Хроники Крылатого Маркграфа. Инспекция. Часть 1

22 сентября 1934 года

Дахау, Бавария, Германский рейх

Вопреки заблуждению, распространяемому антинемецкой пропагандой, концентрационные лагеря – как сами лагеря, так и соответствующий термин – изобрели вовсе не национал-социалисты.

И даже не большевики – более того, их изобрели не в Германии, не в России и даже не в Европе. Если, конечно, иметь в виду именно лагеря для интернирования гражданских лиц, а не военнопленных (последние – это совсем другая история).

Первые концлагеря, которые именно так и назывались… только по-испански – campos de concentraci;n – появились за почти четыре десятилетия до «первой нацистской концласточки» – Дахау близ Мюнхена. И за более чем двадцать лет до первых большевистских концлагерей… причём на другом конце света.

В 1896 году, на Кубе, во время войны за независимость острова от испанской короны. 21 октября 1896 года губернатор Кубы генерал Валериано Вейлер-и-Николау (впоследствии получивший вполне заслуженное прозвище Мясник) решил, что концлагеря (созданные на базе оккупированных колониальной армией деревень) помогут ему выиграть войну с повстанцами.

Ибо лишат последних доступа к оружию, пище, медикаментам, одежде и военной информации, поскольку поддерживавшее бунтарей население будет изолировано от них… а они от него.

В конечном итоге, в импровизированных бараках (созданных на базе складов и тому подобных помещений) оказались интернированы – в административном порядке, без суда – чуть ли не полмиллиона человек.

Причём в ужасающих условиях – испанская колониальная администрация то ли не смогла, то ли просто не захотела обеспечить необходимые гигиенические меры и поставки продовольствия и медикаментов (последнему, кстати, весьма мешали повстанцы). В результате десятки тысяч интернированных (до сих пор никто точно не знает, сколько именно) умерли от недоедания и эпидемий.

Бравому генерал-губернатору это не помогло, ибо спустя полтора года, после грамотной провокации американских спецслужб – взрыва на броненосце «Мэн», который прибыл в Гавану с дружественным визитом – в войну вступили США.

Против такого супостата у испанцев шансов было чуть меньше нуля, поэтому неудивительно, что уже спустя восемь месяцев – 10 декабря 1898 года – по Парижскому мирному договору Испания отказалась от суверенитета над Кубой, Пуэрто-Рико, Гуамом и Филиппинами. Которые немедленно стали… правильно, протекторатами Соединённых Американских Штатов.

Тем не менее, колониальные державы признали идею достаточно перспективной с точки зрения борьбы с повстанческим движением в колониях, поэтому совершенно неудивительно, что вторая попытка была предпринята спустя всего год после поражения Испании в войне с США.

Во время англо-бурской войны 1899-1902 годов. Цель была ровно та же – лишить бурских партизан снабжения и поддержки, изолировав от них фермеров в специально отведённых местах.

Женщин и детей – на территории британской Южной Африки; ну а мужчин отправляли куда подальше – тоже в концлагеря, но на территории Индии, Цейлона и других британских колоний (благо их было… много).

К весне 1901 года британские концентрационные лагеря существовали практически на всей оккупированной территории бурских республик, а общее число интернированных перевалило за двести тысяч. Это была примерно половина белого населения бурских республик – каждый второй оказался за колючей проволокой концлагеря.

Снабжались концлагеря – продуктами, медикаментами и предметами первой необходимости – из рук вон плохо; условия жизни были кошмарные, так что смертность (как и до того в испанских лагерях на Кубе) была просто ужасающей.

В течение только одного года в концлагерях от голода и болезней умерли около семнадцати тысяч человек (85% из них дети). В лагере в Йоханнесбурге умерли почти 70 % детей в возрасте до восьми лет.

Британцев это не волновало от слова совсем – их интересовала только победа в войне (цель оправдывает средства и всё такое). Которой они добились – 31 мая 1902 года был подписан мирный договор.

По которому буры признали аннексию Трансвааля и Оранжевой Республики Британией, а также власть британской Короны над другими территориями… правда, с обещанием самоуправления… в будущем.

Любопытно, что главнокомандующим британскими войсками в англо-бурской войне и создателем системы концентрационных лагерей для бурского населения (в котором кто мирный, а кто повстанец, было неясно совсем), был лорд Герберт Китченером. Который за несколько лет до того покончил с мусульманскими фанатиками в Судане. С помощью пулемётов системы Хайрама Максима.

Спустя два года пример Британской империи, подхватили… как ни странно, немцы. Которые весьма эффективно использовали концлагеря во время подавления восстания местного населения (племён гереро и нама) в Германской Юго-Западной Африке в 1904 году.

В процессе которого учинили форменный геноцид – первый в ХХ столетии, в результате которого погибли 65 тысяч (до 80 %) гереро и десять тысяч (половина) нама (последних немцы называли готтентотами).

Однако, в отличие от испанцев и британцев, немцы использовали концлагеря не в целях борьбы с повстанцами (их загнали на непригодную для жизни территорию и уморили голодом и жаждой, так что обошлись без интернирования).

По личному приказу кайзера Вильгельма II восставший против немецкого господства народ гереро огнём пулемётов загнали в пустыню Калахари и обрекли десятки тысяч людей на гибель от голода и жажды.

Некоторым повстанцам удалось получить убежище в британской колонии Бечуаналенд, но большинство при попытке попасть туда, либо погибло в пустыне от голода и жажды, либо было убито немецкими солдатами.

Немецкие колонизаторы использовали концлагеря в качестве мест заключения – сиречь инструментов наказания сдавшихся или захваченных в плен повстанцев. Где их… правильно, заставили работать на хозяев – в смысле, на немецких предпринимателей. Разумеется, бесплатно.

Труд заключённых использовался частной алмазодобывающей компанией, а также для строительства железной дороги в районы добычи меди. Условия были… такими же, как у испанцев и британцев, так что заключённые тысячами гибли от непосильного труда, болезней и истощения.

По слухам (которым Колокольцев имел все основания верить), и фюрер, и (особенно) рейхсфюрер СС весьма пристально изучили опыт соотечественников-колонизаторов в области использования концлагерей.

Не иначе, планируя приспособить оный, ну, например, для окончательного решения еврейского вопроса. Или другого экзистенциального вопроса – что делать с населением Лебенсраум.

Жизненного пространства на Востоке, которое неизбежно – у Колокольцева на этот счёт не было ни малейшего сомнения – будет оккупировано вермахтом. А затем освоено RKFDV – рейхскомиссариатом по вопросам консолидации германского народа (фактически, колониальной администрацией), который возглавлял шеф Колокольцева Генрих Гиммлер.

Однако примером, образцом для Дахау – первого концлагеря СС – послужили вовсе на концлагеря кайзера в Намибии. Пример находился гораздо ближе к дому – на территории Советской России.

По банальной причине: в Намибии в концлагерях содержались аборигены – жители колонии – а СС в качестве образца нужен был концлагерь… точнее, система концлагерей, в которых содержались бы граждане той же страны.

Именно такую систему и создал (он вообще был весьма плодовит по этой части) ещё в 1918 году – за полтора десятка лет до Дахау – Лев Давидович Троцкий. Председатель Революционного военного совета и Народный комиссар по военным делам Советской России.

Официально концлагеря были созданы 23 июля 1918 года Петроградским комитетом РКП(б), председателем которого был Григорий Зиновьев. Приняв решение о Красном терроре, горком вынес постановление об устройстве концентрационных лагерей. В августе того же года начали создаваться концентрационные лагеря в разных городах России.

Сохранилась августовская (1918) телеграмма Ленина в Пензенский Губисполком: «Необходимо организовать усиленную охрану из надёжных людей, провести беспощадный массовый террор против кулаков, попов и белогвардейцев; сомнительных запереть в концентрационный лагерь вне города»

17 мая 1919 года было опубликовано постановление ВЦИК «О лагерях принудительных работ», предполагавшее создание минимум одного лагеря на 300 человек при каждом губернском городе. К концу 1919 года действовал 21 стационарный лагерь; к концу 1921 года – 122, а к концу 1923 – уже более трёхсот.

Советские концлагеря стали называться лагерями принудительных работ, ибо узников (видимо, Бронштейн сотоварищи тоже внимательно изучили опыт немецких колонизаторов) заставляли пахать на Советскую власть… примерно в таких же условиях, что и негров в Южной Африке.

Если не хуже – ибо в стране в то время весьма активно шла гражданская война, а разруха – спасибо военному коммунизму и прочей идиотской политике неграмотных в экономике большевиков – была просто аховая.

На создание не ушло много времени, так как их создавали на базе лагерей Великой войны, освободившихся после обмена военнопленными с побеждёнными Центральными державами.

Попадали в советские концлагеря не за какую-то «вину» перед новой властью и не военнопленные, а интернированные лица, неблагонадежные, у которых были родственники за границей, которые сами были бывшими гражданами враждебных государств… в общем, по стандартным большевистским рецептам.

Эти же лагеря использовались и во время инфернального Красного террора для содержания (в основном) заложников и так называемых социально опасных элементов. Которых периодически расстреливали сотнями – а то и тысячами.

Полный список концлагерей имени Льва Троцкого никогда не был ни опубликован, ни (скорее всего) даже составлен – ибо бардак в Совдепии был просто феерический. По той же причине неизвестно и общее число жертв – известно лишь, что счёт шёл на многие тысячи.

Известно лишь, что к концу Гражданской войны в Советской России действовало более трёхсот (!!) исправительно-трудовых лагерей. В концлагерях Народного комиссариата внутренних дел тогда уже СССР одномоментно содержалось более 60 тысяч заключённых, а в лагерях ВЧК – ещё более 25 тысяч.

Из всех этих лагерей одним из самых (печально) известных стал Соловецкий лагерь особого назначения (СЛОН), созданный на территории закрытого большевиками Соловецкого монастыря.

Среди его заключенных были поэты, писатели, философы, музыковеды, историки, культурологи, священнослужители – в общем, интеллектуальная элита страны – и лишь небольшую часть составляли политические заключенные — меньшевики, анархисты, эсеры и прочие.

Именно этот концлагерь стал основой печально известной системы трудовых лагерей ГУЛАГа, первое упоминание о которой появилось в приказе ОГПУ от 15 февраля 1931 года, хотя сама система была создана ещё в 1918 году.

Колокольцеву было совершенно точно известно (должность личного помощника рейхсфюрера СС обязывала), что до 30 января 1933 года у национал-социалистов – включая СА и СС – и в мыслях не было создать даже один концлагерь, не говоря уже о целой системе.

После прихода к власти Адольфа Гитлера – и особенно после того, как через два дня после этого Герман Геринг возглавил полицию Пруссии – по всей её территории начали как грибы после дождя расти так называемые «дикие» концлагеря.

Дикие потому, что в них верные Герингу полицейские и штурмовики СА (одним из создателей и даже одно время командиром которых был Геринг) совершенно незаконно загоняли политических противников национал-социалистов.

От такого откровенного беспредела у депутатов прусского ландтага (земельного парламента) просто глаза на лоб полезли, и они немедленно признали действия Геринга незаконными и потребовали незаконно арестованных немедленно освободить, а «дикие концлагеря» столь же немедленно закрыть.

Ответ Геринга был мгновенным – седьмого февраля он распустил ландтаг в интересах защиты народа… ну и – на всякий случай – запретил собрания, способные нарушить общественный порядок. То есть, неугодные НСДАП.

«Дикие» концлагеря были легализованы изданным на следующий день после пожара рейхстага указом рейхспрезидента Пауля фон Гинденбурга О защите народа и государства.

Согласно этому указу, лица, представлявшие собой угрозу общественному порядку (в понимании правительства Гитлера, разумеется), отправлялись в концлагеря на неопределённый срок.

В эту категорию попадали как коммунисты и социал-демократы (а затем и другие политические противники НСДАП), так и асоциальный элемент — уголовные преступники, бродяги, проститутки, гомосексуалисты, наркоманы и так далее. Последние под весьма популярным лозунгом «очищения нации».

В июле 1933 года число заключённых в концлагеря по этому указу превысило 26 тысяч – однако к концу года практически все политические были освобождены – под честное слово либо сотрудничать с НСДАП, либо (хотя бы) не мешать.

Уголовный элемент частично был выпущен – под честное слово вести себя пристойно и законопослушно, либо был безжалостно ликвидирован зондеркомандами СС. В лагерях остались буквально единицы – поэтому почти все эти «мозгоисправительные» заведения опустели.

Тем не менее – к немалому беспокойству Колокольцева – было принято решение (Гиммлером и Герингом, с одобрения фюрера) о создании «образцового» концлагеря, а затем – и целой Инспекции концентрационных лагерей, которая должна была управлять всей системой концлагерей, управление которой было к тому времени передано в СС.

К немалому беспокойству потому, что он опасался – причём не без оснований опасался – двух крайне нежелательных вариантов развития событий… которые, к тому же, запросто могли развиваться одновременно-параллельно.

Использованию концлагерей для окончательного решения еврейского вопроса – как реинкарнации средневековых еврейских гетто, только по совсем другой модели; и создания германского ГУЛАГа, куда будут загонять… да кого угодно, на самом деле.

Особенно, когда появятся оккупированные территории – а в том, что они неизбежно появятся, у него не было ни малейшего сомнения. Ибо и тот, и другой вариант были чреваты просто колоссальными человеческими жертвами – он в этом убедился, ознакомившись с информацией о «диких» концлагерях… а в способность даже (на бумаге) самой эффективной централизованной системы избежать этих жертв он верил не сильно.

Хотя первый («образцовый») концлагерь СС в Дахау в 2о километрах от Мюнхена его впечатлил – как и его комендант обер-фюрер СС Теодор Эйке. Концлагерь был открыт 22 марта 1933 года на месте заброшенного завода по изготовлению боеприпасов.

Побывав в концлагере в конце лета 1933 года с инспекцией (это было очередное особое поручение рейхсфюрера), Колокольцев был… не так чтобы очень приятно (это был бы оксюморон), но всё же удивлён неожиданно гуманной организацией этого… заведения. Особенно по сравнению с «дикими» концлагерями – не говоря уже о советском ГУЛАГе.

По возвращении из поездки он честно написал в отчёте рейхсфюреру:

Условия заключения были наилучшими из ему известных. Прочно построенные, светлые и хорошо вентилируемые бараки. В каждом бараке вполне современные и очень чистые ватерклозеты, кроме того, имеются умывальники. 

Летом работа [СС были большими поклонниками трудотерапии] длится с семи до 11 и с трёх до 18 часов, зимой — с 8 до 11 и с 13 до 17 часов. Суббота, после полудня, и воскресенье — выходные дни. 

Пища готовится в больших и очень чистых кухнях. Она — неприхотлива, но зато всякий день обильна, разнообразна и приличного качества. Каждый заключенный может еженедельно получать от родных 15 марок на улучшение своего довольствия. 

Начальство ведет себя корректно – [Эйке в этом плане ввёл просто железную дисциплину]. Узники могут писать семьям — раз в неделю открытку или письмо… Дисциплина для узников была весьма жёсткой. Караульные солдаты, не колеблясь, применяют оружие при попытке к бегству. 

Провинившиеся сидят в одиночках, просторных и довольно светлых. Наказание палками применяется крайне редко… Оно, по-видимому, очень болезненно и его сильно боятся. 

Если караульный солдат изобьет заключенного, его строго наказывают и увольняют из СС. Хотя обращение с узниками довольно строгое, его, однако, нельзя назвать бесчеловечным. С больными обращаются по-доброму, чутко и профессионально…

Теодор Эйке родился 17 октября 1892 года в деревне Хюдинген в Лотарингии и был одиннадцатым ребёнком в семье начальника железнодорожной станции Генриха Эйке. В 1909 году был исключён из реального училища и сразу же поступил на службу в армию.

Во время Первой мировой войны он принимал участие в боевых действиях во Фландрии, в том числе в сражениях под Ипром. Войну закончил в звании унтер-офицера, заработав Железный крест Второго класса и ещё два ордена.

В 1919 году Эйке демобилизовался, ибо (по мнению Колокольцева, весьма обоснованно) считал Ноябрьскую революцию предательством по отношению к Германии и не желал служить в республиканской армии.

С декабря 1919 года Эйке поступил на работу в полицию, но вскоре был уволен за агитацию против Веймарской республики. Потом он ещё дважды устраивался в полицию в разных городах, но его снова быстро увольняли по той же причине.

В конце концов в 1923 году он устроился в подразделение концерна IG Farben в Людвигсхафене на должность начальника службы безопасности. Первого декабря 1928 года Эйке вступил в НСДАП и СА, а спустя полтора года он перешёл в СС.

Где начал быстро расти по карьерной лестнице. В ноябре 1931 года Эйке было присвоено звание штандартенфюрера (полковника) СС и он был поставлен во главе 10-го штандарта (полка) СС, расквартированного в Рейнланд-Пфальце.

В 1932 году он был уволен из IG Farben, так как политическая активность не оставляла времени для выполнения должностных обязанностей, а в марте того же года был арестован по обвинению в подготовке к терактам с использованием взрывчатки, судим и приговорён к двум годам заключения.

Однако министр юстиции Баварии Франц Гюртнер (который в 1924 году позволил Гитлеру, приговорённому к пятилетнему заключению за Пивной путч, выйти на свободу уже через девять месяцев) отпустил его под честное слово домой по состоянию здоровья. Эйке предсказуемо сразу же бежал в Италию.

В январе 1933 года Гитлер стал канцлером, а в феврале Эйке вернулся в Германию. У него сразу же произошёл конфликт с гауляйтером Рейнланд-Пфальца Йозефом Бюркелем.

Конфликт закончился тем, что Эйке вместе с группой эсэсовцев ворвался в Людвигсхафенскую штаб-квартиру НСДАП и на три часа запер Бюркеля в стенном шкафу.

Однако явно недооценил противника – практически сразу после этого Эйке был арестован, лишён звания в СС и помещён в психиатрическую клинику в Вюрцбурге.

Он находился в клинике до июня того же года, пока не был освобождён и восстановлен в званиях распоряжением Гиммлера, которому чем-то явно приглянулся. Практически сразу рейхсфюрер СС назначил его комендантом созданного в марте пилотного концентрационного лагеря Дахау.

Гиммлер не ошибся – он вообще очень редко ошибался в кадровых вопросах. Когда Эйке стал комендантом Дахау 26 июня 1933 года, лагерь – всего за три месяца существования – успел получить печальную известность крайне низкой дисциплиной охраны…  в переводе на нормальный язык, полным беспределом.

Прежний комендант – штурмбанфюрер СС даже обвинялся в убийстве нескольких заключенных. Эйке в кратчайшие сроки превратил Дахау в образцовый концентрационный лагерь с исключительно дисциплинированной охраной и весьма неплохими условиями для заключённых.

Принудительный труд, существовавший в лагерях и до Эйке, сохранился; более того, при Эйке в Дахау появились обувная мастерская, кузница, пекарня и некоторые другие заведения; Дахау стал экономически эффективным предприятием.

В дальнейшем все концентрационные лагеря создавались по образу и подобию Дахау – для чего 5 июля 1934 года была создана Инспекция концентрационных лагерей СС. Главным инспектором стал… правильно, Теодор Эйке.

ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ