И волки не сожрали наши грешные тела

Прозрачный осенний лес. Хрустальный воздух чист, как души ангелов. Тишину лишь изредка нарушает дробь неутомимого барабанщика дятла. От заморозков заросли крапивы вдоль русла небольшой лесной речки пожухли и легли к ногам, ходить стало легко и приятно. Над небольшим костром котелок, в котором варится уха из только что пойманных плотвичек. Пара легких удочек, пристроенных на рогульках, нависая над омутком, отражаются в воде черным линиями, перечеркнувшими наискось зеркало холодной осенней речушки, по которой золотыми корабликами плывут резные кленовые листья. Благодать земная. Сколько уже в жизни было таких дней, проведенных на берегу рек и озер, сколько рассветов встречено у костра. А все не перестаешь удивляться новизне и чудодейственной силе окружающего нас первозданного мира, где мы всего лишь случайные путники в бесконечном океане времени. Ни комаров, ни инспекторов, способных оштрафовать за общение с Живой Природой по поводу неправильно разведенного костра. Пожароопасный сезон закончился, дожди накрапывают. Чудодейственная сила первозданности бодрит душу. Все проблемы забыты, жизнь радует.

Поплавок, висящий над водой, подергиваясь, пошел вперед. Аккуратная подсечка. И еще одна плотвичка нырнула в блестящий садок из мелкой металлической сетки. Некрупна рыбка, но радует частыми поклевками. Можно бы, конечно, тут сейчас попробовать голавля половить со дна на пучок червей. И налим в это время уже брать должен. Вода остыла. Ловят его на тюльку, на куриную печенку, на червя, птичьи кишки, живца… В качестве живца часто ерша используют, замечено, что очень любит налим этого колючего сопливца. Некоторые рыболовы, перед забросом, наступают на ерша, слегка расплющивая его, утверждая, что налим лучше такую наживку берет. Эта ночная рыба в холодное время, бывает, и днем попадает на крючок.

Впрочем, у меня никаких наживок, кроме опарыша, нет. Поэтому ловлю плотву и не отвлекаюсь. Ночевать не собираюсь, холодно уже. У костра длинную ночь высидеть без теплых вещей трудно, а тащить с собой амуницию для ночевки в осеннем лесу, даже ради поимки парочки налимов, которые может еще и не клюнут, лень.

Прошли те времена, когда, ни с того – ни с сего, уезжали куда-то к чёрту на кулички, в неведомые дали, для того, чтобы забросить удочку в местах, где редко ступала нога человека, и потому больше шансов поймать крупную рыбу. Ночевали у костров, всю ночь от холода переворачиваясь возле огня, как сосиски на шампурах. Когда кончались запасы еды, переходили на “подножный” корм. Жарили на прутьях грибы и пойманную рыбу, из остатков крупы варили на воде кашу без масла и ели ее застывающую, выкусывая из ложек. Золотое время молодости, потраченное на преодоление трудностей, которые мы искусственно сами себе создавали, осталось в памяти навсегда.

Разве забудешь, к примеру, вояж на глухое лесное озеро. От деревушки семь километров по старой, заросшей травой, лесной дороге с раздолбанными гатями, где никакой транспорт не пройдет, а добраться можно только пешком. Рюкзаки, снасти, резиновые лодки. Несколько раз по дороге отдыхали, сидя на поваленных деревьях, курили и матерно выражались по поводу бесконечного пути к счастью.

Озеро с чистейшей водой, небольшая песчаная отмель, а вокруг над круглой озерной чашей дремучий лес. Берега закоряжены так, что к воде не пробьешься, мох, болота. Людей, судя по следам на песке, видимо, уже давно тут не было. На отмели три перевернутые долблёнки с веслами. Вроде не дырявые. Бери – пользуйся. Местные, видимо, рыбку ловят или охотятся. Зря только тяжелые резиновые лодки тащили, но кто мог знать, что они не понадобятся. Ближе к противоположному берегу утки целыми стаями с места на место перелетают. Но ружей у нас нет. И хорошо. Не дотащили бы, наверное, фузеи свои с охотничьими припасами, которые тоже весят немало. Так и упали бы в изнеможении на проклятой, забытой Богом и людьми лесной дороге и весной сквозь наши кости проросли бы подснежники. Если, конечно, до этого волки не сожрали бы наши грешные тела вместе с одёжкой.

Наскоро вскипятили на костре чайку, перекусили бутербродами и, кинув жребий, разобрали долблёнки. В костер на берегу толстого валежника накидали, пусть горит, позже пригодится. Длинные удилища не понадобились. Искали окуня с помощью бортовых удочек с кивками, привязав мелкие блесенки. Нашли рыбу на глубине около 5 метров. Окунь был не крупный, но вполне съедобный. Леска, рассчитанная на поимку более крупной рыбы, никак на клев не влияла. Окунь, когда клюет, ему, очевидно, толщина лески по барабану. Как-то зимой на Волге наблюдал, как местный парнишка в протоке блеснил мелкого окуня с помощью бамбуковой палки и лески, рассчитанной на крупную щуку. Окунишки долбили его снасть, как из пулемета.

У нас окунь брал верно, но как-то лениво. Пока не догадались подсадить на крючки блесенок глаза уже пойманных окуней. Дело сразу пошло быстрее. Садки быстро наполнялись. А мы никак не могли остановится. Слаб человек. И дело не в жадности, просто не так часто на хороший клев попадаешь, азарт одолевает.

Наконец нашли в себе силы прервать процесс. Рыбу мы не взвешивали, но килограммов по семь было у каждого. В те, далекие уже, советские времена не принято было выпускать пойманную рыбу обратно в водоем. Это сейчас такое поветрие пошло: поймал – отпустил. Тогда, если бы кто-то так поступил, остальные покрутили бы пальцем у виска, дескать, придурок, на кой чёрт тогда ловил, если обратно выпускаешь. Рыбу же ловят потому, что ее можно завялить или, например, уху сварить, зажарить. Не нужна тебе пойманная рыба, отдай приятелю, соседу или бабушке, сидящей возле подъезда, они обрадуются. А отпускать рыбу обратно в воду на американский манер, между прочим, и не совсем гуманно, потому как многие отпущенные рыбы просто подохнут от стресса и болезней. Даже просто подержав рыбу в руках, вы ее уже травмируете, она ожог получает, слизистый покров разрушается и тело рыбы становится доступным для болезнетворных бактерий. Она, может быть, не сразу, но почти наверняка погибнет от ваших рукопожатий.

Причалив к берегу, в тлеющий костер снова подкинули побольше дров, рядом развели еще один костерок, сварили на нем уху. Колбасы нарезали, сала накромсали. Плотно закусили. Можно было и домой собираться, но намаялись сегодня. Да и изначально вроде с ночевкой на рыбалку собирались. Идти не хотелось, рыбу ловить – тоже. Начали готовиться к ночлегу. Толстым слоем песка загребли большой костер, горевший со времени нашего приезда. Сверху накидали еловых лап. Над закопанным костром палатку поставили. Поначалу комфортно было, как на печке спали, но под утро “дубаря” дали. Осень! Потому малость поматерились. И успокоились. Разожгли костер, курили и грелись. Позавтракали на скорую руку и снова поехали рыбу ловить. Ближе к обеду решили закончить это интересное занятие и собираться домой. Рыбы у каждого было, наверное, по пуду. Не хочу вспоминать, как мы выбирались из этих заповедных кущ. Много тогда по дороге было сказано "добрых слов" в адрес отмороженных любителей рыбалки, коими являлись мы. Выйдя к деревне, где оставили машину, были мокрыми, словно рабочие лошади после вспашки целины. Возле колодца пили из ведра ледяную воду и никак не могли напиться.

Сегодня меня в такие заветные дали палкой не загонишь. Всему свое время. Лучше вот так, в гордом одиночестве, плотвичек в свое удовольствие половить, ушицы похлебать, тишину послушать, присев на сухую валежину. Ощутить себя частицей первозданного мира, неизмеримо малой, но пока еще активной частицей. В многообразие оных малых величин, каким-то волшебным образом привнесена великолепная субстанция, под названием жизнь.

Оп-аа! Еще одна плотвичка угодила в садок. Ну, наверное, хватит. Пора и честь знать. Хорошая штука - автозапуск. Десять минут по знакомой тропинке до машины. К моему приходу она уже прогреется. Сниму куртку, включу музыку и не торопясь, чтобы растянуть удовольствие, поеду домой. Еще один день жизни прожит не зря и с удовольствием. Чего и вам всем желаю, неугомонные братья рыболовы!