Шуточка. Курсантские приколы

Шутки и розыгрыши бывают разными: остроумными и туповатыми, откровенно идиотскими, поучительными, веселыми, с глубоким смыслом и так, мимоходом придуманные, экспромтом, так сказать. Как правило, все они носят безобидный характер и не влекут за собой сколь либо серьезных последствий. Причем зачастую, чем глупее шутка изначально, тем смешнее о ней рассказывают впоследствии. Вот, например, несколько шутейных розыгрышей описанных в малоизвестной книге «Исповедь пьяницы или биография одного алкоголизма».   
«…Вообще, лихая была деревня Красницы. Посторонние предпочитали сюда не соваться, во всяком случае, те, кто примерно был в нашем хулиганском возрасте, а уж ночью – абсолютно все. Во многом этому способствовало наши диковатые приколы. Вот несколько примеров.
Ночь, фонари вдоль дороги не горят, горят только на перроне. Подъезжает поезд, и пассажиры из освещенных вагонов могут наблюдать такую картину: от деревни к станции с огромной скорость несется бледный призрак. Это не мираж, не галлюцинация (они коллективными не бывают), призрак абсолютно реальный и наблюдают его на протяжении всей стоянки поезда, с облегчением выдыхая, услышав голос по трансляции «Осторожно, двери закрываются». Объяснение простое: Леха Крашеный накинул на себя белую простыню, сел на велосипед, дождался прихода электрички и со всей дури помчался по направлению к ней по проселочной дороге.
Другой вариант с тем же главным героем. Естественно ночь. Перрон у нас в деревне тогда был не прямой, а загнутый, и для того, чтобы увидеть конец поезда и проконтролировать посадку, помощник машиниста выходил из вагона и по специальной пристройке к перрону (метров восемь – десять длиной) отходил от головы состава, имея возможность наблюдать за всеми его вагонами. Вот там-то, в углу пристройки, предварительно выкрутив лампочку подсветки и сидел Крашеный. В той же белой простыне, с накладными вампирскими зубами, в немыслимых очках и фонариком в руке. В момент подхода помощника машиниста Леха выскакивал из угла, включал фонарик, ослепляя жертву розыгрыша, а потом резко светил себе в лицо или грудь.
– Мужик, закурить не найдется? – замогильным голосом спрашивал шутник.
Эффект был потрясающий.
А как-то раз мы смастерили чучело человека в натуральный размер. К моим старым джинсам пришили кеды, в школьный пиджак вставили палку для обрисовки контура плеч, обернули резиновый мячик тряпкой и пришпандорили к воротнику пиджака. Всю эту конструкцию набили соломой, а чтоб она не вылезала через рукава, их зашили, а сверху нацепили перчатки. Положили «Васю» (так мы окрестили наше творение) поперек велосипеда, накинули сверху ватник, чтоб голову прикрыть (ее не спасала даже натянутая панама – лица то все равно не было), и повезли на станцию. Деревенские бабки, сидящие вдоль дороги, ахали:
– Сынки, кто ж это такой?
– Братан с севера приехал, перебрал малехо, силы не рассчитал.
С учетом нашей репутации выпивох, верили.
– Руки то, руки то, придержите, в колеса попадут. – Беспокоились старушки.
Что мы только не вытворяли с «Василием» по вечерам перед останавливающимися электричками: били его всей толпой, демонстративно резали ножом, скидывали под поезд – народ с ужасом наблюдал за этими сценами из освещенных окон. К слову сказать, на выручку никто не спешил. Когда нам эти игры поднадоели, мы накинули на «Васю» какую-то тряпицу и тупо повесили его на станционном фонаре, где он и провисел пару дней, наводя ужас на проезжающих мимо людей. Потом по ветке Ленинград – Поселок поползли зловещие слухи про деревню Красницы, я и сам слышал, да и другие рассказывали».
По-моему весело и безобидно, хотя и с налетом некоторой «пацанской жестокости», так ребятам в описываемое автором время и было лет по семнадцать – восемнадцать.
Или вот, из той же серии, только пожеще. Где-то в районе города Свердловска (ныне Екатеринбург) железнодорожная станция находилась у подножия высокого холма. Ну, как высокого, сбежать с вершины до остановившегося внизу пригородного поезда секунд за тридцать - сорок было вполне реально. Вот и представьте себе ситуацию: внизу тормозилась электричка, пассажиры выходили на платформу, потом новые заходили в вагон. Когда последний пассажир входил, и состав был готов тронуться, на гребне холма появлялся «опоздавший». «Осторожно, двери зарываются. Следующая станция…», – слышался голос машиниста.
– Мужи-и-ик!!! Подержи дверь! – это с вершины холма кричал «опоздавший».
Последний из зашедших становился в распор между створками дверей тамбура, широко расставленными руками и ногами упирался в резиновые уплотнители, напрягал мышцы…
«Не держите двери, не задерживайте отправление поезда… Не держите двери, не задерживайте отправление поезда», – по селектору вещала механическая запись. Потом, вырубив трансляцию, уже машинист страшным голосом рычал по мегафону:
– Ну, кому там делать нечего! Немедленно отпустите двери! Поезд не поедет до тех пор, пока двери не закроются.
Все это время мужчина в тамбуре вагона, напрягаясь из последних сил, препятствовал закрытию дверей. Наконец «опоздавший» пассажир подбегал к все еще стоящему у платформы поезду. Но он и не думал садиться в него! Набрав изрядное ускорение (бежал-то сверху вниз), хулиган со всего маху бил стоявшего буквой «Х» гражданина в лицо, тот влетал внутрь тамбура, двери наконец захлопывались и поезд уезжал. Как вам шутиха?!
Есть шутки с интеллектуальным исполнением, с эдаким налетом изящности, требующие недюжинной сообразительности и нервной устойчивости. Прибегает ко мне в отдел старый школьный друг, которого я и рекомендовал к нам в контору.
– Саня, Саня, – в таком ажиотажном состоянии я его не часто видел, – что делать? Бутылку коньяка проигрываю!
– Толком говори, – киваю я.
– Ольга со мной поспорила, что за весь рабочий день ни слова мне не скажет! На коньяк поспорили, пятизвездный! Как быть, как быть!?
Время уже перевалило за обеденный перерыв, не так много его осталось, чтобы мой протеже проиграл бутылку. Решил помочь.
– Нет ничего проще, – говорю и сняв трубку телефона, набираю короткий местный номер, – Ольгу Георгиевну позовите пожалуйста.
И трубку телефона в руки дружку своему сую. Так и поговорил он с ней, спор выиграл. Часа два потом ходил довольный по отделам - хвастался. Пока Ольга ко мне не пришла с претензиями.
– Так, – говорит, – не честно; это ты ему помог спор выиграть. Я на тебя обиделась.
Серьезно так сказала, мне аж не по себе стало. Думаю, надо исправить положение – чтобы ни тому, ни другому.
– Сейчас все исправим.
И достаю форматный лист А-4 с подписью моего друга внизу. Он когда в отпуск уходил, очень торопился на поезд, доверенность на получение денег писать было некогда, он только расписался, а текст набить попросил меня. Отпуск кончился, денег за это время не пришло, а лист так и лежал у меня в одной из полок письменного стола.
Я быстренько состряпал от его имени записку о том, что дескать он хоть спор и выиграл, но не сам, а с подсказки, значит не честно и от вознаграждения отказывается. Под прописным абзацем красовалась его настоящая подпись. Ольга была в восторге, но на меня обиделись почему-то оба.
Но не об этих случаях поведать хотелось. Среди этих разнообразных шуток, разводов и розыгрышей есть еще и судьбоносные. Вот одну такую шутку мне и довелось наблюдать и даже принять в ней участие.
Среди многочисленных товарищей и друзей был у меня такой Шурик П., человек в высшей степени положительный, спокойный до флегматичности, культурный и в чем-то глубоко интеллигентный. Невысокий ростом, хрупкого телосложения, тонкокостный (у него даже прозвище было Мини-Мури), он, тем не менее, не стал, как это часто случается в однородном коллективе людей, проводящих вместе почти все время, существом гнобимым, изгоем над которым все издеваются. Наоборот, относились к нему уважительно, но вот подшутить любили. Что стоит случай, когда у него стянули из кармана незаменимый для человека его комплекции в начале 90-х годов прошлого века газовый баллончик. Средство защиты, конечно, так себе, но иногда достаточно эффективно срабатывающее.
Чтобы хозяин как можно позже заметил пропажу, на место баллона положили кусок круглой дощечки, предположительно часть деревянной ручки от швабры. И Шурик действительно долгое время не замечал подмены, пока не влип в какую-то ситуацию в одной из многочисленных подворотен Петроградской стороны центра города. Когда стало понятно, что конфликт сторон вот-вот из словесного пикетирования перерастет в элементарную драку, из которой Саша в силу озвученных выше причин не надеялся выйти победителем, он выхватил «баллончик» из нагрудного кармана и стал жать на кнопку аэрозольного распылителя. Естественно, ничего не получилось. Шурик приблизил предмет к глазам и понял почему эффект не был достигнут.
– Воришка-то оказался приколист, – рассказывал он нам несколько позже и весело смеясь, – он деревяшку раскрасил разноцветными фломастерами и даже маркировку поставил «CS».
– А что те ребята, – спрашивали мы, – с которыми ты схлестнулся?
– Да ничего, – ухмылялся Санек, – поржали только. На том и разошлись, так что я этому шутнику, баллончик стырившему, еще и благодарен.
У меня в гостях Саша отмочил еще одну «корку», на этот раз сам. На одной из домашних вечеринок Санек набрался (для справки: пьяный он или трезвый понять было достаточно трудно, вел он себя всегда спокойно, но мог запросто откусить кусок бокала и начать жевать стекло) и пошел в туалет, освежиться. Пропал он минут на двадцать, и хотя всем было вовсе не до него, но что-то слишком уж долго. Вдруг слышим:
– Эй, алле! Вы где? Я где?
Голос из туалета. Я подхожу, постучался, открыл дверь. Удивительная картина: Шурик стоит ко мне спиной, засунув голову в подвесной настенный шкафчик, дверцы которого распахнуты настежь, и что-то там рассматривает, при этом зовет кого-то.
Лишь позже все стало понятно. Дело в том, что двери в туалет и ванную у меня в квартире сделаны гармошкой. Чтобы открыть, их не надо толкать вперед или тянуть на себя, надо просто потащить в сторону, и они сложатся, впуская или выпуская посетителя. Саша это, видимо, спьяну забыл. Сделав свои дела, толкнул дверь – ничего, дернул ее – эффект тот же, сообразил, что выход с другой стороны. Развернулся – точно! вот же двери! Открыл шкаф и впал в отчаянную тоску: перед ним была бетонная стена, покрытая мелкими бисеринками строительного кафеля.
Стал звать на помощь, но услышали из-за шума застолья не сразу. Поэтому он периодически, между подаваемыми позывными, поворачивался, то в одну, то в другую сторону и повторял попытки вырваться из каменного мешка. Так продолжалось минут десять, и он совсем уже было отчаялся, но тут появился я и освободил пленника WC. Смешно-о.
Опять отвлекся. Так вот, про судьбоносную шутку.
Было это на четвертом курсе военно-морского училища. По плану летней корабельной практики все курсанты отрабатывали на специально для этого предназначенных кораблях ВМФ теоретические навыки, полученные в стенах учебного заведения – так называемый «дальний поход». Как правило, сначала добирались до Севастополя на поезде, а там уже на УК  типа «Перекоп», «Гангут», «Хасан» или «Смольный» выходили в Черное море, потом Средиземка, Босфор, Дарданеллы, через Бискайский залив выходили в Атлантический океан. Могли зайти, например, в Тунис в Африку, или там в Росток в Германию, дней на пять, не больше. Потом огибали Европу и через северные проливы Большой и Малый Бельт, наконец, причаливали в славном городе-герое Кронштадте. Дальше своим ходом до Главного Адмиралтейства в Ленинграде, где и располагалось наше училище.
Вот из такого похода и прибыл в альма-матер Шурик П. Счастливый, загоревший под тропическим солнышком Средиземного моря, набравшийся впечатлений, только немного уставший. Скинул с плеча огромную сумку «банан», такую модную в конце 80-х начале 90-х годов прошлого века.
– Фу-ух! – выдохнул, – ну и тяжелая же зараза!
Он ногой подвинул баул с узкого прохода кубрика.
– Ладно, я туда консервы вез, тут понятно. Но обратно-то одни шмотки!
Мини-Мури присел на край железной двухъярусной койки, скрипнули пружины панцирного матраса. Принялся расстегивать молнию сумки. Несколько человек однокурсников с нетерпеливым любопытством наблюдали за ним. Наконец заедавшая застежка подалась, и Санек стал выкладывать вещи на кровать. Через пару минут помещение курсантского общежития огласилось громовым (насколько позволяли легкие Александра) криком:
– Су-у-уки-и!!!
Под носками, свитерами, тельняшками и «тропичкой»  лежала металлическая конусообразная болванка – гидрант, точнее, железный раструб, весом килограмм десять-одиннадцать. Довольно распространенная шутиха, когда тебе перед сходом с корабля на сушу, шутники-товарищи незаметно подкладывают в ручную кладь что-то тяжелое. Она, как правило, раскусывается на начальной стадии, где-то в районе выхода из каюты, ну, если повезет, у сходни на стенку. Но даже в таких случаях это очень смешно. А тут – надо же! – сработало! С острова Котлин до самого кубрика дотащил! Просто умора.
Смеялись долго, Шурик, отматерившись, тоже принял в этом живое участие. Слух об удачном приколе быстро разнесся по этажам общежития, многие приходили просто посмотреть на гидрант, похлопать Мини-Мури по плечу, отпустить сальную остроту. К вечеру потихоньку все успокоилось.
Старшекурсники засобирались, кто домой к мамам, папам, женам, кто просто прогуляться, сходить в кино или посидеть в кабаке. Собрался и Шурик – жил он недалеко, на Петроградской стороне, пешком дойти можно. Раструб гидранта еще утром он отнес в гальюн  и положил рядом с баком для мусора.
Переоделся в форму три, испачканную робу  и «тропичку» засунул в сумку, начистил хромовые ботинки. Взял увольнительную у командира, по дроге зашел в туалет – удивился еще: «Быстро гидранту «ноги приделали!», потом вернулся в кубрик за вещами. Попрощался с ребятами, спустился со второго этажа вниз, прошел через плац и вышел на КПП  училища. Там столпилось много народу – через вертушку проходной приходилось «просачиваться» по одному.
Уж не знаю, чем не понравился Мини-Мури дежурному, но тот попросил его предъявить вещи к осмотру. Санек пожал плечами, поставил сумку на хромированные перила и вжикнул молнией «банана». Он едва успел убрать ногу – на кафельный пол из ручной клади выпал десятикилограммовый гидрант, звонко расколов половицу напольного кафеля.
– О! – Дежурный офицер аж подпрыгнул от радости, – а нам только что телефонограмма пришла со штаба: на УК порча корабельного имущества, пропал металлический раструб системы пожаротушения.
Эх, Шурик, Шурик! Твои глупые однокашники повторили шуточку, а ты опять все проморгал, ничему тебя история всего-то несколько часовой давности не научила. Зла никто не желал – обычный военный юморок. Только на этот раз уже никто не смеялся – Александра П., курсанта без пяти минут выпускного курса военно-морского ВУЗа быстренько отчислили из училища и завели на него уголовное дело сразу по двум статьям: кража и порча военного имущества. И если от уголовной ответственности его несколько позже всем миром отмазать удалось, то восстанавливать его на службу никто не собирался. Вот такая вот шуточка!

P.S. Сейчас Шурик П. прочно осел в Москве, где и трудится на хорошей должности. Приезжая в Питер, он каждый раз приглашает меня в ресторан на Большой Пушкарской улице. Мы выпиваем, закусываем, вспоминаем курсантские годы и, неизменно, тот прикол с гидрантом. Смеемся от души – теперь можно – жизнь у нас сложилась в целом неплохо. Но я до сих пор не решаюсь рассказать ему, кто второй раз засунул эту бандуру в его сумку…