В поисках себя. Глава 4

Холодный утренний свет заглядывает через неплотно зашторенное окно. Чистое бледно-голубое небо наполнено яркими лучами солнца, отражающимися от свежевыпавшего снега, за ночь укрывшего коричнево-чёрную осеннюю землю зимним одеялом. Эмоции при виде этого первого дня зимы, этого первого снега, который уже начинает таять под слабыми ещё лучами утреннего солнца, медленно сползая с соседних крыш, эмоции настолько глубоки и радостны, что я вновь возвращаюсь в детство. Лишь только этот миг, да, ещё, пожалуй, первый весенний, по настоящему весенний день с таким же ярким солнцем, но возвещающим совсем иную ипостась жизни природы, только эти мгновения позволяют мне чувствовать себя истинно живой.
Лес ещё не осознал приход зимы. Под лёгким пухом первого снега тихо шуршит опавшая осенняя листва. Солнечные лучи заставляют плакать тонкий лёд на склоне холма. Гулкая тишина прерывается только стонами деревьев на лёгком ветру. Да ещё где-то вдалеке неуверенно застучит дятел, боясь нарушить это густое безмолвие, опутывающее сонный воскресный лес. Я медленно бреду, оставляя влажные следы, вдыхая свежий аромат леса, смешанный с запахом мокрых опавших листьев и острым благоуханием хвои от притулившихся на опушке елей. Мне хочется погладить их большие лапы с нежными иголками, охраняющими мою поляну. Она прячется за стеной деревьев и всякий раз неожиданно появляется прямо передо мной. Никто не заходит в эту часть леса, поэтому здесь я чувствую себя в безопасности от мира – мира людей. Я могу провести целый день, прислонившись к гладкому стволу берёзы. Я так часто прихожу сюда, что мне начинает казаться, что он уже приобрёл такие очертания, чтобы моё тело идеально вписывалось в эту систему. Вполне вероятно, что только в это общество и может органично вписаться биологический организм, подобный мне. Как это странно звучит, "биологический организм". Но кто я по сути? Так странно ощущать себя частью общества людей, не чувствуя себя этой частью. Может быть, природа могла бы принять меня в свои объятия с большей охотой? Может быть, было бы хорошо даже умереть здесь, раствориться, исчезнуть, заснуть, глядя в небеса, в эти чистые, напоенные солнцем ярко-голубые небеса, и это время длилось бы вечно. Никто не заметил, что меня нет, потому что меня не было никогда. Была только эта берёза, эта поляна и этот лес, залитый солнечным светом, пробивающимся через макушки деревьев.

– Да, наверное, вы правы, говоря, что я на пути в никуда. Но я так давно иду по этой дороге, что с неё уже невозможно свернуть. Да, и что говорить, я всегда была такой. Я всегда выбирала самоизоляцию, одиночество. Может быть, потому, что я – лишняя на этой планете? Так много прекрасных людей умирают, они могли бы жить, делать что-то нужное, полезное. Но они уходят, а я остаюсь. Зачем? Может быть, это прозвучит напыщенно, но я готова отдать свою жизнь, свою совершенно никчёмную жизнь, ради того, чтобы кто-то хороший, важный, я не знаю, какой ещё, но чтобы тот, кто действительно заслуживает жить – он бы жил. Но сделать это не в моей власти. И мне остаётся лишь мечтать и вдохновляться примерами тех великих людей, которые в один миг смогли изменить свою жизнь, отказаться от всего, что имели, ради одинокой жизни в пустыне на краю света. Может быть, и я так смогу? Но хватит ли мне сил на это, я не знаю.
– И вы были бы счастливы? Человек не может жить без мечты, без цели. Это ваша мечта, ваша цель? Как мне кажется, вы думаете, что уйдя от мира, вы решите свои проблемы, связанные с ним – ваше неприятие его или его неприятие вас. Но неужели вы никогда не предполагали, что даже если вы уйдёте от этого мира, проблемы останутся?
– Этот мир, он насквозь пропитан ложью, неприятием другого, достижением целей, путь к которым лежит через сломанные судьбы и жизни других людей. Можно ли жить в таком мире? В мире, где между людьми существуют невидимые стены, которые мешают понять других. Впрочем, никто и не хочет понимать. Что главное? Успех, карьера, получение лёгкой выгоды. Где же понятия о чести, достоинстве, доброте, трудолюбии? Они забыты сегодня? Как бы я ни хотела быть отшельником, но я не могу не признать, что даже мне необходимо общество для поддержания моего мира, того мира, в котором я могу чувствовать себя в безопасности. Мы все живём в обществе, и люди каждый день видят, говорят с другими людьми, но, по сути, они все, каждый из них, окружён этой невидимой стеной непонимания и неприятия. И каждый из тех, что ежедневно видит людей и говорит с людьми, он все равно одинок. Он всё также каждый день приходит к себе домой, и каждый день он остаётся один на один со своими мыслями. Так зачем же пытаться быть кем-то другим, делать вид, что имеешь много друзей, знакомых, делать вид, в конце концов, что ты не одинок, если имея огромное число людей вокруг, человек всё равно один, и кроме себя самого он не нужен никому в этом мире?
– А как же любовь? Вы любили когда-нибудь? Есть чувства, которые связывают двух людей, позволяют им быть ближе друг к другу, быть опорой друг для друга.
– Любила ли я когда-нибудь? Я думала, что любила, да, пожалуй, это будет правдой, если я скажу, что всего лишь думала, что любила. Так как через некоторое время я всегда ощущала себя свободной от этого чувства, которое вызывало во мне непонятную грусть и печаль, тоску, и я никогда не смогла бы сказать о том, что испытываю. Может быть, это звучит странно по отношению к человеку в моем возрасте, но да, я никогда не любила.
– Я не первый раз встречаю человека, который говорит, что никогда не любил. Я не могу сказать, что у меня большой опыт в этом отношении, так как уверен, что любил лишь один раз в жизни. Но можно ли контролировать эти чувства? Это необъяснимо, эмоции, привязанность к другому человеку, независимо от того, хотим мы этого или нет.
– Может быть, я просто не способна на такие чувства? Я вспоминаю слова одной песни, где говорится о том, что кому-то суждено быть в покое, не сумев разделить свой мир, вынужденному убегать, как бы безумно это не выглядело со стороны. Я не оправдываю себя, мне всегда радостно видеть людей, нашедших счастье в любви, но ведь у каждого свой путь? Может быть, мой путь – это путь одиночества, ради которого я хочу быть честной с собой, с другими, не пытаясь искать отношения, которые не принесут никому счастья?
– А вы хотели бы идти путём обычного человека?
– Хотела бы я? Я не могу представить себя, например, чьей-то женой, я боюсь этого. Ответственность за другого человека. Как можно быть с кем-то, когда я не могу быть в ладу сама с собой?

Вновь вернулась осень, смешав не успевшую замёрзнуть землю в грязь, обильно поливая ее дождём, нудно моросящим по широким лужам. Тяжёлое серое небо, увитое мрачными тучами, скрывшими солнце, будто с ненавистью взирает на тот мир, что лежит у его ног. Молчит и плачет над тем, что люди сделали с землёй, доставшейся им даром.
Я так ждала прихода зимы, что возвратившаяся осень навевает тоску, пробуждая самые мрачные мысли. Он вновь звонит. Я вновь не отвечаю. Он вновь понимает или делает вид, что понимает меня. А я вновь ненавижу себя за это, не в силах что-либо изменить. Как можно быть настолько великодушным, чтобы быть готовым терпеть подобное отношение? И я вижу, что ему больно, и я хочу сказать ему, нет, крикнуть ему, чтобы он, наконец, ответил мне, что нельзя так делать, что мои поступки отвратительны, моё поведение отвратительно, я сама отвратительна. Но он понимает, или делает вид, что понимает. Я хочу быть слепой, когда вижу, как он смотрит. Я не хочу этого видеть и вижу. Но я не слепа. Разве место такому человеку на Земле? Люди исчезают, пропадают каждый день. Как мне исчезнуть, пропасть, раствориться в эфире? В голове единственный вопрос, зачем я родилась? Я приношу людям только несчастья, страдания, и сама страдаю, глядя на их мучения. Это замкнутый круг, по которому я хожу каждый день. Я ищу выход или не ищу? Есть ли для меня другой способ существования, не приносящий боль в чужую жизнь? Если бы можно было просто уйти, если бы они отпустили меня.
Мне скажут, что я эгоистична, я должна думать о других, о тех, кто любит меня, о тех, кому будет больно из-за меня. А кто из них думает обо мне? О том, как мне будет больно? О том, как мне сейчас больно от мысли, что это не моя жизнь, что это не мой мир?  "Отверженный" говорил о любви. Может быть, любовь – это самое эгоистичное чувство на свете? Любя другого, человек хочет счастья лишь для себя. Да, он допускает и даже радуется мысли, что и другой будет счастлив. Но что важно для него в первую очередь? Своё счастье или счастье другого? Того, кто просит отпустить, и кого он отпустить не может, цепляясь за обрывки воспоминаний, за прошлогодний туман, в котором давно все пропало, все то, что было между двумя людьми, каждый из которых всегда хочет счастья для себя.
Любила ли я? Я не могу вспомнить, была ли это осень или весна. Бывают такие дни, когда ветер шумит совсем по-осеннему, и небо немного темнее, как перед дождём. И нет запаха весны, не видно никаких цветов, а листья на деревьях уже потеряли тот оттенок сочной свежести, что явственно говорит о весне. В такие дни, глядя на спрятавшееся за полупрозрачным облаком солнце, я не понимаю, весна это или осень. И я спрашиваю себя, где я была, что пропустила тот момент, когда весна стала осенью. А может быть, это ещё весна? Я вспоминаю такой же день. Это было давно. Мы учились вместе. Трудно быть замкнутым и тихим подростком, когда ты – не такая как все, и в шумной среде молодых людей это заметно ещё более отчётливо. И ещё сильнее хочется уйти, спрятаться, убежать от них, от тех, кто понимает, что ты – не такая, и не любит это. Он сидел рядом, моя рука касалась его руки, когда он мне что-то рассказывал. Все, как обычно, но в тот день было что-то не так. Понимал ли он? Я не знаю. Я не знаю даже, понимала ли я. Любила ли я его? Я не знаю и этого тоже. Но после того дня каждый раз, когда он мне что-то рассказывал, все также увлечённо, а моя рука старалась не касаться его руки, мне мучительно хотелось только одного – уйти, убежать, оказаться там, где я никогда не услышу то, как он увлечённо рассказывает о чем-то.  Но разве я могла сказать ему об этом? Но разве он мог мне сказать что-нибудь в ответ? Но разве это бы изменило что-то? И сейчас, другой человек также увлечённо говорит, а я все также стараюсь, чтобы моя рука не касалась его руки, потому что я всё также не могу ничего сказать, только теперь всё по-иному, только теперь я боюсь только одного, что он все-таки возьмёт мою ладонь, чтобы сказать то, что я бы никогда не сказала.