Часть 3. Глава 22. Испытание, расстояние, вера

- Здравствуйте, Алла, - поздоровалась Клава с помощницей Ефима Леонидовича, когда на следующий день после работы позвонила ростовщику. – Вас беспокоит Клавдия Голубева. Я брала у вас де…
- Да, помню. Вы шили у нас пальто, - вежливо ответил женский голос.
- Да, да, пальто. Мне нужно поговорить с портным. По очень важному делу.
- Минуточку, - сказала женщина, и Клава услышала шаги.
- Ефим Леонидович спрашивает, хотите ли вы заплатить за пошив? - спросила Алла.
Клава растерялась, но потом, собравшись, ответила:
- Я хочу перешить пальто. Мне в груди жмёт.
- Минуточку, - сказала Алла, и Клава вновь услышала шаги.
- Ефим Леонидович ждёт вас завтра с утра, часов в десять.
- Скажите Ефиму Леонидовичу, что я могу только после работы. После 18.00.
- Минуточку, - опять сказала Алла. - В 19.00 вас устроит?
- Да, вполне.
- Помните, как звонить, Клавдия?
- Да, конечно.
- Ждем вас, - сказала Алла, и Клава услышала гудки.
Положив телефон, Клава села к компьютеру. Ной неспешно подошёл к хозяйке и стал тереться о ноги. Клава взяла котёнка на руки и, открыв почту, подпрыгнула от ужаса. Наверное, она бы испугалась меньше, если бы увидела на столе змею. Письмо было от Эмира. Сначала Клава просто хотела удалить его, но потом любопытство взяло верх, и она решила его прочитать.
«Клаудия, драгоценность моя, прости! Я попал в больницу и не смог прилететь. Меня сбила машина, видимо, это проделки моего напарника. Мне очень жаль, что пропал билет на самолёт. Но я очень хочу тебя увидеть! Я хочу, чтобы мы поженились, как можно скорее. Прости ещё раз! Деньги я привезу, как только приеду. У меня просьба: лёжа в больнице, я не могу купить билет по интернету. Скажи, ты не могла бы купить мне билет, любимая? Через месяц, когда заживёт перелом на ноге, я приеду, и мы решим все проблемы…»

Дальше было ещё что-то написано, но больше читать Клава не могла. Слёзы лились из её глаз и капали прямо на Ноя, спящего на её коленях. Клава стала гладить котёнка, свернувшегося калачиком, и, видимо, почувствовав состояние спасительницы, Ной проснулся и стал облизывать Клавины пальцы. Ей стало ещё легче на душе, слёзы высохли и Клава улыбнулась, глядя на смешное создание.
«Милый… Я не знаю, как я могла быть такой дурой… Как я могла поверить во всё это? Почему я ни с кем не посоветовалась? Господи, помоги мне, пожалуйста…»

Клава вошла на сайт «Планета любви» и удалила свой аккаунт. Навсегда. Навечно. Ей стало ещё немного легче. Потом она создала новую почту, всем адресатам разослала новый e-mail и попросила сына удалить старую почту навсегда. Навечно.
Серёжка без вопросов и слов выполнил просьбу матери, потом подошёл к ней и спросил:
- Мам, с тобой всё в порядке?
- Да, сынок.
- Ты на себя не похожа. Скажи, нужна моя помощь?
- Нет, я справлюсь.
- Мам, ты помни, что на этом свете есть один мужчина, который от тебя никогда не откажется. Ни за что на свете, - сказал сын и обнял мать.
- Спасибо, родной. Это очень ценно для меня, поверь. А ты отказался бы от меня, если бы узнал, что я сделала что-то плохое? – спросила Клава.
- А ты что-то плохое сделала? – отстранившись от матери, Сергей внимательно посмотрел ей в глаза. Выдержав взгляд, Клава ответила:
- Это риторический вопрос. Отказался бы?
- Ма, ты никого не грохнула?
- С ума сошёл? Да ничего не случилось! Ты сказал, что не откажешься ни за что на свете. Я спросила…
- Нет, мам, не откажусь. Я пошёл, лягу.  Я сегодня академку оформил, всё выслал на факультет. Прости, что так вышло…
- Серёнька, разве стыдно болеть? За что ты просишь прощение? Восстановишься и со следующего года начнёшь. Я верю в тебя. У нас в семье обязательно будет свой врач.
- Мам, папа приходил сегодня.
- Как он?
- Ждёт, когда мы квартиру разменяем. Трезвый был.
- Разменяем, - задумчиво сказала Клава и, поцеловав сына, взяв телефон, ушла в свою комнату.

Подумав немного, она набрала номер ювелира, Ильи Семёновича.
- Добрый вечер, Илья Семёнович. Это Клава Голубева. Мне нужно с вами поговорить, торопливо и тихо, чтобы не услышал Серёжа, сказала Клава.
- Добрый вечер, Клавочка! Хорошо! Давайте поговорим! Я даже догадываюсь о чём. Жду вас, деточка. Можете приехать хоть сейчас: я ещё в мастерской.
Через полчаса Клава ёрзала на стуле и не знала, как начать сложный разговор.
- Скажите, я правильно понял: вы приехали за своими драгоценностями? – спросил Илья Семёнович, посмотрев на Клаву поверх очков.
- Да… Дорогой Илья Семёнович! Мне очень нужны деньги. Просто поверьте: я бы никогда не продала эти изумруды, но обстоятельства складываются так, что это жизненно необходимо. И очень быстро.
- Слушайте сюда, деточка моя. Никогда не стоит торопиться, особенно, если это жизненно важно. Нужно остановиться и подумать. И отпустить ситуацию. И помолиться. Скажите, вы уже обращались к Богу со своей проблемой?
- Нет… А как я могу? Бог очень занят: у него таких, как я – миллиарды.
- Вы вроде бы не похожи на полную дуру, но иногда говорите глупости. Клавдия, как вас по батюшке?
- Алексеевна.
- Алексеевна? С одной стороны это хорошо, с другой  - плохо.
- Почему?
- Хорошо, потому что вы, таки да, по маме. А плохо потому, что папа у вас не Хаим, не Самуил и даже не Борух! Алексеевна – это какое-то неправильное отчество, вам не кажется?
- Ну, Илья Семенович, не всем так везёт, как вам.
- Клавдия Алексеевна, а какое отчество у вашей мамы?
- Тоже неправильное. С вашей точки зрения, конечно. Она Довлетовна.
- Вэй из мир! А это вот «Довлетовна» откуда взялось, позвольте полюбопытствовать?
-У меня дед туркменом был. Довлет Мередович Курбанов. Он на войне погиб.
- Майн гот… Как вашу бабушку угораздило выйти замуж за туркмена? Что с ней было не так?
- С ней всё было так: бабушка Рива просто-напросто влюбилась. Дед был очень красивым и очень хорошим. И он безумно любил мою бабушку. Правда родня вся была против: даже на свадьбу никто не приехал, кроме его матери, бабушки Айгюль. Изумруды она привезла с собой. Она единственная, кто поддержал деда. Не то, чтобы они плохо к евреям относились – у деда была невеста. И когда он пошёл служить в армию, он встретил бабушку Риву, понимаете? И честно написал письмо невесте, что полюбил другую на всю жизнь. Просто у туркменов не принято было, чтобы их сыновья женились на ком-то ещё. Им неважно было: русская она, татарка или еврейка. Главное, что не туркменка.
- Ну, в этом они похожи на нас.
- Да. Изумруды - это подарок его мамы на свадьбу.
- Они очень богатыми людьми были?
- Понятия не имею.  У нас все связи после войны потерялись. Бабушка Рива, когда узнала, что мама деда умерла, не стала их больше тревожить. Да и они, наверное, очень даже были не против.
- Это плохо, когда связи рвутся. Даже такие…
- Илья Семёнович, давайте поговорим о нашем деле.
- Хорошо. Вы твёрдо решили продать ваши стё… изумруды?
- Да. А вы можете мне помочь найти покупателя?
- О, это очень трудно будет сделать… В силу того, что…
- Я понимаю: они очень дорогие, не у всех есть такие деньги. Я готова ждать.
Илья Семёнович посмотрел на Клаву, прокручивая какие-то варианты, потом спросил:
- Сколько?
- Сколько я хочу за них! Максимальную цену. Мне нужно одиннадцать тысяч, а там, сколько получится, чтобы и вам хватило на комиссионные.
- Я говорю, сколько вы готовы ждать? - спросил ювелир, не имея понятия, как выкрутиться из созданной им же ситуации. - Клавочка, это решение, которые вы принимаете на эмоциях. А такое решение может отравить вам ваше настоящее и навсегда разрушить ваше будущее. Вы готовы к такому повороту событий?
- Илья Семёнович, миленький, настоящее я уже себе отравила по собственной доверчивости и глупости. И если я не найду противоядие, то будущего у меня вообще может не быть.
- Что, всё так плохо?
- Всё ещё хуже, чем плохо.
- Я ошибся в вас: вы таки дурочка… А как же аидише коп? (Еврейская голова).
- Бабушка тоже так говорила: «а идише коп». А ещё она говорила, когда не хотела что-то делать, или злилась на кого-то: «киш а бер ин тухес». Я не знала, что это значит, но всегда чувствовала, что это что-то очень плохое.
Илья Семёнович рассмеялся:
- Это такое ругательство. Моя мама, царство ей небесное, тоже баловалась идишскими ругательствами. Оно означает: «поцелуй медведя в задницу», - смеясь, сказал Илья Семёнович.
- Почему именно в задницу?  - с недоумением спросила Клава.
- А вы предпочли бы его поцеловать куда? В его наглую медвежью морду? Так вот, мейделе, более безопасного места, куда можно поцеловать медведя, нет. Хотя картина маслом, что называется… Ладно, Клавочка, я подумаю, что можно сделать. Чаю хотите?
- Нет, спасибо. Мне бежать надо… У меня совсем нет времени…
- Клавдия Алексеевна, послушайте старика ещё пару минут, и я скажу вам зайт гизунт.  Есть три категории, которые дают нам понять: кто нас любит, кто нам друг, а кто не так уж и нужен в нашей жизни. Вы понимаете, о чём я?
- Не совсем. И какие это категории, если не секрет?
- Не секрет, конечно. Это испытание, это расстояние и это вера. Сейчас вы проходите какое-то тяжкое испытание, благодаря которому вы, Клавдия Алексеевна, должны понять, кто вам не так уж и нужен, а кто совсем лишний в вашей жизни. Не все готовы подставить плечо, ведь это не их – ваше испытание. В этом ничего предосудительного нет – так устроен человек. Но если они со временем поймут, что им хочется вернуться, и если даже расстояние им не помеха, значит, они ваши друзья. Другом можно быть и на расстоянии. И обязательно нужен тот, кто в вас верит безоговорочно, несмотря на все ваши неправильные решения. Верит он в вас – значит любит. А его вера даёт вам возможность поверить в себя, в свои силы...
- Это мой сын, Илья Семёнович…
- Я подумаю, что можно для вас сделать, Клавочка, а вы пока побеседуйте с Богом. Он обязательно вас выслушает, - сказал Илья Семёнович и встал, давая понять, что аудиенция окончена.
- Спасибо, Илья Семёнович, - сказала Клава, потом подошла и обняла старика.
- Не за что, Клавочка. И не сильно рассчитывайте, что покупатели так быстро найдутся.
 
На следующее утро Клава, придя на работу, постучалась в кабинет Бориса Михайловича.
- Да, Клава… Входите, Клавдия Алексеевна. Что у вас? Только быстрее, у меня операция на 10.00 назначена.
- Да, я постараюсь. Скажите, я могу взять какую-нибудь сверхурочную работу? Или, может, вы смогли бы рекомендовать меня в другое отделение простой медсестрой…
- Это ещё зачем? Вы хотите уйти от меня? От нас? Вы за что-то обиделись? Не понимаю, - Борис Михайлович встал из-за стола, подошёл к Клаве и, взяв под руку, бережно посадил на стул. – Рассказывайте.
- Мне просто нужны деньги. Я готова работать и много.
- Зачем вам нужны деньги? Если не секрет, конечно.
- Мне… Сына мне учить. Возможно, он переведётся на заочное, а работать пока не может…
- Клавдия Алексеевна, не врите мне, прошу вас. Какое заочное в мединституте?
- Я не хочу об этом говорить. Простите. Просто скажите, я могу или нет?
- Можете в приёмном отделении… Но когда, если у вас здесь работы хватает?
- Я по выходным могу. И в ночные.
Борис Михайлович сел за стол, заглянул в глаза женщины и увидел там такую безысходность, что ему стало страшно за неё.
- Клава, что случилось? – тихо спросил он.
- Мне деньги нужны. Не спрашивайте, зачем. Я взяла в долг, а отдать мне нечем. Но у меня есть вариант. Я могу продать украшения, просто я не знаю, когда они продадутся.
- Сколько вам нужно?
- Одиннадцать тысяч долларов.
- Ого, размах у вас. Вы ремонт в квартире затеяли?
- Да… Почти. Мне нужно было помочь одному человеку.
- И где этот человек?
- Умер…
- Ужас. Это был близкий вам человек?
- Да… Нет… Не знаю…
- Ладно, идите работать, я что-нибудь придумаю.
- Узнайте, насчёт работы в приёмном, пожалуйста…
- Узнаю.
Вечером, в 19.00 Клава позвонила в дверь к ростовщику-портному…

Продолжение: http://proza.ru/2023/09/02/1294


Если вы случайно пропустили какую-либо главу, то здесь удобно читать, начиная с любой главы: https://yapishu.net/book/376886