Глава 15. Не вернувшаяся

- Чаирья, я зайду? – Рэннис стукнулся в дверь из чистой вежливости, отказа он, если честно, не ожидал.
Тем не менее из комнаты раздался гневный крик:
- Убирайся к Рирье, я тебя видеть не хочу!
Выродок изумленно поднял брови:  и чего это она разоралась с самого утра? Вообще на нее не похоже было… Чаирья всегда была доброй и приветливой - кажется, единственной среди Не Таори, кто положительно относился к миру, но теперь все явно поменялось. Инури было просто в ярости, но чего ее так выбесило? Он даже представить не мог. Да, в последнее время все были на взводе, но не до такой же степени.
Он и не подумал уйти. Даже наоборот - растворил дверь и зашел внутрь: в конце концов, он предупредил, что входит, и вопрос был предупреждением, а не дозволением: понятия "личное пространство" для выродка не существовало. В комнате царил полнейший бардак: шпион собиралась, но во всех ее движениях была несвойственная ей суетливость и издерганность. Она как будто боялась чего-то, прикрывая страх агрессией, боялась грядущего, словно ее подгоняли плетьми. Но здесь, в Логове, было безопасно, и Рэннис нахмурился, заражаясь ее злой энергией:
-Куда это мы? - спросил он, глядя как она нервным движением ссыпает вещи со стола в свой бездонный рюкзак. Сметает все без разбора, будто бы не знает, что ей может понадобиться в назначенном пути.
-Я же сказала, убирайся! - прошипела Чаирья со злобой, но прогонять не стала, только переместилась к кровати и стала собирать разложенные на пледе ключи, рассовывая их по бесчисленным складкам на своей дорожной одежде. Она была уже практически готова, вся в темном, с черной тряпичной чадрой на лице, одна только ее безразмерная шляпа лежала на столе, и только поэтому шпиона пока было видно.
-Пропасть, да где же он? - он метнулась к столу, перерыла гору вещей, потом нервным жестом опустила руки и прошипела: - Да и пошло оно, не больно-то и хотелось. Придурок хренов!
Рэннис оперся на косяк, глядя на нее. Недобрые предчувствия закопошились в его душе, но он не обратил на них особого внимания - странные, они теперь были повсюду, и Беда неотрывно стояла за спиной. Как будто кто-то притащил ее из Одинокой Башни, ей-богу. Если постоянно следить за смутной тревогой, то и с ума было недолго сойти. Конец стремительно приближался, но верить в это совсем не хотелось. Конец не в положительном смысле, не результат подготовки, а просто развал всего Не Таори.
-А, вот ты где, - она вытащила из-под дивана бронзовый медальон, открыла крышечку, любовно посмотрев внутрь, а затем ее лицо внезапно исказилось злой гримасой, и она зашвырнула украшение о стену, рявкнув: - Провались ты, тварь поганая!
Рэннис поднял брови: в таком бешенстве он ее еще не видел ни разу, но к нему она не обращалась, и он решил не влезать, смутно догадываясь, чей портрет был внутри. Девочка-шпион постояла, не глядя на товарища, словно бы надеясь, что он уйдет, а потом заговорила глухо:
-Послушай, если я не вернусь, мои посмертные письма тут, - она ткнула пальцем на ящик у кровати. - Ключ я оставлю под подушкой. Раздай их остальным. Сделаешь это для меня?
Она повернулась к нему и посмотрела в самую душу застывшими, пустыми глазами: Рэниис хорошо знал такие глаза - слепые, направленные внутрь себя. Их звали глазами смертника, и он сам носил их, потому что целью его жизни была смерть. Только вот увидеть их у Чаирьи… чего это она на тот свет собралась?
-Посмертные письма? - переспросил Рэннис и нахмурился.
Куда она шла? Почему у нее помертвели глаза? Она и раньше далеко уходила, в опасные места совалась, в саму Крепость, но ни разу она, жизнерадостная, светлая, не заговорила о смерти. Тем более настолько прямо и открыто. Все Не Таори были в постоянной опасности за пределами Логова, поэтому и не говорили о Беде, не желая накликать ее. Не зови монстра по имени, авось он и не явится, таким негласным правилом пользовались маги и колдуны, хоть немного сведущие в законах мира. Что ж сегодня изменилось? Не внешне, но внутренне что-то надломилось, поэтому и остекленели глаза девочки-шпиона.
Она кивнула и порывистым жестом заправила кудряшки, выбившиеся из косичек, за уши, взяла шляпу в руки, и ключи зазвенели тихонько, сталкиваясь друг с другом.
-У меня мало шансов дожить и до старости и умереть в кругу друзей, вот я и написала прощальные записки, чтобы не сгинуть просто так. Чтобы примириться со всеми, кого я обидела, чтобы моя душа ушла спокойной, - пояснила она.
Рэннис помог ей надеть пустой рюкзак, и Чаирья затянула лямки резким, злым движением.
-Может, не пойдешь? - тихонько спросил Рэннис: сердце не лежало ее отпускать, тревога нарастала все ощутимее, но и Инури решительно мотнула головой:
-Не, я пойду. Это просто страх, и я не поддамся ему, как Аукори, - она выплюнула имя с нескрываемым презрением, и выродок вздернул бровь, спрашивая, откуда взялась такая эмоция.
Чаирья проигнорировала не заданный вопрос, сделав вид, что не заметила, обняла товарища на прощание, чмокнула в щеку и, так и не сказав ни слова, вышла вон, направившись к Урунье.  Рэннис постоял, глядя ей в след, но вскоре звон ключиков на шляпе стих за поворотом, и выродок только головой покачал: ему все это решительно не нравилось, но он ничего не мог сделать. Каждый сам за себя решал, каждый выбирал свой путь. Он мог посоветовать, но насильно останавливать не имел права. Оставалось только ждать и надеяться, что Инури всего лишь накрутила себя, но в глубине души Рэннис знал, что добром сегодняшний день не кончится. Или же он просто боялся, подавленный общим настроением? Вчера умерла Луна, сегодня Чаирья собралась в неведомое путешествие… если бы шел Князь или Кайта, выродок наплевал бы: они были взрослыми мужиками, Чаирья же…
Он зашел в ее комнату, подобрал с пола открывшийся медальон: и его сердце упало. Выродок редко ошибался в подобных вещах, прав он был и сегодня, но он этого было ничуть не легче. Даже наоборот, страх взял новую высоту в горле, комом застряв в середине.
"Спасите ее все боги, если вы и вправду есть," - подумал он и покачал головой: странный был день. Недобрый.
Потянулись долгие, пустые часы ожидания. Делать было совершенно нечего - все было готово, и Сезанна не выпускала из Логова без надобности. Оставалось всего-то сделать физическую бомбу для одной из Крепостей, и Веллес с Эроном уже отправились в Юрдзау за черным летучим порошком, а остальные были заперты внутри дерева на всякий случай, чтобы не было лишних потерь. Каждый в Не Таори был на счету. Оно и неудивительное, когда собираешься в двенадцатером свернуть сильнейшую организацию мира, в которой каждый  - профессиональный маг.
Выродок сходил к Луне - она лежала все так же безжизненно, как и вчера, в  окно, открытое чьей-то заботливый рукой, врывался свежий ветер. Небо хмурилось, по подоконнику стучали капли дождя - сегодня непогодилось, и настроение от серости снаружи ничуть не улучшалось. Мотылек дрожал поверх сложенных рук, вытекшие глаза пялились в потолок, не видя ничего больше... Рэннис посидел немного рядом, своим присутствием напоминая девушке, что она не одна, затем выбрался наверх, уселся у самого ствола, где капало не так сильно, и погрузился в себя. Нашел Синвирина и стал осторожно, не привлекая к себе внимания, крошить Его защитную стену.
Это было непросто - сознание Темного Владыки было защищено на совесть, но кропотливый, упорный труд выродка постепенно приносила свои плоды, и защита с каждым днем становилась все менее и менее надежной. Хватило бы и маленькой дырочки, чтобы послать единственный, точный сигнал, оборвавший бы Его жизнь в мгновение ока, но действовать приходилось крайне осторожно, чтобы Синвирин не заметил вторжения. Заметит - и все пропало, тут уж даже с Не Таори будет справиться сложнее: Он к себе не подпустит. Эффект неожиданности, вот на что рассчитывал выродок в числе своего арсенала: Синвирин не знал пока что ничего, и чем дольше Он оставался в неведении, тем больше были шансы убить Его.
Рэннис сидел, внешне бездейственный, но внутри него роились сомнения: тревога за Чаирью никак не отпускала, а все усиливалось. Девочка всегда уходила надолго: на пару дней, как минимум, уходила, как будто пропадала, зачастую не имея возможности даже подать сигнал, но сегодня… сегодня было страшно за нее. И выродок не зря боялся.
"Рэннис, немедленно спускайся,  - голос Сезанны вырвал его из колдовского транса, выдернул в серую реальность.- С Чаирьей беда."
Он открыл глаза и качнул головой: страха не было, он подсознательно знал, что это произойдет, поэтому даже не удивился, хоть неприятное чувство своей правоты обожгло похлеще раскаленного железа. Поднявшись, выродок быстро зашагал вниз, на ходу раздумывая, что может сделать. В комнате Урунье практически никого не было: лишь Сезанна с Дрэгом, да Кайта с Князем. Все напряженные, взведенные, натянутые, как тетивы, они ждали его.
-Что произошло? - сухо спросил выродок, и Сезанна быстро ответила:
-Чаирья ушла в Дом и попалась. Как - одним богам ведомо. Она смогла послать сигнал Урунье, запросив в помощи. Ее пытают. Они хотят вычислить наше местоположение по сигналу, вот и дали ей возможность пробиться, но она не дура, связалась с Урунье, а у него размыто местонахождение. Она не выдержит долго…
-Ей скорее взломают мозг, - оборвал Рэннис.
Он знал этот вариант пытки - твой мозг подвергался атаке и противостоять ей было практически невозможно: в Крепости были мастера, специализировавшиеся исключительно на подавлении сознания, годами оттачивавшие свои навыки. Надо было действовать немедленно, но спасти Инури… выродок не стал говорить, но шансов практически не было.
-Оптимистично мыслишь, - зло цыкнула ведьма. - Делать-то что? Ты глубже всех знаешь Дом, думай, тупая бошка!
Она не успела договорить, как план составился в синей голове: счет шел на минуты, медлить было нельзя.
-Мне нужен Аукори,  - собрано проговорил выродок, и в тоже мгновение дух возник рядом, выскользнув из слабой тени. - Идем в Крепость, идем через тени. Урунье туда не пробиться, но против теневого портала нет блокировщиков.
Лицо Аукори говорило само за себя: ему было страшно настолько, что он перестал соображать, и больше всех он боялся раскомандовавшегося выродка. А того словно подменили, от его апатичности, медлительный задумчивости не осталось и следа, он весь дрожал изнутри, переполненный кипучей энергией, которая выливалась в четкие, отрывистые приказания.
-Идем! - рыкнул он, заметив неуверенность Аукори. - Или тебе напомнить, зачем я был создан?
Напоминать не требовалось - дух и так знал, что выродка родили для убийства гэльфордов, и теперь тот вполне был готов совершить все, что угодно. Сезанна подчинилась первой, скользнула в ближайшую тень, готовая к перемещению, в то же мгновение, отстав лишь на долю секунды, остальные тоже разошлись по теням, и даже Урунье покинул свой пост - он шел с товарищами, хоть вылазка и грозила стать могилой для них всех. Втордение в саму Крепость - что могло быть безумнее и безрассуднее? Но осталять олну из своих Не Таори не собирались.
Дух помедлил было, но выродок так на него зыркнул, что бедолага не посмел ослушаться и переместил всех в самое сердце Крепости.
-Сюда, - коротко скомандовал Реннис и побежал: он знал этот коридор, где на плитах пола застыли кляксы его крови.
Пока его тело исследовали, его пытали. Пытали по-страшному, изламывая и тело, и сознание, кромсая плоть и душу. Потом лечили и снова изучали. Он каждую клетушку здесь помнил, а вычислить, где держали Чаирью не составило труда. Он бежал, прощупывая пространство Крепости: маги зашевелились, как растревоженный улей, чувствуя вторжение, но все они были слишком далеко, им было не успеть. По крайней мере, Рэннис очень на это рассчитывал.
"Рэннис!" - в голове внезапно зазвучал слабый-слабый голосок Инури.
"Чаирья! Держись, мы уже почти пришли, мы выта…"
"Нет, Рэннис! - ее голос дрожал даже в ментальном разговоре: ей было больно. Нестерпимо больно. - Не надо. У меня осталось тридцать секунд, они почти взломали мой мозг. Пожалуйста…"
Рэннис сам не заметил, как остановился.
-Чего ты встал?! - зашипела сзади Сезанна. - Ты что, заблудился?
Но он не слышал: сейчас самое важное происходило в ментальном разговоре.
"Помнишь, ты рассказывал, что можешь убить всего лишь одним сигналом? Я уже всех просила, - продолжала шпион, - они все отказались, но я больше не могу. Рэннис, умоляю, прикончи меня, секреты Не Таори не должны уйти в руки Крепости. Я знаю, ты можешь убить меня так, что я не почувствую, пожалуйста… мне больно, мне так больно!"
Снаружи, на физическом уровне, бесновались Не Таори: кто-то тряс Рэнниса за плечи, шипела Сезанна, злоба била со всех сторон, но в разговоре с умирающей все настолько спокойно, что и не верилось в реальность всего происходящего. Чаирья уже была мертва. Она сдалась, смириась с тем, что ее никто не спасет, и  теперь пыталась передать это ощущение и товарищу. Рэннис знал его, знал это чувство, но теперь не хотел верить. Ни за что не хотел!
"Мы вытащим тебя!" - упрямо твердил тот, но шпион  с  коротротостью, ей не свойственный, продолжала умолять:
"Поздно, Рэннис. Двенадцать секунд осталось. Пожалуйста, дай мне умереть, - она плакала на том конце невидимой ниточки, их связавший. Плакала от невыносимой боли и осознания своей беспомощности. - Они все равно убьют меня, как только получит информацию, и даже если вы вытащите меня, я умру. Мне жить осталось минут двенадцать от силы. Вопрос только в  сохранение секретности. Я знаю, тяжело. Но ты же нежить, ты справишься, пожалуйста, помоги мне."
Что-то ухнуло внутри, обрушилось, пришло осознание, что Чаирья была права: ее уже было не спасти, и только он, нежить Рэннис, мог отпустить ее без страданий. А шпион будто бы почувствовала, что он все понял.
"Пожалуйста, скажи Аукори… - начала было она, но потом оборвала сама себя: - Нет, не говори ничего. Он придурок, возомнил себя центром вселенной, поэтому лишь посмеется надо мной, - едва слышным шепотом думала она. - Послания в ящики у кровати. Вытащи их и раздай нашим, только уничтожь то, что адресовано Аукори. Обещаешь?"
"Обещаю…" - выдохнул Рэннис.
Сердце колотилось, как бешеное, и страшно было дорожи - разговор с мертвецом, прощание перед убийством, что могло быть хуже? И умирал не воин, умирала девчонка, ей ведь и двадцати лет не было…
"Ты только сам не переживай, ты мое желание исполняешь. Я тебе бесконечно благодарна, милая моя нежить, милое мое чудовище, лапочка…" - ее голос сорвался, она зарыдала.
-Хватит, хватит ее мучить! - в голос закричала Рэннис и послал импульс прямо в мозг девочки-шпиона.
"Спа…" - она не успела додумать мысль, и тело обмякло, маги-взломщики, прорвавшись внутрь ее мозга обнаружили лишь серую муть: пленница умерла, и память ее была стерта подчистую. Ее мозг, физическая часть, был уничтожен.
-Подохла, - махнул рукой палач, с раздражением к своей неудаче швырнул инструменты об пол, и раскаленные щипцы зазвенели в тишине пыточный.
-А не должна была, - вздохнул его товарищ, и вытер с лица кровь. - Нас Владыка поубивает…
-Ее извини убили, это уже проблема охраны, - безразлично фыркнул первый и вышел.
-Рэннис! - оплеуха вернул его в мир живых, и он схватился за выбитую челюсть. Сезанна была в бешенстве, ее буквально трясло от злобы. - Чего ты встал, придурок?! Неужели они понимаешь, что такое пытки в Доме? Чаирья не выдержит, мы не должны задерживаться…
-Она мертва, -  глухо перебил тот. - Нет смысла торопиться больше.
Его душа как будто замерзла, покрылась льдом, мир показался отвратительным и серым, из глубины выползло раздражение на всех вокруг, а больше всего на орущую Сезанну.
-Ты убил ее! - внезапно вскрикнул Аукори и отшвырнул выродка к стене.
-Не тронь его! - ведьма сбила гэльфорда с ног, направила посох с пульсирующими кровяными каплями прямо ему в лицо. - Мы не выберемся без него отсюда.
Рэннис сидел у стены несколько оглушенный, у него звенело в голове от удара и перед глазами все плыло, но это не имело значения: Чаирья была мертва. На простой истине как будто мир оборвался. Как будто все потеряло ценность. Почему, почему первыми гибли самые добрые существа? Почему ей, маленькой девочке, была уготована такая страшная смерть?
-Она так попросила, потому что мы бы не спасли ее, - проговорил он и согнулся пополам -  его нещадно рвало.
Урунье подлетел, рухнул рядом на колени, помогая ему справиться с приступом.
-Ты придурок, Аукори, - зло прошипел портальщик, рукавом вытирая лицо товарища.
-Отставить ссоры! - прикрикнула Сюзанна. - Уходим, иначе все здесь ляжем.
-Там больше никого нет, - прохрипел Рэннис,- пыточная пуста. Мы можем забрать тело, если Аукори соизволит переправить нас внутрь. Тени там есть.
Дух поджал губы и сощурился, но выполнил то, о чем его просили.
Она висела, подвешенная за руки к потолку, от одежды остались лишь жалкие лохмотья, едва прикрывавшие наготу. От плоти сохранилось практически столько же, сколько от одежды: все, что не было срезано, было прожжено и от свежих ожогов еще шел дымок. На руках и ногах не хватало пальцев, глаза были выколоты, язык вырван. Единственное, что не тронули - были волосы две каштановые косички так и свисали, как прежде, прикрывая раны, оставшиеся от вырезанных ушей. Все вокруг было залито кровью, по полу валялись рассыпанные инструменты.
-Господи… - прошептала Сезанна: она не могла сдвинуться с места, только с ужасом смотрела на тело, зажав рот рукой. Даже ее не готовили к такому. Крепость славилась своими пыточными мастерами, об их жестокости не зря шептались тайком по всем королевствам.
Князь с Дрэгом сняли останки, завернули их в плащ - смотреть там было не на что больше.
-Можно уходить, - сухо проговорил Дракон.
Князь прижимал к себе тело, как куклу, в плаще Чаирья, вернее, то, что от нее осталось, даже человека не напоминала. Но что-то было не так, что-то…
-Не так быстро, - ухмыльнулся вкрадчивый голос из мрака, и по спинам собравшихся побежали мурашки.
Каждый из Не Таори вздрогнул, услышав голос, известный любому существу в мире Зетта: мягкий, низкий, пробирающий до костей - Темный Владыка был здесь. Он шагнул из тьмы в ореол блеклого весеннего света, падающего из круглого оконца, и улыбнулся страшными, зелеными глазами.
-Не надо меня бояться, - Синвирин развел руками, будто приветствуя собравшихся. - Что вы замерли, будто нечисть перед собой увидели?
-За спину, уйдите мне за спину, - собрано, едва ли не напугано проговорил Аукори, руками загораживает тех, кто был за ним.
Напряженную тишину разрушил смех, как будто зазвенели ледяные колокольчики, и рядом с Синвирином прямо из воздуха возникла маленькая, лет девяти, девочка с белесыми волосами и острыми, акульими зубками. Она смеялась, и ее огромные глаза блестели безумие.
-Вэнэльям…?
-Привет, Аукори, помнишь меня? - спросила она и снова засмеялась, клоня большую голову к маленькому плечу.
Синвирин тоже улыбался, потешаюсь испугу Не Таори, но скорее милостиво, как правитель, обозревающий свой народ, который в душе презирал.
-Не думала увидеть тебя тут, - улыбаясь до ушей, проговорила Вэнэльям, как только перестала хохотать. - Добро пожаловать, добро пожаловать, всегда рады! Только куда вы дели моего Рэнниса?
Аукори дернулся было, но за спиной выродка действительно не было. Все это было настолько противоестественно, что мороз сбежал по коже, недаром говорили, что в Крепости живут одни психи…
-Что Он с тобой сделал? - Аукори всего передернуло, он смотрел на бывшую сестренку и не узнавал ее.
-А я сошла с ума, а я сошла с ума… - запела Вэнэльям, и ее голосок снова сорвался в звенящий хохот, покрывший пыточную серебристым куполом.
Смех летел над залитым кровью полом, над грязными пыточными инструментами, над телом умершей…. Гэльфорд смеялась над смертью, в которой ей было отказано, смеялась над всем, над чем могла.
-Не Таори, - проговорил Синвирин. - Гроза и гордость всего мира…Вы больше похожи на кучку перепуганных крыс.
Он задохнулся, согнулся пополам и рухнул на пол.
-Уходим через тени, Аукори, выведи куда-нибудь! - не своим голосом крикнул Князь.
А потом произошло что-то совершенно странное - пол стал проваливаться вниз, тени взвились и заплясали вокруг, Вэнэльям, не переставая хохотать, вскинула руки, и дождь ледяных игл обрушился… на пустое место. В пыточный не осталось никого, кроме нее самой и Синвирина. Тот поднялся - давление отпустило Его - потер ладони, глянул на девочку: та перестала смеяться, на ее лице застыло привычное печально-безразличное выражение, глаза потухли.
-Спасибо, Вэни, - Он потрепал ее по головке, - ты хорошо сыграла. Мы здорово их напугали.
- Ты его убьешь? - тихо спросила она, когда они вышли из пыточной.
-Аукори? - Синвирин пожал плечами. - Не думаю. Во всяком случае, я сделаю все, чтобы он остался жить. Довольно с меня смертей, я не хочу убивать тех моих детей, что еще живы.
-Спасибо, - кивнула Вэнэльям и растаяла, скрывшись в темноте коридора.
***
-Что это было? - Сезанна, похоже, осталась единственной, кто вообще мог спрашивать: остальные молча тряслись на земле, куда попадались, как спелые груши, после перемещения Аукори.
Рэннис снял с головы потертую, залитую кровью шапку-невидимку Чаирьи, появившись в зоне физической видимости, ключики печально зазвенели, заплакали в ветренной тишине. Шуршали едва слышно прошлогодние листья, а в остальном лес стоял недвижимый и тусклый: странный был день. Недобрый. Рэннис даже напуган не был. Сел, невозмутимо стянул сапоги и принялся растирать натертые ноги, ворча про себя, что от обуви один вред.
-Объяснишь ты или нет?! - зло крикнула Сезанна, со всей дури ударив выродка по хребту посохом.
-Не бей его, - взмолился Урунье и бросился между начальницей и психом из Крепости.
Тот повернулся к ведьме, склонил голову к плечу, глядя на нее снизу вверх и как будто думая, что ответить, затем неспешно, в своей несколько растянутой манере сказал:
-Чего ты имеешь в виду? Какое событие тебя так поразило, что ты лупишь меня вместо благодарности за спасение?
-Да все, начиная со смерти Чаирьи. Ты убил ее?
-Отвали от него, - Дрэг буквально оттащил ведьму прочь, опасаясь за сохранность жизни выродка. - Сейчас не лучшее время для прояснения ситуации.
-Я объясню, если Сезанне так будет спокойнее, -  вскинул руки Рэннис, и в его голосе было столько ледяного спокойствия, что никто не посмел спорить.
Ведьма опустилась на землю, оборотень сел рядом, и все внимание присутствующих обратилось на синеволосого психа. Тот вздохнул и принялся рассказывать так спокойно-спокойно, будто бы ничего не произошло:
-Я скажу, как было, верить или нет - ваше право, Аукори меня подправит, верно?
Дух молча кивнул. Он сидел у тела Чаирьи, совершенно безэмоциональный, как будто помертвелый.
-Вот и славно, - кивнул Рэннис, - Я  убил Чаирью - она попросила меня. Ей взламывали мозг - любимая пытка в Доме, когда вслед за твоим телом в плен берется и сознание. Она чувствовала, что на пределе и, не желая выдать того, что знала, попросила убить ее. Что я и сделал. Я стер ее память и уничтожил мозг, она не почувствовала, как умерла.
-А потом ты сказал что в пыточной пусто, - сощурилась Сезанна, - а там оказался сам Темный Владыка собственной персоной. Как это объяснишь?
-Даже я не чувствовал Его присутствия, - вступился Аукори. - С Ним всегда так: Он то есть, то нет Его, вычислить местоположение невозможно.
-А девочка с Ним?
-Вэнэльям, тоже гэльфорд, - пояснил дух и снова замок.
-Почему ты не убил Синвирина, как Чаирью? - спросил оборотень.- Ты только парализовал Его, но не более.
-Во-первых, - Рэннис странновато улыбнулся, - это был не я, а Князь. Во-вторых, Его защита настолько велика, что я пока что не могу ее пробить. А без этого моя атака бесполезна. А так и атаковать Его нету смысла: Он считает, что я на Его стороне. Атакую сейчас - потеряю возможность разбить Его стену и атаковать после. Мне повезло, что я нашел шапку-невидимку Чаирьи, без нее мой план провалился бы с треском. К тому же требовалось время, которого у нас не было. Вэнэльям сильнее, чем Аукори: медленнее, но сильнее, если бы она вступила в бой - нас бы убили всех. Бегство - вот был единственный выход, что мы с Аукори удачно и провернули. Успокоилась, Сезанна? Если бы я был предателем и засланным из Темной Крепости, вы бы не выбрались.
Он поднялся и пошел ко входу в Логово - дух выбрал идеальное место для перемещения. Вслед за Ренисом потянулись и остальные.
Выродок зашел в комнату покойной: там все осталось, как и было утром - перевороченная, раскрытая постель, вещи на столе, разбросанные как попало… она уходила в спешке и никак не могла найти медальон с портретом Аукори.
"Потом нашла и швырнула о стену," - вспомнил Рэннис: медльон и теперь валялся там же, выродок положил его на место, после того, как узнал все.
Он помнил, как провожал ее утром: девочка-шпион страшно злилась, была издергана и не могла сосредоточиться. А виной тому был… Рэннис закрыл окно и задернул шторы - комната, принадлежавшая покойнику, должна была постоять в темноте как минимум две недели, иначе злые духи могли прийти. Затем убрался, застелил кровать и сложил вещи аккуратно, и только после этого открыл верхний ящик у кровати. Там, под вторым дном, лежала стопка посмертных писем: на случай, если не вернется с задания…как, собственно и получилось…они были написаны совсем недавно - даже пыль не успела сесть.
Рэннис нашел то, что было адресовано гэльфорду, вскрыл печать и, усевшись на пол, принялся поглощать содержание записки. Как он и ожидал, письмо было исключительно любовного содержания: "Милый мой Аукори…Я так тебя люблю…ты мой свет и солнце…без тебя не дышится…" и прочая глупость в подобном духе. Выродок даже дочитывать не стал, просто спрятал письмо в нагрудный карман и еще долго сидел, глядя в одну точку и думая о своем.
"Он посмеется…" - так она сказала перед самой смертью. Что же случилось между шпионом и гэльфордом, поганым утром когда она ушла? Ушла на задание, с которого не вернулась живой? Ссора? Разговор по душам?
-Рэннис? - в комнату заглянул оборотень. Еще более бледный, чем обычно, хмурый, помятый, он смотрелся жалко. - Мы тебя повсюду ищем. Идем, хранить Чаирью будем.
Выродок кивнул, собрал письма в охапку и вышел, на пороге обернулся, прощаясь с местом, где провел столько времени. На мгновение ему показалось, что он видит призрачную фигурку погибшей, сидящую на постели, и маг поспешил выйти - связываться с духами мертвых ему совсем не хотелось.
Оказалось, что ждали только его одного: Сезанна была в черном и на лицо ее была наброшена вуаль, из-за чего ведьма казалась надгробной статуей, братья Луокарды держались друг друга, на Эрона было страшно смотреть, на нем лица не было. Князь находился в тени, Дрэг тоже стоял отдельно, и даже Кайта перестал ухмыляться и уныло смотрел в пол, будто бы боясь поднять глаза. Один только Аукори, казалось, не был подавлен.
"А ведь это он виновен," - с мрачный злобой подумала Рэннис, но подавил в себе гнев - гэльфорд за все заплатит, но позже. Теперь было время отдать последние почести погибшей.
Сезанна вышла вперед, встала у изголовья каменного стола, где в окружении цветов лежала Чаирья, настолько близко к слезам мертвеца, насколько могла. По небу неслись тяжелые, серые облака, было сыро и хмуро, собирался дождь. Тело было закрыто белой тканью - слишком жуткие увечья получила бедная девочка перед смертью, среди цветов поднимали свои головки огненные вершины свечь, они колебались под ветром, пахло травой, ладаном и наступающей весной, которую Чаирья никогда не увидела бы. И как Не Таори успели подготовить все это так быстро? Алые бусы на груди у Сезанны вспыхивали тусклым светом и походили на кровавые слезы, и даже из-под чадры было видно, насколько она побледнела. Жестокая к своим врагам, она любила своих друзей, как саму себя. 
Ведьма стала что-то говорить, но Рэннис не мог слушать: от усталости и душного аромата голова была как в тумане, и мысли беспощадно жгли сознание. Аукори был виноват в том, что она, девятнадцатилетняя девочка, погибла такой страшной смертью, не сумев даже попрощаться со своими товарищами. Погибла, замученная палачами Темной Крепости. Никому бы выродок не пожелал такой смерти. Он винил себя, что не остановил ее утром, когда еще был шанс спасти ее, не поговорил, не успокоил. В его письме она рассказала все, что случилось между ней и Аукори, все, до единой фразы: она вложила лист из самопишущей тетради, там… слишком много всего было, слишком много лжи и неправды.
-Кажется, у тебя, Рэннис, ее прощальные письма?
Он вздрогнул, услышав, что ведьма окончила говорить, и обратилась к нему, опустил взгляд и посмотрел на стопку конвертов, прижатых к груди, затем медленно кивнул и пошел раздавать. Отдал Веллесу, сжал руку Эрона - тот не взял письма, он стоял в ступоре, не понимая, что происходит, только вылупленными глазами смотрел на каменный стол среди озерюкв из слез мертвеца. Веллес забрал его послание, молча кивнув, мол, потом передам, когда отойдет немного. Остальные принимали письма, но тягостного молчания не нарушал никто: говорить было страшно. Следующим после Луны мог стать кто угодно, но только не она. Смерть забрал ее внезапно, не дав прожить и двух дней после того, как встретил ее. Смерть пришел из Одинокой Башни вместе с ними и поселился в Логове на месте мертвых, и теперь одного за другим забирал Не Таори к себе. И его было не остановить. Вот и сейчас его присутствие чувствовалось слишком хорошо. Он стоял у тела напротив Сезанны и смотрел печально на то, что осталось от девочки-шпиона.
-А для меня нет? - тихо спросил Аукори, не получив своего послания.
-Есть, - лицо Ренниса передернулось от внезапно нахлынувшей злобы: вот он был момент все расставить по местам, вывести все на чистую воду. - Но я тебе его не отдам.
На резкий голос стали поворачиваться головы, Сюзанна, раздраженная ссорой на похоронах, потянулась к посоху, и капельки крови зловеще за пульсировали на конце ее жезла.
-Отдай мне записку, пожалуйста. Разойдемся миром, сейчас не время для ругани, - гэльфорд говорил спокойно, но каждый чувствовал, что внутри у него закипала бешеная злоба.
-Она велела не отдавать, - Рэннис указал рукой на тело. В отличие от Аукори, он был предельно спокоен, смотрел прямо, но его взгляд по обыкновению был направлен куда-то внутрь него самого. Выродок смотрел, но не видел никого, он наблюдал лишь за тем, что происходило в его собственном сознании.
-Отдай ему письмо, - вступил в разговор доктор Каратос, понимая, что добром данное противостояние не кончатся.
Рэннис лишь нахмурился, а потом на всю залу отчетливо раздался голос Чаирьи:
-Пожалуйста, скажи Аукори… нет, не говори ничего. Он, придурок, все равно ничего не поймет…послания в ящике у кровати, вытащи и раздай нашим, только уничтожь то, что адресовано Аукори. Обещаешь?"
И в ответ прозвучала глухое: "Обещаю" Рэнниса, хоть тот и не открывал рта. Гэльфорд отшатнулся назад, будто его по лицу ударили, на его физиономии выразились отчаяние и страх, выродок из Дома открыл свои тусклые, матовые глаза и заговорил глухо и безжалостно:
-На свое последнее задание она уходила расстроенная и рассеянная, чего с ней никогда не случалось. Я провожал ее и знаю это также, как кто, что она мертва. Инури была расстроена, но чем? Не расскажешь нам, мастер Аукори? - его слова падали на пол, тяжелые, как свинец, и в каждом из них кипела… ненависть. - Молчишь? А я расскажу вместо тебя: между вами был разговор, о котором она подробно написала в моей записке. Ты наговорил ей разного, разбил ей сердце, а потом попросил сходить в Дом. Зачем - я не знаю, дальше записей нет, но она пошла. И ее поймали. Почему? Как? Она невидимка, как ее вычислили? Ты дал им наводку? Ты сказал, что она придет? Отвечай мне.
-Ты перекладываешь вину на меня, - резко перебил Аукори, - ты сам сказал, что убил ее.
-Я и не отрекаюсь: физически - да, я убил ее, Но она попалась из-за тебя, - Рэннис говорил настолько спокойно, что по спине бежал холодок: так говорить мог только на голову отбитый псих. Так обвинять, так признавать убийство, так… люто ненавидеть мог только выродок из самой Крепости. - Не перебивай меня, дай договорить, - он вскинул руку, останавливает духа, и тот замер, не сумев проронить ни звука. - Я уже давно заметил, что ты не следишь за языком, но слово может убить. Убить физически, как произошло с Чаирьей. Ты убил ее словом, убил изнутри, поэтому она и попросила не отдавать тебе письма. Она разочаровалась в тебе, мастер Аукори, как и мы все. Своими действиями ты потерял не только наши уважение, но и доверие. И если ты думаешь, что боль может быть только физической, ты сильно заблуждаешься. Я достану тебя, придурок, - Рэннис сплюнул на пол, и его передернуло от презрения.
Не Таори молчали, не зная, как реагировать на подобное. Выродок, шатаясь, как пьяный, прыгнул через озерцо на край каменного стола, откинул покрывало и долгим, слепым взглядом уставился на изуродованное лицо. Он не видел ни сломанного носа, не выбитых зубов, не разорванной кожи, он видел воспоминания, связанные с ней. Ее улыбку и родинку на лбу, две ее короткие, тугие косички и вздернутый носик, такой детский, такой глупый. Как она сама.
-Я отомщу им всем, слышишь? Тебе это не поможет, но эти уроды расплатятся тем же, чем заплатила ты, - прошептал Рэннис, коротко поцеловал мертвую в израненные губы и резко сорвал с нее проходной амулет.
Затем завернул тело в ткань и в той же гробовой тишине вышел вон. Никто не посмел его ни остановить, ни спросить о чем-либо. Его боялись теперь его же товарищи, потому что безумие стало его тенью. И сейчас лучше было не приближаться.
Он выбрался на средний уровень ветвей, туда, где висели качели Инури, забрался, оттолкнулся ногами чтобы было силы и полетел, солнца садились, но было все еще светло, хоть и хмуро, сверху начало моросить, ветер усилился, но в нем пахло весной и талым снегом. Весна вступала в свои права, мир оживал, и на ветвях лопались тугие почки, но Чаирье было уже не увидеть этого. Качели тихонько скрипели, будто жаловались, что привыкли к более легкой владелице, а Рэннис раскачивался все сильнее. Он любил качаться, потому что Чаирья любила, но в голове против воли роились злые мысли. Пусть гэльфорда было не достать физической болью, пусть. Не было на свете ничего хуже, чем пытка воспоминаниями. Чем боль души. Аукори никуда было не спрятаться от грядущей мести. И вершить ее должен был он, Рэннис, палач, страшнее которого был только сам Темный Владыка.