В поисках себя. Глава 5

– Я люблю тебя.
Ледяной январский ветер дует в лицо, заставляя плакать. Я плачу не от этих слов, я плачу только от ветра. Вечерний свет фонаря, выхватывает пробежавшую тень. Белый сугроб свежевыпавшего снега словно холм, под которым я хороню сейчас всё, что было раньше. Я ждала этого. Я знала это. Он заглядывает в глаза, ища ответа. Но я нема. По пустынной улице проходит шумная компания, дающая мне время подумать, подобрать слова. Но можно ли подобрать правильные слова, когда самый близкий человек перед тобой в ожидании приговора. Что может быть хуже? Может быть, то, что я тоже люблю его, но не скажу об этом? Или то, что он знает, что я люблю его, не могу не любить, но никогда не услышит этого? Я пытаюсь что-то сказать. Что-то о дружбе, о том, что я не тот человек, о том, что я никогда не хотела этого, о том, что мне нечего дать, о том, что я не способна любить, о том, что мне, в конце концов, жаль, что так вышло. Он пытается взять мои холодные руки, чтобы согреть, но это сделать невозможно, я быстро прячу их в карманы пальто, и молча смотрю вслед ему, уходящему по заснеженной улице.
Почему это происходит? Наверное, он – единственный человек, который любил меня. Тот, кто никогда не пытался изменить меня, принимая такой, какая я есть. Тот, с кем я могла говорить о себе. И тот, кто принёс смятение в мою жизнь, суть которой – это борьба с самой собой. Борьба против того, что окружает меня. Но моя борьба – это убить все то, что связывает меня с окружающим миром. Стать автономнее, независимее, изолированнее. А он мешает. Вносит хаос в мою жизнь, беспорядок на мои книжные полки, где каждая книга должна стоять на своём месте. И это нельзя менять. Он говорит, что любит меня, но так ли это? Он любит во мне себя, выдуманный идеал женщины, которой я никогда не стану. Он думает, что мы сможем объединить наши миры, но это сделать невозможно, так как мой мир – только мой, и я не могу принадлежать никому, кроме себя. Я так долго к этому шла, я так много сделала ради этого, я так много убила в себе, что сейчас я не могу, никак не могу признать, что это, возможно, была ошибка. Разве мой путь может быть ошибочным, неправильным? Аргументы иссякают. Мой мир, держащийся на остатках идеалистических представлений, начинает рушиться, но я предпочитаю не замечать этого. Я даже себе не могу признаться в этом. Но если я признаюсь, как я буду жить, если мне придётся строить новый мир? И что ляжет в его основание? Это сложно, слишком сложно и трудно, и я снова выбираю для себя убежать и спрятаться – это намного проще.

– Почему вы считаете, что не способны любить? Я вновь и вновь спрашиваю, неужели возможно контролировать чувства? Мне всегда казалось, что чувства и разум живут отдельно друг от друга. Это так просто и понятно – есть люди, которые приятны, близки, разговор с которыми доставляет удовольствие, и невозможно предугадать, когда наступит эта точка, когда один из таких людей  станет чуть более близким, чем другие. А потом, ещё более близким – и вот, ты уже ждёшь его ответного чувства, его внимания в ответ на твой взгляд.
– Мне сложно судить о любви, может быть, потому, что мой опыт основывается в основном на том, что я почерпнула из книг. Но так часто люди придумывают себе чувства. Они считают, что это любовь, хотя то, что они испытывают не походит даже на тень любви. Они готовы годами находиться в не приносящих радости отношениях, лишь бы не быть одинокими.
– Вы так рассуждаете о любви, как будто испытали когда-то горечь разочарования.
– Нет, это всего лишь моё идеалистическое представление об этом чувстве.
– Почерпнутое из книг. Я думаю, книги вам более близки, чем реальные люди. Но не кажется ли вам, что вы и в жизни – читатель, как бы со стороны смотрящий, узнающий жизнь, будто пытающийся понять, стоит ли начинать жить или всё же лучше так и остаться зрителем?
– Да, пожалуй, именно книги – мои лучшие друзья. Потому что люди, люди – они жестоки. Но мне уже не больно. Я очень давно отгородилась от них стеной, за которой создала свой идеальный мир, мир моего одиночества. Я всегда испытываю потребность, это какая-то физическая потребность, остаться одной, освободиться от всего, что связывает меня с миром людей. А моя жизнь... Вы знаете, моя жизнь  – это всего лишь борьба с реальностью, в которой я никогда не успеваю нанести удар первой. И я ощущаю себя беспомощной против неё, против убегающего времени. Я живу так, будто у меня нет будущего, потому что, когда я пытаюсь представить моё будущее, оно настолько тёмно и безнадёжно, что меня вновь охватывает страх.
– Может быть, я не прав, но я думаю, что вы, точно так же, как топите свои эмоции внутри, вы абсолютно также не позволяете себе жить. У вас внутри так много барьеров, так много "нельзя", так много страха сделать то, что может изменить вашу жизнь. И причина даже не в том, что кто-то или что-то мешает вам это сделать. Вы, только вы сами, мешаете себе дышать полной грудью. Стоит ли мне говорить, что худший ваш враг – это вы сами?

Да, я знаю, что мой худший враг живёт в моей голове. И он всегда выигрывает. Я отчаялась уже найти пути, средства, которые помогут победить его. А, может быть, вовсе нет этих путей и средств? И это мой крест – бороться сама с собой и никогда не стать победителем? Я не знаю, как заглушить эту боль, это чувство тоски. Я уговариваю себя, что так будет лучше, но, независимо от моего желания, я скучаю по нему. Я могла бы сама позвонить, но долгие годы выдержки, отчуждения от мира позволяют мне не сделать того, о чем я могла бы пожалеть позже. Но тоска будто навеки поселилась в моей груди. Она заставляет чувствовать себя бесконечно уставшей от жизни, от всего того, что я делаю каждый день. Я всё острее ощущаю, как растворяется все внутри, а я превращаюсь в безжизненную оболочку, которая продолжает разговаривать, выполнять повседневную работу. Но это давно не я. А где я? И была ли я когда-нибудь? Тёмная комната не приносит облегчения. С каждым разом мне все труднее находиться там. И вот, я уже перестаю отвечать на обращённые ко мне слова "Отверженного". Лучше всего на свете я умею отталкивать людей.

– Вы думаете, так лучше? Молчать, закрыться в себе? Эти эмоции внутри вас, они убивают медленно, изощрённо. Это какой-то вид мазохизма? Вам действительно нравится страдать? Кто-то пытается помочь вам, даже не я, я – практически незнакомец. Но ваши близкие люди, представьте, как им больно от вашего молчания. Я думаю об этом, и мне очень часто кажется, что вы сами – всего лишь актриса в главной роли пьесы под названием "Жизнь". Но вы же и главный зритель, ревнующий к другим, пришедшим посмотреть очередной акт. Это выглядит так, будто в вас живут два разных человека, каждый из которых тянет вас в свою сторону, и вы, то поддаётесь одному, то другому. И никак не можете решить, а кто же из них лучше, кого же стоит выбрать? Актрису или зрителя? Но вы забываете, что оба варианта не существуют, и актриса, и зритель – это всё временные роли, маски, которые рано или поздно придётся снять. Только чем позднее вы это сделаете, чем труднее вам будет вспомнить себя саму.
Да, действительно, вы живете за своей стеной, иногда выглядывая оттуда с просьбой проходящим мимо зайти, посмотреть, как там, за этой стеной, но как только человек соглашается, вы тут же меняете решение – вам становится страшно, а вдруг он придёт в ваш мир, и что-то изменит там, внесёт частицу себя, и вы уже будете не вы, а кто-то другой. Но вы забываете, что взаимодействуя с другими, человек эволюционирует, меняется, вы же хотите застыть в позе древнегреческой безжизненной статуи, навечно закованной в камень и поэтому вынужденной стоять так до скончания века. Но у них не было выбора, а у вас есть. Но вы вновь и вновь делаете одно и то же, с постоянством упрямого ребёнка, готового даже сделать хуже себе в попытке доказать свою правоту.
Вы думаете, что люди жестоки? Да, люди жестоки, но вы поступаете одинаково и с тем, кто любит вас, и с тем, кто делает вам больно. Наносите упреждающий удар? Боитесь, что станете слабее, если дадите кому-то подойти ближе? Но так вы ещё больше показываете свою слабость, потому что единственный возможный путь борьбы со страхами – это встретить их лицом к лицу, признаться себе в том, чего вы боитесь, и сделать шаг навстречу, даже если подгибаются колени.
Я хотел бы помочь тебе, слышишь! Но не знаю, как, что сказать, а ты опять молчишь.

Вздрагиваю от шума закрывшейся двери. Ничего не чувствую. Будто я умерла внутри, а тело моё не знает об этом. Будто кровь моя не бежит по венам, а сердце вопреки всему продолжает работать. Как это изменить? Моя душа рвётся на множество кусков, но я остаюсь безучастной, безразличной к происходящему. Кажется, что внутри бушует буря, которая, не найдя выхода на поверхность, разрушительной силой сметает все, что лежит на ее пути. Мир потерял краски. Я могу только лежать, глядя на этот проклятый белый потолок, безнадёжно нависший надо мной. Я не могу плакать. Я почти не слышу ничего, только мелодию, с грустью льющуюся из динамика. Мама тихо откроет дверь, с беспокойством посмотрит, зная, что не сможет ничем помочь, и тихо притворит ее, оставляя меня наедине с собой. Я умоляю красивого человека прекратить эту пытку, но терапия будет продолжена. Бессмысленные занятия с тем, кому я даже не в силах ничего ответить. Но красивый человек, режиссёр этого спектакля, не может отпустить меня. О! Он умело манипулирует мною, "Отверженным", я осознаю это, я не хозяйка себе, это худшее, что я могу чувствовать.
И снова этот сон. Я иду по тёмному лесу, страшному лесу, среди деревьев, протягивающих костлявые пальцы к чёрному небу. В этом лесу только каркают вороны, сидя на обугленных ветвях. Безжизненная земля. Чёрная. Небо без света звёзд, луны. Ничего нет. Я не знаю, где я, что это за место, и почему я оказалась здесь. Кто оставил меня в этом страшном лесу? Навстречу мне идёт человек, я хочу спросить, как мне выбраться. Я приближаюсь, а у встречного нет лица, только пустые глазницы смотрят на меня. И вместо пальцев белеющие тусклым светом костяшки с обрывками кожи. Он протягивает ко мне свои руки, но я пячусь назад, падаю в черную траву. Я смотрю на него. Я знаю его, узнаю силуэт, это я сама. Это то, что я из себя представляю. Я мёртвая внутри. Мёртвая!