Инспектор на Лазурном берегу. Глава 11

                11

  Эта мысль вновь посетила Жюве, когда они с вместе с Лизетт сидели у фонтана напротив причудливого здания библиотеки ТетКапе в форме огромной “квадратной головы“. Помнится, прошлый раз ее потянуло в музей современного  искусства, и она оставила его одного. Ну да, совсем рядом находится здание городского архива, но сегодня жена была не так наивна и потянула мужа к роскошному в стиле барокко дворцу Ласкари, зажатого между узких улиц Старой Ниццы. Еще дома она что-то говорила о коллекции старинных гобеленов и, наверное, хотела на них взглянуть.

- Здесь находится замечательная коллекция старинных музыкальных инструментов, Жюве, — на этот раз объявила его жена.

  Поскольку инспектору еще в детстве медведь наступил на ухо, то Жюве тоскливо посмотрел в сторону старинного здания архива.

- Никаких индивидуальных экскурсий без меня, — решительно заявила Лизетт и составила ему компанию в царство пыльных книг и старинных рукописей.

  Она осталась терпеливо ждать его в холле, разглядывая скучные витрины городского архива, когда Жюве постучался в кабинет месье Межена. Рабочий день еще не закончился, но главного архивариуса города уже не было на месте, зато его помощница Кларисса  встретила инспектора, как своего хорошего знакомого.

- О-о, месье Жюве (надо же, даже имя запомнила, вот что значит молодость), — радостно произнесла девушка, - хорошо, что вы пришли. Я уже просила своего начальника вас найти.

  Инспектор был польщен таким внимательным отношением  молодежи к своей скромной персоне, пока Кларисса не продолжила:

- Как раз пришел материал из Израиля от родственников умершего месье Бергера по поводу той самой девочки, которой вы интересовались в прошлый раз. Вот, я для вас его специально распечатала.

   Девушка протянула инспектору прозрачный файлик с несколькими, распечатанными на принтере, листами бумаги. Жюве искренне поблагодарил Клариссу и озабоченный вышел из кабинете: очки, он не взял с собой очки, а прочитать, что там было написано, ему просто не терпелось. Как будто из этих листочков, он мог получить ответы на все свои вопросы, и с чистым сердцем они отправятся беспечно гулять по Английской набережной. Но рядом с ним была Лизетт.

  Они сели на мягкие кресле в самом углу холла, где им никто не мог помешать и Лизетт спокойно начала читать письмо.

- Уважаемый, месье Межен. Перед самой своей кончиной наш дорогой отец и дедушка закончил работу над историей еврейского подполья в Ницце в годы Второй мировой войны. Мы решили сразу выслать вам его последний материал о маленькой девочке, которая была схвачена гестапо в 1943 году. Вот он...

- Ее настоящее имя было — Нися, но все почему звали ее Ники. Трудно сказать, как в семье правоверного еврея Лейба Мехема и его жены Куны появилась на свет светловолосая девочка, но об этом мы уже никогда и не узнаем. А Никой ее стали называть их соседи по улице - русские иммигранты Берсеньевы, Михаил и Наталия. Долгое время они жили в городке Асти в итальянском Пьемонте, где у них родилась девочка по имени Анна, но потом семья переехала из фашистской Италии в Ниццу, но тут началась война. У Берсеньевых во время Гражданской войны в России остался мальчик по имени Николай, которого в семье все звали Ники, но встретиться с ним им уже не было суждено. Может быть именно поэтому, когда дочь привела в их дом свою новую подружку, светловолосую еврейскую девочку стали называть так.

  Во время сначала итальянской, а потом и немецкой оккупации на юге Прованса действовала подпольная организация "Еврейские скауты Франции". Ни портной из Ниццы Лейба, ни его жена не имели к ней никакого отношения, а вот Нися стала самой молодой связной на всем побережье Лазурного берега под подпольной кличкой Ники. Но именно Лейба и его жену нацисты схватили первыми и отправили в концлагерь. Девочка осталась совсем одна. Но каким-то образом нацистам удалось узнать про девочку-связную с маленькой улочки Старой Ниццы.

  Когда нацисты постучали в двери квартиры Мехемов, то дверь им открыла Анна Берсеньева. Она тоже была светловолосой и примерно того же возраста, что и ее подружка. Анна, как обычно ждала Ники в маленькой квартире Мехемов, но та задерживалась из-за очередной облавы в Старом городе. Нацисты схватили девочку и потащили ее в свою машину. В тот же ее отправили в концлагерь Аушвиц, куда всего несколько дней назад отправили Лейба и Куну Мехем. Так Анна Берсеньева стала Ники.

  Когда супруги Берсеньевы вернулись в свою квартиру, то не застали там свою дочь. Они долго ее искали, обращались в местную полицию, но никто не стал заниматься поисками какой-то маленькой русской девочки. А потом они встретили Нисю или, как они ее называли Ники, и страшная тайна открылась перед ними. Граф Берсеньев в составе армии сначала Деникина, а потом Колчака когда-то воевал с красными, но был вынужден покинуть Россию, где у него остался его сын Николай, Ники. Сегодня фашисткие Германия и Италия воевали с другой Россией, под названием Советский Союз, которую граф Берсеньев искренне ненавидел всеми своими силами. Но вот теперь нацисты схватили и убили его единственную дочь, и он им не мог этого простить. Так Нися Мехем вошла в семью Берсеньевых, как их дочь Анна. Берсеньевы уехали из Ниццы и дальше их след надолго затерялся.

  Берсеньевы вернулись в Асти, хотя итальянский фашизм был ничуть не лучше немецкого. Назад в Ниццу они уже больше не вернулись. Михаил и Наталия похоронены на городском кладбище Асти, еще успев выдать свою девочку замуж за графа Готтеро.

- Уважаемый, месье Межен. Из кропотливого расследования нашего отца и дедушки, становится понятным, что на городском кладбище Исраелит у вас в Ницце по именем Ники на самом деле похоронена Анна Берсеньева.

  С уважением, дети и внуки Айзека Бергера.

   Закончив читать, Лизетт удивленно подняла глаза на своего мужа:
- Жюве, что это все означает?

  Итак, она звалась Нися. Честно говоря, из полученного письма от потомков месье Бергера инспектор ожидал узнать нечто подобное, но то, что ответ придет из такого далекого прошлого, даже он не рассчитывал. Теперь понятно, почему ДНК графини Готтеро не совпадает с биоматериалом русского программиста из технопарка "София-Антиополис". Конечно, еще остается много вопросов, но получается, что Сергей Берсеньев ему не врал, а это дорогого стоит. Жюве встал с кресла и подошел к Лизетт и нежно ее поцеловал.

- Это  все, что ты хочешь мне сказать, Жюве? - отреагировала его жена.
- Ну если тебе интересно, Лизетт, то настоящее имя графини Готтеро — Нися Мехем, хотя это и ровным счетом ничего уже не может изменить.

  Честно говоря, первым желанием Жюве было немедленно встретиться с инспектором Перреном, вернее с майором Довилем, чтобы показать им, полученную из Израиля информацию. Но инспектор не был уверен, что они восприняли бы ее правильно: в конце концов, она только подтверждала, что графиня Готтеро и Сергей Берсеньев не были биологическими родственниками, а значит у русского была заинтересованность в ее смерти. И самое главное, что связывало Берсеньева с умершим Луиджи Готтеро, был ли он в то роковое утро на замковой горе Шато? Луиджи Готтеро там был, связной наркомафии Сетти тоже был, и гипотетически они могли сделать графине тот смертельный укол, а вот где в это время был сам Берсеньев? Наверняка, у Довиля на этот счет есть достоверная информация, не мог же он полагаться только на пресловутый мотив. Легко сказать, Жюве, ты не только не знаешь, где в момент смерти графини (и ее внучатого племянника) находился русский, но и где он находится в настоящее время. Он, как черт из табакерки, появился на кладбище Эст, прекрасно понимая, что там сейчас находится Лизетт. Значит, он каким-то образом связан с похитителями, пусть и не прямо, например, он мог за ними следить. Ага, простой русский программист за самой крутой на всем побережье бандой наркоторговцев. Вот, если бы встретиться с самим Берсеньевым...

  И инспектор Жюве не стал звонить своему коллеге инспектору Перрену. Он просто согласился со смелыми планами своей жены (надо было снять стресс после ночных приключений на кладбище Эст) и после гурманского обеда под названием ”Доверься шеф-повару” на открытой террасе  реcторана ”La Panier” они вышли  на долгожданный  променад. Солнце палило уже не так нещадно и под ними внизу оставались пляжи с беспечными отдыхающими: Публик де Кастель, Де Поншет и наконец, Опера Пляж. Нет, они никуда не спешили, а просто прогуливались, как прохаживались здесь и сто лет назад разные итальянские, русские и французские князья и княгини, графы и графини, всякие там ”де”, ”ди” и ”фон”. Но оказавшись перед зданием Оперы Ниццы, Лизетт вдруг захотелось праздника, может на нее так подействовала прогулка по набережной, а может обед в ”La Panier” или даже ночь в гробу в похоронном бюро кладбища Эст. Как и во всех операх мирах, до начала театрального сезона в местной опере было еще далеко, но сегодня там был концерт какой-то заезжей знаменитости с популярными ариями из опер.

- Смотри, Жюве, классические оперные хиты: “Смейся, паяц” Леонковало, “Пусть никто не спит” из ”Турандот” Пуччини и ой, Жюве, смотри - твоя любимая ария “Сердце красавиц склонно к измене” из ”Риголетто” Верди, -  глядя на афишу, восхищалась  Лизетт.

  Что-то Жюве не помнил свою любимую оперу, ну раз Лизетт говорит, значит, так оно и есть. Точно, “La Donna e Mobile”. Билетов в кассе, к счастью, не оказалось, хотя имя заезжей знаменитости из какого-то Мариинского театра инспектор никогда прежде не слышал. Что ты говоришь, Лизетт, это известный тенор театра из Санкт-Петербурга? Конечно знаю, что это в России, да и в афише четко указана ария Ленского “Куда, куда, куда вы удалились” из “Евгения Онегина“ Чайковского. Кто же не знает тенора Евгения Онегина из Мариинского театра? Молчу, молчу, Лизетт.

- Жюве, ты что, не можешь достать билеты? — удивилась Лизетт, - позвони своему знакомому инспектору, этому, как там его, Перрену, пусть он поможет.

  Ну что оставалось делать бедному Жюве, когда его жена взяла такую высокую ноту? Инспектор Перрен как будто давно ждал его звонка и любезно поинтересовался:

- Вы что-нибудь, Жюве, вспомнили новое о событиях прошедшей ночи?
- Пока нет, но я уже на пути к этому, — ответил наш инспектор, - но для этого мне сегодня вечером надо попасть в вашу оперу на концерт русской оперной знаменитости.
- Куда вам надо попасть, Жюве? — растерянно переспросил Перрен.
- В Оперу Ниццы на концерт Николая Небаскова из Мариинского театра Санкт-Петербурга, — невозмутимо подтвердил Жюве свою скромную просьбу.

  Какое-то время инспектор Перрен пытался что-то произнести, но почему-то говорил так, чтобы его собеседник ничего не слышал. Поначалу Жюве показалось, что из этой затеи с полицейской солидарностью ровным счетом ничего не выйдет, но уже через полчаса они с Лизетт любовались творением Она изнутри.

- Он, Франсуа Он, Жюве, - все время поправляла его жена.
- Помню, Лизетт, помню: Шарль Гарнье в Париж, а Франсуа Он в Ницце, — оправдывался он жене — об этом у них в Перюссоне знает каждая собака.

  Он гордо сидел в гостевой ложе театра, с видом знатока, вслушиваясь в божественную музыку, стараясь, оперативно отреагировать на каждую законченную арию даже раньше своей жены. Да, Лизетт, твой муж очень хорошо разбирается в оперном искусстве, ведь не за какого-то невежду ты вышла замуж почти сорок лет назад. Но после арии “La Donna e Mobile” Жюве неожиданно захотелось в туалет, все же обед в ресторане ”La Panier” оказался слишком тяжелым для инспекторского желудка, и Лизетт милостиво разрешила ему покинуть ложу. Незаметно, культурно, как только умели это делать в свое время только князья и графы.

  В туалете у Жюве все прошло успешно и, тщательно вымыв руки, он уже был готов вернуться к так горячо любимому им оперному искусству, как дверь открылась и туда вошел какой-то мужчина. Нет, не Николай Небасков, который в это время должен был петь арию Ленского, и инспектор его поначалу не узнал, а когда узнал, то понял, что Чайковского он сегодня, увы, не услышит. Короче говоря, в туалет вошел Сергей Берсеньев или как там его на самом деле, хотя инспектор все же надеялся на первый вариант.