парень сразу упал и они не ожидали такой бурной реакции его организма. Когда поняли в чём дело, сразу оттуда сбежали, - продолжал докладывать Егоров. - Вычислить их нам не составило труда, сразу после госпитализации Игоря, на место выехали наши оперативные сотрудники и установили их личности. Девушек в этом кафе многие знали.
- Кроме Ибрагима Васфилова им не известны другие распространители? - Султанов был сегодня очень хмурым и это отметили про себя все, кто был на планёрке.
- Нет, больше они ни с кем не имели дела, - заключил Егоров.
- Да, ребята, не аккуратно мы работаем, очень не аккуратно, - Султанов сел к столу. - Врач в больнице сказал, что если бы доза препарата в жвачке была превышена хоть на миллиграмм, то нашего парня не удалось бы откачать. Он принял её сразу и без подготовки, как эти девицы, которые уже имели опыт подобного разжёвывания... И, что вы всякую гадость в рот-то тащите? Прямо, как маленькие какие! - он с неудовольствием посмотрел на Наташу. - Что, Коломийцев на себе решил там опыт поставить, или как?
- Он не знал, что это наркотик, товарищ полковник, - пыталась оправдаться Егорова. - Обычная жвачка, каких сейчас много уже продаётся в магазинах.
- Обычная, но не совсем, - вставил Истомин. - Я был у Игоря, как только он пришёл в себя и мне разрешили его посетить. Он говорил, что это была длинная пластинка без обёртки, зеленоватого цвета. Девчонка вытащила её из кармана и сунула ему прямо в рот. Он сперва зажевал её, а потом сразу почувствовал покалывание в руках, говорит, что дыхание перехватило и он тут же понял причину, успел её вытащить и зажал в пальцах, а потом всё побелело перед глазами и он упал... То есть, всё очень быстро произошло.
- Да-да! -кивал головой Евгений Петрович. - Как будто бы вас перед поездкой не инструктировали. Каждый раз вам в головы вколачиваем, что бдительность в вопросах маскировки на подобных мероприятиях, стоит на первом месте. Бдительность - это ваша безопасность, как вы ещё не понимаете?! - Султанов с негодованием оглядел всех сидевших за столом. - Ладно, начнём потихоньку проверять все связи этих девиц, так чтобы они ни о чём не догадались. Потому что к ним много ещё вопросов и неизвестно, они нам всю правду сказали или же, нет?
Он встал из-за стола и посмотрел на Егорова: - Расходитесь по своим рабочим местам, товарищи, а ты Алексей Михайлович, останься пока.
  Когда сотрудники покинули кабинет, он приступил к Егорову с вопросом:
- Это правда, что Наташа с Андреем собираются уезжать в Москву сразу после расписки? Чья была это идея? - он смотрел на своего друга Алексея и видел смятение в его глазах. - И, как ты собираешься улаживать этот вопрос с отделом кадров, например?
- Я сам в шоке был, Женя! - Егоров подошел к окну и встал спиной к подоконнику. - Андрей меня прямо за жабры взял... Нет и всё, не хочу тут оставаться из-за Терещенко.
- Что-что?! - Султанов подскочил к другу и с изумлением посмотрел в его глаза. - Это, как же прикажешь понимать? Ты что думаешь, этот умный и прагматичный Жигулин способен так дико ревновать? Никогда не поверю. Тем более - нет повода! Тут, что-то другое и он просто об этом не говорит, вот и всё.
- Хочешь сказать, что он банально меня обманул? Но, зачем ему?..
- А зачем ему вообще сдалась вся эта кутерьма с женитьбой, ну зачем? - Султанов отвернулся и посмотрел в окно на прекрасный осенний день.
- Как это, не понимаю тебя... У них с Наташей уже давно дружба и пора определяться. Тут, как раз всё ясно, любит её и хочет видеть своей женой, - ответил Егоров с улыбкой.
- Ты уверен в том, что любит? - Евгений Петрович повернул голову к Егорову и многозначительно на него взглянул поверх очков.
- Что за вопрос, Женя? Я не понимаю... - Егоров с улыбкой дотронулся до плеча своего друга.
- Когда любят, то девушке своей в первую очередь доверяют, а не думают о таких крамольных вещах, как ревность и прочая чушь. Тем более, что Жигулин знает Наташу не один день, изучил уже её характер и, не беспокойся, всё понимает про взаимоотношения её с Терещенко. Просто морочит тебе и ей голову, - Султанов снова повернулся к окну.
- Что Наташа говорит по этому поводу?
- Тоже удивлена не меньше меня, но подробно, мы с ней об этом ещё не разговаривали, - тихо ответил Егоров.
- А зря, в первую очередь надо было с ней поговорить.
  Егоров пожал плечами и, взяв свою папку со стола, вышел из кабинета, так и не окончив до конца этот трудный разговор.

  Между тем Жигулин зашёл в кабинет к Терещенко, чтобы взять у Наташи нужные для себя материалы по делу Богдановой. Сама Егорова спустилась к экспертам и её папка лежала в сейфе.
- Дай мне "Дело" по шестой школе, - попросил Андрей у Александра, который работал за столом с фотографиями и раскладывал их по конвертам.
  Терещенко поднялся и подошёл к сейфу.
- Возьми, - протянул он папку Андрею.
  Тот принял её и взвесил в своих руках, нарочито раскачивая её вверх и вниз:
- Да, тяжела ноша! Хорошо бы за месяц управиться, а то потом передавать её будет неудобно другому следователю, - Жигулин с улыбкой смотрел на Терещенко.
- Почему передавать? Думаешь, вы с Наташей не справитесь? - Александр вопросительно взглянул на Андрея.
- Мы уезжаем в Москву после свадьбы, Егоров нам в этом поможет, а значит и все дела придётся кому-то передавать, - дерзким тоном ответил Жигулин.
- Что так спешно? - Терещенко закрыл сейф на ключ и сел на своё место.
- Ты ещё и спрашиваешь? Напал на меня в моём же кабинете, а ещё и спрашиваешь теперь?! - Андрей сверкал глазами, стреляя злыми искрами и резко с негодованием развернулся на каблуках. - Ты же не даш мне никакой жизни тут, я знаю, всюду будешь снова лезть, и в мои личные дела тем более... Как уже когда-то, в сентябре, - намекнул Жигулин на поездку в Фёдоровский монастырь.
  Александр молчал в ответ, глядя куда-то перед собой в дальний угол.
- Одним словом, я так решил и точка!.. - Андрей выскочил из кабинета, хлопнув дверью, и прошёл к себе.
  Александр подвинул к себе поближе телефонный аппарат, но потом отставил его обратно. Открыл верхний ящик стола, вытащил из рабочей папки чистый лист бумаги и взял авторучку.

  За сёстрами Жуковыми сразу, как только они вышли из УВД после допроса, было установлено наблюдение. Девушки покрутились у магазина одежды, а потом вошли в аптеку, подошли в зале к кассам, а потом вдруг...исчезли. Сотрудник, производивший за ними наблюдение, сразу отзвонился из соседней телефонной будки о происшествии. На квартиру по их адресу сразу был выслан наряд милиции.

  Терещенко перед самым перерывом на обед зашёл в кабинет Султанова и быстрым шагом подошёл к столу:
- Вот, Евгений Петрович, прошу вас принять моё заявление и рассмотреть его сегодня же... А то получается большая несправедливость - двое хороших сотрудников покидают службу и уезжают из города из-за меня одного, - и Александр положил на стол перед Султановым свой рапорт о переводе его в другой город.
  Через пару минут Султанов уже выбивал ногой дверь в Егоровский кабинет. Он заскочил туда, и не обращая внимания на поднявшегося к нему навстречу Алексея Михайловича, сразу подошёл к сидевшему за столом Андрею:
- Что, доволен?! - и полковник швырнул перед ним на стол рапорт Терещенко.
  Жигулин взял бумагу в руки, прочитал её, и поднял на полковника изумлённые глаза. Такого поворота событий, он никак не ожидал. Андрей залился злым румянцем. Как он будет теперь выкручиваться, если главное препятствие устранено? Как докажет полковнику Егорову необходимость ехать в Москву? Опять этот Терещенко так грубо вмешался в его личные дела!.. Андрей не отрываясь смотрел на Султанова и тот выдерживал паузу... Жигулин сдался первым, он не перенёс презрительного и испепеляющего взгляда полковника, вскочил из-за стола и бросился вон из кабинета.
- Объясни, Женя, что тут у вас происходит? - Егоров протянув руку вперёд, ухватил Султанова за пиджак.
- И тебе объяснить? - Евгений Петрович сунул в нос Алексею рапорт Терещенко.

  Егоров вернулся вечером с работы и сразу прошёл в кухню, не раздеваясь. Он был не в себе. Светлана Ивановна быстренько уложила Мишку в кроватку и пошла кормить хозяина дома ужином, но он отказался.
- Алёша, что, сильно устал? - участливо спросила мужа Светлана Егорова.
  Он понуро стоял у окна и смотрел на догорающие искры заката на соседних крышах. На душе была страшная тяжесть и мысли в голове сейчас роились самые мрачные.
- Лёша, случилось чего? - жена подошла к нему и положила руку ему на плечо.
- Где Наташа, пришла уже? - он повернулся к Светлане Ивановне.
- Нет ещё, они со Славой в больнице у Игоря, - был её ответ.
  И тут силы Егорова будто бы покинули. Он вялым движением руки открыл форточку и, шатаясь, опустился на табурет у стола.
- Нет, я не раздавлен, Светка, я просто уничтожен данной ситуацией! - с отчаянием в голосе выпалил Егоров и закрыл лицо ладонями.
  Она подскочила к мужу и села перед ним на корточки, пытаясь разглядеть его глаза, она оторвала его правую руку от лица и прижала к своим губам.
- Алёша, что происходит? - её тревога в голосе заставила его поднять на жену свои виноватые очи.
  Алексей Михайлович, как ни тяжело ему было, а всё же рассказал своей жене о сегодняшних событиях на работе. Она долго молчала в ответ на это. Да и, что тут скажешь, когда рабочий момент стал настоящим кошмаром. Данную ситуацию невозможно было исправить, но она чувствовала, что ещё можно найти какой-то выход.
- Что решил Султанов? - жёстко спросила она. - Он что, даст ход этому рапорту?
- Султанов пытался с Сашкой поговорить, заперся с ним в кабинете и не выпускал оттуда. Но, что толку? Если, говорит, при переводе не будет для меня места в Краснодаре или Новороссийске, поеду в глубинку. Куда-нибудь в Подольский или Приморско-Ахтарск...
- Даже так?! - Светлана поднялась со стула и подошла к плите снять вскипевший чайник. - Вот, до чего вы его довели, все вместе, вашими сплетнями и неприличными разговорами!.. А, что, разве не так?! - вскричала она.
  Полковник вздохнул и потёр виски, которые будто обручем сковало. В этот момент хлопнула входная дверь, пришла Наташа.
- Игорю уже получше, завтра ещё денёк понаблюдают, и сказали выпишут в среду на больничный... А вы, чего это? Папа, что-нибудь случилось? - она вошла в кухню и сразу почувствовала, что назревает буря.
  Егоров сидел за столом, одетый всё в тот же костюм, что и на работе, Наташа отметила это про себя, но ничего не сказала. Она посмотрела на маму, и та выглядела подозрительно.
- Родители, что это с вами? - Наташа почувствовала, как напряжение и сгусток чёрной энергии летают в воздухе, нужна была мощная разрядка и она произошла.
  Егоров вскочил на ноги и упёрся руками в подоконник:
- Хоть стреляйся, честное слово, как тогда после Краснодара в 1964 году. Ведь я был на грани, и тоже из-за Сашки, - проговорил полковник низким голосом.
- Из-за нашего Терещенко? - переспросила Наташа.
- Да, он сегодня подал рапорт о переводе его в другой город по семейным обстоятельствам, вот отец и лютует, - тихо проговорила мама и опустила глаза.
- Почему? - Наташа прислонилась к дверному косяку, ноги сразу ослабели от этой неожиданной новости, которую ей ещё не успели рассказать на работе.
- Что бы вы с Андреем остались в городе и не уезжали в Москву из-за него, - безжалостно и надрывно произнёс Егоров. - А я теперь крайний, получается...
- Папка, что ты такое говоришь? Да, что вы все?! Я бы и так никуда не поехала, я Андрея уговорю, он тоже согласится... - Наташа не верила своим словам, зная нрав и характер самолюбивого Жигулина. Было только не понятно, когда он стал таким нетерпимым и резким?
  Отец поднял на неё свои глаза:
- Нет, всё уже решено. Андрей твой... а, что теперь говорить-то? - Егоров снова сел на табурет и махнул в сердцах рукой.
- Я поняла, то что произошло сегодня, а при чём тут Краснодар? Папка, ты мне никогда про это не рассказывал. Я чего-то не знаю? - Наташа хлопала глазами.
- Откуда тебе знать, ты ещё тогда была маленькой соплячкой в первый класс только ходила, - Егоров провёл ладонью по волосам. - Там и первая седина у меня тогда появилась за одну ночь. Все виски покрылись серебром раньше времени. А не рассказывал вам, потому что стыдно было про такое... И Терещенко никогда не расскажет, потому что не сможет в глазах дочери очернить её отца, а стоило бы!
- Папка, ты что говоришь-то?! - на глаза у Наташки навернулись слёзы.
- Что говорю? - он поднял голову и посмотрел на жену и дочь. - Хотите услышать о моих "подвигах" - расскажу! Иногда надо... Плесни чайку, Света, а то дрожь пробирает.
  Он долго размешивал в кружке сахар, собирался с мыслями, Наташа и Светлана Ивановна сели за стол от него с двух сторон и наблюдали за его нервными движениями.
- Не перебивайте только, ладно, - начал он. - Нас весной туда вызвали в Краснодар. Взяли одного рецидивиста, случайно на рынке, а он оказался из банды Рахманина, по которой мы тогда с Султановым вплотную работали. Сами взять их хотели и имели на этот счёт указания руководства, пользовались архивами МВД СССР, а потому вылетели в этот город сразу. Нами усилили тогда их краснодарскую опергруппу. Тот рецидивист дал показания, что банда в этот раз проиграла дом отдыха "Сосновая роща" под Краснодаром и даже дату назвал, в какую они туда ночью явятся.
- Что?! - удивилась Наташа.
- Да, она эта банда, проигрывала в карты людей. А ты не знала?
- Слышала от Евгения Петровича, но без подробностей...
- Вот, прибыли мы туда - с нашей опергруппой кроме меня и Султанова поехал ещё и Зайцев, у которого только что родилась его первая дочка Зина. Стажёром к нам был направлен молоденький парнишка из школы милиции Саша Терещенко, ему двадцать лет тогда исполнилось всего, - и Егоров тяжело вздохнул. - Ох и отчаянный был парень, несмотря на возраст!..
- Я его помню в те годы, - улыбнулась Светлана Ивановна. - Ой, Наташа, если бы ты знала, какой он тогда был хорошенький!
  Егоров усмехнулся на это и продолжал: - И вот этот хорошенький вместе с нами отправился в тот дом отдыха. Хотели взять банду на живца, зная время их прихода. Всех отдыхающих перед той ночью из центрального корпуса эвакуировали и наши сотрудники заняли все номера, но что-то пошло не так, и банда не явилась. Ждали их трое суток, но всё бесполезно, и появились сомнения в правильности показаний того рецидивиста. Но заселять людей не стали в целях безопасности, ждали. А краснодарские оперативники к тому времени уже получили свои задания и были отозваны из "Сосновой рощи", а мы продолжали ждать, но на утро 30 мая тоже должны были уехать, и тут это случилось... - Егоров налил себе ещё чаю в кружку. - Они на нас напали ночью, когда их уже и не ждали. Сашка ушёл к себе рано спать, а мы пошли в местную столовую, взяли там на ужин всякой снеди и остались в баре до утра, отмечать день рождения Зайцева, а за одно и появление на свет его первой дочери. Понимаете, мы даже не вспомнили о нём ни разу, когда сидели там до утра... А в это время, банда Рахманина вломилась на второй этаж, никого там не нашла в номерах и отправилась на третий... С дикими воплями они выбивали все двери в коридоре, а потом взломали номер, где жили Сашка и Зайцев. Терещенко не успел даже толком проснуться, они раздетого его скинули на пол с кровати и стали избивать ногами... Вы, можете себе представить, женщины, что тогда ему молоденькому уготовано было перенести? Один мальчишка, и четверо здоровых мужиков!.. Они избивали его до полусмерти, а потом отливали водой, и так несколько раз подряд... А когда он сквозь своё затухающее сознание понял, что они его уже просто убивают, как он нам потом сказал, - "я очень сильно захотел жить". Конечно, кому охота умирать в двадцать лет? И он, каким-то чудом от них вырвался. Претворился умирающим, лежал без движения, а когда они немного расслабились, вскочил на ноги, рванулся из последних сил и вывалился в окно с третьего этажа... Не выпрыгнул, а именно вывалился, вместе с рамой и стеклом. На прыжок-то уже и сил не было!.. Сильно порезался при том и разбился, но хватило характера отползти в самые заросли возле корпуса, а ночь, ничего видно не было под окнами, и на шум стали сбегаться сотрудники. Бандюги эти искать его не стали, скрылись... А к нам в бар, где мы гуляли и пили всю ночь, прибежала испуганная сторожиха в шесть утра... Короче, когда мы прибежали в номер, то увидели, что все стены и пол буквально залиты кровью, и эту выбитую раму. Султанов посмотрел вниз и сразу всё понял. Мы прибежали за корпус и нашли там Сашку возле старой сосны в таком состоянии, что лучше не описывать... На нём не было ни одного живого места. Но я до сих пор помню, то как он приподнялся, когда увидел нас, эту его растрёпанную белокурую чёлку и взгляд - растерянно-удивлённый! Он не мог понять, как это мы взрослые оперативники, опытные мужики с которыми уже все детали были проработаны и изучены тысячу раз, могли оставить его одного без защиты и помощи? А я, подонок, напился там в баре и даже ни разу за всю эту ночь, повторяю, про него не вспомнил.
  Егоров выпил залпом свой остывший чай и продолжал:
- После этого случая, я не мог дальше нормально существовать. Понял сразу, что если этот мальчик умрёт в больнице, я застрелюсь... Когда всё обошлось, а он даже на нас рапорт не написал начальству и мы как-то сами оправдались за этот прокол, я подал свой рапорт в область об увольнении со службы. Вернулись с Султановым в Приморск, а я не мог работать в органах после такого, не мел права... И когда у тебя возникло желание весной подать такой же рапорт, помнишь, Наташа, я тебе сказал, что у меня тоже были в жизни такие же моменты, вот один из них этот...
- И, как же ты остался? - спросила упавшим голосом Светлана Ивановна.
- Я тебе тогда не говорил, а сам ждал перевода куда-то под Ростов в школу милиции на хозяйственную должность, а оттуда и на гражданку постепенно бы перешёл, - Егоров провёл рукой по лицу. - Но тут Сашка вернулся из больницы и пришёл ко мне домой. Мы на Почтовой тогда жили в бараке на 16 комнат, помнишь, Света?
- Да, как забыть?
- Вот, он вошёл тогда к нам в комнату, никого кроме меня не было дома, сел рядом и положил мне руку на колено... Я тогда не удержался и зарыдал, а он прижался ко мне, как доверчивый ребёнок, и сказал: "Не ломай себе жизнь. Не стоит... Я того не стою." Он наслушался о наших с Султановым подвигах во время войны от генерала Субботина - про службу в медсанбате, про форсирование Днепра и про... Карпаты. Я, говорит, на вашем фоне, вообще ничего не достоин. Всегда считал меня своим справедливым наставником... Так мы и просидели с ним, пока в комнате погас последний солнечный лучик. А потом пришёл Егор Зайцев тоже уговаривать меня остаться, а Женька лежал в больнице с сердечным приступом. Вот так на него вся эта история повлияла.
  Светлана Ивановна поправила на плечах платок:
- Я слышала эту историю от Жени Султанова, но он рассказывал её совсем по другому, - мама подняла глаза на Наташу, которая всё ещё стояла прижавшись у стены. - Он говорил, что вы не знали, что Саша пришёл в номер и лёг спать... Все, мол, думали, что он в очередном загуле и ночевать в эту ночь не явился и очень были удивлены, когда прибежала служащая из дома отдыха за вами в бар. Кому верить?
- Мне верить, Света, мне, - и Егоров тяжело с надрывом вздохнул. - Я им не сказал, что Сашка уже в номере... Он, когда вошёл в корпус, то сразу мне доложился об этом. Мы с ним столкнулись на первом этаже, когда я уже выходил в кафе. Я видел, как он пошёл на третий этаж, но... Пришёл в бар и сильно захмелел, ничего никому не рассказал по своей халатности и больше про него до утра не вспомнил. Так Султанов с Зайцевым ничего и не знают по сей день.
- А Саша, что же, им так и не рассказал? - Светлана Ивановна с изумлением и ноткой разочарования смотрела на мужа.
- Нет, ничего... Больше того тебе скажу, когда был разбор "полётов" его сильно ругал при мне в кабинете наш тогдашний начальник полковник Родионов, за то, что он, якобы, придя в номер вечером, никому не сказал об этом, потому, мол, и произошла эта трагическая случайность. Мы стояли в кабинете рядом у стола и я промолчал о том, что он мне доложился по форме... Поэтому и удалось нам тогда замять этот инцидент. А когда я выходил от полковника, то обернулся, Сашка всё ещё стоял там, на ковре, и посмотрел на меня так... я никогда не забуду его взгляда! Писал объяснительную потом и нигде не упомянул, что мы с ним внизу тогда встретились и я всё знал, где он находился в эту ночь. А я ждал, что он напишет и, тогда гора с плеч бы свалилась, но он молчал, а я смалодушничал и не мог уже признаться, - Егоров нервно отодвинул от себя чашку, расплескав по столу остатки чая.
- Но, это же подло, Алёша! Ты сам-то, понимал тогда, как это подло и низко? - Светлана Ивановна не верила до конца словам мужа, она не могла понять и принять тот факт, что перед ней сейчас сидит знакомый до боли и любимый её человек с которым они прожили много лет, но, оказывается, так мало знали друг о друге.
  Светлана Ивановна оттолкнула от себя табурет:
- Конечно, кому бы поверили в данном случае, вам всем, опытным операм с безупречной репутацией, или ему молоденькому стажёру? И там, на разборе "полётов" у начальства - тебе, капитану, или ему, мальчишке? Да, напиши он хоть сто таких рапортов, всё-равно бы ответ был один, и поэтому он ждал и надеялся, что ты признаешься сам, но ты промолчал, - Светлана иронично взглянула на мужа. - А теперь-то что, зачем ты нам всё это рассказал? Для оправдания что ли, той ситуации, которая теперь возникла? Или для очистки совести?
  Егоров молчал.
- А что ты скажешь? - обратилась мама к Наташе.
- Что я могу сказать?! - девушка оторвалась от дверного косяка и переменила позу, она толкнула дверь, чтобы выйти из кухни. - Терещенко, как я понимаю, уже давно всё простил и забыл. И поэтому, как я могу сейчас кого-то осуждать, тем более собственного отца? Не хочу и не буду!
- Он то может, простил и забыл, а я нет! Никогда не забуду его глаза в тот момент, когда мы нашли его под деревом... Я всю жизнь буду это помнить, свой позор! Буду умирать, но не забуду такое никогда, - Алексей Михайлович встал из-за стола и пошёл вслед за дочерью в большую комнату.
- А знаешь папа, чего ты до сих пор забыть не можешь? Не его боли, а своей. Говорят, что мы любим людей за то добро, которое им делаем, и ненавидим за то зло, которое причиняем - значит, ты ненавидишь Терещенко?.. Иногда, мне кажется, что это так и есть. И теперь, я понимаю почему. Ты смотришь на него и каждый раз вспоминаешь этот свой позор и своё малодушие. Так я поняла? - Наташа смотрела на отца в упор, ей очень хотелось, чтобы и он до конца себе уяснил этот момент.
- Я ненавижу Сашку?! Что ты, Наташа? Нет-нет!.. - он замотал головой.
- Верю. Ну, что же, уже легче!.. Сколько времени Султанов отвёл на рассмотрение его рапорта? - спросила Наташа, садясь на диван.
- Три дня, а потом, нужно что-то решать, - ответил Егоров и вышел на балкон.

  Султанов с утра в своём кабинете просматривал последние сводки происшествий и подбивал итоги прошедших дней. Егоров вошёл неожиданно и остановился на пороге:
- Говорил с ним? - спросил он, кивнув в сторону кабинета Терещенко.
- Оставь его, пока не ходи к нему, не надо. Пусть сосредоточиться и спокойно поработает, - Султанов снял очки. - Что у тебя по убитой в кафе девушке, есть какие-то подвижки?
- Да, её приятель Володя Бородин, рассказал, что у этой Оксаны только один был ярый враг, кого она боялась в последнее время. Это родной племянник её приёмной матери Николай Мерзлов. Проживает в Таганроге, сейчас мы туда отправили запрос, ждём их ответа о том, где этот парень находился в момент убийства, потом будем от этого вытанцовывать, - ответил Егоров и сел напротив.
- Почему этот Николай такой ярый враг? - Султанов наклонился через стол.
- Потому что его бабушка, которая живёт с дочерью Элой в Приморске и, эта Элла удочерила Оксану, когда та училась в пятом классе, теперь хочет переписать на девушку свой дом в Тамаровке. Понимаешь, переписать дом на приёмную внучку, какого? Обидно парню, что он родной внук, нуждающийся в жилье, будет так обделён. Приезжал, говорят, сюда, и не раз уже скандалил, грозил этой Оксане, - Егоров покачал головой. - Только всегда бывает, что угрозы такие в жизнь не воплощаются, а тут получается, что воплотил?
- Не торопись делать скорополительные выводы, не надо, - Султанов напряжённо крутил в руках свои очки, так что дужки в результате хрястнули. - Что нам делать, Алёша, с нашей молодёжью? Ума не приложу! Идёт третья неделя октября, а у нас такой разброд в головах...
- Наташку не вижу, - проговорил Алексей Михайлович. - Где она?
- Со Славой поехали за Игорем. Не хочет больше в больнице лежать, выписывается сегодня, дома долечиваться будет, - Султанов вздохнул и постучал ручкой по столу. - К Пискунову кого-то нужно завтра послать, Славку, что ли? Графики совместных мероприятий они нам не выслали, пусть заберёт, а то ещё неделю ждать.
- Мощное удовольствие туда ехать! Изжога на целую неделю... - Егоров усмехнулся. - Пусть только о рапорте Терещенко помалкивает, а то этот проныра Пискунов может разговорить так, что всё ему ненароком выложишь. Прямо такому только компромат собирать для органов НКВД.
- А, что ты хочешь, его родитель там работал ещё до войны, может много интересного порассказать, и язык не устанет. Ему ещё и мемуарами стоит заняться, но боюсь, таланта не хватит... Ладно, Алёша, давай что-то думать на счёт твоих. Что Наташа тебе вчера сказала по поводу отъезда?
- Говорит, что не планировала ничего, только Андрея инициатива. А почему он так решил, сама не поймёт? - Егоров положил ладонь и нервно ею захлопал по столешнице. - С ним поговорю сегодня, он уже пришёл, но я, как-то не решаюсь даже войти в свой кабинет.
- Пойдём вместе, - предложил Султанов и стал складывать свои бумаги в папку.

  После того, как привезли Игоря из больницы и отвели его домой, а Наташа вернулась в УВД, Истомин тайком от всех связался со вторым отделением милиции, выяснил у них, какой участковый обслуживает дома на Новостроевской и срочно выехал к ним под благовидным предлогом проверки адресов по делу Васфилова. За порядком в этих домах следил младший лейтенант Пронин Анатолий Захарович, всем своим косоглазым видом и гримасами напоминающий актёра Савелия Крамарова, но в отличие от его комедийных героев, Славка отметил, был невероятно серьёзным типом.
  Они вместе поднялись на пятый этаж дома 22 по Новостроевской улице в том подъезде, где проживала тётя Соня. Позвонили в квартиру напротив. Дверь открыла пожилая женщина пышных форм, в ярком цветастом фартуке и остановилась на пороге от неожиданности.
- Уполномоченный участковый Пронин, - представился ей Анатолий Захарович. - Вы, гражданочка, с кем тут проживаете?
- Я не вызывала милицию, - стала возражать гражданка.
- Вы поняли, что я сказал? Я ваш участковый, проверяю свой участок на наличие граждан, проживающих без должной регистрации и прописки, - он поправил свою фуражку и взял в руки блокнот. - Пройти можно?
- Да, войдите, раз так, - и женщина отошла в сторону, пропуская Истомина и Пронина в своё жилище. - Но у нас нет таковых, кто бы посторонний туточки проживали...
- Разберёмся! - козырнул ей Пронин, входя в комнату.
- Сидайте туточки, к столу, - она выдвинула стулья и усадила на них своих непрошенных гостей.
- У вас таковых на квартире не имеется, говорите, а на лестничной площадке или в подъезде, есть новенькие, кто живёт без прописки? - спрашивал младший лейтенант.
- Не имеется, - ответила она и вытерла платком взмокший лоб. - Но я могу о своих только рассказать, кто тут рядом проживает, на площадке нашей...
- Давайте о них, - зацепился Истомин.
- Я с мужем - это 57 квартира, в 58-й живёт одинокий стрик, дочка два раза в год к нему только приезжает, в 59 молодая семья, там тоже у них всё с пропиской в порядке, он в порту работает, она на рыбзаводе, дети в садик ходят. В 60 квартире молодая женщина, приехала недавно из Москвы, живёт тут одна, но в последнее время с молодым человеком. Он тоже милиционер, но постоянно у ней не проживает, так, по ночам только и бывает, ну ещё в выходные, дело-то молодое... Музыку, иногда только громко слушают, мешают спать, но я не жалуюсь, всякое бывает по молодости, - женщина стала отчитываться за соседей снизу, а у Истомина пошли в этот момент по телу мурашки и холодный пот прошиб. Он дрожавшими руками вытащил из кармана фото Андрея с одного из совместных мероприятий и положил его перед женщиной в фартуке.
- Это он, - спросил Слава, - тот, кто приходит к этой вашей соседке Соне?
  Она взяла в руки фото и внимательно его рассмотрела:
- Да, он самый, красивый такой парень... А вы с ним знакомы?
- Работаем вместе, - буркнул Истомин и убрал фото во внутренний карман кителя.

  Когда вышли на улицу, он хлопнул Пронина по плечу и довольно произнёс:
- Спасибо тебе, браток, выручил! Во век не забуду.
- Рад всегда помочь родному УВД. А, что-нибудь серьёзное вышло? - и Пронин любопытно повёл своим косым глазом.
- Вот именно - вышло! - Истомин всё ещё никак не мог прийти в себя от услышанного.
  Он не пошёл в УВД обратно, а отправился прямиком на Морскую, 15 к Игорю Коломийцеву, пока тот был дома один и родители его не вернулись с работы.
- Игорёк, - начал он прямо с порога, - мне нужна твоя помощь!..
  Игорь внимательно выслушал Славу, качая головой при этом и распахивая всё больше свои тёмно-карие, почти чёрные глаза.
- Что ты предлагаешь? - наконец спросил он.
- Только одно - завтра я иду к Пискунову, меня посылают туда за графиком, а ты пойдёшь со мной и невзначай "проговоришься" об Андрее. Этот проныра, любитель сплетен, обязательно зацепиться за такую сладкую информацию, будь уверен... И тогда дело пойдёт. К начальству эта информация полетит, как ракета, и не от нас... Понял теперь? - Истомин смотрел на друга и ждал его ответа, он боялся, что правдолюб Игорь на такую авантюру не согласиться, но тут речь касалась чести их сотрудницы, а так же её отца, ну и майора Терещенко безусловно. В этой истории было затронуто очень много имён и судеб, и от их совместных действий, а они понимали это, будет зависеть жизнь и счастье не одного человека.
- Да, по видимому, это единственный вариант и единственное правильное решение, - согласился Игорь и ударил по руке Истомина.

  На следующий день в среду, у Игоря ещё был больничный и он не пошёл на работу, а дождался Славика на автобусной остановке. Они сели на пятёрку и поехали в Оперативный Штаб военного ведомства.

  В кабинете у Пискунова было темно, этот человек не любит яркий свет и предпочитает всегда сидеть с плотно задёрнутыми шторами. Но сегодня лёгкий ветерок играл в занавесках из приоткрытой форточки и, когда ребята вошли, Вадим Сергеевич, как всегда опрятно одетый в дорогой костюм (а он редко носил на работе форму) вышел к ним из-за стола и улыбнулся.
- За графиками, молодые люди пожаловали? Я в курсе, сейчас подпишу их сперва, а то замешкался вчера и не успел вам отправить, - он достал авторучку из кармана и наклонился к своим бумагам на столе.
- Вот я и говорю, - продолжал полушёпотом, будто бы уже начатый разговор, Игорь, склонившись к Славкиному уху, - должны жить вы с Маринкой тут в Приморске, а её бабуля там, со своим мужем. Ведь им скучно не бывает, раз уж он её так на много моложе.
  Пискунов поднял голову от стола и забыл про свои графики:
- Бабуля твоей Маринки старше своего мужа? - бесцеремонно спросил он.
- Да, - ответил Истомин краснея, - на пятнадцать лет, представляете!
- Ого, вот это да-а! И давно они живут вместе? - глаза Пискунова округлились.
- Уже порядком, лет десять.
- И хорошо живут?
- Не жалуются, всё в порядке...
- Вот я и говорю, - перебил его Игорь и улыбнулся, - что ж одним можно так, а другим нельзя, - и совсем тихо произнёс Славке на ухо, - вот видишь, а Андрюху эта Соня старше только на одиннадцать лет. Но, бабушка Маринкина живёт с дедом и ничего...
  Пискунов выпрямился, а Игорь замер и покраснел, как рак. Истомин толкнул его под локоть и со злобой произнёс:
- Ты что, проговорился, молчи теперь!.. Это наши графики, можно взять? - Истомин протянул было руку к столу, но Пискунов её откинул и уставился на Игоря.
- Что это значит, на одиннадцать лет? Это у кого женщина старше на одиннадцать лет? У Вашего Жигулина, что ли, да? - он буравил глазами обоих и не отпускал из кабинета.
  Игорь совсем "растерялся" и стал прятать глаза под козырёк фуражки, теребить руками лацканы форменного пиджака и, вообще, похоже не знал куда деться от такого внимания военного начальника.
- И долго будете молчать? Ведь я всё-равно узнаю, - Пискунов надвинулся угрожающе на Коломийцева, а потом миролюбиво и с улыбочкой произнёс: - Ну, уж рассказали бы, коль проговорились, чего там!
- Нет, мы лучше пойдём, - Истомин снова хотел взять графики, но Пискунов не дал ему это сделать. Он взял листы в руки и демонстративно поднял их вверх.
- Так про какого Андрея речь, про Жигулина? - повторил свой вопрос полковник.
  И Коломийцев "не выдержал" такого напора:
- Да, - ответил он, - а что тут такого? Одним можно, а другим нельзя, что ли? - и снова покраснел.
- Так-так! И это я узнаю на кануне его свадьбы... Вот что, ребята, если вы пошутили, то я вас ругать не буду, со всякими бывает, но если нет - тогда в этом стоит разобраться, - он обошёл вокруг стола и запер графики в верхний ящик. - Он что же, и теперь с ней продолжает гулять с этой женщиной?
- Мы всё расскажем, только дайте слово, никому не говорить, что это мы вам тут доложили, - попросил Слава и заговорчески наклонился ближе к Пискунову. - Он всем говорит, что это его родственница по матери, а сам с ней живёт с тех самых пор, как она из Москвы приехала. Эта женщина, Соня старше Жигулина на одиннадцать лет, а с Наташей они ровесники почти и дружат давно, вот он и хочет жениться...
- На дочери полковника, это в первую очередь, - дополнил, сияющий довольной улыбочкой, Пискунов. - Ясно, тут кроется расчёт... И, дальше?
- А, что дальше? - переспросил Игорь. - Дальше будет свадьба в ноябре и свидетельницей со стороны невесты он пригласил свою любовницу, Соню.
  Пискунов ахнул и плюхнулся на стул:
- Вот, это да-а! - протянул он. - Вот это история?.. И что же Егоров?
- Он ничего не знает, - ответили они хором.
- Так, что же не расскажете-то? - удивился Пискунов и округлил и без того удивлённые глаза.
- Как мы расскажем? Егоров только своему Андрею и верит, а нас пошлёт ко всем чертям... Раз Наташка его боится, то мы и подавно. Он знаете какой строгий бывает, у-у! - Игорь протянул последнюю фразу и поморщился.
- Вот, это да-а! - повторил Пискунов. - Ладно, идите мальчики... Вот ваш график! И не бойтесь вашего Егорова, я никому ничего не скажу.

  Ребята вылетели из корпуса, побежали на остановку и в радостном настроении отправились обратно в центр города.

  У кабинета Султанова толпился народ, эксперты и сотрудники второго отдела пришли подписывать свои графики и ведомости, как обычно это происходит в середине месяца и под вечер превращается для полковника в один канцелярский момент. Когда схлынул основной поток сотрудников к нему протиснулись из коридора Истомин с Коломийцевым и встали в дверях.
- Ну, что молодые люди, - сказал полковник, выпроводив последних за дверь, - привезли графики от Пискунова?
- Вот, - и Славки шлёпнул их на стол перед Султановым, - но мы не за этим сюда пожаловали.
- Ну-ну, слушаю! - Евгений Петрович уселся за стол и поднял глаза на обоих. - Говорите, коль пожаловали.
- Мы узнать, какие документы должны собрать, чтобы нас перевели вместе с Терещенко в другой город, мы без него тут работать не останемся, - Истомин стоял, потупив глаза в пол.
- Да, - кивнул головой Игорь, - мы без него не останемся, и поедем туда, куда его переведут на работу... Вон, говорят, что в Подольском милиции не хватает, так у Славки там Марина живёт, значит, есть сперва у кого устроиться, а потом уж...
  Коломийцев замолчал, так как Султанов начал грозно подниматься со стула, тяжело дыша:
- Чего-о? - он явно пришёл в ступор. - Это, что ещё за жёны декабристов тут объявились? А ты, Коломийцев, вроде как на больничном ещё, а? Молодая жена?! Чего сюда притащился-то, дома не сидится?!
  Полковник выскочил из-за стола, как ужаленный.
- Вот, вам очень комфортно будет здесь без Терещенко? - не унимался Игорь.
- Нет, не комфортно...
- Ну вот, и поехали с нами тогда... Не скучно будет и там, где-нибудь! - Коломийцев залился румянцем.
- "Где-нибудь"! - передразнил его Султанов. - Ох, ребята, не умру я своей смертью, точно - или застрелюсь, или выброшусь головой в море с борта какого-нибудь катера... Вот, от таких как вы, только так и поступить теперь! Что же, вы меня без ножа режете?
- А вы? А Жигулин?! - Истомин тоже негодовал. - Вот уж кто всех без ножа зарезал, так это он, паразит! - после этой фразы Славка плюхнулся на стул без приглашения и уставился с обидой на Султанова.
  Скрипнула дверь и вошёл Егоров, он что-тот нёс в папке для Евгения Петровича и остановился у стола:
- Вот тут у меня...
- Не тут, а уже здесь! - на дал ему высказаться полковник, вскипая окончательно. - Вот садись в моё кресло и сам разбирайся тут со своими "декабристками"!
  Евгений Петрович быстрыми шагами прошёл к двери и скрылся в коридоре, выскочив к лестнице, а Егоров с открытым от удивления ртом, так и остался стоять на месте и смотреть ему вслед, пока не обратил внимание, что не один в кабинете.
  Сам же виновник последних событий с болью в висках и с колотящимся сердцем, тяжело взбирался по лестнице на свой второй этаж, щупал не в меру разболевшиеся и много раз переломанные рёбра, думая о том, что всё тело пришло в болезненное движение после сильных и неприятных эмоций. Он открывал дверь своей квартиры с надеждой, что сейчас же отправится в душ, а потом завалится в постель до утра, и как-то за время сна приведёт в порядок свой расшалившийся организм, но не тут-то было, войдя в коридор, он услышал щебет знакомых голосов и не в меру удивился. Терещенко положил фуражку на полку и вошёл в комнату сестры. У неё за столом, покрытой белой скатертью, сидела и пила чай Елена Сергеевна.
- У нас сегодня вечером гости? - спросил он и тяжело вздохнул, прислонившись к стене.
  Обе женщины вскинули на него свои весёлые глаза.
- Ладно, девчата, вы тут поболтайте, а я ушёл к себе переодеваться, - майор был без комплексов.
  Через пару минут он уже направлялся с полотенцем на плече в ванную комнату, в руках он нёс свой серый, махровый халат. Когда закрылся там, Надежда посмотрела на Массальскую с некоторой долей иронии:
- Ну, и что он? Лен, расскажи, мне интересно, - полушёпотом, подвинувшись к Елене Сергеевне, спросила Надя. - Я же в воскресенье специально ушла из дома к подруге, что бы вы побыли вдвоём. Ну и?..
- И ничего, - Массальская запила из чашки кусочек печенья. - Не могу, говорит, здесь - и всё! А сам на портрет сына смотрит... Я же всё понимаю, Наденька! Я ему сразу ко мне идти предложила, а он ни в какую. Посмотрел на меня и говорит, что не хочет больше болтаться по чужим домам, мол, лишняя слава ему теперь не нужна. Давай, говорит, или официально распишемся, или даже не будем ничего начинать. Я, аж обалдела от такого его предложения!
- Он это всерьёз, как ты думаешь? - Надежда с нотками любопытства в глазах, так и буравила Массальскую.
- Не знаю, что и подумать, - Елена Сергеевна опустила вниз глаза.
- Сейчас придёт, спросим! - Надежда потёрла ладони друг об друга с наслаждением представляя этот весёлый диалог.

  Терещенко плескался в душе нарочно долго, надеялся, что за это время Елена Сергеевна соизволит уйти. Наконец, порозовевший и взлохмаченный, он вышел из ванной и прислушался. В комнате у сестры было тихо, но толкнуть дерь туда и войти вот в таком виде, он всё же не решился. Александр запахнул халат и ушёл к себе. Хлопнула его дверь и Надя вскочила со стула.
- Сейчас позову его сюда, - на ходу сказала она своей гостье и выбежала в коридор, откуда прошла к брату в его тёмную комнату.
  Он сидел на кровати без света и тёр рукой правый бок.
- Ты к нам подойти собираешься? - строгим голосом спросила сестра.
- В чём, в этом? Переодеться же надо...
- Да, хоть голый! Ты во всех видах привлекательный... Давай-давай! - торопила его Надежда. - Мы ждём.
- Ну ждите, ждите - до утра... Вот сейчас завалюсь спать, что делать со мной будете?! - Терещенко рассмеялся и улёгся на постель больным боком.
- Вот ты какой, оказывается!.. - Надежда замахнулась на него кухонным полотенцем, которое держала в руке вместо салфетки за столом.
- Сдаюсь, Наденька! Сейчас приду, ага? - он с трудом приподнялся на локте.

  Он вошёл к ним в синем тренировочном костюме с приглаженными, влажными волосами и серьёзно взглянув на женщин, прошёл к столу.
- Меня обсуждаете? - спросил он и скользнул взглядом по Елене Сергеевне.
- Да, а кого же?! - ответила за неё Надя. - Вы, кажется, решились в ЗАГС сходить, а я об этом узнаю в последнюю очередь. Не хорошо, братец!
- Люди женятся, гляжу - не женат лишь я хожу! - он барабанил рукой по столу, цитируя Пушкина. - Один остаюсь в отделе не женатый, надо же как-то соответствовать.
- Ну, про Наташку знаю, а остальные как же, Слава, Игорь? - Надя смотрела на брата вопросительно.
- Славка вот-вот, уже с Мариной своей заявку подали, раньше чем Жигулин. И Коломийцев скоро к тебе свататься придёт, так что - не долго в одиночестве шиковать будешь! - Александр откашлялся, наблюдая за реакцией сестры.
  Она сперва замерла на месте, потом покачиваясь на стуле с усмешкой произнесла:
- Шуточки всё твои, да? Ну, вас всех!.. Я лучше уйду, от греха, сами тут выясняйте и разговаривайте, - она улыбаясь, вышла из-за стола и отправилась в кухню.
  Массальская сидела так же с опущенными вниз ресницами и молчала.
- А, что выяснять? Елена, я уже тебе сказал в тот день - думай, решай и поженимся, как люди... Только вот, не могу умолчать теперь про один момент. Не говорю пока Наде об этом, до конца ещё ничего не известно, но... Меня могут перевести на работу в другой город, возможно в село. Поедешь?
- Да, куда угодно! - и она кинулась ему на шею, расцеловала лицо, губы, глаза и сползла на пол к его ногам, а потом положила голову на колени. - Только дай мне съездить к отцу на недельку, я должна через много лет его навестить, узнать, как он там живёт один, - она подняла к нему голову. - Наташа мне оставила его адрес, когда ездила в Геленджик про мою Светку выяснять. Я ей так за это благодарна!
  Терещенко громко вздохнул после её слов и ответил вопросом:
- Когда едешь?
- Уже на той неделе, отпуск оформляю и на недельку махну к моему родителю. За одно расскажу ему о переменах в личной жизни, о нас с тобой, пусть порадуется! - она смотрела ему в глаза с томной страстью и надеждой на скорое счастье, а он на неё с некоторым сомнением на горячие порывы этой красивой женщины, а потом когда она снова положила свою голову ему на колени, он коснулся ладонью её волос и рука в них сразу утонула...

  Весь день с утра в кабинете у Терещенко стояла непривычная тишина, как и месяц назад, после Наташиного побега в монастырь, только теперь она была неестественно-скорбная. Егорова сидела за столом, не поднимая глаз на своего начальника, и работала с материалами "Дела" Богдановой - подшивала результаты экспертиз, сортировала фотокарточки, описи и результаты лабораторных анализов, подгоняла по номерам страницы объединённого с Жигулинским дела по "Шурпету". Отец просил сегодня к вечеру всё закончить и дать ему на проработку, как старшему следователю, курирующему это объединённое расследование. Александр напротив, старался сегодня у себя не сидеть и поэтому часто выходил в архив и во второй отдел, будто там и правда, его ожидала серьёзная работа. Но ближе к вечеру он не выдержал, прошёл в кабинет и встал у стола за спиной у Наташи. Она подняла на него глаза, полные какого-то внутреннего отчаяния и боли.
- Ну, разве такие глаза должны быть у невесты, Наташка? - ласково спросил он и улыбнулся, садясь к ней на кончик стола.
- А какие они должны быть? - нет, это уже спрашивал не ребёнок, а человек, стоящий на грани чего-то непоправимого.
  Он хотел было сказать ей что-то весёлое и утешительное, но тут резко раздался телефонный звонок, так неожиданно для обоих, что Наташа невольно вздрогнула, а Терещенко спрыгнул со стола. Она дотянулась до трубки первая. Там вежливо представились и попросили срочно приехать на Отрадную:
- Зачем? Почему так срочно? - не поняла Егорова и в голосе её появились металлические нотки. - Куда подъехать? - там видимо уточнили, и Наташка сразу побледнела.
  Она повесила трубку и взглянула на майора.
- Кто это звонил и так тебя напугал? - поинтересовался Терещенко.
- От военных. И просили срочно приехать по делу на отрадную, в кафе "Чайка", но не уточнили, по каком поводу... Просто сказали, чтобы срочно была я лично, меня там будет ждать какой-то их представитель. Я ничего не понимаю, - она схватилась за пылающее лицо. - Может быть, это что-то связано с Игорем? Ну, после того вечера, военные что-то там обнаружили? Наверное они там сейчас патрулируют и что-то не так... Но уже темнеет. Мне на служебной поехать? - она с неподдельным страхом взглянула на майора. - Кого мне взять с собой?
- Погоди, нужно у них уточнить, что они у нас забыли, - и Александр сел к телефону.
  Он набрал кабинет Пискунова, как начальника по взаимодействию экстренных служб города, но его на месте не оказалось.
- Вам приказано явится, вот и поезжайте, - был ответ на том конце провода.
- Что за ерунда? - вскипел Терещенко. - У нас, между прочим, своё начальство имеется.
  Но там не стали разговаривать и повесили трубку.
Наташа сложила бумаги в сейф и подошла к двери, неуверенно взялась за ручку:
- Я боюсь туда ехать, - призналась она. - Спущусь за кем-нибудь в дежурку, пусть проводят. Но меня просили приехать одну, ничего не понимаю...
- Одна не поедешь, не разрешаю, - Терещенко подошёл к вешалке, снял фуражку, натянул её низко на глаза и, повернувшись к Егоровой, скомандовал: - Ну, пошли!

  Они подъехали к набережной и потом проследовали к кафе "Чайка" в тот момент, когда облачная светящаяся кипень утопила в своих мягких кружевах янтарное солнце. Медленно опускался прозрачный вечер на одноэтажные домики и палатки местных турбаз, у кафе, как всегда в такой час, шумела разноцветная публика. Прямо у входа в высоких дверях со стеклянной стеной их встретил военный капитан и, козырнув, показал рукой в сторону обеденного зала:
- Там они, у барной стойки. Танцевали только что, а теперь куда-то собираются выходить. Барышня сильно выпивши... Мне приказано, как только вы приедете, сразу передать вам наблюдение за этой парочкой, которую уже с утра пасём. Но парень, видно, был на работе, а она тут комнату снимает, рядом в пансионате "Луч". К ней он час назад приехал, - капитан козырнул ещё раз. - Ну, вы там дальше сами, а у меня и свои дела имеются.
- Кто? Кого вы пасёте-то? - майор был несколько озадачен такой ситуацией.
- Мне сказали, что вы уже в курсе, что это по вашему какому-то совместному делу. А, разве не так? - капитан встал на пороге и подвёл к себе майора. - Вон они, - указал он на смеющуюся парочку возле стойки бара. - Мне приказали, я за ними и наблюдал тут...
  Терещенко посмотрел по направлению, которое ему указал этот военный и отпрянул в сторону. Наташа подошла ближе и, ничего не понимая, тоже взглянула туда. На фоне светлой стены и мерцающих огней эстрады, изгибаясь всем телом и дико приплясывая, хохотала и лезла на шею к подвыпившему брюнету тётя Соня. Этот парень повернулся к ним лицом и они сразу узнали в нём Андрея.
- Ну, я пошёл тогда, - козырнул капитан и исчез на повороте за деревянными домиками.
  Наташа стояла оглушённая, у неё сразу сильно, как у зайчишки, забилось сердце. Она смотрела во все глаза и не верила в то, что сейчас видела. Такое же состояние было и у Терещенко. Они наблюдали молча за этой шумной и разудалой парочкой. Потом Жигулин расплатился у стойки, кивнул официанту и повёл свою барышню на улицу через боковые двери, настежь открытые в сторону пансионата "Луч". Соня и Андрей не обернулись к главному входу, где сейчас находились Наташа с майором, они сразу вышли к стоянке автомобилей и завернули за угол к двухэтажным домикам. Егорова вышла на дорогу и последовала за ними, Терещенко хотел её удержать, но понял, что это бесполезно и двинулся за ней, скидывая фуражку на затылок и вытирая рукой мгновенно взмокший лоб. Весёлая парочка вошла на территорию пансионата, обогнула центральный корпус и стала подниматься по лесенкам на второй этаж деревянного домика с покатой крышей. На крылечке пьяная Соня споткнулась и Андрей, подхватив её на руки, со смехом внёс в распахнутые двери номера на втором этаже. Она визжала, хватала его за шею, вела себя непристойно и развязно. Захлопнулась дверь и всё стихло. Наташа и майор продолжали стоять внизу на тропинке у центрального корпуса, а потом Егорова, теряя силы, медленно пошла назад к кафе. Она увидела свою машину, сидящего в открытом "Москвиче" и ожидавшего их Севу и, поднимаясь на бордюр к стоянке, споткнулась. Александр во время подскочил к ней и не позволил упасть на горячий асфальт. Он вёл её к машине за руку, и Сева, увидев их, сразу включил зажигание.

  Они выехали к автовокзалу и понеслись вверх по Почтовой улице, а потом свернули к центру города. Когда проезжали по набережной, Наташа попросила Севу остановить машину:
- Мне что-то нехорошо, душно... Я выйду на воздух!
- Сева, тормозни тут, - попросил Терещенко, показывая на сквер со скамейками.
  Когда машина встала, он посмотрел в зеркало на Наташку. Её напряжённое лицо было бледным, но слёз не наблюдалось. Он вышел из машины и открыл заднюю дверь. Егорова вылезла с трудом и произнесла:
- А вы можете ехать, я посижу тут одна... Ладно?
  Терещенко захлопнул машину:
- Сева, езжай, поставь авто в гараж, мы уже не вернёмся.
- Всё, понял шеф! - автомобиль завёлся и тронулся с места.

  Они сидели на том же самом месте и на той же самой скамейке, как и в прошлый раз в начале сентября, когда за ними из кустов наблюдал Султанов, что и привело к домашнему скандалу в семье Егоровых. Так же на фоне янтарного заката и резного парапета на горизонте плыли яхты и катера. Но сейчас на лице у Наташи не было самозабвенного и нежного веселья. На нём читалась растерянность и невозможность принятия данной ситуации. Она, посидев немного в одной позе, покачиваясь на скамейке, наклонилась вперёд и закрыла лицо руками. Терещенко к ней осторожно прикоснулся и почувствовал в её теле дрожь.
- Наташка! - он не знал что сказать ей в эту минуту, но что-то говорить было надо. - Я сам в шоке. Как такая подлость могла родится в его голове? И, кто нас туда навёл, чтобы мы увидели весь этот кошмар? Неужели Пискунов, любопытная его душа?!
- Нет-нет, Саша!.. Андрей здесь не при чём. Это я во всём виновата, только я одна, - Наташа вскинула голову и смахнула с глаз прозрачные слезинки, которые повисли на её длинных ресницах.
- В чём же, по твоему, ты виновата? - Терещенко спросил это с болью в голосе, такая же боль сейчас проскальзывала и в его глазах.
- В том, что у меня убили подругу, когда я училась в десятом классе, - чеканным голосом начала говорить Егорова, - похоронила её тут, в Приморске, и по сей день не могу забыть... В том, что в Москве встретила парня и влюбилась в него, в том что собиралась за него замуж, а он погиб - трагически, нелепо, а я по сей день, так же, как и Ларису, не могу его забыть. Виновата в том, что в меня стрелял этот проклятый Фролов, и после этого я... стала уже другой, в том, что не смогла, как следует и во время ответить на чувства Андрея; в том, наконец, что отказала ему во взаимности, когда он меня просил об этом, потому что... не готова была ещё к таким отношениям, так как, опять же виновата, что у меня никогда не было и нет опыта с мужчинами. И если бы он хоть чуточку смог подождать, пока я к нему привыкну, но... Виновата я, и больше не кого винить!
Терещенко слушал её замерев и внешне, и внутренне. Всё в душе его сейчас перепуталось, не находилось слов, впервые в жизни, он не мог ни чем утешить девушку. Он просто не знал, как это можно сделать в такой ситуации. Но, как было больно ему и обидно за Наташку! Вот она встала с лавочки, собирается уходить, а он смотрит на неё и по-прежнему, не находит слов.
- Я пойду, - и она вытянула руку вперёд на его порыв пойти вместе с ней, - не надо меня провожать... Дойду сама. Хочется побыть одной, простите! - и она стремительно ушла, почти убежала в аллею с кипящей листвой и бушующим янтарным закатом, который буквально пронизал низкими, заходящими лучами всё пространство вокруг.
  Терещенко, замерев, так и просидел на лавочке в одной позе несколько минут, а потом медленно поднял руку и потёр виски, нащупал на голове, как ненужный теперь предмет свою фуражку, одним махом снял её и в порыве бешеного негодования, зашвырнул в кусты.

ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ.

(На фото Массальская - актриса Елена Гайдукова.)