Последняя надежда. Роман

Маъруф Бободжон
Народный писатель Таджикистана

Перевод с таджикского
Ситора

ПОСЛЕДНЯЯ НАДЕЖДА
(роман)

ПРЕДИСЛОВИЕ
Дороги, которые мы выбираем…  Наверное, суть книги, которую держите в руках, в этом и состоит. История двух героев романа, которые выбрали свой путь, и каждый прошел ее по-своему.
 Файзулло – молодой человек конца советской эпохи, через жизнь которого прошла гражданская война в Таджикистане, послевоенное безвременье и «дикий капитализм», в котором формировались его характер и мировоззрение. Работая слесарем на станции технического обслуживания, он видел, как общество быстро расслаивается на бедных и богатых. Причем бедных, не в пример, больше. Тогда он и выбрал свой путь.
 Ибрагим – сельский мальчишка, с малых лет увлекавшийся музыкой и пением, добился высочайших вершин благодаря своему уникальному голосу и умению приспосабливаться к обстоятельствам. Безбедная жизнь и слава, толпы поклонников, благосклонность «сильных мира сего»,-  все это в купе с соблазнами обрушились на него в короткое время.  Тогда он и выбрал свой путь в дальнейшей жизни.
Интрига предисловия в том и состоит, что всего рассказывать не стоит. Каждый читатель найдет в книге захватывающие любовные сюжетные коллизии. В этой истории много неожиданных подробностей, которые окажутся интересны русскоязычному читателю. 
И, идите дорогой читающего человека! 


1
Файзулло вышел со станции технического обслуживания через калитку, рядом с железными воротами. Он был в замасленном комбинезоне, на голове -  потрепанная кепка.
    Файзулло зашел в проходную, никого не было. На подоконнике стоял телефон. Подняв трубку, он неторопливо набрал номер и стал ждать ответа.
- Алло. Здравствуйте.
- Здравствуйте, – ответил ему мужчина на другом конце провода.
- Позовите, пожалуйста, Парвину.
- Какую Парвину? Сангинову? Доктора?
- Да. Пожалуйста…
- Ага, сейчас позову.
Он переложил трубку в правую руку, и некоторое время смотрел в окно.  Вспомнилось…
Файзулло познакомился с врачом Парвиной Сангиновой три года назад совершенно случайно. Он попал в аварию, а потом и в больницу. После работы  вместе с Фарой – своим другом Фархадом,  они оседлали свои мотоциклы и поехали купаться на озеро. На дорогу выскочили мальчишки. Резко свернув, Файзулло врезался в бордюр и вылетел на тротуар. Он ударился шлемом о дерево, но нога, оставшаяся под мотоциклом, пострадала. Фархад, который ехал позади него, поспешил ему на помощь. Файзулло смог сам подняться с земли. Он стал искать глазами тех мальчишек. Отругал бы. И боль в ноге тут была не при чем. Жалко было новенькую «Хонду» - «шоссейку», теперь уже с поцарапанным обтекателем. Два закадычных друга, два боксера, каждый на своем мотоцикле поехали в больницу. Врач-хирург, которую он теперь знал, как Парвину Сангинову, после осмотра, отправила его на рентген. С готовым снимком Файзулло вернулся к врачу, и она со строгим выражением лица стала рассматривать снимок на свету.
- На ваше счастье, кость не пострадала, – сказала врач приятным грудным голосом.
- Но у меня болит нога, - как-то неожиданно для себя, жалобно произнес Файзулло.
- Конечно же, после ушиба нога будет болеть, – мягко сказала доктор, сдержанно улыбнувшись,- старайтесь не нагружать ее. Идите домой и марлей туго перевяжите стопу. Старайтесь вообще не ходить несколько дней.
- Доктор, как же я буду лежать столько дней? У меня работы невпроворот!  – сокрушенно сказал Файзулло.
- Понимаю. Но, если вы хотите поправиться быстро и без осложнений, вам придется следовать моим рекомендациям. Или хромать вам еще пару месяцев.
-  Да?  А что, нет другого метода лечения?
- Есть метод, его рекомендуют народные целители. Но мы не можем его рекомендовать, – ответила доктор, уже заполняя какие-то бумаги за своим столом. Она подняла глаза на Файзулло и, лукаво улыбнувшись, добавила: - Как не научный.
Файзулло в ответ тоже широко улыбнулся и спросил:
-  Раз не научный, значит, волшебный?  Что за метод?
-  Никакого чародейства. Об этом знают все бабушки. Делайте компресс из мочи на месте ушиба.
Файзулло поднял брови от удивления:
- Трудный выбор. Буду думать. Спасибо, доктор!
- Пробуйте. Хуже точно не будет, -  еще раз, уже ободряюще, улыбнулась она.
 И в тот же вечер Файзулло испробовал «волшебство». На следующий день он повторил эту процедуру и, к своему удивлению,  спокойно проспал до утра. К утру боль поутихла.
Через неделю, уже приведя мотоцикл в порядок, он вдруг вспомнил свой поход к милому доктору, хотя ее улыбка и так не выходила из его головы. Съездив на рынок и купив букет полевых цветов, он направился в больницу. Взяв в регистратуре свою карточку, Файзулло прошел в ее кабинет. Но знакомого врача на месте не оказалось. Напрасно прослонявшись четверть часа по холодному больничному коридору, он вновь зашел в ее кабинет, положил на стол цветы, а на них -  свою медицинскую карточку. «Вместо визитки»,- подумал Файзулло и направился к выходу.
Удача благоволила молодому человеку. В воскресенье Файзулло пошел на рынок «Шохмансур» покупать продукты и внезапно встретился там со своим доктором – благодетелем и сразу узнал ее профиль. Изящная, она была одета в легкую ветровку и джинсы. На ногах -  белые кроссовки. В руках у нее была сетка с ярко- оранжевой тыковкой, напоминающей по форме кувшин с высоким узким горлышком.
- Здравствуйте, волшебница!  -  весело сказал Файзулло, подойдя к ней.
Она обернулась, и, узнав своего «больного», улыбнулась, обнажив широкий ряд белоснежных зубов:
- А, раненный наездник!  Я правильно поняла, что вы игнорировали науку?
Оба рассмеялись. Было видно, что их невольно тянуло друг к другу. Молодость делала свое дело.
- Держите, - девушка протянула сетку Файзулло, - я уже устала таскать эту тыкву, -  глаза ее лучились смехом.
Файзулло с радостью подхватил ее ношу.
-  Да хоть до Северного полюса!
Дальше уже они пошли вместе, как старые знакомые.
На стоянке молодые люди подошли к его «Хонде».
- Мы на этом поедем?! - деланно ужаснулась Парвина и опять заливисто рассмеялась.
- Да. Мой конь нисколько не уступает Рахшу сказочного Рустама!
Файзулло положил тыковку в рюкзак и надел его лямками назад, отчего стал похож на пузатого мужчину. Парвина снова рассмеялась, показывая на рюкзак:
- Мне тоже туда?!
- Нет, вы сзади. Только крепко держитесь. Вам придется обнять меня.
- Я люблю скорость.
«Хонда» помчала молодых людей по зеленым проспектам Душанбе. Поездка была по душе обоим. Но все же они вскоре добрались до дома Парвины.
-  Спасибо, молодой человек. Вас же Файзулло зовут?
-  Да не за что. И да, зовут Файзулло, но среди близких – Файз. Так и называйте.
- Тыкву я бы не донесла. За это спасибо, Файз. Это я решила побаловать себя пирожками с тыквой….
- Да я вам каждый день по тыкве привозить буду! - поспешил заверить Парвину Файзулло в своих симпатиях.
Парвина опять расхохоталась:
-  Нет- нет! Просто, осень! Много всего вкусного.
- А тогда что?  -  спросил растерянно Файзулло.
- Удивите меня, Файз! - сказала она и юркнула в подъезд.
  Так Файзулло стал ездить к ней; то с отборными яблоками, то со звонким арбузом, душистой дыней или хурмой.
Любовь не заставила себя долго ждать…
- Алло! Доктор Сангинова слушает! – наконец раздался в трубке родной голос.
- Парвина, это я, Файз.
- Здравствуй, любимый. Что-то тебя давно не было видно. Ты где пропадал? Чем занимался?
- Ты меня забросала вопросами.
- Соскучилась же!
- Неужели?!
- Не веришь?
- Нет. Если соскучилась, стала бы искать меня.
- Если бы ты сейчас не позвонил, то уже бы побежала искать! На работу бы к тебе пришла.
- Ну, если так, то считай, что не звонил. Беги!
- Нет. Ты у меня в телефонной трубке, - рассмеялась Парвина. – Встретимся вечером?
- Конечно!  Потому и звоню. Хотел встретиться. Мы не виделись целую неделю. Я соскучился.
- И я тоже.
-Хорошо, Парвина. Ты же приготовишь что-то из своих королевских блюд? Жди в восемь!
- Ты придешь один или как всегда….
- Как всегда, -  перебил ее на полуслове Файзулло.
- Очень хорошо, милый. Ты не забыл о моей просьбе?
- О твоем заказе? Не переживай. И тебе, и твоим подругам - самые модные сапожки.
- Файз!  Ты - золото!
Услышав в телефонной трубке звук поцелуя, Файзулло весело сказал:
- Ах, как приятно… Парвина, у меня к тебе просьба – чтобы не получилось, как в прошлый раз, дай хозяйке квартиры десятку и отправь её в гости до утра.
-  Я все устрою, милый. До встречи.
- Пока, до вечера.

2

Файзулло вместе с Фархадом, который был его и коллегой, и надежным другом, и спарринг - партнером на боксерском ринге, пообедали в рабочей столовой и пошли в крытый спорткомплекс. Там уже были почти все работники техстанции. Каждый занимался своим видом спорта: одна группа играла в шашки и шахматы, другая – в домино, третья – в баскетбол, еще одна группа играла в волейбол. Файзулло и Фархад после получаса интенсивных занятий в тренажерном зале постояли у большого зеркала, обтираясь полотенцами.
Файзулло глядя на отражение друга, сказал с улыбкой:
- Друг мой! Да тебе женитьба пошла на пользу! Покруглел, «кубики» на прессе теперь превращаются в одно семейное пузо.
- Не говори, - сокрушенно отозвался Фархад. - Сейчас хотел толкнуть «жим лежа» сто двадцать килограммов. Да куда там?! Сотню еле выжал. Зато ты -  как из стали отлитый! Не забыл свой чемпионский «хук справа»?
Файзулло, шутя, выбросил кулак, и, смеясь, обнял друга:
- Мастерство не пропьешь! Пойдем на улицу, посидим на скамейке.
Друзья вышли из дверей спорткомплекса.
- Фара, вечером пойдем к Парвине, побудем там немного.
- Как раз то, что нужно! А девочки будут?
- А как же! Какой отдых без них?
- Если так, то сегодня вечером уже не сможем навестить знакомых в ресторане «Форель»?
- Нет, сначала пойдем в ресторан. Мы же не можем пойти в гости и с пустыми руками? И, да, кстати! Предупреди Назара, пусть подойдет к семи часам вместе с Собиром и ждут нас неподалеку от ресторана.
- Этим вечером? – переспросил Фархад.
- Что с тобой, Фархад? Сколько раз можно повторять одно и то же? – насупив брови, спросил Файзулло.
- Все. Все. Я понял. – Фархад был среднего роста, но крепкого телосложения, с крепкими руками и широкими плечами. – Я пошел звонить.
- Если Назара самого не будет, ничего не говори его ученику. Лучше перезвони позже.
- Я что, вчерашний пацан, брат? -  с обидой в голосе сказал Фархад, оглядываясь назад.
- Нет, братишка, я просто тебя предупредил, – миролюбиво ответил Файзулло.

3
 
К тому моменту, когда Файзулло и Фархад на мотоциклах добрались до места встречи, Назар и Собир уже ждали их там. После обычных приветствий, Назар сказал:
- Я уже издалека осмотрел ресторан. Кроме Сафедора, там есть еще трое -  официант, шеф-повар и охранник. Всего, получается, четверо.  «Главного» я сразу узнал; как вы и говорили, он высоченный, как сафедор1 - настоящий тополь. Только худой уж очень, никто бы и не сказал, что хозяин ресторана.
Они стояли примерно в трехстах метрах от ресторана «Форель», у дороги под широкими раскидистыми большими чинарами.
Файзулло озадаченно посмотрел по сторонам.
- Фара, надо сходить и осмотреть ресторан со всех сторон.
- Брат, может мне сходить? – кивнув головой на ресторан, спросил Фархад.
-  Нет, ты делай то, что я тебе сказал. Пусть они, – указывая на Назара и Собира, -  тоже поучатся делу, -  добавил Файзулло.
- Мы готовы, -  чуть ли не в один голос произнесли Назар и Собир.
Оба парня, действительно, были готовы на любые действия, крепкие, с развитой мускулатурой. Только Назар - чуть коренастый, похожий на борца-вольника. А Собир отличался гармоничностью гимнаста. Люди, разбирающиеся в лицах, вряд ли могли допустить, что они близкие друзья: Назар - со сросшимися густыми бровями, выраженными надбровными дугами, и массивной челюстью, и Собир – белокожий, брови-вразлет, и с по-детски пухлыми губами.
Файзулло положил руку на плечо Назара и сказал:
- Вы с Собиром идите в ресторан. Если увидите незнакомого человека, притворитесь пьяными и возвращайтесь. Если же в ресторане будут только Сафедор и шеф-повар, устройте так, чтобы директор остался один. Потом, передайте ему привет от Брюс Ли и скажите, что для банкета нужно сто килограммов форели. Если он пригласит вас к себе в рабочий кабинет, не бойтесь. Для большей безопасности, я отрежу провода телефона.
 Через некоторое время вернулся Фархад и сообщил, что все спокойно. Назар и Собир, друг за другом, пошли в сторону ресторана.
 - Ты стой здесь и будь начеку, – приказал Фархаду Файзулло и, придерживая ножны, что висели у него на поясе, двинулся в сторону ярко освещённого здания ресторана.
 С присущей ему кошачьей ловкостью, он быстро вскарабкался на невысокий столб, стоявший между деревьями, и одним движением отрезал провод. Затем спустился вниз, огляделся по сторонам и, видимо, успокоившись, отряхнул свою одежду и вернулся к мотоциклу.
- Фара, ты тоже иди поближе к ресторану, – сказал он своему напарнику.
- Брат, зачем такая осторожность?
- «На Аллаха надейся, а верблюда привязывай», не забывай этого, братишка.
- Думаете, Сафедор будет артачиться?
- Нет. Раз в месяц два куска для него -  ерунда. До сих пор давал, даст и в этом, и в следующие месяцы. Ухом не поведет, - негромко сказал Файзулло. – Вообще-то он, мошенник, знает, что ребра его я могу пересчитать, как минимум. И ты, все же, иди поближе к ним.  Все-таки они впервые пошли на дело, получать «долю».
- Хорошо, брат.
 Фархад ушел, а Файзулло, посмотрев ему вслед, задумался.
 Год назад они несколько раз обедали и ужинали в этом частном ресторане «Форель». Хорошая еда, поток клиентов, бойкая работа кассира, все говорило о том, что дела у ресторана идут в гору. Все это и решило судьбу «Форели». Они хорошо изучили условия и местоположение ресторана, характер и поведение всего обслуживающего персонала. Потом уже они специально проследили за машиной Мухтара Хакимова, изучили все его привычки и ознакомились со всеми членами его семьи. Как-то, в один из дней, а именно в пятницу вечером, они решили, что пора объяснить хозяину кто их будет впредь опекать, то есть «крышевать».
  Файзулло и Фархад в назначенный день, после работы, домой не торопились. Умывшись и переодевшись, они пошли в спортзал, чтобы протянуть время. Сыграли несколько партий в настольный теннис.
- Все, хватит играть, - сказал через некоторое время Файзулло и добавил: – Теперь, прежде чем начать нашу «движуху», надо подкрепиться и еще раз все продумать. Что ты на это скажешь, Фара?
-  Очень вовремя. Но, если вы не против, у меня есть предложение, – положив свою ракетку в чехол, нерешительно сказал Фархад. - Давайте съездим в одно место - тут совсем недалеко находится район Кушчинор. Получим благословение деда Ибрагима, это было бы хорошо для дела.
Фархад, встретив вопросительный взгляд Файзулло, объяснил:
 - Мой отец, как вы знаете, дальнобойщик. И каждый раз, только получив благословение деда Ибрагима, он пускается в дальний путь -  везет товар на Памир.  За год ему приходиться делать пять-шесть ходок в оба конца. Благодарение Аллаху, всегда возвращается живым и здоровым. Я сам лично не знаю эту дорогу, но отец рассказывал, что дорога от Дарвоза до Хорога очень опасна. Не каждый, даже опытный водитель, решится поехать туда.
Файзулло призадумался.
- Получить благословение старика, дело хорошее, -  сказал он, -  но вот, что мы ему скажем?  Что хотим ресторан нагнуть? 
- Нет, конечно. Мы просто… Мы просто ему скажем, что начинаем новое дело и хотим получить благословение. Ну, чтобы оно принесло нам удачу.
Файзулло посмотрел на свою ракетку, которую до сих пор держал в руках, и опять задумался.
- Принято, Фархаджан, -  сказал он, наконец, и добавил: - На самом деле получать благословение от старших - хорошая традиция нашего народа. Но только почему ты раньше мне об этом не говорил?
 Фархад пожал плечами и сказал:
- Не знаю. Вот только сейчас вспомнил, как возил отца к тому старику.
- Ты знаешь, где живет этот дед?
- Знаю. Вместе с отцом пару раз ездил к почтеннейшему хаджи2 Ибрагиму.
 Фархад, видимо, вспомнил его и воодушевленно добавил:
 –Этот хаджи воспитанный человек и говорит красноречиво: по-книжному и правильно. А самое главное то, что он совершил паломничество в Мекку.
  Через некоторое время, после того как теннисные ракетки были сложены в шкафчики, они вышли с работы и направились в сторону автомобильной стоянки.
  - Мой мотоцикл останется здесь. Ты же не будешь против, если я поеду на твоей «Яве»?  -  сказал Файзулло. -  Она не такая шумная, как моя.
- Конечно. С удовольствием, -  радостно ответил Фархад и направился в сторону своего мотоцикла.
  Не прошло и двадцати минут, как они остановились около больших крепких железных ворот, с левой стороны которых находилась огромная деревянная балка, служившая, скорее всего, скамейкой.
Фархад нажал на кнопку, и в тот же миг раздался громкий звонок. Через некоторое время послышалось шарканье шагов и характерный стук посоха. Открылась калитка рядом с воротами.
- Пожалуйста, проходите, - ласково сказал длиннобородый старец. На голове у него была круглая белая тюбетейка, на глазах - черные очки, в руках он держал посох с ручкой. -  Добро пожаловать!
Молодые люди поздоровались. Дед Ибрагим ответил на их приветствие и пригласил в дом.
- Дедушка хаджи, приносим свои извинения за беспокойство,- сказал Фархад, идя за ним. -  Мы, я и мой брат Файзулло, пришли за вашим благословением.
- Очень хорошо, что пришли, молодые люди, - сказал дед и добавил: – Благословение Аллаха - это сердце и опора богослужения. Получать благословение старших является хорошей и давней традицией таджиков. Голос у вас какой-то знакомый, сынок. Вы и раньше были у меня?
- Да, дедушка хаджи. Я Фархад, сын Фатеха, водителя ЗИЛа. Если вы помните, я два-три раза вместе с отцом приезжал к вам.
- Да, вспомнил. Фатех-богатырь, водитель автобазы. Он возит на Памир муку, масло и сахар. Правильно говорю?
- Правильно.
- Как поживает ваш отец?
- Благодарю. Хорошо, дедушка хаджи.
- Он до сих пор ездит на Памир?
-Нет, сейчас он работает в городе. Говорит, что автобаза уже завезла все необходимое. Теперь здесь в районы ездит.
- Да, дороги Памира даже летом опасные. А осенью и зимой их вообще перекрывают из-за больших снегов. Потому и везут все в теплую пору.
 Дед подошел к топчану, стоявшему около веранды, и пригласил: 
-  Пожалуйста, присаживайтесь.
Он первым взобрался на топчан и сел, скрестив ноги. Файзулло и Фархад сели на краю топчана, напротив друг друга.
- Я сейчас собирался читать вечернюю молитву. Не успею угостить вас чаем. Вы уж не обессудьте.
- Спасибо, дедушка хаджи. Благословите нас и будем считать, что вы нас попотчевали, -  сказал Фархад.
Старец вытащил из кармана своего халата четки и, взяв их в правую руку, со словами «во имя Аллаха милостивого и милосердного», стал перебирать их. Прочитав несколько сур3 из Корана, он воздел руки в молитве. Вначале он помянул души своих умерших родственников, потом души умерших родственников гостей. Помолился за великих пророков, в особенности за Мухаммада Мустафа (мир и благословение ему). Старец попросил у милосердного Аллаха удачи в делах и благополучия в жизни! 
- Спасибо, дедушка хаджи, - искренно поблагодарил его Фархад и положил небольшую сумму под коврик. -  До свидания. Будьте здоровы.
- До свидания, молодые люди. Да хранит вас Аллах! 
Друзья, довольные, вышли со двора и прикрыли за собой калитку.
- Интересный старик! И молитвы читает задушевно, хорошо, – удовлетворенно сказал Файзулло. - Он надел шлем и произнес задумчиво: - Если…  Если сегодняшняя «скачуха» окажется удачной, будем приходить за благословением к этому хаджи постоянно.
 Фархад ничего не ответил, надел свой шлем и сел на сиденье мотоцикла.
 - Куда ехать? – спросил он, оглянувшись назад на Файзулло.
 - Поедем в чайхану «Рохат». Хочу поесть их люля-кебаб, – ответил Файзулло и добавил с улыбкой. – Голодный!  У меня даже в животе урчит.
 Пообедав, они долго беседовали под крепкий зеленый чай о своих планах и, услышав призыв к ночной молитве, встали.
 Фархад остановил свой мотоцикл недалеко от ресторана «Форель» в темноте, под гущей огромного платана.
 - Фара, жди меня здесь, -  сказал Файзулло, слезая с мотоцикла.
 - Разве я не пойду с вами?
 - Нет, я сам. Понадобишься, дам знать.
Файзулло встал недалеко от машины Сафедора и стал его выжидать. Он еще раз нащупал за поясом кожаный мешочек в форме колбаски, туго набитый свинцовой дробью. Размером он как раз выпирал с двух сторон кулака, если крепко схватиться. Орудие было бескровным, но при умении легко отключало противника.
 Наконец, примерно через полчаса, тот вышел из ресторана вместе с шеф-поваром, закрыл и опечатал дверь. Попрощавшись с охранником, шеф-повар сел в свой «Москвич» и уехал. Сафедор сел в вишневые «Жигули», завел машину, высунулся из кабины и, подозвав охранника, дал ему дополнительные распоряжения.
 Файзулло спокойно направился к «Жигулям».
 Он постучал ногтем по стеклу правой двери. Охранник уже отходил от машины.
 - Что надо? - наклонившись и приоткрыв немного дверь, недовольно спросил Сафедор.
 - Есть одно дело, брат Мухтар, – ответил Файзулло и, не ожидая приглашения, сел к нему в машину.
  - Вот тебе раз!  Ты чего, парень?  Есть дело – приходи завтра!  -  сказал Сафедор недовольно.
  - Хорошо, могу и завтра. Только уже в другой ресторан. Скажите мне, форель вам нужна?
- Послушай, рыбак!  Если тебе нужна форель, приходи завтра. Я сам тебе продам!  Мелочью я не занимаюсь, – ответил раздраженно директор.
- Понятно, -  сказал Файзулло и открыл дверь машины, чтобы выйти, -  а жаль. Я бы недорого продал. Не отказывайтесь, брат Мухтар. Я человек надежный, работаю экспедитором рыболовного хозяйства «Ромит»,- добавил он.
Не услышав ответа, Файзулло закрыл дверь машины. Машина тронулась с места, но проехав немного, остановилась. Файзулло неторопливо подошел к машине.
- Передумали, брат Мухтар?  – спросил он, усевшись рядом с водителем.
- Сколько ее у тебя?
- Сколько хотите!  Хотите полтонны?
- Ого! – ударив ладонью по рулю машины, воскликнул Сафедор и спросил: -  По чем твоя рыбка?
- Недорого. По шесть рублей за кило.
- Ого! – сокрушенно воскликнул он. - А дешевле не будет? Если хочешь, то куплю по два рубля.
- Не обижайте!  Вы же сами продаете форель по двадцатке?!
- Ладно, по два с половиной?
- Оно того не стоит, не выгодно.
- Ладно. Давай по три рубля. Согласен?
- Четыре. 
- Нет.
- По три рубля - это очень дешево. Даже не стоит привозить форель за такую цену из Ромита. Наши клиенты сами заказывают машину и приезжают к нам забирать рыбу. Вы это понимаете?
- Понимаю, -  сказал Мухтар Хакимов, -  но ведь это ты ко мне пришел? 
- Понял.  Семьсот килограммов. Возьмете? 
- Я сначала посмотрю, какую ты форель мне привезёшь, а потом уже будем разговаривать, братишка.
- Хорошо.
- Когда привезешь рыбу?
- Завтра вечером.
- Хорошо, я буду ждать, -  сказал Мухтар Хакимов и протянул правую руку для прощания.
- Извините, подбросьте меня до главной дороги, -  пожав в ответ руку Сафедору, попросил Файзулло.
Сафедор согласился. Недалеко от остановки, на перекрестке, Файзулло попросил остановить машину.
Когда машина остановилась на обочине, в левой руке у Файзулло уже был мешочек. Он повернулся вправо, как бы потянувшись открывать дверь. Потом левой рукой наотмашь ударил директора в правый висок. Тот, подавшись вперед, безвольно опустил голову на руль.
Файзулло не торопился. Он потянул рычаг ручного тормоза вверх. Повернул ключ зажигания, заглушил двигатель. Огляделся. В поздний час прохожих уже не было. Он взял за плечи Сафедора и аккуратно вернул его к спинке сиденья. Подождал немного, пока директор очнется.
Сафедор глубоко задышал и схватился руками за голову:
- Ты кто?! Ты что делаешь?!
- Хочешь еще раз? Или нос тебе сломать, ребра?
  Директор молчал и лишь с безумным взглядом таращил глаза на Файзулло.
-Давай деньги. Сколько там их у тебя сейчас? 
   - У меня нет денег. Клянусь Аллахом…
 - Ладно. Отделаешься сломанным носом. Нет, так нет.
 - Сжалься надо мной…
 -Кончай болтать. Вытаскивай деньги, жлоб!  -  совсем негромко сказал Файзулло.
 Тихий голос еще больше напугал директора. Он полез во внутренний карман пиджака и вытащил сверток с деньгами.
 - Вот, это вся выручка за день, - промычал Мухтар Хакимов, - но помни, что тебе эти деньги удачи не принесут.
 Файзулло взял бумажный сверток, положил его в карман:
  - Ну, да. А тебе принесли? Не переживай за меня. Кстати, меня все кличут Брюс Ли. Если хочешь и дальше жить спокойно, помалкивай. Вообще всем помалкивай. Зачем тебе сгоревшие дом и ресторан? И обеих твоих дочерей отдам друзьям развлекаться. Рухшона и Тахмина? Так же их зовут? Сынишку твоего на улице обижать будут. Если будет надо, то и до Гиссара доберусь - родителей твоих проведаю.  Так что, думай правильно!
 Тот глубоко вздохнул и сказал:
 - Из милиции приходят, едят и еще берут, не гнушаются. Проверяющих -  тьма!   Теперь вот еще и ты. Всевышний! Что я теперь буду делать? Как же дальше работать?
 - Ничего страшного. Живи, как и раньше. Ты еще сообразишь, как столько денег у клиентов вытащить. И, может быть, такие как мы, понадобимся тебе когда-нибудь. И, да!  Твой дом недавно хотели «поднять». Ну, ограбить. Я их отговорил. Это мой аванс. Ну, что скажешь? 
Файзулло вышел из машины и сказал напоследок:
- Брат Мухтар, не забывай про мои слова, чтобы потом не пожалеть…
С тех пор ритуал с посещением деда Ибрагима стал обязательным. Он приносил удачу.
 Перед глазами Файзулло пронеслась вся эта история пятимесячной давности. Он тряхнул головой, потер глаза и огляделся по сторонам. Напарники, не торопясь, шли со стороны ресторана. Злая улыбка застыла на его губах.
               
4
 
 Четверо друзей вышли из такси. У каждого в руках - по большой коробке. Вдобавок к этому, Фархад держал в руках пакеты с зеленью и алкоголем. Не доходя до знакомой двери, Назар остановился и шепотом сказал: 
 - Ребята, одну минуту. Пока мы трезвые, я хочу вам предложить одно дело. Я знаю одну пожилую и очень богатую пару.
 - Ну и что?  -  с удивлением спросил Фархад. - Сейчас богатых полно, как грязи.
 - Ты прав. Но этот старик -  настоящий миллионер. Он почти полвека работал директором базы снабжения. В прошлом году, проболев три-четыре месяца, он вышел на пенсию. И вот уже несколько месяцев, как его сразил паралич. Его старуха тоже еле ноги волочит.
 - У них нет детей?  -  спросил Собир.
 - Почему же нет? Есть, конечно. Один сын живет в Санкт-Петербурге, у него русская жена. Две дочери, одна – в Курган-Тюбе, другая – в Худжанде, обе живут со своими семьями. Попытаем свое счастье? -  спросил Назар.
 - Ну, в общем, можно подумать, -  ответил Фархад и вопросительно посмотрел на Файзулло: - Брат, что скажете?
 - Парни, я против. Не будем спешить. Такое дело надо обмозговать досконально.  Если погорим, не отмоемся. Давайте оставим на потом. Или ты, Назар, так сильно нуждаешься в деньгах?
 -  Нет, но… Я тоже хочу купить мотоцикл. Чтобы вместе все…
 -  Это не так и сложно купить мотоцикл, друг. - На минуту задумавшись, сказал Файзулло и добавил: - Но что ты скажешь своим домашним?  Не покажется ли им странным… Ну, откуда ты взял деньги?
   -  Нет, они знают, что я давно коплю деньги на мотоцикл. Там чуть-чуть не хватает. Но эти чуть- чуть и не получается добрать.
 - Ну, если так, то что скажут напарники? – спросил он у Собира и Фархада.
 -  Мы не против. Можем сейчас скинуться. Дальше- больше, разберемся.
 - Хорошо, в воскресенье все вместе сходим на авторынок, - сказал Файзулло, положив руку на плечо Назара, и добавил: - Но, повторюсь. Мы не должны светиться. Скромные, что дома, что на работе, что на свадьбе. Мы не должны отличаться от других людей ни поведением, ни одеждой. Если кто-то из вас забудет о моих словах, начнет выделяться, то сильно пожалеет об этом. В нашем деле понты ни к чему. Понятно?
 Все трое утвердительно качнули головами.
 -  Ну, если так, то давайте я вам предложу дело не такое рисковое. Хотя, куш тоже неплохой. Так вот, Назар и Собир, ваша задача все выяснить про директора таксопарка Хотамова. Он депутат и все такое. Узнайте рабочие и домашние номера его телефонов. Все данные об этом человеке собирайте с большой осторожностью – с кем дружит, где обедает, кто любовница и ее адрес, в какие магазины ходит. Все узнать! Вплоть до цвета его носков и в каком кармане держит носовой платок. Собирайте только информацию. Самостоятельно никаких «движух». Понятно?
 - Понятно, -  сказал Собир.
 - Справитесь с этим делом за неделю?  – спросил Файзулло.
 - Постараемся, -  ответил Назар. Он радовался в душе тому, что через несколько дней может стать обладателем мотоцикла и поэтому был готов выполнить любое указание.
 - Пойдемте, орлы! – повелительно сказал Файзулло и первый зашагал вперед. -   Теперь до утра не будем говорить о деле. Даже думать об этом не надо.

5

Парвина, Салима, Зина и Нина радостно встретили четверых друзей. Как только те вручили им подарки, девушки тут же вытащили из коробок сапожки и стали их примерять. На радостях девушки бросились обнимать и целовать парней.
-  Волшебница, пойдем на кухню, у меня к тебе есть разговор, - тихонько сказал на ухо Парвине Файзулло.
- Пойдем, душа моя.
Парвина, не снимая с ног высокие черные сапоги на тонкой шпильке, грациозной походкой прошла вперед, на кухню.
- У тебя же завтра выходной? – закрывая за собой дверь, спросил Файзулло.
- Да, завтра днем я не работаю. Именно поэтому согласилась на сегодняшний пир. Но завтра с восьми вечера до восьми утра я дежурю в клинике. У тебя было ко мне какое-то дело, милый? -  спросила Парвина.
-  Да. Помощь нужна твоя.
- Конечно помогу, любимый, -  с готовностью ответила Парвина, - а что за дело?
- Надо опустошить карманы одного богатого мошенника. Зазнается очень.
- Интересно! Думаешь, я справлюсь с этим делом, милый?
  - Конечно.
  - А когда нужно?
  - Может быть через неделю. Или, дней десять. Без премии не останешься.
- Тем более, с удовольствием, - смеясь сказала Парвина. - Может когда-нибудь и мне купим хотя бы однокомнатную квартиру.
 - Почему бы и нет? С божьей помощью купим, - сказал Файзулло. -  Подробности завтра, ладно? Вернемся к ребятам, они уже заждались нас.
Не прошло и десяти минут, как все уселись за длинный стол. Произнеся тост, они выпили, а потом, с присущей молодым телам чувственностью, стали танцевать под песню Майкла Джексона. Молодые люди вспотели, разгорячились; лица их были мокрыми от пота и они, друг за другом, стали раздеваться.
 Ребята остались в джинсах. Девушки быстро сбегали в другую комнату и, раздевшись до трусиков, облачились в футболки и рубашки своих друзей. Потом опять все сели за стол, поели и опять выпили. Вконец опьянев, молодые люди разбрелись парами по квартире.
 Файзулло потянул за руку захмелевшую Парвину и зашел в спальню. Включив свет, он увидел обнаженных Фархада и Зину, которые, уже откинувшись, блаженно лежали на кровати.
 - Пора бы вам и честь знать, -  сказал Файзулло, невольно косясь на обнаженную Зину. Он притянул к себе Парвину и добавил: - Простите уж нас за эту бесцеремонность.
 Фархад и Зина, не проронив ни слова, быстро оделись и вышли из комнаты. Файзулло скинул брюки, а потом стал раздевать Парвину, которая не спеша поправляла взмокшие от пота волосы. Девушка обвила руками шею возлюбленного и заливисто рассмеялась.
- Милая моя, сладкая моя. Рабом твоим буду, - шептал Файзулло, мягко укладывая ее на кровать.
Вскоре все собрались за столом, выпили и поели. Потом все опять стали танцевать…
 Устав от танцев, молодые люди по предложению Файзулло отодвинули обеденный стол в угол комнаты и сели играть в карты. Игра как-то не клеилась. Тогда Назар бросил свои карты в середину круга и воскликнул:
- Друзья! Есть прикольная игра!
- И что это за игра? - почти одновременно спросили Нина и Салима.
- Называется «Королевская бутылочка». Только это не та игра, где все целуются,  -  сказал Назар и встал, чтобы взять пустую бутылку со стола.
- Кладем бутылку в круг и поочередно крутим ее, пока не остановится. На кого укажет горлышком, тот и будет «королем» или «королевой», а все остальные должны выполнять его приказы, -  объяснил он правила игры.
- Ну и ну!  Боюсь даже представить, что сейчас будет! – расхохотался Файзулло.
- Но перед началом игры всем надо выпить, - сказала Парвина и принесла из кухни пластиковую пробку от шампанского. Налив туда водки, она поочередно протягивала всем «рюмку». Каждый раз, когда она наклонялась, чтобы передать этот сосуд, тугая грудь оттягивала футболку и волнующий запах ее тела доходил до Файзулло. Он с шумом втягивал воздух и качал головой в истоме.
- Ну, кто же теперь начнет игру? – спросила белокурая Зина, блеснув зелеными глазами.
- Я! - смеясь, сказала Парвина. – Хороший врач должен сначала все испытывать на себе. Так ведь?!
- Верно, -  сказал Файзулло.
Все присутствующие согласились и Парвина, кладя бутылку на середину ковра, начала игру. Бутылка крутилась и все, уставившись в нее искрящимися глазами, ждали результата. Наконец она остановилась.
- А! -  воскликнул Собир. - Я - «Падишах»!
- Конечно, - сказал Назар и, пристав с места, наклонился перед ним, скрестив почтительно руки на груди. - Господин мой, приказывайте. Ваш раб готов выполнить любое ваше желание.
«Падишах» деланно нахмурил брови, вздернул подбородок и с пафосом произнес:
- А ну-ка, бездельник, постой- ка на голове!
- Повинуюсь, -  склонился в клоунском поклоне Назар и, подойдя к стене, оперся вытянутыми руками в пол. Ноги его взмыли вверх и пятки осторожно коснулись стены. Девушки украдкой переглянулись и невольно залюбовались его напряженным торсом. 
- Ваше величество, рабыня ждет ваших распоряжений, -  сказала Нина. Правая ее рука была приложена к груди в знак почтения.
- Ты, кокетка, совсем зазналась!  – возвысил голос «Падишах». - Слыхал, что ты очень мучаешь своего мужа?!
- Клевета, мой Падишах, - сказала смущенно Нина. - Постель моя холодна, как лед.
- Хватит болтать, негодница! - «Падишах» важно посмотрел на окружающих и приказал: - Сейчас снимешь носки и штаны мужа и поцелуешь его в лоб, вымаливая у него прощения!
- Ах! За что же, мой Падишах?! …
- Поняла мой приказ?! Или лишить тебя твоей прекрасной головки? - «Падишах», как бы гневаясь, стал смотреть по сторонам в поисках палача.
- Слушаюсь и повинуюсь! – сказала Нина и пока она, снимая носки и брюки Назару, целовала его в лоб, все покатывались со смеху.
- Господин, ваш раб готов служить вам, - сказал теперь уже Фархад, вставая и кланяясь с почтением.
- Как твое имя?
- Отец назвал меня Фархадом.
- Ага! Вот ты и попался мне в руки! – сказал «Падишах», радостно потирая ладони. - Это ты, тот юноша, который обманом и коварством, завладел сердцем моей красавицы-дочери Ширин? Это ты, тот мошенник, который вышел победителем в турнирах за руку моей дочери!?  Не ты ли тот, кто обещал снести гору, чтобы пустить воду во дворец моей дочери и в город?! Презренный! Не выполнил ни одной своей клятвы! Пришел твой час!
- В дороге я встретил Зину… – попытался оправдаться Фархад.
- Глупец! Не Зина, а Зиннатмох. Не так ли ее нарекли почтенные родители?
- О, прошу прощения, мой господин. По дороге к горе Каф я повстречал эту голубоглазую красавицу Зинаиду и…
- Что?! Зинаида?! Зиннатмох! Ты неисправим! Палач! – крикнул он, громко хлопая в ладоши.
- Палач? - Парвина коснулась рукой плеча Файзулло, который с интересом наблюдал за сценкой. Он вскочил с места и появился уже с длинным кухонным ножом и шумовкой.
-  Мой повелитель! Кому снести голову! Займусь- ка я любимым делом…
- Этот негодяй хочет обмануть меня, – ответил «Падишах», указывая пальцем на Фархада. - Мало того, что дочь моя осталась без мужа, дворец теперь остался без воды! По каналам и арыкам течет пыль да сухая листва! Мои наивные поэты впустую прославляли его в стихах:
 Как Фархад, любовь он, сделав страстью сладкой, удалился,
Жизнь свою Ширин в жертву принеся, он удалился. 4
В это время Назар поднялся с места, подошел к «падишаху» и встал с правой стороны:
- Прошу прощения, мой Повелитель. Беседа важная. Я ваш визирь, ваша правая рука, ваши глаза и уши!  Позвольте молвить слово…
- Хм, – недовольно проворчал «Падишах» и хлопнул ладонями по коленям. Потом оглядев присутствующих, спросил: - Верно, что ты моя правая рука, но с каких пор ты стал моими глазами и ушами?!
«Визирь» склонился и не поднимая глаз, сказал:
- Господин мой, с тех пор как на моих плечах налоги и суды, полиция и армия, я завел и соглядатаев, тех, кто все рассказывают мне, что творится вдали от ваших глаз. 
- Ах, да, так и есть! Так что ты хотел мне предложить? - перебил его «Падишах».
- А вот что! Собрать все книги, восхваляющие Фархада и сжечь на площади. Всех поэтов высечь на той же площади. Призвать других поэтов со всей земли и наказать, чтоб впредь они восхваляли ум и мудрость только Всевышнего и вас – Солнцеликого!
- Как хорошо сказал - «Солнцеликого»! Но как мне быть с Фархадом, что огорчил мою Ширин? Есть ли страшная казнь, достойная его?
- Тонкий вопрос, мой повелитель. Надо доказать вину этого негодяя, а уж потом назначить наказание. И дочь должна быть согласна…
«Падишах» поднял руки и остановил «визиря»:
- Ты против лишить его головы? 
- Мой господин, ваше слово - закон!
«Падишах» удовлетворительно кивнул, удобнее уселся на своем «троне», бросил высокомерный взгляд на окружающих и сказал:
- Значит так. Приказываю бросить его и Зиннатмох в темницу на съедение змеям и скорпионам. Палач!   
- Слушаюсь! – ответил «палач» и, отвесив поклон, ударил шумовкой по голове Фархада.
- О, падишах! Я требую справедливости. Надо сначала доказать мою вину, – храбро сказал Фархад и топнул одной ногой.
- Расскажешь свою байку где-нибудь в другом месте. И запомни: на всей земле, от севера и до востока, главенствует исключительно мое слово. Как я скажу - так и будет! – недовольно сказал «Падишах».
- Но… мой повелитель. На мне нет вины. Я чист, как поцелуй ребенка!
- Эй, глупый богатырь! Нет в этом мире невинных. Все мы грешны перед Всевышним. Адам, и тот согрешил, за что и был изгнан из рая! Лишь один Всевышний безгрешен!
- Я нисколько не сомневаюсь в единстве, могуществе и безгрешности Аллаха, -  ответил Фархад, -  но у меня есть вопрос: в чем провинился Адам? 
- Эх ты, неуч!  Пророк Адам, нарушив повеление Всевышнего, отведал пшеницы.
- Ну и что из этого? Если бы наши прадеды не ели пшеницу, они бы умерли от голода, – искренне удивляясь, ответил Фархад.
- Ну ты и тугодум! – рассердился «Падишах» и насупил брови. - Под запретом «не есть пшеницу», подразумевалось, чтобы Адам не прикасался к Еве.
- Как странно! – воскликнул Фархад. -  Если бы Всевышний этого хотел, то тогда с какой целью он создал Еву из левого ребра Адама?
- Хватит! Не богохульствуй. Лучше покайся, безбожник! Твое дело – это смирение и покорность.
Фархад с плачем бросился на колени перед «Падишахом».
- Простите меня, вашего глупого слугу! Дьявол искусил меня!
- Перестань плакать! Терпеть не могу, когда мужчины плачут! Вот мой вердикт!  Зиннатмох, теперь он твой раб! Забирай его и накажи строго! Аминь!
Зина обрадованно и, делая вид, что с трудом поднимает Фархада с земли, потащила его в спальную комнату.
- Парвина! – громко позвал «Падишах».
- Я к вашим услугам! – быстро вскочила с места хозяйка квартиры.
- Станцуй для меня!
- Слушаюсь и повинуюсь! – ответила Парвина.
Она выбрала кассету, вставила ее в магнитофон и стала изящно двигаться под музыку, двигая бедрами.
- Палач! – крикнул «Падишах».
- Я тут! – ответил Файзулло и склонился в почтительном поклоне перед «Падишахом».
- Приказываю тебе станцевать с красавицей Парвиной.
- Слушаюсь! – повиновался Файзулло и присоединился к танцу Парвины. В одной руке- шумовка, в другой- нож, -  он выглядел смешно в танце.
Настала очередь и Салиме оказать услугу для «Падишаха». Она поднялась с места и сказала:
- Приказывайте, повелитель. Да буду я прахом у ваших ног!
- Ты смотри, а, какая шустрая. Принеси мне стакан воды, да поживее!
- Слушаюсь…
Она подошла к столу, налила в стакан минеральной воды и поднесла его «Падишаху».
- Отчего же ты плачешь? – спросил ее «Падишах», принимая стакан воды. - «Из глаз твоих цепочкой капли влажные бегут», - процитировал он строку из стихотворенья.
- «Вода, что выпила я без тебя, из глаз моих течет», - тут же ответила Салима, опускаясь в поклоне перед «Падишахом».
- Как тонко ты сказала! 
В это время закончилась музыка и все стали дружно хлопать, благодаря пару за танец и заканчивая этим игру.
Фархад и Зина, встревоженные выбежали из спальни, и поняв в чём дело, также присоединились к общему веселью. Всем понравилась игра в «королевскую бутылочку».
- Парвина, завари чай. Настало время летать! – сказал Файзулло.
- Ура! – прокричали все.
Файзулло достал из кармана своего пиджака обыкновенную авторучку, покрутил ее и вместо стержня вытащил оттуда маленький кусочек чакиды – смолистого наркотика. Он аккуратно поделил шарик на восемь равномерных кусочков. Всё это он проделывал не спеша.  Все остальные -  с замиранием сердца -   смотрели на его действия.
В это время в комнату вошла Парвина, держа в руках чайник с чашками. Она хотела предложить чай гостям, но Файзулло перебил ее:
- Друзья, прошу вас, – сказал он и первым закинул в рот кусочек «кайфа». – Начиная с этой минуты и до завтрашнего дня вы будете летать в райском блаженстве! 
Все один за другим последовали его примеру.
Парвина разлила чай по чашкам и сказала:
- Чай готов. Но пить воду сейчас опасно. Не забывайте об этом.
- Да это все знают!  – ответил за всех Собир. -  Давайте дальше играть.
- Нет! – возразил Файзулло. - Настанет время, и все мы станем «королями и королевами»!  А пока… -  Он взял Парвину за руку и увел ее в другую комнату.

6

Поутру Хусейн на своей машине «Жигули» заехал за Файзулло и Фархадом, а затем они поехали к дому Парвины. Как только молодая женщина села в машину, Файзулло попросил водителя ехать в сторону района Кушчинор.
Парвина удивленно посмотрела на своего спутника:
- Зачем мы туда поедем? Таксопарк ведь находится ….
- Знаю, душа моя. Мы едем за благословением старца.
Парвина послушно кивнула, хотя не очень поняла, что за благословение и что за старец.
Хусейн остановил машину возле знакомой калитки дедушки Ибрагима.
- Подожди нас немного, Хусейн, мы быстро, - сказал Файзулло и вышел из машины.
- Хорошо, -  ответил водитель
Фархад нажал на дверной звонок и через несколько минут калитку открыл знакомый дед. Приветствуя друг друга, гости вслед за хозяином дома вошли во двор.
- Дедушка хаджи, мы сегодня втроём пришли навестить вас. Рады видеть вас в добром здравии и в хорошем настроении. Вижу, что вы ходите без трости, это уже радует, -  сказал Фархад.
- Хвала Всевышнему, не жалуюсь.
Они подошли к топчану, и хозяин дома пригласил всех сесть на расстеленные узкие одеяла- курпачи5.
- Дедушка хаджи, благословите. Дело новое начинаем… -  сказал Фархад.
Дедушка Ибрагим молчал несколько секунд, не отрывая взгляда от своих чёток, а потом сказал:
- Мы, старики, обязаны благословлять вас. Вы же старайтесь с честью преодолевать трудности жизни. Не забывайте, что все мы - люди и животные, всего лишь гости на этом свете. Жизнь, как вздох- стремительна. Всевышний привел нас в этот мир для испытания, и все мы смертны. Взять, для примера, хотя бы нас. Я – осень, пора увядания, а вы – весна, пора цветения. Я прошу вас: живите ярко, берите от жизни всё, что только можно, дабы не сокрушаться потом.
- Правильно говорите, дедушка. Мы, молодые, должны и работать лучше вас, и лучше вас уметь распоряжаться временем,-  сказал уверенно Фархад.
Хозяин дома внимательно посмотрел на говорящего, но ничего не сказал ему в ответ. Глубоко вздохнув, он приступил к чтению суры из священного Корана. Затем воздел руки в молитве и пожелал молодым людям здоровья и успехов в работе.
Они поблагодарили его и, попрощавшись, направились к выходу. Хозяин дома спустился с топчана, надел свою обувь и без трости пошел провожать гостей.
Уже в машине Парвина сказала Файзулло:
- Мне очень понравился старик. И по тому, как он читает суры из священного Корана, видно, что образованный.
- Он в своей жизни пережил все - и падения, и взлеты. Говорят, что он очень ценил женскую красоту, - ответил Файзулло.
- В доме не было никого, кроме него. Он живет один? - полюбопытствовала Парвина.
- А ты захотела стать хозяйкой этого дома? – поддел девушку Файзулло.
Парвина нахмурила брови:
- Вот ты сразу начинаешь! Я же просто спросила.
- Дедушка хаджи, по моим сведениям, живет один, – сказал Фархат, оглядываясь назад.
- У него ведь есть дети и внуки? – опять спросила Парвина. - И почему его лицо так обезображено, будто ожог?
- Говорят, что у него есть жена, дети и внуки, но они все отвернулись от него, -  ответил Файзулло. - По слухам, к нему два раза в неделю приезжают племянники. Они привозят покупки и помогают ему по дому. Примерно одиннадцать лет назад то ли жена, то ли его любовница плеснула в лицо кислоту. Такая вот история, – пояснил Файзулло.
- Не дай Аллах пережить такое! Наверное, это произошло из-за безумной женской ревности. – Удивлению Парвины не было предела. -  Но…
- Договаривай, душа моя. Что ты хотела добавить? – спросил Файзулло.
- Наверное, этому есть объяснение. . .
- Да какое объяснение?! Он совершил большой грех, который нельзя простить. Иначе бы родные не оставили его одного.
- Может ты и прав, – согласилась с ним Парвина. Она на минуту призадумалась, а потом спросила холодным голосом: - Если он так грешен, то зачем тогда мы приехали сюда за его благословением? Разве молитвы таких грешников доходят до Всевышнего?
Файзулло пожал плечами.
- Не знаю. Все ездят к нему. И мы тоже не раз обращались. Фарт шел неизменно, -  сказал он.
- Теперь мне совсем ничего не понятно. Странно. Говорите, что он грешен, а после его благословения – «пруха» у вас. . .
- Нет, ты не совсем поняла, Парвина, – присоединился к разговору Фархад. -  Его зовут Ибрагим Хайруллобек, и он не духовное лицо. Когда-то, очень давно, он был известным певцом, со всеми возможными регалиями. И, самое главное, что он совершил хадж в священную Мекку. Мой отец говорит, что человек, который совершил хадж и от всей души покаялся перед Всевышним за свои совершенные грехи, становится безгрешен, как новорожденный.
- Интересно. Наверное, так и есть, – задумчиво произнесла Парвина.
Файзулло, смеясь, притянул к себе Парвину и поцеловал ее в макушку.
- Если и мы, душа моя, после того, как столько нагрешили, совершим хадж и покаемся, то невинны будем и безгрешны. Кто знает, может и на том свете мы будет вместе?
Фархад хотел было что-то возразить другу, но передумал. Он лишь вздохнул и, устремив свой взгляд на набегающую дорогу, погрузился в свои мысли.   
 
7

Ибрагим Хайруллобек проводил молодых людей и помахал им на прощание рукой. Внезапно он ощутил сильную слабость в ногах. Он еле успел присесть на скамейку у своих ворот. Старик отдышался, а потом долго глядел вслед отъезжающим «Жигулям». Мысли его унеслись далеко, в дела давно минувших лет.
Он родился в семье бедного крестьянина, после трех девочек. Село, в котором он жил, было небольшое и все его жители занимались, в основном, скотоводством.
Когда он закончил седьмой класс, отец хотел направить его в школу- интернат, но его мать, тетушка Санавбар, неожиданно оказалась против такого решения.
- Какая нам будет польза от его учебы? Вы посмотрите, дети наших соседей отучились в районных школах и что? Они совсем забыли о своих родителей и уехали жить и работать в город. Ни родителей они не навещают, ни денег им не отправляют. Нет, я против. Пусть помогает вам в поле, присматривает за скотом. Хоть какая польза будет от него, -  твердила она.
- Помощником мне может стать и младшенький – Насрулло. А Ибрагим обладает аналитическим складом ума и эрудицией, – возразил ей отец. -  Пусть он получит хорошее образование.
 И в один из последних дней августа отец отвез Ибрагима в райцентр, в школу- интернат.
В первую неделю учебы к ним в класс зашел учитель пения Ахмадзода Мирзабек и предложил всем желающим любителям искусства записаться в музыкальный кружок. Ибрагим вместе с двумя одноклассниками потянули руки в знак согласия.  Учитель спросил у Ибрагима:
- Ты играешь на музыкальном инструменте? Например, на дутаре - нашем традиционном двухструнном?
- Я иногда играл на дутаре своего отца, – смущенно ответил Ибрагим.
- Твой отец музыкант?
- Нет, учитель. Мой отец занимается сельским хозяйством у нас в селе Хазорчашма. Но на свадьбах родных он уверенно и задорно играет на дутаре; людям это нравится.
К счастью, Ахмадзода Мирзабек стал классным руководителем их класса и всякий раз, оставаясь на дежурстве в школе- интернате, он собирал членов своего кружка и давал им уроки вокала, учил играть на различных музыкальных инструментах.
Ибрагим тогда и понятия не имел о нотной грамоте, но хорошо и старательно изучал основы пения, дыхательную и вокальную технику. Постепенно Ибрагим научился хорошо играть на дутаре и уже выступал на утренниках в школе. Но его учитель не разрешал ему играть и петь одному – быть солистом; он всегда хвалил его, но ставил петь в хоре.
- У тебя высокий голос, иначе говоря, тонкий, почти фальцет. Я боюсь, что ты сорвешь его. Рано тебе солировать, – говорил он.
Но у Ибрагима была такая черта характера, что если он принимался за дело, то старался изо всех сил, чтобы довести это дело до конца, причем овладеть им он должен был в совершенстве. Неплохая черта, которая заставляет человека покорять все новые и новые вершины.
Всякий раз, когда выдавалась лишняя минута, Ибрагим брал в руки дутар и, выбрав укромное место, начинал играть и напевать понравившуюся песню; предпочтение он отдавал   озорным народным песням. Он твердо верил в себя и в свой голос, много занимался на музыкальных инструментах, а также пел для того, чтобы доказать своему учителю и наставнику, что из него может выйти хороший солист.
Прилежание его не прошло даром. Однажды в их школе, в честь Дня учителя прошло торжественное собрание с участием гостей из столицы. Был организован концерт. Хор исполнил несколько народных песен, девочки красиво станцевали. Гостям понравились выступления. Один из них поднялся и спросил, есть ли среди выступающих, кто бы решился спеть один?
Ибрагим, а он стоял в первом ряду хора, не дождавшись разрешения учителя, сделал шаг вперед и сказал застенчиво:
- Если вы разрешите, я спою.
Ибрагим сам был удивлен. Он не ожидал от себя такой смелости. И потом, когда вспоминал тот случай, приходил к мнению, что эта решительность была ему ниспослана сверху. Что бы там ни было, но после этого случая все, и учителя, и ученики, стали относится к нему с большим уважением.
Таким образом, он собрал всю свою волю в кулак и спел перед столичными гостями песню об учителе. Одному из присутствующих, по всей видимости понравилось его выступление. Гость вышел на сцену, пожал ему руку и спросил:
- Как тебя зовут, мальчик?
- Хайруллобек Ибрагим, – несмело ответил он.
- Молодец. Мне очень понравилось, как ты играл и пел. Если и впредь будешь так хорошо заниматься, то далеко пойдешь. Ты понял меня?
Ибрагим не ожидал такой похвалы от столичного гостя. Он лишь согласно кивнул головой и покраснел.
- Я заместитель министра культуры и зовут меня Гаффори Ваххоб. Если окончишь школу с хорошими оценками, приезжай ко мне в Душанбе. Я помогу тебе стать студентом Института искусств, – искренне сказал гость. - Если ты действительно хочешь стать хорошим артистом и певцом, то должен заниматься день и ночь. Откуда ты родом?  Кто твой отец?
- Я из села Хазорчашма, а отец мой обычный крестьянин, – смущаясь, ответил Ибрагим.
- Хорошее название у твоего села, я его запомню, – сказал Гаффори и неожиданно, расстегнув ремешок своих наручных часов, протянул их Ибрагиму: - Я дарю свои часы! И не забывай, что на сцене и в искусстве - это твое первое поощрение. Надеюсь, в твоей жизни будет много побед и заслуженных наград, – сказал он.
Гаффори Ваххоб по-отцовски погладил мальчика по голове, вознеся его на небывалые высоты от радости.
После этого случая авторитет Ибрагима среди одноклассников, да и вообще среди всех школьников поднялся еще выше.
У себя в селе односельчане тоже стали относится к нему с особым уважением, называя его по имени и даже «прославленным певцом».
- Хорошо, что я тогда не послушался тебя, – сказал как-то Исмаил Хайруллобек своей жене Санавбар. -  Видишь, теперь ни один праздник не проходит без участия нашего сына. Даст Аллах, мы увидим его и на столичной сцене.
Видать была на то воля Аллаха, что сбылись предсказания и мечты отца.
Ибрагим благополучно окончил школу и, получив наставления директора и своего наставника Ахмадзода Мирзабека, вместе со своим отцом поехал покорять столицу. Узнав, где находится здание Министерства культуры, отец и сын пришли туда, но там им объявили, что Гаффори больше не работает в этом министерстве. Отчаявшись, они не знали, как им быть дальше.
- Который час? -  спросил отец у Ибрагима.
Ибрагим посмотрел на свои часы, которые ему подарил замминистра, и сказал грустно:
- Без пяти два.
- Ого, а время обеда уже почти прошло, – сказал его отец и добавил: - Пойдем на рынок Шохмансур. Я знаю, где вкусно готовят плов на льняном масле.
Ибрагим удивленно посмотрел на отца.
«Неужели в такую минуту можно думать о еде?  В первую очередь, надо думать, что делать дальше», - злился он, но не сказал ни слова, только вздохнул и удрученно побрел вслед за отцом.
- Не переживай, сынок. Аллах милостив. Вот сейчас поедим и подумаем, что нам делать дальше, – успокаивал его отец.
   Столовая находилась в дальнем углу рынка Шохмансур и была не очень чистой и уютной. Они расположились за одним из столов и заказали себе плов и салат.
- Принесите нам еще зеленый чай, – сказал отец официанту, а потом обратился ко все еще опечаленному Ибрагиму: - Если ты не против, то после обеда мы поедем в Институт искусств и узнаем правила и условия подачи документов для поступления, – сказал он.
Услышав это, Ибрагим немного повеселел.
- Принято, – сказал он с улыбкой и, подвинув стул ближе к столу, взял в руки ложку.
  Отец и сын, поспрашивав у прохожих людей, быстро нашли здание института, где узнали, какие документы нужны для поступления. Только поздним вечером, измотанные, они вернулись в село.
В конце концов Ибрагим все-таки стал студентом института искусств.
В годы своего студенчества, помимо основных занятий, он много занимался с известными педагогами на факультативных кружках, тем самым оттачивая свой талант певца. Вместе с тем, он принимал активное участие во всевозможных конкурсах, проводимых и в институте, и за его пределами. Надо отдать ему должное; всё больше и больше находил он отклик в сердцах слушателей своим неповторимым стилем исполнения народных песен, тем самым, взбираясь все выше по ступеням своего мастерства и славы.
В свои студенческие годы Ибрагим организовал самодеятельный ансамбль из любителей музыки и танцовщиц. В свободное от учебы время и во время каникул их приглашали на различные торжества, где они выступали с большим успехом и часто получали хорошее вознаграждение. Ибрагим всегда справедливо и поровну делил выручку.
Ибрагим учился на пятом курсе, когда за два дня до празднования Навруза, к ним в аудиторию вошел заместитель ректора института Камолиддин Абдували. По всему было видно, что он чем-то озабочен. Студенты поднялись с места и поздоровались с ним. Он кивком головы ответил на приветствие студентов, молча поздоровался за руку с преподавателем и оглядел взглядом присутствующих. Увидев среди них Ибрагима, заместитель ректора сказал:
- Ибрагим Хайруллобек, зайдите ко мне на перемене,- и не попрощавшись, вышел из аудитории.
Во время перерыва Ибрагим поспешил в кабинет заместителя ректора. Как только он вошел в его приемную, секретарша улыбнулась ему и жестом руки пригласила войти в кабинет.
- Нас уже заждался ректор, – поднимаясь к нему навстречу и пожав руку, сказал Камолиддин Абдували, направляясь к выходу.
Они спешно шли к кабинету ректора.  Ибрагим с тревогой пытался понять, для чего он понадобился самому ректору. Успокаивал он себя тем, что если бы его ждала плохая новость, то проректор не сопровождал бы его.
- Завтра у большого начальника состоится свадьба. Он женит своего сына, –сказал ректор, встречая их и усаживая за длинный стол. - Они захотели, чтобы именно ты своим выступлением порадовал их на свадьбе. Поэтому мы освобождаем тебя от занятий. Ты можешь сегодня порепетировать в зале, а завтра должен выложиться максимально.
 Ибрагим знал, что весь состав его ансамбля тоже будет освобожден от занятий, поэтому не стал ничего спрашивать и согласился.
 - Хорошо, наставник.
 Вообще, в жизни ему не раз помогли избежать конфликтов, недоразумений и ссор именно слова «хорошо» и «понял». Случалось, что преподаватель или коллега начинали спорить, но, услышав его обычное «хорошо, понял», тут же успокаивались и могли рассуждать дальше. Этому его научил отец, еще в пору школы- интерната.
 «Если хочешь, чтобы твои дела шли в гору, всегда будь вежлив – с коллегами, с учителями, со всеми. Человек, который не лезет на рожон, никогда не попадет в бессмысленную перепалку и только выиграет от этого. Говорят, что доброе слово и кошке приятно», – так наставлял своего сына мудрый дехканин Исмаил Хайруллобек.
Ибрагим вместе со своими музыкантами до следующего вечера репетировали в зале института. Закончив, они собрались поесть, как к ним подошел помощник ректора и сообщил, что за ними приехала машина.
- Мы собрались поесть, – недовольно проворчал один из музыкантов.
- На свадьбе поедите. Соберите инструменты и выходите поскорее. Я буду ждать вас у входа, – сказал помощник ректора и ушел.
- Хорошо, – как обычно ответил Ибрагим и отправил одного из музыкантов за танцовщицей Сарвиноз.
Собравшись, они вышли во двор института и увидели, что их ждут две черные «Волги».
Кроме ансамбля Ибрагима на свадьбу были приглашены ещё два других известных певца, которые через час после начала свадьбы покинули ее с некоторым огорчением. Гости принимали песни Ибрагима с большим восторгом.
Свадьба продлилась до поздней ночи. Хозяину свадьбы -  второму лицу в стране -  была позволительна такая роскошь. В разгар веселья Ибрагиму передали просьбу жениха, чтобы он исполнил народную песню «Зулайхо». Примечательной подробностью было то, что и невесту звали Зулайхо.
Ибрагим спел эту народную песню так душевно и искренне, новобрачные так нежно и красиво станцевали под эту песню, что все приглашенные гости долго хлопали, будто находились в концертном зале.
Перед окончанием свадьбы к Ибрагиму подошел жених, который представился Сарваром. Он пожал руку Ибрагиму, поблагодарил его за выступление и сунул ему в карман пиджака вознаграждение.
- Я найду время, и мы еще поговорим с тобой, -  сказал он.
- Хорошо.
Через неделю Сарвар отыскал Ибрагима в общежитии и пригласил его к себе домой.
- Завтра к нам домой придут сваты. Пожалуйста, порадуй нас, – сказал он и добавил: - Да, и можешь танцовщицу не привозить. Я отправлю за вами машину.
- Как неудобно получилось! – воскликнул Ибрагим, хлопая себя по лбу. - Я два дня назад договорился, что буду выступать на свадьбе у одного состоятельного человека. Если бы вы заранее предупредили меня. . .
- Дружище, ты найди выход, но обязательно будь у меня, – умоляюще попросил его Сарвар. - Сейчас же этих певцов -  пруд пруди кругом. Отец может пригласить любого из них. Но ты особенный. А я твой поклонник и хочу, чтобы именно ты порадовал нас своими песнями. Ты договорись как-нибудь со своим заказчиком, или пусть он перенесет свадьбу на другой день. Если хочешь, я могу пойти вместе с тобой к нему и попросить его отложить свадьбу, – предложил Сарвар свою помощь.
Ибрагим немного слукавил. У него не было заказов на следующий день. Просто хотелось, чтобы Сарвар попросил его, тем самым повысив его самооценку. Уже около года, как он, впрочем, как и все остальные певцы и артисты, был заражен «звездной болезнью». Им нравилось, когда безмерно восхищались их талантом и просили выступить именно на их торжествах.
- Хорошо, я что-нибудь придумаю. Может отправлю вместо себя какого-нибудь известного певца, – сделав задумчивое лицо, ответил Ибрагим.
Дом отца Сарвара был под стать его высокому положению. Он был огражден высоким забором и в доме имелась многочисленная охрана и прислуга, которая обеспечивала безопасность, покой и комфорт хозяев. Ибрагим впервые находился и выступал в таком доме.
Когда торжественная часть мероприятия подошла к концу, Ибрагим присоединился к друзьям Сарвара, которых хозяева дома щедро угощали разнообразными блюдами.
- Уже поздно. Нам надо уходить, – сказал Ибрагим и поблагодарил Сарвара за тепло.
Сарвар, провожая гостей, спросил у Ибрагима:
- Дружище, у тебя паспорт с собой?
- Нет, а зачем?
- Ну если так… – Сарвар задумался на несколько минут, а потом вытащил из заднего кармана конверт и протянул его Ибрагиму. Тот взял его, приняв, как вознаграждение за сегодняшний вечер.
- Я, друг мой, дарю тебе машину. В конверте документы на новый «Москвич», мой паспорт и номера моих телефонов. В понедельник сходи в нотариальную контору и оформи машину на себя. Я подъеду к двум часам и подпишу документы. Если возникнет проблема -  звони мне. Ты все понял?
От неожиданной радости Ибрагим потерял дар речи и не смог ничего сказать; он лишь кивнул головой, выражая этим свое согласие и благодарность.
В последнее время Ибрагим со своим ансамблем стал чаще выступать на свадьбах и других мероприятиях, и если в начале он с благодарностью принимал любую сумму, которую давали ему хозяева мероприятий, то теперь перед заказом он называл определенную сумму за свое выступление и даже брал залог. Он не поставил в известность членов своего ансамбля о щедром вознаграждении, которое они получили после свадьбы Сарвара, хотя и разделил между ними больше половины гонорара и даже дал танцовщице Сарвиноз дополнительные деньги на приобретение нового танцевального костюма. И при всем этом, он и не мечтал о таком подарке. Даже состоятельные люди того времени не могли себе позволить купить автомашину «Москвич». Поэтому Ибрагим и моргал глазами, молча кивая головой.
В понедельник машина была оформлена на его имя и Ибрагим, при помощи друга Сарвара, перегнал ее в свое родное село, а сам вернулся в Душанбе. Через три с лишним месяца, проучившись на водительских курсах, он уже обладал корочкой водительского удостоверения. Дальше он, уже при поддержке всемогущего отца Сарвара, твердо и уверено поднимался по карьерной лестнице. Через четыре года после окончания института новоявленный певец уже был удостоен звания «Заслуженного деятеля искусств». Впоследствии, на какой бы высокой должности не работал Сарвар, их дружба оставалась искренней, и они всячески помогали друг другу.
«Интересно, в какой сейчас стране Сарвар работает послом?» -  подумал старик и глубоко вздохнул. В это время ему вспомнилась одна история, и губы старика расплылись в улыбке…
Он уже второй год солировал в ансамбле «Лайло». Пока еще не обзаведясь семьей, он имел армию поклонниц. В него влюблялись его фанатки, коллеги, танцовщицы. И все они мечтали быть замеченным им или хотя бы вступить в состав ансамбля «Лайло», который, казалось, был на пике своей славы. Да и доходы музыканты имели заметные.
Ибрагим, при помощи своего друга Сарвара, без труда попал в этот ансамбль и стал его солистом. Руководил ими Гуфронзода Азамат, который был хорошо известен, как продюсер и организатор всех торжественных мероприятий страны. Будучи наставником, Гуфронзода не единожды предупреждал его не заводить сердечных отношений с коллегами, особенно с танцовщицами. Те тут же седлали кавалера, и вся карьера шла насмарку.
- Понимаешь, после того, как ты попадешь в их цепкие ручки, замужем они или нет, они будут пытаться завладеть твоим духом. У тебя большое будущее и ты -  холост. Для них ты кусок торта на тарелочке.
Ибрагим не прислушивался к мудрым речам Гуфронзода. Он давно уже приметил одну красивую, невероятно гибкую и царственного вида танцовщицу Шарифу. Все не знал, как подступиться к ней, при этом не теряя собственного достоинства. Слава о ее неприступности смущала его.
Как-то летним вечером, когда Ибрагим уже собрался лечь спать, в дверь постучали.
- Кто там? – спросил он и, открыв дверь, увидел улыбающегося Сарвара.
- К добру ли твой поздний приход? – спросил он, улыбаясь в ответ.
- Давно не видел тебя. Посоветоваться надо, – ответил ему Сарвар.
Сарвар присел на стул и оглядел взглядом холостяцкую комнату Ибрагима.
- И не надоело тебе жить вот так? - спросил он у друга и, не дождавшись его ответа, сказал: - Или ты еще не встретил ту, единственную и неповторимую, чистую и целомудренную девушку?
Хозяин комнаты иронично улыбнулся:
- Целомудренную? В таком случае я, кажется, останусь холостяком. Не так?
- Ты прав, дружище. Особенно городские девушки. Залетают враз и потом винят нас, мужиков.
Ибрагим улыбнулся, вспомнив опасения матери относительно городских девушек.
- Чай будешь? – спросил он у Сарвара, пытаясь перевести тему.
- Нет, не хочу.
Сарвар поднялся с места и собрался уйти, но хозяин комнаты спросил его:
- Ты хотел посоветоваться со мной. По какому вопросу?
- Да. Давай выйдем на улицу, – ответил гость. По нему было видно, что его угнетала холостяцкая обстановка комнаты, где жил Ибрагим.
Они стали спускаться с третьего этажа общежития института искусств, где уже три года «временно» проживал Ибрагим. Ему разрешили остаться пожить в общежитие, опять же, после вмешательства со стороны отца Сарвара.
Друзья остановились около черной «Волги» Сарвара. Он вытащил из кармана пачку сигарет, протянул Ибрагиму и тут же сказал:
- Никак не привыкну, что ты не куришь. Понимаю, тебе надо беречь голос.
Сарвар затянулся сигаретой и выпустил дым длинной струей.
- Мне кажется, я влюбился, – задумчиво сказал Сарвар.
- Это же здорово -  быть влюбленным в жену! – наивно воскликнул Ибрагим.
- Все верно. Я женился по любви. И до сих пор люблю свою Зулайхо. Она хорошая хозяйка. Слова поперек никогда не скажет. Но уже неделю, как я влюблен в другую красавицу. Никак не могу забыть ее. Это танцовщица в вашем ансамбле – Шарифа.
Как только Ибрагим услышал имя своей возлюбленной, которой он никак не мог признаться в своих чувствах, его тут же охватила легкая дрожь, и вся спина покрылась испариной.
Что за злополучный вечер? Услышать такое признание от близкого друга?!  Сколько ночей он не спал, думая и мечтая о том, как он создаст семью с Шарифой!  Ну не смог открыться ей? Что с этого? Это была его вина! Он, певец, который свободно выступает на многотысячных стадионах и не робеет, не смел признаться в своей любви! Это, наверное, ему в наказание за то, что он отверг племянницу матери. Красивая и статная Мижгона работала в родном селе дояркой. Но ни в какое сравнение с Шарифой! 
Да, став артистом, он осознал, что стал капризным и избирательным мужчиной.
- Ты слышишь меня, дружище? Я влюблен в твою коллегу, – повторил Сарвар. – Я увидел ее впервые две недели назад на съемках одной молодежной передачи. Сидели рядом. Меня прям накрыло! 
- Слышу, – еле выдавил из себя Ибрагим. Он с трудом сказал: – Поздравляю тебя…
- Спасибо, – отозвался Сарвар, не заметив в темноте состояние друга. -  Я хотел тебя расспросить о ней. Говорят, что все танцовщицы легкого поведения. Это правда?
- Да, так говорят.
- И Шарифа из их числа?
- Не знаю, – со злостью огрызнулся Ибрагим, но, поняв, что его слова прозвучали грубо, добавил со смехом: - Я не держал свечку, даже если это и так.
- Понятно.
- Подожди. А как относится Шарифа к тебе?
- Она совсем сошла с ума от моей любви. Названивает мне по сто раз на дню. Хорошо, что номер домашнего не знает.
- А ей известно, что ты женат?
- Не знаю. Да она и не спрашивала, – ответил Сарвар.
- Удачи тебе, друг мой!
Сарвар сел в свою машину и уехал. Ибрагим долго стоял на месте, думая о случившемся, пока не замерз. Он вздохнул и медленно пошел к общежитию.
«Становится понятно, что я не нравился Шарифе. Иначе она бы не давала повода Сарвару и не стала звонить ему. Хотя… Я благодарен за то, что все прояснилось. Ведь меня не раз предупреждали, чтобы я не связывался с танцовщицами. Видно, на то воля Аллаха»,-  успокаивал он себя…
В это время старик услыхал азан6- призыв к молитве, который доносился из мечети. Он медленно поднялся с места, вошел к себе во двор, закрыл калитку и направился в дом. Бывший известный певец сначала снял тюбетейку, потом рубашку и, захватив с собой полотенце, пошел совершать омовение к молитве.

8

На часах было почти десять часов, когда Парвина вошла в просторную приемную директора таксопарка. Она поздоровалась с секретаршей.
- Я -  к Хотамову, – сказала Парвина и, показав в сторону двери, спросила: - Он у себя?
- Нет, но должен сейчас подойти,-  ответила секретарша. - Вы из организации или по личному делу?
- Да, -  неопределенно ответила Парвина.
- Сафар Одинаевич принимает граждан по личным вопросам завтра с четырнадцати и до восемнадцати.
Парвина не стала ничего ей отвечать и присела на один из стульев, напротив входной двери так, чтобы входящий человек сразу мог ее заметить.
- Уважаемая!  – раздраженно сказала секретарша. - Я еще раз вам повторяю, что Сафар Одинаевич не примет вас сегодня. Приходите завтра.
«Замолчи уже!», -  раздраженно подумала Парвина.
- Я вас предупреждаю, можете сидеть хоть до утра, но он вас не примет сегодня, -  повторила секретарша.
Парвина с трудом взяла себя в руки и ответила:
- Я из акционерного общества «Шелковый путь», по делу. У меня к Хотамову небольшой разговор.
В это время дверь в приемную открылась, и на пороге показался мужчина примерно сорока пяти лет. У него было большое круглое лицо, черные густые волосы были гладко зачесаны назад. Она узнала его, так как видела его на фотографии, которую показывал ей Файзулло. Да и Назар тоже показал его вчера издалека.
- Здравствуйте, Сафар Одинаевич, - вставая с места, поприветствовала его Парвина, широко улыбаясь, словно старому другу.
- Здравствуйте,-  ответил директор и стал оценивающе разглядывать Парвину.
Его привлекла шелковая белоснежная кофточка, которая была на Парвине, из-под которой просвечивалось тонкое кружевное бельё.
Хотамов разгладил свои нахмуренные брови и спросил:
- Ко мне?
- Да, Сафар Одинаевич.
- Но я не могу вас принять сегодня.
- Я предупреждала ее, что вы не сможете принять, но она…
Парвина бросила недовольный взгляд в сторону секретарши и мило улыбнулась:
- Я не займу у вас много времени. У меня к вам небольшой разговор.
- Ну, хорошо, если не долго, то, прошу вас, проходите, - сказал директор, с трудом отводя свой взгляд от вздымающейся груди Парвины.
Девушка бросила победный взгляд на секретаршу и вошла в кабинет директора.
- Я вас слушаю, милое создание, -  сказал Сафар Одинаевич, удобно усаживаясь в мягкое кресло. -  Не знаю вашего имени…
- Меня зовут Мухаббат, – представилась она именем, которое ей подсказал Файзулло. -  Вы хотите знать, где я работаю?
- Нет, но если…
- Я работаю в акционерном обществе «Шелковый путь».
- Всё, всё, этого достаточно, - сказал Сафар Одинаевич, жестом приглашая ее присесть.
Парвина отодвинула стул и присела за длинный стол, положив свою черную сумочку на него. Кончиками пальцев она поправила волосы.
- Слушаю вас, Мухаббат.
- У меня есть брат, он работает водителем в нашем акционерном обществе. Так вот, он хочет перейти к вам на работу.
- Хм…, понятно. Сейчас у нас нет свободных машин. А сколько лет вашему брату? – спросил директор.
- Двадцать шесть.
- А какой стаж работы?
-По- моему, семь лет. Перед тем, как пойти служить в армию, он по направлению военкомата проучился на водителя.
- Что вам сказать, Мухаббат? Работать у нас не легко, так как надо целый день развозить пассажиров, оставаясь при этом вежливым. Кроме этого, существует ежедневный план выручки.
- Да, я знакома с работой вашего таксопарка, именно поэтому и пришла вас просить об одолжении, – кокетливо посмотрев на директора, ответила Парвина. -  Вы возьмете моего брата к себе на работу? Ну и я вам пригожусь в трудную минуту. Коллеги же? 
- Знаете, Мухаббат, может и возьму. . .
- Или я вам не нравлюсь, Сафар Одинаевич?
- Почему же? Вы само совершенство. Не каждый сможет оторвать взгляд от такой красоты.
- Ну если так, Сафар Одинаевич, то…
- Вы свободны сегодня вечером?
- Этим вечером? – переспросила Парвина, как бы смутившись вопроса.
- Да.
Она задумалась на минуту, а потом ответила:
- Когда? В каком часу?
- После работы. В восемь часов вечера вас устроит?
- Этим вечером у меня было запланировано одно важное дело, но, будь по- вашему, Сафар Одинаевич. Только у меня одна просьба: уже с понедельника мой брат должен выйти на работу.
- Конечно, -  ответил директор. -  Я слов на ветер не бросаю.

9

В назначенное время Хотамов стоял около своей машины напротив остановки концертного зала, где они условились встретиться. Он нетерпеливо ждал Парвину. Тут же, недалеко, остановились Фархад с Собиром; друзья, не слезая со своих мотоциклов, внимательно следили за происходящим.
Через пять минут подъехала «Волга» и из неё вышла Парвина. Она быстро посмотрела по сторонам и, увидев знакомые лица, спокойно зашагала к ожидавшему директору.
- Я немного опоздала? -  взглянув на свои часы, спросила Парвина.
- Ничего страшного, – ответил Хотамов, который был рад ее появлению.
- Мухаббат, что вы посоветуете?  Куда нам поехать?
Парвина жеманно склонила голову, пожала плечами и ответила:
-  Вы мужчина, вам выбирать.
- Мы можем поехать в какой- нибудь ресторан.
- Нет, Сафар Одинаевич. Лучше, где поменьше любопытных глаз.
- Я тоже так думаю, - ответил ее собеседник и почесал затылок. - Знаете, у моего друга пустовала квартира, но сегодня, как назло, его семья приехала к нему из района.
- Понятно. Тогда увидимся в другой день.
- Нет, нет, Мухаббат. Я целый день с надеждой ждал, чтобы увидеть вас. Поедем за город -  в Варзоб или Ромитское ущелье?
Парвина посмотрела на «Волгу» молочного цвета, стоявшую неподалеку, и покачала головой:
- Извините, Сафар Одинаевич, негоже нам, чтобы в машине. . .
-  Да- да, я понял. На этот случай у меня в багажнике имеются одеяла и коврик.
- Нет. Я так не умею, не могу и не хочу, -  капризно сказала Парвина, согрев отказ ослепительной улыбкой.
- А, может, поедем к вам домой? Это возможно?  – спросил Одинаев.
- Ко мне домой?
- Да. В следующий раз я все заранее предусмотрю, но сегодня, в спешке…
- Ну вообще-то, можно было и ко мне домой поехать, но. . .
- Что? Вы замужем?
- Нет, просто у меня дома не приготовлен ужин, я же не знала, что будут гости.
- Только и всего? – радостно воскликнул Хотамов. - Садитесь в машину. Поедем исправлять ситуацию.
Через некоторое время «Волга» остановилась рядом с гостиницей «Таджикистан». Хотамов вышел из машины и направился в сторону ресторана. Парвине не пришлось его долго ждать. Через пятнадцать минут он вернулся, держа в руках большие бумажные пакеты, забитые продуктами. Машина снова тронулась в путь. Парвина краем глаза заметила, следующие за ними знакомые мотоциклы.
Они вместе вошли в квартиру. Она пошла ставить чайник, а гость принялся раскладывать содержимое пакета на стол. Спустя несколько минут на столе уже красовались цыплята-табака, колбаса, две баночки черной икры, зелень, сдобные лепешки, коробки конфет, по паре бутылок коньяка и водки.
- Ого! Как много всего вы купили!  -  удивилась Парвина, входя в комнату.
- Какой же отдых без этого? – довольный собой, ответил Хотамов и попросил: -  Принесите нож, чтобы я мог открыть баночку икры.
- Хорошо.
Парвина вернулась из кухни и поставила на стол нож, две рюмки, несколько тарелок и сливочное масло.
Хотамов открыл баночку икры, разделил курицу на куски и разлил коньяк в рюмки, один из которых протянул хозяйке дома.
- Вот за что я хочу выпить. Я из числа тех людей, которые на сто процентов удовлетворены своей жизнью и своей судьбой. И я премного благодарен Всевышнему за то, что он послал мне именно вас. В вашем лице мне улыбнулась удача. Давайте же выпьем за наше знакомство!
- Надеюсь, что наша встреча не будет последней, -  сказала Парвина.
- Это зависит от вас, Мухаббат.
- Посмотрим, - неопределенно ответила хозяйка дома.
- За наше знакомство, за здоровье и за ваши бесподобные глаза!  – повторил Хотамов и выпил коньяк. -  Жду от вас ответных слов.
Парвина послушно кивнула головой и поднесла рюмку ко рту.
- Никак не привыкну, – поморщилась она, пригубив коньяка.
Парвина намазала себе на кусочек хлеба сливочного масла, положила чуть икры и стала есть.
- Мухаббат, почему вы не пьете?  Может вам водки налить? – спросил Хотамов.
- Если честно, то я очень голодна, - ответила Парвина. - Вот сейчас поем и выпью.
Хотамов услужливо положил кусочек курицы на тарелку Парвины.
- Спасибо, Сафар Одинаевич, – сказала Парвина и встала со стола. - Вы чувствуйте себя, как дома, а я пойду, заварю чай.
Через некоторое время Парвина вошла в комнату, держа в руках яркий фарфоровый чайник с двумя чашками. Она поставила его на стол, а сама подошла к маленькому столику в углу комнаты и включила магнитофон; комнату заполнила бодрая музыка.
- Вам нравится песни Валерия Леонтьева? – спросила она, присаживаясь напротив гостя и разливая чай.
- Он неплохо поет, но уж больно странно двигается на сцене, совсем как, простите, обезьяна.
- А мне он очень нравится, – ответила Парвина, кивком головы указывая в сторону магнитофона. Она поднялась с места, налила коньяк в рюмки и предложила:- Давайте выпьем?
- За что будем пить? – спросил Хотамов, поднимая рюмку.
- За такие приятные моменты жизни, – лукаво ответила Парвина. - Чтобы их было, как можно больше в нашей жизни.
Глаза гостя заблестели.
- Это зависит от вас, -  ответил он и залпом выпил коньяк.
Парвина, незаметно для гостя, едва пригубила коньяк и поставила рюмку на стол. Хотамов протянул Парвине коробку с конфетами:
- Угощайтесь.
- Спасибо, – ответила хозяйка дома и взяла батончик.
- Что-то мне жарко. Если вы позволите, то я переоденусь, – сказала Парвина и вышла из комнаты.
Парвина переоделась в длинный парчовый халат и вышла к гостю.
- Вы стали еще прелестнее и обворожительнее, – воскликнул гость. - Где я могу помыть руки? – спросил он.
- На кухне, Сафар Одинаевич.
Хотамов быстро вернулся в комнату и, словно голодный волк, набросился на хозяйку дома; он стал целовать ее шею и лицо.
- Сафар Одинаевич, осторожнее, вы сейчас все испачкаете мне, - еле освобождаясь из его объятий, сказала Парвина. - Давайте выпьем еще по рюмке коньяка, а потом уже…
- Нет, я больше не могу ждать. – Хотамов ловко поднял на руки хозяйку дома. - Говорите, куда вас нести, Мухаббат?
- Конечно же, в спальню, – ответила Парвина, приобняв за шею Хотамова.
Сафар Одинаевич отнес ее в спальню, осторожно опустил на кровать и стал жадно покрывать поцелуями ее молодое красивое тело.
- Ой, да вы мне весь халат помнете. Дайте мне его хоть снять, – наигранно простонала Парвина.
Хотамов отпустил её и сам стал снимать с себя одежду. Парвина сняла халат и направилась к двери.
- Вы куда?  – спросил Хотамов, всматриваясь с восторгом в ее силуэт.
- Я хочу пить, быстро вернусь.
Сафар Одинаевич быстро стащил с себя брюки и, не дождавшись хозяйки дома, пошел вслед за ней. Снова подняв ее на руки, он стал целовать ее.
- Осторожнее, Сафар Одинаевич. Вы так страстно меня целуете, что могут остаться следы от ваших поцелуев, -  размахивая руками, засмеялась Парвина.
Хотамов вернулся в спальню, быстро стащил с себя трусы и неуклюже подмял под себя Парвину.
В это время в комнату ворвался Назар, у которого были приклеены усы. Он стал проворно и быстро фотографировать их. Увидев его, Хотамов застыл на месте. Назар же продолжал щелкать фотоаппаратом.
Сафар Одинаевич глубоко вздохнул и надел трусы. Только теперь он осознал всю тяжесть своего положения. Герой-любовник резко встал с места, метнулся в сторону Назара, желая его ударить. Но тот оказался проворнее несостоявшегося любовника. Он увернулся от удара и кулак Хотамова больно прошелся по стене.
 Назар также, как и Файзулло, в школьные годы активно занимался боксом. И, хотя Назар не участвовал в соревнованиях и не получал наград и медалей, но все же спортивные навыки и боксерская закалка у него сохранилась. Да и в подростковые годы Назар редко получал тумаков; он мог постоять за себя, так как был смелым парнем. Эти качества в сочетании с преданностью и верностью очень ценил в Назаре его близкий друг Файзулло.
Хотамов, не успокоившись, вновь кинулся на фотографа, но тот, отпрыгнув в сторону, сказал:
- Дядя, умерь свой пыл, не то я вынужден буду поломать тебе руки.
- Проклятие! Вы мошенники! – не помня себя от злобы, Хотамов стал яростно выбрасывать кулаки в сторону Назара, но все его удары были впустую.
Назар, поняв, что Хотамов никак не успокоиться, вынужден был ударить его левой рукой в бок, отчего Сафар Одинаевич вскрикнув от боли, упал на ковер. Назар сделал еще несколько снимков и, протянув фотоаппарат Парвине, которая уже успела одеться, сказал:
- На, отнеси это и принеси холодной воды.
Парвина вышла из комнаты, а вместо нее зашел Файзулло, который приклеил себе бороду. Он протянул стакан воды Назару и сказал:
- Не бей его больше.
- Хорошо, – ответил Назар и брызнул водой в лицо Хотамову.
Сафар Одинаевич тут же открыл глаза и сел, опустив голову. По его угрюмому молчанию было понятно, что он не знает, как себя вести дальше.
- Вставай, дядя. Пора штаны натягивать, – сказал ему Назар.
Сафар Одинаевич со злобой поглядел на Назара. Не говоря ни слова, он поднялся, надел брюки и рубашку; скомканный галстук он засунул в карман брюк.
- Просим вас пройти в гостиную, пожалуйста, – вежливо сказал ему Назар.
Сафар Одинаевич, бледный и со взлохмаченными волосами, вынужден был пройти в другую комнату.
- Пожалуйста, Сафар Одинаевич, присаживайтесь, – так же вежливо пригласил его Файзулло.
Хотамову ничего не оставалась, как присесть за стол, который уже был прибран.
- Брат, иди, занимайся своими делами. У меня к директору особый разговор, – сказал Файзулло Назару.
Как только Назар вышел, Хотамов со злостью ударил кулаком по столу и прокричал:
- Подлецы! Мошенники!
-Успокойтесь. Я подожду. Потом и поговорим, – спокойно сказал Файзулло и поднялся со стола.
- Что вы хотите от меня? – сразу успокоившись, спросил Хотамов.
- Вот, это уже правильная постановка вопроса, – ответил Файзулло и снова сел. Он вытащил из конверта несколько фотографий и протянул их Хотамову.
Тот грустно посмотрел на фотографии своей жены, трех дочерей и двух сыновей, а потом протянул фотографии обратно.
- Нет, оставьте их себе. Мы, если будет нужно, распечатаем себе другие.
- И что все это значит? – вздохнув, спросил Сафар Одинаевич.
- А вы не догадываетесь? – вопросом на вопрос, ответил Файзулло. - Вы уважаемый и влиятельный человек, глава большой семьи и таксопарка, «слуга народа» и…
- Всё, всё, – криком остановил его Хотамов. - Цель! Что вы хотите?
- Ну, хорошо. Все равно не хватит всех слов, чтобы оценить вас по достоинству, Сафар Одинаевич. Нам и нужно то всего пятьдесят…
- Пятьдесят чего?  Пятьдесят бутылок водки?!  – прервал его директор.
Файзулло насупил брови и сказал жестко:
- Вы за кого нас принимаете?
Хотамов со злостью посмотрел на собеседника:
- Пятьдесят тысяч российских рублей?
- Нет. Пятьдесят тысяч «зеленых», тех самых, с изображением господина Франклина.
- Но… Но… -  Сафар Одинаевич на мгновение замолчал, а потом тихо сказал: - Откуда же мне найти такие деньги? Такая огромная сумма мне даже и во сне не снилась.
Файзулло положил перед собой руки и крепко сцепил пальцы.
- Не прикидывайтесь простачком, - сказал он. - Мы знаем, что у вас несколько участков земли, на которых построены развлекательные учреждения. Нам также известно, что Новый год вы отмечаете в Бангкоке. Может вам напомнить, что каждый год, в феврале, вы вместе с очаровательной Лубат отдыхаете на Красном море?  Вы думаете, что никто об этом не знает? Так не прибедняйтесь же!
Файзулло молча наблюдал за реакцией своего собеседника, который, склонив голову, отчаянно искал выход из тупика, в который он попал. Хотамову было понятно, что он должен пойти на условия тех, кто завел его в эту ловушку. На карту была поставлена его репутация, да и вся его жизнь в целом.
- Сафар Одинаевич, не молчите? Кому как не вам знать, что время – деньги, – вывел его из раздумий голос Файзулло.
- Я думаю, откуда мне собрать такую сумму?
- Оттуда, где вы храните деньги. Не жадничайте, Сафар Одинаевич, подарите нам пятьдесят штук. Даем вам время до завтрашнего вечера. В противном случае. . .
- Но я… -  промямлил Хотамов.
- Возьмите себя в руки, Сафар Одинаевич. Вы же не маленький ребенок. Если вы до завтрашнего вечера не принесете нужную сумму, то известные вам фотографии будут распечатаны и отправлены по очень важным адресам и, конечно же, вашей супруге - Мархамат Джураевне, она ведь занимает должность первого заместителя министра?
Директор сидел, обхватив голову двумя руками. Он глубоко вздохнул и ничего не ответил.
- Сафар Одинаевич, еще хочу предупредить вас об одном моменте - Брюс Ли очень не любит доносчиков и упрямых людей.
 - Брюс Ли? Это кто еще? – удивился Хотамов.
- Это наш шеф, - спокойно отозвался Файзулло и добавил: - Добавлю. Ваша возможная месть обернется против вас же жесточайшим образом. Не избежать потом крайних мер.
Директор поднял голову и огляделся по сторонам:
- Куда делась эта потаскуха?
- Думайте, прежде чем говорить, – хладнокровно ответил Файзулло. -  Она всего лишь выполняла свое задание. Майя ушла домой.
- М- да. А фотограф?
- Тот тоже ушел по своим делам.
- Нельзя ли продлить срок на два-три дня?  Мне надо собрать деньги у друзей и знакомых, – жалобно спросил Хотамов.
- Нет, у вас нет в этом надобности. Мы знаем, что у вас много денег. – Файзулло чуть закатил глаза. -  Мы же поняли друг друга?
- Хорошо. Я вас понял. А деньги мне сюда принести?
- Нет. Завтра в восемь вечера около чайханы «Саодат». Я сам подойду.
- Я понял. А откуда я смогу взять пленку?
- Завтра. Завтра и получите ее.
- Могу ли я быть уверенным, что этими фотографиями больше никто не сможет воспользоваться? – нерешительно спросил Сафар Одинаевич.
- Можете не беспокоиться. Брюс Ли больше вами не будет интересоваться. Или вы хотите клятв, расписок? 
 Файзулло проводил Хотамова до двери.
 Назар, который ждал его внизу, сделал еще несколько снимков и, сев на мотоцикл, быстро уехал.
 На следующий день ровно в восемь вечера Файзулло вместе с Фархадом подъехали к чайхане «Саодат». Увидев знакомую «Волгу», Файзулло обрадовался и сказал:
- Смотри-ка, этот уже здесь.
- Он теперь не успокоится, пока не получит пленку, – не снимая шлема с головы, сказал Фархад.
- Не выключай мотор. Будь бдителен и внимателен.
- Хорошо.
 Файзулло вытащил из конверта несколько фотографий Хотамова и Парвины, на которых они были запечатлены в интимных позах и стал рассматривать их под светом неоновых ламп. Ему понравилась работа Назара. В это время Фархад показал другу на Хотамова, который шел к ним, держа в руках небольшой бумажный сверток.
 Не поздоровавшись и не проронив ни слова, Хотамов протянул Фархаду бумажный сверток.
- Ровно пятьдесят штук. Не верите - можете пересчитать, – грустно произнес Хотамов.
- Потом пересчитаем, – коротко сказал Файзулло и протянул Хотамову конверт с фотографиями. – Это вам на память от нас.
- Где пленка?  Вы же дали слово? -  потребовал Хотамов.
- Не волнуйтесь, Сафар Одинаевич. Садитесь в свою машину и поезжайте еще примерно километр, потом остановитесь напротив   продуктового магазина. Из машины не выходите. Опустите правое стекло. Фотограф передаст вам пленку. Вам все понятно?
  Хотамов, хоть и не поверил до конца словам Файзулло, но все же послушно кивнул и зашагал к своей машине.
- Здоровья вам, Сафар Одинаевич! - крикнул ему вслед Файзулло.
Хотамов остановился и посмотрел на него из-за плеча. Из-за наступившей темноты Файзулло не мог заметить презрение и ненависть, промелькнувшие во взгляде Хотамова.
- До свидания, – выдавил из себя Хотамов и продолжил свой путь.

10

- Мама, я ухожу, -  крикнул Файзулло, стоя в прихожей.
- Куда ты опять собрался, сынок? Ты ведь недавно пришел?
- Мне надо идти на тренировку. Ты ведь знаешь…
- Да, знаю, – сказала Гуландом, выходя из кухни к сыну.
 На вид ей было лет сорок пять. На ней был клетчатый фартук, руки были испачканы мукой. – Я уже недели две, как хочу поговорить с тобой, но ты вечно занят. У тебя совсем нет свободного времени.
Файзулло в спортивном костюме стоял в прихожей. Посмотрев на часы, он сказал:
- Ну, мама, если можешь в двух словах объяснить все …
Вслед за матерью он прошел на кухню и присел на табуретку.
- Да, мама, – сказал он.
Мать, отряхнув руки от муки, с нежностью посмотрела на него и сказала:
- Сынок, сколько тебе лет? Ты помнишь?
- Нет, мама, не помню, – с улыбкой ответил Файзулло. – А что случилось?
- Послушай. Вот ты помнишь, как Фархад, Назар, Собир и ты, еще маленькие любили играть у нас, в той, старой квартире? Помнишь, я вас сажала за стол, и вы не могли съесть чашку плова? 
- Конечно, помню. Мои друзья всегда вас мамой называли. Они и сейчас вас любят.
- Да, - улыбнулась Гуландом. - И Собир тогда «р» не выговаривал. А Назар все конфеты съедал. А теперь, когда вы приходите ко мне на плов, уже за столом на кухне не помещаетесь. Все такие большие и красивые. И хочу сказать, что Назар и Фархад уже женаты, у них дети. Собир, ладно, он самый молодой среди вас. А ты чего тянешь, сынок? Я внуков хочу!
Файзулло глубоко вздохнул и наклонил голову.
- Раньше ты ссылался на то, что у нас маленькая квартира, но уже год, хвала Всевышнему, как мы живем в четырехкомнатной квартире, - продолжила Гуландом.
«Чтобы обменять «двушку» на четырёхкомнатную квартиру, мне пришлось доплатить одиннадцать тысяч долларов», -  подумал Файзулло, не отрывая взгляда от своих скрещенных на груди рук.
- Я понимаю, мама, -  сказал он вслух.
- Вы только посмотрите на него, а!  Ты и пять месяцев назад говорил мне то же самое.
- Хорошо, я понял цель твоего разговора, мама, - перебил мать Файзулло. - Ты не переживай на этот счет. Сама же говорила «всему свое время». Дай Аллах, придет время и для моей женитьбы.
- Когда? Когда наступит это время? Пойми же, сынок, если мы сами не выберем невесту, не зашлем сватов, кто же нам эту невесту найдет и приведет? Как ты этого не понимаешь?!
Файзулло согласно кивнул головой.
- Я все понял, мама. Дай мне немного времени. Я должен хорошенько всё обдумать, -  сказал он.
- Ты опять хочешь думать?! Просто дай согласие и все. Я сама подберу тебе невесту.
- Понятно. Ты уже нашла мне невесту, да?  – улыбнулся он.
- А как же иначе? У каждой матери есть своя мечта. Как только сын подрастает, любая мама начинает присматриваться ко всем красивым девушкам, подходящим в невестки. Только, знаешь ли, всех моих «кандидаток» уже расхватали. Я уже сказала матерям твоих друзей, чтобы тоже искали для тебя невесту!
- Не переживай, мама, я сам найду себе невесту.
Сказав это, Файзулло поднялся с места.
- Постой, сынок. Есть еще у меня на примете две-три девушки. Выбери время и посмотри на них, найди предлог и поговори с ними.
- Кто это? Смогут ли они стать тебе достойной помощницей, мама? – шутливо сказал Файзулло.
- Не говори так. Если тебе понравится девушка, то и мне она понравится.
- Скорее всего, ты хочешь сказать, что если тебе понравится, то и мне понравится, да? – пошутил Файзулло.
Мать нахмурила брови и сказала:
- Надо, чтобы девушка понравилась нам обоим. Есть у меня кандидатура. Это соседка твоего дяди.
- Как же я пойму, кто она? У моего дяди есть много соседей.
- Не прикидывайся дурачком. Напротив квартиры твоего дяди живет Назира со своими родителями. Она учится на четвертом курсе экономического факультета. Ее отец владеет несколькими мясными лавками на рынке. Обеспеченная семья.
- Это я понял. Теперь расскажи мне о второй кандидатуре. Кто она, где учится и чем занимаются ее родители?
- Ну, тут у меня сомнения. Угожу ли я твоим требованиям? Эта девушка месяца три-четыре назад пришла работать к нам в цех и пока хорошо справляется со своей работой. Это очень обаятельная девушка с красивыми чертами лица. А какие длинные у неё ресницы! И имя ей под стать – Махтоб. Хоть она и не из обеспеченной семьи, но она красивая девушка и мне кажется, что она трудолюбивая.
- А чем занимаются её родители?
- Её отец работает мастером в нашем цеху, а мама, по-моему, домохозяйка. У них, ни много ни мало, девять или десять детей в семье. В таких больших семьях дети вырастают трудолюбивыми и не боятся никаких трудностей в жизни.
- Хорошо, мама. Я найду время и посмотрю на этих девушек. – Файзулло обнял маму, вдохнул ее запах и вышел из кухни.
Он медленно спускался вниз по лестнице и думал: «Неужели обязательно жениться так рано? Мне всего двадцать пять лет. Хотя, все мои ровесники, друзья и коллеги, женаты и даже имеют детей. А что есть у меня? Есть квартира, мотоцикл, немного денег и драгоценностей, но нет возлюбленной. Это и плохо, и хорошо. Плохо, потому что время бежит, часики моей жизни тикают все быстрее. Никто в этом мире, даже пророки, не могут остановить время. Моя жизнь проходит, а у меня еще нет наследника. Есть, конечно, в этом вопросе и положительные стороны. Я свободен, как вольный ветер, как птица в небесах. Никто не задает мне вопросы о том, где и с кем я провел время, когда я приду с работы. Я волен в своих делах и поступках. Так почему же я по собственной воле должен надевать на себя кандалы и завязывать на шее брачный узел? Зачем?»
Файзулло вышел из подъезда и направился в сторону гаража.
«Э, нет, Файзулло, если бы ты опять был сражен стрелами Амура, то сейчас бы так не рассуждал», - думал он про себя. - «Разве обязательно моему разочаровавшемуся сердцу опять гореть огнем любви? Разве одного раза было недостаточно?»
…Он учился в девятом классе, а Рухшона училась в параллельном. У Файзулло были отличные оценки только по предмету физической культуры. Рухшона же была круглой отличницей. Файзулло был из семьи рабочих. Его отец работал простым водителем, а папа Рухшоны служил в милиции. Мама Рухшоны принимала заказы на пошив женской одежды у себя дома, а его мать работала в ткацком цеху.
Весна. Учителя и ученики всех трех девятых классов поехали собирать тюльпаны в Варзобское ущелье. Не доезжая до парка Замчуруд, автобусы остановились на широкой площадке. Девчонки и мальчишки были похожи на стаю кур и петухов, которых внезапно выпустили из клеток; они выбегали из автобусов, расходились по группам и дружно бежали покорять вершины гор. Особенно выделялись мальчишки, которые из-за всех сил старались показаться храбрыми и отважными перед своими одноклассницами.
Файзулло и Самандар, два близких друга и одноклассника, одними из первых взобрались на гору и оттуда стали размахивать руками, привлекая к себе внимание. Немного отдышавшись, друзья продолжили взбираться по узкой проложенной тропинке.
Всевышний так тонко и искусно создал красоту гор и вершин, что до сих пор великие художники и архитекторы пытаются воссоздать подобное. И именно весной просыпается природа, все вокруг покрывается травой и цветами, и человек просто не может оторвать взгляд от такой красоты. Стоит только подняться на вершину одного холма, как взору открывается красота и великолепие другого холма, после второго вас уже манит буйство красок третьего холма. И так до бесконечности.
Белые «шапки» гор, упираясь в небо, равномерно раскинули всю свою красоту и мощь по всей долине. Их тысячелетняя незыблемость и величие поражают своей немой красотой.
Файзулло и Самандар быстро поднялись на самую верхушку горы и разлеглись на зеленой траве, с удовольствием подставляя свое тело весеннему солнцу. Вдоволь наговорившись о природе, которая таит в себе множество загадок и волшебства, друзья с большой охапкой полевых цветов и алых тюльпанов в руках, стали спускаться вниз.
Спустившись, они увидели, как часть мальчишек и девчонок собралась вместе. Подбежав к ним, они увидели, что Рухшона сидит на земле, вытянув одну ногу и плачет. Выяснилось, что она поскользнулась и скатилась с горы, в результате чего ее нога была то ли подвернута, то ли что и хуже.
Файзулло присел рядом с девочкой и, указав пальцев на ее правую лодыжку, спросил:
- Здесь болит?
- Да.
- Боль сильная?
- Да.
Он хотел было закатать ей одну штанину и посмотреть, что случилось у нее с ногой, но девочка вытянула вперед руки, и он отказался от этой затеи.
- Разреши мне снять твои туфли и посмотреть, что у тебя с ногой? Может там и нет никакого перелома или вывиха, -  предложил он.
- Нет, – ответила Рухшона и отдернула больную ногу. Ее тут же пронзила сильная боль и она, тихонько застонав, стала осторожно расстегивать ремешок своих туфель. Расправившись с ремешком, она хотела снять туфли, но у нее это не получилось. Файзулло помог ей. Рухшона, продолжая стонать, сняла шерстяной носок и закатала свою штанину. Лодыжка ноги уже опухла и сильно болела.
- Ничего страшного, Рухшона, -  спокойно сказал Файзулло. - Могло быть и хуже. Но, нравится тебе это или нет, мы должны наложить тугую повязку на твою лодыжку, а потом уже отвезти тебя к доктору. Ребята, чем можно перевязать ногу?  Жаль, что мы не пионеры, галстук бы нам сейчас понадобился. Девочки, у кого есть платок? Давайте его мне, – скомандовал Файзулло, обращаясь к девочкам.
Несколько девочек тут же сняли свои разноцветные платки и передали их Файзулло.
- Потерпи немного, Рухшона. Я наложу повязку потуже. Будет немного больно, -  сказал Файзулло и начал бинтовать ей ногу. - Девочки, вы на всякий случай, придерживайте ее, чтобы она не смогла побить меня, -  пошутил он.
Рухшона прилегла на траву, а две ее подруги придерживали ее за плечи. Файзулло, не обращая внимания на ее всхлипывания и стоны, туго забинтовал ей ногу.
Теперь возникла другая проблема -  как спустить вниз Рухшону. Если бы на ее месте был мальчик, то они бы просто подняли его и спустили вниз.
После недолгих споров, Файзулло нашел выход. Из двух подручных палок они смастерили носилки и спустили Рухшону вниз.
В сопровождении классной руководительницы она была срочно доставлена в больницу.
Спустя неделю Файзулло увидел Рухшону на школьном дворе и спросил:
- У тебя был вывих?
- Да, – ответила девочка.
- Было бы лучше тебе отлежаться еще несколько дней, пока полностью не пройдет отек.
- Врач то же самое мне сказал. Но четверть ведь уже на носу, а у меня по физике была четвертка.
Рухшона пошла дальше, но остановилась и сказала:
- Спасибо тебе, Файзулло.
После этого случая их отношения стали развиваться быстрее и теплее. При каждом удобном случае, они уже торопились увидеть друг друга. Рухшона стала посещать районные и городские соревнования по боксу, на которых выступал Файзулло, который уже стал привыкать к ее присутствию на стадионе. Выходя на ринг, он ловил себя на мысли, что ищет ее на трибуне. В те дни, когда она приходила на соревнования, он обязательно выходил победителем. Несмотря на это, Файзулло не осмеливался сказать ей о своей симпатии. Он не смел даже обнять и поцеловать её. Сама мысль о том, чтобы взять ее за руку уже приводила его в трепет. Но все тайное когда-нибудь становится явным, и вскоре уже все догадывались об их привязанности. То на доске класса, то во дворе школы, на стене появлялась надпись «Ф + Р = Л». И хотя влюбленным эта формула была и приятна, но они пытались незаметно для всех стереть эту надпись, которая опять появлялась на следующий день. У них были чистые и искренние чувства друг к другу, но они были неопытны, наивны и не понимали, что делать с этим.
 Пришло время, и они окончили школу. Файзулло интересовался техникой и подал документы в политехнический институт, а Рухшона - в медицинский. Файзулло сдал все экзамены, но на мандатной комиссии он провалился; ему не хватило всего одного балла. Вместе с другими документами, он сдал и свое удостоверение боксера 1-го разряда. Пролистывая его личное дело, председатель комиссии предложил ему учиться на заочном факультете, на что Файзулло был вынужден согласиться. Рухшона же завалила третий экзамен; она получила двойку по химии и проплакав неделю от обиды, все-таки поддалась уговорам матери и без труда поступила в медучилище.
Немного отдохнув, Файзулло приступил к поиску работы.
Были годы гражданской войны, и многие учреждения и организации закрывались. Найти работу было очень тяжело. Люди, собравшись в группы, вели беспощадную и бессмысленную борьбу между собой. Брат убивал брата, разорял его дом и казалось, что этой бестолковой войне никогда не наступит конец.
Группа, состоящая из религиозных фанатиков, которой руководили муллы, называлась «ваххабитами», а другая группа, в которой большинство членов состояли в коммунистической партии, называлась «юрчиками». Тех людей, которые не хотели примыкать ни в какие группы, презирали и называли трусами, всячески старались выжить их из города. В те тяжелые для республики дни не то, что найти работу, а даже купить буханку хлеба считалось большой удачей. Но, к счастью, все когда-нибудь заканчивается, закончилась и эта братоубийственная война.
Файзулло не отчаивался и продолжал искать работу. Наконец ему улыбнулась удача. Как-то он зашел в Центр по техническому обслуживанию автомобилей «Жигули» и несколько дней присматривался к работе мотористов. Эта работа ему понравилась, и он написал заявление на имя директора. Простояв в очереди почти целый день, Файзулло наконец попал на прием к директору. Прочитав его заявление, Сергей Иванович рассмеялся:
- А может ты сразу на должность старшего инженера пойдешь или директора?
Файзулло не уловил иронии в голосе директора и просто ответил:
- Нет, не хочу.
Наконец Иванов перестал смеяться и сказал:
- Знаешь, сынок, послушай старика, научись сначала слесарному делу. Хорошо?
Слово «сынок» было произнесено с такой искренностью и теплотой в голосе, что Файзулло, недолго думая, сразу согласился с предложением директора.
Иванов Сергей Иванович был из числа тех самоотверженных «двадцатипятитысячников», которые в начале 1930-х годов, были направлены большевиками во исполнения решения Коммунистической партии для установления и укрепления нового общественного строя в Центральной Азии, в том числе и в Таджикистане. Иванов, в отличие от многих русских, не покинул Таджикистан в годы гражданской войны. Наоборот, из числа рабочих он организовал добровольную дружину и круглосуточно дежурил на своем предприятии, чтобы оно не было разорено мародерами. Сергей Иванович прекрасно понимал, что разрушить всегда легче, чем построить. После окончания гражданской войны, новое руководство, учитывая его заслуги, оставило его на предприятии в должности заместителя начальника участка.
Каждый день Файзулло ходил на работу, а вечером, предварительно позвонив Рухшоне, с нетерпением бежал к ней на свидание. В те дни, когда он не мог дозвониться до Рухшоны и увидеть ее, были для него пыткой; он не мог ни есть, ни спать, а только бессмысленно расхаживал около ее дома. Так прошло три месяца. Руководство Центра предложило отправить Файзулло на практику в город Тольятти России. Два дня он думал над этим предложением и вконец, посоветовавшись с матерью, Файзулло решил отказаться от этой поездки.
Иванов вызвал к себе Файзулло и спросил:
- Почему ты отказываешься ехать, сынок? Если ты хочешь зарабатывать себе на хлеб именно этой профессией, то ты должен ехать. Тебе надо научиться ремонтировать все части автомобиля «Жигули» и именно на этом заводе. Я хочу, чтобы из тебя получился хороший специалист. Ты понимаешь это, сынок?
- Понимаю. Но как я могу оставить маму одну?
- А где твой отец?
- Он был убит в годы гражданской войны, в 1994 году, бандитами, – грустно ответил молодой человек.
- Да, это были тяжелые дни, – сказал Иванов, вспоминая те годы. Он задумался и продолжил:- Не было ни одной семьи, которую бы не затронула эта проклятая война. Скажи, а на какой площади митинговал твой отец?
-Мой отец работал водителем автопредприятия Министерства строительства. Он не присоединился ни к одной группе и меня не пускал ходить ни  на какие площади. Говорил, что это не твоя война,-  ответил Файзулло.
- Если так, то, за что его убили?
- Потому и убили, что он не примкнул ни к одной группировке. Однажды мы играли в футбол на спортивной площадке около школы. Прибежал соседский мальчишка и сказал, что моего отца расстреляли около дома. Я побежал домой и увидел плачущую мать, а рядом с ней, в луже крови, лежал отец. Потом я узнал, что пришли двое мужчин, головы которых были повязаны белой лентой и хотели увести моего отца с собой. Отец отказался, сказав, что он не будет никому служить. Тогда мужчины и расстреляли моего отца прямо на глазах соседей, – рассказал Файзулло.
Иванов тяжело вздохнул и сказал:
- Файзулло, прости меня. Я напомнил тебе о непростых днях в твоей жизни. Но, если ты послушаешь меня, если прислушаешься к совету старика, то поедешь на практику в Тольятти. Три месяца это не такой уж и большой срок, время пролетит быстро, и ты вернешься уже с большим «чемоданом» знаний в руках.
Наконец Файзулло согласился. Перед отъездом он встретился с Рухшоной, и они дали клятву верности и преданности друг другу.      
Рухшона не вышла провожать Файзулло в аэропорт, так как не хотела попадаться на глаза его матери. Перед прощанием, Файзулло попросил своего друга Самандара присматривать за Рухшоной, чтобы незнакомые парни не докучали ей. Через два месяца переписка с Рухшоной резко прекратилась, как будто спустилась лавина и снесла все почтовые пути. Он был очень встревожен и не мог сосредоточиться -  тысяча мыслей лезли ему в голову.
Файзулло прилетел в Душанбе и сразу позвонил Рухшоне. Трубку поднял ее младший брат Каримджон.
- Ты меня узнал, Каримджон? Это я, Файзулло.
- Узнал.
- Позови Рухшону.
- Ее… Ее нет.
- А где она?
- Она в доме своего мужа.
- Что?!
Каримджон ничего не ответил и положил трубку.
Файзулло остолбенел. Будто не поверив в услышанное, он все еще держал телефонную трубку в руках.
Он снова набрал знакомый номер. На этот раз никто долго не отвечал на звонок. Он терпеливо ждал.
Наконец ему ответил женский голос.
- Слушаю? – это была мама Рухшоны.
- Алло, здравствуйте. Это я, Файзулло. Вы меня узнали? Я только вернулся в город…
-  Это очень хорошо.  Я тебя узнала, сынок. Но ты больше не звони нам.
- Почему? Почему?
- Потому что Рухшона вышла замуж.
Файзулло долго стоял в оцепенении и продолжал держать трубку в руке. Из этого состояния его вывела незнакомая женщина, которая нетерпеливо стучала монеткой в окошко телефонной будки. Кто знает, сколько бы еще он находился в таком состоянии?!
Раздавленный валом мыслей, он вышел из телефонной будки. На плече -  дорожная сумка, так и шел он медленно, сам не зная куда. Он никак не мог поверить в услышанное. Неужели за три месяца его отсутствия... Но ведь Рухшона была моложе его, только на днях ей должно было исполниться восемнадцать.
- Сынок, чью могилку ищешь?
Он даже не расслышал вопрос, поэтому и не ответил на него.
- Я тебя спрашиваю, сынок!
Будто очнувшись ото сна, он недоуменно посмотрел на русскую бабушку, которая спрашивала его. Огляделся: как и зачем он пришел на кладбище, он сам и не понимал.
Файзулло потряс головой, как-бы приводя мысли в порядок, и вдруг вспомнил, что давно не был на могиле отца.
Выйдя с кладбища, Файзулло направился прямо домой. К его облегчению, матери дома не было. Оставив свою сумку, он принялся искать своих друзей. От них и узнал, что Рухшона действительно вышла замуж три недели назад за его одноклассника. За того, кому, как лучшему другу, доверил защищать любимую. За того самого Самандара.
В сердце Файзулло не осталось больше ни тени сомнений.
Он два вечера провел вблизи дома Самандара. На третий день, освободившись от работы, он сел в троллейбус и направился к дому своего соперника. Файзулло вышел на остановке и направился к дому Самандара. Неожиданно по дороге повстречал Шодона, тот учился на класс ниже в школе. Поздоровавшись, Файзулло спросил у него:
- Ты не знаешь, Самандар дома?
- Нет, по-моему. Они в своем новом доме. Вы что, брат, хотите увидеться с ним?
 Файзулло и не знал еще, что он скажет Самандару и зачем ему эта встреча, но сердце требовало действий.
 - Брат, откажитесь от разборок и шумихи. Что случилось, то уже случилось. Этот нечестивец…
- Ты прав, братишка, но…
- Вы же знаете отца Самандара. Он большой человек. На все способен.
- Это да. Но Рухшоне еще нет и восемнадцати! Как же ее выдали замуж?!
- Вы разве не слышали? Свадьбу провели очень скоро. Родители Рухшоны хотели подать в суд на Самандара, но его отец Мансурпоччоев…
- Подожди, почему в суд? Что натворил эта скотина?!
- Он эту девушку…
- Что- что?! Что он сделал?! Говори!
- Он обесчестил ее…
- Изнасиловал?!
Файзулло от внезапной вспышки ярости схватил Шодона за воротник, но через секунду отпустил, глубоко вздохнул и виновато сказал:
- Прости меня, братишка, прости. До встречи.
Файзулло сидел, спрятавшись за кустарниками около нового дома Самандара. Он до сих пор не мог успокоиться; его бросало то в холод, то в жар. Он то и дело поглядывал в сторону здания.
«Подожду до темноты. Не увижу Самандара, завтра приду опять», - решил он про себя.
В тот вечер Самандар не вышел из дома, и отчаявшийся Файзулло вернулся домой.
На следующий день, уже поздним вечером, Самандар вышел из дома. На нем была надет халат, на голове тюбетейка жениха. В руках он держал мусорное ведро.
Файзулло стремительно выбежал из своего укрытия и кинулся навстречу Самандару. Тот узнал его и стал крутиться на месте, не зная в какой стороне искать спасения. Потом, все же бросился в сторону продуктового магазина, крича о помощи. В несколько прыжков Файзулло догнал его и, повалив наземь, без единого слова стал избивать ногами. В считанные минуты вокруг них собралась толпа людей. Никто не спешил на помощь Самандару. Все понимали в чем причина избиения и своим безучастием поддерживали Файзулло.
Вдруг раздался крик, срывающийся на визг: 
- Убивают! Сына моего убивают! Люди! Помогите!
Хоть и клокотало все еще внутри Файзулло, но он перестал бить Самандара.  Сплюнув себе под ноги, он повернулся и побрел прочь. Он не хотел видеть мать Самандара. Тем более говорить с ней. В сердцах он мог сказать обидное для сердца матери.
Файзулло долго шел по дороге, не зная, куда она его ведет. Он раздумывал, что же теперь ему делать. Мысли путались.
 Присев на скамейку на какой-то остановке, вдруг подумал: «Отбить ему надо было… Чтоб и мысли его о женщинах не посещали впредь.»
Вспомнилось, что в каких-то странах, то ли в Арабских Эмиратах или где-то еще, приняли закон, что посягнувший на честь женщины, будет кастрирован прилюдно. Еще вспомнил, что-то ли в Дании, то ли в Швеции проживают племена, которые за измену либо предательство бросают виновного в горячий источник.
«М-да, жаль, что не принят у нас такой закон в отношении таких подонков, как Самандар. Хотя… Я и сам могу и должен его наказать.»
Файзулло успокоился.
«Мама меня заждалась. Пойду домой», -  подумал Файзулло. Вспомнив про свой дом, он встревожился. Этот Мансурпоччоев работал каким-то высокопоставленным чиновником, и, конечно же, уже сообщил о случившемся в милицию. Те, наверное, уже пришли его арестовывать.
Файзулло сам пришел в отделение милиции.
- Здравствуйте, товарищ лейтенант,-  сказал он негромко дежурному, который сидел за окном. Лейтенант не ответил на его приветствие. Он о чем-то говорил по телефону. Как только тот положил телефонную трубку на место, Файзулло снова поздоровался с ним.
- Ты чего? Что надо? -  опять не ответив на приветствие, спросил его лейтенант.
- Я… Я ударил своего одноклассника.
- Ну и что? Он умер?
- Нет, конечно. Но я его избил.
- Если вы подрались, очень хорошо, дело молодое. А теперь марш отсюда! И без ваших разборок у меня полно дел! – с нескрываемым раздражением сказал лейтенант.
- Хорошо, я уйду. Но запишите мои данные, адрес…
В это время зазвонили сразу два телефона. Лейтенант правой рукой поднял трубку телефона, а левой махнул в сторону выхода, чтобы тот уходил из отдела.
Дома он увидел взволнованную маму. Не успела она расспросить сына о случившемся, как раздался звонок в дверь. Файзулло открыл дверь и увидел на пороге капитана милиции.
- Проходите, -  пригласил он в дом капитана.
- Нет. Файзулло Садуллоев? – и не дожидаясь ответа, мотнул головой капитан. -  На выход! Со мной в отдел пройдем.
В это время в прихожую вошла мать и, волнуясь, посмотрела на обоих.
- Что здесь происходит? 
- Спросите у своего сына, -  ответил капитан.
Файзулло сбивчиво рассказал о случившемся.
Оставив плачущую мать, Файзулло ушел вместе с капитаном милиции.
Через полтора месяца суд, особо не разбираясь в мотивах Файзулло, приговорил его к году лишения свободы. Скорое решение суда указывало на причастность к этому Мансурпоччоева. И сам процесс, и безразличие следствия, и невнимательность судьи -  все говорило об этом.
Файзулло отправили в тюрьму. Там он досадовал не столько на несправедливость судебной системы и общества в целом, сколько на то, что в нем так рано и бесследно угасала его первая любовь. Все его мечты и надежды были развеяны в прах. Было и так, что хотел свести счёты с жизнью.
Через восемь месяцев и десять дней Файзулло наконец вышел на свободу и вернулся в город. Но это был уже не прежний беспечный молодой человек– холодный пепел разбитой любви покрыл его душу мрачной коркой.
Эти дни и месяцы не прошли для него даром. В неволе он познал белые и темные стороны жизни. Оказалось, не все сидельцы были отъявленными негодяями. Были -  познавшие жизнь, мудрые люди, что в долгих беседах с Файзулло помогли ему не пасть духом, разобраться в его беде. О многих, не очень светлых сторонах жизни, он узнал от них, и выстроил к этому свое отношение. Так, он сделал для себя открытие, что человечество в течение тысячелетий склонно тянуться к трем важным аспектам в жизни -  к власти, богатству и праздности. В человеческой натуре эти три желания всегда будут доминировать, так он понял. Все другие старания и вся деятельность человека будет сводиться именно к этим трем желаниям, а в особенности к первым двум: тот, кто имеет власть, будет богатым и будет вести праздную жизнь. А богатый человек может достичь всех высоких должностей в обществе.
 Оторвавшись от материнских объятий, от мягкой колыбели, человек расстается с чистым материнским молоком. Он сразу попадает в водоворот неласковой жизни. Он ищет и находит, обучается и учится, порой, в жизненных перепутьях, он спотыкается и падает, но вновь поднимается с новой надеждой и мечтой, опять бегает и работает, чтобы ему и его близким жилось в достатке. Хорошо, но кому из нас живется хорошо? Конечно, тому, кто богат, и кто имеет власть. И чем прочнее сидите на должности, и чем крупнее и значимее регион проживания, тем лучше и празднее проходит ваша жизнь, так как сотни и тысяча людей пытаются угодить вам, исполнить любое ваше желание, надарить подарков по поводу и без. Все заглядывают вам в рот и пытаются беспрекословно выполнить любое ваше поручение. Да и попробуй не выполнить -  ведь бразды правления именно в ваших руках! Недаром говорят в народе– «не заигрывай с властью -  как бы не вышло боком»! Простой пример тому - вот этот Мансурпоччоев. По одному его велению быстро провели процесс суда, не разбираясь в сути дела. Тогда, как его собственный сын, который совершил преступление, не понес никакого наказания. И, даже наоборот, обзавелся женой.
Такое же можно сказать и о тех, кто обладает богатством -  ведь они могут купить все. Таким образом, имеющий власть и деньги -  всегда находится на высоте, ему все дозволено. И проживает он долгую и беззаботную жизнь.
Такие вот мысли устоялись в голове Файзулло после выхода из тюрьмы.               
11

Файзулло, подойдя к гаражу, неспешно открыл его.
Когда он покупал новую квартиру, тогда же приобрел и кооперативный гараж: с ямой, оборудованными полками, светом. Тогда еще у него не было мотоцикла.
Файзулло не обманул мать. Он, действительно, собирался на тренировку на спортивную площадку. Уже четвертый месяц, как он, Фархад, Назар и Собир ходили в платную секцию каратэ. Занятия начинались в семь вечера, и он заранее по телефону договорился о встрече с заведующим ювелирного магазина Гуломовым.
Файзулло вошел в гараж, включил свет и закрыл дверь изнутри. Затем он снял свою кожаную куртку, взял в руки кетмень и не спеша спустился по ступенькам в яму. Он передвинул пятидесятилитровую бочку, где еще плескалось немного бензина, в сторону, отставил ржавый кусок жести в другой угол ямы и стал аккуратно раскапывать кетменем это место. Как только показалась резиновая белая крышка из-под земли, он отложил кетмень и вытащил из земли металлический сейф. Взяв четыре пачки денег, он закрыл сейф, аккуратно положил на место и, засыпав землей, вернул на место лист жести и бочку с бензином.      
Отряхнув руки, Файзулло поднялся по ступенькам наверх. Помыв руки в ведре с водой, Файзулло взял с края ямы деньги и, отрывая банковские ленты, рассовал их по карманам, чтобы выкинуть где-нибудь по дороге. Деньги он завернул в старую газету и положил себе в боковой карман. Он открыл ворота гаража, выключил свет, вывел мотоцикл и закрыл гараж на ключ.
Файзулло остановил свой мотоцикл напротив ювелирного магазина и вошел в магазин, но не увидел заведующего. Тогда он попросил продавщицу вызвать его. Голубоглазая продавщица с короткой стрижкой не сдвинулась с места, но нажала на кнопку под прилавком. В глубине магазина раздался глухой звон.
Через некоторое время из-за дальней занавески магазина появился сам заведующий магазина. Это был толстый, среднего роста мужчина, на голове у него была тюбетейка. Он обвел глазами магазин и увидел Файзулло. Лицо его расплылось в улыбке, а большие печальные глаза тайного богача заблестели.
- Добро пожаловать, друг, -  сказал он, приглашая к себе.
Они пожали друг другу руки и прошли вглубь магазина, в закуток, который служил, видимо кабинетом.
- Пожалуйста, присаживайтесь, - сказал доброжелательно заведующий. После того, как они сели, он спросил: - Что вы желаете на этот раз?
Файзулло пренебрежительно оглядел тесную коморку заведующего, в которой кроме стола, нескольких стульев, вешалки, шкафа и двух металлических сейфов ничего не было.
- Показывайте все, что есть у вас, -  сказал он.
- Золото или бриллианты?
- Бриллианты поступили?
- Да, есть два комплекта роскошных сережек и кольца дагестанских мастеров, чистые.
- А ну-ка, покажите.
Гуломов открыл ближний к нему сейф, достал украшения и поочередно озвучил цену. Файзулло внимательно, с явным видом знатока, разглядывал изделия. Он проверил чистоту воды бриллиантов, отметил для себя, что присутствуют платиновые элементы в кольце. Потом прикинул общую стоимость возможной покупки, и был раздосадован, что не взял с собой денег больше.
- У меня денег чуть меньше, -  сказал он, как бы извиняясь. -  Я сейчас возьму три кольца. Но вы еще отложите мне по комплекту этих сережек. Хорошо?
- Как пожелаете, друг, -  искренне ответил заведующий.
Файзулло обещал зайти завтра до полудня и положил, завернутые в газету деньги, на стол заведующему.
Гуломов развернул газету, взял одну пачку в руки и стал быстро пересчитывать их пальцами, приводя Файзулло в изумление.
-  Вы прям, как автомат, -  воскликнул Файзулло.
После того, как все деньги были пересчитаны, заведующий положил их в нижний ящик сейфа. Затем он аккуратно разложил кольца в прозрачные коробочки и протянул Файзулло.
- Пожалуйста, дружище.
- Спасибо.
- Но… У нас не как в аптеке. Есть разница в цене. Вы же знаете, конечно, -  как- бы смущенно напомнил Гуломов.
Файзулло с улыбкой прервал его:
- Знаю, дружище, завтра ты все получишь с лихвой. Хорошо?
Он вышел из ювелирного магазина в хорошем расположении духа. На тренировку он успевал.

12

Файзулло отошел от машины клиента, глянул на часы и, собрав все ключи в инструментальный ящик, закрыл их в металлическом шкафу. Он отпросился у начальника цеха с работы на полчаса пораньше.
- Фархад, я схожу к Собиру. Мы пойдем, взглянем на «Белый дом»,- сказал Файзулло напарнику, который был занят ремонтом машины. Если подойдут ребята, сам отпусти их. Только скажи Хусейну подойти вечером после работы, у меня к нему разговор, -  сказал Файзулло.
- Хорошо, брат.
Файзулло пришел в городской парк, к вагончику, где находилась мастерская электриков и сразу увидел Собира.
- Я сейчас выйду, -  сказал тот ему.
Собир, который приходился двоюродным братом Назару, с малых лет отличался высоким ростом и именно поэтому в школе его привлекали к игре в баскетбол.  Как член сборной, он выступал не только на республиканских, но и на союзных соревнованиях. Он добился неплохих результатов в спорте, но учеба ему давалась с трудом. С трудом закончив школу, он, по настоянию дяди – начальника энергосетей, поступил в энергетический техникум города Курган-Тюбе, но уже той же осенью его призвали в армию. После службы он закончил учебу в техникуме и по рекомендации того же дяди, поступил на работу электриком. Но на втором году работы его уволили за злоупотребление своей должностью – он помогал проводить незаконные электролинии. Вина его была явной, и даже его дядя – начальник, не смог ему помочь. С тех пор Собир и работал электриком в парке культуры и отдыха города. Назар же напомнил Файзулло, что Собир уже достаточно взрослый, чтобы привлекать его к общим делам. Его ловкость и проворность, выдержка и терпение, богатырское телосложение убедили трех старших в необходимости вовлечь его в круг их интересов. С него была взята клятва, что он будет соблюдать правила поведения, никогда не будет ставить собственные интересы выше интересов общества, беспрекословно будет выполнять все поручения старшего. Их детская дружба в данном случае в расчет не бралась.
Файзулло, не выключая мотор мотоцикла, снял с головы шлем и оглянулся по сторонам.
Осень горела золотыми листьями. Она, как всегда, пришла с многоцветной палитрой, изумляя буйной фантазией природы. Горячая пора для земледельцев – время урожая.  Вот даже ветки этих трех айвовых деревьев у вагончика склонились под тяжестью своих созревающих плодов.
Собир закрыл дверь и уже приближался к Файзулло, как тот спросил его:
- Что с плодами этих деревьев, что никто их не срывает?
- Нет, - улыбнулся Собир, - просто за вагончиком есть у нас сторож - злой и беспощадный. Он никому не разрешает приближаться ни к дереву, ни к нам. Вчера один бедолага кинул камень в дерево, так если бы не я, то сторож наш разорвал бы его на куски.
- Ваш сторож -  собака или человек?
- Собака, но очень умная и злая, сильная собака. -  ответил Собир. -  Ну что, брат, поедем смотреть «Белый дом»?
- Конечно.
Через некоторое время «Хонда», прерывисто воя двигателем, устремилась вверх по дороге.
Днем раньше все четверо друзей по предложению Файзулло собрались у Назара, который пригласил их выпить финского пива и закусить копченной рыбой.
В шесть часов вечера все на своих мотоциклах собрались у Назара. Тот закрыл дверь своего фотоателье и принес из холодильника пива, пару лепешек и копченой рыбы.
После того, как они закусили, Назар вытащил из черного конверта пачку цветных фотографий красивых женщин и бросил их на стол.
- Вот, парни! Такие у нас по улицам не ходят.
Друзья с интересам стали перебирать фотографии. Слышны были только восторженные восклицания. Потом Назар вытащил уже из другого конверта пачку фотографий, на которых были изображены пары, занимающиеся любовью.
- Ну, вот как теперь? После этих фоток домой я уже не пойду. И фотки эти нас уже не успокоят! – сказал Фархад. 
Друзья с надеждой глянули на Файзулло, ожидая его слова.
- Я не против. Но сегодня уже поздно, - подумав секунду, промолвил Файзулло. - Подруг надо было заранее предупредить. Но особо нетерпеливые, такие как Собир, могут выйти в свободное плавание.
- Хорошо. Этот вопрос решен, - сказал Собир, и, поднявшись с места, добавил: -  Мы уже две недели тишину ловим. Пора бы и делом заняться. Заглянем в «Белый дом».
«Белым домом» называли двухэтажный особняк Акмала Хикматова, владельца пяти больших продовольственных и парфюмерных магазинов. Этот дом был построен еще до гражданской войны и принадлежал директору управления по закупкам района Гулистан. После того, как у него на работе начались проблемы, он вынужден был продать его своему свояку Акмалу Хикматову.
- Хикматов -  мой сосед,-  сообщил Собир. -  С другой стороны находится дом его свояка. Сзади его дома, стенка к стенке живет молодая женщина с семьей. Она недавно переехала сюда. Хорошенькая! Правда не могу к ней подкатить, на улицу почти не выходит. Хотя муж целыми днями на работе. Я уже и бинокль купил, чтобы любоваться ею. Нозанин – прелестная! Я так и назвал ее для себя. Трое детей у нее, но хороша чертовски!
- Все!  Все!  – рассмеялся Фархад. -  Нам выкрасть эту Нозанин для тебя?! 
- Я бы не отказался, -  радостно сказал Собир. - Но, тут другое дело… Пока я ею любовался, выяснилось что, у них во дворе есть огромная, как медведь, собака. На ночь они ее отпускают охранять двор…
- Теперь он начнет описывать собаку, -  съязвил Назар.
- Братья мои, будьте терпеливы, -  успокоил всех Файзулло и обратился к Собиру: -  И ты не мямли, а быстрее переходи к делу.
- Хорошо. На чем это я остановился?
- Расхваливал соседскую собаку, -  сказал Назар.
- А, да, точно. Так вот, у жены Акмала Хикматова есть привычка - она укладывает спать сыновей и заходит в ванную комнату. Ее муж выходит во двор, запирает ворота на засов, потом идет к собаке, гладит ее и выпускает с цепи. Так он проделывает почти каждый вечер. Но, по-моему, в месяц один или два раза, он, после того как спускает с цепи свою собаку, еще минут десять-пятнадцать копошится около ее будки: будто что-то там выкапывает и заново закапывает.
- Ну, может, он убирается в будке, – привел свои аргументы Назар.
- Я тоже сначала так думал. Но этим занимается каждый вечер моя прелестница. - Собир замолчал несколько мгновений и, испытующе поглядев на своих друзей, продолжил: - После долгих наблюдений, я понял, что этот скряга прячет свои «лавэ» даже от собственной жены. Именно там, у собачьей конуры.
- Давай подробнее, в деталях, – сказал заинтересованно Файзулло.
- В те дни, когда он привозит своей жене всяких подарков, она торчит у зеркала и по нескольку раз все примеряет. Это, конечно, мой любимый момент.
Файзулло сделал страшные глаза Собиру.
- Да! И, вот примеряет она и примеряет… А муж идет к собачьей будке. Там у будки две доски, будто крыльцо. Вот зачем собаке крыльцо?! - Собир помолчал и задумался. Парни слушали его и нетерпеливо покашливали. Собир, выдержав паузу, продолжил: - Дальше я за ним уже с крыши наблюдал. Он подошел к будке и убрал эти доски. Из-под них вытащил сундучок такой, типа большой шкатулки. Достал из кармана сверток и положил туда. И такое – раз в месяц.
- Скорее всего он прячет там деньги и драгоценности, -  предположил Фархад.
- Может быть, -  ответил Файзулло. - Ну, что будем делать?
- «Поднять» надо, однозначно! - уверенно сказал Назар.
- Но с этим делом я один не справлюсь, - засомневался Собир. – Рискованно.
- «Вор у вора дубинку украл». Кто ж тебя одного отправит? - весело перебил Собира Фархад.
Собир покраснел. Он понял, что сказал что-то не к месту, но ничего не ответил, а только улыбнулся.
- Ну, определились! - сказал Файзулло и оглядел всех присутствующих. Потом он спросил у Собира:- Ты когда-нибудь был в этом «Белом доме»?
- Да, один раз. Примерно год назад этот сосед позвал меня к себе домой. У него сгорел счетчик. Я отремонтировал, он стал совать мне деньги. Я не взял. Сказал ему, что хороший сосед ближе дальнего родственника. Вот тогда он чуть ли не силком затащил меня к себе в гостиную, отужинать. Кстати, там у него японский телевизор и всякая техника.
- Сейчас у всех есть такая техника и это сейчас не важно, - сказал Файзулло и заключил: - Завтра мы с Собиром пойдем и поглядим на этот «Белый дом» …
 Файзулло с напарником забрались на крышу и стали делать вид, что ремонтируют телевизионную антенну. Внутренняя часть «Белого дома» была, как на ладони. Крутясь вокруг антенны, они искоса изучали подходы и возможные препятствия. Собака лишь лениво глянула на них, даже не приподняв голову. Было ясно, что первым делом надо будет обезвредить её. Спокойствие зверя обманчиво. Скрытая угроза в ней чувствовалась.
- В субботу вечером свояк богача делает обрезание двум своим сыновьям,-  сообщил Собир.
- Это очень хорошо. Ведь все будут заняты проведением обряда. Но вот что будем делать с собакой?
- Может мне попробовать убить собаку электрическим током?  - сказал Собир.
- Будешь за ней бегать с проводами? Или она за тобой? – усмехнулся Файзулло. – Отраву еще никто не отменял.
Через некоторое время Файзулло подвез Собира к месту его работы, а сам поехал в Центр технического обслуживания. Он отсутствовал на работе почти больше часа, хотя и отпрашивался на полчаса, но никто не заметил его отсутствия.
Громкий звонок оповестил всех о начале обеденного перерыва. По дороге в столовую Файзулло и Фархад встретились.
- Брат, приходил Хусейн. Я передал ваши слова.
 Файзулло удовлетворительно кивнул головой.
- Ну что, осмотрели «Белый дом»? - спросил его Фархад.
- Да, в субботу, пожалуй, «поднимем» соседа.
- Ну и хорошо. Я-то в любой день готов.

13

Файзулло, склонившись над моторным отсеком машины клиента, уже затягивал гайки, когда к нему подошел Назар. Он был бледный и часто дышал.
- Что случилось? - спокойно спросил его Файзулло, отведя Назара в сторону от хозяина машины.
- Звонил усатый Нуров из «Трех Чинар», - шепотом сказал ему Назар. - К нему пришли парни Шерхана и потребовали пять кусков.
- Этого не может быть. Он прекрасно знает, что «Три чинары» -  наши.
- Ну, вот и я о чем!
- Или он обнаглел или его парни.
- Не знаю, брат.
- Иди, позови ко мне Фархада, а я пока закончу с машиной.
Назар пошел за Фархадом в цех по ремонту двигателей. Файзулло подошел к машине, где его нетерпеливо поджидал клиент.
- Я прошу прощения, дружище. Вы садитесь в машину, я спущусь в яму. Надо выпустить воздух из тормозной системы.
Хозяин машины послушно жал на тормозную педаль по его указаниям. Файзулло поднялся из ямы, затем налил из полулитровой банки в пластмассовый стаканчик машины тормозную жидкость красного цвета и закрыл капот машины.
- Пожалуйста. Можете проверить тормоза машины на просторном месте. Только сначала несколько раз качните педаль тормоза. Мне кажется, неполадка устранена, – сказал Файзулло, вытирая ветошью руки.
Хозяин «Жигулей» поводил свою машину взад-вперед, скрипя тормозами и, довольный, подошел к Файзулло.
- Спасибо, мастер. Тормоза в норме. У вас золотые руки,- сказал он и засунул ему в карман комбинезона купюру.
- Спасибо, брат, но у меня к вам просьба. Проверяйте время от времени уровень тормозной жидкости в машине, не то можете попасть в аварию.
- Хорошо, мастер.
Водитель уехал. Файзулло собрал все ключи и сложил их в ящик. В это время подошли Фархад и Назар.
- Фархад, ты знаешь, где может находиться Шерхан?
- Знаю. На площади Победы. Он владелец Тира
- Телефона у него, конечно, нет?
- Есть, но как-бы нет. Шифруется.
- Если так, то побыстрее заканчивай работу, подойдет Хусейн. Пойдем к Шерхану. А ты, Назар, пока откати «Хонду» на стоянку.
В пять часов вечера приехал Хусейн. Все сели в его «Жигули» и направились в парк Победы. Но тир не работал. Фархад узнал у соседей, что Шерхан уже неделю, как болеет.
Все снова вернулись в Центр технического обслуживания.
- Хусейн, пожалуйста, через пару часов подъезжай к «Трем чинарам». Можешь нам понадобиться, -  сказал Файзулло.
- Хорошо.
Заведя свои мотоциклы, они уехали.
- Найдите Собира и без пятнадцати восемь вечера будьте все около «Трех чинар». Может «махаться» придется, – скомандовал Файзулло.
 До первого перекрестка они ехали друг за другом, пока Файзулло не свернул направо.
Он оставил свой мотоцикл на широкой площадке около отделения милиции, повесил свой шлем на рожок бокового зеркала и направился к зданию. На входе сержант преградил путь.
- Мавлянов у себя? -  спросил у него Файзулло.
- Он куда-то выходил, -  ответил ему сержант и добавил: -  Сейчас уточню.
Он подошел к телефонному аппарату и набрал три цифры. Так как ему никто не ответил, сержант сказал:
- Нет, майора нет в кабинете. Передать что? 
Файзулло на некоторое время призадумался.
- Нет, спасибо, я сам ему перезвоню, – сказал он и вышел.
Он сел на свой мотоцикл и поехал домой.
Прежде чем зайти в квартиру, он положил в тайник в гараже вырученные деньги и только затем направился домой. Он зашел в гостиную и стал ужинать. Поблагодарил мать за вкусные пельмени. Затем позвонил Мавлянову. Тот не отвечал. Он огорчился и, посмотрев на часы, подумал, что еще не очень поздно. Файзулло включил телевизор, лег на диван и притянув к себе низкий столик, так, без всякой цели стал перелистывать журналы, лежащие на нем.
«Мда, Шерхан опять рамсы попутал. На мою территорию парней засылает. Разбогател? Крови жаждет?»
…Примерно год назад Шерхан со своими четырьмя парнями пришел в ресторан «Омари Хайям» и, вызвав директора, угрожал ему ножом. Требовал пять тысяч за «крышу».
 - Извините, но вы кто?
 - Я Шерхан. Слыхал, наверное, обо мне? – ответил Шерхан. - Лет девять-десять назад я отправил на тот свет такого же упрямого подонка, как и ты.
- А…Да…, - испуганно промямлил директор.
- Если вспомнил, давай деньги!
- Извините, у меня нет таких денег. Вот все, что  у меня есть, - сказал директор и вытащил все деньги из кармана. - Это все, что есть…
- Мы что с тобой, в мечети?!
- Клянусь, у меня нет больше в кармане денег.
- Хорошо, я вернусь к семи часам. За деньгами! - сказал Шерхан и освободил директора из своих цепких рук. – Ну, если начнешь болтать, ты же знаешь, найду и тебя и твой род хоть из-под земли. Так и знай!
Он бесцеремонно собрал все деньги со стола, засунул их в карман и, играя ножом, вышел из кабинета директора.
От страха у директора чуть не схватило сердце. Вместо нескольких капель, он выпил почти пол чашки валерианы и, немного придя в себя, тут же позвонил Назару и рассказал о случившемся. Тот, в свою очередь, прямиком побежал к Файзулло.
Вечером четверо друзей встретили Шерхана и его парней около лестницы у ресторана, где проходила чья-то свадьба.
- Это ты Шерхан? - Файзулло узнал его по описаниям со слов директора. Это был тучный, среднего роста мужчина, который степенно шел впереди всех.
- Давай отойдем в сторону. У меня есть к тебе разговор,- предложил ему Файзулло.
- Пожалуйста, я к вашим услугам, - пренебрежительно ответил Шерхан. Руки в карманах, он с насмешкой спросил у своих парней: - Вы не знаете, что это за персона?
- Я - Брюс Ли, - сказал ему Файзулло. Они отошли на десять-пятнадцать шагов ото всех. - Прошу тебя по-хорошему: забудь дорогу к этому ресторану. Забудь, а не то….
- Что «не то»?  -  с ухмылкой спросил его Шерхан, не вынимая рук из карманов брюк.
Файзулло, не размахиваясь, ткнул его правой рукой по почкам. Шерхан, даже не вскрикнув, просто мешком рухнул на землю. Парни Шерхана застыли на месте и не знали, что предпринять. Когда они увидели, что их главарь без звука лежит на земле, они лишь в замешательстве и в недоумении уставились на незнакомца. Потом, опомнившись, подняли Шерхана и усадили его на землю. Тот восстановил свое дыхание и хрипловатым голосом приказал:
- Бейте собаку!
Парни бросились на Файзулло. Слышно было лишь сопение и глухие звуки ударов. Файзулло ловко уворачивался от ударов и успевал отвечать короткими, точными ударами. На помощь подоспели три его друга и уже через несколько минут, оставив своего главаря, те ретировались.
 Файзулло подошел к Шерхану, который все еще обессиленный и слабый, сидел на земле. Он с усилием поднял его почти стокилограммовую тушу за воротник.
- Шерхан, повторяю еще раз. Если не забудешь дорогу к этому ресторану, останешься инвалидом. Ну, или отправишься на тот свет. Мое слово: ты не лезешь на нашу территорию, мы не ходим в ваш район. Ты понял?
- Да, понял.
Неожиданно Шерхан вынул из-за полы своего пиджака нож и выкинул руку в сторону Файзулло. Двумя руками сверху тот выбил нож из рук Шерхана, который от неожиданности склонился вперед. Файзулло в прыжке резко ударил толстяка в подбородок. Тот лег навзничь. Файзулло поднял нож и склонившись, близко приблизил свое лицо к бледному Шерхану:
- Этот нож останется у меня, как память о тебе. Если ты еще раз сунешься в этот или в другой ресторан на нашей территории, потом пеняй на себя. Не только люди, любая собака сообщит мне об этом. Если придешь сюда, как гость, то добро пожаловать, иначе кончится все кровью…
Файзулло вспомнил эту историю. Все ее детали промелькнули у него перед глазами, он глубоко вздохнул от мысли о предстоящем разговоре с майором и опять набрал номер. Как и прежде, никто не ответил на его звонок.
- Мама, что надо купить? Мясо есть? Может у тебя есть еще какое-нибудь поручение?
- Да, есть, -  весело ответила ему мать, моя посуду на кухне, -  побыстрее приведи мне невестку!  Я очень скучаю в одиночестве, когда тебя нет дома.
- О! Ну это не проблема. В воскресенье пойду на рынок и куплю себе невесту -  самую красивую и порядочную, - ответил ей шутливо Файзулло и добавил серьёзно: - Чтоб тебе не было скучно, сходи в гости к тете либо к каким-нибудь другим родственникам. Мать Собира тебя спрашивала. Сходи к соседям, не заметишь, как время пролетит.
В восьмом часу Файзулло в приподнятом настроении спускался по лестнице, как будто он шёл на свидание к прекрасной девушке либо на тренировку.
Когда он подошел к ресторану «Три чинары», время на часах уже показывало без пятнадцати восемь вечера. Друзья беседовали между собой и, судя по всему, уже заждались его. Файзулло поздоровался со всеми, потом заглушил «Хонду», снял шлем и повесил его на рожок бокового зеркала. Затем он взял нунчаки и засунул их за пояс со спины. Вытащив из газетного свертка повязки красного цвета, он раздал их каждому из присутствующих:
- Повяжите их на предплечье, -  скомандовал он.
- Хусейн и Собир, вы подождите здесь. Я с Назаром и Фарой пойду взгляну, что там в ресторане происходит, – сказал Файзулло.
Не прошло и пяти минут, как они все трое вернулись.
- «Шерхановских» еще нет. Но они придут и будут мстить нам, поэтому сегодня нам придется хорошенько попотеть.
Файзулло стал потирать руки друг о друга и сказал:
- Если этот Шерхан сегодня придет, я сломаю его. Не по понятиям он живет.
Он не успел договорить, как недалеко от них остановились две «Волги». Из одной вышли три, а из другой четыре человека. Файзулло сразу узнал Шерхана. Они направились было в сторону ресторана, но увидев группу соперников, остановились.
- Шерхан! - позвал Файзулло. - Ты забыл, о чем я тебя предупреждал?
- Нет, не забыл, - ответил охотно ему Шерхан. - Потому и пришел, чтобы сравнять счет.
- Не понтуйся. За слова отвечать надо, -  сказал ему Файзулло и, пройдя вперед, сказал спокойно: - Шерхан, еще раз подумай. Зачем нам кровь?
- Не зазнавайся много!  Сейчас поглядим кто-кого!
Шерхан замахнулся короткой дубинкой, но Файзулло уже выбросил ногу прямо в солнечное сплетение. Он увидел, что и Хусейн готов подключиться.
- Хусейн, уйди, это не твое дело, -  приказал он ему.
Шерхан еле поднялся с земли и стал искать свою дубинку. В это время Файзулло нанес ему сильный удар между ног. Потом, не дав ему опомниться, подпрыгнул и ударил его по затылку. Краем глаза он заметил, что Фархад остался один против троих парней Шерхана. Он быстро подскочил к ним и ударил нунчаками парня, попав ему по ключице. Но тут на его голову обрушился сильный удар сзади. Он устоял. Оглянувшись, Файзулло увидел Шерхана. Два главаря с ненавистью смотрели друг на друга. Они выжидали. Вдруг кто-то ударил Файзулло в спину, от чего он упал наземь. Шерхан, воспользовавшись этим, хотел было повалиться на своего соперника, но тот опередил его и ловко вскочив на ноги, ударил его по голове нунчаками. На этот раз уже на землю упал Шерхан. Он пытался было отбить нунчаки своей дубинкой, но в это время получил удар, который пришелся по запястью. Рука была сломана. Он взвыл от боли и потерял сознание.
Собир, Назар и Фархад продолжали драться. Каждый из них, хоть и получал удары, но все равно с достоинством отбивал выпады и выбрасывал кулаки вперед. Драка была не шумной - кроме свистов от нанесенных ударов и стонов, никаких других звуков слышно не было.
Файзулло поспешил на помощь к своим друзьям. Он так ударил своими нунчаками по ребрам одного из соперников, что тот поспешил отступить подальше.
Через пять минут драка была закончена; пять парней из шайки Шерхана не выдержали натиска дружной компании и убежали. Фархад и Собир продолжали молотить оставшихся двоих парней.
- Хватит, ребята, - приказал Файзулло. – Дайте им забрать тушу Шерхана и пускай катятся на свою территорию.
Спустя некоторое время двое парней, спешно, не обращая внимания на стоны Шерхана, утащили его к машине.
Через несколько минут победители отдышались. Файзулло собрал дубинки у своих друзей и вместе с нунчаками убрал их в рюкзак. Потом он обратился к Хусейну, который стоял у своей машины с надписью «такси»:
- Хусейн, спасибо тебе. Теперь ты свободен. Можешь заниматься своими делами. В субботу в шесть часов вечера подъезжай к моему гаражу, мне до полудня нужна будет машина. Хорошо?
- Хорошо, брат, -  сказал Хусейн и уехал.
Файзулло обратился к друзьям:
- Ну, что?  Пострадал кто? Помощь нужна?
Приятели вопросительно переглянулись друг с другом.
- Конечно, мы получили удары, но не смертельные,- наконец ответил Фархад, и добавил: – Пусть эти дубинки будут их могильными знаками! 
- Аминь! – сказал Собир и все, смеясь, поднесли руки к лицу.
- Молодцы, джигиты! - сказал, подходя к ним, хозяин ресторана - усатый Нуров. Он удовлетворенно закручивал ус. - Я наблюдал за вашими разборками. Поломали вы их!
- За слова отвечаем, -  коротко бросил Файзулло.
- О, да. Я убедился в этом. А теперь, пожалуйста, прошу вас в ресторан. Вас ждет роскошный ужин за мой счет.

14

Суббота была рабочим днем для Собира, для его же друзей -  выходным.
Четыре друга пообедали в городском парке, у Собира в вагончике. Сели обсуждать план набега на «Белый дом». Учитывали все малейшие подробности.
Было принято решение, что Собир будет на торжествах соседей и даже выпьет с ними рюмку-другую водки, дабы быть вне подозрения. Назар же, в определенное время должен был на подстанции выключить рубильник подачи тока. Собир -   предварительно обязан научить его, как это делать. В результате, в квартале выключается свет, в том числе и на месте проведения праздника. Фархад и Файзулло за это время должны успеть обезвредить собаку и забрать шкатулку.
После обсуждения плана, Файзулло сказал своим приятелям:
- Теперь, когда мы обсудили все нюансы, думаю надо съездить к нашему деду за благословением. Как вы на это смотрите?
- Святое дело, -  поддержал Назар.
- Благословение старших укрепит наш дух, – сказал Фархад и неожиданно рассмеялся. -  Отец мой говорит, что этот дед в молодости был большой любитель «голубок».
- Неужели это правда? - удивился Назар. - А каких голубей он предпочитал: белых чубатых, или наших черных, местных?
Фархад еще раз громко и от души рассмеялся.
- Наивный! Это в переносном смысле про голубок. Он был…
- На самом деле он был большой любитель женщин и хорошеньких девушек с осиной талией. «Ловелас» одним словом, – улыбаясь, сказал Файзулло.
- Да. Если ему нравилась девушка, то он не успокаивался, пока не добивался ее расположения, - сказал Фархад и добавил: - В любовных делах наш дед добился высот. Правда и пережил много мук и страданий.
- Роз без шипов не бывает, - философски сказал Файзулло. - Потому, что жизнь, как зебра - чёрные полосы перемежаются с белыми.
- С той поры, как, то ли его жена, то ли возлюбленная плеснула в лицо Ибрагима Хайруллобека кислоты, он несколько месяцев пролежал в больнице. Сник как-то и даже ушел с работы, бросил сцену, стал домоседом. Этот случай был очень раздут журналистами. Это его, конечно, огорчало сильно. Короче, он стал комплексовать по поводу своего внешнего вида и не выходил на улицу. Потом он стал очень религиозным. Сейчас все его дни проходят в молитвах.
- Говорят, что у всех мулл жизнь была буйной и греховной. Вот поэтому, к старости, они каются перед Аллахом, становятся очень религиозными и начинают молиться, чтобы искупить свои грехи, -  подытожил Файзулло.
- Мой отец говорит, что нет безгрешных, но если ты искренне покаешься в содеянном, то Аллах простит.
- Правильно. Поэтому и говорят, что Аллах всемилостив и всепрощающий, – сказал Назар.
- Да и мы, понимая либо нет, продолжаем грешить, в душе надеясь на прощение Всевышнего. Я правильно говорю? – сказал Фархад.
- Истина! Аллах прощает своим рабам грехи, -  подтвердил Файзулло.
- Я вот вам интересную историю расскажу. Слушайте! - включился в разговор Фархад. - И делайте выводы. Отец рассказывал, что племянница его коллеги - водителя с шести лет занималась в кружке танцев во Дворце пионеров. После восьмого класса она поступила в музыкальную школу и стала заниматься игрой на гиджаке7. После окончания музыкальной школы девушка решила стать танцовщицей в ансамбле «Лайло» и вместе с матерью пошла к руководителю этого ансамбля, которым на тот момент и был наш дед. Ибрагим Хайруллобек положил глаз на юную красотку. Он назначал ей встречи снова и снова, отодвигая решение о ее принятие в свой ансамбль. Дошло до того, что однажды она пришла к нему одна, без сопровождения матери. Воспользовавшись удобным случаем, он повел ее в танцевальный зал.
- Что ты умеешь делать?  -  спросил он.
- Я умею танцевать. Еще я умею играть на гиджаке,- робко ответила девушка.
Он включил магнитофон. Зазвучала музыка. Некоторое время девушка танцевала. Налюбовавшись ею, он остановил её:
- Достаточно. Чтобы танцевать в нашем ансамбле, тебе надо многому ещё научиться. Ну-ка, сними свое платье и штаны, чтобы я мог посмотреть и убедиться совершенное ли у тебя тело.
- У меня на теле нет изъянов, -  стыдливо ответила девушка.
- Может быть. Но я должен воочию в этом убедиться,- продолжал настаивать наш сердцеед.
- Мне… Мне стыдно. Ведь я…- пролепетала девушка.
- Кого ты стыдишься? Меня?! Все мои танцовщицы беспрекословно выполняют мои поручения. Когда я говорю им снять одежду, они все, от мала до велика, снимают ее. Это, во-первых. Во-вторых, запомни, стеснительный человек никогда не сможет выйти на сцену и танцевать перед зрителями.
Девушка была вынуждена подчиниться его указанию.
- Остальное не сниму,- упрямо сказала она, нахмурив брови и вешая одежду на вешалку.
- На сегодня и этого достаточно, - сказал руководитель ансамбля, с удовольствием разглядывая стройную девушку и добавил: - Остальное ты снимешь, когда выйдешь на работу.
- Как? – изумленно воскликнула девушка.
- Вот так. Здесь, в этом ансамбле, есть неписаное правило - все, кто приходят сюда танцевать, в первый же день должны переспать со мной, - открыто заявил Ибрагим Хайруллобек.
Девушка втянула голову в плечи.
- Вы сейчас шутите, или говорите правду? – со страхом спросила она.
- В этих вопросах не шутят, -  улыбаясь, ответил ей артист, и стал рисовать ей яркое будущее: - Если ты будешь меня слушаться, то через два года станешь примой. Ты станешь царицей среди танцовщиц. Потом получишь звание «Заслуженного работника культуры». Будешь сопровождать меня на всех концертах, где ты будешь и танцевать, и играть на гиджаке. Ты станешь известной во всем мире, сама и не заметишь, как.
  Произнеся эти слова, он вплотную подошел к девушке и хотел привлечь ее к себе. Девушка успела вырваться из его объятий и быстро побежала к вешалке за своими вещами. В это время в зал вошел отец девушки. Можно понять его состояние! Он набросился на руководителя ансамбля.  Девушка же быстро оделась и выбежала за дверь. Короче говоря, отец девушки был здоровый мужчина. Он так отделал его, что наш дед еще несколько месяцев после этого провалялся в больнице. И, самое главное, хоть и избит он был сильно, но на отца девушки в милицию так и не заявил.
- И что, все новые танцовщицы должны были переспать с ним? Или это выдумка?  -  спросил Файзулло.
- Кто знает, кто знает? – улыбаясь, ответил ему Назар.
- Одно известно - ту девушку быстро выдали замуж, и историю замяли.
Собир попрощался со своими друзьями и пошел домой, чтобы вечером участвовать на празднике соседей.
Парни сели на два мотоцикла и поехали к деду, в сторону района Кушчинора. Оставив свой мотоцикл у знакомых ворот, Фархад хотел позвонить в дверь, но вовремя услышал знакомый кашель и приближающиеся шаги. И, действительно, через некоторое время калитку открыл слегка сгорбленный, с тросточкой в руке и в черных очках, знакомый дед. Увидев их, он обрадовался и, поздоровавшись, пригласил войти во двор.
- Добро пожаловать в скромное жилище отшельника, -  сказал он, и первый вошел во двор. - Вообще-то я выходил встретить садовника. Помогает смотреть за садом.
- Здравствуйте, дедушка хаджи, -  приветствовал старика Файзулло. - Мы пришли навестить вас и рады, что вы в добром здравии. Также хотели получить ваше благословение. У нас впереди большое дело. Можете почитать нам и здесь, у дверей. Мы и этому будем очень рады, – сказал он.
Старец вынужденно присел на край скамьи около ворот. Друзья же примостилось рядом с ним.
- Вы вечно спешите, всегда торопитесь, словно беговые лошади! – сказал он недовольно.
- Жизнь заставляет, -  ответил за всех Фархад.
- Э, нет. Таким по природе сотворил человека Аллах. Человек рождается с криком и дальше по жизни бежит, и хочет успеть все сделать, все купить, а когда опомнится, ну вот так, как я, то понимает, что жизнь подошла к закату. Эх, молодость, молодость. Если бы Всевышний вернул мне молодость, я бы …
Старцу стало жалко себя, он глубоко вздохнул и замолчал.
Файзулло многозначительно посмотрел на друзей и спросил:
- Вот скажите, если бы можно было вернуть вашу молодость, что бы вы сделали?            
Старец опять глубоко вздохнул и, не отрывая глаз от земли, задумчиво сказал:
- В этой жизни мне уже никогда не стать молодым. Но, если вдруг Аллах вернул бы мою молодость, я освоил бы больше профессий, не растрачивал свою жизнь на пустяки, а как можно больше помогал людям. И, конечно же, пораньше приступил к чтению священного Корана, читал бы молитвы. Только сейчас я сделал для себя простое открытие: всякий человек во все времена уходит из этого мира с сожалением. Вот, мол, надо было сделать какое-то дело по-другому, либо вообще его не делать, надо было, как можно больше совершать благих дел. И уходит с большим сожалением и тоской из жизни. В следующей жизни я буду стремиться к благим делам и избегать совершения грехов.
- Странно, -  сказал Фархад, -  мой отец говорит, что после смерти душа человека вознесётся на небеса, а его плоть останется в земле. Я впервые слышу, что можно заново возродиться и вернуться к этой жизни.
Ибрагим Хайруллобек облокотился на свою трость и, не отрывая взгляд от земли, очень спокойно сказал:
- Молодые люди, дорога возврата есть, но в каком виде она произойдет, это известно одному Всевышнему. Такого же мнения придерживаются и народности одних из островов Индонезии. Правда, они считают, что не возвращается на землю к этой жизни только те, которые никогда не грешили; они навечно остаются на небесах. Но, как писал почтеннейший Омар Хайям:
Кто, живя на земле, не грешил?  Отвечай!
Ну, а кто не грешил -  разве жил?  Отвечай!
Фархад хотел возразить старику, но взглянув на Файзулло, увидел, что друг приложил указательный палец к губам и качает головой, промолчал.
- Ну, что, молодые люди, вы и сегодня приступаете к новому делу, поэтому и пришли ко мне? – спросил их старец.
- Да, конечно, - ответил Фархад. - Поэтому и пришли, чтобы вы помолились за нас, хотим получить ваше напутствие.
Старец прислонил свою трость к коленям и приятным голосом прочитал несколько аятов8 из священного Корана. Затем раскрыл свои ладони для молитвы. Друзья последовали его примеру и тоже протянули руки в молитве.
- О Аллах, помоги всем, кто нуждается в твоей защите. Аминь!- сказал старец и протянул руки к лицу, заканчивая свою молитву.
Молодые люди встали с мест, и каждый по отдельности поблагодарили его. Фархад, как всегда, вложил две купюры в карман старику.
В это время показался шумный свадебный кортеж. Первая машина, на крыше которой блестели два символических кольца жениха и невесты, остановилась около их калитки.  Нарядно одетый мужчина средних лет торопливо подошел к машине жениха и невесты и что-то сказал им. Тут же все вышли из машины и подошли к старцу.
- Вот, дедушка хаджи, женю своего племянника,- поздоровался с ним мужчина.
- Поздравляю, – ответил ему старик.
- Ждем вашего благословения молодым, чтобы они были счастливы.
- Да что вы? Кто я, чтобы вы просили меня об этом? Я всего лишь покорный слуга Аллаха, весь погрязший в грехах…- старик вдруг неожиданно замолк, пальцем поправил свои очки на переносице носа и быстро добавил: – Дорогой брат, просите Аллаха, чтобы он дал им долгую и счастливую жизнь.
- Как же вы правильно говорите! Давайте же во главе с вами попросим у Аллаха, чтобы он даровал молодым счастливую и долгую жизнь.
- Я с радостью! - сказал старик и спросил: - А кем работают молодые?
- Они студенты.
В это время подошел жених и поздоровался за руку со стариком. Невеста, приподняв кончиками пальцев белую накидку, которая покрывала ее лицо, по обычаю три раза поклонилась старцу в знак уважения.
- Спасибо, дочка, дай Аллах быть тебе счастливой в доме своего мужа, - сказал старик и приподняв руки для молитвы, произнес слова благословения молодым, закончив их стихами:
Да будут в вечном здравии сии влюблённые!
Да будет власть незыблемой истинно влюблённых!
Да будет вечно лучезарным солнце сих влюблённых!
Да будет смехом полон сад искренно влюблённых!
Все, кто присутствовал при этой церемонии, подняли руки для молитвы. Невеста же опять поклонилась старцу.
- Молодец, доченька. Будьте счастливы! - произнес старик.
Все сели по машинам и разъехались.
Ибрагим Хайруллобек, с тростью в руке, сидел на скамейке около своей калитки и думал о своей жизни. Прохожие, глядя на него, думали, что старик греет на солнышке свои кости, а он, прикрыв глаза, просто вспоминал свою молодость, свою горячую кровь, свои бессонные ночи у общежития Мунаввары и их семейную жизнь…
 
15

 После того, как Ибрагим Хайруллобек узнал от Сарвара, что Шарифа Хуршедзода стала его возлюбленной, он окончательно разуверился в верности девушек и дал себе слово больше не влюбляться. Ему казалось, что все девушки похожи на кошек; стоит их приласкать, как они тут же окажутся у ног этого человека. Он внезапно охладел ко всему прекрасному полу и уже на всех женщин вокруг себя - танцовщиц и певиц - смотрел спокойно и равнодушно. На вечеринках и свадьбах, если замечал недвусмысленное внимание к себе со стороны женщин, то уходил под благовидным предлогом. Вовремя уйти – это тоже искусство.
Но, в молодости, когда кровь еще бушует, без верности и преданности любимого человека можно прожить месяцы, может даже и годы, но вот без ласки женщины, конечно, не обойтись.
Однажды после долгих душевных разговоров с Сарваром, Ибрагим хотел   вернуться к себе в общежитие, но вспомнил, что оставил ключи в кабинете. Он направился на работу.
Было лето и в городе было очень душно; не было даже намека на слабый ветерок. Если бы он не поддался на уговоры своего друга и не выпил рюмку водки, то жара и духота не казались бы ему такими невыносимыми. За пятнадцать минут ходьбы до работы он сильно вспотел и, войдя в здание филармонии, сразу почувствовал прохладу и остановился, чтобы отдышаться. Здание филармонии было построено из жженого кирпича полвека назад и в нем было относительно прохладно.
Ибрагим Хайруллобек зашел к себе в кабинет и решил переждать жару у себя, лежа на диване. Он задернул шторы, и в комнате сразу стало сумрачно.
Устроившись на диване, он некоторое время поворочался на нем и заснул. Он только помнит, как проснулся от прикосновения чьих-то рук, которые гладили его голову, чьи-то губы прикоснулись к его губам.
- Мой богатырь, я не разрешу тебе вставать. Этот час ты будешь только моим, а я -  буду твоей.
- Марьямбону, да что это? 
- Молчи, богатырь. Иначе я буду кричать, подниму шум, скажу всем, что ты домогался меня.
- О, Аллах, чем я провинился перед тобой? Марьямбону, имей совесть!
- Я тебе не нравлюсь?
Ибрагим Хайруллобек увидел около себя изящную, стройную, с короткой стрижкой нагую женщину.
- Кого ты боишься? Уж не моего ли мужа?
- Ну да, его. И если узнает «главный»… он ведь мой учитель…
- Какой же ты наивный. Если мы им не скажем, как же они узнают?
Марьям не стала ждать согласия партнёра и стала торопливо расстегивать пуговицы на его рубашке.
 Ибрагим уже не сопротивлялся.
- Марьямбону, давайте хотя бы…
- Не переживай, я заперла дверь.
Через некоторое время оба блаженно лежали, выравнивая дыхание.
- Спасибо тебе,- отдышавшись, сказала Марьям и в истоме добавила: - Аллах свидетель, «такого» у меня не было уже долгое время.
- Как это?  Есть же муж. И Азаматзода Гуфрон, наш главный.
- О, не упоминай их. Они красиво говорят, но… тряпки. А какая польза от тряпок?!
Говоря это, женщина хотела было высвободиться из объятий Ибрагима, но он еще сильнее обнял ее.
- Если это так, то почему вы не разведетесь?
Молодая женщина рассмеялась.
- В наше время найти лучше…  Это почти невозможно,-  ответила она. - Мы уже одиннадцать лет живем вместе, воспитываем сына и дочь. Мой муж, хоть и слаб в постели, но не пьет, как некоторые артисты, к тому же он послушный, заботиться о своей семье и мастер на все руки.
- Но вот, с главным, вроде бы вы хорошо ладите?
- Сказать по-честному, у нас с ним отношения от случая к случаю. Я же раньше играла на дутаре. Причем играла великолепно. На всяких конкурсах первые места всегда были мои. И вот тогда-то меня и приметил Азаматзода и принял в ансамбль «Лайло». А потом, в Худжанде, на банкете я, кажется, выпила лишнего. И утром проснулась в его номере. Ну ладно. Что было - то было… уже не исправишь. Через четыре или пять месяцев Азаматзода и познакомил меня с моим будущим мужем Нуриддином. Он детдомовский. Работал техником в ансамбле. Через три месяца мы уже поженились.
- Но вы и до сих пор с Азаматзода?
- Да, этот старый осел уже ни на что не способен, но все равно постоянно хочет, чтобы я…  Давай забудем о нем! - недовольно сказала Марьям и прижалась к нему грудью.
- Вот ты другое дело! Ты настоящий мужчина! Нет, ты – богатырь! Ибрагим, только я скажу тебе честно. Я никому не буду рассказывать о наших отношениях. И ты никому об этом не говори. Чтобы не ломать устоявшееся. Это - раз. Во- вторых, я тебя не буду тревожить часто. Если ты захочешь, мы можем встречаться и раз в месяц. Я буду твоей наложницей. Тебя это устроит? Вот сейчас я встану, попрощаюсь с тобой и уйду!
Сказав это, она поступила наоборот - бросилась на Ибрагима и стала покрывать его тело поцелуями.
- А вот теперь, сладкая моя, я не хочу, чтобы ты уходила.
- Родной мой, а ведь, вот только что, вы и прикасаться ко мне не хотели? 
- Точно. Но ведь ты теперь моя наложница? - смеясь, сказал Ибрагим.
- Боюсь, что сейчас муж приедет меня искать. Он поехал на рынок за покупками, а я зашла забрать свои туфли. Мы договорились, что он заедет за мной на обратном пути. Мы завтра идем на свадьбу.
- Ничего страшного. Он подождет еще немного,- сказал Ибрагим и проворно выскользнул из-под женщины. - Еще раз и все! 
- Но вы только что…
- Да! Но суть радости в ее повторяемости. Хочется еще и еще!
Так они продолжали встречаться чуть больше года. Казалось, что этим отношениям никто и никогда не сможет помешать. Но однажды летом… Студенты мединститута организовывали банкет в честь окончания своей учебы. Ибрагим Хайруллобек был приглашен на этот праздник. Он приехал заранее вместе с техническим составом ансамбля. Ибрагим хоть и пел вживую, но не хотел, чтобы по каким-либо техническим неполадкам его голос был искажен.
Концерт должен был проходить в спортивном зале. Когда он вошел туда, его тут же окружила стайка студентов, которые хотели взять у него автограф.
- Я рад видеть всех вас, -  сказал он и предложил сесть куда-нибудь, чтобы было удобно раздавать автографы. Когда он освободился, его взгляд упал на светловолосую девушку, сидящую слева от него, которая, не обращая никакого внимания на суматоху вокруг, с большим интересом читала толстенную книгу. Ему стало интересно, почему эта девушка, как и другие, не интересуется им и не просит у него автографа.
- Милая девушка, что за книгу вы читаете? - поинтересовался он.
Девушка даже не посмотрела на него, она только лишь показала обложку книги ему и вновь принялась за чтение.
- «Первая любовь» Тургенева, это очень хорошо, но… Сестренка, по-моему, вы пришли на концерт, поэтому отдыхайте и веселитесь! – сказал Ибрагим.
- Спасибо за совет, -  сказала девушка и, закрыв книгу, встала с места. – С вашего позволения, я пойду.
 Она прошла мимо него и зашагала в своих черных туфельках к выходу, ее золотистые косы вздрагивали в такт ее шагам.
- Девушка, а вы не останетесь на наш концерт? - крикнул он ей вслед.
Девушка ничего не ответила ему и даже не обернулась. «Высокомерная» -  подумал про себя Ибрагим. Разглядывая ее, он сделал ряд заключений: что она высокомерная, у нее белая кожа, золотистые волосы, зеленые, как у тигра глаза, что она обладает очень нежным и приятным голоском, и любит читать книги. Уже скоро он узнал, что зовут ее Мунаввара, и она учится на пятом курсе мединститута.
На следующее утро было воскресенье. Он купил красивые красные розы, которые еще называли «президентскими» и пришел в студенческий городок. Поспрашивав у остальных студентов, он нашел здание общежития, где проживала Мунаввара и номер ее комнаты. Как только он вошел в шестиэтажное здание общежития с букетом в руках, путь ему преградила русская женщина- вахтер.
- Вы к кому? – строго спросила она.
- Я пришел к Мунавваре. Комната тридцать три, -  отчеканил он.
- Извините, но она только что вышла. Ключ вон, висит у меня, - сказала женщина.
Ибрагим задумался.
- Милая женщина, а вы не могли бы передать ей этот букет? - нашелся он.
- Это будет совсем не трудно, – улыбнулась она и, взяв букет, понюхала цветы.
- А от кого цветы?  Что передать? - спросила она.
- Скажите от Ибрагима.
- Авраам9 -  посланник Аллаха? – смеясь, спросила вахтер.
- Нет, - улыбаясь, ответил Ибрагим. - Я всего лишь прах у его ног.
Он вышел из общежития и еще некоторое время побродил по студенческому городку. Заглянул в два-три кафе, в надежде встретить Мунаввару. Тщетно. Потеряв всякую надежду, Ибрагим направился в сторону своей остановки.
Его никак не покидала мысль о ней: «Почему она не осталась на концерт?  Откуда такое равнодушие и безразличие? Что это? Высокомерность?  Надменность?  Или что-то другое?»
Ее черные туфельки, золотые косы, зеленые глаза…  Все это не давало ему спокойно спать по ночам.
Вечером Ибрагим Хайруллобек купил цветы и опять пришел к зданию общежития. Вахтерша вязала что-то из белой пряжи и, увидев его, сказала:
- Вы опять опоздали. Полчаса назад, как она ушла со своими подругами.
- А куда? – спросил Ибрагим.
- Я точно не знаю, но у них в руках были билеты. В театр или кино. Не знаю.
- Простите, а вы передали ей мой букет?
- А как же! Правда, она не взяла его.
От этой новости у Ибрагима застучало в висках.
- Но почему? – искренне удивился он.
Русская женщина вместо ответа просто пожала плечами и, отложив в сторону свое вязание, зашла во внутреннюю комнату и вынесла оттуда его букет, с которого стекала вода.
- Чтобы цветы не завяли, я их поставила в воду, -  сказала она и протянула ему их. - Вот, возьмите, пожалуйста.
Молодой человек отрицательно покачал головой и сказал:
- Что я буду с ними делать? Наоборот, вот еще один букет. Может она все-таки примет этот? – сказал он.
- Нет, сынок, Мунаввара не возьмет. Я знаю ее характер не первый год. Она очень упряма. Если сказала, что не возьмет, значит не возьмет. Знаете, я скажу вам кое- что. Только вы не обижайтесь. Она сказала, что от певца ей ничего не надо.
- Но почему? Что я такого сделал? В чем моя вина? - в сердцах спросил он, поражаясь упрямству девушки.
- Не знаю. Она говорит, что все артисты ненадежные люди.
- Что еще она сказала?  -  спросил Ибрагим.
- Х-м… Еще она сказала… Может не надо это передавать, Ибрагим?
- Говорите, раз начали. Я на нее не обижусь.
- Еще она сказала, что артисты живут одним днем; ни верности, ни преданности. Вы уж извините…
- Может она в чем-то и права.
- Я тоже ей объяснила, что не все артисты одинаковы, но переубедить эту упрямицу никто не в силах.
Ибрагим, подумав немного, протянул новый букет женщине и сказал:
- Что бы там ни было, передайте ей. Если она и от них откажется, ничего, заберите их себе домой, -  сказал он.
Женщина неохотно взяла букет и вместе с первым букетом занесла его во внутреннюю комнату.
Ибрагим вышел из общежития. На душе было неуютно. Он все думал о том, почему золотоволосая девушка так отзывается об артистах. Может ее отец был артистом? Или, может, какой-нибудь киноартист завладел ее сердцем, погулял и бросил? 
Тысячи мыслей приходили ему на ум. Расстроенный и опечаленный Ибрагим никак не мог успокоиться. Вообще с ним такое происходило впервые; какая-то девушка, фамилии которой он даже не знает, не то, что встречаться, даже видеть его не хочет и не принимает его цветы! Кого? Его - известного и популярного певца, любимца молодежи! А кто она? Всего лишь студентка!
Проявил свою ты ценность в двух мирах,
Подними же цену, ибо дёшев ты ещё!
Эти мысли долго не давали ему уснуть. И, когда утром зазвонил будильник, он еле проснулся. Вспомнив причину бессонницы, сердце его снова сжалось в безысходности и печали.
«С утра Мунаввара пойдет на занятия. А вот вечером я снова пойду к ней. Пока не выясню причину такого её поведения, не вернусь», - к такому выводу пришел Ибрагим.
Человека раздражает безразличие к нему. Пусть лучше ненавидит или любит. Хоть какая-то эмоция. А чужое безразличие обесценивает тебя. Ты начинаешь чувствовать свою никчемность в своих же глазах. Ты ощущаешь себя пустым бумажным стаканчиком на асфальте. Прохожий невзначай зацепил тебя краем ботинка и пошел дальше. А ты, катясь, опишешь дугу и замрешь. В его судьбе ты никто. И ты, просто пустой бумажный стаканчик из-под мороженого. Никто! И раздражение твое останется только при тебе.
Ибрагим Хайруллобек в тот понедельник все никак не мог дождаться вечера и окончания рабочего дня. Его радовал и тот факт, что обычно по понедельникам, по каким-то неписаным законам, концерты и выступления не проводились. Он пораньше вышел с работы и пошел домой. Как будто собираясь на важную встречу, он еще раз побрился, очень тщательно погладил свои брюки, заново погладил свой носовой платок, и не смотря на жару, повязал красный галстук.
В цветочном ряду его окликнула женщина:
- Сынок, а вы не Ибрагим Хайруллобек, наш известный певец?
Он улыбнулся в ответ:
- Я похож на него? Вам нравится, как он поет?
- Очень нравится, - сказала женщина. - Особенно когда он поет о матери. Мне кажется, он сильно тоскует по своей маме.
В это время, стоявшая рядом женщина сказала весело:
- Тетушка, да это и есть сам Ибрагим Хайруллобек! Вы только поглядите на него. И голос тоже его!
Продавщица цветов выпрямилась и с цветами в руках, стала разглядывать его.
- О Аллах! - воскликнула она. - Совсем стара стала, раз не узнала вас, сынок. Простите уж меня.
- Ничего страшного не произошло, - сказал он, пытаясь успокоить продавщицу. -   Самое главное, что ваши розы такие же красивые, как и вы.
- А знаете, Ибрагим, вы у меня постоянный покупатель, и я больше не буду с вами торговаться. Главное, подарите мне диск с вашими песнями.
- Конечно! Я же еще не раз к вам приду, – заверил её Ибрагим.
- Спасибо! Не только я, но и вся моя семья - все родственники, соседи, все любят ваши песни.
- И я люблю слушать ваши веселые и озорные песни, - добавила соседка продавщицы.
- Благодарю, -  искренне ответил им Ибрагим.
Продавщица собрала большой красивый букет цветов, завернула их в золоченую обертку и, протянув Ибрагиму, сказала:
- Обычно поклонники дарят букеты цветов своим кумирам. Я впервые вижу, чтобы… Вы, Ибрагим, наверное, холостой и влюблены в счастливую девушку?
- Хм, вы так думаете, тетушка?
В это время к разговору опять подключилась продавщица, стоявшая рядом:
- Если вы не влюблены, то у вашей тетушки есть красивая дочь Дилбар. Не упустите! Вам не придется бегать за цветами. Она уже сама будет дарить вам свои цветочки день и ночь! 
- Вы хотите сказать, что продавщице цветов не дарят цветы?
- А вы хотите сказать, что в дом к пекарю идут с хлебом? – вопросом на вопрос ответила шустрая продавщица. - Она сама, как цветок. Цветок не нуждается в цветке.
- Хорошо, вы правы, - согласился Ибрагим и с улыбкой добавил. - Если вдруг встречу дочь тетушки и влюблюсь, то обязательно воспользуюсь вашим советом и цветов ей дарить не буду.
 Он взял большой букет цветов и направился в сторону остановки. Неожиданно он задумался над словами продавщицы.
«Неужели я влюбился?! Нет, конечно. Зачем тогда я несу цветы?»
 Он присел на скамейке немноголюдной остановки и задумался. Потом он все-таки пришел к выводу, что лучше идти с цветами к Мунавваре, нежели без них. И потом, он ведь купил красные розы, а не белые, а во всем мире известно, что белые розы являются символом любви.
 В это время подошел троллейбус, и Ибрагим сел в него. Он стал с интересом наблюдать за потоком машин и людей за окном. В это время из динамика в салоне раздалась песня знаменитого Боймухаммада Ниязова: 
Влюбился я в луноликую девушку,
И разливаюсь соловьем,
чтобы воспеть ее красоту.
Ибрагим с удовольствием стал подпевать про себя эту песню, чувствуя себя настоящим влюбленным, при этом он не переставал любоваться красотами своего любимого города.
Он вышел из троллейбуса и направился в сторону общежития. Молодой человек столкнулся с уже знакомой женщиной на проходной.
- Пророк Авраам, ты опять пришел? – улыбнулась она.
- Да, а что нельзя?
Женщина пожала плечами:
- Даже не знаю, кто из вас упрямее? Вот она не берет твои букеты, а ты опять принес новый.
- Так и не взяла? – огорченно спросил он.
- Нет, сколько бы я ее не умоляла и не упрашивала, бесполезно -  не взяла.
- Ну, хорошо. А что вы мне посоветуете? Мне уйти или?..
- Ну, если ты действительно влюблен в нее, то попытай свое счастье еще раз. Она сейчас у себя в комнате.
Он взял с собой и два предыдущих букета. Затем поднялся на второй этаж.
Стоя перед комнатой, Ибрагим с удивлением обнаружил своё учащенное сердцебиение.
«Если я не влюблен в эту неприступную девушку, то, что тогда я делаю здесь, в этом общежитии? Ну, хорошо, я скажу ей, чтобы она поменяла свое мнение об артистах. Ведь среди всех профессий встречаются хорошие и плохие люди. А дальше что?»
- Открыто! Заходите, пожалуйста, -  раздался за дверью тонкий и нежный голосок.
Ибрагим толкнул дверь и вошел в комнату.
- Здравствуйте, Мунаввара, - сказал он нерешительно и немного приподнял к лицу цветы, чтобы она не увидела его пылающее лицо.
На девушке был надет домашний цветастый халат, она сидела за столом и читала книгу. Увидев его, она приподнялась с места.
- Здравствуйте,-  коротко ответила она. - Извините, но я вас не узнала. Кто вы?
- Я – Ибрагим Хайруллобек.
- Очень хорошо. Я –Мунаввара Рахмонова. И что теперь?
- Я пою в ансамбле «Лайло».
Лицо девушки вдруг неожиданно стало совершенно белым, она не знала, куда деть свои руки и то заносила их за спину, то сцепивши пальцы, держала у груди.
- Очень хорошо, но я не знаю вас. Мы не знакомы.
Молодой человек улыбнулся:
- Все правильно. Мы с вами не были знакомы до этого момента. А теперь, если вы не будете против, давайте познакомимся, -  предложил он.
- Я… Я - против.
Мунаввара больше не сказала ни слова, села на табуретку и повернулась к нему спиной, давая понять, что разговор окончен. Ее золотистые волосы были заплетены в две косы и закинуты назад.
- Но я, простите, хотел бы немного побеседовать с вами. Я два раза приходил к вам. И, вот, опять пришел. Если вы меня не выгоните, то я хотел бы спросить вас кое о чем.
Студентка повернулась к нему боком и нехотя спросила:
- Хорошо, о чем вы хотите спросить? Вообще-то журналисты бывают такими дотошными, но вы ведь певец?
- Извините, Мунаввара, цвет ваших волос… Он естественный или вы их красите?  – неожиданно для себя, спросил Ибрагим.
Девушку разозлил такой вопрос; она насупила свои брови и резко сказала:
- Для вас это имеет какое-нибудь значение?
- Нет… - В это время он понял, что, только слукавив, сможет выбраться из этой неловкой ситуации и сказал: - Там, на стадионе, мы с другом поспорили о цвете ваших волос. Мой друг сказал, что вы красите свои волосы в этот цвет, а я настаивал, что цвет ваших волос естественный.
- Интересно,-  с улыбкой сказала Мунаввара. - Вам что, больше не о чем спорить?
- Молодость – время для глупостей. Человек иногда и не знает, что делает. Извините, Мунаввара, что отнял ваше драгоценное время…
- Если я отвечу на ваш вопрос, вы оставите меня в покое? - спросила девушка.
- Конечно,  ответил Ибрагим. Он и не ожидал, что сердце девушки смягчится, и она захочет ответить ему. И добавил: - Я не собираюсь здесь ночевать. Как только получу ответ на свой вопрос, уйду.
- Если так…. Не знаю, на что вы поспорили со своим другом, но вы выиграли спор. Это мой естественный цвет волос, как у моей прабабушки.
Молодой человек протянул цветы девушке. Мунаввара опять неожиданно встала:
- Вообще-то не в моих правилах принимать цветы от незнакомых людей, но…
- Мы же уже знакомы? Вы должны принять цветы! – расхрабрившись, сказал Ибрагим.
- Должна? – вдруг вновь нахмурилась девушка и сказала: - Я не должна была пускать вас в свою комнату, не должна была тратить свое время и отвечать на ваш глупый вопрос.
- Прошу прощения за свою дерзость. Хотите, миллион раз попрошу прощения за то, что произнес слово «должна». Это произошло из-за моей глупости, больше не повторится. Прошу вас, ради ваших золотистых волос, примите мои цветы, пожалуйста. Ну, пожалуйста. Я буду рабом ваших волос! Хотите, я встану на колени перед вами?
Он увидел, что девушка колеблется в выборе решения и тут же встал на колени перед ней, протягивая ей букет цветов:
- Говорят, что никогда не надо отказываться от двух вещей: хлеба и цветов; если хлеб питает тело, то цветы питают душу.
Мунавваре ничего не пришлось, как принять цветы у молодого человека. Когда она брала букет, пальцы ее случайно соприкоснулись с пальцами Ибрагима. Он заметил, что девушка покраснела и понял, что не все потеряно.
Мунаввара поднесла букет к лицу и сказала:
- Теперь до свидания, уважаемый солист ансамбля «Лайло».
- Конечно, я уйду, но можно задам последний вопрос? Вам нравятся мои песни?
Девушка, держа цветы в руках, склонила свою головку набок и, глядя на него своими зелеными глазами, сказала:
- Это имеет какое-то значение для вас? Или вы опять скажете, что поспорили со своим другом?
- Нет. Не спорил. Для вас это не имеет никакого значения, а для меня очень важно. Ведь если бы я знал свои недостатки, то мог бы их исправить. Для нас, людей искусства, это имеет огромное значение. А именно Вам нравятся мои песни?  – повторил он свой вопрос.
Девушка не спешила ответить на его вопрос, немного помедлив, она сказала:
- А вы не обидитесь, если я отвечу честно?
- Никогда.
- Некоторые ваши песни мне не нравятся, слова и музыка в них хорошие, но, чего-то не хватает и я, как слушательница, это чувствую и слушаю такие песни с безразличием. И еще. У вас очень много песен о компартии, о восхвалении Родины, Таджикистана, дружбе народов. Ну, это тоже мне не нравится, не искренние они. Такие патриотичные песни, конечно, нужны, но, например, на День Победы, ко дню Независимости Республики, к торжественным праздникам, но никак не каждый день. Если каждый день вы будете петь такие песни, то скоро растеряете всех поклонников. Например, я, когда слышу такую песню, выключаю радио. Но, - она немного задумалась и продолжила, - но вот народные песни и любовную лирику вы исполняете очень хорошо, от души. Иногда, кажется, что вы сами сильно влюблены.
- Я благодарен вам, мой строгий критик, -  искренне сказал Ибрагим, прикладывая правую руку к своей груди. - Я исправлю свои ошибки. Но мне хочется вам сказать, что все, что доносится из радио, и показывают по телевидению - это не моя работа. Это прерогатива редакций радио и телевидения. Если надо будет, то день и ночь все будут слушать только патриотические песни. Но вот в отношении народных любовных песен, тут вы правы. Я пою их от всего сердца. Мне уже двадцать шесть лет, но я не встретил до сих пор свою возлюбленную. Ту, единственную, которая перевернула бы весь мой мир. Надежда ведь умирает последней, может быть….
- Вы, уважаемый певец, свое солнце и свою луноликую здесь уж точно не найдете! – прямо сказала ему девушка. - Потому что я и моя семья не питаем никаких искренних чувств к артистам. Мы им не верим, если сказать точнее. . . Моя старшая сестра была влюблена в артиста театра и, вот, до сих пор раскаивается в этом. Чего только ей не обещал муж до свадьбы!  Но не прошло и трех месяцев, как моя бедная сестра раскаялась в своем выборе, хотя родители ее долго отговаривали от такого решения. Как говорят - до неба высоко, до царя далеко. Так и живут, как кошка с собакой.
- Теперь я понял, почему вы тогда ушли с моего концерта и отказались принять мои цветы. А я подумал, что вы лично ко мне испытываете неприязнь.
- Вот, теперь уходите, уважаемый артист. У меня нет времени. Завтра состоится семинар, и я должна к нему подготовиться. И еще.  Очень вас прошу, не приходите больше ко мне в общежитие, ни под каким предлогом. Забудьте дорогу сюда. Знаете, ведь для девушек очень важна честь. И у меня есть жених. Да, нас с раннего детства, еще с колыбели, просватали. Поэтому, очень прошу вас, не позорьте меня.
- Хорошо, я все понял.
В это время с коридора раздался девичий тонкий голосок:
- Муна, хватит заниматься, время ужинать.
Муна, то есть Мунаввара, ничего не ответила и склонила голову. Дверь распахнулась и в комнату вошла девушка среднего роста, в очках. В руках она держала толстую тетрадь. На ней был такой же халат, как и на Мунавваре, было видно, что они подруги и живут в одной комнате.
Девушка, увидев в комнате незнакомого парня, смутилась.
- Ой, извините, не буду вам мешать, - она повернулась и хотела было уйти, но, узнав известного певца, повернулась к нему: - Вы же Ибрагим Хайруллобек?  Добро пожаловать в наше жилище!  Каким это ветром вас сюда занесло?  – затараторила она.
- Да так. У меня был один вопрос к Мунавваре, - сказал он и, почесав затылок, добавил: -  Я получил ответ на свой вопрос и мне пора уходить. До свидания.
Девушка в очках преградила ему дорогу.
- Вы сами пришли к нам. А вот теперь подождите, будем вместе ужинать,-  попросила его она. -  Знаете, мы все, и я, и моя подруга Мунаввара, очень любим слушать ваши песни. Не зря же вас пригласили к нам на концерт. Мы все были на этом концерте и с удовольствием слушали, как вы поете. В ту ночь мы с Мунавварой не смогли уснуть, всю ночь говорили о вас и о ваших песнях….
- Мукаррама, ты что несешь? Твое вранье перешло уже все границы,-  недовольно перебила ее Мунаввара, насупив брови.
- Ой, - закрыв ладонями рот, сказала Мукаррама, но тут же опомнившись, добавила: - Ну и ладно, подруга, дай мне немного приврать. Иногда и от вранья бывает выгода.
Ибрагим тут же вставил:
- Великий Саади говорил: «Поучительная ложь лучше подстрекательной правды».
- О, вас, уважаемый певец, мы не будем подстрекать ни на что. И запомните, мы, студенты, очень любим ваши песни. Поверьте мне.
Ибрагим опять приложил правую руку к груди и сказал:
- Даже если вы сейчас и лукавите, то мне очень приятно. До свидания, милые девушки.
Он хотел уйти, но Мукаррама преградила ему дорогу:
- Я приготовила такой вкусный борщ! Если бы вы поужинали с нами…
- Спасибо. Вообще-то я еще со студенческих времен очень люблю борщ. Если повезет, то в следующий раз обязательно составлю вам компанию,- сказал он, и вышел из комнаты. В это время ему в голову пришла идея, и он обернулся: - А знаете, что, девушки, давайте я вас приглашу на завтра в шесть часов вечера в ресторан «Душанбе»? Вы можете пригласить с собой еще двух-трех своих подруг. Ужин будет за мой счет. Что скажите? – он с надеждой смотрел на двух подруг.
Мунаввара тут же ответила:
- Извините, но я не могу прийти.
- Почему?
- Ну, потому что я обещала завтра вечером навестить тётю.
- Я бы пошла, - протянула было Мукаррама, но, посмотрев на свою подругу, сказала: -  Давайте отложим это на потом.
- Очень жаль.
Ибрагим в хорошем настроение духа быстро спустился по лестнице вниз и встретил знакомую вахтершу.
- Я вижу, что вы улыбаетесь. Наша упрямица приняла все-таки ваши цветы?  - спросила она его.
- Да, приняла, но сказала, чтобы я забыл дорогу к этому общежитию.
- Ну, какой вы влюбленный?! Мало ли что она сказала?  Если она вас выгонит в дверь, то влезайте в окно. Хотя, конечно, вы можете приходить и заходить через дверь, но вот найти тропинку к сердцу девушки.  Это не всем под силу.
Ибрагим рассмеялся и вышел из общежития. Он сам не понимал, почему был в таком хорошем и приподнятом настроение и бодро шел к своей остановке. Как будто только что с успехом прошел его концерт или… или его настигла Любовь….
«О, Аллах! Что за мысли у меня в голове? Она меня не хочет видеть, не принимает мои цветы, говорит, чтобы я забыл к ней дорогу, да что она? Вся ее семья недолюбливает артистов.  А  что я? Размечтался о любви! - насмехаясь сам над собой, подумал Ибрагим. - Хотя, даже если Мунаввара в тот день демонстративно и ушла с моего концерта, судя по словам ее подруги, она все равно вернулась. И они еще всю ночь говорили обо мне, делились впечатлениями о концерте. Значит, я и мои песни имеют место быть в жизни Муны, как называет ее подруга, но почему же она так себя ведет? Может… Да, точно. Я ей небезразличен. Но она боится, что я окажусь таким же обманщиком-ловеласом, как и муж ее сестры. Ну, будь на ее месте кто-нибудь другой, он так же думал бы об артистах. Никто ведь не хочет жить, как кошка с собакой?».
Ибрагим Хайруллобек шел по обочине дороги. Много мыслей крутилось у него в голове. Неожиданно он подумал, что у него, как и его отца, есть одна особенность характера. Это передалось ему по крови, но он, как и его отец, никогда не отступал перед трудностями. Наоборот, чем труднее, тяжелее и невыполнимее казалась эта преграда, тем упорнее и настырнее надо было ее достичь и решить. Когда-то, когда он учился в музыкальном училище, его наставник сказал, что у него есть очень хорошие данные и талант, чтобы стать хорошим музыкантом и петь в хоре, но стать солистом ансамбля ему никогда не удастся. Но он старался, он приложил немало усилий, и как результат, сейчас любим поклонниками».
«По воле Всевышнего, если я получу еще и звание «Заслуженного», то вернусь в общежитие и повторно приглашу Муну и Муку в ресторан, вот тогда-то они мне и не откажут», -  воспрянув духом, подумал Ибрагим.
Так получилось, что ему посчастливилось участвовать на концерте общегосударственного уровня, где он спел песню «Анора». Ему долго хлопали и вызывали на «бис», не давая уходить со сцены. Ибрагим держал в одной руке букеты, подаренные ему поклонниками, в другой руке – микрофон. Хотел было исполнить еще одну песню, но не осмелился сделать это. Концерт был официальным. Он хотел зайти за кулисы, как его остановил ведущий и объявил:
- По многочисленным просьбам ваш любимый певец Ибрагим Хайруллобек исполнит еще одну песню «Единственная моя». И это премьера!
Зал заполнился аплодисментами. Он вышел на сцену и посмотрел в сторону оркестра. Раздалась музыка. Ибрагим начал петь. Его взяли в круг семь танцовщиц, среди которых была и Хуршедзода Шарифа. Они, как бабочки, порхали мимо него, выстраиваясь в красивые узоры. Неожиданно он увидел, что в первом ряду сидит его приятель Сарвар вместе со своей женой. Сарвар недавно был назначен на должность секретаря Центрального комитета комсомола. Ибрагиму захотелось преподнести другу цветы в знак своего уважение и он, не прекращая петь, спустился к ним и вручил букеты.
Песня еще не подошла к концу, как в зале опять раздался шквал аплодисментов, и все его поклонники ринулись в сторону сцены. Ибрагим Хайруллобек закончил петь и сделал движение рукой своим танцовщицам и оркестру, чтобы они вместе с ним, поклонились зрителям в знак уважения. В это время к нему на сцену одна из первых поднялась знакомая девушка в очках с букетом красных гвоздик в руках.
- Спасибо вам! Мы с Муной получили большое удовольствия от вашей новой песни, - сказала она ему и протянула свой букет.
- Спасибо, - ответил ей Ибрагим. К нему ринулась толпа его поклонников с   цветами в руках. Краем глаз он проследил, что Муккарама пошла и села где-то в пятом или в шестом ряду. Ему очень захотелось собрать все свои цветы и преподнести их Мунавваре. Поклонившись несколько раз залу, он ушел за кулисы. Зрители продолжали ему хлопать и вызывать на сцену.
Ведущий вышел на сцену и хотел продолжить концерт, но зрители не давали ему говорить и не слушали его. Они продолжали вызывать на «бис» своего любимого артиста. Ибрагим Хайруллобек вышел опять на сцену и горящими от счастья глазами обратился к залу:
- Я не зря люблю вас! Потому что вы - самые верные и искренние мои поклонники. Я и впредь рад служить вам и радовать своими песнями. Спасибо вам огромное!  -  сказал он и поклонился залу.
Зазвучала музыка и он приступил к исполнению уже третьей песни- «Испепеляющая любовь». Опять его окружили семь танцовщиц, но он уже не мог смотреть ни на кого, кроме как на Мунаввару, которая сидела рядом со своей подругой. Его возлюбленная была в атласном платье. Она казалось ему такой нежной и красивой со своими золотистыми волосами, что он не мог оторвать от нее глаз. Мунаввара, заметив его взгляд, сильно смутилась, что-то шепнула подруге и склонила голову вниз. Даже вот это движение, эта ее скромность показалась ему очень нежной и милой.
Он закончил петь. Зал взорвался аплодисментами. Ибрагим сделал жест оркестру, чтобы они подыграли ему, чтобы он смог спеть еще один куплет зрителям и начал петь. Исполняя припев, он спустился в зал и начал раздавать цветы всем девушкам, сидящим в первых рядах. Так незаметно он подошел и к шестому ряду, высыпал целую охапку цветов Мунавваре и Мукарраме. Он увидел, как зарделась и покраснела Мунаввара, как смущенно она склонила свою голову. Он быстро вернулся на сцену, сразу почувствовав себя так легко и хорошо, как будто достиг пика горы.
Ибрагим хотел разыскать девушек после концерта, но потом отказался от этой затеи.
Еще несколько дней после этого, он, лежа в своей холостяцкой квартире, думал о Мунавваре, о своих чувствах к ней. Он вспоминал и помнил каждую фразу, произнесенную ею - «пожалуйста», «уходите», «у меня есть жених», «забудьте дорогу к этому общежитию…».
Вечером, седьмого ноября, Ибрагим Хайруллобек со своим ансамблем давал концерт в честь праздника. Этот день считался выходным.
За два дня до концерта к нему в кабинет пришла Марьям. Он листал сборник стихов Ходжа Камола Худжанди, выбирая себе новое стихотворение для песни.
- Мой родной, я исполнила твою просьбу, -  сказала она ему и протянула четыре билета на концерт.
Он просил Марьям выделить ему бесплатные билеты; по распоряжению Азаматзода Гуфрона ему причиталось десять билетов.
- Но почему их всего четыре?  – недовольно спросил он. -  Где остальные шесть?
- Даже эти четыре билета достались мне с трудом. Все билеты на твой концерт уже проданы. А эти, я с большим трудом взяла у Азаматзода, – ответила ему Марьям.
- Аншлаг - это хорошо. Но как же с моими, положенными мне десятью билетами?  – улыбаясь, сказал он.
- Это моя вина, мой дорогой. В следующий раз я учту это, -  ответила она ему и кокетливо отбросила свои красивые локоны. Затем Марьям выглянула за дверь, посмотрела по сторонам и, успокоившись, закрыла дверь на замок. Марьям включила радио. Не спрашивая разрешения у Ибрагима, она взяла его за руку и подвела к дивану.
- Я готова расплатиться за оставшиеся шесть билетов прямо сейчас, - кокетливо улыбнулась Марьям.
Какой молодой холостой человек сможет устоять перед красотой женщины?  Не смог и Ибрагим. Несмотря на холод, он быстро разделся и бросился в объятия разгоряченной женщины. Она приложила указательный палец к губам и сказала:
- Тише, душа моя, и у стен есть уши…
- Повинуюсь, -  тихо прошептал Ибрагим.
Через некоторое время Марьям, поцеловав его в губы в знак благодарности, быстро покинула кабинет. Ибрагим стал одеваться, когда раздался телефонный звонок.
- Ибрагим, дружище, от всей души поздравляю тебя! – раздался в трубке знакомый голос.
- С чем ты меня поздравляешь, брат Сарвар? Кто- то полетел в космос?
- Не ерничай, а готовь поляну для друзей, -  сказал ему Сарвар.
- Я всегда готов, друг, - сердце Ибрагима забилось быстрее. - Но стоит ли это твоей новости?
- Стоит, стоит! Не то, что петуха или барана, ты должен зарезать быка, как минимум! Еще раз поздравляю!
- Ты убиваешь меня без ножа. Говори скорее!
- Только сейчас позвонил отец и сказал, что приказ подписан. Завтра будет объявлен. Ты теперь, мой друг, не простой деятель искусства, а со званием!  Заслуженный деятель искусств!  Поздравляю тебя еще раз!
Услышав радостную новость, он онемел.
- Алло, друг, ты что молчишь? Ты меня слышишь? – раздалось в трубке.
- Спасибо огромное, и вам, и вашему великому отцу! Я очень-очень рад и благодарен вам. Я обязан вам.
- Я это знаю, дружище.
- Давайте сегодня вечером соберемся и обмоем это событие.
- Конечно, обмоем. Но чуть позже, когда я вернусь из поездки на Кубу.
- Что? Вы едете на Кубу? Когда?
- Утром улетаю в Москву, а оттуда уже в Гавану.
- Спасибо еще раз за помощь и радостную весть, -  сказал Ибрагим. Тут его взгляд упал на билеты, и он спросил: - Седьмого у меня состоится концерт, и я оставил вам билеты. Если вы уезжаете, может мне отнести билеты к вам домой?
- Спасибо, друг. Отнеси два билета. Супруга с сестрой сходят на концерт.
Ибрагим попрощался с Сарваром и положил телефонную трубку.
«Два билета завтра отнесу ему домой, а что делать с двумя остальными?» - подумал он и сразу вспомнил о Мунавваре. Отнесу ей билеты в общежитие, захочет, придет, не захочет – нет».
Он направился было в сторону цветочного ларька, но остановился. «Опять приду с цветами, и она подумает, что я влюбился в нее. Лучше куплю ей сладости. Студенты любят сладости», - подумал он и, купив большой торт, направился в сторону общежития.
- Ну, проходи, - встретила его с улыбкой знакомая русская вахтерша общежития. - Наконец у тебя мозги заработали. Сердце девушки не цветами, а сладостями решил завоевать?  -  спросила она.
Певец вместо ответа спросил ее:
- А девушки у себя?
- По-моему, у себя. По крайней мере, я видела, как они приходили с занятий, но не видела, чтобы они выходили. Да и ключа от их комнаты нет.
Ибрагим поднялся на второй этаж и остановился у знакомой двери. Прежде чем постучать в дверь, он прошелся рукой по волосам и поправил свой галстук.
- Пожалуйста, войдите, -  раздалось за дверью.
Ибрагим осторожно открыл дверь и несмело вошел в комнату.
- Здравствуйте, красавицы!
- Ого, это вы!? – быстро встав с места и поправив на переносице очки, спросила Мукаррама. - Я… Мы очень рады видеть вас. Мы сами хотели сходить к вам и попросить билеты на ваш концерт. Даже сегодня несколько раз сходили в кассу Киноконцертного зала, но там висит табличка, что все билеты проданы.
Ибрагим протянул торт девушке и улыбнулся:
- Сегодня я почувствовал, что вы не сможете найти билеты на мой концерт и принес вам два, - сказал он.
- О, спасибо!
- Вы думаете, что и Мунаввара обрадуется?
- Да конечно! Знаете, она всегда ходит на все ваши концерты и к тому же знает наизусть все ваши песни, всегда их напевает. Ой, что это я говорю? Если она услышит меня, то мне несдобровать.
- Странно, разве плохо знать наизусть песни. Почему это Мунаввара должна обидеться на вас? Вот я, например, если не весь репертуар, то в большей части знаю песни Боймухаммада Ниязова. И даже часто их напеваю, – делая вид, что ничего не понимает, ответил Ибрагим.
- Да… конечно, но давайте я лучше промолчу. Вечно этот мой болтливый язык меня подводит. Как ляпну что-нибудь, потом сижу, отдуваюсь за это, - сказала Мукаррама и правой рукой прикрыла рот.
В это время открылась дверь и в комнату вошла Мунаввара. Она держала большой алюминиевый чайник в руках, но, увидев гостя, растерялась и покраснела.
- Здравствуйте, -  тихо сказала Мунаввара, склонив голову.
- Привет девушке с золотистыми волосами, - смеясь, ответил ей молодой человек.
- Вот моя подруга заварила чай. Садитесь, вместе попьем чай, - сказала Мукаррама и протянула ему табуретку.
- Прошу прощения, красавицы, но я очень тороплюсь. У меня есть еще дела и мне надо подготовиться к концерту. Надеюсь, что в следующий раз выпью еще с вами чай и поем борщ.
Мунаввара поставила чайник на стол, как Мукаррама быстро выпалила:
- Брат Ибрагим, принес нам два билета на свой концерт и еще вот этот торт!
Мунаввара внимательно посмотрела на Ибрагима и сказала:
- Спасибо. Но не стоило хлопотать.
- Это мне не в тягость, это моя забота о моих красивых поклонницах.
Ибрагим попрощался с девушками и вышел с общежития. Придя домой, он еще долго сожалел, что отказался от беседы с девушками и ушел от них.
«Я отказался от беседы с ними, чтобы они не подумали, что я влюблен. И не хорошо приближаться к девушке, у которой есть жених», - рассуждал он.
Седьмого ноября радости Ибрагима не было предела. Ведь новость о присвоение ему «Заслуженного деятеля искусства» уже разнеслась повсюду, во всех газетах было напечатано, по радио и телевидению тоже уже сообщили об этом. Ведущий на сцене еще раз объявил эту новость зрителям и попросил их поприветствовать его и поздравить с этим званием. Концерт, на радость Ибрагиму, прошел очень хорошо. Два часа без перерыва он пел для своих поклонников и под конец даже не чувствовал усталости. На этот раз, наряду с другими его поклонниками, на сцену вместе с Мукаррамой вышла и Мунаввара - без слов она стеснительно протянула ему букет гвоздик. Он решил, что на этот раз точно встретит их после концерта и подарит самые красивые цветы.
Концерт благополучно закончился. Ибрагим сидел в своей гримерке и пил чай, который ему заботливо заварила Марьям. Он встал, выбрал самые красивые цветы и хотел пойти навстречу девушкам, как взгляд его остановился на своем отражение в зеркале.
«Разве я поступаю по-умному?  Ведь у нее есть жених?» - подумал он.
В это время к нему зашли Марьям и ее муж Нуриддин. У нее в руках были две коробки.
- Куда вы собрались? - спросила Марьям. - Я принесла две бутылки французского шампанского, чтобы отпраздновать удачное окончание концерта.
Тут Марьям увидела цветы в руках у Ибрагима и спросила:
- А кому эти цветы?
- Эти цветы…  Эти цветы - вам. Если вы не позаботились бы и не организовали все на высшем уровне, то мой концерт не прошел так замечательно. Эти цветы, конечно же, для вас, - совсем уже отказавшись от своей прежней идеи, сказал Ибрагим.
Он вручил цветы Марьям. Дверь открылась и все - артисты, музыканты и танцовщицы вошли к нему в гримерную. Ибрагим Хайруллобек и им подарил все свои оставшиеся букеты.
Прошло несколько дней. В пятницу Ибрагим, выходя из филармонии на обед, столкнулся лицом к лицу с Мукаррамой. Ему показалось, что она его ждала.
После обычного приветствия, Мукаррама сказала:
- Брат Ибрагим, Мунаввара приглашает вас.
- Странно, - сказал певец, - а почему она сама не пришла, а отправила вас? Где она?
- Мунаввара уже третий день в больнице. Она то приходит в себя, то теряет сознание. Может… Может, если она увидит вас, ей станет немного легче?
- Что случилось с вашей подругой? - с тревогой в голосе спросил Ибрагим.
- Три дня назад на этом перекрестке, около вашей филармонии, когда мы переходили дорогу, ее сбила машина.
-  Как же так? Даа… Нехорошо получилось.
- Если бы вы сходили в больницу…
- Хорошо, я схожу в больницу. Но, насколько я знаю, она помолвлена и мне бы не хотелось всяких сплетен и интриг вокруг нее.
- Да что вы?! Это вам рассказала сама Мунаввара?
- Да, ещё, когда я в первый раз разговаривал с ней в общежитие, она мне так сказала. Еще сказала, чтобы я забыл дорогу к вашему общежитию.
- Ну что вам сказать? Мунаввара лукавила. Она… Она очень любит вас. Она день и ночь слушает ваши песни, собирает все ваши фотографии со всех журналов и газет. Как только у нее выдается свободное время, она тут же бежит к вашей филармонии и может ходить часами вокруг и около, чтобы только увидеть вас. И в тот злополучный день, она тоже уговорила меня пойти с ней, чтобы хотя бы издалека посмотреть на вас.
Воистину, сердце этой девушки настолько загадочно, что, если случайно не поймешь и не прочитаешь его, она сама никогда не расскажет тебе о своих истинных чувствах, настолько она горда и неприступна.
В тот же день Ибрагим вместе с Мукаррамой пошел в больницу. Его одолевали смешанные чувства; с одной стороны, он был рад услышанному, а с другой стороны, был огорчен происшедшим.
Получив разрешение от заведующего отделением и лечащего врача, которые к слову сказать тоже были его поклонниками, они в сопровождении медсестры вошли в палату к Мунавваре.
 Мунаввара лежала в палате, накрытая белым одеялом почти до подбородка. Ее круглое, красивое лицо было бледным. Прядь ее золотистых волос выбилась из-под белого платка. Она тяжело дышала с помощью кислородной маски.
Ибрагим Хайруллобек в белом халате стоял в оцепенении, не сводя глаз с Мунаввары. Он вопросительно посмотрел на лечащего врача.
- Не переживайте! К счастью, здоровью Рахмоновой уже ничего не угрожает, ей уже лучше. Мы дали ей успокоительное, чтобы она отдохнула и поспала. Во время аварии она получила легкое сотрясение мозга, других повреждений нет. Даст Аллах, дней через десять ваша племянница будет здорова.
Ибрагим Хайруллобек сам не знает почему, но во время разговора с заведующим отделения, сказал, что он пришел проведать свою племянницу - студентку Рахмонову.
- Я благодарю вас за все, -  сказал он искренне.  -  И еще, если понадобится какое-нибудь лекарство, вы только скажите мне, я доставлю его хоть из-под земли.
- Нет, не беспокойтесь, у нас в отделение есть все.
Лечащий врач и медсестра вышли из палаты и оставили их одних. Ибрагим и Мукаррама потихоньку присели на край кровати Мунаввары, и некоторое время наблюдали, как она спокойно спит. Потом Ибрагим встал, чтобы уйти, но Мукаррама сказала:
- Пожалуйста, напишите что-нибудь для Мунаввары, чтобы она поверила, что вы приходили ее навещать.
Ибрагим присел на корточки возле кровати, взял из кармана пиджака ручку. Мукаррама быстро вытащила из своей сумки тетрадку, вырвала страницу и протянула ее Ибрагиму. Он подумал немного и написал: «Мунаввара, моя мнимая племянница! Прошу Всевышнего о вашем быстром выздоровлении. И, если можно, вечером после работы я приду проведать вас. С уважением, Ибрагим.»
Ибрагим подписался внизу своей записки и ушел.
Вечером, купив огромный букет красных роз и несколько плиток шоколада, пришел к Мунавваре. Увидев его, медсестра сказала:
- Пожалуйста, уважаемый, проходите. Мы только что закончили процедуры.
Он улыбнулся медсестре и вошел в палату. Мунаввара лежала и терла ваточкой на руке место укола. Увидев его, она тут же присела на кровати.
Он протянул ей букет цветов и, улыбаясь, сказал:
- На этот раз вы не сможете не принять цветы. Ваш лечащий врач говорит, что аромат цветов вам необходим для вашего скорейшего выздоровления.
Девушка покраснела, но ничего не ответила. Она приняла цветы и поднесла их к себе, чтобы вдохнуть аромат.
- Извините, что Муккарама вас потревожила, - сказала девушка. - Эта моя всезнающая подруга, не спросив меня, натворила такое, что мне неловко.
- Не говорите так, – сказал певец, успокаивая ее. – Если бы я узнал о том происшествии раньше, я тут же прибежал к вам, потому что… Потому что из всех моих поклонников вы первая стали моим критиком.
Девушка ничего не ответила.  Она держала букет в руках и то и дело подносила их к лицу, вдыхая аромат.
Молодой человек положил на тумбочку девушки плитки шоколада и сказал:
- Ваш лечащий врач мне сказал, что у вас небольшое сотрясение мозга и что через неделю-полторы вы будете здоровы. Слава Аллаху, что все так закончится. Знаете, что мы сделаем, когда вас выпишут? Мы пожертвуем барана, угостим всех студентов. Что вы на это скажите?
И на этот раз девушка ничего не сказала, а только опустила голову и о чем-то думала. От смущения ли, от радости, но щеки покраснели; от прежней бледности не осталось и следа.
- Вот не приди я в больницу, и не знаю, когда бы еще увиделись. . .
- Если бы вы захотели… Вы… то вы бы опять поспорили со своим другом и пришли сюда, -  не отрывая взгляда от цветов, тихо сказала Мунаввара.
- Да, но вы разбили все мои надежды, сказав, что у вас есть жених.
Мунаввара промолчала и лишь еле заметно покачала головой, что-то отрицая в своих мыслях.
Ибрагим Хайруллобек понял, что ввел в смятение девушку и тут же добавил:
- Я хочу быть вашим рабом! Если хотите, я буду здесь, рядом с вами, в этой палате круглосуточно.
- Нет, что люди… врачи что скажут? – в смятении произнесла Мунаввара.
- А что они могут сказать? Скажут, что я забочусь о своей племяннице. Вообще-то меня не интересует, что говорят окружающие.
- Странно. А вот меня интересует. Если в жизни не установить моральных норм, то, как же жить дальше и называться «Homo sapiens»? Даже у первобытных людей были свои правила и устои.
- Вы не забывайте, что мы живем на пороге двадцать первого века.
- Это так. Но, дорогой певец, ни одна девушка не хочет быть опозоренной ни в каком веке.
- Все правильно, моя умная девочка. Но сейчас главное, чтобы вы выздоровели. Давайте отложим разногласия на потом, - улыбнулся Ибрагим.
Мунаввара вместо ответа только внимательно посмотрела на него малахитом своих глаз.
Ибрагим по три раза на дню приходил навещать ее. Если утром и в полдень, он мог находиться у нее всего полчаса, то вечером, надолго оставался в ее палате. Они долго беседовали на разные темы. Он не утомлял ее, и она ждала  его с большим нетерпением.
В один из вечеров, перед выпиской Мунаввары, Ибрагим, испросив разрешение у главврача, дал концерт в больнице. Все знакомые и подруги Мунаввары, однокурсники, узнав о предстоящем концерте, пришли в больницу. Дворик больницы был полон народу.
Отношения Ибрагима и Мунаввары с каждым днем все крепли. Как будто эта авария послужила толчком для их сближения. Ибрагим стал чаще напевать себе под нос песни, его глаза всегда блестели огнем. Как только у него выпадала свободная минута, он тут же бежал в общежитие, к своей возлюбленной. Все билеты на его концерт, которые бесплатно выделяли ему, он также отдавал Мунавваре.
 Зима и осень пробежали незаметно. Мунаввара с успехом сдала свои выпускные экзамены и поступила в интернатуру. Осталась она работать в Душанбе.
Весь май, после праздничных дней, был для Ибрагима полон событиями. С помощью отца Сарвара ему была выделена двухкомнатная квартира. Жизнь в общежитии стала историей.
Хотя родители Ибрагима и Мунаввары противились этой свадьбе, они все-же поженились, получив вынужденное благословение отцов. Скромная свадьба прошла в ресторане «Душанбе». Сарвар с супругой тоже были на свадьбе. И даже сам «всемогущий отец» посетил свадьбу и поздравил молодых, подарив им кинжал ручной работы с инкрустированной рукоятью.
- Я хочу, чтобы жених ходил всегда с поднятой головой, как клинок у этого кинжала, и чтобы его голос всегда был уверенный, как свист рассекаемого этим кинжалом воздуха.  Поздравляю молодых с вступлением в брак!
Это была единственная свадьба, на которой Ибрагим Хайруллобек не пел, а восседал на самом почетном месте со своей невестой. Ему казалось, что он царь всей земли, а его прелестная невеста -  царица…
- Здравствуйте, дедушка хаджи.
Этот голос вернул старика от его воспоминаний. Он встряхнул головой и, упираясь на свой посох, поднялся с места.
- Здравствуйте, Шукурбой, что-то вы сегодня припозднились? Что случилось?
- Даже не спрашивайте, - ответил ему садовник, мужчина лет пятидесяти пяти. -  Сегодня произошло такое, что не пожелаю и врагу. Вчера мой сосед, очень богатый человек, сыграл свадьбу сына, женил его. А утром молодой муж выгнал жену из дома с позором.
- Да что вы говорите? Почему? Что, чья вина - жениха или невесты?
- Да, невеста виновата. Оказалась не девственницей. Я как утром узнал об этом, очень огорчился. Сосед сильно потратился на эту свадьбу, и все за порченый бутон. А родственники невесты что думали!?  Грех-то какой… Какой позор…
- Да, это ужасно. . .
Ибрагим произнес эту фразу, но осекся и задумался.
- Я только вышел из дома и направлялся к вам, - продолжил садовник, -  как встретил этого соседа, который попросил меня зайти к нему в дом. Приехали родственники невесты, забрать приданое невесты. Прям со списком пришли. Соседи же мои ни в какую не хотели возвращать вещи порченной невесты.
- Почему? – спросил старец.
- Хотели, чтобы родители невесты сами приехали к ним. Еще они хотели, чтобы им возместили траты за свадьбу, тогда и приданое вернут. Я так думаю, что они правы. 
- Да, конечно, они правы,-  сказал старик и переложив свою трость в другую руку. Он вдруг вспомнил свою свадьбу.
  На пятый день после свадьбы убрали свадебное ложе и собрали гостей. Возвестили всем о непорочности невесты.
У таджиков традиционно девушки выходят замуж девственницами. И, когда после окончания свадьбы молодых оставляют одних, на следующий день жених должен известить всех о непорочности невесты. Эту весть отправляют со специальным посыльным в дом к родителям девушки, за что гонец получает подарок. Потом стороны договариваются о времени проведения определенного обряда, когда собирается ложе новобрачных. С двух сторон приглашаются пять- шесть пожилых женщин, которые убирают постель, отмечают невинность невесты. Этим самым сторона жениха благодарит родственников невесты за то, что они хорошо воспитали свою дочь, и в дом мужа она вступила непорочной.
Ибрагим трое суток после свадьбы не прикасался к своей жене. Нет, он очень хотел, но она, то уговорами, то ласками откладывала все дальше это дело, говоря, что очень боится боли. Ибрагим очень любил ее, и, конечно, дал ей время привыкнуть к нему. В четвертую ночь это случилось. Наутро он сообщил матери, чтобы она отправила добрую весть родственникам жены…
- А знаете, что, дедушка хаджи? Я пока шел к вам, долго размышлял на эту тему,-  прервал его воспоминания садовник. -  Во всем этом есть и вина моего соседа. Уж больно долго и придирчиво он выбирал невесту единственному сыну. И чтобы красивая была, и семья богатая, как они. Он каждую кандидатку в невесты буквально перебирал по косточкам, чем и прогневил Аллаха. И поделом ему!   Ведь с судьбой не торгуются. Главное ведь, чтобы люди были хорошие, а в остальном надо просить Аллаха, чтобы он даровал молодым благополучную жизнь. Не так ли?
- Ты правильно говоришь. Но от судьбы не убежишь, - вздохнув, ответил ему старик.
- Да. От судьбы не убежишь, -  повторил его слова садовник Шукур.

16

Они друг за другом вошли во двор.
- Шукурбой, если у вас ко мне нет никаких вопросов, то вы займитесь садом. Я же пойду, почитаю Коран, – сказал старик.
- Хорошо, - ответил ему садовник.
Садовник прошел вглубь сада и стал переодеваться для работы. Сегодня он хотел привести в порядок кусты роз.
Принявшись было за книгу, Ибрагим опять вспомнил известие, которое ему принес садовник. Он задумался о событиях сорокалетней давности…
Хотя и был он молод, но обрел уже славу, любовь и уважение народа, поклонников, звание и должности. Он был горд собой, чувствуя себя чистокровным скакуном. Отовсюду доносились песни в его исполнении, все газеты и журналы пестрили статьями о нем и его творчестве, приглашали участвовать на всех больших концертах республики. Звали спеть к себе известные коллективы. Но Ибрагим не хотел покидать свой ансамбль и своего наставника; во-первых, Азаматзода предоставил ему главенство и полную волю в ансамбле «Лайло». И вообще при поддержке своего покровителя и наставника он был приглашен во все значимые общественно-политические мероприятия, одним словом, он жил и катался, как сыр в масле, в полном благополучии и достатке.
И вот на пике своей славы, однажды, он получает письмо от молодой девушки, студентки филологического факультета, которая красивым почерком писала ему, что является большой поклонницей его таланта и очень хотела бы лично встретиться с ним.
«Если вы хотели бы меня осчастливить и встретились со мной вечером в субботу в 19 часов на остановке около кинотеатра «Ватан», то счастью моему не было бы предела. Жаждущая встречи с вами – ваша поклонница Гулноза».
Ибрагим перечитал письмо несколько раз, но на встречу не пошел.
Через три дня он вновь получил письмо от Гулнозы, в котором она возносила его до небес и молила о встрече. Что-то его смущало.
Но девушка чувствовала сомнения артиста. Через пять дней он опять получил от нее письмо. Сидя в своем кабинете, Ибрагим вскрыл конверт и вытащил из него фотографию девушки в атласном платье. «М-да, красивая!», - подумал он. Ему нравились нежные и красивые девушки. Не мог он спокойно пройти мимо них -   притягивали.
С первых дней работы в филармонии его раздражало неуемное влечение наставника к красивым женщинам. Он становился велеречив, словоохотлив.  Ибрагим же считал, что мужчина должен быть верным своей женщине, одной- единственной. И в первые годы работы он и пытался придерживаться именно этих убеждений и принципов. Но когда танцовщица Шарифа, будучи возлюбленной, его друга Сарвара, с легкостью сама легла к нему в постель, убеждения его пошатнулись. Когда же нежная и красивая Марьям частенько добивалась его ласк, принципы его рухнули. Во многих женщинах, как существах верных и искренне любящих, он разочаровался. Так и привык находить в них необременительные для души утехи. Как говорил Есенин – «любить - это значит гореть, как свеча на ветру».
Так Ибрагим и не заметил, как превратился в молодую копию своего наставника Азаматзода. Они были словно половинки яблока. Хотя, были и различия. Наставник мог и не добиться прелестницы, но говорил, что и этот плод сорван. Ибрагим же был скрытен и немногословен в части своих побед. Также у Ибрагима была полезная для сердцееда привычка: каждую из своих возлюбленных он называл определенным ласкательным словом – «сладкая», «ангел мой» и т.д. Имена же конкретные были чреваты нежелательной славой. Помнил он, как один бедолага во сне взывал к возлюбленной. Кончилась все это плохо. Поэтому Ибрагим был очень осторожен в любовных делах. Он не хотел, чтобы его верная жена Мунаввара догадалась о его мелких грешках.
В это время распахнулась дверь, и в кабинет вошла грациозная Марьям: именно она могла так нежно парить на своих неизменно тоненьких невысоких каблучках, что при виде её начинали трепетать все сердца мужчин. Ее всегда сопровождал шлейф ее сладко-манящих, чувственных духов.
- Ты слышал новость, мой красавец? - спросила она горящими глазами и прикрыла за собою дверь.
- Нет, сладкая моя, - ответил Ибрагим, спрятав фотографию девушки в карман пиджака. -  Новость твоя стоит того, чтобы ее обмыть?  – шутливо спросил он.
- Стоит,- ответила Марьям и чмокнула Ибрагима в щеку. - В середине следующего месяца, даст Аллах, наша группа поедет на гастроли в Израиль!
- Ого!  Надеюсь, в списках есть имя несравненной Марьям? 
- Даст Аллах!  -  сказала Марьям и добавила. - Этим вечером Азаматзода должен вылететь в Москву и справить все документы в посольстве Израиля.
- Сладкая моя, как же вы меня обрадовали! Полетим, поглядим на святые места, - сказал Ибрагим и обнял Марьям. - Ради такой новости я сейчас же согласен заложить дверь кирпичами, - сказал он, подмигнув Марьям.
Марьям проворно высвободилась из объятий артиста.
- Нет, нет, мой красавец, сегодня я не могу. Но, мы можем исправить это дело через два-три дня. Хорошо?
- Конечно! Если вы скажете, что ворона белоснежна, соглашусь и с этим,- сказал Ибрагим и вновь притянул её к себе. Он обнял ее и сказал: - Никак не надышусь вашим ароматом.
Молодая женщина осторожно высвободилась из объятий молодого любовника, встряхнула свои волосы и сказала:
- Меня-то уже радует, что не будешь от меня бегать в ближайшие дни.
- Ни в ближайшие дни, ни потом, я никогда не буду избегать встречи с вами, моя сладкая. Потому что такой заботливой, такой нежной и красивой возлюбленной не то, что в Душанбе, во всей стране не сыскать! – ответил ей Ибрагим.
- Но…- Марьям прикусила свою губу и замолчала. - Я чувствую, что моего любимого уже охаживают молодые и красивые вертихвостки.
Ибрагим насупил брови и хотел  возразить, но она перебила его:
- Я не отказываюсь от своих слов и никак не посягаю на твою свободу. Пусть хоть раз в месяц, но ты будешь моим. Просто не забывай меня.
Ибрагим обрадовался, что разговор приобрел такой поворот:
- Ты осталась такой же. Не изменился и я… – пропел он.
В это время Ибрагиму, в порыве откровенности, захотелось рассказать Марьям о письме Гулнозы. Сдержался. Ведь Марьям найдет эту девушку и что она может предпринять в порыве ревности, одному Аллаху известно.
- Ой, я уже опоздала, меня муж заждался. До встречи, - поспешно сказала Марьям и выпорхнула из его кабинета.
Он сел в свое кресло и несколько минут размышлял о своей предстоящей поездке в Израиль. Неожиданно его мысли прервал телефонный звонок.
- Здравствуйте, - раздался в трубке девичий голос.
- Здравствуйте, - ответил Ибрагим и добавил: – Извините… Голос ангельски мил, но не узнал… Кто это?
- Правильно, брат Ибрагим. Вы и не могли узнать меня. Я звоню впервые. Но, по моим письмам вы должны меня знать. Гулноза я…
- Да-да, Гулноза! Я получил ваши письма и прочитал. Вот сегодня получил третье письмо. Как же искренне вы пишите! 
- Я… Я считаю вас идеалом мужчины! И поэтому написала вам в надежде хотя бы раз встретиться с вами.
- Милая Гулноза, а знаете, что? Давайте сейчас вот и встретимся?
- Нет, нет, я не могу встречаться с вами днем. Не хочу, чтобы из-за меня у вас были проблемы.
- Да нет, выбросьте такие мысли из своей милой головки. Приезжайте ко мне в кабинет, в Филармонию. Я сейчас один и свободен. Здесь нам никто не помешает беседовать, -  пригласил ее Ибрагим.
- Я же сказала, что стесняюсь и именно поэтому не могу сейчас приехать, –ответила ему девушка.
- Гулноза, а сколько вам лет? Надеюсь, вы совершеннолетняя?
- А что, по моей фотографии не видно, что я уже взрослая? Мне девятнадцать! Я учусь на третьем курсе филологического факультета. Живу с родителями в квартале Обшорон. Я отвечу на все ваши вопросы, - сказала ему девушка.
- Нет- нет… Извините, обидел, наверное, вас?  Простите.
- Ничего страшно. Брат Ибрагим, всего лишь разок хочу встретиться с вами и, обещаю, я вас больше не потревожу.
- Милая Гулноза, я -  не из робких. Судя по фотографии, вы очень красивая и милая девушка. А мне скоро стукнет сорок. Вот, что меня смущает. . .
- Я знаю, вам только недавно исполнилось тридцать шесть.
- Ну, если перешагнул тридцатипятилетний рубеж, недалеко и до сорока. Хотя. . . Знаете… Вы можете мне позвонить завтра в десять часов? Я посмотрю на свои планы и скажу вам, где и когда мы сможем встретиться.
- Хорошо, я позвоню вам. Спасибо.
Гулноза так радостно поблагодарила его, как будто он пообещал ей что-то несбыточное. По крайней мере, так показалось Ибрагиму. Он положил трубку и опять вынул фотографию Гулнозы. На него смотрела очень красивая и нежная девушка. Ее внимание ему льстило. Но шансы свои он прикидывал, как пятьдесят на пятьдесят. Звонок же Гулнозы расставил все по местам, и теперь он, расслабившись, вытянулся в своем кресле, предвкушая встречу.
Любимец публики жил в достатке и ни в чем не нуждался. Его супруга Мунаввара, хоть и была капризна, но любила его и всегда заботилась о нем. Воспитание двух его сыновей, Искандара и Исфандиёра, а также дочери Муаттар, также было возложено на плечи Мунаввары. Сам Ибрагим был постоянно занят в разъездах, на концертах или на свадьбах своих друзей и поклонников. Ибрагим довольствовался тем, что его дети хорошо воспитаны и находятся под присмотром строгой матери. Он сам частенько слышал истории о детях высокопоставленных лиц, которые курили, пили, гуляли и вели разгульный образ жизни. Семья была обеспечена. Сам он, как некоторые его коллеги или соседи не жил лишь на зарплату. Чтобы не пожелала Мунаввара или он сам, все легко находилось, даже если этого не было на прилавках магазинов. По одному его звонку, быстро все доставлялось домой. И как говорят, «рука руку моет», он не оставался в долгу и проводил свадьбы на высшем уровне.
Мунаввара уже год-другой просила его поменять квартиру на дом.
- Наша квартира очень хорошая, просторная. Но, как только я возвращаюсь домой с работы, мне как будто не хватает воздуха. Я уже не могу ничего делать, хочется только стоять у распахнутого окна и дышать свежим воздухом. Простора хочется, -  капризничала Мунаввара.
Сам Ибрагим в глубине души тоже давно мечтал о собственном доме с садом. Особенно, когда к нему в Душанбе приезжали многочисленные родственники погостить. Его семья, да и он сам, испытывали неловкость, им всем становилось тесно в квартире. И именно в такие дни Ибрагиму все чаще приходила мысль о приобретении дома для своей семьи. Конечно, он мог бы получить участок земли в центре города и начать строить дом. Но для этого понадобилась бы достаточно большая сумма денег. Поэтому Ибрагим уже некоторое время выжидал удобного случая, сказать о своем желании какому-нибудь высокопоставленному чиновнику.
И вот, в начале сентября, в Душанбе проходили дни дружбы с соседней республикой. Он выступал вместе со своим ансамблем в киноконцертном зале Борбад. После концерта Марьям тихо ему шепнула, чтобы он не уходил, так как «Первый» позвал его выступить на банкете.
- Танцовщиц берем? - спросил Ибрагим.
- Нет. Азаматзода сказал, что только ты приглашен. За тобой приедет машина.
Его отвезли в загородную дачу и накрыли богатый ужин. Позже пригласили в отдельную комнату, чтобы он мог немного отдохнуть.
В общем, в эту ночь, руководители двух государств, восседали на курпачах, как арабские шейхи и до утра беседовали, слушая песни в исполнении Ибрагима. Он пел им классические песни, любовную лирику, а иногда по их просьбе исполнял песни и на тюркских языках. Несколько раз они приглашали его к себе выпить, чокались и пили за его здоровье и талант. И вот здесь Ибрагим впервые и заметил, что высокопоставленные лица пьют не коньяк, не виски, а водку, правда не простую магазинную водку, а водку под названием «Петр 1» в красиво оформленной бутылке. И, как говорят, особенно чувствовалось, что водка была приятна на вкус и почти не имела запаха. После выпитого голова не болела и наутро не раскалывалась. Ибрагим не видел такой водки даже в доме своего друга Сарвара. После Ибрагим делал несколько попыток найти такую водку в Душанбе, но все его попытки оказались тщетны. И только много позже, перед поездкой в Америку, он увидел именно такую водку в Москве, в валютном магазине «Березка». Но так и не решился купить ее; водка была литровая и стоила больших денег.
Одним словом, когда уважаемый гость из соседней республики выразил желание пригласить Ибрагима к себе на родину с концертами, Ибрагим очень обрадовался такому повороту событий.
- Я дам поручение министру культуры, пусть Ибрагим даст концерты в нашей республике. А потом, конечно, по заслугам и отблагодарим его, дадим ему какое-нибудь почетное звание,-  говорил захмелевший гость. Потом обратился к самому Ибрагиму: - Давай, дорогой друг, выпьем вместе. Если ты согласен с моим предложением, давай выпьем водки.
После таких обещаний со стороны руководителей государств, Ибрагим с еще большим рвением пел, услаждая слух гостей. 
На следующий день, закончив все свои дела, он собрался было выйти из кабинета, как раздался телефонный звонок. Ему позвонил лично Азаматзода и пригласил его к себе в кабинет.
- Ты, сынок, вчера, надеюсь, дров не наломал? - как только Ибрагим вошел к нему в кабинет, спросил Азаматзода Гуфрон, насупив брови.
- Где? Дома, на работе или на даче? – удивляясь, ответил ему Ибрагим.
Директор филармонии недовольно поднялся с места и сказал:
- Да на даче, на даче, говорю!
- Нет, по-моему. До трех или четырех утра я выкладывался по полной. Потом я их не видел. Было уже поздно, и я переночевал там. Только утром вернулся домой. Вся моя вина, может быть в том, что я опоздал на два часа на работу, мой учитель, -  уважительно ответил ему Ибрагим.
Азаматзода задумался, и некоторое время походил взад и вперед по своему большому кабинету, а потом, успокоившись, сказал:
- Тебя вызывает «первое лицо». Сейчас за тобой приедет машина. Ты иди, приготовься и никуда не уходи.
- И, да… -  Азаматзода в упор посмотрел в глаза Ибрагиму и заботливо, но строго сказал: - Ты, сынок, и меня не тревожь, и о себе позаботься. Не глупи там. Прежде чем ответить, подумай сто раз. Понял? Не забывай, кто ты, и кто перед тобой. Не дай Бог, если допустишь ошибку, то даже я не смогу тебе помочь. Ты меня понял?
- Я вас понял, наставник. Спасибо вам большое за заботу.
Ибрагим вышел из кабинета директора филармонии. Он шел к себе в кабинет и думал о вчерашнем дне, не допустил ли он промах или какую-нибудь ошибку, но взвесив все «за» и «против», успокоился. Неожиданно он вспомнил, что руководитель соседней страны приглашал его к себе на гастроли. Хотел было поделиться этим со своим наставником, но передумал.
«Зачем поднимать шум, пока еще ничего не известно? Даже если речь пойдет и о предстоящих гастролях в соседнюю страну, пусть директор узнает это сам от министра культуры», - подумал Ибрагим.
Он вошел к себе в кабинет, взял в руки свой тар, повертел его несколько минут в руках и поставил на место. Вдруг раздался звонок:
- Сынок, подъехала машина, быстро бери свой тар и иди в мой кабинет, - сказал ему Азаматзода.
Прежде чем проводить высокопоставленного гостя из соседней страны, на территории дачи опять прошли празднества. Ибрагим примерно около часа исполнял свои классические песни, как неожиданно все закончилось. Хозяева быстро рассадили всех гостей по правительственным машинам и повезли в аэропорт. Ибрагим стал собираться, когда к нему подошел шофер, который предложил ему поужинать и дождаться «хозяина». Ибрагим только теперь понял, что проголодался и оглянул взглядом накрытые столы, которые ломились от разнообразных яств.
Вообще-то такова судьба всех артистов, певцов: каждый раз, выступая где-нибудь на концерте, несмотря на большое количество накрытых столов, они только и успевают, что выпить немного воды и продолжить свое дело. Они так и остаются голодными на протяжении всего мероприятия. Такова уж их участь.
Примерно через час «первое лицо» вернулся в хорошем расположении духа. Он подошел к Ибрагиму, взял его за руку и долго не отпускал, хваля его мастерство и талант в исполнении песен, которым наделил его Аллах.
- Я знаю, Ибрагим, что ты родом из селения Хазорчашма, поэтому ты, красив и статен, и обладаешь сильным и красивым голосом. Я уже года два, как наблюдаю за твоей деятельностью, смотрю твои концерты, если честно. Вот вчера и сегодня ты хорошенько послужил для своего народа и республики. Ты так очаровал своим голосом наших гостей из соседней республики, что они официально пригласили тебя к себе на гастроли на месяц. Ты же сам слышал?   
 Ибрагим вместо ответа только кивнул головой.
- Я подписал приказ о ваших двадцатидневных гастролях в Израиль, как оттуда вернетесь, так отправишься к соседям на гастроли.
- Спасибо вам огромное за заботу. Во всем этом есть ваша несомненная заслуга. Кто я без вас? Кто мы без вас? - Ибрагим понял, что настал тот момент, когда он может попросить выделить ему землю.
-  Ну-ну, - по-отечески похлопал тот Ибрагима по плечу. - Ты пойми, нашей Родине сейчас не требуются рабочие, колхозники и служащие. Именно такие, как ты - заслуженные деятели искусств и поэты, и писатели, такие как Мирзо Турсунзаде, прославят нашу страну. Мы, руководители, придем и уйдем, а вот такие, как Мирзо Турсунзаде, со своим творческим наследием, или как ты, со своим несравненным голосом, вот вы будете вечно жить в сердцах людей. Так вот, слушай меня… Мы, руководители, должны, таких как вы, беречь как зеницу ока и предоставлять вам все условия для того, чтобы вы развивались дальше!  Постой-ка, Ибрагим? Может у тебя есть ко мне просьба?
- Спасибо вам огромное! Вы своими словами, такими мудрыми и заботливыми, уже очень поддержали меня. Я вам очень признателен. Я равняясь на вас, и так же готов служить своей родине, своему народу до последнего вдоха. -  Ибрагим понял, что вот тут и наступил его «звездный час», когда он может высказать свою просьбу и продолжил: -  Я со своей семьей и тремя детьми живу на четвертом этаже, и мне бы хотелось….
- Все, я тебя понял. Ты хочешь, чтобы я выделил тебе пятикомнатную квартиру и этажом ниже?
- Прошу прощения, если бы было можно…
- Да говори же, не стесняйся.
- Если можно было бы выделить мне земельный участок, дом? Вы же знаете, что в квартирах, в высотных зданиях невозможно день и ночь петь и играть на музыкальных инструментах? Я беспокою отдых трудящихся.
- Хорошо. Я распоряжусь. Председатель города подберет тебе подходящий дом. Еще есть какие-нибудь просьбы?
- Еще есть у меня просьба, но не у вас. Я прошу у Аллаха для вас богатырского здоровья, чтобы вы еще долгие годы мудро и заботливо правили нашей страной!
От последних слов Ибрагима лицо «хозяина» невольно растянулось в улыбке, и он приказал налить им водки. Оба выпили.
Не прошло и месяца, как ему был выделен дом, в котором он сейчас и проживает. Это была бывшая гостиница какого-то Научно-исследовательского института. В тот же вечер он вместе с Мунавварой пришли посмотреть на него. Дом состоял из шестнадцати комнат, был построен из жженого кирпича и, главное, во дворе был разбит сад из нескольких видов фруктовых деревьев.
- Ну как, моя госпожа, вам понравился этот дом и двор? - спросил он у своей супруги, после того как они осмотрели все.
- Мне понравился дом. Он огромный. Вот только как я буду управляться со всем этим хозяйством? - ответила Мунаввара.
- Не переживайте по этому поводу. Если понадобится, то я найду вам помощницу по хозяйству, - успокоил ее Ибрагим.
После того, как все комнаты были перепланированы и отремонтированы, и приведен в порядок сад, Ибрагим перевез всю свою семью в новый дом. Перед этим, конечно же, по всем обычаям, он зарезал барана и угостил всех друзей и соседей, отметив новоселье.
Да, в этом возрасте он не нуждался уже ни в чем; разве что в легких, ни к чему не обязывающих любовных интригах на стороне. Никак он не мог устоять перед чарами молодых жеманниц. И, иногда, лежа на диване, он долго размышлял, почему он, женатый мужчина, не в силах пройти мимо красивой женщины. Зачем он тратит на этих, по сути, чужих женщин, свою жизнь и свои деньги. Ему казалось, что его семейная жизнь с Мунавварой, хоть и удалась, но потеряла свою изюминку и свою прелесть. Ничто уже не могло его зажечь так, как эти тайные, а потому притягательные любовные утехи. Мунаввару он любил. Она не утратила своей красоты; все еще статная, стройная, с большими лучистыми глазами, женщина. Так что же ему не хватало? Может он, как многие мужчины, хотел, как можно больше вкусить прелестей этой жизни? Может, он хотел доказать себе, что по-прежнему способен сокрушать сердца замужних женщин? Или может он хотел прослыть «Дон Жуаном»? Да нет, конечно, же нет. Он так тайно, искусно и мастерски проводил свои любовные похождения, что ему бы могли позавидовать матерые разведчики. Тогда, что же он хотел доказать всем этим? Продлевал свою жизнь идущей в руки радостью? Почему бы и нет? С момента рождения и до самой смерти человек старается как можно выше подняться по карьерной лестнице. Он старается создать себе самые комфортные условия для жизни, достичь большего богатства. Так что плохого в том, что, он своим талантом добился признания общества, у него есть роскошный дом, любящая семья и вот теперь, когда ему не надо думать о завтрашнем дне, он хочет получать от жизни как можно больше удовольствий? Он понимал и то, что должен обеспечить будущее своим наследникам. Но, как говорится, каждому – своё.
На следующий день ровно в десять часов утра позвонила Гулноза. Они договорились встретиться через два дня вечером у автобусной остановки квартала Обшорон.
Гулноза на самом деле оказалась очень красивой девушкой; миловидная, невысокого роста и стройная, она очаровала его своей красотой и искренностью. Она была в атласном платье. Короткая стрижка была ей к лицу. Ибрагим еще издалека заметил ее, сразу потерял голову от ее красоты. Все прежние сомнения, которые не давали ему покоя в последние дни, обратились в прах.
Он усадил девушку в свою «Волгу» рядом с собой и, не спрашивая ее согласия, поехал в направлении дороги «Душанбе – Орджоникидзеабад». Оба молчали несколько минут.
- Простите, а куда мы едем? – прервала первой молчание Гулноза.
- Я везу вас туда, где никто не сможет помешать нашей беседе, - уверенно, не отрывая глаз от дороги, ответил Ибрагим.
- Как хотите. Но у меня всего час свободного времени. Что мешает нам поговорить в машине?
Ибрагим ничего не ответил, притормозил машину и остановился на обочине безлюдной дороги. Сняв руки с руля, он повернулся к ней.
- Я бы хотела получить ваш автограф, – сказала ему Гулноза и протянула его фотографию, которая была аккуратно вырезана из его альбома.
- С удовольствием, - ответил Ибрагим. Он вытащил ручку из кармана своего пиджака, осторожно положил фотографию на колени Гулнозы и, немного задумавшись, написал: «Нежной Гулнозе на добрую память от Ибрагима Хайруллобека».
- Прильни к её устам, не жди, не медли!
Тогда не искусаешь губ своих в сомненье,– смеясь, продекламировал строки Хафиза Ширази и осторожно привлек к себе девушку. Не почувствовав никакого сопротивления, он стал жадно целовать ее.
- Осторожнее, могут остаться следы от поцелуев, - прерывая его вздохи, вполголоса сказала Гулноза. -  Я не это имела в виду, когда просила вас о встрече.
- Ничего страшного, Гул. Я выполню все, что ты захочешь, -  еле сдерживая себя, сказал Ибрагим и добавил: - Здесь не совсем удобное место. Еще кто-нибудь из знакомых узнает мою машину и остановится. Давай поедем в Ромит. Там есть очень хорошее место.
- Но я не могу поздно вернуться домой. Мама отругает.
- Нет, Гул, мы быстро вернемся. Я отвезу тебя до самого дома, – уговаривал ее певец.
Гулноза ничего не ответила в ответ, и Ибрагим принял молчание за согласие. Он быстро завел мотор, и машина двинулась с места.
В ту ночь и в другие ночи - один раз в неделю - он периодически отвозил Гулнозу в Ромитское ущелье, где они предавались ласкам и, хорошо проведя время, возвращались в Душанбе. Эта связь продолжалась до того момента, как Ибрагим со своим коллективом должен был выехать на гастроли в Израиль.
Ибрагим вернулся из поездки в Душанбе. Примерно через неделю его нашла по телефону Гулноза. Она плакала в трубку и просила его о свидании. Гулноза рассказала ему, что в его отсутствие ее сосватал племянник дальнего родственника и, что даже состоялось обручение.
- Ты сама дала согласие или тебя принуждают к этому браку? – спросил Ибрагим.
- Так ведь вы … Вы все равно не женитесь на мне,-  плача, сказала Гулноза. - Но у меня к вам одна просьба…
- Говори, Гул, что я должен сделать?
- Если мой муж в первую брачную ночь узнает о моем стыде… Вы же сами, тогда говорили, что у вас есть знакомый доктор, и вы мне поможете…
Только теперь Ибрагим понял, о чем просила его бедная девушка и задумался.
Он вспомнил, как в первую их встречу, отвез ее в Ромитское ущелье и, взяв ключи от дачи знакомого председателя колхоза, переспал с ней. Ибрагим не удержался и стал первым мужчиной в ее жизни.
-Как же так? Что вы хотите сделать? Ведь до вас у меня не было никаких отношений с мужчинами? – чуть не плача, говорила Гулноза.
- Нет, Гул, я хочу осчастливить тебя, - смеясь, ответил ей Ибрагим.
- Нет, как же я потом выйду замуж? Я не хочу такого позора.
В этот миг Ибрагим, вспомнив рассказы Марьям, ответил ей:
- Не переживай, Гул. Когда наступит такой момент, я помогу тебе и найду хорошего гинеколога…
- Алло, вы меня слышите? - раздалось на том стороне провода.
- Да, слышу. Подожди, а когда у тебя свадьба? – спросил Ибрагим.
- Через неделю, в субботу в ресторане «Сарез», - ответила Гулноза.
- Так у нас еще есть время, это, во-первых. Во-вторых, мы даже еще успеем разок-другой съездить на наше место…
- Эээ, я не знаю, как выбраться из этого тяжелого положения, а вы… ну да, как говорят, у кого что болит…- и Гулноза опять стала плакать.
- Гул, успокойся, я что-нибудь придумаю. Ты мне позвони завтра в десять часов утра. Хорошо?
- Хорошо.
После этого разговора Ибрагим нашел Марьям в приемной филармонии и попросил ее зайти к нему в кабинет.
Не прошло и пяти минут, как Марьям появилась на пороге его кабинета.
- Мой богатырь соскучился по мне или действительно у тебя ко мне разговор? – спросила она, поспешно закрывая за собой дверь.
- И то и другое, - торопливо ответил он, - присаживайтесь на диван.
Сам он сел на свое место за столом и двумя руками зажал голову; ему казалось, что голова вот-вот лопнет, как воздушный шарик. Наконец он встревоженно сказал:
- Короче, у меня сейчас такая ситуация, будто я попал в тупик, либо бегаю по замкнутому лабиринту. И это конфиденциально, никто не должен знать о нашем разговоре. Так, как вы мой близкий и надежный человек, мне нужна ваша помощь, – наконец сказал он. - Я, как-то, поддавшись уговорам Шайтана, вкусил первый райский цветок одной девушки….
- Ах ты, негодный богатырь! Мало тебе вокруг столько женщин, так ты еще и на девушек засматриваешься. Хорошо. В чем заключается моя помощь?
- Эта девушка скоро выходит замуж за племянника мужа своей тети. Я вас очень прошу помочь найти хорошего гинеколога, я не хочу, чтобы она была опозорена, - сказал Ибрагим и, видя, что Марьям не спешит с ответом, добавил: - Если вы не хотите мне помочь, ничего... Мне придется самому сходить в какую-нибудь больницу либо женскую консультацию…
- Нет, мой богатырь, я помогу тебе. Но ты должен знать, что эта услуга не бесплатная. Для этого нужны деньги, - спокойно ответила ему Марьям.
Услышав положительный ответ, Ибрагим воспрял духом.
- Конечно же, сколько нужно будет, я столько и оплачу, - сказал он.
Ибрагим подошел к Марьям и склонил колени; он взял ее правую руку в свои ладони и поцеловал три раза.
 Ибрагим познакомил Марьям с Гулнозой и довез их до роддома №2, а сам вернулся на работу. Примерно через два часа пришла Марьям и весело сообщила ему, что все прошло удачно. Ибрагим облегчённо вздохнул; он чувствовал себя так, словно одолел самую высокую гору в мире, как будто выпутался из «черной петли». Резко вскочив с места, он обнял и поцеловал Марьям:
- Я никогда не забуду, что вы для меня сделали. Вы спасли меня от позора. Скажите, а этому вашему доктору можно доверять? Он не обманет?
- Нет, он надежный человек, даже не думай об этом, мой богатырь. И потом, ему не впервой такая работа. Да-а, Мухаббат Каримовна знает толк в своей работе - превращая девушек в «непорочных дев» она получает хорошие деньги.
- А вы присутствовали на операции? – спросил ее Ибрагим.
- Нет, я ждала в коридоре. Но с начала и до конца операции твоей Гулнозы прошло не больше десяти минут.
- Хорошо то, что хорошо заканчивается, - сказал он и добавил: – Больше такую глупость я не совершу, даю слово. – Ибрагим демонстративно оттянул себя за правое ухо.
- Вы правду говорите сейчас или …или до того, как опять не повстречаете красивую девушку? – ехидно спросила Марьям.
- Аллах - свидетель, я не совращал и не соблазнял Гулнозу, - стал оправдываться Ибрагим. - Она сама забросала меня письмами, а потом нашла мой номер телефона и стала звонить мне, уговаривая на встречу. Ладно, что было - то было. Я ставлю большую точку на любовных интрижках. Конец!
- Вы говорите правду, мой богатырь? – не верила своим ушам Марьям.
- Я говорю правду. Кроме, как на вас, я больше не буду заглядываться ни на кого…
«Слава Аллаху, что история с Гулнозой благополучно завершилась. Не приведи Аллах, она бы его выдала, позора ему было бы не избежать», - в который раз подумал про себя Ибрагим и стал читать известные суры из Корана.

17

В восемь часов вечера Файзулло и Фархад подъехали к бане и остановились на обочине, у арыка. Выйдя из машины, они огляделись. Файзулло, вспомнив что-то, протянул Фархаду ключи от машины и сказал:
-Сними задний номер машины.
Фархад взял ключи и пошел исполнять поручение своего друга. Файзулло улыбнулся ему вслед.
«Хорошо, что Фархад оказался исполнительным напарником и верным другом, -подумал он. - Не сглазить бы».
Сблизились они еще больше у себя на работе, на автостанции. Фархад устроился туда на работу еще, когда Файзулло отбывал срок в тюрьме. Он был моложе Файзулло на год и поэтому называл его «братом», так повелось еще с их детской дружбы.
Сблизило их еще и то, что оба любили настольный теннис и ходили в зал «качаться».
Фархад вернулся с армии и устроился на работу в Центр технического обслуживания. Однажды после обеденного перерыва Файзулло пришел в спортивный зал, чтобы поиграть в настольный теннис, там, к обоюдной радости, они и встретились. Фархад так искусно играл в настольный теннис, так умело закручивал мяч во время подачи, что его противники не могли заранее догадаться, куда на этот раз он полетит.
Коллеги, один за другим, проигрывали ему. Наступила очередь Файзулло, и он ожидаемо проиграл Фархаду.
Родители Фархада были врачами; отец - невропатологом, мать же работала педиатром.
У Фархада была возлюбленная. Они вместе подавали документы для поступления на факультет иностранных языков, но его возлюбленная успешно сдала все экзамены, он же завалил второй экзамен. Фархад был вынужден поступить на работу, а через три месяца его призвали служить в армию.
Возлюбленная Фархада оказалась очень хорошей и верной девушкой. Она дождалась его и несколько месяцев назад они сыграли свадьбу.
Файзулло замечал, что Фархад по завышенной цене продавал клиентам редкие запчасти от автомашин, таким промыслом занимались почти все, кто работал на станции техобслуживания; так они могли немного подработать. Но… однажды Фархад не удержался, и вместо новой запчасти установил вполне пригодную, но старую. В итоге клиент пожаловался на него его начальнику. Последний поднял его на собрании и отчитал. Тогда Фархад и несколько других сотрудников были лишены месячной премии.
- Ну вот, «бедняка и на верблюде собака укусит», – после собрания, с досадой в голосе, сказал Фархад. - Я думал, что получу премию, добавлю к ней зарплату и куплю жене сапоги.  Жаль…
- Я заметил, что ты каждый месяц что-нибудь покупаешь своей жене, то туфли, то платье, то….
- А что делать? Моя жена - студентка факультета иностранных языков! Вы вообще обращали внимание, как одеваются сейчас студенты?
- Да, знаю, как они одеваются; им, видимо, не известна пословица «по одежке протягивай ножки».
- А вы думаете, почему я пашу, как лошадь? Потому, что женат! Ну ладно, бог с ним. Выкручусь.
- Знаешь, Фара, «на бога надейся, а сам не плошай».
- И что вы предлагаете?
- Если хочешь, есть одна идея…
- Хочу. А что надо делать?
- Не торопись, Фархад, вечером поговорим.
Вечером Файзулло отвез Фархада к своему однокласснику, их общему другу детства, Назару. Там они и надумали легкий способ добычи денег. Это был примитивный рэкет.
 В тот же вечер, до вечерней молитвы, все трое отправились к берегу реки. После долгого дня там обычно собирались торговцы овощей и фруктов. Умывшись, они приступали к вечерней молитве. Потом, некоторые, расстелив под себя халаты, отдыхали на берегу реки. Из их числа друзья выбрали «жертву», довольно тщедушного и неуверенного торговца, и угрозами и запугиванием забрали у него пятнадцать тысяч рублей, из которых часть отдали Фархаду, чтобы он мог купить сапоги жене. И так продолжалось и во вторую ночь, и в третью. У «жертвы» друзья не забирали все деньги, обычно одну треть. Те же и рады были, что легко отделались от «городских бандитов».
Таким образом, их стало трое.
Как стемнело, Файзулло закрыл свою машину и вместе с Фархадом направился к дому, откуда уже доносилась громкая музыка.  Они, не торопясь, прохаживались по тротуару и молча наблюдали за всем окружающим. Как только приятели подходили ближе к дому, шум торжества усиливался. Едва они приблизились к забору особняка заведующего, Файзулло прикоснулся к плечу Фархада и указал ему кивком головы:
- Это здесь. Давай пройдемся до перекрестка.
Друзья уже хорошо изучили двор заведующего, но все же, раз за разом, обговаривали свои действия. «Каждый лишний шаг, каждое лишнее движение будут работать против нас», - говорил Файзулло.
В половине девятого вечера все семейство заведующего с гостями пошли на торжество к соседям. Хозяин дома отпустил собаку с поводка, закрыл ворота и ушел к свояку. Но, в течение часа, он два раза возвращался к себе домой и проведывал двор.
Как только отключилось электричество и все погрузилось в полумрак, певцы прекратили петь, и всё вокруг заполнилось гулом встревоженных гостей. Официанты откуда-то принесли зажженные свечи, тут и там появились островки неуверенного света.
Заведующий уговорил Собира- соседа поехать с ним на электрическую подстанцию решить вопрос с подачей тока. Они спешно сели в машину и уехали. Только тогда Файзулло и Фархад приступили к своей работе. Файзулло остался стоять на страже у ворот дома, а Фархад залез на забор и бросил камень внутрь дома. Тут же подбежала собака и зашлась в лае. Фархад развернул маленький бумажный сверток и скинул его собаке, сам же быстро слез с забора. Собака тут же бросилась к свертку и, перестав лаять, стала обнюхивать его. Там были несколько кусочков мяса с транквилизатором. По заверениям знакомого ветеринара, собака должна быстро уснуть. Фархад натянул прямо на обувь носки и в больших вязаных перчатках на руках, спрыгнул во двор. Собака уже была обездвижена. Бесшумно подошел Файзулло и протянул напарнику саперную лопатку:
- Не торопись, но и не тяни...
Фархад ничего не ответил, быстро забрал бумажный сверток, передал его другу и направился к собачьей будке. Он отодвинул в сторону две бетонные плитки и начал копать. Земля, действительно, была мягкая. Совсем скоро его лопата глухо звякнула, скользнув по чему-то твердому. Фархад отложил в сторону лопату и осторожно, двумя руками, вытащил из ямы железный ящичек. Также, быстро закопав обратно яму, он аккуратно положил сверху две бетонные плитки и, прихватив с собой лопату и ящик, поспешно направился к забору.
Как только Фархад и Файзулло, закончив свою операцию, подошли к машине, в районе везде загорелся свет.
- Ты ничего не забыл там? - спросил Файзулло у Фархада, заводя машину.
-Да нет, в карманах у меня ничего не было, одежда - на мне. Лопата, перчатки и носки, вот, у меня в руках.  А бумажный сверток? Мы его не оставили там?
- Нет, - ответил Файзулло, не отрывая глаз от дороги – так, сверток, лопата, перчатки, носки. Что еще? А, да, сейф… Значит ничего не упустили, все хорошо.
- Очень даже хорошо! – воскликнул Фархад, хотя его сердце все еще колотилось.
Уже в гараже напарники без особых усилий вскрыли железный ящик; стоило им только поддеть монтировкой замок, как тот сразу же и открылся. Друзья обнаружили большую пачку рублей, американские доллары, а также около двух килограммов золотых украшений. Не успели они сосчитать деньги, как раздался звук мотоцикла.
- Брат, это я, - послышался голос Назара из-за двери.
Файзулло впустил друга.
- Ну как? – торопливо спросил их Назар, не успев снять шлем с головы.
- Неплохо, - спокойно ответил Файзулло.
- Как это «неплохо», просто отличный улов! – воскликнул Фархад.
Все трое быстро сосчитали деньги - двадцать две тысяча долларов США и сто тридцать пять тысяча рублей. Было очень много женских и мужских золотых украшений.
- Неплохой улов у нас сегодня, да? – сказал Фархад.
- Да, хороший, -  произнес Файзулло и задумался.
Фархад насмешливо присвистнул и сказал Назару:
- Ты только посмотри на нашего брата! Всегда говорит «неплохо», как будто всю жизнь был богатеем.
Файзулло только усмехнулся.
- Мне кажется, что этот «улов» мы точно должны «обмыть». Что скажете, брат? - спросил Назар.
- Да, надо позвать наших подруг и устроить веселье, – поддержал его Фархад.
- Конечно. Но сначала мы должны все хорошенько обсудить, – сказал Файзулло.

18
 
На следующий день, ближе к вечеру, первый к Назару пришел Собир. Он был весел и беспечен.
- Что это ты сияешь? Неужели влюбился? - спросил его Назар, после того как приятели поздоровались.
- Нет, не влюбился еще, друг. Но это сегодня не исключено, - сказал Собир, удобно усаживаясь в кресло и добавил: – Весел я от предстоящей вечеринки. Сейчас подойдет Файзулло и, наверное, разделит между нами, вчерашний навар. Он что-нибудь говорил об этом вчера?
- Нет.
- Подожди-ка, Назар! Он сказал, для какого обсуждения, ты не знаешь?
- Нет, мне ничего не известно, - ответил фотограф. - Наш Брюс Ли сейчас подойдет, и мы все узнаем. А что это ты так переживаешь, боишься, что тебя обделят?
- Да нет, - сказал Собир и добавил: - Постоянно мне выделяется, какая-никакая доля, но, просто, на этот раз навар уж очень велик, как мне кажется. И надо бы поделить его одинаково на четверых, хоть и…
- А! Ты имеешь в виду, что ты обнаружил этот тайник и именно поэтому ты должен получить большую сумму, да?! – с иронией в голосе спросил его Назар, понимая, к чему клонит его приятель.
- Нет же, Назар, я так не говорил.
- Но именно это ты имел в виду, да? -  спросил Назар, начиная злиться.
- Ну, да, так и есть. А что, не справедливо?
- Может и так, но ты не забывай о клятве, которую давал, что будешь безропотно повиноваться решению нашей группы и нашему лидеру, -  напомнил ему Назар, загибая большой палец левой руки, и добавил: - Также мы клялись, что не будем ставить личные интересы выше общих интересов. Ты об этом-то помнишь? – сказал Назар, загибая уже второй палец.
Собир смущенно склонил голову и на минуту задумался.
- Ты прав, друг, но я тоже хочу красивую жизнь и у меня есть свои планы…
- А ты думаешь, что остальные не хотят красиво жить? - недовольно сказал Назар. Он отряхнул руки и поднялся с корточек. – Ты не думаешь, что Брюс Ли может услышать твои слова, и они ему явно не понравятся. - Назар выглянул наружу и сразу вернулся. - Клянусь Аллахом, если бы он услышал все, что ты сейчас сказал -  ты потерял бы его доверие и дружбу раз и навсегда!
   Собир не стал отвечать Назару, а только потер пальцами свой широкий лоб:
- Ну, во-первых, мы с тобой двоюродные братья, во-вторых, я, считая тебя близким другом, поделился с тобой своими мыслями. Если ты не расскажешь ему ничего, он и не узнает об этом нашем разговоре.
- Хорошо, - сказал   Назар и миролюбиво добавил: - Да, мы с тобой родственники, не чужие друг другу люди. И ты знаешь, что я не болтун. Пусть этот разговор останется между нами. Но ты знай своё место.
В это время раздался звук мотоциклов, и они оба вышли встречать своих друзей.
Файзулло приехал вместе с Фархадом. Четверо друзей, как обычно, дружно поприветствовали друг друга.
Файзулло посмотрел на Назара и спросил:
- У тебя на работе много клиентов?
- Нет, брат, никого нет, кроме моего ученика Шокира.
- Очень хорошо. А не можешь ли ты его отпустить на часок? – спросил Файзулло.
- Конечно, могу.
-Нет, лучше отправь его к Эргашбаю,  пусть привезет нам поесть. За это время мы успеем все обсудить, - сказал Файзулло.
- Будет сделано! - ответил Назар.
Все четверо друзей вошли в помещение.
- Пожалуйста, проходите, - сказал Назар и, отодвинув в сторону черную занавесь, первым вошел к себе в комнату. Через несколько минут оттуда вышел молодой человек, который больше смахивал на подростка. Он поздоровался с каждым из друзей за руку. Файзулло вытащил из кармана деньги и протянул их Шокиру:
- Возьми деньги и сходи к Эргашбаю. Передай ему от нас привет и закажи самбусы на нас всех. Пусть, как и в прошлый раз, он их вкусно приготовит.
- Хорошо, - сказал Шокир.
Как только Шокир ушел, Назар вышел, повесил табличку с надписью «Перерыв» и закрыл дверь на ключ.
-Друзья, вам заварить чай или будете пить кофе? – спросил Назар, держа в руках колоду карт.
- Кофе, - коротко за всех ответил Файзулло.
Назар зашел во внутреннюю комнату и включил электрический чайник. Он вытащил ложечки, четыре чашки с блюдцами и поставил их на маленький столик около друзей. Затем на столе оказалась банка растворимого кофе и сахарница.
- Друзья, я хотел бы сегодня обсудить с вами несколько вопросов, - начал разговор Файзулло, обведя всех глазами. - Для начала нам надо поделить вчерашний навар; сколько там было, все знают, кроме Собира. У кого какие предложения?
Назар и Собир быстро переглянулись друг с другом. Фархад сидел молча, не отводя взгляда от чашки кофе.
- Делим поровну, если другие не против, - спокойно сказал Собир.
- Справедливо, - ответил Файзулло и спросил у Назара: - А ты как думаешь?
- Брат, я согласен со всем, что вы скажите.
Файзулло посмотрел на Фархада и спросил:
- А ты что скажешь?
- Единственный из вас семейный – это я и поэтому больше нуждаюсь в деньгах. Но это мы не обговаривали. Поэтому я приму все, что вы скажете, брат, - ответил он.
Файзулло несколько минут молча пил кофе. Затем он поставил чашку на стол и встал с места.
- Как я и говорил, разделить поровну добытое вчера не представляет никакого труда, для этого не надо иметь много ума, – сказал Файзулло, и продолжил: - Но мне кажется, что кроме наших настоящих расходов, разумнее было бы подумать и о будущем. Как говорится «готовь сани летом». Поэтому я и предлагаю оставить у нас в заначке, как «общак» доллары и золото, а рубли поделить – каждому по десять тысяч рублей. Вы согласны?
- Я согласен, - первым ответил Фархад.
- Я тоже, – откликнулся Назар.
- Кто же откажется от денег? – сказал Собир.
Файзулло вытащил из боковых карманов четыре свертка и положил их на стол.
- Забирайте! - скомандовал он.
Он дождался, когда все разобрали деньги, потом взял последний сверток, открыл его, отсчитал несколько купюр и сказал:
- Сегодня тридцатое, конец месяц - время Мавлянову вручить его долю.
- Брат, а обязательно каждый месяц давать ему долю? -  спросил Назар.
- Обязательно. Мы потихоньку будем укорачивать язык нашему майору и настанет день, когда он нам и пригодится. Это всем понятно? Теперь, если больше нет вопросов, Назар, принеси-ка мне конверт.
Назар зашел во внутреннюю комнату и вернулся оттуда с конвертом в руках. Файзулло поблагодарил его кивком головы и положил туда пятисотрублевую купюру, остальные деньги он положил себе в карман.
- Так, теперь я предлагаю купить на имя каждого из нас по микроавтобусу. Лучше «Газель», простая и надежная машина. Ну что, как вам мое предложение?
- Ого! Очень хорошо, - весело ответил ему Фархад.
- Я согласен, - сказал Назар.
Собир, поняв, что его надежда на большие деньги не оправдалась, не выдержал и, не поднимая головы от чашки кофе, удрученно сказал:
- Что я буду делать с машиной?
- Бестолковый, ездить на ней будешь -  с ветерком, - смеясь, сказал Назар.
- Нет, мы не будем ездить на них, – сказал Файзулло и объяснил: – Мы найдем опытных водителей и сдадим свои машины им в аренду. Будут ездить как маршрутное такси. Так мы будем ежемесячно получать дополнительную прибыль.
- Прибыль в «общак»? – спросил Собир.
Файзулло некоторое время молча смотрел на улицу, сдерживая свое раздражение от непонятливости друга, потом невозмутимо сказал:
- Ежемесячно плату за машины будет собирать Назар, и мы будем расходовать ее на наши каждодневные нужды.
- Я? - спросил Назар.
- Да, ты, – ответил Файзулло. - Но предупреждаю тебя: ты должен, как и я, завести отдельную тетрадь, для того чтобы записывать все расходы, все до копейки, – сказав это, Файзулло обвел взглядом друзей и, остановившись на Собире, спросил: - Ты что-то хочешь сказать, братишка?
Собир от неожиданности немного растерялся, а потом ответил:
- Извините, брат, но я подумал купить квартиру в городе, – все же ответил он.
- Будь по-твоему, купим тебе квартиру. Но сначала мы купим четыре микроавтобуса. И, если останутся деньги, и все будут согласны, то купим тебе квартиру. Пойми меня правильно.
- Хорошо, - довольно сказал Собир.
- Так, и эта проблема решена. Никто не против? – спросил Файзулло и продолжил говорить:- Есть информация, что Шерхан увеличил свою банду до тридцати человек. И это неспроста; он сначала хочет загасить нас, а потом установить единоличный контроль над всем городом. Нам это ни к чему. Я предлагаю каждому из нас иметь в запасе по пять-шесть бойцов, которые могли бы поддержать нас в трудную минуту. Чтобы найти крепких и духовитых ребят выделяю вам десять дней. Вы справитесь с этой задачей?
- Да, конечно, - ответил Назар.
- Постараемся - сказал Фархад и, подумав, добавил: – У меня есть предложение, и если вы меня поддержите, то можно организовать секцию борьбы в школе, которой сам учился. Я мог бы тренировать старшеклассников, ведь был же чемпионом по борьбе среди школьников республики. Туда же и парни повзрослее подтянутся.
- Хорошее предложение, – сразу же согласился Файзулло. - Я согласен. Что тебе надо для этого? Деньги? Чтобы арендовать школьный спортзал. Ну что, друзья, выделим деньги для этого? – спросил Файзулло и, не дождавшись их ответа, сказал: - Но только до поры до времени никому не раскрывай наших планов.
- Обижаешь, брат, - недовольно проворчал Фархад. - Я ведь не тупой, все понимаю. Объясню директору, что хочу занять спортом молодых ребят в их свободное время, чтобы не болтались на улице.
-Ты не обижайся на меня, братишка. Мое дело предупредить, – сказал Файзулло и продолжил: - Третий вопрос! – он допил свой остывший кофе и сказал: - Нам нужен ствол. Хотя бы один для начала. Что скажете?
- Пистолет нужен, - согласился Собир
- Да, надо его купить, – поддержал Назар. – Если не сейчас, то в будущем он пригодится.
- Да, он нам нужен, но, если есть возможность, надо купить пистолет с глушителем, - вставил свое слово Фархад.
- Ну, вот и хорошо. И с этим вопросом покончено, - сказал Файзулло. Он приподнялся с места, поглядел на улицу, одёрнул двумя руками полы пиджака, откуда показалась кобура с пистолетом.
- Ого! – радостно сказал Собир.
- А вам идет, – сказал Назар.
- Это надо обмыть, – ответил Файзулло. Он вытащил пистолет из кобуры и хотел положить на стол, но Фархад тут же взял его из рук друга.
- Как вы думаете, сколько он стоит?
Назар в недоумении вздернул плечами. Собир предположил:
- Четыре или пять сотен долларов?
- А ты как думаешь? – спросил Файзулло у Фархада.
- Не знаю, - ответил Фархад. Он проверил, есть ли в патроннике патрон и, не увидев, сказал: - Пустой?
- Вот они - ровно двадцать одна штука, – ответил Файзулло и, вытащив патроны из бокового кармана пиджака, высыпал их на стол.
- А пистолет с глушителем? – снова полюбопытствовал Фархад.
- Нет, - сказал Файзулло. – Но мне обещали найти его за сто пятьдесят зеленых. А ствол обошелся в четыреста. Стоит он таких денег? – спросил у Фархада Файзулло.
- Не знаю, -  ответил Фархад, - такие вещи не продают же в магазине, чтобы всем знать его цену.
Фархад, вдоволь насмотревшись на пистолет, положил его на стол, как Собир тут же взял его.
- Друзья, если вы считаете, что это дорого, то мы сейчас вместе с Собиром поедем, вернем пистолет и заберем деньги, – объявил Файзулло.
 Фархад глянул в сторону Назара, затем посмотрел на Собира и ответил за всех:
- Да нет, деньги как пришли – так и ушли, а пистолет останется. Главное, чтобы найти на него глушитель.
- Найдем, – уверенно сказал Файзулло. – Этот вопрос также закрыт. Теперь вот еще о чем надо подумать. Не кажется ли вам, что пора расширить наш круг подопечных? Пять торговых точек, два ресторана и три столовые – мне кажется, что это мало. За месяц набирается шесть тысяч и это не покрывает все наши расходы. Не так ли? – спросил Файзулло и посмотрел на присутствующих.
- Да, этого мало, – сказал Назар.
- Если мы будем дважды в месяц собираться и веселиться со своими подругами, то этих денег будет еле хватать нам, - сказал Собир. - Ну, со стволом мы денег быстрее наберем.
- Забудь, - сказал Файзулло. - Пистолет не игрушка и мы будем использовать его лишь в исключительных случаях - только для самозащиты или как аргумент в разборках.
- Брат правильно говорит, – поставил точку в споре Фархад. – И в вопросе подбора бойцов не будем торопиться. «Торпеды» без мозгов нам не нужны.
Файзулло задумался над словами Фархада, а потом одобрительно сказал:
- Я согласен с тобой.
Затем он обратился к Назару:
- Ну, друг, давай, рассказывай о своих стариках-миллионерах. Они еще живы?
- Живы, нам на радость, - весело ответил Назар.
- Если так, то обговори подробно все детали с Собиром, потом еще обсудим это. Но предупреждаю, что забрать деньги или драгоценности у стариков - подобно смерти. Предупреждаю вас. Хорошенько все обдумайте. Можно разок зайти к ним во двор под видом контролера энергосбыта и посмотреть все.
- Если так сделать, то Собир должен изменить свою внешность, ну хотя бы приклеить усы либо бороду, - предложил Фархад.
- Правильно говоришь, - одобрительно сказал Файзулло.
Он взял пистолет со стола и засунул его в кобуру, затем положив патроны в карман пиджака, продолжил:
- Не забывайте – «береженного бог бережет». И еще, хоть и повторюсь, но никогда не спешите во время проведения операции. «Сто раз отмерь-один раз отрежь» – это наш постоянный девиз.
Назар, услышав негромкое постукивание в окно, весело крикнул:
- Наконец и наш обед прибыл, - и пошел открывать дверь.
Вошел Шокир с большой коробкой в руках, наполненной горячими самбусами и поставил ее на стол.
- Шокир, братишка, поставь-ка чай, – сказал Назар и обратился к друзьям:- А ну, налетайте, пока не остыли.
- Мы сегодня пойдем к нашим девочкам? – не притрагиваясь к еде, спросил Собир у Файзулло.
- Пойдем, - ответил Фархад за друга. - Мы уже нашли Парвину и предупредили ее. Даже успели съездить на рынок и купить все необходимое для сегодняшней вечеринки. Поедем в три часа дня. Так что, не беспокойтесь, а ешьте.
- Ну, наконец! – воскликнул Собир, хлопнув от радости в ладоши. – Будет и на нашей улице праздник!
Файзулло проглотил кусок самбусы и, не отрывая глаз от еды, сказал философски:
- Всему свое время. Не бегите впереди паровоза.
- Ну тут вы правы, – сказал Фархад.
- Кстати, мы сегодня останемся до утра у девочек или?..
Файзулло прервал Назара на полуслове:
- Нет, гуляем часа два. Дел у нас много. Ты и Собир - пойдете собирать информацию на тех стариков. А мы с Фархадом…- Файзулло увидел входящего с чайником в руках Шокира, быстро закончил: – Мы с Фархадом тоже займемся кое-чем.
После того, как все поели и попили чай, Файзулло обратился к фотографу:
- Спасибо, Назар, за гостеприимство,-  и поднял руки для молитвы:- Да пребудет с нами милость и щедрость Аллаха. Пусть увеличится наше благосостояние. Аминь, — сказал он.
- Куда же вы торопитесь? Еще до начала пира есть время? – с улыбкой спросил Собир.
- Да, знаю, но у нас еще есть дела, - сказал Файзулло, поглядев на часы. - Вы, если хотите, можете идти пораньше, поможете девочкам. А позже и мы подойдем, – сказал он.               
 
19

Файзулло остановил мотоцикл на обочине дороги, рядом с кафе «Ситора», у здания милиции. Он слез с мотоцикла, снял шлем, протянул его другу и сказал:
- Подожди меня немного.
Файзулло быстро вернулся.
- Майора нет на работе? - спросил Фархад.
- Да нет, здесь он. Его вызвали к начальству. Я предупредил дежурного, что жду его.
- Конечно, подождем, – отозвался Фархад. Он снял свой шлем и повесил на руль мотоцикла. – Чем реже мы сюда будем приезжать, тем лучше для нас.
- Ты прав, Фара. Но в нынешнее время без такого покровителя не проживешь, – ответил Файзулло и предложил: - Может, в кафе посидим?
- Я  - не против, - согласился Фархад.
Оба друга вошли в кафе и сели за стол, накрытый белоснежной скатертью.
- Что желаете заказать? – к ним подошла симпатичная голубоглазая официантка.
- Принесите воду «Шаамбары», - сказал Файзулло. – Уж очень жажда замучила после обеда.
Официантка принесла бутылку воды с двумя стаканами и поставила на стол.
Фархад разлил воду по стаканам и, кивая в сторону отдела милиции, сказал:
- Не дай бог попасть туда.
- Вот именно. Потому и дань таскаем, – с иронией в голосе, ответил Файзулло и, заметив вышедшего из отделения милиции высокого худощавого майора, направился к нему.
Они поздоровались, как старые друзья и друг за другом зашли в трехэтажное здание милиции.
- Проходи, чемпион, -  открывая дверь в кабинет, пригласил его майор.
После дежурных вопросов о здоровье и делах друг друга, Файзулло протянул ему конверт. Майор сказал довольно:
- Спасибо, что не забываешь и о бедных милиционерах. Может, мы тебе когда-нибудь пригодимся, - сказал он и, указывая на конверт, спросил: - Постой-ка, а сколько здесь?
- Как обычно, - ответил Файзулло и, поднявшись с места, протянул майору руку на прощание: - Хотелось бы, чтобы ваша помощь никогда не понадобилась ни мне и ни моим приятелям. Но я, как всегда, буду навещать вас в конце каждого месяца,-  пообещал он.
Мавлянов громко рассмеялся; его позабавили слова Файзулло. Он засунул конверт в задний карман брюк и, пожав руку Файзулло, сказал:
- Это хорошо. Послушай, братишка. Ты уже не раз приходил ко мне, а я… Ну, ладно, я в долгу не останусь.
- Я понял, – ответил Файзулло, -  удачи вам.
- И тебе не болеть, чемпион.
Файзулло перешел дорогу и направился к мотоциклу. Фархад подошел к нему.
- И с этим делом покончили, – удовлетворенно сказал Файзулло, надевая шлем. –Прежде, чем поедем к девчатам, я хотел бы посоветоваться с тобой.
- О чем? – спросил Фархад, надевая шлем.
- Ты сначала заводи своего коня и доезжай до остановки «Красный цветок», там все и узнаешь, – скомандовал Файзулло.
- Ясно, - ответил Фархад и завел мотоцикл.
Через десять минут они остановились около четырехэтажного здания и сошли с мотоцикла.
- Фара, теперь внимательно слушай меня,- начал Файзулло. – На той стороне дороги находится ювелирный магазин. Заведующий магазина Рахмонкул Гуломов. Он очень шустрый и хитёр, как лис, как битый лис. Понятно, что богат. Я недавно купил у него три кольца. Мне понравились и золотые серьги с бриллиантами. Я попросил отложить их мне. Вот поэтому мы и приехали сюда.
- Понял, - сказал Фархад и нерешительно спросил: - Вы об этом хотели со мной поговорить?
Файзулло засунул руку в карман брюк и несколько минут с ног до головы оценивающе разглядывал друга.
- Нет, Фархад, это легальная часть нашего визита, легенда так сказать,-  наконец отозвался он, и продолжил: - Сейчас мы вместе зайдем в магазин. Ты не обращай внимания на то, что я говорю и что делаю. Твоя задача - внимательно изучить расположение магазина, количество сотрудников, где и как лежат изделия на прилавках. Кстати, если заведующий будет на месте, то ты вместе со мной зайдешь в его кабинет. Там тоже все запоминай. Может быть… Может и здесь можно чем-нибудь поживиться. Тебе все ясно? – спросил Файзулло и, получив положительный ответ, зашагал в сторону магазина.
В торговом зале находилось всего три покупателя. Файзулло стал внимательно разглядывать ювелирные украшения на прилавках. Видимо, ему что-то не понравилось, что он неодобрительно покачал головой.
- Ты тоже ничего не нашел интересного? – спросил он у Фархада.
Тот ничего не ответил, а только пожал плечами в ответ.
Файзулло обратился к продавщице:
- Заведующий у себя? - спросил он.
Девушка подошла к кассе и, нажав на кнопку, ответила:
- Ждите, он сейчас выйдет.
Действительно, не прошло и минуты, как Рахмонкул Гуломов вышел к ним. Увидев Файзулло, он расплылся в широкой улыбке и жестом пригласил их к себе.
- Брат Рахмонкул, я сегодня пришел к вам не один, а вместе с другом, - сказал ему Файзулло и протянул руку для приветствия.
Гуломов оценивающе поглядел на Фархада и сказал:
- Проходите, пожалуйста.
Все трое вошли в кабинет заведующего.
- За серьгами пришел? – без вступления сразу спросил заведующий.
- Да.
Заведующий уселся за свой стол, вытянул верхний левый ящик и достал тяжелый ключ. Он шагнул к большому железному сейфу. Прежде чем открыть его, «хитрый лис» оглянулся на своих безучастных клиентов.
- Тебе показать дорогие серьги или что попроще? - спросил он.
- Возьму по одной паре из каждых, если это те, которые я уже видел, – ответил Файзулло.
Заведующий открыл коробочку и протянул Файзулло две пары серёжек. Тот внимательно их разглядел, посмотрел на бирку с ценой, сверился с клеймом, и, видимо, определившись с выбором, потянулся за деньгами в карман. Он вытащил большую пачку денег и положил их на стол.
Гуломов быстро пересчитал деньги, перетянул их резинкой и с улыбкой сказал:
- Надеюсь, серьги понравятся вашим женщинам. Будут ли чаевые на этот раз?
- Конечно, – ответил Файзулло и протянул ему три купюры крупного достоинства.
Заведующий поднялся с места, положил чаевые в карман брюк, взял коробочку с деньгами со стола и, сунув её в железный сейф, закрыл на ключ.
- Уважаемый, заходи в конце месяца: у нас будет новый товар, - сказал заведующий, играя тяжелым ключом в руках.
- Спасибо, брат.
Они молча вышли из магазина. Файзулло был в хорошем расположении духа, Фархад же был сосредоточен.
-  Ну как? - наконец спросил Файзулло, как только они отошли подальше от магазина. -  Думаешь, у нас получится?
- Конечно, -  сказал Фархад. -  Если всё обдумать.
- Вот и займись этим вопросом. Даю тебе время до конца месяца. Это, во-первых. Во- вторых, пожалуйста, не светись особо перед продавцами. Хорошо?
- Да понял я, - ответил Фархад.
- Очень хорошо. Теперь вперед -  к девушкам! - сказал Файзулло, обнимая одной рукой друга.

20

Файзулло и Фархад последними пришли на вечеринку.
- Наконец-то вы пришли! – радостная Парвина вышла им на встречу. Она обняла его и расцеловала в обе щеки. - Наконец я тебя дождалась. Я уж подумала, что…
- Ну, говорят, что мы предполагаем, а Бог располагает. Всевышнему и только ему, – Файзулло поднял вверх указательный палец, - решать, когда и что должно свершиться на Земле, когда и где должны встретиться влюбленные.
- Правильно говорите, - поддержал его Собир, выходя им навстречу. – Мой покойный дед тоже говорил, что без ведома Всевышнего даже птичка не споет, даже ворона не сможет каркнуть.
Салима сморщила свой красивый лобик и спросила:
- Значит и наша сегодняшняя встреча тоже произошла по его дозволению?
- Конечно, -  ответил Собир.
- А как же иначе? – выпуская Парвину из своих объятий, сказал Файзулло. – Даже то, что я сейчас обнимал мою несравненную Парвину, это тоже было угодно Аллаху.
-  Аллах скупится на наши встречи, -  смеясь, сказала Парвина.
Все уселись вокруг стола, щедро накрытого всевозможными яствами. Парвина позвала Файзулло:
- Милый, пока не забыла. Мне надо тебе срочно что-то сказать.
- О, нет, -  недовольно сказал Файзулло, поднимая одновременно вверх две руки. -  Сегодня не хочу слышать ни о каких делах. Только отдых! 
- Ну, пожалуйста,- взмолилась Парвина. -  Это должно быть тебе интересно.
Файзулло посмотрел в большие, влажные глаза Парвины и согласился:
-  Ну, хорошо, я послушаю тебя, – согласился, наконец, он.
- Не для лишних ушей! – сказала Парвина и, взяв его за руку, увела в другую комнату.
- Мы все прекрасно знаем твой секрет! – смеясь, прокричала им вслед Салима.
- Уже? Она, бедненькая, наверное, сильно истосковалась по нему, - по- своему растолковала их уход Зина.
Парвина и Файзулло вошли в спальню. Как только дверь за ними закрылась, Файзулло легко поднял ее на руки и, осторожно положив на постель, уткнулся в ее грудь.
- Любимый мой, подожди одну минутку. - Парвина освободилась из его объятий и села на краешек кровати. – У меня к тебе действительно серьезный разговор. Присаживайся рядом со мной.
Файзулло рукой расчесал свои взъерошенные волосы и послушно подсел рядом.
- Так! Я весь внимание. Что это за такое серьезное дело? – уже серьезно спросил он у Парвины.
- Ты же знаешь моего коллегу, врача Каноатова? Сегодня он обмолвился, что его шурин ищет покупателя для своего товара. Когда я спросила, что это за товар, он не ответил. Ну, ты же знаешь меня? Я повертелась перед ним, он разомлел и раскололся. Это «герыч», так он сказал.
- Героин? – задумался Файзулло. Пальцами правой руки он стал тереть свой лоб и о чем-то думать. Потом спросил: - А откуда у него?
- Этот врач родом из Даштиджумского района, который, как тебе известно, граничит с Афганистаном.
- Понятно, значит афганский «товар», – сказал Файзулло и спросил: – А цену он тебе сказал?
- За килограмм просит пятьсот долларов. Это не очень дорого? – спросила Парвина.
- Не знаю, – соврал Файзулло, хотя ему было хорошо известно, что на мировом рынке за килограмм такого «товара» дают хорошие деньги; в Ташкенте– до тридцати тысяч, в России – до шестидесяти тысяч долларов.
- Вот я и подумала, если у тебя есть деньги, может тебе…
- Парвина, это очень опасная тема. Хотя, зараз можно стать и миллионером.
- Неужели?  – недоверчиво спросила Парвина.
- Но… -  Файзулло опять погрузился в мысли.
- Что «но»? Или ты не доверяешь Каноатову?
Файзулло пожал плечами:
- Меня беспокоят две вещи.  Во-первых, вдруг он «сексот»?
Парвина задумалась над вопросом возлюбленного. Она сидела, не отрывая глаз от занавесок и думала.
- Я не знаю, является ли он секретным сотрудником, но, как мне кажется, он хороший человек, – наконец сказала она.
- Парвина, послушай, ты, наверное, не знаешь, но в каждой организации или предприятии у служб безопасности есть свои агенты, это так называемые их «глаза и уши». Кроме этого, почти у всех сотрудников специальных отделов милиции есть свои агенты, которые ежемесячно в письменном виде пишут докладные записки. В них они рассказывают, что говорит народ о правительстве и руководителях в целом, какими делами кто занимается. Многие начинающие бизнесмены и предприниматели, по своей наивности и, не зная о существовании таких людей, налево и направо распространяются о своих делах и планах. А потом горько сожалеют об этом. Или … те же агенты сами предлагают незаконную сделку, а потом доносят об этом своим покровителям. Подстава, одним словом.
- Неужели? – робко сказала Парвина. - А знаешь, ты, наверное, прав. После окончания мединститута, тесть устроил меня на работу в травматологическое отделение. Проработала я там примерно месяцев пять, как однажды вечером подошел ко мне молодой человек в костюме, в белой рубашке и при галстуке. Он долго расспрашивал меня о моих родителях, о родителях моего мужа, говорил о том, как они честно служат своей Родине. А потом представился сотрудником Комитета госбезопасности и предложил мне сотрудничать с ним. Я, наивная, вначале подумала, что он предлагает мне работу в Комитете. Но потом, когда догадалась, что мне надо будет доносить на своих коллег, да и не только на них, сильно расстроилась. Я ему объяснила, что я женщина честная и не хочу быть доносчицей. Он сказал мне, что если во благо Родины собирать такую информацию, то это не считается доносом. И еще он добавил, что если я буду сотрудничать с ними, то они мне ежемесячно будут выплачивать заработную плату. Короче, я его выпроводила. Я-то не согласилась, но есть люди, которые сочтут и за честь сотрудничать с ними.
- Вот видишь? И таких людей немало. Поэтому надо быть осторожными. И потом, тут много тонкостей. Мы даже не знаем о качестве героина…
- О качестве товара, и я не могу ничего сказать. Даже если и увижу. Все равно не разбираюсь в этом, – ответила Парвина.
- Милая моя, давай, пока отложим этот вопрос. Мне надо подумать и взвесить все «за» и «против». Об этом нашем разговоре никому не говори. Хорошо?
Парвина кивнула головой в знак согласия, встала с места, привела себя в порядок и направилась к двери.
- Пойдем, любимый, нас уже заждались.
- Хорошо, пойдем, - сказал Файзулло. Он засунул руку в карман брюк и, вспомнив о сегодняшней покупке, улыбнулся и остановил Парвину. - Подожди минуту, милая.
- Ну пойдем же, нас уже все заждались. Давай позже, и сколько тебе угодно. . .
- Да постой же. Всего минуту. Поймут нас наши друзья.
Файзулло взял одну пару сережек в руки и спросил у Парвины:
-  Вот скажи мне, о чем ты мечтала больше всего в последнее время?
Парвина на минуту задумалась, потом сказала:
- Подожди-ка, я подумаю.
- А я знаю. Мечта женщины безгранична, она, как побег виноградника, все тянется и тянется дальше, и нет ей конца и краю. «Если бы меня не обрезали, то я бы доросла до священной Мекки», -  говорит она.
- Правильно, и я мечтаю о многом. Но самое заветное желание для меня сейчас – это обзавестись своим жильем.
- Понятно, что тебе надоело жить на съемной квартире. Но потерпи немного, любимая. Какая еще, помимо этого, у тебя мечта?
- Ну… я мечтаю о многом. Я хочу…
- И что же ты хочешь?
- Я мечтаю о паре сережек с бриллиантами!
- А сильно хочешь или не очень, типа – могу и потерпеть?
- Очень сильно! Очень-очень!
- Если так, то вот! - воскликнул Файзулло и вытащил правую руку из кармана, в которой он держал пару серег. Парвина подпрыгнула от радости.
- Ой! Спасибо! Я о таких сережках мечтала уже сто лет! Большое тебе спасибо, любимый! - сказала она и расцеловала своего друга.
- Если ты всегда будешь слушаться меня, то я подарю тебе еще больше драгоценностей, -  заверил её возлюбленный.
Файзулло увидел, что Парвина пытается надеть серьги, сказал:
- Прошу тебя, не надевай их сейчас. Не хочется видеть сейчас зависть в глазах твоих подруг.
- Да, ты прав, – сказала Парвина и спрятала серьги в трюмо. – Теперь пойдем к нашим гостям, мой любимый.

21

Файзулло проснулся от жажды. Голова его гудела, подташнивало. А самое главное, его веки никак не открывались; с трудом разомкнув глаза, он встал с места и бегом бросился в коридор. Еле успев включить свет, он вошел в туалет и поднял крышку унитаза.
В ванной комнате он жадно присосался к крану, но, вспомнив, что вчера перебрал с дозой, воздержался пить сырую воду. Он прополоскал водой рот, кое- как умылся и, не вытираясь, пошел по направлению к кухне. Файзулло знал, что мать, как всегда, заварила ему чай и заботливо прикрыла чайник полотенцем, дабы он не остыл. Завтрак ждал его на столе. Файзулло торопливо налил себе чай и выпил. Поняв, что чай не очень горячий, он стал пить чай прямо из носика чайника. Утолив свою жажду, Файзулло неожиданно размяк. Он присел на табуретку и, прислонившись к холодному кафелю, с удовольствием прикрыл глаза.
День уже подходил к середине, но Файзулло даже и не думал идти на работу. Ему хотелось просто лежать и не вставать с места. Он был очень слаб, чувствовал себя измученным и разбитым, как будто пропахал поле или наколол машину дров.
Видимо он заснул в таком положении, потому что проснулся от голоса матери:
- Файзулло, сынок, что с тобой случилось? Почему ты здесь спишь?
Он приоткрыл глаза, увидел перед собой напуганную мать и снова закрыл глаза. Тетушка Гуландом стала трясти его еще сильнее:
- Ты заболел? Что случилось? Что у тебя болит?
Файзулло, не открывая глаз, вместо ответа просто покачал головой из стороны в сторону.
- О, Аллах! Да что с тобой случилось? Почему ты здесь спишь? Иди в свою комнату.
- Мама… - еле прошептал Файзулло. Он не мог промолвить больше ни слова и только приложил к губам указательный палец правой руки, призывая ее к тишине.
- Да ты пьян! Вчера же ты не был в таком состоянии? С кем ты пил? Ты на работу не пошел?
Она, увидев, что он не отвечает на ее вопросы и безжизненно сидит, сказала:
- А ну-ка, сынок, пойдем к тебе в комнату.
Тетушка Гуландом с большим трудом дотащила его до постели и уложив, прикрыла легким одеялом.
- Мама… пить… -  простонал Файзулло.
- Сейчас, сынок, сейчас…
Она быстро поставила чайник на плиту.
В семь часов вечера в квартире раздался звонок, который напугал и так встревоженную и несчастную мать.
Увидев на пороге квартиры друга сына, она обрадовалась.
- Здравствуйте, тетушка. Как вы поживаете? А Файзулло дома?
- Хорошо, что пришел, Фархад, -  ответила хозяйка квартиры. – Заходи, он лежит, думаю, не заболел ли он часом?
- Заболел?! – удивился Фархад. - Я же вчера его доставил до самой квартиры. Он был здоров. Может, поел чего- то несвежего? 
- Да, вчера он был в порядке. Много шутил. Утром я приготовила ему завтрак и ушла на работу. А вернулась с работы домой и увидела, что он спит на кухне, причем сидя. Я еле его дотащила до кровати. Мне кажется, что он с утра ничего не ел и совсем не говорит ничего. Вот что мне делать?  Может надо врачей вызвать? 
- Интересно, – сказал Фархад и вошел в квартиру. Он снял обувь и прошел в комнату друга.
 Гуландом попыталась привести в чувство сына, но это ей не удалось. Фархад приложил свою ладонь ко лбу Файзулло.
- Нет, температуры у него нет, - сказал он и попросил хозяйку квартиры принести ему салфетку, смоченную в холодной воде.
Когда Фархад стал легонько протирать этой салфеткой лицо и лоб Файзулло, тот немного приоткрыл глаза и сказал шепотом:
- Воды…
Тетушка Гуландом налила в пиалу чай, Фархад приподнял за плечи друга и поднес к его губам пиалу:
- Пожалуйста, брат, попей.
Файзулло, не открывая глаз и не торопясь, потихоньку выпил чай и только после этого немного приоткрыл свои глаза, секунду поглядел на друга и сразу опять закрыл глаза.
- Фар. . . ход… ты… -  успел проговорить он, как его голова склонилась налево и все тело обмякло.
- Горе мне! Да что ж это такое, сыночек? – запричитала Гуландом. - Фархад, да что же с ним?
Молодой человек перебил ее:
- Тетушка, у вас есть дома нашатырный спирт?
- Нет.
Фархад уложил друга в постель и сказал:
- Не переживайте, я сейчас принесу лекарства, все с ним будет хорошо.
- Если бы! 
Фархад поспешно ушел и вернулся через полчаса в сопровождении Назара, который быстро вошел в комнату к Файзулло.
- Тетушка, принесите вату, пожалуйста, -  попросил Фархад.
- Пожалуйста, – тетушка Гуландом вернулась в комнату сына, держа в руках вату.
Фархад смочил вату нашатырным спиртом и поднес к носу Файзулло: острый и тяжелый запах быстро разошелся по комнате, и у всех защипало в горле.
Файзулло кашлянул пару раз, но Фархад вновь поднес вату к носу друга и протер ею нос и верхнюю губу. На этот раз Файзулло отдернул руку Фархада, громко чихнул несколько раз и поднял голову с подушки.
- Вот видите, тетушка, ваш сын пришел в себя, – радостно объявил Фархад. Он закрыл баночку с нашатырным спиртом и протянул ее хозяйке дома: - Вот, возьмите, еще пригодится.
- Дай Аллах, чтоб не пригодилась, – ответила ему мать Файзулло.
Файзулло приподнялся с постели и оглянулся по сторонам; он скользнул равнодушным и безразличным взглядом по матери, Фархаду и Назару и опять громко чихнул.
- Будьте здоровы, брат, – сказал Фархад.
- Выздоравливайте, – добавил Назар.
- Сто лет жизни тебе, сынок, – сказала мать.
Файзулло поблагодарил всех кивком головы и спросил:
- Мама, кушать хочу.
- Конечно, – радостно ответила она и поспешила на кухню.
Как только тетушка Гуландом вышла из комнаты, Фархад укоряюще сказал:
- Вчера мы переборщили с «кайфом».
- Да, - недовольно произнес Файзулло. Он спустил ноги с кровати и сел. – Да, Парвинка эта, сумасшедшая, все «давай кайфанем – давай кайфанем» … Ну ладно. Что было, то прошло. Вы-то, как, парни?
- У нас все нормально, -  ответил Фархад.
- И я бодр, как огурчик, – смеясь, ответил Назар.
- Если так, то … - казалось, что Файзулло устал от произнесенных слов. Он обессиленно склонил голову.
 Фархад и Назар многозначительно посмотрели друг на друга.
- Осталось у вас от вчерашнего? – еле произнес Файзулло.
Фархад ответил с насмешливой улыбкой:
- Вы же вчера нам всем раздали по капельке. Что же еще могло остаться от этого?
- Нет, не осталось, – коротко ответил Назар.
- Ну если так, Назар, принеси бутылку водки.
- Хорошо, - сказал Назар и ушел.
Файзулло встал с кровати и направился в ванную комнату. Фархад последовал за ним.
- Брат, хорошенько умойтесь -  полегчает, – посоветовал ему Фархад.
Файзулло ничего не ответил, открыл воду и подставил голову под холодную струю.
Тетушка Гуландом пригласила парней в гостиную. Когда они стали рассаживаться за столом, подоспел и Назар. У него в руках была бутылка водки и большая банка маринованных огурцов.
Друзья выпили водки и молча принялись за рисовый суп.
Когда тетушка Гуландом входила в гостиную со вторым блюдом, Файзулло пулей вылетел из комнаты, прикрывая рот правой рукой. Его стошнило, и он снова ослаб. Умывшись в ванной комнате, он еле дошел до своей кровати и обессиленно опустился на нее. От всего съестного его воротило.
На четвертый день, когда Фархад пришел его навестить, Файзулло попросил его сходить в ресторан «Фарогат» и купить у повара-барыги «то самое» лекарство.
- А лекарство – это героин или что-нибудь другое? – осторожно спросил Фархад.
- Это то, что я вам иногда давал, -  коротко объяснил ему Файзулло.
Фархад торопливо вышел из квартиры и вернулся примерно через час.
- Принес? - с надеждой в голосе спросил его Файзулло.
- Да, принес, - ответил Фархад.
- Ты почему так долго? У меня чуть глаза не ослепли от ожидания.
- Лекарство закончилось, говорит… Я еле уговорил барыгу найти еще…
- Ладно, можно без деталей уже, - нетерпеливо сказал Файзулло и протянул к нему руку, -  давай вытаскивай.
Фархад вытащил из нагрудного кармана пиджака бумажный сверток и протянул его другу.
Файзулло раскрыл бумажный сверток, вслед за ним полиэтиленовый пакетик и, дрожащими руками взяв героин размером с горошину, поднес к языку и несколько раз полизал его, затем потер им десна зубов. После этого он осторожно отломил маленький кусочек и положил себе под язык. Отставшую часть «лекарства» он положил на край табуретки, около чайника с пиалой и растянулся на кровати, в ожидании облегчения.
- Фара, если хочешь, то и ты можешь взять немного.
 Фархад вспомнил состояние своего друга, потом бросил взгляд на пакетик и сказал:
- Спасибо. Если вы выздоровеете, то и мне тоже будет хорошо.
Файзулло ничего не ответил. Фархад присел на табуретку и, вздохнув, подумал:
 «Потому и говорят, что клин клином вышибают. Ему должно полегчать».
Фархад некоторое время смотрел на друга, распростертого на кровати со скрещенными на груди руками. Он неожиданно вспомнил Сергея Ивановича, лежавшего в гробу. От вдруг нахлынувшего страха его спина вся покрылась потом.
Две недели назад умер председатель акционерного общества Сергей Иванов. Ему было семьдесят лет. Что-то с сердцем, кажется. В день похорон руководство организовало автобус для служащих, чтобы те могли поехать к нему домой и попрощаться с ним. Фархад вместе с Файзулло тоже поехали. В середине комнаты, на табуретках, в деревянном гробу лежал покойник. Лицо его было серого цвета, на нем был черный пиджак, руки покойника были накрест сложены на груди.
«О, Всевышний!» -  подумал про себя Фархад, - «Спаси и сохрани наши души»
Через десять минут Файзулло, как бы очнувшись от тяжелого сна, резво встал на ноги и весело спросил Фархада:
- Как ты, дружище?
- Со мной все хорошо, вы то как? – тут же ответил Фархад.
- И со мной все хорошо, но я сейчас съел бы медведя!
Они пошли на кухню. Фархад набрал в чайник воду и поставил его кипятить. Файзулло вытащил из холодильника колбасу и сыр и хотел нарезать их, но передумал.
- Фархад, что ты будешь есть - сыр или колбасу? Вот, пожалуйста, сам нарежь себе, – сказал он и протянул другу нож.
- А как же вы? – с удивлением спросил его Фархад.
- Я попробую сначала съесть кусочек хлеба со сладким чаем.
Фархад отрезал несколько кусков колбасы и сыра и положил их на тарелку. Файзулло нарезал хлеб.
Закипел чайник. Фархад выключил плиту и заварил черный чай. Файзулло налил из чайника чай и протянул другу. Сам же насыпал себе в чашку две ложечки сахара, затем накрошил туда хлеб. Одним кусочком хлеба, вместо ложки, он размешал сахар и поднес его ко рту, не торопясь разжевал хлеб, и запил его сладким чаем. Когда всё содержимое чашки было съедено, Файзулло прислушался к своему организму. 
Еще четыре-пять дней назад, когда он был здоров, Файзулло и представить себе не мог, что со страхом будет пробовать пищу, боясь, что его начнет воротить.
«Чиновники, лишаясь своего кресла и должности, вдруг понимают ценность своих подчиненных. Они тоскуют по их льстивым речам и подхалимству. Богачи, которые познает цену куска хлеба, только когда в один миг становятся нищими. А человек в здравом уме, ради минутного удовольствия гробящий свое здоровье? 
Удивительно -  пока не заболеем -  мы не ходим к врачу, пока заноза не попадет в ногу - мы не берем в руки пинцет. Не думаем о том, что болезнь легче предупредить, чем лечить и не надеваем обувь, чтобы защитить свои ноги от той же занозы. И что нас заставляет приобретать за большие деньги проклятый «кайф», чтобы потом нас нещадно «ломало»? И почему этих “почему?» так много?  И почему я не задумывался об этом раньше? Может потому, что мы, люди -  заблудшие души?».
Прервав свои тягостные и тяжелые раздумья, Файзулло сказал:
- Мне кажется, что я пришел в себя. Да, я себя хорошо чувствую.
- Дай Аллах вам здоровья, брат. Вот если бы вы совсем бросили … – Фархад в последнюю минуту прикусил себе язык, боясь вызвать гнев своего друга.
- Что «бросить»? Ты имеешь в виду опиум? Да?
Фархад, не выдержав острый взгляд своего друга, отвернулся и стал смотреть в тарелку с сыром и колбасой. Вопрос Файзулло остался без ответа. Файзулло подумал и сказал:
- По сути дела, мы ведь не наркоманы, мы просто балуемся опиумом ради настроения и наслаждения. Но здесь ты прав, больше не будем брать этот проклятый опиум. Грамма в рот не возьму!
После того, как с завтраком было покончено, Фархад поднял руки для молитвы:
- О, Аллах, даруй нам здоровье и долгую жизнь. Аминь! – сказал он и провел руками по лицу, заканчивая молитву.
- Ты на работу торопишься? - спросил его Файзулло.
- Да, уже поздновато, - коротко ответил Фархад. Он не сказал своему другу, что уже два-три дня, как начальник цеха стал к нему придираться. Он стал отмечать время его прихода и ухода с работы и, если находил хоть малейшее замечание в его поведении, то делал замечания в очень грубой форме.
- Спасибо тебе, Фара.
- Может, вам еще нужна помощь?
-Да нет, сейчас мне ничего не нужно, спасибо. Вообще-то у меня здоровье, как у слона. Это Парвина виновата. В ту ночь она просила еще героина, ну, я, видимо, переборщил с этим. А как она, ты не знаешь?
- Не знаю. Но, если хотите, после работы могу ее проведать, – сказал Фархад.
- В этом нет нужды, друг. Позже я позвоню ей на работу и все узнаю, – заверил его Файзулло.
Файзулло проводив своего друга, еще некоторое время полежал на кровати, скрестив руки за головой. Потом резко вскочил, подошел к телефону и стал набирать номер Парвины.  На том конце провода было занято, и он, недовольный, положил трубку. Затем зашел на кухню, поставил чайник на плиту и заварил себе крепкий черный чай. Отпив немного горячего чая, он подошел к окну и поглядел в голубое небо. За окном Файзулло увидел стайку белых, подобно снегу, голубей. В этот миг он ощутил в себе прилив сил, будто эти нежные птицы вселили в его разбитое сердце и искалеченную душу веру, надежду и любовь. Он открыл дверь и вышел на балкон. Теплый ветерок ласково трепал его волосы и лицо, отчего ему стало хорошо на душе. Он глубоко вздохнул и по привычке стал разглядывать соседние высотки, соседей и прохожих своего двора. Внезапно Файзулло вспомнил про голубей и устремил взгляд ввысь. Благословенные безмолвные существа, соревнуясь друг с другом, парили высоко в небе. Любуясь их полетом, Файзулло ощутил себя невероятно бодрым, и это чувство доставило ему удовольствие.
Он вспомнил случай из своего детства, когда мама взяла его с собой для посещения мечети и гробницы Мавлоно Якуби Чархи. Там она попросила седобородого муллу благословить своего единственного сына. Затем они посетили гробницу этого великого старца. Там они уселись на старенький ковер, и мама стала читать аяты из священного Корана. Закончив читать, она вознесла хвалу Всевышнему, попросив счастья и здоровье для сына. Потом она повела его во дворик мечети, где было очень много голубей. Мать достала из сумки пакет с пшеницей и дала его сыну, чтобы он мог покормить птиц. Вот теперь Файзулло и вспомнил, как голуби, совершенно его не боясь, стали клевать зерно, а мама рассказала ему, что это ангелы в виде птиц спустились с небес. Потому люди не охотятся на них и не едят их мясо. «Голуби очень красивые и безобидные. А вот вороны, воробьи и скворцы дехканам досаждают». Эти слова матери и вспомнились ему сейчас.
«Удивительно, -  подумал Файзулло, не отрывая взгляда от голубей. -  Они очень притягательные существа».
 В это время от стаи голубей отделилась пара. Они резко взлетели, поднялись вверх, примерно на полусотню метров и стали выделывать пируэты очень похожие на скачущий мяч. Порезвившись, таким образом, некоторое время, они вернулась в стаю. Казалось, они хотели продемонстрировать человеку свое искусство полета. Вот еще одна пара голубей взметнулась вверх в небо и, прокружив несколько минут, вновь вернулась к своей стае.
«Удивительно красивые птицы», - вновь подумал Файзулло. Он приложил ладонь ко лбу козырьком и стал внимательно следить за ними.
В это время раздался громкий телефонный звонок и Файзулло, нехотя, вернулся в комнату.
- Алло, милый? – раздался голосок Парвины.
- Парвина, радость моя!  – вторил ей Файзулло.
- Милый, как ты себя чувствуешь? Только что ко мне приходил Фархад и сказал, что ты занемог.
- Да, – ответил ей Файзулло. - Но уже все прошло. Ты-то как?
- Хвала Аллаху, у меня все хорошо. Я соскучилась по тебе.
- И я соскучился.
- Если так, то, может, сегодня вечером приедешь ко мне?
- Нет, я немного отлежусь. Потом приеду к тебе.
- Жаль, - сказала Парвина, - я надеюсь, ты быстро выздоровеешь и опять будешь жеребцом.
- Жеребцом? – повторил Файзулло и весело добавил: - А, может, как рабочая лошадь? Или, как утомленный от скачки на козлодрании конь? Или, все же жеребец? 
- Ха-ха. Какая польза для меня от рабочей лошади? Целыми днями таскает тяжелую ношу и мучается. И конь после козлодрания тоже мне не по душе. Вдруг ему приглянется на козлодрании какая-нибудь кобыла. И поминай, как звали.  А вот быстрый и резвый, полный сил жеребец, мне в самый раз.
- Хм, не ускачу ли вдруг? Не боишься?
 - Боюсь, любимый. Я каждый день боюсь, что ты когда-нибудь оставишь меня одну.
- Неужели?!  – Слова Парвины ласкали слух Файзулло, и он добавил: -  Не бойся. До тех пор, пока ты заботишься о нем, он никуда от тебя не убежит.
- Какой же ты хороший, любимый мой!
В это время Гуландом вернулась с работы и, увидев своего сына в хорошем расположении духа и с трубкой телефона в руках, расцвела.
- Ну, наконец-то, сынок, ты выздоровел. Я прошлую ночь не спала до самого утра, молилась и просила Аллаха о твоем скором выздоровлении; Аллах услышал мои молитвы, не оставил меня одну.
Файзулло ничего не ответил матери, только быстро сказал в трубку:
- До свидания. Как выйду на работу, сразу к тебе!
Он положил телефонную трубку на место. Потом подробно ответил на все вопросы матери о своем здоровье и зашел к себе в комнату. Файзулло взял с табуретки крохотный кусочек опиума и спрятал в карман трико - подальше от материнских глаз.
По мере того, как он выздоравливал, прибавлялась и его сила, а также восстанавливалась и прояснялась голова.
«Странно, почему с Парвиной ничего не произошло?  Ведь мы с ней одинаковую дозу принимали? – раздумывал Файзулло. – Так, значит, получается, что я слабак по части кайфа?
Он припомнил, что тогда, ближе к полуночи Фархад привез его домой и сам уехал.
«И что было потом? Я… Я поднялся на третий этаж к себе домой или…?
В это время его пробил холодный пот: как будто вера покинула его…
«Хорошо. Допустим, Фархад привез меня к дому в десять часов ночи. И что потом?  Куда я пошел?»
Файзулло долго сидел на кровати и пытался восстановить в памяти эпизоды того вечера.  Но сколько бы он не напрягал память, ничего не мог вспомнить. Гуландом постучала в дверь и тихонько спросила:
- Сынок, может, ты хочешь поесть? Приготовить что-нибудь?
- Не отказался бы, – ответил он и спросил маму: - Ты не помнишь, в каком часу я вернулся ночью, перед моей болезнью?
- Помню, конечно. В ту ночь я допоздна ждала тебя, потом прилегла на диван и заснула. Проснулась от звонка в дверь. Ты вернулся пьяным. Пока я тебя укладывала в постель, прозвенел будильник. Я умылась, быстро позавтракала и ушла на работу.
- Значит, было шесть утра?
- Нет, сынок, первая смена начинается с шести. А будильник я ставлю на пять, – ответила тетушка Гуландом.
«Значит, я вернулся почти в пять часов утра», -  подумал про себя Файзулло. Как только она вышла из комнаты, он поспешно закрыл дверь и задумался.
«Хм, теперь ясно, что в ту ночь я был пьян, и поэтому моя страсть к Рухшоне взяла вверх - я пошел к ней», - с досадой подумал Файзулло. – Значит, там я от бессилия что-либо сделать, от моей тоски по ней, принял еще этого проклятого опиума».

22

Файзулло еще двое суток не выходил из дома. Ему стало намного лучше, хотя он все еще чувствовал слабость во всем теле. За эти дни, что он болел, Файзулло чувствовал себя беспомощным, сильно истощенным и не хотел, чтобы друзья и коллеги видели его в таком состоянии. Бог весть, что могли подумать.
За эти последние дни он много думал о жизни и смерти, о своем одиночестве, холостяцкой жизни, о словах и поступках своих друзей. И, наконец, он пришел к выводу, что ему надо уйти с работы. Действительно, зачем люди ходят на работу?  Для того, чтобы заработать себе на хлеб и тянуть лямку жизни. Тогда зачем каждый божий день приходить на работу, надевать замасленный комбинезон и ремонтировать машины в поте лица восемь часов кряду? Зачем, если он является акционером двенадцати процентов акций этого Центра технического обслуживания?! Вдобавок к этому, каждый месяц несколько ресторанов и кафе приносят ему определенную «долю». Еще он с друзьями «поднимает» ненасытных богачей-скупердяев. Зачем ему выворачиваться наизнанку и работать в поте лица?!  Достаточно, если он будет давать направление своим ребятам. Жить можно в свое удовольствие, пока молод и здоров. В конце концов он Брюс Ли – главарь, и у него есть своя территория и верные парни.
И потом, он может позже приобрести какое-нибудь здание либо магазин и также получать дополнительную прибыль с него. Или он может давать в долг свои деньги под проценты и иметь хорошую выгоду с этого; ведь деньги должны приносить доход?  Все эти дела и проблемы можно, конечно, решить. Но вот, как бы ему распрощаться со своей холостяцкой жизнью? Конечно, все его одноклассники и ровесники давно обзавелись семьями. Один только он холост. Как сокол в небе - один. Но и тот находит себе пару. Все находят себе пару. Не может он оправиться после того случая, как его одноклассник поступил с его возлюбленной Рухшоной…
Проклятая собака, мерзавец! Он до сих пор сожалеет, что не забил его до смерти тогда. Хотя, может, не наступил еще тогда его смертный час, может мама его помешала? Прошло с этого происшествия семь лет, но Файзулло никак не может забыть свою первую любовь, не может забыть и успокоиться. Да и как это сделать?! Можно конечно стереть с парты, со стен и даже с деревьев любовную формулу «Ф+Р=Л», но как стереть из памяти Рухшону, ее пленительные глаза, гибкий стан, нежный румянец, густые черные волосы? Как?! Сколько раз он клялся себе, что забудет ее! Всё! Прощай, Рухшона! Прощай, моя первая любовь!  – говорил он себе и предавался развлечениям со своими друзьями. Хорошо, что в его жизни есть Парвина -  его подруга, его возлюбленная, приносящая утешение…
Первые дни их знакомства, их совместное приготовление еды, их любовное робкое воркование вдвоем …  В первые дни их общения им приходилось выпивать немного, совсем немного спиртного, чтобы снять некоторую скованность и робость для того, чтобы снять завесу стыда и сполна насладиться этими минутами близости.
Какие это были дни! Сколько безграничного райского наслаждения, восторга и удовольствия было в эти минуты счастья и любви, когда они сливались друг с другом, тонули друг в друге и задыхались в страсти!
Шел второй месяц знакомства с Парвиной. Седьмого июля у нее был день рождения. Она скоренько отметила свои именины на работе - среди коллег, вечером же к ней домой пришли близкие подруги. Когда все разошлись по домам, чуть позже, она уже стала ждать своего возлюбленного. Он должен был прийти. Файзулло в тот день не смог найти подходящий подарок для Парвины, поэтому купил букет красных гвоздик и пришел к ней домой. Она встретила его с радостью, поставила цветы в банку с водой. Во всех вазах и даже в ведре уже стояли букеты.
Молодой человек вытащил из пакета несколько бутылок спиртного, шоколад и поставил все на стол. Девушка показала на стол и сказала:
- Пожалуйста, угощайтесь.
- Спасибо, -  ответил Файзулло и встал с места. Он вытащил из кармана конверт с деньгами и протянул их Парвине: - Любимая, я не смог найти ничего того, чтобы тебя стоило. Да и не знаю я, что тебе нравится. Поэтому возьми вот это и купи себе все, что хочешь.
Парвина встала с места и, подойдя к Файзулло, поцеловала его в правую щеку. Файзулло же схватил ее и крепко поцеловал в губы. Девушка не стала сопротивляться. Наоборот, прижалась к нему так, что он чувствовал каждый изгиб ее тела. После долгого поцелуя, Файзулло сказал:
- Какая ты сладкая! Меда объелась?!
Девушка звонко рассмеялась в ответ:
- Я была самим любимой пчелкой у папы, и он меня очень баловал.
- Да что ты говоришь?! – рассмеялся Файзулло и протянул руку к бутылке шампанского. – Будешь? Или коньяк?
-  Я. . Я…
- Что, не хочешь?
- Да нет, сегодня я выпью с тобой, – ответила Парвина и отбросила за ухо прядь волос, спадавшую ей на лицо. – Ну ладно, открывай! Пусть что будет, то будет!
Файзулло так аккуратно и умеючи открыл бутылку шампанского, что не было вылито ни содержимое бутылки, и даже не раздался характерный хлопок.
- Ого, да ты мастер открывать шампанское!
- Моя дорогая Парвина, когда мы познакомимся поближе, узнаешь еще кучу моих талантов, – довольный собой, сказал Файзулло и налил шампанское в хрустальные бокалы. – Это совсем просто: надо аккуратно и не встряхивая, выпускать газ и тогда бутылка подчинится тебе, как покорный лев и откроется без шума.
- Неужели?! – хозяйка квартиры с восторженным удивлением посмотрела на него краем глаз.
- Ты не веришь? – спросил Файзулло и с улыбкой протянул ей бокал шампанского. Второй бокал он взял в руки.
- Верю, конечно. Но даже прирученный лев все-таки остается львом, – игриво ответила девушка. Она поднесла бокал близко к лицу и вдохнула аромат его содержимого, пригляделась к пузырькам на поверхности шампанского и прикрыла глаза, предаваясь наслаждению.
Файзулло понял, к чему клонит его возлюбленная и сказал:
- О, ты права. Вот именно поэтому все торжества начинаются с церемонии открытия именно шампанского.
- И я, не от коньяка, не от водки, а именно от шампанского сразу пьянею. Сама не знаю почему.
Так и получилось. Парвина выпила три бокала шампанского, и будто пелена робости спала с ее глаз. Она взяла за руку возлюбленного и потянула его в спальню, где быстро принялась раздевать его. Он также проворно и охотно включился в это. Не выключая свет, они тут же бросились в объятия друг друга.
Файзулло впервые видел, чтобы Парвина так быстро захмелела и настойчиво искала близости. Она действительно была пьяна; то извивалась под ним, как змея, то начинала покрывать поцелуями все его тело и целовала, целовала, целовала…  Прежде чем коснуться губ своего возлюбленного, она стала водить напрягшимися сосками по животу и груди Файзулло, все сильнее разжигая его. Молодой человек смотрел с вожделением на втянутый живот девушки, на изгиб ее шеи, отяжелевшую грудь. Он не мог оторвать взгляда от ее белых, жадно обвивших его талию, ног и чувствовал, как в нем все больше и больше просыпается желание …
 Ее прикосновения становились все настойчивее, все откровеннее. Он уже не мог сдерживать себя и несколько раз пытался сократить путь к блаженству, но всякий раз она уворачивалась от его рук; глаза ее влажно блестели, на щеках проступил румянец. Парвина, задыхаясь, шептала:
- Еще рано, милый, потерпи немножко…
Она снова стала осыпать поцелуями его лицо, тело, продлевая только ей ведомую игру.
«О, Всевышний! Это все правда!» - думала Парвина, прислушиваясь к своему нутру, и отмечая каждое движение мускулистого тела Файзулло. Где-то она вычитала, что если хотят не просто заняться сексом, а насладиться им, то надо привести себя в состояние максимальной чуткости и нежности. И танец тел может быть прекрасным, если в нем свободно выражается страсть. Близость мужчины и женщины -  это не рутина секса. И те, кто считают, что заниматься любовью -  это совсем просто, то они сильно ошибаются и теряют очень много. И, самое главное, для женщины долгий путь к вожделенному зениту ценнее, чем сам секс. Долгий путь. Долгий и прекрасный! 
Возлюбленные страстно целовались. Парвина водила по его лицу своими губами, прорисовывая каждую черточку, а потом, будто заторопившись куда-то, стала быстро покрывать поцелуями его грудь, заставляя его выгибать тело, как тетиву лука. Не отвлекаясь на его стоны, она спустилась вниз и стала водить языком по краям пупка. Вот уже Парвина пристроилась между ног возлюбленного и медленно опустила голову.  Файзулло уже ничего не видел и не слышал. Он был одним оголенным нервом, вибрирующим как струна на высокой ноте.
Они еще долго лежали, не в силах не то, что встать с места, а просто оторваться друг от друга. Так возлюбленные и заснули в объятиях друг друга.
После этого случая Парвина больше не пила шампанское. Уговоры Файзулло еще раз попробовать этого игристого напитка, не увенчались успехом.
«Странно, как это легкое газированное вино может так сильно пьянить человека?  – подумал он. -  Я могу выпить и две бутылки шампанского, но на меня оно никак не подействует. Ее же и бокал шампанского доводит до безумия. Надо будет как-нибудь купить бутылку французского шампанского и уговорить всё же Парвину.»
   Файзулло пошел на кухню и выпил чая из пузатого чайника.
   «Сможет ли Парвина стать мне хорошей женой? Она верная подруга, послушная, да и хозяйка хорошая. Но если мама узнает, что она разведена, то никогда не согласится на наш брак. Да и не сможет Парвина занять место Рухшоны в моем сердце. Никогда! Поэтому она останется навсегда для меня лишь в роли хорошей и верной подруги».

23
 
В понедельник утром в квартире Файзулло раздался громкий звонок будильника, который и разбудил его.
Он встал с постели, сделал зарядку и пошел в ванную комнату. Почистив зубы и, тщательно побрившись, Файзулло бодро вышел из ванной комнаты. Быстро позавтракав, он вышел из дома.
Файзулло остановил мотоцикл на обычном месте и поздоровался со знакомым охранником:
- Шеф у себя?
- Да, Султанов только что подошел, – ответил охранник.
К слову говоря, Султанов Азимджон не был руководителем предприятия, он работал в должности главного инженера. Но, так как председатель Сергей Иванович умер, то Султанов временно исполнял его обязанности. Он же был и председателем Акционерного общества, с самым большим пакетом акций в двадцать три процента. Акционерами были и покойный Иванов с тринадцатью процентами, Файзулло – с десятью, и Фархад – с пятью. Оставшиеся акции выкупили другие работники предприятия.
Файзулло проворно поднялся на второй этаж, повернул налево и открыл дверь. В приемной он не обнаружил секретаря и постучал в дверь председателя:
- Можно войти, Азимджон Султанович?  – спросил он.
Султанов сидел за большим столом и внимательно изучал содержимое какой-то бумаги. Откликнувшись на голос, он сквозь очки посмотрел на вошедшего Файзулло и отложил документ в сторону:
- Пожалуйста, заходи, -  сказал Султанов.
Файзулло подошел к столу председателя и протянул ему руку для приветствия:
- Здравствуйте, шеф.
Султанов, не приподнимая свое крупное тело с кресла, лишь дотронулся краешком мягкой ладони до руки Файзулло и сказал:
- Ну, здравствуй. Говорят, тебя нет на работе вот уже несколько дней. Что, уработался?
Файзулло был удивлен такому холодному приветствию. Раньше у них были довольно хорошие отношения.
- Я был болен, – ответил он.
- А больничный лист имеется?
- Есть, но я еще его не закрыл. Сегодня схожу на прием к врачу и…
Азимджон Султанов перебил его:
- Если ты еще болен, зачем пришел на работу?  – спросил он.
- Хотел с вами посоветоваться, но вижу, что вы в плохом настроении, будто у вас мать….
- Да нет, с мамой все хорошо, хвала Аллаху, – язвительно ответил Султанов. – Да только вот налоговая служба уже десятый день проводит проверку и вцепилась в меня, как клещ. Все вверх дном перевернули у нас, и ушли писать заключительный акт.
Султанов схватил дрожащими руками два листа бумаги и со злостью бросил их в воздух.
–Вот! Одиннадцать тысяч налогового долга! Восемнадцать тысяч штрафа за два года! Итого - двадцать девять тысяч рублей! Вдобавок ко всему еще и меня, главного инженера, оштрафовали на целых три зарплаты!
- М-да, нехорошо получилось…
- И это еще цветочки! – лицо Султанова стало пунцовым от злости. – Теперь мое имя и наше предприятие будет рисоваться на всех первых полосах газет. И конечно, руководство еще долго поминать меня на всех собраниях города.
- А что, нельзя было договориться с налоговой? – спросил Файзулло.
Азимджон Султанов недовольно покачал головой и нехотя поднялся со своего кресла:
- Старший бухгалтер завел было разговор на эту тему, так ему озвучили сумму в пять тысяч долларов! – Откуда я найду такую сумму?! Моя заработная плата за год составляет пятьсот! – опять пришел в ярость Султанов.
Файзулло задумался на мгновение.
- Еще не поздно. Надо найти этих инспекторов и успеть договориться -  облегчить тот акт до пары замечаний. Хотя вы, конечно, сами знаете, что делать, шеф, – наконец сказал он.
Султанов задумчиво ходил из угла в угол несколько минут, затем сел в свое кресло.
- Файзулло, у тебя был какой-то вопрос ко мне? – наконец спросил он.
Файзулло опешил от такого вопроса. Он не ожидал, что Султанов так резко поменяет тему разговора. Вытащив из кармана сложенный вдвое листок, он протянул его Султанову:
- Вот, – сказал он.
Азимджон Султанов молча взял бумажку и недовольно стал читать.
- Уйти с работы по собственному желанию?  – спросил он.
- Да, – коротко ответил ему Файзулло.
- Нашел более оплачиваемую работу?
- Даст Аллах, найду.
- Если так, может, продашь мне все свои акции?
- Вы что, купите? – не веря своим ушам, спросил Файзулло.
Всего несколько минут назад Султанов жаловался ему, что у него нет даже пяти тысяч долларов, чтобы решить проблему с налоговой службой. Человек, воистину, удивительное существо! Особенно новоиспеченные дельцы. Стоит им увидеть всесильную руку, как они начинают плакать о своей нищенской доле. Но встреть они споткнувшегося, попавшего в трудное положение человека, как готовы обобрать его до нитки.
- Куплю твои акции, конечно. И не по своей цене, а дороже,-  ответил Султанов.
- Хорошо, шеф, я подумаю над вашим предложением и сообщу, – сказал Файзулло.
Он вышел из кабинета Султанова с двойственным чувством. Остановился, втянул как можно больше воздуха в грудь и шумно выпустил его. Проделав так несколько раз, Файзулло успокоился. Ему в голову неожиданно пришла мысль: «А ведь Султанов хитрец! Хочет выкупить все акции. Идея хорошая, но… скорее, это сделаю я. И раньше него».
С такими мыслями Файзулло вышел из здания администрации и направился в сторону работы Фархада. Тот уже выбежал ему навстречу:
- Поздравляю с выходом на работу! – радостно произнес он и обнял друга для приветствия.
- Дружище, ты поздравь меня не с выходом, а с уходом - с сегодняшнего дня я свободный человек! – сказал ему Файзулло. Он вкратце рассказал другу о своем разговоре с Султановым. Потом, оглядевшись по сторонам, тихо добавил: - Мы когда-то с тобой были наивные. Не стали выкупать остальные акции. Но время идет, человек умнеет. Теперь настал момент, когда надо выкупать все остальные акции. Любыми способами, но мы должны выкупить все и стать собственниками. Тебе понятно?
- Хорошо, это отличная идея. Но захотят ли люди продавать свои акции? – тихо ответил ему Фархад.
- Если им хорошенько заплатить, то они согласятся. Надо действовать осторожно, без огласки.  Не мешало бы сходить домой к Иванову. Может его жена согласиться продать нам его часть?
- Вот бы весь список акционеров! – задумался Файзулло.
- Эта информация есть в расчетном отделе. Если у тебя хорошие отношения с Фазилат, она даст тебе этот список.
- С этой кокеткой я близко не знаком, но думаю можно найти к ней подход, – ответил, смеясь, Фархад.
- Отлично! А теперь занимайся своими делами. Я буду ждать тебя вечером на работе у Назара.
- Я не могу сегодня вечером прийти. Сегодня день рождения у моего тестя. С женой идем.
- Ничего страшного. Перенесем нашу встречу на завтра вечером. Хорошо?
- Хорошо, – ответил Фархад.
Файзулло направился к своему рабочему месту в цеху. Он открыл свой сейф, положил всё содержимое в пакет, туда же сложил замасленную рабочую одежду. Уходя, он столкнулся с начальником цеха Нарзулло Кабировым.
- Не удивляйтесь, брат. Я ухожу с работы.
- Очень хорошо. Назначили на должность главного инженера? Надо бы обмыть, – ответил ему Кабиров.
У него была привычка: он так быстро произносил слова, как будто стрелял ими из автомата Калашникова. И не все собеседники могли сразу понять или уловить его слова.
Файзулло рассмеялся. Он положил свои вещи на землю и протянул Кабирову руку для приветствия.
- Брат Нарзулло, я сегодня написал заявление об уходе по собственному желанию, - ответил Файзулло. – Да, да, не удивляйтесь. Я ухожу с работы. Спасибо вам за всё. Если я когда-нибудь обидел вас, простите меня, все-таки был молод и зелен.
- Почему так? Зачем? Кто тебя отпустил? Может тебя кто-нибудь обидел? – стал тарахтеть Кабиров, не выпуская из рук руки Файзулло.
- Да нет, я ушел по собственному желанию, – сказал Файзулло.
- Ну, хорошо. Если ты нашел какую-нибудь более высокооплачиваемую работу, может, и меня заберешь отсюда с собой? – наконец выпустив его руку, сказал Кабиров.
- Ого, да что это с вами?  Вы ведь начальник цеха и у вас хорошая зарплата!
- Да что там зарплата … Мизер. Еле хватает на месяц. А у меня дочь подросла, сваты идут. Мне надо ей достойное приданное купить, чтобы не было стыдно перед сватьями. Как говорят люди, дочь в родительском доме – всего лишь гостья.
- Ну не сокрушайтесь, брат, – захохотал Файзулло. И вдруг ему в голову пришла мысль: - По-моему вы покупали акции предприятия? Или продали их?
- Нет, не продал. У меня сто пятьдесят акций. Вот если бы нашел хорошего покупателя, то продал бы с выгодой. Уже в этом месяце и выдал бы дочь замуж.
- Может найти вам такого покупателя? - спросил Файзулло, радуясь такому повороту дела.
- Серьезно? Ты это сможешь? – обрадовался Кабиров и добавил: – Нам приглянулся один жених. Они должны прийти в эту среду свататься. А за какую сумму можно продать акции?
- Если я не ошибаюсь, то мы с вами покупали акции по двенадцать рублей за каждую. Вот и решайте, за сколько вы хотите теперь их продать. Понятно, что дороже номинала.
- Да, – удрученно сказал Кабиров. – Я на прошлой неделе заходил к Султанову, и он согласился выкупить мои акции.
- За какую цену? – осторожно спросил Файзулло.
- Он сначала предложил свою цену. Я не согласился. Потом, поторговавшись, он согласился выкупить акции по пятнадцать рублей за каждую. Я подсчитал. Но и этой суммы мне не хватит, чтобы справить приданное дочери и провести свадьбу. Я попросил его поднять сумму хотя бы до двадцати, но он, сославшись на тяжелые времена, отказался.
- Хорошо, пусть будет по-вашему. Я найду вам покупателя по двадцать рублей за акцию. Вот вам моя рука! – сказал Файзулло.
- Подожди, ты не шутишь? У тебя есть покупатель, который сразу заплатит наличными?
- Есть.
- А он не обманет меня? Ведь сейчас так много мошенников.
- Пока вы не получите все деньги, не отдавайте акции. Так это делается, – сказал Файзулло.
- Ты лично знаком с ним? Уверен, что он меня не обманет?
- Этот покупатель я сам, – улыбаясь, сказал Файзулло. - Вы же не сомневаетесь во мне? 
- Конечно, Файзулло! В тебя я верю, как в себя. Давай сделаем так: ты завтра приносишь деньги, и я передаю тебе акции. Я от своего слова не откажусь!
Файзулло обдумал его предложение и сказал:
- Говорят, не откладывай на завтра то, что можешь сделать сегодня. Давайте лучше сегодня после работы встретимся и поставим точку в этом деле?
- Давай. Я жду тебя вечером после работы, – ответил Кабиров.
Файзулло вышел на улицу, погрузил свои вещи в мотоцикл и только тогда вспомнил, что он не подумал о юридической стороне этой сделки. Он захотел обратиться за помощью к старшему бухгалтеру предприятия, но передумал; тот мог сообщить об этой сделке Султанову.
«Ну, ничего, я возьму расписку у Кабирова. Потом уже займусь юридическим оформлением».
Приняв такое решение, Файзулло завел мотоцикл. Приехав к своему гаражу, он спустился в яму и вытащил из сейфа две с половиной тысяча рублей. Пересчитав их, он, положив деньги в карман, вышел из гаража и поехал на работу к Назару.
- Тьфу-тьфу, не сглазить, выглядите хорошо! – обрадовался ему Назар.
- Спасибо, друг. Хотел тебе сказать, что завтра после работы мы все собираемся у тебя. Будет к месту, если ты накроешь поляну, – сказал Файзулло. -  И, вот еще что… Ты в теме героина что-нибудь шаришь? Ну, в смысле «купить-продать».
- Героина говорите? По нашей улице живет Джаббор, у него лепешечная своя. Так вот, у него есть три сына.  Два старших, говорят, занимаются порошком.
- Говорят? – спокойно спросил его Файзулло.
- Да, соседи так говорят. Всем известно, что в наше время лепешечники еле сводят концы с концами. Лепешки для отвода глаз, я думаю. Но этот Джаббор за последние два года резко разбогател. Он как-то уговорил двух своих соседей, купил им пятикомнатные квартиры в новостройках, еще и доплатил им за их участки. Потом отстроил на этой земле огромный двухэтажный дом. И все это за неполный год. Вот поэтому соседи  и судачат. К слову говоря, у двух его старших сыновей есть одинаковые черные «Мерседесы».
- Ну если так, то поговори с ними?
- А о чем? – спросил Назар.
- О порошке. Выясни у них, есть ли конкретный покупатель и уточни цену. Скажи им партия небольшая, досталась по случаю, в счет долга.
- Хорошо. Я поговорю с ними этим вечером.
После этого Файзулло позвонил в травматологическое отделение больницы и попросил Парвину встретить его.
- Через десять минут я подъеду, выходи, - сказал он
И, действительно, еще не подъехав, он издали заметил Парвину в белом халате и шапочке.
Файзулло выключил свой мотоцикл, снял шлем и с радостью обнял девушку.
- Я соскучился по тебе, моя пери, действительно соскучился.
- Милый, и я тоже очень соскучилась. Не болей больше, пожалуйста, а то мое сердце разорвется от тоски по тебе.
- Слушаюсь! – сказал Файзулло и поднес ладонь к виску, вытянувшись как солдат. –Ты не против, я сегодня вечером приеду к тебе?
- Конечно, – улыбаясь, сказала Парвина. -  Что тебе приготовить?
- Пожалуйста, ничего не готовь. Все, что нужно, я сам принесу, – ответил Файзулло.
- Всё, что ты скажешь!
- Моя пери, ты помнишь о своей мечте?
Парвина на минуту задумалась:
- Если ты о квартире …
- Именно об этом, – перебил ее Файзулло. – Поищи объявления.
Парвина от радости только моргала глазами.
  -  А двух  или трёхкомнатную квартиру? – спросила, наконец, она.
-  Сама выбирай. Сказал же.
Парвина бросилась обнимать Файзулло.
- Парвина, - сказал он, едва освободившись от ее объятий. - Что там с этим твоим коллегой? Он нашел покупателя на «товар»?
- Каноатов? По-моему, еще нет. В пятницу он жаловался на стряпню своей невестки. Говорил, мол, быстрее бы сдать «товар» и съехать с этой квартиры.
- Хорошо. Ничего не говори ему пока.
В это время с ревом сирены подъехала машина «скорой помощи» и остановилась у травматологического отделения.
- Извини, милый, но мне надо идти. По-моему, привезли «тяжелого».
- Да, иди, ангел мой!

24

Парвина всегда радовалась встречам с Файзулло, так как любила его. Она жила ожиданием от встречи до встречи, считала дни. Но сегодня! Встреча была короткой, как вдох, и они успели побыть вместе лишь мгновение, как ей представлялось. Но это известие!  Жить в своей квартире, что может быть лучше!? У нее будто выросли крылья за спиной; на работу она уже вернулась с цветущим лицом. Недаром у нее дергалось правое веко, она знала – это к добру, к доброй вести, хорошей встрече. Но, вот, если левое веко давало о себе знать, то не миновать было какой-нибудь неприятности: или колготки «поползут», или на халат капнет «зеленка» …
Как только Парвина оказала необходимую помощь поступившему мужчине- пациенту, упавшему с лестницы, она тут же, не снимая халата, побежала к ближайшему киоску и купила несколько газет и журналов. И уже, сидя у себя в рабочем кабинете, она стала внимательно читать объявления в рубрике «жилье». Отметив для себя двенадцать заинтересовавших ее предложений, она стала названивать хозяевам квартир. Расспрашивала она в подробностях, и это давало ей незнакомое доселе сладостное чувство будущей владелицы. По некоторым номерам она не дозвонилась. В любом случае она чувствовала приятное утомление. Одно ее удивляло: как сговорившись, все хозяева называли баснословные суммы за свое жилье. «Удивительно, как будто эти квартиры выставлены на продажу на аукционе в Нью-Йорке либо в Ливерпуле! И почему-то все называют цену в долларах…»
Чтобы успокоиться, Парвина прошлась по кабинету, потом опять взяла в руки газеты, прочитала выделенные объявления и в который раз ужаснулась от того, как дорого стоят квартиры.
«Ну, куда это!? Тридцать тысяч долларов!? Разве у моего любимого есть такие деньги? Он и не знает, наверное, что квартиры такие дорогие. А узнает, так и откажется от этой идеи. Хотя, если «Мой» что-нибудь обещает, то всегда выполняет. И вот, последний его подарок – серьги! Они ведь стоят около трех лет моей заработной платы! »
В это время дверь открылась, и на пороге показался рентгенолог Каноатов.
- Парвина, рабочий день подошел к концу. Вы не собираетесь домой?
Парвина глянула на свои ручные часы и, не спеша, поднялась с кресла.
- Дежурные врачи подошли?
- Вместо меня пришла Гулсара Кабировна, а вам на замену сейчас подойдет Шариф, – ответил ей Каноатов.
Парвина ничего не ответила ему, спокойно сняла халат, подошла к шкафу и повесила его на вешалку. Затем сняла с головы чепчик и тоже аккуратно положила его в шкаф. Взяв длинный черный пиджак и, обернувшись, она увидела, что ее коллега до сих пор стоит у двери и смотрит на нее далеко не скромным взглядом.
- Ваш взгляд проницательнее рентгеновских лучей, уважаемый Каноатов,- сказала она, надевая поверх белой сорочки, из-под которой явно просвечивался её бюстгальтер, пиджак. – Меня будто током пробило.
- И от сердца, и от ока нет покоя,    
То, что видит глаз, то памятно и сердцу.   
Сотворю кинжал я с лезвием из стали,   
Дабы око им пронзить, сердце чтоб освободить.
- Хорошее четверостишие, – с улыбкой сказала Парвина и добавила: – Но если вы в ближайшее время не закроете свои глаза завесой приличия, то мне придется попросить об этом вашу жену.
- Упаси Аллах от этого! Что вы хотите, я все для вас сделаю, но только не приплетайте сюда мою супругу. Хорошо?
- Хорошо, – успокоила коллегу Парвина.
- Вообще-то я сюда пришел по двум причинам. Во-первых – напомнить вам об окончании рабочего дня. И во-вторых, могу подвезти вас до дома на своей машине.
Парвина приложила правую руку к груди и искренне сказала:
- Спасибо за отцовскую заботу, уважаемый Каноатов!
- Ну не спешите меня благодарить. Вот, когда довезу вас до вашего дома…
- Ну, нет уж. Примите мою благодарность сейчас. А домой я пойду позже, у меня еще есть дела, – ответила Парвина ему.
- Мне все ясно, - сказал, вздохнув, Каноатов. – Видимо тот молодой человек, который приезжал к вам на мотоцикле, хозяин вашего вечера?
Парвина громко рассмеялась в ответ и уже хотела сказать «не ваше дело», но вовремя прикусила себе язык.
«Странные люди, оказывается, они следят за каждым моим шагом»,-  подумала она про себя.
- Угадали, уважаемый Каноатов! – сказала она. – Мы идем в ресторан «Сарез».
Рентгенолог, видимо, разочаровавшись, с горечью в голосе процитировал Хафиза Ширази:
Нет, с завистью я не взирал на должности, добро,
Помимо тех, кто встречи ждет с возлюбленной давно.
- Ухожу, пери. Я хотел стать вашими крыльями, но, видимо, не судьба. По моим наблюдением, тот молодой человек моложе вас лет на пять- шесть? Это так?
Его слова сильно задели Парвину. Она нахмурила брови и с вызовом сказала:
- Да, это так. И мало так, он еще и чемпион республики по боксу.
- Да неужели? Тогда я очень напуган. Считайте, что вы ничего не слышали, – сказал он и вышел из кабинета.
Бестактные слова Каноатова задели Парвину за живое. Она долго не могла успокоиться. Сев на стул, она положила на стол вытянутые руки и опустила голову.
Шел третий месяц ее работы в травматологическом отделении. Все врачи и медсестры работали по заранее утвержденному графику дежурств. Парвина работала два дня в дневную смену, а на третий день ее дежурство приходилось на ночь. В одно из таких дежурств она и познакомилась с рентгенологом Каноатовым Сангином, который тоже был на дежурстве в ту ночь. Ему было чуть больше сорока лет. То дежурство выдалось на редкость спокойным; в травматологическое отделение обратились лишь пожилая женщина - перелом правой   ноги и, мальчик -  ожог правой руки.  Получив помощь, все они ушли домой.
Парвина поболтала некоторое время с одной из медсестер, а затем зашла к себе в кабинет. Она сняла с головы чепчик и положила его на стол. Затем взяла из полки стола роман Джалола Икрами «Я виновен», который уже был прочитан наполовину и, пристроившись на кушетке для больных, углубилась в чтение.
В ночные дежурства чтение книг спасало ее; оно не давало ей заснуть на дежурстве и за этим делом время проходило незаметно. Поэтому Парвина, закончив читать одну книгу, тут же приносила другую. Она любила читать любовную лирику. Знала наизусть много стихов Хафиза Ширази и Камола Худжанди; из русской литературы она зачитывалась Пушкиным и Есениным и могла часами читать их стихотворения наизусть. Также ей очень нравились произведения Мирзо Турсунзаде, Лоика Шерали и Аминджона Шукухи. Она проникалась всей душой к каждой строчке стихотворения и проживала сюжет стихотворения через себя. Ей очень нравилась поэма Мирзо Турсунзаде «Дорогая моя», именно поэтому она и Файзулло стала называть коротко «дорогой». Вряд ли он знал об этом, но нравилось такое к нему обращение – точно.
В это время открылась дверь, и в кабинет зашел Каноатов Сангин с бумажным пакетом в руках:
- Парвина, закругляйтесь со своим чтением, давайте поужинаем.
Молодая женщина быстро вскочила с места.
- Спасибо, но я не голодна, – сказала она недовольная тем, что ее отвлекли от мыслей о любимом.
Сангин Каноатов, будто не услышав Парвину, стал раскладывать на столе снедь: бутылку коньяка, кольцо колбасы, плитку шоколада, бутылку воды и лепешку. 
- У вас есть нож, стаканы? Или мне принести из своего кабинета?  – спросил он ее.
Парвина ничего не ответила, подошла к столу и вытащила из него нож и стаканы.
- С чего такая щедрость?! – спросила она и села за стол.
За время работы, она ни разу не слышала, чтобы рентгенолог Каноатов кого-нибудь угощал, при том, что было известно, он и два его коллеги частенько берут «мзду» за свою работу.
- Просто так, за наше знакомство. Я давно хотел вот так посидеть с вами в непринужденной обстановке.
- Почему же именно сегодня решились?
- Сказать вам правду? – рентгенолог засмущался.
- Ну-ка, скажите правду, а мы послушаем.
- Я не осмеливался подойти к вам. Я и до сих пор робею в вашем присутствии. – Каноатов нерешительно поднял глаза и посмотрел на нее. – Знаете, я вообще еще со школы робею в присутствии девушек, особенно красивых. Я не могу с ними не то, что вести беседу, а даже приближаться к ним: тут же начинаю дрожать как лист на ветру.
- Интересно, – с удивлением сказала Парвина. – А причина- то в чем?
- Не знаю, – подняв плечи, сказал рентгенолог. – Я родился после четырех девчонок в семье и меня очень баловали, может поэтому? Я никогда не мог быть самостоятельным; мной всегда руководили то родители, то сестры. И все указывали, что мне делать, что хорошо и что плохо. Курить плохо - ухудшится здоровье, игра в футбол тоже ни к чему хорошему, кроме травм не приведет. Бокс -  вообще опасен!  Ну, и так далее.
- А как же вы женились? – удивленно спросила Парвина.
 Каноатов спокойно отделил пленку от колбасы и нарезал ее. Потом аккуратно открыл красивую обертку шоколадки и подвинул ее ближе к Парвине.
- Я не сам женился. Меня женили. Моя жена - дочь моего старшего дяди, – сказал он, вздохнув.
- Хорошо. Ну, вы хотя бы любите ее?
- А? Что? – собеседник задумался и не услышал ее вопроса.
- Я спрашиваю, любите ли вы свою жену?
- Шарофат – хозяйственная и энергичная женщина. Женился я на ней, не испытывая сильной любви, но, все же, я ее очень уважаю. Бывает, если злиться начнет на меня, так и побаиваюсь – не скрою. Да и дети мои больше уважают ее, нежели меня. Она в нашей семье и мать, и служанка, и министр образования, и министр торговли и финансов. На рынке «Шелковый путь» у нее есть свои торговые точки. Товары она привозит из Бишкека, Турции и Дубай. И все у нее под контролем!
- Ого! Так ваша жена бизнес-леди?! – поражаясь искренности Каноатова, сказала Парвина.
- Да, у нее дела идут в гору! – ответил он и добавил: – Если честно, она считает мою зарплату мизерной и все время хочет, чтобы я бросил работу и помогал ей.
- Вот как?!  И чего же вы не соглашаетесь?  – полюбопытствовала Парвина.
- Мне нравится моя работа. Да и какой же из меня бизнесмен? Может, вы не знаете, Парвина, но сейчас вести бизнес можно, только обманывая людей. И еще надо быть очень хитрым. А я даже соврать толком не могу.
- Неужели? – с улыбкой спросила Парвина, склонив свою головку.
- Не верите? – спросил Каноатов.
Заметив печаль в голосе Каноатова, она быстро сказала:
- Верю-верю, конечно верю!
Рентгенолог открыл бутылку минеральной воды, налил себе в стакан и тут же выпил.
- Парвина, пожалуйста, давайте пировать, – улыбнулся он.
Открыв бутылку коньяка, Каноатов разлил его в две рюмки и протянул одну Парвине:
- Пожалуйста.
- Если откажусь, вы обидитесь, – утвердительно сказала Парвина и приняла из его рук коньяк. Она отломила кусочек шоколада и поднесла ко рту.
Рентгенолог поднял рюмку до уровня глаз:
- Вообще-то, особо не пью. Но с вами грех не поднять бокал, - сказал он и добавил с улыбкой: – Хочу выпить за ваше здоровье, Парвина! За то, что Аллах создал вас такой красивой и пленительной. Удача и в том, что мы работаем вместе. Вы можете мне не верить, но, как только я впервые увидел вас в этом отделении, вы меня покорили.
Рентгенолог опрокинул рюмку. Молодая женщина неторопливо выпила немного коньяка, подержала его во рту, как бы пробуя на вкус, а затем проглотила.
- Неплохой коньяк, - сказала она, забросив в рот еще один кусочек шоколада, стала ждать очередного «излияния души» своего собеседника. С того момента, как он вошел к ней в кабинет с пакетом, она сразу поняла, что это неспроста. За свою не длинную жизнь Парвина хорошо усвоила, что именно надо было от нее однокурсникам, преподавателям, коллегам и знакомым. Будучи студенткой, во время ее работы в третьем отделении и сейчас, в травматологии, все «предлагали сердце», правда с кучей оговорок и «во временное пользование». Эта полигамия, тяга мужчины к женщине, которая зародилась, наверное, с момента сотворения Мира и останется вечной. Но она понимала, что только тогда, когда звезды сойдутся на небе, когда Млечный путь откроется, когда откроются сердца друг другу, только тогда может произойти Чудо, когда двое – и на все времена. Если этого не произойдет, то мужчина так и останется рыщущим самцом, доказывающим всем свое превосходство, и без любви в сердце.
- Парвина, говорите, что коньяк не плохой, а сами не выпили до конца, – укоризненно сказал рентгенолог.
- Выпила, спасибо.
Каноатов налил себе еще коньяка и немного подлил Парвине.
- Парвина, почему вы не едите ничего? – опять спросил он.
- Я не голодна. Но поем шоколадку.
- На здоровье! – сказал Каноатов и добавил: – Знаете, за что выпьем теперь? За счастье и за удачу. Тысячу раз благодарен судьбе, что она свела меня с вами. Может ангелы наверху нашу встречу вписали в одну строку, в одну судьбу?
- Все может быть, – ответила молодая женщина. - Каждый человек встречается и знакомится в своей жизни с сотнями людей, чтобы потом, уже со своим умом, различать добро и зло, правду и ложь.
- Поражаюсь вашему уму!  – радостно воскликнул рентгенолог. -  Давайте теперь выпьем за то, чтобы быть счастливыми. И еще давайте выпьем за то, чтобы мы стали ближе друг другу. Хорошо?
- Почему бы и нет? Ведь всегда все люди на земле, и темнокожие, и белые, все они хотели быть счастливыми. И мы с вами не исключение.
- Если мы пьем за счастье, то пейте до конца, – сказал рентгенолог. Сам он залпом выпил коньяк и закусил колбасой.
Парвину пригубила немного коньяка и закусила его шоколадом.
- Скажите, Парвина, а вы счастливы? – неожиданно спросил ее Каноатов.
Парвина не ожидала такого вопроса и была немного удивлена. Она задумалась, затем залпом выпила свой коньяк и поставила чашку на стол.
- Разве разведенная, бездетная женщина и без собственного жилья может быть счастливой? – сказала она, вздохнув, чуть погодя.
- Так это правда, что вы в разводе? Извините, если не секрет, а кем был ваш муж и почему вы развелись с ним?
- Мой муж хороший человек. Он таможенник, - с неохотой начала рассказывать Парвина. – Это был добрый и щедрый мужчина. Мы жили вместе с его родителями и сестрой в пятикомнатной квартире. В первый год мы жили очень хорошо. Огорчало то, что я не могла забеременеть. Моя свекровь стала упрекать меня в бесплодии. Тогда я была вынуждена обратиться к знакомому доктору. После сдачи необходимых анализов, мне выдали справку о том, что я здорова и могу рожать детей. Так вот. Во время очередного семейного скандала дома, я показала им эту справку и попросила мужа обратиться к урологу. После многочисленных скандалов и разговоров он все-таки обратился к врачу, где и был ему вынесен диагноз о его бесплодии. После этого наш дом превратился в дом «покойника», где постоянно все были в трауре. Свекровь перестала меня упрекать, а вот муж никак не смог смириться со своим диагнозом. Он начал пить. Каждый день он приходил с работы пьяным и, найдя любой предлог, начинал ругаться со мной и с родителями. Не осталось и следа от той любви, заботы и ласковых речей, которые сопровождали нас в первый год жизни. Да, и кому нужен пьяница? Через пять месяцев его уволили с работы. Потом и я подала на развод. У любви всегда есть плоды: горькие, это развод и расставание, сладкие – это дети. Это природная установка женщин.
- Да, трагедия, - сделал заключение Каноатов и добавил: - Но я ведь тоже несчастлив, хотя у меня есть и жена, и дети, работа и машина.
- Странно как-то. А вы почему несчастны?
- Ну как вам сказать? Моя жена – дородная женщина, вдобавок ко всему она совершенно не ухаживает за собой, во всех смыслах. Кроме денег, она ничего не признает в жизни. Но ведь должна быть какая-то мера во всем. «Если есть деньги и богатство -  то будет все остальное»,- вот девиз ее жизни. И мы не бываем близки.
- Совсем? – удивившись, спросила Парвина.
- Совсем. Иногда я перед сном намекаю ей об этом, но она отнекивается, сославшись на то, что лень потом вставать и идти в душ. Я даже говорил ей о греховности ее отказа, ибо, если жена, без уважительной на то причины, отказывает в близости своему мужу, то ангелы на небе до самого утра посылают на ее голову проклятия. Так пишут в книгах…
  Парвина тихонько улыбнулась:
- Действительно, если об этом написано в хадисах - изречениях пророка по исламу…
- Жена тоже не поверила мне, но прочитав этот хадис, все-таки убедилась в сказанном мною.
- И что?
- Потом? Бывало. Но, ни мне, ни ей это радости не приносило. Наши тела, наше сознание не откликались друг другу.
- Да, трагедия, – повторила его слова Парвина.
- Вот я что подумал, коллега! Ведь в чем заключается мужское счастье? В его мужской силе. Точнее сказать в признании его силы. Ведь это повышает его самооценку, мотивирует его. А без этого мужчина засыхает, как дерево в пустыне.
- Может правда и на вашей стороне, Сангин Каноатович. Мужчина должен оставаться мужчиной, а женщина должна выполнять свою основную обязанность.
- В наше время женщина полностью предалась торговле и бизнесу и совсем забыла о своем основном предначертании.
- Вы правы, конечно. Но, если мужчина не обеспечивает материально свою жену и детей, то женщина вынуждена сама учиться зарабатывать себе на пропитание. Как в вашем случае. Потому и гармонии нет.
Сангин Каноатов взял в руки бутылку коньяка и хотел налить Парвине. Но она отказалась:
- Нет, мне достаточно. Я больше не буду пить, – сказала она.
- Нет, Парвина, так не пойдет. По правилам гостеприимства надо поднять бокалы три раза, – сказал Каноатов. Он налил коньяка Парвине: – Пожалуйста.
- Ого, до краев? Это ведь не чай. Я и так уже пьяна. А вдруг привезут больного, мы будем некрасиво выглядеть.
- Хорошо. Это - последняя, – ответил Каноатов. Он вытащил из кармана жевательную резинку и протянул ее молодой женщине: - Вот, она должна перебить запах коньяка.
- А вы, оказывается, дальновидный, Сангин Каноатович, даже это предусмотрели, – сказала Парвина, улыбнувшись.
- В таких делах без нее не обойтись, – сказал польщенный рентгенолог и добавил: – Теперь ваша очередь произнести тост.
Парвина спокойно молвила:
- Я выпью за ваше здоровье, Сангин Каноатович. В данном случаем быть здоровым, означает быть счастливым. Иначе говоря, давайте выпьем за вас.
- Спасибо, – сказал он и выпил. - А, знаете, Парвина, мое здоровье и счастье сейчас зависит от вас.
Парвина хотела было выпить коньяк, но, услышав последние слова коллеги, отказалась от своего решения.
- Что вы говорите, Сангин Каноатович? Я думала, что я немного пьяна, но вы, я смотрю, совсем хмельной.
- Я пьян, но не от выпитого, - ответил ей Каноатов, и, не поднимая глаз продолжил: - С момента, как вы появились у нас, я пьян вами. Я пьян вашей улыбкой, вашими глазами, вашим голосом, вашим ароматом.
Парвина помолчала несколько минут; она задумалась над его словами.
- Интересно, -  наконец сказала она - Это для меня новость.
- Парвина, вы можете сейчас выгнать меня, отругать, невзлюбить меня, наконец. Вы можете даже посмеяться над моей любовью. Но вы не можете запретить мне любить вас.
Молодая женщина стояла в замешательстве. Она была растеряна. Парвина подошла к окну и уставилась в темную точку за окно.
«Как может он говорить ей о своей любви? Ведь я не давала ему никакого повода? Хотя, мужику повод – что женщина рядом. И между нами большая разница в годах. Потом, я разведенная и свободная женщина, а он женатый мужчина. Ну, жена его в теле. Понятно, особо не попрыгаешь. То есть его устраивает, что он ест-пьет-одевается от ее щедрот, а любовь на стороне?  Воистину, мужской эгоизм не имеет границ! И, странно, неужели мужчина может прожить столько лет рядом со своей женой в таком состоянии? Но ведь он прав, этот Каноатов. Я могу его выгнать и отругать, но вот запретить меня любить я не могу».
Парвина задумалась и не заметила, как мужчина, расхрабрившись, подошел к ней сзади и положил ей руку на плечо. Она вздрогнула, словно от электрического тока и резко отошла от него.
- Сангин Каноатович, вы вообще в своем уме? Вы же далеко не подросток. Возьмите себя в руки.  Я могу понять логику ваших мыслей и чувств, но…
Рентгенолог сделал шаг ей навстречу и сказал:
- Если вы примите мою любовь, то я разведусь с женой. Втайне от нее я собрал кое-какую сумму и могу купить нам отдельное жилье. Если вы не против моего предложения, то я буду носить вас всю оставшуюся жизнь на руках. Пылинки буду с вас сдувать. Знаете, я даже могу все сам делать по хозяйству. Я могу готовить такие блюда, что вы просто пальчики оближите.
- Простите меня, Сангин Каноатович,-  перебила его Парвина. – Но мы с вами совершенно разные люди, как небо и земля. Понимаете?
- Нет. Не говорите так. У нас много общего. Мы оба имеем высшее образование, оба работаем врачами, оба из интеллигентных семей. Мы даже вместе работаем!  Удобно все так!
- Аргументы железные! Но, понимаете, вы мне совсем не симпатичны, ни как спутник по жизни, ни как возможный партнер. Я не вижу вас рядом. Разве что, как коллега. Но, тут не наш выбор.
Наконец Каноатов понял, что он потерпел сокрушительную неудачу. Мир в одночасье рухнул перед ним. Он подошел к столу, налил себе коньяка и залпом выпил.
- Извините меня за такие горькие слова, Сангин Каноатович. Я совсем не хочу, чтобы вы разводились со своей женой в таком возрасте и стали объектом для насмешек и сплетен окружающих.
От этих участливых слов Парвины у мужчины вновь загорелись глаза. Он напоминал маленького мальчика, которого мама отругала за нехороший поступок, но он все же не хочет уходить от нее.
- Парвина! Я согласен на все ваши условия. Мне просто надо знать, что мы будем изредка видеться. Для меня это будет огромным счастьем.
- Даст Аллах, мы будем вместе работать и дальше. Ведь мы коллеги, я уже говорила.
Слова Парвины опять привели его в уныние.
- Мне мало быть вам просто коллегой. Я хочу, чтобы мы, хотя бы изредка…
- Сангин Каноатович, говорите прямо, не стесняйтесь. Вы хотите, чтобы я стала вашей возлюбленной, любовницей?
Рентгенолог мгновение посмотрел на Парвину своими большими глазами, почесал правой рукой затылок головы и не смело сказал:
- Да. Если вы не хотите, чтобы я разводился, то да. Я буду выполнять любую вашу прихоть. Я же говорил, что у меня есть кое-какие сбережения. Я куплю вам жилье, квартиру в любом уголке города, в котором только вы пожелаете. Ну как?  Вы согласны?
Молодая женщина была раздавлена. Она не могла скрыть своего раздражения и ходила из угла в угол по кабинету.
«Что за горькая у меня судьба? Неужели у меня на лбу написаны только страдания и печаль? О, Аллах, сколько еще страданий и испытаний ты будешь посылать на голову слабой и измученной женщины? Все. Хватит!» - решительно подумала она. В это время взгляд Парвины упал на бутылку коньяка. Она подошла к столу и хотела налить себе коньяка, но в последний момент отказалась от своего намерения. Повернувшись к коллеге, она твердо сказала:
- Сангин Каноатович, я благодарна вам за ваши искренние чувства, если, конечно, они таковыми являются. Я прекрасно понимаю законы природы. Если бы за год четыре раза не менялось время года, то людям бы наскучило одно и тоже. Именно поэтому Аллах и сотворил четыре времени года со своими особенностями.
- Я поражен тем, какое сравнение вы нашли. Молодец! – воскликнул Каноатов.
- И если анализировать вашу жизнь по этим законам природы, то вам наскучила ваша спокойная, сытая, но однообразная жизнь. Вам захотелось внести в нее ярких красок и изменить свою жизнь. Это, во-первых. Ну, а во-вторых, как говорится, «седина в голову -  бес в ребро», чем старше становится мужчина, тем больше его тянет на молоденьких женщин, это так ведь, Сангин Каноатович?
Каноатов был в растерянности от слов своей коллеги. Он даже не знал, что ей ответить.
- Иначе говоря, с возрастом мужчине начинают нравиться молодые девушки. Я сама лично знаю случаи, когда пятидесяти - шестидесятилетние мужчины бросили свои семьи ради молодых жеманниц, но, потом, раскаявшись в этом, хотели вернуться в свои семьи. А поезд ушел. Прошлое не вернешь. – Парвина увидела, что Каноатов хочет возразить ей и быстро добавила: -  Нет, я не утверждаю, что это ваша вина или грех. Просто такова человеческая сущность. Чем старше становится человек, ему все больше хочется вернуть свою молодость. Ну, или простой путь -  завести молодую любовницу.
Каноатов сидел с опущенной головой и внимательно слушал слова Парвины. Он глубоко вздохнул и сказал:
- Может вы и правы. Но я действительно вас люблю.
 В это время раздался вой сирены «Скорой помощи» и в отделении началось движение.
Парвина быстро собрала остатки колбасы и шоколада, незаконченную бутылку коньяка и все это вручила коллеге. Затем она взяла свой белый чепчик в руки и, на ходу, надевая халат, торопливо вышла из кабинета, положив конец нежданному «свиданию»…
Парвина вспомнила этот случай и вздохнула.
«Аллах свидетель, что я не искала себе спутника моложе себя. С Файзулло я встретилась совершенно случайно», - подумала она. В душе она даже обрадовалась тому обстоятельству, что он был моложе не на шесть лет, а всего на два года.

25

Когда Фархад подошел к месту работы Назара, все друзья были в сборе. Они сидели за накрытым столом, и пили кофе.
Фархад успел лишь поздороваться, как открылась дверь, и вошел Шокир, держа в руках блюдо полное жареного мяса.
- Ты кстати! Молодец! – сказал Назар своему ученику. - На сегодня можешь быть свободен. Завтра же приходи пораньше.
- Хорошо, учитель, -  ответил Шокир, поднося руку к груди в знак уважения и вышел.
Назар повесил на дверь табличку с надписью «закрыто» и вернулся к друзьям. 
- А почему вы не едите, друзья? Мясо уже стынет. Пожалуйста, угощайтесь.
Файзулло подмигнул друзьям и с улыбкой сказал Назару:
-  Аппетит надо разбудить. Такому мясу нужен спутник.
- Да, пожалуйста, – ответил Назар и открыл дверцу холодильника. - Что вы будете пить? Пиво или водку?
- Я -  пиво, – откликнулся Фархад.
- И я, – поддержал Собир.
- Ну, если так, то и мне пива, – попросил Файзулло.
Назар принес четыре бутылки и сел рядом с друзьями.
После сытного обеда у всех поднялось настроение. Немного поговорив на посторонние темы, Файзулло сказал:
- Друзья мои. Я еще не говорил вам. Я уволился с работы. Так вот, этому есть две причины. Первое, сейчас мне нужно все время посвятить нашим общим делам. Вы знаете, что любое дело требует тщательной подготовки и даже дотошности. Во-вторых, есть далеко идущие перспективы, касающиеся нас всех. Мы с Фарой поначалу поговорили и пришли к мнению, что надо выкупить больше половины акций техстанции. Сейчас у меня - десять процентов акций, у Фархада – пять.  Вчера мы ходили домой к начальнику цеха Кабирову Нарзулло и выкупили у него еще акций, что примерно пол процента. А нужно еще, как минимум, тридцать пять процентов акций. Тогда мы станем практически хозяевами предприятия. Как вам это?
 - Хорошо, конечно. Все понимают, что в будущем все предприятия и организации будут частными, как в России или в других странах.
- Ну, если у нас будет своё предприятие, то и заработок будет стабильный,- поддержал Фархада Назар. -  Да и потом, может, мы отойдем от криминала? 
- Криминалом нас вынуждают заниматься. Если мы будем ждать, что справедливость придет к нам своими ногами, то пройдут многие годы. Нет у нас на это времени. Справедливость надо завоевывать! – сказал Файзулло. – Разве не так, Фара?
- Да, будь у нас деньги, разве бы мы «раздевали» фермеров? 
- Это было только вначале. Все они предприимчивые ловкачи. Точнее сказать, разве с кетменем и лопатой сегодняшние богачи заработали свои первые деньги?  Они тоже начинали, как мы. Мы только переняли их опыт. Вы вспомните героя книги «Крестный отец» Дона Карлеоне! Оставшись в безвыходном положении, он начал свое дело с кражи ковров. И ради одного ковра он смог убить человека. Помните?  – спросил Файзулло. -  Мы ведь, например, не грабим колхозников или мелких торгашей?
- Ну да, нам нужен «Белый дом» и миллионеры, -  сказал Собир.
- Небо не опрокинется на нас, если богач немного поделится с нами своим капиталом, – сказал Назар.
- Мы просто немного облегчаем их кошельки. Для их же блага. Чтобы голова не закружилась, – сказал Файзулло.
Все засмеялись.
- Так вот. Я хотел еще сказать, что мы будем скупать акции на всех нас. Это ясно?
Все дружно закивали головами в знак согласия.
- А теперь давайте перейдем к другому вопросу. Хочу послушать вас, Назар и Собир. Как у нас продвигаются дела по старцу-миллионеру? Надеюсь, этот «мешок с деньгами» жив – здоров со своей старушкой? – спросил Файзулло.
Назар кинул взгляд на Собира и стал говорить:
- Слава Аллаху, в добром здравии! Мы с Собиром стали постоянно наведываться к их дому. Дома у них немноголюдно, к ним очень мало кто приходит. Каждое утро старуха выходит из дома и идет на рынок, где она покупает молоко, кефир и кое-что еще из продуктов. Иногда она ходит за покупками и вечером. Через день примерно с девяти до десяти вечера к ним приезжает их лечащий врач; иногда он делает им уколы или ставит капельницы. Возраст уже! В день, когда врач должен приехать, старуха выходит к калитке и ждет его.
 Из соседей они общаются только с Искандаром, который торгует мясом на рынке. Вы его знаете. В неделю раз он заносит им пакет с мясом. Это пока все, что мы успели заметить.
- Мы не заметили, чтобы кто-нибудь из детей или внуков приезжал к ним навещать. Собаки у них тоже нет. Только одна большая черная кошка, которая провожает старушку до калитки, когда та уходит на рынок, – добавил Собир.
- Хорошо. А есть ли у них дома телефон? – спросил Файзулло.
- Да, есть, – ответил Назар.
- Ясно. Ну что, парни, вы готовы? - спросил Файзулло.
Назар посмотрел на Собира и ответил:
- Мы готовы, только пока не определились со временем? Такой вопрос сообща надо решать.
- А сам ты как думаешь? - спросил Файзулло.
- Ну, наше мнение, так может провести это дело утром, когда старушка уходит на рынок за покупками? У нас в запасе полчаса–минут сорок. Вполне достаточно, чтобы обшарить дом и найти деньги или драгоценности, но …
- Нет, такие дела утром не делаются,- перебил его Фархад. – Все-таки есть вероятность, что кто-то к ним заглянет. И ночью тоже опасно, тихо и слышен каждый шорох. Разве не так? – Он посмотрел на окружающих и продолжил: - Кто даст гарантии, что эта пожилая чета не поднимет шум и добровольно расстанется со своими деньгами? Никто! Поэтому, лучше вечером, после ужина, ну, например, перед последней молитвой. Вечером показывают очередную серию мексиканского сериала и, если не все, то большинство садятся у телевизора и не отрывают от него глаз;-  предложил Фархад.
- Скорее так, – сказал Файзулло. – Сейчас очень много поклонников этого мексиканского сериала. Даже моя мама смотрит. Может и наша пара заснет у телевизора.
- Хорошо. Со временем мы определились, – быстро проговорил Назар и, с плохо скрываемой тревогой, спросил: - Но, если они не согласятся добровольно отдать нам свои сбережения, что мы будем делать? – Назар провел по горлу большим пальцем.
  - Назар, во-первых, ты так не нервничай, – спокойно сказал ему Файзулло. - Какая нам польза от их смерти? Мы их просто попугаем, пригрозим, например, горячим утюгом, вот их языки и развяжутся.
- Старые люди так просто со своим богатством не расстаются; они скорее расстанутся со своей жизнью, нежели с деньгами, – беспокойно сказал Назар.
- Ну, если дело примет другой оборот, тогда я прихвачу с собой хлороформ. Видел же в кино? Засыпают сразу. Вот так поступим и мы. Хорошо?
- Этот вариант мне нравится, – немного успокоившись, сказал Назар. - Если честно…  Мысль о том, что надо будет их бить или…  Очень уж претит это мне. И поэтому…
- Да поняли мы тебя, Назар. Но ответь мне, сможешь ли ты убить, например, Шерхана, если это будет необходимо?  – спросил его Фархад.
Зрачки глаз Назара сузились от такого вопроса друга, и он возбужденно сказал:
- Я этого Шерхана не только могу убить, могу содрать с него шкуру! Сколько раз он нам дорогу переходил!
- Хорошо, – прервал их Файзулло, уже найдя ответ на вопрос. - Вы лучше скажите мне, когда приступаем?
Парни молчали. Файзулло предложил:
- Может, вечером в воскресный день?
- Пойдет, согласны, -  закивали головами сообщники.
- Решено, – сказал Файзулло и посмотрел в сторону Фархада: - Ты, Фара, купи в аптеке несколько резиновых перчаток. И купи четыре пары больших носков, чтобы мы могли их надеть на обувь.
Фархад утвердительно кивнул головой.
Файзулло на некоторое время погрузился в свои мысли. Его друзья также сидели тихо и не мешали своему старшему думать. Наконец он сказал:
- Мы все прекрасно понимаем, что эти старики ни за что добровольно не отдадут нам свои сбережения. Это однозначно. Поэтому мы должны быть готовы к тому, чтобы их на время усыпить и быстро обыскать дом. Это вам понятно?
- Понятно, – ответил Собир.
- Да, понятно, – отозвался Назар.
- Ну, если всем понятно, то давайте представим себя на месте этих стариков.  Куда бы мы все спрятали? 
Назар сказал:
- Например, чердак и крыша дома исключаются, потому что старик совсем не ходячий, а старуха никак не сможет самостоятельно подняться по лестнице на крышу. Тоже касается подвала.
- Ты прав, Назар. Остается все на уровне глаз.
- А, может, привлечем к этому делу Парвину? – предложил Собир.
- Нет, об этих делах женщины не должны ничего знать, – категорично сказал Файзулло.
- Как считаете нужным, – сказал Собир и сделал глоток кофе из своей чашки.
- В прошлый раз я вынужден был обратиться за помощью к Парвине, чтобы этот мерзавец быстрее попался к нам в руки, - пояснил Файзулло.
- Да, в тот раз Парвина нам здорово помогла, – поддержал Фархад.
- Чисто сыграла свою роль, – смеясь, сказал Назар, вспомнив, как он внезапно зашел фотографировать их.
- Да, женщины - прирожденные актрисы, – сказал Файзулло и добавил: – Но если, не дай нам Бог увидеть эти дни, мы спалимся, то они сразу выдадут нас всех, с потрохами. А знаете почему?
- Почему? – внезапно вырвалось первым у Собира.
- Их не зря называют «слабым полом». Они малодушны и трусливы. Не такие, как мы, мужчины.
Друзья дружно расхохотались, да так громко, что казалось, стекла задрожали в окне.

26

Весна.
Файзулло радостно бежит по необъятному цветущему склону холма. Иногда он останавливается, собирает охапку красных степных маков, подбрасывает их высоко над своей головой и бежит дальше - радостный и веселый. А вот он начинает петь песни - озорные весенние песни; песни мечты и надежды. Но если хорошенько прислушаться к словам, то ему стал вторить некий хор. Подпевать. И если ты прислушаешься, то заметишь, что хор поет свою, грустную и печальную песню. И если ты присмотришься, то это сорванные маки поют свою последнюю, печальную песнь. Сникают их головки, увядают их цветы и стебли. Удивительно, как эти благоухающие яркие цветы вдруг запели, заговорили? 
«Разве маки могут разговаривать?» -  спрашивает он у себя самого.
- Да, цветы умеют разговаривать!
Он вздрогнул, услышав этот необыкновенный, не похожий на человеческий голос, Файзулло оглянулся по сторонам -  в этой бескрайной, холмистой степи он совсем один- одинешенек.
- Да, маки умеют разговаривать, -  повторил голос.
Файзулло, услышав это, проводит взглядом вокруг и всматривается вдаль, но никого не видит. Неожиданно в сорока шагах от него, рядом с огромным валуном, он замечает сурка. Тот застыл, сложив руки на животе. Именно так, как люди чинно приветствуют своих гостей у входа в дом. Сурок стоял неподвижно, как живое изваяние, будто таким образом он вкушал всем тельцем энергию солнца. Файзулло сделал несколько шагов в сторону сурка и опять услышал голос:
- Эй, двуногий! Подойди поближе, не то пропустишь мой рассказ о маках.
- Что?! Это ты, сурок, говоришь со мной? Кто ты – человек или джин? – придя в сильное волнение, спросил Файзулло.
- Да, было время, и мы тоже были, как вы, – глубоко вздыхая и размахивая лапками, ответил ему сурок. – Но, благодаря злосчастному одноглазому Диву и злой воле Хорута и Морута, мы лишились этого дара. Только один раз в году, во время цветения маков, мы можем тосковать по своей любимой и говорить, дабы поведать вам, простым смертным, тайную историю маков.
- И что эта за сказка, о которой ты говоришь, сурок? – придя в нетерпение, спросил Файзулло.
- То, что я расскажу, двуногий простак, это не сказка, а, правда. Ее мне поведал отец, ему – мой дед, а деду моему -  его дед, деду же деда моего рассказал его дед. Концов не сыщешь. Короче говоря, случилось это полторы-две тысячи лет тому назад. Эй, двуногий?  Что же ты застыл? Мне продолжать рассказывать?
- Ну, рассказывай, если это не выдумка придворных летописцев и льстивых историков. Они находят в горах или в скалах черепки разбитого кувшина или чаши, и трезвонят по всему миру о том, что возраст их находки составляет три тысячи семьсот лет. А еще умудряются придумать сказку, что на том месте, где они были найдены, находилось старинное городище. Треп, одним словом.
- Может вы, двуногие существа, и придумываете всякие небылицы для того, чтобы лишний раз побить в барабаны и похлопать в ладоши? Не берусь судить. Но мы, благородные сурки, не выходим за рамки правды и истины, иначе прокляты будем своим Наставником. Ну, так вот, выбор твой! Хочешь – слушай, а не хочешь – иди своей дорогой! А я должен, хочу или нет, рассказать эту историю благодарному слушателю. Может вода в ручье или ветер донесут эту печальную историю до всех остальных. 
Файзулло присел на траву, скрестив ноги, и стал внимательно слушать.
- Эй, люди и джины! - не сказал, а скорее пропел сурок. - Не говорите, что не слышали! Не говорите, что не поняли! Навострите слух свой, чтобы слышать лучше!
Однажды в некотором царстве, в некотором государстве, за горами, за холмами, жило племя по имени Кабир. За горой же от этого места, в ущелье, жило бедное племя Сагир, жители которого с большим трудом добывали себе пищу для проживания.
 У предводителя племени Кабир подросла дочь. Она была очень красива, и звали ее Лола. В племени же Сагир проживал богатырь, который прославился своей силой и меткой стрельбой из лука. Он был искусным охотником. Благодаря его необыкновенной ловкости и проворности у племени Сагир всегда была пища. Однажды он охотился за очередной дичью и не заметил, как пересек горный перевал.
Сурок повернулся другим боком к солнцу, прокашлялся, и продолжил:
- Богатырь неожиданно оказался около густого леса, покрывавшего склон горы. Бил там чистый родник – вода в нем никогда не высыхала. К тому роднику приходят все звери и слетаются   птицы, дабы утолить свою жажду. Тогда-то к роднику за водой пришла и красавица Лола с кувшином в руке. Загнанный охотником, жаждущий и испуганный олень, также прибежал к этому роднику. Увидев девушку, дрожащий от страха олень, опешил и не знал, что ему делать: сзади - охотник, впереди - девушка. Лола, увидев бедное животное, ласково позвала его:
- Идем, Пятнистый, не бойся. Мы пришли сюда за водой и ее хватит на всех. Я вижу, что ты очень торопишься, поэтому пей первым, -  предложила она.
В это время молодой охотник с луком в руке подошел к роднику и увидел оленя и красивую девушку рядом. Он был заворожен красотой девушки: особенно его поразили ее большие пленительные глаза. В сердце молодого охотника вспыхнул огонь любви. Олень напился воды и спокойно ушел. Юноша и Лола остались одни у родника.
- Я вижу, не из наших ты. И как тебя зовут?  Откуда ты?  – спросила его Лола.
- Меня зовут Далер. Из племени Сагир я, охотой добываю пищу, – ответил ей молодой охотник.
Лола, не говоря больше ни слова, наполнила свой кувшин водой, подняла его на плечо и собралась уходить, как Далер спросил ее:
- Скажи мне, милая, тебя зовут Лола? Ты представительница племени Кабир?
- Да. Откуда знаешь ты меня? – удивленно спросила Лола.
 - О красоте твоей слагают песни. Они и покорили мое сердце. Теперь глаза мои лишь подтвердили славу о тебе. Да, ты прекрасна! Позволь, кувшин твой донесу до дома…
- Спасибо. Я сама, – мягко отказалась девушка.
- Кувшин с водой тяжел, он утомит тебя. Дай мне согласие помочь тебе.
- Кувшин тяжел, но справлюсь я сама. И, если мой отец увидит рядом нас, то нам несдобровать.
- Но почему? Помочь хочу всего лишь. Мое желание невинно… – удивился молодой охотник.
В это время неожиданно задрожала земля, и почернело небо. Раздался голос:
- Кто!? Кто к Лоле, моему цветку и дочери, приблизиться посмел!?
Лола испугалась, присела на корточки и опустила кувшин с водой.
Далер не испугался ни землетрясения, ни почерневшего неба; его оглушил лишь громкий и свирепый голос. Он вытащил свой лук и приготовился стрелять.
А за высокими деревьями возникла вдруг огромная фигура великана, со свисающими космами волос. На лбу у него горел один огромный, огненно- красный глаз. Далер натянул тетиву и выстрелил. Тот схватил стрелу на лету и переломил ее. Не успел молодой охотник выстрелить во второй раз, как оказался на ладони лохматого Великана. Далер знал, что есть волшебные слова, что усмиряют пыл любого злобного противника, и произнес:
- Мир Вашему дому! Салам алейкум!
Великан, услышав такое неожиданное приветствие, вдруг подобрел. Лола прижав руки к груди, с тревогой смотрела на них.
- Эй, недоросток! Не поздоровавшись со мной, ты мною съеден был бы!  -  взревел Великан, оскалив зубы и спустив охотника на землю. – Теперь послушай- ка меня! Чтоб впредь ты имя Лолы позабыл, не то, что быть бы мог с ней рядом! 
- Склоняю голову, – ответил ему Далер, но тут его взгляд остановился на Лоле, и он продолжил: – О, Великан, ты покоритель множества земель и океанов! Могу ли я задать тебе вопрос?  – спросил он.
- Ха! Ты, ничтожный, хочешь побороть меня вопросом?! – недовольно сказал Великан, но увидев, что его любимая Лола плачет, добавил: - Ну хорошо! Что хочешь ты узнать? 
- Скажи мне, уважаемый, кем может приходиться Лоле исполин? Быть может ты охранник племени Кабир?
Великан, вдоволь насмеявшись, сказал:
- Смешной и любопытный, сирота! Ты слышал, чтобы Дивы - Великаны на службе были у кого? Такого быть не может никогда! Ведь мы, подобие орлов небесных -  всегда свободны и вольны. И повторюсь - мы никогда не будем никому служить! – резко сказал Великан. - А Лола? Сей цветок любовь моя! Да, я согласен, она не исполин, не див, не великан. Но, как прекрасна! Потому моя! И никому я не позволю, даже тень ее вдруг потревожить!
 - Громоподобный див, и в вашем сердце поселилась страсть?! – удивленно спросил охотник.
  - Вы думаете, сердце только у людей? Вы заблуждаетесь, однако. Аллах и нас душой и сердцем оделил. Теперь же, слушай, человек. Я знаю, звать тебя Далер из племени Сагир, и ты охотник. Но если впредь, хоть раз приблизишься к цветку моей души, то слова «Далер», «Сагир» исчезнут навсегда. Никто не будет помнить ни тебя, ни племя!       
При этой угрозе Великана, вдруг подул сильный ветер. Два высоких старца появились рядом с ними - седобородые, и в белых одеждах. За спинами их вздрагивали белоснежные крылья.
 - Мир дому вашему! – сказал и на этот раз Далер, вздрогнув от неожиданного появления старцев.
Старцы ответили на приветствие Далера, а затем повернулись к Великану и сказали:
- Не видим мы тебя согбенным, Великан!
- Уж лучше вы склоните головы. Тогда, быть может, я не съем двух стариков, -  расхохотался Великан.
- Что? Ты нас не узнал? Ты силою своей кичишься? Не забывай, лучи мы света. Солнечного света!
- Узнал я вас - Хорут и брат Морут. Я не глухой и не слепой. Уж сколько дней вы по вершинам гор гуляете. Вам Лолы красота покоя не дает! Но я вас не боюсь. И Лолу вам я не отдам!
- Ого, ты не боишься нас? Ты не отдашь нам Лолу – искру света?
- Никогда! Покуда жив я буду, Лола будет рядом! 
- Второе имя великанов – Дерзость! И потому прощаем мы тебя, - мягко сказал Хорут и выразительно посмотрел на Морута. Затем он нарочито заботливо добавил: - О, Великан, что на челе твоем ужасное сидит? 
Великан и не заметил, что Хорут мгновенно протянул руку и вырвал у великана с макушки волос.
- И говоришь, что нас ты не боишься? 
Хорут и Морут не стали дожидаться ответа Великана, они разом взметнулись в небо, произнесли заклинание, три раза дунув на волос, потом быстро спустились вниз.
Хорут разорвал волос Великана, бросил его перед ним и сказал:
- Впредь, по велению Аллаха, ты глыбой каменною будешь!
К большому изумлению Лолы и Далера, Великан мгновенно превратился в черный валун, вросший в землю.
- Далер из племени Сагир! – обратился к нему Хорут. - И ты теперь послушай нас! Мы долго странствовали по земле. И, вот, решили здесь остаться! Тому причины две: нет места более прекрасного, чем это! Второе - нет создания прекрасней, что Лолой именуют!  Ты ведь не хочешь камнем стать? Лежать на дне ручья ты не захочешь? Нет? Тогда иди – охоться, племени Сагир будь верным сыном. И только к Лоле впредь не приближайся!
- О, ваши светлости, Хорут и брат его Морут! – смело сказал Далер. – Так может, Лола пусть решает, с кем ей быть, кого покинуть?
- Охотник! Молод ты, наивен. Всевышний создал женщину из левого ребра мужчины. И только, чтобы мог он развлекаться по усмотренью своему. А женщин мнение – всего лишь звук! Но тайна наша в том, что Лола покорила нас своею красотой! Аллах, не ведает об этом! А коль узнает, то погаснут два луча, чьи имена, конечно знаешь ты - Хорут и брат его Морут. Теперь ты знаешь все! Не будь упрямым – откажись от Лолы, или придумай, как тебя казнить и уничтожить твое племя! 
- Не в силах я от Лолы отказаться!
- Что ж! Тогда Сагиров племя, превратим в Сугоров – племя маленьких сурков. Живите так!
Сказав это, Морут вырвал один волосок с головы Далера и вместе с Хорутом поднялся в небо, чтобы проклятьем погубить любовь Далера.
Далер увидел, что два грозных старца исчезли. Не осознав еще всего, он бросается к Лоле, обнимает ее и неустанно признается в своей искренней любви. До него доносится нежный аромат благоухающих черных локонов Лолы, а нежное тело обжигает страстью каждую клетку Далера. Он счастлив! Ему уже не страшны проклятия старцев- ангелов. Будь что будет! Только ради этого момента он и жил всю свою жизнь! 
Услышав шелест крыльев, он обернулся, и вдруг выпал из объятий Лолы беспомощным сурком. Опешив и устыдившись своего вида, он стремглав помчался прочь за черный камень.
Лола была изумлена и удивлена такому. Она помнила обжигающие руки возлюбленного на своем стане, его страстные речи уже пленили ее слух. Красавица разгневалась, ударила своей правой ножкой по земле и сказала в сердцах:
- Коль вы всесильны так, коль чувства нежные любви для вас не святы, не разлучайте нас! Хочу сурком остаться я навеки, быть с Далером! Он не будет одинок…
- О, Лола – наша ты, и с этим не поспоришь. И колдовство мы применили только для того, чтоб ты была лишь нашей. Тобою любоваться будем мы, взор услаждать. А всякий, кто посмеет нам перечить, в тяжелый камень превратится навсегда!  – сказал ей Морут.
- Божественная Лола, -  перебил Морута Хорут, – ты не бойся. Не огорчим мы ни тебя, ни племя славное твое. Живи и радуйся. И радоваться будем мы, смотря, как ходишь ты, смеешься, говоришь. И это лишь достойная награда нам.   
- Да, не бойся нас, цветок! Нам даже прикоснуться не дано тебя. Всевышний создал нас бесполыми, не женщины мы, и не мужчины. И в этом наша суть. Мы можем лишь согреть любимую иль сжечь врага.
Лола, услышав это, немного успокоилась, но ей пришла в голову новая мысль, и она спросила их лукаво:
- Ну, коли так…  То дайте крылья мне, хочу я с вами полетать.
- Нет, Лола, это невозможно. Не ангел ты и крыльев у тебя не может быть. Ты лишь во взоре нашем ангел, так – ты смертна, как и все живое.
Лола опять задумалась:
- Если так, могу я хоть потрогать ваши крылья? 
Она набралась храбрости и стала гладить их крылья, приговаривая: 
- Всевышний! Я хочу такие крылья за спиной.
- Лола, милая! Ты хочешь полетать? – спросил ее Хорут.
- Хочу! Я часто вижу сны, где я летаю. То на ковре, то голубем в зените.
- О, хорошо! А сделаем-ка так: возьмем мы за руки тебя и вознесемся ввысь, – ответил Морут.
- Нет, я хочу сама летать. Мечта моя теперь такая!
 - Но крыльев нет же у тебя!
 - Так, дайте!
 - Нет, делать этого нельзя!  – категорично ответил Хорут.
 - Узнает вдруг Всевышний, что дали смертному мы крылья, ад нам обеспечен! 
 Опять задумалась Лола. Сердце ее жгли слова Далера: «Я люблю тебя. Я твой навеки».
 - О, ваши светлости, давайте сделаем вот как: вы дайте мне по одному крылу от каждого. Я полетаю чуть и быстро к вам вернусь. Аллах ваш маленький грешок и не заметит.
 Хорут и Морут пришли в замешательство от такого предложения девушки, но все-таки уступили ей; любовь к девушке взяла вверх над их разумом.
 И вот уже Лола вознеслась в небо. С высоты она ищет своего возлюбленного Далера. И в ее ушах неустанно звучат его слова: 
- «Я люблю тебя. Я твой навеки».
 Полетав немного в поисках любимого, она восклицает:
 - Любимый мой Далер!  С тобой я буду вечно!
 Она повторяла эти слова, как молитву и продолжала искать своего возлюбленного Далера-сурка. Не найдя его, отчаявшись вконец, Лола складывает крылья за спиной и камнем падает вниз. Тогда все вокруг окрасилось ее алой, жгучей кровью. Так и появились алые маки…
 То ли от ужаса трагической смерти Лолы, то ли от вида крови, Файзулло в смятение проснулся ото сна. Он увидел рядом с собой совершенной нагую женщину в безмятежном сне. Окинув ее взглядом, мужчина глубоко вздохнул и поднялся с кровати. Накинув простыню, он тихо вышел из комнаты. Включив свет в гостиной, Файзулло подошел к накрытому всевозможными напитками и яствами столу, взял в руки бутылку воды и жадно прильнул к горлышку. Заглушив свою жажду, он сел на стул и с бутылкой в руке, безвольно облокотился о стену.
 Неожиданно он вспомнил происшедшее прошлой ночью - то, что происходило до любовных утех. Брови на его переносице сошлись.
 «Странно, что случилось со мной?  Мне еще не стукнуло и тридцати лет, а я уже начал страдать бессилием?!» - подумал он про себя и вспомнил, как он вчера, накупив всего, пришел к Парвине. Сначала они долго целовались - страстно и жадно. Затем, прежде чем приступить к еде, Файзулло налил себе водки и, зная «слабость» Парвины хотел было открыть ей бутылку шампанского. Но Парвина отговорила его:
 - Пожалуйста, давай не будем. Ты ведь знаешь, что если я выпью шампанское, то становлюсь распущенной и начинаю переходить все границы…
 - Но в нашем королевстве любви и страсти дозволено всё.
 - Правильно, но…
 - Никаких «но», -  скомандовал он и добавил: -  В любви не должно быть никаких границ. И мне очень нравится, что ты начинаешь вытворять, когда пьянеешь от шампанского.
 - Нет, нет, любимый. Только не сегодня. Я и без шампанского сейчас пьяна твоей любовью. Можешь налить мне немного водки, – предложила Парвина.
 Ему пришлось согласиться и налить Парвине водку. Они выпили и поели. Прежде, чем пойти в спальню, Парвина выключила верхний свет, оставив настольную лампу. По комнате разошелся приглушенный свет.
Парвина сбросила с себя домашний халат и вытянулась на кровати, чуть прикрывшись простыней.
 Файзулло не спеша раздевался, как вдруг… он понял, что в настоящее время не настроен на близость. Он не ощущал ни малейшего желания заниматься любовью. От этого ему стало плохо, как будто в самый ответственный момент жизни его предал надежный друг, в котором он не сомневался.
 Он продолжал медленно раздеваться и думать, отчего вдруг у него пропало желание, почему так получилось, что он, который прежде покорял и не такие вершины, вдруг неожиданно охладел к процессу?
 «Что произошло со мной? Почему? И что надо делать?!» - думал он и пытался получить ответы на все свои вопросы.
 Затем он придумал, как разбудить себя. Он предложил Парвине потанцевать с ним. Она встала с кровати и потянулась за халатом. Но Файзулло отобрал у нее халат:
 - Нет. Нагие! - сказал он.
 Парвина рассмеялась в ответ и, качая бедрами, пошла включать музыку. Когда Парвина искала нужную кассету, Файзулло вдруг вспомнил об оставшейся порции героина. «В каком-то чайнике, в серванте». Он быстро подошел к серванту, нашел нужный чайник и, ощутив рукой клочок бумаги, в который была спрятана его волшебное «лекарство», снова воспрял духом. Дрожащими руками Файзулло  достал шарик и подержал его минуту во рту, потом кончиком пальца втер остатки в десна зубов и опять положил под язык. В комнате послышалась успокаивающая тихая музыка.
Файзулло прижался к Парвине, и они стали танцевать. То ли от близости разгоряченного женского тела, то ли от «лекарства», но он начал ощущать, как у него появляется желание. И уже через некоторое время Файзулло не нуждался в продолжении танца…
 «Хм, странно, все знают о вреде наркотика, но мало, кто знает о его пользе для потенции мужчин», -  подумал он. Файзулло допил минеральную воду и вернулся в спальню.

                27
 
Парни собрались в субботу вечером у Назара на работе. После того, как они выпили кофе и поели сладкого, Файзулло сказал:
- Чтобы не создавать лишнего шума, мы поедем на мотоциклах Фархада и Назара.
Назар вышел на улицу. Вслед за ним вышел Собир. Через некоторое время они закатили два мотоцикла внутрь помещения фотостудии, и все вышли на улицу.
День близился к концу.
Файзулло надел шлем и сел на заднее сиденье мотоцикла Фархада.
- Куда ехать? -  спросил Фархад, оглядываясь на него.
- Езжай в сторону Кушчинора, - сказал ему Файзулло и добавил: – Как всегда перед делом надо получить благословение.
Район Кушчинора находился на юго-востоке города. Примерно через пятнадцать минут они остановились около знакомых ворот. Стоящая рядом скамейка была пуста.
Молодые люди сняли шлемы с головы, ладонями пригладили свои волосы и приблизились к воротам. Фархад позвонил в звонок и, не дождавшись ответа, толкнул калитку, которая тут же открылась.
- Пожалуйста, заходите, -  раздался голос старца из глубины дома.
Ибрагим Хайруллобек лежал на открытой террасе двора. Услышав звонок и приближающиеся шаги, он встал.
- Добро пожаловать! – опять сказал он.
- Здравствуйте, дедушка хаджи.
- Здравствуйте.
Молодые люди один за другим поздоровались за руку с хозяином дома.
- Как вы себя чувствуете? Как ваше здоровье?
- Спасибо, все у меня хорошо. Чувствую себя, как заново рожденный. Как ваши дела?  Вы… по-моему, вы Файзулло? – спросил он у Файзулло.
- Да, это я. Я, как всегда, пришел со своими друзьями.
- Помню, помню вас. Пусть всегда будут с тобой верный Собир, сокрушающий горы - Фархад и оберегаемый Аллахом Назар, – улыбаясь, сказал старец, поглаживая рукой свою седую бороду. Потом он добавил: - Да, это очень хорошо, когда верные друзья всегда рядом. Каждый из вас должны знать цену преданности и дружбе. Я хочу сказать, чтобы вы берегли свою дружбу. Вы должны доверять друг другу и быть преданными, если вы, конечно, являетесь настоящими друзьями. А вы знаете, что великий Абдурахман Джами говорил, что друзья бывают трех видов: друзья на словах, друзья, которые рядом, когда ты богат и настоящие друзья- душевные:
О, сердце!  Знай, что все друзья бывают видов трёх:
Одни- лишь на словах, другим- твой нужен хлеб, сердечные – иные.
Ты хлебом одари и выстави за дверь того, кто просит хлеб.
Сердечному же другу принеси себя ты в жертву, коли можешь.
Файзулло посмотрел на своих друзей и сказал:
- Дедушка хаджи, великий Джами правильно сказал. Здесь собрались только верные друзья.
-  Это очень хорошо, -  ответил старец. Он на минуту задумался, потом глубоко вздохнул и продолжил: - Я потому и говорю вам беречь дружбу. Не хочу, чтобы на старости лет вы, как я, остались одинокими -  без детей и жены, без друзей. Хотя все эти взлеты и падения, успехи и неудачи, все это предопределено судьбой. Несравненный Хафиз в одном из своих двустиший заметил:
Удел твой, о мудрец, коль боль или услада,
Не думай на других, то дело рук Творца.
- Да, это все дело рук Всевышнего - нашего всемилостивого и всепрощающего Аллаха. Но в большинстве случаев мы сами виноваты в своих бедах и несчастиях. Если бы мог я заново родиться или вернуть время вспять, оказаться бы сейчас вот таким молодым, как вы…
- И что бы вы тогда сделали? – спросил Файзулло.
- Я бы тогда…- старец промолчал, задумался, а потом ответил: - Я бы тогда, прежде, чем приступить к какому-нибудь делу, много раз подумал, взвесил все «за» и «против», никогда бы не принимал решения сгоряча и второпях. Сторонился бы я поспешных и необдуманных решений. Я был бы более избирателен в друзьях. Научился бы быть благодарным за все. Да, быть благодарным Всевышнему за то, что мы имеем. Все наши пророки отличались терпеливостью, покорностью и смирением, чем и заслужили любовь Аллаха, -  старик неожиданно замолк. Он взял с подушки четки и стал их неторопливо перебирать. - И еще!  Если бы можно было вернуть время вспять, стал бы ценить дружбу…
Дедушка Ибрагим прервал свой монолог. Было заметно, что ему вспомнились не очень приятные моменты в его жизни. Он глубоко вздохнул, взял белый платок, аккуратно вытер стекла своих очков и незаметно утер слезы.
- Я вам рассказывал, что всегда молю Аллаха простить мне мои грехи. Я хочу, чтобы вы, молодые, остерегались глупых поступков. Чтобы потом, в старости, не каяться, как я, – с тоской в голосе, сказал старик.
- Спасибо вам за мудрые советы, -  мягко ответил ему Файзулло. - Мы сегодня начинаем новое дело и хотели бы получить вашего благословения, как всегда. Помолитесь за нас, чтобы у нас все получилось.
- Хорошо. Я не знаю и не желаю знать о ваших делах. Но раз вы поверили в меня и просите дать вам благословение, то конечно, я помолюсь за вас. Но…- Он спустил ноги с кровати, надел обувь и, взяв в руки, посох, поднялся с места. -  Простите, но мне надо совершить омовение. Подождите меня, пожалуйста.
Он повесил полотенце себе на плечи, взял в руки кувшин с водой и уединился.
- Ну вот! – недовольно шепотом сказал Фархад. – Будем теперь ждать, когда он совершит свое омовение!
- Молчи. Он ведь мог просто прочитать нам молитву и отпустить. Но он не поленился, встал и пошел совершать омовение перед тем, как помолиться за нас, – сказал Файзулло.
- Говорят, что Аллах принимает молитвы таких людей, – вмешался в разговор Назар.
- А правда, что молитвы людей, которые были распутны, но потом покаялись, достигают слуха Всевышнего? – спросил Фархад.
- Нет, это придумали распутники и развратники, – сразу ответил Файзулло. –Мама говорит, что Всевышний чист, как родниковая вода. Потому он любит чистых людей и принимает молитвы именно от них.
Через некоторое время Ибрагим Хайруллобек вернулся. Он поставил на место кувшин для омовения, повесил полотенце на гвоздик, снял обувь и сел рядом с друзьями, поджидавших его. Старик пригладил свою седую бороду руками и прочитал двустишие:
Без омовенья Кааба и капище одно,      
Нет блага в доме том, где нет чистоты.
- Знаю, молодые люди, что заставил вас ждать. Прошу прощения. Но нельзя читать молитву без омовения. Это грех перед Всевышним.
Молодые люди ничего не ответили ему. Старец громко начал читать суры из священного Корана, потом раскрыл руки для молитвы и благословения:
- О, Всевышний! Прошу тебя, дай свое благословение наряду с другими своими рабами, и этим молодым людям. Пусть достигнут они своих целей. Аминь!
Вслед за ним и все присутствующие поднесли руки к лицу, говоря «Аминь».
- Спасибо, – поблагодарил Файзулло и положил деньги под подушку. - Будьте всегда здоровы, нам, на счастье. Потому что после вашего благословения нам всегда сопутствует удача, – добавил он.
- Видимо Всевышний принял моё покаяние или ему понравились ваши поступки, раз дела у вас складываются удачно. Еще раз желаю вам успехов.
Бывший артист хотел подняться и пойти проводить друзей, но в это время раздался громкий звонок телефона.
- Всего хорошего, – быстро попрощался он и ответил на звонок:
- Алло.
- Здравствуй, Халилулло10, -  раздался женский голос.
- Здравствуйте. Извините, не узнал вас. Наверное, старею.
- Неужели ты постарел? Не поверю. Твой голос такой же нежный и приятный, как и раньше.
- Спасибо! Но не узнал.
- Вы действительно не узнали меня?! – в трубке послышался приятный женский смех. –Это я - Гулхумор. Та Гулхумор, которая… Ну вспомнили меня?
- Ой, не узнал, значит, будешь богатой, если ты не разбогатела до сих пор. Прости меня, Гул.
- Ничего страшного. Прошло столько лет. Знаете, сколько? Почти тридцать пять, а точнее тридцать четыре года и восемь месяцев. Как мы и договаривались, хвала Аллаху, я родила сына и назвала его Рустамом. Он не захотел пойти по моим стопам и стать стоматологом. Рустам закончил факультет менеджмента и банковского дела и уже несколько лет работает в банке.
- В банке? В каком банке?
- В одном из самых престижных банков Канады.
- В Канаде? Он живет в Канаде?
- Нет, мы все живем в Канаде, в городе Монреаль.
- Ого! Если так, то это очень хорошо. Но как ты туда попала?
- Эта длинная история. Когда-нибудь встретимся, и я расскажу тебе подробно.
- Прости, напомни мне. Я тебя называл Гул или Гули?
- Гул… но я называла вас Халилулло. Вы помните об этом? Я знаю, что вы совершили хадж, посетили те места, куда ступала нога пророка Ибрагима Халилулло.
- Да, так и есть. Этот дом воздвиг пророк Ибрагим (мир ему) со своим сыном Исмаилом по велению Всевышнего. И до сих пор хранится отпечаток его ноги недалеко от входа в священную Каабу11.
- Значит, вас надо называть «хаджи»?
- Как хочешь. Скажи, ты откуда мне звонишь?
- Я уже неделю, как в Москве. Звоню Вам из гостиницы. Как ваше здоровье, самочувствие?
- Гул, на здоровье не жалуюсь. Но … я сейчас не работаю, сижу дома, скорее всего я сейчас раб своего дома.
- Почему?
- Лучше не спрашивай.
- Но почему?
- Это долгая и неприятная история. Вообще-то… Всевышний захотел испытать меня на старости лет и оставил одиноким. Он хотел посмотреть, смогу ли я вынести лишения, быть терпеливым и покорным и в то же время оставаться ему верным. Таким же образом Всевышний хотел проверить своего пророка Аюба, накликав на него болезнь. Но мое положение не такое, как у Аюба; от него отказались все, кроме его верной жены, от меня же…– старик еле сдержал поступающие слезы, глубоко вздохнул и продолжил: - Меня покинули все мои близкие и родные. Вообще-то я сам виноват во всем. Наверное, такая участь была мне уготована и написано у меня на лбу.
- Значит, вы одиноки? Где же ваша «несравненная» жена?
- Гул, не береди мне рану. Я уже несколько лет, как живу один. Фактически я мертв, но хожу по земле. Прошу тебя. Пожалуйста.
- Если вы согласны, то мы завтра прилетаем в Душанбе и могли бы встретиться с вами.
- Да, конечно, мы можем встретиться. Но я думаю, Гул, в этом нет надобности.
- Может вам это и не надо. Но это надо мне. Хотя нет, это надо нам.
- Интересно. Говоря, «мы», ты кого имеешь в виду? Неужели…
- Да, я хочу познакомить своего сына и внука с их отцом и дедом. Сын приехал в Москву в командировку и взял нас собой. Мне стоило очень много усилий, чтобы разузнать в Посольстве Таджикистана в Москве ваш номер. И даже пришлось соврать, называя вас, что известного артиста Таджикистана приглашает на гастроли Канада. Вообще-то это можно организовать.
- Я очень благодарен тебе. Но уже несколько лет, как сцену мне заменяет моя кровать и мой дом. Я хоть и не стал имамом, но постоянно молюсь и читаю Коран. Только это сейчас удерживает меня в этой жизни.
- Это хорошо, когда у человека есть вера, он очень «богатый».  Вот и я, тоже, хоть и живу далеко от Родины, не перестаю молиться и благодарить Аллаха за все, что у меня есть. Скажите, вы ведь примите меня и своего сына с внуком?
- Сын. Внук. О чем ты говоришь, Гул?
- Вам не верится?
- «Не верится мне, что сегодня увижусь с возлюбленной»,-  от радости пропел он строчку из своего прежнего репертуара. – Ты хочешь сказать, Гул, что ты родила от меня сына и у него тоже есть сын?!
- Да. Он также и ваш сын.
- Может быть.
- Вы не переживайте, мне от вас ничего не надо.
- Я уже ничего не боюсь, Гул. Да и что можно взять с меня, старого домоседа?  Дело в другом. Почему ты мне раньше не сообщила, что у меня есть сын? Разве это было так трудно?
- Нет, конечно, не трудно. Помните, писала вам, что как-нибудь рожу от вас ребенка, но ничего не буду требовать от вас? Помните? Может вы сохранили это письмо?
- Да, помню, Гул. Эх, молодость! Какая была славная пора.
- Да, молодость, как весна, пришла, отцвела и ушла.
- Пришли весною мы, увядшими уходим, из цветника сего убогими уходим
- Не говорите так. Вы известный артист, любимец народа…
- Был таким.
- Ну почему? Вы живы и здоровы. Насколько я помню, у вас было трое детей. И вот теперь есть сын Рустам, у которого тоже родился сын. Знаете, как мы назвали внука? Сможете отгадать?
- Ну, если отца зовут Рустам, значит, сына назвали Сухробом?
- Нет. Его зовут Ибрагим.
- Что? Что ты говоришь, Гул?  Неужели…
- Правильно говорю. Ибрагим. И у сына вашего -  Рустама, ваша фамилия.
- Понимаешь, Гул, я считаю это добрым предзнаменованием…
- Очень надеюсь!
- Знаешь, у меня ведь от первой жены есть два сына и одна дочь. Они давно уже взрослые. Сыну уже почти сорок лет, второму – тридцать семь, а дочери – тридцать один год. Они выросли эгоистами и не хотят обременять себя семейными узами, говорят, что хотят сначала пожить для себя, в своё удовольствие.
- Знаете, на Западе тоже придерживаются такой точки зрения.
- Но ведь если бы все, в том числе я и ты, тоже бы так думали, откуда бы тогда появилось вот это «заумное» поколение?
- Правильно говорите. Ведь специалисты посчитали, что у каждого человека должно быть трое детей; для продолжения своего рода и для увеличения населения земли.
- Почему тогда мои дети так не думают?
- Это и есть один из недостатков современных развивающих стран. Насколько в странах Востока население прирастает, настолько  население на Западе уменьшается, за счет смертности. Оттого и миграция активная с Востока на Запад.
- Если это так, значит, предсказание Нострадамуса или слепой Ванги все-таки сбудутся?
- Вполне возможно. Возьмите меня в пример. Разве кто знал, что я буду жить в Канаде?
- Странно все это, Гул. . .
- Это не странно, а закономерно, это тенденция развития современного общества, Халилулло. И самое удивительное в этом то, что наш с вами сын сделал нас бабушкой и дедушкой. Или я не права?
-  Ты права! Ты меня сегодня сделала счастливым, Гул!
- Я рада. Как прилетим в Душанбе, так, сразу и позвоню вам.
- Буду ждать вас всех.
- До встречи.
- До свидания, пусть Аллах бережет вас.
Он, довольный, опустил трубку и погрузился в сладкие мечты в предвкушении встречи с Гулхумор, сыном и внуком.
На самом деле, он был очень доволен от того, что стал дедом. Все его ровесники давно уже обзавелись не только внуками, так еще у многих у них есть и правнуки.

28
 
   К празднику Навруз, Марьям организовала концерты на все выходные дни. Ибрагим должен был быть на сцене по три часа кряду. И на этих концертах к нему на сцену выходила высокая, стройная и очень красивая девушка с короткой стрижкой, одетая в национальное платье и, не говоря ни слова, дарила ему букет цветов. На третьем концерте он отметил, что она всегда преподносила ему букет белых роз и выходила на сцену не в конце номера, как это принято, а в середине песни. Ибрагим обратил внимание на все эти мелочи, но и только. У него было очень много поклонниц, которые дарили ему цветы, писали письма, звонили ему и настаивали на встрече. Многие из них были притягательны, но он не хотел давать им напрасные надежды.
В воскресенье, выходя из киноконцертного зала, он направлялся к своей «Волге», как его привлек стук приближающих каблучков. Оглянувшись, он увидел ту самую девушку, которая неизменно дарила ему букет белых роз. Ибрагим обрадовался.
- Здравствуйте, -  поздоровалась с ним девушка.
- Здравствуйте, мой друг со сцены, – ответил он, смеясь. - Рад видеть вас снова.
- Я тоже рада видеть вас.
- Вы как весна, нежны и молоды! 
- А вы, как весеннее солнышко! Согреваете всех своими песнями.
- Не перехвалите меня, -  искренне сказал он.
- Я сказала от сердца, - сказала девушка. То ли от стеснения, то ли от неловкости, она постоянно теребила свои руки, то вытягивала их по бокам, то сцепляла пальцы. Потом боязливо оглянулась по сторонам и сказала: - Я хотела сказать вам пару слов…
- Пожалуйста, не стесняйтесь, говорите, что у вас за проблема. Как вас зовут?
- Меня зовут Гулхумор.
- Очень красивое имя у вас. Говорите, я слушаю
- Я не могу вам сказать это здесь. Мне стыдно. Если бы. . .
- Завтра понедельник. Вы можете прийти ко мне в кабинет в филармонию. Приходите.
- Нет, брат Ибрагим. Вот если бы вы дали мне свой номер телефона, то я бы позвонила вам и все рассказала. У меня есть предложение к вам, и я стесняюсь говорить вам это, вот так, в глаза.
Ибрагим минуту подумал, затем извлек из кармана пиджака ручку и блокнот и написал на бумаге номер своего рабочего телефона. Затем он протянул его девушке и сказал:
- Пожалуйста. Счастливо оставаться, Гулхумор.
- Будьте здоровы, брат Ибрагим.
В понедельник после короткого совещания, он, довольный, сидел у себя в кабинете. Ибрагим находился в прекрасном расположении духа, так как его премировали за то, что концерты, проходящие в выходные дни, прошли на высоком уровне.
  Ибрагим сидел у себя за столом и изучал свое расписание в блокноте, как зазвонил телефон.
- Алло!
- Здравствуйте. Это я, Гулхумор.
- О! Я сразу вас узнал по голосу. Слушаю вас.
- Знаете, я люблю вас! И преклоняюсь перед вами.
- Мне, конечно, лестна ваша искренность. Но вы знаете, что я женат, у меня есть дети и мне тридцать три года. А вы очень молоды. Не так ли?
- Да, я знаю, что вы женаты и имеете детей. Я знаю, что вы старше меня на семь лет. Но… Вы ведь видели меня вчера. Скажите, я вам понравилась?
- Да, бесспорно! Вы идеальны! А как вас красит маленькая родинка под левым глазом! Скажите мне, Гулхумор, а чем вы занимаетесь?
- Я - стоматолог. Окончила Ленинградский мединститут. Работаю в поликлинике.
- Ого, ваша профессия еще нужней людям, чем моя. Говорят, зубная боль больнее, чем предсмертные муки.
- Может и так. Знаете, я хочу сразу сказать вам напрямик, что хочу быть вашей женой.
- Но, я же сказал, что у меня есть жена и дети!
- Я знаю. Но я могу быть второй женой.
- Но, вы ведь знаете, что у нас…
- Вы же знаете, что двоеженство у нас повсеместно. Да и я вам не буду в тягость.
- Я, милая Гулхумор, женат на прекрасной женщине. И жена, моя, как и вы, врач по профессии. Я женился на ней по большой любви. И она очень ревнива. Если она, не приведи Аллах, почувствует запах чужих духов на моей одежде, то огорчению ее не будет предела. Вообще, я хочу вам сказать, все женщины ревнивы от природы. Они не хотят, чтобы в машины их мужей садились другие женщины, не говоря уже о большем.
- Я знаю это, брат Ибрагим. Но я очень терпеливый человек. И я была замужем…
- Вы были замужем?
- Да. На пятом курсе, в меня влюбился мой однокурсник и мы поженились. Салохиддин, мой муж, увлекался альпинизмом. В то лето, во время каникул, он приехал в Таджикистан, чтобы подняться на пик Коммунизма. Во время спуска он сорвался в обрыв. После его смерти… Мы были женаты всего три с половиной месяца. После его смерти я даже и не задумывалась о том, чтобы заново выйти замуж. Но вы, ваш голос и ваши песни, они вернули тепло в мое сердце. Особенно, когда я слышу вашу песню «Эй, стриженая девушка», мне кажется, что исполняете ее именно для меня. Я хочу провести жизнь рядом с вами.
- Моя дорогая Гулхумор…
- Брат Ибрагим, я рассказала вам все, как на духу и, пожалуйста, не разбивайте мое и так разбитое сердце еще раз. Я не жду от вас мгновенного ответа. Подумайте о том, что я вам сказала. И, да, живу я одна, в своей двухкомнатной квартире. Я абсолютно спокойный, трезвый и адекватный человек. Я позвоню вам через неделю. Хорошо?
- Милая Гулхумор, я в большом смятении, что не могу выполнить вашу просьбу. Знаете, немало женщин ищут близости со мной, но такое предложение,  я слышу впервые.
- Флирт с вами мне не нужен. Оставлю это юным студенткам. Я хочу иметь от вас ребенка. Понимаете?
В это время в кабинет вошла Марьям и Ибрагим, чтобы закончить беседу, спокойно сказал:
- Понимаю. Это благое намерение, и я подумаю над этим.
 Когда он положил телефонную трубку на место и встал с кресла, Марьям спросила его:
- Кто это? С кем ты разговаривал? Очередная прелестница хочет заманить тебя в свои сети?
Он рассмеялся:
- Да, очень многие хотят этого, но лишь вами я покорен.
- Знаю. Да я знаю, что вы говорите неправду, дорогой мой, но, тем не менее, приятно.
Всю неделю он был занят на работе и забыл о предложении Гулхумор. В понедельник в его кабинете раздался звонок. Что-то подсказывало ему, что это тот самый вызов, от которого его накрыло стыдом. Он обещал и не выполнил. После обычных расспросов о делах и здоровье, Гулхумор спросила:
- Брат Ибрагим, я хотела бы увидеть вас. Это возможно?
- Конечно. Но где мы можем увидеться?
-  Где хотите. Только не днем.
- Вы днем работаете? 
- Нет, не только. Я не хочу быть причиной пересудов в ваш адрес.
- Если так… - Ибрагим несколько секунд задумался и продолжил: – У меня нет никаких секретных мест, но я могу вам предложить номер в гостинице. Пойдет?
- Вы считаете, что в гостинице вас никто не узнает?   
- Да, вы правы. Может, встретимся у вас дома?
Молодая женщина, не раздумывая, согласилась:
- Это возможно. Но только после десяти вечера.
- После десяти? А почему не раньше?
- Потому что старушки нашего двора только после десяти часов вечера покидают свой пост на скамейках и заходят к себе домой.
- Хм, ясно. Хорошо, принято. Дорогая Гулхумор, дайте мне номер вашего телефона и адрес, я вам позвоню, прежде чем прийти.
- С удовольствием. Записывайте.
 
29
 
Время уже перевалило за десять часов вечера, когда Ибрагим вошел в подъезд четырехэтажного дома и остановился перед квартирой с номером «22». В руках он держал два больших пакета.
 Он легонько толкнул полуоткрытую дверь, и вошел в квартиру:
 - Тут ждут гостей? – спросил он, смеясь.
 - Очень, – встретила его Гулхумор с улыбкой.
Он протянул хозяйке квартиры два бумажных пакета.
- Примите скромные гостинцы.
- В этом не было надобности.
Она прошла в гостиную и пригласила гостя за собой.
В углу комнаты, на круглом столе стоял изящный светильник, несколько тарелок с конфетами, две чашки с вареньем и лепешки. Было видно, что хозяйка готовилась к приходу гостя. Она поставила пакеты на краешек стола.
- Пожалуйте, брат Ибрагим, проходите, присаживайтесь.
Ибрагим присел на стул и огляделся по сторонам. Он заметил висящую на стене фотографию мужчины и женщины с маленькой девочкой.
- Это родители? 
- Да, папа и мама.
- А эта девочка, наверное, вы?
- Да, я.
- Чудесная девочка! Родители ваши живут в городе?
Гулхумор присела на стул напротив Ибрагима и, промолчав некоторое время, ответила:
- Вы, видимо, кроме таланта наделены и любопытством. Хотите все узнать при первой же встрече?
- А разве это плохая черта? – спросил гость.
- Я не сказала, что это плохо. Просто наблюдение.
Молодой человек улыбнулся:
- Вы не только красивы, но и рассудительны.
- Мои предки родом из Зеравшана. Как-то летом мои родители и я поехали в Душанбе. В дороге, на горном перевале, случилась авария. И выжила только я. Мне тогда было пять лет. - Гулхумор тяжело вздохнула и продолжила: - Меня вырастили и воспитали дедушка с бабушкой, пусть земля им будет пухом.
- Аминь, – сказал певец и по восточным обычаям поднес руки к лицу, заканчивая молитву.
- После школы вы поступили в мединститут. Так?
- Да, в тот год, к нашему счастью, меня, моего будущего мужа Салохиддина и еще одного студента отправили на учебу в Ленинград. Теперь я стоматолог.
- Очень хорошо, – сказал Ибрагим. Он окинул взглядом комнату и ее скромную обстановку и добавил:
- Хорошая у вас квартира, уютная.
- Хвала Аллаху, не жалуюсь, – ответила молодая женщина и, соединив ладони для молитвы, попросила: - Благословите, брат.
- Во имя Аллаха, милостивого и всемогущего. Даруй всем здоровья и благоденствия. Пусть у моей Гулхумор будет все хорошо. Аминь! – сказал Ибрагим.
- Простите, но я пока не ваша Гулхумор, – улыбнулась женщина.
- Да. Я надеюсь, что через некоторое время вы станете моей и только моей.
Гулхумор сильно покраснела, склонила голову и застенчиво сказала:
- Я очень хочу стать вашей, но у меня есть одна оговорка.
- Оговорка? 
Гулхумор вытащила из-под тарелки конфет сложенный листок и, протянув его Ибрагиму, вышла из комнаты. Он посмотрел ей вслед, любуясь ее красивой походкой и, только потом, приступил к чтению письма.
«Самый благородный мужчина!
Как я уже говорила, вы стали моим идеалом. Я допускаю, что очень и очень много женщин влюблены в вас, но боятся признаться. А может, кто-то уже и признался вам в этом. Признаюсь и я. Хочу быть вашей женой! Но, с оговоркой. Вы должны совершить со мной никах12, наш мусульманский брачный обряд. Не хочу гневить Аллаха. Пожалуйста, сделайте это, и мы будем вместе.
Влюбленная в вас безумно, Гулхумор».
Ибрагим, дочитав письмо, был очень удивлен и даже пожалел, что принял приглашение молодой женщины. Он задумался. Сколько любви вкусил он с женщинами, молодыми и зрелыми, но ни одна из них никогда не обмолвилась о том, чтобы совершить с ним никах.
В это время в комнату вошла хозяйка квартиры с чайником и чашками. Она поставила чайник на стол и, не глядя на Ибрагима, сказала вполголоса:
- У меня есть предложение. Давайте выключим свет и зажжем светильник.
- Почему?
- Потому, что мне будет стыдно слышать ваши вопросы.
Она не стала дожидаться его согласия, включила светильник и погасила верхний свет.
Гулхумор вернулась к столу и, сев напротив Ибрагима, протянула ему пиалу чая:
- Пожалуйста, выпейте. Вижу, что вы удивлены. Но я такая.
- Да. Интересное условие, – ответил он и принял пиалу.
- Это обязательно? Никто и никогда не требовал этого от меня. Даже моя жена не настаивала на этом обряде. Хотя мы и провели его.
- Я ничего не знаю про желания других женщин, но знаю - без этого обряда жизнь будет в грехе. Я, хвала Аллаху, мусульманка, и хочу, чтобы все было согласно нашей веры. Если я рожу ребенка, я не хочу, чтобы он был зачат в грехе.
Эти слова молодой женщины привели в изумление Ибрагима. Значит он -  великий грешник? Ведь сколько раз он предавался любовным утехам с Марьям и другими женщинами и никогда не задумывался об этом. Но ведь он никого насильно не принуждал и не склонял к близости. И теперь, когда он дожил до тридцатитрехлетнего возраста… Но ведь все так делают! Что «главный»-  Азаматзода, лег с Марьям после никаха? Или с другими танцовщицами!? А его друг Сарвар? Он разве заключал никах с Шарифой? Нет! Все современные мужчины и женщины игнорируют этот обряд. А в некоторых странах, например, в Африке или Латинской Америке, пары воссоединяются в любом месте, где им этого захочется. И никому нет дела до этого. И даже, если кто-то и заметит парочку в кустах, никто и не подумает их осуждать. Во многих странах официально разрешены публичные дома, где женщины занимаются проституцией. Разве люди, живущие в этих странах чем-то, отличаются от нас?  Или их Бог разрешает им это?
- Милая Гулхумор. Ваше условие непреодолимо, как Великая китайская стена. При всем моем желании я не смогу выполнить его. Если моя ревнивая жена узнает о второй жене, то не сносить мне моей головы! 
- Понимаю, но ведь совсем не обязательно говорить ей об этом. Тем более, что согласия вы все равно не получите. Так?
- А вы согласились бы на вторую жену у мужа?
- Конечно, нет. Но я бы смирилась с этим. Значит это испытание мне предначертано свыше. Хотя по канонам ислама мужчина имеет право иметь четырех жен.
- Странно… Ну хорошо, милая Гулхумор, допустим я согласен провести этот обряд с вами. Как мы это сделаем? Тайно?
- Для меня важно, чтобы этот обряд был совершен. Вам ведь хорошо известно, что для проведения никаха есть три обязательных условия – это ваше согласие взять меня в жены, присутствия свидетелей и калым.
- И что потом?
- Потом? Потом я вся ваша! Буду вашей покорной женой. Если это нужно, я напишу вам и поклянусь на священном Коране, что никогда и ни при каких обстоятельствах не буду требовать от вас ничего - ни денег, ни дома, вообще ничего. Если у меня родится от вас ребенок, то ваше участие будет добровольным. А так, я сама его воспитаю. Но вы всегда можете приходить, как мой муж и как хозяин дома.
- Серьезно? И вы не будете, как вторые жены моих коллег, докучать мне с просьбами и постоянно ворчать и ругаться?
- Сохрани меня Аллах от претензий и жалоб на собственного мужа.
 Молодая женщина поднялась с места, прошла в комнату напротив, откуда уже она вышла с толстой тетрадью и карандашом в руке. Она даже не взглянула на Ибрагима, который неторопливо вытаскивал содержимое пакетов на стол, а села на прежнее место, отодвинула от себя чашки и тарелки, открыла тетрадь и стала что-то торопливо писать в ней. Закончив писать, она вырвала страницу из тетради и протянула гостю:
- Пожалуйста, вот вам мои обязательства.
Ибрагим с удивлением взял протянутую ему бумагу и, приблизив ее к светильнику, стал читать.
Ибрагим был поражен решительностью молодой женщины. Ему уже не казалось столь нелепым вся эта ситуация. Он, как будто открыл для себя ее новые, положительные качества и своей искренностью она показалась ему еще более притягательной и желанной.
Ибрагим отложил листок в сторону и произнес с чувством восторга: 
-  Вы ни на кого не похожая, сильная характером женщина!
Гулхумор зарделась от такого комплимента своего возлюбленного, просто кивнула головой в ответ и уставилась взглядом в свою тетрадку.
 Ибрагим внезапно встал с кресла, приблизился к хозяйке квартиры и, протянув ей правую руку, сказал:
- Великий Хафиз писал:
Знай, лобзанье губ любимой – дело первой важности,
Чтоб потом от сожаленья руки, губы не кусал.
Молодая женщина непроизвольно тоже встала ему навстречу, но не протянула ему руку, а ответила:
- Мне кажется, что слова поэта относятся именно к законной жене.
- М- да…
Он насупил брови и вернулся на свое прежнее место.
- Неужели без никаха нельзя даже поцеловать вам руку? Это же так невинно?  Каждый день во время концертов и на гастролях я целую руки женщинам и девушкам, целую их в щеки. Это лишь знак доброжелательности.
- Извините меня, – ответила женщина. Она села на свое место. – Но у меня другое мнение. Конечно, во время встреч и приветствий вы можете обнимать и целовать женщин. Но я никогда не позволю чужому мужчине приблизиться ко мне и целовать меня. Не по законам ислама это. И даже то, что сегодня я принимаю вас у себя дома…
Ибрагим в этот момент почувствовал себя неловко. Он не мог вспомнить, чтобы когда-нибудь чувствовал себя так скованно на свидании с женщинами. До сих пор все женщины, с которыми он встречался, выполняли все его прихоти.
В это время взгляд Ибрагима упал на бутылки, которые стояли на столе. Решив выпить и тем самым выйти из затруднительного положения, он протянул руку к коньяку.
- Гул… милая Гулхумор, в вашем доме найдется пара рюмочек? 
- Сейчас принесу.
Молодая женщина проворно встала со своего места, подошла к шкафу и взяла из него одну хрустальную рюмку.
- Пожалуйста, – сказала она и протянула рюмку Ибрагиму.
- Очень хорошо, но почему рюмка одинока?
-  Не пью я. Ни по каким поводам. Потому и рюмка сейчас одинока.
- Вы совсем не пьете?
- Совсем.
- Вы не пьете и никогда не пили?
Гулхумор рассмешил вопрос Ибрагима, и она громко рассмеялась:
- Не соврать, то примерно на втором или третьем курсе, на Новый год, однокурсницы принесли бутылку французского вина и я, поддавшись их уговорам, выпила с ними. До сих пор помню, как мне было плохо. Я потом заболела и целую неделю не ходила на занятия. Вот такой случай! 
- Интересно, – промолвил Ибрагим. Он налил себе немного коньяка и поставил бутылку на стол.
- Может вам налить какого-нибудь сока?
- Если можно, налейте мне яблочного, но только в чашку.
- Конечно.
В тот вечер Ибрагим выпил три рюмки коньяка, что для него было каплей. Примерно через час он попрощался с ней и ушел. Несмотря на то, что он не смог овладеть Гулхумор в этот вечер, настроение его было хорошим; мужчина понимал, что эта молодая женщина с короткой стрижкой, врач-стоматолог, очень скромная и богобоязненная женщина. К тому же она, действительно, искренна в своем желании быть с ним и имеет серьезные намерения. Пока он шел к тому месту, где оставил свою машину, он размышлял о ее предложении совершить с ним акт бракосочетания, чтобы их связь не считалась прелюбодеянием. Под конец, взвесив все «за» и «против» он пришел к выводу, что ему от этого никакого вреда не будет. Неожиданно ему на ум пришли строки:
Обладанье миром -  не дело, не искусство,
Покори, коль можешь, ты сердце одного.
Три дня Ибрагим думал о предложении Гулхумор, и за все это время молодая женщина ни разу не позвонила ему и не спросила о его решении. Она, конечно, ждала и надеялась, что он примет его, но докучать ему своими телефонными звонками она не решалась. Наконец на четвертый день он позвонил ей:
- Милая Гулухумор, в воскресенье после обеда я сделаю покупки и приду к вам домой.
- Не обременяйте себя.
- Да нет, моя хорошая. Я сделаю покупки. Вечером придут гости, и мы совершим обряд бракосочетания. Все, как вы хотели.
- Да, конечно, - сказала Гулхумор и мысленно произнесла «Наконец милостивый Аллах услышал мои молитвы и мое желание исполнится».
- Я приведу с собой двух свидетелей и муллу. После никаха угостим всех.
- Вы не беспокойтесь. Я и сама могу приготовить плов. Только скажите мне, в каком часу?
- Время еще не известно. Но я  завтра приду с покупками и уточню сроки.
- Хвала Аллаху, что выполняете мое желание! И потом, можно мне пригласить дочь своей тети?
- Ну, если она не сплетница, и вы уверены в ней, то приглашайте. Даже будет хорошо, что вы будете не одиноки.
В воскресенье вечером, Ибрагим вместе с двумя студентами и муллой, приехали в дом к Гулхумор. Невеста со своей гостьей расположились в спальной комнате, а жених вместе с муллой и студентами уселись в гостиной. Прежде, чем приступить к самому акту бракосочетания, мулла спросил имена жениха и невесты и записал их себе на бумажке. Во время совершения проповеди по мусульманскому обряду бракосочетания молодых, один из студентов взял иголку с белой нитью и стал делать стежки на плече пиджака жениха. Это была традиция.
Жених традиционно подарил невесте красивое золотое ожерелье и золотой комплект - кольцо и серьги. Обряд был завершен очередным действом - жених и невеста выпили подслащенную воду в надежде на то, чтобы их жизнь была сладкой и долгой. Потом всех ждало угощение, после которого Ибрагим отвез всех по домам. На крыльях любви он вернулся к своей, теперь уже, жене.
Проснувшись, Ибрагим не увидел Гулхумор рядом. Накинув на себя халат, он прошел на кухню. Гулхумор там не было. На столе лежала записка:
«Мой любимый!
Я в Вас не ошиблась.
Я ушла на работу. С этого дня не только ключи от нашего дома, но и ключи от моего сердца находятся у Вас. Дом -  наш, я -  Ваша. Завтрак готов.
Счастливая Гул».
Он прочитал записку, подержал минуту ключи в руках, затем вместе с запиской положил их в карман и пошел в ванную комнату.
В первые три месяца Ибрагим не реже одного раза в неделю приходил к Гулхумор и иногда проводил с ней ночь. В такие вечера и ночи Гулхумор была очень счастлива. Она обхаживала своего возлюбленного. Радость не сходила с ее лица. В начале четвертого месяца, когда Ибрагим пришел к Гулхумор, она сказала ему после ужина:
- Любимый мой, у меня для вас две новости. Сказать ли вам о них?
- Если они хорошие, то слушаю.
- Хорошие. Во-первых, я беременна. Даст Аллах, у меня будет ребенок от вас.
- Это правда? – в голосе Ибрагима больше слышалась растерянность, нежели радость.
- Правда, – ответила ему жена, стыдливо склонив голову. – Я сегодня была на приеме у врача, и он подтвердил мое предположение. Но… я вижу, что вы не рады этому известию.
- Нет, я рад, но…
- Вы не переживайте. Я сама смогу воспитать нашего ребенка. Каждая женщина мечтает стать матерью, тем более, когда рядом такой внимательный и заботливый муж.
- Это хорошо, и я обязательно буду помогать вам, но…
- Спасибо, любимый мой, я ценю всю вашу заботу обо мне. Рассказать и о второй новости?
Ибрагим вопросительно глянул на нее. Она продолжила:
- Сегодня мне позвонила моя однокурсница - Таня Сергеева из Ленинграда и поздравила с днем медицинского работника.
- Сегодня -  день медицинского работника?
- Да, наш профессиональный праздник. Вы, видимо, заработались и забыли поздравить меня. Так вот. Эта моя подруга работает заведующей городского отдела здравоохранения, и она приглашает меня на работу.
- Она занимает такую высокую должность?
- Так она после окончания мединститута, поступила в аспирантуру и получила степень кандидата наук. Вообще-то за ее карьерой стоит и ее отец, уважаемое и влиятельное лицо в городе -  ректор института и большой ученый.
- А, ну тогда понятно. Имея такого отца, она, конечно, занимает высокую должность. Ну, хорошо, Гул, а на какую работу она приглашает вас?
- У меня есть всего одна профессия – я стоматолог. И я очень люблю свою работу.
- Так вы собрались в Ленинград?
- Если мой любимый муж согласится, то, да. Без вас я не приму решения.
Он склонил голову и задумался. Потом сказал:
-  Я не против. Но какие там условия? Где жить?
- Я у нее не спрашивала об этом, но она сама мне сказала, что если я соглашусь и приеду, то мне будут обеспечены все условия для проживания и работы. Теперь, когда Вы дали свое согласие, я позвоню ей и все уточню.
После этого разговора не прошло и двух недель, как Гулхумор улетела в Ленинград. После этого она стала звонить ему на работу один раз в месяц и как-то обмолвилась, не будет ли он против, если она назовет сына Рустамом? А если родиться дочь, то в честь своей покойной матери Гулчехрой. Ибрагим не имел ничего против. Он давно уже обзавелся новой возлюбленной. «Сама позвонит», -  думал он, а когда Гулхумор вообще перестала ему звонить, он подумал, что она забыла о нем, и не стал искать ее. «С глаз долой – из сердца вон», - думал он, иногда, всё же, вспоминая о ней…
Воспоминания Ибрагима были прерваны звонком в дверь. Он нехотя поднялся, надел свою обувь, взял в руки посох и потихоньку пошел в сторону калитки.
 В это время раздался еще один звонок в дверь.
- Сейчас, подождите, иду! – крикнул Ибрагим и ускорил шаг.
  Он открыл калитку, которую прикрыли за собой Файзулло и его друзья, и увидел двух женщин, похожих на цыганок.
- Дедушка, нет ли у вас цветного металла или алюминия? Может, завалялась ненужная медная посуда? Мы можем купить, - сказала одна из женщин. Они держали в руках мешки.
- Зачем они вам нужны? – спросил он. – Или ваши мужья мастеровые? 
- Нет, дедушка. Сказать по правде, мы купим у вас, а потом перепродадим дороже. Так и зарабатываем себе на жизнь, – ответила ему, смеясь, одна из женщин.
Ибрагим утвердительно кивнул головой, поднял пальцем свои очки, которые сползли на переносицу.
- В этом большом доме нет ни алюминия, ни меди. Здесь есть только я, никому не нужный старик. Если вы сможете меня продать кому-нибудь, то я покорно последую за вами.
Молодые женщины переглянулись друг с другом, улыбнулись и, подняв свои мешки, попрощались со стариком.
Ибрагим закрыл калитку и, медленно передвигая ноги, вернулся на свое прежнее место. Только он успел прислонить свой посох, как в дверь опять позвонили. Раздраженный, он встал и пошел к калитке.
В дверь опять настойчиво позвонили.
- Сейчас, – крикнул он недовольно, но не ускорил свой шаг.
- Отец, это я – Исфандиёр!  Не торопитесь, -  раздался голос сына.
- Ох! Это ты, сынок? – не скрывая радости, ответил старик и ускорил свой шаг.
Он подошел к калитке и, хотел было открыть ее засов, но его руки задрожали и перестали его слушаться.
- Сейчас, Исфандиёр, сейчас …
- Тихо, отец, не торопитесь.
- Исфандиёр, каким ветром тебя занесло? Ты один?
- Да, один. Мне захотелось в этом году справить свое день рождения вместе с вами.
- День рождения?
В это время засов калитки наконец-то поддался, и она открылась. Высокий, бородатый молодой человек с радостью бросился ему в объятия. Ибрагим, не выпуская из рук посоха, обнял сына.
- Как твои дела, сынок?
- Все хорошо.
- Добро пожаловать.
- Как вы себя чувствуете, отец? Живы-здоровы?
- Хвала Аллаху, еще жив, - ответил старик. Он выпустил сына из объятий и, отойдя немного назад, посмотрел на него, потом довольно сказал: - Ты очень вырос, возмужал. Борода и усы тебе к лицу.
- Мама говорит, что я ростом, да и внешностью, пошел в вас.
Как только Исфандиер напомнил ему о жене, тут же улыбка сошла с лица старика.
Хотя Исфандиёру и не было видно глаз отца за черными стеклами очков, но он, почувствовал, как моментально поменялось настроение отца, и в воздухе повисло неловкое молчание.
- Ну, как чувствуют себя Искандар и Муаттар? – спросил старик, пытаясь сменить тему.
- Неплохо, все у них хорошо. Мы с Муаттар живем в Сиднее. С братом Искандаром разговариваем по телефону не реже одного раза в неделю. Он недавно приезжал к нам. Погостил у нас две недели и опять уехал в Лондон, – ответил Исфандиёр, а потом, вспомнив, сказал: - Отец, я же записал приветствие Муаттар для вас. Позже подключу к телевизору и покажу вам.
- Очень хорошо, – ответил старик, но про себя подумал, что можно было просто позвонить по телефону и поговорить с ним.
- Что же мы беседуем с тобой у порога?  Пойдем в дом, – спохватился вдруг он.
Отец и сын, которые долгие годы не видели друг друга, вошли в дом.
Ибрагим шел первым. В голове у него роились множество вопросов, он не знал, чего ждать от неожиданного приезда своего второго сына из Австралии. А Исфандиёр шел за отцом с небольшим чемоданчиком в руках и оглядывался по сторонам; ему было тепло и радостно, что он, наконец, добрался до отчего дома, где прошло его детство.

30
 
Как будто это было вчера….
Старший сын Искандар, при поддержке его друга Сарвара, поступил на учебу в Оксфордский университет в Англии. Закончив его, Искандар остался работать там же, в международной финансовой компании. Второй сын Исфандиер, после окончания Международного института в Сиднее, остался работать там в муниципалитете Сиднея. Его единственная дочь Муаттар закончила факультет искусств в Новой Зеландии и осталась там преподавать. Сам Ибрагим, из-за загруженного графика своей работы и концертов ни разу не был ни в Сиднее, ни в Веллингтоне, но два раза летал в Лондон. В первый раз, когда Искандар поступил на учебу, и во второй раз, уже вместе со своей женой они были на выпускных торжествах, у сына. Так и жили они вместе с женой, в большом доме одни. И их жизнь проходила хорошо и беззаботно.
Пока однажды…
 Однажды он вернулся после очередных своих свиданий и утех. Дело было после обеда и он, как всегда, остановился на привычном месте, около Филармонии. Глянув в зеркало заднего вида, он пригладил волосы, привел в порядок рубашку и пиджак. Затем вытащил одеколон и немного побрызгал на себя. Он открыл дверцу машины и, не спеша, стал выходить, как вдруг…
- Проклятый бабник! Сколько раз я предупреждал, чтобы ты не подходил к Малохат!
Ибрагим не успел ответить на оскорбления, как в него полетела жгучая струя жидкости. Это он потом узнал, что это была кислота. Он ощутил такую невыносимую боль, что не передать словами! Лицо, уши, шея, глаза, особенно левый глаз, болели и горели так, будто это был жар адской печи. Порой он терял самообладание и терпение и кричал от боли, выл, будто смертельно раненный волк. От этих животных стенаний всех бросало в дрожь.
  На его крик первым выбежал охранник филармонии, которого Ибрагим узнал по голосу. Уже много людей столпилось вокруг него.
- Это чьих рук дело?
- Что за изверг посмел покуситься на жизнь известного певца?
- Кто-нибудь заметил этого проклятого? Его знает кто-нибудь?
Принесли воду и попытались промыть ею кислоту. Он без слов протянул вперед обе руки. Ему стали наливать воду, и он пытался промыть лицо. Левая рука также горела и болела, он вспомнил, что пытался ею прикрыться от нападения.
Подъехала машина «Скорой помощи» и его отвезли в больницу. Больше он не смог открыть глаза. Нет, он глаза свои открывал, но уже ничего и никого не видел. От невыносимой боли в глазах, в ушах, на лице и на руках он не то, что не мог не пошевелиться, даже думать было больно.
Что произошло?! Он всего ожидал от жизни, но никогда не мог представить себе, что лишится зрения.
В больнице ничего не приносило ему успокоение, ни забота врачей и медсестер, ни поддержка поклонников. Дикая, невыносимая боль не давала ему покоя, и он постоянно кричал и стонал, чем приводил всех в ужас.
После того, как ему ввели сильное обезболивающее, он успокоился и увидел, что вокруг его кровати собрались врачи и проводят консилиум.
- Сожжённая кожа лица, шеи и ушей - это все поправимо. После того, как вы окрепнете, все можно поправить с помощью пластической хирургии. Сейчас мы должны срочно попытаться вернуть вам зрение.
Он услышал эти слова из уст одного пожилого доктора.
В течение двух следующих недель, его три раза возили в операционную, пытались вернуть зрение.
В начале второй недели боль начала стихать и уже отпала необходимость в принятие обезболивающих препаратов.
К концу четвертой недели ему открыли повязку с правого глаза и, закапав в глаз лекарство, надели черные очки.
- Пожалуйста, теперь откройте глаза, – попросил его лечащий врач.
Ибрагим с надеждой и опаской открыл правый глаз.
- Вы что-нибудь видите?
- Да, вас вижу, но не четко, – выдавливая из себя улыбку, ответил Ибрагим. – Почему темно в палате? Вы отключили свет?
- Нет, это перевязочная палата. Просто ваш глаз еще полностью не восстановился. Благодарите Аллаха, что правый глаз пошел на поправку.
- А левый?
- Ваш левый глаз… Мы попытаемся еще раз повторить лечение, и, может быть, и он восстановится.
Четвертая операция, которую провели над его глазом, по словам Мунаввары, продлилась более трех часов. Она не принесла никаких результатов. После того, как врачи сообщили ему, что не смогут восстановить зрение в его левом глазу, он еще несколько дней тяжело переживал это известие.
  Пообедав в столовой, Ибрагим вернулся в палату и, по обыкновению, набрав воду в правую руку, стал ополаскивать рот, левая рука его еще не зажила и была забинтована. В это время неожиданно правым глазом он увидел свое отражение в зеркале. Весь его внешний вид – забинтованный левый глаз, половина лица и шея, проведенные несколько операций на его правом глазу, щетина, -  всё это его ужаснуло.
«Неужели? Неужели я, любимец публики, любимец жизни, не смогу восстановить своё зрение? Неужели я теперь не смогу выходить на сцену и исполнять свои песни? И теперь мне не будут рукоплескать зрители и одаривать своей любовью, вниманием и цветами? Да что же это такое? Что за злой рок?  Неужели я заслужил это?».
Так думал Ибрагим, лёжа в больнице. Он и не знал, что его ждет еще большее и горестное испытание судьбы.
Не прошло и часа после того происшествия, как его жена Мунаввара узнала обо всем и примчалась в больницу. Врачи, узнав, что она его жена, проводили ее в палату и все эти дни, вплоть до проведения четвертой операции, она находилась с ним. Жена безропотно и безоговорочно делала всё, чтобы облегчить его участь – меняла ему одежду, кормила его с ложечки, бегала за продуктами. Она выполняла любую его прихоть, и всё это делалось с большой любовью и вниманием. И, что самое главное, Мунаввара никогда не обмолвилась с ним о случившемся.
Ибрагим, с одной стороны, боялся вопросов жены. Он не знал, что ему ответить. С другой стороны, часами, лёжа на кровати, он подолгу гадал, почему его жена не задает ему вопросов о случившемся. Раньше, если он приходил чуть позже установленного времени, она всегда встречала его с упреками и долго еще сердилась. Неспокойно было на душе Ибрагима от всех этих мыслей. А Мунаввара вела себя так спокойно, будто ему удалили аппендицит. Когда к нему приходили его друзья и знакомые, она вела себя с ними доброжелательно и обходительно. К тому же никогда не перечила медперсоналу больницы, выполняла все их поручения, хотя сама была медицинским работником. В целом, она вела себя, как добропорядочная, верная и заботливая жена. Но ему-то было хорошо известно, что за всем этим спокойствием стоит что-то страшное. Это напоминало ему затишье перед бурей…
Вечером, после проведения последней, четвертой операции, Мунаввара сняла с головы белый накрахмаленный чепчик и вместе с халатом аккуратно сложила в сумку. Она подошла к кровати мужа и хотела склониться к нему, но он проснулся и поднял голову. Мунаввара осторожно обняла Ибрагима и положила свою голову ему на грудь. От нее, от ее волос исходил приятный и родной запах. Он почувствовал, что она плачет. Мунаввара со свойственной ей сдержанностью, спокойно сказала:
- До свидания, любимый. Всего хорошего.
Сказав это, она грациозно направилась к двери и ушла. Она не обернулась, как всегда на прощание, не улыбнулась ему нежно и ласково, а просто закрыла за собой дверь и ушла. Напрасно он прождал ее в ту ночь - в палате она больше не появлялась.
После ее ухода прошел час, два часа, но ее еще не было. Ибрагим стал беспокоиться. Он вышел в коридор и стал дожидаться ее там. Позже, уже в сумерках он спустился вниз и вышел во двор больницы. Мунаввара все не было. Тревога его росла все больше и больше. Не дождавшись ее, он поднялся к себе в отделение и решил позвонить домой. Но на его звонок никто не ответил. Сердце Ибрагима сжалось от тревоги и предчувствия большого горя. От тоски и уныния его глаза стали вновь болеть.
   В тот вечер Ибрагим не притронулся к еде и даже не принял никаких лекарств. Он метался, как загнанный тигр в клетке и никак не мог успокоиться. Ночь казалась ему бесконечно длинной. Наутро он отпросился у лечащего врача на час, чтобы сходить домой и узнать, почему его жена не пришла в больницу. Как только он закончил одеваться, в палату постучали, и вошел его племянник Икромиддин, с привычной улыбкой на губах и с бумажным пакетом в руках. Он навещал его через день и всегда приносил ему сладости и фрукты.
- Дядя, как ваше самочувствие? – спросил он, улыбаясь. – А куда это вы собрались?
- Я… Я… – от напряжения и волнения у него так пересохло во рту, что он не смог больше ничего сказать и стал застегивать пуговицы на рубашке.
- Вас выписали?
Он отрицательно покачал головой и сказал коротко:
- Нет, мне надо сходить домой.
- Хорошо, давайте я вас отвезу, – предложил Икромиддин и положил пакет на стол.
Спустя некоторое время они подъехали к дому Ибрагима. Он торопливо нажал на звонок, но никто не открыл ворота. Ибрагим вытащил свой ключ и открыв дверь, вошел во двор:
- Любимая! Где вы?
Он не услышал ответа на свой призыв и стал оглядываться по сторонам в поисках жены. Дернув ручку двери, он понял, что она закрыта. Открыв своим ключом дверь, он спешно вошел в дом и стал обходить все комнаты, но Мунаввара нигде не было.
«Где же моя любимая? Что случилось с ней?»
Он снова и снова обдумывал, где его жена и почему она так неожиданно исчезла?  В то же время Ибрагим боялся признаться себе, что внезапное исчезновение жены связано с недавним несчастьем.
  В тягостных раздумьях, он не заметил, как зашел в спальню. Ибрагим подошел к шифоньеру, в котором всегда висела одежда его жены, и открыл его. Больше половины вешалок были без одежды. Мунаввара забрала всё самое любимое из своего гардероба.
«Да что же это такое? Мне, несчастному, не хватало еще и этого? Какая муха укусила ее, что она решила уйти из дома?»
Ибрагим подошел к трюмо, у зеркала которого Мунаввара, сидя на пуфике, частенько прихорашивалась и расчесывала свои золотистые, длинные волосы. Неожиданно он увидел своё отражение в зеркале – отросшие запутавшиеся волосы, седая борода, забинтованные половина лица и глаз, шрамы и рубцы на лице и на носу. Картина, которая предстала перед ним, навеяла его на новые мысли, столь же печальные, что и прежде.
  «Я стал уродлив и безобразен, и потому стал не нужен ей. Мунаввара просто сбежала от меня».
   Вновь тяжелые мысли стали ворочаться в его голове, и он бессильно опустился на кровать.
«М-да, куда же она могла пойти? Может к родителям?»
  Ибрагим внезапно повеселел от этой мысли. Он решительно встал с места и подошел к телефону. Набрав знакомый номер, он стал терпеливо ждать. Наконец на том конце провода подняли трубку.
- Я вас слушаю, – раздался приглушенный голос его тещи.
- Здравствуйте, мама. Это я, ваш зять, – он пытался говорить, как можно мягче.
- Узнала вас, сынок. Говорят, вы пошли на поправку. Вы, наверное, Мунаввару ищите?
- Да, мама. Она вчера вечером ушла из больницы и больше не… – он сильно разволновался и больше не смог произнести ни слова.
- Эта упрямица так ничего вам и не сказала?
- Нет, я вчера не дождался ее и пришел, вот, домой, но…
- Она не приезжала к нам в Худжанд. Но вчера вечером Мунаввара позвонила и сказала, что улетает в Москву, а оттуда в Австралию. Она не подумала, что оставляет меня одну, больную… Видимо она очень соскучилась по детям. Подождите, а вы разве ничего не знаете о ее поездке?
Ибрагим попытался спокойно принять эту новость. Он ничего не ответил и только спросил:
- Извините, а она не сказала вам, на какое время уезжает?
- Об этом мне ничего не известно, сынок.
 Он закончил разговор, но еще долго бесцельно держал трубку телефона в руке. Мысли одна за другой роились в его голове, и он никак не мог сосредоточиться. Неожиданно взгляд его упал на белый конверт. Он стал лихорадочно его вскрывать.
«Ибрагим!
Мне известна истинная причина того, что с Вами произошло. Я давно догадывалась о Вашей ветрености и легкомыслии. Но я любила Вас и у нас трое детей, потому и терпела всё это. Хотя моё бедное сердце было истерзано постоянной ревностью и страданиями.
Эта трагедия стала для меня последней каплей, вы перешли уже все мыслимые и немыслимые границы.
Я была рядом с Вами в больнице, когда Вам было очень плохо. Я помогала Вам во всем.Теперь, когда Вашему здоровью уже ничего не угрожает, и Вы пошли на поправку, я оставляю Вас.Это решение далось мне нелегко, но я его выстрадала.  Я ушла из этого дома навсегда и больше не вернусь. Не ищите меня и напрасно не тревожьтесь.За прожитые совместно тридцать два года Вы, наверное, хорошо усвоили мой характер. Если я приняла решение, то так и будет.
 Всего Вам хорошего, развратный и легкомысленный мужчина.
Мунаввара.
Р. S.
1. Моя последняя просьба. Не беспокойте мою старую маму и мою сестру. Мама с самого начала была против нашего брака, так как считала всех артистов легкомысленными, что оказалось правдой. Она любила повторять, что женщина может быть счастлива с одним мужчиной, но если мужчина хоть раз изменит своей жене, то его уже не остановишь. А я, наивная, не послушалась свою мать, а поверила Вашим сладким речам.
2. Должна открыть Вам одну правду: я всегда сомневалась в Вашей любви; и до свадьбы, и даже во время свадьбы. Уж слишком часто и красиво Вы пели мне о своей неземной любви. Теперь, спустя годы, я точно знаю – что все краснобаи – лгуны. И ваша любовь, лопнула, как мыльный пузырь, стоило только Вам добиться меня.
3. Если это возможно, не поминайте лихом.  И я простила Вас.
4. И запомните. Я однолюб. И жаль, что Вы не поняли цену настоящей любви!  Прощайте!»…
- Отец!
Голос Исфандиера вывел Ибрагима из тяжких раздумий.
- Да, сынок, слушаю тебя.
- Заходите в дом, я поставил кассету, посмотрите на Муаттар и послушайте ее, – сказал ему сын, приглашая в дом.
- Может, ты сначала примешь душ и отдохнешь с дороги, сынок?
- Я уже давно искупался, отец. Давайте посмотрим на наш дом в Сиднее.
Ибрагим вынужденно спустил ноги с топчана и направился в дом.
Он вошел в гостиную и сел в мягкое кресло. Исфандиёр включил телевизор и на его экране появился красивый двухэтажный дом. Потом стали показывать красивый сад за домом с зелеными деревьями, лужайку с аккуратно скошенной травой, цветущие кустарники и цветы и, наконец, показались Муаттар и Мунаввара, которые сидели в саду в плетеных креслах. Недалеко за ними виднелся океан.
«Отец, здравствуйте. Как вы поживаете? У меня все хорошо. Два года назад по настоянию мамы я переехала из Веллингтона, Новой Зеландии, в Сидней. В настоящее время преподаю в университете. Живем мы вместе с мамой и Исфандиером, недалеко от океана. Здесь очень хороший климат и все у нас хорошо. Что еще сказать? Я … Мы соскучились. Я очень люблю вас. Если вы согласитесь, конечно, если вы не против, то Исфандиер привезет вас к нам. Хорошо? До встречи, отец!»
Пока Муаттар говорила, Мунаввара в это время сидела, опустив голову, будто была с ним в ссоре. Может она не хотела, чтобы муж видел ее глаза? После того, как дочь сказала «до встречи», она подняла голову и светящимися глазами, улыбаясь, молча подняла правую руку, как бы приветствуя его.
Потом Исфандиер, постоянно комментируя, показал отцу все комнаты в доме.
  Запись подошла к концу. Исфандиер выключил телевизор и спросил:
- Ну как, отец? Вам понравилось?
- Очень понравилось, сынок. Но я не поеду в Сидней, хотя и не ты, а Муаттар меня туда приглашала, – вздохнув, ответил Ибрагим.
-  Нет, и я вас приглашаю, отец. Соглашайтесь, поедем вместе, и смена климата пойдет вам на пользу.
На этот раз Ибрагим решил взять паузу и ничего не ответил сыну.
- Я так понял, что ни ты, ни Муаттар все еще не обзавелись семьями. Это так? – наконец полюбопытствовал он.
- Да, я не тороплюсь с женитьбой. И Муаттар тоже.
- Почему?
- Я могу ответить только за себя. Мне надо твердо встать на ноги и обрести свое место в жизни. И потом… Я хочу пожить немного для себя. А жена, дети - они, как кандалы, будут сковывать меня и не дадут жить в свое удовольствие.
Ибрагим с большим трудом взял себя в руки и перебил сына:
- Вы стали думать, как европейцы. Если бы, и мы рассуждали как вы, то появились бы вы на свет?  Или я не прав?
- Правильно, отец. Но вы рассуждаете и думаете, как в прошлом веке. А мы живем в начале двадцать первого …
- В этом вопросе ты меня не переубедишь. Потому, что мы восточные люди. А вы стали думать и рассуждать как на Западе. И стали такими же эгоистами.
Сказав это, он недовольно насупил брови, поднялся с места и медленно направился к выходу.
«Вот ведь какая штука! По его мнению, мы, старые люди, консервативны. Пусть так. Но не будь прошлого, не было бы и настоящего. Если нынешняя молодежь думает, как Исфандиер, то, что же ждет нас завтра?»
Он вышел из гостиной в прихожую комнату и услышал пение куропатки. Неожиданно мрачные мысли улетучились, и он с наслаждением слушал, как эта невероятно красивая птица издает удивительно приятные на слух звуки. Послушав ее немного, он направился в сторону клетки с куропаткой-  подарок Икромиддина, своего племянника.
- Дядя, дарю вам эту куропатку вместе с клеткой на весенний праздник Навруз. Пусть ее пение не дает вам скучать одному в этом большом доме! – сказал он тогда.
Икромиддин заметил, что его дядя всегда отказывался съездить в родное село Хазорчашма. Он будто боялся, что односельчане, увидев его старым и обезображенным, начнут подтрунивать и попрекать его тем, что в самые свои взлетные и удачные годы жизни никогда не приезжал к себе в село и не виделся с ними.
Ибрагим встал недалеко от клетки с птицей и, прислонившись к деревянному столбу, стал любоваться птицей, вспоминая родное село. Ему вспомнились детские годы, проведенные там, журчание арыков, чистый горный воздух красивый пейзаж и деревья, высаженные в ряд. Вспомнились ему и его родители, которые всегда ждали его приезда. День и ночь они молились о нем, о его здоровье и благополучии. Подумал он и о своей школе, в которую его пригласили через двадцать восемь лет после окончания, где он был почетным гостем. К слову сказать, школа стала называться его именем, в честь известного народного певца. Как его распирало от гордости за это, как радовались тогда его родители, которые еще были живы.
Птица перестала петь. Ибрагим подошел к клетке, взял поильник и подошел к крану. Он тщательно промыл его и, набрав свежей воды, вернулся к клетке, стал устанавливать его на место. Внезапно ему пришла новая мысль, и он весь покрылся холодом.
«А ведь мы с куропаткой в одинаковом положении – невольники!  Она – в клетке, а я - в своем большом доме. Она скучает от разлуки по своим сородичам, и я страдаю от одиночества. Что поделаешь? Такова судьба! Это было нам предначертано…»
Он прогуливался по своему саду среди цветов и деревьев, как раздался голос Исфандиера:
- Отец, ужин готов.
Услышав слово «ужин», он спохватился и быстро подошел к дому, посмотрел на часы и успокоился, поняв, что до вечерней молитвы еще оставалось десять минут. Он быстро вошел в ванную комнату и совершил омовение.
- Отец, где вы ужинаете?
- Во дворе, на топчане. Подожди немного, я прочитаю вечернюю молитву, для нее очень мало выделено времени -  солнце ведь быстро садится.
- Ну, хорошо, мясо еще потушится, тогда будет мягким и сочным, - ответил Исфандиер, который показался в дверях в фартуке матери.
Закончив читать молитву, Ибрагим вышел во двор, и увидел, что Исфандиер уже постелил скатерть и ждет его к ужину. Он обрадовался, но ничего не сказал, только подошел к топчану, отодвинул немного курпачу и хотел было присесть, как увидел несколько денежных купюр. Он положил их в карман и задумался.
«Всякий раз Файзулло и его друзья оставляют кучу денег, взамен моего благословения. Чем это они таким промышляют, что так разбрасываются деньгами?»

31

Фархад остановил свой мотоцикл недалеко от дома стариков-миллионеров. Немного погодя к ним подъехал Назар.
- Собир, мы пойдем туда, а ты стой на «шухере», – сказал ему Файзулло и, вытащив из кармана пластмассовый свисток протянул ему: - Если заметишь, что- либо подозрительное, свистни два раза в свисток, чтобы мы смогли уйти. Ну, не в первый раз…
- Хорошо, – ответил Собир.
- Не отвлекайся, и не отводи глаз от дома, – настоятельно порекомендовал ему еще раз Файзулло.
- Хорошо, брат.
Фархад взял из мотоцикла трикотажные маски с прорезями для глаз, резиновые перчатки и протянул друзьям. Назар же раздал друзьям приготовленные заранее, три пары носков.
- Мы пошли, – сказал Файзулло.
- Бог вам в помощь, – крикнул им вдогонку Собир.
Они прошли немного и остановились прямо напротив дома миллионеров и стали надевать носки поверх своей обуви.
- Во время движухи никаких имен! – скомандовал Файзулло и продолжил: -  Назар, ты с помощью Фары перелезай забор и открывай нам ворота. Не шуми.
 Назар утвердительно кивнул головой и вместе с Фархадом подошел к высокой стене. Он поднял правую ногу, а Фархад быстро, как бы помогая ему усаживаться на коня, подставил ему собранные в замок свои ладони. Назар проворно поставил на них вторую ногу, взобрался на стену и неслышно исчез за стеной. Не прошло и минуты, как небольшая калитка рядом с двухстворчатыми воротами была открыта и Фархад, не дождавшись Файзулло, быстро нырнул в нее. Он и Назар стали надевать маски, как вошел и Файзулло, который прикрыл за собой калитку на засов. Дверца предательски скрипнула в ночи, и друзья невольно застыли. Поняв, что их страх был напрасным, они успокоились и стали потихоньку -  по кошачьи, продвигаться в сторону дома. Из дома послышался детский плач и голоса мужчин и женщин. Услышав эти голоса, у Назара от страха мгновенно вспотела спина. Фархад, как будто почувствовав страх друга, сказал шепотом:
- Телевизор. Сериал.
У Назара отлегло на сердце. Он оглянулся на своих друзей и потянулся к ручке двери, открыл ее и все трое оказались внутри дома. Прихожая была не такой уж и большой. По телевизору шел сериал, и старики специально сделали звук телевизора громче.
Назар первый подошел к комнате, откуда исходил свет, открыл дверь и сказал:
- Здравствуйте.
Это было первое слово, что пришло ему на ум, позже он уже пожалел о сказанном.
Пожилая женщина от испуга не смогла ничего произнести, а только смотрела на них с широко открытыми от ужаса глазами. Она хотела было встать с места, но, видимо, у нее не хватило сил. Старуха снова села. Глаза ее были закрыты, голова склонена налево, цветастый платок сполз с ее головы, открыв ее седые волосы.
Худощавый старик лежал на высокой кровати, он даже не посмотрел в сторону Назара; или был глуховат на ухо или его очень увлек сюжет фильма.
Назар, увидев, как на него отреагировала хозяйка дома, внезапно опешил. Он ожидал всего – крики, причитания, плач и стоны, но такого развития события он явно не ожидал. Он показал Файзулло на старуху и пожал плечами. Тот ничего не ответил, только указал ему на старика, а сам подошел к женщине.
 Назар же подошел к старику:
-  Где деньги? Где золото и доллары? Куда вы их спрятали?
  Вначале старик опешил от этих слов, произнесенных Назаром, который встал, загородив ему телевизор. Несколько секунд он не мог произнести ни слова. Немного придя в себя, он посмотрел в сторону своей жены, ища у нее поддержку, потом хотел привстать, но ему не хватило сил, и он опять рухнул на свое место, глубоко вздохнул; с его глаз потекли слезы. Для Назара не имело никакого значения, плакал ли старик от своей немощности и старости, либо от боли и давления.
- Деньги, говорю, где! Или подушкой придушить?
- Ребята. Пожалуйста, пожалейте нас… Я парализован, у меня не ходят ноги. Проявите жалость… - плача, с трудом, произнес старик.
- Пожалеем. Где деньги?
Назар вытащил из кармана вилку с отходящими от нее проводами. Концы были оголены и поблескивали, отражая меняющиеся картинки в телевизоре. Вид орудия был примитивным, и оттого зловещим.
- Знаешь, что это такое?
Старик то ли от страха, то ли от волнения ничего ему не ответил, а только смотрел на него. Его нижняя челюсть отвисла.
-  Это ключ к вашим деньгам, золоту и драгоценностям.
- Сынок, пожалей нас, - жалостливо прошамкал старик. – Мне уже перевалило за восемьдесят. Я перенес два инфаркта и один инсульт. Я и так между жизнью и смертью.
- Во-от, - протяжно сказал Назар, - и деньги тебе уже не нужны. Отдай и разбежимся.
- Да, моему состоянию не позавидует сейчас даже и уличная собака, -  продолжал говорить старик, не обращая никакого внимания на сарказм Назара. - Я уже прожил свою жизнь, хорошо ли плохо, но прожил. Уже долгое время я не могу ходить. Мне остается только лежать и просить Аллаха, чтобы он подарил мне покой. Да, сынок, ты меня не пугай. Каждый день, каждый час, каждую минуту я готов к смерти. Будешь бить меня, бей! Убить меня хочешь, убивай! Только не мучай мою жену, мою Гул, мою вечную любовь. Не то не видать тебе покоя в двух мирах!
В это время старуха пришла в себя: она открыла глаза и с удивлением посмотрела на незваных гостей. Потом вскочила с места и с отвращением в голосе спросила:
- Кто вы?  Что вы хотите от нас?
- Уместный вопрос, – ответил ей спокойно Файзулло и добавил: - Не бойтесь, тетя, мы не посланники дьявола. Мы просто пришли восстановить социальное равенство.
- Что? О каком равенстве вы говорите? И для этого надо приходить ночью и в масках?
 Файзулло схватил за руку старуху и ровным голосом, негромко сказал ей:
- Старуха, сядь на свое место и перестань лаять. - Когда он увидел, что она покорно вернулась и села на свое место, он продолжил: - Приди мы днем и без масок, разве с вас можно было что-то взять? Вы же, богатые, никогда не подаете даже милостыню бедным. Разве с вас что-то можно поиметь днем? Нет, вы же жадные, скупердяи!
Старуха напрягла подбородок, подняла брови и резко сказала:
- Что вы хотите от нас?
Она живо встала с места, пошла в угол комнаты и взяв небольшую черную сумку, открыла ее:
- Вам нужны деньги? Сколько?
Старуха вытащила пачку денег и протянула ее Файзулло:
- Вот, берите все и убирайтесь из нашего дома!
Фархада разозлила дерзкая выходка старой женщины. Он замахнулся, но Файзулло схватил его за руку.
- Терпение, друг мой, – сказал он и, взяв из рук старухи деньги, положил их на стол. - Это лишь начало.
- У нас нет больше денег, – уже мягче, ответила она ему. По тону ее голоса можно было догадаться, что силы и дерзость уже покинули ее. -  Мы и живем то от пенсии до пенсии. Хорошо, что у нас есть дети, которые иногда посылают нам деньги.
- Тетушка, прекратите. Эта колыбельная не для нас. Садитесь на свое место.
 Хозяйку квартиры испугал повелительный тон Файзулло, она поставила свою сумку рядом с деньгами на стол и с недовольным выражением лица вернулась на свое место. К ней тут же подошел Фархад.
- Тетушка, хорошо, если бы вы не сопротивлялись,-  сказал он и быстро вытащил из кармана бечёвку.
- Да чтоб мне умереть! Что вы собираетесь делать со мной, со старой женщиной?  – испуганно спросила она.
- Если еще раз откроете свой рот, то придушу этой веревочкой. Ее на все хватит, – грубо ответил ей Фархад.
Он вместе с Файзулло крепко привязали старуху к стулу. Она от страха даже не сопротивлялась и не промолвила ни слова.
- Где ваши деньги, золото и доллары? – спросил Файзулло старуху, усаживаясь напротив ее. - Он, поняв, что она не собирается ничего говорить, добавил: - Или со стариком попрощаетесь. Прочитайте по его душу молитву…
- Нет, нет! Не трогайте моего мужа, - испуганно и быстро ответила старая женщина.
Назар присоединился к беседе, сказав:
- Посмотрите, тетушка, что у меня в руке. Это вилка и провод. - Он воткнул вилку в розетку, которая находилась около кровати старика и предупредил: - Вот, если я сейчас эти оголенные провода приставлю к вашему деду…
- Нет, никогда! – резко сказала старуха. Ее трескучий голос прозвучал настолько громко, что приглушил даже звук телевизора. – Он и так еле-еле держится. Он не выдержит ваших мучений.
- Ну, мы тоже люди. Чего старика жечь током? От силы минуту выдержит. Уж, лучше помогите нам. Куда спрятаны ваши деньги? – миролюбиво сказал Назар.
 Старая женщина заплаканными глазами посмотрела на людей в масках и жалобно сказала:
- Пожалуйста, пожалейте нас. Мы беззащитные и слабые люди. Мы еле-еле…
- Тетя, оставь эти разговоры! – крикнул, придя в ярость Файзулло. - Скажи, где все спрятано, и разойдемся подобру–поздорову. Пожалей старика.
- Я говорю вам правду. У нас нет никаких долларов, даже наших денег уже не осталось. Я все вам отдала. Пожалейте нас, дети мои!
- Старуха, прекрати нести чепуху! Или ты говоришь нам, где спрятаны деньги, или прощайся со стариком. Одно из двух!
- Он не вытерпит этого. Да, он умрет. Пожалейте нас…
- А ну, поднимай, – приказал Файзулло Фархаду.
Они вместе подняли старуху вместе со стулом и поднесли к кровати старика.
- Хорошо. Старик не выдержит эту пытку. А ты? Ты сможешь выдержать?
- Я? …
Назар по кивку Файзулло приставил оголенные провода к уху старой женщины. Она открыла рот для крика, но ничего не смогла произнести. Вместо этого ее голова резко дернулась. Она закрыла глаза, и платок опять съехал с ее головы.
- Дорогая моя! Душа моя! – раздался немощный крик старика. - Нелюди! Вас, видимо, не женщина рожала! Вы дети дьявола! Неужели можно так издеваться над старыми людьми? Будьте вы прокляты! Не видать вам счастья и покоя в двух мирах!
- Старик! Закрой свой рот! – прошипел ему Назар.
- Если ты мужчина, почему причиняешь боль старой женщине? Если ты такой смелый и не боишься гнева Аллаха, давай, мучай меня! Но не трогай больше мою бедную жену. Иначе вас, всех троих, настигнет кара Аллаха! О, Аллах, за что нам такое?
- Это насилие, о котором вы говорите, не напрасно вам послано. На то есть причины, – сказал негромко Файзулло. - В свое время вы обворовывали государство и своих работников, и сколотили себе большое состояние. Аллах не забыл это. Наступил и ваш час расплаты.
- Что вы говорите? Будьте людьми. Я всю жизнь честно работал и никого не обманывал, – тяжело дыша, удрученно сказал старик. – Хотите убить – убивайте!  Я готов! Но только не трогайте жену.
Назар, смягчив голос, сказал:
- Понимаем, старик. Мы сами не хотим крови. Скажите, где спрятано ваше богатство, и мы не будем вас мучать.
Старуха пришла в себя и закричала:
- Сколько раз вам, нелюдям, говорить, что нет у нас ни долларов, ни золота!  Нашей пенсии еле-еле хватает на жизнь.
- Старуха, заткнись. Не встревай в разговор мужчин. Сейчас разговаривают мужчины. Не так ли, богатенький старик? А ну, давай, рассказывай, куда спрятал свои доллары?
- Вам же сказала моя жена. У нас нет никаких сбережений. Мы живем на наши пенсии. Все деньги, которые у нас были, она вам отдала. Если хотите, возьмите этот ковер со стены и вот – телевизор, – еле выговаривая слова, тяжело дыша, произнес старик.
 Назар хмыкнул, потом вдруг неожиданно стал серьезным и сказал:
- Вы хотите одурачить нас? Думаете, что мы такие глупые, что не знаем, в какой дом пришли? Ты думаешь, нам не известно, сколько лет ты проработал большим начальником? Я, не открывая твоего холодильника, уже знаю, какими продуктами он забит. И мы прекрасно знаем, какие продукты и откуда покупает эта хитрая старуха каждый день и несет домой. Так, что быстро говори, куда спрятал свои деньги? – прорычал Назар.
- Я же сказал, что у нас нет сбережений. Если не верите, я могу поклясться на священном Коране, -  от волнения старик еле проговорил эти слова, тяжело дыша.
- Э, знаем мы прекрасно цену таким клятвам. Как говорят, цель оправдывает средства. Так что, старик, не верим мы клятвам. Признавайся скорее, где спрятано ваше богатство. Ты меня уже хорошенько разозлил. Я считаю до трех, если будешь продолжать упрямиться, как осел, то тебе несдобровать. Один… два…
- Что же мне делать, если вы не верите мне? Можете перевернуть весь дом и поискать. Если найдете что-либо, поделитесь и с нами.
- Эй, старик, да ты веселишься!? - злобно прокричал Назар и с яростью поднес оголенный провод к руке старика. Старик со стоном вытянулся и затих.
Старуха закричала визгливым голосом:
- Дьявол, проклятие твоему отцу! Что ты сделал с ним? Не видать тебе счастья!  Пусть все наши беды и несчастья, причиненные вами, вернутся на головы ваших родителей.
- Заткнись, старуха! – закричал на нее Фархад.
Он подошел к кровати, пальцами поднял безжизненные веки старика. Затем захотел прощупать его пульс, но отказавшись от этого, сказал:
- Дай-ка еще раз тока этому старику. Может его сердце забьется?
Назар, не обращая внимания на крики и причитания старухи, снова приставил оголенный провод к руке старика. Тело не реагировало. Назар посмотрел на Файзулло, ища поддержки и сказал:
- Я не хотел.
- Когда приходит время смерти, то найдется и причина.
- Что? Мой муж умер? Неужели он умер? Нелюди! Мерзавцы! Безбожники!  – придя в ярость, стала кричать старуха, пытаясь встать с места.
- Перестань, старуха!  – злобно сказал Файзулло, взяв ее сзади за шею.
На этот раз старая женщина затихла.
- Убейте и меня! Мне нет жизни без моего старика! Убейте меня! – причитала она, страшась за свою жизнь.
- Ну, нет, старуха. Кто тогда нам укажет, где зарыты ваши деньги? – сказал Назар.
- Я же сказала вам, что у нас нет денег и драгоценностей. Все, что было, я уже отдала вам.
- Нет, старуха, - вклинился в разговор Файзулло. - Хочешь избавиться от нас деньгами, которые даже не стоят пятидесяти долларов? Мы не будем бить тебя, и ломать тебе руки и ноги не будем. Развяжем тебе язык вот этим, – сказал он, указывая на провод в руках Назара. - Если и в этом случае нам не удастся разговорить тебя, то… – Файзулло задумался и огляделся по сторонам. Взгляд его упал на утюг. – Вот. Точно.  Мы включим утюг у тебя на животе. Тогда-то уж ты точно все расскажешь.
От отчаяния и беспомощности старая женщина опустила голову и стала плакать. На этот раз она плакала громко, широко открыв рот, не проклиная и не причитая. Она рыдала навзрыд, отчаянно и долго. По ее морщинистому лицу ползли слезы, а руки и ноги тряслись в такт ее плача.
  Не было ясно, оплакивала ли она мучительную смерть мужа или своё безвыходное состояние.
- В последний раз спрашиваю, старуха, куда спрятали деньги, доллары, золото?  – опять спросил ее Файзулло с угрюмым лицом.
- Я не боюсь смерти. Мало ли много, но я прожила хорошую жизнь. И если ты посланник моей смерти, давай убивай меня. Я смирилась и готова умереть. Убивай меня, двуногий волк!
 Файзулло сильно сжал губы и взглядом указал Назару на старуху. Тот подошел к старухе и сказал:
- Старуха, неужели деньги и драгоценности тебе дороже жизни? Говори, куда их запрятала?
- Сколько раз можно вам говорить, что у нас нет ни денег, ни золота. Если не верите, можете перерыть весь дом.
- Хорошо. Представим на минуту, что мы поверили тебе. Тогда скажи нам, где у тебя находиться золото, украшения, золотые монеты? – сказал Назар, демонстративно держа в руках провод.
- У меня есть только кольцо и серьги, которые сейчас на мне. Были у меня золотые украшения, но я все их раздарила своим детям, невесткам и внукам на дни рождения да на свадьбы. Что же насчет золотых монет… Так я никогда в жизни и не видела «николаевские» монеты.
- Не видела, говоришь? Откуда же тебе известны, что они «николаевские»?  –улыбаясь сказал Назар. - Теперь молись, старуха, настал твой смертный час!
 Сердце старой женщины забилось сильнее от страха, но она не стала плакать.
- О, Всевышний….
Назар приставил к шее хозяйки дома оголенные провода. Старуха дернулась и тут же потеряла сознание.
- Я же говорил вам, что эта ведьма легче распрощается со своей жизнью, чем со своими деньгами, – сказал Назар, отчаявшись. Он прислонился к стене и вытащил вилку из розетки.
- Неужели нет никакого решения? – спросил Фархад и с надеждой посмотрел на Файзулло.
- Успокойтесь, - сказал Файзулло со свойственной боксерам выдержкой. Он приложил руку к шее старухи и сказал: - Старуха жива. Развязывайте ей руки и ноги и несите, кладите рядом со стариком на кровать.
Не успели они положить ее рядом с мужем, как она очнулась и открыла глаза.
- Что вы со мной делаете? – испуганно спросила она их и увидев рядом бездыханное тело своего мужа, добавила: - Если вы хотите меня убить, как его, то я согласна.
- Ну, нет, старуха. Все гораздо веселее. Мы тебя, все трое, оприходуем, как последнюю шлюху. Чтобы ты напоследок вспомнила молодость.
- О, Всевышний, стыд то какой! Бессовестные! – завопила старуха, пытаясь отбиться ногами и руками от Фархада и Файзулло. – Всевышний, спаси меня от этих безбожников!
Фархад наотмашь дал ей пощечину.
- Да заткнись ты! 
- Старуха, да ты должна радоваться, что мы, трое здоровых мужчин, будем тебя ублажать и благодаря тебе станем свояками, – оскалив зубы, сказал Назар.
- Нет, нет! – закричала старуха. - О, Аллах, спаси меня или побыстрее забери мою душу.
- Эх, ты, глупая старуха! Вместо того, чтобы веселиться, ты начинаешь стонать. Я…
Файзулло прервал Назара, положив ему руку на плечо.
- Старуха, не трать понапрасну свои силы на охи и вздохи. Или ты признаешься нам, куда спрятала свои деньги или мы тебя пустим по кругу. Выбирай.
Старуха не знала, что сказать. Ее переполняла злость и обида, она только посмотрела на маски взглядом, полным ненависти.
- Хорошо. Я понял. Молчание-знак согласия, – сказал Файзулло и скомандовал своим друзьям: - Держите ее покрепче.
Стоило ему прикоснуться к подолу ее цветастого платья, как старуха начала биться с удвоенной силой.
- О, Всевышний! Забери скорее мою душу, пока эти нечистые не прикоснулись ко мне.
  Файзулло приподнимал платье старухи все выше и выше, а она пыталась отбиться от него. Когда платье было задрано до поясницы, он увидел, что она опоясана коричневым платком. Файзулло с удивлением протянул:
- Хитра-а! 
 Он развязал платок и положил его на стол. Затем вытащил нож из своего пояса и разорвал нитки, которыми были пришиты кармашки в платке. Оттуда выпали четыре пачки стодолларовых купюр.
- Брат, старуху то отпустить или все-таки в обмен на эти доллары мы должны ее «порадовать»? – спросил Назар.
  Файзулло ничего не ответил. Он рассовал доллары по карманам и с ножом в руке, подошел к кровати, где лежала старуха, которую все еще продолжали держать его ребята.
- Старуха, ты столько лет хранила эти доллары? – сказал Файзулло и ножом пощекотал ей подбородок. – А теперь скажешь нам, где спрятаны золотые монеты и украшения. Говори!
- Это на погребение. Больше у нас ничего нет, – тихо ответила старуха одними губами.
- Врешь, старая ведьма! – Файзулло убрал клинок с ее подбородка и приставил к ее груди. Затем стал потихоньку спускать острие все ниже и ниже по телу, пока кончик кинжала не задел резинку на ее штанах.
- Ну что, мне продолжать или ты все-таки расскажешь, куда спрятала драгоценности?
- Сынок, постыдись. Ведь я тебе в бабушки гожусь, – уже жалостливо проговорила старая женщина.
- Ну, со старухами тем и хорошо, что у вас это было лет сто назад. Может опять целомудрие вернулось, -  сказал Назар ухмыляясь.
- А так бывает?  – удивленно спросил Фархад.
- Ага. Ты же знаешь, что старики потихоньку впадают в детство?
- Перестаньте уже! – недовольно сказал Файзулло, насупив брови. - Говори, старуха, куда спрятала драгоценности?  Не вводи нас в смертный грех.
- Я же сказала вам, что больше ничего не имею. Если вам мало четырех тысяч долларов, то вот, возьмите мое кольцо и серьги. Я согласна, – плача, ответила старуха.
- На это нам твоего согласия не надо, – грубо сказал Фархад.
-Ты разве не услышала, что мои друзья хотят проверить твою целомудренность?  Или ты так и не поняла сути дела? Быстро отвечай, спрашиваю в последний раз!
- Я же сказала…
Старуха не успела договорить, как снова раздались ее причитания. Все потому, что Файзулло кончиком ножа перерезал поясную резинку. Как только он спустил штаны старухи, ее крик прекратился; она вновь потеряла сознание.
- Что теперь делать?
Этот внезапный вопрос Файзулло относился не только к его друзьям, но и к себе самому. Назар ничего не ответил, он поднес руку к пояснице уже охладевшего тела старика и не нащупал там ничего. Потом он вытащил из-под его головы подушку, также ощупал ее и, не находя ничего, кинул ее на труп старика.
Файзулло вставил нож в ножны и направляясь к выходу, сказал:
- К черту старуху! Уходим! – сказал он. Но неожиданно остановился и повернул назад. Он подошел к просторному мягкому креслу, перевернул его и вновь поставил на ножки. Файзулло вытащил нож и воткнул его несколько раз в мягкое сиденье кресла, но и там не нашел ничего. Разочаровавшись, он вставил клинок в ножны.
Фархад стоял около книжного шкафа и тщательно перелистывал страницы стоящих там книг. Назар же перебирал все вещи в шифоньере стариков.
Файзулло оторвал взгляд от друзей и внимательно посмотрел по всем сторонам комнаты. Его друзья уже перебрались в другие комнаты в поисках драгоценностей.
Файзулло продолжал внимательно осматривать каждый метр в комнате. Внезапно он подошел к единственному, висевшему на стене, ковру и отодвинул одну сторону ковра. Видимо, почуяв и увидев что-то, он быстро принес стул и, стоя на нем, стал снимать ковер со стены. Но и за ковром ему не удалось ничего обнаружить. Запустив руку в волосы, он продолжил осматривать комнату и напряженно думать, где бы старики могли запрятать свои драгоценности. Файзулло подошел к высокой кровати старика и стал осматривать ее снизу, но и в этом случае удача не улыбнулась ему.
  «Неужели не обнаружим тайник?» -  подумал он и стал рассматривать пол. Кое-где он прощупывал своим ботинком, но, не удовлетворившись этим, зашел в другую комнату, которая оказалась кухней. Там уже находился Фархад, который разбросав всё, искал спрятанные драгоценности. Файзулло осмотрел кухню. Взгляд его упал на скалку. Он взял ее и, вернувшись в комнату, стал потихонечку стучать скалкой по каждому метру пола и прислушиваться к звуку. Таким образом, он дошел и до кровати старика. Присев на корточки, он аккуратно постучал по полу, но не услышал ничего подозрительного. И вот в этот момент его взгляд упал на три глиняных горшка, которые стояли на подоконнике. В двух горшках уже рос японский перец с маленькими перчиками красного и желтого цвета, а в третьем горшке - только-только выросли побеги лука, которые, по всей видимости, были посажены совсем недавно. Он опять вытащил свой нож и стал втыкать его в третий горшок. Клинок вошел в землю примерно на четыре пальца, а дальше уже не проходил. Файзулло взял в руки горшок и вышел на кухню.
- Парни! – сказал он и стал вытрясать грунт из горшка на стол, пока оттуда не выпали два тяжелых свертка. Их глухой стук известил парней о большом куше.
- Все, прекращаем поиски.
 Друзья стали выходить, когда из другой комнаты появился Назар. Он разочарованно развел руки:
- Жаль, но я ничего не нашёл.
- Ничего страшного, зато я нашел, – коротко сказал Файзулло.
Лицо Назара моментально просияло.
Все трое вышли из дома во двор стариков. На улице шел проливной дождь, который был им на руку; он смоет все их следы.
  Перед калиткой Файзулло остановил своих друзей:
- Подумайте хорошенько, не оставили ли вы в доме что-нибудь? – тихо спросил он у них.
Фархад и Назар, подумав немного, ответили чуть ли не хором:
- Нет.
Файзулло указал жестом Назару, чтобы он первым выходил из двора. Но, прежде чем тот вышел, напомнил ему:
- Сними маску.
Назар провел рукой по волосам, открыл калитку и выглянул из нее: посмотрев по сторонам, он спокойно вышел наружу.
«Хорошо, что пошел дождь. Это хорошее предзнаменование», - подумал про себя Файзулло, выходя вслед за Фархадом. – Старухе, наверное, хватит ума не вызывать милицию. Ведь те будут спрашивать, откуда у нее доллары и золотые монеты…»
               
32

 - О! С новым званием вас, уважаемый Мавлянов!
- Спасибо, Чемпион!
-  Дай бог, еще одна звезда упадет на ваш погон, и быть вам полковником!
- Ты, конечно, можешь очень желать этого. Но сейчас звезды падают исключительно по прихоти Его величества Доллара. 
- Да ладно! Я слышал, что во многих структурах продают должности, но, чтобы в милиции?!  Вы же сами боретесь с этим. Нет, не верю.
-  Поверь, Чемпион!  Взятки – сладки!  А кто отказывается от сладкого?!
- М-да, если так, то только дайте знать. Я всегда рядом! – сказал Файзулло, поднеся руку к груди.
- Знаю. У тебя ко мне дело? Говори.
- Извините, но мне хотелось бы узнать, почему вы не захотели встретиться со мной днем? 
- Береженного бог бережет! Если бы мы встречались раз в месяц, то никто бы ничего и не заподозрил. Но мы встречаемся гораздо чаще. Ладно, это мои проблемы. Говори, что ты хотел? 
- У ребят набралось немного товара. Надо помочь довезти до Анзобского перевала.  Что вы посоветуете?
- Сколько товара? Оно того стоит?
- Двадцать килограммов.
- Двадцать белого?
- Нет, только шесть героина. Остальное конопля и мак.
- Это ваше дело, но на конопле вы много не заработаете.
- Вы правы, но хозяин товара хочет продать все оптом.
- Хитер! Хорошо, что от меня требуется?
- Надо отвезти все до Анзобского перевала, там у вас примет мой друг.
- Чемпион, я не хочу работать с твоими друзьями. Я работаю с одним человеком. Это всегда непременное условие. Поэтому ты будешь со мной. Сам и разрулишь все на перевале. Моя задача довезти товар без тревог.
- Хорошо, я вас понял.
- Машина и водитель, как всегда, с тебя.
- Конечно.
- Когда вы планируете?
- Рано утром в пятницу, или в субботу.
- Нет, не получится. Пятница рабочий день, а в субботу с восьми утра и до шести вечера я дежурю, меня могут искать.
- Хорошо. Тогда в воскресенье?
- Посмотрим, чемпион. В воскресенье я свободен. Но мы созвонимся. Вполне возможно, что и в субботу после дежурства получится.
- Только прошу вас, дайте знать пораньше. Я же не один.
- Ну, если так, то я жду тебя в восемь утра в воскресенье с машиной и водителем.
- Я собирался ехать на другой машине. Обязательно, чтобы я находился вместе с вами?
- Да, обязательно. Ты должен быть рядом со мной, чтобы не было лишних подозрений. Понял?
- Да, понял, товарищ подполковник.
- В следующий раз, скажи своим покупателям, чтобы получали товар на территории Сариосие. Там у меня свои люди и в милиции, и на таможне, и на границе.
- Хорошо, я учту это.
- Давай теперь перейдем к главному вопросу. Даст Аллах, дело завершится благополучно. Что я с этого имею? 
- На этот раз вы получите больше. Две штуки зелени.
- Нет, Чемпион. Добавь еще штуку.
- В следующий раз, когда товара будет на тридцать килограммов, обещаю, что вы получите три штуки. Даю вам слово. Мы ведь договаривались с вами с самого начала, что за каждый килограмм наценка сто долларов? 
- Так-то оно так. Но в министерстве освободилось доходное местечко и мне хочется его получить. Я разве не сказал тебе об этом?
- Уважаемый Мавлянов, давайте решим с нашим делом. Об остальном не беспокойтесь. Я же сказал, что всегда буду рядом. Как же не помочь старшему брату?! 
- Принято, – вынужденно согласился Мавлянов, не став торговаться. – Я знаю, что ты мне уже как родной братишка. Не подведешь.
- И я в вас верю, как в родного. Сколько я вас знаю, вы всегда даете дельные советы и верны своему слову. А, главное, не ведете нечестную игру.
- Знаешь, кто играет нечестно? Это трусы, не уверенные в своих силах.
- Правильно говорите, - согласился Файзулло.
- До свидания. Встретимся в воскресенье утром. Всего хорошего, Чемпион.
- И вам удачи, уважаемый подполковник.

33

Файзулло через Парвину познакомился с шурином Каноатова – Доваром. Так как больница не была подходящим местом для таких переговоров, то они вышли во двор, чтобы продолжить свой разговор. Довар предложил шесть килограммов героина, коноплю и мак, в общей сложности товара на двадцать килограммов. Файзулло хотел купить коноплю и героин, но Довар настаивал на своем:
- Покупай весь товар оптом. Я немного скину.
- Хорошо, – вынужден был согласиться Файзулло.
Он спросил цену и записал в блокноте номер телефона Довара.
- Я позвоню вам на днях. Потом, если я надумаю покупать, мне нужны будут образцы товара. Хорошо?
- Как хочешь, брат. Но платить будешь налом и не в рассрочку.
- Не переживай.
По просьбе Файзулло Назар пригласил двух сыновей лепёшечника Джаббора–Далера и Диловара. Они быстро нашли общий язык, согласились купить товар, но попросили Файзулло доставить его до Анзобского перевала.
- Хорошо. Но хочу вас предупредить, работаем только с налом, по факту сделки.
- Мы тоже не работаем в рассрочку.
- Договорились. Образцы я отправлю вам через вашего соседа Назара.
- Хорошо. Мы испробуем его, а потом сообщим вам ответ.
- Принято.

34

Файзулло отправил своих напарников на Анзобский перевал, чтобы они дожидались его с товаром там. Сам же он поехал в район Кушчинор и позвонил в знакомую дверь. Изнутри послышались шаги. Калитка открылась.
- Кто вы? Кто вам нужен? – недовольно спросил у него молодой высокий человек с рыжими волосами и короткой бородкой. Одет он был в спортивный костюм. Было непонятно, чем он был недоволен –ранним визитом гостя или тем, что последний был ему не знаком.
- Меня зовут Файзулло. Я пришел к дедушке хаджи. А кто вы, извините, не узнал вас?
- Я? – Молодой человек ткнул указательным пальцем себе в грудь и добавил: – Я Исфандиер, сын Ибрагима.
- Я уже некоторое время прихожу проведать и получить благословение дедушки хаджи, но никогда вас здесь не видел, поэтому…
- Я вчера прилетел, чтобы проведать отца. Мы проживаем в Австралии, работаем в Сиднее.
- Это хорошо, что вы приехали навестить его. Вы теперь его с собой заберете?
- Нет, – ответил молодой человек и передернул плечами. - Я бы его с радостью забрал с собой, но он отказывается.
В это время послышался старческий кашель и стук посоха Ибрагима.
- Кого это в такую рань принесло, Исфандиер? – раздался его голос. Через некоторое время появился и старик. Улыбнувшись, спросил: - А, это вы, Файзулло?  Почему так рано?  Что-то срочное?
- Да, дедушка хаджи, вышло неожиданное дело. Извините, что я так рано, но не мог уехать без вашего благословения, – ответил Файзулло.
- Ничего страшного. Ведь мы, старики, просыпаемся к утренней молитве, а дальше, какой уже сон?  В молодости не можем выспаться из-за забот да суеты, а в старости просыпаемся рано, будто боимся, что заснем да не проснемся, – ответил ему старик. Затем он обратился к сыну: - Исфандиер, как только закипит чайник, завари чай -  будем завтракать.
- Прошу к дастархану13, – обратился уже к Файзулло старик.
- Спасибо, дедушка, в другой раз. Я очень спешу. Пожалуйста, благословите, и я побегу.
- Ну, если так, давай тогда присядем, – сказал старец и первым присел на лавочку у ворот. После того, как Файзулло присел рядом, он прочитал суры из священного Корана и, воздев руки к лицу для молитвы, пожелал у Всевышнего успешного завершения дел.
- Спасибо вам, – сказал Файзулло и оставил две десятки старику.
- Пусть тебе поможет Аллах. Еще раз желаю тебе благополучного разрешения твоего дела.
Ибрагим взглядом проводил гостя до машины. Видимо утреннее солнце понравилось старику, что он остался сидеть и греться под солнцем, пока его не позвал сын:
- Отец, я заварил чай. Идите домой. Будем завтракать.
Ибрагим поднялся с места, вошел во двор и закрыл калитку на засов.
Отец и сын сидели на кухне и завтракали.
- Вам понравилась яичница, отец? – спросил его Исфандиер.
- Понравилась, сынок. Такая яичница была одним из любимейших блюд в нашей семье.
- Да, отец, и я научился готовить ее у мамы. Я обжариваю лук и помидоры, добавляю яйца и зелень. Но, вот, в отличие от мамы, я еще добавляю немного перца. Потом закрываю крышку и жду, чтобы омлет немного потомился под крышкой. Через пять-семь минут… Пальчики оближешь! В Сиднее такое не готовят.
- Там, наверное, в основном едят рыбу.
- Да, отец. Из рыбы готовятся тысячи блюд. Но на завтрак я люблю нашу яичницу. Когда же времени не хватает, просто выпиваю два сырых яйца. Ведь это же полезно?
- Да, сынок, я тоже так завтракал, пока не женился. После женитьбы твоя мама готовила мне на завтрак именно такой омлет. А уж если она была на дежурстве, то я разбивал в чашку пяток сырых яиц, солил их и выпивал, – сказав это, он протянул сыну чашку, чтобы он налил ему чая.
- Отец, хочу завтра отпраздновать свое день рождения в ресторане, – протягивая отцу чай, сказал Исфандиер.
- Как хочешь. Но я не пойду, – принимая чашку, отрезал Ибрагим.
- Почему?
- Я…, – от волнения не смог говорить. «Куда я пойду с таким страшным лицом?», хотел было сказать он, но передумал. Помолчал несколько минут и сказал: - С того времени, как мама уехала к вам, я никуда не выхожу. Я стал заложником своего дома. Иногда выхожу и сажусь около своих ворот на лавку -  греюсь. Все свое время посвящаю чтению священного Корана и молитвам Всевышнему. Если же мне становится невмоготу, то беру в руки тар и играю на нем.
- Почему, отец? Что было–то было. Выходите в город, общайтесь с людьми. Разве так не лучше?
- Может и лучше. Но я уже привык к такой жизни за последние пятнадцать лет. Все, что надо для хозяйства, хвала Всевышнему, каждые выходные приносит мой племянник Икромиддин. Я даже столько лет не ездил к себе в село Хазорчашма. Икромиддин каждый год привозит мне фрукты из нашего сада.
- Спасибо ему за то, что он заботится о вас. А где он работает, отец?
- Он уже два года, как возглавляет строительное управление. Образование у него высшее. Он инженер.
- Очень хорошо, – сказал Исфандиер. - Можно я задам вам вопрос, отец?
Старик поднял голову со скатерти, приподнял пальцем оправу очков и мягко ответил:
- Спрашивай, конечно.
- Вы ведь не хотите переехать к нам? Не так ли?
- Не хочу.
- Почему вы никогда не зовете к себе ни меня, ни Искандара?
Ибрагим не ожидал такого вопроса. Он положил вилку на край тарелки, глубоко вздохнул и задумался.
- Во-первых, я знаю, что вы никогда и ни под каким предлогом не вернетесь сюда, в Таджикистан: там и образование лучше, и зарплата выше. У вас есть все условия для достойного карьерного роста. Даже у нас, когда селянин приезжает жить в город, он уже не хочет возвращаться. Во-вторых, я не хочу, чтобы вы, возвратившись сюда, всю свою оставшуюся жизнь мучились. У нас уровень жизни намного ниже, да и заработная плата мизерная. В-третьих, я не хочу, чтобы ваша мама осталась там одна, без вас. По крайней мере, я спокоен за вас; вы все трое проживаете в одном доме и находитесь рядом.
-  Это, конечно, хорошо, отец, но….
В это время раздался телефонный звонок, и Исфандиер был вынужден прекратить разговор и ответить на него.
- Алло!
- Здравствуй, Халилулло!  – раздался в трубке незнакомый женский голос.
- Здравствуйте, сударыня. Здесь не проживает такой…
Молодой человек вопросительно посмотрел на отца, который уже протягивал руку к телефону и передал ему трубку.
- Здравствуй, Гул, – сказал Ибрагим.
- Как вы поживаете? Как ваше здоровье?
- Хвала Всевышнему, все хорошо. А как вы, сын, внук? Все ли у вас в порядке?
- У нас все нормально. Только внук сегодня нас напугал.
- Что с ним? – встревоженно спросил Ибрагим. – Простудился?
- Не переживайте, дорогой Халиллуло. Врачи говорят, что он немного простудился. Для маленьких детей смена климата чревата такими вот неожиданностями. Мы положили его на лечение в клинику. Отлежится несколько дней, выздоровеет. Потом уже мы приедем в Душанбе. Я звоню вам, чтобы предупредить.
- Гул, я буду молиться Всевышнему, чтобы он как можно быстрее выздоровел.
- Вашими бы устами… Вся надежда на Всевышнего. Вы знаете, наш Бободжон такой умный и смышлёный малыш, такой обаятельный и послушный мальчуган. И мы ему сказали, что он назван в честь своего деда, но по нашей традиции, в знак уважения к имени старшего, мы его называем Бободжоном – Дедушкой. У него только один недостаток: он почти не говорит на таджикском и русском языках, зато на английском…
- Не нахваливайте так, Гул. Я теперь буду дни считать до вашего приезда.
- Так он заслуживает похвалы. Вот увидите его сами, пообщаетесь с ним, тогда и поймете меня.
- Быстрее бы. А как вы себя чувствуете?
- Спасибо. Как ваше здоровье?
- Не жалуюсь. Вчера вот прилетел сын Исфандиер из Сиднея и несказанно обрадовал меня. Он впервые прилетел в Душанбе за последние девятнадцать лет. Как уехал после школы, так и не приезжал. Исфандиер приехал специально, чтобы вместе со мной отпраздновать свой день рождения.
- О! Тогда вы не в одиночестве! Как только внук выздоровеет, мы приедем к вам. Заранее вам позвоню. До свидания. Не болейте!
- Пусть Аллах хранит вас, Гул. До свидания.
Ибрагим протянул телефонную трубку сыну, который изумленно слушал весь телефонный разговор. Исфандиер не говоря ни слова, положил телефонную трубку на место.
Между отцом и сыном нависло тягостное молчание. Но ни сын не осмелился спросить отца, ни отец не стал разъяснять подробности телефонного разговора.
На следующий день Ибрагим вызвал по телефону Икромиддина, чтобы тот помог сыну купить продуктов.
День рождения Исфандиера отмечали с размахом во дворе родного дома. Наготовили много еды и, сидя за роскошным столом, не уставали желать имениннику всех благ. Ибрагим давно не накрывал празднично стол и так не радовался. Ему было хорошо и весело на душе. Он, взяв в руки свой тар, и около часа пел свои песни и радовал гостей. Исфандиер снял все свое празднество на фотоаппарат, чтобы показать потом матери и сестре. На следующий день вечером он попрощался с отцом и в сопровождении Икромиддина уехал в аэропорт, чтобы оттуда вылететь в долгий путь до Австралии.
После отъезда сына Ибрагим опять остался наедине в своем большом доме. Один, со своими тягостными мыслями.

35

После того, как Мунаввара сбежала из больницы, Ибрагим еще долгое время был подавлен. Будучи человеком сцены, он никак не мог смириться со своим одиночеством. Но стоило ему взглянуть на свое отражение в зеркале, как тут же плечи опускались. Он вспоминал свои любовные похождения и свою беспечную жизнь. В такие минуты он походил на раненного орла, который мучился, нет, не от физической боли, а от потери способности летать, высоко и свободно. И вопрошал: почему это произошло именно с ним, а не с кем-то другим? Неужели ему заранее было предначертана такая горестная судьба? Неужели он заслужил ее? Он понимал, что уже не может выходить на сцену со своим обезображенным лицом и как говорили, «духовно» питать народ своим пением. Ведь сцена…  Это искусство, эстетизм, на сцену должны выходить лишь внешне красивые люди, чтобы воспитывать у зрителя любовь к прекрасному. Он не понимал, как он будет дальше жить и чем заниматься. Неужели он до конца своих дней проведет в одиночестве, заточенным в четырех стенах? И как могла Мунаввара, его верная жена и подруга, которая прожила с ним столько лет, бросить его именно в несчастье?
О небеса, от вас в стенаньях: в кого меня вы превратили?
Строен был я, как алиф14, о, сгорблен ныне я, как дол14…
Иногда и без слов, а иногда, как бы стеная, пел эти строки, обливаясь слезами. «Я остался один, как перст. В этом возрасте у меня нет ни семьи, ни жены и ни детей. Хорошо еще, что есть Икромиддин, да и он, сколько еще будет мне подспорьем? И он скоро оставит меня. Ох, горе мне, горе!» Его не покидал страх перед будущем. Он страдал от своей безысходности, и его сознание постоянно прокручивало перед ним всю его прежнюю беспутную жизнь. Заглядывая в будущее, он видел только тьму. Как ему продолжать жить!? Он много плакал. Несмотря на то, что его лечащий врач предупреждал беречь себя и не напрягать лишний раз глаза.
  Икромиддин привез дядю из больницы и ушел на работу. Вечером после работы он зашел на рынок и, купив нужные продукты, вернулся в квартиру дяди.
- Дядя, пожарю вам мясо?
- Если только говядину. Врачи предупредили меня, чтобы я не ел некоторое время баранину и курдючное сало; может повысится давление, что плохо отразится на моих глазах.
- Я, как будто знал, купил говядину, – обрадовался Икромиддин.
Еще ужин не был готов, как пришла Марьям со своим мужем Нуриддином.
- Мы зашли проведать вас в больницу, но нам сказали, что вас выписали, – с улыбкой сказала Марьям. – Значит, дела пошли на поправку. Да и выглядите вы намного лучше. Даст Аллах, совсем скоро выздоровеете и выйдете на работу.
Ибрагим криво улыбнулся.
Три года назад Азаматзода Гуфрон внезапно умер в преддверии 8 марта и на должность руководителя филармонии с апреля был назначен Ибрагим. С этого момента Марьям совершенно поменяла свое отношение к нему, она уже не называла его, как прежде «мой богатырь» и не смотрела на него высокомерно. Что наедине, что при людях она проявляла к нему подчеркнутое уважение и почтение, называла его исключительно на «вы». Одним словом, держала определенную дистанцию по отношению к своему новому главе. Она тревожилась, что он может отправить ее на пенсию по возрасту. Марьям же совершенно не представляла себя пенсионеркой и домохозяйкой. Именно поэтому она изо всех сил старалась угодить ему.
 - Марьям, я… - Ибрагим хотел что-либо ответить ей, но вовремя прикусил губу и промолчал.
- Раис15, вы хотели что-то спросить у меня. Я готова…
- Я душевно разбит. Скажите, разве не я верно служил своему народу? Чем, чем я заслужил такое? Разве это справедливо? Объясните мне?
- Раис, вы сами все понимаете. Вы мудрый и образованный человек,-  осторожно и сдержанно начала Марьям и бросила взгляд на мужа. - Покойный Азаматзода Гуфрон неоднократно любил повторять кое-что. Вы сами тоже слышали это. Он говорил, что нельзя переходить границы. Вспомнились строки:
Ты прекрасна, но в своих пределах, 
Аллах- Аллах, не переходи ты грань!
- Вот если и сладкое кушать чересчур много, то оно приедается и надоедает, -  добавила Марьям.
- Да, знаю я это все! Но что эта за жизнь мне с таким лицом?! – посетовал он.
Марьям со свойственной только ей нежной интонацией, сказала:
- Сейчас мне вспомнились другие слова покойного Азаматзода Гуфрона: жизнь состоит из черных и белых полос, которые мы должны мужественно и терпеливо преодолевать. Вам же известно, какая надпись была на перстне великого Сулеймана: «И это пройдёт». Все мы переживаем радости и горе, подъемы и падения. Они чередой проходят по нашему жизненному пути. Так вот это и есть наша жизнь!
Ибрагим молча выслушал ответ собеседницы, сидя в мягком кресле, в своих черных очках и просто кивнул им головой на прощание.
- Раис! Весь коллектив передает вам привет и надеется увидеть вас скорее на работе. Здоровья вам! – Марьям не дождалась ответа на свои прощальные слова и сказала: - Если вам что-то нужно, то я всегда готова прийти вам на помощь. Если хотите, могу приготовить вам домашнюю еду.
Ибрагим и на этот раз ничего не ответил, а только кивнул головой. Было видно, что его не интересовало ничего, кроме его несчастья.
Его племянник Икромиддин закончил готовить ужин и вышел проводить гостей.
«Хм, в чем-то Марьям и права. Я в своих любовных утехах перешел все границы», - вздыхая, подумал Ибрагим. - Но…»
В это время ему вспомнились строки, которые он вычитал в сборнике стихов одного из видных представителей таджикского просветительства, поэта Шамсуддина Шахина, когда искал себе стихи для новой песни:
У стекла, чем камень, нет родственника ближе,
Так, все судьбы удары мы терпим от родных.
Великий поэт был прав. Иначе бросила бы его в такое трудное для него время жена, его самый близкий друг? Покинь она его в другой ситуации, не было бы так больно. Он, как и многие другие мужчины, не был верен жене, но… Хоть он и изменял ей с одной стороны для своего наслаждения, но ведь с другой стороны он это делал, чтобы укрепить свою мужскую уверенность».
Ему вспомнились наставления одного старого уролога, когда они вместе отдыхали на природе. Он сказал тогда: «если не хотите в старости ощутить свое мужское бессилие, как у меня, то изменяйте своим женам». Доктор наставлял своих благодарных слушателей:
- Не зря ведь, по исламу мужчинам разрешено иметь четырех жен. Наш пророк имел семь жен, некоторые говорят, что двадцать семь. К сожалению, в наше время двоеженство запрещено. А надо бы обратное!
Ибрагиму очень понравился совет врача, ведь он мог теперь оправдывать свои любовные похождения этим.
- Эврика! – радостно произнес он.
После его слов уролог весело добавил:
- Это точно! Все знают, что жмых является основной пищей для быка. Но если его кормить исключительно жмыхом, то это быстро надоест быку. Он хочет другого. Поэтому прислушайтесь к совету старого врача – хотя бы раз в месяц отвлекайтесь на пшеницу, ячмень или просо.
Но мужчина, который хоть раз увидит Малохат, уже не сможет ее никогда забыть: он будет жаждать видеть ее снова и снова. Волшебная! Она пери. Нет, не пери, она – ангел. Нет- нет! Ни пери, ни ангелы не могут с такой безобидной легкостью, с такой застенчивой улыбкой, взять ваше сердце и безжалостно бросить в пламя безумной страсти. И с лаской заглянуть в ваши глаза…
Ибрагим закрыл глаза, нет, только правый глаз, левый еще был забинтован. Он стал вспоминать свою первую встречу с Малохат…
Однажды после совещания в министерстве он вернулся к себе на работу. Секретарша протянула ему бумажку:
- Здесь список звонивших вам в ваше отсутствие. А еще вас дожидается девушка в вашем кабинете.
- Девушка? А почему не в приемной? – спросил он, сердито нахмурив брови.
- Представилась вашей кузиной…
Ибрагим нехотя посмотрел на список имен, а потом заинтересованно глянул внутрь своего кабинета.
«Кузина? Скорее дальняя родственница. Если она красивая, то было бы хорошо, иначе сейчас же выпровожу ее», -  подумал он.
  Он вошел в свой кабинет и, закрыв за собой дверь, изучающе посмотрел на сидящую за столом и листающую журнал девушку в атласном платье.
- Здравствуйте, – сказал он и пошел в направлении своего кресла. – Кузина?
Незнакомка встала с места и смутилась: то ли от того, что она так бесцеремонно попала в его кабинет, то ли от того, что ее смутила встреча с директором, но она покрылась румянцем.
- Да, с этого дня я хочу быть вашей кузиной. Если бы я так не представилась, разве меня пустили бы в ваш кабинет? – ответила вполголоса девушка.
- Логично, – сказал Ибрагим и сел в свое кресло напротив стоящей девушки. Он стал внимательно изучать ее внешность уже глазами директора филармонии. К нему частенько приходили желающие вступить в один из пяти коллективов и, естественно, без его личного одобрения, никто не поступал на работу. Он отметил ее длинные, распущенные до плеч, черные, как смола, волосы, красивые дугообразные брови, большие и блестящие глаза, широкий лоб, белое личико, припухлые губы и длинную шею. Все это в сумме очень понравилось ценителю красоты.
- Ну-ка, кузина, отложите в сторону журнал и походите по кабинету туда- сюда.
- Для чего?
Девушка удивленно распахнула свои большие глаза, но повиновалась ему: она положила на стол журнал и стала ходить по кабинету. Дойдя до него, она вопросительно посмотрела на него, но, увидев, что он продолжает разглядывать ее, повернулась и пошла в обратном направлении в сторону двери.
«Какая нежная! И ходит плавно и грациозно, как пава. А если она еще снимет свое атласное платье, то…», -  подумал про себя Ибрагим.
- Все, достаточно. Можете сесть на свое место, кузина,-  сказал он и сам также сел на свое кресло. – У вас хорошая фигура, плавная походка и красивый рост, что позволяет вам выступать на сцене. Скажите, а как вас зовут?
- Меня зовут Малохат, – представилась девушка, отодвигая немного стул и присаживаясь.
- Красивое имя.
- А сама я вам понравилась?
- Мне вы очень понравились. Но не знаю, подходите ли вы для филармонии. . .
- Я не пришла искать работу,- залилась смехом девушка. -  Ой, простите, смешно получилось.
- У вас чудесный смех, – отметил Ибрагим. - Так, зачем вы пришли? Я вас слушаю.
Девушка, не зная с чего начать, молча сидела и не отрывала глаза от журнала.
- Ну, говорите же, Малохат.
- Я… Я ваша верная поклонница. Можете даже проверить, я знаю наизусть все ваши песни.
- Я горд, что у меня есть такая прелестная поклонница.
- И поэтому я хочу, чтобы мы с вами общались хотя бы раз в месяц, -  стыдливо вполголоса сказала девушка.
 Ибрагим по ее пылающему лицу понял, что эти слова она произнесла с трудом, сильно смущаясь.
- Конечно, Малохат. Вы, как моя кузина, можете приходить сюда каждую неделю. Я вам разрешаю, –сказал он, делая вид, что не понимает значения ее слов.
Нажав на кнопку под столом, он вызвал секретаршу и сказал: -  Принесите мне и моей кузине кофе.
Когда секретарша вышла из кабинета, он обратился к Малохат:
-  Вы кофе пьете или предпочитаете чай?
- Кофе лучше чая, -  ответила ему гостья, мило улыбаясь.
Выпив кофе, Малохат отодвинула от себя чашку и сказала:
- Спасибо. Мне пора уходить. Но прежде я бы хотела узнать ваши контакты, чтобы в следующий раз я могла предупредить о своем приходе.
- С удовольствием, кузина, – сказал он и протянул ей свою визитную карточку.- И только одна просьба - некому не давайте эту карточку. 
- Конечно, – ответила Малохат и пробежала глазами по красивой визитке.
- Позвоните мне, дорогая моя кузина.
- Хорошо, кузен, – опять рассмеялась Малохат и ушла.
Ибрагим, не вставая со своего кресла, проводил Малохат взглядом. «Лань!  Была бы она моей», -   мечтательно подумал он.
На следующий день, в субботу, несмотря на выходной день, он пришел на работу и хотел тщательно, еще раз, ознакомиться с программой проведения вечернего концерта во Дворце Рудаки, средства, от проведения которого, должны быть перечислены в Фонд мира. По предварительным данным на концерте должны были присутствовать официальные высокопоставленные гости. Потому, проведение концерта на высоком уровне имело большое значение.
Ибрагим приводил в порядок бумаги, лежащие на столе, как в кабинет вошла Марьям с кофейным подносом. Они выпили кофе. Затем просмотрели, и утвердили список артистов и танцовщиц, которые должны будут выступать на концерте. В финале концерта, как обычно, он сам должен был спеть несколько песен.
Позже они вместе побывали на репетиции, и Марьям ознакомила его со списком всех присутствующих. После этого он вернулся в свой кабинет и не успел сесть в своё кресло, как раздался телефонный звонок.
- Слушаю, – ответил он.
- Здравствуйте, кузен. Это я, Малохат.
- Здравствуйте, кузина. Я сразу вас узнал. Как ваши дела, учеба?
- Спасибо, но я никак не смогла заснуть после нашей вчерашней беседы.
- Почему? Разве я сказал что-то грубое?
- Нет, нет. Это моя вина. Я хочу…
Малохат не закончила свою мысль.
- Что же вы хотите, кузина? Говорите.
- Мое сердце, кузен, хочет очень многого. . .
- Так, так. . .
- Мое сердце хочет встретиться сегодня с вами.
- Давайте встретимся. Я свободен до шести часов.
- Вы тоже будете на сегодняшнем благотворительном концерте?
- Конечно, кузина.
-  Значит, вы будете свободны только после восьми вечера?
- Точнее после девяти. На концерте будут много высокопоставленных лиц, и я буду занят ими. Если хотите, приезжайте сейчас в филармонию.
- Ой, нет. Я бы хотела увидеться с вами не на работе.
Ибрагима очень обрадовала такая идея.
- Как хотите, кузина. Я согласен примчаться в любое место, куда вы скажете.
- Вообще-то, кузен, я очень надеялась, что вы пригласите меня куда-нибудь.
- Принято. Я приглашаю вас завтра поехать в Ромитское ущелье. Вы согласны?
- Нет. Я хочу встретиться с вами сегодня. До завтра я не могу терпеть.
- Хорошо. Сегодня вы меня приглашаете, а завтра я -  вас.
- Интересно, – засмеялась в ответ Малохат. Она немного подумала и сказала серьезно: – Хорошо. В два часа дня я буду ждать вас на остановке. Сойдите с троллейбуса ровно на одну остановку раньше городского парка.
- Но я на машине… Хорошо. Я обязательно буду.
 Ибрагим, окрыленный, был на месте в точно назначенное время. Малохат встретила его с улыбкой. Они поднялись на второй этаж дома и вошли в квартиру.
Малохат закрыла за собой дверь и тут же, с наивной искренностью, бросилась ему в объятия и стала осыпать поцелуями.
- Простите, кузен, но я больше не могу терпеть. Я люблю вас. Я больше жизни люблю вас, -  говорила она и все сильнее и сильнее прижималась к Ибрагиму.
- Это хорошо, – обрадовался он от преподнесённого ему подарка судьбы. – Но вы должны знать, что мне пятьдесят шесть лет, и я женат, – сказал он, обнимая в свою очередь, молодое податливое тело.
- Я знаю. Но это не имеет никакого значение, как и то, любите вы меня или нет. Главное, что я люблю вас больше жизни.
 Так они провели час в объятиях друг друга.
 На следующий день Ибрагим повез Малохат в Ромитское ущелье, куда он частенько выезжал со своими молодыми поклонницами.
Со временем у Ибрагима побелели виски, но он, как-то не хотел замечать, что его желание к противоположному полу потеряли былую страсть. Частенько случалось, что после очередной встречи и посиделки, когда наступала ее интимная часть, он прислушивался к своему телу, и ощущал, что «интим», скорее всего, может и не случиться. Ибрагим стал задумываться о причинах. Корни своих бед он искал в ком угодно, только не в себе. Он придирался к шуткам, вдруг замечал, что сильно надушилась, посмотрела на другого, влажные руки.… Да, что угодно могло быть причиной отсутствия желания. Пропадала связь между влечением и готовностью тела.
Но с Малохат было другое. Она казалась ему необыкновенным чудом, которая была послана именно в период его старения. Рядом с ее молодым и притягательным телом он ощущал себя, как и прежде -  здоровым и сильным. С ней, эта связь между влечением и телом, не пропадала.
После каждой встречи и уединения с Малохат он чувствовал себя молодым и окрыленным. Из-за этого ощущения - от ощущения, что он помолодел на несколько лет, он и не замечал, что ей всего восемнадцать. Он нашел объяснение тому, почему старики семидесяти-восьмидесяти лет женятся на молодых девушках. Не зря мудрый Хафиз сказал:
Хоть стар я, как-то в ночь ты крепко обними,   
Чтоб утром я проснулся с тобою молодым!
Да, он жаждал только Малохат. Хотел проводить с ней все дни и ночи, тянула она его неудержимо. И мысли его были заняты только ею. Даже в те ночи, когда он вынужденно спал со своей женой, и тогда он представлял на ее месте юную «кузину».
 Малохат, несмотря на свою молодость, оказалась искусной любовницей. Она умела прислушиваться к телу партнера. Потому Ибрагим забывал о своих годах и всецело отдавался во власть Малохат.
Восточных девушек и женщин, как всем известно, украшает природная скромность. И Малохат не была исключением в этом. Но только не тогда, когда они оставались вдвоем. Своей чуткой податливостью, она убедила Ибрагима в том, что все его бывшие женщины были лишь придатком в его желании. С Малохат же он понял, что желание остается просто желанием, если два тела не будут в гармонии движения и страсти. Он открыл для себя высокое искусство любви, осознал, что все прежнее лишь суррогат или неумелое подобие.
В тот день, когда они впервые встретились на квартире, она стала ласково и нежно обнимать и целовать его. Она будила его тело, его чувства. Потихоньку расстегивая рубашку, она при этом не отрывалась от его губ. Уже нагие, они просто легли на палас посреди комнаты, и то сплетали свои тела в одно целое, то откидывались друг от друга, чтобы вдохнуть воздуха. Ее небольшая, юная грудь вдруг оказывалась стиснутой в ладонях Ибрагима, то вдруг начинала скользить по его лицу, иногда, на мгновение, останавливаясь на его веках, губах, шее. Во хмелю страсти он, все же, отметил, что соски ее похожи на вишенки, что остались на ветке до зимы, темно-рубиновые и чуть, казалось, замерзшие.
Ибрагим спешил, но не такая была Малохат. Он пытался руками и ногами обездвижить ее гибкое тело, но она всегда оказывалась чуть изворотливее, от чего Ибрагима охватывала дрожь нетерпения. Он лишь хватал ртом воздух напоенный ароматом юного существа, чувствовал ожоги от ее распущенных локонов, да следовал мысленно за ее руками, что волнами проходились по нему.
 На второй год их отношений, в одну из встреч, Малохат сообщила ему, что опять беременна. Избавиться от плода она наотрез отказалась. «Боюсь, что если сделаю это еще раз, то останусь навсегда бездетной», - говорила она.
  В один из вечеров у нее начались схватки, и она попала в роддом. Естественно, что он не мог быть рядом, но отправил к ней своего верного и преданного друга Марьям, которая должна была решить все проблемы с рождением ребенка.
  В это время из родного села ему сообщили, что отец занемог и попал в больницу. Ибрагим поспешил туда. Хорошо, что он приехал и успел проститься с отцом. На следующий день его не стало.
  Через двадцать дней после смерти отца он вместе с женой вернулся в город. Придя к себе на работу, Ибрагим первым делом вызвал в кабинет Марьям, которая с большим огорчением сообщила ему, что Малохат не смогла самостоятельно разродиться, ей сделали кесарево сечение. Не выжила Малохат, не выжил и ребенок. 
От очередной горькой новости Ибрагим потемнел лицом. Он стал ходить из угла в угол по кабинету, пока взгляд его упал на бутылку минеральной воды. Ибрагим зашел в комнату отдыха и вышел оттуда с бутылкой водки. Взяв два стакана, в один он налил полный стакан водки, в другой – чуть поменьше, и протянул его Марьям:
- Бери, – сказал он коротко.
Марьям, увидев озлобленное лицо своего начальника, вынужденно взяла стакан и выпила водку.
 После этого несчастного случая Ибрагим озлобился и несколько дней пытался забыться водкой. Мунаввара, думая, что он скорбит по своему покойному отцу, успокаивала его:
 - Возьмите себя в руки. Ваш отец был хорошим человеком и его душа обязательно попадет в рай.
- Дай Аллах!  – только и мог он ответить.
 Да, он безусловно был расстроен смертью отца, но последний прожил восемьдесят девять лет и умер достойно. Ибрагим же винил себя в ранней смерти молодой Малохат. Может ему и полегчало бы, боль отпустила, если бы он мог выговориться кому-нибудь.
  Ибрагим с женой съездил в родное село на сороковины, и на следующий день вернулись в город.  В водке лишь он находил утешение.
В тот день, когда несчастные родители юной Малохат плеснули ему в лицо кислотой, он принял решение отказаться от водки.
 Такова жизнь. Ничего не проходит бесследно. Он так высоко взлетел на своем поприще, что почувствовал себя небожителем. Всевышний указал ему на его место, низвергнув в пучину горя и страданий. Таково мироздание, где все чередуется -  зима и лето, смех и слезы, жизнь и смерть…
- Дядя, мясо готово. Прошу к столу.
Эти слова племянника неожиданно вывели его из тяжелого тумана воспоминаний. Вздрогнув, Ибрагим Хайруллобек посмотрел в его сторону и, хотя у него не было никакого аппетита, он встал и направился в сторону комнаты.

36

Воскресное утро.
В назначенное время Файзулло подъехал к зданию милиции и остановившись немного поодаль, стал дожидаться подполковника Мавлянова. Подождав немного, он вышел из машины, неторопливо посмотрел в сторону отдела, потом на часы. Было видно, что он волнуется.
 «Что-то случилось? Прошло двадцать минут, а его все еще нет. Может и в воскресенье Мавлянову дали задание. Фархад, Назар и Собир уже на перевале. О, Всевышний, помоги нам! Даст Аллах, как только вернемся, вместе с друзьями съездим к дедушке Ибрагиму и получим его благословение. Как говаривали мудрецы- «Основа всякой мудрости - терпение. Терпение одолеет все дела. А спешка лишь к беде всегда вела», - успокаивал он себя.
Файзулло принял решение подождать Мавлянова до семи тридцати, а потом узнать в «дежурке», где его можно разыскать. В это время Мавлянов и вышел. Он был в камуфляжной форме. Увидев Файзулло, он сказал:
- Прошу прощения, Чемпион. Столько дел сегодня, что не успеваю почесать голову.
 При виде улыбающегося Мавлянова, Файзулло немного успокоился.
 Они молча дошли до его машины.
- Пожалуйста, садитесь, – сказал Файзулло, открывая Мавлянову переднюю дверцу машины.
- Нет, сядем назад, – сказал Мавлянов.
- Вам принято сидеть на переднем сиденье, начальник, – сказал Файзулло.
- Нет, сказал же, вместе сядем сзади. Есть разговор.
 Файзулло дернул плечами и сел назад. Вскоре к нему подсел и Мавлянов.
- Извини, брат, наверное, сильно захлопнул дверцу твоей машины. Дверцы милицейских машин не закрываются, пока их сильно не захлопнешь, – сказал Мавлянов водителю.
- Ничего страшного, товарищ начальник, – вынужденно ответил водитель.
 Мавлянов поставил свой большой портфель себе на колени и, открыв его, вытащил два автомобильных номера и протянул их водителю: - Замени номера.
Водитель, не говоря ни слова, развернулся к подполковнику и взял у него автомобильные номера. Потом он вопросительно посмотрел на Файзулло и получив от него утвердительный кивок головой, пошел сменить номера.
- Чемпион, хорошо, что ты сегодня выбрит, - сказал Мавлянов и вытащил из портфеля кепку с козырьком, а также театральные усы и короткую бороду.
- Это для кого? – удивился Файзулло.
- Для тебя, Чемпион, – ответил Мавлянов. – Решил, что буду выдавать тебя за богом проклятого Джамолова. Мы едем в село Зидди в интересах следствия. Задержали его при попытки перейти границу. Он убил своего одноклассника и односельчанина и скрывался от следствия. Сейчас в СИЗО нашем чалится.
- О, Всевышний! Он сказал, за что убил друга?
- Куда он денется! Сказал. Но у него своя версия убийства. Будто бы они были партнерами по бизнесу. Тот кинул этого на восемнадцать тысяч долларов, с которыми хотел свалить за границу. Джамолов говорит, что он не хотел его убивать. Толкнул, просто.  А тот упал головой прямо на камень. И умер.
  После этих слов Мавлянов вытащил из портфеля тюбик, выдавил из него немного белого вещества, помазал пальцем на обратную сторону искусственных усов и бороды и, не спрашивая разрешения Файзулло, обратился к нему:
- А ну, Чемпион, посмотри не меня, – сказал он и аккуратно прицепил над верхней губой и на подбородок Файзулло, усы и бороду. – Хорошо!  Один в один.
 Все это Мавлянов проделал с таким искусством, как будто это была его каждодневная работа. Он вытер руки о тряпку и со смехом сказал:
- Не знай я тебя, решил бы что душегуб рядом.
Он сложил клей и тряпку в пакет и положил в портфель. В это время водитель, закончив менять номера машины, сел на свое место и оглянулся назад. Увидев Файзулло с усами и бородой, он вначале удивился, а потом рассмеялся:
- Э- э… Вам идет!
- Брат, ты хорошо закрепил номера? Это ведь служебные.
- Да.
- Ну, если так, то вперед, покорять Эверест!
- Хорошо, – ответил водитель и завел мотор.
-  Чемпион, а товар то у тебя с собой?
- Да.
- И где же он?
- Он под вами,-  смеясь, ответил Файзулло и кивком головы показал на место, где сидел Мавлянов.
- Хорошо, – улыбнулся Мавлянов.
Чуть позже, когда они уже проехали цементный завод, Мавлянов опять открыл свой портфель и вытащил оттуда железные наручники.
- Ну-ка, Чемпион, протяни мне свою правую руку, – обратился он к Файзулло, но увидев его вопросительный взгляд, пояснил: –Легенда должна быть такой, чтобы всякий в нее уверовал.
- Какая легенда?  – удивленно спросил Файзулло.
- Ты разве забыл, ты это не ты? С этого времени ты - Джамолов, душегуб.
- Понял, – улыбнулся Файзулло и протянул свою правую руку Мавлянову.
 Мавлянов тут же ловко пристегнул на кисть правой руки Файзулло и на кисть своей левой руки наручники.
  Файзулло впервые почувствовал на своих запястьях наручники и вначале был немного ошарашен. В это время ему припомнились строки, которые он произнес:
Вслед за сим рука моя да будет в вашей,
Наслаждение моё во взгляде пьяном вашем.
Как же нам не преклоняться перед вами,
Судьбы наши, коль в руках умелых ваших?
То ли Мавлянову понравились эти строки, то ли он был погружен в свои мысли и не понял их суть, но он попросил:
- Ну-ка, Чемпион, прочитай еще раз.
На этот раз Файзулло прочитал четверостишие выразительно и громко.
- Вообще-то, Чемпион, наша судьба сейчас зависит и от этих наручников. Мы сейчас зависимы друг от друга.
- Нет, эти наручники -  символом нашей дружбы. Крепче не бывает.
Мавлянов утвердительно кивнул головой в ответ, но ничего не сказал.
На Чорбоге, на посту при выезде из города, как обычно, было многолюдно. Там несли службу и милиция, и таможня, и сотрудники службы по борьбе с незаконным оборотом наркотиков. Они останавливали каждую выезжающую из города машину и тщательно осматривали всех -   и машину и каждого пассажира в отдельности.
  Сотрудник ГАИ, который стоял на середине дороги, жезлом указал им остановить «Жигули».
- Что делать? Остановиться? – спросил водитель, сбавляя скорость и не смотря назад.
- Да. Остановись около него.
Водитель направил машину не на обочину дороги, а прямо к инспектору ГАИ.
Инспектор, увидев, что машина направляется прямо к нему, насторожился и стал недовольно указывать жезлом, что надо остановить машину на обочине дороги. Не добившись положительного результата, он посмотрел на номера машины, потом заглянул внутрь салона и, увидев там Мавлянова в камуфляжной форме с погонами подполковника, вытянулся в стойку:
- Прошу прощения, начальник! Доброго пути вам.
Инспектор трелью свистка освободил дорогу и они, проехав пост, снова двинулись в путь.
Файзулло облегченно вздохнул и сказал:
- Да умереть мне за ваши две звезды!
Когда они стали подъезжать к поселку Тагоб, их опять остановил инспектор ГАИ.
- Мне останавливаться? – снова спросил водитель.
- Да. Останови, прям около его носа. Может, ты хочешь дать ему десятку?
- Да обойдется! – в гневе сказал водитель.
Водитель остановил машину. Мавлянов опустил свое окно. Инспектор ГАИ, увидев человека в погонах, сказал:
- Доброго пути, товарищ начальник!
Не успели они доехать до круга, сворачивающего в Ходжа - Оби Гарм, как издалека заметили группу стоящих милиционеров.
- Ого, и здесь от них покоя нет! Собрались, как на охоту,- сказал недовольно водитель.
Мавлянов ухмыльнулся от слов водителя.
- Ты, брат, не заговаривайся! Ты свой хлеб имеешь благодаря своей машине. А инспектора зарабатывают, стоя на дороге.
В это время в разговор вмешался и Файзулло. Он погладил свою «бороду» рукой и сказал:
- Именно здесь, инспектора ГАИ, даже не находя никаких нарушений у водителей, все равно требуют денег. Не успокоятся, пока не возьмут свое.
- М-да, – протянул Мавлянов и немного задумавшись, продолжил философски: –Иногда, чтобы добыть этот проклятый насущный хлеб мы погружаемся в такую глубокую пещеру, что даже перестаем замечать ее бездонность. А потом становимся послушными рабами своих желаний. Вот, что сказал поэт по этому поводу:
То, что львов сподобит лисам,
Есть нужда, нужда, нужда.
Дальше был еще один стационарный пост. Но, на их счастье, там было безлюдно.
- Теперь ты можешь быть спокоен, Чемпион, – сказал Мавлянов. Он открыл наручники и положил их в портфель. – Слава Аллаху, всё обошлось!
  Файзулло стал потирать кисть правой руки.
- Пусть Аллах будет к нам милостив, – удовлетворительно сказал Файзулло. –Может и борода с усами уже не нужна?
- Если они тебя раздражают, давай, я осторожно сниму их.
Мавлянов осторожно отклеил «растительность» с подбородка Файзуллы.
  Файзулло стал пальцами отчищать кожу подбородка от оставшегося клея и, улыбаясь, сказал:
- Пусть «усы» останутся, пока не передадим товар.
- Твое дело, Чемпион.
 «Жигули» то и дело тормозила по ухабистым горным дорогам перевала, объезжая кочки и ямы. Наконец, когда до места назначения оставалось метров сто, Мавлянов сказал водителю:
- Останови машину, брат.
 Водитель остановил машину и Мавлянов обратился к Файзулло:
- Чемпион, я свое дело сделал. Дальше будет лучше, если ты пойдешь без меня.
- Почему? Там нет посторонних людей, все свои, – удивленно спросил Файзулло.
- В любом случае… Я вас здесь подожду.
Мавлянов открыл дверь машины и, оставив свой портфель, вышел из нее.
«Перестраховывается», - подумал Файзулло и похлопал по плечу водителя:
- Быстрее езжай, ребята уже заждались, наверное.

37

 На самом деле, Фархад, Назар и Собир, с одной стороны, и «покупатели» с другой, каждый в своей машине, давно заждались Файзулло.
Когда машина остановилась, Файзулло быстро вышел из нее.
Парни радостно встретили друга:
- Мы уже заждались вас. Всё хорошо?
- Все хорошо. Мавлянов поздно освободился после работы, поэтому и получилось так.
- Ваши усы так отрасли за одну ночь?  – весело спросил Назар
- Идут вам, – хохотнул Собир.
 Файзулло никак не отреагировал на веселье друзей и спросил у Назара:
- Не вижу твоих соседей. Или они не приехали?
- Они сидят вон в той машине, – показывая на черный «Мерседес» ответил Назар.
- Сколько их?
- Двое. Далер и Диловар. Они сами приехали.
- Пригласи их сюда, в мою машину, – скомандовал Файзулло и обратился к водителю: - Брат, ты прогуляйся на природе, подыши свежим воздухом.
Водитель, не говоря ни слова, вышел из машины.
Назар направился к «Мерседесу». Не успел он подойти близко к машине, как из машины вышел высокий мужчина средних лет в черных очках.
- Что, шеф приехал?
- Да, брат Далер. Он зовет вас, – с улыбкой ответил ему Назар.
- Мне одному пойти или вместе с Диловаром?
- Пожалуйста, идите вдвоем, – сказал Назар и рукой указал на машину Файзулло.
 Далер наклонился к водителю «Мерседеса» и что-то сказал ему. Через несколько секунд из машины вышел Диловар, такой же высокий мужчина. В руках он держал дипломат.
 Два брата подошли к Файзулло и поздоровались с ним.
- Расчет? – сказал он, указывая кивком головы на дипломат.
- Да, - ответил Далер и, сняв очки, положил их в нагрудной карман пиджака. - Только, без обид. Нам надо испробовать «товар».
- Конечно, – сказал Файзулло и поручил ребятам поднять заднее сидение машины.
Когда товар был доставлен, Файзулло протянул его Далеру:
- Пожалуйста, пробуйте. Товар чистый. Четыре девятки! 
 Далер сел в машину и сначала принюхался к мешку с коноплей. Затем открыл пакетик с героином и взяв его пальцами, поднес ко рту, попробовав на вкус. Потом вышел из машины и обратился к Файзулло:
- Это место, совсем не подходящее для того, чтобы я мог удостовериться в подлинности товара, - сказал он недовольно.
- А что делать? Другого места здесь нет. Садитесь в машину и спокойно все испробуйте. Я еще раз говорю вам, это именно тот товар, образец которого я вам давал, и вы были довольны им.
- Правильно говорите. Но ведь разговор идет не об одной либо двух тысячах. . . Не барана покупаем.
- Воля ваша, - замявшись немного, ответил Файзулло и добавил: – В чем вы сомневаетесь? Сосед ваш с нами, он гарант.
Далер ничего не ответил, обошел машину, открыл дверцу и, хотел было сесть, но передумал и, подняв указательный палец к голове, сказал:
- Я где-то читал слова Ленина, который говорил «доверяй, но проверяй».
- Ну-у, с дедушкой Лениным мы не спорим! – еле выдавливая из себя улыбку, ответил ему Файзулло. – Только прошу вас поторопиться. На трассе стоим. В то же время, недалеко отсюда, нас дожидается одно важное лицо, которое сопровождало нас сюда и ему бы хотелось поскорее вернуться в город.
 Далер ничего не ответил. Он сел в машину, взял у Диловара дипломат, положил его к себе на колени и глянул на Файзулло. Диловар протянул ему полиэтиленовый пакетик с арабской вязью. Далер вытащил из кармана перочинный нож и аккуратно надрезал им край пакетика. Затем острием ножа он захватил немного героина и высыпал его на свою ладонь. Другой рукой он взял из нагрудного кармана кусочек ваты, свалял его и засунул себе в левую ноздрю. Затем он достал тонкую десятисантиметровую трубочку, один конец которой аккуратно вставил себе в правую ноздрю, а другой конец приставил к своей ладони, на которой были частицы героина. Проделав все эти манипуляции, он осторожно вдохнул правой ноздрей содержимое ладони. Когда весь порошок был втянут, он вытащил трубочку и положил ее себе в карман, а вату выкинул в окно. Затем Далер прикрыл свои глаза, завел две руки за голову и стал ждать результата. Через какое- то время его губы непроизвольно расплылись в улыбке.
- Товар чистый, хороший, – наконец удовлетворительно сказал Далер.
Далер огляделся по сторонам в поисках Диловара, увидел его и протянул пакет:
- Возьми. Взвесь все хорошенько и прими товар.
- Хорошо, – сказал Диловар.
Он взвесил несколько брикетов, туго обмотанных коричневым скотчем, на своих ручных весах и сложил все в большой черный пакет.
- Коноплю тоже проверишь? – спросил Далера Файзулло и протянул ему пакет с коноплей.
- Я уже посмотрел. И по запаху там нет никаких примесей, – ответил Далер и протянул коноплю Диловару. Тот взвесил.
- А это чакида – «пластилин», – сказал Файзулло и протянул Далеру пакет.
Далер ковырнул товар кончиком ножа, хорошенько разглядел его, понюхал и только потом слизнул чуть чакиды. Он стал размазывать по деснам. Затем вытащил носовой платок, вытер себе руки и губы и стал ждать ощущения кайфа.
- Пойдет, – наконец сказал он уверенно и протянул пакет своему брату.
Диловар взвесил и этот пакет, засунул его к остальному товару в большой черный мешок и сказал:
- Двадцать. Как в аптеке!
- Хорошо, неси в нашу машину, – сказал ему Далер.
Диловар послушно поднял мешок и стал направляться по направлению к своей машины, но Файзулло преградил ему путь.
-  Уважаемые! Мы соблюли все ваши требования. Вот товар. Где деньги?! 
- Парни! Все нормально. Рады с вами работать. Вот расчет! - Далер открыл дипломат и вытащил из него пачку стодолларовых купюр.
- Будете считать? – спросил он, протягивая их Файзулло.
Файзулло, взяв деньги, насмешливо сказал:
- Мы тоже не забываем о наставлении дедушки Ленина.
- Воля ваша, – коротко ответил Далер.
- Мы не будем вас долго задерживать. Выборочно посчитаем несколько купюр и одну пачку, если все правильно, то пожелаем друг другу удачи, - сказал ему Файзулло и приказал своим друзьям садиться в машину.
- Вы можете пересчитать все деньги, -  сказал Далер.
Файзулло ничего не ответил ему, а протянул несколько купюр Фархаду и Назару, чтобы они проверили их на знаки и голограммы. Сам он выборочно вытащил из дипломата одну пачку денег и стал считать их. Счет был правильный. Он оглянулся на своих друзей, которые молча протягивали ему деньги.
- Все правильно? – спросил его Далер.
- Да.
Файзулло пересчитал пачки деньги в дипломате, закрыл его и протянул правую руку Далеру:
- Все правильно. Ты доволен сделкой?
- Безусловно. Удачи вам, парни! – ответил тот и пожал руку.
-  Будет еще нужно, дайте знать, – сказал Файзулло.
- Через соседа. Всего хорошего!
- Удачи! – сказал ему вслед Файзулло.


38

Файзулло вышел из машины недалеко от ресторана «Симург». Он огляделся по сторонам, затем по привычке запустил обе руки в свои волосы, как бы расчесывая их, а затем уже посмотрел на часы.
«Ну вот, опять рано пришел», -  подумал он.
 Он, засунув свою правую руку в карман, стал не спеша прогуливаться по бульвару около ресторана, наслаждаясь запахом цветов.
 В пять минут первого подъехала служебная машина, из которой вышел Мавлянов. Он был в гражданской одежде. 
Они поздоровались, как старые друзья.
- Что у тебя за дело, Чемпион? – слегка косясь по сторонам, спросил Мавлянов.
- Сначала я хотел бы поздравить вас с новой должностью. Поздравляю!  Нас- то теперь не забудете? 
- Спасибо. Ты всегда был рядом, а я добро не забываю, – ответил тот.
- Раз уж вы немного освободились, давайте зайдем в ресторан. Здесь так готовят, что, если больной поест - выздоровеет, а здоровый поест–станет еще здоровее.
- Ты имеешь в виду такое блюдо, как «цыплята-табака»? - смеясь, сказал Мавлянов.
 - Нет, я предлагаю вам отведать жареных перепелов и суп из бараньего хвоста.
- Не люблю я этот суп, но вот от жареных перепелов не отказался бы. Всю ночь потом буду приставать к своей жене, -  смеясь, ответил Мавлянов.
 Файзулло направился было в сторону ресторана, как Мавлянов остановил его:
- Чемпион, подожди. Если у тебя есть ко мне дело, то говори здесь. Здесь нам никто не помешает.
Файзулло остановился.
- Давайте здесь поговорим, – сказал он и в очередной раз удивился предусмотрительности Мавлянова.
- Так вот. Мешает нашему общему делу один мерзавец. Мы как-то наказали его. Потрепали и его команду. Это было открыто и честно. Но, месть он затаил. Вчера он со своими парнями напали на фотостудию моего напарника Назара и все разгромили там. Хорошо, что сам Назар был там. Сожгли бы они все.
- Подожди, Чемпион. Я ничего не понял. Кто и почему хочет навредить тебе и твоим людям? Ты знаешь их?
- Знаю. В прошлом он был спортсменом, занимался борьбой. Его все называют Шерханом, но его настоящее имя Сафолов Рамазон. Он работает в парке Победы. У него там есть вагончик – стрелковый тир. Так вот. Он со своей бандой наезжали на наших друзей и требовали у них денег. На нашей территории! Месяца два назад мы их хорошенько проучили. И вот теперь они решили отомстить нам таким образом.
- Может это не они, а какой- нибудь наркоша? Мало ли . .
- Я сначала тоже так подумал. Но Назар сказал, что видел их и даже узнал среди этой тройки Шерхана.
- Подожди! А ну, скажи мне, как это получилось, что трое спортсменов испугались одного твоего друга? Я не понимаю.
  Файзулло покачал головой и сказал с улыбкой:
- Когда в фотостудии раздался звук разбивающегося стекла, то Назар вскочил с места и заметил, что эти трое стоят на улице. Назар сразу догадался, что это наши враги, узнал их. Он достал ствол. Тот пистолет, который вы мне….
- Что ты говоришь? Какой пистолет? – Мавлянов насупил брови и испуганно стал оглядываться по сторонам.
- Ты в своем уме, Чемпион? Говоришь такие вещи… Как будто впервые… Будь осторожен в высказываниях, Чемпион. Недаром говорят «В стенах мыши, у мышей уши». Заруби себе это на носу. Понял?
- Извините. Да, понял, – виновато ответил Файзулло.
- Рассказывай дальше, – сказал Мавлянов.
- Один из них попытался влезть в окно к Назару. Но тот включил свет и направил на них пушку. Бросив канистру, которая была у них, они сбежали. Судя по всему, они хотели поджечь фотостудию.
Подполковник задумался на мгновение, а потом спросил:
- Теперь понял. Так, что ты теперь собираешься делать? Что предлагаешь?
- Теперь наша очередь для нападения. Мы хотим выбрать удачный момент и поджечь его вагончик с ТИРом к чертовой матери.
Мавлянов ухмыльнулся:
- Вы думаете, если подожжете его вагончик, то полностью рассчитаетесь с Шерханом?
Теперь настала очередь задуматься и Файзулло.
- Нет, конечно, – сказал он наконец. – А что вы предлагаете?
- Есть один надежный выход избавить тебя раз и навсегда от Шерхана. Но тебе это будет стоить больших денег.
- Насколько больших?
- Ну не знаю. Может на две штуки зеленых, – с улыбкой сказал Мавлянов.
- Я согласен. Вы можете отсчитать себе эту сумму от тех предоплаченных десяти, – сразу согласился Файзулло. – А что это за выход?
- Ты сначала должен мне обещать, что об этом не будут знать даже твои парни.
 Файзулло был немного удивлен.
- Хорошо. Конечно, я обещаю. Если так нужно, то я обещаю, – сказал он. – Но, болтать – это не про меня. Вы же знаете? 
- Нет. Но береженного бог бережет, Чемпион, – сказал Мавлянов и не обращая никакого внимания на его обиженный тон, добавил: - Ты подсыпь своего порошка в рабочую одежду Шерхана в его вагончике, разложи в укромных местах «чеки», с десяток штук. Этого достаточно. И, дай мне знать… Остальное уже это не твоя забота. Я его упеку за решетку на много лет. Считай, что этот вопрос уже решен. Пойдем теперь поедим, Чемпион, а то и время обеда подходит к концу.
- Хорошо, но есть еще один вопрос, который без вас не решить.
Мавлянов вопросительно посмотрел на Файзулло. Тот продолжил:
- Есть немного «товара», который надо вывезти из Турсунзаде.
Подполковник помолчал немного, и спросил:
- Тот же «товар», что и прежде? – и увидев утвердительный кивок головой, добавил: -  Сколько?
-  Покупатель определяется еще с объемом.
- Хорошо. А когда вы хотите?
-  Вот это и зависит от вас.
- Хорошо. Дай мне пару дней. Я должен уточнить, когда на смене будут мои люди.
- Я могу позвонить вам в пятницу после обеда?  – уточнил Файзулло.
Подполковник тут же улыбнулся и ответил:
- Можешь, Чемпион. А теперь если больше нет других вопросов, давай пойдем и поедим твоих хваленых перепелов. Время то идет.
- Хорошо.
И они быстро направились в сторону ресторана.

39

- Азимджон Султанович, можно войти? - Файзулло приоткрыл дверь директора технической станции.
- А, это ты? Заходи, конечно.
Файзулло вошел в просторный кабинет. Поздоровались.
Видно было, что директор напряжен. Он с большим трудом взял себя в руки и пытался выглядеть спокойным. Налив чая в пиалу, протянул его гостю:
- Хорошо, что ты зашел.
- Да. Вчера приходил Фархад и сказал, что у вас ко мне срочное дело, – ответил Файзулло. -  Все в порядке?
- Ты знаешь, скажу начистоту!  На работе ходят разные слухи.
 Файзулло вопросительно поднял брови.
 Султанов сел в свое кресло и раздраженно спросил:
- Дурачком прикидываешься? Или ты меня за простака держишь?
- Не пойму, о чем вы? Вы меня пригласили, и говорите загадками, –сказал он. –Если у вас есть ко мне дело, то, как вы сказали–на чистоту. Мне, простому парню, так привычней и понятней.
Султанов глубоко вздохнул, а потом сказал:
- Я не зря пригласил тебя, Файзулло. Хотел побеседовать с тобой перед отчетным собранием. У тебя десять процентов акций. Ты член Совета акционеров. Я, как председатель Совета хочу поговорить с тобой.
- Хорошо. О чем вы хотите поговорить? С повесткой я согласен.
Султанов на этот раз не сдержался и скривил свои губы:
- Говорят, ты уволился, и стал активно скупать акции? Это правда?
- Правда, – спокойно ответил Файзулло и сделал глоток чая.
- Если так, ответь мне, с какой целью ты это делаешь?
- Странный вопрос, Азимджон Султанович.
- Ты хочешь отобрать у меня мое предприятие? – наконец потеряв самообладание и покраснев до ушей, гневно сказал Султанов. – Знаешь, сколько я приложил сил, чтобы предприятие процветало? Сколько ночей я не спал? А сколько я вложил денег, чтобы станция была такой, какой ты ее видишь? И теперь я должен смотреть сквозь пальцы на все твои махинации, которые ты проводишь за моей спиной?
- Азимджон Султанович, во-первых, вы не можете отрицать, что есть Закон о приватизации госучреждений и предприятий. И я действую в рамках закона, – спокойно ответил Файзулло. – И не собираюсь я отбирать у вас это предприятие!
- Ты говоришь правду? Не собираешься отбирать у меня мое детище?
- Нет.
- Ну, если так, то это другое дело, – успокоившись, сказал Султанов, облокотившись на кресло. – Что же ты тогда хочешь?
- В настоящее время мне ничего не надо. Работайте, как и работали.
- А потом? – стал допытываться Султанов. – А что потом ты будешь делать?
Файзулло удивленно посмотрел на Султанова и спросил:
- Когда потом?
- Когда ты выкупишь все акции. Что ты тогда будешь делать?
- Хотите избавиться от своих акций? Мы можем купить. По хорошей цене.
- По сколько?
- Я же сказал, цена хорошая.
- Вы это кто?
- Мы - это несколько ваших современников.
-  А, секрет!? Хорошо. Так, почем акции возьмете?
- Время рыночных отношений, Азимджон Султанович. Вы еще не сказали, хотите ли продать. Хотя, я вас знаю. Вы не продадите нам ни свои двадцать девять процентов акций, ни тех пяти-шести процентов, которые выкупили у рабочих.
- Не продам! Тут ты прав. – Султанов поднялся с кресла, подошел к окну и погрузился в свои мысли, уставившись в одну точку. Затем он повернулся к Файзулло и с печальным лицом, как будто он потерял своего близкого человека, грустно сказал: - Мне известно, что ты со своими людьми уже выкупили пятьдесят процентов. А может даже и больше.
- Все может быть. – Файзулло миролюбиво улыбнулся. – Но это не имеет сейчас никакого значения.
- Ну почему? – воскликнул Султанов. – Ясно, как дважды два четыре, что ты уже являешься номинальным руководителем предприятия.
- Не говорите так. Вы директор.
- Да, до итогового собрания. Но что будет дальше, одному Богу известно.
- Есть у нас один старый мудрец. Зовут его дедушка Ибрагим. Ребята иногда называют его в шутку – дед всех дедов. Потому что Ибрагим был нашим прародителем, – смеясь, сказал Файзулло. - Так вот. Этот дед Ибрагим любит повторять одну мудрость - «не беги впереди паровоза»! И вы, Азимджон Султанович, не паникуйте раньше времени. Это, во-первых. А во-вторых, вы хороший руководитель, опытный и преданный своей работе. Вас уважают и на работе, и в целом в городе. В любом случае вы останетесь директором. И в- третьих, никто ведь не знает, сколько акций мы выкупили, хотя ваши люди всякого наплели.
- Это правда? Неужели ты не знаешь, сколько акций выкупил? – удивленно спросил Султанов.
- Я-то знаю. Но мне неизвестно, сколько акций выкупили мои друзья.
- А кто эти твои друзья и как можно узнать, сколько акций они успели выкупить?
- Оно вам надо? Как говорят математики – от перестановки мест слагаемых сумма ведь не меняется, не так ли?  -   отметил Файзулло.
Файзулло поднялся с места, протянул пустую пиалу Султанову и сказал:
- Извините меня, Азимджон Султанович, мне надо идти. Ждут меня.
- Как же так? Мы толком и не поговорили. Я хотел предложить тебе должность главного инженера. Если хочешь, могу назначить тебя на должность моего заместителя. Как ты на это смотришь?
«Вот хитрый лис. Как на хвост наступили – так сразу стал заискивать»,-  подумал Файзулло. – «Что это он раньше мне не предлагал такие должности?»
 Файзулло на прощание протянул руку Султанову:
- Спасибо за доверие. Дайте мне некоторое время обдумать все.

40

По указанию Файзулло, Фархад, Назар и Собир целую неделю изучали время работы стрелкового тира Шерхана. Изучивши график его работы, они выяснили для себя удобное время, проникнуть в вагончик незаметно. После того, как все было согласовано с Мавляновым, они решили, что раннее субботнее утро подходящий момент.
В назначенное время Хусейн, забрав всех четырех друзей, повез их в парк Победы. Они еще не подъехали к парку, как Файзулло попросил:
- Хусейн, давай поезжай мимо кладбище позади парка.
- Хорошо, – ответил водитель.
Через некоторое время машина остановилась около больших елей.
- Надевайте перчатки. Работайте четко и быстро. Не берите и не выносите ничего изнутри, – дал последние наставления друзьям Файзулло.
- Будет сделано, – сказал Фархад.
-И не забывайте, что вы начинаете действовать тогда, когда охранники направятся в нашу сторону
- Хорошо. Мы помним, – на этот раз ответил Собир.
- После того, как всё закончите, подходите сюда. Удачи вам, – сказал Файзулло.
Фархад и Собир вышли, и машина развернувшись, уехала. Через некоторое время они подъехали к большим решетчатым воротам парка Победы и водитель, несколько раз просигналил. Звук резко и громко отозвался в тишине ранним утром. Из частных домов, которые были недалеко от парка, раздался лай потревоженных собак.
- Хусейн, разворачивай машину и дожидайся нас, – сказал Файзулло и вместе с Назаром вышел из машины.
Они через калитку вошли в парк и, будто ища кого-то, шли, оглядываясь по сторонам. Оба остановились около большого, неработающего фонтана. Назар крикнул:
- Шоди!  Эй, Шоди, ты где?
Голос Назара прервал тишину большого парка и эхом раздался где-то далеко.
Файзулло и Назар пробирались вперед. Навстречу им показался мужчина невысокого роста, в халате и тюбетейке.
- Что случилось? Еще птицы не проснулись, а вы уже в парк наведались? -  недовольно спросил он.
Молодые люди приблизились к нему и поздоровались.
- Вы, как мне кажется, сторож этого парка? – спросил Файзулло.
- И что? – опять также недовольно спросил мужчина.
- Вы не видели вчера вечером здесь молодых людей?
- Сюда каждый день и каждый вечер кучками приходят молодые люди. Всех не упомнишь, – ответил сторож.
- Мой братишка Шоди, вчера не вернулся домой, –начал рассказывать заранее придуманную историю Файзулло. - Мы расспросили всех его друзей. Они нам сообщили, что он поспорил с одним толстосумом, что проведет ночь с одной подругой, прости меня Аллах, в вашем парке.
- Странно это, – почесав в затылке, сказал сторож. - Это точно, богатеи с жиру бесятся. Бывает, приходят сюда и приводят с собой девиц всяких. Но вот, чтобы оставаться на всю ночь? Нет, этого я не видел. Я бы их тут же выгнал, чтобы они не оскверняли священный парк. Хотя подождите. Я знаю одно излюбленное местечко влюбленных. Пойдемте, проверим его,-  предложил сторож.
Сторож шел впереди, а Файзулло и Назар, шли следом. Примерно через полсотни шагов он остановился около огромной ели, нижние ветви которой свисали до земли.
- Шоди, дурень, ты здесь?!  – крикнул Назар.
 Сторож, не услышав ответа, с большим трудом приподнял ветки ели и ворча, вытащил оттуда одно старое одеяло и несколько пустых банок из-под консервов.
- Нет никого, – сказал сторож. – Но видно, что недавно здесь побывала парочка. Может и ваш…
  Файзулло и Назар еще немного побродили по парку, зовя Шоди. Затем они вежливо поблагодарили сторожа, извинились за беспокойство и ушли из парка.
Друзья, довольные сыгранной ролью,  уселись в машину.
- Надеюсь, у нас все получилось, – сказал Файзулло.
Мавлянов обговорил с Файзулло, что если у них все получится, и они проникнут в стрелковый тир, то он должен отзвониться. При этом уверенно скажет, что ездил в родное село, только вернулся и приглашает в ресторан на обед. Мавлянов откажется. Поэтому, когда Файзулло пригласил его на обед, то он услышал в ответ:   
- Прости, брат. В Министерстве дел больше, чем волос на голове. Давай как- нибудь в другой раз увидимся и поговорим. Хорошо?  Будь здоров.
- До свидания, – ответил Файзулло, еще раз отметив предусмотрительность подполковника.
Так как Собир и Фархад вернулись на свои рабочие места, Файзулло отпустил водителя Хусейна и вместе с Назаром удобно устроились в одном из кафе, неподалеку от парка Победы. Заказав что-то, они не спеша ковырялись вилками в тарелках. Так они ожидали завершения своей нехитрой операции. Фархад и Собир подложили в рабочий стол Шерхана заранее разложенные и завернутые в восемь бумажек героин, которые сотрудники милиции после продолжительного обыска должны были найти.
Шел одиннадцатый час дня, как мимо них проехал милицейский «Москвич» с мигалкой и направился в сторону парка Победы. Друзья переглянулись друг с другом. Еще через полчаса, мимо них проехала «Волга», в которой сидел Мавлянов в милицейской форме.
- Ну вот, Шерхан и попал в капкан! – заранее обрадовался Назар. – Наконец-то мы избавимся от него.
- Не зря ведь говорят, «не быкуй – отвечать придется», - задумчиво сказал Файзулло. – Рамсы не по понятиям до добра не доводят. Почалится на нарах – будет, о чем подумать.
- А вдруг Мавлянов обманет нас? – неожиданно спросил Назар
- Обманет? А смысл? – удивленно спросил Файзулло.
- Правильно. Но, вы же сами говорили, что менты могут «и нашим, и вашим»? 
-  Что ты хочешь сказать этим?
- Он может у Шерхана взять больше денег и отпустить его, – объяснил Назар.
 Файзулло некоторое мгновение уставился в одну точку и задумался. Потом он сказал:
- Правильно говоришь. Может, конечно, взять деньги у Шерхана и отпустить его подобру-поздорову. Но в этом случае, наши отношения с Шерханом обострятся, а сам Мавлянов лишиться нашего ежемесячного «пособия». Это, во-первых. А во-вторых, я ведь тоже не простак. У меня есть некоторые записи разговоров с ним. На вот такой случай.
- Ну, это мое мнение. Доверять ментам полностью нельзя. А там сами знаете, -   сказал Назар.
- Правильно говоришь. Береженного бог бережет, – согласился с ним Файзулло. – Мы с Мавляновым много лет вместе. Но, я не припомню, чтобы он нас подвел. Да и долю он свою исправно получает.
- Для большей уверенности надо иметь своего человека в прокуратуре, или еще лучше, в Комитете безопасности.
- Хм, хорошее предложение. Надо собраться вместе и подумать об этом. Может у кого-нибудь и найдется родственник или друг семьи в этой системе.
 В это время показались две знакомые милицейские машины, которые ехали друг за другом. В «Волге» сидел Мавлянов, а в «Москвиче», кроме сотрудников милиции сидел Шерхан с одним из своих напарников.
 - Ну, вот! Теперь мы знаем, что будет со всяким, кто поперек нас пойдет.
 - Мы умеем наказывать, – развернув плечи, произнес Назар.

41

Ибрагим проснулся, как обычно, за час до утренней молитвы, раньше, чем зазвонил будильник. После омовения, он прочитал молитву и, как всегда, долго читал суры из священного Корана, а напоследок возблагодарил Всевышнего за все.  Была пятница, и он по старой привычке, взял из книжной полки, старую тетрадь своих записей из священного Корана, и сел на молитвенный коврик.
С закрытыми глазами он прочитал наизусть первую суру из Корана, затем открыл свои записи и приступил к чтению остальных аятов. Он специально читал именно те аяты из Корана, в которых говорилось о прощении и милости Всевышнего. С помощью них он просил покаяния у Всевышнего за все грехи, которые были им совершены – обдумано, либо необдуманно.
Толкователи священного Корана говорят, что если осознанно произносить молитву и просить прощение у Аллаха, то он обязательно простит. Ведь Аллах всемилостив и всепрощающий.
Обращение Адама с молитвой к Всевышнему:
  Падишах наш, ты прости нам все грехи,   
   Мы порочны, ты же всех нас милосердней.
Добр в деяниях ты, мы же все порочны,      
Грех безмерный сотворили мы, прости…
Я надеюсь на прощение твоё,
Ибо сам ты повелел «просить прощения».
Безгранично милосердие твоё.
Ибрагим вытер выступившие слезы ладонью. Он потянулся, чтобы поставить тетрадь на место, как из нее выпало несколько фотографий с бумагами. Он вздохнул. На фотографиях был он сам вместе с Кароматулло, во время совершения паломничества в Мекку. Мысли его перенеслись в то время. Через два года после его «отшельничества», навестить его приехал имам16 мечети в его родном селе- хаджи Кароматулло. Они вместе прочитали молитву и поели плова, приготовленного его племянником Икромиддином. Тогда Кароматулло сказал ему, что наряду с тем, что он читает ежедневные молитвы, держит пост в священный месяц Рамадан и воздает обязательный налог с имущества в пользу нуждающихся, хорошо бы совершить паломничество в Мекку. Кароматулло предложил Ибрагиму поехать с ним в этом году. Ибрагим не придал никакого значения словам имама и проводил его. Но позже он стал вспоминать, что совершение паломничества считается одним из пяти основных столпов ислама, который должен выполнить каждый мусульманин. Совершение паломничество предписывалось каждому здоровому мусульманину, имеющему на то материальную возможность. Каждый, кто совершит паломничество и покается в своих грехах, возвращается оттуда чистым, словно заново рожденным.
Ибрагим принял решение совершить паломничество. Через своего племянника он передал паспорт и некоторую сумму, чтобы тот отдал их имаму Кароматулло.
Примерно через три месяца хлопот, была собрана и готова к паломничеству группа из сорока двух человек во главе с имамом Кароматулло, который более- менее знал арабский язык. Они выехали в путь на автобусе, сначала проехали Узбекистан и Туркменистан, затем въехали на территорию Ирана и, проехав Ирак, они, наконец, добрались до Саудовской Аравии. Хотя все паломники были измождены от долгой дороги, тем не менее, обрадовались, что попали на Священную землю. Ибрагим с самого момента, как въехал и до самого отъезда, больше месяца, так усердно молился и просил прощения у Всевышнего, что за это время ни разу не вспомнил, ни о своей семье, ни о своих друзьях. Он день и ночь вымаливал прощения за все грехи, которые были совершены им в жизни. Каждый день он проводил свое время, молясь в мечети Аль-Харам. Хождение вокруг Каабы в Мекке оказало на него настолько сильное влияние, что и сейчас, спустя столько лет, он мысленно совершал его и все также получал огромное наслаждение и умиротворение от этой процедуры. Он не мог забыть и того, что дважды посетил мечеть Биби Оиша, где принял решение совершить паломничество от имени своей родителей. Ради этого он совершил и все другие надлежащие обряды.
Как-то раз, за семь дней до Праздника Курбан, Хаджи Кароматулло согласился сопроводить его на восхождение горы Джабалу Рахмат, недалеко от горы Арафат.  Ибрагим был очень рад этому.
Хаджи Кароматулло, как глава их группы часто рассказывал им о порядке и правильности совершения обязательных обрядов, об историческом значении тех или иных мест. Рассказал им и о роли горы Джабалу Рахмат в жизни пророка Адама:
- Как вам всем известно, после того, как Всевышний создал землю, небо, животный и растительный мир, а также птиц, он из глины создал первого человека на земле - Адама. Чтобы Адаму не было скучно одному, из его левого ребра была создана женщина - Ева. Адама и Еву он поместил в рай и разрешил им все наслаждения, кроме плодов одного из райских деревьев, а именно хлебного. Адам и Ева после долгих наущений Шайтана поддались искушению и попробовали запретный плод. Всевышний, разозлившись, изгнал из рая всех четверых - Адама, Еву, Шайтана, а также Змею, которая, будучи привратником при входе в рай, пропустила туда Шайтана. По велению Всевышнего, Адам попал на высоты горы Сарандеб в Индии, Ева оказалась в Джидде, на берегу Красного моря, Шайтан очутился в Майсоне, а Змея попала в Исфахан. Через несколько десятилетий, после долгих скитаний и мольбы о прощении, Адам дошел до подножья горы, где на протяжении суток склонял свою голову к земле и слёзно просил прощение у Всевышнего. Наконец, под утро Аллах смилостивился над ним и Адам был прощён. Впоследствии эта гора получила название Джабалу Рахмат, как Гора Прощения и её посещение вошло в обязательный ритуал проведения хаджа. Позже Адам встретился с Евой на горе Арафат в Саудовской Аравии. С тех пор гора Арафат также считается местом поклонения поломников и стояние на ней является кульминацией хаджа.
После того, как Ибрагиму стала известна эта история, он возгорелся желанием посетить гору Джабалу Рахмат. Хаджи Кароматулло согласился, только попросил набраться терпения и подождать, пока он немного освободиться от забот главы группы.
Наконец в назначенный день они заказали машину и поехали на гору Джабалу Рахмат. Подъехав к скале, шофер остановился и показал на гору:
- Вот, приехали!
Когда они вышли из машины, он прокричал им вслед:
-  Аджала! Аджала!
Ибрагим, удивившись, спросил у своего наставника:
- Что он говорит?
- Он говорит, чтобы мы поторопились, так как каждая минута стоит денег, – смеясь, ответил тот.
  При абсолютной высоте четыреста пятьдесят четыре метра над уровнем моря, Джабалу Рахмат возвышался на тридцать метров над другими горами вокруг, в каменистой местности. Путники поднимались пешком по извилистой дороге, не обращая никакого внимания на зазывающих к себе арабов, которые предлагали подвезти их на украшенных верблюдах.
  Показывая на арабскую надпись на бетонной плите, Ибрагим, который на тот момент не мог читать по арабски, спросил:
- Хаджи, что там написано?
- Там написано о величие Всевышнего. Теперь давайте помолимся Всевышнему, надо совершить двукратную благодарственную молитву.
 После того, как они совершили молитву, его наставник сказал:
- Надо поторопиться, нас уже заждался шофер.
Ибрагим встал, огляделся по сторонам, посмотрел на горы, камни, на кое-где пробивающуюся зелень, которая росла, несмотря на сильную засуху и солнце и вдруг осознал, что он должен остаться здесь и так же, как его прародитель, вымолить прощения у Всевышнего за все свои грехи. Он сказал своему наставнику:
- Хаджи, вы езжайте. А я останусь здесь до вечера.
Как не уговаривал хаджи его вернуться, он непреклонно стоял на своем:
- Вы не переживайте. Я ведь не иголка в стоге сена, не потеряюсь. Деньги у меня есть, голова работает, найду дорогу обратно и не доставлю вам хлопот.
- Но у вас нет с собой ни еды, ни питья, да и сидеть вам не на чем!
- Грешный человек должен быть готов ко всему, – ответил ему Ибрагим.
 Хаджи Кароматулло пришлось возвращаться одному. Ибрагим весь день провел на горе Джабалу Рахмат в молитвах и мольбах о прощения для себя и своих близких. По своему начальному плану он хотел вернуться после вечерней молитвы, но, когда настало это время, он вдруг понял, что должен остаться здесь еще на какое-то время. Может он вымолит прощение так же, как его праотец Адам ранним утром, перед утренней молитвой. Ему казалось, что Всевышний не услышал его молитв или, если даже и услыхал, то еще не может простить его. После того, как с ним случилось несчастье, и его оставила жена, он очень долго размышлял о своей прожитой жизни. Он осознал, что совершил много непристойного. В своем самолюбовании и погоне за молодыми и красивыми женщинами он переступил все дозволенные границы, за что и поплатился. Он стал болен и безобразен, без семьи, без работы, без сцены и без своих поклонников. Он очень раскаивался в своих грехах и надеялся, что его душа обретет покой, если Всевышний услышит его и отпустит ему его грехи. Таким образом, он провел всю ночь на горе Джабалу Рахмат, вымаливая у Всевышнего прощение.
Хорошо, что он поддался уговорам своего одноклассника Кароматулло и стал соблюдать все каноны ислама. Чем бы он занимался, будучи запертым в четырех стенах своего дома? Случались дни, когда он, все сильнее ощущая свое одиночество и безысходность, готов был отдать душу, не видя для себя ничего светлого и хорошего в будущем.
Он также был благодарен ему за то, что он обучил его правилам чтения молитвы и правилам совершения омовения.
Как-то, когда они вместе беседовали в доме у Ибрагима, одноклассник его спросил, где можно прочитать молитву и почему хозяин дома сам не читает пятикратную молитву.
- Нехорошо получается, друг. Все мы мусульмане и должны молиться, чтобы показать свою благодарность Аллаху и признавать его главенство. Погружаясь в рутину дня, начиная с момента, когда мы просыпаемся, до последней минуты перед сном, мы не уделяем достаточно внимания молитвам.
Говоря это, хаджи Кароматулло легко и ненавязчиво научил своего друга основам чтения намаза17 и другим тонкостям обрядов.
- Обязательно ли проводить омовение перед каждым чтением намаза? – спросил Ибрагим.
- Если омовение не нарушено, то совершать его повторно не обязательно:
Без омовенья Кааба и капище одно,      
Нет блага в доме том, где нет чистоты.
После вечерней молитвы все стали понемногу сходить с горы Арафат. Когда он закончил читать все известные ему аяты из священного Корана, то рядом никого уже не было. Один он остался сидеть на горе Джабалу Рахмат. Вначале его обуял страх, но потом он успокоился.
«Я не одинок. Со мной Всевышний».
 В полночь похолодало, к тому же поднялся ветер. Ибрагим спустился с горы и нашел укрытие между двумя камнями. Паломник опять приступил к чтению аятов. Было так, что только он начинал читать аяты и вымаливать прощение у Всевышнего, у него непрерывно текли слезы. И сдержать он их не мог. Он не помнит, как заснул. Проснулся же от холода. Солнце поднималось. Ибрагим встал и некоторое время разминал себе руки и ноги. Затем он спустился вниз и с помощью песка, так как не было воды, совершил омовение. Почувствовав легкость во всем теле, он стал заново торопливо подниматься на гору Джабалу Рахмат, где сразу приступил к чтению утренней молитвы.
- Ибраги- им!  Ибрагим! – раздался голос снизу.
Он сначала не понял, откуда идет голос, но потом, прищурившись, разглядел внизу кучку людей и среди них своего наставника Кароматулло.
-  Простите меня за то, что причинил вам столько хлопот, - идя навстречу к своему наставнику, сказал Ибрагим. – Смогу ли я вновь посетить эту священную землю, вот вопрос? Поэтому я и решил остаться здесь на ночь и вымолить прощение у Всевышнего.
- Хвала Всевышнему, что вижу вас в добром здравии. Если честно, то до утра не смог сомкнуть глаз, переживая за вас.
- Примите еще раз мои извинения.
В преддверии празднования Курбан-байрама18, их группа посетила долину Мина, где целый день провела в молитвах и поклонении Аллаху. Ближе к вечеру они вернулись в свои жилища. Наутро, набрав традиционно необходимое количество камней для проведения обряда побивания Шайтана, вернулись в долину Мина, чтобы у столбов-джамарат провести это действо. Во время праздника Курбан-байрам паломники должны бросить по семь камней в один большой столб - джамарат. После побития, каждый паломник должен отрезать или сбрить волосы. В следующие два дня они должны поразить семью камнями каждый из трех столбов.
  Здесь-то Ибрагим и узнал, что существует три лика Шайтана: Большой - Акбар, Средний и Малый. Из разъяснений хаджи Кароматулло он также узнал, что все беды и несчастья человека происходят по вине Шайтана. Согласно Корану, Шайтан - Шайтан ослушался приказа Аллаха пасть ниц перед сотворенным им первочеловеком – Адамом.
- Я не буду поклоняться ему, ведь меня ты создал из огня, а человека – из глины.
За свое непослушание он был низвергнут с небес и обречен на адские муки. Он попросил у Аллаха разрешения устраивать козни на пути человека, и по мудрости Творца это разрешение ему было дано до Судного дня. Тогда Шайтан начал неотступно следовать за человеком, прилагая неимоверные усилия, чтобы свести его с истинного пути и столкнуть в неверие. Случается и такое, что люди, поддавшись уговорам Шайтана, начинают совершать плохие поступки и сходят с правильного пути. Но Всевышний Аллах также пообещал, что если человек искренне покается в своих грехах и больше не повторит их, то, несомненно, будет прощен.
Таким образом, в день праздника Курбан был проведен обряд жертвоприношения, после которого паломники обривают или коротко постригают себе волосы и возвращаются в Мекку для выполнения последнего обхода Каабы…
Там и были сделаны фотографии, которые заставили Ибрагим вновь вспомнить время совершения им хаджа. Он положил снимки обратно в тетрадь и глянул на часы. Наступило время утренней молитвы. Он встал на молитвенный коврик и прочитал молитву и еще долго после нее сидел и читал известные ему суры, вымаливая у Аллаха прощения за совершенные им грехи. Закончив читать молитвы, Ибрагим пошел на кухню, поставил чайник, пожарил себе два яйца и позавтракал.
Ибрагим вышел на веранду, где заливисто пела куропатка. Он с улыбкой подошел к клетке, подсыпал ей корма и освежил воду.
- Я вижу, что ты рада мне. Запомни, я тоже всегда рад видеть и слышать тебя. Я смотрю ты в хорошем расположении духа и поешь мне. Каждое утро я слушаю твой голос и жалею, что не могу понимать пение птиц, как пророк Сулейман. Поэтому и не понимаю, поешь ли ты от счастья или сетуешь на свою горькую долю? И ты ведь, слушая мои песни, не понимаешь, то ли я плачу от одиночества, то ли радуюсь продолжению жизни?.. Но слушать тебя все равно приятно. Думаю, в чем ты провинился, что находишься в тесной клетке? Не песни ли твои сделали тебя заложником клетки? А? Не отвечаешь… Но я знаю, почему именно я стал добровольным затворником. Сам я во всем виноват. Стал я рабом искушений. Во всяком случае, мой друг, наши судьбы схожи: и ты, и я - певцы и узники судьбы. Ты -  узник своей клетки, а я – своей!  И что же делать!? 
Бремя жизни пало, Бедил, как же быть?
 В радости ль, в печали, но нам надо жить! 
 В это время раздался звонок, и Ибрагим направился в сторону калитки. «Кто это так рано мог прийти?»
Он открыл щеколду калитки и увидел знакомое лицо:
- Файзулло?
- Доброе утро, дедушка хаджи! Прошу прощения за столь ранний визит, – улыбаясь, откликнулся Файзулло.
- Рад тебя видеть, – ответил хозяин дома.
- Сегодня на работе будет проходить Совет акционеров. На нем будет решаться моя участь и моих друзей. Поэтому я пришел спозаранку, чтобы сначала получить ваше благословение.
- Очень хорошо, Файзулло, правильно сделал.
Они оба прошли во двор. Старик присел на край топчана, а Файзулло, как обычно, устроился на скамейке рядом.
Ибрагим, прикрыв глаза, прочитал несколько аятов из священного Корана, а потом, прочитав молитву и благословив Файзулло, поднес руки к лицу, заканчивая этим обряд.
Файзулло поднялся с места. Как обычно, он сунул две десятки старику и, попрощавшись, быстро ушел по своим делам.
 Хозяин дома взглядом проводил его. «Этот молодой человек вечно спешит куда-то. Дай Аллах, чтобы у него все было хорошо».

42

Был утвержден новый Совет акционеров. Султанов на правах бывшего председателя Совета,  не преминул выступить с речью:
- Дорогие друзья, я обращаюсь к вам, как рядовой член этого Совета и хочу предложить выдвинуть на должность председателя Садуллоева Файзулло Садуллоевича, потому что он является обладателем пятидесяти трех процентов акций.  По сути – контрольный пакет! 
 Фархад, посмотрев на Файзулло, хотел что-то сказать, но тот, покачав головой, не дал ему это сделать. Через несколько минут он единогласно был утвержден на пост председателя Совета акционеров. Султанов протянул ему лист, на котором были указаны план, цели и задачи заседания.
- Спасибо, -  коротко поблагодарил Файзулло, принимая из рук Султанова бумаги и, кладя их на стол. Затем продолжил он: - У меня тоже есть, что сказать. Я хочу предложить кандидатуру Султанова Азимджана на должность моего заместителя. У него тридцать шесть процентов акций. И имейте ввиду, что обе эти должности лишь общественная нагрузка. Без зарплаты.
Никто не возражал. Тогда Файзулло продолжил:   
- Прежде чем приступить к обсуждению и решению других проблем, я хотел бы остановиться на одном вопросе. Учитывая большой опыт и профессионализм товарища Султанова, я предлагаю назначить его директором Центра технического обслуживания.
 Файзулло помолчал и вопросительно посмотрел на Султанова, у которого недовольное выражение лица сменилось нескрываемой радостью.
- Также я предлагаю назначить обладателя шестнадцати процентов акций Шамсиддинова Фархада главным инженером. Я же буду генеральным директором предприятия. Почему генеральный директор? Потому что мы надеемся в ближайшем будущем внести некоторые поправки в Устав предприятия и на базе Центра технического обслуживания открыть еще несколько предприятий и организаций.
 Последнее предложение смутило Султанова, и он сказал настороженно:
- Как это будет?
 Он посмотрел на присутствующих, но, не находя у них поддержки, вынужден был промолчать.
Все три кандидатуры были утверждены.
После заседания Совета все стали расходиться по своим делам. Файзулло, подмигнув Фархаду, обратился к директору Центра:
- Азимджан Султанович, если вы не торопитесь, давайте пройдем в ваш рабочий кабинет. Мне хотелось бы наедине кое-что обсудить с вами. Да и у вас, наверное, ко мне есть вопросы.
-  Пожалуйста, заходите, -  тут же откликнулся директор.
-  Фархад, подожди немного, я сейчас вернусь.
Оба вошли в приемную, а затем в рабочий кабинет.
- Проходите, Файзулло. Простите, я должен привыкнуть, Файзулло Садуллоевич, вы теперь генеральный директор. Поэтому …
- Азимджон Султанович, прошу вас, не церемоньтесь, это совсем ни к чему, -  перебил его Файзулло. – Можете называть меня, как и прежде, по имени. Я ведь младше вас.
- Это так. Но начальство надо уважать, а вы теперь являетесь генеральным, Файзулло Садуллоевич, - возразил ему Султанов и, указывая на свое кресло, добавил: - Пожалуйста!  Отныне это ваш кабинет.
- Я, наверное, займу кабинет главного инженера. А вы продолжайте работать здесь. Помните, во время нашего последнего разговора я вам говорил, что вы и впредь будете руководить этим предприятием? К тому же я не хотел даже менять название вашей должности, чтобы вам не пришлось менять и табличку на двери. Были директором и остались им. Я хорошо помню ваши заслуги. Как вы уже успели заметить, я никогда не обманывал вас и всегда сдерживаю свое слово. Поэтому хочу, чтобы вы также поступали по отношению ко мне.
- Конечно, конечно, – заискивая, сказал Султанов.
- Я хочу подчеркнуть, что если мы будем доверять друг другу и работать сообща, то от этого будет хорошо всем, и нам, и предприятию. Разве не так?
- Конечно, Файзулло Садуллоевич. Спасибо. Буду стараться.
- В Центре вы останетесь основным руководителем по производству, Азимджон Султанович. Но я бы хотел, чтобы мы все делали сообща. Да, и печать тоже пусть будет у вас на руках. В бланках банковских счетах будут две подписи, моя и ваша. Но я очень прошу вас, чтобы на всех официальных документах и на чеках стояла моя подпись. Хорошо?  Или вы не согласны со мной?
- Да нет же! – воскликнул Султанов. – Вы теперь являетесь генеральным директором предприятия и ваше слово для меня закон.
- Азимджон Султанович, я сказал все, что хотел. Теперь ваша очередь. Если у вас есть ко мне вопросы, то, пожалуйста, задавайте. Я вас слушаю.
- Нет, спасибо, у меня нет вопросов. Вот только, что со служебной машиной? -  извиняющим голосом, сказал Султанов.
- Она была и будет в вашем распоряжении. Для себя я куплю другую машину из своих сбережений. Есть еще вопросы?
- Файзулло Садуллоевич, больше вопросов нет. Даст Аллах, будем работать сообща.
- Ну вот и договорились. Вы ведь знаете, Азимджон Султанович, что в каждом человеке есть и светлая и темная стороны? Хоть я и проработал много лет под вашим руководством, но вы, наверное, так и не узнали мою темную сторону. С теми, кто со мной открыт и честен -  я такой же. Но, если меня разозлить, то хуже меня нет никого на свете. Я - мстительный и злопамятный. Такая вот особенность. Просто не забывайте об этом.
Файзулло не стал ждать ответа Султанова и решительным шагом направился к выходу. В это мгновенье он с удовлетворением ощутил, что, обладая высокой должностью, можно позволить себе быть дерзким. Власть!
 
43

Файзулло вышел из кабинета директора и, увидев Фархада в приемной, обрадовался:
- Дружище, я тебя заставил ждать? - спросил он и, не дожидаясь ответа, сказал: - Пойдем, я сильно проголодался. На сегодня хватит работать.
- Мы разве не будем обедать в нашей столовой?
- Нет, давай поедем к Назару. Мне хочется поесть шашлыка.
 Пока они выходили, все работники, которые встречались им на пути, останавливались и поздравляли их с новыми должностями. Новоиспеченные генеральный директор и главный инженер отвечали по привычке тепло, по-свойски. Стоило им выйти из здания Центра, как охранник Мираббос, заметив их издали, тут же подбежал и стал заискивающе поздравлять.
- Мерзавец! – вполголоса сказал Фархад, когда они отошли от него. – Раньше он еле отвечал на приветствие, да даже и сегодня утром. А теперь, как пес виляет хвостом.
Файзулло насмешливо ответил:
- Вот так возрастает ценность человека вместе с его должностью. Не удивляйся. И ты, и я должны теперь привыкнуть к этому.
  Через некоторое время они друг за другом на своих мотоциклах подъехали к фотостудии Назара, который уже встречал их на пороге.
- Вот видишь, Фархад, благодаря твоей новой должности, даже Назар лично вышел нас встречать! - рассмеялся Файзулло. - Да, должность, так же, как и богатство, имеет свои преимущества. Именно поэтому с давних времен энергичные люди всегда стремились к достижению богатства и власти. Ради этого лилась, и еще будет литься кровь.
- Если это так, то мы сделаем все наоборот.
- Это как? – серьезно спросил Файзулло.
- Мы завладеем большими должностями и властью без крови!
От такого ответа все трое захохотали и хором произнесли:
- Власть без крови!
Зашли в здание фотостудии. Назар, несмотря на то, что он присутствовал на заседание Совета акционеров, еще раз поздравил друзей.
- Надо обмыть это дело!
- Обязательно обмоем.
- А как вы смотрите на то, чтобы мы сами, парни, без женщин отдохнули?
- Отлично! Правда, днем, очень жарко. Давайте вечером соберемся.
- Очень хорошо. Надо позвонить Собиру и его предупредить, что будем накрывать поляну на берегу реки Душанбинки.
- Хорошо, друг. Принято. А теперь отправь своего ученика за шашлыком!
- Будет сделано.
Назар дал денег и попросил Шокира принести им шашлыка из чайханы.
Пока они ждали прихода Шокира, Назар включил вентилятор и направил его в сторону друзей.
- Очень кстати, – обрадовался Фархад. -  Жарко…
Через некоторое время вернулся Шокир с обедом. Друзья с удовольствием пообедали и приступили к обсуждению своих предстоящих планов.
- У меня предложение, – сказал Назар, принеся из холодильника холодное пиво. -  С сегодняшнего дня статус нашего друга не позволяет ему ездить на мотоцикле. Надо купить «иномарку».
- Ты прав! Шестисотый «мерин»! Пусть враги сдохнут от зависти! И надо найти надежного водителя, – сказал Фархад.
Файзулло был очень рад, что его друзья поддерживают и понимают его.
- Спасибо вам. Хорошо. Если вы хотите «Мерседес», то мы все выйдем на рынок и купим эту машину. В конце концов, после стольких мучений имеем на это право?
- Конечно, имеем право! – ответил Назар, допивая своё пиво.
Через некоторое время Назар, оставив своих друзей у себя на работе, отправился в парк культуры, где работал Собир. Тот не смог отлучиться с работы и не был на Совете. Он рассказал Собиру о новостях, и они вдвоем поехали в магазин, где накупили всего для вечерней посиделки. Потом они вернулись к Фархаду и Файзулло.
- Это хорошая российская водка - «Абсолют», - сказал Собир, показывая ее друзьям. – Продавец сказал, что ее пьют только высокопоставленные лица.
- Конечно, и цена тоже соответствует качеству, – ввернул Назар.
При виде водки, у Фархада заблестели глаза, и потирая ладони друг о друга, он сказал:
-  Давай открывай скорее!
 Назар посмотрел на Файзулло.
- Ну, коли не терпится, то открой, Назар. И не забывай впредь, что нельзя игнорировать слова главного инженера.
- Будет сделано, -  смеясь, ответил Назар. – С этого момента, его может и забуду, но должность его -  никогда!
Он раскупорил бутылку и разлил ее в четыре чашки, приготовленные Фархадом.
- Поздравляю вас с новыми должностями!  – сказал Назар.
- Спасибо, – ответил Фархад. Он поднял чашку и принюхиваясь, сказал: - Хорошая водка.
- Спасибо, -  спокойно сказал Файзулло и чокаясь с друзьями, продолжил: - С сегодняшнего дня, хоть и частично, но Центр технического обслуживания уже принадлежит нам. Давайте выпьем за это!
- Поздравляю!  – радостно закричали Назар, Фархад и Собир.
Все выпили. Собир залпом опустошил свою чашку. Фархад же, пробуя на вкус и запах водку, еще некоторое мгновение смаковал ее, и только потом проглотил.
- Какая хорошая водка, – сказал Фархад.
- Да, и пьется легко, – согласился Файзулло.
- Вроде хорошая водка, но мы почувствуем ее результат чуть позже, – подумав, сказал Собир.
- Не переживай, Собир. Суррогатная водка не может стоить тридцать два рубля, – успокоил его Назар.
Собир хотел было возразить другу, но Фархад перебил его:
- Ну, кто так наливает, Назар? Я ничего не почувствовал.
  От этих слов Фархада, все весело рассмеялись.
- Я, конечно, могу наливать и помногу, но, если вы помните, мы хотели посидеть на берегу реки. Давайте сделаем закупки, да поедем на речку. Есть другие предложения? – сказал Назар.
Трое друзей кивнули головами. Фархаду тоже пришлось согласиться на это предложение. Не прошло и получаса, как четверо друзей расположились на берегу Душанбинки.
 В эту летнюю пору все, кто имел возможность и время, старались спрятаться от знойной жары у реки.
 Они остановились немного подальше от других отдыхающих и, раздевшись, тут же бросились купаться.
- Хватит, я пойду отдыхать, - выходя из воды, сказал Файзулло. Все остальные также как по команде вышли на берег.
- У меня предложение, – сказал Фархад, разлегшись на горячем песке. - Если Назар не поскупится, то выпьем и вздремнем. Как вы на это смотрите?
- Кто же спорит? – ответил Назар и, посмотрев в сторону Файзулло и Собира, добавил: – На речке я не жадный. Налью столько, сколько выпьешь. А хочешь, бутылку рядом собой поставь.
- Э, нет, друг, так дело не пойдет. Когда ты тамада, то и водка пьется лучше, и удовольствие от нее получаешь по-другому. Ты понимаешь это? - возразил ему Фархад.
- Даа? Ну, раз я тамада, то ты возьми и нарежь колбасу, – сказал Назар, протягивая ему нож. Сам же он разложил на песке небольшую скатерть, которая уже через несколько минут была накрыта всевозможными яствами: хлеб, колбаса и сыр, маринованные огурцы и водка «Абсолют». Как и предлагал Фархад, друзья выпили, закусили и, расположившись по разным концам скатерти, вздремнули, не придавая никакого значения шуму и гаму присутствующих людей. Через некоторое время, они проснулись и увидели, что время близится к вечеру и вокруг уже не так многолюдно.
- Солнце уже пошло к закату, а все равно жара не спала, – сказал Собир, потирая глаза руками.
- Да, песок и камни еще горячие. Мне кажется, только ближе к полуночи станет прохладно, - ответил Назар, пересыпая горячий песок в ладонях.
Файзулло, вытирая пот с лица и груди, присоединился к разговору:
- Пожалуй, остаемся здесь на ночь, – сказал он и решительно добавил: - Да, так и поступим!
Фархад, Собир и Назар переглянулись: «слово - не воробей, вылетит - не поймаешь».
- Ну ладно, пусть будет по-вашему, –вынуждено за всех согласился Фархад, хотя он и понимал, что ему не избежать ворчания жены и недовольство отца.
 Друзья опять выпили и пошли в воду. Вдоволь накупавшись, они вновь вернулись на свое место.
- Назар, ты взял карты или нарды? – спросил Файзулло, вытирая лицо полотенцем.
- Нарды -  нет, а вот карты, по-моему, были в кармане. Вот, нашел!
- Играем «пара на пару», как обычно, – удовлетворенно сказал Файзулло.
- Давайте для начала выпьем, чтобы голова работала лучше, – сказал Фархад и протянул пустую чашку тамаде.
- Нет, – сказал Назар, забирая у Фархада чашку. -  Если ты выпьешь еще немного, то перестанешь соображать. Поэтому…
- Те, кто выиграет, те и выпивают, -  прервал Назара Файзулло.
Друзья согласились. Разделились на пары - Файзулло с Назаром, а Собир с Фархадом.
Назар стал раздавать карты. Игра началась.
Через некоторое время Файзулло с Назаром оставили в «дураках» своих друзей.
- Ну и кто теперь будет пить водку? – спросил Файзулло и сам же ответил: -  Не дураки!
Назар демонстративно налил водку в две чашки. Они нарочито громко чокнулись и выпили.
- Ох! – от души произнес Назар, поставил чашку на скатерть, удовлетворенно закусил маринованным огурцом и добавил: -  Вот это водка! 
- Да, на здоровье! – сказал Собир и стал тасовать карты.
- На этот раз победа и водка достанутся нам, – ухмыльнулся он.
- Мечтать не вредно, – ответил ему Файзулло.
- Ну да, мечтать не вредно, – повторил Назар.
Фархад сидел молча. Что-то его тревожило.
Собир раздал карты. Но и на этот раз они остались в «дураках».
- Учитесь играть, мальчишки! – вскричал Назар и стал разливать водку себе и Файзулло.
- Говорят, сам бог на стороне умных и сильных, – положив руку на плечо Фархада, смеясь, сказал Файзулло.
- Может и так, – удрученно согласился Фархад. -  Но, по всей видимости, Собир-богатырь не так силен то ли в игре, то ли тасует слабо, – сказал он.
- Или и в том, и в другом, – бросил реплику Назар.
- Бельмо в своем глазу глупец не видит в мире,
Он занят поиском чужих пороков вечно.
- сказал Собир, вспомнив двустишие.
Фархад сделал вид, что обиделся на высказывания Собира; он резко взял из рук Собира колоду карт и стал усиленно перемешивать карты.
- На этот раз вы точно останетесь в «дураках», - сказал он Назару и стал раздавать карты.
И действительно на этот раз удача улыбнулась Фархаду и Собиру. Они тут же повеселели…
- А ну-ка, наливай нам водки, да побольше, -  победным голосом приказал Фархад Назару и добавил: -  Я же говорил, что Собир не силен в растасовке карт.
- Да ладно, Фархад. Это же карты. Тут все зависит от случая и удачи, - ответил Файзулло.
- Не оправдывайтесь теперь, -  смеясь, сказал Фархад.
- Умейте признать поражение! – вмешался в разговор Собир.
- Вообще-то мы договорились, что выиграем вас подряд в десяти турах. Да пожалели вас. Поддались, – сказал Назар, разливая водку в чашки.
- Не разговаривай много, а наливай быстрее, да побольше, – перебил его Фархад.
- Друг, знаешь ли ты, что в некоторых случаях водку считают лекарством и именно поэтому надо ее пить помалу, чтобы она помогла тебе вылечиться от…
Фархад не стал дожидаться и резко выхватил из рук Назара бутылку водки. Наполнив чашки до краев, он обратился к Назару со словами:
- Что-то ты сегодня особенно болтлив, тамада! Видимо тебе солнышко голову припекло.
- Ты прав, мой друг. Только так и могу тебя выиграть, – радостно отозвался Назар.
Фархад ничего не ответил ему и бросил вопросительный взгляд на Собира.
- Не обижайся, Фархад. Ты же знаешь, стоит Назару немного выпить, как он разливается соловьем, – поддержал друга Собир.
Назар хотел было возразить, но в разговор вмешался Файзулло и поднял свою правую руку.
- Ну, все! Пошутили и хватит! Боюсь, как бы ваш спор не перерос в драку, – повелительным тоном сказал Файзулло. - Все, кто хотят купаться -  в воду! Кто хочет выпить – выпивайте.
Он первым пошел к воде. Назар пошел вслед за ним. Фархад и Собир залпом осушили свои чашки, закусили и присоединились к друзьям.
Солнце садилось, но все еще было жарко. Песок обжигал ноги, и лишь вода дарила телу прохладу.
Постепенно берег пустел; первыми ушли семейные пары с детьми. Вокруг становилось тише.
Четверо друзей нарезвившись в воде, вышли на берег и, опустив ноги в прохладную воду, удовлетворенно лежали на песке.
- Фархад, – шепотом позвал Собир друга и глазами показал ему в сторону. Недалеко от них стояла высокая белокожая молодая женщина. Она собрала свои короткие волосы на голове в пучок, расставила ноги на ширине плеч, вытянула руки в две стороны и наслаждалась, подставив лицо уходящему солнцу.
- Настоящий ангел, – тихо сказал Фархад. Он присел и не отрывая глаз от молодой женщины, добавил: - Какие у нее длинные ноги! А, какая грудь! Может мне склеить ее?
- Как хочешь, но не забудь, что нас четверо и если у нее есть подруга, сестра, тетя, то…
- Наш пострел везде поспел? – прервал его Назар. - Не забывайте, что у такой красивой женщины может быть и хозяин.
- И что? От нее не убудет, – неуверенно ответил Собир.
- И все-таки ее мужчина может и навалять вам, – вмешался Файзулло.
- Попытать счастье все-таки нужно, – сказал Фархад. Он поднялся с места, отряхнул песок с тела, и направился в сторону молодой женщины. В это время она закинула руки за голову, но все также стояла, не шевелясь, смотря вслед солнцу. Вдруг раздался властный мужской голос:
- Таня, уже поздно!
- Саша, дай мне еще пять минут.
Фархад с разбегу бросился в воду, чтобы не попасть в неловкое положение. Файзулло и Назар переглянулись и дружно расхохотались.
- Я же предупреждал, что она не одна, – сказал Назар.
- К сожалению, ты был прав, – сказал Собир и, последовав примеру друга, пошел купаться.
- Вставайте!  Хватит отдыхать, -  выходя из воды, сказал Фархад своим друзьям.
- Ого! После того, как твой «ангел» покинул тебя, твой голос стал звонче, – шутя отозвался Назар.
- Не смешно, - недовольно проворчал Фархад. Он подошел к разложенной скатерти, взял бутылку водки и разлил в четыре чашки.
- Давайте выпьем, – позвал он своих друзей.
 Долго ждать не пришлось. Файзулло, Назар и Собир тут же подошли.
Фархад протянул им чашки:
- Я хочу выпить с вами за то, …
- …за благополучное окончание нашего сегодняшнего отдыха, – перебивая Фархада, сказал Файзулло.
- Правильно! Выпьем именно за это. Давайте так хорошо отдохнем, чтобы в дальнейшем, вспомнив, могли бы позавидовать сами себе, – подхватил пожелание Фархад.
- Вперед! – поддержали их Собир и Назар. Они чокнулись, выпили до дна и закусили.
- Мы реально останемся здесь на ночь?  -   спросил Фархад.
- Да, останемся, – тут же ответил Собир.
Фархад сделал себе бутерброд с колбасой и сыром и хотел его съесть, но в последнюю секунду отказался от этого и задумчиво сказал:
- Если так, то мы должны заранее позаботиться о ночи. Мы с Собиром соберем немного хвороста, надо разжечь костер. Вот тогда уже можно и полежать спокойно.
- Правильное предложение, – сказал Файзулло. -  Я посижу здесь, а Назар поищет спички.
- Хорошо, – поджав губы, согласился Назар.
Он пожалел, что ни он и никто из его друзей не курит, иначе ему не надо было одеваться и идти в ближайший магазин за спичками. Спортсмены, они никогда не курили сигареты.
- Друг, если ты кроме спичек, купишь еще конфет и несколько бутылок холодного пива, то мы будем тебе премного благодарны, – крикнул ему вслед Собир.
Назар остановился и, посмотрев назад, сказал:
- Кому что надо, говорите сразу! Второй раз я в магазин не пойду!  – сказал он.
- На мой взгляд, еды и водки достаточно, не переживай, – ответил за всех Файзулло. -  А если что понадобится, то в следующий раз пойду я.
Назар ушел в магазин, а Собир и Фархад ушли собирать хворост. Файзулло собрал свою одежду, сложил себе под голову и решил немного вздремнуть.
То ли от воздействия жары, то ли от водки или от того, что он, наконец, добился поставленной задачи и успокоился, но через несколько минут сон одолел его. Проспав некоторое время, он неожиданно проснулся от нехватки воздуха и испуганно открыл глаза. Вокруг уже было совсем темно.
- Что с тобой, брат?
- Что с вами? Плохой сон?
Он оставил вопросы друзей без ответа и только тряс головой. Потом он поднялся с места и пошел к воде, чтобы в тишине и в одиночестве подумать о своем странном сне.
Будто плавает он под водой. А к нему подплыл Шерхан и накинул на шею удавку. Затягивает ее. Файзулло начинает задыхаться. Он пытается снять петлю с шеи. Шерхан все больше тянет Файзулло на дно реки. Не было сил ни вздохнуть, ни освободиться.
«Был ли это Шерхан?  -  думал Файзулло. – Почему-то мне кажется это двояким. Глаза его. Но почему тогда он был худым и на спине виднелись плавники? Или крылья? Кто? Кто это был?»
- Брат, мы ждем вас.
 Голос Назара вырвал его из плена размытых, мутных образов.
- Хватит уже рассказывать свой сон воде, – пошутил Фархад. -  Идите к нам!
Файзулло недовольно посмотрел на своих друзей и глубоко вздохнул.
- Вы пейте без меня, – хрипло сказал он. - Я немного приду в себя.
Он резко нырнул в воду, пытаясь избавиться от мрачных дум.
Фархад, Назар и Собир выпили без своего вожака.
- Никто не против? Я разожгу костер, – сказал Собир и, не ожидая ответа, принялся за дело.
- Собир, брат! Мы в воду, освежимся немного? – сказал Фархад, приподнимаясь с места.
- Конечно! Сейчас разберусь с костром, и догоню вас, – согласился Собир.
- Если у тебя не получится, то обращайся ко мне, – кольнул его Назар.
- Почему это не получится? Я ведь в детстве не был «писуном».
- Ты же знаешь, кто не может сразу разжечь огонь, тот в детстве писался в постели.
- Вот и посмотрим, кто был «писуном».
Собир быстро разжег костер и присоединился к своим друзьям.

44

Для Ибрагима Хайруллобека пятница оказалась днем, полным забот и волнений.
С утра позвонил его племянник Икромиддин и предупредил о том, чтобы он не готовил обед. Он сам привезет плов. Как ни отказывался Ибрагим, племянник все- же настоял на своем.
- Мы пообедаем вместе. А вечером у младшего моего день рождения, туда и поедем, – сказал Икромиддин и попросил до его приезда приготовить салат и заварить чай.
Ибрагим зашел на кухню, почистил две луковицы, поточил нож, нарезал мелко лук, перемешал его с помидорами и приготовил салат. Потом поставил чайник на огонь, как раздался звонок. Взяв свои черные очки, он пошел к двери.
Опять раздался звонок, и Ибрагим сказал уже громче:
- Да, слышу! Иду.
 На пороге стоял его односельчанин Кароматулло.
- А я-то думал, чего это у меня правый глаз дергался? Оказывается, ко мне вас добрый ветер принес. Добро пожаловать!
- Давно не видел вас! – радостно ответил гость. -  Вот, приехал в город и решил навестить.
Они обнялись.
- После утренней молитвы я приехал в город, привез десять мешков картошки и сдал оптом на рынке. А по вашему румянцу вижу, что вы чувствуете себя хорошо.
- Хвала Аллаху! Что же мы стоим у порога. Пойдемте в дом, – пригласил гостя Ибрагим.
- Я привез вам мешок картошки.
- Это много для меня. Вы же знаете, живу я один.
- Ничего страшного. Часть отдадите Икромиддину. Он ведь тоже покупает картошку на рынке.
Ибрагим отложил свой посох в сторону и помог земляку выгрузить картошку из багажника машины.
- Давайте оставим у двери. Племянник сам распорядится этим, – предложил хозяин дома.
 Оба вошли в дом. Гость подошел к водопроводу и стал мыть руки и лицо, в то время как хозяин дома вынес ему чистое полотенце. В это время пришел Икромиддин, держа в руках большую чашу с пловом.
- Вот, любила меня все-таки моя покойная теща! – воскликнул Кароматулло. -  Вот, и плов меня ждет! 
- Я читал в какой-то книге, что наш насущный хлеб предопределен нам еще за неделю вперед! То есть то, что вы сегодня попадете на плов, вам было предопределено заранее. И вообще, все, что не случается с нами, все это от Аллаха.
- Конечно, это так, – согласился гость. - А я прежде хочу хорошей новостью поделиться. Вот уже несколько дней, как именно вашим голосом читается азан -  призыв к пятикратной молитве, в мечети Хазорчашма. Всем очень нравится.
- Правда? Как это радует! 
- После трапезы можем поехать в село, и вы сами услышите.
После празднования Навруза хаджи Кароматулло приезжал навестить Ибрагима Хайруллобека. Там-то он и услышал, как Ибрагим Хайруллобек читает призыв к молитве своим красивым, чистым голосом.
- Хаджи, у меня есть к вам небольшая просьба. Я никогда не просил вас об одолжении. Прошу вас! Можете записать мне на кассету, как вы читаете азан? Я заворожен!
- А разве в вашей мечети нет муэдзина?
Гость улыбнулся в ответ и сказал:
- Есть, конечно, мулла Мурод. Но мне кажется, ваш голос особенно волнителен в призыве к молитве. Он отзывается в душе. Я вас прошу и от имени всех земляков наших.
- Хорошо.
Он припомнил предание, в котором говорилось о том, что в «ночь Вознесения» ангел Джабраил научил Билола читать азан.
У пророка Мухаммеда был друг -  Абдулло ибн Зайд. Приснился ему сон, где ангел научил его читать азан. «Передай пророку, чтобы впредь призыв к молитве произносился именно так», сказал ему ангел. Абдулло ибн Зайд поведал свой сон пророку Мухаммеду. Пророк Мухаммед попросил его научить этому Билола. С тех пор призыв к молитве читается именно таким образом.
Ибрагим выполнил просьбу своего односельчанина и передал ему кассету.
Икромиддин пообедал вместе со стариками и, сославшись на работу, встал из-за стола.
- Я заеду за вами вечером. Как же будет рад мой младший! – сказал он перед уходом.
- Хорошо. Посмотри там, у входа, наш гость привез мешок картошки. Разберись с ним, – сказал хозяин дома.
- Хорошо, – ответил Икромиддин и ушел.
- Я хотел бы вместе с вами прочитать пятничную молитву в мечети Кушчинор, – сказал гость.
- Да, конечно, -  не смог сразу отказать Ибрагим. - Но, наверное, уже поздно. Да и не был я там ни разу.
- Еще есть полчаса.
- Может, здесь прочитаем молитву?
- Вы же знаете, что нет большей благости, чем чтение молитв в общине. Так что, собирайтесь…
- Но, мне стыдно.
- А чего вы стыдитесь? Читать молитву? Или идти в мечеть?
- Сказать вам честно, я никогда еще не ходил ни в какую мечеть.
- Нехорошо это. Поэтому и хочу повести вас в дом божий, в дом Аллаха. Вы себя заточили в своем доме. Если вам надо совершить омовение, то поторопитесь. Я подожду в машине, – сказал гость и вышел со двора.
Ибрагиму ничего не оставалось делать, как подчиниться гостю: он быстро совершил омовение и надел белые одежды, которые покупал во время хаджа. Но не было причин пока облачаться в них.
- В белом вы на ангела похожи, – с восхищением сказал гость, увидев Ибрагима.
После завершения пятничной молитвы, все направились к выходу. Хаджи Кароматулло посоветовал другу не торопиться, а почитать дополнительные благодарственные молитвы. После этого он, оставив друга, подошел к группе земляков. Те стояли около имама мечети и что-то бурно обсуждали. Глава мечети ответил на его приветствие, и, угадав в нем гостя, сказал:
- Добро пожаловать, почтенный, – и продолжил свою проповедь: - Ислам не предписывает мусульманам сидеть без дела около своих домов или в тени деревьев без надобности. Но, коль такое случится, надо выполнить несколько условий: здороваться с прохожими, показывать дорогу путникам, помогать слепым найти дорогу, не сплетничать о прохожих и заботиться о чистоте вокруг. В этом и заключается одна из сторон культура мусульманина.
После того, как имам мечети закончил, Хаджи Кароматулло сказал:
- Я впервые в вашей мечети и мне здесь очень понравилось. По убранству и по дорогим коврам видно, что у вас много благоверных и щедрых мусульман.
- Вы правы - таких людей немало. Они помогают содержать в должном состоянии дом Аллаха.
- Я пришел к вам со своим другом - хаджи Ибрагимом Хайруллобеком. Вы, наверное, слышали о нем?
Имам, пытаясь вспомнить, наморщил свой лоб и спросил:
- А это не тот известный певец? Или однофамилец?
- Он самый.
- Неужели? А где он сам? – спросил имам и стал осматриваться по сторонам.
- Сидит вон за тем столбом, -  указал хаджи Кароматулло.
Имам с именем Аллаха на устах, поднялся с места и направился в сторону Ибрагима.
- Надо же мне было дожить до такого дня, чтобы увидеть, что известный певец Ибрагим Хайруллобек посетил нашу мечеть. Добро пожаловать, дорогой хаджи!  – поприветствовал он Ибрагима.
Ибрагим поспешно поднялся навстречу имаму и также обнял его в знак приветствия. Ему было неловко и он, по обыкновению, приподнял на переносице свои очки пальцем.
- Его голосом каждый день в нашем селении пять раз на дню читается азан!  – похвастал хаджи Кароматулло.
- Да воздастся ему за такое благодеяние!  – воскликнул имам мечети.
- Если вы не против, то хаджи Ибрагим мог бы…
Имам мечети прервал Кароматулло:
- Если бы так было, то мы были бы счастливы. Пусть приходит в мечеть и читает призыв к молитве. Может быть, благодаря его сердечному голосу нам прибавится милость Аллаха и станет больше молящихся и праведных людей?
Ибрагим скромно стоял в стороне и все слышал.
- Извините, но мой друг поторопился…
- Но мне нравится его предложение, -  прервал его имам мечети. - Мы и не смели мечтать, что вы можете быть нашим муэдзином.
- Прошу меня простить. Здоровье не позволит мне так часто посещать мечеть. Но по пятницам я могу приходить. И еще, я могу записать азан на кассету, вы послушайте. Если вам понравится, то можете ее использовать. Вы согласны?
- Ну, хорошо, пусть будет по-вашему, – согласился имам.
Все дружно проводили друзей - односельчан до машины. Всю дорогу они молчали, каждый думая о своём.
- Друг, может, зайдете на минуту и вместе поедим арбуз? – предложил Ибрагим, когда доехали.
  Лицо водителя осветилось радостью:
- Простите меня. Я немного поторопился, сделав вместо вас предложение. Неловко получилось.
- Что было-то прошло, -  спокойно ответил Ибрагим.
Они вошли в дом. Хозяин разрезал арбуз на две части и два друга с удовольствием съели арбуз. Хаджи Кароматулло поблагодарил друга за угощение, поднял руки для молитвы и, попрощавшись, уехал.
Ибрагим Хайруллобек смотрел вслед, пока машина вовсе не скрылась с глаз. Он глубоко вздохнул и понял, что опять остался один. Сердце его вдруг быстро забилось и ноги ослабли. Он осторожно присел на скамейку и устало закрыл глаза. Неожиданно он подумал, что за ним пришла матушка - Смерть и стал быстро читать предсмертные молитвы: «Нет бога, кроме Единого Господа. Поистине, смерти сопутствуют страшные муки. О, Всевышний, прости меня и помилуй…» Также он стал неустанно повторять молитву единобожия. Через несколько минут Ибрагим почувствовал облегчение, лицо его покрылось холодным потом. Обессиленное тело сковала усталость и тяжесть.
Да, Ибрагим смирился со своей судьбой и склонил голову перед Всевышним. Знал он, что срок его жизни был предначертан еще с момента рождения. И знал, что каждый приходит на эту землю для испытаний, для страданий и надо достойно принимать все невзгоды. И все, в конце концов, смертны. Со всем он согласен, все принимает. Только умирать в одиночестве не хочется. Да, он не хочет умереть один-одинешенек в своем дома. В это время ему вспомнился известный актер, который отказался ехать вместе со своей семьей на курорт, на Черное море. Случилось так, что умер, в одиночестве, в квартире. И только смрад смерти растревожил соседей. Они вызвали милицию, взломали дверь и только тогда все узнали о его смерти. Труп его был помещен в специальный холодильник больницы до приезда семьи.
Ибрагим не хотел такой участи для себя.
- Аллах милостив, -  подумал про себя Ибрагим и поднялся, чтобы войти в дом и позвонить Икромиддину, сообщить о своей слабости.
Он медленно вошел во двор, закрыл за собой калитку и, потихонечку, стуча посохом, дошел до топчана и сел. Затем старик с безразличием посмотрел на корки арбуза, которые оставались неубранными, и протянул руку к телефонному аппарату. В последнюю минуту он отказался от своей затеи. Решил не беспокоить Икромиддина в середине рабочего дня.
- Позвоню-ка я в «Скорую» и попрошу помощи у них, - пришла мысль ему в голову, и он набрал номер.
- Алло, «скорая»!  -  раздался в трубке женский голос.
- Извините, сестричка, что беспокою вас. Но у меня сильно бьется сердце. Можете мне что-нибудь посоветовать или приехать ко мне? - сказал он.
- Если честно, то у нас нет бензина. Стоят машины. Вы измерили свое давление?  - спросила на той стороне провода, женщина.
- Нет, не измерял, не умею этого делать.
- Ну, если так, положите хотя бы таблетку валидола под язык или накапайте себе корвалола. Хорошо? Если до вечера нам выдадут бензин, то, может быть…
- Хорошо. А таблетка валидола поможет?
- Даст Аллах, поможет. Но если вам станет хуже, вы позвоните нам, может и доедем до вас вечером, – ответила женщина.
- Хорошо.
Он положил телефонную трубку и укорил себя, что сам не вспомнил про валидол. Закинув таблетку под язык, он лег на топчан.
-  Если не полегчает, то позвоню Икромиддину, – подумал он. - Все равно он хотел приехать.
Ибрагим, боясь нового приступа, несмело прочитал вечернюю молитву и собирался, было убрать молитвенный коврик, как тишину дома нарушил телефонный звонок. Он подумал, что это звонит его племянник и, подняв трубку, сказал:
- Да, Икромиддин!
- Здравствуйте, хаджи.
- А, это ты, Гул? Обрадовала ты меня. А у меня так разболелось сердце что-то.
- Чем-то взволнованы? К врачу обратились?
- Пока обошелся валидолом. Помогло вроде. Вечером должен прийти племянник, может, он повезет меня к врачу.
- Вы не шутите с сердцем. В таком возрасте надо заботиться о себе. Иначе неизбежен инфаркт или инсульт.
- Не пугайте меня, Гул, пожалуйста.
- Не хочу вас пугать. Я только предупреждаю вас о последствиях. Обязательно сделайте кардиограмму. Хорошо?
- Хорошо. Не переживайте.
-  Вот это другой разговор.
- Вы знаете, -  сказал Ибрагим, пытаясь перевести разговор на другую тему. - Я, видимо, соскучился и заждался вас, поэтому и заболел. Как вы, как там мой внук?  Ему стало лучше?
- Да, ему уже лучше. Ни вчера, ни сегодня температура уже не поднималась. Вот, возьмем билеты в Душанбе, и сообщим вам сразу.
- Рад слышать. А как вы сами?
- У меня все хорошо, спасибо. По приезде в Москву немного поднялось давление. Это из-за смены климата. Но помогли лекарства. Мне уже намного лучше, -  ответила Гулхумор.
- Дорогая Гулхумор, заботьтесь о своем здоровье. Прожив жизнь, я могу вам сказать, что все можно купить, но вот здоровье не купишь ни за какие деньги.
- Вы совершенно правы. Я тоже всегда повторяю своим пациентам, чтобы они заботились о своем здоровье заранее. Например, зубы надо вовремя лечить, иначе и сам больной намучается, и врач.
- Ну, если у людей не будут болеть зубы, то вы останетесь без работы, - смеясь, сказал Ибрагим.
- Наверное. Но мы никогда не останемся без работы, потому что зубы у людей всегда болят. А зубная боль, говорят, сильнее предсмертных мук.
Они поговорили еще несколько минут, потом попрощались друг с другом, и он повесил трубку. После разговора с Гулхумор, он еще некоторое время, с улыбкой на губах, вспоминал свою молодость. Звонок в дверь вернул его к настоящей жизни.
 Икромиддин повез Ибрагима в Кардиологический центр к знакомому врачу.
После долгих обследований у врачей, было принято решение положить его в больницу.
- Ваше сердце тревожит нас, дедушка хаджи. Подлечить вас надо, иначе инфаркт, -  сказал ему обследующий врач.
Ибрагим вспомнив, что именно об этом его предупреждала  Гулхумор и вынужден был согласиться.
На его счастье, в палате имелась одна свободная койка, куда и проводила их медсестра.
- Койка с левой стороны сегодня освободилась. Недавно были застелены чистые постельные принадлежности. Если вам что-нибудь, не понравится, дедушка хаджи, скажите и я заменю. Хорошо?
- Хорошо. Спасибо вам за заботу, – ответил Ибрагим.
- Дядя, вы не переживайте. Только скажите, и я все привезу из дома,-  сказал Икромиддин.
 Как только медсестра вышла из палаты, он поднял руки для молитвы:
- Дай Аллах процветания в делах моему племяннику Икромиддину, - сказал он и добавил: - Ты столько делаешь для меня. Больше, чем мои родные дети. Я и не знаю, как смогу отблагодарить тебя за это. Дай Аллах, счастья твоим детям!
- Не говорите так, дядюшка. Вы мне заменяете отца. Покойный всегда говорил, чтобы я заботился о вас, – ответил Икромиддин.
- В ответ за твою заботу тебе обязательно воздастся. Не от меня, так от Всевышнего.
- Спасибо. Вы пока располагайтесь, а я быстро съезжу домой и привезу необходимые вещи, – сказал Икромиддин. - Полотенце, термос, заварка, ложка и нож, что еще привезти вам? Да, домашние тапочки. Что еще, дядя?
- В шкафу в спальне есть чистая одежда. В шкафчике лежит священный Коран, а рядом мои очки. Заверни Книгу в чистое полотенце и привези мне, пожалуйста, – сказал старик. -  Да, не забудь привезти мыло, зубную пасту и зубную щетку.
- Хорошо, дядя. Заодно привезу и ужин. Не беспокойтесь.
Икромиддин ушел.
Ибрагим вытащил из кармана таблетку валидола и положил ее под язык. Затем он снял свою обувь и лег на кровать, благодаря Всевышнего за то, что есть, кому о нем позаботится.
В это время в палату вошел сгорбленный старик. В руках он держал небольшой термос. Охая и кряхтя, он медленно направился к кровати, которая находилась справа от двери. Он поставил термос на тумбочку, осторожно присел на край кровати и откашлялся. Затем старик аккуратно налил себе чая из термоса и немного отпил из него. Дыхание его стало спокойным.
- Здравствуйте, учитель, - сказал Ибрагим и поднялся с кровати подошел к старику, протягивая ему руку для приветствия.
 Старик ответил на его приветствие, но, видимо, не узнал его. Он несколько минут разглядывал его, внимательно смотря через свои очки. Только затем, опомнившись, он пожал протянутую ему руку.
- Извините, но я вас не узнал,-  тяжело дыша, сказал старик. -  Откуда вы меня знаете?
- Учитель, посмотрите на меня хорошенько. Я Ибрагим Хайруллобек.
-  О! Это вы, Ибрагимджан?
  Старик положил чашку на тумбочку и хотел подняться с места.
- Не вставайте, учитель, не напрягайтесь.
- Что вы говорите? Как это? Дайте мне еще раз взглянуть на вас и обнять.
Старик поднялся с кровати и выпрямился настолько, насколько только мог. Ибрагим же, наоборот, наклонился к старику, и они обнялись. Старик опять сел на краешек своей кровати. Ибрагим подвинул к его кровати стул и присел рядом с ним.
- Ты только подумай! Я думал, что в палате никого нет. Потому и вошел, не здороваясь. Получилось очень некрасиво, -  упрекнул себя старик.
- Я всегда вспоминаю о вас с благодарностью, учитель, - сказал Ибрагим,-  потому что свою первую награду я получил именно из ваших рук. Помните, в бытность вами заместителем министра культуры, вы подарили мне свои командирские часы?
Старик удовлетворённо заулыбался.
-  Вы помните? И я помню, Ибрагим, - сказал он и задумчиво произнес: - Помню, как ворчала моя жена, когда узнала, что я подарил неизвестному певцу, который еще учился в школе, свои часы.
В это время Ибрагим вспомнил, как он со своей группой выступал на празднике по случаю обрезания внука старика и сказал:
- Вам надо было ответить супруге, что моё выступление на свадьбе вашего внука - это моя благодарность за те часы, -  разглаживая свою бороду, сказал Ибрагим.
- Конечно же! Я ей напомнил, да будет упокоена ее душа в загробном мире. Всё ей напомнил! – Старик налил чая в кружку и протянул ее певцу.
- Спасибо, учитель, пейте сами, – ответил Ибрагим и положив ногу на ногу, объяснил. – У меня таблетка валидола под языком.
Старик, тяжело дыша, отпил глоток чая и продолжил:
- Знаете, Ибрагимджан, я прожил девяносто четыре года и могу вам сказать, что не зря женщин называют недалекими. «У бабы волос долог, да ум короток».
Ибрагим улыбнулся в ответ, но ничего не сказал. Он сидел и внимательно слушал старика.
В это время его собеседник, вспомнив что-то, открыл дверцу тумбочки и вытащил оттуда тарелку, на которой лежали пирожки:
- Угощайтесь, Ибрагимджан, – сказал он, но вспомнив, что тот держит во рту лекарство, положил тарелку на тумбочку. - Я съем два пирожка, а оставшиеся два съешьте вы, как только растает ваше лекарство.
Старик взял один пирожок и надкусил его. Немного пожевав, он сказал:
- Я люблю пирожки с тыквой. Моя дочь, дай бог ей здоровья, через день специально печет их для меня.
Старик ел, и повсюду, на пол и на кровать сыпались крошки, но, видимо, он их не замечал.
Ибрагим смотрел на старика с горечью и сожалением. Вдруг ему вспомнилась одна притча.
Передают, что Всевышний повелел Азраилу не забирать душу пророка Ибрагима, пока он сам того не пожелает. Однажды к пророку пришел Азраил в образе старого и немощного старца. Ибрагим впустил гостя к себе в дом и поставил перед ним еду. Старик был до того стар и немощен, и у него так сильно тряслись руки, что он подносил еду то к глазам, то к уху, таким образом, пачкая все вокруг. Пророк спросил у старца: «Сколько же тебе лет?», на что гость ответил, что ему двести пять лет. Пророк Ибрагим подумал про себя, что через пять лет он будет, таким же, как этот старик, и обратился к Аллаху: -  Прошу тебя, возьми мою душу, ибо я не хочу оказаться в таком положении. Старик сразу встал и забрал у Ибрагима душу, поскольку это был сам Азраил.
«Всемилостивый и всепрощающий Аллах! Я не хочу такой долгой жизни»,-  подумал про себя певец.
Старик доел пирожок, отпил чая и спросил:
- Что с вами случилось, Ибрагимджан?
- Сегодня после пятничной молитвы у меня схватило сердце, разболелась голова. Недавно племянник привез меня, и врачи провели обследование. Они и посоветовали мне подлечиться, дабы избежать инфаркта. Я и вынужден был согласиться.
- С одной стороны я рад, что мы оказались с вами в одной палате. Все веселее, – ответил старик. -  Может вам налить чаю?
- Нет, спасибо, учитель. Таблетка еще не растаяла, – ответил Ибрагим и спросил: - А с вами что случилось? Вы уже долго здесь лечитесь?
- О, да, я уже дней двадцать, как здесь. Вообще-то я после смерти жены, почти каждые три месяца в этой больнице.
- А что вы лечите? Сердце? Или у вас одышка?
Старик многозначительно улыбнулся:
- Да у меня целый букет болезней, – сказал он. - О какой вам рассказать? Одышка, гипертония, слабое сердце, остеохондроз и тому подобнее. Знаете, Ибрагим, старость приходит всегда со своими болячками и болезнями. Я читал где-то, по- моему, в книге Кайковуса «Назидания», что от всех болезней есть лекарство, кроме старости. Ведь до пятидесяти лет человек беспечен. Потом уже, каждый год, появляется новая болячка. И так до шестидесяти лет. А дальше уже, не каждый год, а каждый месяц ты чувствуешь в своем теле новую хворь. Так до семидесяти лет. Потом уже, если Азраилу не удастся забрать твою душу, после восьмидесяти лет, ты уже начинаешь чувствовать боль в своем теле чуть ли не каждую минуту. А человек, будь он в здравом уме, никогда добровольно не откажется от жизни. Он начинает бегать по врачам, дабы продлить свою жизнь. Хоть на короткий срок. Но…
Ибрагим посмотрел на старика и стал ждать концовки его монолога.
- Учитель, вы сказали «но» и остановились, – напомнил он ему.
Старик был всецело погружен в свои мысли. Он глубоко вздохнул и продолжил:
- Наступит день, когда придет и твой черед прощаться с жизнью. Никто не вечен. Все мы умрем: и падишах, и нищий, и богач, и бедняк. Помните строки Омара Хайяма:
- Всех, кто стар, и кто молод, что ныне живут,
В темноту одного за другим уведут.
Ибрагим процитировал с улыбкой:
- Жизнь дана не навек. Как до нас уходили.
Мы уйдем; и за нами – придут и уйдут.
- Как хорошо сказал поэт, а? -  произнес старик и, не дожидаясь ответа, добавил: - Но лучше всех написал Мухий. Вы только послушайте: 
 О, проснись, ужель не видишь, кто был дорог, все ушли,
Знай, от виселицы смерти одни вослед другим ушли,
Кабус, и Кай, Кайсар и шахи, не остались – все ушли
Джамшед и Александр, Сулейман – и те ушли.
- Учитель! Как мудро сказал поэт! Я запишу, и, дай Аллах, положу слова на музыку. Что вы на это скажете?
- Было бы очень хорошо, Ибрагим. Я давно уже не могу спокойно и без чувств читать этот стих. Ведь в нем заключен основный смысл нашей бренной жизни. Сколько бы ни копили мы богатств, сколько бы ни проявляли усилий и труда, какие бы должности не покупали, итог всегда один. И царь, и нищий, однозначно все, оставив все, покидают этот мир с пустыми руками, – сказал старик и отпил глоток чая. - Нет, не уходят, а всех увозят на «деревянном коне» и бросают в кромешную тьму.
- Вы правы, учитель. Но, кто и сколько проживет, известно лишь одному Всевышнему, - сказал певец. – Мы должны благодарить Аллаха за каждый миг, который он нам даровал. Я правильно говорю, учитель?
- Ты правильно говоришь, -  снова задыхаясь, сказал старик. -  От Аллаха-  жизнь, от нас-  выбор праведного пути в жизни.
  Ибрагим ничего не ответил ему. Он поднялся и поставил стул на прежнее место.
- Ибрагимджан, прости мне мою навязчивость, но я хотел бы спросить тебя кое о чем,-  обратился к нему старик. -  В те дни очень много писали о причине, которая заставила тебя уйти со сцены. Где правда?
Певец вздохнул и сел на свою кровать.
- Журналисты любят приукрашивать все события, но, в целом, они были правы, –ответил он. - Великий Аристотель сравнивал молодость с безумством. Да, в пору моей беспечной молодости, я совершил много ошибок. Не было у меня на тот момент мудрости Аёза, доверенного писца правителя государства Газневидов!  Иначе бы я повесил свои башмаки перед входом, чтобы всякий раз, сталкиваясь с ними лбом, мог вспомнить, кто я и чьим сыном являюсь.
Ибрагим сидел, задумавшись. Неловкую тишину в палате прервал голос старика:
- Вы же сами сейчас говорили, что все, что мы проживаем, нам уже предначертано свыше.
- Да, все верно. От судьбы не убежишь, учитель, – ответил певец. – Прожив уже свою жизнь, я могу сказать, что все наши ошибки мы совершаем, как следствие выбора пути. Может, не пионером и комсомольцем мне надо было быть, а тянуться к Аллаху, к его слову? Тогда смог бы отличать хорошее от плохого, святое от мерзкого? Были бы мне ближе такие понятия, как стыд и порядочность. Может быть, тогда я смог бы не опьянеть от высоких должностей, и слава бы не одурманила меня? Проклятый Шайтан не смог бы меня соблазнить, и был бы я далек от греховности? Одно теперь я точно знаю -  во всех своих грехах виноват только сам и не жалуюсь на судьбу. У меня осталась лишь надежда, что милостивый Аллах простит мне мои грехи!
 В это время распахнулась дверь палаты, и вошел Икромиддин, держа в руках два больших пакета. Он положил их на кровать, а потом подошел и поздоровался со стариком, протягивая ему руку.
 Затем Икромиддин спросил:
- Дядя, я не очень опоздал? Вы не скучали здесь? Я сначала заехал к вам, забрал вещи, а оттуда поехал домой и привез гостинцы с праздничного стола.
- Спасибо тебе. Да воздаст тебе Всевышний за твою заботу, - поблагодарил Ибрагим.
Сначала он взял в руки священный Коран и три раза поцеловав, поднес Книгу ко лбу. Затем аккуратно положил ее на край тумбочки. Затем певец переоделся в домашнюю одежду, которую принес племянник.
После того, как он распаковал и сложил в шкаф все принесенные ему вещи, Ибрагим обратился к Икромиддину с просьбой:
- Через два дня, то есть с вечера понедельника, прошу тебя ночевать в моем доме. Мне должны позвонить из Москвы.
- Ваша жена в Москве? - стал допытываться Икромиддин.
- Да, - коротко ответил Ибрагим. – Внук заболел. Как только его выпишут из больницы, они должны прилететь в Душанбе.
Икромиддин задумался:
- Внук? Но ведь Исфандиер говорил, что никто из ваших детей еще не обзавелся семьями и…
- Икромиддин, мой дорогой племянник, – с улыбкой сказал ему Ибрагим,-  как только они приедут, я все тебе объясню. Хорошо?
- Хорошо, – ответил его племянник и добавил: - Дядя, вы ничего не ешьте из больничной столовой. Я с утра привезу вам на завтрак творог и сметану, - сказал он и ушел.
Прошло пять дней, и все они были посвящены интенсивному лечению.
Икромиддин каждый день три раза приходил наведать своего дядю, который ждал от него радостной новости. Но тех, что он ожидал, не было.
 Как-то вечером, после последней молитвы, Ибрагим сидел один в палате и читал аяты из священного Корана. Его учителя выписали домой. В это время открылась дверь, и вошел Икромиддин. Он недавно приносил ему ужин и вот опять уже стоял на пороге палаты.
- Говори поскорее, когда они приезжают? – торопливо сказал Ибрагим.
Икромиддин удивился, откуда его дядя узнал о приезде гостей и быстро ответил:
- Завтра в одиннадцать часов по местному времени самолет приземляется в Душанбе.
Услышав радостную новость, Ибрагим не смог больше усидеть на месте. Он завернул в полотенце Коран и положил его в шкаф. Затем хотел было переодеться, совершенно не заботясь о том, выпишет ли его лечащий врач из больницы.
- Дядя, может вы, все-таки, останетесь здесь и с утра примите все свои уколы и лекарства? А я часов в десять заеду за вами. Вместе поедем в аэропорт, – предложил Икромиддин.
Ибрагим решительно застегнул пуговицы на своей рубашке и, заканчивая рассказывать о Гулхумор и своем внуке, с улыбкой сказал:
- Тебе известно, что я живу отшельником вот уже много лет. Мне бы не хотелось, чтобы они увидели меня таким, неухоженным. Мне надо срочно привести себя в порядок.
- Как скажете, дядя, - согласился Икромиддин. - Прежде чем прийти к вам, я позвонил главврачу и поставил его в известность, что сегодня или завтра заберу вас домой.
- Как вовремя ты это сделал, дорогой племянник. Может главврач уже сообщил и врачу?
- Скорее всего.
- А ты не звонил Надире?
- Да позвонил уже. Она придет завтра, и с утра займется уборкой. Успеем, дядя.
Удовлетворившись и этим ответом своего племянника, прихватив с собой священный Коран, Ибрагим вышел из палаты, опираясь на свой посох.
Неожиданно он подумал о милости и справедливости Всевышнего.
 «Он забрал у меня мою первую жену, но, после стольких мучений, послал мне вторую, чтобы облегчить мои душевные муки и наполнить наконец-то мой опустевший дом», – подумал он про себя.
Ибрагим Хайруллобек шел легко и решительно, в приподнятом настроении духа, радостно шагая навстречу новым переменам в своей жизни.

45

Стояла глубокая ночь. Друзья сидели вокруг костра и, переговариваясь, играли в карты. Файзулло и Назар, так же, как и Собир и Фархад, несколько раз оставались «в дураках», но никто не хотел признавать свое поражение. Они все еще подначивали друг друга.
- Собир, не старайтесь понапрасну. Вам нас не победить. А все потому, что за вас играет водка, -  сказал Файзулло.
- Нет,- не согласился с ним Собир. - Наоборот, это вы много выпили и поэтому так говорите.
- Да?! – шутя, отозвался Файзулло. - Ну, если так, пойдем, Назар, искупаемся в холодной воде и отрезвеем, чтобы указать им на их место.
 Назар вынужден был пойти с ним к речке.
- Собир, вы пока хорошенько растасуйте карты и ждите нас. На этот раз мы оставим вас «в дураках» по высшему классу. Вы будете у нас «дураки- генералиссимусы», -  пригрозил Назар.
- Ну, конечно. Можешь рассказать воде свой сон, – крикнул ему вслед Фархад.
- Успокойся и прими проигрыш как мужчина!  -  тут же откликнулся Собир.
Файзулло и Назар купались в прохладной воде, как к ним, неслышно, присоединились Собир и Фархад. Четверо друзей наслаждались ночной прохладой и смотрели на небо, усыпанное звездами.
- Какое красивое небо! – сказал Файзулло. – Странно, что я не помню, чтобы смотрел в ночное небо.
- Вы впервые видите небо в звездах? – спросил его Назар.
- Нет, но вот так, летом, находясь по уши в воде - впервые.
- Брат, летом я часто сплю на крыше, потому что там всегда прохладно. И до тех пор, пока не засну, смотрю на срывающиеся звезды, – сказал Собир и спросил: -  Вот у вас есть своя любимая звезда на небе?
- Звезда?! – глубоко вздохнув, переспросил Файзулло. - Нет у меня звезды ни на земле, ни в небе. Когда-то давно была у меня звезда. Так у меня коварно отнял ее мой же друг.
- Ладно, друг, проехали, – вспомнив причину, по которой Файзулло отбывал срок в тюрьме, перебил его Собир. – Я тоже, когда-то давно, был сильно влюблен в одну девушку. Знаете, кто это?
- Кто? – спросил Файзулло. -  Учительница или соседская девчонка?
- Это была одна молодая женщина. Я, в то время только окончив техникум, работал инспектором в городских электросетях. Как-то пришла молодая женщина с моего участка и сказала, что ее электросчетчик издает какой-то шум. Я обещал прийти посмотреть. Но эта красотка уговорила меня пойти с ней немедленно. Она боялась, что у нее дома из-за этого счетчика может произойти пожар. Ну, я согласился пойти. На своих «Жигулях» она отвезла меня к себе. И, да, счетчик у нее не работал. Я снял пломбу и за минут десять все исправил. Что интересно, она меня уговорила остаться на обед. Говорит, «Я специально для вас пожарила мясо, тем более, что сейчас время обеденного перерыва». Ну, сели мы за стол, а она приносит бутылку водки. Я аж растерялся, как она коней гонит! Говорю, мол, так и так, на работе не пью и вообще… А она мне говорит, что тогда будет ждать меня вечером, ну, чтобы вместе выпить. Говорит, что муж на заработках в России, а дочь слегла в больницу. Одна, то есть. Ну, пожевал я мясо, и уходить. А она мне говорит, «Мне вечером ждать вас или самой приехать за вами?». А я отупел на радостях, и говорю, что вот, пообедали же? Спасибо, мол. Она обиделась и спросила в лоб: «Я, что? Косая-кривая?». Тут я только внимательно на нее посмотрел. Она такая куколка, я вам скажу! В общем, вечером сидим, по рюмочке, по второй. Ну, думаю, пора уже! Чего кота за хвост тянуть. Я ее на руки и к дивану. А она говорит «не спеши». Я отпустил ее. А кукла эта достала большое такое покрывало и расстелила прямо на палас.
- А почему на полу, а не на диване? – удивленно спросил Файзулло.
- Не знаю. Потом мы конечно кувыркались с ней на этом покрывале. Два раза порадовал ее. Вижу, не то ей что-то. Я весь в поту, запыхался. А она вдруг встала у стены спиной ко мне, оперлась руками о стену и ждет. Одним словом, ей, оказывается, больше нравится, когда так, чтоб я сзади брал ее.
- Может, по молодости, ее в дерево упирали?
- Может и так, – ответил Собир.
- Как интересно. Вообще-то каждая женщина имеет свою любимую позу в постели. Кому-то нравится «дедовский» метод, а кто- то получает удовольствие «как наездница». Вот наша задача найти ее любимую. Чтобы рыдала потом от кайфа. И, чтобы не залетела!   
- Нет. Она работала медсестрой. Грамотная в этих делах. И вообще – умница!  Если бы она развелась с мужем, я бы тут же женился на ней. Так она мне нравилась. Хотя и старше меня была лет на восемь. - Собир глубоко вздохнул и продолжил: - Наше счастье продлилось не больше четырех месяцев. Вернулся ее муж и увез ее с дочкой в Россию.
Файзулло ухмыльнулся:
- Получается, что твоя куколка и не любила тебя. Иначе не уехала бы с мужем в Россию.
- Вроде и так, – задумчиво произнес Собир.
- Я вот знаю, что не только у мужчин есть похоть, она имеется и у женщин,-  сказал Файзулло. – Другое дело, что зрелые мужчины хотят секса с молоденькими девушками, а взрослых женщин привлекают такие сильные и накаченные парни, как ты, например.
Собир набрал в ладони воды и с шумом ополоснул лицо:
- Да, вы правы.
Время перевалило за полночь. Друзья сидели у костра. Водка и хорошая компания были хорошим подспорьем живому разговору. Когда было выпито еще по рюмке водки, Назар с интересом спросил:
- Ну что, перекинемся в карты?
- Нет, дружище, погоди-ка, - ответил Собир, садясь на четвереньки. Он многозначительно посмотрел в глаза Файзулло и сказал: - Какой-то отдых у нас не полноценный получается, не так ли, брат Файзулло?
Файзулло понимающе рассмеялся в ответ:
- Ждешь кайфа?
- Вот люблю я понимающих людей! Старшие этим и хороши! – радостно отозвался Собир.
- А почему это только для Собира? У нас, что, хвосты есть? Мы тоже хотим, – ревниво сказал Фархад.
Файзулло поднялся с места.
- Не говори так, Фара. Если и вы хотите, то почему не покайфовать сообща.
Сказав так, Файзулло вытащил из кармана брюк небольшой полиэтиленовый пакетик с «пластилином».
- Я, как будто знал, что он нам пригодится и прихватил с собой, – сказал он и протянул его Собиру: - На, подели.
Собир обрадованно взял его, положил на хлеб, аккуратно разделил перочинным ножом на четыре ровные части и протянул своим друзьям. Последний кусок он положил себе в рот, немного подождал, а потом стал втирать ее указательным пальцем правой руки в десна.
- Все! Лежим, кайфуем! – объявил Файзулло, и первый улегся на песок.
Все четверо удобно расположились вокруг раскинутой скатерти. Они находились под легким «кайфом». Каждый лежал спокойно и думал о чем-то приятном, именно для него.
От состояния умиротворения их отвлек гул самолета, идущий на посадку.
- Да чтоб ему было неладно! – недовольно произнес Собир, вставая с места. -  Разве самолеты не отдыхают ночью?
- Будь ему неладно, – повторил Назар.
- Все большие самолеты прилетают в Душанбе именно ночью,- зевнув, объяснил Файзулло.
Назар, не вставая с места, стал разминать свои руки и ноги.
- Ну что будем делать? Может, опять сыграем в карты?
- Подожди. Надоело играть только в «дурака». Давайте играть на деньги? Как вы смотрите на это? – предложил Фархад, который лежал на животе.
- Играть на деньги, конечно, можно. Но вы ведь порежете друг друга. Поэтому я предлагаю другое. Знаете, что сделает тот, кто проиграет в карты?
- И что? – тут же спросил Собир.
- Например, если я с Назаром проиграю вам в карты, то пойдем и приведем в нашу компанию первую женщину, которая пройдет через мост, и пустим по кругу.
- Ага!  Чтобы и ей и нам хорошо было! – радостно поддержал Назар.
 Собир, который сидел на корточках, почесал затылок и сказал:
-  Стрёмно это как-то.
- Не бойся, – сказал Файзулло. - Такой глубокой ночью милиция не ходит.
- Я не боюсь… – сказал Собир и посмотрел на Фархада, ища поддержки: -  Как ты на это смотришь?
- Меня это совсем не пугает, – воодушевленно ответил Фархад. – Мы же не убивать идем? Наоборот, мы как носители радости будем. Вот, только…
- Что же ты остановился? Продолжай, – сказал Файзулло.
- Я подумал, а вдруг первая женщина, которая пройдет по мосту, окажется старухой? Может лучше не всякая женщина, а именно девушка, либо молодая женщина?
- Ты подумай сам. Вряд ли какая-нибудь молодая девушка будет проходить здесь глубокой ночью, - заметил Назар.
- Ты думаешь, мне не нравятся молодые девушки? -  поддержал друга Файзулло. -  Просто судьбу испытаем. До сих пор она нам улыбалась. Играем в карты, и кто проигрывает, тот идет и приводит к нам первую попавшуюся женщину. Договорились? И верьте в нашу удачу!
 Файзулло посмотрел на своих молчащих друзей и, сказал:
- Хорошо. Все согласны. Назар, раздавай карты.
Назар раздал карты и выбрал козырную масть. Каждый поднял свои карты и стал разглядывать их.
- У кого самый маленький козырь? – спросил Назар.
- Шестерка у меня, – спокойно сказал Файзулло и, показав ее напарникам, обратился к Назару: - Назар, можешь ходить, не торопясь.
- Не советоваться друг с другом и не подсказывать ходы, – сказал Собир.
- Собир, твое замечание совсем не к месту, – недовольно сказал Назар и бросил черную девятку «пики» перед своими соперниками: - Мы и не договариваясь выиграем вас, и вы приведете нам «куколку», как говорит Собир, – ехидно сказал он.
- Ешь пирог с грибами, да держи язык за зубами! – ответил ему Собир, внимательно разглядываю карту, которую бросил Назар.
- Назар, в таких ситуациях, мой учитель русского языка и литературы всегда говорил «цыплят по осени считают». Умный был человек! - добавил Фархад.
Файзулло увидел, что Собир медлит. Тогда он вытащил из своей колоды девятку «черви» и сказал:
- Можешь поднять и эту карту, – радостно сказал Файзулло.
Собир несколько минут смотрел то на свою колоду карт, то на карты, брошенные соперником, а потом сказал:
- Вообще-то я мог бы и отбить ваши карты, но, чтобы потешить ваше самолюбие, я их подниму. То есть сделаю один шаг назад, чтобы потом наступить сразу двумя прыжками.
- Собир, вот электрик ты классный, а в картах у тебя сплошь короткое замыкание, -  победно произнес Назар.
- Вот, Назар, фотограф ты классный, а болтун высочайшего класса, – сказал Фархад, не подавая виду соперникам. – Давайте, ходите на меня, но только по одному. Собир, ты не расстраивайся. Погляди, как я буду отбивать своими «тузами» их карты. А потом уже и мы пойдем в наступление.
- Твоими устами…
Файзулло поднял одну карту из общей колоды карт и угрожающе сказал:
- Вставай- ка, друг, иди и расскажи о своем сне воде. У нас в запасе много времени, мы тебя подождем.
Произнеся это, он бросил десятку перед своим соперником и взглядом дал понять Назару, чтобы и тот присоединился к игре.
 Фархад отбил козырным «валетом» десятку, но Назар тут же бросил ему десятку и еще одного «валета». Фархад немного подумав, поднял карты и сказал:
- Я, конечно, мог бы отыграться. Но эти «десятки» мне еще пригодятся.
- Ты поднимай, поднимай. Мы и думаем о вашем будущем, – съязвил Назар.
Спустя некоторое время, Фархад и Собир проиграли.
- Пожалуйста, друзья, приступайте к делу, – победно крикнул Назар.
Фархад и Собир стали нехотя одеваться.
- А если до утра через мост не пройдет ни одна женщина? Что нам тогда делать?  Будем ждать следующей ночи или нам привезти своих подруг? – озабоченно спросил Собир.
- Друзья мои, договор был таким, что вы будете ждать до наступления утра, пока не начнут ходить автобусы.
- Хорошо. Понятно, – ответил Собир.
- Если вы встретите женщину, остерегайтесь, чтобы она не подняла шум, заткните ей рот платком и завяжите глаза, чтобы она не могла нас запомнить. Вам понятно?
- Да понятно все, но откуда у нас платок? – недовольно пробурчал Фархад.
- Я вам дам мешок, вместо платка. Вы можете накинуть его на голову женщине и обвязать вокруг, – предложил Назар. Он встал с места и осторожно отряхнул мешок, на котором сидел.
 Собир взял мешок и, отойдя на некоторое расстояние, еще раз хорошенько отряхнул мешок от песка.
- Пойдем, – сказал он своему напарнику.
- Верьте в судьбу!  – прокричал им вслед Файзулло.
- Да, удачно вам поохотиться, – смеясь, крикнул Назар. – Желаю вам встретить молодую красивую девушку, нам - на удачу.
 Фархад и Собир, не говоря ни слова, молча шли к мосту над рекой. Звезды в небе им уже не казались такими яркими.
 Файзулло и Назар, проводив взглядом друзей, выпили еще по стакану водки. Потом Файзулло достал из кармана еще один пакетик, отщипнул от темной массы два кусочка, и один протянул Назару, а второй отправил себе в рот. Через минуту он спал глубоким сном. Лишь блуждающая улыбка говорила, что его сморил не естественный сон. Назар еще немного копошился и охал, ища что-то под ногами. Он уронил свой «кайф» на песок, и не мог найти. А разбудить Файзулло не решался. Махнув рукой, он прилег, и провалился в сон.
Вернулись возбужденные Фархад и Собир. Они быстро растолкали Назара. Тот вскочил:
- А? Что?!
- Вставайте, мы привели вам нежную газель, –сказал Фархад удовлетворенно. -  Сучка так брыкалась, что пришлось ей врезать. Лежит сейчас без чувств.
- Серьезно? – открыл глаза Назар. -  И где эта ваша газель? 
-  Под мостом она. А разве мы должны были привести ее сюда?
- Нет-нет. Ты ее еще домой к себе отведи, - съязвил Назар. - Давайте шефа разбудим.
Файзулло не просыпался. Парни трясли его за плечи, пытались поднять его, но его неизменно тянуло лечь. Собир приподнял его веки, но его глаза закатывались. Все было тщетно.
- Парни, помните, у него уже было так. Сильно же на него подействовало «лекарство»! – сказал Фархад.
- Точно!  – вскрикнул Назар. -  Вы как ушли, он сам принял его и мне дал. Я свой кусочек уронил где-то здесь, и не нашел в песке. Так и вырубился.
- И как нам быть? Пусть лежит? До утра-то он точно придет в себя, - сказал Собир.
- Ну, да. Не его сегодня день. Вернее, ночь, - хохотнул Фархад. - Видно не судьба, как он сам говорил. Не улыбнулась она ему.
- Вот-вот, -  подтвердил Назар. - Зато нам судьба хохочет в лицо! Пошли парни!  Грешно отворачиваться от подарков судьбы. Где она, говорите? Под мостом? 
Друзья в возбужденном настроении пошли под мост.
- Она вас не видела? – с тревогой в голосе спросил Назар.
- Мало того, и мы ее не видели в лицо, -  сообщил Фархад. -  Мы сзади подошли.
- Но по походке и живости, с которой она шла, это была молодая женщина. Правда, голоса ее мы не слышали. Визжала она, пока я ей рот не заткнул, добавил Собир.
-  Вот, как и обещали, – сказал Фархад, показывая на лежащую женщину, на которую с головы и до пояса был надет мешок. - Ну, кто первый?
 Собир откликнулся:
- Я младше. Поэтому пропускаю вас вперед. Молодые, если вы помните наши традиции, только воду пьют первыми.
- Точно, дай дорогу взрослым! Они мудрее тебя, прожили больше, чем ты на этом свете и у них больше опыта. Мы покажем тебе, как надо обращаться с женщиной, – с усмешкой в голосе, сказал Назар, и добавил: - Ты можешь подержать свечу либо фонарь. Наберешься опыта.
- Не промахнись, – недовольно пробурчал в ответ Собир.
- Ну, если уж зашла речь о возрасте, то я самый старший среди вас, поэтому начну первым, – заключил Фархад.
Он подошел к лежащей женщине и со свойственной ему ловкостью стал быстро стаскивать с себя свои плавки. Женщина, видимо, пришла в сознание, она что-то мычала, пыталась ногами помочь себе сесть. Ее рот быт заткнут тряпкой, поэтому нельзя было разобрать слова, которые она выкрикивала. Фархад и Собир для большей верности натянули на нее еще один мешок и завязали ей руки. Женщина могла сопротивляться только ногами, которыми она бесконечно брыкалась.
Фархад склонился над женщиной и стал снимать с нее штаны. В это время она правой ногой непроизвольно ударила его между ног. Он отшатнулся и упал назад.
- Проклятая сучка! – он поднялся и подойдя к ней с силой ударил по голове кулаком. Женщина мгновенно стихла.
Фархад содрал с нее штаны и кинул их в сторону. Сам пристроился над ней, и обернувшись сказал парням: 
- Ребята, отвернитесь. Может, она будет стесняться вас.
 Его напарники послушно отвернулись от них.
- Пожалуйста, Назар, теперь твоя очередь, – через несколько минут сказал Фархад, вставая от женщины. - Можешь не бояться, она больше не будет брыкаться. Я ее объездил. Собир, а ты собирайся с силами. Потом гоните ее отсюда. Пусть катится к чертям! 
 Весь голый, Фархад направился в сторону воды, оставив свои плавки на берегу, и бросился в воду. Помывшись, он неожиданно ощутил, как сильно ноет от удара, который нанесла ему женщина, низ живота.
Когда Фархад вышел из воды, к нему подошли его друзья.
-  Собир оказался неженкой, он не захотел ублажить ее после нас с тобой, -  смеясь, сказал Назар.
- Просто не захотел! -  огрызнулся Собир.
- Да ладно! Ты-то хотел, а вот твой «дружок» чем-то был обижен на тебя.
Фархад понял, что Собир отказался от приведенной им же самим женщины и, насмехаясь над ним, сказал:
- Назар, я знаю, что мужья сестер между собой называются свояками, а как же можно теперь назвать Собира?
- Ну, «отказник» теперь ему имя. А мы с тобой свояки, – подтвердил Назар.
- Собир, что с тобой случилось? Ты же хвалил ее, говорил молодая? Мы-то, теперь это знаем. А ты не убедился! 
- Если вы помните, Собир хотел себе не целованную девушку. Теперь понятно, почему он не захотел притронуться к этой, – смеясь, отозвался Назар.
Собиру надоели шутки друзей, и он обернулся к спящему Файзулло:
- Брат, вставайте! Вы как себя чувствуете? Брат!
- Оставь его в покое, Собир. Пусть отходит от «кайфа», - сказал Фархад. - Вообще-то, Собир, запомни на всю свою жизнь: есть свой кайф во взрослых женщинах. У них каждый раз – как в последний раз! Понял, дружище?
- Понял, – серьезно ответил Собир, думая о чем-то своем.
- Ну если понял, то быстро догони ее. Ты еще можешь успеть доставить удовольствие и ей, и себе, – весело предложил ему Фархад.
Собир, смотревший безучастно в тлеющий костер, неожиданно с вызовом сказал:
- Хорошо, друг, но уже в следующий раз.
Затем он в сердцах стал говорить:
- Вы правильно говорите. Я сначала возбудился, мне не терпелось покататься на ней. Но потом совсем расхотелось. Знаете, почему? Я представил себе картину, как зимним вечером собачья стая, один за другим, непрерывно насилуют суку, которая никак не может сбежать от них.
Закончив говорить, Собир, не обращая никакого внимания на хохот друзей, быстро разделся и бросился в воду, чтобы успокоиться.
- Собир, братишка!  Ты не хотел ощутить себя кобелем? – издевательски спросил Назар, как только тот вышел из воды.
- Вообще-то собаки бывают разные, – решил пофилософствовать Фархад, - бывают четвероногие собаки, бывают и такие, как мы, двуногие. Ну, побыл бы, как мы псом, на некоторое время, с тебя бы не убыло.
Собир внезапно поскользнулся на прибрежных камнях и чуть не упал в воду. Он резко сказал:
- Вы что, решили теперь достать меня? Решили проесть мне плешь на голове?
- Ну что ты, Собир-богатырь? Кто это так задел тебя? Тебя довели до такого состояния проститутки или бродячие собаки зимой? – издеваясь над Собиром, сказал Назар. Он и не подозревал, что чаша терпения друга была уже переполнена доверху от их шуток и язвительных насмешек.
- Да идите вы! Еще друзьями называются! – в сердцах крикнул Собир. Он вышел из воды, нашел свою одежду около камня и быстро надел ее. Затем хотел что-либо сказать, но передумал, сердито махнул рукой и быстро зашагал в сторону моста.
- Куда это он пошел? - спросил Фархад.
- Его лучше не трогать, когда на него нападает необузданная злость. Ты же помнишь, он с детства такой был. Пусть идет, – ответил Назар, чувствуя, что он перегнул палку с шутками.
- Собир, вернись! – примирительно позвал друга Фархад и добавил: – Если хочешь, мы попросим у тебя прощения!
Собир и не думал останавливаться.
Друзья проводили взглядом Собира, пока он совсем не исчез из виду.
- Может мне пойти за ним? – спросил Назар у Фархада.
- Не стоит. Успокоится, сам вернется.
Прошло немало времени, но Собир не возвращался. Потом Фархад нетерпеливо поднялся с места и сказал:
- Скоро утро. Светает уже. Пойду узнаю, где там Собир.
- И я пойду с тобой, – сказал Назар.
- А Файзулло? Как с ним быть? Давай растолкаем его.
Друзья долго приводили его в чувство.
Наконец Файзулло сел и открыл глаза: 
- Пить… Дайте пить!..
Фархад протянул ему бутылку. Тот жадно выпил воду и невидящими глазами огляделся вокруг.
- Брат, Собир ушел. И нам пора. Пойдем! -  сказал Фархад.
- Темно же, -  сказал Файзулло. Потом потряс головой, и сосредоточил взгляд на Фархаде. -  Всем спать! Вместе пришли, вместе и уйдем.
Фархад и Назар быстро собрали хворост вокруг, накидали его в костер, и прилегли у тепла.
 Он не помнил, сколько проспал, но проснулся от холода и увидел, что рядом еще спят Назар и Фархад. Собира не было видно. У него появилось предчувствие беды. Он поднялся с места и огляделся по сторонам. Начинало светать.
 Дрожа, Файзулло стал быстро одеваться. Потом он разбудил своих друзей.
- Эй, вы, просыпайтесь. Сон непременный спутник шайтана, – сказал он, улыбаясь и вспоминая слова матери. Уже и машины ездят, и люди торопятся по делам.- Файзулло собрал мелких дров и решил разжечь костер до того, как его друзья окончательно проснуться ото сна. Назар взял спички у Файзулло и с трудом разжег костер; дрова были сырыми от утренней росы.
- Собир где? – спросил Файзулло.
Фархад и Назар переглянулись. Потом Фархад сказал:
- Брат, мы же говорили вам, ушел он. Вы не помните?
- У него не встал на ту, что привели. Вот мы и шутили над ним,-  сказал Назар. -  А мы с Фархадом ее от души…
- Вы про кого? – Файзулло опять потряс головой и схватился за бутылку с водой.
Фархад торопливо продолжил:
- Карты! В карты играли, помните? Потом мы проиграли с Собиром, и пошли за женщиной. Помните? Притащили ее и бросили под мостом. Она нас не видела. И мы ее не видели. Все нормально. Ушла уже она.
- Мы вас будили-будили. Еле растолкали. Вы сами наотрез отказались и разрешили нам ее. А сами спать завалились, -  приврал Назар на всякий случай.
Казалось, Файзулло не слушал друзей. Он тряс головой и иногда открытой ладонью бил себя по лбу. Потом остановился, и сказал:
- Сучкой меньше, сучкой больше. Какая разница?   
Друзья сидели вокруг костра и молча завтракали остатками своих продуктов. Потом Назар собрал все в один узел, и они направились к дороге. Недалеко от остановки, Назар остановился и спросил у Файзулло:
- Сегодня начало месяца. Вечером будем обходить должников? 
-  Да. Но теперь вы будете собирать долю во главе с Фархадом. Впредь так!
- Понятно, – ответил Назар и посмотрел на Фархада. – Где встретимся вечером?
- Где, где? Конечно, у тебя на работе. И, если сможешь, предупреди Собира, – ответил тот и спросил у Файзулло: - Во сколько встретимся в Центре?
Файзулло пожал плечами и ответил:
- Фархад, уважаемый главный инженер, ты не жди меня и пораньше иди на работу. Я закончу с делами, и тоже подойду в Центр.
Парни разошлись по трем сторонам: первым уехал Файзулло, остановив такси, потом уехал Назар, сев в троллейбус, который направлялся в сторону его работы. Фархад также успел сесть в проходящий автобус и поехал домой, чтобы, переодевшись, направиться на работу, ведь он теперь не простой слесарь, а главный инженер!

46

  Ибрагим, вернувшись домой, в первую очередь, взял ножницы и пошел приводить в порядок свои волосы и бороду. В последнее время он сам себя стриг и не был в парикмахерской с тех пор, как стал затворником.
 Вот и на этот раз, он занес над головой ножницы, но в последнюю минуту отказался от этой затеи. Он вспомнил, как раньше его жена, хоть и с неохотой, но помогала ему красить его седеющие волосы черной краской.
 Мунаввара накладывала краску на голову мужа. Потом она продекламировала стихи: 
В черный цвет я крашу волосы не потому,               
Юность чтобы обрести, чтоб заново грешить.            
Как в дни трагедий носят черные халаты,               
Так в черный цвет их крашу в старости от бед.
- Очень хорошо сказал Великий Рудаки, -  сказала она.
- Кроме всего прочего, я не хочу выглядеть убогим и седым около своих молодых коллег.
 Мунаввара не сразу ответила ему. Она закончила наносить краску на его волосы специальной щеточкой, сняла перчатки и некоторое время внимательно смотрела в глаза мужу. Затем сказала:
- Я прекрасно знаю, зачем вам надо скрывать свои седые волосы, – вздохнула она. -  Но, мне кажется, что седые волосы у мужчины – это признак зрелости, мудрости и благоразумия. И вам это к лицу…
«Может мне опять покрасить их?» - подумал Ибрагим, но тут же отбросил эту мысль.
- Лучше завтра с утра схожу в парикмахерскую, – принял он решение.
Он очень хотел понравиться не столько Гулхумор, сколько своему сыну и внуку, которые впервые увидят его.
Старик отложил ножницы в сторону и зашел в ванную комнату. После горячего душа, он подошел к шифоньеру, выбрал из него свою лучшую одежду. Как в годы своей холостяцкой жизни, он аккуратно погладил их. Затем нашел весенние туфли и прошелся по ним щеткой.
Он лег на кровать, но долго не мог уснуть. Мысли, которые приходили ему в голову, воспоминания не давали покоя. Он и радовался предстоящей встрече и боялся встретиться со своим сыном и внуком.
«Как же это получается? Будучи мужем Гулхумор, я ни разу не попытался ее найти и спросить о ее делах и здоровье? Став отцом и внуком, я никогда не помогал своим родным. Достоин ли я их?»
Как всегда, он проснулся раньше утренней молитвы и не ощутил чувства легкости ото сна. Слишком он был взволнован, думая о предстоящей встрече.
Прочитав утреннюю молитву и несколько аятов из священного Корана, Ибрагим направился на кухню и приготовил свою любимую яичницу с овощами. Прикрыв сковороду крышкой, он вышел во двор, чтобы накормить куропатку.
Позавтракав, он пил зеленый чай, как раздался дверной звонок. На пороге стояла женщина средних лет, которая приходила к нему один раз в неделю и убиралась в доме. Увидев ее, хозяин дома обрадовался и пригласил в дом:
- Проходите, Нодира-бону.
- Рада видеть вас в добром здравии. Извините, что не смогла навестить вас в больнице, – улыбаясь, сказала женщина.
- Ничего страшного. Главное, чтобы вы хорошенько убрались в моем доме.
- Вчера звонил Икромиддин и сообщил, что приезжает ваша жена. Это правда?
- Правда, сестра.
 Женщина вошла в дом, а Ибрагим вышел за калитку дома.
- Вы принимайтесь за работу, а я схожу до парикмахерской, – сказал он и направился в сторону рынка Кушчинор, держа посох в руке.
 К его счастью, парикмахерская была пуста, и он торопливо уселся в кресло.
- Ну что, дедушка хаджи, налысо постричь? – спросил его парикмахер.
- Нет, поправьте только,-  ответил певец и с улыбкой добавил: – Вся моя красота и осталась разве что в волосах.
Он не сказал, что длинными волосами прикрывает шрамы от кислоты, которые остались у него на шее и за левым ухом. Мастер же счел правильным не вдаваться в подробности.
- Хорошо, так и сделаю. Снимите, пожалуйста, свои очки, -  попросил его парикмахер. Ибрагим послушно снял свои черные очки и положил их рядом на стол. Мастер надел ему на шею большую голубую накидку и приступил к своей работе. Закончив с волосами на голове, парикмахер спросил:
- Привести в порядок вашу бороду и усы?
- Попробуйте, – согласился Ибрагим.
- Сделать окантовку как-то по-особенному? – опять задал вопрос ему парикмахер.
- Я как на экзамене! Столько вопросов. А это как? – спросил Ибрагим.
- Это значит очень коротко. Мне кажется, что вам пойдут короткие усы и борода,-  ответил парикмахер и показав на его отражение в зеркале, добавил: - Длинные усы старят человека, да еще такого, как вы, шутника.
- Будь по-вашему, – рассмеялся певец. - В детстве нам не терпится выглядеть взрослыми, а в старости хотим выглядеть моложе. Не так ли?
- Вы правы, хаджи. Сами все понимаете. Так что будем делать?
- Послушаюсь вашего совета. Если не понравится, то ведь волосы всё равно отрастут. Не так ли?
- Так.
Парикмахер коротко остриг ему усы и бороду. Затем, намочив в горячей воде полотенце, приложил его ему на лицо в виде компресса, тем самым смягчая кожу щек.
- Вымыть вам голову?
- Нет, спасибо.
- Одеколон?
- О, нет, благодарю. Привык я к запаху мускусного амбара.
Несколько минут рассматривая свое отражение в зеркале, он отметил про себя, что ему нравится его новый облик.
Надев свои черные очки, Ибрагим расплатился с парикмахером и легкой походкой вернулся домой. Первым делом, он зашел в ванную комнату и помыл голову. Затем зашел в свою комнату и, взяв с трюмо флакон с мускусным амбаром, нанес несколько капель себе на щиколотку левой руки. Он посмотрел на часы и понял, что до прихода его племянника остался час. Не зная, чем заняться, он обвел глазами комнату и увидел танбур19, который висел на стене. Взяв его в руки, он вышел на веранду дома. Бархатный чехол танбура сильно запылился. Он осторожно вытащил инструмент и, отойдя подальше, хорошенько отряхнул чехол от пыли, а потом повесил его на спинку кровати. Сев на топчан, он взял танбур в руки, по прежней привычке поцеловал его и стал настраивать. В это время его взгляд упал на клетку его любимой куропатки, которую он не увидел. Встревожившись, он поднялся с места и подошел к клетке. Куропатка сидела на полу клетки и, увидев его, стала радостно прыгать.
«Что с тобой, дружочек? Почему ты сегодня не поешь? Нет, мне совсем не нравится, как ты себе сегодня ведешь. Пой, присоединяйся к моей радости, прошу тебя, - мысленно сказал Ибрагим. – Хорошо, ты можешь и не петь, но я просто обязан спеть сегодня».
 Он вернулся на прежнее место, взял танбур в руки и продолжил настраивать инструмент. Душа его парила высоко в небе, словно белый голубь.
 Закончив настраивать танбур, он начал петь:
- Коль та ширазская краса возьмет над сердцем власть, к утру
К индийской капле поднесу и Самарканд, и Бухару…

47

Файзулло остановил такси рядом со своим домом. Он протянул водителю одну десятирублевую купюру:
- Спасибо. Сдачи не надо, – коротко сказал он, выходя из машины.
 Файзулло постоял немного. Его одолевала какая-то смутная тревога. Оглянувшись по сторонам, он увидел много людей, идущих каждый по своим делам. Им не было дела друг до друга. Казалось, все это движение было хаотичным. Но, присмотревшись, можно было во всем этом найти свой порядок, как в муравейнике -  вся живность работает ради жизни. Файзулло поймал себя на мысли, что в этом общем движении он обособлен, даже чужой. От этого ему стало еще тревожнее. Как всегда, чтобы успокоиться, он стал смотреть в небо. Его умиротворяло, если он видел голубей, если в ночном небе ему улыбались звезды. Вот и сейчас, он увидел, как сквозь густые облака на востоке пробиваются яркие лучи солнца. Этот знак даже ободрил его.
 Файзулло хотел перепрыгнуть через арык, но споткнулся, и чуть было не упал. Он скинул ногой камень в арык и направился домой.
 Поднимаясь по лестницам в подъезде, он с каждой ступенькой все сильнее ощущал головную боль. «Как сильно болит голова. Отчего это? -  подумал он. – Надо было похмелиться. Жаль, что водка закончилась».
 Подойдя к своей квартире, Файзулло нащупал связку ключей у себя в кармане, пытаясь найти нужный. Но, увидев приоткрытую дверь, его сердце сжалось, предчувствуя беду. Быстро врываясь внутрь квартиры, он выкрикнул:
- Кто здесь?
 Не услышав ответа, он закрыл за собой дверь и, не снимая кроссовок, прошел в квартиру:
- Кто здесь? Мама!? 
С тяжелым чувством он зашел в свою комнату. Включив свет, он осмотрел вещи и не найдя ничего подозрительно, быстро направился в комнату матери. Включил свет и здесь. Но матери не было. Не увидев никакого беспорядка, он вышел и стал осматривать гостиную, но и там не заметил никаких тревожащих следов. Файзулло направился на кухню.
Он увидел маму.
Гуландом сидела на полу, опершись спиной о стену. Она сидела с вытянутыми, заголенными до колен и как-то неприлично раздвинутыми ногами. Колени были сбиты, ноги испачканы грязью, вперемешку с кровью. В правой руке она держала большой кухонный нож. Гуландом была смертельно бледна, на лице виднелись кровоподтеки, искусанные губы были сухи. Даже на носу виднелись ссадины и застывшие следы крови. Ее растрепанные волосы были сплошь в грязи и соломе, концы платка свисали с ее плеч, большие опавшие глаза были тусклы и неотрывно смотрели в одну невидимую точку. Она не замечала своего сына.
И Файзулло, неожиданно, в один миг, обессилев, медленно стал опускаться на пол, как будто из него вынули стержень.
Он не отрывал глаз от застывшей фигуры матери, и пришедшая мысль чуть не свела его с ума.
«Нет! Нет- нет! Это не так! Не может этого быть!».
Гуландом не смотрела на него. Файзулло пытался найти в ее лице хоть каплю тепла, такого родного для него. Две глубокие морщины, резко спустившиеся от переносицы к углам губ, зачеркнули все то, что он любил в матери. Они зачеркнули ее любовь, они же зачеркнули ее жизнь.
Файзулло на коленях подполз к матери и, приблизив свое лицо к ней, стал всматриваться в ее глаза, чтобы разыскать там, в глубине, хоть искру тепла. Мать смотрела сквозь него.
Файзулло страшился молчания матери, но еще больше того, что он может услышать. Но, он пересилил себя, закричал:
- Мама, мама! Что с тобой?
-  Ты тоже там был? – холодно, как чужой человек, спросила мать.
Слова ее оглушили Файзулло. Он закрыл лицо руками и стал трясти головой:
- Нет! Нет, мама! Ты про что? Мама! Мама, скажи, что это не так!
- Голоса… Они же выросли при мне…
Он протянул руки, чтобы ухватиться за подол ее платья, как в это время Гуландом резко подняла правую руку, в которой она держала большой нож. Его острие, глубоко оцарапав щеку, уперлось в лицо Файзулло.
- Не прикасайся ко мне! Убирайся! Я прокляла тебя!
Страшные слова, полные брезгливости и отвращения, заставили его отпрянуть от матери.
Она продолжала сидеть в той же позе, широко раздвинув ноги, как будто не хотела их сдвигать. Кроме этого, она все еще продолжала держать в правой руке длинный нож, блеск от острия которого отражался в глазах ее сына.
В эту минуту взгляды матери и сына встретились: Файзулло впервые видел глаза, полные неприязни и ненависти, они, как будто, сузились от перенесенного унижения, оскорбления и в них было столько презрения и ужаса, что Файзулло уже и не сомневался, что мать могла воткнуть в него клинок. Что должно было случиться, чтобы мать подняла на сына нож!?
Сколько времени они смотрели друг на друга - минуту, две, пять!? Файзулло первым отвел взгляд. Он был не в силах больше выдержать твердый, холодный, полный ненависти, взгляд матери. Он вдруг в мелких подробностях увидел, что воротник ее платья был разорван, а грудь и шея -  окровавлены и поцарапаны. Неожиданно он понял то, что до этой минуты было скрыто от его сознания. От нахлынувшей боли и ужаса, он заревел и стал бить себя руками по голове.
 Безучастная мать сжала губы и с большим трудом поднялась с места. Не обращая внимания на стоны и причитания сына, она медленно вышла из кухни, зашла в свою комнату и, бросившись на кровать, стала плакать. Боль сотрясала ее тело. Слез не было.
  Очнувшись, Файзулло обнаружил свое лицо в крови и с большим трудом, поднявшись, пошел в ванную комнату. Он смыл кровь со своего лица и долго стоял под холодным душем, думая, как же теперь избавиться от несчастья, в которое вверг себя.
Наконец, он принял решение. Файзулло вытерся полотенцем и быстро оделся, как будто торопился куда-то. Через несколько минут он вышел из дома и закрыл за собой дверь.
Файзулло, не замечая здоровавшихся соседей, нахмурившись, пошел в сторону гаража. Он открыл дверь и вошел внутрь. Как обычно, надел свой синий халат и спустился в яму. Файзулло вытащил из потайного места сундук, в котором были спрятаны все драгоценности и деньги. Там же лежал и пистолет с глушителем. Он с яростью порвал тетрадь, в которой записывал все расходы и доходы своей банды и бросил на землю. Затем в другой, новой тетради, он написал несколько слов и положил ее вместе с драгоценностями и пистолетом в маленький рюкзак. Затем Файзулло вывел мотоцикл из гаража, снял халат и, закрыв, гараж, вздохнул с облегчением, как будто он справился с очень тяжелой работой. Оглянувшись по сторонам, он надел свой шлем и, подумав немного, пришел к выводу, что с большими деньгами ездить по городу опасно.
«Сначала избавлюсь от сундука», -  решил он и завел мотоцикл.
Примерно через двадцать минут он уже был около работы Парвины. «Нет, Парвина, как и все женщины, падка на деньги и драгоценности. Она не сможет. Она даже не захочет расстаться с половиной денег», - подумал он и поехал дальше.
Через некоторое время он остановил свой мотоцикл около знакомой калитки дедушки хаджи на Кушчиноре. Выключив двигатель, он хотел снять шлем, но отказался от этой мысли, боясь, что хаджи может увидеть порез и синяки на его лице.
Файзулло хотел нажать на звонок, поднял было руку к звонку, но отказался и от этой затеи.
«Надо же изменить письмо», - подумал он и быстро подошел к мотоциклу, открыл рюкзак, вытащил из него тетрадь с карандашом, вырвал первую страницу и начал писать:
«Уважаемый дедушка хаджи! Вы порядочный, честный и благословенный человек. Именно поэтому я всегда приходил к вам за благословением. Я очень благодарен вам. Все, что лежит в сундуке, это вам. Мне уже не понадобятся ни деньги, ни драгоценности. Я прошу лишь, чтобы вы молились за меня и моего отца, чтобы Всевышний простил нам наши грехи. И еще, у меня есть маленькая просьба: пожалуйста, через сорок дней навестите мою несчастную маму, ее зовут Гуландом. Если вы будете ей немного помогать, я думаю, будет хорошо и для вас, и для нее. Она до сих пор любит слушать ваши песни, ведь она выросла на них. И еще: не вспоминайте меня, несчастного сироту, плохим словом, хотя я и совершил великий грех и гореть мне в аду.
 С уважением к вам, Файзулло Садуллоев.
P.S. Мама живет на проспекте Единства, в зеленом доме номер тридцать семь, в квартире двадцать пять. Спросите ее у соседей, она хорошая, ее все знают и любят. Она работает ткачихой на фабрике за мостом».
Он нажал на дверной звонок. Не дождавшись ответа, он опять, с нетерпением, нажал на кнопку звонка и стал нетерпеливо ходить туда- сюда. Он торопился, как будто его душа уже не помещалась в его тело.
«Дедушка хаджи всегда был дома. Как же быть, если его нет? Дождаться его или…»
 В это время послышался звук открываемой двери и на пороге показался хозяин дома.
- Здравствуйте, дедушка хаджи, – сказал Файзулло, еле разведя губы в улыбке.-  Простите за мой визит. Я не помешал вашему отдыху?
-  Ничего страшного, Файзулло. Гость – это посланник Аллаха, – ответил хозяин дома и внимательно через черные очки, поглядел на него. – Смотрю, вы сегодня без своих друзей.
-  Да, сейчас пойду и поищу их.
-  Вы, как всегда, торопитесь? Даже шлем не сняли.
- Да, дедушка хаджи, – ответил Файзулло и, сдвинув брови, добавил: -  Действительно, не знаю почему, но мы, молодежь, всегда спешим куда-то.
- Поспешность и суета -  свойственно не только молодым, а вообще человеку в целом. Мы торопимся родиться, с нетерпением приходим в этот мир, полный греха и страданий. Потом торопимся стать взрослыми, пойти на работу, построить себе дом. Влюбляемся торопливо в еще одну прелестницу, потом также поспешно ищем себе другие развлечения. Даже женимся, чтобы быстрее обзавестись детьми. Так было, например, и со мной. М-да, мы все постоянно спешим и не замечаем красоту и прелесть всей жизни. Очнувшись поздно, вдруг замечаем, что стоим на пороге смерти. А знаешь, что самое интересное? Даже когда человек умирает, его торопятся похоронить. Эх, эта поспешность вечно в нас.
- Это так, – согласился Файзулло.
- Так что, Файзулло, сегодня зайдете в дом или?  …
- Зайдем в дом, – ответил молодой человек. Он взял рюкзак и поспешно вошел в дом вслед за хозяином дома.
Они подошли к веранде дома, и хозяин пригласил гостя присаживаться.
- Как всегда вы пришли за моим благословением?
- Вы можете что-то еще делать, кроме как молиться? -  неожиданно даже для себя, спросил Файзулло, присаживаясь на скамью. – Я знаю, что вы известный певец и у вас есть много наград.
Ибрагим улыбаясь, сказал:
- Хвала Всевышнему, но я могу читать священный Коран. Меня этому научил один мулла из моего села. Некоторые верующие просят меня помолиться за их усопших родственников.
- Очень хорошо, – ответил молодой человек. – Тогда, прошу вас, почитайте священный Коран в течение сорока дней и помолитесь за моего покойного отца, за меня и за мою мать. И помолитесь, чтобы Всевышний простил грехи моему отцу, мне, моей матери. Это, во-первых. Во-вторых, благословите меня, как и прежде, в моих сегодняшних поступках. В общем, вы сами знаете, что делать, чтобы Аллах был милостив к нам.
Слова молодого человека удивили Ибрагима. Он никогда не слышал, чтобы его гость так много и так искренно говорил, да еще с таким волнением. Что-то ему подсказывало, что с его гостем произошли сильные перемены.
- Хорошо, я выполню вашу просьбу, конечно, но чуть позже. Сейчас я хочу посвятить Коран своим родителям. Они снились мне последние ночи, и мне кажется, что родители ждут от меня молитв, – ответил хаджи. - Что случилось, Файзулло? Мне кажется, вы сегодня грустны?
- Нет, ничего страшного, – поспешно ответил молодой человек и отвел глаза.
Хозяин дома приступил к молитве. Закончив читать, он сказал:
- Я надеюсь, что сегодня все у вас получится.
- Спасибо, – коротко ответил Файзулло и нерешительно добавил: - Я уезжаю ненадолго и хочу оставить у вас этот сундучок, – сказал он, вытаскивая из рюкзака железный ящик.
- Вы оставляете его на хранение?  – спросил Ибрагим.
Файзулло не ответил на этот вопрос и продолжил:
- Если я не вернусь в течение сорока дней, то прошу вас, откройте его. Только не открывайте, пока не пройдет сорок дней. Прошу вас.
Файзулло направился в сторону калитки:
- После того, как вскроете его, все, что найдете, это вам. Прощайте, – сказал он.
Файзулло не оглядываясь назад, решительно зашагал к выходу. Ибрагим изумленно застыл на месте, пока фигура молодого человека не скрылась с его глаз.
«Странно все это»,-  подумал про себя хозяин дома и поднял руки для молитвы:
 - О, Всевышний, благослови его! Пусть исполнятся все его желания,- искренно сказал он.

48

 Примерно в десять часов приехал Икромиддин и занес в дом три больших пакета.
Певец отложил тамбур и спросил племянника:
- Ты купил все, что я тебе сказал?
- Абсолютно все, дядя, – весело ответил тот.
- Серьезно? Но я не вижу домашних лепешек?
- Не переживайте, дядя. Они в машине. Сейчас принесу
- Очень хорошо. Тогда я пойду переодеваться?
- Конечно, – ответил Икромиддин и посмотрев на дядю, сказал: - Вам очень идет эта короткая борода и усы. Вы помолодели лет на десять.
- Да?  – весело сказал хозяин дома и, не дожидаясь ответа на свой вопрос, зашел в дом, с музыкальным инструментом в руке.
Икромиддин передал покупки тете Надире и попросил ее накрыть стол в гостиной, а остальные продукты положить в холодильник. Затем он вместе с дядей, который уже переоделся, пошли к машине.
- Дядя, вы забыли посох! – напомнил Икромиддин.
- Давай, сегодня обойдемся без него!
У входа Ибрагим увидел белую «Волгу» и сказал:
- Зачем ты приехал на служебной машине? Мы могли бы просто взять такси?
- Не беспокойтесь, дядя. Я отпустил водителя и сам приехал за рулем.
Когда машина выехала на большую дорогу, Ибрагим спросил:
- Как ты думаешь, Икромиддин, купить букет цветов или лучше корзину?
- Дядя, что вам понравится, то и купим, – ответил его племянник.
- Ну, тогда поедем на цветочный рынок и выберем, – согласился певец.

49

Файзулло, не здороваясь, вошел в кабинет главного инженера Центра технического обслуживания и запер дверь на ключ.
Фархад, не обратив на это никакого внимания, подумал, что друг, как генеральный директор, хочет поговорить с ним с глазу на глаз.
- У вас ко мне разговор? – спросил Фархад, вставая из-за стола навстречу другу.
Файзулло не снимая с головы шлем, пожал протянутую руку Фархада и, присаживаясь на стул, глубоко вздохнул, глядя на пакет в своей руке. Фархад сел напротив своего друга и внимательно ждал, когда тот начнет говорить.
- Фархад, закрой глаза, – набравшись сил, приказал Файзулло.
Фархад тут же выполнил просьбу друга, закрыв ладонями глаза. Он думал, что Файзулло купил что-нибудь и хочет удивить его, как бывало раньше. Но Файзулло вытащил из пакета пистолет и два раза выстрелил в него. Хлопки были негромкие. Фархад еле открывая глаза, уже обмякший, тихо спросил:
- Брат, за…что?
- Грех. Мы совершили тяжкий грех. Назар и Собир уже ушли. И ты иди… Я пойду за вами.
Файзулло подошел к окну, с пистолетом в руках и холодно улыбнулся, глядя куда-то вдаль.
Затем он подошел к окровавленному телу Фархада, который лежал с застывшими открытыми глазами. Файзулло поднес два пальца к его шее, и, убедившись, что тот не дышит, закрыл ему глаза:
- Прости. У меня не было другого выхода, – хладнокровно произнес он. -  Смотри, я иду за тобой.
 Файзулло поднес пистолет к виску, но видимо, не решившись, передумал стрелять. По его первоначальному плану он должен был выстрелить себе в висок сразу после того, как убьет Фархада.
Файзулло вспомнил, что в последнее время все самоубийцы, как сговорившись, прыгали с крыши одной высотки. Файзулло тоже решил прыгнуть оттуда, но вначале хорошенько напиться. Трезвая голова удерживала его в этой жизни.
Он вышел из кабинета Фархада, закрыл его кабинет на ключ. Затем осмотревшись, быстро зашагал к выходу.
Примерно час назад, он заехал к Собиру и вместе с ним поехал на работу к Назару. Назар обрадовался при виде друзей. Он поставил перед ними холодное пиво и сказал:
- Как назло, ученик мой заболел. Я без него, как без рук. Ну, ничего. Сейчас я быстренько схожу за шашлыком, а вы пока полюбуйтесь на фотографии,-  сказал Назар и, бросив им конверт, ушел.
 Файзулло, не притрагиваясь к конверту с фотографиями, отпил немного пива и пошел во внутреннюю комнату Назара. Он нашел пустой полиэтиленовый пакет и, выходя из комнаты, увидел Собира, который с интересом рассматривал фотографии с обнаженными телами женщин. Не говоря ему ни слова, он вышел на улицу и подошел к своему мотоциклу. Затем Файзулло взял свой пистолет, закрепил глушитель, положил его в пакет и вернулся обратно в фотостудию. Он сел напротив друга и направил в его сторону пистолет. Собир посмотрел на него и хотел протянуть фотографии, но в это время Файзулло нажал на курок два раза. Одна пуля попала Собиру в правую сторону груди, а другая, - точно в сердце. Не успев даже крикнуть, Собир упал навзничь. Фотографии рассыпались по полу.
 Файзулло снова отпил холодного пива, как будто ничего и не произошло. Он проверил наличие патрона в патроннике и, успокоившись, положил пистолет в пакет. Затем Файзулло встал и с бутылкой пива в руке, подходя к окну, нахмурившись, стал ожидать прихода Назара.
- Деньги решают все! – заходя, весело сказал фотограф. Он хотел взять тарелку, но в это время раздался звук выстрела. Из головы Назара потекла кровь. Назар рухнул на пол.
 Файзулло вышел из фотостудии, подошел к своему мотоциклу и положил пистолет в рюкзак.  Затем он закатил мотоцикл Назара в студию и закрыл дверь на замок. «Выброшу ключ по дороге» -  подумал Файзулло и завел мотоцикл…
И вот теперь Файзулло шел по коридору Центра и мимоходом здоровался с сотрудниками. Неожиданно он услышал звук ключей, которые лежали у него в кармане и вспомнил, что не избавился от ключа от фотостудии Назара.
Он вытащил ключ из кармана, а вместе с ним и письмо, которое он писал Парвине. Разорвав письмо в клочки, вместе с ключом, он выбросил его в урну для мусора.
Файзулло сел на свой мотоцикл и решил, что остановится около первого попавшегося кафе и выпьет водки, а затем уже направится к месту своей смерти. Он остановил мотоцикл около кафе-бара «Ласточка», вошел, не снимая шлема, и у стойки бара, заказал водки. Опрокинув стакан, он закусил кусочком маринованного огурца и также быстро вышел.
Файзулло завёл свой мотоцикл и прежде, чем нажать на газ, подумал: «Уже лучше».
Он мчался на мотоцикле, но не чувствуя хмеля, остановился около ресторана. Файзулло зашел в ресторан и заказал себе еще водки. Выпив ее, Файзулло закусил и, бросив равнодушный взгляд на безлюдный зал, приказал себе: «Вставай, не медли!».
Файзулло проезжал мимо городского кладбища, когда увидел вереницу людей, которые провожали в последний путь умершего. Ему неожиданно пришла мысль посетить могилу отца и попросить у него прощения. Он остановил мотоцикл около основного входа на кладбище и хотел зайти, как его окружили кладбищенские нищие с протянутыми руками:
- Подайте милостыню, ради Аллаха!
- Пожертвуйте нам на пропитание! Мы помолимся за вас. . .
- В этот святой день пятницы, подайте ради Аллаха! И да будут открыты для вас врата рая.
Видимо, Файзулло тронули последние слова старика- нищего. Он остановился, вытащил из кармана горсть пятирублевых купюр и раздал их. Не став выслушивать их благодарность, Файзулло быстро зашагал вглубь кладбища.
Через некоторое время он нашел могилу отца, по двум сторонам которой росли большие ели.
- Простите своего непутевого сына, отец! – сказал он.
Присев на корточки, со слезами на глазах, он прочитал все аяты, которые знал наизусть с детства, затем быстро направился к выходу.
«Отец, я сегодня иду к вам», -  подумал он про себя.
По дороге он опять остановил свой мотоцикл около ресторана, где опять выпил. Удовлетворенно вытер губы.
«Вот теперь достаточно!», – подумал он про себя и расплатившись, стал выходить из ресторана. Он с трудом дошел до своего мотоцикла. Сев на него, Файзулло закрыл глаза и задумался на некоторое время, но, потом, видимо, вспомнив о своей единственной сегодняшней цели, открыл глаза и завел мотоцикл.
«Хорошо, я почти у финиша», – сказал он сам себе.
Файзулло оставил свой мотоцикл недалеко от девятиэтажного здания напротив большого универмага, взял рюкзак и решительно зашагал. Он вошел в здание и хотел подняться на девятый этаж. На лифте висела табличка, что лифт не работает. Покачав головой, он стал подниматься по лестнице. Файзулло, не останавливаясь, поднялся на пятый этаж, где встал, чтобы отдышаться. Потом стал подниматься дальше. На последнем этаже он к своему огорчению увидел, что выход на крышу накрепко заварен. Файзулло был вынужден спуститься и подниматься на крышу через второй подъезд, но здесь не оказалось выхода на крышу. То же самое было и в третьем подъезде.
Файзулло присел на скамейке и отдышался. Вдруг он увидел напротив кафе. Зайдя в кафе, он заказал себе бутылку водки.
Официантка принесла ему бутылку и спросила:
-  Что-нибудь еще?
- А что у вас есть? – спросил Файзулло, ощутив чувство голода.
Она без эмоций, наизусть, стала называть все блюда в меню.
- Принесите люля-кебаб, – перебил ее Файзулло. - Да быстрее. Я тороплюсь.
Официантка молча ушла.
Файзулло протянул к себе пустой стул и поставил на него рюкзак. До прихода официантки, он зубами сорвал крышку с бутылки, налил себе полный стакан и залпом выпил.
Подошла официанта и со стуком поставила перед ним тарелку. Звякнули нож и вилка.
- Подожди, давайте я сразу рассчитаюсь, – остановил ее Файзулло.
- Потом заплатите.
- Нет, мне некогда. Я сильно тороплюсь, -  сказал Файзулло.
Он протянул ей пятидесятирублевую купюру и спросил:
- Хватит?
- Десятка останется, – не глядя на него ответила официантка.
- Возьмите без сдачи и купите себе хорошую шоколадку от меня, – сказал он.
Официантка одарила его неумелой улыбкой.
Закончив есть и, выпив почти полную бутылку водки, он вышел из кафе и направился к подъезду другого девятиэтажного здания. Лифт тоже не работал. Файзулло быстро поднялся на девятый этаж и стал присматриваться к люку. Его остановила пожилая женщина, которая вышла из своей квартиры с ведром мусора:
- Молодой человек, вы куда это направляетесь? Дверь на крышу заварена. Никто не сможет подняться на крышу, - сказала она. - После нескольких несчастных случаев на нашей крыше люк заварили.
- Понятно, – коротко ответил Файзулло. – Очень хорошо сделали.
Файзулло стал спускаться вниз, но услышал громкое ворчание женщины себе в след:
- Вот, не понимаю людей, которым надоело жить! Вот буквально тянет их на нашу крышу, как будто отсюда можно сразу попасть в рай или умереть легко. Если уж ты решил умереть, то какая разница где - в своем доме, в воде ли или под колесами машины. Все равно ваше место в аду!
«М-да, эта старуха так говорила, будто сама только что из ада», - подумал про себя Файзулло.
Он весь взмок и устал, пока спустился с девятого этажа. Во дворе Файзулло присел на свободную скамейку, и стал отдыхать, думая, что ему делать дальше. Он пришел к выводу, что не может вернуться в кабинет Фархада, чтобы сделать своё дело. Наверное, тело Фархада уже найдено.
«Хорошо, куда мне пойти?»,-  подумал он про себя. В это время он вспомнил про слова старухи и решил, что пойдет к реке и бросится с моста. Но и от этой идеи ему пришлось отказаться. Летом река мелеет.
Файзулло сидел с рюкзаком в руках и пришел к выводу, что сброситься со своего девятиэтажного дома, где он жил.
«Вообще-то, какая разница с крыши какого дома выброситься? С этого здания или своего дома? Наоборот, будет даже лучше, если мама сразу узнает о смерти своего непутевого сына. Нет, сначала застрелюсь, а там – выпаду».
Он отправился к своему мотоциклу с рюкзаком на плече.
Файзулло сел на «Хонду», но в это время его посетила новая мысль.
«А, что будет, если я на большой скорости слечу с моста в реку? - спросил себя он. -  Или на большой скорости въеду в тяжелый грузовик?».
Файзулло подумал немного и пришел к мысли, что так он может остаться в живых, что хуже -  инвалидом.  Он поехал в сторону своего дома.
По дороге домой он два раза чуть не попал в случайные аварии. В первом случае на перекрестке, не обращая внимания на красный свет светофора, он чуть было не наехал на двух школьников. Во втором случае около своего дома, он чуть не наехал на старика.
Файзулло закатил мотоцикл в гараж, вытащил пистолет и глушитель и рассовал их по карманам. Затем он закрыл гараж и направился в сторону дома. Файзулло приблизился к зданию, посмотрел на продуктовый магазин и задумался про себя, готов ли он? Недолго думая, он признался себе, что еще не готов, так как ему показалось, что опять отрезвел. Он зашел в магазин и не отвечая на приветствие знакомого продавца, с недовольным лицом попросил бутылку водки.
В этом микрорайоне, словно пять высоких тополей, стояли пять девятиэтажных жилых дома. В первом подъезде, где находилась его квартира, не было выхода на крышу. На крышу дома можно было подняться лишь через второй и пятые подъезды. Ему это было известно так, как он раньше не раз поднимался на крышу с друзьями. Файзулло направился к пятому подъезду и на лифте быстро поднялся на девятый этаж. На его счастье, он не встретил никого из соседей. Выйдя из лифта, Файзулло оглянулся по сторонам и, не увидев никого, посчитав это за хороший знак, уверенно направился к приставной металлической лестнице. Поднявшись, он вытолкнул тяжелый люк наружу. Ветер пахнул ему в лицо. Он выбрался на крышу и осторожно вернул люк на место. Окинув взглядом вид, открывшийся перед ним, он подумал: 
- «Скоро все это исчезнет!».
Файзулло вытащил водку из рюкзака и поставил ее на черную шершавую поверхность крыши. Рядом положил пистолет и глушитель. Он открыл бутылку водки и поспешно сделал из нее несколько глотков.
Потом, бросив взгляд на пистолет и вспомнив, для чего поднялся на крышу, он еще раз приложился к бутылке. Согнувшись под тяжестью греха, чувствуя себя в пропастях ада, Файзулло нахмурил лоб, и глаза его сузились от боли. Он тряс головой, гоня от себя всплывающие картины. Но память делала свое дело: перед ним была его квартира, мать с растрёпанными грязными волосами, поблекшими и понурыми глазами, которая сидела, вытянув ноги, рядом с ней валялись ее порванные штаны. Файзулло схватился за бутылку и прильнул к горлышку.
Громкий рев машины «Скорой помощи» либо пожарной машины оборвал его воспоминания. Он, не вставая с места, недовольно посмотрел по сторонам и осушил бутылку. Затем Файзулло взял пистолет в руки и подумал:
«Свершилось ужасное. Выход один. Я не могу дальше жить с таким грузом греха. Мои парни понесли наказание. Пора и мне».
 Файзулло поднялся с места и подошел к краю крыши. Неожиданно он увидел глушитель на пистолете и удивился, когда это он успел приладить его? Ведь он не хочет тайно покинуть этот мир, он хочет открыто сброситься с крыши, чтобы все, и его мать, и небесные ангелы, и все-все знали, что такой человек, позволивший случиться такому, не имеет право жить.
В это время ему вспомнилась история, которую он услышал от пожилого клиента, когда ремонтировал его машину. Речь зашла о животных, и старик назвал лошадей самыми умными из них. Файзулло поднял машину на подъемнике и осматривая ходовую часть, слушал клиента.
Мужчина стал рассказывать, что один заядлый лошадник из района Гулистан верхом на породистой кобыле отправился осенью домой к известному наезднику страны и попросил спарить его прославленного коня с его кобылой. Тот не согласился, сославшись на то, что его конь четыре дня уже привязан в темной конюшне. Конь готовится выступить на козлодрании. Гость, приехавший издалека, хотел получить породистое потомство от этого спаривания, сказал:
- Не силой, а словом, прошу не отказать мне в просьбе. Я с надеждой приехал издалека. Если хотите, я могу в ответ на ваше согласие, дать тонну отборного ячменя.
- Я же говорю, что я и Рахш готовимся к козлодранию. Я его уже четыре дня держу в темной конюшне без света.
- Не на неделю и даже не на день, позвольте спарить наших лошадей всего на час в темной конюшне. А я за это отдам вам целую тонну ячменя, – умолял его гость.
В итоге хозяин Рахша смилостивился над гостем и согласился на его предложение. Они спарили лошадей, и гость радостный вернулся к себе домой. Через неделю пришла весть о том, что после спаривания Рахш поранил себя.
- Как это? Он упал или ударился? – задал вопрос Файзулло.
- Нет, мастер, – ответил ему водитель. – Не знаю, каким образом, но Рахш понял, что кобыла, с которой у него была близость, была его матерью. Хозяин кобылы, оказывается, был вынужден продать его еще жеребенком, а к теперешнему хозяину Рахш попал уже со вторых рук. Знаете, как Рахш наказал себя? Он разодрал себе зубами пах. Кони, хоть и животные, никогда не делают то, что, в принципе, распространенно у всех остальных.
 Файзулло вспомнив эту историю, с сожалением тяжело вздохнул и с раскаянием покачал головой.
«Я мог быть тем Рахшем. Я позволил сотвориться этому греху. Не будет мне покоя ни на этом, ни на том свете! Мама, мамочка моя… Если можешь, прости меня!»
Он торопливо отбросил в сторону глушитель и, стоя на краю крыши, приложил ствол пистолета к своему виску. Боясь, что его мама не услышит его, он, нажимая на курок, прокричал:
«Прости меня, мама!».


ПРИМЕЧАНИЯ

 1. стр. 6. -  Сафедор (тадж. ) -  тополь.
2.   стр. 8. -  Хаджи - «паломник» — почётное звание, данное мусульманину, который успешно завершил обряд хаджа в Мекку.
3. стр. 9. Сура -  одна из глав Корана
4. стр. 16 –здесь и далее перевод Васида Шарипова и переводчика
5.  стр. 19. - Курпача (тадж.) - узкое ватное стеганое одеяло.
6. стр. 30. -  Азан - в исламе: призыв к обязательной молитве.
7. стр. 63. – Гиджак - смычковый музыкальный инструмент.
8. стр. 68. - Аят - мельчайшая структурная единица Корана, обычно понимаемая как "стих".
9. стр. 70. - Ибрагим – (1) исламский пророк, проповедник единобожия [2] и общий предок арабов и евреев. Отождествляется с библейским пророком Авраамом.
10. стр. 157. - Халилулло - У пророка Ибрагима несколько прозвищ: халил Аллах, любимец бога, имам и другие.
11. стр. 158. - Кааба - главное святилище ислама
12. стр. 165. - Никах - мусульманский обряд бракосочетания.
13. стр. 194. - Дастархан (тадж.) - скатерть.
14. стр. 197. В арабской графике буквы алиф (;) и дол (;) имеют такое описание - …. на что в данном случае образно ссылается поэт.
15. стр. 198. - Раис - глава, руководитель, начальник.
16. стр. 221. - Има;м - в исламе: предводитель молитвы и духовное лицо, которое заведует мечетью;
17. стр. 224. - Намаз - молитва из стихов Корана
18. Стр.224 Курба;н- байра;м или Ид аль- адха - исламский праздник окончания хаджа.
19. Стр.260.Тамбур - струнный музыкальный инструмент.