Лежит, за сердце держится...

Не спалось. Ночи летом в нашем городе стоят тёплые, светлые, душные. Завтра суббота, на которую я ничего, кроме безделья и небольшой уборки в квартире, не планировал. Всё равно машина застряла в сервисе из-за серьёзной поломки, а супруга, не дождавшись окончания ремонта, свалила с детьми на море. Поездом, оставив меня куковать в гордом одиночестве. Я, скажу честно, этому только рад, у меня же тоже отпуск. Когда ещё удастся вдохнуть глоток свободы полной грудью?

Не спалось. Пересчёт ворон за окном и чтение нудятины не помогали. После некоторых раздумий решил прогуляться, надеясь, что свежий воздух ускорит приход сна. Вышел из подъезда, стою на ступеньках, озираюсь: ни единой живой души вокруг. Лишь откуда-то издалека, из-за соседних домов, доносятся звуки музыки и голоса, приглушённые расстоянием, а также весёлый смех – молодёжь развлекается. Я уже не молодёжь, туда не пойду, не за тем вышел.

Скучно. Сижу на лавочке, курю одну за одной, на луну таращусь, того и гляди выть начну, словно волчара какой-то. Пора домой возвращаться, скоро светать начнёт, может ещё повезёт заснуть. Но что-то не спится, нет. Совсем не спится!

Вдалеке послышались шаги. Приближались. Вижу, горделивой походкой в мою сторону направляется дама с собачкой. Ещё издали отметил, фигурка что надо, ножки-стройняшки, аромат духов далеко вперёд бежит. Пригляделся, да это Нинка из соседнего дома на променаде со своим мопсом. Странная такая собака, мордой лица на хозяйку похожа, только сплющенной. Кличка Спиногрыз. Надо же так было псину назвать! Но не моё то, в общем-то, дело. Увидела меня, по-соседски обрадовавшись, остатками хвостика завиляла. Не Нинка, мопсина, понятное дело...

        - Не спится, Михалыч? Угостишь сигареткой? - подошла, села рядом, ногу на ногу так закинула, что даже в темноте глазам стыдно.

        - Без проблем, соседка, на, держи! Подышать я выполз. Дома совсем душно, не спится.

        - Напугал меня! Думаю, что ещё за маньяк Чикатилло тут расселся? - смеётся.

        - Интересненькое сравнение!

        - Прости, не хотела обидеть!

        - Не переживай, не обидела. Позабавила...

        - Ну и хорошо. Слышала, твои уехали. Вот и не спишь, тоскуешь.

        - Как машину починят, сразу рвану к ним в Геленджик.

        - Помчишься на своём «Гелике» в Гелик? Ахах, смешно! Далековато...

        - Да не впервой туда ездить. Только у меня не «Гелик», как говоришь, а наш, родимый, Ульяновский. Вот и ломается.

        - Ну и ладно! Я в машинах, знаешь ли, не шибко разбираюсь. Зачем мне она, когда до работы двадцать минут на самокате? Дачи тоже нет...

        - Скажи, а ты сама-то чего среди ночи бродишь со своим блохастиком? Тоже что ли не спится? Неужто все книжки дочитала, вязанье довязала, варенье доварила, сериалы досмотрела?

Ответить Нинка не успела. В раскрывшееся окно ближней к нам квартиры на первом этаже высунулась говорящая голова вечно всем недовольной бабки Пантелеевны, злостной кошатницы. Голова заверещала истошным матом на всю округу, что шастают, мол, тут всякие, спать ей мешают, котов неврозят. Пришлось спешно в ближайшие кусты ретироваться, как в далёком детстве, покуда эта сумасшедшая старуха ненароком весь дом не перебудила. Кто-либо нас если увидит, обязательно настучит потом моей благоверной, что молодых красивых по ночам охмуряю, незамужних, к тому же. Да и Нинка тоже репутацией порядочной барышни, как утверждает, дорожит. В общем, домой теперь быстро не попасть – добрых полночи бабка эта будет в окно таращиться, будто часовой на посту. Одним словом, не повезло. И зачем я только на улицу выполз? Нашёл приключение на старости лет...

        - Холодает. Слушай, Михалыч, а пойдём-ка ко мне что ли, переждём покамест, телек посмотрим? Чаем напою! Эта чокнутая Пантелеевна заснёт не скоро, - вдруг предложила Нинка, робко так, - околеешь ещё.

Застала врасплох. Почувствовав мою растерянность, продолжила.

        - Да не тушуйся! Чего ты как маленький? Я же ничего такого не предлагаю, расслабься, ну. Просто посидим, поболтаем, время скоротаем, а то задубеешь тут куковать. Да и Спиногрызушка мой замёрз, - она взяла пёсика на руки, и он сразу же довольно заурчал.

        - Вылитый кот, - подумал я, а вслух добавил, - Эх, Нинка, а знаешь, будь я холост да чуток моложе, ух не дал бы, пожалуй, тебе проходу!

        - Но-но, без глупостей! - надула губки Нинка, а блаженная морда лица её мопса мгновенно оказалась на уровне моего подбородка, - Даже и не мечтай, слышишь! Хотя... Хотя, будь ты на самом деле моложе да холост, может быть я и дала бы тебе шанс. Как знать, как знать...

И рассмеялась. Тихохонько. Памятуя о Пантелеевне. Продолжила затем.
 
        - Ну, идёшь чай-то пить? Другого ничего не предлагаю. Два раза тоже.

Бочком, так, чтобы нас не заметила не в меру глазастая кошатница из окна, да и прочие любопытные тоже, мы, как в далёком детстве, тихонько прокрались за кустами, пряча лица и собаку, мимо дома, а затем и в Нинкину квартиру, где она, едва закрыв дверь, бросилась мне на шею, плотно прижавшись всей теплотой своего тела. Я даже не успел опешить, поскольку в этот момент откуда-то снизу раздалось громкое и злобное рычанье – Спиногрыз чётко следил за честью своей хозяйки.

        - Вот видишь, - грустно рассмеялась она, отходя в сторону, - и так, увы, всегда! Никакой личной жизни нет с этим Спиногрызом! За это так его и прозвала, а по документам у него другое какое-то имя. Какое – не помню даже. Всё, иду ставить чайник...

Мы со Спиногрызом посмотрели друг на друга, и он, уже сменив гнев на милость, добродушно улыбнулся мне всей своей собачьей мордой лица, громко не то попукивая, не то похрюкивая одновременно. Дал понять, его это женщина, не претендуй мол. Даже и не собирался! Зачем лишние проблемы? И вообще, я крепкий семьянин...

Сели пить чай с бутербродами, ловко настроганными Нинкиными руками. Собакину тоже вкусняшек перепало, и вскоре он вальяжно растянулся на кресле, делая вид, что заснул. Правда время от времени, словно старый дед, кряхтел, довольно посапывал, и издавал всевозможные нечленораздельные звуки.

        - Послушай, Нина, а чего, скажи, тебя на породу на такую потянуло-то на странную? - спросил я, - Завела бы себе, ну, не знаю, пуделя там какого-нибудь, или этого, модного сейчас, как его... а, вспомнил, бедного Йорика, йоркшир-терьера, то есть...

        - Не поверишь, исторически так сложилось.

        - В смысле?
 
        - В прямом. Сестрицу мою старшую, Галку, знаешь поди? Она ко мне частенько в гости наведывается. Да знаешь, знаешь! Она ещё с твоей женой за одной партой сидела. Так вот, Галка замуж выскочила, когда я ещё школьницей была. Детки у них с мужем всё никак не получались, старались они искры высекать, старались, да всё не зажигалось. Вот и завели себе собачку, отчаявшись. На улице подобрали, пожалев, щеночка, мопсика, девочку. Найдой назвали. Найдёныш потому что. И у какой только сволочи рука поднялась выбросить такое чудо? Ну как, скажи, так можно, а?

        - Есть такие нелюди, что печально. Им ещё аукнется, Бог всё видит...

        - Так оно и есть, - продолжала Нина, - тем более, что вскоре вдруг выяснилось, что из искры всё-таки загорелось пламя, ну, в смысле, Галка-то в положении. А мне так тогда эта собачка понравилась, что упросила отдать. Им-то зачем она теперь? И Найда прожила у меня тринадцать лет почти, до самой своей смерти. Я за это время успела школу закончить, институт, даже замуж ненадолго по глупости сбегать.

        - Что так, по глупости?

        - Кошатник оказался, - она презрительно фыркнула, и, посмотрев на меня робко спросила, - ты то, Михалыч, не кошатник, надеюсь?

        - Да нет. У меня аквариум в детстве был...

        - Час от часу не легче! Ну так вот, продолжу. Когда Найда померла, я места себе не находила, переживала. Так вот и появился в моей жизни этот Спиногрыз, гроза всех кавалеров. Из приюта взяла, долго искала. Проблема эту породу найти. И ты, кстати, единственный пока, кого он с порога не выгнал. Странно, да?

        - Возможно потому, что староват я тебе кавалером быть, Нинуль.

        - Собачья душа – потёмки!

        - Это верно!

        - Я тебя ещё не вконец заболтала? Нет? Это хорошо! Тогда продолжим. Знаешь, у меня с этими мопсами столько смешных и забавных историй накопилось. Хочешь, какую-нибудь расскажу?

        - Расскажи, конечно, всё равно время коротаем. Пока эта вредная старушенция задрыхнет, пара часов точно пройдёт.

        - Что-же, слушай тогда, - Нинка пересела поближе ко мне на диване, и я вновь ощутил тепло её тела, а мопс вроде бы не возражал, но бдил, кося своим мутным глазом.

Нинка принялась рассказывать, как будучи студенткой-вечерницей устроилась работать на крупное предприятие, где была проходная с воротами и охраной, большая внутренняя территория и много разных по функционалу подразделений. Вскоре я догадался, о каком предприятии речь, поскольку и сам когда-то недолго там работал, пойдя по стопам отца, только чуточку раньше, однако умолчал этот факт. Девчушку со смазливой мордашкой быстро определили работать в лабораторию, сотрудниками которой в основном являлись бабульки, наподобие Пантелеевны, по чьей воле я нынче этой ночью дома у болтушки Нины. Кстати, именно в этот момент мне впервые, наконец-то, удалось зевнуть. Но, чтобы не обижать гостеприимную хозяйку, нужно обязательно дослушать её рассказ до конца.

Нинка продолжила, поведав о том, что незадолго до окончания института у руководства предприятия, где трудилась, приключился душевный кризис ввиду недисциплинированности сотрудников, регулярно опаздывающих, а также выполнявших левые заказы прямо в рабочее время. А как было иначе выжить в девяностые годы?

        - В общем, ровно через пять минут после начала рабочего дня, без объяснительной на территорию уже никого не пускали. Три опоздания и всё, увольнение.

        - Жёстко! - ответил я, подавляя желание зевнуть.
 
        - Зато ближе к обеду пускали уже безо всяких объяснительных, чем я иногда пользовалась. Да и напарницы мои тоже. И вот, однажды на моём пути вдруг возникла фигура заместителя директора, грозно поинтересовавшегося о причине прихода на работу в столь неурочное время. Соврала, что отвозила документы в головной офис, даже показала для достоверности какие-то бумаги из института. Издалека, так, чтобы не разглядел. Мне, как самой молодой, работу на побегушках поручали достаточно часто...

        - Нехорошо обманывать! - неожиданно возникшее под Нинкину болтовню чувство сна, подступало всё ближе и ближе, да и сама она зевнула, отворачиваясь, чтобы я не заметил, в сторону громко захрапевшего в этот момент в кресле Спиногрыза.

Нинка продолжала тарахтеть, и я узнал, что вскоре история повторилась и она вновь там же и в тоже самое время нарвалась всё на того же большого начальника, который, увидев её, подбоченился, и, постаравшись сделать как можно более грозное лицо, громко произнёс.

        - Ну и чего это мы, позвольте-ка поинтересоваться, юная леди, на этот раз опаздываем, а? Чем на этот раз меня удивите?

Глаза его зорко сверлили девушку, смекнувшую, что второй раз сказка про поездку за документами не прокатит, а уважительной причины нет. Но Нинка быстро взяла себя в руки, и открыв рот выпалила первое, что пришло на ум.

        - Понимаете, Владимир Борисович, пошла я, как обычно, поутру перед работой выгулять собачку свою, мопсика, Найдочку. Вот идём мы себе, все дела сделали, назад возвращаемся, как вдруг...

        - Так-так, Курицына, продолжай, продолжай, - грозный взгляд заместителя директора поменялся на заинтересованный – ему явно захотелось дослушать до конца, что соврёт эта юная красотка.

В отличие от своего шефа, Владимир Борисович, а я его хорошо помню по тем временам, когда тоже там работал, несмотря на суровый вид и офицерское прошлое, был на редкость добряком.

        - Ну, в общем, - робким голосом продолжала оправдываться Нина под сверлящим её взглядом, - вдруг Найдочке моей стало плохо. Лежит она, бедняжка, за сердце держится. Пока скорая приехала, пока то да сё...

Минутная пауза.

        - Пойди прочь, Курицына, с глаз моих долой! И больше сегодня на них мне не попадайся. Скорая у неё приехала, к мопсику, ага! - далее последовал целый набор непоследовательно высказываемых матерных фраз, но их она уже не услышала, вовсю засверкав пятками в сторону своей лаборатории.

Больше Нинка никогда не опаздывала. По крайней мере, пока работала на этом предприятии. На том рассказ её прекратился, а сама она задрыхла, уронив свою красивую головку мне на плечо. Вскоре от её тепла и под громкий храп Спиногрыза отрубился и я. Так мы и провели вместе эту ночь. Утром нас разбудил звонок из сервиса, куда, забежав домой чтобы привести себя в порядок, я и направился забирать машину. А вечером того же дня уже рулил в сторону Геленджика, чтобы воссоединиться с отдыхавшей там семьёй, то и дело вспоминая с улыбкой Нинку, её болтовню и неожиданное ночное приключение.

Через пару-тройку лет я случайно встретил её на улице. Нинка неспешно прогуливалась под руку с молодым человеком, восхищённо смотрящим и заворожённо слушающим её щебетанье. Возле них лениво и важно семенил изрядно постаревший Спиногрыз, который ещё издали виновато улыбнулся мне всей свой широкой мордой лица и завилял огрызком хвостика. Чтобы не смущать барышню, я свернул и пошёл другой дорогой, радуясь сегодняшнему дню.

        - Ну что, Курицына, вот тебе и повезло встретить кавалера, которого принял твой мопс, - подумал я.


* * *


В самый разгар дня, мерно постукивая колёсами на стыках рельс, поезд плавно замедлял своё движение. До пункта прибытия оставалось менее получаса. Собрав-сложив вещи и прибравшись в купе, мы с попутчиком вышли в коридор, чтобы полюбоваться панорамой приближающегося города.

        - Вам у нас обязательно понравится! Поверьте, потом будете приезжать сюда снова и снова. Да и люди здесь хорошие! - произнёс он всматриваясь куда-то вдаль.

Я украдкой взглянул на супругу и дочь-студентку, стоявших рядом.

        - Будем надеяться, - произнесла моя жена, изрядно утомившаяся в поездке от болтовни нашего случайного попутчика.

        - Сейчас поедем по дамбе, откуда прекрасно видно наш Кремль, - произнёс он, дёрнув меня за рукав, указывая направление, - Вот он, вот он, смотрите! Полюбуйтесь какая красота!

Через несколько минут поезд замер у перрона. Всё, конечная. Как говорится, дальше не пойдёт, нужно освободить вагоны. Забрав поклажу, мы вышли. Свежий и жаркий июльский воздух бил в лицо, на небе не было ни тучки, ни облачка, а чуть поодаль, за зданием вокзала, вовсю бурлил большой город. Вскоре там оказались и мы, попрощавшись с нашим попутчиком. Уже почти растворившись в казанской суете, он, немолодой, постарше нас, крепкий мужчина с добрыми глазами, вдруг остановился, обернулся и закричал.

        - Если когда-нибудь снова окажемся в одном поезде, Ваша очередь будет рассказывать какую-нибудь историю!

        - Конечно, Тагир Михалыч! - прокричал я ему вслед, и на том наши пути-дорожки разошлись.

        - Мир тесен, всё может быть, - задумчиво произнесла дочь, а затем, глядя на мать, добавила, - Но котики, всё же, больше собак мне нравятся. Даже и не знаю, почему...
 

-----------------
Все имена и события вымышлены, а совпадения случайны.
Ну, или почти все...


Свидетельство о публикации: izba-2023-3613191
© 26.08.2023г. Арманд Декрё