Дикий поход туркменов на Алтай

Рассказ из походных заметок горного полазушника с позывным Ношпа, в миру – Андрей Краснюк.

В самом начале 90-х был такой случай, разговорился с туристом из Сибири. Поочерёдно похваляясь горами и прочей природой, нарасписывали друг другу всяких заманух, и я вдруг возгорелся желанием посетить Алтай. Правда, так складывалось, надо было найти попутчиков. Тогда я подбил на спонтанный турпоход троих: дядю Женю, Нину Ивановну и тётку Шуру. Недолго думая, поладили, старшим группы выбрали тётку Шуру. Проговорилась она, что бывала в тех далёких краях несколько раз.

Заявили о задуманном мероприятии в совет по туризму, взяли маршрутный лист и зарегистрировались в КСС. (контрольно-спасательная служба) Без этих документов нас могли снять с маршрута и завернуть восвояси.

Это было лето, август месяц. Взяли билеты до Горно-Алтайска с пересадкой в Алма-Аты. Вылет утром рано, прилетели в Алма-Ату, а дальше лететь тоже рано утром, только на следующий день. В запасе почти сутки, решили рвануть на Медео. Что нам «семь вёрст?» Дорога на Медео идёт по ущелью, близко схожему с родным фирюзинским. Где шире, где поуже, глубоко, высоко – привычно. Вдоль дороги рассажено множество фруктовых деревьев, особенно запомнилось бесчисленное количество увешанных плодами яблонь. Ветки некоторых склонялись под тяжестью яблок аж до самой земли.

Приехали на Медео. Летом каток не работает, конечно, но отдыхающих много. Большая площадь с развлекалками, кафешки и шашлычницы не пустовали. Дальше выше дамба, к которой серпантином поднимается дорога. Перевалили через дамбу и там наткнулись на склон, весь заросший малинниками. И никто там не лазает, малину не дерёт. Мы как туземные дикари, будто никогда малину не едавшие, сразу накинулись на ягоды, и нажрались по горло. Потом расположились у речки, вскипятили чай, и так весь день лежали кверху пузом и наслаждались живописной природой.

Вечереет, пора бы обратно. Приехали в аэропорт, перекантовались ночь и утром вылетели на ЯК-40 до Горно-Алтайска. Далее маршрут лежал до города Усть-Кокса, туда ходит автобус и добираться почти сутки. Вдруг слышим оповещение по большому радио: «Желающих вылететь до Усть-Коксы просим подойти к авиакассе!» Пока растелились, пока нашли нужное окно – прямо перед нами продали последний билет. Опоздали. И тут подходит к нам дежурная в форме, что да как: «Вам в Усть-Кокса надо? Следуйте за мной!»

Отвела она нас на досмотр, потом сама же повела нас к самолету. Пилот не стеснялся: «С вас 30 рублей с каждого!» Заплатили, сели в самолет, женщин наших посадили в салон, а меня и дядю Женю разместили на стеллажах в багажном отсеке. С одной стороны куча чемоданов и прочего барахла, с другой стороны мы и бойцовский пёс в клетке. Мы отсидели всё что можно, пёс смотрел на нас всю дорогу с таким аппетитом, что не будь преград, доехали бы от нас только обглоданные мослы. Что оставили себе перекусить, тем поделились с псом. Может потому он нас и не тронул, потому как клетка для такого бойца казалась никакущей.

Прилетели в Усть-Коксу. Меня укачало, мутит, пока приходил в себя, наши искали попутку до Тюнгура. Повезло, как раз туда выезжал грузовик с товаром. Сели, едем, дорога идет вдоль Катуни. Довольно широкая и бурная река – не наша Фирюзинка, не сравнишь. Петляли по извилинам, объезжали сопки – места и правда красивые.

Доехали до Тюнгура, до подвесного моста через Катунь. В Тюнгуре дома разные, есть кирпичные, есть бревенчатые, есть и юртовые. Юрта – это жилище, собранное из жердей, связанных вверху, и покрытое шкурами или войлоком. Но большая их часть покрыта чем попало. Там и шкуры, и железо, куски шифера, толи, и всё, что можно найти. Вокруг низкая оградка. Вышел из юрты житель, представитель какого-то местного монголоидного рода, подошёл к ограде и кричит нам: «Эй ви? Как к Ельцину относитесь? Посмотрели мы на этого алтайца и отвечаем: «Да никак, мы вообще туркмены! От срыва скандала, радости ли – алтаец поморщился и спрятался за занавесью своего жилища.

Алтайцы такие же низенькие как чукчи и ничем не отличимые. Есть, кто ходят в национальных одеждах, есть кто в телогрейках и сапогах, и даже такие попадались, что на одной ноге кроссовок, на другой калоша. Кто как хочет, тот так и одевается. «Тувинцы у нас вороватые, могут что-нибудь стащить из одежды, а особенно охочи на огненную воду!» – вскрыл нам правду мужичок, чадащий от козьей ножки как старый революционный поезд. 

Пошли по маршруту, прошли участок, где одни пни и мало деревьев. Далее лес, в котором мы и переночевали. Утром пошли дальше, дорогой рвали кислицу (красную смородину), обжирались земляникой, её здесь было очень много.

Проходили мимо, где поработали археологи, ориентиром там скала с рисунками. На рисунках выцарапаны надписи, типа «тут был вася». Идиоты эти Васи! Древние памятники портят. Такие рисунки я только по телевизору раньше видел, а тут – вот они! Честно, осознавать, что это рисунки оставлены древним человеком – очень впечатляет. Хотя, рисовальщики те были, может быть, такие же неумные Васи – кто знает?!

План пути – надо дойти до пика Аккем, перемахнуть одноимённый перевал и дойти до метеостанции. Там пройти вдоль какого-то озера, минуть ещё перевал и спуститься к озеру Кучерла.

Шли по ущелью, по которому шумит речка Кучерла, тут и там встречались много групп. Были и рафтеры, тогда мы их называли просто сплавщиками. Страшно смотреть, как они это делают. По пути стояла бревенчатая избушка, остановились на ночлег. На следующий день сделали днёвку – день отдыха ото всего. Снова обжирались земляникой, первый раз я тогда пробовал её с молоком. Так же много было брусники, но её собирать показалось более муторно.

Через день отправились дальше. Шли весь день, дошли к притоку Кучерлы шириной метра три. Через него были брошены бревна. Женщины наши форсировали эти мостки с быркими страхами и громкими матюгами. Пришли к другой речушке, тётка Шура сказала, переходить речку не будем, начнем подниматься с этой стороны, где вверх уходило много небольших троп. Ночевать будем здесь. А место не очень, узкое и неровное у самого берега.

Ну, ладно. Поставили палатку, расположились. Мимо нас прошла группа. Посмотрели они на нас с удивлением, мягко сказать, как на идиотов. Утром начали подниматься, поначалу шли вроде по тропинке, потом она как-то незаметно растворилась, склон стал совсем крутым, мокрым и сыпучим. Да и понятно стало, что мы идем не туда, заблудились, и не видно было, чтобы тут кто-нибудь вообще когда-то ходил.

Дядя Женя осерчал на тётку Шуру, выругался и ушел вперёд. Стали кричать его, останавливать, но он ушёл уже далеко. Вернулись обратно к той же стоянке. Евгения нет – что делать? Догадается ли он вернуться? Я решил перейти тот приток и посмотреть, есть ли там хожая тропа. Перешел, иду по тропке и вижу там площадку с навесом, стол стоит, кострище, места для палаток, скамейки – всё для комфорта. Вот почему на нас посмотрели, как на идиотов, тут пройти оставалось метров сто пятьдесят.

На дереве висит железный указатель «перевал Аккем», вверх уходит тропа. Время было, я решил немного подняться по тропе. Поднимаюсь, а там с периодичностью раскинуты такие же комфортные площадки. Шлёпаю дальше, прошло, наверное, часа три, вижу кто-то маячит. Ай ба, это же дядя Женя!

Подбежал он ко мне, руками машет, эмоции как из рога изобилия. И без рюкзака? А дядя Женя показывает на каньон, а на той стороне, смотри, говорит, на почти отвесной скале весит его рюкзак. «Как он туда попал? И как ты перебрался на ту сторону?» Там выше каньон сужается и через расщелину лежит бревно. Перебирался, соскользнул, выронил рюкзак, отвечает, а тут тропа. Вот и иду по ней в надежде, что к людям выйду.

Спустились по той тропе к своим на стоянку. Дядя Женя переключился изливать эмоции на тётку Шуру. А палатка и тушёнка оставались в том рюкзаке. Ночевать пришлось без палатки, потому что тётка Шура ни в какую не соглашалась переходить речку. Утром пошли за рюкзаком, подошли к тому месту, откуда вылез Евгений – он там панаму на ветку повесил. Место, не совру, щепетильное, яйца сжимаются от одного уклона.

Начали спускаться при помощи веревки. А деревца тут стоят не прочно, я сел возле одного, толкнул ногами, оно и улетело в пропасть. Там резкий склон, грунт местами сыпучий и все такое шаткое – с великим риском спустились к рюкзаку, и с большим волнением поднимались.

Заночевали снова на своей стоянке. Утром с перевала спустилась группа, поведали нам, что за перевалом на спуске лежит снег. Тётка Шура в панику и в отказ идти на Аккем. Мы тут рассердились, схватили её за шкирку и перетащили через речку по бревнам.

На перевал мы так и не пошли из-за капризов тётки Шуры. Двинулись дальше по ущелью вдоль реки. Дошли до верховий реки Кучерла, до озера Кучерлинского, расположенного у подножия северного склона Катунского хребта. Там большая стоянка оборудована, останавливается много туристов. В озере ловится хариус. Рыбаки только и таскают рыбу. Евгений взял снасти, но на эти снасти только акулу ловить. Леска со спичку, крючки с согнутый палец, поплавки из пробок. Мой отец таких рыболовов называл «рыбачки туфтовые. Рыбу мы так и не поймали. Вечером был большой сход туристов. Был концерт под гитару, и устроили даже танцы.

Утром вышли дальше. Тётка Шура ворчала и стонала, хотела повернуть обратно. Обстановка в группе стала напряжённой. Шли мы медленно, я впереди, последняя тётка Шура. В какой-то момент услышали возглас, обернулись, в щели между камнями торчат ноги тётки Шуры. Подбежали, вытащили, а у ней лоб разбит, кровь течёт. «Больше никуда не пойду и всё. Тут будем ночевать!» – разразилась наша ворчунья. Я попросил сразу не располагаться, посмотрю дальше, говорю, может там есть место лучше. Пробежал вперёд, метров через двести хорошая оборудованная площадка. Вернулся, а они уже палатку поставили на камнях на склоне.

Настроение было испорчено. Идиоты и только! Переночевав, повернули обратно. По тому же пути стали спускаться. Дошли до избушки, а она занята чехами. Стиль походный у них сильно отличается от наших туристов. Каждый несет только свой груз, у каждого свой котелок и свой костер. Нет у них общности. И спят они: вешают между собой занавески. Мы поставили палатку и как обычно стали готовить в общем котелке, у чехов это вызвало недоумение. Мы там собрали грибы и потушили их, уже в темноте. Все получилось вкусно.

Грибы остались ещё на утро. Утром глянули в котелок, а там червей как риса в плове! Грибы были червивые, в темноте мы это не заметили. Ну, что – ели же? Закрыли глаза и сожрали, что вчера наварили.

Утром спускались до поселка, к вечеру дошли до Тюнгура. Неподалёку находилась турбаза, но мы туда не пошли, остановились в поле перед мостом. Расположились на ночевку. Ночью проснулись от какого-то шума. Это местная гопота пришла нас грабить. С шумом врывались в палатки, и мы пока продирали глаза, они хватали всё, что попадало под руку, и выкидывали на улицу. А другие из них быстро растаскивали, да ещё огрызались.

Много чего они у нас тогда потырили. Веревки, мой экспонометр, другие нужные и не очень вещи. Утром вышли на дорогу ждать, может кто поедет и захватит нас вниз. Также из леса вышли другие туристы, подошли к нам. Вместе стали ждать удачи. Вскоре дождались какой-то грузовик, но он держал путь до Чендека. А от Чендека раз в неделю ходит автобус до Горно-Алтайска. Доехали, узнали, что автобус до нужного нам места будет только завтра.

Надо где-то располагаться, мы объединились с этими туристами из Новокузнецка. А среди них был парень весь в ссадинах и синяках. А наша Нина Ивановна врач нейрохирург, она такая: «Обаньки, иди-ка сюда, друг сердешный! Как врач, я обязана тебя осмотреть!» Осмотрела она этого парня, ничего серьёзного не нашла, просто ушибы. Были у меня две рации «Днепр», которые не заметила гопота, одну дали этим ребятам. Ребята решили сходить разведать, где можно остановиться и отовариться. Ушли, скоро вызов по рации: встретили директора школы, он предлагает нам переночевать в школе. Расположились в спортзале на матах, вечером организовался пир на весь мир. Местные русские принесли нам всяко-яко съедобное, был и спирт, был и самогон.

Утром сели в переполненный автобус. Дорога также шла вдоль Катуни, ныряя в каньоны и поднимаясь на перевалы, петляла между гор. Проезжая мимо одного поселка, читаю название «Манжерок». Я сразу к водителю, не тот ли это Манжерок, который снимал Шукшин в фильме «Живет такой парень»? Там Куравлев снимался и песня есть: Что такое Манжерок? Может, это городок, может, это островок? Водитель подтвердил, что Шукшин снимал свои фильмы именно здесь. Водитель стал рассказывать, где и что снимали, и сам он якобы снимался в этих фильмах. Шукшин любил снимать простой люд.

Показал место, где по сюжету горел на заправке грузовик с бочками. Та заправка была уже в запустении, нашли списанную машину, поставили бочки, намазали мазутом и подожгли. Машину тянули на буксире, дублер водитель спрыгивал на опилки. Поначалу никто не соглашался прыгать, говорит, но одного бедолагу уговорили за бутылку водки. Потом эту машину скинули со склона, горящую, а там тётка стирала в речке белье. Увидела, дескать, что сверху летит машина, бросилась наутёк, но всё-таки её немного зацепило бочкой.

Сейчас этот склон застроен, живут люди. На месте, где была заправка, остался старый фундамент. И так, с интересом слушая водителя, мы доехали до Горно-Алтайска, попрощались с туристами из Новокузнецка и разошлись по своим дорогам. Мы поехали в Бийск, в Бийске слышу, кто-то кричит меня по имени. Завертел головой, смотрю, машут мне две молодые девчонки, а я и не узнаю кто это такие. Оказалось, когда мы были на озере Кучерла, я с ними зажигал, молол чего-то языком... и видимо совсем забыл. Потом мы добрались до Новосибирска, где пришлось ждать свой самолет три дня.

Поставили палатку в неположенном месте, запалили костерок. Милиция нас на удивление не тревожила. Дождались своего самолета, на том приключения четверых «туркмен» на Алтае и закончились...