Сборник репортажей

Зимние мысли.
 Что же это со мной произошло за последнее лето?
Даже сейчас, когда я в полной безнадежности и неопределенности, я не считаю, что мне было хорошо, когда я работал на кране и зашибал нехилую деньгу. За девять месяцев я успел понять, что на заработанные деньги я могу купить только товары с ограниченным сроком годности, по истечении которого эти безделицы превратятся в мусор и будут пережеваны мусорной машиной и отблеваны на свалку. Люди же работающие за деньги ради мусора не замечают, как сами становятся мусором. Этот процесс по большей части неосознанный, длительный, постепенный и потому безболезненный и незаметный. Решение уволиться созрело во мне еще до того, как нас начали убедительно просить уволиться по собственному желанию. Я мог бы не растрачивать заработанные деньги, мог бы выйти на больничный, когда запахло увольнением, а потом выйти на пособие по безработице, накопить побольше денег, жить поэкономнее… Но этот кризис достанет и самых экономных, это только оттяжка страшного конца, мучительная оттяжка. Ожидание бедствия хуже, чем само бедствие… Исходя из этого убеждения, я устроил себе праздник на краю пропасти, решил станцевать на палубе тонущего корабля. Я купил себе дорогую экипировку и велосипед и отправился в путь вокруг Балтийского моря. Путь был тягостным, но беззаботным. Я не думал о деньгах, тратил их на право и на лево. Не решаясь ночевать в кустах, ленясь их искать, я тратил деньги на кемпинги и гостиницы, не смотрел на цены в супермаркетах и брал то, что хотел. За время литовской командировки я привык питаться в ресторанах…
Латвия встретила меня в прошлом году проливным дождем и встречным ветром. Мне не хотелось возвращаться, но у меня не было гражданского паспорта, без которого я не имел права даже пытаться искать работу в Европе. Тогда я еще не нашел в себе сил, чтоб признаться себе в том, что я не доволен не сколько страной, сколько тем местом, которое я занимаю в этом мире. Мне было проще верить своей сестре, которая долдонила о том, что в Ирландии все иначе. С трудом я нашел мерзкую работу турбинера, на которую меня взяли только благодаря диплому сварщика, где я ловил роговицей глаза стальные искры, дышал металлической пылью, сидел возле параши и постоянно просил прощения за свою ненужность. Проработав неделю я порезал себе колено и вышел на двухнедельный больничный. Потом я взял себя в руки и проработал месяц. Каждый день после работы я ходил на курсы латышского и рисования. Потом я сорвал спину и вышел на еще один долгий больничный. Благодаря хорошей прошлогодней зарплате, я получал за лежание на диване вдвое больше, чем за работу турбинкой. Я косил, как мог, даже нашел у себя зачатки язвы желудка, глотая кишку несколько раз. Отсидев на больничном три месяца, я рассчитался с долгом, который сделал во время путешествия, но влез в долг своей бедной маме и успешно сдал на гражданство в январе нового 2009 года. Снежные заносы встали на моем пути к экзаменационной комиссии, но я прорвался туда пешком по сугробам. Три месяца я потом маялся от безделия, посещая курсы рисования.
В середине мая, получив человеческий паспорт прибыл в Дублин, где кошмарно напился и начал думать о причинах, которые побудили мою сестру  пригласить меня в эту ужасную страну. Результаты моих исследований повергли меня в бездну греха уныния. С одной стороны моя добрая сестра наотрез отказалась помогать искать мне работу, хотя её помощь  вряд ли бы что-то изменила, а с другой обвиняля меня в пассивности, недостаточном рвении в поиске работы и непочтении к развитому Западу. Взвесив мои ничтожные шансы найти хотя бы работу клинера, она послала меня на улицу жонглировать апельсинами или рисовать портреты. К апельсинам я отнесся скептически, но рисованием занялся, ибо делать мне в узком пространстве между заборами ограждавшими частную собственность было совершенно нечего. Для рисования портретов на улице мне не хватало двух вещей – уверенности в себе и скорости. Пытаясь их приобрести я рисовал свои автопортреты  и лица с экрана телевизора, ставя сидипроигрыватель на паузу. Я рисовал даже с крошечного дисплея своего фотоапарата. Муки творчества окончились нервными срывами в нетрезвом состоянии. Я пытался пырнуть себя ножом, братцы мои! Ксения очень жалела о том, что позвала меня в свой устаканившийся поросший могильной плесенью игрушечный мирок, который я рушил своим присутствием, но она не могла в этом признаться и просто послать меня ко всем чертям. Под конец своего пребывания я окончательно убедился в том, что я и моя сестра чуждые по духу люди, что даже при наличии работы я вряд ли бы долго прожил в домике с тюремным двориком, в стране, где мне все напоминало неволю, принуждение, тюрьму. Начав немного понимать, о чем говорят ирланцы, я заколебался между желанием дать им по голове или начать их просвещать. Та свобода, о которой советские люди слагали легенды, оказалась лишь плодом защемленной фантазии. Монады демократического общества продемонстрировали мне такую ограниченность и неспособность мыслить, что я, как и Эдичка Лимонов начал ностальгировать по СССР. Нет более тоталитарного общества, чем британская или американская парламентарная демократия с плюорализмом мнений. Я вдруг понял в чем заключается фокус – в демократическом обществе человек воспитан так, что невыгодного власти мнения просто не возникает в его голове и потому нет нужды его строго запрещать. А если у ког-то и возникли какие-либо сомнения, то его никто не услышит потому, что у него просто нет денег. Не надо конфисковывать рукописи и сажать автора, достаточно просто отказать в финансировании его рекламы. Мысли и идеи в капиталистическом обществе такой же товар и его стоимость со спросом на него определяет не его качество, не вкусы потребителей, не их запросы, а реклама. Без рекламы даже очень хороший товар превращается в мусор, а реклама стоит денег, которые есть у власть имущих.
Ксения слезно просила меня не возвращаться на родину, говоря, что это ужасная страна, в которой невозможна жизнь. Мне же было абсолютно все-равно куда переться. Надежды на лучшее скукожились, никаких хитроумных планов и навязчивых идей у меня не было. Покончить с собой не получалось, а жить дальше не очень хотелось. Возникало такое ощущение, что я существую только для того, чтобы не огорчать своей смертью близких людей. В то же время своей неустроенностью, я доставляю им массу беспокойств. Насколько же их жизнь была бы лучше, если бы меня в ней не было! Мучая себя подобными мыслями, я решил убежать от всех, убежать к высоким горам Норвегии, где я когда-то был счастлив, где можно замерзнуть насмерть зимой и выжить собирая пустую тару летом. Я решил расстроить своих близких в последний раз и не мучить более, поручив свою жизнь воле случая. Однако сделать этот шаг у меня не хватило духу. Моя сестра и мама решили перепоручить меня моему дяде, надеясь на то, что ему удастся меня пристроить. Я ощутил свою полную беспомощность, когда не смог купить билет на самолет самостоятельно. В аэропорту меня строго послали покупать билеты и инете, чего я делать просто не умел, да и не было у меня специальной для этого кредитной карточки. Ксения долго хлопотала по этому поводу, а я чувствовал себя то неразумным ребенком, то багажем, от которого все хотят избавиться. Словно чурка я оказался в самолете возле параши, пришлось уступить место католичке нарожавшей тучу детей и путешествующей с ними самолетами «Ринайр».
Бросив многие свои вещи, задолжав Ксении, я долетел до Норьге, где с удовольствием опрокидывал дунки утром, а вечером красил дом, заготавливал дрова, и собирал ягоды с грибами. Потом недоверчивые норвеги все же привлекли меня на сортировку картофеля, где я заработал немного денег и, порывшись в мусоре набрал множество всякого барахла, которое богатые потребители даже не соизволили поносить и сорвать с него бирки. В Норвегии я прекрасно провел время, мне было приятно быть изнасилованным тяжелым трудом. Я наслаждался отсутствием свободного времени. Я нарисовал там только два портрета – своего дядю, который заснул во время позирования и младшего двоюродного брата, который с удовольствием смотрел старого доброго «Фантомаса», пока позировал. Когда же мой дядя получил отпуск после картошки, он отправился на родину, и мне осталось только последовать за ним.
Вернувшись в Ригу, я с тупым безразличием смотрел на знакомые места и ломал голову над тем, что мне делать дальше. Картофельных денег хватит на пару месяцев, во время которых я могу учиться у художницы, в которую потерял веру, а потом… Потом мне остается только доделать то, что я начал в Ирландии. Конечно, есть вероятность того, что я найду работу где-то в Европе и отправлюсь собирать апельсины или чистить унитазы, радуясь тому, что зарабатываю деньги на жилье и питание, радуясь рабству. Да, братцы мои, почти все мечтают сейчас о рабстве во имя тарелки холодной баланды и куска черствого хлеба.
Теперь мне ужасно хочется вернуть деньги, которые моя сестра великодушно заплатила за билет до Норвегии и за мои новые красные ботинки. Это объясняется моей гордыней. Этой же самой гордыней объясняется и боль, которую я чувствую теперь, покинув Ирландию, и чувствовал там, на  земле вспарываемой плугами, разрезанной заборами, увенчанной колючими проволоками, орошенную переработанным пивом. Мне хочется поскорее вернуть долг, чтоб Ксения не упрекала меня в том, что я рас****яй, чтоб я сам перестал себя винить в этом. Но господь видимо желает, чтоб я решил эту проблему без денежных знаков, если не дает мне никакой возможностни их заработать. В отчаяннии я пытаюсь обвинить Ксению в том, что она меня обманула, но у меня это плохо получается. Для меня предельно ясно, что я обманул себя сам потому, что с этой ложной надеждой было проще жить.
Сегодня утром я срезал свой длинный хвост и приспособил его к муляжу черепа. Я смотрю на себя после смерти (физической) и вижу, что в моем существовании не было смысла. Впрочем, я уже давно пытаюсь примириться с тем фактом, что в жизни нет никакого смысла и потому незачем его искать. Искать в ней следует гораздо большее – удовольствие, радость, которые невозможно купить или заработать, ибо истинная радость лишь в приобретении силы. Если хочешь узнать, где твоя сила, повернись туда, где лежит твой самый большой страх. Страх превращается в твою силу, когда ты его преодолеваешь. И только смерть способна своим дыханием заставить тебя пойти навстречу своему страху. Потому каждый, кто чувствует дыхаие смерти своим затылком становится сильнее. Сила – не заслуга того, у кого она есть, ей невозможно гордиться, можно лишь смиренно радоваться или же хныкать из-за того, что она у тебя есть. Смерть погнала меня в Ирландию, потом в Норвегию, теперь пригнала меня обратно в Латвию и под её угрозой я вынужден продолжить учиться рисованию и изучать английский по книге Оруэла, которую я экспроприировал у Ксении. Еще я захватил с собой пару книг на норвежском. Опять эта чертова неопределенность, которая преследует меня  последние годы жизни. Я понятия не имею, где я буду завтра и потому вынужден жить одним днем.
Сегодня я осознал то, что я вернулся к тому, с чего начал. В стране безработица, да и у меня не наблюдается энтузиазма искать работу. Мои пробуждения мучительны, как и год тому назад. Надоел этот город и родительский дом. Я попрежнему не могу сам взять себя в руки и чем-либо целеустремленно заняться. Вчера читал Оруэла со словарем, но после трех часов этого занятия меня начало крючить  и я просто залег на диван. Встретился со своим одноклассником, у которого наблюдается семейное счастье и мне стало не по себе. С трудом я выдавил из себя пару предложений по поводу своего вояжа по Европе и выслушал его неуклюжие жалобы на жизнь. Благодаря часу разговора с ним я понял, что не хочу видеться ни с кем из своих друзей. Мне нечего им сказать, неинтересно их слушать, нечего с ними делать, да и душу изливать тоже не хочется. Я отвык от их языка жалоб на жизнь, мне чужды их бравады и стандартные желания, планы на будущее и прочая дребедень. Когда я вновь услышал это нормальное, старое и доброе дерьмо, мне показалось, что вовсе и не уезжал из этого города, что я просто впал в летаргический сон на диване. Окружающие говорят, что я в принципе человек неплохой, только надо правильно одеться, сделать нормальную прическу и найти хорошую работу, а потом экономить деньги и кормить семью. Да еще было бы хорошо, если бы я отдавал все деньги своей жене, которую надо подыскать среди знакомых, и полностью доверял её вкусу в одежде. Они только смешат меня своим высокомерием, эти мудрейшие из мудрейших, которые знают, что в жизни есть смысл, который заключается в том, чтобы выжить, размножиться, нажить добра, погулять в свое удовольствие и добиться уважения людей. Я уже давно устал им объяснять, что мне эти вещи не нужны даже даром. А что же мне нужно, кроме порнографии? Вопрос, конечно, интересный. Я пытаюсь заставить себя поверить в то, что мне нужно умение рисовать портреты на улице и этим зарабатывать себе на кочевую жизнь, но все это фарятьевские фантазии, а не фантазии это то, что уготовило мне государство – работа за сто латов с выплатой через пол года или бомжевание в родном городе, усердный и безуспешный поиск работы, долги, суповая кухня, благотворительность кришнаитов, возможно армия… Однако я все еще живой, а, если живой, то я надеюсь, надеюсь сквозь недовольство, презрение, пессимизм, аутизм, нытье и кучу других измов. Я сам отвечаю на свой вопрос. Моя сила там, где мой страх, а я на данный момент больше всего боюсь выйти на улицу и начать рисовать, боюсь даже попробовать рисовать с фотографий, боюсь просто взять карандаши и бумагу, чтоб помаяться дурью. Я прошу у жизни пощады, прошу какой-нибудь работы попроще, кидаюсь на диван, закрывшись одеялом с головой, но жизнь целенаправленно толкает меня осуществить мою мечту и выйти на публику. Теперь мне уже некуда бежать, не куда отступать.
Время уходит, а я лежу и гнию. Хомячек потерявший свое колесо. Система угнетения настолько совершенна, что властям не нужно промывать мозги тем, кто задумал уклониться от её гнёта или же просто потерял свой гнет. Ближние этих несчастных устроят безгнетному лошаре конкретную кровавую баню, если он срочно не найдет себе новый гнёт. Неугнетенный будет жрать сам себя изнутри с помощью нечистой совести, будет на коленях упрашивать рабовладельца нагнуть его хотя бы бесплатно, ибо больные биороботы просто подыхают от безработицы в сузившемся пространстве. Без рабства нет денег, без денег человек лишается впечатлений, без которых жить становится по настоящему трудно. Даже имея минимум продуктов и крышу над головой человек без денег чувствует комплекс, не знает чем ему заняться, начинает замыкаться в себе, больше смотрит телевизор, читает газеты, книги, журналы. Конечно, он может совершать пешие прогулки, делать прочую физкультуру, но все равно его ждет упадок моральных сил, он может молчать об этом, утверждать обратное, но он чувствует себя гораздо хуже, чем заключенный в тюрьму. Даже осужденные пожизненно могут надеяться на побег или помилование, на освобождение из тюрьмы, за стенами которой есть то, чего можно хотеть. Безработному же во время глобальной депрессии уже нечего хотеть в этом мире, кроме рабства, за которое нужно бороться до самой смерти. Рабство же само по себе ни что иное, как заменитель жизни, некий эрзац. Мы уже давно употребляем вместо натуральной пищи её заменители, испытываем заменители ощущений, делаем имитацию работы. Наша жизнь выглядит более убого, нежли детские игры в песочнице, ибо те игры, есть тренировка перед жизнью. Жизнь же в рабстве – только коротание ненужного нам времени перед смертью.
Так где же настоящая жизнь? Как она примерно выглядит? Где кончается онанизм и начинается секс? Мои мозги шевеляться с трудом, но я волоку их в область своего детства, в котором я действительно жил. Да! Я жил в детстве на полную катушку, в отличии от последующих времен, когда я начал учавствовать в общественных процессах и вкусил различных имитаций. Когда мы рыли землянки в лесу, это было по настоящему, мы не имитировали, мы действительно что-то создавали. Разумеется, что это всё было незаконно. Нельзя делать что-либо без общественного контроля. Мы были плохими мальчишками! Хорошие мальчики ходят по магазинам, смотрят телевизор, торчат в интернете, глазеют на предлагаемые товары и развлечения за деньги, а потом думают как бы разжиться деньгами, чтоб это все купить.
Глобальные лампочки, девочки и кризисы.
Опять я совершил пешую прогулку по родному городу в новых красных ботинках. По дороге ко мне пристали какие-то люди в черных пальто с бирками Езуса Кристуса. Они заговорили со мной на латышском, но я не стал почему-то говорить с ними на этом языке, не стал я и говорить на русском, я заговорил с ними на английском. Я сказал, что ненавижу милосердие, что плохо, когда сильные помогают слабым, что помощь убогим недостойна быть целью для жизни нормального человека. Один из молодых людей поинтересовался, в чем же смысл моей жизни. Я ответил, что смысл моей жизни - борьба с моим страхом, сила приобретенная в процессе этой борьбы… Настроение мое после этой краткой беседы испортилось. Наверное я был не в восторге от своих познаний в английском. Потом я прошелся по новому подземному переходу и видел там панков с гитарами. В старом городе я столкнулся с девицей, которая в прошлом году писала с меня портрет маслом. Выкурив долгожданную порцию табака, за которой я, собственно, и перся в такую даль, я раскошелился на шестьдесят сантов и сел в трамвай. Под стуки и скрипы колес, заглушаемые музыкой в наушниках в моем приунывшем мозгу начало вырисовываться мое бестолковое настоящее и будущее. Видимо неспроста подошли ко мне парни в черных пальто и осведомились о причине, по которой я все еще превращаю синтетические продукты питания в синтетическое дерьмо, а воздух в углекислый газ. Я не верил в то, о чем говорил. В моих словах не было силы. Потому я так и расстроился. Я, как последний лошара, батан, который, сидя в чате целыми сутками, жрет мамины супы, кутается в мамину кофту, декламирует Ницше, Кастанеду и прочих умников, кричит о том, как надо жить, поучает всех с высокомерием присущим тем, кто называет себя интиллигентным человеком. Да, братцы мои, мне стыдно было признаться, что смысл моей жизни заключается в поиске рабства ради тарелки холодной каши, ради мелких грошей, которые я спускаю в сортир и потом мучаюсь угрызениями совести. Я бегу без оглядки от своего страха рисовать на улице, мучаюсь не в состоянии встать на колени и начать выпрашивать тупую работу за гроши, как милостыню у жадных работодателей.
А тем временем газеты воспаляют у населения ненависть к местным политикам, которые де довели страну до такого ужаса и просят граждан и неграждан затянуть потуже свои пояски на приспущенных штанах не по размеру. В умах прочно засела иллюзия того, что политики что-то решают и от них что-либо зависит. Никто даже и не задумывается в чем проблема, что стоит за финансовым кризисом. Тупое стадо смиряется с кризисом, как со стихийным бедствием, не вникая в эту проблему. Куда нам! С нашими –то двенадцатью классами образования. Мы же экономических академиев не кончали и потому не имеем права даже задумываться о таких высоких материях, как стихия экономики. Да, ребятушки! Вас очень хорошо научили в двенадцатилетней школе главному – сидеть, молчать, слушать и бездумно повторять за большими братьями по ту сторону голубых экранов, которые заменили вам мозги. Неужто к власти пришли нехорошие дяди, которые повысили себе зарплату и потому пришлось урезать все пособия, закрыть многие больницы и школы, а еще они повысили налоги настолько, что разорился весь малый бизнесс и разыгралась безработица? И что же нам делать, господа журналюги? Что вы нам посоветуете, вы же такие умные? В следующий раз правильно проголосовать на выборах или выйти на санкционированную демонстрацию и потребовать отставки нехорошего правительства, после которого придет новое, хорошее, которое разрулит все проблемы, вернет долги международному банку и вернет народу все социальные блага. Вот и остается стаду только верить в такое правительство, надеяться на него, заочно любить и ждать. А тем, у кого мозги хоть немного шевеляться, остается махнуть рукой на весь окружающий мир и заняться собой, то есть пристроить свою задницу на местечко потеплее. Только куда? На развитом Западе такая же безработица, те же урезания зарплат, ибо в условиях переизбытка рабочей силы, она стремительно дешевеет, ухудшаются условия труда, а претензии работодателей становятся все жестче. Если вам и посчастливиться пристроиться каким-то клинером, господин философ, вы будете вкалывать за малу рублу и жить в страхе, что милостивый хозяин вас прогонит. Хреново, братцы мои, везде! Никуда вы не денетесь от глобального кризиса. Даже мой любимый дядя, которому посчастливилось заблаговременно пристроиться в самой богатой стране мира, на работе, которая будет востребована всегда, чувствует на своей шкуре глобальный финансовый кризис. Его милостивый начальник заставляет его работать бесплатно. И счастливому рабодержателю даже не нужно напоминать своему рабу о том, что, если чего не нравиться, то на это теплое местечко есть много кандидатов. За два месяца я вкусил все прелести норвежского рая и понял свое место в этом мире. На вас проклятие, судари и сударыни! Вам не скрыться от карающего бога, который есть топор грядущий с неба, живой топор грядущий с неба!
Вы сами себя наказываете, сами себя прокляли, сами обрекаете себя на муки, вы сами себя насилуете своей святой верой в голубой экран, которая есть ни что иное, как лень и страх! Вам лень пошевелить мозгами, вы боитесь хоть что-то понять, понять в чем заключается вызов, который вам бросает господь-топор грядущий с неба!
Но я не о том, мне не особо приятно вас обличать и тратить на это свою энергию. Уж лучше я порассуждаю немного о причинах кризиса. Почему фермер не может продать молоко, почему строитель лишился работы и у него нет денег купить это молоко и машину в кредит, почему банки перестали давать кредиты на жилье и прочие продукты массового потребления? Правительство сокращает дотации и увеличивает налоги вовсе не потому, что оно такое плохое, оно, конечно, себя не обидит, но оно и не против кинуть своих объедков голодным собакам, но в силу того, что налоги платить уже некому, этим нехорошим дядькам и теткам приходится сокращать свои апараты и, рискуя своей задницей, вырывать у голодных собак жратву из глоток, готовясь сдриснуть с теплых местечек, когда станет понастоящему плохо. Чего ж нам не хватает? В стране есть рабочая сила, есть средства производства, есть ресурсы, есть спрос на многие товары. Стоит дать одному человеку заработать немного денег и он своими потребностями обеспечит рабочие места еще двум-трем, а те еще нескольким. Равно, как и один потерявший работу оставляет без работы еще нескольких. Так что же вдруг произошло, что вдруг начался кризис и с чего начался подъем экономики? Подъем начался с того, что банки начали давать кредиты под жилье. Откуда банки взяли эти деньги непонятно, но для нас это сейчас не так уж и важно. Скорее всего эти деньги были просто созданы из воздуха. Важно то, что покупательная способность населения резко пошла на прибыль и это создало множество новых рабочих мест. И чем больше строилось жилья, тем больше его покупали те же строители и те, кому они создали рабочие места своими потребностями. Наблюдалась, однако, и другая странная тенденция – чем больше производилось новой жилплощади, тем выше была его цена и тем проще было получить кредит под покупку жилья. Цены росли не только на жилье, цены росли на все – продукты питания, топливо, автомобили, одежду, бытовую технику. Это объясняется тем, что чем больше народ работал, тем больше у него было денег, тем больше денег тратилось, нарастал деффицит рабочей силы и производители были вынуждены повышать зарплаты, в связи с этим торговцы получили возможность повышать цены. Эти факторы вели к тому, что деньги обесценивались. Чтобы остановить этот процесс правительства всех государств синхронно запретили банкам давать новые кредиты, что вызвало колоссальную потерю покупательной способности населения и безработицу. Рост цен был остановлен. На продукты первой необходимости цена осталась прежней, зато на жилье, автомобили, бытовую технику, (то, что ранее продавалось в кредит) цены резко упали. Ура! Ценность денег удалось сохранить! Браво золотым головам, которые остановили инфляцию! Но надолго ли это?
Не надо быть Нострадамусом, чтоб предвидеть то, что ждало бы денежный знак в том случае, если бы банки не прекратили давать кредиты, создавая новые деньги. Достаточно обратить свой взор в историю с Германией после первой мировой войны. История экономического взлета кончилась тем, что цены возросли до небес, денег стало настолько много, что они обесценились и национальной валютой уже растапливали печки, торговцы замучились пририсовывать нули на ценниках каждый час. Дело все в том, что деньги, как и все в этом мире теряет свою стоимость, когда их становится слишком много. Из всего вышеизложенного следует то, что инфляции или же кризиса подобного сегодняшнему можно избежать, если не создавать новых денег, не увеличивая денежную массу. Но возможно ли не увеличивать денежную массу? Конечно возможно, но лишь в том случае, если численность населения не увеличивается, а уменьшается. При приросте населения необходимы новые капиталовложения, дабы чем-либо занять новых людей. Если же нет постоянных новых вливаний денег в экономику, то большая часть населения не сможет зарабатывать себе на существование и обречена на голодную смерть. Причиной же прироста населения является нищета, которая искусственно создается в так называемых странах третьего мира. Прирост населения в этих странах позволяет рабочей силе не вырасти в цене, а иногда и сбить её до минимума.
Должен признать, что я не понимаю до конца великого замысла творцов этой всеобъемлющей системы гнобящей всех и каждого на этой планете. Для меня так и остается загадкой то, зачем им нужна вся эта власть над стадом тупоголовых баранов, которое увеличивается с каждым днем. С каждым днем все больше страха и того, что он порождает – скуки, насилия, убийств, извращений, предательства, подлостей. Все безнадежнее становится любое сопротивление оказываемое этой всеохватывающей системе. Все меньше свободного пространства остается каждому человеку, а следовательно все мельче его помыслы, стремления, цели, поступки, все безрадостней и утомительней становится его жизнь. Люди уже не любят, они пытаются делать любовь, производить её, как виртуальную реальность и порнографию. На земле стало так тесно, как в переполненной тюрьме. Дневная доза ощущений неандертальца достается человеку на всю жизнь, а чтоб он не подох от их недостатка ему подсовывают эрзац…
И все же, чего добиваются банкиры перекрывая народу кислород? Трудно вообразить себя на их месте, но если хотя бы попробовать, то получается довольно скучная картинка. Даешь людям, если не все, то очень многое, как в норвежском случае и что из этого получается? Получается разобщенное стадо тупых ожиревших параноиков, которые торчат в своих домиках из горбылика и не в состоянии даже доесть полуфабрикаты, которые они покупают в магазинах, не глядя на цены. Это уже не люди, а нежизнеспособные черви. Некоторые из них еще стараются испачкать рученьки, чтоб показать, что они рабочие парни, но они работают только до тех пор, пока не вспотеет спина. В десятом классе они еще учатся делить и умножать трехзначные числа без помощи калькулятора. Они неспособны оказать сопротивления фашистам, которые, пританцовывая, оккупировали эту благодатную страну пол столетия с гаком назад, как и остальную Европу. Только Британская империя овеянная туманами своих миазмов начала огрызаться. Но история противоборства фашистов и британцев написана как-то недостаточно правдоподобно. Многие крупные нестыковки такие, как помилование британского экспедиционного корпуса и начало войны на два фронта списывают на глупость Гитлера и всей нацистской верхушки и приписывают это величайшему дипломатическому гению Черчиля. Но риска не бывает даже, если речь идет о какой-то тонне золота, а если это война супердержав, то тут уж точно не место для нелогичных случайностей и глупых ошибок достойных первоклассника. Тут просто люди пишущие мировую историю допустили небрежность. Чем дальше, тем нелогичнее выглядит история, ибо скрыты истинные причины войн двадцатого века. Странным было то, что сильнейшая на тот момент красная армия остановилась на Висле, что революция почему-то не захлестнула Польшу и Германию, что она остановилась в пределах Российской империи. У советской армии были возможности двигаться дальше, но нам начинают объяснять, что боевой дух красноармейцев упал, всем захотелось домой, не хватало продуктов питания… Постойте, господа! А почему вы так старательно ищите веские причины, по которым революция остановила свою экспансию? Вам не хочется допускать мысли о том, что сначала написали историю, а потом её разыграли, как пьесу в театре? Но не расстраивайтесь! Эта пьеса отвечает вашим запросам! Миллионы хотели этой войны, этой революции. Конечно, не очень-то приятно учавствовать в бессмысленной войне, всем хотелось верить в её неотвратимость. Вся эта ширма политики и дипломатии существовала и существует только для того, чтоб имитировать смысл бойни и разрушений надоевших устоявшихся мирков. Люди просто не могут открыто признаться в том, что им ужасно обрыдла спокойная жизнь во имя хлебной корочки, что им хочется сломать этот тухлый мирок вокруг себя, но они боятся это сделать, им не хочется самими принимать решение, им хочется, чтоб где-то наверху за них все решили, толкали их в спину на встречу их же мечте. Людишки настолько боятся совершить ошибку и быть осужденными за неё своим стадом, что хотят даже в туалет ходить по приказу. Если делаешь все по приказу, то ты вроде бы не несешь за свои действия ответственности. Чтоб безнаказанно насиловать, убивать и грабить народу нужно было вознести над собой своих тиранов, которых потом обвиняют в своих злодействах.
Прожив в Норвегии два месяца я осознал, что благосостояние народа его просто губит. Человеколюбивая, милосердная политика просто уничтожает нацию. Вся эта болтовня о демократии, правоте большинства, милосердии, благодарности, миролюбии настолько резала мне уши, что мне хотелось удавиться. Чтоб сердечки кастрированных котов налитых пивом хоть что-то почувствовали их нужно приласкать сталинской или гитлеровской ежевой рукавичкой. Благополучие – это худшее, что может случиться с человеком. Я уверен, что председатели всемирной империи сейчас наблюдают за норвежцами, которых они в последнее время стали сильно прикармливать. Скорее всего они бесстрастно констатируют полную апатию, покорность, обреченность, вырождение и прочие гадости. Господа терпеливо пытаются вывести породу мыслящего, креативного и несгибаемого человека со стальными ребрами и титановым черепом, некоего сверхчеловека. Но пока у них ни хрена не получается. С помощью различных терапий  они пытаются вытолкнуть человека за круг, который сам человек чертит вокруг себя. Казалось бы, зачем от рождения обуславливать человека, а потом мучить его за эту обусловленность? Но только борьба рождает героев, никак не идиллия!  Вот оно! Вот он великий замысел великих нагибателей! Им нужна порода людей, которые своей рукой, вопреки всем условностям, которые навязывает им общество от рождения, вопреки страху, отринут сытое благополучие, как мусор и выберут путь свободы полный опасностей, трудностей, боли, нечеловеческих нагрузок, неких неугомонных Лимоновых, которых не может соблазнить сытый сон на лаврах. Эдичка понял их замысел и на старости лет поспешил в Россию, которая должна опять свалиться в тоталитаризм и начать новую мировую войну, новый армагедон, новый урок, суть которого заключается в том, что жизнь – борьба, а сытое благополучие – смерть. Но понимания системы отнюдь недостаточно для того, чтоб играть ведущую роль в предстоящем жутком спектакле. В этом неглупом и прозорливом малом недостает одного – смирения воина, которое заключается в понимании того, что мир – вечная тайна, которую нам не суждено разгадать. Не все так просто, Эдя! Рокфеллеры - только люди, которые смиренно играют свою роль. Они не последняя инстанция, которую можно обмануть и поиметь. Способный мальчик оказался слишком высокомерным и послушался разума, как какой-то неграмотный король слушал гадалок и астрологов. Он не усек главного, того, что все эти вожди не собирались стать вождями, ибо понимали, что значит быть вождем. Быть вождем, значит быть козлом отпущения, значит вести за собой людей и брать на себя их грехи. Честный человек не пойдет на это по собственной воле. Для этого нужно самоотречение, а не эгоцентричность. Перед тем, как стать вождями люди находились в полной заднице в том плане, что радости простых смертных их уже не удовлетворяли, у них была горькая решимость на патриархальной свалке устаревших понятий, использованных образов и вежливых слов, покончив с собой, уничтожить весь мир. Это были не простые самоубийцы, которые убегают из жизни, эти товарищи понимали, что их проблемы не исчезнут вместе с разложением их тел. Эдичка же, судя по тому, как он активно волочиться за бабами, он еще хочет что-то доказать толпе, хочет вознестись над ней, хочет нравиться ей, но в то же время не готов быть половой тряпкой, о которую все, даже последний нищий бродяга вытрет ноги, вселенским асенезатором. Он наивно полагает, что у Геварры было больше свободы, чем у последнего бомжа. Кто же был свободнее, Македонский или Диоген? Эдя невполне понимает обратного действия вертикали власти. Его не назначали бригадиром или мастером на заводе, а его партия – это только клуб по интересам, в котором он вроде инструктора. Никакой реальной власти над своими товарищами по партии он не имеет. Власть начинается там, где речь идет о благополучии или жизни. В его партии все волонтеры, которые могут в любой момент уйти из партии, отказавшись выполнять приказ своего лидера.
А не поехать ли мне на заработки?
Опускаясь на бренную землю с имперей глобальности, я осознаю то, что я в полном дерьме и стараюсь упереть свой взгляд в порнуху, которую демонстрирует телевизор. Я делаю это осознанно, капитулируя перед тисками глобального империализма. Ничего, кроме порнухи, в которой я насилую сам себя извращенным способом, окружающий мир мне предложить не может. Порывшись в бесплатной газете, я обнаружил объявления о найме на работу за границей. То, что это кидаловка я знаю, но вопрос в том, каким образом меня кинут. Меня не устраивает, если с меня просто возьмут деньги в обмен на какую-то бумажку. Не так уж и хорошо будет, если меня привезут в Испанию и бросят там на произвол судьбы, предоставив мне добираться домой за свой счет. Возможен и другой вариант – меня там припашут, я буду оплачивать жилье и питание около месяца, а потом меня просто пошлют к чертям. Они просят две сотни ойро за дорогу. Можно просто нанять девицу, которая будет отвечать на телефонные звонки лохов вроде меня пихать им разные бумажки на подпись, собирать деньгу, после чего бравый водитель грузит их в минибусик, довозит до какого-то литовского городка, где они идут в пописать все вместе, а водитель уезжает за новой партией лохов. Лохи возвращаются в родной город и пишут заявление в полицию, которая ни хрена не делает, в лучшем случае обещает этим заняться в ближайшее время. В том случае, если полиция все же этим займется, то лицензированная фирма скажет, что наняла нечистого на руку водителя и за его действия отвечать не может. Водитель же на следующий день продает тачку и покупает новую. Для верности он может довезти лохов до Варшавы или подальше, чтоб добирались обратно подольше, а еще можно договориться с тамошней гопотой, которая еще оставит их голяком, тогда они будут добираться домой настолько долго, что о них можно будет забыть. Но этот бизнесс недолговечен и его вскоре придется свернуть. Можно более обстоятельно подойти к делу. Можно договориться с испанским плантатором, которому постоянно нужны рабы. Лохов привозят на плантацию, они вкалывают две недели, платят за жилье, питаются за свой счет, а потом им говорят, что зарплату задерживают и они работают еще две недели. У них кончаются ресурсы и они просто уезжают домой ни с чем. Жаловаться они там вряд ли будут, да и полиция там наверняка еще та. Это агенство по трудоустройству не несет ответственности за платежеспособность работодателя, оно только может требовать деньги за свои услуги с первой зарплаты. Так, что будьтье благодарны, господа лохи, за то, что мы не требуем с вас за наши услуги, а то, что вам не заплатили, это уже ваши проблемы. И постоянно прибывают новые лохи, в которых нет недостатка в условиях тотальной безработицы. Если лохи все же развоняются там и на их вой кто-либо чудесным образом отреагирует, то их просто можно обвинить в воровстве или невыполнении обязанностей, в чем угодно. Уважаемому испанскому фермеру испанская власть поверит больше, чем каким-то пришлым обезьянам, которым в лучшем случае помогут вернуться домой. Фазендейро же ничем не рискует, никто ему не запретит впредь нанимать новых обезьян и выкидывать их на хрен. Парочка фирм в Прибалтике способна обеспечить бесперебойную поставку рабсилы каждые две недели. Безработица – великая вещь! Она дает работодателю возможность совершенно не тратить денег на человекотрудовые ресурсы. За труд можно расплачиваться только обещаниями. Рабовладельцам нужно было хотя бы одевать, кормить, обеспечивать жильем, лечить своих рабов, чтоб сохранить их работоспособность. Теперь же рабы это делают сами, за свой счет. Их так много, что стоимость их упала ниже плинтуса, точнее совсем обесценилась.
Через год близ Риги можно будет выстроить точную копию лагеря типа ГУЛАГ. Те же бараки с нарами и буржуйками, та же роба и баланда и работа двуручными пилами и топорами по шестнадцать часов в сутки без выходных, те же жестокие надзиратели избивающие и насилующие трудящихся, только вокруг этого лагеря не надо выстраивать заборов и снабжать надзирателей огнестрельным оружием. Не надо даже держать полицейский апарат для поимки беглецов из этого лагеря. Трудящимся некуда будет бежать, разве что в аналогичный лагерь. Питание на помойке станет невозможным ибо помойки опустеют, благотворительные организации приостановят свою деятельность, в Европе тоже нет работы, а если туда все же доберешься пешком или зайцем и начнешь есть из помоек, то тебя просто депортируют на родину в принудительном порядке. И люди не будут бунтовать, главное почаще напоминать им, что никто их в этом лагере не держит. Иногда им можно наливать какой-то гадости, можно давать им в качестве поощрения за усердие немного табака самого низкого качества, из-за которого они будут драться насмерть. Следует устанавливать им нормы, при невыполнении которых весь коллектив лишается приема пищи. В том случае, если кто и задумает взбунтоваться, дойдя до отчаянния, он будет немедленно обезврежен своими собратьями.
Все это смотриться как-то дико, но именно так обстояло дело многие годы на многих заводах моей родины. В отличии от исправительнотрудовых лагерей на заводах людям платили мизерную зарплату, на которую люди снимали себе койкоместо в общагах или же жили на фамильной жилплощади, то есть с родителями, где по сути тоже имели койкоместо. Большая часть зарплаты рабочих уходила на алкоголь, азартные игры, а то, что оставалось на оплату жилья и питания. Выплата наличных денег дает человеку иллюзию свободы, но так или иначе он находился в рабстве и должен был определенное время отбывать трудовую повинность. Он мог покупать на заработанные деньги разный мусор, мог смотреть телевизор от нечего делать, но он постоянно находился в рабстве, ибо был не в состоянии даже вообразить, что такое свобода. Последний жизненный опыт убедил меня в том, что условия жизни не меняют сути несвободы. Если преодолеть привитое с детства отвращение к тяжелому и бессмысленному физическому труду, то выясниться, что он вовсе не вредит здоровью, а даже является естественной потребностью человека. Отсутствие отдельной квартиры так же не вредит здоровью, человеку может хватить для жилья и двух кубических метров, если он не особо париться по этому поводу, человеку не необходимо иметь десять комплектов одежды. Нам просто вбили в голову то, что нам необходим весь этот мусор. Все это ложные ценности, из-за которых мы излишне нервничаем и мучаемся. Если хорошенько подумать, то жизнь благополучного современного клерка так же тосклива, как и жизнь обитателя ГУЛАГА. Мало того, зэк был в тонусе, ибо находился на грани жизни и смерти. Клерк же болезненно расслаблен и нежизнеспособен.
Теперь уже мне стала совершенно ясна схема сбора податей с населения томной девицей, что сидит в небольшой каморке напротив вокзала. Ей даже врать лениво, придумайте сами себе сказку о своем светлом будущем и с верой, надеждой, любовью притесь во чужую сторону за свой счет, заплатив ей шестьдесят латов, водителю двести евро, владельцу жилплощади в далекой Валенсии сто и агенту по трудоустройству только двадцатку. Итак, с каждого барана они имеют по четыре сотни. Работают, судя по всему вчетвером, по меньшей мере, может быть втроем. Все это недолговечная афера и предлогом её недолговечности является то, что работы-то сезонные. Шестьдесят латов много чего объясняют. Можно просто собрать с лошар денежку, выдать им договоры, назначить  дату отъезда через месяц, а потом просто свалить восвояси. Сколько лохов принесут в зубах последние деньги, чтоб в обмен на них получить хоть какую-то надежду! И я ловлю себя на том, что хочу верить в то, что меня за эти деньги продадут в какое-либо рабство и хотя бы обеспечат жильем и питанием, но этого не будет. А что же будет? Будет зарплата в сто латов и проплата алиментов в пятьдесят. То есть жизнь и работа в Латвии сулит мне только падение в долговую яму. И это только в лучшем случае я получу работу за сотню в месяц. Скорее всего я вообще ничего не получу или меня раз в месяц будут подкармливать двадцаткой аванса или я вообще не найду никакой работы. Я верну долг и останусь абсолютно ни с чем в полной заднице. Мне останется только одно – лежать на диване и ждать пока банкротирует мамина фирма, пытаться заложить вещи в ломбарде, учиться питаться своим говном. В итоге я окажусь на улице, в ночлежке вместе с родителями, задолжность по алиментам будет расти с каждым днем. Может быть мои родственники и помогут нам немного деньгами, обвиняя нас в том, что мы такие бестолковые идиоты, а кризис здесь не при чем, надо было откладывать деньги на черный день и заранее искать для своей задницы местечко потеплее. Им проще обвинить в своем милосердии лично нас, нежли думать о том, что каждый и они в том числе могли оказаться в подобной ситуации и возможно окажуться. Но так думать им страшно, куда приятнее думать, что только лохов не пощадит кризис, что они-то поушлее и потому выживут и будут жить вечно. Да, крупным промахом с моей стороны было то, что я два года тянул со сдачей на гражданство, что не вылез и не закрепился в Европе до начала кризиса.
 Эта поездка в Испанию нужна мне, хотя это и безумие, хотя риск быть кинутым девяносто девять процентов, но там я буду один и буду иметь право остаться и жить на помойке, там никто, кроме меня не будет нести за меня ответственность, никто не станет отправлять меня на родину, кроме полиции. Там я смогу проверить себя на прочность, встав перед диллемой – вернуться домой с позором, возможно прося помощи у близких или же остаться умирать от голода. Там я могу принять вызов рисования на улице на грани голодной смерти. Там я смогу почувствовать гибельное дыхание свободы. А возможно, что и попаду в жестокое рабство и, если выживу, и вырвусь из него, то напишу книгу. Так или иначе, я живу для того, чтобы собирать материалы для своих книг. Не стоит относиться к трагедиям своей жизни, как к своим личным трагедиям, это трагедии прототипа моего литературного героя. Весной я все сделал неправильно. Я сам себя обманул, сам себя кинул. Сам для себя я соорудил такую декорацию своего веселого будущего, что совершенно не соображал, что творю. Слишком уж на многое я надеялся. Я ехал на попечение сестры, точнее к ней в гости. Она так же была слишком далека от действительности, когда меня туда приглашала. Мотивы ее действий были настолько запутаны, что она и сама в них разобраться не может и по сей день. С одной стороны она ожидала от меня успехов, которые бы произвели впечатление на её окружение, с другой стороны она не хотела мне помогать и не знала, каким образом можно это сделать, да и не могла. Она хотела похвастаться мне своими достижениями, похвастаться своим крутым братом, который настолько крут, что, толком не зная английского, найдет себе хорошовыглядящую работу, будет малевать пейзажи и портреты быстрее фотоапарата… А еще ей хотелось сотворить благое дело, положить очередной камень на своей дороге в ад. Жизнь порядком врезала ей за гордость, но урок пропал даром. Мой визит к ней был вторым уроком. Жизнь в моем лице слегка потрепала ей нервы, но и это не разбудило её, она продолжает исступленно и решительно спать и разучивать танец для мертвых через толстое стекло. В Норвегию я смотался не зря и время там неплохо провел, и хоть что-то заработал, но я ехал туда не сам, а, как неодушевленный предмет, который передали родственники из рук в руки. Это было не совсем то, что я хотел. Мой страх и нерешительность сделали свое дело – мое решение пойти навстречу своей судьбе и страху выглядело и являлось по сути мелочным шантажем. Я мог отказаться от всяческой помощи со стороны родственников, выкинуть на хрен все телефоны, не брать никаких денег взаймы, просто бросить кости жизни, поставив на кон все. Возвращаясь, я все же еще думал, что мне есть куда возвращаться, хотя меня и мучали смутные сомнения на счет того, что возвращаться некуда. Да и не сам я возвращался, меня вернул мой дядя, который не хотел быть хоть как-то причастным к моему горю.
Мой одноклассник, а потом и коллега по работе, а теперь счастливый прижимистый семьянин, которого я бы охарактеризовал, как паталогического жмота, домоседа и параноика, давным давно, лет десять назад отправился в Испанию на заработки. В его негражданском паспорте поставили рабочую шенгенскую визу и благополучно доставили на плантацию мандаринов. С ним был и Гена, тоже мой коллега по депо добродушный и простоватый увалень, который ширялся с зарплаты, пил и курил траву. Прибыв на место, они сняли жилье, насколько я понял из путаных и несвязных россказней Машинского и торчали там около трех суток. Бездействие и незнакомая обстановка их сильно напугали, они заказали наркоты, потратив на неё часть резервных денег, наслушавшись сплетен об ужасах на плантациях, они рванули из хаты на автобусную станцию, где их слегка гопонули. Потом они кружным и непонятным путем добирались обратно в Ригу. Периодически они звонили на родину и просили выслать денег на обратную дорогу, каков был их маршрут они описать не в состоянии, ибо оба не сильны в географии. Однако, они побывали в Мадриде, на Гибралтарском проливе, потом сели на какой-то поезд до Лиона, но зайцами доехали до Парижа, где сели на автобус до Вильнюса, но во Франкфурте на Одере их тормознули потому, что Польша в то время не входила в Шенген. В Германии они голодали, мерзли, их не пускали в ночлежки. На вокзале в Берлине им кто-то посоветовал отправиться в Росток и сесть там на паром до Лиепаи, что они и сделали и в новогоднюю ночь благополучно вернулись в Ригу. Что, что а уж добраться обратно до Риги, было плевым делом при наличии денег. А причиной их бегства насколько я понял была паника и тоска по родине, еще наверное на них давила неопределенность, да и наезды гопоты… А вообще, это весьма темная история и Лёха скорее всего там крупно обосрался и не особо хочет об этом рассказывать. Если честно, то я завидовал его неудаче и хотел бы быть на его месте. Теперь судьба дает мне возможность потерпеть аналогичную. Однако, я немного лучше знаю английский и географию, имею опыт самостоятельных путешествий, у меня паспорт гражданина ЕС и мне некуда возвращаться. Правда тогда еще не было финансового кризиса.
Какая, там, инициатива?
Сегодня я заработал три лата тем, что два часа просидел неподвижно. Меня рисовали примерные девочки и мальчики, те, кто познают мир через телевизор и окно туристического автобуса. Врядли кто-то из них собирается рисовать портреты на улице, чтоб заработать себе на обед. Все они закончат приличные учебные заведения и найдут приличную работу, а те, кто постарше уже нашли себе приличную работу и это обучение для них не более, чем культурный досуг. Что же делал я в этом обществе? Искал чего-то нового, учился рисовать, вернее постиг принцип изобразительного искусства. Теперь же мне немного грустно и скучно там бывать. Кажется, что надо бы поучиться еще один год, но я в то же время чувствую, что это уже лишнее. Строгость учителя мне теперь только вредит, теперь мне нужна самостоятельность, которой у меня нет. Я, как и подавляющее большинство людей смотрю на искусство, как на способ выживания, как на средство для зарабатывания денег, жду пока мне прикажут что-то нарисовать. В то же время я ужасно неуверен в своих силах и не могу сам организовать свою работу, жду пока меня подведут, объяснят, покажут…
Это результат общественного воспитания – не брать на себя ответственность ни за что, ибо ответственные и инициативные люди в этом обществе не выживают. Эти два слова неприятно употреблять потому, как их настолько извратили и истрепали погаными язычищами, что они обросли коркой из противоречащих их значению понятий. Быть ответственным, значит быть терпилой, который тупо выполняет чужие приказы до упора, выполняет их даже, если не видит смысла в своих действиях, выполняет, если не согласен с начальством, слушается со скорбнострадальческой миной. Ответственными называют тех мужей, которые тихо ненавидят своих жен, но продолжают с ними жить, ответственными называют тех, кто еще в детстве разуверились в христианстве, но до самой смерти посещают храм и декларируют на каждом углу свою принадлежность к религии. Ответственными слывут те, кто обвиняют в своих грехах других и исступленно вопят, оправдываясь, о том, что у них не было другого выхода. Зато безответственным назовут, заклеймят того, кто, к примеру, не справляясь с воспитанием своего ребенка отдает его в интернат для трудновоспитуемых. «Ответственный» человек на его месте будет нести свой крест до конца, а, когда подросток все же вляпается в говно капитально, загремит в тюрягу, ответственный родитель будет лицемерно пускать сопли и гундосить о том, что сделал все, что мог. Так что же значит – быть ответственным? В первую очередь по настоящему ответственные люди несут ответственность за свои мысли, убеждения, желания, за свои чувства. Не тот обманщик, кто врет осознанно, чтоб обворовать ближнего, а тот, кто врет самому себе, врет неосознанно, врет от страха. Ответственен тот, кто, почувствовав желание кого-то убить скажет об этом во всеуслышание или просто убьет того, кого хочет, те, кто дезертируют из аримии, понимая, что вся бадяга о родине и её защите – чушь… Но те, кто несет ответственность – долго не живут в обществе, им место разве что в дикой природе… Инициатива! Где бы ты ни работал, везде от тебя требуют инициативы, но только разумной. А что же значит разумная инициатива в отличии от своей противоположности - отсебятины? Инициативными слывут те, кто работают по заданой схеме и при этом следят за другими. Они вопят о том, что они работают лучше всех, а своих товарищей по работе обвиняют в недоделках, иногда своих, стучат начальству обо всем и мечтают о том, чтоб им дали какой-то руководящий чин. Получив маршальский жезл, инициативные люди напускают на себя охрененно важный вид и говорят подчиненным, чтоб все было сделанно в лучшем виде немедленно, иначе вас ждут разного рода наказания. Когда же подчиненные спрашивают руководителя, как им поступить в том или ином случае, руководители говорят им поступать на свое усмотрение, но, если что-то пойдет не так, то подчиненный будет отвечать по всей строгости. Инициативные люди не любят нести за что либо ответственность, они ее спихивают на подчиненных, своими обязанностями они считают поиск виноватых и их наказание, а так же рапорты вышестоящему начальству и передача его приказаний вниз по ранговой лестнице. Инициативные люди умеют делать себе рекламу и антирекламу другим, они мастера имитации бурной деятельности, ваяния своей репутации, они не задумываются ни о чем, кроме повышения в звании и расположении начальства. Это некая каста вертухаев. Их противоположностью являются лошары, которые совершенно не ориентируются в общественных отношениях. Лошары, тихо ненавидя начальство, игнорируя его терпеливо тянут лямку и думают не о том, как бы подлизаться к начальству, а как бы дать стране побольше угля, да побыстрее сдристнуть домой, что вынуждает их заняться отсебятиной, отступить от заданой схемы работы. Если что-то идет не так, то их наказывают, если же все идет хорошо, то на их плечи взваливают больше работы, больше обязанностей, больше ответственности. Инициативные же люди естественно почивают на их лаврах, присваивают себе их достижения. Отсебятники часто отступают от схемы и изобретают велосипеды не по своей воле. Не хочет, к примеру, инициативный мастер идти к начальнику цеха с плохими вестями о том, что сегодняшний план выполнен не будет потому, что транспортерная лента сломалась, а ремонтник напился и ушел домой… Инициативный мастер деловито осмотрит поломку и спросит у лошар, кто сможет починить. Лошары забубнят о том, что это в их обязанности не входит, что у них нет допуска… Инициативный мастер недовольно отмахивается от этих робких возражений и ставит бригаду перед факом. Нет плана – нет премии! Что хотите, то и делайте. Вот и чинят лошары транспортер сами, а если починить не удается, то таскают вручную до полуночи, чтоб не лишили премии, которую можно пропить, ибо хочется выпить от такой нелегкой жизни. По настоящему инициативный мастер выдергивает из стаи затюканых рабочих самого затюканного и назначает его старшим различными угрозами принуждает его нести ответственность за всесь коллектив и тот, напуганный до бессознательности волокет весь коллектив. Старших никогда не назначают на должность официально, их держат в черном теле, выражаясь точнее, они не старшие, а крайние. Подобная система складывается в любом коллективе и действует безупречно. Основная же масса рабочих, чтобы избежать участи крайнего, включает дурака или же в меру своих способностей становится инициативными. Понимание этой системы и психологии коллег не помогло мне избежать участи крайнего. Я не стал и инициативным человеком, я нес по жизни терновый венец лошары, перетаскивал его с одного места работы на другое, скрежеща зубами от злости. Впрочем злости моей не хватало и я смеялся над самим собой. Только на это и хватало моей мудрости.
Бредовая идея продува оставшихся от Норвегии денег на поездку в Испанию с каждым днем мне кажется все более бредовой. Прокатиться туда и обратно не так уж трудно и страшно, но вот вернуться в Ригу без денег – это совсем погано. Остаться же там  врядли представиться возможным, если посмотреть на вещи реально. Уж лучше дождаться весны и рвануть в Скандинавию дикарем, странствующим художником, сборщиком бутылок, безнадежным соискателем работы. За зиму же нужно подучить английский. Ехать пытать счастья совсем не страшно, но вот остаться здесь и взаперти совершенствоваться в рисовании портретов, учить английский, экономить деньги – куда страшнее. Сила находится там, где находится страх, которому надо пойти навстречу, с которым нужно сразиться за ту силу, на которой он сидит. Я позорно убежал, капитулировал перед вызовом выйти на улицу и начать рисовать портреты на улице. Я бежал из Риги в Дублин, тратя последние деньги, влезая в долги, я согласен терпеть унижения, гнуть спину круглыми сутками, работать за даром, согласен на голодную смерть, только бы даже не попробовать. Чем дальше я бегу от этого вызова, тем жестче со мной обходиться жизнь. Я лежу, я сплю, я декларирую свою готовность делать все, что угодно, но страх перед рисованием, перед попыткой рисования сильнее всех вместе взятых других страхов. Сколько же силы под этим страхом, если он так силен! Никто уже не может мне помочь, кроме меня самого. Теперь уже не время ходить на курсы и работать по четыре часа в неделю по указке преподавателя. Учитель не может пройти путь вместо ученика, он может лишь указать начало пути. Нарисовать портрет прохожего за десять минут намного страшнее, чем объехать вокруг Балтийского моря на велосипеде. Как смешон, однако, мой позапрошлогодний поход теперь! С кучей денег каждый дурак проедет на велосипеде шесть тысяч за тридцать восемь дней. В этом нет ничего трудного и интересного! Эра путешествий с деньгами окончена! Теперь настало время учиться ездить без денег! Господь топор привел меня в родной город, чтоб я писал свою новую книгу, чтоб я создал свой сайт в интернете, чтоб научился рисовать портреты за десять минут и путешествовать на своем велосипеде без гроша в кармане. Мне не особо интересно писать о своих путешествиях потому, что я путешествовал с деньгами, потому со мной не случалось ничего особенного. Проехал же какой-то лёлик по всем странам Европы со ста долларами на стареньком велосипеде. Вот о его путешествии интересно было бы почитать. Интересно узнать каким местом поворачивается к тебе страна, если ты являешься с пустым карманом.
 Благодаря моей ленности и тупоумию меня нашла новая профессия – профессия натурщика. Я делаю эту работу все хуже с каждым днем. Меня угнетает то, что меня рисуют слишком медленно и плохо. Что поделаешь! Люди учатся и учатся слишком медленно, а я все больше убеждаюсь в бесполезности своего дальнейшего обучения. Меня мучают смутные подозрения. Кажется, что Людмила Васильевна не додает самого главного – творческой дерзости и самостоятельности. Как это ни странно, но из тех, кто учится у неё по пять лет так ничего и не добились самостоятельно. С её помощью они только поступают в учебные заведения, которые делают из них заурядных архитекторов, по проэктам которых возможно когда-нибудь отстроят неприметный домишко… И будет праведный праздник для праведных граждан, законы и гаубицы благонравия, знатное пиршество благоразумия. Заурядность и посредственность в этом кругу возведена в добродетель. Людмила Васильевна слишком последовательный человек, чтоб вопреки своей выгоде усадить своего ученика выше себя, честно сказать кому-то, что ему уже хватит смиренно выслушивать её поправки и пора начать что-то делать самостоятельно, без чуткого руководства. Это образец советской системы образования – напихать в ученика множество систематических знаний, но внушить ему вместе с этим такую неуверенность в себе, что тот и шагу не сможет сделать без одобрения учителя или начальника, в туалете ширинку расстегивает сугубо по инструкции. Одна заурядная учительница в школе часто и бездумно повторяла красивые слова о том, что задача учителя не пихать в голову ребенка знания, информацию, а научить его думать, рассуждать, самостоятельно делать выводы из полученной информации, как либо применять на практике полученые знания… Я помню, как из вредности  обложился литературой и накопал больше информации, чем могла знать учительница, которая попросту ни черта не знала, кроме школьного учебника, да и тот помнила плохо. Я же подготовил лекцию в десять раз больше учебной программы и со злости затвердил все наизусть. Несколько раз она обрывала меня, говорила, что свое отлично я заработал и могу заткнуться и дать слово другим, которые тоже старались, но я не умолкал и услышал:
-Садись, адиот! Адиница!
-За что!?
-За неуважение к учителю!
-Ладно! Но пусть хоть одноклассники послушают об Австралии. Вы же им совершенно ничего не рассказали, только заставили читать этот дурацкий и скучный учебник…
-Слушай, ты! Пошел вон из класса, из школы! Раз ты такой умный, тебе нечего тут делать. И родителей своих можешь не приводить! Я не хочу их больше видеть…
Мама согласилась со мной в том, что Антонина Ивановна зажравшаяся дура, но сделала мне внушение о том, что я поступил неверно. Надо было просто вызубрить урок, заработать оценку и забыть то, что вызубрил, ибо жизнь непосредственного человека в этом обществе тяжела. Потом, на работе я убеждался в справедливости маминых слов. Не надо делать открытия, если тебя не просят, не надо перевыполнять норму. Сделал дело и побежал смело гулять, вернее лежать на диване и смотреть телевизор и читать глянцевые журналы. Цель нормального человека не вырываться вперед, не делать открытия, а получать деньги и тратить их. Не все ли равно, что делать! Все хорошо, что приносит деньги, а что нет – мерзость.
Исступленный и решительный сон.
Выдрав себе очередной мертвый зуб, под которым образовался гнойник, я уже неделю мучаюсь болью в десне, пью пеницилин без рецепта и рекомендации врача. Привкус гнили во рту. Позочера упал в обморок и сломал в ванной кран. Весь день вчера не мог подняться с постели. Не то, чтобы самочувствие было совсем неважное, просто непонятно зачем просыпаться, вставать, идти куда-то. На улице туман и сырость смурной погоды. Можно гулять пол дня, пока не вспотеет спина по дорожкам лесопарка, но оргазм все равно не наступит. Все, что меня еще реально интересует в этой жизни на данный момент – порнография. Больше никаких стимулов нет. Не хочется пива, не интересно говорить с друзьями и прочими знакомыми, не хочется писать письма девицам из тюрьмы… Мне незачем вставать по утрам, мне не нужны больше деньги. Ах, прошу прощения! Я соврал, об этом мне напомнят благоразумные людаки! Мне конечно же нужны деньги! Ведь мне надо что-то кушать и где-то жить, во что-то одеваться… Вы, как всегда правы, благоразумные и благонравные вы, мои гаубицы! Только я почему-то умудрился так хорошо об этом забыть, об этих своих нуждах, благодаря своей маме, что уверился в том, что это не мои нужды, а её. Действительно! Если соразмерить её усилия затраченные на удовлетворение моих нужд и мои усилия, то становиться очевидным то, что её больше волнует то, где я живу и чем я питаюсь. Отсутствие способности верить, способности самогипноза, самообмана превратило меня в домашнее животное, котрое ни к чему не стремиться, а только лениво пережевывает заданый корм. Я уже настолько разжирел, что и не радуюсь прогулке на длинном поводке. Мой взгляд настолько подернулся безразличием ко всему, что я уже не отличаю плохую погоду от хорошей. Мне стало предельно ясно, что все предлагаемые обществом, допустимые правоохранительными органами стремления чужды человеку, той его части, которая не является ни разумом, ни плотью.
Да, я видел сон. Что мне еще видеть, кроме снов? Нищему аутсайдеру, который остался не у дел и не имеет доступа к кормушке нечего больше видеть. Это десятисекундное видение осветило будущее на ближайшие пятьдесят лет. Этот сон был сплавом смутных догадок о великом замысле большого брата, в шкуре которого я оказался в этом сне.
Итак, шел 2014 год. Нищета в Восточной Европе достигла своего апогея. Она коснулась даже самых умных и рассчетливых, тех, которые вовремя свалили на заработки в более развитые страны, но благодаря сложной ситуации в тех странах были принудительно депортированы на родину, где прожили свои сбережения, так и не дождавшись конца кризиса. Европейский союз был разделен на три зоны – Северная, Южная и Восточная. Смысл раздела в том, что граждане восточных стран не имеют права работать в северных и южных странах, а северяне не могут тратить свою хорошую зарплату в восточных странах, чтоб не подрывать экономику родной страны. Тем не менее северяне и южане полностью прибрали к рукам весь бизнесс в восточных странах и экспортируют все товары потребляемые на Востоке. В этих странах нет никакой работы, медицинского обслуживания, правовой защиты… Туда лишь выбрасывают объедки и обноски с Севера и этот выброс скурпулезно контролируется госструктурами. Средства массовой информации культивируют в народных массах панику и отчаянние. Любые перебои в поставках благотворительной помощи вызывают массовую истерию и беспорядки. Перебои эти регулярно устраиваются, чтоб держать людей в тонусе.
И вот, люди вдруг перестают ждать пока кто-то там наверху подумает об их бедной жизни и примет какие-то меры. Вот тут-то и появляется некий молодчик, который вопит на улицах о том, о чем думают массы. Он кричит о том, что мы можем добиться освобожденья своей мозолистой рукой, что каждый маргинал может повлиять на мировую историю, только не надо ждать подачек от богатого братца за бугром, а надо начать борьбу прямо здесь и сейчас. Вокруг него собираются активные люди, которые сообща составляют требования к правительству, а потом и программу своей нелегальной партии. Поначалу эту партию показательно преследуют, сажают её лидеров в тюрьму, вовсю пиаря новый бренд, но демократия торжествует и вчерашние нелегалы начинают скандалить в парламентах, а пролы с интересом следят за этим театром через щелки своих телеящиков. И некие Че Геварры побеждают с большим отрывом на выборах во всех странах Востока, может быть и не во всех. Нет, не во всех! В какой-то Чехии и Хорватии победили демократические силы, а не эти экстремисты. Там граждан порегулярнее кормят в богадельнях и потому у них есть возможность хранить святые идеалы демокраси.
Че Геварры пришедшие к власти сразу же приступают к выполнению своих обещаний – поиску виноватых и мыслям о том, что делать. С позволения самих виноватых, они находят виноватых, обвиняют их, репрессируют, изгоняют, тиранят, убивают. На этот раз виноватыми будут не евреи, а транснациональные корпорации, вроде торговых сетей Максима, Рими, а так же многие банки. В ящике круглосуточно транслируют искрометные разоблачения и судебные процессы. Зицпредседатели идут на плаху, а собственность этих компаний объявляется народной собственностью, справедливость торжествует. И после этого бравые вожди говорят народу о том, что надо делать – они проводят национализацию всех отраслей народного хозяйства, денежную реформу, полностью закрывают рынки своих стран для импорта и переводят свои страны на рельсы плановой экономики. Эти меры позволяют создать множество рабочих мест на радость измаявшемуся от безделья народу. Конечно, радость эта омрачается низким качеством товаров местных производителей и деффицитами, в которых вожди обвиняют забугорных буржуев. Национализация, планирование, усиление полиции, армии сопровождается оголтелой идеологической бравадой и агрессивной пропагандой в стиле доктора Геббельса и рабби Троцкого. Между странами Востока начинается дружественный и взаимовыгодный обмен товарами потребления, который перерастает в формирование единого правительства этих стран, а следовательно и единой системе планирования, единой идеологии, а так же единой армии отдельной от НАТО. Создание армии, просто необходимо новому государству, ибо становится ясно, что интересы ЕС и нового государства расходятся и они не могут отстаивать каждый свои интересы пока состоят в одном военном союзе. Россия, чтоб досадить своему потенциальному врагу помогает новому соседу вооружиться, отдает то, что самой не гоже. Милитаризация так же создает множество рабочих мест и занимает множество людей службой в армии.
Одновременно с ростом идеологической истерии и репрессий в молодом государстве поднимет глову финансируемая ЕС опозиция. И начинается гражданская война. А возможно, что война начнется и в Бялоруси после смерти великого Батьки или на Украине в результате политического кризиса. Допустим, что и в этих варварских странах есть отделения великой партии планового хозяйствования и на ораторов и активистов этой международной партии наехала тамошняя безответственная власть, а че геварры своих не бросают и начинается конфликт локального характера. Польские уланы и латышские стрелки идут на пьяных гайдамаков, чтоб вызволить своих товарищей по партии из незаслуженного заточения. У товарищей интернационалов находятся сторонники и среди хохлов, которые хотят зажить так же, как их западные славянские братья. И тут НАТО ссорит Россию и Восточный ЕС имеющий неплохую армию для того, чтоб какое-то время противостоять супердержаве, тем паче, пользуясь тайной поддержкой Запада и Юга, которые будут разделены неофициально, тайно и только экономически.
Но это только сон, сон маргинала. А если смотреть на вещи реально, то становится ясно, что границы двух враждующих блоков сомкнулись. Между ними три нейтральных государства, в которых жизнь для большинства отнюдь не сахар и потому возможна гражданская война, которая может послужить поводом для начала новой глобальной войны двух супердержав. Два года назад для провала подобной авантюры существовала серьезная загвоздка – народ ЕС был слишком сыт и хотел заниматься мирным строительством, видел альтернативу, но через пару лет, даже сейчас он уже готов к войне, особенно страны ЕС третьего сорта, вроде стран Балтии. Осетинский конфликт был только репетицией перед хорошей премьерой в театре Европы.
Апатия.
Мне же остается только писать свой новый роман, каждую строчку которого я отблевываю в страшных муках. Слишком больно восстанавливать кадр за кадром события, которые вывернули мою подлую тушенку наизнанку, после чего вся ложь и грязь осталась неприкрытой. Все эти события нельзя считать пережитыми до конца, пока я не исповедуюсь самому себе, открыв свое сердце до конца. Мало открыть зарубцевавшуюся рану, надо сломать уродливо сросшуюся кость, надо сшить все по новой, разложить свои органы по полкам, заспиртовав их в банки, выставив на обозрение благочестивой публики свою мерзость и пакость, вернее, то, что они именуют этими словами. Они пройдут, расставив свои штампы, неряшливо брызгая чернилами своего раздражения и недовольства. Они бережно несут систему ценностей, которые получили в наследство от своих безрадостных предков, они несут её, как крест любимого Христа, они оберегают её от внешнего мира, который постоянно меняется, находясь в вечном движении, они подгоняют её под новые обстоятельства, тратя всю свою энергию на извороты и самооправдания, забыв о том, что, если каждый из нас возьмет вину на себя, то в мире не будет больше вины. Что же они так старательно тащат, именуя это неким крестом? Они волокут с собой чувство вины, совесть, которая не может быть чистой, совершеннейшее орудие пыток, без которого они не могут жить и сладкие конфеты потребительских радостей. Это кнут и пряник – верные средства от самоубийства. Если им надоедает жить для выполнения святого долга, то они живут во имя употребления. Употребляя, они не заметили, как и сами превратились в продукты употребления, на которые сейчас сильно упала цена. А что делают, когда на какой-либо товар падает цена, в результате его избытка? Этот товар просто уничтожают. Испанские фазендейро закапывают собранные апельсины в землю, чтоб цена на них не упала и фермер не разорился. Но заводные апельсины, то есть мы, нет нужды закапывать, они зароются в землю сами, завернувшись в несвежие простыни. Они будут жрать друг друга и выживут только те, кто победит свою нечистую совесть, кто сумеет нарушить стерееотипы, кто согласен выжить любой ценой и выжив, не водрузят на свою спину крест нечистой совести. Человечество оказывается настолько тупым, что не может понять, чего от него хотят человеководы, устраивая им тяжкие испытания – войны, экономические кризисы, тоталитарные режимы, возможно даже торнадо и цунами. Эй, есть ли среди вас скотоводы? Да, те, кто разводят коров, баранов, свиней и прочую скотину. Скажите мне, что будет со скотиной, если её не выпускать на поле пастись, а постоянно держать её в теплом и комфортабельном хлеву, задавая ей обильный однообразный корм, который не встречается в природе? Она ожиреет, мышцы её отрафируются, как и все здоровые рефлексы и реакции необходимые для выживания в дикой природе, можно сказать, что через несколько поколений это стадо просто начнет вырождаться и наконец вымрет. А теперь посмотрите на современного жителя благополучной страны! Не напоминает ли он вам курицу, которая никогда не покидала клетки птицефабрики, у которой мало шансов выжить в дикой природе. Получается, что благополучная жизнь в потребительском обществе сильно портит человеческую породу, а ужасы тоталитаризма потрясшие Россию в последние сто лет идут на пользу человечеству в целом, хотя и приходится жертвовать миллионами единиц ради сохранения человеческой породы в целом. Вроде бы ничем советского человека не возьмешь, он идет только вперед и ни шагу не делает назад, он наступает там, где не выживут живые и постоянно размножается, он искупает свою вину кровью, хотя и не считает себя виноватым. Жизни не хватит, чтоб перечислить подобные качества советского человека, но то, что с совками случилось после того, как их выпустили в джунгли капитализма показало то, что совки все же не сверхлюди. Стоило только немного ослабить тоталитарный пресс, как совок обмяк, обрюзг, потерял ориентацию, нажрался и упал лицом в грязь. В результате  постсоветское пространство единственное в мире место, в котором смертность превышает рождаемость. Одно поколение пережило войну и освенцимы, второе тоталитарный застой, стоя в очереди за колбасой, а получив эту колбасу, захотело свободу слова и красивую упаковку для этой колбасы, но их дети уже сходят с ума, не зная чего им хотеть, они так же, как и норвежцы, предки которых не знали гулагов и штрафных батальонов, пьют, вешаются и не желают размножаться. Скотина плодиться плохо, поршивеет, стадо уменьшается, приходиться европейскому стаду импортировать скот из Африки, Ближнего Востока, Азии и Южной Америки. Человеководы понимают, что не сегодня, так завтра с ними может что-то случиться и их гнет рухнет. И что же тогда будет с человечеством! Оно же просто запоршивеет и вымрет на хрен. Возможно, что этой проблеме уже много тысяч или сотен тысяч лет и нечистая совесть человеку была дана для того, чтоб он не обустроил свою жизнь лучшим образом, не залег на диван и не деградировал окончательно. Хранители рассы выстроили множество взаимодействующих систем, которые  тормозят материальный прогресс и вынуждают людей хоть время от времени отрывать жирные задницы от дивана.
Я не знаю какое там сегодня ноября и какое было вчера. Я помню только, что вчера были выходные, то есть воскресенье. Ночью закончился табак. Сколько не вертелся с боку на бок, заснуть так и не удалось. На порнографию я уже не реагирую никак. Возможно, что я стал импотентом, но это меня как-то мало волнует. Во первых мне насрать, что обо мне думают окружающие, во вторых мой эрегированный *** никому и на хрен не нужен вместе со мной. Если, конечно его приделать какому-то толковому и солидному мужику на машине полной денег, то он может кому-то и доставит радость… Да и остальное тело в принципе ничего, только облезает кожа на пятках, ногти на ногах слегка поражены инфекцией и не хватает трех зубов, а так – прекрасная, спортивная форма. Только что отжался пятьдесят раз и присел сто, чтоб не ломало и не крючило. Проблема в мозгах, хотя и они работают неплохо, только в каком-то ложном направлении. Будто в них поселилась свиная инфекция, негатив, который постоянно поедает систему ценностей, низвергая её до состояния капро. От рождения во мне какой-то холодок, равнодушие, взгляд на самого себя с какой-то высокой стороны. Иногда я вроде бы и заиграюсь в суету мирскую, уверившись в её неподдельной реальности, а потом вдруг вижу самого себя откуда-то сверху, оттуда, где нет ни времени, ни пространства. И становится ясно, что жизнь эта ни что иное, как дебильный кукольный театр по заданному сценарию, что я и та кукла, в которую меня поместили – совершенно разные вещи. Я – даже не тот борткомпьютер, который вмонтировали в башку этой кукле. А кто же я? Не знаю. Не этим же кукольным борткомпьютером это можно увидеть и понять. Этот неуклюжий и несовершенный инструмент расценивает это видение, как смутные догадки, в него не загружена программа, чтоб считывать такого рода информацию и он её просто игнорирует и старается успокоиться и почувствовать себя в безопасности.
Да, очень бы кукле хотелось продолжать играть в спектакле. Ходить отбывать трудовую повинность во имя денег, которые нужны для приобретения ценностей. Но меня начало крючить от трудовой повинности и я стал от неё уклоняться, а теперь еще и порушилась система ценностей. То есть – мне больше нечего делать в этом дебильном театре абсурда. Конечно, все рефлексы, загруженные в комп биокуклы еще функционируют. Я еще ем, пью, маструбирую, испражняюсь, организм работает исправно, тело даже настойчиво требует физических нагрузок, как впрочем и мозг, которому ощущения необходимы, как воздух и их дефицит вызывает конвульсии. И я машинально подкармливаю понемногу свое тело и мозг, поддерживаю в них жизнь вяло и инстинктивно. В то же время я ощущаю неудобство и дискомфорт от пребывания в своем материальном обличии, некоем тяжеленном и тесном скафандре, из которого хочется поскорее сбежать.
В последнее время я лишился двух вещей – сна и апетита. Тело корчиться, чешеться задыхается, потеет. Полусонные мозги кружаться на месте, ища выхода из создавшейся ситуации. Я только сейчас начинаю понимать до какой же бездны я дошел, на днище какого нижнего ада я упал. Хотелось бы молиться богу, да он никогда и не жил, он всегда был мертвым идолом и я отдавал себе в этом отчет. Теперь уже нет даже мечты – встречи с девушкой легкого жанра из города Клайпеда. Я взял, да и дозвонился до неё. Её номер не изменился, она никуда не уехала на заработки, она доступна всем желающим, у которых есть деньги. Её не надо искать, незачем о ней мечтать и вожделеть бессонными ночами. Все пошло и просто – раздобыл денег и вперед, ехай и получай от жизни еще одно разочарование, а потом живи без лишних сантиментов, не мечтая о всяких глупостях из области детских сказок со счастливым концом.
О евреях.
Читая книгу Буровского про евреев, я вдруг наткнулся на описание своего состояния. То, что чувствую я сейчас, чувствовали, утверждает Буровский, молодые и эмансипированные евреи, которые свершили революцию, которую он рассматривает не иначе, как геноцид русского народа молодыми евреями, которые отошли от иудаизма, чтоб выжить в чуждой им стране, но так и не итегрировались в христианское общество. То есть эти молодчики выкинули систему ценностей своих отцов, которая мешала им жить в России и не приняли никакой другой. Историк рассматривает творчество одного революционного поэта, который является образцом того типа людей. Историк ставит ему диагноз, который  вполне можно применить и ко мне. Молодого человека раздражают, вызывают отвращение и ржавые евреи, и капустный быт русских, его раздражает этот прекрасный, по мнению Буровского мир. Он не женился, не влюбился, не хочет растить деток, зарабатывать денежки, преуспевать, добиваться успеха на каком-либо поприще, славить свой народ, любить свою родину, служить отечеству, читать Пушкина, которого неплохой историк почему-то считает непревзойденным мастером русской словесности. Меня все это почему-то не возмутило, напротив, я подумал, что обвинитель вполне умный человек и скорее всего прав относительно жизнерадостного Александера, относительно еврейчиков революционеров и впоследствии чекистов, а потом уже и пациентов ГУЛАГа. И уж наверняка Буровский прав на мой счет. Да, я выродок не помнящий родства. Я не горжусь своими предками, жизни которых вызывают у меня только усмешку, мне хочется крушить иконы, я не чувствую принадлежности ни к одной нации, мне противен родной край и главное, что я хочу уничтожить это ****ское общество с его этикой и моральными принципами, с его обывательским запрограммированным и ненасытным счастьем, со всем его капро стыдливо прикрытым правдивыми газетками. Буровский с его пушкиными и толстыми поотстал от жизни. Он хорошо разбирается в русской словесности и четко знает, что Летов – это не поэт, а Лимонов – не писатель. Он знать не знает, кто такие панки, а о скинхедах слушает из официальных источников. Копаясь в прошлом автор книг о евреях, гражданских войнах, неандертальцах не видит настоящего. Нет, господин патриот хренов! Нет, национальность тут не при чем, не причем тут и отверженность и  личные неудачи. Дело в том, что стоит только остановиться, хоть на миг вырваться из суетной навозной кучи общественной жизни, взглянуть на неё со стороны, как к горлу подступает тошнота. Просто русские того времени в случае крушения ценностей тупо спиваются, а у еврейской молодежи видимо пьянство принято не было и их разочарование нашло другой выход, более творческий, как у Гитлера. Неужто Буровский думает, что попадиссь Геварре в его семнадцать толковая бабенка и он бы стал приличным доктором и образцовым семьянином? Неужто Буровскому кажется, что Кобейн снес себе голову потому, что был наркоманом и психом или потому, что его родители не любили друг друга, да так, что и слава с деньгами не помогли. Вишеса купили вы своим говном, своим семейным счастьем, финансовым благополучием и всенародным вниманием? Договорите же до конца свою мысль! Скажите, что мне нечего делать в этом мире, если мне претит ваше мещанское счастье, что этот мир только для вас, гордящихся своими предками и нацией, любящих отечество и служащих ему. Убейте же нас и не бойтесь осуждения! Таких выродков надо убивать, ибо они страшнее любых бешеных собак! Почему? Да потому, что нас тошнит от вашего сраненького рая, в котором нет опасностей, жестокости, конфликтов, напрягов, войн, где можно только жрать, жрать и жиреть, где говорят друг другу только комплименты, эдакое дворянское гнездо вселенского масштаба, в котором обломовым не надо вставать с их прогнивших диванов, в которых маниловы занимаются прожектами, а жирные сердобольные батюшки отпускают ничтожные грешки, шутливо грозя пальчиками едва выступающими из жирной массы…
Мне как-то странно читать о том, что кому-то жалко жертв красного террора или там белого, кому-то жаль своих предков или чужих. А мне плевать на предков, мне плевать на всех и на себя в том числе. Жалость и сострадание во мне больше не работают. Я готов убивать даже не ради чего-либо. Мне все равно кого убивать, все равно убивать или миловать, колоть дрова или головы людям. Я долго думал, что люди подразумевают, когда говорят про душу. Теперь же Буровский совершенно неожиданно подтолкнул меня к пониманию этого понятия. Если ты больше не хочешь выжить и размножиться, получить удовольствие, не просчитываешь свою выгоду, как можно дальше, если уже ничего не хочешь и продукты потребления утратили для тебя ценность, то ты потерял душу, без которой жить в современном обществе нельзя. Только что делать, если тело еще здоровое и мозги работают и потому невозможно совершить суицид, чтобы избавить мир от своего бездушного в нем присутствия, чтоб не портить правильным людям позитивного настроя? Скажите, а может это лечится? Водочки выпить? Извините, я бы спился, чтоб вам было удобнее меня классифицировать по вашим периодическим таблицам менделеевых, но у меня какое-то неприятие алкоголя и в дурку меня вряд ли возьмут. Да и банальным неудачником меня вам трудно будет назвать. Получать высшее образование я сознательно не пошел и даже с первой женой научился сосуществовать. Возможностей у меня было хоть отбавляй, а я ничего не хотел, ни к чему не стремился, ни от чего не получал удовольствия, эдакий мертвец…
Параноя.
Скоро уже середина декабря, скоро кончится девятый год.  Даже в самом фантастическом, отвлеченном от реальности бреду я не могу себе представить каких-либо перемен к лучшему в своей жизни. Подходит к концу моя деятельность в области позирования. Пусть я и работал в этой сфере только по восемь часов в неделю, но все же я был хоть как-то пристегнут к реальности. Теперь же мне грозит полный отрыв от социальной жизни и сумашествие. Можно, конечно, рискнуть последними деньгами и отправиться работать на Запад. Но мне кажется, я даже уверен в том, что в лучшем случае я вернусь с теми же деньгами, а в худшем просто уплачу деньги местным мошенникам и скатаюсь туда и обратно в холостую и за свой счет. Можно еще пойти пожить в палатке напротив кабинета министров, попротестовать против великого замысла мирового банка. Я ведь не настолько глуп, чтоб верить в то, что от местечковой власти что-либо зависит. Да, власть в отличии от простых смертных сыта, но они не имеют возможностей создавать рабочие места и деньги из воздуха. Эти люди просто играют роль мишеней для народного гнева, который выражается только в вялом злословии, да в голодовке одного смельчака, который отважился разбить палатку на тротуаре. Интересно, куда эти герои ходят справлять естественные надобности? Эта смехотворная своими масштабами акция протеста говорит лишь о том, что все мало мальски здравомыслящие, активные, сильные убрались на Запад, что здесь остались только пассивные подобия людей не способные к каким-либо осознанным и целенаправленным действиям, к тому же оставшийся здесь народ еще недостаточно хорошо прижат. У людей еще есть много выходов. Кто-то еще живет на пособие по безработице, кто-то живет на сбережения накопленные в жирные годы, кто-то уехал на заработки, кто-то просто пошел работать за стольник в месяц или занял очередь в приюте и на суповой кухне, которых тут собираются открыть очень много. Какими бы убогими и глупыми эти действия ни казались, но это все же не так глупо, как протестовать против решения тех, кому нет дела ни до каких протестов. Как глупо протестовать против марионеток!
Однако, этот микроскопический палаточный городок может стать первой ласточкой, за которой начнется огромный птичий базар. Осмелюсь предположить, что к весне число потерявших работу и следовательно и крышу над головой вырастет только в Риге тысяч до пятидесяти и это только в Риге. Разумеется, что приюты не смогут приютить всех страждущих и они будут вынуждены ночевать в палатках поближе к местам раздачи дармовой еды. И просторные рижские парки превратятся в палаточные городки. Конечно, полиция будет гонять голодающих, которые будут гадить подле своих палаток, отпугивая малочисленных туристов и приличных людей желающих отдохнуть. Суповые кухни перенесут подальше от города. При таком обилии бездомных людей будет множество пустующих домов, в которых будут отключены тепло, электричество, вода, газ. Разумеется, что из многих опустевших домов будут сделаны приюты, но это только поздней осенью, когда начнут появляться первые обмороженные жмуры. Если у кого и будет шанс не потерять квартиру, так это у пенсионеров, которые волей или неволей займут городские трущебы. Возможно, что опустевшие дома начнут самовольно занимать бездомные, которые начнут сбиваться в стаи, банды и грабить пенсионеров, которые летом отправятся на дачи, сажать овощи и фрукты. За несколько лет жилье без подачи тепла, электричества, воды, вывоза мусора, превратиться в помойку, частично разрушиться. При таком раскладе отсюда уберуться даже пенсионеры, плюнув на свою пенсию. Но у многих просто не будет возможности убежать, просто не будет денег на билет до стран, в которых  не так хреново. Можно, конечно, сесть на велосипед или пешком с посохом и нищенской сумой. Но что же ждет этих беглецов на чужбине? Ха-ха! Незнание местного языка, та же безработица, тот же голод и депортация на благополучную родину. А когда в ближайшей Финляндии, Швеции и прочим странам надоест департировать беженцев, они просто потребуют закрыть границы наглухо в виду того, что с Востока в их тихую ухоженную страну прибывают голодные и дикие бабуины, которые грабят, насилуют, убивают и готовы выполнять любую работу за мизерную плату, вытесняя с рынка труда местных расслабленных и зажравшихся рабочих. Но видимо не зря всю эту бадягу тут устроили. Этим странам не разрешат закрыть границы и выкидывать из своих пределов граждан евросоюза. Видимо господа рокфеллеры решили развлечь таким образом заскучавших в своем благополучии скандинавов.
И что же это получается? Государство толкает нас на преступления, толкает нас в тюрьму, во вшивые ночлежки, в очереди за дармовой кашей, в заграничное рабство за медные гроши. Государство делает из нас средневековых цыган, от которых мы еще недавно шарахались, опасаясь за сохранность наших тощих трудовых кошельков. И где же будут отбывать наказание те, кто поедет за кардон и совершит там преступление? Их отправят отбывать наказание на родину, где тюрьмы переполнены и содержать их не на что. Для нас нет работы здесь и нет её за границей и большинству из нас ничего не остается, кроме нищенства или преступления. Получается, что Прибалтика через некоторое время превратиться в некий архипелаг – ГУЛАГ. На что, на что, а уж на тюрьмы и их содержание Брюссель таки подкинет денег. Вот вам и настоящий тоталитаризм при свободе слова и бархатной демократии. При Сталине власть делала глупо, хватая кого попало, фабрикуя абы как преступление, отправляя людей в тайгу валить лес. В самой демократической стране мира США делают умнее – устраивают общество таким образом, что половина его членов вынуждены совершать преступления различной тяжести потом хватают этих людей, давая им возможность оправдываться в суде присяжных, соблюдая множество различных лицемерных обрядов и наконец сажают их в тюрьмы вполне обосновано и справедливо. И те, кто на свободе, даже близкие сидящих убеждены в том, что их упекли справедливо и в этом нет никаких сомнений. И даже благонравные и чинные налогоплатильщики, на деньги которых существуют тюрьмы, согласны с действиями государства и хотят, чтоб преступников держали там подольше, чтоб они не выходили оттуда никогда и не возмущали их сытый покой. В нынешней России и прочем постсоветском пространстве ситуация обстоит примерно так же. СССР перенимает опыт угнетения масс.
В своем теперешнем положении, я бы очень хотел попасть в шведскую или норвежскую тюрьму, но это скорее всего невозможно. Хотя неплохо бы получить достоверную информацию на этот счет. Еще я готов пойти в армию. В принципе я осознал необходимость насилия над своей личностью. Я разочаровался во всех благах гражданской жизни. Меня больше не тянет в пивные, не хочу я жениться  и растить деточек, строить дом и кататься на персональном автомобиле, не хочу заседать в ресторане, лежать на диване перед телевизором… У меня больше не осталось никаких надежд найти в этом мире нечто, что принесло бы мне удовлетворение. А стоит ли идти по этой причине в эту сраную армию, в которой нет ничего, кроме тоталитарного и насильственного идиотизма? Армия, тюрьма или же заграничное рабство, обезьянья работа на плантациях благочестивых и жирных фермеров? Последнее получить труднее всего и это самый приятный вариант скоротать свою поганую жизнь.
Пока я лежу в депрессняке жизнь не стоит на месте, она идет к армагедону верными и уверенными шагами. Со дня на день мама потеряет работу, вернее она её будет терять еще долго. Ей объявили, что два первых месяца нового года ей не будут платить зарплату. За это время мы потратим оставшиеся у нас резервы и до весны дойдем с полностью пустыми руками без денег. Но мы надеемся на то, что кризис со дня на день кончится, мы верим в то, что этот кошмар скоро закончится, мы любим эту квартиру, которая с каждым годом становиться все дешевле, а плата за неё все выше, мы любим нашу родину. И эти три чувства не дают нам действовать стратегически правильно. Эти три чувства  вынуждают нас смиренно стоять в очереди к гильотине, ждать пока  мы все потеряем работу, погрязнем в долгах, потеряем все имущество и окажемся в ночлежке и в очереди за дармовой кашей. Тотальное нежелание мамы что-то менять приведет рано или поздно к плачевным последствиям. Каждый месяц мы выплачиваем пятьдесят пять латов алиментов, которые можно было бы и не платить вовсе, если бы эта чертова квартира числилась не за мной. В таком случае я мог бы хотя бы покончить с жизнью, не навлекая при этом проблем на своих близких. Но мама очень хочет сохранить доброе имя и все по старому, она не хочет, чтоб за её сыном числился большой долг и за ним гонялись судебные исполнители.
В том случае, если все мы не будем работать, мы может быть и сможем дотянуть до весны. Я могу продать два своих велосипеда, фотоапарат и прочее имущество, все это уйдет за сущие гроши, но потом… Потом волей-неволей придется что-то предпринять. С квартирой придется что-то делать. Лучший вариант – оформить её на Ксению или же просто продать и разъехаться. Папик может поехать в родную Читу к своим родственникам, мама поедет к Ксении, а я искать своей доли в Скандинавии. Может быть за лето, я и наскребу себе на зимовку, а если нет, то просто замерзну к чертовой матери. Уж лучше получить за квартиру хоть что-то, чем её просто конфискуют за долги, главное вовремя это понять. Кризис – не такая уж и плохая штука! Он дает понять то, что нет ничего постоянного и вечного. Когда-то мои предки бросили все на Востоке и закрепились здесь, в Латвии, на советском Западе. Теперь пришло время мигрировать дальше. Мировое правительство дает нам понять, что мы уж слишком засиделись на этом месте и просто очищает от нас эту территорию. Нас просто департируют в Европу по новому методу. В девяностых у народа отобрали все сбережения, сейчас отбирают всю движимую и недвижимую собственность и лишают каких-либо источников доходов. Потерявшие собственность люди устремятся туда, где хоть на свалке есть чем поживиться. Это будет целая армия гастарбайтеров, которые сильно собьют расценки на рабочую силу…
Я теряюсь в догадках о том, что же меня ждет в самое ближайшее время. Я готов даже на то, чтобы отдать две сотни латов адвокату мошеннику, который дает консультации о том, как иммигрировать в Канаду или Австралию. Я нутром чую, что тут, в Латвии меня ничего хорошего не ждет. Каким же идиотом нужно быть, чтобы надеяться на то, что тут, в этой проклятой стране, хоть что-то измениться в лучшую сторону в ближайшее время!
Доза позитива.
Сегодня, проснувшись, когда уже темнело, я ощутил ледяное дыхание зимы и мне стало совсем не по себе. Пожелав вдохнуть позитивного настроя, я позвонил Доктору, который, благодаря своему алкоголизму, всегда держит руку на пульсе страны, то есть находится в курсе реальных событий, которые непосредственно касаются простых смертных, вроде меня. Он успокоил меня, сообщив о том, что государство пока не собирается лишать нас собственности, то есть выгонять из квартир. Чтоб не оказаться на улице нужно получить официальный статус безработного и обратиться в службу социального обеспечения, которая может оплатить счета за квартиру. Помимо этого можно еще получить общественную работу, за которую платят сто латов в месяц. Теперь уже эту работу предоставляют в течении полугода. Вот она, помощь Европы! Но как это понимать? А очень просто! По свидетельству того же Доктора спиртовые точки в районах, где ведуться эти общественные работы процветают и полиция вкупе с мастерами, которые руководят проведением этих работ никак не препятствуют этому безобразию. Людям продают обноски, просроченные продукты питания, принуждают к бессмысленному труду за мизерную плату и дают возможность не парить себе мозг по поводу счетов за жилье. В то же время народ лишился возможности какого бы то ни было выбора. Работать на загибающихся предприятиях не выгодно, ибо ни один работодатель не может гарантировать выплаты зарплаты и все они существуют на грани банкротства, да предложить больше пятерки за рабочий день они не могут. А тут и работа не хитрая, для галочки и государственные гарантии выплат. К тому же уже не на месяц, а на пол года. Не ахти какая перспектива, но реальный шанс как-то существовать в ожидании конца, который уже не за горами. Не мудрено, что от такой жизни общественные работники начинают пить, чтоб отвлечься от тяжких и невеселых дум. Нам создали идеальные условия для депрессии, не для бунта, а именно для депрессии и апатии.
От нас не требуют революции, если бы её требовали, то нас бы просто загнали в угол и попытались удавить. Можно сказать, что всю Прибалтику превращают в тюрьму, лагерь свободного режима. Большинство жителей этих стран почувствуют себя, как в тюрьме, даже хуже. Представьте себе несколько миллионов человек, которые трепещут от мысли о том, что добрые дяди не выдадут нашим странам очередной кредит и государство не сможет оплатить коммунальные услуги и дать возможность «заработать» сотню в месяц. Эти люди должны осознать собственную беспомощность, безнадежность, бесполезность и то, что они вообще напрасно появились в этом мире, что они только мешают всем своим присутствием, но милосердные люди под куполом Капитолия милостивы и будут их подкармливать, если, конечно  дармоеды будут почтительны. Так осознайте же свое место в этом мире, подлые люди!
Однако интересно, к чему появилось на карте мира пятно вымирания на территорий бывшего Союза? На первый взгляд ясно, что новые римляне решили таким путем уничтожить своего самого опасного противника. Действительно! К чему вести войну танками, ракетами и прочими средствами, когда достаточно остановить рождаемость и лет через сто америкосам просто некого будет бояться. Русские просто сопьються и вымрут, а америкосы успешно заселят их земли, которые так богаты разными ресурсами. Вполне понятно, что последние сто лет постоянно проводился геноцид народа этой империи по очень уж хитрожопому плану. Но если подумать, то возникает много непоняток. Почему именно Россия? Почему не центральная Африка? Чем русские так насолили мировому правительству? И почему мировое правительство решило уничтожить их именно сейчас, а не ранее? Неужели это могучее государство так долго существовало вопреки помыслам мирового правительства? И с каких вообще пор существует мировое правительство?
Допустим, что зачатки мирового правительства появились в древнем Египте в обличии хитроумных жрецов, которые скорее всего вышли из Северной Европы, где они не могли основать государство в силу внешних условий. Ибо Европа в те времена представляла собой бескрайние охотничьи угодия и закабалить человека не представлялось никакой возможности. Закабалить в том плане, чтоб заставить его заниматься земледелием, то есть прикрепить его к определенному участку земли и сделать его уязвимым и годным для различных манипуляций. Египет же был со всех сторон окружен пустыней, да и условия для земледелия там лучше и придумать нельзя. То же самое можно сказать и про Вавилон, Шан и прочие древние государства. Однако, судя по последним исследованиям, человек культурный появился именно в приледниковой Европе, именно там начали появляться шаманы, искусство и различные культы. Объясняется это очень просто – необычные условия, в которые попали самые простые умелые эректусы во время оледенения вынудили их под страхом смерти работать не только руками, но и головой, чтобы выжить в условиях сильнейших морозов. В то же время суровые условия Севера позволяли им долгое время сидеть без дела зимой, в придачу обильная белками пища, сильновитаминизированная растительность Севера, употребление сахара в виде меда... Все это способствовало появлению культуры и увеличению объема головного мозга, а к некоторым вместе с мозгами пришла и непомерная жажда власти, которую невозможно было утолить среди вольнолюбивых и мобильных охотников, которые не хотели, да и не могли существовать большими сообществами. Даже и в наши дни очень трудно заставить сибирских охотников пойти в армию или валить лес во благо товарища Сталина.
На Юге же у людей просто нет времени на культуру, они просто физически не могут  заготовить себе мяса на месяц и сидя у костра заниматься резьбой по дереву или кости. К тому же мяса южане ели мало, сахара тоже и фрукты южные содержат гораздо меньше витаминов, чем северные. Точнее выражаясь, южане добывали пищу больше руками, чем головой, часто и в очень маленьких дозах. А в пустынях Ближнего Востока эти бедные южане еще и сильно привязаны к оазисам, которые со всех сторон окружены враждебной пустыней. И теперь представьте себе, как один из европейских шаманов предлагает нескольким охотникам поохотиться на людей и результатом этой охоты будет праздная жизнь в теплых краях, много самок, слуги и прочие атрибуты власти. У Европейцев было самое большое приемущество перед жителями оазисов – они владели большими знаниями, с помощью которых и подчинили простаков краманьонцев, которые, кстати жили тогда большими стаями в отличии от неандертальцев живших прайдами. Возможно, что никакого насильственного захвата власти и не было, просто неандертальцы научились строить корабли или даже оседлали лошадей и расширили среду своего обитания до пределов обитания краманьонцев. Так или иначе два разных типа человека вошли в контакт друг с другом и доминирующее положение заняли неандертальцы, ибо они владели несравненно с южанами большей информацией о силах природы, оружии… Вполне возможно, что южане в ту пору и огнем-то не владели. Неандертальцы покоряли своей власти племена краманьонцев подобно тому, как Писарро с сотней головорезов подмял под себя целую империю инков, которые в первый раз увидели колесо, всадников, огнестрельное оружие и прочие заокеанские чудеса.
Лично я очень сильно сомневаюсь в том, что слаборазвитые краманьонцы вторглись в Европу и уничтожили всех неандертальцев. Логичнее будет предположить, что эти два типа человека смешались. Южане мигрировали на Север, желая поохотиться, а северяне мигрировали на Юг, желая стать вождями и жрецами в многочисленных племенах. Наконец в оазисе Египта сообщество жрецов оснует первое могучее государство, монады которого занимаются земледелием и скотоводством. Очень даже не исключено то, что сделав одно государство, компания жрецов не желала останавливаться на достигнутом и отправляла экспедиции в разные концы света. Бородатые, рыжие неандертальцы появляются где ни попадя и организуют земледельческоскотоводческие рабовладельческие государства, которые начинают стремительно расширяться путем завоевания. Возможно, что жрецы древних государств общались между собой и их целью было слияние государств, их стыковка и полное уничтожение той среды, где возможно существование вне государства. Самое эффективное средство уничтожения этой среды – это высадка культурного десанта, который вроде бы ничего дурного свободным людям и не желает, просто учит их земледелию и скотоводству, бескорыстно дарит темным людям блага цивилизации, а через несколько поколений, когда свободные охотники привыкают к благам цивилизации и уже не мыслят своей жизни без них, то есть становятся земледельцами и скотоводами и уже не побегут в лес от завоевателей их завоевывали или же они шли завоевывать другие государства. Даже падение империй благотворно влияло на оцивилизовывание кочевых племен, которые так или иначе перенимали ценности тех, кого они сокрушили.
Не всегда культурный десант высаживался успешно. К примеру, Эрик Рыжий основавший колонию на Севере Америки потерпел фиаско. Его колония быстро пришла в упадок, так и не став даже захудалым княжеством. Североамериканских индейцев видимо не впечатлили знания викингов того времени и их племена не покорились бородатым и белобрысым пришельцам, заняв по отношению к ним непримиримую, враждебную позицию. Жрецам пришлось надолго оставить в покое свободолюбивых североамериканских индейцев, до тех пор пока жизнь в Европе не стала настолько невыносимой для низших слоев общества, что они кинулись осваивать, то есть портить земли других континентов. Чтобы заставить подданных государства осваивать малозаселенные земли, нужно чтоб они хорошо плодились, а когда их станет очень много, нужно создать им деффицит жизненно необходимых продуктов или же устроить им репрессии. И народ попрет за милую душу хоть к черту на кулички.
В этом отношении Русь была очень выгодна мировому правительству. Она освоила довольно много незаселенных земель, правда не очень-то и качественно освоила. По тайге по прежнему шляются свободные охотники. Даже в европейской части этой дикой страны полно лесов, в которые горожане ездят по грибы и по ягоды. Половина всех овощей поедаемых в этой стране люди выращивают собственноручно и на собственных земельных участках. Одним словом никакой кризис этим говнюкам не страшен, правитель плохо контролирует свой народ. Да и народ это странный какой-то – коренные национальности освоеных земель не уничтожены и даже сохранены их самобытные культуры в отличии от штатов Америки, где коренное население пустили под нож или загнали в вольеры, как диких зверей занесенных в красную книгу. Революция была очередным шагом к освоению этой обширной части планеты. Убранизация, индустриализация. Народ загнали в города, уничтожили сельское хозяйство, а после развала революционной империи уничтожили и промышленность, но в результате возникло множество натуральных хозяйств, как и во времена застоя возникшая теневая экономика мешала создавать дефициты. Из последнего следует то, что у мирового правительства всегда были проблемы с этим государством. Американцы и европейцы куда более управляемые, чем русские, на долю которых пришлось слишком много испытаний.
Но возможно так же и то, что это вовсе не неудачи мирового правительства, скорее оно наоборот выковывает идеальных солдат для осуществления своих великих замыслов, ведя политику естественного отбора. Вполне возможно, что именно русские в итоге станут мировыми жандармами, унаследовав этот титул от американцев, которых сейчас, как и европейцев просто откармливают на убой.

Раскалывающий Раскольников и достающий Достоевский.
Лежа на диване, я все же получаю кое-какую информацию к размышлению. Выяснилось, что в стране очень много старушек, которые отложили приличные суммы в свои штопаные чулки. И даже денежные реформы их не возьмут, ведь они не так глупы, чтоб откладывать в чулки латы. Некоторые из них даже пытаются давать деньги взаймы под высокий процент и честное слово заемщика. Карьера Раскольникова меня не очень прельщает, но не потому, что я не переношу вида крови или сильно отягощен моральными принципами. Достоевский витал в своем иллюзорном мирке и очень не любил писать с натуры, ему было страшно окунаться в реальную жизнь, пыжиться, объясняя поведение реальных людей и он просто создавал нереальных людей, которых было удобнее втискивать в свои нереальные сюжеты, которые он сопровождал нравственными нотациями и своим узким пониманием библии. Ему нетерпелось наказать Раскольникова немедленно, для этого он сделал его совестливым, нерешительным, постоянно рассуждающим. А вся его вина-то только в том, что он занялся грабежем незаконно, то есть примитивно, вне системы.
Федор Михайлович не мог нарушить догму о том, что уголовный мир – анархия, а не строгая иерархия. Ростовщики принимали вещи в основном у воров и те, как правило их крышевали. А то почему же у профессиональных грабителей не возникло в мозгах такой светлой идеи? Как эта бабушка дожила до таких преклонных лет и нажила столько денег невредимая? Может дядя Федя закладывал кое что из своих ценностей такой бабульке и ему пришла такая идея, а все потому, что он наивно предположил, что на людском горе наживается именно та старушенция, что выдавала ему деньги и принимала вещи, что деньги она хранит у себя в чулке и достаточно взять топор, высадить дверь, раскроить бабуе череп, чтоб овладеть несметными сокровищами. Как бы ни была тупа бабулька, она наверняка знала, что у многих возникает такая шальная мысль и потому не держала деньги в чулке, и в соседней комнате сидела пара головорезов. Эти неофициальные ломбарды были попросту точками по скупке краденого и принадлежали серьезным людям, которые не хотели светиться и потому  за мизерную плату нанимали старушек, которые остались без пенсии и потому согласились на занятие, которое пахло каторгой. Денежные излишки, если таковые вообще возникали, как и барахло, вывозились с квартиры маленькими партиями…
Одним словом, чтоб написать правдоподобный роман на эту тему, Федюнчику надо было самому заняться нелегальным ростовщичеством на дому. Он просто кинул поверхностный взгляд на явление и решил, что в этой области царит полный беспредел или все слишком просто. Но, если вы не видите или не понимаете порядка, то это совсем не значит, что его нет.
Родиону вряд ли удалось бы уйти от криминалов, которые не выносят подобной конкуренции. Скорее всего, он бы погиб при попытке ограбления. Но возможно и то, что за основу Достоевский взял газетную публикацию, в которой отображалось реальное явление. Положим, что добрый молодец гробанул таки старушку и взял небольшую сумму денег, которая предназначалась для раздачи взаймы или покупки краденых вещей. При этом нужно учесть, что эта сумма была меньше той, что упомянул Достоевский, ибо не всякий знает, на какие гроши живут домушники. Скупщики краденого давали им вдвое меньше, чем в ломбардах, ибо в ломбарды они идти не могли потому, что там эти вещи могли элементарно засветиться, иначе эти частные лавочки были бы просто не нужны, не выдержали бы конкуренции с ломбардами. Итак, Раскольников берет кассу, прячет её и живет дальше, будто ничего особенного с ним не произошло. Серьезный человек, владелец скупки, обнаруживает это происшествие и тут же просит настоящих грабителей, над которыми он имеет реальную власть, ибо без него грабители не смогут сбывать свою добычу, как правило от таких людей грабители и получали заказы или наводки и потому этот серьезный человек много про них знает и может их сдать. Так вот, он сообщает своим профи о возникших проблемах и те находят беспредельщика быстрее полиции. А полиции наверняка и волноваться не о чем, если это не лошары, а люди в курсе дела. Чего там вести следствие, доказывать вину, искать… Ясно, что диллетант беспредельщик обгадил серьезного человека, который это даром не оставит и найдет этого доброго молодца как бы он мало не взял, хотя бы для того, чтоб показать, что он не любит, когда в него говном бросаются. Серьезные люди находят затаившегося Родю, который понимает, что его нашли не полицейские и потому игра с ними в молчанку черевата пытками. Он отдает им денежки, но им этого мало, им велели наказать наглеца. А как это сделать, чтоб все было по возможности чисто? Да не гоже уркам палаческим ремеслом заниматься, не их это дело. Вот они и отправляют его к следователю, чтоб он честно во всем признался и понес наказание. Денежки он, конечно несет следователю, который за помощь в поимке особо опасного преступника отдает их наследникам бабули, которых приводит его старый знакомый, серьезный человек, который когда-то подрядил старушку скупать краденое, сбытом которого он давно успешно занимался, иногда сдавая следователю особо оборзевших гопников.
Все бы ничего, но откуда ни возьмись на суде появляется писака, которому не вполне понятно поведение покаявшегося Раскольникова, расколовшего бабушке и её служанке черепа. Стороннему человеку, который напрочь лишен аналитического мышления это покаяние кажется невероятным. Он наконец находит в реальной жизни подтверждение тому, что настроил в своем иллюзорном мирке. Естественно, что Раскольникову ничего не остается, кроме того, чтоб подтвердить идиотские предположения писателя. Не рассказывать же ему правду о том, что ему ничего другого не остается, а то долго он на каторге не проживет, да и не станет писатель слушать то, что ему не хочется, да и какой благочестивый человек поверит в такую степень коррупции и организованности преступности? Раскольникову лучше выглядеть каящимся грешником, который добровольно принял муку, чем идиотом, который по незнанию крупно влип.
Ах, если бы Раскольникову удалось уйти от возмездия с деньгами, то из этого получилась очень занимательная вторая часть романа, хотя весьма и весьма фантастическая! Её фантастичность была бы в том, что, как мы убедились, гробануть старушку – дохлый номер. Но предположим, что Раскольников был не таким уж дураком, чтоб пойти на такой гоп-стоп, предположим, что он оказался умнее и изобретательнее и решил заняться законным грабежем подобно Чичикову или Остапу Бендеру. Положим, что удача сопутствовала ему и он, как Ося с мешочком полным деньгами вышагивает по мрачному Петербургу Достоевского и тут мы вспоминаем веселый анекдот о том, как Свидригайлов отправился в Америку. Ибо занимаяь какой-то промежуток времени законным грабежем Раскольникову ничего не остается, как превратиться в Свидригайлова. Казалось бы у него есть деньги, чтоб учиться, а потом служить прогрессу, эмансипации женщин, улучшению жизни рабочих, нести разумное, доброе, вечное в массы… Но пока Родя воровал деньги, он познал всю систему мироустройства и понял, что его юношеские порывы смехотворны, понял, что никакие деньги, никакая высокая должность, даже титул императора не дадут ему переустроить даже малую часть этого мира. Даже, сидя на наполеоновском троне, он чувствовал бы себя таким же беспомощным и подневольным червем, вошью, которая делает только то, что ей велят. Конечно, будучи императором, он может вкусно жрать, может поставить раком миллионы, но он быстро слетит с этой должности, если вздумает сделать что-то не так, как ему велят хозяева. Ему придется каждый день подписывать множество указов о смертных казнях, посылать на смерть миллионы солдат, каждый день раскалывать множество черепов или же стимулировать этот процесс, управлять им и все ради того, чтоб удержаться на троне, чтоб не раскололи его череп.
А как же иначе? Может он бы смог остановиться на достигнутом, купить баб деревеньку, да тискать их помаленьку, быть эдаким добрым барином, вроде Обломова? Нет! Раскольников не таков, он замахивался на великие дела, достойные по меньшей мере императора, который не то что империю, а весь мир хочет осчастливить. Допустим, что он не настолько неприхотливый человек, чтоб быть каким-то царьком, одним из сотни. Допустим, что он захочет править не народом, а человечеством. Конечно, на пути к мировому правительству он узнает столько интересных вещей, что ему придется отказаться от своих намеренний или хотя бы сделать вид, чтоб засесть за одним столом в этой высшей массонской ложе.
Интересно, возможно ли, хотя бы теоретически, проделать путь от голодного студента до Рокфеллера? Берут ли они людей из народа в свои семьи? Очевидно то, что размножаться им как-то надо и они принимают в свою жреческую касту смышленных мальчуганов и девчонок, но только в качестве служащих. Высшее руководство они воспитывают собственноручно, производя тщательнейщую отбраковку, полностью исключая влияние извне. Это высшее руководство даже не намекает на свою исключительную власть, их имена не известны простым смертным, как имена Рокфеллеров. Эти сверхлюди, если это вообще люди, обладают такими знаниями, что могут и Рокфеллеров приструнить. Высшие эшелоны мирового банка вряд ли обладают всей полнотой знаний, а следовательно и власти, они только инструменты управления императорами этого мира, правителями, они пилоты, которые ведут корабль человечества, но не они решают куда направить человечество, не они знают конечный результат своей работы. Они знают лишь то, какими методами им править и то, что, если их управление будет не таким эффективным, как надо их хозяевам, то их ждет уничтожение, их просто спишут и выкинут так, как они сами списывают, выкидывают и уничтожают императоров, президентов. Их управление совершенно, ибо люди наделенные такой властью уже не могут ошибаться, им в затылок постоянно дышит смерть, не давая им оступиться, оборзеть, зажраться.
Определенно, что мир настолько сложная организация, что им не может управлять простой смертный в течении своей жизни, после чего он передает власть приемнику, который продолжает его дело, зная, что ему не дожить до окончания операции. Представьте себе, что вам говорят, что вы должны всю жизнь сеять, трудиться, не покладая своих рук, а пожнет какой-то ваш далекий потомок и это при том, что вы верховный правитель планеты. Неужели среди этих очень одаренных людей не найдется такого, который поднимет руку вверх, а потом возьмет и резко опустит её, сказав, что не хочу я кишки наворачивать, чтоб какой-то потомок пожал плоды моего труда. К тому же цель в процессе её достижения часто теряет ценность и привлекательность. То есть человек, идя к неизвестной ему цели делает такие открытия, которые впоследствии вынуждают его отказаться от поставленной цели.
Кто мы? Откуда? Куда мы идем и для чего?
Как-то недоделанно выглядит та версия, что мировое жречество лепит из человечества то, не зная, что из него в итоге получиться и лепит не для себя, а для потомков. Вряд ли эти серьезные люди так же глупы, как купцы, которые копят деньги для своих генетических потомков. Обычно подобные типы впадают в депрессию и апатию, узнав, что их дети на самом деле не их, что их жены им изменяли. Да и часто они на середине жизненного пути или под старость, вдруг осознают, что не в богатстве и не во власти счастье. Короче, любой может разочароваться в своих замыслах и бросить все на пол пути, во всяком случае никакой творец от этого не застрахован. Все империи рано или поздно рассыпались, достигнув предела возможностей и становились историей, но историей не становились те, кто стоял за руководителями  этих империй. Их империя пока не пришла в упадок, она продолжает уверенно вести человечество к какой-то цели. И их за много тысяч лет никто не разоблачил, не сверг, даже не взбунтовался против них. Их организация не разложилась и не распалась изнутри. Их организация, в отличии от созданных ими, не повторяет одних и тех же ошибок.
Мне дано только предполагать и искать ответ на возникший вопрос наугад, ибо в сокровищнице знаний человечества по этому поводу нет ничего стоящего. Итак, предположим, что некие шаманы нашли рецепт бессмертия, способ некоего существования вне телесной оболочки или же способность восстанавливать память прошлой жизни после реинкарнации, познать этот процесс настолько, чтобы взять его под контроль. Естественно, что это дало им величайшее приемущество над простыми смертными, ведь они уже не были ограничены личным опытом одной жизни что и дало вовозможность посмотреть на жизнь не с позиции простого смертного, который боится смерти и следовательно ставит перед собой мелкие цели, не видя дальше кончика собственного носа. Даже могущественные императоры знали жизнь настолько плохо, что могли планировать только лет на десять – двадцать, а то и меньше. Если сравнить простых смертных с шахматистами, то они способны просчитать только на два хода вперед и все потому, что у них не хватает времени накопить необходимое для этого количество информации, получить определенные навыки. Жрецы же, существуя вне времени и пространства могли просчитывать миллионы комбинаций и соответственно цели себе ставили не в пример Александру Македонскому, который только расширял границы империи, толком не понимая, зачем ему это надо. Под конец жизни он разочаровался в том, что он делал, осознав то, что его жизни мало для того, чтоб завоевать весь мир и уж тем более его изменить. Потому он и завещал похоронить его тыльными частями ладоней кверху, чтоб все видели, что он ничего не может взять с собой, чтоб видели, как бесполезны все его завоевания, что он не более велик, чем философ Диоген, который презрел жизнь во имя того, ради чего живет большинство людей. Кем бы ты ни был, но тебе предстоит стать горстью праха. И те империи, на которые ты потратил жизнь, распадуться, но тебе от этого будет ни жарко, ни холодно, тебя просто не будет.
Так стоит ли напрягаться? На этот вопрос отвечают, нехотя. Недалекие люди начинают бубнить о долге, совести, о том, что не нашего ума это дело, наше дело пользу обществу приносить и в награду за это получать удовольствие, от всеобщего одобрения или хотя бы самоутешения, от поглощения пищи, совокупления, различного употребления. Это взгляд социальнообусловленных атеистов. Взгляд так называемых верующих людей и взглядом-то назвать трудно, они вообще говорят, что бог дал жизнь, вот и живи, как получается по заповедям, то есть греша и каясь, прося у бога всего-чего и главное прощения, а он тебя за все вознаградит или накажет в мире ином или же в другой жизни того же мира. Разумеется, что хоть немного мыслящего человека подобная бурда не насытит. Но, не находя ответа на данный вопрос большинство людей, чтоб не усложнять себе жизнь, не мучить себя и окружающих начинают заставлять себя поверить в эту брехню и тщательно избегать всяческих сомнений, вообще лучше не думать об этом, а просто ловить кайф в натуре. Надо сказать, что система ценностей человека сильно одряхлела и пришла в негодность. Даже дорогая жратва при её доступности надоедает, как и тупое поклонение окружающих, как и сидение на троне во главе империи, как и большие деньги, благотворительность, шопинг, обладание чем бы то ни было, погружение в различные ромнтические иллюзии, праздность… В итоге люди, чувствуя, что это не ценности, а какая-то хрень, либо накладывают на себя руки, либо живут только потому, что боятся умирать, фактически убивая себя медленно.
Но возникает опасность того, что некоторые из способных мальчиков и девочек начнут искать и найдут то, что нашли жрецы много тысяч лет назад и составить им конкуренцию, помешать им осуществить их глобальный план. Поэтому они кинули в массы новые ценности и представление о мире – книги Карлоса Кастанеды и прочая эзотерика. Разумеется, что это тоже фальшивка, но только более близкая к оригиналу, а главное, что там все настолько запутано, что никто не может ничего понять до конца и начинает увязать в лабиринтах собственных догадок и чувствуют себя недостаточно умными для того, чтобы понять, мол, нет плохих учителей, есть только не способные ученики, ленивые или те, кому богом не дано. Это как псевдосложные книги об экономике, которые написаны таким образом, что золотые головы всю жизнь тратят на то, чтобы понять, что им просто пудрят мозги. Однако, не смотря на всю запутанность Кастанеда таки провозглашает некие новые ценности, которые заключаются в максимальном проявлении своих потенциальных способностей, в самопознании. Человека выводят из круга социальной обусловленности, говорят, что он это не только тело и разум, об этом, впрочем говорят и все религии и мелкие культы, но сказка про бога более замысловатая, большинство взявшихся за эту литературу не дочитали её до конца, решив, что их конечный ум не способен понять бесконечность, а сердце ни черта не чует. Другие прочитали, поняли, но понятия не имеют, как это внедрить в реальную жизнь, применить на практике. Некоторые зарабатывают деньги на своем понимании, некоторые ищут шаманов учителей, некоторые сами рядятся в них. Но в сущности гора родила мышь, слон оказался раздутой мухой.
Суровая правда жизни заключается в том, что наука работает в основном над тем, чтоб человек становился все более беспомощным вместо того, чтоб развивать, выявлять и реализовывать его потенциальные способности. Благодаря развитию медицины, химии, биологии, этики и техники у людей отрафируется все начиная от мышц, иммунитета, выносливости, элементарных инстинктов и заканчивая оперативными способностями ума, не говоря уже об интуиции и еще невыявленных способностях. Наука, как и религия говорит человеку больше о том, чего он не может, чем о том, что он может. Заметьте, что в области телепатии и прочих подобных явлений исследования почти никогда не велись, зато лучшие умы планеты были заняты разработкой телефонов и радио. Все исследования ведуться с одним уклоном. Неугодные же проэкты просто игнорируются, осмеиваются, не финансируются. Все то, что не могут объяснить дипломированные ученые объявляется чуть ли не ересью. Ученые просто не задают себе вопросов неугодных мировым правителям. В каждом из возникающих государств жрецы истребляли шаманов, видя в них конкурентов, угрозу своим планам. И если и живы сегодня многие шаманы, то только потому, что не опасны для тех, кто давлеет над рокфеллерами. Это некий Воланд со своей шайкой лейкой, который присутствовал при распятии Христа, беседовавший с Сократом, Конфуцием и Кантом, поучавший отечески Тутанхамона, Калигулу и Хамурапи. Однако вряд ли этот сверхчеловек будет вытворять шутовские нелепости, какие описывал Булгаков и вмешиваться в процесс жизни напрямую.
Уж они-то ведут исследования в нужном им направлении, а так же заботятся о том, чтоб мы этих исследований не вели и даже не задумывались о подобных вещах. У них есть определенная цель. Бегло просматривая историю человечества, мы видим, как, пульсируя разрастаются освоенные цивилизацией территории. Древние государства разрастаются, потом лопаются и из их осколков возникают новые государства, которые в свою очередь начинают разрастаться, лопаться и порождать новые цивилизации, поглощая все места пригодные для жизни человека. Этот процесс напоминает размножение амеб, которые в итоге начинают жрать друг друга. Население планеты с каждым днем возрастает, что способствует заселению даже малопригодных для выживания земель. Зачем же мироуправам такая большая орава? Разумеется, для того, чтоб понизить стоимость человеческой жизни. Из этого можно заключить то, что им нужно много дешевого человеческого материалла для эксперементов глобального масштаба. Дело в том, что для них, в отличии от большинства людей главной ценностью являются знания, а новые знания человек получает в том случае, если это для него жизненно необходимо, если смерть дышит ему в затылок, только тогда вскрываются нераскрытые ранее способности человека.
Не будь холодной войны меж двух сверхдержав, то вряд ли человек бы попал в космос. Вряд ли бы вообще занялся ракетной техникой и стоило этой войне закончится, как космическая отрасль пришла в упадок. Зачем человеку переться на Марс, если его и на родной Земле хорошо кормят? А теперь нужно оглянуться назад, в Испанию колумбовских времен. Экспедицию в Америку профинансировал кролевский двор во вполне корыстных целях. Королю нужен был торговый путь в Индию, чтоб благополучно досидеть на троне до конца жизни и передать его детям, но простые граждане понимая, что им с этого мало чего перепадет не очень-то и стремились в Индию или в Америку. Некоторые предпочитали идти на костер, но в старой и доброй Испании. Смельчаков переться к черту на кулички было очень мало, прямо, как во времена Эрика Рыжего. Новые земли заселенные враждебнонастроенными индейцами для викингов представляли мало ценности. Но для испанцев, которым во времена Колумба уже стало не хватать земли, богатые золотом империи на глиняных ногах выглядели привлекательнее. Однако одна Испания была не в состоянии освоить два здоровенных континента. Потому впоследствии в Ирландии устроили голод, чтоб простимулировать переселение людей в Новый Свет. С этой же целью и в Британии была проведена промышленная революция и большая часть населения была буквально оставлена без средств к существованию и вынуждена отправиться за океан искать лучшей доли. До этого в каждой из стран мира последовательно велась политика приумножения численности населения и содержании его в состоянии стресса…
Это была только континентальная часть плана мироуправителей. Теперь же представьте воплощение подобного плана в планетарном масштабе. То есть численность населения планеты доводится до запредельной отметки, за которой начинается невыносимя жизнь для большего числа людей, настолько, что они уже мертвым начинают завидовать и согласны буквально на все ради тарелки холодной каши, как те ирланцы, которые бросали к чертям свою отчизну и плыли в Америку и даже столкнувшись с разнообразными трудностями на новом месте не помышляли вернуться назад на родину и не особо о ней тосковали. Сейчас на планете найдется очень мало желающих провести остаток жизни в скафандре на Марсе, строя базу по производству атмосферы. Конечно может и найдуться несколько смельчаков желающих прославиться, но пара неудачных экспедиций с человеческими жертвами быстро остудит пыл геростратов. А тут нужны миллионы подопытных мальчиков и девочек, нужны колоссальные затраты материальных ценностей и человеческих усилий, чтобы организовать эти экспедиции, а затем и освоение инопланетных просторов. Большинство людей скажут, что не хотят преть в скафандре на другой планете, а хотят лежать под пальмой на Земле, а не напрягать мозги, изобретая межпланетный корабль. Можно хватить и выше. На данный момент ни одно правительство не хочет финансировать межпланетную экспедицию. Эта экспедиция даже Рокфеллеру на хрен не нужна. Какая польза осваивать новые планеты? Что мы там потеряли? Золото? Золота и на Земле полно, только добывай его. Народы, которые можно поработить? Да там и растений-то нет. Но польза очень даже появиться, когда одна сверхдержава лупцанет по другой ядерной боеголовкой так, что вся солнечная система задрожит. Вот тогда-то каждый обыватель согласиться с тем, чтоб все налоги, которые он платит пошли на освоение другой планеты, чтоб туда переселиться в случае чего. А теперь еще сравним жизнь лондонца, жизнь охотника тунгуса и жизнь будущего космического переселенца. Получается, что тунгусский охотник помрет от тоски на втором году жизни в модуле, а лондонец не ощутит особых перемен, если в модуле будет тренажерный зал, видеоигры, голливудские фильмы, бассейн, кока-кола с хотдогами и растворимый кофе, алкоголь, травка, порнография… Отсюда следует, что из современного человека, который выходит из квартиры только для того, чтоб дойти до работы и обратно при этом гадливо морщась из-за того, что идет дождь, просто делают космонавта, приспосабливают к жизни в космосе на Земле.
А теперь представим себе инопланетную цивилизацию в которой возникает какой-либо конфликт, в результате которого группа индивидумов вынуждена бежать в соседнюю галактику. Возможно, что они бежали на космическом корабле, а возможно, что и путем сновидения, который описывал Кастанеда. Прибыв на нашу планету, они застают здесь не совсем разумные формы жизни, а возможно и вообще не находят никакой жизни и принимаются за их модуляцию. Разумно предположить, что сроки их существования, если не ограничены, то во много раз превосходят сроки существования жизни на Земле. Наша планета представляет собой лабораторию для создания оружия возмездия. После доглгих трудов они наконец выводят человека, как люди сейчас выводят функциональные породы собак. Правда методы их выведения несколько отличаются от методов собаководов. Они постоянно вынуждают человека развиваться по принципу выведения крысы, которая пожирает себе подобных. Сначала они вынуждают человека заняться скотоводством и земледелием, потом вынуждают расплодиться так, чтоб на Земле дикого места не осталось, устраивать войны, в процессе которых научные изыскания идут семимильными шагами, а в заключающей фазе они вынуждают человеческую цивилизацию отправиться на завоевание их планеты, которую им пришлось покинуть. Но при этом люди должны иметь сильное приемущество перед инопланетянами, чтоб их победить. В противном же случае нет смысла создавать эту армию из биотерминаторов завоевателей и колонизаторов. И при том, что они будут иметь приемущество над  инопланетянами, эти орудия возмездия должны оставаться под контролем своих создателей, чтоб перебить или же поработить их врагов, а не заключить с ними перемирие.
А что же человечество? Что, если оно вдруг поймет свое предназначение, свое место в этом мире. Оно может на все и забить. Оно избавившись от влияния извне может достигнуть определенного благополучия, заскучать, как норвежцы в данный момент, перестать размножаться или делать это вяло и либо потихоньку вымереть, либо вернуться к природе, то есть стать животными. То есть наши создатели заранее запрограммировали нашу цивилизацию на самоуничтожение. И то, что норвегам позволили достичь определенного благополучия, является лишь проверкой работы системы самоуничтожения, которую в нас заложили. Россия так же является тестом на самоуничтожаемость. Если перестать внедрять в общество определенную идеологию, дать людям все по низкой цене, да еще и наливать бесплатно водки и раздавать героин, то лет через сто ни одного человека не останется. Те же против кого нас заготовили скорее всего, как индейца майя. Они могли выходить из тела, посещать параллельные миры и тому продобное, но на физическом плане были довольно легкой добычей для невежественных в понятии магии конкистадоров, которые их передавили, не смотря на их глубокие познания в области второго внимания. В сущности, уничтожение европейцами цивилизации майя, ацтеков и инков было репетицией перед уничтожением инопланетной цивилизации. Нашим же создателям остается только надежно спрятаться и подождать, пока земляне уничтожат их врагов и вымрут или одичают, ибо не могут существовать без гнета.
Не нужда во мне, не нужда!
Вроде бы приближается десятый по счету год второго тысячелетия. Морозы стоявшие несколько дней сменились оттепелью. Сугробы тают под теплым унылым дождем. С юга ползет сырой и промозглый воздух. Вторые сутки голова болезненно трещит. Точнее корка правого полушария головного мозга. Еще болит правый глаз и дже его веко. Из ушей лезет сера. Несколько ночей я читал Довлатова и дивился тому, насколько вяло он прожил свою жизнь. И он лишь один из большой группы людей называвших себя советскими диссидентами. Лимонов по сравнению с ним вечно живой и вечно юный, как Ленин, просто торнадо энергии. В общем, на примере Довлатова, я лишний раз убедился, что уметь писать для писателя мало, надо еще и жить, чтобы хоть что-то создать. Вся жизнь этого в сущности слабого человека – запои, тусовки, праздные рассуждения, история его семейства, несчастная любовь, хорошая жена и во главе угла диссидентство. Он был прав в том, что не стал штамповать детективы, а застенчиво, прячась за псевдонимы, ваял то, что видел и чувствовал. Но его натура мне чужда, ибо главной чертой его характера была боязнь перемен, то есть жизни. Если Эдичка импульсивно бегал по дороге своей судьбы, то Довлатова провидение тащило за волосы по этой дороге, а он упирался и прятался в своих запоях. Тем не менее я начинаю понимать на его примере, что значит быть писателем. Родив несколько расказиков, он сунул их в издательство. Их не напечатали и он решил, что он писатель-диссидент. Я тоже написал много чего, сунул это в издательства, получил отказ и решил, что продукты моего литературного труда не соответствуют запросам развлекательной индустрии, к которой относятся все отрасли современного искусства. От всех писателей и неудавшихся в том числе, я отличаюсь тем, что ни с кем не тусуюсь, а тусовки - самая первейшая обязанность представителя творческой профессии. На данный момент я изредка перезваниваюсь с двумя хроническими неудачниками и несу всякую чушь, будучи уверенным в том, что разговариваю со стенкой. Я не знаком ни с одним человеком, который имел бы хоть какое-то отношение к литературе и даже не пытался пристроиться в какой-то газетенке или вообще выйти за рамки рабочих специальностей.
Интересно, есть ли в Риге или Латвии те русскоязычные, которые что-то пишут, кроме идиотских газетных статей? Когда-то в этом городе проживал и работал Пикуль, но он переехал сюда уже будучи писателем. Возможно, что, не рухни империя, я бы оказался в Питере или Москве и познакомился бы там с пишущими людьми. Разумеется, что в Риге существует некая латышская писательская тусовка, которая пополняет полки современных местных авторов в немногочисленных магазинах. Русскоязычных же литераторов в Латвии нет. Чтоб в этом убедиться достаточно зайти в несколько книжных лавок и попросить книгу на русском местного автора. Как-то раз я купил сборник стихов на русском изданный здесь и мне через десять минут чтения страстно захотелось его выкинуть и больше не видеть. По соседству живет один художник и поэт, который создает детские книжки с плохими рисунками и глупыми стишками. Я не представляю себе ту силу, которая способна меня заставить общаться с этим… приличным человеком. Я имел честь посозерцать рисующую русскоязыкую богему на выставке Людмилы Васильевны и меня не очень потянуло с ними общаться.
Однако, в клубе «Саксофон» можно созерцать представителей местной музыкальной богемы, от которой я тоже в восторге не был. Выходит, что в Риге умному человеку просто не с кем поговорить, кроме Алишера, который иногда слушает, что ему говорят, а иногда сумбурно и эмоционально все это пересказывает, сильно разбавляя услышанное от меня матершиной. Но он бесплоден, как Айо Бенес, как Линдерман, как все деятели латвийской культуры вместе взятые. Теперь любые творческие зачатки на переферии должны исчезнуть. Центром же является Голливуд. Другая культура в мире уже не нужна. Конечно, в Европе еще мнимается какое-то кино, еще фунциклируют Мосфильм и Ленфильм, в латинской Америке снимают бесконечные сериалы, но на конкурентах голливудской культуры метки финансовых трудностей, недостаточной известности и так далее. В ЕС и США ни хрена не слышали о российском или мексиканском кино, зато каждый русский смотрит столько же голливудского дерьма, сколько среднестатистический американец, а телешоу российского телевидения все больше похожи на американские. У меня, в отличии, от Довлатова нет возможности быть диссидентом, а именно благодаря этой возможности он и многие ему подобные стали деятелями культуры.
Я вместе со своим творчеством не нужен в глобальном мире с его глобальной голливудской культурой. Всякий раз, когда я упоминаю о литературе, молодежь недовольно морщится и говорит о том, что это занятие не приносит денег, разве что работа в старперском еженедельнике или бабском журнальчике, но там нужны посредственные и позитивные люди, как и на радио, с богемой которого я тоже имел честь познакомиться и отнюдь не пришел в восторг от народных кумиров карликового размера. Довлатовы нужны били Америке для антисоветской пропаганды, а я не нужен никому. Нет той Америки, того Запада, на который я мог бы иммигрировать, где меня бы напечатали. Я диссидент мирового, а не имперского масштаба. Впрочем, так можно назвать любого идиота, который тратит свое свободное время на опусы, которые никому не интересно читать. Жаль, конечно, что некоторые любопытные люди всегда дочитывали мои опусы, пусть даже их похвалы были не искренни, но они таки дочитали мое говно и не особо ругали меня за зря потраченное время.
И опять моя биография!
После расставания с Коняшкиной, я еще более повзрослел и даже начал ставить перед собой какие-то цели. То есть я решил хоть какое-то время пожить за счет общества, не неся трудовой повинности и в это время творить, рисовать, создавать демоверсии радиопередач. Завод бетонный изделий Консолис стал мостом к этой мечте. Пол года я прилежно трудился и отсчитывал дни до того счастливого момента, когда я наконец смогу уволиться и получать пособие по безработице. Словно в ответ на мои замыслы, судьба подослала ко мне Доктора, который был большим специалистом в области трудового законодательства и научил меня грамотно косить на работе,  и болеть. За скромное количество алкоголя я получал от него ценную и интересную информацию. Именно с консолиса начинается новый этап моей жизни, цивилизованной жизни, в которой присутствовало хоть какое-то самоуважение. С поездки в Таллинн на праздники Лиго началась череда великих велопробегов. Я ушел из отчего дома, повздорив со своим папенькой, но это был лишь предлог, на самом деле, я не могу долго жить на одном месте. Я поселился близ рабочего места на хуторе пренадлежавшем жене моего дяди. Это был дом в удручающе запущенном состоянии, некий бомжатник, потолок которого мог рухнуть в любую минуту, а пол был ниже некуда и только потому не проваливался. Там я с удивлением заметил, выйдя на первый в жизни двухнедельный больничный, что тишина, одиночество и масса свободного времени почему-то не способствуют моему творческому росту и даже напротив. В поисках вдохновения я отправился в Лиепаю, к женщине, которая была старше меня на двадцать лет. И это был качественно новый уровень общения с женщиной. Я приезжал к ней в гости, не приносил жертв, не конфликтовал с ней, хотя и не любил её так же, как Грозу и Коняшкину, но делал это спокойно. Я принял её такой, какая она была, не пытаясь её переделать, совершенно не ухаживал за ней, не признавался в любви, не делал комплиментов, почти не лгал, приезжал когда мне вздумается и уезжал тоже, ничего не обещая. Это первые отношения с женщиной без насилия над собой, непринужденные и легкие. Это первая женщина, отношения с которой не кончились ссорой. Никаких упреков, никаких обид, можно встретиться и провести ночь, без всякой меркантильной цели и далеко идущих планов, просто удовольствия ради. Это по сути были идеально выстроенные отношения, но в них отсутствовало главное – чувство. Мы не испытывали друг к другу ничего, кроме животной похоти и праздного интереса. Мне представлялась забавной её глупость, а ей мои интересы и бестолковость.
Благополучно выйдя на пособие по безработице, я задумался о том, что делать дальше. Были тучные годы и даже перед маргиналами вроде меня открывались радужные перспективы хороших условий труда, хорошей зарплаты за нехитрую работу, бесплатное обучение… Вернувшись в отчий дом по весне, я был вынужден пойти на курсы сварщиков, чтоб крохотной стипендией дополнить крохотное пособие и выжить на эти деньги, отдав долги за новый велосипед. Окончив курсы, я немного похалтурил на стройке в качестве практиканта и совершил шестидневное путешествие на Юг протяженностью в 800км. Это был тогдашний рекорд, но далеко не предел моих возможностей. Получив диплом сварщика, я пошел устраиваться на свайный завод арматурщиком и за шесть месяцев изнурительного и тупого труда заработал себе пособие побольше, которого мне тоже ни на что не хватало. Тем не менее, я скатался до Берлина и обратно за двадцать дней. Работая, я еще и учился рисовать. Вернувшись из вояжа, я повалялся немного дома, около месяца, а потом нужда заставила меня опять устроиться на работу, тем паче рабочая сила подорожала, и на бирже труда было много заманчивых предложений. Откликнувшись на одно из них, я попал в рай. Командировки, непыльная и нетяжелая работа на высоте. Теплая кабинка, правда, эти людишки внизу, иногда попадались злобные, но со временем я перестал обращить на них внимания и бояться облажаться. Я получил наконец то, о чем мечтал многие годы – приличная зарплата, интересная работа, командировки, проститутки, ресторанное питание, дорогие шмотки… С отчаяннием я понял, что это совсем не то, о чем я мечтал и это совершенно не делает меня счастливым. С одной проституткой у меня возникли близкие отношения. Если все предыдущие женщины, с которыми я был мне даже физически не были симпатичны, то внешность Марины меня вполне устраивала, меня нисколько не раздражала её болтовня, она писала прозу и стихи, мне нравилось проводить с ней время, но  между нами было одно серьезное препятствие – разность наших систем ценностей. Хотя жизнь ей представлялась более сложным процессом, чем Морозовой, она все же поклонялась мещанскому счастью и денежным знакам и не пресыщалась тем, что на них можно приобрести. В сексе она была более изобретательная, чем Морозова, но уж слишком боялась переутомиться и потому вскоре исчезла из моей жизни. Зато на краткий миг во время моего пресыщения и разочарования в продажных ценностях вдруг передо мной появилась та, которая мне понравилась и в сексе и внешне, но её я так и не узнал, как следует. Именно после её появления я и прекратил платные встречи с Маринкой и вообще забыл про неё. С момента встречи с этой странной проституткой у меня и началась рвота полупереваренными ценностями. Примерно за месяц до начала глобального экономического кризиса у меня начался кризис цели. Я уволился по собственному желанию, купил дорогой велосипед и прочую экипировку и поперся в вояж по дорогим странам, надеясь избавиться от депрессии и хандры.
Какие либо отношения с проституткой, матерью одиночкой из другого города казались мне утопией, хотя я  и каждый день в деталях вспоминал четыре часа проведенные с ней, вспоминал каждую её фразу и сердце мое при этом приятно трепетало. Я же старался быть серьезным и мыслить реально, то есть убеждал себя в том, что это все только пьяная блажь, галлюцинация, что это никакое не чувство, а только плод воображения, которое, пытаясь найти утешение, лепит всякие нелепости, которые даже не стоят того, чтобы съездить в тот город еще раз и все проверить. Если мои чувства, хотя и казались мне нелепостью, то, что я мог подумать о её отношении ко мне? Допустить то, что я не вызвал у неё отвращения очень трудно. В лучшем случае она просто забыла о подвыпившем бородатом ирокезе странно одетом, говорящем всякие глупости… Чем больше времени проходило с этой роковой встречи, тем больше я думал о своей случайной знакомой. Вернувшись из путешествия, я все же решился встретиться с ней еще раз и все выяснить, её номер телефона я записал в книжке текстов Мерлина Менсона, но дозвониться мне не удалось, ибо я неправильно набрал номер. Однако мозжечек упорно не хотел забывать её, не смотря на постигшие меня финансовые трудности, которые делали нашу встречу совершенно невозможной. Я устроился на ужасную работу, отработал месяц и вышел на полугодовой больничный. За болезнь я получал больше, чем за честный труд. Благодаря больничному, я вернул долг, результат моих нескольких пьяных разгулов и беспечности в путешествии. На больничном я учил латышский язык для того, чтоб натурализоваться и продолжал обучаться рисованию. Я очень хотел верить байкам своей сестры о сказочном ирланском благополучии, ибо другого выхода для себя я не видел. Не так уж были и наивны мои мечты – всего-то, найти работу какого-то подсобного рабочего за восемь евриков в час, но, как выяснилось, я хотел от этой благополучной страны слишком многого. От Норвегии я требовал еще менее – готов был работать только за еду и койкоместо, но и даже этой мечте не суждено было осуществиться. Мне кинули милостыню и отправили работать совершенно бесплатно в Латвию. Во время пребывания за границей я все мечтал, пристроившись, накопить сколько-то денег и отправиться в Клайпеду на поиски разрешения своих сомнений и терзаний. И вот, по возвращении в Латвию, я вдруг набираю записанный номер правильно и слышу женский голос. Я не знал, что сказать, я был поражен громом. И именно после этого вдруг угоняют велосипед у одного знакомого и он хочет купить у меня новый и можно придумать какую-то байку для мамы и за пару сотен латов разочароваться в своих нелепых грезах и не мучить себя ими больше. Но покупатель велосипеда куда-то делся, тем самым, наводя меня на мысль о том, что все можно выяснить и по телефону. Просто взять и написать ей смс, в котором честно во всем признаться.
Бог? А кто это?
В одном научном фильме, который я просмотрел на днях было длстаточно нагллядно показано с помощью компьютерной мультипликации то, что даже самая простая клетка – есть ужасно сложный механизм, целая фабрика производящая себе подобные клетки. Отсюда следует, что случайно белки никак не могли выстроиться в такой сложный механизм. Теория о случайном появлении органических веществ из неживой материи могла бы устоять, если бы науке стали известны более простые формы жизни, но таковые пока не найдены. Но возможно, что более простые формы жизни были уничтожены более сложными, согласно теории естественного отбора, однако этот контраргумент можно говорит лишь о том, что в науке попрежнему есть две точки зрения. Случайность или же разумный, творческий замысел виною происхождения жизни на Земле? Ответ на этот вопрос возможно будет существовать вечно, но, как это отражается на нашей повседневной жизни? Как живет человек, который убежден в том, что жизннь ни что иное, как случайность, кратковременная вспышка в безбрежном океане неосознанной неорганики и как живет тот, кто убежден в том, что он – винтик в архисложном механизме, который изваял некто намного более высший? Сторонник случайности убежден в том, что именно он хозяин своей судьбы, царь природы и ему принадлежит право казнить или миловать и определять степень виновности. Сторонник же разумного творческого сотворения мира живет лишь для того, чтобы выполнять приказы своего создателя, осуществляя его творческий замысел, он чувствует себя лишь средством, мазком краски, ниточкой в холсте, ворсинкой в кисточке, расходным материалом. Конечно, недалекие сторонники творца сравнивают бога с родителем, а себя с его детьми, которые со временм вырастут и станут самостоятельными, а сейчас их воспитывают кнутом и пряником. Но если вникнуть поосновательнее в теорию разумного замысла, то становится очевидной неуместность подобной аналогии и приходит на ум другая. Рисуя, художник вряд ли будет наказывать неудачную линию и поощрять уместную. Он просто удаляет и исправляет ненужное и продолжает работать над тем, что на его взгляд является характерным и уместным. Вот вам и дарвиновский естественный отбор! Хотя роль молекулы куска глины в руках бога скульптора не очень-то воодушевляет разумного человека жить дальше. Позвольте, завопят верующие в бога, кусок глины же неразумен! По отношению к нам, он действительно неразумен, как наверняка и мы по отношению к богу. Существование бога вовсе не гарантирует того, что он именно такой, каким мы  его хотим видеть, это не значит того, что он любит и ценит каждого из нас и будет тратить время на разбор деяний каждого. Он вполне может оказаться и фермером, для которого мы просто скотина, которую он считает тоннами мяса. Если вдруг у скотины появятся такие мозги, чтобы понять свое место в этом мире, то она просто сдохнет от тоски и потому ей необходимо запудрить мозги чем-то более утешительным, вроде теории случайности, согласно которой мира вне свинофермы не существует, а свиноферма возникла случайно и свинья в ней единовластная хозяйка, венец природы, то есть случайности.

Капитал.
Взявшись за эту здоровенную книгу, я испытал разочарование, вкушая сопли мыслей Маркса бестолково размазанные по множеству страниц. Карлуша даже не пытался выразить свою мысль таким образом, чтоб её понял хотя бы кто-то из любимых им пролетариев. Видимо он руководствовался утверждением о том, что нет плохих писателей, а есть только тупые читатели. Короче, он на полсотне страниц, которые я с превеликим неудовольствием прочел устроил такой ребус на тему стоимости товара, что обыватель просто поставит эту книжищу на полку и решит, что она не для средних умов. Не даром Маркса уволили с его первого и последнего места работы за рассеянность ума! Это просто абракадабра в стиле Нострадамуса, которую надобно расшифровывать. С моей стороны было крайне глупо и дерзко ругать золотую голову и решиться на то, чтобы решиться вести собственное исследование в данной области и начать писать свою книгу под таким же названием, используя свои скудные наблюдения и скудное специальное образование, которого, на взгляд любого здравомыслящего человека может хватить только на то, чтобы дергать рычаги в кране или выполнять разного рода неквалифицированную работу. Есть, конечно и случайная информация из СМИ и литературы, но это в счет идти не может, ибо знаний этих не оценивали дипломированные специалисты и не выдавали мне никаких документов, которые являются своего рода разрешением на исследования в данной области. Я взялся за это дело без заказа, а следовательно и не получу за это никаких прибылей и главное, что читать это, кроме меня вряд ли кто-то станет, а, если это и случиться, то всерьез мой лепет никто не воспримет.
Итак, Маркс первым делом заговорил о стоимости товара. Я же дерзну начать с рассмотрения понятия розничной цены товара. Наверное любой более или менее любознательный потребитель хоть раз в жизни, да задался вопросом: Откуда же берется эта непостоянная цыфра? Сколько хотят, столько и дерут, сволочи! Обычно так, отвечают на вопрос наши старейшины – пенсионеры, которые немало пожили и немало повидали на своем веку. Поставим себя на место владельца сети магазинов или же того человека, который решает, какие ценники и на что лепить. Он конечно же хочет содрать побольше и потому рад бы за батон хлеба содрать с покупателя пару сотен долларов или евро, но сделать он этого не может по ряду причин, которые являются компонентами розничной цены. Первая из них – КОНКУРЕНЦИЯ. Любому ясно, что увидев в магазине слишком высокую цену на хлеб, покупатели, не долго думая, отправятся в другой магазин. Потому, устанавливая цену, торговец обязательно должен учитывать цены конкурентов, если он, конечно не монополист. Но даже монополист вынужден считаться со вторым компонентом розничной цены – ПОКУПАТЕЛЬНОЙ СПОСОБНОСТЬЮ ПОТРЕБИТЕЛЯ. Ясно, что способный заработать только сто уе в месяц покупатель не в состоянии каждый день покупать хлеб за несколько сотен уе. Однако, следует учесть и третий компонент розничной цены – НЕОБХОДИМОСТЬ данного товара. Ясно, что в случае отсутствия других продуктов питания в продаже можно смело драть с покупателя за пол буханки хлеба размер его дневного заработка, как это делали спекулянты в кризисные времена во многих частях света. Устанавливая цену, нужно так же учесть СРОК ГОДНОСТИ товара, отношение его количества к спросу и наконец его оптовую цену, а так же не забыть об издержках на торговлю – аренда помещения, зарплата продавцам, налоги, реклама магазина и самое главное – прибыль торговца. Из этого наблюдения ясно, что, устанавливая розничную цену, торговцу есть над чем пораскинуть мозгами. Большинство рабочих, которые завидуют дядям в Мерседесах, прочитав вышеизложенное, решат, что торговля – дело стремное, нестабильное, сложное и потому лучше ездить на общественном транспорте, но зато не морщить лоб над такими вопросами, да еще и постоянно.
Перспектива торговца не вырисовывалась бы так мрачно, если бы эти составляющие розничную цену компоненты не находились в постоянно нестабильном положении. К примеру – в любой из дней могут повысить налоги или же необходимость в продаваемых товарах у населения вдруг отпадет в результате появления новых товаров, а может и случиться так, что в результате экономического кризиса покупательная способность населения резко снизиться и тогда самым разумным будет свернуть дело и жить на сбережения в ожидании лучших времен. Однако я отвлекся от основной темы рассмотрения и перехожу к рассмотрению оптовой цены товара, в которую входит прибыль оптового торговца, цена производителя, аренда складских помещений, зарпата кладовщиков, менеджеров, других работников вплоть до уборщиков перевозки товаров от производителей на склад и со склада к розничным торговцам, налоги государству. Рассматривать все эти факторы более глубоко я считаю излишним ибо принципиальной разницы между оптовым и розничным торговцем нет, а подчас крупные розничные торговцы берут на себя и роль оптовых торговцев, то есть покупают товар прямо у производителя.
Итак, цена производителя – это прибыль производителя, налоги государства, стоимость производственной площади, средств производства, материала, рабочей силы, цены конкурентов, цены берущих на реализацию товар торговцев, реклама производимого товара. Если торговец живет плохо и нестабильно, то производитель еще хуже. Решил к примеру Иван Иваныч заняться производством гвоздей, увидев, что десять штук в магазине стоят доллар, а он знает, как сделать эти десять штук сделать за один цент. Взял Иваныч кредит под залог нажитой непосильным трудом квартиры, зарегистрировал свою фирму, арендовал за городом ангар, нанял десяток работящих мужичков, выписал из-за границы  оборудование и запонился ангар ящиками с гвоздями, но не покупает народ эти гвозди, хоть они и на десять центов дешевле, чем другие. Пришлось Иванычу потратить енное количество денег на хорошую рекламу своего продукта. Брать, конечно стали, но не надо народу столько гвоздей, сколько нужно произвести Иванычу, чтоб не в убыток себе работать. Почесал ухватистый мужик репу и решил завалить своей продукцией сопредельные государства и даже Африку с Азией, разузнал, сколько они там стоят, какие таможеные пошлины, разрекламировал там свой товар и пошло-поехало, пришлось даже организовывать работу в три смены. Но не все благополучно в его хозяйстве. Владелец ангара повысил арендную плату, а работяги требуют повышения зарплаты или уходят работать в другие места, где платят больше, чем он может. А Иваныч уже разбежался жить барином на широкую ногу – машину, квартиру, жену в кредит купил, детей в Британию учиться отправил. И что же, теперь этому всему конец? Нет! Покупает наш мужичек в кредит производственную площадь и нанимает рабочих из неблагополучных стран, пришлось, конечно повозиться с ними – много разрешений оформить, найти для них жилье, обучить их работе, но башковитый и энергичный мужик наш Иваныч и потому со всем справился. Посмотрел он, как усердно трудятся за низкую зарплату дикие люди и посетила его светлая мысль – а зачем делать гвозди в этой дорогой стране? Свернул он производство на родине и отправился на родину своих работников, а там безработица и люди могут жить на доллар в день. Вот тут-то и настала для Иваныча долгая и счастливая жизнь, но не надолго. Объявился конкурент, выпускающий саморезы, которым потребитель больше стал доверять, чем старым и добрым гвоздям Иваныча. И пришлось бедному буржую опять влезть в долги, чтоб купить оборудование для производства саморезов, на их рекламу, на то, чтоб рабочих переучить. И все-таки он победил в очередной раз, но покой ему и не снился. Опять напасть – повысилась цена на сталь, но старая гвардия умирает, но не сдается и потому Иваныч решил сам добывать и лить сталь. Опять кинул он на бочку все, что у него было и прикупил себе железный рудник в отсталой стране, отгрохал сталелитейный завод и стал делать не только саморезы нои много чего из стали. Целый город вырос вокруг его завода. Город из трущеб населенный оборванцами и пьянью. Но ничего тут не поделаешь, отказавшись от роллсройсов миллион рабочих не обогатишь, да и не поймут серьезные люди, с которыми он теперь дело имеет, если он на велосипеде к ним в гости приедет. Да и дворцы Иваныча в кредит отстроены, а он с банками еще за рудник не рассчитался, а зря. Рухнула строительная пирамида, людям стало не до ремонтов и не до строительства, да не до изделий из стали.
Иваныч был уже тертым калачем и потому за несколько месяцев до обвала строительной пирамиды напечатал да распродал акции своей корпорации, вернул долги банку, а после начала кризиса сердечно распрощался с акционерами, которые хотели положить в сейф миллион, а через год вытащить два, ничего при этом не делая, но жизнь –борьба, господа хорошие и ничего не бывает на шару. Денег у Иваныча после рассчета с банком осталось не много, дворцы, тачки и прочее барахло пришлось продать по дешевке, от гарема он отказался, да и расходы детей порядком урезал, но деньги тают каждый день и не сидиться Иванычу в скромной квартире, не привык он сдерживать свои желания и жить кротообразно. И потому взялся он за новый бизнессплан. Приглядевшись к народу, он понял, что последнее, что перестанут покупать – это алкоголь и дешевая жратва. Не щадя конкурентов, он быстро вылез на алкогольный рынок, а затем и на пищевой. Правительства многих государств, в которых он производил и реализовал свой товар пресовали его повышением разного рода налогов, но он изворачивался, велел своим управляющим понижать зарплаты рабочим, вкладывая деньги в разработки более дешевых способов производства товаров. Тысячи ученых работали на него изобретая самый дешевый способ производства водки и хлеба из опилок. Во многих странах Иваныч скупил разорившиеся торговые сети, скупил не лично, а через подставных лиц, взяв огромные кредиты в банках, которые регулярно требовали выплаты процентов. Сделать поблажку конкурентам значило для Иваныча прогореть и стать обыкновенным безработным или рабом, который стоит доллар в день в лучшем случае. Многие его конкуренты таковыми и стали, но не он, он двигался вверх по вертикали власти, не останавливаясь.
Объем продаж, а следовательно и производства с каждым днем сокращался, цены приходилось понижать, особенно на товары не первой необходимости. Прибыль сокращалась и уже не могла покрыть выплаты по задолжностям банкам. Но ушлый Иваныч нашел выход и из этой неприятной ситуации. Он организовал в нескольких государствах политические партии, на рекламу которых в средствах массовой информации не щадил денег взятых в долг у банков. Ораторы этих партий искали виноватых в народном горе за границей и отчаявшийся народ верил им. Банки напечатали побольше денег и ссудили Иваныча через правителей нескольких государств, чтобы тот побыстрее организовал производство оружия, мундиров, военной техники. У народа появилась работа, а вместе с ней и какая-то уверенность в завтрашнем дне, а пропаганда усиленно возбуждала ненависть к соседним государствам, обличала их в хищнических настроениях, в тоталитаризме или продажной демократии. Многие голодные безработные отправились служить в армию добровольно, где платили жалование, кормили и одевали, хотя и гоняли на учениях. Не торопясь, Иваныч набросал план предстоящей войны, задачей которой были массовые разрушения целых городов с заводами, путями сообщения, техникой и прочими плодами человеческого труда. Сам он поселился в той стране, которая стояла в стороне от других, имела мощную промышленность и сельское хозяйство. Использовав пустяковый предлог, одна из стран напала на другую, заключив союз с третьей. И началось. Дипломаты всех воюющих стран были на службе у Иваныча и шагу не смели ступить без его ведома под страхом смерти от руки специальных агентов. Таким образом Иваныч и те, кто ссужал ему деньги решали, когда заключить мир, а когда возобновить войну. Один из лидеров воюющих государств возомнил о себе черт знает что и ослушался приказа всемогущего кредитора. Иваныч сначала попытался сплющить его страну армиями других государств, но его армия, не смотря ни на что, выстояла. Тогда пришлось устроить небольшой военный заговор против этого мятежника, но это предприятие не принесло желаемого результата, тогда пришлось устроить в его стране настоящую революцию и гражданскую войну в конце которой, мятежника убивает хороший профессиональный киллер.
Разрушив и истощив воюющие государства Иваныч трубит отбой, оказывая одной из стран помощь руками нейтрального государства. В этом государстве у нашего гипотетического героя свой банк, который теперь будет финансировать поднятие из руин соседних государств, которые, слившись воедино, образовали супердержаву. Валюту этой супердержавы печатать будет естественно Иваныч, он же будет и руководить финансовой системой этого государства, а его мысли будут озвучивать сменные министры финансов, генеральные секретари, военные министры и прочие деятели. Первым делом правительство новоиспеченного государства печатает облигации государственного займа, взамен которых получает груду макулатуры от Иваныча, которую называют национальной валютой, единственным законным рассчетным средством на территории новой супердержавы. Разумеется, что Иваныч дал свою макулатуру не просто так, а под процент и очень высокий процент. В любой момент он может потребовать деньги обратно и с процентом, а супердержава сможет ему вернуть лишь то, что он ей выдал ранее, ибо никто, кроме него не имеет права печатать данные им в долг банкноты. Таким образом он и только он решает, у кого в этой супердержаве все отнять, а кому дать взаймы. Это уже совсем не то время, когда наш герой взял деньги в банке под залог своей квартиры, чтоб наладить производство гвоздей. Теперь он уже ничем не рискует, теперь, вроде бы, он не вечный должник, а вечный кредитор, правда есть на планете люди и посолиднее, чем он, приказы которых он должен бесприкословно выполнять. Дело в том, что он все еще не рассчитался со своими кредиторами, теми самыми, которые ссужали ему деньги на организацию политических партий, на развязывание войны и наконец на выпуск собственной валюты. Рассчитывается он со своими кредиторами отнюдь не валютой, которую он напечатал, а вполне осязаемыми вещами, которые производят его должники – сельхозпродукция, полезные ископаемые, различные товары, которые он продает на мировом рынке за американские доллары, которыми и рассчитывается с мировым финансовым картелем, который определяет курс обмена его валюты на другие.
И тут возникает очень важный вопрос: Каким образом мировой банк регулирует курсы обмена валют? Любому ясно, что стоимость любой деньги определяется количеством товаров, которые на неё можно купить, то есть её покупательной способностью. А покупательная способность определяется уровнем инфляции, которая в свою очередь зависит от отношения товаров производимых в стране к объему денежной массы. То есть, как бы много товаров не производилось в определенной стране, если её правительство напечатает и даст в долг слишком много денег, то валюта этой страны начнет обесцениваться по отношению к другим валютам. Или же наоборот, если государство печатает слишком мало денег и почти не дает их в долг, то курс данной валюты поднимается. А как это отражается на нас, на рядовых монадах разных стран? К примеру один лат равен двум долларам, а пять литов равны одному лату, но уровень жизни низок практически одинаково, как в Латвии, так и в Литве, однако на сумму эквивалентную доллару в Литве и Латвии можно купить немного больше, чем на родине этой деньги, причем доллары можно свободно обменять практически в любой точке человеческой цивилизации, а латы и литы даже в не очень далекой Норвегии отказываются принимать или же меняют совсем не по тому курсу, что в Латвии. Из этих наблюдений ясно, что курс валюты не особенно влияет на уровень жизни в стране, которая его выпускает. Лишь по тенденции падения или повышения обменного курса можно судить о покупательной способности определенной валюты. На практике это значит то, что, если заранее знать о том, что курс доллара поднимется через год, то, накупив долларов пока они дешевые, и, продав их потом, когда они подорожают, можно разбогатеть, сидючи ни диване, смотря сколько нулей в элементах твоего уравнения.
Если одна страна одолжила у другой крупную сумму денег, а потом отдает долги с процентами и не валютой собственного производства, а товаром, то этот товар, а вместе с ним и производство обеспечивает уже не стоимость отечественной валюты, а стоимость валюты кредитора. Таким образом масса валюты кредитора увеличивается пропорционально объему товаров, которые приобретаются на эту валюту, увеличивается и конвертируемость этой валюты в мире, как и её покупательная способность. Низкая покупательная способность валюты Эквадора, к примеру, дает возможность Штатам скупать их нефть по очень низкой цене, а то и забирать в счет задолжности, да и не только нефть, все, что Великая Америка пожелает, вплоть до человеческого материала. Рядовые монады этих бедных стран должников необразованы, религиозны, социально незащищены, то есть неуверенны в завтрашнем дне, нищи, а следовательно и лишены практически всех удовольствий. Это создает хороший прирост населения, что понижает стоимость рабочей силы при отсутствии прироста производства. Производительность труда на производствах этих стран не повышается по той причине, что тамошним производителям просто не по карману обучать научный персонал или покупать новые технологии и оборудование в благополучных странах кредиторах. Если в развитых странах и появляется какая-то тяжелая ручная работа, которую еще не удалось автоматизировать, то эту работу делают гастарбайтеры из бедных стран или же это ручное производство переносится на родину нищих и на все согласных за доллар доходяг.
С бедными странами более или менее все ясно. А что из себя представляют богатые и средние страны? Это рантье, финансовые воротилы, ученые, технологи, инжинеры, клерки квалифицированные и высокооплачиваемые рабочие, гастарбайтеры из неблагополучных стран, которые выполняют грязную неквалифицированную и низкооплачиваемую работу в сфере обслуживания, фермеры, которые вечно берут кредиты, но поддерживаются государством тем, что их продукцию покупают по ценам, которые в десять раз превышают цены аналогичных продуктов из неблагополучных стран и на низшей ступени социальной лестницы этих стран находятся бесстыжие велферовщики, лузеры-безработные, которые предаются низменным страстям, презираются обществом и по сути не живут, а медленно вымирают. Последние представляют собой некий бесполезный балласт, который по своей сути депрессивен и запрограммирован на самоуничтожение. Это просто человеческий мусор, отработка, которую следовало бы из рациональных соображений уничтожить, но современные этические законы не позволяют хозяевам жизни поступить таким образом. Велферовщиком в благополучной стране оказывается всякий, кто не соответствует госстандарту на людей. Практически это живые трупы, которые привязаны к дармовому жилью, которое им выделяет государство, к пособию, которое им выплачивают в определенном месте. С человеческой выбраковкой можно поступать по разному, чтоб принудить даже их служить мировому правительству. Можно платить им ничтожно мало или вообще лишить их какого-либо источника доходов и тогда они начинают промышлять грабительством, что повышает спрос среди честных и послушных граждан. К примеру ограбили какого-то рабочего и он потерял свой месячный заработок, что побуждает его влезть в долг и работать больше, чтоб его отдать, а потом еще и более охотно платить государству налоги на содержание полиции или же отстегивать частной охранной фирме за то, что они установят в его доме тревожную кнопку. Получается, что воры, бандиты, насильники, маньяки тоже служат системе и потому она, хотя и тратит немалые деньги налогоплатильщиков на борьбу с преступностью, никак не может победить её окончательно. Однако, есть и другой способ использования велферовщиков, можно платить им приличное пособие, чтоб они никого не резали и не грабили, а ходили по магазинам и увеличивали объемы продаж производителей. Следствиями подобной политики являются – сильный приток гастарбайтеров из неблагополучных стран и падение общественной энергетики. Фактически представители коренного населения замещаются более энергичными инородцами.
Ясно, что люди управляющие финансами занимаются человеководством и люди для них не более чем расходный материал. Но какого же человека стремятся вывести хозяева? Можно предположить, что идеальнейшие экземпляры человеководства получают от хозяев больше всех возможностей в этом мире. Большие возможности имеет тот, у кого больше денег. Я не говорю о колумбийских наркобаронах или русских нефтяных королей и алигархов. Эти нужны хозяевам только для того, чтобы поддерживать порядок, который способствует их отбору.  Возьмем среднестатистического скандинава, у которого примерно такие же возможности, как у директора мясокомбината в России или афрканского принца с той лишь разницей, что его положение стабильно и ему не нужно особо напрягаться и быть выдающейся личностью, чтоб достичь этого положения. Этот человек дисциплинирован от рождения. Вряд ли какой-то норвежец будет ставить магнит на водяной счетчик или выращивать картошку на газоне или же варить самогон в домашних условиях. Норвежцы не собирают грибы, чтобы сэкономить на еде, не выносят кирпичи с завода, чтобы построить себе трехэтажную дачу, не удят после работы рыбу, чтоб её засушить и потом есть с пивом. Эти люди слишком прямолинейны в своих стремлениях. Если их зарплата не позволяет им пить водку каждый день, они пьют её реже или же ищут другую рабоу, чтоб заработать на то, чего им хочется. Их стиль жизни можно выразить одним словом – послушание. Африканцы, ланиносы, русские, китайцы – просто непослушные дети, которых нельзя оставлять без присмотра, которым нужны заборы, колючая проволока, строгие воспитатели, жесткие меры. На это, конечно, можно возразить, мол норвежцу бы пережить блокаду Ленинграда. Но на это можно ответить, что норвежцы или шведы не пережили ничего подобного, ибо хозяева и воспитатели не сочли нужным подвергать их подобному наказанию. Скандинавские реформы неосуществимы в России или даже в Ирландии. В России неоднократно пытались отучить людей от пьянства или хотя бы ограничить употребление этих напитков, но результаты этих мероприятий были плачевными – люди начинали пить политуру, нюхать клей, варить самогон. Просто интересно, почему норвежцы не поступают точно так же. Ведь даже не бедные русские, которые переселились в Скандинавию так или иначе стараются на чем-то да сэкономить, чтобы отложить деньги в чулок или же с треском их прогудеть в шикарном ресторане. Не смотря на то, что в Скандинавских странах платят высокое социальное пособие по безработице, основная масса населения там работает и достаточно добросовестно. А теперь представьте, сколько выйдет на работу в России после того, как там начнут платить пособие по безработице, как в Швеции или Дании. В советский период в Росии и прилежащик  к ней странах сделали так, что приобретенные нечестным путем большие деньги трудно было потратить, а так же праздный образ жизни карался законом, но в результате появилась мощная теневая экономика, контробанда, имитация бурной деятельности на рабочем месте, притом на высшем уровне. Ни жестокие репрессии, ни поощрения не могут изменить непослушных детей, которые хотят надругаться друг над другом и с этой целью воруют, обманывают, варят самогон втихомолку и отлынивают от работы. Когда хозяева мира видят, что воспитатели уже не могут справиться со своими подопечными и заборы вольера трещат от беснующегося стада, они устраивают революцию и возводят новый сумашедший дом со смирительными рубашками и электрошоками нового типа, но этого хватает ненадолго и потому приходится устраивать бойню между пациентами двух или более сумашедших домов, чтоб выдохлись, спустили пар в этой свалке, чтоб не осталось больше сил сопротивляться своим воспитателям.
Теперь представим себя на месте мирового правителя, но не злого и корыстного, а доброго, который искренне желает, чтоб на планете воцарился наконец мир, благодать и порядок, который способен с помощью финансовых рычагов повысить уровень жизни в любой из стран. И что же будет, если повысить уровень жизни до скандинавской планки в средней африканской стране? Это будет примерно то же самое, что дать дорогую и хрупкую игрушку маленькому ребенку. У них и при высокой детской смертности и плохом медицинском обслуживании ужасно высокий прирост населения. А что же будет при хорошем медобслуживании, при выплате пособий на детей? Это просто приведет к ужасающему демографическому взрыву и придется стерилизовать большую часть населения. Причем у жителей развивающихся стран отсутствует какая-либо культура траты денег. Ненужно далеко ходить за примерами. Достаточно посмотреть на того бизнессмена, который построил в Латгалии лесопилку и начал платить аборигенам приличную зарплату. Результатом было то, что после получения первой зарплаты почти ни один рабочий не вышел на работу, пустившись во все тяжкие грехи. Я разговаривал с подобными типами и спрашивал у них, на что бы они потратили большие деньги. Ответы были совсем нерадующие. Некоторые из них хотят отстроить дворец и нанять слуг, иные хотят начать свое дело, но не для того, чтобы что-то производить, а для того, чтобы унижать своих собратьев. Понятие о руководстве у этих людей связано с унижением. Именно унижение подчиненных они считают целью собственного руководства, а не какой-то другой результат. А эта страсть к азартным играм, желание выиграть миллион, а потом всю оставшуюся жизнь заниматься черт знает чем, но только не созидательным трудом. Большинство русских миллионеров бестолково сорят деньгами только для того, чтоб окружающие им завидовали. Вспоминается та старуха, которая выиграла миллион в лотерею и упилась на смерть, не растратив и десятой части выигрыша. Или тот штукатур, который кричал о том, что он может быть богатым, только, если все окружающие нищие. Русским и прочим жителям соцлагеря и развивающихся стран непонятно, как может норвежский миллионер жить в скромном домике из горбылика, питаться продуктами купленными в обычном магазине и ходить в стоптанных ботинках, к которым он привык и ездить на каком-то Вольксвагене или Шкоде. Подобное поведение вызывает бурное возмущение у диких людей. Они объясняют это зажратостью, глупостью, вырождением, чем угодно, но только не цивилизованностью, которая выражается в принципиально отличной от средневековой системе ценностей.
Мне горько говорить об этом, ибо я сам дикий человек и не становлюсь цивилизованнее от того, что осознаю свою дикость. Да, я низменная и продажная скотина, которая валяется на диване и работает только за деньги, а, если и появляется возможность хоть немного посидеть на пособии, то я сразу же этим пользуюсь. Стоило мне начать получать хорошую зарплату, как я начал швырять деньги под ноги проституткам, обедать в ресторанах и валяться на диване целыми днями. Теперь, когда у меня нет денег, я не вижу смысла в том, чтобы выходить на улицу и даже просыпаться. Я не хочу ничего рисовать или писать, если за это не платят деньги. Я проститутка, продукт употребления, товар, который способен так же и употреблять товары, которые произвели подобные мне проститутки.
В итоге мы видим, что экономика представляет собой воспитательный орган, систему мер воздействия на людскую массу. Этот воспитательный орган настолько спрятан, завуалирован, что все воспитуемые убеждены в его случайном происхождении и невозможности существования общества без него. Разумеется, что создатели этой системы маскировали её, чтобы воспитанники не догадывались, что их воспитывают и не могли взбунтоваться, точнее не знали против кого и чего конкретно бунтовать. Даже самые разумные бунтари, вроде Оруэла только критикуют существующий порядок, но ничего не могут предложить взамен. Некоторые панки открыто расписываются в своем незнании и вываливают из своих торб на всеобщее обозрение мусор представляющий их систему ценностей – бесплатный алкоголь, жратва, трава, зрелища вроде футбола и небрежно состряпанной музыки и праздное, бесцельное времяпровождение. Но стоит ли обвинять этих людей в несостоятельности и клеймить позором за трусость, следствием которой является их лень? Нет занятия более бесполезного и вредоносного, чем осуждение и наказывание! Как и многое, что мы видим в этом мире, это все только следствие их наследственности, условий, в которых они находятся, воспитания и многих причин от них не зависящих.
Какие же меры, нужно принять, чтоб сделать жителей Прибалтики такими, каковы сейчас норвежцы? Разумеется, что следует оживить экономику и для этого необходимо перекрыть приток импортных товаров. Следствиями этой меры будет создание множества рабочих мест, но так же и контробанда импорта, который будет качественнее и дешевле, чем то, что изваяют неопытные отечественные производители. Одним словом, будет то же крушение системы советского типа, только за более короткий срок. Если же посмотреть на все более оптимистично и провести подобные реформы более искуссно, то есть не перекрывать границы на следующий день, а ввести на импорт сначала незначительные пошлины и постепенно их повышать по мере развития отечественной промышленности, а на товары, которые невозможно произвести в Балтии вообще не налагать никаких пошлин, причем со временем и вовсе предоставить отечественной экономике конкурировать на равных с зарубежными производителями… Но тут возникает еще один вопрос: Какого черта строить лишний завод по производству какого-то товара, если где-то в Европе уже есть пара аналогичных заводов, которые способны завалить этим товаром весь мир? Патриоты ответят, чтоб местные людаки могли зарабатывать деньги, платить налоги и приобретать различные ценности на заработанные деньги. Не все же европейцам работать и жировать. Но для мирового правительства, которое мыслит в масштабах мира, такие вопли на лужайке звучат неубедительно. Для них создание этой локальной экономики и производство товаров для локального употребления являются по сути лишним и нецелесообразным действием. В таком случае проще налогоплатильщиков из Прибалтики перевезти в Европу, если они уж так хотят заработать себе на виллу и лимузин, а крики о ментальной привязке к конкретной местности для мирового правительства, которое своей родиной считает всю планету, а не конкретную пядь земли, просто пустой звук. Для мирового правительства существуют отличные от обывательских проблемы и цели. Они видят, что производительность труда растет с каждым днем и остановить этот процесс невозможно, вернее, если этим заняться, то это может вылезти тебе боком и ты останешься не у дел. Растет так же и численность населения, которую в пинципе остановить можно, правда средства для достижения этой цели этичными назвать нельзя. Соответственно этим двум нарастающим графикам можно выстроить и третью нарастающую кривую, кривую роста численности лишних людей, которые незадействованы в производстве материальных ценностей, не говоря уже о духовных. И перед мировым правительством стоит острый вопрос: Что делать с этими засранцами? Можно принудить их заниматься бесполезным трудом, как это делали в Советском Союзе или фактически делают сейчас в Китае и Индии. То есть создают лишнюю работу, но не так примитивно, как в Сталинских и Гитлеровских лагерях. В развитых странах пытаются создавать рабочие места, увеличивая потребности населения. Эта мера действует, но недостаточно эффективно. Еще одна мера против роста безработных – увеличение срока взросления, но и эта мера не оказывает должного эффекта. Причем у этих двух мер есть серьезные противопоказания. В результате человек реализует все меньше своих потенциальных возможностей, что приводит к большему проценту генетического брака, падает качество человека, среднестатистический человек, который все более времени посвещает развлечениям становится слабым, вялым, депрессивным. Чем меньше человеку требуется усилий для того, чтобы выжить, тем менее жизнеспособным он становится. В результате происходят войны. Потому, что именно на войне человек вынужден прилагать максимальные усилия, чтобы выжить. Таким образом ведется естественный отбор и заодно борьба с приростом населения. Совсем не исключено, что различные эпидемии, природные катаклизмы и прочие бедствия устраиваются ради ограничения численности населения.
Если посмотреть на геометрическую прогрессию, с которой увеличивается население планеты и ту скорость, с которой заселяются необжитые пространства пригодные для жизни людей, то становится жутковато. Великие гуманисты, конечно скажут, что возможности науки беспредельны и со временем, когда нам станет тесно, мы найдем способ приспособить пустыни для земледелия и животноводства, а потом начнем обживать и другие планеты. Любой разумный руководитель ответит на это мечтающему гуманисту, что сначала давайте найдем способы освоения жизненных пространств, а потом уже будем размножаться, но с мечтателями живущими в мире своих фантазий трудно спорить, тем паче реалистам, которые должны каждый день разруливать реальные проблемы глобального масштаба. Нищета – есть некий тормоз, который не позволяет кривой прироста населения взлететь выше производительности труда. Нетрудно представить что начнется, если это все-таки произойдет. Возможно, что нечто подобное уже произошло в древнем государстве центральной Америки, когда там пачками уничтожали младенцев и некоторых взрослых. При нынешней системе ограничения рождаемости с помощью нищеты людям предоставляется возможность сделать осознанный выбор, а не убивать ближнего своего в силу жизненной необходимости.
И все-таки молодая пара африканцев, которые приехали во Францию говорят, что уж лучше мы будем тратить большую часть своего пособия на еду для детишек, чем кататься на автомобиле, ибо никакое железо не заменит нам этих миленьких крошек. А жирный американец изойдет на говно, когда узнает, что его спермотазоиды недостаточно активны для зачатия детей и потратит половину своих доходов на лечение от бесплодия. Ирланка, сидя в пабе за кружкой темного пива, будет рвать свои рыжие волосы с головы и других мест, после того, как узнает, что детей она иметь не может. Но вот большинство русских девиц вдруг заговорили иначе. Они вдруг задумались, на кой черт нужны эти дети и что это вообще такое. Эта задумчивость и возникшие вопросы выразились в огромном пятне преобладания смертности над рождаемостью на территории бывшего СССР. Можно подумать, что россияне получат в награду за это более комфортабельную жизнь. При таком уменьшении численности населения вероятно возрастут цены на рабсилу, но с тем условием, если перекроют вход гастарбайтерам, которые прут в Россию даже не в самые благоприятные для неё годы.
Апетит.
Но не только хаотическое размножение делает бедных бедными, не только с этим сражаются наши доблестные воспитатели. Есть у бедняков еще одна отрицательная черта – желание заглотить больше, чем они способны переварить. Эта необоримая тяга захватить больше, чем возможно употребить. С одной стороны мы хотим себе четырехэтажный особняк, а с другой мы хотим получить его даром, на халяву. Я слышал много людей осуждающих минимизацию жилплощади, которую проповедовали в советское время. Откуда же все-таки в советских гражданах такая нездоровая тяга к высоченным потолкам, к обилию массивной мебели, к обширным гардеробам… Кто-то когда-то сказал, что тесные жилища теснят душу и ум… А где ж я свои пятьдесят штанов развешу! Да, я хочу иметь пятьдесят штанов на одну задницу и еще хочу принимать пищу в своей личной столовой, иметь отдельную от жены спальню, библиотеку… Я не хочу ходить в общественную библиотеку или кинотеатр, я хочу иметь все это у себя дома и в тех же размерах, еще я хочу свой, личный парк, по которому буду гулять только я и те, кому я позволю… И людей с подобными желаниями мы не считаем мизантропами или какими-либо ненормальными, напротив, слушая подобный вздор, мы говорим о нормальных желаниях нормальных людей. Причем, подобные желания имеют свойство разрастаться по мере их удовлетворения. Получив дом в сто квадратных метров и парк в десять гектаров, они если не ленятся, то просто физически не успевают ухаживать за всем этим богатством и требуют себе уборщиков, охранников, поваров и прочий обслуживающий персонал, они уже мнят себя богами и мечтают не о парке и особняке, а об отдельной планете, на которой они представляют верховную власть, они думают о себе, как об исключительной личности, которая заслужила, которая лучше, чем другие, которая не зависит от обстоятельств, забывая о том, что на действия, мысли, желания человека воздействует столько внешних никак от него не зависящих причин, что эта исключительная личность может нести ответственность за свои действия не больше, чем любой другой неодушевленный предмет. Им неприятно думать о том, что не им решать, когда им болеть, а когда быть здоровыми, быть им бездетными или плодовитыми, богатыми или бедными, что им нечем гордиться, равно, как и нечего стыдиться. Не их заслуга в том, что у них есть большой дом и власть над другими и не им решать, когда именно они умрут. Бесполезно и глупо винить и стыдить их в этих желаниях, которые опять-таки пришли в их головы извне и не дают им жить в гармонии с окружающим миром, которого они боятся. Этим и объясняется их тяга к тотальному контролю над окружающей действительностью. Они кричат о том, что хотят жить в мире без насилия и потому насилуют окружающий мир, чтоб выстроить свой идеализированный мирок. И подобные идеи пресловутому большинству не кажутся абсурдными, хотя многим вполне понятно, что человек взаимосвязан с окружающим миром и взаимосвязь эту нарушить невозможно.
У людей принимающих алкоголь и наркотики мотив примерно тот же самый, что и у тех, кто строит роскошные особняки и ограждает высокими заборами свои частные собственные парки – желание контролировать действительность. Просто наркоманы и алкаши доперли до того, что на материалистический уход из пугающего окружающего мира нужно слишком много энергии, а вероятность успеха слишком ничтожна. С одной стороны они поняли, что их мучает не окружающий мир, а их страх, который можно нейтрализовать с помощью различного допинга, с другой стороны они понимают, что окружающий мир – вещь весьма относительная и в сущности мир – это не то, что вокруг, а продукт нашего восприятия, которое можно контролировать с помощью допинга. Иными словами, проще создать иллюзорный управляемый мир вокруг себя и уйти в него с головой, чем корячиться всю жинь, создавая материальный относительно управляемый мир вокруг себя в общей жесткой реальности. Придуманным миром удобней управлять, одна беда - иногда приходится возвращаться в реальность, чтоб обеспечить свое физическое тело всем необходимым для его существования, которое необходимо для существования иллюзорного придуманного мирка, в котором так хорошо, безопасно и уютно. Но есть люди еще более рациональные, чем наркоманы – самоубийцы. Эти смотрят на жизнь реалистичнее всех параноиков. Они понимают, что от страха им не спрятаться ни в частной норке, ни в потусторонних мирах, нигде нет полной и гарантированной безопастности, всюду вылезают непредвиденные обстоятельства, всюду боль, усталость, ужас, неопределенность, борьба, зависть, злость, гнев, ехидство, лицемерие, вранье, лень… Это все качества материального существования и с ними ничего поделать нельзя, зато можно оборвать свое материальное существование и таким образом наверняка уйти от всего этого ужаса и надежно себя обезопасить. Но далеко не всякому хватает жизни, чтобы понять это и далеко не всякий понявший это обладает решимостью пойти на такой шаг, в общем не всякому создатель разрешает легко отделаться от бремени существования. Хотя это еще и не факт, что после смерти на физическом плане наше осознание перестает существовать или же хотя бы избавляется от мучений. Все-таки не нам решать, совершать нам самоубийство или нет и когда и при каких обстоятельствах это делать.
Итак, мы выяснили, что параноя бедняков развивает в них непомерный их возможностям апетит, который и делает их вечно голодными, то есть бедными. Теперь становится ясным то, почему дома богатых норвежцев напоминают сарайчики, а дворцы новых русских крепости. Русские, как и уроженцы прочих развивающихся стран хотят уйти от действительности потому, что она им неприятна и пугает их. Отгораживаясь и уходя от реальности, они делают эту реальность еще более пугающей. Скандинавы же не боятся не запирать двери своих домов или же не против того, что по их частному лесу будут прогуливаться посторонние люди. Скучающие потомки воинственных викингов непрочь поразвлечься ловлей вора домушника или тушением лесного пожара и поиском его причины, не боятся они и одиночества и потому не стругают выводки детей. Они решают проблемы более эффективно потому, что не боятся признать их существование и не ленятся разобраться в причинах их возникновения. Я конечно не идеализирую их, они несовершенны, как и все люди, но я, соотнося их с неблагополучными народами, пытаюсь вычислить хотя бы направление, в котором следует двигаться, чтоб получать по мозгам поменьше от создателя нашего.
Вроде бы источник наших бед ясен – страх во всех его проявлениях. Казалось бы можно дать людям лекарство от страха и заживем. Но каждое лекарство имеет побочные эффекты, а потом и зависимость. Возможно, что древние пытались с помощью вина и прочих снадобий избавить их от паранои, но результат оказался противоположным. Лекарства уничтожают только последствия болезни, но не саму болезнь или её причину. Что же такое страх? Испытывают ли страх животные и совсем маленькие дети? Есть пословица о том, что, чем меньше знаешь, тем спокойней спишь. Так вот, память шимпанзе существенно отличается от памяти взрослого человека тем, что обезьяна способна во много раз быстрее запоминать понятные ей вещи, но так же быстро и забывает их, человеку же свойственно помнить всю жизнь мельчайшие подробности детства. Животные тоже помнят некоторые вещи всю жизнь. К примеру, если собаку поколотил пьяный человек, то она может до самой смерти принимать боевую стойку, почувствовав запах алкоголя, однако, не чувствуя запаха алкоголя, собака не будет нервничать, она вряд ли даже способна вспомнить об пережитом стрессе, без внешнего раздражителя. Человек же может вспомнить о ранее пережитом стрессе из-за незначительной причины, которую он связывает с неприятным воспоминанием ассоциативным рядом и разрыдаться ни с того ни с сего вдруг после сытного обеда потому, что после аналогичного обеда его жестогко избили и ограбили несколько лет назад. Психиатры, конечно назовут это явным отклонением. И это не относится только к негативному опыту, к примеру мужчина имел прекрасный секс с женщиной, которая носила красное платье в отличии от других и потом его возбуждает совершенно непохожая на первую только потому, что и её отличает от других красное платье. Сексопатологи могут назвать это отклонением. Но никто не будет называть отклонением нежелание трезвого человека пихать пальцы в розетку. Это уже назовут разумным проявлением инстинкта самосохранения. Но если не захочет полезть в розетку электрик, которому напарник сказал, что напряжения в этой розетке быть не может, что оно выключено, его сочтут болезненно недоверчивым типом, параноиком. А если же у напарника плохая репутация и он не внушает никому доверия, то электрик уже не параноик… Дело в том, насколько обоснованны наши опасения. Современный человек в своей бытовой жизни постоянно перетряхивает воспоминания всей своей жизни да еще и заимствует опыт других прежде чем принимает решение. Ехать поездом или лететь самолетом? Тут мы вспоминает тетушку своего соседа погибшую в авиакатастрофе сто лет назад и самолетом лететь что-то не хочется, но тут другой знакомый рассказывает нам о том, что его коллега недавно стал жертвой терракта на железнодорожном вокзале и начинается смятение и мы лезем в инет, чтобы ознакомиться со статистикой безопастности различных видов транспорта и выясняем, что самолетом лететь безопаснее, но именно тот самолет, один из миллиона и именно в тот день, когда мы в него садимся падает с километровой высоты. В то же время нам покажется идиотизмом прыжок под поезд человека, которому гадалка предсказала долгую и счастливую жизнь и его уверенность в том, что поэтому с ним ничего плохого случиться не может, что бы он ни делал, однако не всякому человеку предсказывают долгую жизнь в точных цифрах и не всякий решит это проверить таким эксцентричным способом, да и не всякий поверит гадалке настолько.
Итак, человек в силу своего образа жизни обладает самым большим запасом оперативной памяти, которая эксплуатируется различными инстинктами, среди которых преобладает инстинкт самосохранения. Дикие животные, как и маленькие дети не склонны пугаться раньше времени, они лишь реагируют соответствующим образом, когда органы их восприятия улавливают опасность. Положим, почуял лось запах медведя или увидел его и только после этого кинулся на утек, а до того, как его органы восприятия зафиксировали опасный объект он спокойно занимался поиском пропитания. Человек же еще не увидев медведя и чего-либо напоминающего об этом опасном звере, начинает думать об этой опасности, не отправившись в лес. Иные берут с собой ружье и на этом успокаиваются, а иные начинают строить различные предположения, моделировать будущее таким образом, что это ружье им не поможет, вспоминают личный опыт соприкосновения с хищными животными, рассказы охотников, ролики увиденные в интернете и при этом еще и стыдятся этого страха, придумывая разумные причины для отказа от прогулки по лесу. Часто человек прячет свои глупые опасения даже от себя и тем самым они приобретают неограниченную власть над ним. У фобий есть и оборотная сторона – надежда. Косуля вряд ли будет надеятся на то, что хищник сыт или взвешивать свои шансы на победу в том случае, если она вступит с ним в единоборство. А вот человек загнанный в угол своими фобиями часто предпочитает самый безнадежный выход из западни, проэцируя будущее в соответствии со своими желаниями зависимыми от фобий. К примеру, один мой коллега несколько раз получил по голове, возвращаясь домой по темному переулку. Его убеждали купить электрошокер, балончик со слезоточивым газом или что-то в этом роде, но несчастный рабочий настолько боялся своих мучителей, что не смел как-либо им сопротивляться, чтоб не разозлить их еще больше и еще он с детства боялся темноты и потому, уверив самого себя в том, что при свете хулиганы на него не нападут, купил себе большой фонарь, которым светил своим постоянным мучителям в хари, которые они от него и не прятали. Фонарь разбили ему о глупую голову… Помимо идиотских надежд страх порождает так же отчаянние и панику, которые происходят опять-таки благодаря способности человека проэцировать будущее. Множество людей падавших с большой высоты живьем до земли не долетают, ибо умирают от страха еще во время свободного падения. За десятые доли секунд мозг успевает убедить сам себя в том, что шансов остаться в живых нету и лучше сбежать из этого тела пока не стало больно.
Видел я так же и любопытный опыт в передаче про мир животных. Опыт заключался в том, что обезьяну научили разговаривать, естественно не с помощью голоса, а с помощью нажатия на кнопки с изображением иероглифов. Смышленный шимпанзе выучил более тысячи этих обозначений, а так же он мог выполнять команды данные ему с помощью демонстрации иероглифов изображенных на дощечках. В итоге выяснилось, что обезьяна, в отличии от людей разного возраста, никогда не пыталась говорить без нужды, она лишь сообщала людям о том, чего ей хочется, какие у неё проблемы, но не рассказывала новым знакомым о своем прошлом, не пыталась их предупредить об опасности, не рассуждала бестолку о погоде. Люди же без особой нужды с раннего возраста могут болтать без особой нужды, рассказывать о своем прошлом, которое способно вызвать у них эмоции в настоящем. Эмоции представляют собой полуреакцию, недоразвитый рефлекс. Восстанавливая в воображении картину прошлого человек может заплакать или засмеяться в то же время, отдавая себе отчет в том, что это не реально. То есть человек может, сидя в кресле испытывать те же ощущения, которые он испытывал, убегая от опасности, но при этом его тело находится в неподвижном состоянии. Из этой способности человеческого разума возникла и другая – способность воображать, то есть не только переживать прошлое заново в уме, но и заочно переживать будущее или попросту предвидеть, надеяться, опасаться, бояться. Животные, кстати тоже не лишены этой способности, но в отличии от людей они не столь дальновидны. Вспомним павловских собак истекающих слюной в свете красных лампочек. У них это все на уровне рефлексов, то есть автоматически, а люди еще могут иногда и контролировать эти рефлексы, просчитывать ситуацию на большое количество ходов и наконец отдавать себе отчет в том, что их подсчеты ограничены количеством информации находящейся в их памяти. То есть люди понимают, что полностью просчитать будущее им не удастся, ибо они не владеют всей информацией во вселенной. Однако, чем больше информации в их памяти, тем дальше они способны предвидеть. Жизнь представляет собой очень большую шахматную доску, которую простому смертному не дано увидеть полностью, да и правила игры в жизнь в отличии от правил игры в шахматы будут посложней и они не установлены окончательно. Это последнее обстоятельство дает возможность нестандартного решения проблем, выхода из сложных ситуаций.
Всё это просто и не раз уже обдумывалось и произносилось и писалось, но не ставился вполне логичный вопрос по этому поводу. Что же разумнее, пытаться просчитать будущее, не имея для этого достаточно информации или же искать нестандартные решения? Человеческий опыт показывает, что последнее эффективнее первого. Представим себе безработного, у которого кончились деньги, который голоден и бессилен. Что ему делать? Он может начать просчитывать свое будущее – пойду на завод и работы там не найду, потому, что там уже пол года соседу с его опытом и стажем и квалификацией не платят зарплату и вообще ситуация в стране такая, что этот завод скоро обанкротится, ибо его продукция устарела, а на переоборудование денег нет и большая задолжность банкам, лучше пойти в дворники, но в стране безработица и на это место претендует много людей моложе меня, у которых есть знакомства… Он перебирает все доступные ему варианты и заключает, что он умрет голодной смертью дня через три, что вызывает у него преждевременную агонию и он умирает. Но так люди ведут себя редко, более разумные выходят на улицу и начинают собирать большую информацию, а так же проверяют на верность свои предположения и в итоге, как правило, выживают, находят, если не работу, то по крайней мере что-то съедобное в мусорнике. Из этого следует, что свято верить своим предположениям глупо и опасно. Есть еще и закономерность – чем длинней предположения, тем меньше вероятности в том, что они оправдаются. Это понимает каждый, но большинство смотрят на это теоретически и впадают в крайности. Одни лезут наощупь, не видя дальше своего носа, который разбивают, другие большую часть своего времени тратят на проэцирование будущего, что повергает их то в беспричинную депрессию, то в идиотскую эфорию, но обе эти модели поведения неэффективны и даже зололая середина между ними. Более разумной выглядит третья стратегия – безработный, ищет нестандартны, неведомый ему, по крайней мере, выход из создавшейся ситуации. Он отдает себе отчет в том, что миллионы таких же, как он и покруче него просматривают немногочисленные объявления о найме на работу, читают статьи в газетах о альтернативных источниках доходов и большая часть из них не могут решить своих проблем. Ясно одно – нужно найти новый способ выживания, а для этого нужно сделать открытие и немедленно.
Именно решение проблем нестандартным способом и отличает человека от животного. Но не в пипадке ли ужаса дикий еще человек в свое время схватился за палку, чтоб зашибить атакующего хищника? Возможно, что открытия и делаются в небезвыходных ситуациях, но, если в открытии нет насущной потребности, то оно, как правило, забывается. Рациональный разум кладет это воспоминание в дальний угол памяти и оно там благополучно пылиться, а потом и забывается. Благодаря страху, параное человек и выделился из животного мира. Однако, этот результат рассуждений не дает нам ничего, кроме формулы – страх равен прогрессу. Исходя из этой формулы мы можем заключить, что создатель намеренно ставит людей в безвыходное, страшное положение, чтоб они развивались, эволюционировали. Ничего особо сложного и интересного в развитии техники нет, просто закон естественного отбора. Подобную ситуации мы видим и в системе общественного устройства, то есть спосбах эксплуатации одного человека другим. Но, как мы уже знаем, технический прогресс и сопутствующий ему прогресс в области эксплуатации представляет собой воспитательный орган отца – создателя. Ужасами эксплуатации, бесчисленными разочарованиями, страданиями он хочет добиться от людей только одного – расширения осознания. Господь –Топор добивается этого сразу многими способами и самыми простейшими в том числе. Он дает человечеству буквальные теоретические наставления в виде самой разнообразной литературы, а так же дает возможность тут же воплотить прочитанное на практике, но результаты порой смешные, порой горькие. Дело вкуса – смеяться или плакать над тем, как люди практикуют мудрые изречения.
Что же такое это пресловутое «расширение осознания»?
  Цель подлинного учителя – научить ученика думать самостоятельно, а ненастоящего – заставить ученика зазубрить прописные истины и передать их другому. Большинство людей ждут от воспитателей универсального рецепта жизни, усвоив который они смогут больше ни о чем не думать. Вот из-за этого-то желания нас и терзают всеми возможными способами – бедностью, богатством, трудом, одиночеством, надоедливой компанией, трудностями, праздностью. Для того же, чтоб человек научился думать самостоятельно, окончательно оторвавшись от мира животных, ему необходимо заменить систему ценностей, которая эволюционирует куда медленнее, чем техника и социология. Система ценностей современного человека, во всяком случае большинства, не далеко продвинулась от системы ценностей шимпанзе в независимости от того директор это или уборщик.
Спросим-ка у слесаря, что представляет для него ценность, что для него в жизни важно, чего бы он хотел и так далее. И вот, после некоторых словесных блужданий, он изрекает, что хотел бы стабильной работы полегче и попроще, которую он хорошо знает и за которую ему платят хорошие бабки, еще здоровья покрепче, чтоб эти бабки можно было тратить и любящую и преданную жену для полного счастья. Дальше спрашиваем его, на что он потратил бы эти хорошие бабки и он отвечает, что купил бы большую квартиру в тихом районе, где живут порядочные люди, машину, чтоб не толкаться в трамвае с вонючими бомжами, детей отправил бы в приличную школу, где нет одноклассников принимающих наркотики и ворующих телефоны… Мы видим недовольство окружающей человека действительностью и его желание от этой мерзости отгородиться и уйти, желание перестраховаться от всяческих неудач, стрессов, увольнений, освоения новых специальностей, перемены мест и окружающих людей. В сознании слесаря, как и большинства людей постоянство, управляемость и предсказуемость действительности вызывает приятные ассоциации.
Затем спрашиваем у бизнессмена средней руки, чего ему бы хотелось и он отвечает более конкретно. Он не ждет, пока по указу правительства создадут для него рабочее место, где он сможет благополучно доработать до объемной пенсии, крутя одну и ту же знакомую гаечку всю жизнь, будучи уважаем за свое постоянство. У товарища дельца амбиции побольше и потому он стоит перед жизнью не в столь согбенной позе, но все же просит от неё кое чего. Просит маленькой удачи, просит послать к нему в штат изобретателя, который изобретет такой товар, на который спрос будет постоянный и безграничный или же идею услуги, которая будет стабильно востребована в ближайшие лет пятьдесят. Чтоб учредить один раз компанию с сетью филиалов, набрать покладистых работников, которая один раз настроенная работала бы бесперебойно, как вечный двигатель и генерировала капитал для господина директора, который путешествует себе по свету, да кутит на здоровье и, чтоб это не кончалось никогда. Опять-таки отгородиться от возможных проблем, застраховаться, никаких треволнений, изменений, стабильность и покой.
Непредсказуемая и неуправляемая действительность раздражает людей так же, как и животных, которые оказываются в незнакомой среде, к которой они не приспособлены. Однако люди, в отличии от животных все же способны пресыщаться и скучать, то есть желать погрузиться в непознанное, бросив к чертям управляемый уют. Если проанализировать действия нашего творца – учителя, то он культивирует и поощряет в нас именно эту тягу исследовать непознанное. Исследование непознанного у многих ассоциируются с романтическими вояжами на необитаемые острова или исследовательская работа в уютном кабинете и стабильной зарплатой. А не хотите ли вы познать непознанное, порывшись в мусорнике, постояв в очереди за дармовым супом? Не хотите ли исследовать непознанное, живя таким образом, что завтрашний день представляет для вас полную неопределенность? Нет? Вы, конечно хотите вести исследовани без риска для жизни, полностью контролируя ситуацию, вам нужна стабильность, которую вы отождествляете с большими бабками!
Но дают ли бабки эту стабильность? Признать, что стопроцентных гарантий никто на земле дать не может, для большинства людей весьма и весьма болезненно потому, что страшно. Своему страху они противопоставляют веру, которая является ни чем иным, как созданию в воображении некоей идеализированной пародии на реальность и полное игнорирование того, что сообщают разуму органы восприятия или попросту обезбаливающий самообман, разновидность алкоголизма и наркомании. Если рассматривать деньги прежде всего, как долговую расписку, то становится понятным мотив создания денег – универсальное средство страховки от большей части невзгод. От всезрячего ока бородатого бога с топором не укрылось это поползновение человека и он решил подискутировать с человечеством на эту тему. Естественно, что аргументы в этом споре он предъявлял не только словесные, но и вещественные тоже. Он несчетное количество раз демонстрировал людям, что его изобретение не дает никаких гарантий, что человек с деньгами он или без в равной степени голый перед богом и ни богатому, ни бедному не дано назначать день своей смерти и говорить о завтрашнем дне с полной уверенностью. Самые заядлые спорщики, вроде Рокфеллеров, доказывая богу, что деньги хоть чего-то да значат, вынуждены доказывать большей части людей обратное и доказывать очень жестокими методами. Но иллюзии людей оказываются сильнее их инстинкта самосохранения, не говоря уже о здравом смысле. Причем желание застраховаться от невзгод одного человека порождает нестабильность для других, ибо страхуется-то он за счет ближних своих. Получается так, что богу и вмешиваться-то незачем, людаки сами себя наказывают за свою глупость, за проявление звериных инстинктов. Бог – это вам не дрессировщик в цирке, он не махает кнутом, не роздает пряники, он устроил все так, что разводимые им особи должны сделать добровольный и осознанный выбор.
И главное в расширении осознание – это отношение к встречающимся на жизненном пути трудностям. Вот уволили с работы того же слесаря после грянувшего кризиса и он решает, что господь Топор просто злыдень какой-то, что наказал его бог за какие-то проступки, за нарушение заповедей, которые являются жалкими потугами людей понять, что же от них требуется. И льет слесарь горькие слезы, себя жалеючи, идет в церковь и платит деньги мошенникам. К гадалке бежит его жена за рецептом того, как бабок срубить по легкому. А когда не выходит из этого ничего, берут они водочки или наркоты какой и убегают в мир иной, где все хорошо, где нет этого страшного наказания. И только их сосед  - идиот смеется и говорит, что смиренно принял дар судьбы – возможность научиться жить без работы и денег, по новому. А слесарь, как и директор его разорившегося завода грозят небу кулаками, молят его о пощаде, полагая при этом, что они лучше этого неба знают, как надо и что им положено и пусть все будет чинно и благородно, по старому.

Как жить без денег?

Этот вопрос современные люди считают настолько глупым, что не рискуют его задавать даже самим себе наедине с собой. Каждый человек в итоге поверил в то, что наукой доказана необходимость денег и это вне всяких сомнений, потому в ответ на этот вопрос люди просто включают свои эмоции. А кто я такой, чтоб думать на эту тему? Там,, наверху и поумнее меня сидят и знают, как надо. Так какой же смысл тратить время на эту болтологию и интеллектуальные выкрутасы? Дело надо делать, то есть бабки и получать на них удовольствие, покупать уважение ближних, самоутверждаться в конце-то концов! Но думают ли так же те люди, которые заведуют выпуском денег? Вы можете себе представить, чтоб работник казино, крупье к примеру пошел в законный выходной в заведение подобное тому, где он работает и проиграл все деньги? Или же человек, который программировал игральные автоматы зашел в игровой зал и начал играть, подобно тем работягам, которые спускают свои кровные ежемесячно. Все это из области фантастики, никогда не будут они надеяться на удачу, не будут высчитывать систему выигрышей. Казино или лотерее нет смысла жулить и посылать подсадных уток, игорные бизнессмены и так в накладе не остануться. Система свободного предпринимательства представляет собой тот же самый игровой зал. Автоматы вроде бы разные, но принцип их действия одинаков. Рано или поздно каждому деляге приходится влезать в долги и любой богач в одночасье может потерять все свои капиталы, что и случается со многими, но о них не вспоминают, как и о тех рабочих, которые проиграли свои зарплаты, зато много говорят о тех единицах из сотен, которые выиграли. Конечно, большинство людей говорят о стабильном бизнесе на всю жизнь или же заколотил бабла лет за десять до очередного кризиса, а потом положил его в надежный банк и живи себе спокойно на проценты. Если в стране таких спокойно живущих двое, то это еще ничего, но когда таких становиться слишком много, начинается инфляция и приходится обновлять систему – проводить денежные реформы, объявлять надежные банки банкротами и тому подобное, что было в СССР. Я думаю, что вряд ли какой-то человек имеющий даже самое примитивное понятие об экономике решился заняться каким-либо средним или малым бизнессом. Совкам показывали голландского фермера, у которого полон дом добра, которому никто не указ, который работает сам на себя, но тем же совкам и в голову не приходило то, что у фермера ненормированный рабочий день, что вся его техника куплена в лизинг, что, если у него по какой-то причине не примут его урожай, то он может влезть в еще больший долг или вообще потерять все добро вместе с фамильным домиком. Малый бизнесс, - это по сути самый эффективный метод эксплуатации. Эксплуатируемый сам добывает себе орудия труда, платит за все издержки, страдает в случае неурожая, а эксплуататор выступающий в роли закупщикаходит козырем и решает кого из фермеров оставить на его бобах, а кого помиловать и дать ему возможность выплатить проценты по долгам. Одним словом, деньги – это просто лохотрон и жизнь без него очень даже возможна, как она вполне возможна без азартных игр, алкоголя и табакокурения. Деньги – это просто вредная привычка, психологическая зависимость. Спросите у наркомана, можно ли жить без наркоты и он вам ответит, что жизнь без наркоты немыслима, так же и человек с детства привыкший делать все только ради денег, как алкаши в сухой закон делали что-либо только за бутылку водки, не может себе представить какого либо другого мотива для своих действий. Лечиться надо!
Вроде бы и не глупые, образованные люди, а повторяют глупости и, будто не сылышат, своих же идиотских аргументов, которые они бездумно повторяют за другими. Я много раз слышал, как они кричали мне, что при военном коммунизме деньги уже отменяли и не до чего хорошего это не довело. С деньгами или без, а, если в стране идет война, остановлено все производство и большая часть населения не сеет и не пашет, а воюет и пропагандирует, то продуктов питания естественно будет не хватать. Тем паче, политика партии не предусматривала обжираловку, а проповеловала жизнь без излишеств, с помощью голодомора избавляясь от нелояльных к новой власти. Продуктов питания в стране хватало, просто большевиков никто не знал и не любил и потому они решили поставить всех перед собой в позу просящего и лучший способ для этого был – конфисковывать все продукты питания и потом распределять на свое усмотрение, каждый из жителей должен был уяъснить раз и навсегда – хочешь жрать, будь красным, а не хочешь быть красным, так беги за границу или помирай с голоду. Так что не надо приводить эту антирекламу безденежного существования общества в качестве неоспоримого аргумента!
Каким же образом можно избавиться от денег в обществе? Посмотрим же на вещи проще, не будем сразу замахиваться на государственный масштаб, а попробуем открыть маленький деревообрабатывающий заводик в деревне Гадюкино. Построили мы цех, установили станки, наняли рабочих, назначили им зарплату, но тут возникает первая трудность. От райцентры до Гадюкино пятьдесят верст и транспорта никакого по этой раздолбанной дороге не ходит. Часть рабочих добирается на работу на своих личных автомобилях, часть подселяются к гадюкинским бабкам в их ветхие избы без удобств, а некоторые пытаются ночевать в раздевалке. Можно вложить серьезные средства и перенести производство в райцентру, но можно поступить и иначе, пожно по дешевке скупить пустошь в Гадюкино же и отстроить на этой пустоши дома из того же дерева, которое обрабатывает завод и потом сдавать эти дома своим же рабочим. Вроде бы получается неплохой бизнесс, который, конечно не сразу, но окупиться. В итоге рабочие волей-неволей соглашаются отдать четверть зарплаты за жилье и при этом экономить время и деньги на проезд. Очень даже неплохо получается. Предприимчивый директор заводика тут же понимает, что будет целесообразным открыть еще и магазин и немедленно вкладывает в это деньги, вслед за магазином он открывает так же и бар, баню и прочие заведения, ориентируясь на запросы своих верноподданных. Сначала, конечно, рабочие рассчитываются в этих заведениях наличными, но потом стоимость их покупок просто вычитается из их зарплаты. На многих заводах, удаленных от центров цивилизации бытует такая практика. Работодатель предоставляет своим подданным жилье, питание и спецодежду и это выгодно и ему и работникам. Я что-то не видел, чтоб кто-то из не очень развитых рабочих съедал в бесплатной столовой две порции или выносил еду за проходную и продавал её, причем кормили не так уж плохо, я во всяком случае ел с удовольствием и иногда просил добавки и мне её охотно давали. А на одном таком заводе рабочие измученные питанием в сухомятку даже направили коллективное требование руководству, чтоб они немедленно открыли столовую. Разумеется, что многие холостяки захотят в заводской столовой не только пообедать, но и позавтракать и поужинать. Но даже в условиях экономического кризиса вряд ли кто-то согласиться работать только за питание, жилье и одежду. Народу нужно еще и развлечься, приодеться. Трактир – дело прибыльное, почему бы и не открыть директору завода питейное заведение, чтоб рабочие были под надзором, бармен,ч тоб лишнего не наливал да и деньги тогда не будут уходить с завода, а заодно можно и магазин одежды открыть, а еще лучше нанять штатного портного и сапожника. А потом и организовать групповую турпоездку. Одним словом, работодатель может расплачиваться с работниками услугами, давать им напрокат машины или велосипеды с квадроциклами, сделать им тренажерный зал и дом культуры, а так же давать им возможность получить образование, повысить квалификацию. Все это вполне возможно, если и руководитель и подчиненный понимают друг-друга.
В современном обществе человек тратит большую часть своих денег на вещи, которые ему не совсем нужны или нужны раз в год. К примеру захотелось работяге на квадроцикле покататься, копит он на этоу хреновину три года, покупает, катается пол года в общей сложности часов сто, а потом думает как бы его продать и продает по цене в три раза меньше, чем та, за, которую он его покупал. Мораль в том, что он мог просто ходить в заводской кужок мотолюбителей и кататься на этой игрушке по очереди со своими коллегами. Однако английская манера ведения диалога работодателя с работником более популярна. Работодатель предпочитает больше платить рабочему, чем помогать решать ему его злободневные проблемы и это относится не только к жилью, но и к спецодежде и душевым, прачешным, питанию, а иногда и некоторым средствам производства. Это все кончается тем, что каждый уборщик превращается в независимого фермера, который сам закупает себе униформу, швабры, губки, автомобиль, сам ведет свою бухгалтерию, сам ищет потребителя для своих услуг, сам откладывает себе на пенсию, сам страхуется от несчастных случаев, иногда нанимает себе помощников на поденную работу. По мнению Бакунина, это и есть божья благодать, когда единоличные кустари продают себя друг другу и нет никакого высшего руководства, есть только взаимовыгодный обмен. Долой гигантоманию! Да здравствует индивидуализм! Свобода заключается в свободе предпринимательства! Но все это утопия, которая искусственно поддерживается и подпирается, хотя и трещит по швам. Я хотел бы видеть, как слесарь – единоличник соберет в своей крохотной мастерской трактор или вместо одного большого лайнера запустить тысячи моторных лодочек единоличников и еще неизвестно, чем эти лодочки будут заправлять. Как единоличные рачительные хозяева будут сосать нефть и перегонять её в бензин. Даже не очень сведующему человеку ясно, что модель мелкого предпринимательства не выдерживает конкуренции с крупными предприятиями, которые располагают средствами, чтобы постоянно переоборудовать производство, повышать производительность труда, качество продукции, вести научные исследования, платить налоги и наконец они могут себе позволить очистные сооружения, если говорить о том, кто же больше вредит экологии. Однако все плачут о бедненьком кустаре, которого жрет бесчеловечная монополия. Это же так прекрасно, иметь свой маленький магазинчик, и он свой, и ты свободен! А что такое свобода владельца маленького магазинчика и чем она отличается от неволи раба монополии? Работник Макдональдса отработав смену отправляется домой и забывает о работе, а владелец частной кафешки, отстояв у стойки свои двенадцать часов начинает заниматься бухгалтерией или же вызывает наемного бухгалтера и проверяет его, чтоб не обманул, потом сам же убирает в своей дыре, а уже в постели думает как бы привлечь побольше клиентов, может взять кредит на рекламу, но она слишком дорога, а если и придет слишком много клиентов, то их в этом крохотном закутке не обслужишь. Больничный этот частник взять не сможет, замену себе ему найти трудно и потому надо привлекать детей и прочих родственников, а так выходные и отпуска отменяются…
Зачем правительства многих стран оберегают и поддерживают кустарщину? С одной стороны, это верный способ затормозить технический прогресс. С другой, это способ утолить тщеславие и своенравие очень многих маленьких людей. Может быть какой-то лондонский бакалейщик работающий в лавке, которую содержал еще его прадед, проанализировав опыт своих предков и свой личный все-таки плюнет на эту затею и откажется от кустарной свободы в пользу коллективного труда, которого так боялись его предки. Он решит, что уж лучше быть последним парнем в городе, чем первым на деревне. В конце концов люди должны понять, что-такое рабство, чтобы стать свободными. К тому же правительству нет нужды создавать людям рабочие места, основная часть населения самостоятельно себя занимает, придумывает услугу, создает у сограждан потребность в этой излишней услуге с помощью рекламы и потом добывает себе кусок синтетического тортика. Однако эти, так называемые свободные людаки, очень даже несвободны. В маленьких неглобальных странах, в которых процветает малое предпринимательство существует одна монополия, которая очень жестко контролирует каждый шаг этих работающих на самих себя бюргеров. Все эти национально озабоченные господа забывают обо всех своих убеждениях и готовы заговорить на каком угодно языке и есть даже собственные экскрименты, когда приходят в банк, которому постоянно должны. Именно от банковских процентов зависит цена на мясо в псевдонезависимой, частной лавочке.
Так кто же свободнее, совок или лондонский бакалейщик? Совок обязан был являться на рабочее место, но мог и не работать, мог только создавать рабочий вид, он мог менять специальности и рабочее место каждый месяц, мог зайцем кататься на городском транспорте, мог бесплатно валяться в больнице, дав взятку врачу. Хотя неволя совка была очевидной, он видел явные барьеры и препоны и деспотизм власти давлеющей над ним был откровенным, неприкрытым. В Британии такой же деспотизм власти и даже более жесткий, более эффективный и основательно завуалированный. Хочешь печь хлеб? Пожалуйста! Государство не имеет ничего против, только не потрави людей, таскай каждый батон на анализ и плати за него, анализатору тоже нужно на что-то жить и содержать лабораторию и еще заплати налоги, чтоб было на что содержать полисменов, которые охраняют людей от тебя, а тебя от людей, чтоб вы не убили друг друга, а еще нужны деньги на охрану свободной, демократической системы, на справедливые выборы в самоуправление и верховную власть. Государство тебе не запрещает печь хлеб и кормить людей, оно тебе все разрешает, но за деньги, за деньги, которые тебе не заработать честным трудом, ты должен их украсть или же взять в долг у того же государства, которое тебе их вручает под процент посредством частного банка. Банк частный только потому, чтоб если что, то государство останется чистеньким и добреньким и все недовольство изольется на частную лавочку. Грабит вас не либеральное правительство, которое вы выбрали, грабит вас частный банк, который это либеральное правительство либерально же и накажет. Да и никто не принуждает вас брать кредит, вы его берете добровольно. Ах вам жрать нечего! Но либеральное правительство не может обеспечить всех работой, оно не может запретить африканцам и китайцам плодиться, подобно кроликам и не может отказать им в христианском сострадании пустив их в страну поработать за гроши. Либеральное правительство настолько либерально, что не может себе позволить вмешиваться в политику других суверенных стран. Так что у вас есть выбор – или сдохнуть от голода или «добровольно» взять кредит и начать свое дело и полностью нести ответственность за неэффективность своего труда. Советское руководство говорило подданным, что посадит тунеядцев в тюрьму, а демократическое говорит, что тунеядцы  просто не получат пожрать. Демократы при таком раскладе выглядят более справедливыми и разумными, да и эффективными, а социалисты кажутся деспотами. Но вернемся к взаимоотношениям работодателя и рабочего. Работодатель демократ только находит клиента и требует от рабочего, чтоб тот сделал все сам, правда предлагает больше денег и предоставляет полную свободу, а работодатель соцек дает все необходимое, нянчится с рабочим, но денег платит только на карманные расходы. И многие свободолюбивые граждане предпочтут работодателя демократа, говоря, что предпочитают самостоятельно решать, где им жить, каким инструментом работать, какую спецодежду одевать и сколько отложить на пенсию и черный день.
Откуда, спрашивается такое недоверие к большому брату, от которого вы, господа товарищи все равно будете зависеть целиком и полностью? От обиды, от страха, от неспособности вести диалог с начальником, как с равным себе, от желания убежать и отгородиться от сатрапов. Но этот бег, есть бег на месте или по замкнутому кругу. Вступив в кучу говна, вы несетесь прочь, зажмурив очи, вваливаетесь в целую яму с говном и тонете в ней. Сколько я повидал на своем коротком веку деляг, которые занялись бизнессом только потому, что их когда-то обижал злой начальник и они готовы были на все, только чтоб не испытать те же унижения! Конечно, не все после неудачного опыта общения с начальством решают заняться бизнессом. Некоторые из таких обиженых решают уехать в другую страну, другие просто меняют рабочее место, некоторые пытаются продвинуться по иерархической лестнице или сменить профессию и только очень не многие принимают вызов судьбы и начинают сражаться не на жизнь, а на смерть, понимая, что бежать им от самих себя некуда. Этот вызов приняли финские солдаты, которые все разом в сорок пятом повернулись и пошли домой. Офицеры стреляли им в лоб, пытаясь их остановить, но они молча и спокойно перешагивали через товарищей и шли навстречу огню заградительных отрядов. Когда финские коммуняки начали неистовые репрессии, их просто перевешали на фонарных столбах. Скандинавов можно убить, можно сломать, уморить голодом, но их нельзя согнуть, а так же обмануть. Леопардов люди не оседлали потому, что кошачьи, скорее сдохнут, чем будут покорно тянуть хомут. Ирланцы, которые тоже строптивые и упрямые все таки позволили себя обмануть из-за их несмышленности, нежелания долго о чем-то думать. Скандинавам песен о свободе, равенстве и братстве мало, им нужны вполне ощутимые свободы. Они не будут кричать и спорить, махать руками, как итальянцы, они не верят, они проверяют и ни хрена не боятся. Да, такие люди достойны лучшей доли, чем негры или русские. Из всего этого следует то, что проблема не в модели государственного устройства, а проблема лично в каждом человеке. По всем законам и азбукам экономики глобализация неотвратима и она наступает так или иначе, вопрос лишь в том, насколько она скрыта. Так что придется вам ребята все-таки начать серьезный разговор с начальством и быть безупречными. Чтобы человеку дали то, что он просит он должен для начала знать, чего он хочет и, что ему это действительно нужно. А когда в кабинет начальника входит нечто согбенное, трясущееся с похмелья и мямлит нечто нечленораздельное о миллионе или мерседесе последней модели, толком не зная ни что такое мерседес, ни что такое миллион и зачем он ему нужен, то потакать его идиотским прихотям вряд ли кто-то станет. Однако начальство, даже самое паскудное все-таки может пойти навстречу, если толковый работник спокойно объяснит, что нынешней зарплаты ему совершенно не хватает, чтоб питаться и одеваться и снимать жилье. Начальство тоже можно понять, иногда работник со слезами на глазах просит денег на хлеб, а потом на неделю уходит в запой или же берет в кредит машину, чтоб кататься вокруг дома, а потом плачет о том, что ему нечего есть потому, что зарплата слишком низкая. Тот факт, что без какого бы то ни было давления человек подобно животному, вокруг которого сложились слишком благоприятные обстоятельства, просто ляжет, зажиреет и сдохнет, тоже имеет место быть. Очень многие не знают, куда себя деть, оставшись без работы, впадают в депрессию, спиваются, играют сутками в видеоигры, оправдывая свое бездействие отсутствием денег на культурные занятия.
Но что бы ни кричали господа буржуи, а цивилизация все же медленно и верно двигается к упразднению денег. Наличные бумажные деньги уже отжили свое, как бы это ни было неприятно для воров карманников, торговцев контробандными товарами и прочих жуликов. Жулики, конечно не исчезнут, но им придется серьезно взяться за изучение компьютеров. Но это лишь первый удар по деньгам. Второй шаг по отмене денег – это гарантированное пособие по безработице, которого будет достаточно, чтоб питаться, жить в тепле и примитивно развлекаться. Уже сегодня находятся такие беспечные люди, которые приходят в супермаркет, набирают корзину товаров, суют кассиру карточку и, получив её обратно, не глядя, комкают чек и выкидывают его. Очень многие норвежцы затрудняются точно сказать, сколько денег лежит на их банковском счету. Они просто стараются не покупать ничего лишнего и как правило укладываются в свою зарплату или соцпособие, то есть живут по средствам. Разумеется, что русскому непонятно, зачем многие скандинавы ходят на работу, если им платят хорошее пособие по безработице, но вот, когда и русские будут ходить на работу с тем же намереннием, что и скандинавы, тогда может что-то и изменится в уровне жизни самой большой страны мира. Вопрос в том, производит ли человек для того, чтоб употреблять или употребляет для того, чтоб производить. Я, к примеру, иду на работу, чтоб купить себе автомобиль. Вроде бы все нормально в этой фразе, по этому принципу живет большинство землян и не видит в этом ничего глупого, регрессивного, ненормального. Мадам Течер провозгласила меркантильность, как единственный двигатель человека, больше у него, мол, мотивов никаких быть не может. Отсюда господа делают вывод, что человек может получать удовлетворение только от праздного употребления, а все остальные действия для него просто наказание, унижение, скука, ужас. Видимо, глядя на своих несчастных родителей содержавших частную лавочку, Меги на всю жизнь уяъснила, что такое хорошо, а что такое плохо. Девочка была не очень любознательной, но зато очень трусливой и решила, что ни за что не будет торчать в убогой лавчонке и потому пошла учиться, а потом и в политику, решив, что этот способ зарабатывания денег будет полегче, чем свободная торговля. Смотреть футбол, лежа на диване – хорошо. Пить пиво в пабе – тоже хорошо. Штопать носок – какой ужас! Делать завивку в парикмахерской – хорошо. Собирать опалубку для заливки фундамента – лучше смерть! Прогуливаться по Гайд парку с собачкой – удовольствие. Подвезти человека из аэропорта в отель на другом конце города – вот дерьмо! Пять часов лежать в горячей ванне – хорошо-то как! Уборка своего жилища – пусть негры такой херней занимаются! Чтение газеты в своем собственном садике – какая прелесть! Уборка хлеба на комбайне – ищите дураков! Участие в благотворительной лотерее - время потрачено с большой пользой! Вытачивание болтов на токарном станке – идите куда подальше со своими болтами! Поездка в Париж на три дня, номера забронированы, экскурсия, посещение музеев… - это то, ради чего вообще стоит жить! Рейс на фуре Амстердам – Алма-Ата с двадцатью тоннами йогурта за плечами – Ни за что на свете! Два часа петь и играть на гитаре перед полным залом – только за пару тысяч! Танцевать танго весь вечер с королевой – только за пять тысяч фунтов! Заниматься сексом с приятной фотомоделью – смотря сколько она заплатит! Чтение лекций в университете – нет уж, пусть сначала заплатят! Охота на кабана – а это мне еще зачем! Покраска забора в собственном садике – а кто мне за это заплатит! Покорение горной вершины – пусть сначала заплатят мне деньги и застрахуют мою жизнь! Испражнение в туалете – я и за это денег могу потребовать! И тот человек, который купил машину специально для того, чтобы добираться до работы, за которую ему ничего не платят – полный отморозок. Зачем работать, если бабло есть? Сиди себе дома, пей пиво, читай газетки, смотри телевизор, а скучно станет, так вызови себе проститутку или массажистку, лежи бревном и ничего не делай, пока они стараются, вызови себе на дом цыганский табор, чтоб пели и плясали круглые сутки, а сам лежи и жри, найми двух идиотов, чтоб носили тебя по городу на носилках, а сам ничего не делай, стань мумией, плати за то, чтобы пищу жевали вместо тебя. Если есть бабки, то можно вообще не выходить из героинового кайфа, лежать под капельницей с искусственным питанием, как в летаргическом сне. Но это, конечно крайность! Все-таки надо, надо делать какую-то физкультуру, даже, если есть бабло, надо ходить в тренажерный зал и качать мышцу, чтоб проституткам было не слишком противно тебя обслуживать, можно и деньги заплатить за то, чтобы выйти на сцену и спеть что-то под фанеру или даже в живую и искупаться в лучах народной славы. Раз в месяц можно и судно краном разгрузить вместо того, чтоб в видеоигры рубиться, конечно, так можно докатиться и до асенезационной машины и потому надо четко знать, что престижно, а что нет и неважно, кто устанавливает эти престижные нормы, уж не я ли сам. В современном мире цену товара определяет не сколько его себестоимость, сколько спрос на него, который полностью зависит от рекламы. Из этого следует, что, если очень хорошо прорекламировать обязанности ассенезатора и брать за них деньги, как за дайвинг в южных морях, то это из наказания превратится в ценность.
Однако, что же действительно отличает наказание от удовольствия? Осознанность! Если человек делает что-либо неосознанно, исподволь, то ему просто кажется, что над ним издеваются, что это он делает только потому, что большому начальнику так хочется, а не потому, что это дейсвительно надо и притом надо ему прежде всего. Если вам скажут вытирать тряпкой неровный асфальт, когда идет дождь без каких-либо объяснений и притом скажут это грубо, то вам будет тяжело себя заставить это делать и эти действия будут для вас мучительными. В то же самое время, если вам мягко объяснят, что это действительно необходимо и предоставят возможность проявить инициативу, то есть добиться сухости асфальта тем способом, который вы считаете наиболее эффективным, к примеру поставить навес или дождаться окончания дождя и высушить этот асфальт паяльной лампой, то вы уже не будете воспринимать это, как наказание. Как-то раз судьба закинула меня на стройку, где надо было приварить полиэстирол к мокрой бетонной площадке, на которую падал снег и было много заледеневших луж. Я не знал, ничего о полиэстироле, мне просто дали тряпку и скребок и приказали сделать эту бетонную поверхность абсолютно сухой, когда валил мокрый снег. Первым делом, я подумал, что бугор просто издевается надо мной и захотел его убить этим скребком и прикрыть тупую рожу тряпочкой. Потом я сам допер, для чего надо сушить эту площадку и принялся за дело более рьяно, а когда бугор ушел, я взял газовую горелку и просушил небольшой квадрат, который крышники могли закатать за час. Но вернувшийся бугор, сказал, что нечего тратить газ, когда есть тряпка, а чтоб руки не мерзли на морозе надо не резиновые перчатки конючить, а закаляться. Причем он требовал от меня, чтоб я по два раза на дню вытирал всю крышу целиком, хотя в этом не было никакой нужды, просто сам он орудовать тряпкой не хотел, не хотел и рулоны с балонами сам таскать, зато хотел сэкономить один газовый балон и продать, хотел показать прорабу, что ему необходим помощник на полный рабочий день и этому помощнику надо бы заплатить. Зарплату он получил и на себя и на помощника, но мне ничего не заплатил и за три месяца такой работы купил подержанную машину, которая у него потом все время ломалась, а потом ему стало некуда на этой машине ездить, ибо грянул кризис и его уволили. Чтоб эту машину не покурочили во дворе хулиганы, он был вынужден каждую четвертую ночь дежурить на стоянки, в счет пребывания на оной злополучной и любимой машинки. Мораль сей были в том, что не в деньгах сила, а в осознанности. Работа для бугра была сущим наказанием, он и не пытался задумываться о необходимости выполняемой им работы, не думал о том, как её сделать лучше, не думал о последствиях своих махинаций с газом и часто меняющимися помощниками. Ему просто нужны были бабки для того, чтобы купить машину, хотя он не задумывался о том, зачем ему нужна эта машина, просто у всех есть и мне надо, чтоб быть не хуже других. Миллионы людей действовали подобно ему – пошли строить дорогие дома только потому, что за это платят бабки, которые им были нужны для того, чтобы купить в кредит опять-таки дорогие квартиры и машины. Никто из миллионов не задумался о том, нужна ли им вся эта дребедень, которую они взяли в кредит, они просто схватили пока давали и ради этого ходили на работу, смысла которой не понимали и потому она была для них ужасным наказанием, а теперь они плачут о том, что игрушки неуспевшие им надоеть отобрали и они еще остались по уши в долгах, а это значит, что еще долго придется ходить на каторгу и быть униженными неосознанным трудом. И они смотрят на это, как на обиду, как на то, что их просто унижают, они просят у судьбы пощады и клянут её, но не задумываются с какой целью все это с ними делается. Они только досадливо отмахиваются и дают стандартный ответ – говнюки министры хотят меня нагнуть, хотят отобрать мою любимую машинку, чтоб продать её кому-то другому и нажиться, а потом хвастаться передо мной своими ролсройсами. Что могут на это сказать мировые правители? Только покочать умной головой и гнобить таких глупцов далее, пока они не задумаются о том, что им  действительно нужно, а чего не нужно. Сколько же нужно гнобить этих неразумных детей, которые каждый день требуют вагон мороженого, но не съев и сотой доли поданого мороженого, начинают требовать цистерну варенья! Они хотят работать психологами, но не хотят выслушивать ничьи жалобы, хотят водить машину, но не хотят учить и соблюдать правила дорожного движения…
Корень зла и причина того, что общество не может существовать без денег в том, что действия большинства людей направлены на то, чтобы ничего не делать, на то, чтобы достичь полнейшей безопасности, то есть смерти, небытия. Московский журналист вопит о том, что хочет жить в приличной стране, вроде Франции, где жители маленького городка собираются вместе, чтоб их дети устроили концерт. Он кричит о том, что не представляет подобного явления в русской глубинке, где мужики напиваются после работы и деруться насмерть, где такие соседи, к которым невозможно зайти в гости после работы и обсудить прошедшую по телевизору премьеру, где вообще ходят в гости только для того, чтоб напиться. Он хочет уехать, хочет, чтоб пришел мудрый правитель и навел в стране порядок, но не хочет воспринять свою родину, как вызов для себя и начать что-то делать, он тратит время и силы на обвинения, на обиды, на критику, на высмеивание, а на вопрос, почему он родился именно в этой стране, ответит, что ему просто не повезло, что это роковая случайность, с которой нет спроса, а может и скажет, что это наказание божье. Но господь Топор грядущий на наши головы с неба не наказывает! С таким же успехом, можно сказать, что скульптор наказывает глину и камень, а художник краски и холст. Правда наш создатель никогда не останавливается на достигнутом, для него нет конечного результата, он желает создать ни нечто статичное и постоянное, а динамично развивающееся и самовоспроизводящееся, самоусовершенствующееся. Создавая нас, он, как истинный художник постоянно превосходит свои возможности, самого себя, открывая новые горизонты своих познаний. Создание каждой картины или чего бы то ни было – путешествие в непознанное. На пути в неизвестность всегда стоит страх, который советует остаться на месте, кабы чего дурного не вышло, неизвестность, есть неизвестность, мало ли что там ждет. Господь не может проигнорировать подобные утверждения, объявить их ересью, запретить, он желает проверить каждый вариант. Чтобы доказать то, что на пути познания и совершенства невозможны остановки, что нет конечного пункта, что нет иного пути, он проживает миллиарды людских жизней. Сколько уже предоставлено доказательств тому, что все, что останавливается, то падает и умирает, что праздность и безопасное бытие хуже смерти! Но богу этого мало, он продолжает спор сам с собой устами миллиардов людей, их поступками, их судьбами. Он подобно писателю, который доказывая истину, создает все новых персонажей, которые её оспаривают и их опонентов. Мир не статичен и потому истина, чтобы оставаться таковой, нуждается каждое мнгоновение в новом доказательстве. Совсем не так давно истиной считалось то, что карета не может ездить без лошадей, человек не может подняться выше облака или прогуляться по Луне. В средние века ученого, который взялся бы утверждать обратное сочли бы безумцем, шутником, сказочником, бестолковым мечтателем. Если бы он начал упорствовать в своих утверждениях, то он вызвал бы гнев со стороны ученых мужей, которые уверили себя в том, что мир до конца объяснен и все доказано раз и навсегда, что не нужно вносить поправки в законы, не надо издавать новые, нужно только делать все по вечным совершенным и неоспоримым правилам. Все, больше нет никаких неожиданностей, ваша жизнь превращается в сладкую сказку с заранее известным хорошим концом. Вы будете жить вечно, вечное счастье и только позитив, ведь на всякий возможный негатив есть хорошо известная эффективная и безотказная мера воздействия. Мы все умеем, мы все контролируем, ничего плохого с нами уже не случиться не может ни практически, ни теоретически, мы просчитали этот мир до конца. И тут каждый наш день становится похожим один на другой и мы вдруг забываем, что такое удовольствие и радость, ибо её уже не с чем сравнить, хорошо знакомые ощущения перестают быть ощущениями, иногда нам уже не хочется просыпаться, в жизни нет ничего интересного, мы уже не чувствуем себя живыми в идеальном райском саду и подобно Адаму и Еве тянемся к запретному плоду. Пусть будет плохо, но лишь бы показали новую серию по телевизору, какой бы ужасной она ни была. Мы втаптываем в грязь ту прелесть, за которую боролись, ибо она стала для нас невыносимой, мы лезем в неизвестность со всем её негативом и болью, сквозь страх. Уж лучше смерть, чем то, что уже было, чем то, что мы уже прожили! Но как же жить, если смерть станет вдруг невозможной, если мир окажется до конца объясненным, если все комбинации будут известны, если все будет предусмотренно? Хотите довести кого-то до безумия? Так не давайте ему познавать ничего нового и как бы хорошо он не жил, он свихнется, он предпочтет смерть благополучию.
Так что же мы имеем в результате всей этой болтовни? Нет греха, нет заслуг, нет правых, нет виноватых, благополучие и покой недостижимы, любой истине суждено быть опровергнутой, совершенство недостижимо, сколько не зарабатывай, а денег все равно мало и никто тебя не застрахует от смерти или банкротства. Нет постоянства и покоя, все может рухнуть в любой момент и притом может нам просто надоесть, мы даже не знаем, о чем мы будем думать через пять минут, а если знаем, то нам становится невыносимо скучно и мы своими руками превращаем свою жизнь в кошмар, который кошмаром нам уже не кажется. Как же жить, если нам так и не удастся перехитрить нашего создателя, если нам не уйти от вызровов, которые он нам бросает, если нас к ним тянет, как магнитом, если у нас нет никакого выбора, если мы так или иначе будем делать то, что бог нам определил, если он расписал каждое мгновение нашей жизни? Да, господа, каждый из нас подобен резиновой женщине в руках онаниста, мы и пошевелиться-то не можем, если нас не сдвинут, мы так и будем лежать, нам остается только выбирать, между тем, как относиться к своему создателю, мы можем злиться на него, можем тужиться, чтобы пукнуть, а можем и расслабиться и получить удовольствие, но и этот наш выбор мы можем сделать только с позволения бога. И тут мы делаем кошмарный вывод – нет у нас никакого выбора. Эта точка зрения опрокидывает все наше прежнее видение вещей, избавляет от чувства вины, которое истощает наши энергетические ресурсы.
И опять про интересную литературу.
Кроме Буровского и Веллера я ничего интересного не читал из современной литературы. Такое ощущение, что это единственные люди, которые способны не только повторять различные мифы, но и они тоже имеют свои убеждения, которые их сильно ограничивают. Один тянется к своим евреям, другой к русской интиллигенции и ненавидит революцию. В них еще много социальной обусловленности, есть еще вера в моральные принципы, этику, хорошее и плохое и неизвестно, чего им не хватает, чтоб не судить, а сказать, что господу видней, что человечеству необходимо было все это пройти, что иначе быть не могло. Они выросли в СССР и потому они убеждены в том, что человек – звучит гордо, что каждый должен быть награжден и наказан, жаль, что они не поняли, о чем говорил Кастанеда или Марез, а интересно было бы узнать их мнение на счет этих произведений, люди-то они мыслящие…
В книге о второй мировой войне Буровский последовательно доказыват то, что эта война была не отечественной, а именно гражданской практически во всех странах участницах. В этом идея его книги и он фактически пытается  реабилитировать проигравших эту войну официально, справедливости ради, развенчивает мифы побидителей об их правом деле, а так же объявляет истинных победителей. Однако выводы он делает слабые, робкие, да еще и поет диферамбы америкосской свободе и демократии. Я, как человек эмоциональный тут же пожелал этому деятелю культуры и поборнику нравственности обожраться этой свободой и демократией, а так же помянул его ценности в суе, вспомнив его злопыхательства по поводу революционеров. Да, мы ублюдки, да можем убить без всяких благородных целей и необходимости и нам на хрен не нужны ваши балы, красавицы, лакеи, юнкера и хруст французской булки… Для нас семья – есть только пережитки прошлого, а многодетные родители – вредители или просто неосознанные люди. Но больше всего мы ненавидим патриотов конкретных государств, молящихся на свои национальные денежные знаки. Мы говорим вам, что ваши ценности – частная собственность, личная материальная заинтересованность, и опять-таки твердые патриотические убеждения или попусту мифы о национальном величии и мечты о нем, все это старый хлам, который скоро и неминуемо полетит в мусорник, спуститься в унитаз, как все ценности, которые были, есть и будут! Ценности – такая вещь, которая постоянно устаревает. А вообще-то жаль мне, что эти золотые головы мыслят масштабами одной страны и даже лишь своего сословия. В чем-то Андрей копается очень прилежно, а что-то брезгливо откидывает, может состарился. Недопонял он души революционеров, не понимает он, что то, что кисло для одного, может быть сладко для другого. И главное, что рассматриваются методы создания империй, но цели их создания объясняются как-то плоско. Мол некоторые группы умных людей захватывали и укрепляли власть. А зачем, спрашивется? Чтоб остальным на голову плевать со своей вершины? Неужели эти умные люди так примитивны в своих целях?
Если мыслить строго логически, то после французской революции Британская империя стала править практически всем миром, правда оставалась Германия и Россия, но, столкнув их лбами в первой мировой войне у англичан не осталось никаких серьезных конкурентов. Фактически Наполеон завоевывал Европу и сплочал её, чтобы она птом досталась Британской империи. Старый добрй римский принцип, поссорить своих врагов, заставить их воевать, пока она не истощат друг друга, а потом появиться в белых одеждах и навести свой порядок и управлять в свое удовольствие. Однако Британцы не учли, что за океаном есть тот, кто может управлять миром не хуже их и имеет для этого возможности.
В начале двадцатого века мировое правительство переехало в Штаты, где захватило власть, создав ФРС. Старая империя сплотила завоеванные территории до своего предела, а затем окостенела и перестала развиваться. Именно консервативность англичан и послужила причиной отъезда умнейших людей в США. Мировое правительство просто поменяло тело страны. И тут началась первая мировая война, из которой Британия хотя и вышла хозяйкой Европы, создав в покоренных независимых государствах контролируемые демократии, крышуя их своей армией, но получила нечто ужасное на Востоке – СССР, которого так боялся Черчиль, понимая, что эту бомбу замедленного действия заготовили на его любимую Британию. А кто заготовил? Да уж наверняка люди посерьезнее него и с этим он не может ничего сделать, как ни злопыхает. Крушение английского порядка в Германии и финансирование там агрессивного режима, который хозяйка Британия уже не может контролировать, доказывает лишний раз неэффективность английского правления миром. Странно то, что Черчиль поначалу даже симпатизирует Гитлеру, видимо большой брат его успокоил, сказал, что все под контролем. Потому хозяева не парились по этому поводу, уверенные в том, что большой брат не оставит их родину в накладе, мол этого молодчика мы заготовили против совков, пусть подеруться, а вы потом явитесь все в белом. Но серьезные люди уже подписали приговор англосаксонскому владычеству и их консерватизму, которые не в состоянии сплотить мир в той мере, в которой бы хотелось большому брату. Черчиля очень успокаивает то, что Гитлер после начала победоносной войны послушно останавливает своих головорезов и дает эвакуироваться экспедиционному корпусу. Не волнуйтесь, джентельмены, у нас все под контролем!
Но в итоге вышло все не так, вышло по другому. Британия досталась Штатам, вместе с большевиками. Весь мир нахватал ужасающих долгов и получил ядреную бомбу над головой. Сидите и не рыпайтесь! Американцы и комуняки поделили мир пополам. Зачем это было нужно Америке, разве не могли они расплющить СССР? Нет, большой брат не в коем случае им бы этого не позволил, не для того он создавал этот режим, не для того финансировал Ленина и его шайку. Этот союз был нужен мировому правительству и Америке для дальнейшего быстрого захвата мира наперегонки. Не даром говорил Рокфеллер о том, что конкуренция необходима, но в том случае, если ты контролируешь обе стороны. Заодно и выяснили какими методами лучше сплочать разобщенные народы. Совки сплочали народы пропагандой и довольно прямолинейной, причем они еще признавали то, что есть разные культуры и народы, они даже поддерживали самобытность народов своей империи и это обстоятельство дало возможность несколькими выстрелами разнести эту империю за пару лет. Американцы не пользуются никакой идеологией они просто ставят монаду в такие условия, что она забывает о своей национальной идентификации, традициях предков, религиозной принадлежности, родственных отношениях. Совки вели с монадой беседы, угрожали, отбирали эти пережитки прошлого силой, а монады огрызались, диссиденствовали, одевали мученические венцы и воспринимали своих воспитателей и объеденителей, как врагов. Вопили об ущемлениях прав, требовали больше свободы и гласности, устраивали саботаж, не понимая на кого они крошат батон, и чего конкретно от них хотят. То ли дело американская империя! Любишь свою родину, не хочешь никуда уезжать, не по нутру тебе гамбургеры, борщ хочешь хрястать лаптем и петь частушки, английский не хочешь учить и смотреть голливудские фильмы? Мы тебе ничего из этого не воспрещаем и не навязываем, ни к чему тебя не принуждаем, не агитируем, ты свободный человек и мы охраняем твою свободу, делай свой выбор сам, мы только информируем тебя, ты можешь нас не слушать, что на Западе самый высокий уровень жизни, раз в сто выше, чем в твоей горячо любимой России или Латвии и ты со своими частушками, дайнами, борщами нам на хрен не нужен. Мы таких, как ты в Азии или Южной Америке пачками гребем и они нам за это анус пролизывают. Кстати, ты и у нас сможешь жрать свой борщ и слушать русский блатняк, только товар это эксклюзивный и потому стоит дороже, ничего против этого мы не имеем, просто законы свободного рынка. А относительно твоей национальности, то нам по барабану, у нас национальностей нет и за благородное происхождение у нас не платят. И приезжает русский в Америку, хотя и родину жаль бросать, но жопа тоже тепла хочет. И забывает он щи и борщи потому, что времени и денег вечно не хватает, а фастфуд для в таких условиях незаменим. И нет теперь для него ничего святого, от всех своих принципов и традиций он отказался в пользу лишь одной – доллара. Теперь уже и брат не брат, если денег родство стоит и родина немилой становится, если по кошельку бьет. А кто виноват? Американец? Так он взял меня к себе только из саморитянских предложений и я ему еще и благодарен, а на свое национальное правительство даже зол потому, что бардак в стране развели такой, что жить невозможно.
Ну и что можно придумать лучше такого способа избавления населения от разных предрассудков и условностей? Еще не так давно жители союзных республик не хотели слышать русской речи, не хотели учить чужой язык, боялись ехать в другой город, хотели отплясывать свои народные танцы, готовы были с оружием в руках защищать независимость своей родины и вообще ненавидели русских и евреев, как окупантов и угнетателей. Прошло десять лет и потянулись строиные колонны в сторону чужбины, чужие языки которой начали активно изучаться свободолюбивым и самобытным населением СССР. О национальных традициях, танцах, дайнах и прочей ерунде приходится забыть, даже о семьях, которые остались на родине. Все эти святые ранее вещи вдруг обесцениваются и забываются. Вы боялись, что ваши нации ассимелируют и исчезнут в СССР? Но что же будет с ними теперь, в условиях полной демократии и свободного рынка! Вы только посмотрите на консервативную Британию! Кого там больше курдов, пуштунов, поляков или все же англичан? А какая в этой европейской стране самая распространенная религия, не ислам случайно ли? Интересно, снилось ли какому-то джентльмену в девятнадцатом веке то, что потомок индуса, которого он клолонизирует будет сдавать его потомку квартиру в Лондоне а у пакистанца его потомок будет работать в лавке продавцом?
Покой и стабильность были обычным явлением в застойном СССР, правда эту стабильность трудно сравнивать со стабильностью в царской России, в которой граф был убежден в том, что внуки его холопа будут холопами его внуков и это правильно, это хорошо, это вне всяких сомнений. Можно было жить не особо напрягая мозги, просто соблюдать сложившийся веками порядок и поддерживать его всеми своими силами. Не даром у белой гвардии не было другого лозунга, кроме: «Чтоб все было, как раньше – чинно и благородно!». То есть они хотели, чтоб ничего не менялось, чтоб мир застыл, а если и менялся, то как-то незаметно и очень медленно, как раньше. В Штатах о подобной стабильности никто и не мечтает, там даже работника, который больше пяти лет проторчал на одном месте не хотят никуда брать. Это тебе не совок, который выучился в восемнадцать лет на токаря и точил до пенсии гайки из одного металла и одного размера. Там и учиться-то долго не хотят, ибо не знают, что будет завтра. Выучился вроде на юриста, но работы по этой специальности не нашел, хоть и по всей стране рыскал, зато предложили место помощника прораба на стройке. Пришлось покинуть родной городишко и переть сквозь всю необъятную родину. И вот, хоть строительного образования юрист и не имел, а дорос до управляющего строительной компанией за три года, все необходимые знания получал по ходу дела из справочников, от консультантов. А потом этого строительного юриста приглашают, как хорошего управленца на железную дорогу и он опять начинает все сначала, опять учиться, осваивается и покой ему только сниться. Сегодня он чуть ли не миллионер, а завтра железная дорога разоряется и акции, в которые он вложил свои сбережения обесцениваются, дом, машину и все барахло купленное в кредит конфискуется и все это за неделю. А бывший миллионер сидит на пособии по безработице, а потом соглашается поработать уборщиком, затем устраивается крановщиком, пройдя недельный курс, потом начинает свое дело и опять богатеет и разоряется и опять богатеет. Русскому человеку, как и консервативным европейцам все это очень не нравиться. Дайте нам уверенность в завтрашнем дне! Иначе говоря, избавьте нас от энергозатрат связанных с обучением, переучиванием, освоением на новом месте, мы хотим дотянуть до пенсии, не переучиваяь, мы хотим, чтоб раз и навсегда, мы не можем предать родной завод и уйти на другой. Перемены – это всегда плохо. Перемена убеждений – это предательство, дезертирство, позор, лучше смерть. Я консерватор, хотя мне уже нечего консервировать потому, что я не выдержал конкуренции и проиграл.
Нравственность изобретена людьми, как и прочие законы с целью стабилизировать, сделать статичным, если не весь мир, то хотя бы общество, но, если сравнить человека с другими представителями животного мира, то становится видно, что он саме безнравственное существо на этой планете, которое постоянно изменяет старым принципам и способам выживания и общежития. А те виды, которые не хотели или же не могли изменяться в новых условиях, приспособиться просто вымирали, это закон естественного отбора, который действует в человеческом обществе и всех его аспектах.
Так в чем же цель этой глобальной войны двадцатого века? Буровский говорит о господстве доллара и американской империи. Объяснение хорошее, но можно сказать и лучше. Я бы сказал, что эта гражданская война создала такой мир, в котором нужно постоянно предавать, то есть приспосабливаться, видоизменяться в плане осознания, в противном случае просто погибнешь, вымрешь, как динозавр не сумевший приспособиться. В этом новом мире выводится сорт людей с постоянно меняющейся системой ценностей. Политические убеждения, религиозная принадлежность, семейные отношения как-то незаметно стали разменной монетой, а потом обесценились и превратились в мусор. Но провозглашение финансового преуспевания, как единственной ценности – явление недолговечное. Эта ценность необходима только для того, чтобы она уничтожила в мозгах людей все остальные, что она сейчас успешно и делает.
А что же потом, что будет, после того, как рухнет и эта ценность? Представьте себе безыдейного и бессовестного, беспринципного американца, который вдруг понял, что деньги, добыванию которых он посвещал всего себя, оказывается, просто бумажки, что необходимости в них нет, что величие, которое они способны дать, просто бутафория. Как известно, человек не способен жить без вектора направления своей мысли и энергии, как бы то ни было, а человек не может существовать статично, подобно велосипеду, он падает, если останавливается, а чтобы двигаться, ему нужна какая-то цель. Пока люди были дикие у них были и соответствующие цели, то есть система ценностей – хватать, жрать, обороняться, размножаться, доминировать в стаде. Эти рефлексы по мере усложнения жизненных испытаний усложнялись. Если в диком состоянии родители, как можно быстрее приспосабливали потомство к жизни, давали ему пинка под зад и впоследствии забывали о родственных отношениях, которые их когда-то связывали. Но по мере накопления жизненного опыта процесс адаптации потомства стал занимать у родителей все больше времени. Прикладные знания стали постепенно приобретать все большую ценность по отношению к примитивной физической силе. В стаях людей начинали доминировать не сколько мускулистые и ловкие, сколько изобретательные и проницательные. И эти новые вожди додумались до того, что изобрели родословную и понятие голубой крови и черной кости, чтобы не только настругать побольше потомков, но и дать им приемущество над потомками конкурентов. Благородный человек получал право на доступ к продуктам труда своих собратьев. Выражаясь точнее, он говорил, что вы должны тащить мне жратву, женщин, барахло только потому, что мой папа был вождем, потому и я должен быть вождем, хотя я хилый и не очень умный. Память людей существенно удлиннилась и они помнили, что его отец спас племя от большой беды и потому они обязаны чтить его потомков. Мало того, целью каждой человеческой монады стало свершить нечто великое, чтобы тем самым стать благородным и закрепить это звание за своими потомками. Вот, насколько усложнились базовые примитивные рефлексы обороны, насыщения, размножения и доминирования в социуме. То есть требования человека к жизни выросли. Ему теперь мало просто отбиться от хищников и конкурентов, набить брюхо, совокупиться и научить тому же потомков. Ему теперь нужны гарантии того, что доминирующая позиция в обществе утрачена не будет даже в случае неудачи, что брюхо будет набито не только у него, но и у его потомков и потомков его потомков. Можно сказать, что человек раскатал губу. И со временем ему и этого стало маловато, и онвозжелал благоденствовать даже после смерти, для чего возводил сначала истуканов идолов, а потом и величественные храмы. Будь ты хоть трижды благородным, но, если тебя не любят боги, то ты зря прожил жизнь.
На протяжении многих веков эта система ценностей довольно успешно существовала, но в не таком уж и давнем прошлом, она была заменена на новую, процесс замены начался очень давно, но завершился только сейчас, с началом новой истории, когда благородное происхождение окончательно обесценилось, то есть за графский титул перестали платить и даже кормить и ломать шапки перед людьми голубых кровей. Хотя пережитки и остались, к примеру, внук гордится дедом, который штурмовал Берлин, или еврейский мальчик требует конфетку у немецкого дяди в качестве компенсации за гитлеровский террор, но все это уже выглядит очень не серьезно и неэфективно. Куда убедительней выглядит миллион в надежном банке. Если теперь у тебя есть деньги, то тебе уже не нужны ни мозги, ни титул, ни мускулатура, ни храмы со жрецами, ни генеральские погоны, ни честь и твердые убеждения. У тебя будет все, что могут дать эти вещи, если у тебя есть деньги.
А чего люди добиваются с помощью денег? Того же насыщения, самосохраниния, размножения, доминирования что и примитивные эректусы, только масштабы и формы удовлетворения этих стремлений уже иные. Разумно будет предположить, что на смену деньгам придет другое средство удовлетворения базовых рефлексов, более совершенное, но… Но появилось много ценностей которые противоречат этим базовым рефлексам, такие, как экстрим, противоречащий инстинкту самосохранения, не желание множества представителей современных молодых людей заводить детей, что противоречит инстинкту размножения. Экстримальные виды спорта, садомазохизм, тот же самый фитнес, который противоречит инстинкту сохранения энергии.
Брат никотин.
Привычки руководят людьми и это превращает их жизнь в невольничье существование. Казалось бы, плевое дело – бросить курить, если иногда выкуриваешь по две сигареты в день. Но это оказалось не такой уж легкой задачей. Я не считаю дни, которые живу без сигарет, по моему сейчас уже седьмой день. Седьмой день я жую никотиновые жевачки, приклеиваю пластыри и при этом меня трясет и ломает, выворачивает суставы, болит голова, тошнит и трясуться руки. Мысли постоянно сползают в сторону воображаемых клубов вонючего дыма, которые так хочется вдохнуть всеми легкими. Возможно, мне было бы не так трудно бросить курить, если бы я мог заняться какой-то изнуряющей работой, но этой работы у меня нет, а совершать бессмысленные движения, вроде отжиманий и приседаний мне морально тяжело, от них мне становится только хуже. Но я поймал себя на том, что мне интересно познать бездну этих физических и моральных мучений. Это, как тягостное путешествие по незнакомой и пугающей местности. А что будет, если я сейчас не приклею пластырь? Ого, как хреново, вроде бы темпиратура тела повысилась, лицо будто огнем жжет! Состояние напоминает мне сильное похмелье, может с похмелья мне было особенно плохо именно потому, что иногда в том состоянии не мог курить двое суток. Особенно трудно представить себя в будущем без трубки или сигары. Мне кажется, что без этих атрибутов я уже буду не совсем собой, а кем-то другим. Люди кое как могут  привыкнуть, но совсем не умеют выкидывать к чертям свои привычки. В этом плане почти все крайне негибкие. И мировое правительство с божьей помощью приучило множество людей к курению, а теперь вынуждает их отказаться от этой привычки.
Ото всюду я слышу мудрые советы заняться физкультурой, чтобы не было так больно, но физкультура в сущности то же самое что и курение, такая же успокаивающая привычка. Одноообразная работа, чтение понятной литературы, просмотр сериалов, в которых ничего не случается, все это делается с целью затормозить мыслительный процесс и успокоиться, заснуть, бодрствуя, или же превратить свою явь в сон. Принцип любой привычки – колесо для белки живущей в клетке. Каждый человек имеет свою привычку, кто-то курит, кто-то пьет, некоторые делают и то, и другое, и третье. Все эти привычки связаны с положительными эмоциями, которые действуют успокаивающе, помогают восстановить душевное равновесие. Случилось что-то неприятное, а я закурю и вроде бы все стало, как раньше и потому я расслабился. Привычки есть вредные и не очень. Никотин и алкоголь вредят здоровью, а бег и отжимания не вредят вроде бы, но это только на первый взгляд. Допустим человек приучил себя успокаиваться с помощью отжиманий, но оказался в такой ситуации, в которой он не может успокоить себя подобным способом, к примеру он находится в кабине крана и у него нет на отжимания времени. И что ж ему делать? Маги, о которых много писал Кастанеда завели себе компактную привычку дышать особым образом, а при возможности делать магические пассы. Но тот же дон Хуан говорил о том, что настоящий воин неуязвим потому, что он не имеет привычек и распорядков. Напрашивается вполне закономерный вопрос: Можно ли жить без привычек? На этот вопрос есть логический ответ: Можно, если привыкнуть не иметь привычек, то есть приучить себя восстанавливать равновесие, делая нечто неординарное, принципиально новое. Но противник настоящего воина может в какой-то мере предсказать его поведение, зная о его привычке. То есть, я вывожу его из равновесия и он сделает так, как не делал ранее. Совершенство не достигается никогда, но эта привычка самая безобидная из всех и лучше всего приучить себя именно к ней, чем к какой-либо другой.
Взгляд в будущее.
Теплеет, но еще холодно. Заканчивается первая декада апреля. Я разрабатываю набор одежды, который займет минимум места в моей сумке, который годен, как для лета, так и для зимы. Сегодня я проехал шестьдесят пять километров за три с лишним часа и окончательно убедился в том, что шарф и ушанка мне все-таки необходимы, а вязаный колпачек совсем непрактичен. В жару в нем будет жарко, а как только станет холодно он продувается насквозь, даже при слабом ветре. Фрак сделанный из френча позволяет переносить и мороз. Черная байка с капюшоном может и согреть и защитить от лучей палящего солнца. Велошорты и никаких трусов. Шерстяные рейтузы, которые я ушил по размеру должны спасти меня от холода. Вместо шерстяных носок и стелек я присмотрел мокасины из козьей шерсти. Велосипедные штаны трико и легкая хебешная рубаха с длинным рукавом, ну и клетчатые штаны на подтяжках дополняют набор одежды на все случаи жизни. Только с обувью проблема остается открытой. Мартеновские ботиночки с мягкой подошвой растрескавшиеся на сгибах, не внушают мне доверия. На случай дождя при высоких темпиратурах можно воспользоваться резиновыми тапками на босу ногу. Но все это жутко несерьезно. Сегодня, пока я ехал, я все вспоминал педали автоматы виденые в магазине. И мне в голову пришла бредовая идея – всунуть в инвадеровские сапоги стальные жесткие стельки, посверлить в подошве два отверстия и соединить эти стельки болтами с креплениями для этих чудо-педалей. Но проще всего, конечно, купить к этим педалям нормальные велотуфли, а к ним уже стандартную одежду велогонщиков, вместо всяких брюк, фраков и беретов с ушанками и не морочить себе голову дурацкими эксперементами. Но я не только велосипедист, я еще и франтоватый панк и потому буду еще долго творить глупости, пока, наконец, соглашусь на разумное решение проблемы. Во всяком случае, в этом году у меня банально нет денег на эти эксперементы и потому я буду не крутить педали, а только давить на них.
Велосипед, сумки, палатка, спальный мешок, матрас, горелка с чайником и котелком практически совершенны. Во всяком случае, в магазинах я в этом году не видел ничего лучше. Не хватает разве что хорошей тефлоновой сковородки, чтобы жарить блины, но таскать с собой лишний вес мне не очень хочется, ради сомнительной возможности испечь блины и стейки из супермаркета, проще научиться готовить вареное мясо и изделия из муки. Видел я еще супертеплый спальный мешок за две с половиной сотни из гусиного пуха. Комфортно в нем можно лежать и при двадцати градусах мороза, но он достаточно громоздок и весит полтора кило, а летом им даже и прикрыться-то будет невозможно. Но существует проблема с водой, вернее с тем, куда её родимую заливать, чтобы везти. В одном из магазинов я нашел сумку с креплением на руль, в которую можно засунуть специальный пузырь со шлангом или без такового. Все бы ничего, но пузырь стоит порядка пятнадцати латов, а сумка все тридцать пять. Однако, на покупке минеральной воды можно сэкономить очень много денег, если, конечно воду из рек и озер кипятить, тратя газ или добавлять в неё специальные антибактериальные таблетки, которые тоже стоят денег, правда не таких больших, каких стоит минеральная вода в цивилизованных странах.
Теперь я только жду, пока потеплеет, чтобы рвануть на север, в цивильный мир и попытаться выжить там за счет собирания пустой тары, а так же, попытаться найти кунду принимающую лесную ягоду, возможно подвернется какая-то работенка на ферме… Программа минимум – жить там, почти ничего не тратя, а максимум – закрепиться в обетованной земле или заработать денег на зиму в отсталой родине. В позопрошлом году я тратил деньги направо и налево, надеясь на то, что заработаю еще, а в этом году у меня нет на заработок никакой надежды. Сто крон за кемпинг казались мне мелочью, как и триста крон за обед в ресторане. В маркетах я не смотрел на цены и даже покупал минеральную воду на заправках, где она стоила очень дорого, иногда до двух латов. Я уже не говорю о том, что я выбрасывал, а не сдавал тару от продуктов, которые купил сам, не то чтобы собирать то, что валялось на обочине. Но теперь мне предстоит учиться жить без денег. Лучшее, на что я могу рассчитывать, это месяца два погнуть спину в лесу, а потом еще недели две на картошке в Норвегии, заработать пару тысяч и поехать в теплые края, в Испанию, где и зимой можно будет ночевать в палатке, а днем приходить в кафе, врубать ноутбук в розетку и строчить мемуары, хотя можно строчить их и в тетради, сидя на берегу моря.
Хотя, зачем мне этот берег испанский? Если есть какие-то деньги, то можно вернуться в Ригу и начать учить норвежский, бегая на лыжах в парке, можно по дешевке, пользуясь кризисом выучиться играть на гитаре или продолжить обучение рисованию, а так же заняться публикацией в инете своих опусов и созданием новых. Я все-таки могу еще о многом написать. Материала хоть отбавляй, не хватает только душевного равновесия, чтобы сесть и терпеливо выдавить из себя все пережитое. А лежать на зимнем солнышке и греть пузо – глупо и регрессивно. Праздность доводит меня до исступления. Можно в этой Испании и подрядиться работать на ферме с целью почерпнуть новых впечатлений.
Итак, в худшем случае я поеду сейчас на север и потрачу некоторую сумму денег, после чего вернусь на родину побитой собакой и придется тогда мне встать на очередь за работой в сто латов. Я буду должен всем крупную сумму и проторчу еще одну зиму в депресняке. Другой вариант – я сейчас еду в Финляндию шляюсь там месяц, затратив сотню, потом возвращаюсь в Ригу и сопровождаю своего братана, который будет перегонять велосипед, который я продал, потом в Норвегии понемногу халтурю и осенью возвращаюсь с тыщей-другой, чтобы дожить до весны, печатая свои опусы и возможно выложив их таки в инете, своими силами изучая норвежский по купленому словарю и привезенным книгам. Но возможен и другой поворот, эдакая злая шутка судьбы. Возможно, что там мне удается пригреться у какой-то жопы, как говорит мой папик, и я, начинаю тупо ходить на работу, выполнять супружеский долг, как заведенный, культурно развлекаться, учить язык, мечтая о том, как бы смотаться в Латвию под благовидным предлогом и посетить дом терпимости, хотя вряд ли меня туда потянет, если я супружеский долг исполню добросовестно. Но подобный поворот судьбы невероятен потому, что непредусматривает расширения моего осознания. Да и вряд ли найдется такая цивилизованная женщина, даже старая, сварливая и страшная, которой нужно такое сокровище, как я. Да и такого оборота я просто напросто не боюсь и потому он не возможен. Невозможен так же и вариант принятия меня там на постоянную работу, ибо все это было бы слишком просто для меня. Господь выбивает из под меня все подпорки в последнее вребя, будто хочет, чтоб я научился летать и потому, крайне нелогичным с его стороны было бы уложить меня в спокойную колыбель и позволить, если не остаток жизни, то хотя бы пару лет поспать в клетке полной еды и колес, в которых можно долго и увлеченно бегать. Нет уж! Видимо, придется мне в родном и постылом городе ходить на суповую кухню расширять осознание, поработать за стольник в месяц, лишиться всего, опуститься на самый воображаемый низ и увидеть жизнь по новому, может даже оказаться в одиночной камере до конца жизни без права на помилование, может оказаться в армии и потом на войне или стать проституткой педерастом или трансвиститом. Но ужасы не так ужасны именно потому, что они ужасны. А вот рутина, бездействие, безвыходность, вот, что пугает меня больше всего. Но к чему я только себя ни подготовил морально, хотя эта подготовка и бесполезна, но все же…
Еще одна попытка объяснить историю мира.
А в газете каждую неделю кричат о плохом правительстве и мировом банке, который подсадил нас бедненьких на кредитную иглу… Много разного лепета раздается по этому поводу, но почему-то даже этот смелый экономист не в состоянии объяснить, с какой целью это все делается. Ну поставят мировые банкиры пару миллионов лохов раком. И что дальше? Ну даже и уничтожат они их? Вся болтовня идет только о том, что это аморально, что лохи тоже имеют право. Но что же будет после уничтожения? Я один раз прочел что-то о свалке ядерных отходов, но эта версия полнейшая глупость. На данный момент в мире очень много стран вроде Сомали, где можно дешево захоронить все, что угодно и не так близко от культурного центра мира – Западной Европы. Просто удивительно, что у ботвы даже не возникает вопросов по этому поводу. Их интересует только, как именно их наебали на этот раз. И с ними будут проделывать это еще множество раз, пока они не задумаются о том, с какой целью это с ними проделывают. Они, конечно объяснили поведение сильных мира сего рефлексом доминирования. Мол, хотят нас нагнуть, ниже некуда, но мы-то иногда разгибаемся, они вынуждены нам уступать, пока не придумают что-то новенькое. Да, ленивым задницам трудно копаться, читать, рассуждать, они только пользуются готовыми ответами, которые зазубрили еще в раннем детстве. В процессе изучения мировой истории у каждого немного мыслящего человека возникает вопрос о том, зачем черни то и дело дают в рот пряник и лишь после этого хлещут кнутом, когда можно просто хлестать кнутом или же уничтожить или же обращаться с народом, как со скотом. К чему все эти минуты послаблений и дареные надежды? Ведь можно было превратить человечество в зомби. Технически было возможно закрутить гайки до упора и истребить всех инакомыслящих, но нагибать зомби не так уж интересно. Это вполне естественно и закономерно, что ботва объясняет поведение своих лидеров в рамках своего узкого, примитивного понимания жизни, которое можно исчерпывающе выразить в трех словах – «Главное, это бабки!». Ни один из тех, с кем я серьезно разговаривал на эту тему не усомнился ни на секунду в этом боге, которому человечество молится, которым объясняет всю вселенную. Конечно, если скажешь, что деньги управляют силами природы, то они усомняться, а потом сделают оговорку. Деньги, мол, управляют человечеством, которое способно управиться и с природой, по мере надобности.
В чем же причина поклонения бабкам, вещи абстрактной? Да в том, что людям кажется, хочется верить в то, что с помощью этой вещи они смогут наебать бога и всю вселенную. Без денег, как это ни странно, невозможна халява, которую так любят люди. Деньги для них средство возвысить себя над окружающими, отделить себя от них высоким забором, но при этом, ничего для этого не делая. Бездействие, праздное существование выглядят для человека весьма и весьма привлекательно, это чуть ли не цель и мотивация всех его действий и стремлений. Однако никто из известных мне людей почему-то и не подумал увязать праздность, покой, тишину, обеспеченность, достаток, изобилие и смерть. Смерть для него – нечто ужасное, а праздное существование в неизменном и полностью безопасном мире – есть предел его мечтаний. И в сознании среднестатистического бабуина между раем и смертью, суть небытием лежит пропать. Человечество рьяно ищет рецепт вечной молодости, не понимая рецепт чего они ищут. Молодость, как нам известно, есть состояние становления, изменения, нестабильное состояние, а старость есть процесс торможения, фиксации, закоснения, переключения организма на режим автоматизма, то есть человек полагает, что нашел правильный рецепт жизни и, уже ни в чем не сомневаясь, действует сугубо автоматически, не напрягая мозги. Так чего же хотят господа хорошие? С одной стороны они хотят состариться, а с другой хотят казаться всем молодыми. Но шило в мешке утаить трудно. Ведя стариковский образ жизни быть юношей невозможно. Нас разрушает фиксированный взгляд на жизнь, к которому мы стремимся, нас старит именно чувство нашей правоты, уверенности в том, что мир является именно таким, каким мы его видим. Чтоб быть вечно молодым, нужно постоянно обновлять свое видение мира, свое понимание, что для многих, якобы желающих быть вечно молодыми является самой страшной пыткой.
О, как трудно профессору на старости лет признать то, что теория, которую он впаривал студентам сорок лет оказалась ошибочной, регрессивной, непригодной! Этот старичек профессор ничего не хочет слышать о новых открытиях, которые не согласуются с его любимой теорией. Ему проще убить первооткрывателя или себя, чем в преклонные годы сесть за парту, вместе с юнцами. Ох, как горько и больно признавать то, что долгие годы ты шел ошибочным путем и начать все сначала! Ему обидно потому, что он шел не ради удовольствия, а ради цели, ради пряника, который ему подвесили перед носом, ему нужна сладкая заслуженная конфета, а не новое путешествие, он вообще ненавидел то, что делал и потому ему было тяжко жить и теперь он считает, что весь мир обязан его за это уважить, почитать, кланятся. Но все только ржут над злобным старикашкой маразматиком, дразнятся, улюлюкают, полагая при этом, что уж они-то будут поумнее, они-то не удостоятся такой же участи, они избрали правильный путь, они пристроились так, что немного попотев в молодости, потом можно будет сто лет почивать на лаврах, ковыряясь в носу. Кто-то надеялся, что три года отучившись в училище на токаря потом всю жизнь может бездумно точить одни и те же втулки до пенсии и потом им очень горько было уходить с обанкротившегося завода и привыкать к работе штукатура или охранника. Эй, люди, да вы сами себя старите, черт подери!
Все это я нес к тому, что просто расстроить миллионы мещан, унизить их, ограбить, предварительно дав им разбогатеть – не вполне достойная цель для серьезных людей управляющих миром. Управление эффективно лишь в том случае, если оно имеет динамическую цель. Если же цель достигается, то система управления перестает совершенствоваться, развиваться, коснеет, становиться неконкурентоспособной и безжалостно уничтожается, отмирает, как все застывшее. Затравленному мещанину, которого всю жизнь заставляли приседать перед обладателями желтых и малиновых штанов, эти штаны кажутся пределом мечтаний, но получив эти дурацкие штаны, они вдруг зажираются, кабанеют, борзеют и хотят чего-то большего или же попросту другого. Конечно, не все, некоторые вполне удовлетворятся приседаниями окружающих перед своими замечательными штанами и тормознутся, отстанут от жизни, а потом вымрут, как динозавры, не приспособившись к новым условиям. То есть цель в этом подвижном мире нужно постоянно адаптировать под новые условия в противном случае эта статичная цель может стать уязвимым местом, причиной гибели. Исходя из этого, логично будет предположить, что цели мирового правителя и простого смерда различны именно скоростью их адаптации к новым условиям. Да и в самом деле, подумайте над целями свинофермера и его свиней, сравните их! Некоторые, конечно скажут о том, что у свиней не может быть целей, что у них есть только инстинкты. То есть господа сравнивают свои цели и свинские и делают глубокомысленный вывод о том, что свинские цели по сравнению с целями человека с высшим образованием – есть ни что иное, как инстинкты. На какие только чудеса не способно чувство человеческого достоинства! Вернее высокомерие! Но позвольте мне представить то, что думает свинья о целях глистов живущих в её кишечнике. Интиллигентные люди утверждают, что думать способны только они, а свиньи и все прочие организмы во вселенной, только жрут, размножаются и испражняются. Но всинья же видит, воспринимает как-то какие-либо другие объекты, а так же и оценивает их, хотя бы с точки зрения своей безопасности. К примеру попадает волк в свинарник и свинтусы начинают волноваться, пытаются занять оборону, определив, что цель этого объекта – убийство, а, когда приходит фермер и наполняет их корыто кормом, то свинья так же начинает волноваться и повизгивать, определив цель фермера совсем не та, что у волчары. Мышление у свиньи все-таки есть, правда оно на наш взгляд какое-то упрощенное, мягко говоря, но все-таки оно есть и о целях окружающих свинки тоже представление имеют, хотя и убогое. Для наших руководителей наше представление  об их целях выглядит так же убого.
Возвращаемся к основному вопросу о смысле нашего бытия и попытаемся по  направленности нашего развития определить, что от нас требует начальство. Я, конечно же, слышу вопли тех, кому все по этому поводу все ясно. В библию я заглядывал, заповеди выучил и понял, что просто вызубрить этот текст архимало, это понимают и те, кто ходят к религиозным деятелям за помощью в понимании, то есть за ценными указаниями по существу, желая избавиться от чувства вины. Приду я, дескать к попику, спрошу, что делать, а коли что не так выйдет, так это уж его вина, а не моя. Но вместо избавления от чувства вины, они слушают о первородном грехе. Никто, батенька, вам избавленья не даст, ни бог, ни царь, ни герой, давайте-ка своей мозолистой рукой, сами с собой… К сожалению для многих улитколюдей желающих спрятаться подальше от всякой новой информации в хорошо знакомый извилистый тунель своей раковины, чтобы жить, нужно постоянно что-то постигать, ошибаться, позориться, представать пред окружающими не в лучшем виде. Боящийся падений никогда не встанет и не пойдет, а так и останется лежать. Потому-то неудача, падение, промах, ошибка и тому подобное у всех без исключения людей окрашено негативом. Но, если подумать логично, то именно, неудачи, трудности, дискомфорт, катастрофы, падения, промахи являются причинами расширения осознания. Ведь, если все в порядке, то и двигаться-то не стоит, разве что для того, чтобы мышцы не отрафировались, нужно пройтись. Человек в сущности отличается от остальных форм жизни именно тем, что более остальных испытывает дискомфорт, больше остальных лезет по этой причине исследовать в непознанное, которое своими неудачами, тернистыми путями, рискованными эксперементами перелопачивает в познанное.
Веллер выдвинул гипотезу о том, что смысл всего сущего в преобразовании энергии. Все выглядит вполне логично, но взрыв водородной бомбы, как апофеоз всей жизни на земле выглядит не очень убедительно. Получается, что смысл жизни индивида, будь то блоха или человек, в том, чтобы побольше скушать и побольше навалить и насюкать, а все остальное – это лишь аксесуары, приспособления для достижения большего эффекта выполнения этой задачи. Тут сразу вспоминается непривередливая свинья с жадностью поглощающая корм без всякого разбора. Понмания смысла жизни Веллера и свиньи весьма схожи, только последний более тщеславен и потому прибегает к помощи двигателей внутреннего сгорания, теплоэлектростанции и прочих чудес техники. Чем больше воздуха преобразуешь в углекислый газ, тем лучше. Но я почему-то не чувствую большого удовлетворения, когда еду в автобусе, за проезд на котором заплатил и прикидываю, какой у него выброс  углекислого газа. В самолете я и не думал о том, сколько было сожжено топлива, и выделено вредных, преобразованных веществ в атмосферу. Но уж лучше выдвигать такую гипотезу, чем довольствоваться объяснениями, которые нам выдают золотые головы. Как бы смехотворна ни была эта гипотеза, но это продукт человеческой работы, умственной работы. Каждый промах приближает нас к попаданию! Хоть дядя Миша и мало углекислого газа выделил, пыхтя над этой гипотезой, но осознание его приобрело личный опыт, который ценится гораздо более чужого, ибо от нас требуется именно перелопатить как можно больше непознанного в познанное. Постигая чужой опыт человек перелопачивает меньше непознаного, чем тот, кто изобретает велосипед заново. У второго экземпляра больше шансов сделать нечаянное открытие.
Зуд.
Пасмурный день, но в сущности мне все равно, какая там, за окном погода, какое время года. Разум, подобно гвоздю врезается в мякоть бытия, познавая его сущность и не приходит от этого в восторг. Кажется, что пришло время для явления любви, но мне почему-то нечего явить миру, кроме своего раздражения и аллергии на жизнь, кроме физиономии с шелушащейся кожей, кроме ногтей пораженных грибковой инфекцией, кроме иррозии стенок желудка пищевода и кишечника… Обо всем этом принято молчать в тряпочку и добиваться поставленной цели – мороженного и бананов на диване перед телевизором. Я определяю то, что я еще живой, судя по своей раздражительности на окружающий меня мир. Перед глазами проплывают безжизненные маски, за которыми нет ничего, кроме диктофонов, которые хаотично воспроизводят загруженную билебирду. Я познал то, что это не люди, не живые существа, но они меня раздражают по инерции.  Меня раздражают декорации и реквизит, которые бездумно сами себя называют героями, или по крайней мере членами и вагинами человеческого общества. Чего я раздражаюсь? Да делать мне больше нечего!
То и дело начинает выворачивать наизнанку, крутит суставы, пракически невозможно сосредоточиться на какой-либо определенной мысли в этом состоянии, невозможно нвыполнять какие-либо целенаправленные действия, повторение, фокусирование внимания вызывают рвотный эффект. Может это из-за того, что я слишком мало стал курить – один раз в день, может это из-за того, что я жутко неудовлетворен в плане секса, может я сам себя накрутил по поводу собственной никчемности, долгов и всего прочего, что общество, становясь в позу обвинителя именует разгильдяйством. Да, возможно, что меня душит чувство вины, возможно… Но, если заглянуть в мое прошлое, то там можно увидеть то же самое, ту же боль, то же нытье, неудовлетворенность, раздражительность, даже в то время, когда я вкалывал на заводе. Просто тогда этот ужасный зуд забивался усталостью. Тяжкая работа выполняла роль наркотика, анастезии, но теперь у меня отобрали это средство и у меня началась ломка. Моя невостребованность и упреки окружающих возбуждают во мне нечистую совесть, которая щелочью разъедает мой мозг, больной смертью мозг.
В ушах постояно звенят своей банальностью фразы о том, что все работают и если бы не такие, как я… Но в чем же моя вина? Давайте разберемся! Если честно, то я не хочу больше работать в свайном цехе или на заводе, где делались портальные краны. Господа хорошие люди возомнившие, что они до конца объяснили мир объясняют мое нежелание ленью, боязью напрячь анус, встав раком на металлоконструкции с турбинкой в руках. Нет, мои дорогие, вы можете мне не верить, мне положить на вашу веру, ибо она не стоит и гроша ломаного, но я не хочу идти работать не потому, что боюсь напрячь анус. Те, кто работал турбинкой знают, что тяжко только с непривычки, а потом уже эта нехитрая работа успокаивает, подобно сну, и единственное, что тебя волнует – это низкая зарплата, которая никогда не станет высокой, какой бы она ни была. Вам это может показаться глупым, но я задумался о пользе обществу, которую приносит мой труд, хотя трабочему и не след думать о чем-либо, кроме денег, которые он толком и не знает на что потратить. Я задумался и над тем, на что потратить деньги и так же пришел в жестокое уныние. Я могу на заработанные деньги пожрать и оплатить крышу над головой и еще напиться, чтоб не думать и потому охотно работать. То есть, получается, что рабочий тратит свои деньги для того, чтобы продолжать работать, а продолжает работать, чтобы тратить деньги на средства для продолжения своего труда. Иначе говоря, раб работает для того, чтобы заработать себе на новые кандалы. Да! Рабочие едят, пьют, размножаются, расслабляются, развлекаются, ради того, чтобы на следующий день выйти на работу. Логика попадает в замкнутый круг, в беличье колесо в клетке и все бы ничего, но есть еще один элемент в уравнении, дело в том, что человеку не нравятся ни его работа, ни то, что он делает ради неё или же наоборот – не нравитяся развлечения, пища, водка, дети, ради которых он трудится. От перемены мест слагаемых результат этого уравнения не меняется, результат – калечащий нас страх, от которого мы излечиваемся только смертью. Из этого следует, что вряд ли труд существует ради людей, скорее верно обратное. И тут-то я и задумываюсь о пользе моего труда, пытаюсь осознать себя, как часть общественного организма, ощущаю в себе желание совершить подвиг или хотя бы внести скромную лепту в общее большое дело, но… Мне говорят, что работы нет, что сейчас экономический кризис и я не могу ничем помочь ни миру, ни отдельному государству, мне даже не дают работать бесплатно, мне говорят о том, что я должен кому-то денег и потому мне нужно работать, а для этого нужно искать работу неизвестно где, короче, я от меня требуется стоять обосранным и просить прощения. Ищите работу, говорят мне. Но, если её мне не предлагают, то ето значит, что общество не нуждается в моих услугах, значит, я не нужен обществу, значит, я лишний человек и с моей стороны будет честнее всего удавиться, закапаться в землю живьем. Почему бы правительству просто не попросить всех безработных покончить жизнь самоубийством? Да, я не учел того, что правитель ханжей должен быть квазиханжой и эта тупая прямолинейность не для него, пролы должны сами догадаться, молчать в тряпочку и надеяться на то, что персонально их минует участь сия. Подобное требование или просьба противоречат принципам демократии. Геноцид необходим, но он должен быть милосердным и бархатным. Как сократить численность населения, если нельзя устраивать войну, нельзя никого кастрировать или насильственно промывать мозги. Да! Нужно повергнуть всех в нищету и тогда человеки самостоятельно сделают правильный выбор…
Я отвлекся от основной нити беседы. Так человек для труда или же труд для человека? Американские президенты хвалятся тем, что создали дополнительные рабочие места. Заметьте, они почему-то не считают заслугой сокращение человекочасов в целом по стране, а его увеличение. Советские идеологи наоборот рисовали нам светлое будущее, как сплошное развлечение и отдых, как жизнь дворян, благополучие которых обеспечивают машины, а не рабы. Капиталисты напротив, говорят, что механизация труда лишает людей рабочих мест, а следовательно и средств к существованию – заработной платы. Допустим, что на острове проживает сотня человек, чтобы обеспечить эту сотню едой и прочим необходимым каждый должен трудиться по восемь часов день. Но со временем производство всего необходимого островитянам модернезируется и на нем уже требуется только два человека. Два человека могут прокормить, одеть, обуть и так далее себя и остальных девяносто восемь человек, работая по восемь часов в день. По логике капитала, остальные становятся безработными, безденежными, лишними и подлежат уничтожению, во имя спокойствия двоих работающих, приносящих обществу пользу. Но убийство – метод негуманный. Потому из троих мы делаем преступников, которые оправдают существование штата полиции из щести человек, из других мы делаем гладиаторов, а из остальных их фанатов. А еще создаем у работающих множество лишних потребностей, хотябы таких, как гладиаторское шоу, а еще мы подсаживаем всех на табак, алкоголь, разнузданный секс за деньги и уже на острове вроде бы все заняты, жизнь кипит и никто не лишний. Иначе говоря, я приношу обществу больше пользы, когда что-либо употребляю, нежли, когда что-либо произвожу. Любой делец вам скажет, что произвести какой-либо товар в любом количестве не проблема при нынешней производительности труда, проблема его продать, то есть в том, чтобы заставить плебеев употреблять его. Есть даже мыслители, которые объявляют врагами народа тех, кто делает мало покупок и довольствуется минимумом.
Но вернемся на на наш остров, где двое работают, а девяносто восемь сидят без дела и не знают, чем бы им заняться. Что с ними сделали бы коммуняки или любой другой, кто не согласен с выходом, который предлагает демократическое общество? Представьте себе девяносто восемь человек, которые сидят и прикидывают, чем бы им заняться и самого себя среди них. Кто-то начинает гонять в футбол, кто-то начинает писать стихи, а кто-то занялся самогоноварением… Погодите! А уместно ли тех людей, что остались без работы благодаря росту производительности труда обвинять в тунеядстве, лодырничестве и недостаточном рвении в поиске работы? Это не то, что неуместно, это идиотизм! Куда разумнее прямо сказать им, что они лишние люди, расстрелять из и свалить в некие бабьи яры. В СССР и Китае нет лишних людей благодаря тому, что там не дают расти производительности труда, но подобные системы разрушаются конкурентами или же самоуничтожаются благодаря тому, что внутри возникает теневая экономка, которая со временем вытесняет и пожирает легальную.
Маяковский на моем месте написал бы стихотвориение о том, как в комнате сидят двое – я и мировой банк мировым правительством на белой стене. Мировому банку в отличии от ленина не нужна моя партийная совесть и вера в коммунизм. Рокфеллеры требуют от меня, чтобы я создал у зажравшихся потребителей новую потребность, за которую они будут готовы на все. И я выхожу на сцену и и вижу постные лица окосевшие от алкоголя, никотина, наркоты, легкого секса, телевизора, интернета, видеоигр. Я предлагаю им книжки или рисунки, свой красочный наряд и эрегированный член, я предлагаю им свои рабочие руки и ноги готовые крутить педали целыми днями, но они говорят, что я им не нужен, не интересен, что я не товар, а мусор и все потому, что меня никто не рекламирует. Отсюда следует, что мне нужно ответить на два вопроса: «Что предлагать безрадостным и жадным рукам?» и «Как это отрекламировать и отпиарить, чтоб сделать из своих экскриментов товар?»
Возможный итог.
По небу бродят дождевые тучи на голубом фоне. Моя книга совсем не продвигается. Близиться день девятого мая – годовщина одного из переделов мира. Я так и не избавился от никотиновой зависимости и впал в ужасающую депрессию. Еще несколько дней назад я подумывал со страхом о предстоящем путешествии, но теперь… Теперь я понимаю, что ему состояться не суждено. Наверное я к нему не готов и потому господь-топор обрушил на мою глупую голову испытание другого рода, он решил отправить меня работать здесь, в Риге на базу крупнейшей сети супермаркетов. Всю зиму я ожидал чего угодно, но только не этого. Проторчать всю зиму без работы, ожидая весны, чтобы отправиться бомжевать на богатый север, но устроиться на работу именно весной на фоне ужасной безработицы в стране, устроиться благодаря родственным связям и дрожать от мысли, что тебя уволят каждую минуту. При такой безработице рабочим о своих правах можно забыть и только соглашаться с произволом начальства. Глупо в таких обстоятельствах интересоваться размером заработной платы или условиями труда. Дело работающих только в том, чтобы радоваться своему счастью.
Но что это за счстье такое? Да, что дает мне наличие работы? Работа дает мне возможность оплачивать счета, жрать и лежать на диване, уставившись в телевизор после праведных трудов. Еще можно завести себе бабу, завести, как домашнее животное, чтоб сдобрить горечь однообразного существования. Конечно, можно самообразовываться в свободное от праведного труда время, можно развлекаться на честно заработанные деньги, попивая пивко, можно копить деньги на черный день…
Когда я ехал устраиваться на новую работу, вернее проходить тест, я вдруг понял, что выйдя из стоячей болотной воды мещанской жизни несколько раз, я вхожу в неё с равнодушием мертвеца. Мне ровным счетом плевать на то, возьмут меня или нет. Полтора года без работы – срок немалый и за этот срок я много чего почувствовал и узнал. Ранее я четко знал, ради чего работаю, на что-то надеялся, боялся быть тунеядцем, но теперь я этого уже не боюсь. Теперь я не понимаю зачем жить дальше и ни на что не надеюсь. Теперь мне уже не надо путешествия с полным карманом денег раз в год, мне не нужна жена и отдельная квартира. Все стремления и надежды оборвались и вкус халвы утратил для меня былую привлекательность. Работа нужна для того, чтобы развлечься, а резвлечения нужны для того, чтоб снять стресс после работы. Получается, что нет работы, так и развлекаться не нужно и не в кайф, а нету развлечений, так и работа утрачивает свой смысл. Мне говорят, что я зажрался, что меня следует поморить голодом и погонять голяком в прохладную погоду, чтоб я снова уверовал в ценность людских ценностей, мне тычут в рожу долгами, которых я понаделал везде, где только побывал. За мной все-таки признают право не хотеть пива и новой квартиры и прочей дребедени, но права не платить алименты и не отдать денег сестре и матери мне не даст никто.
Не хочешь работать ради удовольствия, так работай ради совести, ради сохранения доброго имени. Не ясно зачем тебе жить дальше, мальчик? Так мы тебе объясним! Тебе надо платить алименты, тебе надо позаботиться о своих родителях, тебе надо вернуть долги, тебе надо всех отблагодарить и регулярно поздравлять их с днем рождения и дарить не нужные им подарки и не думать слишком много о жизни, ибо об этом думают люди поумнее тебя, у которых есть документы это удостоверяющие. Не тянет тебя к приманке перед твоим носом, тогда получишь только кнутом по жопе. Ты сам себя наказал, парень, когда слишком много думал о жизни. Если бы ты добросовестно тянулся к морковке подвешенной перед твоим носом, то у тебя бы была иллюзия свободы и стимул жить дальше, а так ты осознал свое ничтожество, осознал свою неволю, ощутил то, как ты крепко связан по рукам и ногам и теперь мучаешься из-за этого. Твой дух еще не готов к познанию таких истин, на которые ты замахнулся и потому их познание тебя просто уничтожают.
У меня не хватает духу послать всех кужа подальше с их финансовыми проблемами с их страхом нищеты и тревожными мыслями о будущем. Силы еще хватает, чтобы откинуть прочь идиотские надежды и сладкие конфеты, но вот преодолеть страх перед кнутом у меня пока кишка тонка и потому я вынужден капитулировать, отказаться от сражения и собственноручно гнать себя на работу каждое утро. И все, что мне остается – это надеятся на то, что меня все же не примут на эту тупую работу во имя концерогенных чипсов и пластмассового молока, во имя горячей ванны и телесериалов. Я могу сколько угодно кричать о том, что меня не купить этим дерьмом, но я вынужден признать то, что заставить им меня все-таки удастся.
Однако, я могу сказать работодателям, что предлагаемая ими работа не входит в мои планы, что она дерьмова и просто мне не по душе. Могу действовать более подло по отношению к своим близким, могу как бы нечаянно накосячить несколько раз, чтоб меня уволили. Но облажаюсь я специально или нечаянно, это не меняет сути, меня в любом случае ждет наказание – упреки, промывка мозгов… Черт! Неужели я так боюсь ослушаться маму, что готов мучиться до конца жизни, исполняя её волю? Конечно, она может прогнать меня из дому или не покормить меня, но, если немного поразмыслить над причиной моих мучений, то получается, что их причиной является именно та поддержка, которую мне оказывают близкие. Именно эта поддержка и превращает меня в кусок дерьма лежащий на диване перед телевизором, брюзжащий всякую ерунду достойную бесформенной и безвольной амебы. Отказ от этого постылого пряника влечет за собой применение кнута, который представляет собой эмоциональный шантаж. Большинство родителей применяют самоистязание, как меру воздействия на своих детей. Если ребенок не слушается, то  они рвут на себе волосы, царапают лицо или же действуют более тонко – тихонько плачут и отказываются от еды, говоря при этом детям о своей любви. Они клеймят позором насилие как таковое, не переходя на личности. Везде, куда только ребенок не посмотрит, ему говорят, что насилие это ужасно и он в это верит или же, видя в поучительных сказках, как наказываются злоди, боится оказаться на их месте. Этот страх входит в их осознания, теряя очертания, приобретая масштабы нечистой совести. Когда я был слишком мал и наивен, я спрашивал у мамы, в какой части тела находится совесть, что это такое и мама не могла сказать мне откровенно, что совесть представляет собой только страх наказания, а понятие о справедливости просто жажду мести, желание устрашить окружающих и обезопасить самого себя.
Зеленееют распускающееся нежные листья. Повис над горизонтом розовенький кружек солнца. Зеркалом замерла речка. У меня болят колени от неподвижного образа жизни. Несколько дней я не встаю с дивана и с одинаковым интересом смотрю абсолютно все, что показывает телевизор. Этот одинаковый интерес сродни полному безразличию, отрешенности от той, нереальной жизни, что я там вижу. Такое чувство, что я уже умер и смотрю на жизнь из загробного мира лишенный права в ней участвовать. Я могу выйти на улицу и бесплотным и соответственно бездейственным  приведением  бродить по жизни. Нет работы – нет денег, без которых ты недееспособен, а следовательно и неживой. Но что ты имеешь, если у тебя все-таки есть работа и деньги? Что вы называете жизнью, господа? Я больше не могу бытть живым, как вы потому, что я понял, что то, что считается жизнью, только имитация, фальшивка, анастезия помогающая перенести болевые симптомы смертельной болезни под названием – «социальная обусловленность». Но что же такое настоящая жизнь, что значит быть живым, не имея денег? Крутить педали до изнеможения, подбирая бутылки вдоль дорог Скандинавии? Собирать в лесу ягоды, тяжким трудом добывая себе денег на лепешки? Может быть… Во всяком случае это надо проверить.
Вчера мне позвонили со склада, на который я попытался устроиться, пытался психуя, ломая мебель в ярости. Мне почему-то ужасно не хотелось идти туда работать, но умом я понимал, что у меня тонка кишка для того, чтобы добровольно отказаться от этого счастья. Моя кишка была тонка для того, чтобы попереть против родственников, ослушаться маму и отправиться в неизвестность, отправиться бомжевать. Но господь Топор сделал выбор за меня, упростил мне задачу. Мне сказали, что тест на пригодность я не прошел, вернее мои гонкуренты прошли его немножко лучше, сказали, что я им не нужен. Может быть во мне не было достаточно страха и трепета перед начальством и я вел себя слишком развязано, может моя кузина рекмендовавшая меня была не в лучших отношениях с начальством, к тому же в прошлом она порекомендовала говенного работника и ей уже не верили. Впрочем, все это уже не важно. Стрелка компаса судьбы указывает мне искать счастья на благополучном севере. Мне, конечно страшно ехать в неизвестность, но туда меня зовет мое сердце.
Обмен веществ в моем теле затормозился, я вяло ем без апетита, но зато хорошо сплю и мне сниться девица из Клайпеды, с которой я провел одни из самых счастливых часов в своей жизни. Влечение к этой особе стало паталогией и потому мне просто необходимо поехать туда и хорошенько разочароваться, чтоб впредь смотреть на женщин не так равнодушно. Это чувство, словно гиря на ноге, тянет меня в тот прусский городок, где бы я ни был. Господь Топор велит мне туда съездить и увидеться с ней, а я в ответ на его призыв швыряю в небо разумные доводы о том, что у меня с ней не может быть ничего общего. Вернее у меня-то с ней и может быть что-то, а вот у неё со мной… Я говорю о том, что есть два вещества, которые невозможно смешать, как масло невозможно соединить с водой, но Топор лишь смеется надо мной и моими соображениями, которые мне кажутся такими совершенными, здравыми, трезвыми. Черт знает, что замыслил бог и я могу предполагать и рассуждать сколько угодно, но рано или поздно окажусь перед ней, как бы это глупо ни казалось окружающим.
В проигранной войне сопротивляйся до конца.
К шестидесятипятилетию последнего передела мира сняли много документальных фильмов о последней войне, которой сопровождаля этот передел. В результате просмотра этих фильмов у меня возник очень глупый по мнению людей считающих себя умными вопрос. Я задумался над тем, какого черта Вермахт сопротивлялся после того, как советская армия оторвала его от сосков нефти в Румынии и Венгрии. Любому здравомыслящему человеку было ясно, что без крови войны её невозможно продолжать и капитулировать придется. Какой был смысл в защите Берлина? На это вполне разумно отвечает фон Бюсс, которого процитировали создатели фильма о берлинской операции. Он говорит о том, что целью бессмысленного сопротивление является вход в Берлин американских войск, которые этого не сделали согласно договору с советами, о котором не известили Гитлера. Я предполагаю, что нацисты сопротивлялись совкам так яростно, чтобы сдаться в плен американцам. Нацики надеялись, а америкосы встали на линии размежевания, берегли своих солдат и с удовлетворением смотрели, как их противники убивают друг друга. Выглядит очень логично! Тем паче вспоминаются слова Черчиля о последнем русском убивающем последнего немца, а так же его планы вооружения немцев плененных в Норвегии для борьбы с русскимми дикарями. Буровский говорит о том, что эта борьба не состоялась потому, что американские солдаты были слишком уж миролюбиво настроены к совкам, но этот аргумент выглядит как-то дохло, хотя и здравого смысла в нем много. Но истинная причина несостоявшегося второго натиска на восток более очевидна – СССР выполнил все обязательства по отношению к своему кредитору США. Без берлинской битвы приемущество америкосов было бы не таким уж очевидным. Не исключено даже то, что америкосы помогали берлинцам защищаться, ибо убийство каждого советского солдата было для них кстати.
Допустим, что Германия тут же после потери нефти сдается американцам и те заключают с ними военный союз против СССР. Таким образом Берлин остается в руках немцев, те очухиваются, организуют контрнаступление, принимая от новых союзников помощь. В таком случае фронт катиться обратно, но воевать придется американцам, ибо немцев уже осталось мало, война затягивается и победа хозяевам мира будет стоить слишком дорого. А если не хватит силенок противостоять разухарившейся красной армии, то она может и до мыса Рока дойти, а потом и до Африки и америкосам придется надолго отложить мечты о мировом господстве. Нет! Это все американцам не нужно, как и преждевременная капитуляция Германии. В том случае, если Гитлер, понимая, что дальнейшее сопротивление бесполезно вдруг подписывает безоговорочную капитуляцию, когда совки переходят довоенную границу СССР, а то и раньше, советские войска оккупируют то, что им причитается, американцы забирают свое, но слишком много солдат, слишком уж они еще бодренькие и вполне могут продолжать войну. Слишком неразрушена Германия и ей не надо влезать в ужасные долги, чтобы восстановиться, да и СССР с кждым днем войны становиться все более зависимым и истощает собственные силы. А Адольф Алоизович и верхушка нацистов до последнего дня наивно полагали, что они еще пригодятся америкосам для борьбы с большевизмом. А на что им еще было надеяться. И только в бункере Гитлер и многие другие поняли, что их кинули, как использованные презервативы. Возможно, что фюрер и ранее думал о том, чтобы сдаться, видя, что просрал свое ватерлоо, но его хозяева предупредили неудавшимся покушением, чтоб он об этом не думал и обещали ему продолжение банкета. Стандартно действовали кнутом и пряником, чтоб он выжал из этой войны максимум для них.
Если взглянуть на историю второй мировой войны, то можно увидеть аналогию с революцией во Франции и её последующие попытки завоевать весь мир под предводительством Бонопарте. Та же схема, только в роли победителя Британия. Одно государство завоевывает Европу, которая одалживает деньги на борьбу с агрессором, а потом этот агрессор растоптан третьим, более сильным государством, которое ради победы тоже влезло в долги и истощило свои силы и не готово к драке с британцами, которые всю войну отдыхали, слизывали весь военный опыт победителя на правах союзника. Идеология нацистов заранее обрекала их на провал. Это все равно, что вывести на ринг двух боксеров, зная о слабом месте одного из них, поставив большие деньги на его противника, а ему самому наобещав помочь в последний момент, если станет худо, для того, чтобы тот дрался до конца и схватка выглядела настоящей и жульничество не бросалось в глаза зрителям. Все войны можно сравнить с крупнейшим гладиаторским сражением в римской империи. В том сражении люди гибли по настоящему а патриции делали ставки, но устроители-то знали, кто выиграет, хотя со стороны казалось, что силы равны. Последующая холодная война с её гонкой вооружения была бессмысленной с советской стороны. В случае отказа платить по счетам всемогущей Америке у совков не было ни малейшего шанса, но простые смертные, да и верхние эшелоны власти вряд ли об этом знали, надеялись обогнать противника, убеждали своих подчиненных в том, что победа близка стоит только напрячь задницу и потужиться еще немного. И ограниченное количество информации, которое получал советский человек давало ему возможность оставаться в счастливом неведении, надеяться, верить и любить абстрактные вещи, жертвовать ради них всем. Американцы получали не больше информации и потому их тоже можно было пугать кровожадными комуняками, от которых спасет только очень дорогое оружие. Но представьте себе, что гладиаторы вдруг осознают абсурд своей борьбы и свои возможности. Руководство одной гладиаторской армии вдруг идет на переговоры со руководством другой. Они понимают, что могут, не убивая друг друга, отнять у жирных патрициев приз, а если легионеры начнут сопротивляться то перебить и их, у них-то опыта поменьше. Да и зачем им умирать в бою из-за какой-то там присяги, когда можно примкнуть к восставшим и взять у патрициев то, что хочешь? Во второй Мировой войне гладиаторами были Сталин и Гитлер, а вооруженные силы США легионерами, которое следили за тем, чтобы гладиаторы не сговорились между собой и не напали на патрициев. Патриции живы потому, что они не дураки и хорошие психологи. Во первых они всегда следят за тем, чтобы легионеры были сильнее, чем гладиаторы вместе взятые, во вторых они делают ставку на желание гладиаторов остаться в живых. Гладиаторы понимают, что, если они сговоряться и повернут оружие против хозяев жизни, то скорее всего погибнут оба, а если будут драться, как им велят, то один из них останется в живых, ведь гладиаторов после победы часто отпускали на все четыре стороны и предлагали впредь драться за деньги. Люди готовы платить за жизнь любую цену, даже за робкую надежду на выживание они платят ужасными страданиями перед смертью.
Грузия! Это тоже интересно! Мир смотрел на это представление сквозь пропагандистские новости и наивно полагал, что знает, чем вся эта байда окончится, но вышло все как-то не так и мир был раздосадован и удивлен. На вертящихся барабанах истории выпали совсем не те рисуночки, на которые кто-то наверняка поставил.
Начало девяностых. Геронтопартократы решаются легализовать свое свинство. Коррупция достигает своего логического апофеоза. Прогнившие лозунги прикрывавшие свинство просто падают в грязь. Партиции просто выводят из тени свои свечные заводики и руководят ими теперь уже официально. А Грузия жировавшая особенно в последние годы империи остается в заднице. Всесоюзная кузница и здравница становится вдруг невостребованной, промышленность разрушается, миллионные капиталы нажитые в рублях становятся мусором, теневые свечные заводики, которые давали неплохой доход в империи, сметаются с лица земли мощной промышленностью Запада. И что же теперь делать первой республике СССР, которая напоминает первого парня на своей деревне оказавшегося в мегаполисе без работы, денег и жилья? Если советские немцы  еще получили место в Европе, хоть и последнее, но получили, хотя даже и при этом не скрывали своего недовольства по поводу безработицы и прочих непоняток по поводу жизни в открытом для них неуютном мире, то Закавказье получило место в третьесортном мире и отсутствие каких-либо надежд на перемены к лучшему, как и прочие республики республики распавшегося союза. Зато Запад получил хороший рынок сбыта и дешевые ресурсы. Ситуация похожа на ту, в которой дикари обменивают настоящее золото на стеклянные бусы. Только совки в отличии от дикарей потеряли не золото, которое дикарю не очень-то и нужно, а фактически все, что у них было. Дикари поверили глупым сказкам о том, как можно прекрасно жить при капитализме, открыв свой маленький магазинчик или же сдавая свой маленький домик на берегу моря туристам. Этим по сути грузины и занимались в советские времена, только делали это неофициально, а хотелось все это делать законно…
Мышеловка захлопнулась окончательно и бесповоротно и окабаневшие за годы застоя кавказцы оказались в безнадежном положении, получив взамен всех благ тряпье национальных флагов и голословие идей сепаратизма. Благодяря этим вещам насытиться можно только при наличии оружия, которое Москва и продала свободным людям, отняв у них последние средства. Фактически много грузин потеряли свой источник доходов и получили автомат и национальный флаг. Разумеется, что они тут же начали грабить дальних соседей под благовидной вывеской национальной идеи. Результатом этой войны стало то, что ресурсы этих стран подешевели в несколько раз, а так же совершено отпала угроза появления конкурента для Западных производителей. Благодаря войне дядя Сэм купил Грузию в два раза дешевле, а так же сбыл устаревшее оружие. Причем можно продать эту страну несколько раз. Сведующие люди финансируют заварушку в стране третьего мира и после этого покупают её за рубль, устраивают там стабильность на пару лет, рисуют радужные перспективы для инвесторов, которые покупают эту страну уже за сотню долларов. Часть этих денег идет на разжигание новой войны, в результате которой цена этой страны падает опять до рубля, за который у лохонувшихся инвесторов, которые вынуждены расстаться со своим приобретением и забыть о тех деньгах, которые за него были плачены. Через два года находится следующий инвестор, который тоже воодушевленный начавшимся экономическим ростом в богатой ресурсами стране кидает на бочку все свои деньги, а потом стоит на коленях перед сведующим человеком и просит у него купить хтя бы за медяк эту богатую ресурсами страну, в которой началась гражданская война, а потом к власти пришел диктатор и национализировал все частные компании. Сведующий человек пожимает плечами и говорит, что не может купить у человека то, чем он не владеет, сочувствует ему и патетически восклицает о том, что, если бы он знал, что такое может случиться с этой цивилизованной на первый взгляд страной, то никогда бы не продавал и не покупал её…
Войны, природные катаклизмы, обнаружение полезных ископаемых, открытия новых технологий позволяют спекулировать акциями на биржах. Спекуляция невозможна, если цена акций стабильна, а она стабильна, если есть стабильность в мире такая, как была в СССР. Там вроде было на сто лет расписано, какие отрасли народного хозяйства будут развиваться и потому ясно, куда вкладывать деньги. Вкладывало их только государство и потому проколов с вложениями не случалось, пока не развалилась вся империя. Однако, наверняка Рокфеллер перед тем, как развалить СССР продал его какой-то лошаре, которая поверила в то, что эта империя будет стоять вечно. Так же верили и в то, что солнышко над Британией не зайдет, однако ж… Однако, какой смысл рокфеллерам сначала печатать денежки, давать их в долг, а потом обманным путем отнимать их? А для того, чтобы свинки бегали, обманывали друг-друга, устраивали войны, воровали, убивали, но только не сидели дома, не спали. Нам нужно нести свои золотые яйца на стол к господу Топору!
А что же делат мне? Уже распустились листья и стало совсем тепло, даже жарко. По улицам ходят едва прикрытые безвкусными тряпками женские тела, которые очень хочется потискать. Две недели мне придется ждать пока не затянется рана оставшаяся после удаления зуба и потом еще черт знает когда я таки решусь отчалить отсюда. Карт городов Скандинавии нет. Самочувствие хреновое. Правда сейчас уже немного лучше стало после операции, видимо гниль от мертвого зуба поступала в мой мозг и сеяла в нем апатию и депрессию. Не лучшим образом сказывался и онанизм, который я был вынужден забросить.
Ценности.
Что такое ценности? Ценности, это то, ради чего вы нехотя отрываете свои задницы и тащите их на работу, которая вам давно опостылела и обрыдла. Она обрыдла вам потому, что не приносит вам удовлетворения, вам скучно там, ибо вы не понимаете смысла совершаемых вами действий. Вы объясняете все просто – мне нужны деньги и потому я здесь. Без денег я стану бомжом, нищим, меня будут унижать окружающие, я не смогу утолить свои потребности, такие, как поесть, попить, одеться, обуться, спрятаться где-то от неблагоприятных для моего тела погодных условий, помыться, спариться с особью противоположного пола и наконец развлечься, занять чем-то свой разум, получить новые ощущения, без которых человек не может жить. Ценности – это морковка, которую подвешивают перед мордой осла, чтобы он воодушевленно тянул телегу. Ценности – это надежда, которая очень многим из вас дает возможность примириться со своим скверным и невыносимым положением. Благодаря надежде на светлое будущее миллионы людей до последнего вздоха занимались ненавистным для них делом и учили тому же своих потомков. Ценности – это сладкие конфеты, минуты послаблений, которые нейтрализуют горькое отчаянние несбывшихся надежд.
Что же именно большинству людишек так не нравится на работе, в том, за что они получают деньги? Умственная и физическая нагрузка? А вы посмотрите на детей, которые носятся по двору, кричат, прыгают, лезут, куда их не просят и выдумывают самые хитроумные проказы, хотя им за это никто не платит, не дает сладких конфет. И почему же эти изобретательные и активные особи потом норовят прогулять школу, даже заболеть, чтоб только не учить дурацкие уроки? А потому, что в школе порядок, который подавляет индивидуальность, что по своей сути противно человеческой природе. Сутью всех объяснений строгих учителей является требование  не рассуждать, не чувствовать, а превратиться в некий диктофон повторяющий слово в слово официальную школьную программу. Хотите сказать, что это не так? Тогда представьте себе школьника, который предложит изменить грамматику изучаемого языка, чтоб он стал более логичнее и легче осваивался или же вывел новую математическую формулу, которая опровергает половину школьной программы и наносит ущерб авторитету не только преподавателя, но и всей системы образования. Подумать только, из-за какого-то маленького гаденыша придется преписывать все учебники, переучивать миллионы учителей, а заодно с ними и старшеклассников… Нет, уж лучше пусть все сидят, молчат и слушают, пусть все будет по старому, тихо и спокойно, хоть и скучно! В детских садах и школах дети учатся вести ослиный образ жизни, то есть делать в настоящем нечто очень неприятное, ради светлого будущего. Родители объясняют им, что надо хорошо учиться, чтобы потом устроиться на хорошую работу, которая хороша тем, что за неё хорошо платят, а на хорошую плату можно позволить себе больше приятных вещей. Эти вещи и есть ценности, которые являются смыслом жизни людей.
И что же есть ценности, ради которых вы тужитесь всю жизнь? Квартира? Автомобиль? Секс? Туристическая поездка в сопровождении заботливого гида? Игра в карты и бильярд? Присутствие на концерте? Лежание на мягком диване перед телевизором? Всего этого вы не получите, если у вас нет денег, а чтобы их получить вам нужно делать неприятные для вас вещи. Дело в том, что ценность ценностям придает их нехватка, недоступность, дефицит. Осел, тянется к морковке перед своей мордой, увлекая за собой повозку, потому, что он голоден, если же его накормить, или дать ему возможность насытиться бесплатными дарами природы, то проехаться на нем с помощью надежды-морковки вам не удастся. Пока воздуха хватает на всех и невозможно ограничить доступ к нему его потребителям, его невозможно сделать ценностью. Карл Маркс говорит о ценности, стоимости и ценах товаров, игнорируя этот факт, утверждая, что ценность, стоимость товаров определяет затраченные на него усилия человека, хотя и признает тот факт, что можно сколько угодно затратить усилий, изготовив первоклассный и архинужный товар, но его ценность упадет до нуля, если этого товара окажется на рынке так же много, как воздуха в атмосфере. В то же время ценность какой-то безделушки, на которую затрачен минимум человеческого труда и усилий может возрасти до небес, если эта безделушка редка. Это относится к антиквариату и предметам искусства. Но и ценность редкой вещицы так же может быть крайне низкой, если о её редкости никто и ничего не знает. Вещице даже не обязательно быть редкой, достаточно того, что массы потребителей будут так думать, а для этого нужно только контролировать поток информации получаемый ими.
Отсюда следует то, что вы пали ниже осла тянущегося за морковкой, ибо животное хотя бы тянется к вещи реальной, полезной для него, а вы тянетесь к нереальным или же бесполезным вещам. Животное тяжело сбить с толку, оно знает на генетическом уровне, что яйцо – съедобная вещь, а камень неорганическая материя, от которой нет никакого толка. Волку можно сколько угодно объяснять, что растительная пища полезная, особенно арбузы, которые растут на макушках елок, он никогда не полезет на елку и укропом там не отравится. А люди вот, насмотревшись телевизора и лезут, и ищут, и падают, и сворачивают шеи. Скажите, нет? Но покупают же люди жевательную резинку, сигареты, колу и даже убеждены в том, что получают удовольствие от употребления этих не только бесполезных, но и наносящих вред их телу товаров. Телевизор согласится со мной по этому поводу, но вот дальнейшее ему уже не понравится. Работают же люди всю жизнь ради того, чтобы купить дорогую машину, на которой им в старости уже некуда ехать, работают, чтобы купить себе лишних пару лет жизни в лучших клиниках мира, работают, чтобы покупать книги, которые не читают, одежду, которую толком и не носят, работают для того, чтобы купить мебель для этой одежды и прочих ненужных вещей, работают, чтобы построить большой дом для этой мебели, работают, чтобы нанять сторожей… Вам нудно это слушать? Но, если бы в вас была хоть доля ответственности за свою никчемную жизнь вы бы честно признались, что и жить вам так же нудно и противно. Можете сколько угодно врать самим себе и окружающим о том, что вам нравится ваша работа и вы получаете удовольствие в свободное от неё время!
Все деньги мира – это только фальшивка, как и все, что на них можно купить. Умные и не очень люди заговорят о том, что даже очень непривередливый человек подохнет с голоду и замерзнет, если у него не будет этих фальшивых денег. Но я говорю, что голод и холод созданы искусственно для того, чтобы у людей не оставалось другого выхода, кроме того, чтобы играть в эту нудную игру с макулатурой. Возьмем хотя бы оленеводов. Они живут в суровых климатических условиях, но они, как это не дико слышать, могут обойтись без денег. Во время гражданской войны в России эти люди лишились связи с внешним миром, который давал им в обмен на пушнину ружья, порох, пули, чайники и прочие предметы домашнего обихода, но они не вымерли от голода, они просто перешли на луки и стрелы с каменными наконечниками. Охота, конечно стала приносить меньше добычи, но уже и не требовалось множества шкурок, для того, чтобы менять их на прелести цивилизации. Этот феномен объясняется незаселенностью местности. В современной Голландии такое невозможно, как и на моей несчастной родине – мачехе. В стране кризис, у людей нет денег на картофель и хлеб, который можно вырастить на пустующих полях, но выращивать его для собственного употребления невозможно, ибо поля являются частной собственностью, которая охраняется государством. Владельцы же этих полей не могут выращивать эти нужные всем продукты потому, что иностранные конкуренты продают аналогичные продукты вдвое дешевле. Сдавать эти поля в аренду голодающим безземельным людям бесполезно, ибо большинство из этих голодающих могут расплатиться за аренду разве что выращенной непосильным ручным трудом картошкой, капустой, овсом, огурцами, которые невозможно продать. К тому же голодающим безработным горожанам нужно где-то жить, во что-то одеваться, чем-то питаться, пока созреет урожай, нужны семена, орудия труда и консультации, если не руководство специалистов, ибо большинство из жителей города понятия не имеют о том, чем кормить свиней, как доить корову или квасить капусту. Да и представьте себе среднего безработного, которому предложили арендовать гектар земли и обеспечить себя всем необходимым. Он отнесется к предлагающим ему эту ерунду враждебно, воспримет это, как издевательство, скажет, что лучше пойти на суповую кухню и жить в бомжатнике, чем заниматься такой ерундой.
Но тем не менее, вся страна не может жить на благотворительность «развитых» соседей и вечно брать кредиты. Отход на запад тоже становится с каждым днем все невозможнее. И вот, наш безработный теряет квартиру из-за задолжности, ему выплачивают компенсацию в тысячу латов и он остается на улице. В бомжатник не берут, к суповой кухне не пробиться, в Европе его рабочие руки не востребованы... Что делать? Он приезжает в Латгалию и за пару сотен покупает пол гектара земли. Разбивает палатку, покупает продукты, едет в райцентру за семенами и поднимает лопатой целину и сеет. После того, как пробиваются первые ростки, он принимается за постройку жилища. К счастью для него на его земле имеется достаточно деревьев для того, чтобы сделать из них небольшой сруб, есть еще и камни для погреба. Из живности он покупает куриц, кроликов, коз и овец. Положим, что на его участке есть электричество, хотя даже и без него он может обойтись, это только увеличит его энергозатраты и замедлит темп производимых работ. До сбора урожая он может завершить строительные работы, а потом управиться и с урожаем. Допустим, что информацию о постройке дома и ведении хозяйства он получил частью от соседа, частью заранее заготовил в интернете, частью из литературы. Одеждой он мог заранее запастись за пару сотен латов надолго, а потом уже и самостоятельно что-то делать из овечьих шкур и шерсти зимними вечерами. Пусть он даже табак научится выращивать и сушить, но ему все равно придется платить за соль, сахар, электричество и налог на землю, еще ему нужны такие предметы, как мыло, спички, лезвия для бритвы. Несколько лет он еще может продержаться на компенсацию, которую ему выдали за потерянную квартиру, но потом ему придется где-то брать деньги на эти нужды, которые могут составить примерно двести латов в год. Причем налог на землю государство может повысить, как и цены на электроэнергию. Пусть он даже откажется от электроэнергии, приобретя ветровик, научится сам делать сахар и соль, а так же варить мыло и пререстанет бриться. Пусть он будет вести полностью автономное хозяйство, как Робинзон Крузо и в его амбарах и погребах будет избыток продуктов. Но рано или поздно к нему придут за налогом на его частную собственность, который не возьмут натурой. Он может предложить им множество экологически чистых продуктов, носок и свитеров из натуральной шерсти, кролячьих шапок и полушубков из овчины. Все это сборщики налогов брезгливо отбросят прочь и потребуют наличных денег. Робинзон будет оправдываться, говорить, что ни черта не может продать даже по очень низким ценам. В итоге он потеряет свою ферму и останется опять на улице и либо пойдет просить милостыню, либо займется грабежом, что приведет его или в тюрьму или в могилу. А возможно, что власть все-таки решит не доводить ухватистого мужика до крайности. Налогосборщики заберут излишки, оставят ему ровно столько, чтобы он не загнулся и смог посеять и пожать. Положим, что к нему заявятся перекупщики и ему удастся наскрести себе на соль с сахаром и мылом и на уплату налогов. И ради этих вещей ему придется втрое больше сажать, сеять, пожинать, причем он будет беззащитен перед грабителями, неурожаями, стихийными бедствиями. Полиция не будет его защищать, когда у него силой будут отбирать продукты его труда, зато она посадит его в тюрьму, если он, обороняясь, раскроит грабителю череп.
Идея самообеспечения граждан вполне реальна, особенно, если государство задастся подобной целью, но в том-то все и дело, что целью государства это не является. Государство наоборот стремиться к обратному, оно делает все, чтобы сделать жизнь человека невозможной без денег – своего творения. Нет! Не рвите ягод бесплатно в лесах! Леса проданы в частную собственность и за их посещение владельцы требуют денег, которых нет у потребителей ягод и потому они сидят без витаминов, собственники леса без прибыли, а щедрые плоды природы пропадают даром. И подобная ситуация наблюдается во всем, куда запустило свои щупальцы государство. И зачем это нужно государству? Деньги? Прибыль? Что-то прибылью здесь не пахнет, а воняет моральным унижением и физическим изнурением человеческих особей. Получается, что выбранное народом демократическое правительство подталкивает представителей этого народа к самоубийству, к уголовным преступлениям, к униженному попрошайничанию, не оставляя другого выхода. Народ изворачивается, находит хитрые выходы из созданной для них ужасной ситуации, но беспощадный апарат насилия пресекает эти попытки эффективными организованными действиями. Самых изворотливых государство ставит себе на службу или же ликвидирует физически…
Получается, что государство сначала навязывает фальшивые ценности, побуждает к ним стремиться, дает их немного пощупать самым стремительным и ушлым, а потом отнимает и побуждает бежать к ним далее, только уже другим путем, который нужно срочно изобретать в новых условиях. Можно сколько угодно злопыхать в адрес государства и оплакивать свою несчастную участь жертвы, но злопыхательства только разрушит вас изнутри, слезы тоже, а бороться с государством, значит бороться с самим собой. Отрешенный же взгляд на ситуацию наводит на мысль о том, что государство последовательно требует от каждой монады индивидуально того, чтобы она самостоятельно ниспровергла навязанные фальшивые ценности и нашла иные – истинные ценности. Именно признание фальшивых ценностей делает человека жертвой апарата насилия. Одержимость фальшивкой наполняет жизнь человека страхами, надеждами, за которыми неминуемо следует разочарование, завистью, ложью, всем букетом человеческих грехов, которые делают человека слабым в этом жестоком мире. Устрашение адом в загробном мире – это сказки для особо одаренных детей дошкольного возраста. Взрослым не мешало бы понять, что за свои же грехи они тут же сами себя и наказывают. К фальшивым ценностям людей тянет страх и этот путь наполняет жизнь человека только страданиями. Истинных же ценностей не добиться с помощью лжи, подлости, их невозможно украсть или присвоить, выманить лестью, выпросить, купить, обменять, получить в наследство или завещать своим потомкам, ими невозможно поделиться. Обладатель истинных ценностей не вызывает страха и зависти и потому не провоцирует окружающих на преступления…
Так что же такое эти истинные ценности, которые руками не потрогать, глазами не увидеть, ушами не услышать, носом не учуять и мозгами не понять?  Этой странной вещью является сила! Прекрасно все то, что дает вам силу и ужасновсе, что её отбирает! Тут уместен пример с физической силой. Вы не можете купить себе мускулы или украсть их силач не может вам подарить свои мышцы. Чтобы получить мышцы вам необходимо самим взяться за гантели. В то же время, если вы запретесь в спотивном зале и посвятите остаток жизни накачиваню бицепсов из страха быть избитым в темном переулке или же для того, чтоб понравиться какой-то особенно требовательной особе, то вы этой силы лишитесь. Из этого следует, что важна даже не сама сила, а намеренние, с которым вы к ней стремитесь, тот путь, которым вы к ней идете. Два солдата оказываются на войне. Один из них оказался там из страха быть осужденным за дезертирство, а другой пришел по собственной воле, хотя его призвали в армию точно так же, как и первого, просто он принял этот призыв, как вызов судьбы, волю бога, новый урок жизни. Он точно так же боиться, его инстинкт самосохранения точно так же безотказно работает, но он понимает, что он и бог неотделимо связаны, что он со своей судьбой и богом представляют собой единое целое и потому у него нет другого выхода, ибо не его страху решать что лучше для него, что это – единственный путь к силе, без которой он не может жить дальше. Он не чувствует себя жертвой, не жалуется на свою нелегкую судьбу, а только рвет от жизни опыт и силу, которую ему дают. Да, иногда ему так же жаль себя самого, как и его товарищу жертве, но в определенный момент он откидывает прочь эти бестолковые сантименты и смотрит на свою жизнь, как на разведку неизвестной местности. И потом, когда все окончено и он вернулся домой, он не кичиться тем, что жертвовал собой, ради остальных, не врет в патриотическом стиле, не требует наград, почестей, пенсий и льгот, не учит жизни молодежь, не доказывает справедливость действий той армии, в которой он воевал, а вспоминает произошедшее, как приключение и ищет новое, глядя на свое прошлое с беспристрастностью и отрешенностью бога. Он не мучается угрызениями совести и не делает из собственной персоны героя, ему нет дела до собственной правоты или обратного.
Получит ли силу человек, который взялся за изучение химии, чтобы притравить соседского пса? Может и получит, если увлечется этой наукой, что забудет о том, ради чего за неё взялся. А возможно и отравиться сам в процессе приготовления яда, если он все же последует за своими мелкими целями, которые ему подсунул страх. Или же просто будет мучить себя постижением непонятной и неинтересной для него науки, а потом будет сожалеть о бестолково потраченном времени. Намеренния подобны мешку с солью или хлопком на плечах, с которыми входит в воду один и тот же человек. Однако, это настолько чудесная вещь, что она может измениться на противоположное себе самой в процессе хождения по воде. Так что, если вдруг намокший хлопок дурного намеренния тянет тебя ко дну, ты можешь немедленно обратить его в соль, которая раствориться и дальнейший путь будет легким и приятным. Я часто входил в реку жизни с мешком легкого хлопка на спине, то есть я выстраивал эгоистичный план своего комфортного существования за счет других, девушки из провинции, к примеру. Когда дело дошло до дела, то оказалось, что заставить её служить себе настолько трудно, что можно и надорваться, свихнуться, спиться, что со мной и начало происходить, я вдруг изменил свое намеренние относительно неё и принялся изучать её мир, я смотрелся в неё, как в зеркало и увидел причины своих мучений, свои фобии, свои намеренния. В итоге последующий опыт сосуществования с ней открыл для меня новые горизонты, дал знания и не теоретические, а живые, которые оказались для меня настоящим сокровищем более трезвого взгляда на мир.
Яви любовь!
Вчера мой друг дал мне несколько номеров телефонов женщин, которым я позвонил, включив телефон на громкую связь. С каким намереннием я это сделал? Скорее всего изрядно извращенный инстинкт размножения толкнул меня на этот дурацкий поступок. Алишеру же хотелось посметься над их глупостью. Я понимал, что шансы добраться до женского тела подобным образом практически равны нулю, но надежда все-же присутствовала. И именно эта дурацкая надежда – плод гадкого намеренния все и испортила. В начала разговора я мешкался, лихорадочно ища способа увлечь собеседницу и произвести на неё благоприятное впечатление, боясь, что она бросит трубку. Эта боязнь дала мне не лучший совет. Я заговорил о своей склонности к суициду, начал жаловаться на жизнь, не проявляя никакого интереса к собеседнице. В итоге случилось то, чего я боялся. И это не самый плохой исход, было бы куда хуже для меня, если бы они оказались малодушными и нерешительными, если бы начали мне сочувствовать, зарабатывая плюсики в небесной канцелярии, унижая меня своей жалостью. Мне было плохо вчера именно потому, что окружающий мир в лице этих женщин был мне не интересен потому, что я возомнил, что настолько мудр, что знаю их насквозь. Я брезгливо отряхивался от их шаблонных фраз и в пренебрежительной форме пердел своей мудростью, забыв обо всем, кроме своего нерешенного полового вопроса. А величие художника в том, что он найдет сложнейшую систему плоскостей в самом незаурядном лице и создаст портрет, на который зрители будут пялиться часами, видя в нем нечто удивительное, прекрасное, необычное, ни на что не похожее. Я же писатель, черт возьми! Я не клоун, который сотрясает воздух погремушками своих изречений, желая заработать этим занятием на низменное потребительское удовольствие! В итоге у меня остался неприятный осадок и чувство того, что я пол часа болтал сам с собой, досаждая людям по неволе находящимся рядом со мной. Конечно, было бы так же мерзко, если бы я потребовал от девиц устроить клоунаду подобную моей или же начал допрос с пристрастием, с кислой, скучающей миной выслушивая их словесный понос, их жалобы на жизь – упреки создатею этого несовершенного мира. Было бы так же невежливо загружать людей серьезными вопросами для того, чтобы их мозжечки перегрелись. Я уже давно понял, что секс с особой, которая тебе безразлична хуже онанизма, что это действо оставляет после себя очень неприятный осадок неудовлетворенности и сожаления о потраченном напрасно времени. Если и есть от этого какой-то толк, так только понимание вышеизложенного.
Патриарх происил Ивана Грозного явить любовь, но ничего не мог сказать о ней. Иванушка бы и рад поднатужиться и извергнуть эту любовь, но он понятия о ней не имел. А любовь порождает процесс познания чего-либо непонятного, постижения гармонии, то есть порядка, симбиоза. Стоит этому процессу завершиться, как у человека возникает ощущение того, что любовь ушла. Однако, познание чего-либо до конца невозможно, ибо мир бесконечен, как и предел нашего познания. Так что, если кому-то вдруг показаось, что он познал кого-то до конца, то он ошибается и его мысль о том, что он познал, только иллюзия. Эта иллюзия возникает, когда процесс познания тормозиться, замедляется привычной благополучной обстановкой. Ведь, чтоб хорошо узнать человека, нужно с ним много разного пережить, познание происходит в процессе испытаний. Отсюда следует то, что моя депрессия возникла из-за ощущения познанности мира моим куцым умишкой.
И вот, я подъехал к еще одной черте познания или мне это только кажется. Кажется, что я путем логических рассуждений вычислил формулу любви, над которой тужился Калиостро. Как-то раз, один очень тщеславный человек с замашками Наполеона Первого сказал мне, что он не настолько глуп, чтобы влюбиться. Действительно, человеку, который считает себя слишком умным, довольно-таки трудно полюбить кого-либо или что-либо. Но глуп тот, кто считает себя познавшим и умен тот, кто тужиться что-то познать, не останавливается на достигнутом, какого бы уровня он ни достиг, в каком бы благополучии ни жил.
Любовь – есть познание и высшая, истинная ценность. Любви нельзя достигнуть раз и навсегда, это состояние, за которое надо постоянно бороться, которое достигается предельной нагрузкой своих способностей. Человек любит сам себя в тот момент, когда открывает в себе нечто новое и понимает, что нового еще много, что он сам, как и окружающий мир – есть тайна, которую ему никогда не разгадать до конца. Любовь, сила, энергия – это по сути разные названия одного и того же состояния.
Последнее много объясняет. В особенности то, почему я так хорошо себя чувствовал во время своих путешествий. В Берлине, Осло и других городах я восторженно разглядывал каждый камень, каждую травинку. Дух выпрыгивал из грудной клетки, когда я смотрел на солнце в ночи или на неровную и близкую линию горизонта в горах. Около часа смотрел я на сосны растущие из скал и обычные прохожие были для меня неразгаданной тайной, я чувствовал, что не знаю, как они видят этот мир, мне было интересно все, что они говорят и делают. Меня почему-то радовало именно то, что они не такие, как те, кого я видел ранее. Но не только путешествия вызывали во мне любовь. Это чувство было и тогда, когда я познавал собственные возможности, которые я открывал в себе работая на кране, на заводе, когда находил новую схему работы, когда постиг премудрость рисунка, когда слышал новую музыку сильно непохожую на слышенную ранее, когда до меня вдруг доходило настроение, которое писатели заключали в свои книги, когда бывшая жена или кто-то другой делали то, чего я от них не ожидал.
Слабые люди могут только сидеть и ждать, пока их удивят и бояться, что удивят их неприятно. Более сильные лезут куда ни попадя, пробуют все что попадет под руку, меняют партнеров в сексе, практикуют извращения, ищут нечто необычное. Они обрели силу и трезвость, победив свой страх, но подсели на неё, как на наркотик и добираются до неё самым коротким путем. Они еще не обрели смирения воина и потому они спорят с судьбой, бунтуют. Но вот сильнейшие уже не ищут ничего необычного, для них удивительны самые банальные вещи и действия. Для них завязывание шнурков превращается в творческий акт, они подобно Сезанну способны увидеть целый мир в самом обычном яблоке и целый месяц пытаться составить карту этого мира красками на холсте и так и не завершить этой работы. Но эти художники, скажут многие, пили, как сволочи и выглядели, как клошары. Наверное причиной их запоев и всякого рода срывов было непонимание окружающих, а следовательно и моральный террор с их стороны, попытка принудить их к жизни полной страха, которую ведут благочестивые граждане. Художники, ученые и прочие исследователи имеющие в голове другую систему ценностей тяжело приживаются в обществе, в котором царит совершенно другая система ценностей, которая арессивно борется за существование. Банкиру нет дела до того, что хотел сказать художник или что имел в виду писатель, его интересует, сколько стоит картина и какую прибыль можно получить от издательства книги. Многоуважаемая же публика хочет, чтоб её успокоили, погрузили в сладенький, сонный и безопасный мир иллюзий, где все бесплатно, где не нужно напрягать мозги, чтобы понять то, что хотел выразить автор. Публика чувствует себя вправе решать, какому искусству процветать, а какому исчезнуть бесследно. Хотя они и мучаются от скуки вместе с авторами, которые ваяют разную бредятину по их заказу, но страх в них оказывается сильнее даже любопытства. Как страшно узнать что-то новое! Как страшно осознать свое невежество, сравнить крохотную точку своих познаний с безбрежным океаном непознанного! Куда проще заслониться от реальности самодельной убогой иллюзией, которую просто объяснить и понять! Им почему-то не страшно жить в невединии, жить в темнои и душной, знакомой норе, отдавать всю свою энергию тем, кто охраняет эту нору. Странно это все как-то…
Итак, в человеке противоборствуют два противоположных состояния – страха и любви. Способно ли какое-либо животное на любовь? Способен ли тюлень по собственной воле попытаться жить только на суше? Конечно же нет! Если, конечно, внешние условия вынудят его это сделать, не оставляя другого выхода, то он и поползет по берегу и попытается сожрать что-то кроме рыбы с голодухи-то, но, если в воде все хорошо, то менять привычную диету нарушать и менять среду обитания не стоит. Обезьяны, пожалуй будут полюбопытнее, но из праздного любопытства исследовать неблагоприятную для жизни среду вряд ли полезут. Люди же так много испытаний пережили, столько раз приспосабливались к смертельным для них условиям, что некоторые из них без особой на то нужды лезут куда ни попадя. Этих первооткрывателей–смутьянов колотят и осуждают их осторожные и практичные собратья, которые подобно моржам не хотят ничего менять, хотят остановиться на достигнутом. Получается, что одних людей, как и животных, познавать непознанное толкает страх, а иным для этого страх и не нужен, они лезут в незнакомую среду из праздного любопытства. Одни бегут вперед потому, что их бьют кнутом, а другие тянуться вперед за морковкой, роль которой в данном случае играет любовь. Из этого можно заключить то, что господь перестанет нас колошматить, когда мы без его напоминаний будем постоянно двигаться на пути познания, когда мы перестанем останавливаться на достигнутом, почивать на лаврах. Все беды, которые пережили люди были пережиты ради того, чтобы последующие поколения настолько привыкли двигаться вперед гонимые страхом, что их дети уже и не представляли бы себе почивание на лаврах, остановку на достигнутом. В сверхчеловеке, то есть тому чем будет человек, превзойдя самого себя, уже не будет даже желания звериного сытого и тихого покоя. Сверхчеловек подобно акуле будет умирать, останавливаясь на пути познания. Но сейчас господь принял форму кровавого топора и заставляет двигаться основную массу людей с помощью страха и машет перед ними фальшивыми ценностями, ибо за истинными большинство людей на данном этапе развития просто не пойдут. Тем, кого пресыщение фальшивкой может от  этой фальши отвратить он дает возможность пресытиться, а у тех, кто ей не пресыщается он её насильственно отбирает.
А как же я? Когда-то я приспособился к жизни рабочего, правда скакал с места на место и не всегда из-за того, что на обжитом месте создавалась невыносимая обстановка. Много раз я уходил просто зажравшись, как характеризовали мое поведение окружающие и относились к подобному стилю жизни крайне негативно. Теперь же я под давлением  страха и желания перемен вынужден попытаться изменить среду обитания, а возможно и способ существования. На то воля божья!
Пьеса.
Явление первое. Окраина Лондона, дворик частного двухэтажного дома обнесенный каменным забором. Двое гастарбайтеров сидят на пластиковой скамейке, курят и пьют пиво.
-Что ты уставился в стену? С тобой све в порядке? У тебя какие-то проблемы?
-Я просто пытаюсь найти в этой стене что-то новое. Дело в том, что я каждый день ходил мимо этой стены и она была для меня только кирпичной стеной оштукатуреной и окрашеной ограждающей этот двор от другого. Месяц назад я обратил внимание на то, что в правом верхнем углу облупилась краска и я минут пять думал о непокладистости строительной компании, служащие которой возвели эту стену… Но до этого и после я не обращал на эту стену никакого внимания. Я изнывал от скуки, прислонившись к ней. Она несколько лет казалась мне чем-то до конца понятным мне и потому недостойной моего внимания, как впрочем и многие вещи, которые меня окружают, среди которых мне было убийственно скучно. Но теперь, сегодня я вгляделся в эту стену и увидел в ней загадку, тайну, которую  можно разгадывать много лет и не разгадать.
-По моему, ты просто накурился травы! А это незаконно и вредно для здоровья. Если бугор узнает про это, то он выгонит тебя с работы и новой ты можешь и не найти. Сейчас же кризис…
-Успокойся! Никакой травы я не курил!
-Значит, шиза косит наши ряды. Тебе нужно сходить на дискотеку, склеить там какую-то бабенку…
-Ты говоришь мне об этом каждый день, но сам почему-то туда не идешь.
-Я и не пялюсь в стену часами. Хорошо еще, что меня, а не кого-то другого поселили с тобой в комнату. Другой бы обязательно стуканул начальству и на твое место взяли бы его друга.
-А ты не допускаешь мысли, что нормальный человек без всякого допинга с интересом может разглядывать стену часами.
-Нормальный человек не может! Даже дебил, даун понимает, что стена – это стена и ничего интересного в ней нет и быть не может. Может какой-то папуас всю жизнь сидевший в джунглях и вдруг оказавшийся здесь и поинтересуется ий минут пять, пощупает, проверит на прочность, обойдет вокруг и все, ну пойдет он еще на стройку посмотрит, как эти стены делаются, посмотрит по ящику передачу про кирпичные и бетонные заводы, ну устроится работать бетонщиком, маляром, штукатуром или каменщиком или прорабом или архитектором. Стены делаются ровными именно для того, чтобы они не привлекали к себе внимания, чтоб их в упор не видеть. Их красят, оклеивают обоями… Черт! Что это я тут несу?
-Очень даже интересные вещи говоришь! Раньше стены расписывали иероглифами, вешали на них картины, пришпиливали к ним лепнину, которую можно было разглядывать, а теперь это все не нужно, теперь есть телевизор и ни на что, кроме него, человек не смотрит, ничего не замечает. Ты, кстати помнишь, какого цвета потолки в цеху?
-Иди ты! По моему они слишком грязные, чтобы увидеть, в какой цвет их выкрасили люди, которым было абсолютно все равно, какого цвета им дали краску. Если что их и интересовало так это то, сколько им заплатят за покраску. И мне, как и тем малярам, плевать на цвет потолков на работе или в комнате, в которой мы с тобой кантуемся. Все это неважно, важен результат футбольного матча, важен размер квартплаты, а не цвет потолка.
-Так тебя интересует только зарплата и то, что покажет тебе телевизор?
-Слушай, не парь мне пожалуйста мозги!
-Не я начал этот разговор и не мне, а тебе было скучно. Мне кажется, что человеку, которого интересуют только две вещи, скучно жить.
-Мне не скучно! Я постоянно думаю о том, как мне заработать побольше денег и поскорее убраться от этой проклятой стены, от идиотов, которые часами пяляться в стену, от собаки мастера, на хрен из этой дерьмовой страны с её одинаковыми частными домиками, серийными супермаркетами набитыми серийными товарами! Мне некогда скучать!
-А как ты думаешь, каким образом?
-Каким образом? Смотрю в ящик и перебираю варианты экономии денег. Можно купить по акции ящик макарон и ужирать их с сыром весь месяц или ходить на работу пешком…
-Но ты ничего из этого не попробовал, ты только пытался представить, сколько сэкономишь и как это отразиться на твоем здоровье. Никакого удовольствия ты от этих мыслей не получаешь и практической пользы тоже. И ты знаешь лучше меня, что ехать нам некуда, везде нас ждет подобная скучная работенка, а там, где её нет, там нет и нас. Ты говоришь, что в Испании все иначе, но там будет такое же жилье, в котором не на чем остановить глаз, та же нехитрая работа, точно так же одетые девицы слушающие Бритни… Отличия, конечно, есть, но ты привыкнешь к ним за месяц и тебя будет точно так же грызть тоска, та же самая тоска. Ты жил по году в среднем с пятью разными женщинами и с каждой из них тебе в итоге становилось скучно и тебе нечего вспомнить о них потому, что они кажутся тебе одинаковыми.
-Не кажутся, а они действительно были одинаковы, как яйца одной курицы!
-А может быть ты не особо старательно их разглядывал, изучал, как и потолок на работе?
-Нет, не может! Они несли одну и ту же чушь, пересказывали сериалы и то, что они видели в магазинах, просили денег и отказывались от секса потому, что у них вечно под вечер болела голова…
-И ты на это реагировал одинаково и выбирал одинаковых женщин и каждый раз тебе было одинаково плохо.
-Уж по крайней мере не хуже, чем тебе! Что ты меня тут поучаешь! Ты отдал проститутке за ночь свою месячную зарплату и просил потом у меня взаймы. Я за те же деньги жил с порядочной женщиной целый месяц.
-Так получилось, что за одну ночь проститутка дала мне столько, сколько твоя порядочная женщина не могла тебе дать за год.
-Жаль, что у неё хватило презервативов и она не дала тебе еще и интересное заболевание.
-Дело было не в личности проститутки, не в сексе, которым мы занимались, а в том, что мне не было нужды притворяться и врать ей. Я говорил и делал то, что хочу. Выбирая её я не думал о том, как я с ней буду жить на пенсии, я думал только о настоящем моменте. К тому же я до этого так долго не общался с женщиной, что смотрел на проститутку, как на восьмое чудо света, я следил за каждым её движением, думал над каждым её словом и мне было в ней все интересно. Она была для меня тайной и потому меня к ней неудержимо влекло. Можно сказать, что я её любил.
-Хотелось бы мне посмотреть, как ты её любил, проживя с ней год в одной комнате. Это не любовь, а просто неудовлетворенная похоть, которую ты копил целый год, а потом выплеснул за ночь. Настоящая любовь на всю жизнь.
-Откуда ты это взял?
-Да хотя бы в телевизоре! Это дети знают, что если по настоящему, то раз и до гробовой доски, а, если не сложилось, то все было враньем. И ваще, не надо строить препятствий на ровном месте! Чего ты разводишь какую-то лубуду там, где все и так ясно и проверено многими поколениями?
-Я не в восторге от того, как жили эти поколения подопытных кроликов и не хочу повторять их печальный опыт. Я готов потратить остаток жизни на то, чтобы хоть немного разобраться в том, что такое любовь и почему все так мучаются на работе и дома, всю жизнь и при этом боятся смерти.
-Хрен разгадаешь! Об это люди поумнее тебя сломали мозги и ни хрена не смогли толком на этот счет сказать, только сериалы снимают.
-Так я и не хочу разгадать загадку, я хочу её только разгадывать! Понимаешь, когда загадка разгадана, становиться скучно жить. Если бы это пиво было бесплатное, то ты бы его вряд ли пил столько…
-У меня от тебя башка пухнет! Ты сам долбанулси и меня за собой тащишь! С тебя закуска! А я смотаюсь пока на точку за поллитрой на твоем велосипеде. Окей?
-Пиво с водкой? Наутро хреновато не станет?
-У поляков возьму, по дорогому. После ихней башка не трещит и жаба на грудь не садиться. Проверял на себе много раз. А ты блинов пожарь, вкусные они у тебя получаются.
-Тык, яиц-то нету и сахару тоже.
-А ты у этой чернявой из маленькой комнаты попроси взаймы, я на её полке в холодильнике чего только ни видел.
-Да она дикая какая-то совсем, даже не здоровкается…
Действие второе. Один из гастарбайтеров разговаривает со своей соседкой на кухне, замешивая тесто для блинов.
-Вечер добрый! Извините меня пожалуйста. Дело в том, что я тут блины затеял, а яиц и сахару у меня нет и магазины уже закрылись. Вы не одолжите мне парочку до завтра. А, если вам блины понравятся, то я вам половину отдам… Вы меня слышите? По русски говорите?
-Говорю.
-А вы откуда будете?
-Из Литвы.
-Да не парьтесь вы о том, что что-то не правильно скажете! Можно и на инглише, конечно, только я его тоже не очень знаю. Так, как на счет яиц и сахара? Надеюсь вы нам не дадите умереть?
-Вы будете сейчас жарить блины? Берите, конечно. А вы тут давно живете? Вы сейчас с другом поссорились?
-Живем уже год с лишним, а на наши крики не обращайте внимания, мы просто привыкли общаться на повышеных тонах, как все горячие эстонские парни. Пива хотите? У нас одна бутылка осталась ни к селу, ни к городу? Вот и хорошо! А то Серый сейчас водки привезет. Но вы не бойтесь, мы буянить не будем, мы народ смирный, живем дружно и спорим только на отвлеченные философские темы. Вот сегодня я смотрел на вон ту стену во дворе и пытался найти в ней что-то интересное. Я когда-то учился рисунку и учительница мне сказала, что хороший художник, может в самой простой штуковине найти целый мир и изображать его хоть целую вечность…
-Это ты рисовал все эти ложки, ножи, вилки и тарелки?
-Да, я. Больше некому. Серый телик все время смотрит, тот немец вообще какой-то странный, вообще из своей комнаты не выходит, даже в туалет. Мы поначалу думали, что он умер или уехал, зашли туда, а тм только мешки с мусором и вонь, а он нас даже не заметил, сидит уставившись в свой ноутбук и воняет, как… Он, кстати и не моется, только пицу с колой заказывает на дом. Вроде бы геймер и програмист и рассчитывается через инет. Хозяйка эти помидоры с капустой в тех клумбах выращивает, кошаков кормит и по магазинам ходит. Один раз попросила нас помочь ей лишние шмотки на чердак затащить. Пол дня возились за спасибо. Она могла все это барахло бедным раздать или не брать с нас так много за комнату и не бегать целыми днями по магазинам, покупая ненужные ей вещи.
-А тебе не скучно было рисовать эту тарелку? Нарисовал бы лучше цветы или портрет чей-то. А то за это точно никто не заплатит.
-Так я не ради денег рисовал, и не для того, чтобы это понравилось кому-то, мне вообще было все равно, что будет с этими рисунками. Когда я их закончил, они перестали меня интересовать. Я хотел их выкинуть, а Серый решил к хозяйке подлизаться, сделал эти рамочки из картона и подарил ей, как предмет искусства. Главное ведь не сам рисунок, это только след оставленный на пути. Главное это путешествие, исследование этих обычных предметов, в которых я нашел много интересного и изложил свои мысли в этих рисунках. Жаль только одного, никто, кроме моих однокурсников не может понять, что я хотел сказать этими рисунками…
-Да, я ничего этого не понимаю, мне кажется, что ненужно так мучиться. Лучше взять фотоапарат  и сфотографировать этот стакан с водой. Нажал на кнопку и все. А сидеть и часами это все вырисовывать скучно.
-В том-то и дело, что скучно только тогда, когда не понимаешь, это все равно, что читать книгу на незнакомом языке. Будь эта книга хоть трижды интересной, но она будет просто набором непонятных каракулей и бумагой, если не понимешь языка, на котором она написана.
-Может и ты говоришь что-то умное и интересное, но я не понимаю почти ничего. Слова вроде бы знакомые, но складываю вместе и получается что-то непонятное, абракадабра.
-Вы берите блины-то, не стесняйтесь…
-После пива как-то…
-Так я чаю сейчас налью, хороший крупнолистовой. Сейчас!
-Вкусно… Никогда бы не подумала, что ты умеешь жарить блины. А у меня они получаются какие-то… Другие. Напишешь мне потом рецепт?
-Напишу. А вот и Серый приехал!
Явление третье. Входит Серый и ставит на стол пластиковую литровую бутылку с водкой.
-Блин! Как чувствовал, что в нашем полку прибыло и взял с запасом. Если что, не скиснет, останется на утро. Меня зовут Сергей. А тебя как?
-Линда. А ваш друг не сказал, как его зовут. Он много чего говорил…
-Так я и знал! Ты вообще на него внимания особо не обращай, особенно на то, что он говорит. Он хороший напарник и сосед, только бывают у него закидоны, как сегодня вечером. Представь, он больше часа смотрел вот на ту стенку. Я думал он обкурился, а он как погнал всякую пургу, что у меня уши в трубочку свернулись. Его, кстати зовут Гена, а полное имя Гений. Шучу. Давай свои блины! Вкусно, но три недели назад были вкуснее. Завтра котлеты будешь жарить, соскучился я по ним. Давайте выпьем за приятное знакомство! Линда, ты будешь? Вот и хорошо!
-Давайте я сначала объясню на счет стенки, пока трезвый.
-Нет уж! Будешь объяснять, когда выпьешь, может тогда лучше получится. Тебе еще посуду мыть, кстати! Ты же сам говорил, что примитивные действия упорядочивают твои мысли. Поехали!
-Хорошо пошла! Но посуду я мыть сегодня не буду.
-Да ты чо! Бабуля с утра как забухтит мало не покажется.
-А что ей не нравится, когда на кухне грязная посуда?
-Конечно! Она нас в первый же день… это… ну, в общем, была недовольна. Не, бабка вообще ничего, жаль только, что старая… А ты где работаешь, если не секрет?
-В пабе грязные стаканы собираю, иногда мою. Не тяжело, но скучно. Хочу накопить денег, вернуться домой и учиться на психолога.
-Тебе нравится выслушивать нытиков, вроде Геныча?
-Не совсем, но за это хорошо платят и работа… Как бы это по русски сказать?
-Респектабельная?
-Нет, это же по английски, а по русски уважаемая.
-В русском много английских слов. Это хорошо, что у тебя есть цель в жизни. А еще у тебя прямо сейчас есть возможность попрактиковаться на этом вот сумашедшем, выслушать про то, как его заинтересовала стена и потому он смотрел в неё час, не отрываясь, только перед этим надо еще раз хапнуть за его талант. Давай домывай скорее! Уже все налито и выдыхается!
-В этот раз не только у меня блины получились хуже, чем в прошлый. Водка в прошлый раз тоже лучше была. А знаешь, что такое талант? Это желание что-либо делать, чему-либо учиться. Для того, чтобы вам стать великими художниками вам не хватает только желания рисовать.
-Но должны же быть какие-то физические способности! У меня никогда рисовать не получалось, а я так хотела, так старалась. А ты, если я правильно понимаю, хочешь сказать, что я могу рисовать так же, как ты, если только захочу и меня можно этому научить?
-Конечно! Если хочешь, я тебя научу, только нужно действительно много желания и терпения.
-И денег.
-Мне деньги не нужны, я буду делать это для того, чтобы лучше усвоить то, чему я буду тебя учить. А на счет стены, так я хотел увидеть её так, чтоб рисовать её хотя бы двадцать четыре часа. Я искал в ней то, что можно было бы нарисовать, что-то интересное.
-Я же говорил! Он ценный экземпляр для психолога, даже для психиатра. Ты на нем потренируешься, а он тебя рисовать научит.
-Не, я передумала учиться на психолога. Лучше я накоплю денег, куплю такой вот домик и буду сдавать комнаты.
-И правильно! А то представь, каждый день троих таких по часу выслушивать! Уж лучше, как наша бабуля выращивать помидорчики, которые никак созреть не могут, хотя их можно порисовать на досуге. Правда, если быть реалистичным, то этой бабуле крупно повезло в отличии от её соседей. Те сдавали не по одной комнате, а целый дом сразу и теперь не могут найти жильцов, хотя и сдают за смешную сумму. Наша богадельня со дня на день накроется, этот немец вроде бы тоже домой засобирался, говорит, что из-за кризиса заказов совсем нет… А за этот дом ей нужно платить налог на собственность, за то, за се… И придется ей самой снимать комнату и жить на пенсию или велфер, гроши считать…
-Да, мне недавно босс понизил зарплату до минимальной, сказал, что выручка маленькая. А стаканов меньше не стало. Он просто знает, что работу найти стало труднее и использует это. Но тут хоть что-то есть, а на родине вообще ничего. Ложись и умирай. Уже год работаю и так ничего и не отложила, то родителям денег послать надо, то новый компьютер купила, то их одежды что-то надо. Когда же этот кризис кончится!
-А мне этот кризис до одного места. Мне абсолютно все равно, здесь или на родине в тюрьме или в Африке. Я вдруг понял, что важен не размер зарплаты, не накопительный счет в банке, не водка на столе, а то, что ты чувствуешь. Вспоминаю свое прошлое и вижу, что я больше радовался, когда в Таллинне на судостроительном за копейки швы турбинкой чистил, чем, когда в Ирландии на кране сидел и получал за день больше, чем турбинщиком за месяц. Водка хороша только когда её пьешь стакан и раз в неделю, а то, что больше – это похмелье, процесс тряски, пьяный дебош, штрафы и прочие неприятности.
-Ты еще скажи то же по отношению к женщине!
-Да хотя бы и так! Много – не значит хорошо! Лучше меньше, да лучше! Вот раньше покупал раз в месяц новый диск и слушал его несколько раз, а теперь качаю из нета по три альбома в день и прослушать не успеваю, а если и прослушаю, то ни черта не запоминаю. То же самое и с фильмами…
-Ладно, давай выпьем за то, чтобы твои картины купили за сто тысяч!
-Иди ты!
-А чо ты пил тогда?
-А не все ли равно за что! Просто представь себе, что со мной будет, если у меня появится много денег. Жизнь станет скучной, засяду, как эта бабуля в своем дурацком домике. Я пробовал не работать, пока деньги были. Хреново! Ни рисовать не хотелось, ни жрать, ни выпить. Сидел дома и скучал, читал одну книгу за другой, писал мемуары, а потом от скуки пошел работать бесплатно в благотворительную организацию, где все были так расслаблены, что спали на ходу. Я уже не говорю, что деятельность этой организации в целом – полный маразм. Благотворительность только развращает и озлобляет людей.
-Слушай, если тебе не нужны деньги, то отдавай свою зарплату мне, у меня в Каунасе дочка, ей эти деньги будут очень кстати.
-Все бы ничего, но тогда ты будешь презирать меня и считать идиотом, рабом, да и не нужны твоей дочке эти деньги.
-Действительно, Геныч, лучше отдай на благое дело, матери своей отправь, а то опять отдашь какой-то проститутке, которая их пропьет и пронюхает, навредит своему здоровью и обогатит подонков!
-Если с этой работой выйдет облом, то я поеду на Север, в Скандинавию на велосипеде. Буду жить в палатке и собирать тару вдоль дорог. Я слышал, что там за банку дают пол еврика.
-Ты что дебил? Линда, посмотри на него! Он идиот! Он хочет добровольно пойти в бомжи! Я понимаю, когда человек алкоголик или ленивый или с головой не дружит, но этот-то может сутками пахать, как терминатор, с начальством всегда ладит, книги умные читает, если его никто не подгоняет, то и не пьет, может и курить по две сигареты в день. А толку нет. Я сначала думал, что он врет, что получал на кране так много и ушел еще до начала кризиса, сам, зажрался, хвалить его видите ли начали, а он этого не любит. Ты не боишься сдохнуть от голода под забором?
-На все воля божья…
-Какая божья? Ты же в церкви не был ни разу, ты не веришь ни хрена, а только говоришь это, чтоб от тебя отвязались.
-Ладно, попытаюсь объяснить все еще раз. Дело в том, что, когда я был маленьким мир был для меня полным загадок и интересным, но потом, когда я пристроился на работу, он вдруг стал для меня понятным и скучным и мне стало плохо, когда я мог с уверенностью предсказать то, что со мной случиться на следующий день. Моя жизнь вошла в колею и покатилась под уклон и я делал разные вещи, чтоб хоть как-то вылезти из этой колеи. Я пил, встречался с разными девицами, смотрел необычные фильмы и читал непонятные книги, ходил на разные курсы, путешествовал, но потом возвращался на работу и совершал привычные действия и это меня угнетало. Сменив несколько специальностей на родине, я отправился в другую страну, но и тут попал в тот же самый замкнутый круг. В сущности везде одно и то же – зарабатываешь деньги, а потом их тратишь и все твои мысли вертятся вокруг этого. А теперь я решил пожить без этого стержня, без этой незыблимой основы мыслей каждого члена общества и это есть прыжок в непознинное…
-Ты просто дурачок! Это невозможно! Даже эти бомжи постоянно думают, где достать денег и выпить.
-На счет бомжей я согласен. Они живут по упрощенной схеме. Они отказались от всех ценностей в пользу одной – алкоголя, а так же, в силу того, что они его употребляют в больших количествах, стандартные средства достижения этой цели стали для них недоступны и им пришлось найти другие – попрошайничество, воровство, всевозможное собирательство. Но у меня-то нет их доминирующей цели – алкоголя, я-то не буду тратить все свои силы и время на это.
-Ничего не поняла, что он скакзал и чего он хочет. Где он собирается жить и что будеть есть и что он будет делать.
-А я понял. Он собирается путешествовать, перебиваясь случайными заработками и не тратить денег ни на что лишнее. Он мне это уже много раз говорил. Но мне кажется, братишка, ты или запьешь от такой жизни, или все-таки смришься с общечеловеческими ценностями. Вот сидел ты дома без работы и что с тобой было? Тоска! То же самое будет и там. Со временм приспособишься, освоишься и та бродяжья жизнь надоест тебе точно так же, как оседлая и из двух зол ты выберешь меньшее, поймешь, что вести оседлую жизнь проще.
-Не берусь предсказывать будущее, но допускаю, что все именно так и случиться, только вот ты упускаешь самое главное – любовь.
-Причем тут любовь?
-Любовь – это познание неизвестного, смертельный риск, вечное движение…
-Романтический вздор! Линда не даст мне соврать. Для любви нужен фундамент, нужна жилплощадь, красивая одежда, косметика, стабильность, регулярное питание… Какая женщина влюбиться в немытого и скверно одетого бродягу обросшего бородой, у которого нет даже сменного белья за душой, который живет в палатке, питается всякой дешевой гадостью и не знает, что будет с ним завтра?
-Нет, мне такие мужчины не нравятся.
-А какие нравятся?
-С которыми спокойно, за которыми, как за стенкой каменной.
-В которую можно смотреть целыми днями, не отрываясь?
-Чего на него смотреть? Пусть идет зарабатывает деньги, а я лучше телевизор посмотрю или что-то вкусное приготовлю.
-Вот так-то, гениальный Гена!
-Хорошо! Только почему ты, Линда, сейчас не за каменной стеной, а работаешь на чужбине сама?
-Слишком много женщин хотят таких мужчин и их на всех не хватает.
-Вздор! Их большинство! Хотя бы вот этот. Он вполне может быть каменной стеной для тебя. Он даже ей был для многих, которые от него ушли.
-Слушай, это тебя не касается! И от них я сам уходил потому, что они требовали от меня слишком многого.
-Да ладно, какая разница, кто от кого ушел? Важно то, что вы уже не вместе потому, что вы друг другу наскучили и потому подсознательно оба начали искать причины для ссоры. А скучно стало именно потому, что вам показалось, что вы знаете друг друга от и до. Ты сам говорил, что возвращаясь домой, ты будто бы смотрел одну и ту же серию из сериала каждый день и от перемены актрис ничего не менялось, но они наверняка чувствовали то же самое и все потому, что вы не хотели меняться, вы боялись сделать что-то не так, как прежде и чем больше вы делали одно и то же, тем сильнее становился ваш страх. Этот страх отравлял ваше существование, росло недовольство друг другом и жизнью вообще. Ты по мелочам придирался к ней, она к тебе. Сначала ты жаловался друзьям, она подругам, потом начались крики и взаимные оскорбления… Большинство людей бояться что-либо менять и так и живут до смерти, ведя вялую окопную войну на семейном фронте, убегая из дома на работу, а с работы в пивную, на рыбалку, в бильярдную, к любовнице. А иные, вроде тебя, обвиняют во всем жену, разводятся, находят новую, повторяя одну и ту же серию скучного сериала.
-У меня было такое с двумя парнями… От одного из них я даже ребенка родила, думала, что это что-то изменит, но все-равно ничего не получилось. Один работал до поздна и по выходным, у другого было несколько любовниц…
-А ты никогда не думала, почему они бегали в бар или к другой от тебя?
-Слишком много от меня хотели! А сами…
-А тебе никогда не хотелось сделать кому-то приятное, заведомо зная о том, что тебя не отблагодарят?
-Один раз, в раннем детстве, я украла у отца макет самолета и подарила на память одному мальчишке во дворе, который уезжал в другой город навсегда. Родители долго ругали меня и говорили, что глупо дарить что-то тем, кого больше никогда не увидишь, тем более, когда у тебя этого подарка не просят.
-А я одну из своих один раз пять километров на руках нес, хоть она и не хотела, вырывалась, а мне это все приятно даже было… Я, конечно, сейчас пьяный, но честно признаюсь, без всякой рисовки, что своих… как бы это сказать? … подруг не выбирал, вернее выбирал, как товар в магазине. Подвернулась, оглядел, вроде бы нормальная, приударил, уговорил, пожил, сделал предложение и понеслось. За всю жизнь мне наверное две или три понастоящему нравились, но они были не для таких, как я. Одна была из состоятельной семьи и общалась с ребятами из таких же семей, а потом вышла за какого-то старпера, а другая слишком уж разбитная была из школы исключили за плохое поведение, потом её тогдашний попался на продаже наркоты, а она, его выгораживая села вместо него. Беременная была и потому быстро вышла. Потом опустилась совсем, проституцией занялась, с мужем, конечно разругалась, подкармливала его потом… Я ей восхищался, но понимал, что это глупо и мы друг другу не подходим, совершенно. А с теми, что мне подходят, мне до смерти скучно, пресно живется как-то. Ты, Геныч, хочешь сказать, что мне следовало бы не искать девиц по себе, а добиваться всю жизнь тех, которые нравились?
-А почему бы и нет?
-А потому, что ни хрена бы я не добился, а если бы и повезло, то ничего бы у меня с ними путного не вышло.
-Все-то ты хочешь на века! Счастье, любовь, это то, что невозможно сделать раз и навсегда, это то, что невозможно употреблять, это то, что нужно делать постоянно, каждую минуту. А ты не задумывался почему тебе нравились именно те девицы, которые не для тебя, которые тебе не подходят?
-Думал! Очень даже много думал, но так ответа и не нашел.
-А я сейчас сказал, что любовь – это познание. Дело в том, что они были тебе непонятны, ты хотел их познать, исследовать, ничего не требуя от них. Вы оба можете и не соглашаться со мной, но даже если нелюбимый человек рядом с вами и выполняет все ваши требования, вы им все равно довольны не будете, как бы богат и покладист он ни был. Я, к примеру, одно время жил с очень тихой, забитой, можно сказать, женщиной. Выглядела они не очень, себя не любила и это было сразу видно. Зато была очень хорошей хозяйкой, мыла полы каждый день, готовила все, что я только не попрошу, стирала руками, считала, что так качественней, экономила на всем, работала усердно, хотя и платили ей мало. Что бы я ни натворил, пришел пьяный, устроил скандал с соседями, врубил музыку среди ночи, занялся с ней сексом на пляже – она все воспринимала спокойно, все мне прощала, ни в чем не упрекала и потому я себя чувствовал по сравнению с ней каким-то чудовищем. Сначала я попытался соревноваться с ней в её святости, а потом начал на неё злиться и колотить, а потом сбежал, оставив ей большой долг за квартиру и при этом ненавидя её. Окружающие не понимали, почему я с ней сделался таким уродом, а потом еще и убежал от такой хорошей женщины.
-Она сама себя не любила.
-А как полюбить себя? Где продается это чувство?
-Бог дает!
-Бог дает желание изучать самого себя, открывать в себе то, что ранее было глубоко зарыто. На самом деле мы сами для себя представляем целую неизученную и неведомую вселенную. Но многое о себе мы можем так и не узнать, если будем делать все время одно и то же. Чтобы познавать себя, нужно познавать окружающий мир, частью которого мы являемся. Много ли о себе узнаешь, если будешь без всякого интереса всю жизнь на работе закручивать одни и те же гайки?
-Я бы с удовольствием эти гайки крутила, если бы платили хорошо. Хорошо, когда работа знакомая, спокойно. Думаешь себе о чем-то, мечтаешь…
-И мечты остаются мечтами, а реальность пугающей. Человек отличается от робота тем, что устает и постоянно нуждается в каких-то новых впечатлениях, ощущениях, усовершенствованиях. Для однообразной работы люди больше не нужны. Теперь человек должен делать только сложную работу по созданю роботов.
-Жаль! Из-за этих роботов и безработица, и голод, и бедность, и нервные стрессы во время обучения сложной работе. Да и как теперь учиться. Я вот, учился на радиотехника и пока учился все поменялось и мои познания никому на фиг не нужны. И что мне теперь делать? Опять учиться четыре года, а потом технологии изменятся и я опять не нужен.
-Но работает же кто-то в этих областях.
-Я им не завидую. Чтоб там работать, нужно постоянно учиться, никакого свободного времени на развлечения.
-А может им интересно работать и учиться, может это для них не стресс, а увлекательное путешестие и свинячьи развлечения им не нужны.
-Твои теории хороши, пока она только теории, а на практике все оказывается ужасом да и только. Чем больше учишься, тем уже твоя специализация и профиль деятельности, тем меньше у тебя возможности найти работу по этой специальности.
-Но за ценными специалистами охотятся, им платят больше, чем разнорабочим неучам.
-Год поплатят, а потом выкинут, когда найдут другуго. А в отношении брака, эта твоя теория выглядит еще ужаснее. Как результат будет много детей из неполных семей и вообще падение уровня рождаемости.
-Позволь заметить, что сокращение численности населения приведет к повышению стоимости рабочей силы, благотворно отразиться на экологии. А от увеличения численности человечества на планете становится только теснее. Больше людей – больше автомобилей, пахотных полей, свиноферм, меньше лесов, рыбы в воде, дешевле рабочая сила. Какие плюсы от того, что каждую минуту людей становится на пару тысяч больше?
-Как какие плюсы! Государство становится более сильным и богатым, больше налогоплатильщиков и армию можно создать для защиты от врагов…
-Если смотреть с точки зрения государства, то размножение – дело благое. А вот, если смотреть с точки зрения отдельной личности, то все переворачивается наоборот. Я уже не говорю о том, как это выглядит, если посмотреть в мировом масштабе. Делайте больше детей, чтобы они потом убивали друг друга только потому, что их призвали в разные армии. Из-за того, что у африканцев хороший прирост населения многие европейцы остаются безработными, а те африканцы и прочие, прорвавшись в Европу работают почти за даром или же вообще бесплатно. Работодателю выгоднее брать нелегалов на две недели, а потом сдать их полиции и взять новых с тем условием, что у них найдуться деньги на жилье и питание в течении двух недель. И после всего этого ты будешь мне говорить, что дети – это цветы жизни и чем их больше, тем прекраснее наша жизнь?
-После того, как у меня появилась дочка, у меня появился хоть какой-то смысл в жизни, а до этого у меня была депрессия из-за неудач с мужьями или по другому поводу. Теперь у меня нет возможности расслабиться и предаваться скорби неделями, я не могу отказаться от предложеной работы, если за неё больше платят, но она мне не нравится. Я бы никогда сюда не поехала собирать стаканы, если бы не мой ребенок. Я бы сидела на шее у родителей или какого-то мужика. Пока я была одна, мне и подумать страшно было о том, чтобы работать в пивной и еще и в другой стране, а теперь у меня нет права бояться.
-Для некоторых дети не являются стимулом. Многие мамаши седят вместе с детьми на шее у родителей, некоторые сдают их в детский дом. Но даже, если они этого и не делают, даже, если они и любят и заботятся о своих детях, то дети для них только отговорка, чтоб ни о чем не думать, ничего не решать. Это самый легкий выход, если не знаешь, что делать с жизнью, то просто принеси её в жертву не революции, не родине, так своему ребенку. Единственное чего я не понимаю, так это того, почему нельзя взять чужого ребенка, которому не хватает родителей, почему хочется именно своего.
-Мужчинам этого не понять.
-А я прекрасно понимаю! Мне нужен именно мой ребенок, а не какой-то подкидыш! Хоршенькое дело – какие-то разгильдяи будут стругать детей, а мне все это расхлебывай, а потом это чадо еще узнает о своих настоящих родителях и бросит меня старого и слабого и будет помогать именно им, потому, что они его родители, они на него похожи…
-Так ты хочешь вырастить детей для того, чтоб они о тебе в старости заботились, развлекали тебя, кормили, в благодарность за твою заботу о них?
-Да хоть бы и так! Это их долг.
-Если уж так хочется обеспечить себе старость, то разумнее просто копить деньги.
-А потом грянет денежная реформа…
-Дети тоже могут оказаться неблагодарными, погибнуть или же подобно нам оказаться в такой ситуации, что помощь родителям им при всем желании будет оказать невозможно, а еще у детей тоже могут появиться дети.
-Если правильно воспитаешь, то все будет нормально.
-То же самое можно сказать и о денежных накоплениях. Но вопрос в том, разумно ли посвящать большую часть жизни обеспечению старости сначала своих родителей, а потом и своей? Стоит ли суетиться всю жизнь, чтобы потом лежать в кровати живым трупом и изводить этим своих любимых детей?
-Я наверное в таком случае соглашусь на эфтаназию. Я не хочу, чтобы моя дочка из-за меня мучилась.
-А зря! Я бы лежал себе и лежал, смотрел телевизор. У меня дед был парализованный и он говорил мне, что всю жизнь мечтал о том, чтобы только лежать и смотреть телевизор. А если бы у него детей не было? Помер бы в какой-то больнице и никто бы о нем не вспомнил, не было бы пышных похорон и поминок. Это вы сейчас говорите про эфтаназию, про то, что лучше пожить молодым в свое удовольствие, а я посмотрю на вас в старости, когда вы уже ничего не сможете изменить.
-Как будто мы сейчас что-то можем изменить!
-Ты нет, а я и она можем! Кончится кризис и я создам нормальную семью со всем прибамбасами. Я много чему научился на своих ошибках и теперь никакой осечки не будет.
-А мне уже не верится, что этот кризис когда-нибудь кончится. С долгами бы расчитаться, а про семью я уже и не думаю. Может подвернется хороший человек, но заранее что-то планировать я не могу. Завтра уволить с работы могут и тогда я не представляю, что буду делать…
-Это пассивная позиция! Так действительно, не ты управляешь жизнью, а она управляет тобой. Надо поставить себе цель и уверенно, настойчиво к ней идти. Нужно заранее искать более стабильную работу и подходящего человека, а не ждать, пока все это найдет тебя.
-По тебе, Сережа, видно, что ты все это уже нашел!
-Это еще не так важно, ты бы посмотрела, как он каждый день ищет, уставившись в телевизор. Пояснил бы хоть, каким образом можно найти работу заранее, да такую, где тебя будут ждать до тех пор, пока ты потеряешь нынешнюю. А где ты ищешь себе жену? На сайтах знакомств? Я помню, когда ты вопил о том, что на этих сайтах сидят только ненормальные и вообще, нормальный человек не может искать партнера по объявлению или через агенство. Зато вместо того, чтобы пойти учиться на какие-то курсы пока были деньги и свободное время, ты купил дорогой мобильник, которым до сих пор толком пользоваться научился.
-Ну а ты? Угробил деньги и время на курсы игры на гитаре и ничему толком не научился. Да и от того, что научился, толку было бы мало, разве что на улицах играть.
-Хотя бы и так! Верный способ быстро достать денег в незнакомом городе и не умереть с голоду.
-С таким же успехом можно просто встать с протянутой рукой. Тут уже нет никакой разницы.
-В таком случае, все артисты попрошайки.
-Совсем нет! Те, что выступают по телевизору или устраивают концерты они работают точно так же, как мы на конвейере. Они выполняют заказ публики, а те, что на улице, только действуют на нервы толпе, вымогая деньги. Они торгуют своим унижением, как и нищие, не искусством, как артисты, а именно унижением. Почему ты не идешь и не рисуешь портреты на улице? Мог бы зарабатывать на этом хорошие деньги, жить в гостинницах и ездить из одного города в другой.
-У меня не тот уровень мастерства. Я не могу за десять минут нарисовать узнаваемый портрет человека. Мне нужен, как минимум час.
-Ну так рисуй за час, может кто-то и согласиться час позировать. Ты же и не попробовал даже.
-А может ему надо поголодать пару дней, чтобы начать рисовать на улице. А потом, когда пойдет, ему уже не надо будет бояться увольнения. В худшем случае можно будет поехать в другой город. Это по крайней мере лучше, чем тару по мусорникам собирать.
-Жизнь покажет… А я… Да кто я такой, чтобы решать, чего мне хотеть, куда идити работать, о чем думать. Я только исполнительный орган бога…
-Хватит о боге! Давай еще по одной и в люлю. Утро уже на дворе а мы еще не в одном глазу. Сейчас бабуля нам вставит пистон.
-Спасибо вам. Давно уже так ни с кем не говорила. Они тут все в основном о погоде, о работе и все как-то в спешке. Чуть-чуть выпьют, чуть-чуть поговорят и разбежались, есть полуфабрикаты в отдельных квартирах и смотреть телевизор. А тут так заболтались, что и про водку забыли.
-Да, с этим лёликом не соскучишься, жаль, что послезавтра уедет.

Возможно, что это конец.
На дворе уже лето, а я все пишу какую-то ерунду, думаю ночи на пролет над философскими загадками. Листья давно распустились, пришло долгожданное тепло, а я все не начинаю собираться в свое путешествие. Сначала ждал пока снимут швы, теперь, когда их уже сняли, жду пока мама снимет деньги и даст немного мне, а потом еще надо получить благословение своего дяди. От волнения у меня пропал сон и я не нахожу себе места в этой надоевшей мне квартире. Нет желания колесить по родному городу только для того, чтобы не ныли ноги. От такого рода онанизма сводит головной мозг. Впрочем и другие онанизмы мне тоже обрыдли потому, что неудовлетворяют меня. Остается только начать собираться в путь через Пярну – Таллинн – Хельсинки – Пори – Васа – Оулу – Кеми – Люлеу – Умеу – Стокхольм. В последний пункт мне нужно явиться шестнадцатого июля на морской вокзал и встретить там своего двоюродного брата, с которым я поеду далее в Норвегию, где мне вроде бы обещали временную работу на картошке с двадцатого августа по октябрь. Может мы доедем и раньше  августа и двадцать дней я смогу покататься до фьердов или покрасить кому-то дом. Денег мне мама отвалила достаточно для того, чтобы доехать и без сбора бутылок, но я этим заняться все равно попробую. На этот раз все карты я заснял на фотоапарат и потому ехать должно быть легче, но есть много других вещей, которые я беру с собой теперь и не брал прежде.
Опять у меня получается какая-то увеселительная прогулка вместо прыжка в неизвестность, но кто его знает, что может случиться со мной на этом пути сердца. Скорее всего я просто вернусь сюда в октябре и продолжу писать эту скучную летопись, возможно закончу свой следующий роман. Может быть вернусь и ранее, а может и загнусь где-то под забором. Абсолютно все может быть. Что еще можно сказать напоследок? Мыслей в голове больше нет, есть только дурацкие предположения, страхи, глупые надежды, хотя надеяться мне особо не на что. Получить работу в Норвегии мне не светит, стать писателем тоже, разбогатеть на баночках тоже. Самая идиотская из надежд – это жениться на тамошней женщине, в таком случае я мог бы получить работу, а следовательно, через несколько лет экономной жизни и опубликовать свои книги на сбереженные деньги. Один ход и сразу в дамки! Но господь топор, грядущий с неба, живой топор, кроящий черепа вряд ли позволит мне идти таким коротким путем. Чтоб я не пресытился, он будет лишь изредка меня подкармливать. Возможно, что он даст мне на этот раз достаточно денег для того, чтоб я вернулся и продолжил учиться на художника, возможно, что он позволит мне так же учить норвежский дома или даже на курсах или же он даст мне заработать столько, что я возьмусь и за музыку, но это уже вряд ли, ведь еще за Ирландию надо рассчитаться. В следующем году я буду поумнее и сделаю все возможное, чтобы получить хоть какую-то работу, хотя бы за сотню в месяц, а иначе я просто свихнусь, сидя дома. Сейчас я смотрю на работу в Норвегии, как на удачу, но, если хорошо подумать, то это может оказаться и кошмаром. Допустим, что меня там будет дрючить во все дыры начальник, допустим, что я затоскую и начну выпивать. Сейчас мне злой начальник кажется ерундой, как и не верится в тоску, но там, на месте все может выглядеть и ощущаться иначе. Однако мне ни к чему заранее бояться или надеяться на лучшее. Нет будущего! Есть только направление движения – вокруг Ботнического залива, а там уже будет видно. Две тысячи с половиной километров больше, чем за месяц с тремя сотнями евро в кармане – это совсем не трудно, плевое дело для такого бывалого путешественника, как я. Есть еще дохлая вероятность того, что меня в середине месяца призовут собирать клубнику и тогда мне придется мчаться на всех парах от Васы, до Умеу и потом до Норвегии, но это вряд ли, это было бы слишком сладко для меня. В моей жизни должна быть горечь и безысходность, чтоб я не зажрался и не впал в депрессию. Завтра начинаю готовиться к отправке…

Кем быть?2013
Кончается лето. Я попал в заведение похожее на колонию для малолетних преступников или интернат для особенно одаренных детей. Прием пищи по расписанию, а между едой и частыми перекурами в специально отведенном месте, я и еще тридцать два человека обнаруживаем пробелы в своем образовании и определяемся с выбором новой профессии с помощью разных тестов. Мне тридцать три года. Я многое пережил за этот кусок времени. Теперь судьба в очередной раз вернула меня в начало пути, чтобы я снова учился, работал, женился. Это можно было воспринять, как катастрофу, как ежегодное крушение всех надежд. Однако я уже не ропщу против замысла создателя. Так жить приятнее и проще. Я шел в этот реабилитационный центр для инвалидов с робкой надеждой на то, что наконец-то меня обучат чему-то, что будет мне более свойственно, чем работа грузчика.

Увидев список предлагаемых профессий, я даже не разочаровался. Просто окончательно убедился в том, что мои надежды были совершенно идиотскими. Этому центру не заказывают специалистов гуманитариев. Их и без этого центра много невостребованных. В 2013 году Латвии и ЕС нужны не журналисты, не радио-дикторы, не художники, не писатели, а кассиры в супермаркеты, прачки, официанты, заведующие магазинов, повара, кондитеры, портье, консультанты по туризму, программисты, компьютерные техники, секретари, бухгалтеры. Для обретения последних из упомянутых профессий нужно учиться три года и трудоустройство не гарантировано. У меня нет лишних трех лет, чтобы потратить их на получение высшего образования, к тому же у меня низкий уровень знаний латышского и алгебры, совершенно отсутствует расположенность к этим профессиям и образование средне-специальное. Я бы еще мог повалять дурака три года, если бы не был отцом, хоть и воскресным, но все же родителем, если бы у родителей дела шли не так плохо, как идут сейчас. Это можно расценить, как поиск отговорок для того, чтобы не превращаться в культурного человека, который просиживает штаны в конторе. Я же никогда не ставил перед собой цель, проникнуть в контору любой ценой. Для меня не важно звание, скорее род занятий.

Что-то во всем этом не то! Эта государственная программа совсем оторвана от реальности, которая находится за пределами этого интеграционного центра. Те, кого готовит этот центр нужны не Латвии, а мультинациональным компаниям, которые, собственно, и платят за все это обучение. Такое ощущение, что жители этой многострадальной страны, да и многих других стран ЕС, все поголовно должны стать обслугой для туристов. Как будто нет других перспективных направлений для развития экономики! Конечно, в нынешней ситуации абсурдно было бы готовить кадров для промышленности или сельского хозяйства, которым уже давно прогресс подписал смертный приговор. Отчасти единственным правильным направлением в развитии экономики ЕС действительно является туризм. Однако для развития этой отрасли нужно создать нечто большее, чем отели, кафе, рестораны, санатории. Для того, чтобы заполучить туристов прежде всего необходимо развивать культуру, и только после этого можно подумать и о сфере обслуживания. Туристы готовы спать в палатках и платить за место для них бешеные деньги, если поблизости есть то, на что им интересно смотреть. В то же время, они не хотят ехать в страну, где есть первоклассные дешевые гостиницы, если там нет ничего интересного.

Чтобы сделать страну некой мекой международного туризма, нужно громко заявить о существовании этой страны путем создания современных и оригинальных предметов искусства таких, как кино, музыка, театр. Какой же смысл вкладывать деньги в постройку гостиниц, если в них никто не приедет? Так же нет смысла строить музеи, если большая часть населения планеты Земля ничего не слышала о существовании такой страны, как Латвия. Так что безработных стоило бы учить совсем не гостиничному бизнесу, который при нынешнем раскладе обречен на провал, а лучше бы научить их писать книги, сценарии для фильмов, научить их снимать кино, играть современную музыку, дать им возможность выучить английский и испанский с португальским, чтобы начать завоевывать мир культуры. Многим может показаться безумием вкладывать деньги в подобные проекты, но другого выбора нет. Дельцам индустрии туризма следует вложить приличные средства в создание тысяч фильмов, видеоклипов, печатной продукции на языках международного общения и вывалить всё это в интернет для бесплатного пользования пока это еще возможно, чтобы о Латвии узнал весь мир. Только после этого индустрия туризма может начать приносить прибыль. Правительство же пытается создать рабочие места, не создав условий для развития этой отрасли экономики.

Большинство из местных жителей не горят желанием принимать иностранных гостей. Они просто морально не готовы к работе с иностранцами. В обществе еще сильны ксенофобские настроения, оставшиеся с советских времен. Представители коренного населения болезненно реагируют, когда к ним на улице обращаются на иностранном языке. Националистическая политика плохо вяжется с ориентированной на туризм экономикой. Большая часть латвийцев ждала совсем не этого. В начале девяностых латыши грезили совсем не об этом. Они надеялись на то, что они будут сидеть на хуторах, производить продукты питания. Так им рисовали светлое будущее независимой родины. А тут получилось нечто совершенно противоположное. Вместо спокойной жизни на хуторе им уготована участь угодливых прислужников, говорящих на всех языках мира, которые рады принять на своей земле кого угодно.

Националисты надеялись на то, что все инородцы уедут восвояси и больше не надо будет говорить на русском языке. Теперь же от детей тех, кто был на баррикадах, требуют знание русского языка, чтобы принимать российских туристов, а так же многих других языков. Можно ли представить националиста работающего в сфере туризма в роли радушного хозяина своей страны? Принимать гостей, это не только танцевать танцы предков в национальных костюмах, это еще и заверения в радости принять у себя людей другой культуры и умение объясниться с чужаком на его языке, умение заинтересовать его своей культурой, преподнести её на подносе и отдать на его суд. Для этого нужно уметь отдать на поругание свои святыни. Тем, чья страна избрала волей или неволей экономическую ориентацию на туризм нужно организовывать свою деятельность, исходя не из своих желаний, а исходя из потребностей зарубежных гостей. Желание получить прибыль должно быть сильнее всяких принципов. Хотите, чтобы гостиницы приносили прибыль и платили налоги? Тогда не стоит читать пламенные речи о нравственности в парламенте. Тогда нужно разрешить проституцию. Хотите, чтобы тысячи британцев ежегодно посещали Ригу? Тогда установите писуар на памятнике свободе и берите с них деньги за кощунство. А если вам не по душе такие гости, то их, конечно, можно наказать за неуважение к святыне, дать пинка под зад. Можно не говорить с немцами на немецком и с русскими на русском, храня память о прошлом, можно потребовать от всех туристов знания латышского. И все это закончится тем, что придется собирать чемоданы и ехать работать на Запад и там уже придется забыть о своей национальности, самобытной культуре, говорить на другом языке и покорно сносить недружелюбные взгляды тамошних националистов.

Все это говорит о том, что необходимо срочно произвести реформы в системе образования. В первую очередь необходимо переписать учебники истории и составить их таким образом, чтобы латыши видели в восточных славянах не поработителей своих предков, не оккупантов, а именно клиентов, нахождение которых в стране очень важно для её благополучия. Так же необходимо пересмотреть историю с точки зрения отношений с Германией, как бы ни было горько вспоминать их завоевания и так далее, но нужно прежде всего признать, что Латвия была частью германского мира без каких-либо обвинений. Политика государства не должна быть политикой жертвы, требующей компенсаций за свои страдания у потомков завоевателей. В нынешней ситуации просто неприемлемо устанавливать факты исторических несправедливостей и винить в своих неприятностях весь окружающий мир. Да, можно требовать в международном суде компенсаций у всех соседних стран, можно их даже получить, но нужно учитывать, что от общественного мнения по определенным вопросам истории в других странах зависит доход государства. Можно считать шведов, германцев, россиян, датчан, поляков, литовцев, белорусов врагами, можно долго описывать их зверства в учебниках истории, и обвинять эти страны в агрессии на государственном уровне, можно ломать памятники, которые им дороги и полемизировать с ними в агрессивной манере. Ясно, что прибыли и притока туристов это не принесет. Все это служит только антирекламой страны на международном уровне. Практической пользы от признания Россией оккупации не может быть никакой, зато убытки в области туризма будут весьма ощутимыми.

Почему бы не дать жителям современной Латвии наиболее широкий взгляд на вещи? Ведь можно разъяснить людям то, что на самом деле все войны, которые проходили на этой земле были не отечественными, что латыши на протяжении восьми веков просто не могли защищать свою родину, ибо её просто не было. Нужно просто честно признаться, что латыши, если и принимали участие в каких-либо войнах, то исключительно по принуждению или из материальной заинтересованности. Подобная нейтральная позиция является самым разумным выходом из этого историко-философского тупика, в котором сейчас находиться Латвия. Историю следует рассматривать не как историю борьбы за независимость, историю различных насильственных оккупаций, а скорее, как опыт общения, взаимодействия, сотрудничества с разными народами. Понимание прошлого не должно мешать зарабатывать деньги, преуспевать в настоящем. Взгляд на историю должен быть беспристрастным. В теперешней ситуации не стоит ломать никаких памятников, даже напротив, стоит воздвигать памятники погибшим, будь то шведы, немцы, русские или поляки. Сломать памятник, кому бы он ни был, значит, отказаться от пережитого опыта, повторить ошибку. К чему музей повествующий о советской эпохе принципиально именовать музеем русской оккупации? К чему называть это время плохим и пытаться о нем забыть? Эта эпоха ведь тоже стала частью истории Латвии. Тем паче совсем некорректно именовать советскую оккупацию русской, ибо советская эпоха была так же не совсем светлой и для русских, которых в СССР вряд ли можно назвать титульной нацией. Так же абсурдно обвинять современных немцев или шведов в том, что их далекие предки некогда вторглись в Латвию и навели свои порядки. Их невозможно в этом обвинять, ибо большинство из них просто не имеют об этом понятия. В наши дни это ничего, кроме неприязни не вызовет. Можно просто сказать польским туристам, что часть Латвии некогда была территорией Речи Посполитой, не рассуждая о том, хорошо это было или плохо. Почему бы не использовать польский или русский патриотизм в своих корыстных целях? Ведь можно поставить памятники польско-литовского присутствия в Латвии, снять на эту тему несколько фильмов, перевести их на польский язык, аналогично издать несколько книг на польском языке. Одновременно создать в определенных местах такие условия, чтобы польские туристы чувствовали себя, как дома. Пусть гиды славят польскую власть и тому подобное. Так же можно поступить и в отношении туристов из России и других республик СССР, Германии. Да, германские солдаты убивали латышских стрелков, которые воевали на стороне России, но теперь не стоит теперь разорять или забрасывать кладбища этих солдат! Напротив, стоит прибраться на этих кладбищах и водить туда экскурсии. Сейчас многим может показаться абсурдным, если какой-то историк начинает обвинять современных итальянцев в том, что римляне победили Карфаген. Однако никому не кажется абсурдным, что в учебниках истории прославляют героизм славян и дикость кочевых народов, таких, как хазары. И последующий геноцид этих народов славянами выдают за справедливые и необходимые действия.

Патриотизм сегодня допустим только в том случае, если он не препятствует получению финансовой выгоды. Если же патриоты и коммерсанты начинают тянуть страну в разные стороны, будучи не в состоянии прийти к согласию, то последние из них в конечном итоге или покидают страну, или, используя свое влияние, выставляют патриотов, как нацистов и настраивают общественные массы против них. Это может значить только то, что рано или поздно патриотизм образца девяностых годов в любом случае будет изжит, вытеснен и выметен, как мусор. Так не проще ли теперь сделать это добровольно, нежели дожидаться того момента, когда это заставит сделать суровая необходимость? Людям постоянно внушают, что окружающий мир будет именно таким, каким они его делают. Отчасти это можно допустить, но при этом стоит так же упомянуть о том, что желаниями тех, кто делают окружающий мир, некто управляет. Именно тот момент, когда люди решают, что их желания являются действительно их желаниями, превращает людей в самых послушных и совершенно не думающих роботов. Можно сказать, что в этом их счастье. Они мнят себя свободными, и не переживают о том, что они в рабстве, из которого практически невозможно выбраться. В девяностых людям казалось, что они добиваются того, чего им действительно хочется, но они не поняли, чего конкретно они хотели, и какие последствия за собой повлекут те действия, которые они предпринимали, для того, чтобы добиться желаемого. Из истории этого обмана надо бы извлечь урок, но то, чего теперь хотят люди, их большинство, говорит о том, что они просто еще не готовы учиться на своих ошибках. Вместо того, чтобы осознать свои ошибки, они занимаются бесполезными обвинениями, злопыхательством и опять хотят сами не зная чего. Желаниями толпы управляют с помощью низкопробной массовой культуры, которая изготовлена в Голливуде и на Мосфильме. Когда-то людям велели мечтать стать рабочими, потом интеллектуалами, учеными, инженерами, врачами, летчиками, потом бандитами, предпринимателями, а сейчас отважными полицейскими, адвокатами, компьютерными техниками, банкирами, политиками, владельцами гостиниц. А в это время с каждым годом увеличивается культурное отставание Восточной и Южной Европы от Северной. Рано или поздно люди поймут, что хотели не вполне того, чего им следовало бы, но будет уже слишком поздно. Почему-то даже сейчас, когда стало очевидным, что было крайне недальновидно желать стать фермером в начале девяностых не каждый может понять, что прежде, чем хотеть чего-то сегодня, надо бы прежде хорошо подумать.

Еще совсем недавно казалось, что актуально быть владельцем недвижимости, цены на которую росли. А теперь, после обвала цен и начала кризиса владеть недвижимостью стало не прибыльно, а наоборот накладно. Так стоит ли сейчас хотеть стать работником сферы обслуживания туристов? И кто будет востребован в скором будущем, если подумать? Из всего видно, что потребление носит все более виртуальный характер, следовательно, преуспевать будут не те, кто производят материальные блага, а виртуальные развлечения. Прогресс каждый день сокращает количество рабочих мест не только в области производства, но и в сфере обслуживания. Зато увеличивается потребление фильмов, видеоигр, печатной и аудио продукции. Причем, прогресс уничтожает рабочие места исполнителей даже в этих сферах. Требуются люди способные генерировать оригинальные идеи. Потому молодым людям сегодня стоит мечтать быть не бухгалтерами в отеле или торговой сети, а писателями, актерами, режиссерами, музыкантами, художниками. А бухгалтеров, туристических операторов.

Болтовня в нетрезвом состоянии.2014
Ругать или хвалить Россию в кухне я просто не способен, ибо имею о ней достаточно смутное понятие. Однако, то, что я читаю в рунете - это нечто. Такое ощущение, что вся страна решила быль сделать будущим. Это еще более абсурдно, чем мечта об Утопии. Одно дело стремление к некому идеалу, а другое тоскливое прошлое, и желание полного постоянства. Эта фраза Канта, которая скользит по кинематографу. Я не знаю, может быть, вместо жителей России я общаюсь в интернете с эмигрантами, которые от ужаса кардинальных перемен в своей жизни впали в полный маразм. Но говорить о том, что я люблю Россию только за то, что я в ней родился - это черт знает что. Да, в Ирландии я тоже вдоволь наслушался подобного вздора, хотя там это говорят откровенно автоматически и стоит их спросить, почему они живут в Европе, а не на своей второй родине, которая рулит всем миром, они становятся и вовсе трезвыми и кроют демокраси на все лады. Многие европейцы пожили в стране равных возможностей и благополучно оттуда смылись. Что же касается американцев в Европе, то явление это редкое. Вроде бы условия лучше, но никто не едет. Слишком уж в европейцы брезгливо относятся к представителям титульной нации. Причем, я слышал, как отзывались африканцы о Бараке Обаме, живущие в Норвегии. Янки, пошли вон! У европейцев этот возглас вырывается практически инстинктивно. Американцы смотрят на Европу, как на источник разврата, беспринципности, анархии, смуты. Конечно, американская интеллигенция из Калифорнии и Нью-Йорка к ним не относится. Трудно представить группу "Мертвые Кеннеди" гастролирующей по американской глубинке. Да, американцы по прежнему вынуждены относиться к Европе, как к своему союзнику, но союз этот шит белыми нитками. Европа все больше экономически сближается с Китаем, а экономическое сотрудничество порождает и идейное понимание. Европа все больше вкладывает денег в Китай, который нападает на Америку своими товарами и грызет энергетическую петлю, которую на него накинула Америка. Стоит китайцам избавится от необходимости закупать нефть, уголь, и с ними вряд ли кто-то сможет конкурировать в области производства. И в этом плане эта страна делает ставку не на полезные ископаемые и усиление своего влияния в тех странах, в которых они есть, а на альтернативные возобновляемые источники энергии - ветряные мельницы, солнечные батареи, геотермальная энергия. В этом ЕС солидарна с ними. В то же время Америка видит в этом угрозу своей системе контроля и своему благополучию, которое основано на дестабилизации обстановки в странах, в которых есть полезные ископаемые.
В этом отношении не понятны симпатии Путина к Америке и игры России в той же Сирии. Да, Америке, как-то неудобно быть сразу за две враждующие стороны. В то же время враги их друзей быстро загнуться, без иностранной поддержки, война закончится, оборонка не получит нужных ей заказов, миллионы американцев не получат прибыли и не найдут работы. Разве в этом веке следует воевать ракетами? Дешевые товары действуют разрушительнее, чем сероводородная бомба. Стоит их кинуть контрабандой в какую-либо страну, как в ней начинается безработица, кредитный кризис, банкротства производителей, а далее, граждане начинают бежать оттуда, как крысы с тонущего корабля, а оставшиеся спиваются и тихо вымирают. И бесполезно отлавливать контрабандистов, рекламировать отечественные продукты. Спастись от этой бомбы можно только полностью реструктурировав экономику, сократив госаппарат и расходы на армию, принимая эмигрантов из бедных стран. Сегодняшняя Европа стонет под тяжестью подобных перемен. На английской фабрике рабочий рассказывал, как двадцать лет назад он работал по бессрочному договору, состоя в профсоюзе, что позволяло ему практически ничего не делать на работе и быть уверенным в том, что на этом теплом месте он доработает до пенсии. Но теперь он работает по вызову, как работал и я, и при таких условиях работы ему постоянно приходится что-то делать и не имитировать, а выполнять результативные действия. А стоит ему немного замечтаться, как вайзер просто вызовет на его место другого и в перед тем, как его вызывать в следующий раз будет очень хорошо думать. Постоянная потребность Европы в новых гастарбайтерах объяснима именно тем, что в этой стране не выгодно долго работать и много зарабатывать. Никто не запрещает работать по двенадцать часов, но в конце недели, когда видишь, какие налоги пришлось заплатить с переработки, решаешь, что лучше работать по двадцать часов в неделю, чтобы получать пособие по малой зарплате, а еще пособия на детей, если таковые есть и бесплатное жильё. Да, в ЕС работают недолго, но достаточно интенсивно. Работая там я забыл, что такое перекуры, пятиминутки или часовой обеденный перерыв. Рабочее время там летело стремительно, словно ускользало. Со стороны вайзера всегда подарок, если он позволить рабочим остаться еще на полчаса и прибрать рабочее место, решив не вызывать профессионалов этого дела. В надежде на то, что нам и на следующий день сделают такой подарок, мы чистили все так ретиво, чтобы превзойти профессионалов этой высокооплачиваемой работы. В Европе становятся трудолюбивыми даже бывшие советские милиционеры и охранники кавказских народностей. Один осетин обещал напоить водкой вайзера Мухаммеда, если тот оставит его работать за двоих еще одну смену. От водки надзиратель отказался, но дал пожилому человеку шанс заработать на новый айфон. Он даже сам его подменял, когда тот виновато попросился в туалет. Бывший тбилисский мент проявил в работе такую смекалку, которая и начальника цеха озадачила. Потом этот мужик мне честно признался, что ему не то, чтобы был очень нужен новый телефон, просто он не знал, чем дома заняться. У него и в мыслях не было просто отсидеть восемь часов или пристроиться туда, где полегче. Так можно угодить в черный список и вообще больше никогда не вызываться на приличную фабрику. Тогда придется работать на птицеферме или в каком-то другом гадюшнике, вроде фабрике морепродуктов, где вайзеры наши и договориться с ними можно только постоянно угощая их табачком, водкой, будучи их другом. В таком случае все лишние деньги и время будут уходить на общение с любимым начальником. Хотя такие вайзеры долго не держаться на своих местах. А их любимчикам приходится мучительно избавляться от своих вредных привычек.
Когда я еще жил в Англии, и вопрос о вхождении Украины в ЕС еще не стоял так конкретно. Особенно жители Восточной Европы сильно волновались по этому поводу. Да и мне не очень-то хотелось вспоминать рижский судоремонтный завод и работать с украинцами. Даже сосед по квартире, украинец, был очень недоволен желанием родины стать частью Европы. Он понимал, что тогда ему придется больше денег посылать своим родным, а возможно, что они еще и начнут к нему ездить в гости и там же поселятся и тогда сотней футнов от них не отделаешься. Лучше бы турков взяли, слышал я со всех сторон. Хотя, вопрос о вступлении Украины, это только попытка Европы легализовать тех гастарбайтеров, которые налезли, и лезут сегодня по туристическим визам, а потом работаю неофициально, следовательно за полцены. Европе в этом отношении проще их легализовать другим способом, или просто перестать требовать визы у украинцев, не смотря на последующие возмущения украинских властей, которые начнут перекрывать границы. Я бы не сказал, что жители Восточной Европы работают лучше, чем рабочие из любой другой страны, но с дисциплиной у них проблем больше, чем у других. Вообще белые люди отличаются от других тем, что всегда пытаются доминировать, всегда недовольны и хотят чего-то больше. Так что рабочее мясо лучше закупать в Нигерии или Сомали с Руандой. Те люди еще способны радоваться мелочам и даже тому, что их не пришибли на родине. На уроке языка в Норвегии социальный работник часто расспрашивал беженцев о том, чего они хотят и что они собираются делать на новой родине. Они прямо говорили о том, что могут делать то, чего не может большинство норвежцев - сидеть на пособии и воспитывать детей. Действительно, большинство скандинавов трудятся отнюдь не для того, чтобы заработать на пропитание или потому, что им нравится работа. Они просто бегут от тоски, требуют от властей хоть какого-то занятия, а потом предъявляют претензии по поводу условий труда, отсутствия поощрений и так далее. В том регионе государство требует от предпринимателей не только налогов, но и организации рабочих мест для своих граждан. Не об этом ли мечтают россияне? Норвежцы же поняли, что если идти на поводу у своих граждан, то это приведет в полный и глухой тупик. Предприниматели просто сбегут из страны. Сейчас они готовы потратить любые деньги на механизацию, только бы не брать местных рабочих, ибо именно они становятся основной статьей расходов и проблем с юристами. Сначала человек приходит в рабочий центр и говорит о том, что у него депрессия в связи с отсутствием работы, а так же пособия ему не хватает ибо он сделал множество покупок в кредит. Ему дают работу. Пару месяцев он доволен, но потом вдруг замечает, что его зарплата не повышается, а так же то, что условия труда не улучшаются. Потом у него начинаются отпуски в связи с семейными разборками и здоровьем, которые работодателю приходится оплачивать, заменяя его на рабочем месте. И тогда работодатель нанимает гастарбайтера на замену, разумеется временно. Гастарбайтер поначалу пашет, мечтая о дорогой машине и квартире в центре столицы своей родины. Но стоит его мечтам приблизиться к осуществлению, как они теряют для него свою привлекательность. Он уже не хочет ехать обратно, а собирается получить гражданство цивильной страны и начинает вести себя так же, как тот, кого он заменяет. Что делать в такой ситуации правительству? Продолжать принимать гастарбайтеров сугубо по заказу и поручительству работодателей? В итоге зажравшихся рабочих становится все больше и это не решает проблемы. Сначала Норвежцы тоже подумали, что дело в генетике, потому начали платить норвежским семьям крупные суммы за принятие в семью ребенка из Африки, Азии, Южной Америки. В результате получились те же норвежцы и шведы, только внешне выглядящие иначе. Отличия в поведении мышлении, во всем этих черных от своих земляков такое разительное, что даже темный цвет их кожи не вполне заметен. Тогда скандинавские страны и начали принимать беженцев в массовом порядке и содержать их на средства получаемые от различных международных организаций. Результат попытки разбавить кровь показал, что застоялась не кровь, а культура, которая нуждается в столкновении с чем-то новым. Я бы не сказал, что все те беженцы, с которыми я учился с радостью восприняли свою участь бездельников и временных работников по вызову. Многие из них хотели поскорее выучить язык и подтвердить свои дипломы сварщиков, автослесарей, бетонщиков. Один иранский интеллигент требовал, чтобы ему дали хоть какую-то неквалифицированную работу, пока он учится или хотя бы ускорить процесс обучения, увеличив количество учебных часов в день. Когда же ему объяснили, что работать он скорее всего будет ни в бухгалтерии, а по вызову на какую-то фабрику, время от времени, он заявил, что чувствует себя убогим инвалидом, которого посадили в тюрьму или психиатрическую лечебницу.
Для успешной работы агентств нужен колоссальный переизбыток рабочей силы в стране и этот избыток Европе пока обеспечивает постоянная эмиграция и вхождение в состав новых территорий. Плачет ли Европа по Украине? Вряд ли. Народ оттуда, как ехал, так и едет. А все разговоры о вступлении были только мерой давления украинского правительства на Россию, средством повышения оплаты за независимость. Не только Янукович, но и Ющенко знает, что его ждет в Европе, не народ, а именно его и всех чиновников, а так же националистов. К примеру в Латвии пока сокращают штаты полиции, предъявляют требования к качеству её работы и подготовке кадров, но на Юге ЕС уже началась полномасштабная охота не чиновников. Закрываются институты телеканалы, министерства, радиостанции, издательства. Вернее они просто снимаются с довольствия, с государственных харчей. Так же стало плохо и состоятельным людям, которые находятся в евро-зоне. Депардьё - это лишь один из немногих толстосумов, которому все же удалось уйти от раскулачивания. Нет, Гитлер, Сталин, Муссолини и Франко как раз опирались на состоятельных людей, на чиновников, на квалифицированных рабочих в профсоюзах. То, чего хочет большинство просто приводит государство к самоуничтожению. Именно поэтому политика, которая проводится в России и США, в сущности политика национал-социализма, то есть социализма для конкретной нации просто не может никому показаться перспективной. Сегодня Путин спасает нерентабельное производство и сельское хозяйство, не пускает в страну иностранцев, а лет через десять начнется экономический коллапс, предотвратить который может только милитаризация. В свое время каждый заботливый отец, какой либо нации, её покорный слуга вдруг понимает, что его подданные требуют от него того, что при их возможностях невозможно. Они хотят зарабатывать все больше и больше, а работать все меньше и меньше, в результате плоды их труда не выдерживают конкуренции с импортом. Менять технологии? Так для этого нужны конструкторы, нужна переделка предприятий, появится много безработных. И тут народ сам требует разобраться с конкурентами грубой силой. Для начала народ устраивает погромы на иностранных торговцев, на иностранные банки, забивает гастарбайтеров, потом сбивается в военизированные отряды и прет осваивать новые просторы. Однако, освоить национальное государство ни черта не может. На других землях живут другие народы, чужаки. Их надо признавать за своих или же просто уничтожать. Захватить территорию эти имперасты еще могут, но что с этой территорией делать они не знают, потому и решают из чужаков сделать или рабочий скот или уничтожить. По этой причине начинаются восстания появляются новые враги, как внешние, так и внутренние. Даже если это агрессивное национальное государство минует участь военного поражения, как СССР или Испанию Франко, в экономическом плане её неизбежно ждет застой, а потом так или иначе полная разруха. Речи Путина все больше похожи на речи Гитлера или Сталина. Во времена оттепелей диктаторов ругают, но в принципе, они лишь брали на себя ответственность за действия большинства. Это мерзкое большинство боится одиночества, ибо им противно с самим собой наедине, потому им нравится быть вместе, а так же им хочется ничего не менять, чтобы все было нравственно, чинно и благородно. Им ничего не стоит тюкнуть соседа мотыгой по голове просто чтобы собрать урожай на его огороде. Им много чего хочется, унести домой половину магазина, к примеру, просто так, чтобы было. На жизнь они вообще смотрят с позиции обладания. Дай им по дому, они на следующий день потребуют десять. Им вообще нельзя уступать, любое расположение к ним они воспринимают не иначе, как слабость. Ого! Мне дали квартиру! Просто так! Значит я дороже других, значит меня боятся потерять, значит я ценный экземпляр! А может я продешевил? Надо еще дачу потребовать.
Нет! Народ нельзя баловать! Его нужно постоянно держать в тонусе. Если у рабочего есть постоянное место работы, которое он не боится потерять, то он начинает забываться, чувствуя свою значимость. Народ, в частности добропорядочные мещане должны понимать, что они не представляют никакой ценности, что они наоборот вред, некая плесень, атавизм, который отрастает на теле государства и если его вовремя не ампутировать, то пойдет гангрена. Ампутировать не в том смысле, что уничтожать их физически, как это делала ЧК. Нужно ампутировать желание жить спокойно, сыто, стабильно в мозгу каждого из нас. Человек перестает быть человеком, когда он решает остановиться на достигнутом в плане познания, а не приобретения, конечно.

Упущенный день. 2014
Я проспал шестнадцать часов и проснулся в неком приподнятом настроении, потом вспомнил кто я, и где я и моя апатия ко мне вернулась. Вчера у меня был стресс на бытовой почве, потом я его долго снимал игрой в шахматы и просмотром фильмов в стиле арт-хаус. Сегодня я планировал отправиться к другу в гости, но он мне так и не позвонил. Он человек занятой и считает, что работать разнорабочим и собирать цветной метал - это рост над собой после падения, которым он считал полностью праздную жизнь за счет жены в Германии. Об этом он мне доложил во время последнего разговора по телефону. После того, как он добился того, о чем мечтает большинство людей на постсоветском пространстве, до него вдруг дошло, что все они роют не в том направлении, вернее лезут не на гору а под гору. Он сказал, что все глобусы современного мира следует перевернуть Южным полюсом кверху. Я же сказал, что у Земли нет ни верха, ни низа, ибо она находится во вселенной, в которой таких понятий просто нет. В сущности, стремление к нищете так же абсурдно, как и стремление к богатству, стремление к деятельности так же глупо, как и стремление к праздности. Я бы не назвал его счастливым человеком сейчас, уверен, что его нельзя было таковым назвать, когда он тратил деньги немецкой жены, ибо у неё на это не было времени. И тогда, и сейчас он просто играл в ту игру, правила к которой он придумал сам. Да, пока собираешь металл, может показаться, что ты сам себе хозяин, и не совершаешь никакой имитации, хотя, как он сам заметил, иногда этот металл заставляют чистить, хотя в этом нет никакой необходимости. Просто приемщик хочет показать собирателям, что он главный. А взаимоотношения собирателей! Как они делят свои владения! А стоит им принести много вторсырья, как приемные конторы начинают скидывать цены и тому подобное. Наконец, если посмотреть на все в глобальном масштабе, то по большей части эти катадоры часто прут на приемные пункты не то, что вышло из строя, а то, что еще прекрасно служит людям. Одно дело, когда они забирают у человека старый холодильник, который не работает, а совсем другое, когда они забирают у человека стальную дверь от квартиры или, перекрыв в подвале воду, спиливают батареи в подъездах, представившись жильцам сантехниками. Со старыми холодильниками слишком много возни, нужно их переть длинные расстояния, потом расковыривать, отделяя черный металл от цветного, а люк от канализации и весит больше, и возни с ним никакой, его даже переплавлять не надо, просто взял его в заложники и поставил на место, после того, как население пожертвовало страждущему на бутылку определенную сумму. Так зачем таскать тяжести, беспокоить народ? Можно просто подписать с государством мирное соглашение, получить инвалидность и вместе с ней пенсию, и жизнь на всем готовом. Нет! Мой друг говорит, что ему, как бывшему медику, это все сделать слишком просто и легко, и ему не нужна жизнь без усилий в течение года или трех. Где в этом интеграционном агентстве страдания, где боль и накал страстей, которые делают человека настоящим. Я пытался рассказать, что и там не все так просто, что я не всегда живу в комнате один, что иногда приходится долго стоять в очереди в столовую, что иногда приходится слышать ужасные вещи от коллег. Но он говорит, что все это не острые ощущения, а какой-то мещанский кал.
Недавно он получил свою первую зарплату в евро и был настолько недоволен, что реквизировал компьютер у заказчика. Я по этому поводу предложил ему вернуться в интернет после долгого отсутствия. В общих чертах рассказал ему о том, что новенького в виртуальной жизни. Он сообщил мне, что брезгливо содрогается по поводу всех расстройств и радостей в виртуальной реальности. Сказал, что это такая пародия на жизнь, на общение, что ему трудно об этом слушать. Когда-то он первый влез в интернет из всех моих знакомых. Некоторые латвийские порталы рекламировали себя с помощью конкурсов с ценными призами. Он быстро понял, что такое рерайт, и копипастинг, а так же допер до того, что один человек может сделать более ста аккаунтов за день и проголосовать сам за себя. Он долго зависал в интернете, но вдруг очнулся, когда компьютер неожиданно сломался. Решив, что виртуальная жизнь куда хуже, чем хронический алкоголизм, он повысил ставки и начал играть в физической жизни.
Нет, пожалуй, я не стану его сегодня беспокоить своим звонком, и, возможно, визитом на пару часов. Он пьет чай из пакетиков и не чувствует при этом привкуса бумаги, а так же курит сигареты и ему тоже по барабану этот привкус бумаги и чрезмерная сухость табака.

Воспоминания. 2014
Процесс восприятия текущего момента, происходит сквозь призму прожитого опыта, а точнее тех тенденций, которые в нем наблюдаются. К примеру, человек в течении десяти лет получал все меньшую и меньшую заработную плату, и неожиданный скачок заработной платы вверх, пусть и незначительный, становится для него просто чудом, и радует его необычайно. Если же в течении нескольких лет доходы человека только росли, притом интенсивными темпами, то очередного скачка зарплаты он просто не заметит и не обрадуется ему, восприняв его, как скучную банальность.
Пессимист перестает быть пессимистом тогда, когда у него кончаются приятные воспоминания.

Воспоминания, конечно, кончится не могут, но их соотношения меняются в зависимости от характера пополнения жизненного опыта. Было у человека, к примеру, пару моментов, о которых ему было приятно вспоминать, по сравнению с которыми вся остальная жизнь казалась чернухой. И вдруг опыт человека пополняется такой информацией, которая объясняет, что ничего прекрасного на самом деле тогда не случилось, все было, не более, чем самообманом. И тут эти воспоминания из разряда позитивных переходят в разряд дурацких или забавных. Примерно так и кончаются хорошие воспоминания.

В качестве иллюстрации к приведенному выше, могу привести пример из жизни. Некогда, я шел по улице пьяный и добрый от посетившего меня вдохновения, разумеется, и мне навстречу шла просто фея с гротескным греческим профилем и раскосыми глазами. В шутливом тоне, я предложил нарисовать её портрет. Её это предложение заинтересовало, с тротуара, изрядно заплеванного и засоренного продуктами собачьей жизнедеятельности мы переместились к сомнительное питейное заведение, где было теплее, нежели на улице. Там мы познакомились, и я начал рассказывать ей о том, что такое рисование, как таковое, лихорадочно соображая, зачем ей все это надо и что с ней не так, если она болтает с кем попало в каком-то серпентарии. Меня так же смутило то, что она не ждала, пока я ей что-то предложу, а сама взяла себе чаю. Я много чего заметил, но не придал этому никакого значения. Она по большей части молчала, не подвергала критике ничего из того, что я нес, улыбалась и слегка пинала мою ногу своей под столом. Меня понесло так, что я с чая перешел на пиво, дабы почувствовать себя более вальяжно, она взяла пример с меня. Её телефон зазвонил неожиданно, она кому-то обещала подойти через минут пятнадцать, продиктовала мне свой номер и испарилась.

Допив пиво я в прекрасном настроении отправился домой, и отвлекся от того, что произошло со мной. Тот вечер отпечатался в моей памяти, как приятное воспоминание. Потом судьба начала меня швырять то туда, то обратно, в общем, у меня долгое время не было возможности рисовать чьи-либо портреты. Прошло несколько месяцев, прежде, чем я снова оказался на той улице и набрал записанный номер телефона. Тон, которым она со мной заговорила был раздраженный и усталый. Меня бесцеремонно попросили перестать гнать пургу, ждать в том же заведении и приготовить полтинник, чтобы заплатить вперед за предстоящее обслуживание. И тут я понял, что было и к чему! Да! Это же улица Пернавас! Какой же я лох! Я сказал, что денег у меня нет, извинился за глупость и непонятливость и отправился домой, неся в голове еще одно досадное воспоминание, вместо приятного.

Я не буду перечислять все аналогичные случаи, но их было жутко много, а на теперешний момент, практически все приятные воспоминания заменились у меня трагикомичными. В каком романтической оправе висела в моей памяти картина моего знакомства с первой женой, пока я с ней переписывался! А теперь, умудренный опытом, рассудок рисует эту картину совершенно в других красках, без всякой оправы. В контексте продолжения истории этот фрагмент уже не совсем романтичен, он болезненно наивен, он, как надпись над воротами Бухенвальда - "Каждому свое!". Пока не очутился в бараке или в газовой камере эта фраза может звучать очень даже обнадеживающе, особенно если прошел мимо ворот, зашел в магазинчик неподалеку и купил там по дешевке колечко и удобные перчатки для невесты и парик для себя, если на голове своих волос мало. Приятное воспоминание о выгодной покупки после прочтения мудрого латинизма.

Процесс восприятия текущего момента, происходит сквозь призму прожитого опыта, а точнее тех тенденций, которые в нем наблюдаются. К примеру, человек в течении десяти лет получал все меньшую и меньшую заработную плату, и неожиданный скачок заработной платы вверх, пусть и незначительный, становится для него просто чудом, и радует его необычайно. Если же в течении нескольких лет доходы человека только росли, притом интенсивными темпами, то очередного скачка зарплаты он просто не заметит и не обрадуется ему, восприняв его, как скучную банальность.
Воспоминания, конечно, кончится не могут, но их соотношения меняются в зависимости от характера пополнения жизненного опыта. Было у человека, к примеру, пару моментов, о которых ему было приятно вспоминать, по сравнению с которыми вся остальная жизнь казалась чернухой. И вдруг опыт человека пополняется такой информацией, которая объясняет, что ничего прекрасного на самом деле тогда не случилось, все было, не более, чем самообманом. И тут эти воспоминания из разряда позитивных переходят в разряд дурацких или забавных. Примерно так и кончаются хорошие воспоминания.

В качестве иллюстрации к приведенному выше, могу привести пример из жизни. Некогда, я шел по улице пьяный и добрый от посетившего меня вдохновения, разумеется, и мне навстречу шла просто фея с гротескным греческим профилем и раскосыми глазами. В шутливом тоне, я предложил нарисовать её портрет. Её это предложение заинтересовало, с тротуара, изрядно заплеванного и засоренного продуктами собачьей жизнедеятельности мы переместились к сомнительное питейное заведение, где было теплее, нежели на улице. Там мы познакомились, и я начал рассказывать ей о том, что такое рисование, как таковое, лихорадочно соображая, зачем ей все это надо и что с ней не так, если она болтает с кем попало в каком-то серпентарии. Меня так же смутило то, что она не ждала, пока я ей что-то предложу, а сама взяла себе чаю. Я много чего заметил, но не придал этому никакого значения. Она по большей части молчала, не подвергала критике ничего из того, что я нес, улыбалась и слегка пинала мою ногу своей под столом. Меня понесло так, что я с чая перешел на пиво, дабы почувствовать себя более вальяжно, она взяла пример с меня. Её телефон зазвонил неожиданно, она кому-то обещала подойти через минут пятнадцать, продиктовала мне свой номер и испарилась.

Допив пиво я в прекрасном настроении отправился домой, и отвлекся от того, что произошло со мной. Тот вечер отпечатался в моей памяти, как приятное воспоминание. Потом судьба начала меня швырять то туда, то обратно, в общем, у меня долгое время не было возможности рисовать чьи-либо портреты. Прошло несколько месяцев, прежде, чем я снова оказался на той улице и набрал записанный номер телефона. Тон, которым она со мной заговорила был раздраженный и усталый. Меня бесцеремонно попросили перестать гнать пургу, ждать в том же заведении и приготовить полтинник, чтобы заплатить вперед за предстоящее обслуживание. И тут я понял, что было и к чему! Да! Это же улица Пернавас! Какой же я лох! Я сказал, что денег у меня нет, извинился за глупость и непонятливость и отправился домой, неся в голове еще одно досадное воспоминание, вместо приятного.

Я не буду перечислять все аналогичные случаи, но их было жутко много, а на теперешний момент, практически все приятные воспоминания заменились у меня трагикомичными. В каком романтической оправе висела в моей памяти картина моего знакомства с первой женой, пока я с ней переписывался! А теперь, умудренный опытом, рассудок рисует эту картину совершенно в других красках, без всякой оправы. В контексте продолжения истории этот фрагмент уже не совсем романтичен, он болезненно наивен, он, как надпись над воротами Бухенвальда - "Каждому свое!". Пока не очутился в бараке или в газовой камере эта фраза может звучать очень даже обнадеживающе, особенно если прошел мимо ворот, зашел в магазинчик неподалеку и купил там по дешевке колечко и удобные перчатки для невесты и парик для себя, если на голове своих волос мало. Приятное воспоминание о выгодной покупки после прочтения мудрого латинизма.

О смысле жизни. 2014
Ладно, признаюсь честно, что я вряд ли что-то скажу своему сыну, если он изберет своим ремеслом, охрану родины, то есть станет профессиональным военным или просто наемным убийцей, главное, чтобы ему нравилось то, чем он занимается. Но если он бы не стал косить от обязательной службы и начал нести всякий кал про долг родине, который ему необходимо отдать на непосильной службе, то нам вряд ли было бы о чем говорить при встречах. Можно еще понять идеалистов, которые идут воевать, за анархистов в Испанию, можно понять клоуна, который взял мачете и пошел рубить патриотов и поборников нравственности, и умер, с криком - "Да здравствует цирк!". Но когда человек сначала говорит, что эта земля его, а потом идет её с оружием защищать - это в первую очередь воровство, а потом просто трусость послать того, кто грабил его с рождения куда подальше.

Какими бы символическими ни были налоги, и какой бы профессиональной ни была армия и прочие государственные службы, государство не теряет своей грабительской сущности, как пресса, и религии, которые являются просто его отростками. Рэкет не перестает быть рэкетом, не смотря на размеры податей, которые он взимает. Некогда я сильно поругался с учительницей истории, которая декламировала учебник, в котором была дана формулировка о том, что государство - это не только аппарат насилия, а еще и все те, кого он насилует, да еще и та земля и её недра, а так же вода, воздух, средства производства и даже то, что вытекает из канализации. Я бросил советский учебник на пол и плюнул на него. Это было в девяностом году. Меня отвели к директору и завучам, которые меня похвалили, и обещали новый учебник в самом скором будущем. И "История Латвии", оказалось такой тощей, столь расплывчатой, что там вообще не было формулировки и определения того, что такое Латвия. А экономическая география! Это вообще был шедевр, некая брошюрка в мягкой обложке, в которой были только робкие утверждения о том, что хорошо для экономики этой родинки, а что
не очень. Если бы в том шедевре изворотливости заменить слово Латвия, на слово Россия и опубликовать на этом сайте, все бы рукоплескали этому рецепту процветания.

Тем не менее, не смотря на отсутствие формулировки в учебнике истории, в учебнике обществоведения и полит-экономики, весь этот патриотизм жил. Правда половина населения им сразу не прониклась, а вторая половина в нем разочаровалась и потребовала вместо родины вполне осязаемых вещей, а когда вместо них получила только поборы, то поспешила смыться с этой родины. Сейчас со стороны прибалта патриотические выкрики звучат не иначе, как насмешка над самим собой или крик отчаяния.

Меня удивляет то, что даже в СССР или США, где мозгов навалом не придумали ничего посолиднее, нежели определения родины, как совокупности преступников и воров, которые объявили народной собственностью, а себя распорядителями этой собственности. Могли бы признать, что государство - это экспериментатор, а народ его подопытные крысы. Слушайте и понимайте свою миссию благочестивые граждане! Вы служите науке, когда вас гонят на танки с камнями, вы служите искусству, творя своими красивыми и не очень смертями и жизнями в нечеловеческих условиях, материал для него! Крысы так и останутся крысами, пока им дают крысиные установки, вроде тех, что родина мать тебя вскормила, теперь служи ей пока не сдохнешь, короче, мама ставит детей не только на бабки, но и на все, что у них есть. Беспросветность какая-то!

Даже волхвы древних германцев и славян давали людям более интересные понятия о жизни. Мол жизнь - это преддверие Вальхаллы и смысл её в том, чтобы прожить её так, чтобы скальдам было о чем петь, чтобы подвиги высекли на камне, чтобы умереть в бою и не состарившись. А с кем воевать - это Удина не особенно интересует. Воюй хоть со своим братом, главное умри в сражении. Смысл жизни подопытного кролика - дать профессору как можно более полную информацию о своих ощущениях во время проводимого эксперимента.

Мой друг, посмотрев фильм "Вальхалла", сложил стих. Только не сочтите его за прозу!

"Мои нерожденные дети! Вы придете в этот мир для того, чтобы стать святыми! Чтобы стать святыми, вам нужно быть безрогими, безрукими, без хрен знает какими! Вы должны быть больными! Вы должны быть убогими! Ваши кишки должны быть намотаны на столб! Ваши кости должны быть изгрызены железными зубьями ржавых экскаваторов. Это не вы явитесь в эту жизнь нагишом, а она придет в ваш говеный домик спокойного небытия на берегу озера, моря или речки. Она пошлет к вам кровавых мальчиков с моторными пилами, свинарезами и лазерами, для которых вы будете просто тяжелым и жирным мячом, который никому на хрен не нужен на уроках физической культуры. Они устроят вам кровавую пятницу в самое тринадцатое, а может быть, четырнадцатое или любое другое число...

И вся патетическая болтовня приведет вас как раз к тому, вы удостоитесь сдать кровь, для того, чтобы ей покрасили одиночную камеру размышляющего господа, который никто иной, как топор, живой топор грядущий с неба. Он сокрушает клетки вашей груди, дает ребрам развернуться крыльями, и превратить вас в орла. И во время последнего полета океан боли в вашем черепе станет всем, осознав, что он все. И на теплых льдах Антарктиды будут капли ваших холодных, прехолодных беспристрастных мозгов, превращенных в кристаллы информации!"

Как сделать свои сны интереснее. 2013
Перед тем, как отправиться в мир своих снов, я решил достойно завершить вечер. Просмотр фильма "Бомбей зовет" не принес мне никакого удовлетворения. Зов предков, который тянул шведскую девушку в Индию не показался мне чем-то из ряда вон выходящим. К тому же автор не решился выразиться конкретно в заключении и тем самым смазал всю мораль басни. Да эта девушка выглядела так, как её биологическая индийская мама, но это только внешнее сходство. Биология кончилась в детстве, а дальше началась психология. Если бы шведская мама не ревновала свою дочь к той, которая её родила, то вряд ли бы эта девушка начала переписываться с незнакомой женщиной из чужой страны и отправилась туда, чтобы встретиться с ней. А тут еще и биологическая родина, Индия, предстает перед ней в несколько ином свете, совсем не похожая на ту, которая изображена в кино. Фильм заканчивается тем, что две мамы и дочка мирно беседуют, а потом расходятся по домам, обещая встречаться впредь. Разочарование главной героини загладили. Хотя можно было бы, на мой взгляд, и показать его яркими красками. Я просто представил самого себя на месте той девушки. У меня есть много биологических родственников, которые живут в других странах, когда-то я мечтал поехать к ним и познакомиться. Однако со временем я понял, насколько они от меня далеки в моральном плане, хотя внешне, на фотографиях на меня и похожи, хотя фамилии у нас одинаковые. Так же, во время встречи с сыном, я понял, что не смотря на наше родство у нас с ним мало общего. Да, меня к нему тянет, мне интересно слушать то, что он рассказывает, но я так же понимаю, что с другими детьми, которым я не прихожусь папой мне гораздо легче общаться в силу того, что я был очень несовместим с бывшей женой, с которой он вырос. Я пытаюсь заинтересовать его тем, что интересует меня, показать мир отличный от мира его родителей. Однако это только попытки, у которых не так много шансов на успех. Я для него только чужой ненормальный дядька, который делает разные глупости и живет неправильно. Он не против того, что я не курю в его присутствии не ругаюсь матом, не употребляю его в качестве языка бытового общения, но он не может скрыть своего раздражения, когда я что-то читаю или печатаю. Он может мне простить то, что я не одеваюсь, как его родители в синтетику с вещевого рынка. Он был не против того, что я приехал к нему в гости на велосипеде, хотя он глубоко убежден в том, что велосипед - это транспорт не для взрослых. Возможно, что по мере общения со мной, он и изменит свое мнение и во время взросления станет не совсем таким, как его отчим.
В общем, в фильме в этом не было показана та стена отчуждения, которая возникает между детьми и родителями, которые долгое время жили раздельно, ничего друг о друге не зная.
Увлекшись этими мыслями я почувствовал в себе желание посмотреть такой фильм, который можно смотреть очень много раз. Листая каталог шведского кино, я наткнулся на имя Ингмара Бергмана. В памяти всплыл его фильм "Стыд", который я посмотрел два раза. Потом я вспомнил еще один достаточно старый фильм, который я посмотрел с удовольствием и удивился тому, что он был снят в каменный век искусства, в то время, когда в Америке снимали "Тарзан" и пошлые детективы, а в СССР "Волга-Волга" и подобную мерзость.
В общем, я начал просматривать фильм этого автора. С первых же реплик героя, который находится в психиатрической лечебнице, я влюбился в это произведение, которое называется - "В присутствии клоуна". Клоун, кстати, который являлся к чудаковатому инженеру был, вернее была, достаточно оригинальной. Этот фильм не только о шведском инженере, которому пришла в голову идея озвучить фильм, посадив за экран актеров. Этот фильм так же о Шуберте, о котором и решил снять фильм этот инженер, чтобы озвучить его. Этот фильм о любви женщины к этой творческой и необыкновенно яркой, не смотря на нелепую внешнюю оболочку, личности. Первая же сцена фильма, в которой два необычных человека встречаются в психиатрической лечебнице завораживает и притягивает, хочется оказаться в этой же палате, вместе с персонажами и беседовать, обсуждать их замыслы. Вторая часть фильма происходит в провинциальном кинотеатре, в котором состоялся последний показ первого говорящего фильма о Шуберте. Идея терпит крах, пробки перегорают, начинается пожар. В итоге публике предлагают кофе при свечах вместо фильма и участники неудачной затеи устраивают импровизированное театральное представление, для горстки людей, которые перлись к искусству через снежный буран.

Дно. 2015
Снова, и снова я вспоминаю рассказ Леонида Андреева, в котором революционер, террорист, прятавшийся в публичном доме дискутировал с проституткой всю ночь. Истеричная девица от имени народа потребовала от святого мученика не подвига во имя человечества. Она в истеричной манере заявила, что народу не нужен подвиг святого распятого на кресте. А что же нужно народу? Оказалось, что народу нужна была святость героя отданная на поругание. Как же не стыдно было революционеру было быть таким бескорыстным, целомудренным, неприхотливым спартанцем, когда народ такой жадный, сладострастный, порочный! Как не стыдно ему было быть хорошим, когда те, ради которых он сражается такие плохие! И вот, когда он за ночь извалялся во всей грязи, следуя требованиям представителя народа, эта проститутка готова была признать в нем великого мученика.

Христос, который не брезговал общаться с быдлом в этом отношении подкачал. Он пренебрегал услугами блудниц, он не напивался, как поденщики, он не валялся в грязи, не был ниже самого последнего нищего, не был грешнее последнего жулика и бандита с большой дороги. По этой причине народ не принял его жертвы. Многие об этом молчат, но злы они на него, ибо святость свою он не отдал на поругание былдлу.

В свое время Каин Авеля убил за то, что тот не брезговал быть грешным, не боялся испачкаться пороками, потому отец небесный принимал его жертвы. А вот, Каин, вегетарианец, земледелец, которому жаль было пожертвовать своей хорошестью, был жестоко унижен тем, что бог, то есть народ его жертву не принял. И тогда принял он решения замарать себя еще более, нежели брат его. Погряз он во грехе братоубийства, стал намного более грязным, чем брат его. И тогда отец небесный принял его жертву, ведь жертвовал он более дорогим, нежели плодами трудов своих, жертвовал он безгрешностью своей...

Окружающие меня люди, могут принять мое грехопадение за слабость. Они говорят, что у меня нет силы воли, для того чтобы удержаться от пьянства и многих других нехороших излишеств. Они, тем не менее, видят, насколько тяжко мне в этом амплуа грешника, насколько не цепляют меня их грехи, насколько горьки они для меня. А то, что горько для них, для меня сласть. Я не требую дополнительной платы за работу сверх урока, не считаю деньги, не ругаюсь за каждый рабочий час. Кишка у меня тонка, чтобы стать таким же жадненьким и мелочным, как они! Я пытаюсь, но получается плохо. Потому и не принимает отец небесный жертв моих, потому никому они не нужны.

Господа святые! Гадьте почаще! Грешите конкретно! Будьте ниже народа, ибо народ любит тех, по сравнению с которыми он чувствует себя святым!Последнее мое приключение это подтвердило красочно. Совершенно маргинальная женщина пренебрегла всем тем, что я ей предлагал, предпочтя меня конкретному маргиналу. С ним проще, не надо особенно искать, в чем его упрекнуть. С ним просто, он свой человек, понятный и предсказуемый. А я для неё - просто существо с другой планеты, с которым она не в состоянии спорить.

И как же ей теперь хочется, чтобы я дал ей повод в чем-то себя упрекнуть! Можно ли в этом отказать женщине? Конечно, нет! Надо срочно напиться, вызвать проституток, заложив все ценности в ломбард! Но я жадный в последнее время стал. Это уже слишком - убеждать её таким способом в том, что она сделала правильный выбор!

Болезненное настроение. 2015
Я уже не помню с чего все это началось. Пожалуй с того, что в один из вечеров, в который я намыл полы в своем жилище, скушал ужин из дорогих продуктов, почувствовал удовлетворенность своей жизнью. Разумеется, она была не совсем полной, тем не менее проблем практически не было. Долги были уплачены, со здоровьем никаких проблем, на работе все устоялось и я занял не самое плохое место под лампами дневного света. Осталось сделать пару мелочей – научиться питаться дешевле, привести в порядок загородный дом и...

А вот дальше, что делать мне было не вполне понятно. Чего-то жутко не хватало, и я был уверен в том, что не хватае самого главного. Я не очень долго рассуждал над тем, что из себя представляет это самое главное. Я отмахнулся от этих мыслей, ибо сей вопрос располагался как раз в той области, в которой я был полным профаном. Усилием воли я попытался усыпить свой разум, чтобы жить на автопилоте, постепенно продвигаясь к тем разумным целям, которые я перед собой поставил. Просто работать, экономить деньги понемногу, улучшать интерьер квартиры, а потом починить дом и переехать туда, чтобы тратить еще меньше денег, выстраивая вокруг себя крепость из сбережений. Разве не умно?

На самом деле, ничего глупее придумать было трудно! Я только досадовал на то, что вечно трачу на продукты более, нежели запланировал. Я злился на себя за то, что выпил за вечер пиво, которое купил на неделю, что опять купил себе на обед красной рыбы, а не напек заранее свинины. Каждый раз я клялся себе в том, что это больше не повториться. Я объяснял это тем, что пока еще не научился сдерживать импульсы, полностью игнорируя факт тотальной неудовлетворенности. Сторонние люди, глядя на меня, просто говорили, что мне нужна женщина для полного счастья. А я понимал, что с этой проблемой мне не справится. Может я и научился я работать с деревом, сталью, с карандашом и бумагой, с историческими фактами, но мои чувства остались для меня тем, чего я боюсь больше всего и готов придумать все, что угодно, только бы избежать с ними контакта.

Как же это экономно и безопасно – накачать порнографии, а потом мирно употреблять её, никому не мешая! Это надежное средство от того, чтобы не натворить глупостей, остаться самому себе хозяином. Но и у этих лекарств есть свой срок годности, срок действия. В один из вечеров я просто не смог снять напряжение, как обычно. Я тупо пялился в экран и ничего не ощущал. Почему? Я решил, что просто выпил сишком много пива, чувства притупились, потому лучше принять снотворное и лечь спать. На следующий день я не пил пива, но все равно ничего не получилось. По этой причине я опять пропустил пару бутылок через себя и лег спать, отказавшись даже поужинать. Проснувшись среди ночи, я с удивлением отметил, что меня более не беспокоят во сне призраки из прошлого. Ранее, ко мне часто являлись призраки тех женщин, с которыми судьба меня развела еще до того этапа развития отношений, на котором я терял к ним интерес. В связи с этим в голове мелькнула мысль о том, что я наконец-то стал импотентом, то есть получил свободу от необходимости кого-то желать, кого-то любить, о ком-то мечтать. Теперь я могу подходить к жизни только разумно, резать её холодным скальпелем беспристрастного разума. Я не мог этого допустить даже на миг, но из страха перед жизнью, захотел в это просто поверить.

Как хорошо мне было среди музыки великих композиторов прошлого и современности, среди умных книг и шедевральных фильмов, Ким Ки Дука, к примеру! Как вкусна и полезна была та пища, которую я себе готовил! Как была спокойна моя жизнь! Никаких нервов, никаких лишних трат и проблем. От сайтов знакомств меня тошнило, от проституток я был надежно огражден своим глубоким опытом общения с ними. Выпить я много не мог в силу слабого желудка, который тут же выбрасывал из себя все лишнее и недоброкачественное. Наконец, от всех женщин я был огражден своими вкусами в области развлечений и творчества. Вряд ли какая-то женщина низкого достатка из Восточной Европы, станет смотреть фильмы в стиле арт-хаус и слушать Бетховена вместе со мной. Да и с виду я холоден, как резиновая кукла, застенчив, словно пожилой девственник, бесчувственный, словно пороноактер в отставке. В общем, для совковских женщин я совсем не тот вариант, который они могут считать приемлемым. Чего мне бояться?

Я не отдавал себе отчета в том, что эта крепость, в которую я себя запрятал, стоит на очень хрупком фундаменте. Я игнорировал свою потребность любить, свою потребность делать кому-то приятное, которая была нереализованной. Я просто заклеил пластырем эту болячку, которая требовала интенсивной терапии и хирургического вмешательства. От того, что я её не замечал, она не исчезла, и я не мог её контролировать. Я спрятал голову в песок, чтобы её не видеть,  а она непреминула воспользоваться моей уязвимой позицией.

Если в чашу ничего не налить, то все равно она не останется пустой. Её заполнит воздух, потом пыль, возможно в неё накапает что-то с потолка, возможно упадет дохлая муха. Так же и сердце никогда не остается пустым.

Я, конечно, могу зайти на пару часов в её мир, в ту среду, в которую я в прошлом так часто нырял в поисках натуры для письма. Но я там гость, словно водолаз, который не может жить в воде, как рыба. Я не умею мечтать о путевке на Канарские острова, я не способен восхищаться музыкой, звучащей по радио, не способен увлеченно смотреть телевизор и пить алкоголь только для того, чтобы быть пьяным. Этот список различий слишком длинный. Проще перечислить то, в чем я на них похож. Но эта женщина теперь поселилась не только в моем сердце, но и в голове. Я на ней зациклился и о чем-то другом думаю лишь по мере острой необходимости. Я словно прикован к ней невидимой цепью.

И самое ужасающее меня в том, что я прикован не к вымышленному мной образу, похожему на неё, а именно к реальному человеку, со всеми её качествами, которые большинство разумных людей отнесли бы к недостаткам. И именно эти недостатки меня и очаровывают. Если бы я любил вымышленный образ, то было бы легко из всего этого выбраться, разбив вымысел о реальные факты, просто сблизившись с ней немного. Но разочарования не произошло при сближении, при осознании невозможности быть вместе, быть даже немного поодаль друг от друга.

В любой ситуации можно найти положительные стороны. Нашел их и я в своей ситуации. Она все же, равнодушна ко мне! И это в некоторой мере обнадеживает. Это значит, что мы не будем жить вместе, это значит, что мы не сможем быть даже друзьями и останемся лишь коллегами. У неё нет и не  может быть того, в чем я нуждаюсь, а мне так просто сделать ей приятно, получив от этого удовлетворение. Её интересует мебель, конфеты, еда, алкоголь, бытовая техника, цветы и прочие объекты потребления. Да, я слегка поиздержался, делая ей подарки, но деньги – это такая мелочь.

Еще совсем недавно меня раздражали приверженцы культа потребления. Эти сектанты, которые молятся на денежные знаки. А теперь я смотрю на них спокойно, иногда с сочувствием, иногда с симпатией, как старики смотрят на малых детей. Это не высокомерное снисхождение – это уважение к их слабости, признание того, что и в этой слабости есть сила. Вместе с этим пришло и ментальное осознание того, что для создателя нет более важных и менее важных людей, что перед ним все равны, от нищего до короля, от амебы до дельфина, что все мы на самом деле одно – создатель и его творения. Нет добра и зла – есть только игра света и тени, которая и есть жизнь, материя, пространство, время и энергия...

Я сижу и смотрю на неприбранное жилище, с досадой думаю о том, что не мешало бы и помыться, приготовить себе что-то поесть, думаю о перспективах болезни, которая обострилась настолько, что меня скрючило болью и я стал беспомощным и неуклюжим. Я думаю о минусах на банковском счету. Я стараюсь думать об этом, но мысли съезжают к вопросу о том, как бы доделать кровать для неё, стоит ли ей звонить или послать короткое письменное сообщение, а все мои затруднения – это не так уж и важно. Неважными для меня теперь кажутся многие вещи – политическая ситуация в мире, новая одежда, смысл недавно увиденного фильма, новые открытия в науке, не сделанный ремонт в квартире...

И как я могу кому-то понравится в таком состоянии? Это просто невозможно, ибо не нравлюсь я таким даже себе самому. Я, как и всякий калека вызываю только жалость или досаду по поводу необходимости чем-то помочь или просто быть снисходительным.

Легко жить тем, для кого важнее всего – чтобы полы были вымыты или тем, для кого самое важное опохмелиться поутру и напиться к вечеру. Как проста жизнь наркомана! Им нужно посто вмазаться и больше ничего. В их голове порядок. Но я не могу так жить! Не могу служить долго верой и правдой одному приоритету. Вскоре сердце мое опрокинется, потом снова встанет и наполнится чем-то другим, другое станет для меня важным. Останутся воспоминания смешные и нелепые.

Кто-то практикует онанизм вдвоем. Это некий секс с человеком, который в воображении занимающегося этим, представляет собой теплую резиновую куклу. Два человека обмениваются жидкостями, держа определенную дистанцию, охраняя личное пространство, вежливо соблюдая чужие границы. В сущности нет никакой разницы между таким сексом и онанизмом. Единственное, что общество смотрит на одно с осуждением, а на другое с одобрением и почтением. Меня часто спрашивают, почему я не пойду в этом плане навстречу обществу, почему не заведу себе женщину, словно домашнее животное. Я пытаюсь объяснить, что подобный онанизм для меня непривлекателен своим неудобством, потому и надоедает мне быстрее, нежели обычный. Я нахожу чрезмерно утомительным лежать рядом с женщиной, мысленно находясь с ней в разных концах вселенной. По этой причине я или нарушаю чужие границы или отдаляюсь физически.

Как же ловко я обманул сам себя! Чем старше я становлюсь, тем менее требовательных женщин я предпочитаю. Первая женщина хотела меня целиком. Ей нужны были все мои деньги, все мое время, вся моя жизнь и смерть, она стремилась влезть в мои чувства и мысли и их тотально контролировать. Вторая так же хотела многого, но могла оставить мне немного времени для творчества. Она признавала за мной право на какие-то свои, скрытые от неё мысли. Третья претендовала только на деньги, тело и часть времени вне работы. А потом проститутки требовали только денег, разговора и секса, который им был нужен для того, чтобы как-то развлечься и не чувствовать себя обязанными мне. А что теперь? Теперь уже и секс не нужен, не нужны разговоры, не нужно мое время и зарпата, только цветы с конфетами и алкоголь со всякими игрушками. Очень умно с моей стороны, хотя и тоскливо с какой-то стороны. Сначала была чернуха и порнуха, а теперь только занудство. Кому интересно читать о таких любовных приключениях? Просто я не знал о чем писать книгу, просто ничего не мог пережить, боялся, забившись в подвал набитый своими скверными воспоминаниями.

Теперь мне хотелось бы куда-то сбежать из этой прачечной, из этого города и страны. Но бежать мне уже некуда. Да и от чего бежать? Ведь и не было ничего, просто немного выпил с коллегами, пригласил их в гости, просто сделал одной из них пару подарков. От этого не стоит бежать. Остался только горький осадок в сердце. И от того, что я заранее знал, что все так будет, вернее, не будет никак, мне не слаще, не веселее, не радостнее. Финансовые потери можно будет восполнить, на это потребуется некоторое время, но оно стерпит мое разгильдяйство, те зигзаги, которые я сделал на своей прямой и скучной дорожке.
Я кое что потерял за последнее время, а точнее я понял, что не было у меня ничего. Не было у меня сына, не было друга, и не был мне этот друг близок и интересен нисколько. Отношения с родственниками себя исчерпали. Творчество? Я понял, что могу обойтись и без него. Все то, что у меня было, я с легкостью готов бросить букетом цветов чужой женщине под ноги, которая вызвала во мне своим поведением странную реакцию. Эти чувства, заложником которых я оказался сейчас, показали мне, какой пылью было то, что наполняло мое сердце, какой бутафорией, декорациями, эрзацем. Я не жил, а только старательно делал вид, что живу, как и все.

Нуждался я в той, которой непонятно мое красноречие, которую не трогают мои приключения, которая не понимает того, от чего я тащусь. С другой мне было бы скучно, пресно, сухо и светло. Но без этой сердце мое болит и болью этой я любуюсь, своими страданиями, которые теперь пытаюсь запечатлеть.

Конечно, я прибрался в своем свинарнике, приготовил себе хряпы на неделю, вяло потер свой зад мочалкой, сходил в парикмахерскую, на время оставив свои терзания, свою депрессию, для которой нашел причину и повод. А то страдать просто по поводу того, что в моей жизни ничего не происходит или происходит слишком мало как-то совсем не оригинально. Теперь мне как-то стыдно из-за того, что не придумал другого сюжета для своих переживаний. Ведь мог же что-то и круче замесить! А тут получилась влюбленность для галочки. Конечно, найти в этих краях свободную женщину средних лет, которая согласиться на флирт с продолжением проблематично. У большинства из них незавершенные отношения с мужьями бывшими, нынешними, с любовниками. Этим женщинам свойственно окружать себя слабыми мужчинами, поддерживая с ними поверхностные отношения.

Если нет нормальной овцы, то пусть будет много паршивых, с которых можно отщипнуть по клочку. И они думают, что умные, что всех перехитрили. Может быть оно и так. Кроме паршивой шерсти они ничего никогда и не видели, потому им не жаль своих пастбищ на то, чтобы пасти на них тех овец, с которых навоза больше, чем шерсти. В конце жизни они смутно чувствуют, что растратили себя на полную чепуху. Но и в конце жизни они не знают, на что еще её можно было бы растратить, даже представить себе не могут.

По логике нормальных женщин я должен вести себя так же, как они. То есть тратить свое время на пустые разговоры, поверхностные отношения, дежурные перепихи, пьянки и просмотр телевизора. Зачем все доводить до абсурда? К чему эти тотально глубокие отношения? Уж лучше больше поверхностных и легких! Поскакал с одной, попрыгал с другой, поругался с третьей, у четвертой чем-то поживился на кухне, болтая то, что им понятно и привычно, что они хотят слышать. Так и жизнь пролетит легко и незаметно.
 
В данном случае я все сделал не так. Мне стоило просто присунуть и сбежать, как делает большинство, а потом делать вид, что ничего не произошло, рассказывая каждому встречному и поперечному о своей мужской доблести. Так меня учили, но  не научился. Не привык довольствоваться малым и доступным. Генитальное общение для меня не суть, а только придаток духовного общения, которого все боятся и избегают. Им претит даже общение на интеллектуальном уровне.

Следующий день. Проснулся в хорошем настроении, хотя тело болит и ноет. Мысль крысой забегала по лабиринту обстоятельств в поисках выхода или чего-то съестного. Нор много, и в каждой из них мерещится свет. Убить чувство – это выход, не смотря на то, что у христиан в их правилах пропечатано о том, что нельзя убивать в сердце своем. С этими чувствами становится больно жить. Да еще эта боль в силу моей болезни проявляется и на физическом уровне. В состоянии стресса мышцы бесконтрольно сжимаются сведенные судорогой, защемляют нервы и разрушают их. Конечно, стресс вызывает у меня не объект влюбленности. Она вообще здесь не при чем. Стресс вызывает мое отношение к своим чувствам. Эти чувства, словно некая книга, которую я напечатал, но которую никто не хочет читать. Стоит ли переживать по этому поводу или просто кинуть эту книгу в стол, удалить? Правда, если я выкину эту книгу, то боль по ней вряд ли исчезнет вместе с ней. Ничего не исчезает и не появляется из ниоткуда.

Должен признать, что я все же слабоват для того, чтобы любить без ответа и без привета. Она игнорирует меня и мне плохо. Я еще не накачал таких мускулов, чтобы справится с таким упражнением. Но именно этим я сейчас и занимаюсь. Пока растет духовная мускулатура, тело разваливается, нервные каналы, стиснутые мускулами сведенными судорогами разрушаются. Может быть все это никакое не развитие? Или любое искусство вредит здоровью, требуя жертв? И чего я добиваюсь в конечном итоге? Неужели я хочу научиться любить так, как не любил еще никто, а потом напечатать об этом самый извращенный роман, в котором препарируются все душевные материи?

Я и сам не заметил, как мое понятие о настоящей любви стало таким причудливым, что окружающие примут его за уродство и извращение. Что думает о любви нормальный человек? Встретились, приглянулись друг другу, смирились со странностями друг друга, преодолели некоторые материальные трудности, поженились, построили дом, нарожали детей и жили долго, даже дожили до пенсии, не изменив друг другу ни разу, без драк, без ругани, душа в душу, а потом еще и откинули копыта в один день.

Менее примитивные люди, находят это слишком скучным, потому предусматривают некоторые трудности, которые любящие друг друга люди успешно преодолевают. Они считают, что настоящая любовь не настоящая, если много раз не проверена на прочность. Тем не менее им все же кажется необходимым, чтобы любящие были вместе хоть немного, а то какая же это любовь, если они не поженились, если у них не было совместных детей?

Со временем понятие о любви в моей голове шагнуло на другую ступень, на которой любящие друг друга люди встречаются лишь время от времени, но мысленно вместе постоянно. Да, это более круто, подумал я, читая в нежном юношеском возрасте романы Ремарка. Женщины больны чахоткой или еще чем-то, мужчины то на войне, то бегают от гестапо, то автогонщики, короче времени на создание семьи и постройку дома нет. Все надо сделать за пару дней. Это смотрится круче, чем герои Льва Толстого, которые женятся, воспитывают детей, изменяют друг другу и вообще чувствуют и поступают так, словно их жизнь будет вечной.

Но далее я прочел «Человек, который смеется» и та любовь показалась мне более изощренной, сложной и романтической. Потом в мою жизнь явился Александр Блок, которого тянуло к женщинам легкого жанра, во время его возвышенной любви к Менделеевой. Потом я еще узнал в чем соль свингеров. Это совсем круто, круче не бывает! Занимаешься сексом с незнакомкой, возлюбленная делает то же самое рядом, но не смотря на все это незнакомцы далеко, а вы рядом. Серьезное испытание своих чувств. А потом еще и ряд фильмов о том, как один из любящих, не имея физических возможностей заниматься сексом, дарит своему возлюбленному или возлюбленной секс с профи в подарок. Тут я и подумал о том, что если любимому человеку приятно, пусть и с другим, то любящий не должен страдать, а наоборот.

Ревность – это вообще параноидальный психоз, ропот против промысла создателя. Когда человек ревнует, он просто боится показаться обманутым идиотом в глазах окружающих, или же боится, что будет в будущем лишен возможности общаться с объектом своей любви. Это слабость, это нежелание развивать отношения, это тупик, это воровство, ибо собственность является формой воровства. Не очень-то порядочно украсть человека у мира!

И даже тогда я не мог себе представить той платонической и безответной любви, которую сейчас испытываю. Что-то на ум не приходит литературных аналогов подобного. А в голове вертится фильм «Плохой парень», в котором профессиональный сутенер похищает приличную девицу из её благополучного и чистого мира и погружает её в грязь проституции. И он любит её при том, что понимает то, что не может рассчитывать на взаимность с её стороны. Ему не нужен секс с ней. С него довольно быть её помощником. Стать её сутенером – для него единственный шанс быть с ней вместе, хоть каким-то образом. Я нашел это эгоистичным с его стороны. А что делать, если он не мыслит иных отношений с женщиной, пусть даже и любимой, без которой ему и жизнь-то не нужна?

Может быть чувств во мне мало, может быть их вообще нет, но я понимаю, что похитить возлюбленную и приволочь её в свой мир у меня кишка тонка. Невозможное является сферой человеческой деятельности. Следовательно, человеку свойственно раздвигать границы возможного. Если хорошенько подумать, то можно придумать, как осуществить подобный замысел. Раз мне даже представился подобный случай. Тогда я был влюблен в бестолковую проститутку, которая занималась этим, чтобы содержать мужа импотента и алкоголика. Я даже ей немного нравился со своим ирокезом и бородой, которую она заплела в косичку. Единственной возможностью для меня было пользоваться её услугами. Меня это угнетало, и вопрос был не только в деньгах, которых у меня тогда было достаточно. Просто я чувствовал себя омерзительным потребителем, а её мученицей нелегальной индустрии. Когда я не делал этого, а просто давал ей деньги, она чувствовала себя виноватой, обязанной мне. А потом она попала в тюрьму, а я начал пристраиваться в Норвегии. Пока она отбывала срок, её муж нашел себе другую проститутку, за счет которой жил. После исправительного заведения ей уже не хотелось заниматься тем же, к тому же у неё был временный вид на жительство в Европе, который ей не хотели продлевать после развода.

В общем она оказалась в затруднительном положении и ей, кроме меня некому было помочь. Я даже не попытался этого сделать. Жил я тогда в Норвегии, в Латвию возвращаться не собирался, не хотел, но мог бы это сделать, если бы любил её. А именно после того, как она написала мне письмо, в котором изъявляла желание стать моей женой, я к ней моментально охладел. Для меня это значило купить её не на час, а взять абонемент на её тело, что мне представлялось совсем уж мерзким.

Да, слаб я был тогда в коленках! Не хватало у меня духу быть нелюбимым мужем. Я хотел быть вместе с ней, но не таким образом. А настоящая любовь не требует взаимности. Она с радостью принимает и ненависть, и равнодушие, и снисходительную жалость в ответ на свои проявления.

Теперь я согласен быть нелюбимым мужем, рогоносцем, финансовым донором, рабом. Можно сказать, что я для этого созрел, но возможности такой мне не предоставляется. Теперь мне предлагается должность собутыльника. Она характерный продукт своей среды, в которой общаются только в состоянии алкогольного опьянения, в котором не так остро ощущается декоративность общения, пустота разговоров, нервное напряжение связанное с боязнью ляпнуть что-то не то или показаться собеседнику глупым.

Вот она – цена любви, которую я, может, и хочу заплатить, но едва ли в состоянии это сделать. Я плохо, черт меня возьми, переношу алкоголь, а так же тот беспорядок, который от него остается в теле, жилище и на банковском счету. Я не так много зарабатываю, чтобы часто и регулярно устраивать званные обеды с хорошим пивом или вином. Так что же мне теперь делать? Жить, как раньше? Мне больше ничего не остается.

Есть одна отличительная черта у всех женщин, которые меня привлекают – инфантильность. Да, на первых порах мне доставляет удовольствие и удовлетворение заботится о них, но со временем мне это надоедает. Я начинаю треовать, чтобы они повзрослели. И они начинают неуклюже притворяться строгими мамашами, которые мне совсем не нравятся. Они строго отчитывают меня за промахи, но сами продолжают жить в своем детстве, слушать ту же музыку, смотреть телевизор, предаваться безделью. Всем им пришлось повзрослеть раньше времени, потому они тоскуют по бантикам и песочнице, по куклам и родительской заботе.

А мне напротив с раннего детства хотелось поскорее стать взрослым. Инфантильность женщины рядом дает мне возможность почувствовать себя взрослым. Меня это просто пьянит, а потом, став взрослым, у меня появляется желание жить рядом с взрослым же человеком, а рядом я вижу ребенка. Этому ребенку нельзя ни черта доверить, его нельзя оставить одного надолго, за ним надо выносить горшок, прибирать то, что он разбросал, платить штрафы за правонарушения, следить, чтобы он не объелся разной гадости, не напился. И это еще не все! Дети еще и злятся на строгих родителей, воспринимают их, как врагов, как ненавистную власть и угнетателей своей свободы. Следовательно, они часто вредничают, капризничают, делают что-либо на зло, обманывают, сбегают из дома. И эти взрослые дети отличаются от обычных тем, что не способны, не желают взрослеть.

Чтобы прекратить наступать на одни и те же грабли мне стоит перестать доказывать себе то, что я взрослый. Да, я вырос, и это уже не требует доказательств! А то, что мама этого не признает не очень-то важно. Пора оставить её в покое и жить без неё, без её оценок своих поступков.

Литература сегодня. 2015
Прекрасный сайт - "Проза Ру"! Зашел вчера, а тут письмо о том, что некто одобрил мои произведения и их собираются включить в конкурсный альманах. Прекрасно, подумал я, но тут понял, прочитав письмо далее, что мне нужно покупать страницы в этом альманахе. Когда-то писатель зарабатывал себе на жизнь тем, что печатал, а теперь получается наоборот - писателю нужно платить, чтобы его произведения напечатали. Возможно, что скоро появится профессия читателя. Ну, да! Столько писателей развелось, печатают день и ночь, а читать некому буквально, все кино смотрят.

Попробуем представить, как кто-то читает чей-то рассказ, чтобы заработать на жидкий хлеб, то есть самое дешевое пиво перед вебкой. А в это время автор, состоятельный человек, у которого есть деньги и желание называться писателем, но нет ни культуры, ни желания творить, ни творческой инициативы. Этот автор просто оргазм морального плана испытывает, когда видит, что его лубуду кто-то, можно сказать, публично читает, отпуская время от времени лестные комментарии. А почему бы мне этим не заняться? Я бы еще с какой любовью читал что угодно перед камерой, бурно восхищаясь, кабы мне за это соответственно лилось пиво в бокал прямо из нета! А потом этот ролик выставлялся бы в ютюбе и прочих хранениях видео. И каждый имбицил может стать просто звездой, если поступят деньги на мой банковский счет.

За фанатов и почитателей сегодня надо платить. Все в этом мире переворачивается с точностью до наоборот! Народная слава и почет превратились в товар! А может быть, они всегда ими были? Кто в СССР читал Хлебникова? Единицы! А он был поэтом сильнее, чем Есенин. Тем не менее, Есенин купался в лучах народного золотого дождя, а тот нищенствовал в безвестности. Вариант один - Есенин заплатил, возможно и не деньгами, возможно рекламой партийных решений или режима в целом.
Можно, конечно, делать товар, который раскупается, словно горячие пирожки. То есть стряпать нечто, что народ готов потреблять. Это должен быть материал для копрофагии. Как известно, копро отравиться невозможно, но и сытости после поедание кала не наступает, как и уриной трудно утолить жажду. Как раз это и надо народу, который не желает насытиться, который желает жрать много, часто и постоянно. Итак, готовьте кал, как Даша Донцова или платите за то, чтобы вас читали.

Вы думаете в кинематографе все по дргому? Нет! Там так же! Зрители платят за просмотр фильма "Форсаж", но требуют денег за просмотр фильма "Пыль". Народу больно смотреть фильм Бента Хаммара "Фактотум", но он готов смотреть целыми днями сериал "Бригада". Почему? Да, потому, что все живое, настоящее больно и страшно. Это та же разница, что между сексом с проституткой или меркантильной особой, а так же виртуальным роботом и живым человеком со всеми его недостатками, странностями, комплексами, вредными привычками. Живого человека много не съешь!Он трепыхается сопротивляется, а еще начинаешь его понимать и чувствовать, как самого себя. Вот после этого он превращается из простой добычи в человека. И тут уже не можешь его есть, то есть употреблять. А народ кроме потребления ничего не может. Он употребляет рабочие места, употребляет торговые сети, продукты и, конечно, друг друга. Но для потребителя мучительно видеть в продукте потребления нечто живое и осознанное, то есть человека, существо познающее. Железное правило каждой проститутки - не видеть в клиентах людей, только материал для работы, иначе долго не продержишься!

Немного о депрессии.2015
Написано это было лет пять назад, когда я находился в жутком состоянии, работал в прачечной и думал о самоубийстве, ибо общение с народом на работе меня просто убивало. К тому же я пил и курил, потому у меня были жуткие финансовые проблемы. Вылезать из этого состояния пришлось несколько лет и только полгода назад я снова почувствовал себя человеком, а до этого у меня было ужасное представление о самом себе. Я отдаю себе отчет в том, что я могу скатиться в эту депрессию обратно, никто от такого не застрахован. Сначала мне было противно это читать, хотелось это все удалить, но потом я решил это оставить, дочитать до конца, и вообще перечитывать почаще, чтобы вовремя заметить в себе признаки начинающейся депрессии и начать с ней бороться...

Каждое утро я чувствую, что стал старым, то есть, не актуальным. Потом я, неизвестно откуда, взяв точку опоры, переворачиваю себя, то есть, целый мир с кровати, и двигаюсь к туалету, пытаясь припомнить фильм, который смотрел вечером. И вот, опорожнив мочевой пузырь, я начинаю припоминать, что день рабочий, потому мне следует спешить. Я скачу в кухню, переливаю суп из большой кастрюли в тарелку, ставлю её в микроволновую печь. И тут я вспоминаю, что не мешало бы вскипятить чайник, а так же навалить себе риса или макарон из кастрюли в лоток, покрошить туда колбасы, налить кетчупа, натереть сыра. Когда все готово, я поедаю суп с черным хлебом, добавив хренку с горчицей и сметаной.

Теперь можно откинуть оксиды, накопленные за сутки, закурив трубу на унитазе. Потом утренний душ погорячее. Необходимо поскрести морду лица электробритвой, спрыснуть одеколоном. И обязательно надо вычистить оставшиеся зубья электрической щеткой, чтобы засверкали!Осталось обтянуть свое тело термо-бельем, натянуть вело-шорты, взять своего алюминиевого коня, затолкать его в лифт, выкатить в колодец многоэтажек, да покатиться по инерции на работу.
Утренняя прохлада. Взмокшая от натуги спина.

Я оживаю, да начинаю вспоминать вчерашний фильм и шахматную партию с компьютером. Удивляясь своей неспособности предвидеть последствия своих ходов, я здороваюсь с коллегами, переодеваюсь в рабочее, да начинаю играться с бельем, кидаю его в стиральные машины, сушилки, развешиваю на бортах контейнеров, прессую салфетки и скатерти. Нет времени на размышления. Крики. Бранные слова. Сальные шутки. Пошлые шутки. Сплетни. А я все сортирую белье. Полотенца в один контейнер, простыни в одну кучу, пододеяльники в другую, наволочки вывернуть, вытрясти и сопроводительные документы прилагаются. Вроде ничего не перепутал - трусы в сушилку с полотенцами и прочим фасоном. Числа сходятся. Все проглажено и упаковано, подписано. Водители должны разобраться с подписанными мешками.

Я кручу педали на окраину из маргинального района в центре Риги. Окраина встречает меня супермаркетом и залом фитнеса над потребительским раем. Я рассеянно смотрю на тридцать трех коров, которые взгромоздились на тренажеры, и захожу в ярко освещенный зал, где много полок уставленных маринованными грибочками, лотками с овощами и фруктами, холодильниками с мясом и молочными продуктами. Пластиковые баллоны с пивом. Очередь у кассы. Кружка с пивом. Ноутбук, поиск авторского кино. Кальмаровые палки на сковородке румянятся. Пилснер в кружке и мысли о том, как бы разумнее спустить приближающуюся зарплату без особенного вреда здоровью...

И именно в этот момент меня осеняет! Я ясно осознаю, что будущего, которое мне мерещиться в ярких тонах просто нет, как нет и меня. А что есть? Есть смерть, которая делает жизнь жизнью, то есть, чем-то реальным, чем-то чувствительным, ощутимым. Я представляю, что склею ласты во сне, и мне не так тоскливо. Я оглядываю неприбранную квартиру, беру пылесос, швабру, с мыслями о том, что уйти из этого засранного по самое "не могу" мире надо убраться, прибрав за собой.
Нпоследок можно еще нажарить блинов из кабачков, доделать свои мебельные шедевры, а еще можно напечатать прощальное письмо той глупой девке, которой я был в последнее время одержим, словно бесом. И практически сразу приходит понимание того, что она совершенно не понимает ничего, совершенно ничего, просто ни черта не волочет в том, что делается вокруг, зато сечет в сериалах про бандитов и в варках соседей алкоголиков. И в момент этого понимания, отвращение к жизни холодной змеей заползает ко мне в горло.

А потом ко мне приходит еще одно понимание. Это понимание того, что я, возможно проживу еще только несколько минут, и не мешало бы потратить это время на что-то более оригинальное, нежели на мысли о женщине с органическими поражениями головного мозга, и кучей социальных проблем, вытекающих из этого обстоятельства, к тому же, питающей ко мне личную неприязнь, да еще и тщательно скрывающей это...

Нет, братцы мои! Уходить из этой жизни следует с боевым топором в сведенной судорогой клешне! Уходить следует, упав, на бегу к великой мечте. Пусть мечта является лишь глупой иллюзией. Тем не менее, смерть, коснувшись этой мечты, превращает её в чистую энергию, в ту силу, которая заставляет двигаться ввысь тех, кто духом молод, чья коса еще не нашла еще на камень. Нет, не безупречный порядок в доме и делах приносит удовлетворение при уходе, осознание того, что сделал все, на что был способен в тот момент. Сожаления - лишь продукт переоценки собственных возможностей.

Я жутко переоценил свои возможности, когда решил, что способен слиться с народом, который может жрать копро  удовольствием, если папа и мама скажут, что это круто. Меня подобные заявления мало впечатляют.Ибо я, не просто сраный интиллегент, а сраный творческий говнюк, которому положить с большой вышки на то, что круто и то, что не круто.

Зубы, женщины и долги. 2015

Выдрал я зуб подешевле, да поближе от дома, и в итоге пришлось раскошелиться на операцию, рентген, таблетки, да еще неделя больничного. В течении этой недели мне нельзя чихать, кашлять, курить, пить бродячее, физически напрягаться. Поначалу я думал, что мне будет скучно без работы, но оказалось все не так уж плохо. Вчера у меня была такая высокая температура, что я даже фильмы смотреть не мог. Под одеялом страшно потел, а стоило его откинуть, как тут же мерз. Я лежал в позе эмбриона, не способный даже о чем-то вскользь задуматься. Я выпил несколько чайников ромашки  мучимый страшной головной болью.
После работы, пока я продирался сквозь дождь и ветер на велосипеде домой у меня так сильно заболел зуб, что даже двойная доза обезболивающих таблеток не подействовала. Болели не сами зубы, а что-то под ними. Эти зубы я чинил много раз, и много раз они снова начинали болеть и рушились. Я знал, что их необходимо умертвить, а мертвые у меня и года не стоят. Видимо, организм их отторгает. Дома я принял еще таблетку, но боль не прошла. Тогда я прыгнул в автобус и поехал в одну знакомую зубоврачебную клинику, но прибыв туда, я узнал, что её уже давно там нет. Боль утихла. Я вернулся домой и заснул. Но уже в пять утра снова вернулась боль. И я в состоянии болевого шока принял совершенно безумное решение. Я отправился в небольшую частную клинику недалеко от дома рвать зуб с четырьмя корнями. Ждать пришлось недолго, через минут пять я оказался в кресле, и это меня насторожило. Пока мне рвали маленький зуб, я услышал, разговор медсестры по телефону, на английском. Она огласила расценки, и я захотел отказаться от удаления второго зуба. Но было поздно. Молодой врач, уже взялся за него щипцами, и начал дергать в разные стороны. Зуб и не думал поддаваться, только обламывался. Потом он долго сверлил, долбил, выбегал куда-то. И наконец после двух часов упорной борьбы признался, что сделать ничего не может. За это время он вкатил мне уколов пять, а так же каждые двадцать минут делал новый снимок и приходил в ужас.
И вот, я получил направление в стоматологический институт и ничего, не заплатив, еду в автобусе с полным ртом кровавых тампонов и корнями зуба, которые попали куда-то в пазуху, и треснутой костью заодно.
Два часа я дожидался, пока специалист высокого класса меня примет, корчась на стуле от боли. Таблетка, что мне дали на дорогу, действовать перестала, уколы прекратили действовать. Меня изрядно трясло. После визуального осмотра добрый доктор изрек успокаивающим голосом, что у него извлечь корешки из пазухи и все зашить будет стоить сотню. Можно это сделать в другой клинике, государственной, но там качество хуже, и операция состоится только в понедельник, то есть, через два дня, когда уже начнется гноение. В общем, денежная экономия в данном случае была опасна для жизни. Я понял, что если я сейчас не сделаю операцию, то мне точно не до счетов и работы будет. Операция прошла, вроде бы, удачно, теперь все зависело от того, насколько я буду четко следовать рекомендациям врача. А это оказалось не так-то просто. Как же не покурить, не выпить пива, и не помчаться на работу поутру?
Но утро меня встретила такими проблемами с самочувствием, что я уже не задавался подобным вопросом.
В квартире остался тот же бардак. Поломанная мебель, засоренный унитаз, немытые полы, разбросанные вещи. И стоит мне только заснуть, то есть отвлечься от своей боли, как тут же раздается телефонный звонок или звонок по скайпу. Всем стало интересно, как я себя чувствую, все боятся, что я загнусь. И после нескольких болезненных пробуждений и рассказов о своем состоянии я начал страстно желать уйти из этой реальности навсегда.
Я не знаю, как другим, но мне не очень-то приятно, когда за меня кто-то волнуется, да еще и волнуется таким пассивным образом. Говорить человеку о том, что у него все будет хорошо, когда он мечется по койке в бреду - не очень-то вежливо, на мой взгляд. Я поневоле, даже, начал сомневаться в том, что все будет хорошо. К тому же, когда я вижу, что становится только хуже. А еще все эти мысли о том, как мне после всех этих трат на медицину оплатить счета, да вернуть долги, заставляют меня задуматься о том, что уйти отсюда мне гораздо проще, нежели остаться.
Совсем мне как-то есть не хочется, как и идти в магазин. Я же только усугублю дыру в своем кармане, которая мне кажется страшнее, чем сквозная дыра от десны до ноздри.
Я снова и снова думаю о том молодом стоматологе, который взялся вырвать зуб с четырьмя корнями, не имея для этого ни опыта, ни инструментов, ни даже нормального рентгена. Нормальные врачи просто честно признаются, что эта работа им не по зубам, а он решил рискнуть. И вот, у него есть печальный опыт, а у меня помимо опыта еще и куча проблем с деньгами, здоровьем, да еще и усилившаяся депрессия.
Теперь я понимаю своего друга Доктора, который говорил, что работа медиков тяжела тем, что в качестве материала у них живые люди. Если гладильщик сожжет какую-то тряпку, то дело можно легко уладить, купив ему новую. А как быть с человеком? В принципе, если говорить об испорченном работнике, то работодателю можно заплатить небольшую компенсацию, за убытки во время поиска нового работника. С детьми испорченного человека сложнее. Но все-равно, государство будет платить им пособие по потере кормильца, а потом  еще появится новый родитель, который заменит прежнего.
Прошу акцентировать внимание на том, что на практике, врачи обычно никому не платят компенсаций. К примеру, когда мне неудачно взяли пункцию в больнице, и я там провалялся на неделю дольше, крючась от боли, а потом еще и заплатил сотню сверху, ни о какой компенсации и речи не шло. С врачами спорить на эти темы бесполезно. Вот и теперь я вряд ли смогу потребовать с того врача какую-то компенсацию за нанесенные мне тяжкие телесные повреждения. Для начала, у меня просто нет денег на судебный иск. А потом рассмотрение этого судебного дела может занять несколько месяцев. И будет совершенно невероятно, если оно решиться в мою пользу. Вряд ли один медик будет свидетельствовать против своего коллеги, возможно однокурсника или ученика. Есть же у них профессиональная этика.
Да, я крупно влип! Сегодня, на второй день, я начал передвигаться по квартире, потом даже сходил в магазин. Уже два раза поел через силу, пробовал курить, но дым пошел через нос. Во рту нет компрессии, значит отверстие открыто и мои дела не очень хороши. И тут мне еще пришлось начать объясняться со своей гостьей. Нужно же прекратить эти постоянные звонки и не допустить еще одного разгрома в квартире. Это оказалось задачей непростой. Она твердила одно и то же о твердом плече, и уюте, который она хочет для меня создать. А я все отвечал, что мне, прежде всего, нужна женщина для того, чтобы с ней общаться, и не только телами, но и интеллектуально. При полном отсутствии каких-либо аргументов она повторяла одни и те же фразы. У меня появилось ощущение, что я общаюсь с роботом и это меня напугало. Что ни скажи, она мне отвечает какой либо из шести фраз. Это просто персонаж из романа "Двенадцать стульев".
Ну, да! Первые несколько часов общения это не так заметно, потом я выпил и развеселился, потом мы уже ели и занимались сексом, потом я на работу, а она домой. А во время второго визита, когда подобный уровень общения начал меня раздражать, она все списала на свое алкогольное опьянение у подруги на празднике. Однако теперь, когда она трезва, да и разговор достаточно серьезный, и подобные закидоны в нем неуместны, сомнений в том, что жизнь с ней невозможна у меня не осталось. Может быть это потому, что она много общалась с собакой и терпеливыми мужчинами. У меня нет сил изучать этот феномен. К тому же, это не такая большая редкость, как среди женщин, так и среди мужчин.
Ранее после подобных эпизодов в своей жизни я на какое-то время замыкался в себе, но теперь я, напротив, чувствую себя готовым продолжать поиск женщины. У меня теперь нет иллюзий о том, что с Эллочкой Людоедочкой можно мирно сосуществовать. Все чувства к подобным персонам с моей стороны будут только ложью и плодом фантазии, иллюзией. И в чем мне не стоит сомневаться, так это в несостоятельности кандидатур. Если первое впечатление слабое, то, чем дальше, тем хуже.
Да, приличная женщина не рискнет войти в мою квартиру, которая выглядит, как хлев. Но нужна ли мне приличная? Вне всяких сомнений - нет! Мне следует искать себе спутницу, идя по улице, и предлагая женщинам посмотреть вместе фильм Ларса Фон Триера, а если они смотрели что-то из его сокровищницы, то поболтать на эту тему. И тут нужно держать ухо востро! Мало ли она просто запомнила слова из рецензии, а сама там ничего не поняла, но боится это показать!
Неряшливость человека можно пережить, можно к ней приспособится, но к бездумности привыкнуть невозможно! Вообще-то мыслящие люди редко бывают неряшливыми. Те, кто смотрят Алехандро Ходоровски обычно предпочитают не тратить времени на уборку, потому стараются ничего не разбрасывать. Возможно той женщине захотелось создать себе поле для действий, потому она так сорила. Да, полицейский не ловящий преступников, если их совсем нет на его участке выглядит никудышным работником, так же и уборщица, выглядит бездельницей, если никто не сорит и не топчет. Потому полицейские начинают создавать себе работу, как и уборщицы, тайно, конечно.
Вообще-то я дико сомневаюсь в том, что человек может вкусно готовить, если изъясняется двадцатью фразами и значения многих слов не знает и знать не желает. В лучшем случае он будет тупо следовать рецепту, не учитывая различных мелочей, да и разобраться в том, какой рецепт когда подойдет не сумеет.
Нет у меня ни обиды, ни упрека. Нельзя упрекать человека за то, что он делает то, что ему свойственно. Глупо требовать от кактуса, чтобы он был тюльпаном. Сделать при современных технологиях из кактуса тюльпан можно, но дешевле просто  пойти и сорвать тюльпан, оставив кактус в покое.

Богадельня. 2013
После недели прибывания в центре инвалидов я понял, что от того, от чего я бежал всю свою сознательную жизнь мне не уйти никогда. То, что мне пришлось там наблюдать вернуло меня в состояние депрессии. Я пришел туда, чтобы узнать что-то новое, чему-то учиться, но столкнулся с формализмом, под которым скрыто создание лишних рабочих мест для хороших друзей влиятельных людей. Стране нужен средний класс, которому надо чем-то заниматься. Вот и придумали благородное занятие для культурных людей - образовывать и трудоустраивать инвалидов, помогать им социально интегрироваться. На первый взгляд все кажется вполне приличным.

Европейские фонды, государство выделяют деньги. Строятся современные здания на берегу моря, в курортной зоне. Строители, получают работу и деньги за неё. Создается спрос на определенные товары. Далее получают оплачиваемые места специалисты, которых подготовили высшие учебные заведения - психологи, медики, преподаватели, те, кто ищет работу для обученных инвалидов. А так же появляются еще и рабочие места для неквалифицированного обслуживающего персонала - уборщиков, поваров, прачек, сторожей, электриков, водителей. В этот реабилитационный центр начинают поступать инвалиды разного возраста и уровня возможностей. И тут возникает вопрос о том, чему их обучать, если и здоровым людям не хватает работы и количество рабочих мест постоянно сокращается. Так же возникает еще вопрос о том, какой объем знаний давать инвалидам. С этого момента в этом благородном деле начинают появляться темные пятна.

Большинство инвалидов желает получить легкую и интеллектуальную работу, но таковых вакансий не так много, зато в стране все-таки существует спрос на совсем дешевую рабочую силу, там, где не требуется никакой особенной квалификации. К примеру, в ресторанах требуются официанты, помощники повара на сезон, в отелях нужны прачки и горничные, портье, в магазинах нужны кассиры и консультанты с охранниками. И тут возникает вопрос о том, как заставить инвалидов сначала учиться такой работе, а потом идти работать туда и за такие деньги, за которые здоровые люди работать не хотят. Перед тем, как начать обучение проводят проверку предварительных знаний, желающих получить бесплатное образование инвалидов. Мало кто помнит всю школьную программу и может справиться с экзаменационными заданиями даже год спустя после окончания школы. После тестов половине соискателей дармового обучения вежливо объясняют, что учить их интеллектуальным профессиям бесполезно, как и пытаться дать им высшее образование. Инвалид сильно расстраивается и приходит в отчаяние. Он просто не знает, что ему делать. Разумеется, что предложение поучиться годик пусть и тяжелой, но все же доступной для него профессии в таком случае прозвучит для него обнадеживающе. Ну, нет смысла вас учить бухгалтерии или работе секретаря, переводчика, журналиста или даже учителя, но мы можем вас выучить на кладовщика, прачку, помощника повара, официанта или сторожа.

Всем понятно, что такой работе обучать совсем не обязательно, подобные профессии осваиваются трудящимися непосредственно на месте работы за месяц под руководством более опытных в этом деле коллег. Получается, что этих людей ничему не следует учить, а просто оказать им помощь в трудоустройстве. А как же созданные рабочие места для преподавателей? Администрации этой системы приходит в голову идея - составить программу обучения этим нехитрым работам на год. Почему бы этим людям не послушать лекции на отвлеченные темы по шесть часов в неделю, столько же на тему около этой профессии, а в основу программы ввести практические занятия? Организовать эти практические занятия достаточно просто, сократив обслуживающий персонал учреждения.

На практике это выглядит достаточно просто. Приходит человек средних лет, внезапно получивший инвалидность, к примеру на год. Ему говорят, что вопрос с его инвалидностью пока окончательно не решен, проверка знаний выявила то, что получить высшее образование ему будет очень трудно. В итоге ему предлагают год поучиться работе помощника повара. Он соглашается и тут же попадает на кухню этого учебного заведения, где готовится бесплатная пища для инвалидов. Вместе с ним в подобной ситуации оказываются еще несколько человек. В итоге персонал можно сократить до минимума, а группа учащихся будет привыкать в течении полугода к мытью посуды, чистке картофеля, нарезанию и натиранию овощей фруктов, мяса и сыра и прочим кухонным работам. Иногда они слушают лекции о том, как нужно искать работу, мыслить позитивно и производить на окружающих благоприятное впечатление. Эти лекции, хоть они и скучны, им приятны, ведь, можно просто отдохнуть от работы на кухне в прачечной или еще где-либо.

Далее администрации приходит в голову еще одна светлая идея. Дабы обеспечить практикой многих учащихся принимается решение об открытии на территории учебного заведения ресторана, где учащиеся приобщаются к работе не только на кухне, но и к работе официантов. Заведение начинает приносить определенный доход и появляется возможность на эти деньги создать рабочие места для своих добрых друзей, которые не останутся в долгу. Этот доход позволяет администрации расширить штат и благодаря этому работать меньше или вообще ничего не делать, наняв себе заместителей. Потребность в расширении штата заставляет руководителей благодеяния искать дополнительный источник доходов. И искать его долго не надо. Достаточно просто уплотнить инвалидов в их общежитии и сдавать их комнаты, как гостиничные номера. Теперь уже инвалиды не только работают целыми днями, но и живут по пять человек в комнате, но дареному коню не принято смотреть в зубы. Если кому-то что-то не нравится, то он может и после уроков ездить домой или снимать жильё за свой счет. И вообще никто инвалидов в этом заведении не держит. Они обратились туда за помощью, им её предоставляют и совершенно безвозмездно и могут в ней отказать.

В итоге прачечные, торговые сети, рестораны получают пусть и не совсем хороших работников, но тем, которые помимо зарплаты получают пенсии по инвалидности. Следовательно им можно платить мизер, а так же можно быть уверенными в том, что они никуда не сбегут, ведь им трудно найти работу. Государство тоже выглядит белым и пушистым в данной ситуации, не смотря на то, что на пенсии по инвалидности выжить невозможно. Ведь оно предоставляет инвалидам возможность заработать себе на выживание. Проблему с трудоустройством тех, кто все же пошел получать высшее образование так же можно решить простым путем - не особенно усердствовать в их обучении, зато повысить к ним требования особенно в самом начале обучения. В результате этих мер, кто-то из них либо сам испугается и решит стать официантом или швеей, а тех, кто решил упорствовать можно перевести на другую программу обучения по причине неуспеваемости. Таким образом, и тем кто трудоустраивает обучившихся инвалидов легче и преподавателям не надо биться над каждым учеником. Им можно вообще просто давать адреса в интернете, чтобы учащиеся сами искали нужные им знания, а потом вальяжно выслушивать их ответы, попивая кофе. Если кто-то не может учиться самостоятельно, то ему следует просто отработать девять месяцев бесплатно, и потом до конца своих дней тянуть лямку.
Все бы ничего, если не учитывать того, на что государство выделяет деньги. Оно же выделяет их для того, чтобы люди с ограниченными возможностями смогли освоить новую профессию, которая им по силам, повысив уровень своего образования.

А что получается? Получается эксплуатация инвалидов за еду и переполненное жилье. Если поставить вопрос таким образом, то получится, что низкий уровень предварительных знаний не может являться причиной для отказа инвалиду в получении высшего образования. В задачу людей, которые получили от государства и международных фондов входит восполнить пробелы в знаниях инвалидов и даже пробудить в них тягу к знаниям, к интеллектуальной работе, а не убеждать их в том, что получать высшее образование бесполезно и вынуждать их делать грязную и дешевую работу сначала бесплатно, а потом за мизерную оплату.

Качество образования сказывается на настроении учащихся, на их отношению к учебе и своему будущему. До них быстро доходит, что все это фикция и формализм, что нужно просто сдать экзамены и потом получить работу. Они скучают на занятиях, понимая, что все получаемые знания бесполезны, что все это делается только для того, чтобы отчитаться за получаемые деньги. Чиновникам глубоко безразличны способности этих людей как и их желания и склонности, их будущее. Они просто прогибают покалеченных людей под систему, которую создали для себя самих.  От скуки эти люди начинают принимать алкоголь, наркотики, заниматься развратом и при этом чувствуют себя виноватыми. Их раздражение находит выход в агрессии, проявляемой друг к другу, постоянных и многократных нарушениях дисциплины. После шести часов тупой работы или скучных лекций эти люди не тянуться к знаниям или культурному отдыху, они хотят забыться или сорвать на ком-то накопившееся недовольство.

Руководство этого учебного заведения пытается насильственными мерами спрятать уродливые плоды, которые приносит их система. Они запрещают одно, запрещают другое, отчисляют нарушителей, не платят им стипендию. От всего этого безобразие не исчезает, а становится скрытым. Начальство знает, что большинство учащихся ежедневно напивается в общежитии, что имеет место быть насилие, как физическое, так и моральное, некая армейская дедовщина. Они так же понимают, что если начать серьезно ловить нарушителей и отчислять, то придется отчислить больше половины. В таком случае могут возникнуть проблемы с получением денег от государства и различных благотворительных фондов. Потому они вставляют этот бардак в рамки и прикрывают газеткой.

Мне стало совсем тяжело общаться с людьми, после того, как я начал это обучение и поселился в общежитии. От выпитого вместе с соседом пива меня стошнило. На следующий день мне было очень плохо, как и всю последующую неделю. Мыслей о том, чтобы отказаться от этого обучения даже не возникает. Я понимаю, что уходить мне, уже в принципе, некуда. В супермаркете я уже был, с инвалидностью я практически нигде не смогу пройти медицинскую комиссию. Выжить на пенсию по инвалидности я тоже не могу, как и не могу заплатить алименты. Я приехал на последнюю станцию и дальше бежать некуда. Остается только двигаться по инерции, терпеть, так же, как в Англии. Эта коммунальная квартира, эта семья родственников, эта орущая пьяными голосами стройка и заводы. Люди везде, везде их слабости их неприятие всех непохожих на них, их навязывание своих правил другим, их необоримое желание доминировать в той или иной форме. Наверное, мне нужна помощь психиатра, это болезнь, но мне говорят, что это грех, за который меня нужно наказать, выбить из меня это дерьмо, или поколотить так, чтобы я спрятал эту болезнь так глубоко, чтобы им её не надо было лечить. Когда врач не имеет понятия о том, как лечить пациента, он может просто объявить его болезнь грехом. Человек не хочет прекращать принимать алкоголь или обращаться к наркологу и ему говорят, что он не больной, а просто грешник, преступник и его следует не лечить, а наказывать. Воровство, насилие, убийства - все это лишь проявления болезней общества, которые государство не желает лечить, чтобы иметь право делать то, что ему свойственно, то есть насиловать подданных в той или иной форме. Так же и меня вместо того, чтобы лечить, лучше просто наказать за высокомерие, за гордыню, и сказать, что мои страдания я заслужил и могу избавиться от них сам и в любой момент.
Нет национальности, нет религии, нет политических убеждений и симпатий, нет родины и земляков. Их нет ни у кого, но есть иллюзия, которую они старательно подкармливают, собирая, перетасовывая выбранные из жизни факты. Я пренебрегаю этим почетным занятием, и потому мне нечего им сказать. Мне кажется, что я слышу от всех людей одно и то же. Все они, мусульмане, католики, православные, буддисты коммунисты и нацисты поклоняются одному богу - деньгам.

Как глупо! 2016
Опять осень. Снова небо стало бетонным, влажным и холодным, снова деревья, заболев проказой, пожелтели. И я сижу на обочине жизни пристыженный своей слабостью, своим лишним весом. Кончается срок моего пребывания в психиатрической больнице. Пора идти на работу. Долги подступились ко мне со всех сторон, и мне с ними не справиться, если я вооружусь только пособием по безработице и пенсией по инвалидности. Мне нужен стабильный источник доходов. И моих кредиторов не волнует то, что я мучаюсь от постоянной боли в спине. Не знаю, как у меня получится работать с такой болью, с невеселыми мыслями и робкими надеждами на то, что все, все-таки образуется, что мои нелепые мечты все-таки осуществятся. Достроить дачу, и жениться. Что можно придумать смешнее? Но у меня больше ничего нет. Видимо, бедная у меня фантазия.

 Я не знаю почему, но я просто не могу писать о том, что со мной случилось за последние два года. Этот концерт, который я так и не увидел. Этот стриптиз в кухне станцованный мной так неумело. Эта неразумная Ольга, эта необъяснимая тяга к ней. А потом вскрылся её обман, мое отчаяние, которое я топил в пиве и попытка остановить планету и выйти вон, уколов себя воздухом в вену. Как это все было бездарно и неуклюже, как глупо! Эту историю не высечь на скале, не найти даже такой бумаги, которая такое стерпит. Что я могу об этом сказать? Что я шизофреник, и деяния мои соответствуют моей болезни.

Почему бы мне и дальше не продолжить в том же духе? Ведь можно эту Ольгу найти, и продолжить ее домогаться. Даже интересно, как она на это отреагирует. Впрочем, на оригинальную реакцию она не способна. Она скажет мне, чтобы я убирался вон, и не беспокоил ее впредь, не мешал ей спиваться до победного конца. Умом я давно понял, что я просто не ее поля ягода, потому она знаться со мной не хочет. Но вот сердце не хочет ничего слышать об этом, оно то поет, то болит, заходится в истерике, млеет от сладких снов на соответствующую тему.

Для души, головы и сердца нужна нагрузка, нужно нечто большее, чем работа в прачечной и обустройство дачного домика. С моими  убеждениями мне следовало бы вести революционную борьбу, сидеть в тюрьмах, за подрыв основ государства, совершать террористические акты, и печатать подрывную литературу. Просто не те книжки я читал в юности. Я читал о идейных борцах, а не о том, как стать миллионером. Да и сейчас не те фильмы я смотрю, не те книжки читаю. Не актуальна сегодня идейная борьба, а вот сколачивание капитала было актуально всегда и везде. Подумать только, каким дельцом я мог стать, если бы мою энергию направить в иное русло! Но нет же, сколачивание капитала, пусть и небольшого с детства казалось мне занятием скучным и недостойным. В итоге своей идейности я сам стал человеком скучным и недостойным. Еще немного, и я стану типичным маргиналом, который прозябает в своем полуразваленном доме вдали от центра цивилизации, сидя на шее у государства. Вот и вся революционная борьба! Пенсия по инвалидности и рента от двух квартир. Все, что мне надо. То, чем я теперь готов довольствоваться.

Черт! На столько женских объявлений о знакомствах я откликнулся, и ни одна гадина мне не ответила. Может, слишком коротко написал, может следовало намазать пару расхожих пошлостей о любви и серьезных отношениях? А может, это и хорошо, что никто не откликнулся, ведь связываться с местной женщиной не в моих планах. Да мне надо найти здоровую женщину, а не больную алкоголизмом или шизофренией. Почему злой шутник, озорник купидон так жесток? Пронзил, зараза, мое сердце, когда я смотрел на эту алкоголичку, которая наверняка еще и больна шизофренией. Каким образом, если бы все получилось, я бы представил ее своей маме? Она же трезвой практически никогда не бывает. Сейчас шел по улице, и увидел такую симпатичную, приличную девушку с коляской, прямо слюни потекли, как бы вульгарно это ни звучало. Спрашивается, почему я выбрал не ее, а эту больную сучку? И выбирал ли я? Нет, я не выбирал, я просто шел с ней по ночной улице, болтал обо всякой ерунде, и она попала мне в глаз, как пуля со смещенным центром тяжести, прошла сквозь сердце, пробила дыры в карманах, и вышла боком. Может быть, если бы я не был столь категоричен, она бы пришла ко мне, после всех своих злоключений. Но я же дал ей понять, что видеть ее не хочу, и это соответствовало истине в какой-то мере. Я действительно не мог ей простить наглой измены. Наверное, это хорошо, что она сейчас не со мной. Простить такое свинство я бы не смог, но и оттолкнуть ее тоже не смог бы. Однако, должен признать, что я и не винил ее в том, что она сделала, а отказался далее навязываться ей лишь из вежливости. Вежливость? Нет, это было немного не то. Может быть, если бы я поговорил с ней, то не было бы так больно. Но что я мог бы от нее услышать? Она вряд ли сказала бы мне что-то, что меня бы утешило, даже напротив, каждое ее слово привело бы меня в отчаяние. Я не могу больше ее видеть, слышать, нюхать, осязать.

Избавиться от этого кошмара можно только, влюбившись по новому. Надеюсь, что у меня это получится, когда я поеду в Африку. Я пока не знаю как, когда, но я знаю, что я это сделаю обязательно, иначе мне никак не спастись от этого яда, который сейчас в моих мозгах. Что еще сказать? Рассказать детально, как меня сейчас выворачивает наизнанку, как мысли об этой дрянной девке сводят меня с ума, как я слоняюсь по больнице, не находя себе места. Что в ней притягивает меня, как магнит? Что заставляет мое тело вибрировать при одной мысли о ней. Я не знаю, что мне сделать, чтобы прекратить думать о ней. Может убить ее? У меня это вряд ли получится. Я даже ударить ее не смогу. Есть один выход – уехать отсюда так далеко, чтобы мысли о ней меня не достали своими щупальцами. В сущности, она здесь не при чем, все дело в моих чувствах, которые могу убить только я. Они остынут, все пройдет, когда все разгорится с новой силой, но уже к другой. Африка – туристическая поездка с целью поразвлечься, новые впечатления, совсем другие люди... Мне это нужно сейчас, а не потом, не через год! Но что поделать? Нужно заработать денег, без них никуда, для этого нужно терпение, нужны силы, нужно время.

Какой ужас я сейчас напечатал! Но больше ничего нет в моей голове, нет ничего больше в моем сердце. Только эта сумасшедшая одержимость, от которой мне некуда деться, некуда спрятаться. Рассказать кому-то о том, что твориться в моей голове – это больше, чем явиться голым на всеобщее обозрение. Я почти все сказал, как мне трудно это ни было, теперь осталась только тошнота от жизни, от скучной жизни, в которой теперь все мне кажется бесполезным и бесплодным. Раньше, я даже в самых затруднительных ситуациях находил слова, а теперь у меня их просто нет, есть только жгучая боль и желание прекратить свои мучения, оборвать порочный круг мыслей, которые замкнулись в такой навозной луже, как пьяная баба валяющаяся на грязном полу. Нет, подобного влечения к такой мерзости себе простить я не могу! Можете корить меня за грех гордыни, можете говорить, что я сам виноват в своих муках, что я сам их придумал, но я не могу себе этого простить.

И мой сын все это видел, все мои истерики пьяные по этому поводу. Он смотрел на меня широко открытыми удивленными глазами, и ничего не говорил, молчал. Я бы его понял, если бы он посмотрел на меня осуждающе, или с отвращением, но он даже сказал, что понимает меня и сочувствует. Он хотел сказать, что я просто поражен инфекционным заболеванием, просто простудился, просто произошел несчастный случай. И меня в данной ситуации не стоит осуждать. Даже нужно оказать какую-то помощь, горчичники прилепить к спине и растереть меня водкой, а потом завернуть в теплое одеяло, предварительно хорошо попарив в бане. Если бы только знать, как бороться с такой простудой, с такой инфекцией!
 
И никакие доводы разума тут не действуют, не выбивают из накатанной колеи, никакие клизмы не пробивают этот творческий запор. Сколько не трясет меня с похмелья, встряска не нарушает привычный ход мыслей. Я спрашиваю себя, какая из этой Ольги может получиться жена, какой она может стать подругой, не нахожу ответа, но снова вспоминаю о ней с нежностью и все тело начинает ломать в ужасных судорогах и спазмах. Мы с ней с разных планет! Мы существа с разным хромосомным набором. Мы не в состоянии спариваться и приносить жизнеспособное потомство, но...

Как было бы хорошо, если бы меня интересовал хоккей, который смотрит так увлеченно мой сосед по палате! Как было бы прекрасно, если бы меня захватила книга о красных латышских стрелках, о коммунистическом подполье в Латвии тридцатых годов! Но все это стекает с меня, как с гуся вода, не остается ни капли на пропитанных жиром чувтв перьях. Я могу отпустить бороду длиннее, могу ее сбрить полностью, могу крутить педали на своем велосипеде, могу зависать дома на диване, но мне не уйти от мыслей об этой гадине. Где она сейчас? С кем она живет? Каково ей? Я приказываю себе остановиться, говорю, что это уже давно не мое дело, но у меня это из рук вон плохо получается.

Выздороветь усилием воли? Взять себя в руки? Без точки опоры, вытащить себя за волосы из этого болота? Нет, с законами физики трудно спорить, нужно все-таки найти какую-то соломинку, за которую ухватиться. Сейчас я просто тону, размышляя на тему соломы для утопающего. Я напрягая зрение до боли вглядываюсь в темноту, но натыкаюсь взглядом только на призраков из прошлого. Ничего реального нащупать не могу. Я надеюсь, и эта надежда, словно крылья за спиной, помогает мне не утонуть, не погрузиться с головой в эту болотную жижу безысходности по имени Ольга. Да, именно, она болото, в котором можно утонуть, она засасывающая трясина, она дерево людоед! Она ловушка, которая давит на жалость, которая притворяется невинной жертвой, но на самом деле она хищник, который присасывается и медленно сводит с ума свою жертву. Жертва спивается, расслабляется, разлагается заживо, а потом она ищет новую...

Довольно о ней! Хватит! Я хочу петь о будущем, которое у меня должно быть всем смертям и напастям назло! Мне теперь все ясно, в каком я говне! Мне не о чем сожалеть! Мне срочно надо выбираться и жить дальше! Просто надо и все! Не очень важно как, не очень важно где, главное выжить, отряхнуть с себя эту грязь, выкинуть из головы все эти галлюцинации. К новым приключениям вперед! А этот момент я вскоре вспомню, как забавное приключение. Действительно забавно – влачиться за такой дрянью! Какое же сердце надо иметь неразборчивое, чтобы оно тяготело к такой ведьме! Она только кажется прекрасной и молодой паночкой на самом деле она противная и уродливая старуха! К чему от нее бежать? Достаточно побыть вблизи, посмотреть на нее повнимательнее, чтобы убедиться в том, что этот фрукт давно истлел, сгнил и совсем несъедобный. Я раскрываю глаза все шире и шире и вижу подлую душу, вижу нестираное белье. А может этого белья и нет вообще? О чем тут писать книгу? О том, как эта дура возомнила себя самой умной? Нет, на роман она не тянет! Она не заслуживает и короткого рассказа! Слишком, уж это примитивное существо, которое выдавило из меня жалость. Да, именно жалость, а не любовь! Мне захотелось пригреть это грязное больное животное, отмыть, приодеть, откормить...

Разве жалость где-то рядом можно поставить с любовью? Нет! Жалостью пользуются мерзкие твари, чтобы присосаться к кому-то и паразитировать. Когда я увидел ее в первый раз, я почему-то представил ее стоящую на трассе, скалящую гнилые обломки зубов, не понимающую, что этот оскал сбивает ей цену. До чего же бестолковая шлюха! Сколько она стоит? Достаточно налить ей стакан крутизны, чтобы завалить ее в грязь и воспользоваться ее куском мяса самым скотским образом. Потом я подумал, что в ней еще есть что-то человеческое, я принялся его искать, но не мог найти. А потом я себя обманул, я придумал это человеческое, приклеил, пришпилил к ней и полюбил. Получается, что и сейчас люблю я не ее, а свой вымысел. Да, мне было очень неприятно, когда я увидел ее куском мяса валяющуюся на грязном полу, в ногах у тарантулов-алканоидов. Образ человека от нее в тот момент отклеился. Я поскорее ушел, чтобы не смотреть на это, чтобы не видеть тех, с кем она общается, этих маргиналов до мозга костей. Я не хотел признавать того, что ей с ними комфортно, а со мной нет. Почему? Разве не понятно? Она такая, как они, даже еще гаже, еще более омерзительная. Я терпеть не мог все, что могло быть с ней связано, я смотрел на нее и боялся испачкаться, думал о том, а каково это, спать с такой. И тошнота подкатывала к моему горлу. Но я шел с ней рядом по темной улице за пивом и упрекал себя за свое высокомерие, за свою брезгливость. Я пытался себя убедить в том, что и в ней должно быть что-то человеческое...

Я смотрел на нее, и мне становилось жаль ее за то, что ее глаза никогда не видели света. Я возомнил, что могу их открыть и показать ей этот свет. Нет, в этот момент я любовался не ей, а своим благородством, которому на самом деле грош цена. Как мог я гордиться тем, что высокомерно кидаю этой нищенке грош своего снисхождения? Я сейчас смотрю на себя тогдашнего и неуютно ерзаю на стуле. Не очень хорошо я выгляжу! Даже мерзко, мерзко, мерзко! И как же я расстроился, когда грошик моего снисхождения она легкомысленно обронила в грязь. Мне было бы не так обидно, если бы она его хотя бы пропила, но она показала, мне, какая я высокомерная дрянь, если смею ей подавать милостыню. Да, у нее для этого тоже нашлась какая-никакая гордость. Хотя, я не думаю, что она копалась в своих чувствах и философствовала, скорее она это сделала просто инстинктивно. А возможно и то, что она кидала мне милостыню, общаясь со мной. Теперь уже не важно, что думала она, что чувствовал я. Все это было, а не есть.

А что теперь есть, а не было? Теперь ничего нет, теперь пустота, осенний дождь, опадающие листья и яблоки. Слабость, лишний вес, неуверенность в себе и недостроенная дача. Я уже ничего не чувствую, и ничего не хочу, живу по инерции, следуя ранее намеченному плану. У меня нет более желаний, а есть одни лишь потребности, потребность в сексе тоже присутствует, потребность в общении и в общении с женщиной необычной, новой, не такой, какие были давеча. Возможно, что мне надо пойти на джазовый концерт одному, на тот самый концерт, от которого я отказался, чтобы остаться с этими женщинами, с этими маргинальными женщинами.
Мне нужно вернуться в точку отправления, и сделать еще раз тот выбор, который я сделал ранее. Джаз тогда казался мне чем-то мертвым, а мерзость этих женщин чем-то живым, чем-то натуральным, настоящим. Но уже у меня дома, я убедился в том, что они просто куклы из грязи. Одна из них могла, что-то слышать, но она оказалась среди них в меньшинстве. Они в моем доме врубили нечто отвратное, что резало мне слух, совершенно не считаясь со мной. Им казалось, что я должен их терпеть, только потому, что у них отверстие между ног. Но я их терпел не по этому, а просто, потому что боялся остаться один. Одиночество предстало предо мной в каком-то страшном образе. Его я боялся больше, чем смерти. А они пользовались моим страхом нагло и грубо.

Время утекает от меня в пустоту ничем не наполненное. Я почему-то уверен в том, что я должен, просто обязан его чем-то заполнить. Прошел час, а мне кажется, что за этот час я мог бы создать словесный шедевр философской мысли. Я проклинаю свою голову, за то, что она не может ничего исторгнуть, свои ладони, которым нечего печатать. Но пустота – это тоже что-то и может быть описана, обдумана, оформлена. Это мой сегодняшний кошмар – пустота в голове. Пустота – это так же знак начать все с начала.

Проституция в нашей жизни. 2014
День сегодня какой-то серый и хмурый, так что прямо тянет поговорить о какой-то не вполне приятной вещи, вроде проституции.
Что же омерзительного в работе людей, которые оказывают определенные услуги за деньги, что большинство считает аморальным поведением? Эти люди просто незатейливо притворяются, будто им нравится то, чем они занимаются, не смотря на очевидность того, что им это достаточно неприятно, в противном случае, они не брали бы за это денег. Все мы вынуждены постоянно врать, что любим свою работу. Представьте себе, что вы явились к продавцу купить что-то, а он начинает орать, что работу свою ненавидит, соответственно и делает её так, что вам становится не по себе от качества предоставляемой консультации, выдачи товара, его упаковки. Ясно, что вас трудно будет вынудить зайти в этот магазин еще раз. А если вы обратитесь к врачу, который откровенно не любит свою работу! Из этого следует, что человек, который не скрывает своего негативного отношения к своей работе долго на ней не продержится. Если же он самозанятое лицо или предприниматель, то дело его при таком отношении придет в упадок, то есть, перестанет приносить прибыль, денежный эквивалент. Подводим подо всем этим черту и получаем результат в виде формулировки, которая звучит примерно так: "Финансово преуспевает тот человек, который наиболее искусно обманывает окружающих в том, что ему нравится то, что ему на самом деле делать очень не нравится.". Выходит, деньги - эквивалент лжи.
Как же с этим жить? Это достаточно трудно принять, этому хочется возразить и притом радикально. Все в нашем мире работают за деньги от охотников до банкиров, все поклоняются этому богу безоговорочно и бездумно. Это слишком нагло с моей стороны назвать все человечество очень неприличным словом и уличить в большой и малой лжи. Я сам лихорадочно копаюсь в своем жизненном опыте в поисках контраргумента. Вспоминаю одного учителя, который утверждал, что если бы его обеспечивали всем необходимым для жизни, то он не брал бы денег за свой нелегкий труд, работал бы бесплатно и в свое удовольствие. Этот человек был действительно сильно увлечен предметом, который нам преподавал, учиться у него было достаточно легко, ибо делал он свою работу играючи, воодушевленно и никогда не тиранил тех, кто на его уроках считал ворон в окне.
- Не хочешь? - спокойно говорил он. - Заставлять не буду, чтобы ты не потерял окончательно интерес к этому предмету...
И что удивительно, его предмет мы знали лучше всех остальных, и с удовольствием читали дополнительные материалы.
Но тут же, вместе с этим я вспоминаю и ту ситуацию, в которую попал этот учитель. Поначалу, директор школы его поощряла, то есть приплачивала за различные дополнительные нагрузки, вроде организаций праздников, подготовки стенгазеты, организации походов. Потом, как это часто бывает в таких случаях, работодатель понял, что можно за эти дополнительные нагрузки и не платить, если человек их так радостно делает. Следующим шагом со стороны директора после прекращения финансового поощрения со стороны работодателя - это уже прекращения финансовой поддержки тех мероприятий, которые энтузиаст постоянно придумывал. То есть, за любимое занятие с него, в некоторой мере стали взимать плату. А далее, директор заметила, что контролировать его мероприятия она не может. Ведь у неё нет инструмента финансового воздействия на него. Пришлось пригрозить ему увольнением, на что тот не отреагировал, вернее потребовал обосновать запрет. После этого за ним начали приглядывать и заставили работать так, что свою работу он возненавидел и стал только притворяться, что она ему нравиться.
Чего я вспомнил этого учителя, когда и сам постоянно попадаю в такую же ситуацию, как он. Вечно я устроюсь, освоюсь, вникну в то, чем я занимаюсь, начинаю работать все лучше и лучше, а начальство начинает платить меньше и меньше, увеличивая нормы не только мне но и коллегам, которые тут же начинали меня клевать за усердие и требовать, чтобы я на рабочем месте просто отбывал часы, имитируя бурную деятельность, как они. Так что наличие денег предусматривает постоянное насилие над собой, чтобы их приобрести, а потом над ближним своим, чтобы получил их он от вас.

Выходной день в больнице. 2016
Пожалуй, действительно хватит страдать по поводу того, чего не было на самом деле. Ведь не было же никакой любви! А что было? А был какой-то странный психоз на почве извращенного секса. Ведь ни о каком взаимопонимании с той женщиной не могло быть и речи. Может, я и силился ее понять, но с ее стороны такиз поползновений не было и быть не могло. Этот нелепый эпизод не тянет даже на короткий рассказ. Я не маркиз де Сад, чтобы возиться со всякими нищенками, насиловать их, есть их кал.
Почитал книгу о латышских коммунистах, изобилующую идеализированными фигурами героев и гротескными образами их врагов. Это незатейливая ложь притягивает меня. Лопедарные фразы автора о победе коммунизма и страданиях борцов за него вышибают слезы из моих глаз. В детстве меня водили в дом-музей этого самого Вилиса Лациса. Можно сказать, что жил он очень даже неплохо. Советская власть достойно отблагодарила его за труды во имя победы коммунизма. А нынешняя власть в подобных одах не нуждается, так что я остался не у дел. Даже будь сегодня у власти коммунисты, я бы не смог создавать такие заказные произведения, за которые дают такие роскошные дома в самом престижном районе Латвии. Меня с детства тянуло создавать то, за что дают по мозгам. Только получая по голове, я могу не впадать в депрессию, которая меня начинает одолевать, лишь только у меня на счету появляется хоть немного денег.
А ведь это так просто – взять сейчас и написать книгу о доблестных айзсаргах и их потомках, которые сегодня служат в земессардзэ! Главное обойти тему латышских легионеров, сражавшихся на стороне Гитлера. Нужно только поговорить с некоторыми людьми, собрать материал, а потом оживить это все своим вымыслом. Даже, если эта книга будет написана на русском языке ей будет обеспечен успех. Ее обязательно переведут на латышский, а так же обязательно издадут в России, чтобы россияне позлобствовали, какие предатели живут и еще и что-то пишут в Латвии. И как за меня кинуться заступаться мои земляки, совершенно забыв о том, что я плохо знаю их язык. Возможно мне даже орден за эту книгу дадут. Но что мне толку в этом ордене, дома, как у Лациса мне никто не выделит. Максимум на что я могу рассчитывать – это небольшая денежная премия, на которую особняк в Балтэзерсе я себе купить не смогу.
Если же говорить об исторических произведениях, то мне было бы интересно написать толстенный роман о жизни Арайса и Цукурса. Действительно интересно, как эти люди дошли до такого заворота мозгов, что убивали младенцев. Цукурс до сорокового года был приличным человеком, дружил с евреями, славил свое отечество, управляя самолетом, а потом, так вдруг, у него началось такое буйное помешательство. Эти субъекты жили среди людей, слыли нормальными людьми, они не пришельцы из космоса, они продукты того же общества, в котором жили наши предки. Я бы не назвал их здоровыми, подлежащими суду и наказанию. Их следовало просто ликвидировать, как больных опасной и заразной болезнью, но перед этим, эту болезнь надо было досконально изучить, чтобы изобрести против нее прививку. Представляю, какой резонанс во всем мире эта книга могла бы произвести. Обязательно нашлись бы те, кто заявил, что я позорю свою родину, рассказывая о ее болячках, выставляя их напоказ. Тем не менее вряд ли кто-то устоял бы от соблазна порыться в этой грязи, в этой общественной инфекции. Издатели сорвали бы неплохой куш, а мне бы стало опасно ходить по улицам.
Полчаса до обеда. Тошнит. В ушах хлюпает сера, болит голова. На небе такие плотные облака, что в полдень практически темно, будто уже вечер...

Жизнь продолжается. 2016
Дача, мой маленький недостроенный домик, требующий ремонта, и ремонт, требующий денег. Где их взять? Надо долго и упорно работать. Сколько же денег понадобиться, чтобы заменить крышу, окна, построить печку, утеплить пристройку и установить в ней унитаз с душевой кабиной? А еще нужна терраса, новый сарай, но прежде всего нужен фильтр для воды. Тут надо работать где-то год, или два, даже если я получу вторую группу инвалидности, что позволит мне всю зарплату тратить на строительство. Крыша и окна могут, конечно и подождать, но их все-равно придется менять. Дача – это дело моей чести.
Сосед по палате спит весь день, разговаривать он совсем не расположен. К тому же он плохо слышит, что затрудняет общение. На улице дождь, холодный, осенний, от которого немеют руки и текут сопли. Тем не менее я погулял по лесу, слегка себя подогрев, насколько мне позволила моя брезгливость. Так же мне удалось полакомиться сушеными морепродуктами – кальмарами, филе леща, пуатсу, снетками. Бродя по лесу, даже немного потерявшись, я вспоминал один фильм – «Циники», главную героиню которого тоже звали Ольга. Но та Ольга, с которой мне пришлось иметь дело, даже на пародию той не тянет. Пришлось иметь дело – как это смешно звучит! Да, не попалось никого примечательного, и я воспользовался этим огородным чучелом. Мне очень неприятно так ее называть, но факты, факты говорят именно о таком ее общественном статусе. Можно сказать, что я к ней прилип, прилип к этой грязище и не могу соскрести с осознания копоть воспоминаний. Нужно этот клин выбить другим клином, иначе будет только хуже.
В последнее время у меня наблюдается отвращение к алкоголю и курению. Возможно, что я просто устал пить и курить. Мне наконец-то это все надоело. Да, уже давно бы пора. Совсем хорошо было бы, если бы у меня к чему-то здоровый интерес появился. Он у меня, в принципе уже есть, есть у меня интерес к африканским женщинам, только реализовать его я пока не могу. Но я поставил перед собой цель, и пойду к ней. В принципе, не так уж эта цель недостижима. Тысяча евриков и я у цели! Не так уж это и трудно – поехать в Африку на недельку, а потом обратно. Можно уже интересоваться, сколько эта поездка будет стоить. Впрочем, трудно все предвидеть заранее. Нужно отдать долг, и накопить тысячу, тогда в моем распоряжении будет три тысячи, и этого должно хватить. Но прежде нужно долго и упорно работать и не поддаваться никаким соблазнам. Я бы уже давно осуществил эту мечту, если бы не поддался соблазну, не разочаровался в нем, а потом не рухнул лицом в грязь. Если даже по грубой прикидке, то мне надо до лета работать, только чтобы долги вернуть, а потом еще столько же, чтобы дачу в порядок привести. А сколько еще труда в эту дачу вложить надо! Не дай боже, чтобы попалась мне какая-то местная баба, которая мне опять спутает все карты!
Сегодня я, вроде бы, выспался. Выпил с утра какой-то кошмарный растворимый кофе, выкурил сигарету, и задумался о причинах своего творческого ступора. Мне мешает писать возросшая требовательность к себе. Теперь мне, почему-то, кажется, что я должен создавать только шедевры. И как же мне себе объяснить, что шедевры в изначальном варианте тоже далеки от совершенства, что даже у великих мастеров слова есть черновики. Я с чего-то взял, что годом ранее я писал, как бог, что далеко от истины. Я тоже создавал очень много мусора, а точнее, я в основном только мусор и создавал. Конечно, были среди этого мусора и крупицы золота, но ничтожно мало. И с этим золотом еще надо было работать...
Да, ранее меня мучило желание выпить пива, а теперь оно ушло, и мне хочется непонятно чего до ломоты в суставах. Я изрядно продвинулся в чтении книги о латышских коммунистах. Уже дошел до Второй Мировой Войны. Однако, увлечься этой книгой окончательно мне что-то не позволяет. Я воспринимаю это произведение, как тонкую пародию на советское искусство, а не как само советское искусство. И получается неплохо читать эту книгу. То смех, то слезы высекает она из меня...
Как мерзко там, в народной массе социальных сетей. Там глупость, там озлобленность и неутоленное тщеславие. Но меня все это не затрагивает. С меня вся эта брань стекает, как с гуся вода. У меня нет к этим несчастным людям ни ненависти, ни раздражения, только скупая усмешка надо всем, что они исторгают.
Сегодня вылезло солнце, но воздух прохладен, тянет ветерок с Севера. У меня крутит ноги, и я впадаю в ступор оттого, что мне нечего сказать этому миру. От меня ждут, что я буду воевать на диване или больничной койке за родину, но ее у меня нет. Но меня не затягивает эта идиотская война, которая похожа на драку футбольных болельщиков. В этой войне так мало смешного.
А у меня неприятности. По моему мне не выплатят пособия по безработице. Если это так, то у меня будут действительно большие проблемы. У меня много счетов, у меня алименты и только маленькая пенсия по инвалидности, которой не хватит, чтобы оплатить все это. Если бы я мог сейчас спокойно лежать! Если меня действительно лишили пособия, то это будет жутким, кошмарным ударом по моей психике. И я уже сейчас начинаю его чувствовать. Да, мне уже давно пора было идти на работу, а не лежать дома, получая пособие по безработице. Зачем я убежал из этой прачечной? Просто разозлился, заела гордыня, немного устал, но это не была причина для того, чтобы уходить, увольняться. В итоге на даче ничего не сделано, даже трава не выкошена и яблоки не собраны и не вывезены. Как же у меня теперь все болит! Как же я стал слаб!

На свободу с новыми надеждами! 2014
На свободу с новыми надеждами!
На свободу с новыми надеждами!
Евгений Чернецов
В середине апреля 2014 года я вернулся из социального интеграционного центра. Можно сказать, вышел в большой мир из полузакрытого заведения, где меня в течении года обучали новой профессии. Экзамены были сданы без усилий и блестяще, причем на языке, которым я владею не лучшим образом. Это говорит не о моем уме, а скорее о том, что задачи передо мной ставились не из сложных. Работа прачки не так уж и сложна, теории не очень много, а в практике особенных премудростей нету, труд этот сейчас почти полностью механизирован и автоматизирован, потому мое дело теперь, только нажимать кнопки и пассивно следить за процессом. После праздников меня ждет собеседование на рабочем месте, которое мне любезно предоставил тот же интеграционный центр.

В последние дни в этом центре, на занятиях и в общежитии я тесно сдружился со своими одноклассниками и было прямо жаль с ними расставаться. В то же время я вспомнил, что заканчивать отношения лучше именно на такой ноте, нежели, довести их до тупика. Судьба развела нас в разные стороны и это ни хорошо, ни плохо, это нормально.

Сегодня с утра я начал отвечать на телефонные звонки, и делать исходящие. У людей проблемы, все они что-то ненавидят и в основном политиков. Создалось впечатление, что работа политика чем-то схожа с работой мальчика для битья. Послушав людей, я понял, что они представляют себе жизнь, как непрерывный процесс насилия над собой со стороны власти. И в доказательство этого они приводят тот факт, что они не могут купить себе дом или запасную квартиру, а так же самую дорогую колбасу.

Я, можно сказать, смотрел на самого себя много лет назад, разговаривая с этими людьми. При таком видении этого мира, жить действительно становится невыносимо. Эти люди просто упиваются своей беспомощностью и любые действия со своей стороны считают бесполезными.

Как известно, человек чувствует себя хорошо только тогда, когда он совершает какие-либо осознанные действия и видит, что они дают определенный результат. Когда человек уверен в том, что все его действия безрезультатны и даже просто истощают его, вредят таким образом, он сам себе рубит крылья и гасит свет. Да, я великомученик, я ни в чем не виноват, а все вокруг подонки, воры и мошенники, но от этой правоты ничего не меняется. Правота мученику ничего не дает, ему не удается навязать чувство вины окружающим и таким образом взять их под контроль, поставить себе на службу. Кроме брезгливости такие обвинители ничего вызвать у окружающих, даже себе подобных вызвать не способны.

Я не знаю, в какой момент своей жизни, я перестал винить кого бы то ни было в том, что со мной происходит. Это произошло как-то постепенно, и жизнь стала более или менее налаживаться, вернее ощущения от неё стали несколько иными. Появилось такое чувство, что иногда я плыву по течению реки, иногда она меня несет, когда я устал грести. А одно время я просто чувствовал, что меня волокут за волосы по пыльной дороге, избивая. И оглядываясь, я чувствовал не прощенную обиду на жизнь и желание отомстить, компенсировать, надругаться над виноватыми. Теперь, взгляд в прошлое для меня значит только воспоминания о забавных приключениях, будто это было и не со мной. Часто, когда мне грустно или на жизненном пути встречаются какие-то трудности, мне очень помогают мысли о том, что скоро я буду печатать об этом, как о забавном приключении.

Вот и в прачечную я отправлюсь устраиваться с намерением получить материал для новых литературных произведений. Именно материал, натура для письма мне нужна от жизни прежде всего, а не какая-то колбаса или бисер, который всегда дешевый, всегда его мало, потому, что у кого-то его больше. Чего-то хотеть, о чем-то мечтать - это не для меня. Хотя в голове у меня есть много замыслов, которые мне не всегда удается воплотить. Нет цели, нет пожеланий, нет мечты, остались только потребности, и среди них потребность постоянно что-то печатать.

Сейчас уже двадцатый год. Я уже несколько лет назад уволился из этой прачечной, отработав там три ужасных года. Там надо мной постоянно глумились некоторые женщины в стиле Рубенса, воспитанные в советских абсурдных традициях. После увольнения я получил уже вторую группу инвалидности и несколько лет лежал в кошмарной депрессии. Только два года назад, в середине восемнадцатого года я начал свое возрождение, навсегда бросив курить и пить. Это, конечно, хорошо, что я там проучился девять месяцев в плане практики латышского языка, который я за годы вне Латвии слегка подзабыл. Да и в работе гладильщика нет ничего плохого. Плохо то, что я три года терпел возле себя отвратительных людей и позволял им слишком много лишнего. Впредь надо как-то избежать подобных ошибок!


Пустота. 2016
Все вышеизложенное не является продуктом творческого вдохновения, я печатал это в подавленном состоянии депрессии. Зачем, спросите вы? Я надеялся на то, что вдохновение появится в процессе работы, но оно, увы, не почтило меня своим присутствием. Здесь показана та бездна уныния, в которую может впасть человек, которого затравили другие люди.

Я не могу понять, что со мной стало. Мне совершенно нечего сказать этому миру. Мечты о своем светлом будущем стали совершенно нереальными. Я перестал искать после того, как столкнулся с реальностью в лице нескольких женщин. Когда я соприкоснулся с их скудоумием, я вдруг заподозрил, что народ хочет, чтоб я молчал и тратил свои деньги на них. После этого разочарования у меня пропал дар речи, дар мысли. И я придумал себе убогую мечту о женщине из далеких краев, в которой может оказаться хоть что-то человеческое, что-то кроме болезненной тяги к алкоголю. В начале знакомства я хотел их понять, влезть в их шкуру, и у меня это получилось. Оглядевшись вокруг, я увидел ужасно мрачную картину, которую можно созерцать лишь залив глаза, нет, не глаза, а именно зенки, шары, сливы по самое «не могу!». У них хватало здоровья, чтобы так напиться, чтобы верить в то, что в этом затхлом и темном мире может блеснуть некий луч надежды, у меня же не хватало здоровья столько выпить. Как жить дальше с тем, что я увидел, почувствовал, я так и не придумал. Нет, это была даже не жизнь животных, не жизнь растений и даже не жизнь простейших организмов!

Мне упорно талдычат о том, что проблема не в людях, а во мне. Ну, да! Этот мир полон скучных до смерти, невоспитанных и хамоватых особ, которые только и делают, что хотят надо мной поглумиться, надругаться, просто изнасиловать меня, и проблема не в них, проблема во мне. Да, проблема во мне, ибо я иногда подставляюсь под их удары. Нормальный человек не стал бы этого терпеть, а я, будто тренирую свое смирение. Но смирения нет. Я могу улыбаться, когда надо мной глумятся, но где-то внутри у меня раздражается что-то похожее на чувство собственного достоинства. Я знаю, что и на новом месте мне будет дарован тот же крикун, которого мне придется слушать, чтобы остаться на месте.

Что же касается того, чтобы вернуться мне сейчас на старое место, то это не согласуется с моими планами на будущее. Я планирую отработать год, отдать долг, купить стойматериалы на дачу, а потом со второй группой уйти на покой. То есть возможно отправиться в путешествие на велосипеде, или топить печку на даче и что-то печатать потихоньку. Прошлое – оно привязалось ко мне или я его еще не отпустил. Теперь мне точно не следует брать в руки свои деньги или держать у себя свою карточку. Хотя, когда-то я должен научиться жить, не делая таких косяков на две штуки евро. Когда-то я должен научиться жить хоть немного ровно. Одну из причин конкретных заносов я уже знаю – советские бабы, с которыми впредь решил более не связываться. Да, стоит мне только познакомиться с какой-то, как я впадаю в жуткую бедность, а потом и депрессию, в которой я не могу ни строчки написать. Да, для меня главное, оказывается, это быть способным писать. Все остальное – для меня второстепенно. А я никогда не мог писать, когда рядом была баба. Черт! Они дурно на меня влияют.

Мне снилось, что я летаю. Я парил над землей, будто я умер,  стал свободным от тела, которое хочет много чего, которое уязвимо. Путешествовать на велосипеде – это все равно, что парить над землей. И я понял, что именно этого я сейчас и хочу. Но это к сожалению совершенно невозможно. Я должен платить алименты, должен платить за квартиру, должен погашать долг. Я много чего должен, потому мне следует не парить над землей, а держаться за какое-то ужасное место, где платят деньги. Чтобы удержаться в этом аду, нужно терпеть рядом с собой ужасных людей, нужно притворяться одним из них, нужно подавлять в себе свою индивидуальность.

Эти два дня на старой работе меня просто добили. Сейчас я в таком состоянии, что меня всего трясет, как с похмелья и я не могу спать и не могу бодрствовать. Я не знаю, что может мне помочь. Таблетки, какими бы дорогими они ни были, совсем не действуют на меня. Я закрываю глаза и пытаюсь думать о чем-то приятном, но у меня ничего не получается. Все бы было ничего, если бы мне дома лежать было нормально, но мне и бездействие тоже плохо. Как противно осознавать то, что какая-то базарная баба может без усилий вогнать меня в гроб. Я беспомощен и беззащитен. Каким же я был идиотом, когда пошел туда, на старое место! Я думал, что я воспряну, но не подумал с чего мне воскресать, ведь там ничего не изменилось, стало только хуже, если увольняется даже высшее начальство.
Осень. Ледяной и влажный ветер, пробирающий до костей. Деревья теряют свою листву. А меня тошнит от самого себя, и снова болит спина, в ушах звон, комок в горле. И мозг норовит удрать в порнуху, прочь от этой реальности. Я пытаюсь начать думать, играя в шахматы, поставить логическую мысль выше импульса, но ничего не получается. Все мои беды из-за того, что я совершаю поступки по инерции, или импульсивно, совершенно не размышляя о последствиях.

Я смотрю новые фильмы, но у меня такое чувство, что все лучшее я уже пересмотрел. Стрессовое состояние. Сексуальная неудовлетворенность. Недовольство самим собой. Тупое желание выкурить сигарету, и рвотные спазмы, когда я закуриваю. Невозможность выпить пива. Отсутствие аппетита. Возможно, что где-то в зачаточном состоянии в глубине моего осознания тлеет задавленный гнев, нежелание принять действительность пассивно, как я это уже долгие годы делаю. В мозгу уже пульсирует фраза – «Планету взорвать!». Хотя с взрывом планеты могут возникнуть технические проблемы, потому проще взорвать себя. Тихо, так, мирно, взять и удавиться.

Мне очень хотелось бы на этом оборвать свое повествование, и отправиться выполнять то, что я хотел, но есть чувство долга, которое не дает мне это сделать. У моих родителей не будет денег меня даже закопать, не говоря уже об обязательствах морального плана перед своим сыном. У меня вообще много моральных обязательств, потому я не в праве взрывать свою голову, я должен жить, должен работать. Я должен найти нормальную работу и вернуть долг, платить алименты, ремонтировать дачу. Я не имею права просто раскиснуть, упасть лицом в грязь и дать волю своему отчаянию, своей злости, своему гневу. Я злюсь на другого человека, но злость обращается не на него, эта злость обрушивается на меня.
Я должен писать, не останавливаясь! Мне надо хоть с бумагой быть откровенным. Я настолько заврался самому себе, работая в этой прачечной, что мне трудно вспомнить, кто я есть на самом деле.

Попытка прогуляться по лесу окончилась полным провалом. Мне стало очень плохо, голова закружилась, тело было вялое и слабое. Шел, как пьяный. Я и часу не способен погулять по лесу. В таком состоянии не стоит идти искать новую работу. Прав был доктор в больнице, не надо сразу так идти на работу, нужно еще немного полечиться амбулаторно.

Я очень долго, два года, прожил в мире, который враждебен мне. За эти два года я практически ничего не написал и разучился думать, просто отвык от этого занятия. В моей голове образовалась пустота, и я пытался заполнить ее пивом. Я и сейчас не в силах рассказать о том, что со мной происходило в эти два года. Этот мир не хочет, чтобы о нем рассказывали, да еще и такие дотошные любители гротеска, как я. То, что я притворялся, уничтожало меня настоящего. И вот, я пытаюсь сейчас оживить истлевшие останки, но ничего не получается. Мне говорили, что существование таких, как я уже является тяжким преступлением. Я соглашался и улыбался. Мама не понимает, зачем я так поступал, зачем убивал каждый день себя по пути на работу. Я не могу ей объяснить, что меня настоящего и дня на той работе не потерпели бы. Заигрывания с народом обошлись мне слишком дорого. Но случилось и нечто положительное – я избавился от Алишера. Я и до этого знал, что человек он гнилой, потому и держался от него на расстоянии, а там, мне пришлось с ним сблизиться, и полюбоваться его мерзостью.

Вся моя жизнь – это вереница стрессов. Куда бы я ни шел, везде люди пытались меня уничтожить, выдрать из меня то, что было моей истиной сущностью. Под истиной сущностью я понимаю любознательный взгляд на мир, мое желание жить, и что-то создавать. Шизофрения – это не вирус, не врожденное заболевание, а результат многих лет работы быдла надо мной. Они все ей больны, но никто не хочет в этом признаваться, даже ради получения инвалидности. Они просто панически боятся признать, что психически они больны. Лень они объявили своим грехом, а не симптомом болезни, как и параноидальную жадность, мнительность. Они живут в этом аду и даже представить себе не могут, что можно жить и иначе. А тут появляюсь я и демонстрирую им то, что они считали невозможным. Мое поведение доказывает им их неполноценность, и они меня стараются уничтожить законным способом.

Чего бы мне сейчас хотелось, так это того, чтобы перспектива какой-либо работы исчезла, и я мог бы удалиться подальше от людей на свою дачу, и жить там, заботясь лишь о дровах для чугунной печки. Но на мне висит этот чертов долг, да и на даче нужно много чего сделать, прежде чем туда можно будет переселиться. Можно сказать, что те два года, что я проработал в этой прачечной просто вылетели вон в плане финансов. Я ничего не сделал на даче, разве что провел воду и подключил электричество, и вместо накоплений я создал долги.
Холодно, и этот холод исходит из глубины моего естества. Мое осознание находится в коматозном состоянии. Мне даже представить себе трудно, что я когда-то еще оживу. Два года на одном и том же месте – это уже слишком.



О чем шепчет спящий разум?
04.12.2015 17:30.
О чем я сейчас могу думать, когда у меня обострение хронической депрессии? Мне не хочется есть, не хочется спать, курить, выходить на улицу, идти в магазин, готовить себе есть и прибираться в квартире. И даже трудно себя заставить смотреть фильмы Грега Араки, не смотря на их психологическую глубину. Песнь бакланов за окном, солнечные лучи в окне, сбежавшая из клетки крыса - все это оставляет меня равнодушным. Мне вдруг стало ясно, что последние годы моей жизни, жизнью совсем не являлись, а были её имитацией, подделкой. Я пытался обмануть всех, но обманул только себя. И в обмане этом не было никакого смысла.

Я играю с жизнью совсем небрежно. В этом выражается моя неприязнь к себе самому. Как в фильме "Официант" от Алекса Ван Вармердама автор ненавидит своего героя, постоянно устраивая ему различные неприятности, так и я устраиваю неприятности самому себе. Иногда мне хочется явиться к самому себе и пожаловаться на совершенно бредовый сюжет своей жизни, на некоторых персонажей, с которыми я совершенно не совместим. Я говорю ему, что не только я, но и практически все зрители не видят ничего прекрасного и интересного в шоу, которое я им показываю. А он говорит, что им, как и мне, еще предстоит это осмыслить, переварить и полюбить так сильно, как полюбили со временем фильмы Ходоровски, Джармуша, Триера и многих других великанов в создании фильмов.

Я могу долго грезить о том, что в жизни у меня все наладиться, но от грез этих мне потом самому становится плохо. И я ясно понимаю, что жить так я не смогу. В грезах у меня особенно плохо получаются проблемы и их решения. Они так же примитивны, как детские сказки, которые ни детям, ни взрослым читать совершенно не интересно. Они блекнут и исчезают на фоне воспоминаний о пережитом. На данный момент я достал до нижнего днища самого нижнего ада. Мне нечем дышать, но я медлю с тем, чтобы начать всплытие на поверхность. Благополучие и достаток безмятежной жизни все еще кажутся мне не более, чем скучным сном наяву.

Возможно, что нынешняя работа на меня так влияет, где я мало думаю, постоянно вертясь в водовороте суеты. Другой бы на моем месте там просто не выдержал, а я заставил себя там остаться, будто пробуя себя на прочность. Когда-то я даже осуждал тех людей, которые живут так, как я живу сейчас, а потом мне захотелось их понять, вот я нырнул в эту среду, став её частью. И сейчас я в такой ситуации, что уже трудно придумать счастливый конец к истории своей жизни. И дело не в нищете, в которой я погряз, не во вредных привычках, дело в том, что твориться в моей голове.

Мир стал для меня совсем маленьким и однообразным, даже при том, что в нем для меня осталось множество тайн. Когда-то мне казалось, что в других странах все иначе в том плане, что там нет той тоски, которая душила меня в родном городе. Но вот, я оказался там, многое там оказалось иначе, многое было необычно для меня, но суть была та же, следовательно, и та же тоска. И до меня вскоре дошло, что тоска отступает только тогда, когда я загнан в угол, когда смерть дышит в затылок, и жизнь кажется не такой ценной, чтобы бояться её конца. Мне слишком тяжко было с детства в выходные ждать понедельника, в который надо было отправляться в ненавистный детский сад, в школу, в училище. На работу мне было идти не так противно, за редкими исключениями. Обычно из таких мест я быстро убегал.

Благополучная и счастливая жизнь для меня - это, как выходные в ожидании страшного понедельника. Я просто уверен в том, что если у меня все хорошо, то это лишь зловещее затишье перед бурей, которую я сам себе устрою. В то же время, как бы ни было тяжело в пятницу, я видел впереди выходные, потому все трудности мне казались даже приятными.

И теперь, когда я достал до дна в своей депрессии, я начинаю жить предчувствием того, что эта буря в моей жизни вскоре пройдет. Еще немного, и я начну всплывать и решать те проблемы, которые я себе создал. Начну строить то, что своими же руками разрушил, недовольный тем, что создал. Я заметил за собой, что могу жить, лишь разрушая себя прежнего, отвергая и предавая забвению, и начиная все с нуля. Все то, что я печатаю, мне на следующий день кажется глупой мерзостью. Я не умею остановиться на том, что сделал, не умею быть довольным собой, и не могу себя простить за то, что сделал.

Пусть завтра будет кошмаром, но только не таким, как сегодня, каким бы это сегодня ни было прекрасным!

Я оглядываюсь в свое прошлое до того момента, когда я из Англии отправился в Латвию. Я там неплохо устроился, в агентстве был на хорошем счету, мог получить социальное жилье, да и работу постоянную получить. Были сбережения в банке, но совершенно пропало желание жить. Я избавился от кошмарной женщины, добился независимости от своих коллег и соседей по квартире. Ведь я уже мог снять и отдельную квартиру, а так же у меня появилась информация о работе в том же городе. Так я пришел к концу своих мытарств и проблем, и меня впереди ждала спокойная и благополучная жизнь, которую я отверг в гневе.

И в Латвии я выбрал самую ужасную работу, которую только можно было найти. Да еще и пытался справляться с тем, что на меня там взваливали. А потом я оказался на больничном с тяжелым диагнозом. Мое решение пойти обучаться новой профессии в центре интеграции инвалидов было так же бредовым. Было с моей стороны разумно вообще не получать инвалидность, и не валяться год на больничном, а искать работу по специальности. Но эта перспектива представлялась мне скучной и предсказуемой, как любовный роман с приличной женщиной.


О страшных фильмах. 2016
Уже в который раз я натыкаюсь на странную реакцию людей. Узнав о том, что я смотрел весьма страшный фильм, они берутся утверждать, что я псих и извращенец, раз смотрю такое. Позвольте, спрашиваю я, а что же мне смотреть, детские фильмы, чтобы казаться здоровым? Может и новости страшные не смотреть, чтобы меня не сочли маньяком? Чтобы слыть психически здоровым человеком, следует прятать голову в песок лишь только телевизор покажет что-то страшное?

И тут я задумался о том, почему же я все-таки смотрю страшные фильмы, а не мультяшки. В первую очередь потому, что я уже старше двадцати одного года. Потом мне хочется видеть жизнь и видеть ее целиком, а не лубочную упрощенную картинку. Когда я наблюдаю за злом мной просто движет инстинкт самосохранения. К примеру, посмотрев фильм "Земля Ван Диммена", я понял, что оказавшись в похожей ситуации, лучше покинуть коллектив и умереть от голода в гордом одиночестве, нежели становиться каннибалом. В том фильме весьма убедительно показано, что жить любой ценой хуже, чем умереть.

"Не бойся друга, в худшем случае он только предаст тебя. Не бойся врага, в худшем случае он только убьет тебя. Бойся равнодушных, с молчаливого согласия которых совершаются предательства и убийства!". Я очень многих своих знакомых спрашивал о Руанде, о геноциде в этой стране. И практически от всех я слышал, что они не знают и знать не хотят о том, что там эти "обезьяны" вытворяют. Иные выдавали более человеческие ответы, дескать, Африка далеко, к чему портить себе настроение, если мы все-равно ничего не можем изменить? Да, отвечаю я, мы ничего не можем изменить, но по крайней мере мы можем понять тех людей, которые оттуда убежали. Мы можем относиться к ним не с осуждением, можем не ненавидеть их. Наконец, изучив историю геноцида с самого начала, мы хоть как-то сможем ему противостоять, когда он начнется под боком. По крайней мере мы сможем в этом не участвовать.

Национал-социалистов в свое время поддержало именно то большинство, которое не любит плохих новостей и страшных фильмов. Гитлер и его партия были всенародно избраны и любимы большинством. И это большинство одобряло, как объявление войны всему миру, так и борьбу с "внутренними врагами". Народ Германии вполне одобрял окончательное решение еврейского вопроса, и даже не подозревал, что это геноцид, что из-за этого их потомки будут их стыдиться.

Глядя на любителей искусственного позитива, я часто вспоминаю образ мамы из фильма "Груз 200". В квартире уже несколько трупов, сын творит ужасные вещи, а эта женщина мать пьет водку, уткнувшись в телевизор и в упор не замечает того, что твориться вокруг. И ей действительно весело, хоть она и вырастила чудовище. Все ничего, только мухи ей немного мешают...

Я слышал множество криков по поводу фильма "Сало или 120 дней содома". Многие благочестивые люди говорят о том, что такое нельзя показывать. Да, такое можно и не показывать, но что тогда ответить тем, кто оправдывает теперь итальянских фашистов? Находятся такие историки, которые заявляют о том, что последователи Муссолини никому и никакого зла не причинили. Даже напротив, они почти уничтожили мафию, проповедовали благочестие, евреев они не трогали. Ну а то, что исчезали молодые люди из интеллигентных семей, то лишь досадные совпадение. Возможно, что кто-то из исчезнувших был уничтожен, но это же просто ничто по сравнению с преступлениями национал-социалистов и коммунистов. Однако, благодаря этому фильму это "ничто" становится уже кое-чем. И после просмотра этого фильма уже невозможно оправдать фашистов. Глядя на их забавы, человек приходит к мысли о том, что этих фашистов следовало бы просто усыпить, как бешеных собак, и никаких поблажек они не заслуживают.

В то же время этот фильм можно рассматривать, как притчу, суть которой заключается в том, что власть, с помощью народа - охрану набрали из уличной шпаны, уничтожает интеллигенцию. Автор фильма намекает на то, что каждая власть забавляется подобным образом.

Коматозное состояние. 2016
Все, что изложено ниже является иллюстрацией душевной болезни.
Да, именно в коматозном состоянии я сейчас нахожусь. Я могу есть, ходить, разговаривать, но в плане того, чтобы что-то написать, я самый настоящий труп. Два года я работал в прачечной, потом заболел душой на год. А пару дней назад, я пошел тужа с намереннием устроиться обратно. Мне велели отработать бесплатно, в течении которых они оценили мою способность вернуться туда. И за эти два дня я понял, что возвращаться туда мне не следует. Не знаю, что они скажут мне на счет моей трудоспособности, но я решил, что я для них уже не пригоден.  Два года я выл по волчьи, живя в их стае, пытаясь стать одним из них, одним из пролетариев. Только теперь, когда я понял, что уже больше не вернусь в эту прачечную, я понял, в каком аду я жил. Я не знаю, сколько времени пройдет пока наступит момент, в который я очнусь от этой комы осознания. Не удивительно, что я не накопил денег, не удивительно то, что я так страшно пил. Два года прошли в состоянии постоянного стресса, в котором я не мог думать вообще и нет ничего странного в том, что я натворил столько глупостей.
Эти два дня на старой работе были актом прочистки мозгов. Теперь я, наконец принял решение не возвращаться туда никогда и ни при каких обстоятельствах, что бы мне там ни предложили, как бы мне тяжело ни было. И мне после этого стало намного легче. Да, возможно я вляпаюсь в такой же кал, но вести себя так, как прежде я уже не буду. Я слишком многое позволил пролам, отверз свое чрево, дабы жрали они мои внутренности, и они почти сожрали меня без остатка. Это немилосердно по отношению к ним с моей стороны. Отведав вкус крови, они стали вампирами, и теперь будут страстно искать новую жертву. Я позволял им давать себе советы, очень навязчивые советы. Я обсуждал свою личную жизнь. Я позволял им орать на себя, как на маленького и неразумного ребенка. Я был для них шутом. Двумя годами ранее мне это было в радость, а теперь. Теперь у меня просто нервы не выдерживают. Теперь у меня нет потребности в общении с ними.
Как много готов был я отдать, чтобы только стать одним из них, чтобы стать простым человеком! Я отдал больше, чем я имел, как в плане денег, так и в плане самоотречения. Я отдал им себя на растерзание и поругание, но так и остался чужим для них. Я был очень глуп. Я упустил из виду то, что их отличительной, главной чертой является паническая жадность. И щедрого человека они никогда не сочтут своим.
В общем-то мое предположение сбылось. После двух лет работы в этой прачечной я стал инвалидом второй группы. Наконец я дошел до той цели, которую мне указал мой друг Доктор. Он до этой цели не дошел, он нашел другой способ выживания, и вполне им доволен. Да, собирать ягоды и грибы – это не так противно, как работать с пролетариями. А ведь и я, и он могли бы честно работать где-то до пенсии, приносить пользу обществу, но везде, куда бы мы не приходили, нас начинают гнобить пролы. Они в этом не виноваты. У них просто срабатывает инстинкт уничтожения чужака в своей стае. И как мы не пытались, нам не удавалось обмануть их чутье.
Долг – это та цена, которую мне пришлось заплатить за доведения до того состояния, в котором я могу получить вторую группу инвалидности. Теперь мне осталось только отработать этот долг, довести до ума дачу и можно на покой. Впрочем, даже дачу до ума не стоит доводить, это можно будет делать и потом, постепенно. Пожалуй, не было бы этого долга, я бы так не нервничал, и не стал бы инвалидом второй группы.
Какое же я все-таки должен облегчение испытать, когда у меня не будет долга, будет нормальная пенсия, и я смогу спокойно жить на даче! Черт! Как же это заманчиво выглядит сейчас, когда у меня есть острая необходимость отработать где-то еще один год! Как же я все-таки плохо переношу людей! Какой я мезонтроп! Пролетариат для меня, как безликая враждебная мне однородная масса. Да, не все из них относятся ко мне агрессивно, но я уверен в том, что не стану таким, как они, и они никогда не примут меня таким, какой я есть. Некоторые из них относятся ко мне достаточно гуманно, но это при том условии, что я притворяюсь, а они как бы не догадываются кто я на самом деле. Это не вгоняет меня в стресс, но тоже изводит меня, побуждает совершать неадекватные поступки.
За эти два года я почти разучился просто сидеть и размышлять, но научился суетиться. Это весьма скверная привычка, от которой следует отвыкнуть. А так же я перестал любить себя настоящего. Я его возненавидел заодно с ними. Теперь мне предстоит снова принять себя настоящего и полюбить. Ведь я до того дошел, что даже начал стесняться того, что мне нравится серьезное кино, умные книги. Ах, какой я извращенец, говорил я себе! И нечего сидеть без дела! Эти вопли на работе просто проросли в моем мозгу.
И эта моя несчастная любовь была лишь театром по их любимому сценарию. На самом деле все это была лишь пьяная истерика. Эта женщина была просто воплощением всего того, что я не люблю. Представление это было разыгранно на потребу публике. Им это очень даже понравилось.
Наконец я хорошо выспался и вышел из стрессового состояния! Еще пару дней, и я смогу пойти устраиваться на новую работу. Там я благополучно должен отработать год или немного дольше, а потом уволиться и уйти на покой. Теперь у меня будет пенсия по инвалидности, доход от сдачи квартир, дача. В общем, все для того, чтобы стать пенсионером. Опять после года работы буду получать пособие по безработице. В общем, меня ждет не жизнь, а сплошное удовольствие – путешествия на велосипеде, лыжные прогулки, живопись, литература. Постепенно я превращюсь в настоящего европейца. Работать в Латвии – ужасно вредно для здоровья, особенно для морального.
Кто-то выкинул на помойку огромную плюшевую розовую пантеру. Эта игрушка, воссевшая на помойке посреди двора, просто осветила серое и унылое пространство. Я подумал о том, что и я такая же розовая пантера, которой не лень освещать всякие вертепы и клоаки. Правда обитатели этих черных дыр, в которых исчезает все, никогда не довольны той иллюминацией, что я устраиваю. Они стремятся измазать меня дегтем своей реальности. Иногда мне удается на какое-то время потемнеть в угоду дружным коллективам, но в определенный момент с меня слетает вся эта грязь, и я иду искать себе новую черную дыру. На последнем рабочем месте я слишком много позволил своим коллегам. Слишком глубоко в себя дал им запустить их щупальца. Они уже начали пытаться контролировать ход моих мыслей. Я не могу долго оставаться закрытым, по этой причине мне надо почаще  менять рабочее место или вовсе не работать.
Названия моих последних произведений говорят о том, что кризис у меня в разгаре и длиться уже очень давно. Начался он именно тогда, когда мне следовало свалить с той работы. Почему я этого не сделал? Ведь именно тогда у меня и начались приступы алкоголизма и финансовые затруднения и чем дальше я работал, тем они становились серьезнее. И главное – это не повторить той же ошибки еще раз. Но скорее всего, я опять в такую же кучу кала вляпаюсь. Она будет новая, другая, но это будет кал. В этой жизни нельзя без купания в экскриментах. Этот кризис должен закончится тогда, когда я наконец отдам этот чертов долг и буду жить на даче и не работать. Пиво я уже не пью, осталось только бросить курить, и у меня уже не будет необходимости нырять в дерьмо и притворяться частицей этого дерьма. Жить трудно лишь до того момента, в который принято окончательное решение. Теперь я принял решение не возвращаться в то ужасное место, и мне должно стать легче. Это место было бы не таким ужасным, если бы я на днях туда не вернулся. Но мое возвращение помогло мне принять это решение, которое мне так облегчило жизнь. Подумать только! Как я все это терпел два года? Теперь мое терпение закончилось. Может быть это оттого, что я не был с похмелья, не был пьяным. Все стало вдруг ясным, как весеннее голубое небо. Мне там не место. Я пришел туда только затем, чтобы в этом убедиться. Как же мне было бы тоскливо еще целый год на трезвую голову жить с этими тетками. Как бы я их невзлюбил, если бы еще хоть месяц с ними помучился!
Теперь на повестке дня у меня главная задача – получить инвалидность, а уже потом найти новую работу. Главное не торопиться с выбором, не лезть в первую попавшуюся дыру. Ведь есть места, где тихо и спокойно, просто их надо найти. Пристроиться бы в какую-то маленькую прачечную при гостинице или каком-то пансионате.
На улице все стало серым и темным, даже желтизна павших листьев стала одним из оттенков серого цвета. Мой разум и моя душа – лежат бесчувственным телом на кровати в летаргическом сне. Но сегодня все уже не так плохо, как было несколько дней назад, когда я намеревался идти в эту прачечную. Сегодня у моей истинной сущности уже есть шанс проснуться. Все лето я только и думал о том, что я туда вернусь, и мне было плохо от этих мыслей. Это намеренние не давало мне спокойно жить, пробуждало желание напиться и забыться.
Да, я не рассказал, и сейчас не могу рассказать, что же в этой прачечной было такого страшного, что ввергало меня в такое уныние. Да ничего особенного не было. Просто вопящие бабы. И вопили они не всегда на меня, а иногда и не кричали вовсе. Проблема была во мне. Я понимал, что они никогда не примут меня таким, какой я есть, что мне всегда придется жить среди них, накинув на себя их шкуру. Среди них я был будто засекреченым разведчиком, шпионом. А что делать шпиону, когда его родины, в пользу которой он шпионил вдруг не стало? Он остался в чужой стране, влачить совершенно бесцельное существование. Ему остается только стать одним из врагов и спокойно дожить свою жизнь. Это мрачная, кошмарная перспектива. Среди трудящихся пролов я всегда чувствовал себя чужим, всегда воспринимал их, как врагов. Но я никогда не знал, где свои, где обитают люди подобные мне.


Весенняя осень. 2016
От тяжкой душевной болезни я очнулся хмурым и дождливым утром. У меня такое чувство, что я был в духовной спячке пару лет, пока работал в прачечной. За это время я выпил очень много пива, практически не читал и не печатал, почти не смотрел кино, и главное – я совсем не думал. Я изрядно растолстел, благодаря лекарствам, которые мне нужно было принимать. Я стал безразличен ко всему, ленивым, озлобленным.

Все лето я пролежал на даче, читая заказную советскую литературу, смотрел очень некачественные сериалы, попивая самое дешевое пиво. И все лето я ждал того момента, в который я вернусь на работу, в эту прачечную. Я не замечал того, что мысли о возвращении меня повергают в самое глубокое уныние. Я ползал по социальным сетям, пытался что-то писать ручкой на оберточной бумаге. Но мое тогдашнее состояние не давало мне выдавить из себя ни одной нормальной строчки, ибо что бы я ни писал, я постоянно оглядывался на своих коллег. Я комкал исписанные листы и выбрасывал их, понимая, что народ этого не поймет, народу это не понравиться. Таким образом я отвергал самого себя. А что нравиться народу? Народу нравится телевизор, который я ненавижу и презираю. Эти противоречия я заливал пивом и старался вообще ни о чем не думать, дабы соответствовать тому, что из меня лепили.

И вот, я отлежал в больнице положенный срок, получил диагноз, который необходим для получения второй группы инвалидности и тут же пошел на работу. Встретили меня там более чем прохладно, сказали, что я должен пройти тест, то есть отработать два дня бесплатно, после чего будут думать, брать меня или нет. Я отработал эти два дня и понял, что мне там делать нечего, понял, что меня так угнетало летом, когда судьба велела мне веселиться и наслаждаться жизнью, а я лежал в депрессии. Мысль о том, что мне предстоит отработать в том же месте еще пару лет наводило на меня тоску и отчаяние, но я не отдавал себе в этом отчета. Я не видел корня своего уныния. И только тогда, когда я снова услышал эти грубые и глупые крики, увидел этот бардак, я взялся рукой за корень своих страданий, и выдрал его из своей головы.

Два дня, я пролежал в стрессе, в апатии, а потом начал пробуждаться, глядя на мир уже не через призму прачечной. Не могу сказать, что я увидел нечто прекрасное, но это уже не было сплошным мраком, тем адом, в котором я прожил два года. Для начала я посмотрел в зеркало и увидел человека, пусть и сильно потрепанного, но все же человека, которого не следует постоянно оскорблять и заставлять работать бесплатно. Я слишком много своим коллегам там позволял. Они считали, что на меня можно орать, давать навязчивые советы о том, как мне стоит жить, с кем жить, какие фильмы смотреть, читать ли мне книги, как организовывать свой досуг...

Вянет трава, опадают листья, а я вдруг зацвел на зло холодному ветру с дождем. Если мне, все же позвонят и пригласят обратно, то я скажу им, что я уже не тот, что был, что я более не позволю им глумиться над собой. Возможно, что на новом месте я опять повторю ту же ошибку, опять позволю коллегам что-то лишнее, но там я не буду заходить в этом так далеко. Девять месяцев, больничный на три месяца, увольнение, биржа и пособие по безработице и никаких сожалений о месте, с которого я ушел.

Пробуждение это, конечно, не из приятных, ибо во сне я много чего натворил и воспоминания об этом меня сильно угнетают. Мне страшно вспоминать ту, ужасную порнуху, в которой я принимал свое скромное участие. Однако, есть и приятный момент – я не заразился ни чем венерическим. Порадовать может и то, что от меня ушла сама эта ужасная женщина, что другую удалось выдворить так легко и просто. Хотя, я ужасно разочаровался в сексе с местными женщинами. Казалось, что я получил то, о чем должен был мечтать, но эта мечта меня сильно разочаровала. Первая ушла, не дав мне разочароваться в том, что было в ее голове, а вторая вывалила все скудное содержание своего осознания передо мной сразу, побудив меня побыстрее послать ее в даль светлую. Да, Ольга, не смотря на свою тупость, все же, вовремя что-то почувствовала, и ушла сама.

Такое со мной случилось впервые, я растерялся и не знал, что мне делать, как вести себя в таких случаях. Вспомнив русских классиков, я разрыдался и запил. Впрочем, пил я и до этого много и страшно. Да и знакомство наше происходило исключительно в нетрезвом состоянии. А если бы она переехала ко мне, и я бы ее выпер недели через две? Тогда бы я в глазах общественности выглядел бы не самым лучшим образом. Возможно, что коллектив бы меня даже вынудил уволиться, что было бы так же неплохо. Не пропало бы лето даром, и я бы раньше взялся за голову. В общем и так неплохо все сложилось. Два года стажа уже есть, остался еще один год. Я не так уж много крови потратил на последние приключения с женщинами. Всего-то две тысячи, да год работы ради алкоголя. Бывало, конечно, и меньше, но я тогда не пил...

Как бы мне хотелось сейчас, даже в эту ужасную погоду, собраться и поехать в путешествие на велосипеде, поехать на Юг через Польшу в Баварию, потом во Францию и Испанию. Но нет! У меня тут еще полно дел, мне надо платить алименты, строить дачу, отдавать долг, нарабатывать еще один год стажа, чтобы пенсия по инвалидности нормальной была. Правда, я еще не знаю, кто меня всего такого дерганного на работу возьмет. Куда-то должны взять. Если я буду искать, то обязательно что-то найду. Уже заранее представляю себе эту дыру, в которой мне придется год просидеть, сцепив зубы. На этот раз надо будет ни с кем из коллектива близко не сходиться, ни в какие разговоры не вступать, если будут позволять лишнее, орать и бить, тогда посылать все к чертям и уходить. Я, в принципе, могу даже на минимальную зарплату устроиться, глядишь за десять месяцев и отдам долг. Хотя в первую очередь надо отремонтировать дачу...

Да, перспективы у меня достаточно мрачные и цель тоже не очень. Моя цель сидеть на гнилой даче и самому загнивать. Жизнь затворника, в которой не надо никого терпеть. Ковыряться в огороде, заготавливать дрова, подпиливать ветви у яблонь и тискать свою крысу. Да что мне еще надо? До цели уже не так долго осталось, всего год по моим подсчетам. Главное, чтобы какая-то сучка не спутала мне все карты, не завернула мне мозги в обратном направлении. Всего год отмучиться. Это не так уж и много, если, конечно, у меня выгорит дело с инвалидностью.
Удивительно просто, как я умудрился сам себе обломать отдых мыслями о возвращении в эту чертову прачечную, которые побуждали меня брать дешевое пиво на последние деньги. Хорошо я хоть сподобился пару раз искупаться в карьере на даче. А предыдущее лето я вообще не купался, все лето вкалывал или пил. Да, алкоголизм поразил меня не в шутку. Это же надо – три года прошли почти в полном забытьи.


Нищета и одиночество. 2016
Джордж Оруэл говорил о том, что скука является неизменной спутницой нищеты. Ему было проще, чем мне. Он мог пойти в паб, попивая пиво или вино наблюдать за посетителями, находить в них что-то интересное, оригинальное. Я же скучал даже при наличии денег на алкоголь. Дело в том, что я не видел более в людях ничего интересного, ничего примечательного, того, о чем хотелось бы писать или кому-то рассказывать. Так что алкоголь не мог спасти меня от скуки. Я пил один и мне было очень скучно при этом.

Теперь же, когда меня вылечили от алкоголизма, мне не стало ни скучнее, ни веселее. А интерес к жизни начинает постепенно пробуждаться. Впрочем, интерес к жизни у меня начал пробуждаться с того момента, когда я принял решение больше не возвращаться работать в прачечную, где коллеги стремились из меня сделать себе подобного, а я не очень-то сопротивлялся их сапогу, который наступал мне на горло, наступал мне на мозг. Прежде, чем что-то сказать, что-то подумать, я всегда думал о том, что же скажут и подумают мои любимые коллеги. В этом я слишком далеко зашел, практически исчез в моральном и интеллектуальном плане. В общем мне сейчас не скучно, не смотря на то, что у меня совершенно нет денег.

Дует сильный северный ветер. Небо почти ясное. Начинает холодать. Скоро выпадет снег, который скроет палую листву и вместе с ней дурные воспоминания в моей голове. И я смогу пойти на новую работу. И там опять я буду неприлично открыт для людей, которые, как и все, попытаются слепить меня по своему образу и подобию. Завтрак сегодня был не очень плотным, но я компенсировал это парой яблок из своего сада. Их осталось не так много. Я не мог привезти больше. Они все опадут и сгниют под яблонями. В то время, когда их надо было собирать, я лежал в больнице. Сейчас я то и дело пытаюсь посмотреть фильм «Опиум, записки сумасшедшей». Найти что-то новенькое не удалось. Крыса моя гремит колесом, звучит польский панк-рок. Я сижу и смотрю в окно, из которого видна река. Из-за сильного ветра в комнате прохладно. Старые гнилые рамы пропускают в комнату холодный ветер. В голове всплывают воспоминания о путешествиях, особенно о последнем из Норвегии в Англию. Это был печальный поход в ад на земле.

И что же мне не нравится в жизнерадостных фильмах про супер героев со счастливым концом, где все просто и понятно? Наверное примитивизм. Глядя на подобное, мне хочется сказать, что и я такую же бурду заварить способен. Сладкие сказки я воспринимаю, как ужасно примитивное вранье. Соответственно меня начинают злить их создатели, которые относятся к зрителям, как к умственно неполноценным малым детям. Они снисходительно глядя на меня рассказывают мне сказку про колобка. Я говорю им, что давно вышел из детского возраста, а они говорят мне, что я еще не дорос до того, чтобы смотреть на реальную жизнь, что мне от нее следует спрятаться в глубокую норку и смотреть там на лживые лубочные картинки.

Позитивные фильмы – это самый настоящий опиум для народа, отрава, наркотики, от которых со временем становишься зависимым. Когда мне плохо я смотрю кино о тех, кому еще хуже и начинаю радоваться, что мне не так плохо, как им.

С каким же трудом шевелятся мои мозги! Я не в состоянии объяснить элементарных вещей. К примеру, я долго не мог объяснить, чем мне не нравятся русские женщины. Чтобы найти ответ на этот вопрос мне пришлось найти соответствующую статью. После прочтения этой статьи, я воскликнул, что сам мог напечатать подобное, но не напечатал, потому что болен. Пройдет много времени, прежде, чем я выздоровею.

Покидая каждое рабочее место, я будто бы умираю. Приходя на новое, я будто бы рождаюсь вновь. Мне уже давно следовало на том рабочем месте умереть, но я жил там до тех пор, пока сама судьба не вынудила меня оттуда уйти. Чем больше я за то место цеплялся, тем хуже мне становилось. Лучше было бы мне не спорить со своей судьбой, впрочем, этот спор с судьбой тоже был частью этой судьбы. Теперь мне, по крайней мере, приятно распрощаться с тем местом навсегда. Я думаю о том, что может быть хуже и не могу себе этого представить. И мне странно, что когда-то мне там было хорошо.

Я не знаю, как я переживу эту зиму, как встречу весну и отгуляю предстоящее лето. Может быть подать заявление в школу для инвалидов и еще год учиться какой-то новой профессии? Там вкусно кормят, но осваивать новую специальность мне совсем не хочется. В сущности-то дело не в профессии, а в том, что мне неприятно общаться с людьми и вряд ли от этого мне удастся вылечиться, это у меня с самого рождения. И перспектива жизни в одиночестве не кажется мне мрачной.  Теперь ради одиночества я готов от многого отказаться. Пусть у меня не будет возможности установить на даче унитаз с душевой, пусть придется гадить в сухом туалете, только бы не работать больше в дружном коллективе.



Осенняя тоска. 2016
Погода такая, что к ней трудно подобрать одежду. И ветер, и дождь, и в полдень сумеречно, как будто поздний вечер. Вчера вечером был ураган, который наломал много веток с тех тополей и вязов, что когда-то насадил мой дед. У него была просто мания озеленения пространства. Многие соседи ругались на него, не всем хотелось, чтобы из окна были видны только тополя и клены с липами.

Надо будет идти отмечаться на биржу труда, а мне даже этого делать не хочется, не хочется вообще выходить из квартиры. Весь мир мне кажется жестоким и неприветливым. Во сне видел свое новое рабочее место, и оно мне не понравилось, хотя год там отработать, мне так кажется, можно. Впрочем, можно или нельзя, но это мне сделать придется. Придется многое вытерпеть, снести. Я своим поведением в последние два года сам загнал себя в угол, из которого есть только один выход.
Велосипед стоит у меня за спиной. Я так и не покатался на нем вволю, так и не купил для него передних сумок. А тут еще и матрас прохудился.

В общем к путешествию я сейчас не готов. Вообще я сейчас ни к чему не готов, и прежде всего не готов психологически. Трогаю свой вывалившийся огромный живот и прихожу в кошмарное уныние. Этот живот служит иллюстрацией моей праздной жизни и душевной болезни. И вряд ли этот живот куда-то сам исчезнет.
 
Этот жир нужно выдавливать из себя по капле. А в моем теперешнем состоянии у меня это вряд ли получится. У меня в состоянии уныния вообще ничего получиться не может. Мне не хочется смотреть кино, не хочется читать книги. Право и не знаю, выйду я из этого уныния или нет. Может я до конца жизни в нем так и пробуду. И еще неизвестно, когда этот конец этой жизни настанет. У меня сейчас такое чувство, что со мной уже просто не может произойти ничего примечательного, приятного. Конечно, приятно будет, когда я получу, наконец, вторую группу, когда устроюсь на работу, и начну отдавать долг.

Погода такая, будто наступил конец света. Еще только полседьмого вечера. Спать ложиться рано, а мной овладело какое-то странное беспокойство. Сон от таблеток тяжелый, снятся кошмары на тему предстоящей работы. Главное, чтобы не приснился кошмар о предстоящей женитьбе и супружеской жизни. Хотя супружеская жизнь мне в ближайшее время точно не грозит. Без алкоголя тяжело, в том плане, что не понятно к чему стремиться. Раньше все было так просто – выпил пива, и на пару часов я в полном порядке. Теперь же, у меня будто непрекращающийся похмельный синдром.

Когда-то, во время своей нищей юности, я с возмущением смотрел на состоятельных людей, и мечтал о революции, после которой будет отменено право наследования и вообще будет построено бесклассовое общество. Теперь же, не смотря на то, что в наследство мне ничего не светит, это неравенство мне кажется не таким уж и возмутительным. Идеалы мои, надо сказать, изменились. Ранее я мечтал о том, что, как Павел Корчагин, то есть Николай Островский буду воевать с контрой, а потом  вкалывать на благо коммунизма.

Теперь, к тридцати семи годам мой идеал должен жить за счет государства и заниматься некоммерческим творчеством. Купаться в роскоши мне так и не удалось захотеть. И не то, чтобы я был слишком ленивым, не то, чтобы я не проникся уважением к состоятельным людям.  Я признаю, что их жизнь не так уж и проста, что приумножать или хотя бы сохранять капитал – это искусство. Но в моей голове крепко засели книги, прочитанные в юности. А может быть мне не хочется заботиться о братьях своих меньших – создавать для них рабочие места. Да, одно дело размахивать кайлом и лопатой, и совсем другое дело организовать предприятие, которое в состоянии платить рабочим заработную плату. Да, это подвиг, за который не грех и взять себе в качестве гонорара львиную долю прибыли этого предприятия.
 
Карл Маркс был прав в том, что предприниматели просто грабят рабочих. Но он не хотел видеть того, что рабочим совершенно не нужны те средства, которые у них забирают. Он не видел, что эти существа настолько примитивны, что не могут распоряжаться суммами, которые превышают прожиточный минимум. Наконец, эти люди не в состоянии сами себя занять. Даже для того, чтобы справлять нужду, им нужен начальник, организатор. Ленин, Троцкий и их соратники большевики, когда устраивали свой переворот прекрасно об этом знали. Они заранее планировали занять место помещиков и капиталистов, заранее знали, что для рабочих и крестьян нет ничего хуже, нежели безвластие, отсутствие организатора. Так же они учли, что чем жестче с ними обращаются, тем более уважительно эта биомасса относится к своему владельцу...

Особенно на последнем рабочем месте я наблюдал за тем, как рабочие относятся к своему работодателю. С каким раболепием они склоняются перед ним в поклоне! Как грызутся они между собой из-за его расположения! Как хотят они быть у него на хорошем счету! Как сильно желают они выслужиться! Я не могу сказать, что я чувствую злость на рабочих. Я просто стал к ним так же равнодушен, как к какому-то очень распространенному виду, блохам, к примеру.

Так же я не могу теперь утверждать того, что их кто-то угнетает и порабощает, напротив, всяк, кто берется их эксплуатировать, сам становится их рабом. Каждый предприниматель, наняв на работу с дюжину этих людей обязан думать днем и ночью о том, как бы обеспечить их работой, плата за которую позволит им существовать. И они нуждаются в работе не только из-за денег, им нужно еще и общение. Им нужно как-то самоутверждаться.

День сегодня такой же дождливый, как вчера, как позовчера. Небо низко нависло над мокрой землей. Мне противно выходить на улицу покурить. Напротив подъезда расположена помойка, заваленная старой мебелью и черными мешками с убранными листьями. По газону важно прогуливаются вороны. Я думаю о том, что зря я сегодня просыпался. Мог бы впасть в кому, и проспать четыре дня. Мне совершенно не понятно, что мне эти четыре дня делать. И остается мне только вспоминать то, что я пережил за последние два года. За это время я почти перестал нуждаться в общении. Люди для меня стали слишком понятными, и потому скучными. Я прожил это время в типичном Догвиле. Многие скажут мне, что я был окружен людьми, которые желали мне добра, а то, что у меня с ними разные понятия о добре, то это уж только мои проблемы, которые я сам себе создал.

Я чувствую себя ужасно счастливым, когда осознаю, что не вернулся на прежнее рабочее место. Если бы меня туда приняли, и я туда пошел работать, то это было бы очень большой ошибкой. За два года мне там все надоело хуже горькой редьки. Каждая мелочь мне там знакома до боли, и потому раздражает. К чему мне совершать шаг назад, когда можно двигаться вперед? Наконец и возвращаться – плохая примета. Один раз я попробовал вернуться на старое место, и ничего хорошего из этого не получилось. Так зачем мне повторять ту же ошибку? Просто уму не постижимо, как мне в голову пришла мысль туда вернуться! Я просто не отдавал себе отчет в том, что мне там уже давно было плохо, что и явилось главной причиной того, что я заболел алкоголизмом.

Долго я сегодня рылся в залежах интернета, пытаясь найти какой-то интересный фильм, но так ничего и не нашел стоящего, того, что я с удовольствием досмотрел бы до конца.  Теперь я выключаю фильм, если в нем за полчаса ничего не разворачивается, не распускается, не занимает мои мысли.

Я задумался над последним сексом, который у меня был. Познакомился по объявлению с женщиной под пятьдесят, пригласил ее к себе домой после пары кружек пива в кафе. Она полезла ко мне в штаны, пока я готовил мясо. Меня в ней поразило то, что она совершенно не умела разговаривать. Она повторяла одни и те же банальные фразы постоянно. Она оказалась достаточно опытна в сексе, потому я должен был оттянуться по полной. Проделав с ней практически все, что мне хотелось, я очень усталый пошел на работу, да, я был именно усталый, а не удовлетворенный. Утром она уехала к себе, не став убирать тот бардак, который в квартире образовался после нашей оргии.

Через неделю она снова заявилась ко мне пьяная, снова мы с ней проделали то, что ранее, но во мне уже не было энтузиазма. Она меня начала раздражать своей бездумностью. В третий раз мы встретились, когда она привезла мне ключи от моей квартиры. Она была трезвой, но разумности в ее речах от этого не прибавилось. Я со спокойной откровенностью сказал ей, что она мне совершенно не нравится, не смотря на то, что она выглядит намного моложе своих лет и достаточно продвинута в сексе. Я совершенно ничего не чувствовал с ней. Я просто удовлетворял ее, теша свое самолюбие. Да, она меня хвалила, но меня не трогали ее похвалы, совершенно. Это было поздней осенью, ровно год тому назад. Потом я тяжко заболел, попытался себя убить, попал в психиатрическую больницу, и там мне выписали такие лекарства, после которых о сексе даже думать не хочется и так прожил лето, заливая пустоту в голове дешевым пивом.

Теперь, после повторного посещения больницы и перемены лекарств, я иногда задумываюсь о сексе, но этого влечения не хватает для того, чтобы попытаться с кем-то познакомиться. Я просто могу смотреть порнографию, не зевая от скуки. Влечение к женщинам появилось, но оно весьма слабое. У меня нет вдохновения для того, чтобы рассказывать о своих похождениях, и его нет для того, чтобы начать новые. Стоит мне только посмотреть на какую-то женщину с вожделением, как в моей голове всплывают воспоминания о последнем увлечении, о совершенно не сложившихся отношениях, и меня захлестывают волны паранойи, волны разочарования. И вот, я ничего не хочу, кроме того, чтобы спрятаться от жизни на своей даче и ни с кем не общаться, никого к себе не подпускать. Возможно, я слишком хорошо узнал женщин за время работы в прачечной. Я пытаюсь себе объяснить, что узнал я не женщин вообще, а лишь определенный их тип, твержу себе о том, что есть и совершенно другие женщины, но апатия наваливается на мой воспаленный мозг и не дает мне сделать ни шагу...

Северный ветер немного развеял бетонный саркофаг на небе, появились окна, в которые видно голубое небо. И приличный фильм наконец-то нашелся. Уже стемнело, но до того момента, когда я смогу выпить таблетки и уснуть еще далеко. Я не знаю, на что потратить это время. Смотреть еще один фильм как-то не хочется, вспоминать эпизоды своей жизни за последние два года тоже. Фильм я все-таки посмотрел. Он оказался тоже сильным, в том смысле, что сильно меня задел.
Я остался наедине с очень сложной задачей – найти такую работу, на которой я практически не буду общаться с людьми. Хотя, мне проще жить скромно и не работать вовсе. Пока мне рано об этом думать и на этом зацикливаться. Сейчас смотрю на хмурое и темное небо, на скелеты тополей мокрые от влаги, покачивающиеся на ветру, поблескивающие, и мне становится очень неуютно. Мысли улетают куда-то далеко, где ярко светит солнце, и люди улыбаются и смеются. Да, в Чили сейчас день и весна вместо осени.
 
Утро оказалось таким же хмурым, какой была ночь. Сон после таблетки был, как всегда, не таким, каким бы я хотел. При пробуждении я чувствую какое-то напряжение, ломоту в суставах, тревожность. Но это мелочи по сравнению с мыслями о предстоящем устройстве на новую работу. Это же будет опять перманентный конфликт с коллективом. Они будут смотреть на меня, как на инопланетянина, ибо только чужак такого масштаба может не смотреть их любимый телевизор, при разговоре озвучивать его. В общем-то можно все это не брать в голову, а на работе просто молчать. Да и устроюсь ли я на ту работу – это еще вопрос.
Вороны таскают еду у котов, которых подкармливают никчемные старухи. Иногда прилетают чайки, а только что проходил пьяный мужик с собакой, которая быстро съела все, не оставив ничего ни птицам, ни котам.

Мне не мешало бы прокатиться на велосипеде или совершить пешую прогулку, но у меня совершенно отсутствует настроение для подобных мероприятий. Мне уже хотелось бы лечь спать, ибо никакого занятия я для себя сегодня найти не могу. Попытка посмотреть китайскую историю любви окончилась провалом. Вообще смотреть фильмы у меня сегодня настроения нет. Остается включить своего любимого Генделя и смотреть в окно, пытаясь думать. К чему играть в прятки с самим собой? Я больше не желаю прятаться от того, что у меня внутри. Это нечто испугалось и спряталось очень глубоко внутрь.

Нытье. Почему так называют многие мое повествования. Может человек не любить изображать фальшивый позитив и оптимизм? Негативно мыслить – это тоже искусство. Человек не может жить без скепсиса, который ему нужен, как тормоза автомобилю. Конечно, в моем случае эти тормоза заклинило, после пары аварий. И вот, я лежу, почти ничего не ем, потихоньку сбрасываю лишний вес, которым оброс из-за принятия некачественных лекарств, смотрю шведское кино, и вполне доволен жизнью. Через пару дней надо будет сходить на биржу труда, отметиться, рассказать о своей неудачной попытке устроиться на работу. Как же все-таки хорошо, что меня не взяли!



Новая жизнь. 2016
Шел шестнадцатый год, была зима, мне было очень плохо...

Да, именно о своей новой жизни я и решил что-то напечатать сегодня, когда с неба наконец-то повалил снег. Меня ждет новая работа, а может и не ждет, может мне ее придется ждать долго и безуспешно. Впрочем, я впервые в жизни могу не работать неопределенный срок, если, конечно, пенсию по инвалидности мне насчитают не совсем маленькую, и если мне удастся уломать отца переехать на дачу и сдать квартиру. Жизнь на даче была бы чем-то принципиально новым в способе существования. Это было бы полностью паразитическое существование за счет общества, к которому я уже вполне готов.

Моего отца страшат подобные перемены, потеря некоего комфорта, типа горячей воды, парового отопления, ватерклозета. Если бы не он, я бы ни минуты об этом не раздумывал. Мне не так страшно оправляться в сухом сортире, как идти устраиваться на работу, где мне придется общаться с пролетариатом, который меня при долгом общении начинает раздражать и утомлять. Моему отцу легче, нежели мне, он может работать, не общаясь с пролетариатом, он помощник архитектора и работает удаленно. Впрочем, результата работы у него пока нету. Самому мне муторно думать о переезде, но я реалист, и предпочитаю подготовиться мысленно к этому мероприятию. Я не хочу, чтобы эта необходимость свалилась на меня, как снег, как этот первый мокрый снег. В этой квартире слишком много хлама, она им забита до отказа. Наверное нужно с нее съехать и сдать ее, чтобы от этого хлама избавиться.

Жаль, что за последние два года я страдал или наслаждался своим алкоголизмом, и сделал на даче так мало. Не проложил канализационные трубы, не утеплил пристройку, даже фильтр на воду не поставил. А если бы не пил, не связывался с этими падшими женщинами, то уже и печка была бы готова, и стеклопакеты в окнах стояли, и там можно было бы нормально жить.

А теперь мне придется устраиваться на поганую работу и теперь всякие вопли и скандалы. И все ради чего? Все ради того, чтобы жить в этой ужасной, надоевшей мне до боли, квартире, вместе со своим отцом, что не вполне нормально. Мы оба взрослые люди, и по идее должны жить отдельно. С глупостями жить плохо, но без них как-то скучно и пресно. Мне не следует себя винить в плохом поведении за последние два года. По крайней мере есть хотя бы что вспомнить. Я занимался сексом с такой падшей женщиной, которая показалась мне совсем дикой. К тому же она ушла сама, а такого со мной ни разу не случалось. Все-таки какие-то новые переживания, которые мне были даны для того, чтобы научиться прощать и отпускать людей. Вообще странно, что я к такой особе вообще что-то почувствовал, или мне это только показалось. Во всяком случае, кончилось для меня все наилучшим образом. Я остался один и в полном покое без всяких претензий, без домогательств. Она не сказала мне, что беременна и мне не надо платить еще и ей алименты. Я не подхватил никакой венерической болезни, хотя и не предохранялся. В общем, я вылез сухим из воды. Единственное, чего мне не хватило в этом эпизоде своей жизни – это пары скандалов с ней на почве разных вкусов. А они бы определенно случились, поживи мы вместе хотя бы неделю.

Сначала я думал, что причиной моего срыва была «несчастная любовь», но теперь мне определенно ясно, что любви никакой не было и быть не могло. И причиной срыва была именно работа, мои взаимоотношения с коллегами, которые меня начали угнетать. Мне следовало уволиться оттуда еще до того, как у меня начались конкретные сдвиги по фазе. Второй год я работал фактически только на алкоголь. В этой работе не было никакого смысла, разве что я дошел до того состояния, в котором я стал инвалидом второй группы, отдал кредит за проведение электричества. Второй раз такой ошибки допускать нельзя, нужно сразу, как только мозг начнет заворачиваться в трубочку увольняться. И никаких отношений с коллегами по работе! Я не прошу у судьбы невозможного – всего лишь тихое местечко, пусть и с минимальной зарплатой, на котором я смогу отработать год без всяких срывов. Может на том месте, которое мне порекомендовали на бирже труда это и возможно. А может придется еще подождать, поискать.

Стоило мне только попросить у судьбы спокойную работу, как меня тут же пригласили на старое место прессовать салфетки. Я не очень-то рад этому предложению, но все же оно мне подходит. Я буду сидеть в дальнем углу, как паук, и могу себе позволить ни с кем не общаться. Уж год-то я должен там проработать, а потом уже можно будет подумать о праздном образе жизни, когда долги будут возвращены, дача достроена и какие-то сбережения будут отложены.

Снег растаял под нудным дождем, все опять окрасилось в неприятные тона. В связи с тем, что мне завтра придется идти на работу, я немного нервничаю, можно сказать, до тошноты. С тем местом у меня связано столько воспоминаний и не все они приятные. Меня ждут салфетки, которые я буду гладить с восьми до пяти каждый рабочий день.

И дождались меня не только салфетки, но и халаты, которые у меня не получается гладить хорошо. И то, что я плохо выполнял эту работу действовало мне на нервы. Аппетита не было для того, чтобы пообедать. Ноги жутко болят. Но время, можно сказать, убито с толком. Каких-то двадцать пять евро я уже заработал. Как-то тоскливо возвращаться в эту тюрьму, куда людей согнала нужда. Не знаю, когда я освобожусь из этой долговой тюрьмы, когда снова смогу отправиться в путешествие на велосипеде, или же отправиться в Африку на поиски жены. Возможно этого и не произойдет вовсе, возможно я буду работать там пока совсем и окончательно не свихнусь и не получу первую группу инвалидности. Черт, на мне столько жира, столько лишнего веса! Потому, вероятно, ноги и болят. Спокойная работа – это миф, ее не будет нигде и никогда. Вечно найдется какой-то цепной пес, который лает и давит на мою больную психику. Но я уже почти, я вплотную приблизился к той мечте, которую когда-то передал мне Доктор – мечта уйти на покой с работы в расцвете лет. Еще немного, и я стану настоящим инвалидом, который может и не работать. От этой мечты меня отделяют несколько тысяч евро. Еще четыре года, и мне уже не надо будет платить алименты. Уж к этому-то времени я должен навести порядок на даче.

Эти невеселые мысли крутятся в моем воспаленном мозгу. Больше нет ничего, никаких чувств ни к кому. Есть только усталость...

Эта усталость более остро стала чувствоваться после второго дня работы. И я уже начал ностальгировать по времени двумя днями ранее, когда я еще был безработным, которого никто никуда не зовет, который сидит у подъезда, и с тоскливой миной курит сигарету, прикидывая, как бы скоротать грядущий день. Да, долг надо вернуть, надо платить за квартиру, но как же все-таки противно делать тупую работу, тупея с каждыми выглаженными подштаниками! Выпал снег и подморозило, это напомнило мне о приближении нового года и моего дня рождения, который мне совершенно не хочется никак отмечать, тем паче на работе. Черт, как бы хотелось мне уже сейчас засесть на даче, и ни с кем не общаться, разве что принимать там в гостях своих друзей инвалидов по психике. Смотреть с ними фильмы, снимать видеоролики, пробовать что-то писать, и топить печку. Иногда ходить на лыжах. Это не очень плохая мечта, но мечты есть мечты, а жизнь есть жизнь. Она не только жестокая, тяжелая, но и убийственно скучная. И эта моя новая жизнь такая же нескладная, прозаическая и занудная, как и старая.

Для меня позитив – это посмотреть скандинавский тяжелый фильм, а потом послушать группу «Ленинград». Я не могу понять вкуса позитивных голливудских и российских фильмов, не говоря уже об индийском кино. Да и женщины мне тоже нравятся далеко не позитивные. Я просто не в состоянии смотреть фильм, в котором изображена не жизнь такая, какая она есть, а некая иллюзия, фантазия, лубочная картинка, в которой все однозначно голубое и зеленое, в которой нет чувства безысходности и не чувствуется скука, которую мы, живя постоянно ощущаем.

Солнечный морозный день. Я его начал с рассмотрения своих ошибок, которые я наворотил за последние десять лет. Зачем я уехал из Литвы? Зачем я уехал из Норвегии? Зачем я уехал из Англии? В тех местах не было так плохо, как здесь и сейчас. Да, там не было так хорошо, но и не было так плохо. Чем больше я бежал, тем хуже мне становилось. Каждый раз, когда я начинал новую жизнь, мне становилось только хуже. Может и сейчас я правильно сделал, что вернулся на старое место.



Начало зимнего существования. 2016
Я не помню, как прошло лето, ибо большую его часть был пьян. Я что-то писал в тетрадях и на оберточной бумаге, но перечитывать написанное у меня нет никакого желания. Осень я встретил в психиатрической больнице в ставшем непривычным для меня трезвом состоянии и с компьютером, который наконец-то починили. В трезвом состоянии я осознал необходимость пойти куда-то работать. Когда я вернулся на старое место на мокрую землю высыпал снег и приморозило, пришла зима, так сказать. Глядя в окно на черное небо и белую землю, я вдруг задумался над тем, почему же так уродливо складывается моя судьба. Да, именно уродливой мне моя судьба показалась. Совсем моя биография не похожа на биографии хоть сколько значительных людей. В мои-то годы великие люди уже куда-то пристроились и во всю ковали железо пока оно еще горячо. Я же совсем не выгляжу борцом за идею, даже на Диогена я не тяну. Я жалкий обыватель, который терпит глумление над собой за крохотную сумму, которой можно оплатить счета, регулярно приходящие на мое имя. Я премудрый пескарь, который безуспешно пытается вырыть себе нору. И я кусаю теперь свои локти по поводу того, что не вырыл эту нору раньше, а вместо этого расточил круглую сумму просто в никуда. Столько камней я раскидал, что не собрать и за год, и за два. А ведь не начни я тогда жить не по средствам, мог бы сейчас сидеть в своей норе и спокойно дрожать, глядя на жизнь снаружи.
Читая о Сталине, я сегодня понял, что не хотел бы быть диктатором и даже бригадиром среди дворников или какой-нибудь выдающейся личностью. Да и кем я мог бы стать? Разве что таким демагогом, как Бухарин или Свердлов, но и они могли писать статьи, могли вопить на митингах, а я и этого не могу. Теперь я вообще мало чего могу. Вести народ к утопии – это тоже надо уметь, надо этот народ ненавидеть, а я теперь ко всему равнодушный. Да и вдохновение для этого необходимо, а с этим добром у меня в последнее время напряженка.
Меня всего трясет. Я думаю о предстоящем рабочем дне, как о трагической неизбежности. Не знаю, сколько я смогу себя заставлять ходить на эту работу, не знаю сколько меня там будут такого слабого терпеть. И если подумать, то дело не в работе вовсе, а дело в том, что я стал слабым. Мне хочется просто лечь и умереть. Даже помыться я себя заставить не могу, не знаю почему. Теперь я вынужден жить без анастезии алкоголя. Будто пиво стало другим, мерзким, тошнотворным, что совсем не лезет в мою глотку. И люди стали казаться мне скучными и злобными, пробуждающими во мне только страх. И я вроде бы, понимаю, что все дело только во мне, не в людях, что они остались такими, какими были раньше. Но там где страх, там нет любви – тяги к познанию, к жажде излить то, что познал, написать книгу.
Дует северный ветер, красящий все в цвет белой метели, которую он с собой несет. Но погода меня не интересует, я работаю в помещении, в тепле, но это тепло меня не согревает, а наоборот, я мерзну от холода, который исходит из глубин моего существа. Серое небо, черная вода в реке и белая земля, украшенные снегом ветви оголенных деревьев, желтый свет фонарей. Я все это видел много раз. Это старая декорация, которую мне хотелось бы заменить. В скольких ужасных местах мне пришлось работать за свою жизнь! И мне говорят, что это было только началом, ведь впереди у меня еще тридцать лет работы до пенсии по старости. Это мне предписывает государство. Тридцать лет работы в этой прачечной за жалкие гроши. Карьера окончена, никакой другой работы не предвидется. Интересно, сколько я смогу протянуть на этой работе, если даже захочу. От меня же начальство ждет именно работы до самой пенсии, и чтобы без больничных и без отпусков. Какая же это тоска! Может, лучше сразу удавиться? Конечно, я забыл о радостях, которые доступны гладильщику белья. Ведь можно же накопить денег, и поехать в отпуск в Турцию, погреть там ягодицы на пляже и обожраться за шведским столом, а еще получить секс с проституткой. Нет, этого я не хочу даже даром, это так же тупо и скучно, как и разглаживание халатов. Эта тупая работа источник моей депрессии, и с ней надо побыстрее покончить. Под анастезией алкоголя там еще можно работать, но на трезвую голову – это невероятное насилие над собой. И дело, между прочим, не в халатах, которые чертовски неудобно гладить, дело в общении с некоторыми людьми, которые там работают, которые на меня нагоняют невероятную тоску. И я просто не знаю, куда мне засунуть тот негатив, который у меня возникает при их созерцании. Я боюсь, что после еще одного года работы там, у меня совсем съедет крыша окончательно, если я не попробую как-то изменить эту чудовищную атмосферу морального террора. Надо как-то сопротивляться этой тирании!
Когда я отработаю там свой долг, когда приспособлю для жизни свою дачу, когда получу вторую группу инвалидности, можно будет подумать о том, как уйти на покой раньше того времени, которое определило мне государство. Это государство обращается со мной, как с гастарбайтером. Я совсем не чувствую себя хозяином в этой стране. Мне уготовили совершенно собачье место возле параши. Я вынужден терпеть над собой издевательства падших личностей, выполняя наигрязнейшую работу и все ради чего? Ради мизерной зарплаты?
Конечно, может показаться, что я сам себе все испортил, что я запил и пропил буквально все. Но мой запой – это только следствие душевного расстройства, в которое меня вогнала эта работа. Не было бы этой работы, не было бы и этого запоя, этих долгов. Когда я туда устраивался, я должен был это предвидеть. Не возможно было терпеть это все и не пить. Теперь мне нужно только решиться на то, чтобы уйти оттуда, если меня и впредь будут допекать, доставать, мордовать. Да, так я и должен сказать начальству завтра. Ведь выслушивать дурные вопли не входит в мои обязанности. Мне больше не хочется слушать эти дурные песни, и я, в принципе, не обязан этого делать. Неужели нет другой такой работы? Она есть, меня там, возможно, даже ждут. Свет вовсе не сошелся клином на этой работе. Этот год я хочу проработать спокойно. Я не прошу невозможного.
Глядя в окно я думаю о том, как же хорошо было бы сейчас греться у печки на даче. Кататься там на лыжах по окрестностям, принимать гостей, писать с этими гостями книгу, гоняя травяные чаи. А потом, наконец, привезти себе жену из далеких стран. И поднять над домом норвежский флаг. Хотя перед этим надо будет навести на участке полный порядок, чтобы это был действительно кусок Норвегии, а не просто какая-то моя блажь и чудачество.
Понедельник. Я пришел с работы совершенно разбитым, ненавидящим себя за то, что сотворил столько ошибок, на исправление которых сейчас приходится тратить время и силы. Еще я тоскую по тому времени, когда я хотел просто напиться. Теперь же я не хочу совершенно ничего, разве что спать круглыми сутками. Я даже не знаю, оформили меня или нет, зарабатываю ли я деньги или просто оправдываю оказанное мне высокое доверие. Черт! Как же хочется оттуда свалить и начать жить так, как мне хотелось бы без всяких салфеток! Но, видимо, это время еще не пришло, видимо мне еще долго придется там коротать скучные дни. Да, я там порядочно наделал глупостей, на том месте, показал там себя не с самой лучшей стороны, точнее выставил себя полным придурком. С того места уже давно пора было уйти, оставив о себе не самые плохие воспоминания. Плохо то, что я теперь не работаю там, а жду, когда же мне можно будет оттуда удрать. И зачем я только туда приперся? Боялся идти на новое место да и только. А надо было идти вперед, не смотря ни на что. Теперь у меня в голове кисель протухших мыслей. Они портятся под воздействием страха, который в основном беспричинный. Сначала возникает страх, а потом мой разум, пытаясь объяснить его возникновение цепляет его к этой работе, к боли в ногах, к болям в спине.
Я прячусь в сон, как улитка в раковину. Но этот сон становится кошмаром, и я не могу усидеть в этой раковине. Сугробы стали липкими, сочатся талой водой. С карнизов свисают сосульки, ветра почти нет...
Вторник. Сегодня отработал спокойно, чего нельзя будет сказать о дне завтрашнем. Завтра мне надо будет не только надрывать спину, и раскачиваться на заплетающихся и болящих ногах, но и терпеть жуткое хамство. Мне надо как-то иначе воспринимать его, иначе нельзя. В данный момент сбежать от него просто технически невозможно. Сейчас холодно и все замело снегом, который продолжает валить, да и походная экипировка у меня не вся, и пенсии по инвалидности у меня пока приличной нет. Вторая квартира не сдана, и дача недостроена. Уехать от хамства! Как же это романтически звучит! Путешествие на Юго-Запад было бы сейчас для меня кстати, но я сам себя лишил такой возможности, наделал такой большой долг и не достроил дачу, напился и упал лицом в грязь.
Среда. Жуткая боль в спине и в ногах. Эта работа причиняет мне только боль. Я не знаю, сколько я так продержусь. Может быть еще неделю, может две, а может и пару месяцев. Хотя бы отдать этот быстрый кредит. Раньше мне хотелось напиться пива, а теперь мне хочется выпить таблетку и лечь спать поскорее. Интересных фильмов что-то в последнее время не попадается. Теперь я вряд ли буду кидать деньги на ветер. Деньги потраченные напрасно – это удлиннение срока этой каторги. Каждый цент, потраченный напрасно – это час боли в этом гадюшнике. Судя по моему ужасному состоянию после работы, я выдержу там не так уж и долго, потому надо спешить обустраивать дачу. Чем быстрее я приспособлю тот дом для жизни, тем быстрее я смогу уволиться и забыть эту прачечную, эту боль, это разочарование в людях, как страшный ночной кошмар. С каждым днем работы в этой прачечной я теряю интерес к людям. Не сказал бы, что я к ним плохо отношусь, но все больше осознаю, что мне больше нечего им сказать. Все больше мне хочется забраться от них подальше, в свою нору, и даже не высовываться из нее. Мне говорят, что это желание – следствие моей болезни. Возможно.
Как же, наконец, хочется снова отпустить длинную бороду, и чтобы никто не мог меня принудить ее сбрить, как сейчас! Сейчас мне многие имеют право капать на мозг. Я живу в обществе, и я завишу от этого общества. Моя мечта – вырваться из этого общества. И дело тут вовсе не в бороде, а в свободе самовыражения, которой я на данный момент лишен, потому что у меня долг, потому что я должен работать и считаться с мнением коллектива обо мне.
Четверг. Освободился рано, но неудачно сходил к врачу. Еще был весьма огорчен тем, что мне прислали на и-мейл с биржи труда. Похоже на то, что мне урезали пособие за плохое поведение. Мне на это уже наплевать. Я устроился раьботать, и теперь надеюсь на свою заработную плату, а не на это пособие. Если бы я каждый день работал только до трех, как сегодня, то можно было бы нормально жить, не смотря на эту работу. Но ничего не бывает просто так, за все надо отдуваться, за все надо расплачиваться своей болью. Я чувствую пустоту, которая, словно мрак, заволакивает мое осознание. Пиво? Теперь я не могу его пить. У меня из-за лекарств выработалось к нему отвращение, и я не знаю, чем бы себя утешить, в чем найти удовольствие. Долги. Сейчас я имел очень неприятный разговор с отцом о своих долгах. Наше положение весьма плачевно, буквально не на что жить и концы не сходятся с концами. Но это временно. Скоро будет у меня приличная пенсия и зарплата, но до этого времени нужно еще дожить. Сколько боли еще придется вытерпеть на этой работе, до тех пор, пока я обеспечу себе базу для счастливой и безработной жизни на пенсии по инвалидности.
Я все-таки живой человек, и потому не устаю грезить о том счастье, которое я себе нарисовал. Вокруг все говорит мне о том, что нет ничего, кроме скучных и холодных дней, нет ничего кроме серости неба и бетона, кроме грязи на белом снегу. Есть лишь долги и боль, как их искупление. А счастье, которое возможно здесь – это напиться с сумасшедшей женщиной и как-то украдкой ей присунуть. Счастье – это просрать кучу денег, которую взял в кредит. А что потом? Потом похмелье, потом эта баба даже не посмотрит в твою сторону, найдет себе другого дурака, которого можно хорошенько продинамить...
Меня недавно спросили, пишу ли я новый роман. Как объяснить, что я вообще не могу больше ничего писать по той причине, что та натура, с которой я могу писать привела меня в состояние апатии и состояние глубокого разочарования. Я возненавидел ту жизнь, которой жил последние три – четыре года. А точнее себя – главного героя романа, который мне предстоит написать. Может быть, время еще не пришло писать эту книгу, может, чтобы написать ее начало, нужно пережить развязку. Раз за разом, снова и снова я возвращаюсь в тот момент, когда я пошел в гости к своей коллеге перед концертом. Да, до этого были еще конфеты и прочая дребедень, предложение выйти замуж. Как можно было предлагать свою руку и сердце той, о которой не имеешь ни малейшего представления? Да, именно это мне в себе очень не понравилось. Я уже не говорю о своем дальнейшем поведении. Далее в моих действиях совершенно отсутствует логика. Были ли в них какие-то чувства? Нет, чувств точно не было, скорее все это было только следствие моей душевной болезни. Нормальный, здоровый психически человек так бы себя не повел.
А что я натворил потом! Эта связь с женщиной инвалидом. В первый же вечер знакомства оказаться в постели, и не только в постели. А где с ней еще можно было оказаться. С ней даже есть за одним столом неприятно, с ней можно было только заниматься сексом. Ни на что другое она не годилась. С ней невозможно было говорить даже в очень пьяном состоянии она начинала раздражать. Это короткое приключение меня просто добило. Какая там загадка? Она вела себя так, что было не только видно, что у нее внутри без вскрытия...
Черт возьми! И после этого до меня наконец-то дошло, что меня воротит именно от сути большинства местных женщин. В то же самое время их воротит от моей сути. Полное взаимное неприятие друг друга. Мне сказали, что прекрасны не женщины, а их поиск. Мне что-то и поиск совершенно не понравился, вовсе надоел. Реальность показалась мне настолько отвратительной, что мне даже захотелось уйти из жизни и сейчас мне просто физически больно об этом печатать...
Пятница. Боль в спине, сильнее, чем обычно. Интересно, есть ли какой-то прибор и единицы измерения боли? Почему-то захотелось подсчитать во сколько единиц боли мне тут обходится каждый заработанный евро. Сегодня думал, работая на этом прессе, почему у меня не получилось уйти. Может из-за того, что я хотело оставить после себя слишком большой долг. Если бы не было долга, то возможно, я был бы уже в мире ином. Хотя, глупости я сейчас пишу. Я просто проткнул вену насквозь, игла вошла в вену не под тем углом. У меня просто не было опыта в том, чтобы делать себе инъекции в вену. Был бы опыт, все было бы иначе. А теперь у меня просто нет решимости убить себя. Может она появится после нескольких месяцев работы в этой прачечной, из-за которой у меня началась такая смертельная депрессия. Мне там действительно внушили, что я должен жить ради этой работы. Зачем, я, черт возьми, туда вернулся? Просто не смог не откликнуться на призыв начальника, не смог не войти в их положение. И еще я стал слишком пугливым, мне страшно идти в другое место.
Боль эта не проходит даже после работы. Сейчас пытаюсь посмотреть какой-то фильм, но попадается всякая ерунда. Даже лежать и сидеть больно, будто забили в спину пару гвоздей. Но чем сильнее боль, тем ярче грезы о том будущем, в котором я буду без долгов, со сбережениями, нормальной пенсией, на благоустроенной даче. Сидя у печки, я буду покуривать свою трубку и планировать свой поход в дальние страны за приличной женой. Конечно, на тот момент я уже не буду корячиться в этой прачечной. В том времени я буду типичным европейцем, который живет на ренту и различные пособия. Место в прачечной пусть занимают гастарбайтеры, из Украины, к примеру. Впрочем, эти грезы пока только грезы. Пока я должен работать на оплату этой квартиры, в которой нежиться мой отец, который и не думает идти ни на какую работу и неизвестно когда еще получит небольшую пенсию по старости. Все говорит мне о том, что нужно первым делом доводить до ума дачу, а потом просто поставить его перед фактом переезда, а он пусть выкручивается, как хочет. Я ведь не обязан работать, чтобы оплачивать квартиру и вообще фактически его содержать.
Странно, но я не могу себе представить того, что у меня есть сбережения, так же, как не могу представить себя некурящим. Еще совсем недавно мне было сложно представить себя без пива. Это возможно, очень даже возможно, что на моем счету в банке скоро появятся сбережения, что в них трансформируется мой долг в процессе моих нечеловеческих мук в прачечной.
Если называть вещи своими именами, то я должен терпеть эту боль только потому, что мой папа не хочет съезжать с этой квартиры, за которую сам платить не в состоянии. Чем все это кончится я не знаю. Возможно я доработаюсь до того, что опять попаду в больницу, завалившись на работе без сознания. Да, это самый вероятный вариант, но до него мне еще придется долго терпеть эту боль, этот холод, который гнездится в глубине моего существа.
Суббота. Встал рано, покурил, и сел за компьютер, дабы запечатлеть ту пустоту, которая царит сейчас в моей голове. Спина еще болит после трудовой недели. Голова, вроде бы ясная, но в ней нет никаких мыслей, кроме одной мысли – послать эту работу ко всем чертям и лежать дома в ожидании смерти. Зудит рана на руке от ожога. Я смотрю в окно на припудренный снегом мир, и не вижу в нем ничего, кроме острой необходимости идти на работу в понедельник. Все выходные мне предстоит валяться в бесчувствии и ждать, пока настанет утро понедельника, в которое я опять пойду на эту ужасную работу, где мне будет очень и очень больно. Я пишу это в надежде на то, что со временем у меня начнет получаться лучше, в надежде на то, что все лучшее я еще напечатаю, а не напечатал уже. Это тренировка. Я помню, что мне велел мой учитель  предмета под названием – «жизнь». Он говорил мне, что я ни одного дня не должен пропускать без печатной строчки. Те, кто учили меня жить отличались от других людей тем, что сами жить не умели вовсе. Все они стали бомжами. У меня пока еще не получается стать бомжом, хотя я им пробыл немного, пока жил сбором тары, путешествуя по Швеции и Финляндии. Да, в то время мой дух был крепок, как, впрочем и тело. Теперь я слаб и духом и телом, как никогда ранее.



Снег.2016
Выходной день. Мне совершенно нечего делать. Денег нет и пиво я больше я не могу пить. Добрые врачи прописали мне такое лекарство, после которого я и маленькую бутылку пива не могу выпить. С курением дело тоже обстоит не лучшим образом, еле докуриваю сигарету, от которой меня воротит. Было бы хорошо, если бы я бросил курить, быстрее бы вернул долг, достроил дачу и уволился с этой работы, от которой у меня жутко болит спина. Меня теперь мало что радует, разве что этот снег, который прикрыл унылую землю, на которой осталось так много палой листвы, не прибранной дворниками. В покрывале облаков появились дыры, сквозь которые видно небесную синеву...
В России печатают различные небылицы про Европу, и это будет посильнее даже той пропаганды, которую вели во время холодной войны. Из европейцев старательно лепят образ развращенного врага, которого надлежит уничтожить. При этом не брезгуют никакими средствами, никакими обвинениями. Мне все это скучно и неприятно читать. Я не желаю быть жертвой ни той, ни другой пропаганды. Некогда в Америке рассказывали подобные басни о советских людях, которые якобы питаются младенцами. И самое ужасное в том, что во время голода при «военном коммунизме» действительно были случаи каннибализма. Сейчас взял и почитал, как это описывает российская пресса – во всем виноваты европейцы, никак не узурпаторы большевики. И каждая статья, казалось бы, на отвлеченную от политики тему, содержит в себе антиевропейскую пропаганду. В общем-то Россия приняла в наследство комплекс СССР, который вообще со всем остальным миром находился в состоянии перманентной войны.
В каждом месте, куда бы я ни пришел, меня ждет Шариков – агрессивный представитель народа, который чует во мне врага и вынужден бороться с желанием тупо меня растерзать. Ограниченный уголовным кодексом, он постоянно ищет способа до меня докопаться. Я же чувствую к нему не более чем презрение, которое он чувствует, но я его, конечно, никак не проявляю, и это злит его еще больше. Я отношусь к нему с унизительной для него снисходительностью, обижаю его таким извращенным способом. Он пытается вызвать меня на открытый конфликт, но я отвечаю на его вызов презрительной улыбкой. Это наглость с моей стороны, которая мне достаточно дорого обходится. Я плачу за нее своими нервами, которые Шариков постоянно пробует на прочность. Не видеть в человеке личность, а приравнивать его к единому целому большого – это преступление с моей стороны. Это не оскорбление личности, а ее полное уничтожение. Да, было один раз, когда я не скрывал своего отношения к такому человеку, сразу сказал ему, как я к нему отношусь, и он просто не совладал с собой и полез в драку. В итоге меня на работу не приняли. На другом рабочем месте я поступил так же, и снова не получил работы. До меня дошло, что, если я не склоню свою голову перед очередным Шариковым, то не приживусь и на следующем рабочем месте. Денег у меня тогда не осталось, пришлось даже на время прекратить курить, и на следующем рабочем месте я уже молчал и смиренно слушал уродливую словесную диарею.
Да, в последнее время я сильно сдал, надо сказать. Работник из меня теперь никудышный. В этом месте еще жива память о моих былых подвигах, потому мне прощают слабость. В другом месте такого терпеть не будут. И вот, я оказался в западне, из которой у меня практически нет выхода, только через ремонт дачи, на который деньги мне придется заработать здесь, в этой прачечной, которая мне уже давно наскучила.
Ветер дует с Юга. Снег медленно тает. Субботний вечер. Я просмотрел за день с десяток фильмов о войнах. Там люди гибнут за то, чего я лишен. Да, господа и дамы, у меня нет той идеи, ради которой я готов бы был умереть. Правда у меня есть идея, ради которой я принял муки этой неквалифицированной работой, которая каждый рабочий день двумя гвоздями вбивается между моих позвоночных дисков, причиняя жуткие боли. В идее этой нет ничего особенного – право на жизнь без Шарикова, орущего мне в ухо всякие гадости, пытающегося вызвать меня на конфликт. Но конфликт или личная неприязнь с моей стороны было бы для него поистине царским подарком от меня. Все, чем я могу его одарить – только надменная улыбка. Именно по этой причине я не хочу нести трудовую повинность в пользу государства. Физическая нагрузка меня нисколько не страшит, как, впрочем, и умственная, да и общение с пролетариатом меня нисколько не напрягает, но Шариков...
Шариков, который ждет меня в каждом коллективе говорит мне о том, что я не имею права находиться в этом обществе, что я в нем чужое, инородное тело, которое надлежит выкорчевать раз и навсегда. Приговор окончательный и обжалованию не подлежит. Эти люди ничего не осознают, не анализируют, они просто чувствуют, повинуются своим импульсам, как животные. Впорчем, почему «как животные», они и есть животные, которые приспособились к жизни среди людей. В распределении ролей в коллективе они всегда становятся на одно и то же место, на место веселых клоунов, которые забавляют публику тем, что льют помои на голову грустым клоунам. Я, где бы я ни был, всегда грустный клоун. Женщинам иногда бывает меня жаль, но они никогда меня не любят, хотя, порой, им приятно позаигрывать со мной, чтобы позлить того же веселого клоуна.
После того, как я все это понял, мне стало ясно, что мне необходимо уйти из стада, чтобы у меня сложились какие-то отношения с какой-то женщиной. Да, я уже стал стар для работы клоуна, мне пора на пенсию, которую я, надеюсь, получу недели через две, вернее через месяц, а точнее бог знает, когда. Надо будет обязательно встретится со своим другом Доктором, если все-таки получу вторую группу инвалидности. Я добрался до той мечты, которую он мне когда-то подарил. Я не знаю, как у меня получится выдержать две тысячи евро во временном эквиваленте, на производстве, с Шариковым без анастезии алкоголя. Ранее мысль о паре баллонов пива давала мне силы, чтобы продержаться до конца смены, какой бы длинной она ни была. Ранее постоянное утреннее похмелье с чувством вины давало мне стимул бежать по утрам на работу. Теперь, без этой анастезии мне будет ужасно трудно, но другого выхода я не вижу. Все дело в том, что под анастезией я делаю много глупостей, и все они сводятся к неразумной трате денег. А без денег я остаюсь на одном и том же уровне, уровне человека попавшего в западню. Под воздействием алкоголя я не думаю о том, что можно жить как-то иначе, что можно жить лучше. Для трудящегося человека, для представителя рабочего класса – это идеально. Стоит рабочему только задуматься, как он перестает быть рабочим и превращается в деклассированный элемент. Человек прекрасно трудится, когда вечером он в стельку пьян, а утром чувствует себя виноватым с похмелья.
Воскресенье. Снег медленно тает, валится с крыш, везде сосульки. Проспал больше двенадцати часов, но отдохнувшим себя не чувствую. У меня отчего-то такое чувство, что мне сейчас нужно писать сочинение и до завтра сдать его строгому учителю, чтобы он подверг его жесткой критике и поставил оценку, от которой будет зависеть моя судьба. Смешно то, что этот строгий и беспристрастный учитель – это я сам. А у меня пустая голова, я посмотрел вчера очень много фильмов, но мне попрежнему нечего сказать, нечего сказать этому миру, который я вижу в окне, миру покрытому таящим снегом. Раньше мне удавалось жить прошлым, но теперь мне неприятно рассказывать о нем. Я отрекаюсь от него. И на это есть причины. Я не в восторге от того, что два последних года провел в состоянии алкогольного опьянения. Я трезвый не понимаю себя пьяного, не принимаю тех поступков, что я совершал. Такое чувство, что в моем теле был другой человек, который натворил очень много экскриментов, и их мне теперь приходится расхлебывать.
Посмотрел развратный фильм семидесятых годов. Он был намного развратнее, чем порно. Что-то вроде «Сладкого фильма». Фильм эпохи сексуальной революции. Алишеру бы это кино очень понравилось, я же смотрел его, испытывая скуку. Может быть тогда, когда он был снят, он был актуален, но теперь фильм «Розовый фламинго» никак не впечатлил меня. Набор всех сексуальных извращений, которые были там продемонстрированы для меня не был откровением. Я знаю, что такое копрофагия, инцест, каннибализм и неуклюжей их демонстрации мало, для того, чтобы приковать мое внимание к экрану. Тогда в семидесятых это было дико, это шокировало, но теперь, при доступности самого разного порно это уже не шокирует, и если в фильме нет ничего, кроме демонстрации извращений, то его смотреть просто не интересно. Мне было настолько скучно смотреть этот фильм, что теперь вообще не хочется ничего смотреть.
На улице слякоть и туман, а в голове бьется о стенки черепа одна мысль о том, как бы сесть на велосипед и уехать отсюда подальше, туда, где нет этой работы, от которой у меня болит спина, болят ноги. И как же это все недостижимо для меня сейчас! Столько обязательств, столько долгов, что я связан по рукам и ногам, что не могу шевельнуться. Алименты, одна квартира, другая квартира, дача, отец, который все еще не получил пенсии и не собирается устраиваться на работу. Как же я себя не люблю за то, что вернулся туда, в эту прачечную, за то, что доработался в ней до хронического алкоголизма, до депрессии, до шизофрении! Я не знаю, как мне себя таким принять, чтобы начать обо всем этом рассказывать.
Лилось рекой пиво, выкуривалась пачка сигарет за час, все взрослые сидели и лежали голые на кровати в кухне, а дети в это время играли в комнате. Это было похоже на коммуну хиппи семидесятых годов. Правда, женщины эти оказались недостаточно продвинутыми для того, чтобы пойти дальше, пойти до конца. Это все было только по пьяне, и это они хотели потом забыть, разбежавшись по отдельным квартирам, чтобы строить нормальные в их понимании семьи. И расползлись тогда, когда у меня кончились деньги. А я все был готов потратить, только бы это продлилось подольше. И я ведь знал, что это только иллюзия, но все кинул, что у меня было, и то, чего у меня не было, только бы растянуть тот миг. Моя беда была в том, что я был слишком одинок, и слишком долгое время. Мне хотелось близости и все-равно с кем. Я слишком долго был закрытым, потому и открылся совершенно неподходящим для этого людям. Надо признать, что какое-то время мне действительно было хорошо с ними, хотя мне и не нравилось в них буквально все...
Подул северный ветер. Начало темнеть. Мне захотелось лечь спать, чтобы забыться, оторваться как-то от этой мерзкой и скучной реальности, в которой я чувствую себя пленником в этой квартире, в этой прачечной. Скажете, что это нытье, что можно воспринять эту реальность и иначе, более позитивно. Да, можно и позитивно воспринять эту действительность, но для этого нужно очень много энергии, которой у меня нет. Такое чувство, что у меня совсем сели батарейки. Каждый шаг мне дается с великим трудом, чтобы совершить любое движение, мне нужно прилагать усилие. Все выходные превратились в сплошное ожидание понедельника, в который мне снова будет очень больно и тоскливо. Я не знаю, сколько я еще выдержу на этой работе. Чем кончатся в конечном итоге эти боли в спине. Возможно, что в один прекрасный день я там просто рухну на пол или не смогу подняться поутру на работу. И тогда меня с позором уволят и правильно сделают, ибо работник я уже совсем никудышный.
Я пытаюсь себя убедить в том, что мне эта работа нужна, в том, что она совсем не вредит моему здоровью. Да, наверное, без работы мне было бы тоже плохо. Сидеть дома и ничего не делать – это не самая радужная перспектива для меня. А то, что болит спина, то это ничего, возможно она со временем и пройдет. В крайнем случае, хотя бы месяц надо отработать, чтобы отдать кредит за ремонт компьютера и телефона. К тому же я начал худеть, как начал работать, тоже хоть какой, но плюс. Все-таки нужно хотя бы попытаться выйти из состояния улитки, которая спряталась в свою раковину.
Ни в кои веки напал на нормальный фильм, а он слишком медленно загружается. Придется ждать. Уже настал вечер, совсем недолго осталось до ночи, а потом будет утро, утро которого я не очень хочу, утро, в которое ничего хорошего со мной не произойдет. Этим утром и днем я буду усердно сворачивать себе позвоночник. Опять защемлю себе нерв, опять буду мучиться по пути с работы, лягу пораньше спать и снова встану поутру и пойду на работу и так будет пять дней, а потом два выходных и опять рабочая неделя. И только десятого декабря мне могут выплатить аванс, а двадцать пятого будет зарплата. Без этой зарплаты мне и моему отцу не выжить. Надо платить алименты, надо платить за квартиру, надо платить проценты по кредиту, надо этот кредит возвращать. В общем, я не могу просто не встать утром, не могу заболеть и выйти на больничный. Заменить меня там просто некому.
Понедельник. Боль не такая сильная, терпимая. На работе опять задержали, и черт с ним, не заплатят, наверное, за час переработки. Снег почти растаял, слякотно. Алексей хотел покончить с собой, выпил немного бензина, сказал, что перепутал его с пивом. Теперь он в больнице читает книгу Пауло Коэльо. Моему сознанию теперь нужно уснуть, чтобы тело исправно ходило на работу, чтобы деньги капали на счет до тех пор пока не погасится долг, до тех пор, пока там не накопится сумма, на которую можно будет устроить уют на даче. Мне не нужны мысли, не нужны желания, я должен только работать, есть и спать. Мысли, желания, чувства, только собьют меня с пути к великой цели.
Увидел свое отражение в экране компьютера и ужаснулся. Я стал похож на человека, которого жизнь жестоко изнасиловала, и продолжает насиловать. Но я знаю, что этому когда-то совсем скоро придет конец. Еще немного, еще один год, всего один год, и я выберусь из этого жестокого мира, с этой работы в тихий уголок своей дачи, займусь там живописью, и никто не сможет меня оттуда вытащить. Главное, чтобы не случилось того, что случилось два года назад. Жаль, конечно, что мне не прописали те лекарства, от которых всякую потенцию отшибает напрочь. Так бы я был застрахован от срывов на этой почве. Мало ли, встретится мне опять какая-то особа, которая вынудит меня забыть о том, для чего я вернулся в эту прачечную. Встретится какая-то дрянная девка, которой мне захочется все кинуть под ноги, лишь бы почтила она меня своим взглядом. И я перестану думать о будущем, и будет для меня существовать только тот миг, в котором я вместе с ней. Да, любовь – это диктатура настоящего, это то состояние, в котором человек совершенно не думает о будущем. Отсутствие любви – это хронические мысли о будущем, и действия соответственно.
По прогнозам погоды, снег через дня два полностью растает...




Слякоть. 2016
Слякотью начинается зима, которая для меня наверняка будет долгой и мучительной. У меня жутко болит от работы спина, ноги тоже гудят даже после восьми часов работы. Я чувствую себя слабым и разбитым. А главное, что я практически уже ничего не хочу. А чего мне хотеть? Я могу хотеть отправиться в путешествие на велосипеде, но это для меня теперь нечто из области фантастики. Обстоятельства сложились так, что это совершенно невозможно, даже в том случае, если я получу вторую группу инвалидности и приличную пенсию. Теперь я сделался рабом квартиры, в которой живу вместе со своим безработным отцом, который из нее не хочет съезжать, не взирая ни на что. Единственный выход из моей ситуации – это достроить дачу, и переехать туда, а квартиру сдать. Благоустроенная дача для меня сейчас только сладкий сон. Я закрываю глаза, представляю, как там все будет, радуюсь, а потом открываю глаза, и вижу там жуткий бардак. Мне стыдно, что я сделал там так мало.
Сильный ветер дует с Юга, несет с собой мокрый снег и туман. Порой кажется, что и нет в этом мире солнце и синевы неба, что нет нигде на этой планете места, где жарко, солнечно и безветренно...
Сколько мне еще удастся продержаться на этой работе без анастетика алкоголя, даже самому интересно это узнать, узнать заранее ту дату, в которую я просто не смогу подняться на работу поутру. Вепроятно, что я выйду на больничный и буду валяться на нем, пока только возможно. Потом меня уволят, и я пойду искать новую работу. Во всяком случае, мне необходимо доработать хотя бы до весны, то есть до лета, или до тех пор, пока не верну кредит полностью. Сомневаюсь, что у меня это получится, но другого выхода у меня нет. Как минимум девять месяцев я должен продержаться, чтобы потом выйти на больничный, а после него на пособие по безработице.
За эту чертову квартиру пришел совсем нереальный счет. Почти две сотни евро в месяц. Это уже слишком! Скорее бы сдать эту дыру кому-то, кто готов за нее столько платить. А еще лучше продать эту недвижимость к чертям. Но все же хорошо сидеть в теплой комнате и смотреть, как за окном с неба валит мокрый снег и пить остывший чай, держась за теплую батарею! Сколько же денег будет нужно, чтобы поставить на даче печку, фильтр на воду, бойлер, душевую, две раковины, смастерить там шкафы для барахла, полки для книг! Для этого нужно много упорства, настойчивости, терпения. Каждый день для меня, как вызов, как поход на войну. Каждое утро я должен перебарывать себя, свою слабость, свою боль. Мне трудно по дороге домой высидеть сорок минут в автобусе. И гнетет не сколько эта боль, сколько осознание того, что это не пройдет до тех пор, пока я хожу на эту работу.
Мне говорят, что я ничего больше не хочу. Это я-то ничего не хочу! Нет, я хочу, очень хочу дожить до того времени, когда я буду жить на благоустроенной даче, получать пособие по безработице и пенсию по инвалидности, когда мой отец наконец-то получит пенсию по старости, когда обе квартиры будут сдаваться и у меня не будет долгов банку, будут только сбережения. Вот тогда я смогу себе позволить приступить к плану «Б». То есть жениться на хорошо воспитанной женщине, разумеется, что не из этих мест. Ведь здесь женщины уже давно не хотят семейной жизни. В лучшем случае они согласны на долгосрочное сожительство, которое может кончится в один день, если на горизонте появится более перспективная кандидатура. Нет, никто не хочет делить с кем-то горести заодно с радостями. Пока у тебя есть деньги, есть жилище, у тебя есть подруга, но стоит тебе оступиться, подруга тут же променяет тебя на другого.  К тому же, ты можешь ей просто надоесть. Так что, общаяясь с ней, будь, как артист на сцене – одна промашка и в тебя тут же летят гнилые помидоры и прочие помои. Мне скажут, что есть еще чувства, любовь. Да, они есть, они иногда встречаются, но чувств мало для семейной жизни. Чувства непостоянны, они проходят, и если нет ничего, кроме них, то люди расстаются. Наконец, чувства бывают разные, у кого-то они развиваются, у кого-то пропадают через две недели, а то и после ночи проведенной под одним одеялом...
Сегодня рисковал жизнью, пролезая между вагонов стоявшего на моем пути товарного поезда и все, чтобы вовремя явиться на свою чертову работу, где меня изнасиловали морально и физически. Десять часов я сегодня вкалывал и за это мне, по всей вероятности, только будут сверлить мозг, ибо требуемого результата я не достиг. Ноги и позвоночник гудят так, будто я весь день скрючившись отплясывал ужасный танец в башмаках на два размера меньше. Если им не понравиться, что я сделал, то я буду очень рад уволиться. День увольнения будет самым прекрасным днем за последнее время. Да, я знаю, что придется идти устраиваться куда-то в другое место, но на этом меня что-то слишком начали прессовать. Погладить наволочки из синтетики, как хлопчатобумажные салфетки, без единой морщинки – это выше моих сил. У меня просто не хватает фантазии отработать технологию гдажки этих очень дерьмовых наволочек. Боль в спине и в ногах никуда не денется, а привыкнуть я к ней не могу. Когда-то из-за этих болей я уволился отсюда, а теперь вернулся к тому, на чем остановился. Не понятно, чего я добиваюсь? Может быть того, что у меня нижняя часть тела отнимется? Да, тогда я смогу получить первую группу инвалидности. Это будет круто – кататься по даче в инвалидной коляске, и следить за тем, как наемные работники ее благоустраивают. Мне все-таки еще нужны ноги, которые хоть немного ходят, потому, я не собираюсь терпеть до последнего. Если станет хуже, то возьму больничный, а потом уволюсь. Скоро мне предстоит пройти медицинскую комиссию, так я ее могу и не пройти, и это будет весьма уважительной причиной для увольнения. Все в этом деле будет зависеть от того, какой материал я предоставлю врачам на комиссии. Однако, не хотелось бы заплатить кучу денег и ничего не пройти, чтобы потом уволиться. Над этим всем надо будет очень обстоятельно поразмыслить, собрав информацию. Если смотреть на вещи реалистично, то я для этой работы по состоянию своего здоровья точно не пригоден, как морально, так и физически.
Ветер несет мелкие капли воды. Снег почти растаял. На улице темно и мерзко. Я пытаюсь о чем-то думать, но в голове всплывает то, что я видел во сне, там что-то происходило, там было что-то интересное, наяву же, ничего примечательного или приятного не случилось. Писать совершенно не о чем, да и нет желания.
Четверг. Все-таки отпросился с работы пораньше и передал своему врачу заполненную анкету. Спина все так же болит, как и ноги. На улице дотаял снег. Я воспользовался ситуацией, и посмотрел военный, очень холодный фильм. Безысходность там просто сквозит через сюжет. Однако на войне все быстро меняется, становится с ног на голову и наоборот. В мирное время все прочно стоит на своих местах. Все протекает медленно и заунывно в этой моей глупой жизни, из которой, как мне порой кажется, нет никакого выхода. Запил один мой коллега, подвел коллектив, а до этого он читал мне восторженные лекции о том, как он любит свою работу. Врал он все, и не только мне, но и остальным, а главное самому себе. Но правды не утаить, она прорывается наружу в виде этих запоев с загулами. И самое смешное то, что он даже в состоянии страшного опьянения будет утверждать, что любит эту работу. Я не отрицаю того, что ее можно любить. Может я и любил ее, пока у меня не начались эти жуткие боли в спине. Да, именно они стали причиной того, что я уволился. Под воздействием боли я стал слабым, да и отупел. В принципе мне там было не так уж и плохо, если бы не эта ужасная боль между лопаток, я бы и не пил так сильно по вечерам.
Девять часов. Я жду пока начнут действовать снотворные таблетки, смотрю в окно на огни за рекой, и думаю о ремонте на даче, который уже начал мне сниться. Да, прошлой ночью я делал во сне ремонт на даче, но мне мешали страшные местные женщины. Да, именно они могут помешать осуществлению моих грандиозных планов. Сегодня видел одну в автобусе и думал о том, что, наверное, при определенных обстоятельствах мог бы все пустить под откос, лишь бы снискать ее расположение. Эффектная была деваха, и очень хорошо, что я для нее был всего лишь частью безликой толпы, на которой она совершенно не концентрировалась, ее занимал разговор по телефону. Я надеюсь, что господь будет ко мне милостив, и позволит мне довершить хотя бы эти два дела – вернуть долги и достроить дачу, чтобы туда благополучно перебраться. Всю зиму мне предстоит накапливать деньги, бредить канализацией, корчась от боли по пути с работы, стиснув зубы гладить фартуки, мечтая о стеклопакетах, печке и шкафах. Мне нужен цемент, нужен песок, кирпичи, нужны кое-какие инструменты. Каждый день для меня – это война за стройматериалы. С каждым днем я ближе к этой потрясающей мое осознание цели – жить на даче и не работать и не думать о том, как оплатить счета за квартиру. Меня часто беспокоят мысли об увольнении, но я стараюсь их отгонять. Сегодня сдал анкету для комиссии по инвалидности. После того, как я получу вторую группу и пенсию побольше, продвижение к моей целе будет более ощутимым. До этого момента осталось не так много времени. До нового года я получу ответ. Конечно, могут и отказать в получении второй группы, но это меня не собьет с пути. Я буду пытаться еще много раз, пока у меня не получится. В итоге я все-таки окажусь в кресле в своем саду или на веранде около своего дома, будучи безработным, творящим новый роман, о том времени, когда я предавался отчаяннию и разврату.
Еще никогда в жизни я не был так близок к светлому будущему, о котором меня научил мечтать мой друг, который теперь совершенно опустился. Всег каких-то сраных пару тысяч евро и я буду в дамках, смогу быть профессиональным инвалидом и безработным. И я сам обрек себя на эти мучения длинной в год, а может быть и больше.
Я все-таки дожил до пятницы! Я отработал две недели и два дня! Мучаясь от боли я все же вытерпел этот срок. И неизвестно, сколько мне еще удастся так просуществовать. Мне показалось, что чем мучительнее для меня теперешнее существование, чем дольше я терплю боль, тем более прекрасной мне кажется та цель, во имя которой я все это терплю. Отсюда вывод – все, что дается легко, ни черта не ценится. Прекрасное делается прекрасным только в процессе страданий. Лучшее украшение для предмета искусства – это боль перенесенная художником, который его создавал. Я, конечно, не собираюсь создавать на даче ничего из области искусства, так уютную нору. Но те страдания, что я сейчас переношу делают для меня тот дом еще уютнее.
Завершается рабочая неделя. Сегодня вообще-то праздничный день. Я отработал этот день без полагающейся на случай праздника надбавки, и я об этом молчу, я смиренно сношу произвол, творимый работодателем. Впрочем, может за это и заплатят, не знаю, и мне это совсем не интересно. Я сконцентрирован на мыслях о закупке стройматериалов по весне. Пока я увлеченно строю в своей голове планы строительства. На дворе исчезли последние следы снега. Моросит мелкий дождь.
Суббота. Выходные для меня стали тяжким ожиданием понедельника, в который мне опять будет больно, но нужно терпеть эту боль и работать, чтобы как-то разрешить финансовые проблемы, которые в последнее время подкатили к моему горлу и душат меня. Я отработал уже две недели и два дня, заработал аванс. Эти деньги могут позволить мне решить проблемы только на один месяц. До выхода на пенсию еще чертовски далеко. Возможен ли он вообще, этот выход на пенсию? Об этом можно будет подумать только после получения второй группы, а присвоят ли мне ее, и какую пенсию мне будут платить – это вопрос. И в этом ужасном положении меня мучает мерзкая похоть. Это значит, что я морально неустойчив. Хочется пораньше лечь спать, чтобы убежать от этой похоти, от осознания того, что я в полной финансовой дыре, из которой мне предстоит еще долго и упорно выбираться. Мне нужно сбежать от мыслей о смерти, которая избавит меня от одиночества в толпе, от постоянных мыслей о том, как бы сэкономить деньги, как свести концы с концами, от этих приторно сладких, далеких от реальности грез, от желания выпить и полной невозможности это сделать. Мне остается только спрятаться в сон...



Весна среди осени. 2016
Среди осени началась зима, а за ней грянула весна. Снег выпал, а потом грянула оттепель. Сугробы растаяли, и теперь на улице только мокрая земля, да пожухлая трава и серое небо. Впрочем, мне безразлично, какая там погода, ведь я работаю в прачечной, и надо мной серый потолок, вместо неба. Видимо от недостатка солнечного света, у меня на лице шелушиться кожа. Сейчас я начинаю понимать, что даже эта работа вряд ли меня избавит от хронического недостатка в деньгах. И вся та боль, которую я там испытываю напрасна. Этой зарплаты хватит только на оплату счетов за квартиру, алиментов, а так же на пропитание. В общем, я попал в западню, из которой мне вряд ли удастся вылезти до тех пор, пока я на этой работе не сдохну. А инвалидность? Инвалидность могут и не дать или дать ее только через полгода. И то, что я теперь не могу пить пиво не очень помогает мне. Вчера обожрался нездоровой пищей, и по деньгам это вышло примерно так же, как будто я напился. Мне ужасно стыдно, что я не удержался. Мой вчерашний поступок говорит о том, что дело у меня не вполне в алкоголе, а в том, что меня в состоянии стресса тянет тратить деньги и я не особенно разбираюсь на что.
На работе время для меня проходит достаточно быстро, ибо я вечно не успеваю. Но почему же оно так быстро летит для меня на выходных, когда успевать мне совершенно нечего, ибо нечего делать? Набил табаком себе где-то двадцать сигарет и незаметно пролетел час, прошелся по всем социальным сетям, прошел еще один час. Потискал своего дегу и прошло еще полчаса. Еще полдень, а мне уже хочется завалиться спать до утра. Мне уже не хочется смотреть эти фильмы, которые меня не трогают почему-то. Мне хотелось бы самому пожить, то есть чем-то сильно увлечься, а не тупо ходить на работу, там тупо терпеть жуткую боль. Хочется почувствовать что-то кроме скуки и боли.
Догорает закат где-то на Западе. Ветер дует с Юга. Чем больше я смотрю фильмов, тем менее они мне интересны. Я отмечаю прошедшие часы выкуренными сигаретами. Внутри меня что-то клокочет, что-то в панике хочет бежать подальше из дому, подальше от этой работы, от которой у меня все болит. Хорошие времена для меня прошли, когда я был свободен, когда катил на своем велосипеде по Скандинавии. Теперь же я стал слишком слаб для того, чтобы сбежать, теперь я должен платить алименты, а у меня на это не хватает денег. Хочется позвонить сыну, но я не знаю, что ему сказать. Рассказывать ему о том, как мне плохо, я не считаю вежливым с моей стороны. Надо бы сейчас не печатать это нытье, а пойти помыться и набить побольше сигарет на завтра. Но я какой-то квелый, и в то же время мне не лежиться и не спиться. Такое чувство, что я вчера кошмарно напился и сегодня мучаюсь с похмелья. У меня действительно паника, после того, как я узнал, что у нас с отцом практически не осталось денег до аванса, если он, конечно, будет, если я доработаю до десятого декабря, если не получу расчет раньше этого времени, не выдержав тяжелой работы.
Я пытаюсь себя успокоить мыслями о том, что я не буду до старости работать в этой прачечной, что рано или поздно я верну долг, дострою дачу, и смогу наконец-то позволить себе отдохнуть, не работать, но у меня не хватает сил убедить себя в том, что у меня это получится. Сомнения меня сильно угнетают мысли о будущем. Порой начинается паника, которую я с трудом сдерживаю.
Вот уже и семь часов вечера, можно идти мыться, немного сигарет понабивать табаком и лечь спать. А завтра пусть и мучительно, но все же убить еще один день на работе, убить часть своей жизни. Что-то не получается у меня в последнее время жить, я только и делаю, что убиваю время, а оно убивает меня. Тяжко мне стало жить без пива, аппетита нет, даже курить уже не так хочется. Я не могу себе представить счастья, я не знаю, что это может быть такое, не знаю, что мне делать, чтобы его добиться, чтобы впасть в это состояние. Меня трясет и хочется вывернуть свои внутренности наружу. Во мне все вибрирует. Да, я действительно болен, если на пустяковую работу хожу, как на войну. А ведь я был на этой работе, когда-то счастлив, и шел на нее с улыбкой. И что мне мешает теперь быть счастливым? Постоянная боль в спине? Нет. Даже не боль. Пожалуй, где бы я ни был сейчас, я буду несчастен, и даже финансовые проблемы тут не при чем. Просто я никого не люблю, я ко всем равнодушен, мне все стало безразлично. Я будто бы умер. И я оживу, если влюблюсь в какую-то женщину, пусть и не взаимно, но все же...
Сердце не только гоняет кровь, у него есть еще такая потребность, как любовь. Я тщетно пытаюсь найти ту причину, по которой эта любовь ушла из моего сердца. Люди тут явно не при чем. Все дело в моей голове, которая в определенный момент начала думать так, что любовь прошла, сгинула. И жалость к себе самому пришла, как заморозки по осени. Да, я почувствовал себя обманутым собой. До этого я не считал себя в праве обижаться на людей, ибо относился к ним, как к детям, считая себя взрослым по сравнению с ними. И я себе таким нравился. Но в определенный момент я вдруг возненавидел себя такого – снисходительного и всепрощающего. Отчего? Я подумал о людях, которым такое высокомерное отношение не понравилось. Они сказали, что не нужна им милость моя, а честь им моя нужна на поругание. Да, не терпят они снисхождения, это для них своего рода унижение.
Я хорошо помню тот день, когда меня в конец загнали, когда я принял решение выйти на больничный, а потом уволиться. Да, лихо я работал тогда, наизнос, пока не износился по самое «не могу». И обидно же мне стало, когда меня еще за это взгрели крепким словцом за то, что не успеваю за троих управляться. Сначала подвиг, потом обязанность, норма.
Понедельник. Я почти вовремя ушел с работы. Задержался на каких-то полчаса. Спина не так уж и болит, ноги тоже гудят терпимо. Но мне все-равно хочется напиться, чтобы нервы мои расслабились, чтобы хотя бы на время забыть об этой постоянной боли в спине. Надо забивать сигаретные гильзы табаком, а мне вообще ничего делать не хочется, разве что принять свои любимые таблетки и забыться до утра. Мне говорят, что это ненормально, когда человек ничего не хочет. А чего мне хотеть, когда я в полном дерьме? У меня до хрена долгов, я пока еще не получил вторую группу инвалидности, у меня недостроена дача. Я работаю на работе, которая мне не нравится и я не могу даже напиться. С потенцией у меня так же дела обстоят не самым лучшим образом. По-моему ее просто нет. Во всяком случае, на женщин я смотрю совершенно равнодушно. Еще, в добавок, мне совершенно нечего сказать этому миру. А как бы хотелось послать эту работу ко всем чертям, и переехать жить на дачу, не смотря на то, что там нету никаких удобств. Но нет! Я, видите ли, должен работать, должен гробить остатки своего здоровья для того, чтобы мой папа жил с комфортом и не работал при этом. Мне это кажется совершенно несправедливым. Хотя, если я это терплю, ничего с этим не могу поделать, значит все это вполне справедливо. А так бы хотелось, чтобы эти счета за эту квартиру оплачивал кто-нибудь другой и еще платил мне за аренду около двух сотен. В таком случае главной проблемы бы просто не существовало - проблемы оплаты этой квартиры. Ясно так же то, что мне придется жить со своим папой до тех пор, пока смерть нас не разлучит. Ведь он без меня не выживет. И я без него «как бы тоже», ведь у меня с головой не все в порядке, я не умею обращаться с деньгами, могу запить и много чего натворить, я практически недееспособный. Кому-то, конечно, может быть и непонятно то, почему недееспособный инвалид должен работать, а его здоровый отец сидит дома и практически ничего не делает.
А как же женщины? Спросят у меня многие. Я отвечу, что я, умудренный горьким опытом, решил с местными больше не контактировать. С ними действительно, сплошные неприятности, а на трезвую голову никакого удовольствия. Без женщин жить так же нельзя, как я убедился. Потому попробую когда-нибудь привезти себе невесту из страны, где женщин еще воспитывают в патриархальном духе. Во всяком случае, стоит хотя бы попробовать решить проблему подобным образом.
Давно я ничего не творил в плане литературы. Все пишу эти дневники, которые только свидетельствуют о том, что я еще не совсем деградировал. Напечатать бы какой-то сценарий или пьесу, о невозможности создания семьи в постиндустриальную эпоху. Это было бы весьма актуально.
Вторник. Еле приперся домой. Задержался сегодня немного на работе. Чертовски хотелось как-то расслабиться после рабочего дня, пока ехал в автобусе. У меня гудела спина, сидеть было как-то совершенно неудобно. В то же время я понимаю, что и лежать будет тоже неудобно. От этой боли в спине никуда не спрятаться, не убежать. И надо еще как-то ходить на этих гудящих от боли ногах. Мысли. Что у меня с мыслями? Да, мысли пытаются обратиться к алкоголю, но тут же я понимаю, что это для меня пройденный этап. Я наконец-то избавился от этой жажды, которая заставляла меня глушить пиво баллонами каждый вечер. Тупо и бездумно пропивал я свою жизнь в одиночестве. Теперь же я мучаюсь оттого, что и это отняла у меня безжалостная судьба. Теперь же я расслабляюсь только тогда, когда начинаю думать о своем выходе на пенсию, о том ремонте, который я закачу на даче, об импортной жене.
Холодно. Промозглый ветер задувает в мои штанины, когда я курю на крыльце подъезда. Свитер норвежского солдата не спасает меня от холодных мыслей о том, что мне предстоит жаркая зима в прачечной. Это будет трезвая и скучная зима, целомудренная, ибо я под воздействием лекарств утратил интерес к алкоголю и сексу. Осталось только бросить курить и начать всерьез медитировать, для того, чтобы стать настоящим буддийским монахом. Да, духи примечают только постящихся, потому и жрать мне тоже надо меньше, чтобы наконец выйти к свету, чтобы быть обласканным лучами своей мечты.
А как же Ольга? Спросили меня сегодня. А я ответил, что на трезвую голову она мне как-то перестала нравиться совсем. Теперь я ума не приложу, что меня к ней так тянуло, пока я был пьяный. Возможно, что под воздействием алкоголя, я разглядел в ней то, чего в ней никогда не было, да и быть не могло. Впрочем, она, как была, так и осталась для меня загадкой. Я, как не понимал, так и не понимаю, как можно жить в таких отбросах и даже не пытаться оттуда вылезти.
Среда. Половину рабочей недели отработал, осталось еще два дня, и будут выходные. До аванса еще чертовски долго, две недели и четыре дня. Как мы протянем это время на сто евро, я понятия не имею. Счета практически не оплачены. У меня шелушиться кожа на голове, видимо это из-за дешевого шампуня, а может и на нервной почве. У меня, как всегда разламывается спина и отваливаются ноги. С инвалидностью как была неопределенность, так и осталась. Моросит мелкий дождь. Мне уже сняться эти чертовы салфетки. Трудно сосредоточить мысль, когда испытываешь постоянную боль, от которой нет никаких таблеток, никакого средства.
Я был очень раздражен комментариями русских женщин к фильму «Сало или 120 дней содома» от Пьера Паоло Пазолини. Человека убили за этот фильм, за то, что он сказал эзоповым языком, а они там не видят ничего, кроме извращенного порно, за которое они хотят наказать автора. Что за тупость! Впрочем, в России сейчас начинается то же Сало, именно так выглядит любой патриотизм, национализм, нацизм, так пахнет любое государство. Но что эти куры могут во всем этом понять? Жаль, впрочем, что они не поняли, что это не просто порно, а наезд на их любимое государство.
Только начали шевелиться мысли в моей отупевшей за рабочий день голове, как я увидел, что мне уже пора спать. Черт! Сколько можно работать по десять часов вместо восьми? Я на этом месте зарекомендовал себя, как полного идиота, на которого можно навалить сколько угодно, и он все вытянет. Пора спать, и никаких фильмов.
И вот уже четверг! Та же самая боль в спине, как и в понедельник, никаких ухудшений, никаких улучшений. Ветер, дождь, темнота. Дневной свет вижу только тогда, когда выхожу покурить на работе. От этого и депрессия может начаться, а не только кожа на лице шелушиться. Я не сказал бы, что у меня сейчас депрессия. Я хожу на работу, терплю боль, но пока и не думаю сдаваться, отступать от того, что задумал. Я сделаю на даче все условия и буду принимать там гостей, с которыми мы будем снимать видео. Это будут самые безумные видео, которые только можно придумать. Я отращу длинную бороду и заплету ее в косу. Я буду малевать картины, сидя на просторной веранде около дома. У меня будет жена из Африки далекой. Все это будет, надо только сейчас немного стиснуть зубы и потерпеть, сделать над собой усилие, и шагать к своей цели, не обращая внимания на всякие досадные мелочи.
Я сейчас думаю о двух часах, которые потрачу неизвестно на что, скорее всего на то, что буду и дальше писать о своих страданиях во имя великой цели. Я мог бы ничего не печатать, а просто завалиться спать раньше, смотрел бы свои сны порнографического содержания, но я хочу о чем-то хоть на миг задуматься. Это у меня плохо получается особенно после дня совершенно тупой работы на прессе. Я ощущаю дискомфорт от мыслей о том, что так работать придется год, как минимум, а не от самого процесса разглаживания салфеток. Как могу, я стараюсь не забегать мыслями на год вперед, но это у меня плохо получается. Сейчас я, можно сказать, и не живу. Осознание дремлет, находится в состоянии комы. Нет, не труд вгоняет его в это состояние, а осознание того, что у меня нет другого выхода. Он, конечно, есть, но я его не вижу, а это значит, для меня, что его нет. Вот уже восемь часов. Надо принять таблетки, позабивать гильзы табаком, до тех пор, пока не потянет на сон, а потом провалиться в свои странные, сумасшедшие сны. Осталось отработать восемь часов и потом будут выходные. Меня это обстоятельство не очень радует. К чему мне выходные? Разве для того, чтобы просто отлежаться, глядя не самые лучшие фильмы. Это будет сплошное ожидание понедельника.
Пятница. Я все-таки дожил до нее. На работе меня ждал очень неприятный сюрприз. Оказалось, что я сделал все неправильно, и придется в понедельник все переделывать. Я сегодня был на пределе своей выносливости. Хотелось плюнуть на все и уйти оттуда подальше, из того места, где у меня ужасно болит спина и ноги. Почему я должен терпеть эту боль? На это есть много причин – надо платить за квартиру, надо платить алименты, нужны деньги на табак, надо что-то есть. Нет, так сорваться я сейчас не могу, как бы плохо мне ни было. Пока вопрос с инвалидностью висит в воздухе, мне оттуда не уйти, как бы мне этого ни хотелось. Я из кожи вон лезу, чтобы не драматизировать ситуацию, стараюсь ко всему происходящему отнестись с юмором. Вот только этот юмор чернее некуда. Я болен, слаб, у меня нет денег, выгляжу ужасно, и мечтаю я стать не космонавтом, а инвалидом второй группы.
Полежал полтора часа и боль в спине вроде бы прошла, достает только кашель и насморк. Пора бы лечь спать, а завтра закончить этот кусок своего дневника. Да, теперь я способен только вести дневники, ни о какой художественной литературе не может быть и речи. А хотелось бы, ой, как хотелось бы взяться за что-то вместо того, чтобы ходить на работу и терпеть там боль, эту жуткую боль в спине и в ногах.
Суббота. Встал рано, как обычно в будний день, ужаснулся, глядя на свое лицо в зеркале, кожа на нем шелушиться и оно все красное. Мне кажется, что все это связано с нервами. Да, вчера сильно перенервничал в связи с новыми претензиями к качеству глажки халатов для рабочих шоколадной фабрики. Придется мне все переглаживать в понедельник, а там будут еще салфетки для финского ресторана. В общем придется мне в начале недели напрячься и, возможно, остаться до позднего вечера. Мысль о том, чтобы уволиться с невероятной силой буравит мой мозг, вертится среди его извилин. Однако деваться мне особенно некуда, потому придется терпеть до последнего. И пусть кожа слезает с лица, пусть ноги подкашиваются и в спине жуткие боли, но пока тело функционирует, оно должно каждое утро в шесть утра подниматься и идти на эту работу. Я бы не сказал, что эта работа особенно ужасна. Нет, просто, это я больной и слабый, не способный исполнять даже самые простые обязанности и пить даже самый слабый алкоголь в самых малых дозах.
За окном влажная мерзость, низкое небо похожее на серый потолок. Не хочется выходить на улицу, не хочется ехать за табаком, лучше завесить окно поплотнее и включить яркий свет, будто и не было этого темного дня.
Я все-таки сходил за табаком в ближайший магазин. Моросит мелкий дождь, сквозь который я лениво брел. Я чувствовал желание удалиться куда-то подальше от людей, даже не на дачу, где есть соседи, а далеко на Север, где до ближайшего соседа километров двадцать. Моя кожа на лице не располагает к вращению в обществе. А тут еще желудок начал болеть. В общем мне очень захотелось, чтобы меня оттуда уволили или уволиться самому. Я не справляюсь даже с этой простой работой. Видно же, что у меня все мозги набекрень, это очевидно. Ведь это ненормально, что мне надо постоянно терпеть жуткие боли, всю рабочую неделю. Черт! Но уходить оттуда нельзя до тех пор, пока мне не присвоят вторую группу инвалидности. Нужно хоть немного потерпеть. Да и уходить оттуда нужно по хорошему, то есть обучив себе замену, хотя бы исправить то, что я натворил. Я и сам не знаю, как я мог такое натворить. Видимо у меня совсем плохо с головой...
Убил день просмотром сериала, после которого у меня в голове нет ничего, кроме головной боли. Мне снова хочется лечь спать пораньше, чтобы не смотреть на эту жизнь, которая мне кажется слишком уродливой, которую я не могу сделать хоть немного красивее, напившись пивом. Да, планы у меня были наполеоновские – проработать год, отдать долги, отстроить дачу. Но вот, я проработал только месяц, и чувствую себя так плохо, что готов голодать и даже бросить курить, только бы не ходить на эту работу. Мое тело оказалось совсем непрочным, оно отказывает мне. Я корчусь от боли по пути домой с работы, когда сижу в автобусе. Каждое утро я вступаю в спор со своей страдающей плотью, когда велю ему подняться и идти зарабатывать деньги, зарабатывать трудовой стаж. Я говорю ему, что оно способно выдержать еще месяц, два месяца и даже целый год, а оно отвечает мне жуткими болями. Под воздействием этих болей я не могу трезво мыслить, адекватно воспринимать обстановку, принимать разумные решения. Единственное о чем я помню, даже тогда, когда мне совсем плохо – это о счетах, которые я должен оплатить и денег мне, кроме как заработать в этой прачечной, взять неоткуда. Деньги для меня теперь – это эквивалент боли. Каждый цент мне дается путем невероятного насилия над собой.
Дождь за окном. Он напомнил мне, как я путешествовал на велосипеде. Давно я не ставил свою палатку, давно не крутил педали до изнеможения, не оглядывал восторженным взглядом незнакомые города. Я не был в путешествии с тех пор, как добрался из Норвегии в Англию. Печален и горек был мой путь. Я будто предчувствовал, какие страдания меня ждут сначала в Англии, а потом в Латвии. Тут есть отчего съехать крыше. Это была череда сплошных расстройств и разочарований. Это была постоянная давящая тоска, слабость, депрессия. Что мне теперь делать? Гладить эти чертовы халаты до тех пор, пока я не завалюсь, и меня не попрут с этой работы? Да, другого ничего нет. И стоит мой велосипед напротив кушетки совершенно бесполезный, лежит в мешке моя палатка и моя газовая горелка. Я много корячился в своей жизни, сначала у Жоры, потом в депо, а потом делал жалюзи, на судоверфи, на складе готовой продукции железобетонного комбината, сварщиком в свайном цехе, на высотном кране, собирал картошку и красил дома в Норвегии, месил тесто в Англии, и завершил свой путь в этой прачечной. Теперь я убедился в том, что от этой пахоты было крайне мало толка. Я упирался рогами в землю, а потом бездарно просаживал деньги на всякую ерунду, без которой можно было бы и обойтись.
Даже и не знаю, почему мне так не хочется больше идти на эту работу. Есть что-то, что мешает мне туда ходить помимо боли в спине и в ногах. Меня там что-то раздражает и я не могу понять что. Наверное я сам себя там раздражаю, ибо я слабый, глупый, плохой работник. Да, у меня чувство вины из-за того, что я работаю медленно и не совсем аккуратно. Прямо и не знаю, куда деваться от недовольства самим собой. У меня нет смирения, чтобы принять себя таким, какой я есть сейчас. Гордыня ест меня изнутри. Гордыня бунтует против воли бога, который лишил меня всего, что я имел, и сделал из меня слабое и никчемное существо, которое не может работать так, как раньше, допускает ошибки, ни черта не успевает и делает все наперекосяк. И мне хочется бежать оттуда, чтобы избежать дара божьего – позора.
Воскресенье. Я проснулся поздно, не смотря на то, что рано лег. Мне не хочется есть завтрак, заботливо приготовленный моим отцом. Я слушаю музыку Гребенщикова, но ничего не слышу. Блевотиной застрял в мозгу вчерашний сериал. В нем, словно в моей жизни теперешней нет ничего примечательного, нет ничего живого. Чувствуется только желание автора заморочить подольше зрителя, удержать его у экрана любой ценой. Так же и я стремлюсь заморочить голову себе, чтобы удержаться на этой работе, как можно дольше. Хотя мне ясно, что мне там не место, и было жестокой, по отношеню к себе, решить туда вернуться. Но придется как-то напрячься, придушить себя своими руками, чтобы еще хотя бы месяц там продержаться.
Солнышко сегодня. А мне на это наплевать. Я думаю о том, как завтра пойду на работу и буду терпеть боль, буду сносить тот позор, которым меня все заклеймят после моей профессиональной неудачи. Хотя, если разобраться, то я с какой-то стороны делал все правильно, и мог бы и оправдаться, но делать мне этого не хочется. Пусть лучше я буду виноватым, пусть меня накажут и уволят, пусть я буду тупым. Мне себя не жалко. Я чувствую, что заслуживаю высшей меры наказания – расстрела, которому равносильно увольнение. Я был бы рад, если бы меня уволили. Солнышко было не долго, подул ветер с Севера, нагнал тучи, с которых повалил мокрый снег.
Более худшее наказание, нежели работа в прачечной с больной спиной, трудно было себе придумать за тот разгул низменных страстей, которым я занимался последние два года. Мне еще только тридцать семь лет, а я уже больной насквозь и духом слаб. Нет, тяжкие испытания, что я перенес, не сделали меня сильнее ни духом, ни телом. Сколько же еще мне надо будет бороться с этой болью? Сколько я смогу это выдерживать?
Уже вечер. День пролетел незаметно, за окном все стало белым, все облепил мокрый снег. И мне уже хочется заснуть мертвым сном до завтра. Завтра мне будет очень больно, завтра я буду терпеть боль за деньги. Надо бы поесть, но совершенно нет аппетита. Господь, укрепи мои силы для труда! Надо бы как-то взбодриться, перестать себя жалеть, закусить язык и снова пойти на работу. Как-то надо продержаться хотя бы еще две недели, два месяца. Может быть станет легче со временем, ведь человек привыкает ко всему, и к болям тоже можно привыкнуть, можно ее даже полюбить.
Как было бы хорошо, если бы мне уже завтра присвоили вторую группу инвалидности. Я бы смог уволиться с работы, и начать печатать грандиозный роман. Конечно, о том, что со мной случилось за последнее время будет трудно написать что-то стоящее, но и не обязательно печатать стоящее, можно напечатать и нечто ужасное, или просто занудное. Главное, ведь печатать, а не напечатать, главное – процесс. Что действительно верно, так это то, что эта работа убивает во мне поэта. Я там вижу людей, приверженцев культуры кич, которым я очень не нравлюсь. Поддаваясь общему настроению, я начинаю себя не любить вместе с ними.



Пытка. 2016
Именно пыткой можно назвать то, что сейчас со мной происходит в этой прачечной. Я по десять часов в сутки совершаю такие движения, от которых потом жутко болит спина и ноги. И ситуация сложилась так, что я не могу отказаться от этих мучений, не могу уволиться, ибо мне нечем будет оплачивать счета, нечем будет платить алименты. К другой работе я стал совершенно непригоден, да и не время сейчас что-то менять и искать. Один месяц без работы и мне будет полный кердык. К тому же, я пришел к убеждению в том, что в принципе везде так, как в этой прачечной. Есть, конечно, небольшие различия, но принцип один и тот же.
Только сел, чтобы хоть как-то запечатлеть этот день, как пришло время ложиться спать. Да, мне уже пора набить табаком сигаретные гильзы, выпить пару таблеток и залечь в спячку до утра, до раннего утра, в которое я по темноте попрусь на автобусную остановку, потом буду тупо пялится в темные окна общественного транспорта, морально подготавливая себя к некоему социальному изнасилованию. Нет, я бы мог даже очень качественно погладить то, что погладить нужно, только бы меня постоянно не торопили, не давали нереальных планов. Я слишком стар для того, чтобы быть передовиком производства.
Целый день валит снег. Если не растает, то можно будет все-таки походить на лыжах по лесу в выходные.
Сегодня, дорогие мои читатели, я не надеялся чиркнуть хоть строчку в этом дневнике, ибо заработался в конец. Волею случая, у меня накопилось очень много работы, которую я хотел доделать, оставшись попозже, но тут меня завалили дополнительно, и должок остался на завтра.  У меня не гнется колено на правой ноге, жутко болит спина, а еще разболелся зуб.  Я не знаю, что мне еще сказать этому миру. Хочется просто завалиться спать, провалиться в свои сновидения. Но я все думаю о том, когда же я, наконец, заработаю денег на печку для дачи, когда я вставлю туда стеклопакеты в окна с пластиковой рамой.  Да, нога жутко болит, но чертовски нужны деньги.
Вчера все-таки было хуже, чем сегодня. Сегодня я освободился на час раньше и мне сказали, что от услуг фирмы отказался один заказчик, из-за которого мне пришлось задерживаться. Конечно, чтобы мне задержаться на работе всегда найдется какая-то причина. В этой прачечной вечно что-то стрясется, и мне придется задержаться. У меня сегодня жутко болит спина, но зуб затих, да и с ногой стало получше. Завтра обещали совсем рано отпустить с работы. Тогда смогу выспаться, а так же подумать и чиркнуть в этот дневник нечто более существенное, чем жалобы на страдающую немощную плоть.
Как бы ни было это дерзко с моей стороны, но я писатель, а не гладильщик. Экскурсия в прачечную для меня слишком затянулась. На этом поприще я полностью исчерпал себя. Хоть мой разум и велит мне отработать еще год, мое нутро рвется оттуда прочь, не в силах более терпеть насилие над собой. И дело не в позвоночной грыже, спандилезе, протрузиях, дело даже не в дыре в носке, а дело в чувствах. Я более не чувствую того куража, меня не тянет на трудовые подвиги. Там я больше не чувствую себя воином. Теперь я там только жертва.
Эти страдания плоти мне даны свыше, чтобы я вышел из творческого кризиса, в который я вошел, когда устроился работать в прачечную. Прачечная, лишила меня вдохновения и она же мне его должна вернуть. Не смотря на усталость, я начал думать, хотя уже время спать. Я задумался о том, как же я угодил в такую огромную кучу кала, в которой сейчас нахожусь? Да, вопрос интересный! Мой путь в эту кучу начался с того, что я в своей юности начал читать ужасную, лживую литературу о революции, пролетариате, классовой борьбе. До этого мне хотелось стать писателем, журналистом, путешественником. Но после того, как идеи революции и построения коммунизма проникли в мое осознание, я решил, что буду не каким-то, а именно пролетарским писателем. То есть, мне нужно сначала стать пролетарием, а уж потом, когда я прочувствую все, тогда я буду приводить новые доказательства того, что рабочий класс самый прогрессивный.  Нет, у меня еще в юном возрасте была конкретная шизофрения! Вместо того, чтобы учить латышский и английский языки, пытаться поступить в университет, я жил в каком-то иллюзорном мире! Признаться честно, я даже гордился своими рабочими руками с въевшейся в них грязью, когда начал работать подсобником. И с призрением смотрел на тех, кто продолжал свое образование и думал о своей карьере. Я не хотел делать карьеру в буржуазном обществе, которое я считал миром насилья, который надо разрушить до основания, а потом, построить новый мир...
Сегодня пятница, и меня не принудили стоять у пресса скрючившись более восьми часов. Тем не менее я себя чувствовал настолько усталым и разбитым, что сейчас не в состоянии включить свой мыслительный аппарат. Даже руки не так резво прыгают по клавишам, как вчера. Вчера я вдруг начал думать, и это было прекрасно. А сегодня я только поглядываю на часы и думаю о том, как бы поскорее завалиться спать. Сегодня по пути с работы я думал о том времени, когда же я смогу уволиться с работы, и я пришел к выводу – это случиться очень даже не скоро. У меня большой долг банку и еще долго придется работать для того, чтобы приспособить дачу для круглогодичного проживания со всеми городскими удобствами. К тому же, вопрос о получении второй группы инвалидности остается открытым и еще долго будет висеть в воздухе. В общем, мне сейчас совершенно ни к чему мечтать о праздной жизни. Сейчас мне лучше занять свою голову технологией разглаживания халатов и брюк на своем прессе, от которого я еще не скоро отойду.
И все-таки в этом мире все закрючковано и нет ни свободы выбора, ни воли и сила только одна на всех. Щепка, которую несет по ручью может думать, что она сама решает, куда ей плыть, может гордиться своим плаваньем, а может напротив сетовать на судьбу и мечтать быть выброшенной на берег. Её мысли ничего не изменят в траектории ее плавания. Люди в круговороте бытия подобны щепкам в ручье. Кто-то замышляет революцию, против текущей воды, а кто-то напротив, славит эту воду и благодарен ей за то, что она их несет. Теперь я понял, что роптать против течения жизни не очень приятно, а точнее это занятие показалось мне не совсем приятным. Да, я, наконец-то, обрел смирение и стал восхищаться этим течением жизни, как величайшим чудом. Мало того, я осознал, что я, и мои мысли – это разные проявления одной силы, которая движет этой вселенной. Я мог бы сейчас сетовать на жестокую судьбину, найти виноватого в своих бедах и проклинать его, но мне такой подход к жизни ныне претит. Я не считаю себя обиженным этой жизнью и достойным того, что от неё получил. Да, еще вчера я кусал локти, вспоминая то, что недавно натворил, те глупости. Но сегодня я подумал о том, что не натвори я тех глупостей, то не оказался бы в психиатрической больнице, не получил бы того диагноза, который послужит основанием для присвоения мне второй группы инвалидности. Наконец, те обстоятельства, в которых я сейчас нахожусь, вынуждают меня сконцентрировать все свои усилия на этой даче, которая так и стояла бы недостроенной, если бы не мои глупости. А то, что у меня не получилось жениться, так это действительно прекрасно. Так была бы еще одна нудная и скучная история сожительства с совершенно чуждым мне человеком. А теперь я стою на пороге интереснейшего и оригинальнейшего приключения. Все-таки жить с местной пьянчужкой – это совсем не интересно. А получись у меня это, я бы деградировал. Так что я благодарен течению за то, что оно меня с ней развело и унесло подальше, сам бы я очень долго шел к этому. Вернее оно могло бы меня с ней разводить и долго, но развело быстро и без всяких проблем. И очень даже хорошо, что я впал по этому поводу в депрессию, вторая группа инвалидности – это прекрасно. У меня такое ощущение, что я научился хотеть именно того, что должно со мной случиться, начав предвидеть свое будущее.
Субботнее утро. После четырнадцати часов сна, я почувствовал себя еще более отупевшим, нежели вчера вечером, после работы. Пыталя что-то накарябать в социальной сети о воле бога и отсутствия собственной, персональной воли у человека. Хотел сказать, что мелочей не существует, что все в этом мире взаимосвязанно и так далее, но высказать это все просто и понятно у меня совсем не получилось. Мозг мой заржавел по воле бога, который отправил меня в прачечную гладить рубахи и халаты. С другой стороны, я не мог принять другого решения, в силу своего опыта, я привык к однообразной, нехитрой, физически тяжелой работе. Я даже испытываю дискомфорт, когда ее нет. Я привык решать психологические проблемы с помощью алкоголя. Не знаю, что должно случиться со мной, чтобы у меня появился какой-то другой опыт. В тот момент, когда я возвращаюсь с работы, на подкашивающихся от усталости ногах, мой опыт говорит мне, что пара литров пива заставят меня забыть о страдающей плоти и избавят меня от тоски, которая берет меня за горло и душит. Был у меня и другой опыт, когда я решал подобные проблемы чтением философской литературы и по этой причине я не всегда напиваюсь. Но выбор работы у меня заранее предопределен моим скверным двадцатилетним опытом. Я двадцать лет вкалывал на маргинальных должностях, и теперь я выбираю то, что выбирал ранее. Просматривая объявления я выбираю именно те варианты, которые выбирал ранее. То же самое можно сказать и о женщинах. У меня не было опыта общения с нормальными женщинами, и меня тянет к падшим.
Сегодня морозец, солнышко, прекрасный день для прогулки на лыжах, а я сижу дома и вместо синего неба надо мной серый потолок. Я пытаюсь что-то напечатать, но у меня ничего не получается. Надо смотаться в центр за табаком, но мне и это сделать лень, не смотря на то, что мне скоро нечего будет курить. Надо бы поискать себе фильмы для просмотра, но у меня такое ощущение, что интересных фильмов больше нет.
Воскресенье. Мороз и солнце – прекрасный день для прогулки на лыжах, но я сижу дома и смотрю ужасные сериалы. Порой я порываюсь написать что-то художественное, но разум говорит, что ничего приличного я отрыгнуть не могу. Завтра на работу, опять гнуть спину перед этим прессом до полного отупения от усталости. Скверное у меня сегодня настроение из-за того, что жизнь продолжается так, а не иначе. Пришлось вернуться в Ригу, пришлось вернуться в прачечную. Какие еще могут быть сюрпризы? Вернуться к бывшей жене? Это было бы совсем слишком! Невозможно и вообразить себе то обстоятельство, которое бы заставило меня это сделать. День хороший такой, а я себя такими ужасами извожу.
День незаметно пролетел за просмотром длинных фильмов про войну. Я часто бегал курить и выпил ведро чая. Уже темнеет, а я так и не включил свой мозг. Он спит, порождая чудовищ. Четыре часа вечера, и я уже хочу спать. Впереди рабочая неделя, рабочий месяц, рабочий год. Еще будет много нервов на работе. Еще много раз я буду корчиться от боли в спине. Мне некуда деваться сейчас, пока мне не позвонили с комиссии по инвалидности. И из суда на счет алиментов все не идет бумага. Скверно, все скверно! На работе я встретил мужика из больницы, он сказал, что мой сосед по койке бросился под поезд. Странно, вроде бы веселый был мужик. Видно все в себе держал, не особенно рвался вывернуть свои психологические проблемы наружу и подлечить их. Я, наверное, тоже захочу под поезд кинуться, если проработаю в этой прачечной больше года. Хватит ли мне до пятницы сигарет? Таблеток точно не хватит, придется в какой-то день отпрашиваться пораньше и идти к дежурному психиатру за рецептом. Хотелось бы хоть книгу какую-то почитать, но все интересное я уже прочел. Теперь мне нужно написать нечто круче всего того, что я читал, а сил на это нет. Даже мыться и то неохота, а уже пора...
Вот и закончилась еще одна неделя. Сколько их еще будет? Сколько я еще буду в этом рабстве ждать решения комиссии по инвалидности, ждать, пока накопится на счету сумма, которой будет достаточно денег для того, чтобы дачу в порядок привести. Долго еще грехи свои отрабатывать. Будет скоро новый год, потом еще долго будет зима, весна, лето, осень и снова зима. Я сам себе вынес этот приговор, который обжалованию не подлежит. Долго еще придется жить бездумной жизнью. И я не знаю, выберусь ли я когда-то из этой ямы, оседлаю ли еще своего железного коня, и отправлюсь ли в путешествия. Скину ли я лишний вес так, чтобы снова вены на животе повылезали? Порой мне страшно, что я доработаюсь не до второй, а до первой группы инвалидности, так что уже окончательно тронусь умом, да и разжирею до безобразия. Одно хорошо в моем теперешнем положении – это то, что пить я больше не могу, да и к женщинам совсем охладел. Будет еще весна, и я убегу, убегу от всего.
Я бы и раньше это сделал, и не влип в такие неприятности, если бы не сын. Долго еще ждать, пока он вырастет. Целых четыре года. Да и неизвестно, что будет потом. Я не сомневаюсь в том, что бывшая жена, чтобы алименты получать, в Ригу ко мне учиться его не отпустит. Будет он там все двенадцать классов учиться. А вот, что будет потом это вопрос. Я бы и не против, чтобы он дальше учиться пошел, даже денег бы ему давал, чтобы он учился, но ведь и после школы его из этой деревни не отпустят, не поедет он. Он свою маму любит, какой бы она ни была. Интересно просто, что она там придумает. И до чего же тупая баба! Могла бы хоть себе пенсию по инвалидности сделать, так нет же у нее мозгов даже для этой малости. Но не мое это дело, есть у нее инвалидность или нет. Четыре года я алименты как-то поплачу, а там уже ей мне нечего предъявить будет, и я смогу о ней благополучно забыть.
Что-то еще хочется сказать в завершении этой недели и началу новой, но мне сейчас мама устроила промывку мозгов по поводу того, что могло бы случиться, но не случилось из-за моей беспечности и невнимательности...



Дождь в декабре. 2016
Пятого декабря, а на улице лупит настоящий летний ливень. Я сегодня ни черта не успел сделать на работе, пришел домой с болящей спиной, включил Бетховена, и пытаюсь как-то расслабиться, но ничего у меня не выходит. До аванса еще четыре дня, а дома уже есть особо нечего. Вчера смотрел фильм про воров, политзаключенных и лагеря сталинского времени. Там одного политзаключенного уголовники запрягли писать роман для из развлечения, писал он плохо, а читал свое произведение совсем плохо.

Прессуя белье, я почему-то представил, что я заключенный в лагере, и мне предлагают, вместо того, чтобы работать в прачечной сочинять роман для блатных. И что бы я сейчас предпочел? Если бы был на романы спрос, то я бы, конечно, что-то смог изваять на заказ, не смотря на свою депрессию и творческий кризис. Есть, правда, одна загвоздка – я терпеть не могу что-то писать на потребу публике, но, если бы за писанину платили, то я мог бы пойти не уступки, напрячься, и изваять какое – нибудь фуфло, вроде «Наследник из Калькутты». Но в той реальности, в которой я сейчас обитаю романы совершенно не нужны, никакие. Их можно писать сотнями, публиковать в интернете, но мало кто их будет читать, и уж точно никто не предложит за это денег, которые освобождают от отупляющей и болезненной нервной работы.

Нет, дамы и господа, я не трутень, я не стремлюсь к праздной жизни, когда пытаюсь ускользнуть от трудовой повинности! Просто я писатель, таково мое призвание, а за это сейчас не платят. В бумажном виде книг издается все меньше и меньше. А получать какие-то деньги от публикаций в интернете – просто абсурд. Такой же абсурд стать широко известным писателем, публикуясь в интернете. В общем, писатель, особенно тот, который ориентируется только на свой вкус в своем творчестве, и не считается с запросами публики, вынужден искать какой-то иной доход, который освободит его от трудовой повинности. И я его, наконец-то нашел – сдавать квартиры, жить на даче и получать пенсию по инвалидности.

Создатель этого мира, словно сжалился надо мной, наслал на меня тяжкую болезнь и оставил мне две квартиры и дачу. Дачу, конечно, еще надо приспособить для жизни и уговорить папу туда переехать, но это уже вопрос на год или на два. Главное совсем не тронуться умом, когда я окажусь на даче и мне не надо будет работать, чтобы не склеить свои ласты от голода.

Сейчас решил почитать, что пишут люди на том сайте, где я постоянно публикую свои произведения. Мне было ужасно трудно написать рецензии к тем огрызкам в несколько строчек, что они настучали неизвестно для чего. Никакого действия, никаких декораций, и образы совершенно не живые. Мне захотелось строго заорать на них, что же они хотели сказать этой парой строк? Где мысль? Ни мысли, ни вдохновения. Я не утверждаю, что всегда пишу безупречно, но мне жутко скучно становится, неприятно, если я лью воду слов бездумно в песок. Честно говоря, мне сейчас жутко не нравится то, что я писал ранее. Все это кажется мне совсем незрелым, неосознанным, слишком много лишних слов, лишних подробностей. У меня такое ощущение, что я знаю, как следует писать, но написать так, как следует я не решаюсь.

Если на рассказ потрачено мало слов, то это еще не означает, что автор краток. Да, гениальному писателю не нужно много слов, много подробностей для того, чтобы создать у читателя узнаваемый образ персонажа или для того, чтобы читатель переместился в место действия повествования и увидел, услышал, прочувствовал все. Хочется сказать этим авторам, чтобы не жалели слов на свое повествование, лучше пусть будет что-то лишнее, но только введите читателя в ту ситуацию, которую вы изображаете!

Прочитал еще одно произведение, и мне с первых строк стало плохо. Подробностей слишком много и эти подробности списаны из дешевых дамских романов. Несколько абзацев, множество слов, а я все еще не въехал в ситуацию. Меня все это взбесило с первой же строчки и потянуло написать так, как надо. Надо взять на заметку! Если есть возможность что-то писать, но нет вдохновения, то надо просто зайти на литературный сайт, и начать читать произведения начинающих дарований. Даже усталость и отупение отступили после прочтения этих недоделок, которые выбросил на всеобщее обозрение. И самое печальное в этом то, что я среди них просто затерялся...

До отбоя осталось двадцать минут, а меня подмывает начать что-то писать, некую пародию на один из прочитанных только что «рассказов». И музыка Бетховена, его мощная девятая симфония располагает к творчеству. Но завтра слишком рано вставать, на работе просто завал, спина болит, да и глаза уже слипаются, не смотря на пыл сердца. Нет, не буду я сегодня ничего более писать, лягу спать раньше на двадцать минут...
 
Явился домой пораньше, и решил в поисках вдохновения отправиться читать начинающих авторов. Этот трюк мне сегодня почему-то не удается. Попались два рассказа подряд, которые мне не то, что понравились, но прочитал я их с удовольствием и ничего подправлять в них не захотелось. Я бы их написал примерно так же, хотя за такие темы не взялся бы.

Итак, у меня сегодня просто адски болит спина, еле доработал до половины пятого и тихонько сбежал, хотя еще было что делать. Боль из спины отдается в грудь, так что левой рукой шевелить трудно. В голову постоянно лезут мысли об увольнении. Опять мне кто-то звонил со стационарного телефона, и перезвонить не удалось. Может это по поводу неоплаченного счета за интернет, а может и с комиссии по инвалидности, хотя для этого еще рано. Хочется пить, мучает жажда. Сейчас выходил курить и с завистью смотрел вслед мужику, который нес двухлитровую бутылку пива. Даже если бы у меня были деньги на эту анестезию, то я все-равно не смог бы ее выпить. Меня тошнит от алкоголя из-за этих новых лекарств. Может выпить снотворное и лечь спать прямо сейчас в семь часов вечера? Зачем сидеть перед компьютером и мучиться от боли?

Общество беспощадно ко мне. Оно вынуждает меня ходить на работу, к которой я уже давно не пригоден по состоянию здоровья. Другой выход, конечно есть, но я его не вижу, и потому себя насилую в самой варварской манере. И мне, все же, следует поблагодарить за все создателя и себя самого, как часть его воли. Благодарю бога за то, что привел себя в это ужасное место обратно! Черт меня дернул вернуться на эту работу! В другом месте, вероятно, легче не было бы, и там бы ко мне отнеслись куда хуже. Тут у меня еще есть остатки репутации трудоголика.

Интересно, станет ли мне когда-нибудь легче справляться с этой работой? Организм должен когда-то и как-то адаптироваться к усоавиям жизни. Должен же я к этому когда-нибудь привыкнуть. Но вряд ли у меня это получится. У меня действительно что-то серьезное происходит с позвоночником. Я чувствую, что со временем будет только хуже. Каждый день мне приходится выдерживать неукротимый натиск боли. Я не знаю, насколько меня хватит, главное, чтобы хватило хотя бы до получения второй группы, а если ее не присвоят, то я вообще не знаю, что делать. Скорее всего вся эта история с работой кончится тем, что я опять выйду на больничный на год. Это было бы не самым плохим вариантом.

Было бы куда хуже, если меня просто уволят за то, что я не справляюсь со своими обязанностями, ведь у меня еще два месяца испытательного срока. Боль, я ничего в этом мире сейчас не вижу и не чувствую кроме нее. Иногда я смутно вижу отрывки предполагаемого будущего, в котором я таки довел дачу до ума и уволился с работы, да получил приличную пенсию, но это только предположения, которые очень далеки от реальности.

Осталось только полчаса до того времени, когда я буду просто обязан завалиться спать. Ничего путного я сегодня так и не написал. Мои стоны из-за боли в спине никуда не годятся, в них нет музыки, нет поэзии, а могли бы они это нести в себе. Сосед врубил на всю катушку, какую-то ахинею, которую считает музыкой. Но мне это не помешает заснуть, стоит мне только лечь и прикрыть свою зябнущие телеса одеялом, как меня тут же накроет сном.

Вот и среда настала! Я очень рано ушел с работы. Хотел зайти в поликлинику за рецептом, но там никто не принимал. В общем-то зря отпрашивался с работы пораньше, но это лучше, чем задержаться на работе. Может быть что-то удастся художественного сегодня написать. Хотя это вряд ли. На улице слабый морозец, все тропинки, которыми я добираюсь до работы обледенели. А я зябну, будто внутри у меня все заледенело, будто холод идет у меня изнутри. Да, если рассудить трезво, то я действительно сейчас впал в некое душевное оцепенение. Я не живу, я жду, корчась от боли, того светлого будущего, которое я себе вообразил.

Мое сердце никого не любит, ни по кому не страдает, ни к кому не тянется. Сын мне не звонит, не жаждет поговорить со мной. Возможно, что ему легче жить со своей мамой без разговоров со мной. Возможно благодаря тем таблеткам, что я принимаю в избытке каждый день, я смотрю на женщин с равнодушием, не мечтаю. Тем не менее на работе говорят, что я какой-то сонный. Нет, я не сонный, а скорее усталый, устал терпеть постоянную боль. Я постоянно глотаю горячий чай, но он не согревает мои кишки дрожащие от холода.

Вспомнилось мне одно субботнее утро, когда я еще жил со своей первой женой. Проснувшись, я никак не мог понять где я, и что это за чужая и страшная баба, которая на меня орет, чего-то требует, что-то мне приказывает. Я удивленно оглядывал бардак в убогой съемной квартире и не мог, не хотел признать того, что я так живу. С удивлением оглядел я свой наряд, и пришел в ярость. Нет! Нет, это совсем не то, что я планировал за два года до этого. Я планировал жениться на женщине, которая бы разделяла мои увлечения, взгляды, вкусы, с которой я мог бы с удовольствием поговорить, с которой у нас была бы общая цель – построить дом на окраине Риги, посадить сад...

А тут передо мной сидела нечесаная и неумытая, грубая, глупая, совершенно необразованная, неприятная мне мегера, с которой я только и делаю, что ругаюсь и дерусь. И ни о каком взаимопонимании не может быть и речи.

Именно в то весеннее, майское утро я вдруг понял, что ее не перевоспитать, с ней не найти общего языка, что легче перевернуть земной шар без точки опоры, чем прийти с ней хоть к какому-то согласию. Я понял, что я потерпел поражение, которое только усугублял, отказываясь это признать. Когда мне было девятнадцать, я был убежден в том, что мне под силу изменить любого человека. В двадцать два я понял, что в девятнадцать я не имел о человеке самое смутное понятие. Признав свое поражение, я тихо, ничего не говоря ей, ушел. Мне больше нечего было ей сказать.

Много лет прошло с тех пор, и мне, как и прежде, нечего ей сказать. Когда-то я злился на нее из-за того, что она не отдала мне сына, фактически лишила возможности его видеть. Теперь же прошла злоба, прошло презрение, теперь я ее просто не замечаю. Она, вторая жена, несколько других женщин, бывшие друзья стали для меня однородной, безликой, неразумной массой, с которой невозможно никакое общение. Высокомерно с моей стороны? Возможно. Но иначе я просто не могу. Да и не честно с моей стороны не давать кесарю кесарево.

А ведь совсем недавно я дал кесарю не совсем кесарево. То есть я начал общаться в пьяном угаре с безликой однородной массой, как с развитыми индивидуумами. Пытаясь увидеть в этих брызгах биомассы, в этих бездушных телах людей, я метал бисер, метал в бездонные ямы их желудков. Бисер был лишь приманкой в этой глупой игре, что я затеял, влезая в долги. Я наивно предполагал, что мои слова хоть что-то изменят в их осознании, но я остался на обочине, а они ушли, брезгливо отряхнув накипь моих речей...

Мне опять показалось, что можно изменить человека, что я на это способен, и опять мне пришлось признать свое полное поражение. Снова и снова спрашиваю я себя теперь, зачем я пил и поил этих женщин. И не решаюсь ответить на этот вопрос откровенно. Ведь я надеялся на то, что они изменятся, пообщавшись со мной, пусть даже и по пьяной лавочке. И почему-то крушение этой нелепой надежды меня очень расстроило. Сначала я не понял, почему она ушла сама.

И только теперь до меня дошло, что женщина поддерживает с мужчиной отношения только в том случае, если уверенна в том, что может им манипулировать, да и не только женщина, это характерно для представителей народа, для которых характерно потребительское отношение ко всему. Их не мучают загадки, им ничего не интересно из того, что невозможно использовать и выбросить, проглотить, пропустить через свои кишки. На этот раз сожительства не получилось только потому, что я сразу дал понять, что не поступлюсь своей свободой ради ее прихотей. Если бы я показал ей обратное, то мне вскоре пришлось бы выгонять ее, как своих бывших жен.

Я зарекомендовал себя, как совершенно неуправляемого психа, как чуждого ей общественного элемента. Вот и вся тайна, вот и вся загадка, над которой я ломал голову. Она просто убедилась в том, что есть слишком много вещей, которые ей нравятся, которые я не прощу. Я в ее глазах был слишком ненадежным. Ведь было ясно, что если она явится ко мне домой пьяная, прогуляет работу, да еще и притащит с собой своих маргинальных друзей, то я её тут же отправлю в свободное плавание. А она без маргинальных друзей и пьяных загулов жить не могла. А тут еще и мои странные друзья, мои непонятные ей фильмы, книги, неприятие спиртных напитков. Теперь она нашла себе как раз то, что ей надо. Мужик молчаливо сносит то, чего бы я не смог вынести.

Неужели мне больше не о чем писать книгу, как об этом затянутом эпизоде? Впрочем, он был послан мне не с проста, он ляжет фундаментом под моим будущем. Я понял важную вещь и не одну. Теперь я уже умудрен опытом, и могу продолжать поиск во всеоружии. Теперь я знаю, где искать, кого искать, как искать. Осталось только привести свои дела в порядок, успокоиться, подготовить все, как следует, а потом можно и начать. Да, многим покажется дикостью то, что я придумал тут в свете своих последних приключений, но, по крайней мере, это достаточно оригинально.

День сегодня выдался мерзкий – мелкий дождь моросит с утра и до вечера, температура плюсовая, но лед на тропках и не думает таять. Но главное, что мне позвонили с комиссии по инвалидности, и заявили, что если уж я работаю, то мне инвалидом быть не положено. И даже не то, чтобы второй, а даже третьей группы. Мне после этого смертельно захотелось напиться в умереть, но лекарства, которые я принимаю не позволяют мне этого сделать. А слова той шавки, которая мне наговорила кучу гадостей о том, какой я трутень и тунеядец до сих пор звенят в моей голове, и чай не может их заглушить. Все это значит только то, что мне придется еще год вкалывать в этой прачечной, терпеть эту боль в спине, и снова и снова вставать на работу, преодолевая то, что в принципе преодолеть невозможно. Напиться? Как бы я хотел это сделать, чтобы не думать, не слышать больше слов этой тетки!

Все в этом мире дерьмо, которое следует есть, не давясь. Мне придется работать год, до тех пор, пока я не смогу выйти на пособие по безработице, и уже после этого начать делать дела с инвалидностью. Сейчас я совершил ошибку, сам все испортил. Не надо было устраиваться на работу, пока вопрос с инвалидностью не был решен, но у меня были большие проблемы с деньгами, мне пришлось...

Теперь я по крайней мере знаю, что этот номер совершенно не прокатывает. В следующем году я сделаю все так, как следует, осечки, как теперь, не будет. Мне кажется, что это судьба, то, что я поперся в эту прачечную в самый неподходящий момент. А откуда мне знать, был ли он самым неподходящим? Может все сложиться самым наилучшим образом, именно благодаря тому, что я именно в то время сунулся на работу.

В общем жить мне после всего этого не очень хочется. Я жалею, что тогда промахнулся мимо вены. Думаю, что эти чиновники были бы более довольны, если бы им пришлось выдавать моей семье пособие на погребение, нежели какое-либо другое пособие, к примеру пособие по безработице, которое я смогу получить только через одиннадцать месяцев. А если у меня получится? Если я протяну это время на этой работе? Да, это смешно, с моей-то спиной. Им нужно, чтобы я не мог встать совсем, им нужно, чтобы я не мог ходить? Что же? Я дойду до этого состояния! К черту! Я буду ходить на эту работу до тех пор, пока не завалюсь...

И вот, пятница. Дождь продолжает лить, а я постепенно свыкся с мыслью о том, что инвалидность я получу еще очень даже не скоро. В общем, все мои мечты разлетелись, разбились о реальность. Я сам себе подгадил, допустив оплошность, устроившись на работу раньше времени. Но теперь, по крайней мере, буду хоть немного умнее. Год придется отработать. Это не так страшно. Еще немного, и я привыкну к этой работе, к боли в спине и переживаниям о своих недоделках.
Дефицит общения у меня на лицо. Мне нужно с кем-то встречаться, кого-то снимать, чтобы потом выкладывать ролики в Ю-тюбе. Сейчас у меня нет такого друга, который мог бы заменить Алишера Великого. Что-то не сводит меня судьба со следующей звездой моих роликов. Может мне стоит начать снимать самого себя, как бы это тоскливо ни выглядело.

Мыслей никаких нет, голова пустая, усталости вроде бы не чувствуется, но хочется завалиться спать, чтобы не видеть всей этой мерзости за окном, чтобы не быть рядом с самим собой, а окунуться в дебри своих сновидений. А куда еще деваться, когда впереди год тяжкого труда и хроническая нехватка денег при этом. И дачу я при этом вряд ли за этот год доведу до ума. Четырехсот пятидесяти евро будет едва хватать на жизнь нам с папой. Карточка моя будет оставаться у него. Мое дело – работать, а его дело распоряжаться моими заработками. Распорядится он ими так, что на дачу ни цента не останется, ведь он туда ни при каком раскладе переезжать не хочет. Он даже придумал ее продать. Мудро с его стороны...

Такое чувство, что мне нечего делать больше в этой жизни. Мне снова захотелось сойти с этой планеты, тихо так спрыгнуть прочь, как из транспорта на ходу. Мне многие скажут, что так нельзя, что мои близкие очень расстроятся. А мне хочется ответить на это, что не их это дело. Нет в жизни самого главного – радости. Откуда ее взять? Ее не купишь, и не украдешь, не выпросишь, и не получишь по праву, как инвалидность.

Отчего-то я уверен в том, что в будущем моем никакой радости не намечается. И дело не в том, что я больше не могу употреблять алкоголь и не в том, что похоть меня больше не мучает. Дело, мне кажется, в тотальном разочаровании во всем. Ничего больше не захватывает меня, на все я смотрю равнодушно и не во что втягиваюсь, как раньше. С одной стороны, это хорошо, но с другой, я будто и не живой, будто умер уже...

Погода мерзкая сегодня, скажут многие, но она прекрасно по сравнению с моим настроением. Хочется просто принять что-то, что избавит меня от восприятия этой действительности, сквозь призму своего внутреннего мира.

Серое небо и серая река за окном. Мне выписали новые лекарства. Хочется надеяться на то, что они как-то изменят мое восприятие этого мира. Я заметил, что мне претит вспоминать прошлое, будто я убегаю от него. В настоящем у меня пустота, потому и писать-то особенно не о чем. Размечтался я с инвалидностью, так же размечтался и с импортной женой, с ремонтом на даче. Реальность говорит мне, что я должен платить алименты, работать с утра и до вечера и ходить на работу пешком, платить за эту квартиру, содержать своего отца.

Вот она реальность, а то о чем я думал – хлам. Не хватит мне денег на то, чтобы дачу до ума довести, и в путешествие ни в какое не поеду уже никогда, ведь отпуск у меня будет только зимой и по две недели. А может и не будет отпуска вообще, ведь заменить меня некому. При таких обстоятельствах я и долги свои не отдам-то, только на то, чтобы проценты платить меня и хватит.

Сейчас я слишком часто стал думать о том, зачем я живу, ибо жить у меня не очень хорошо получается. Неужели впереди у меня только одно хоть немного примечательное событие – смерть! А между нынешним мгновением и смертью у меня только глажка белья и просмотр дерьмовых фильмов по выходным. Получается, что так, и выхода из этой западни я не вижу никакого. Единственная радость – это курение самых дешевых сигарет. Да, действительно, никаких интересных событий в моей жизни при нынешнем раскладе произойти не должно и не может. Писательский дар у меня пропал, творить что-то совсем нет тяги, нет желания.

Жить тоже особенного желания нет. Живу не для радости, а для совести. Ведь неприлично умирать, когда не кому, кроме меня, платить за квартиру, налог на недвижимость. Раньше я хотя бы предполагал, что найду такую работу, которая мне бы могла понравиться, но теперь я понял, что любая работа – это лишь трудовая повинность, за невыполнение которой общество жестоко карает, превращает в бомжа. Мне так же теперь ясно и то, что продвижение вверх по карьерной лестнице не делает человека свободнее, а напротив, еще больше закрепощает...

Ничего, завтра наработаюсь до изнеможения, приду домой и завалюсь спать. А сегодня я чувствую себя совершенно бесполезным для себя самого. Мне уже ничего не хочется, даже смотреть эти уродливые сериалы. И мне бы не все казалось таким ужасным, если был бы в моей темной душе хоть какой-то проблеск, который зовется любовью. Но любви нет, и быть тут, этой стране, не может. Я разочаровался в местных женщинах, вернее уяснил то, что я никакой из них не нужен, им хорошо и без меня. У них такие запросы, которым я соответствовать не способен. Есть, конечно, и те, у которых запросы не такие строгие, но они уже не соответствуют моим требованиям. В сущности, дело даже не в запросах, а в том, что нет любви в моем сердце, устало оно как-то и отсиживается в тени.

Время уходит без толку, пока я смотрю эти сериалы, которые меня совершенно не трогают. Мне кажется, что я убиваю время, убиваю себя, когда пялюсь в экран, ничего не чувствуя. Мне кажется, что это время я мог бы потратить более конструктивно, что я мог бы что-то создать, пусть оно и не будет никуда годиться. Но у меня руки не поднимаются, чтобы хотя бы строчку напечатать. И пусть они висят! Пусть я буду просто смотреть в экран, только бы не смотреть эту ерунду. Лучше смотреть порнографию, чем эту государственную заказуху! Может быть, это из-за новых лекарств, но я чувствую, как распадается мое осознание, когда смотрю эти сериалы.

Только половина седьмого, а я уже хотел бы помыться и лечь спать поскорее, чтобы не думать ни о чем, будто напившись пива, или думать о своей жизни с пьяной усмешкой, сладкой ухмылкой. Когда я бывал пьяным, меня нисколько не тревожили мысли о своем будущем. Я туда просто не смотрел, я лишь оглядывался по сторонам и ехидно смеялся над настоящим. И время быстро текло мимо меня. А сердце не таило свое желание кого-то любить. Теперь мне стало абсолютно ясно, в чем моя проблема. Моя проблема в том, что я никого не люблю. Нет, конечно, я люблю своего сына и других родственников, но это немного не та любовь, которая, подобно наркотику, окрашивает действительность в яркие краски, делает его прекрасным и удивительным. Неважно кого ты любишь, главное, чтобы любить, не смотря ни на что.

Я не знаю, что можно напечатать в завершении этой недели, которую я прилежно отработал, за медные гроши. Работа мне больше не в радость, как раньше, но время на этой работе бежит достаточно быстро. Да, государство, объявив войну инвалидам, лишило меня радостной перспективы просто сидеть дома и ничего не делать. Государству нужно, чтобы я работал, не выходя на больничный. Мне в какой-то мере повезло в том плане, что государство, рабом которого я являюсь, не тоталитарное, и потому не требует, чтобы я вкалывал и был еще и счастлив возможности гнуть больную спину. Государству все равно, что я печатаю, какое у меня выражение лица на работе. Государство даже не будет особенно переживать, если я удеру в другое государство, и буду там исправно платить налоги. В какой-то мере я этими действиями лишь помогу этому государству преодолеть проблему безработицы.

Мне ничего не хочется вне работы. Я хотел бы валиться спать сразу после работы. Я ко всему потерял интерес. Единственное, что меня еще немного трогает, так это дача. В принципе, мне следует туда ездить каждые выходные и что-то там делать. Особенно тогда, когда появятся деньги, и можно будет купить какие-то стройматериалы. Наверное только мысли о строительстве делают меня живым. Просто так работать только для того, чтобы убить время и взамен получить деньги на жратву и крышу над головой я не могу. Это все-равно что медленно убивать себя...



Темные дни. 2016
И вот, еще один день я отработал с легкостью, хотя и немного нервничал на счет того, успею ли я на встречу со своим двоюродным братом. В итоге на встречу я пришел раньше, поболтали о хренах и пряниках, разошлись. Пока я ехал домой у меня было какое-то беспокойство. Я будто бы со стороны смотрел на себя, и картинка мне не очень нравилась. Я видел очень уставшего человека, который мечтает о строительстве на даче, а у самого облезает кожа с лица. Да, кожа на лице – это серьезная проблема, с которой я никак не могу справиться без специалистов. С другой стороны мой график работы не позволяет мне ходить по врачам. Остается только пользоваться народными средствами – всякими примочками и втираниями, которые ни черта не помогают. Глядя на себя в зеркало, я думаю о том, что этот старый пень еще чего-то хочет, хотя ему пора умирать. Мысли о том, что я в этом мире слишком засиделся некстати всерьез меня беспокоят. Стоит мне заглянуть вперед, реалистично глядя на вещи, как мне тут же хочется как-нибудь уйти отсюда под шумок. Меня в этом мире держат только неоплаченные долги и идиотская идея женитьбы на женщине из третьего мира. Я цепляюсь только за это, больше просто не за что. Хотя я и понимаю, что глупо цепляться за подобные вещи. Долги создадут новые долги, а женщина из третьего мира не может быть лекарством от психических заболеваний, а вот источником этих душевных болезней – запросто.
Почему-то многим кажется, что я могу, что я должен жить вот так вот, без любви, без общения, превратившись в примитивную машину для зарабатывания денег, которая ничего не хочет, и может только одно – тупо ходить на работу и делать там то, что покажут.  И горе этой машине, если она что-то чувствует, и чего-то хочет, о чем-то мечтает. Каким бы безумием это ни было, но я хочу больше, чем кружку пива после работы и быстрый перепих со старой знакомой. Я хочу больше того, что может предложить мне жизнь. Я вынашиваю безнадежный, обреченный на провал план, найти себе жену и товарища в одном лице в тех уголках мира, куда еще не добралась женская эмансипация, где женщины еще не мыслят своей жизни без замужества, где еще смутно представляют что такое развод...
И еще один день я отработал, мучаясь болью в спине, потом на подкашивающихся ногах шел по слякоти к автобусной остановке. И снова сидел я, ерзая на кресле от болей в спине, которые растекаются по всему телу. Да, тяжко мне без пива, которое позволяет примириться со всеми болями, с пустяковыми проблемами на работе. Но с другой стороны нельзя же постоянно употреблять алкоголь. От пива растет живот, который мне абсолютно ни к чему. Я думаю о том, какая же женщина сможет принять меня таким неприглядным, каковым я на данный момент являюсь. Она должна быть загнанна жизнью в конкретный тупик, из которого есть только один выход – принять меня, таким, какой я есть без всяких прекрас. Я не нравлюсь себе таким, какой я есть. А если уж, я не нравлюсь себе, то кому я могу понравиться? В аналогичной моей ситуации люди заводят домашних животных, которые любят своего хозяина только, потому что он дает им еду, и прибирает за ними экскрименты. Это некий заменитель общения, в котором нуждается каждый человек. Да, каждый человек нуждается в общении, которое дает человеку возможность понять самого себя и простить. Абсурд – изливать свою любовь на бессловесную скотину. Животное не способно воспринять человека, а следовательно и принять его таким, каков он есть. В общем, я отдаю себе отчет в том, что моя крыса не может заменить мне общение с человеком.
Однако, я могу чувствовать себя счастливым человеком, потому, что у меня на работе сейчас такая должность, которая не слишком обязывает общаться с людьми. Я сижу в своем углу, и тихо глажу рабочую одежду и салфетки со скатертями. Именно этого я хотел тогда, когда работал подсобником при стиральных машинах. Теперь эта мечта сбылась, но я ей не рад. Как-то скучно, хотя я и понимаю, что весело в прачечной мне уже не будет никогда. Для меня это уже пройденный этап на жизненном пути.
Еще только восем часов вечера, а мне уже хочется лечь в кровать и продолжить просмотр разных кошмаров, которые снятся мне постоянно. С другой стороны, ночные кошмары – это прекрасно, ибо на их фоне явь не такая уж и неприглядная штука. Мне сегодня почему-то совершенно нечего сказать этому миру. Есть только желание уйти из него. Сейчас, когда я сижу и пялюсь с экран, у меня такое ощущение, будто я сижу на остановке и жду автобуса, прикидывая, как бы убить время до прибытия транспорта. Таким образом я не живу, а коротаю время, медленно убивая его. Сейчас я не живу, а просто жду пока придет время лечь спать. Какое же ужасное чувство опустошенности! Мне не с кем общаться, я остался без музы, без коллег по андерграундному творчеству. Я, будто бы один на всей планете, как отшельник, который добровольно обрек себя на одиночество в толпе народа. Я и раньше был одинок, когда дружил с Алишером, просто это одиночество так не бросалось мне в глаза. Проблема была облепленна упорной и незатейливой болтовней. На самом же деле мы были чертовски далеки друг от друга, но предпочитали не заострять на этом внимания.
На улице так мерзко, что иногда я даже радуюсь тому, что прячу свое тело в прачечной под пыльный потолок, с которого не капает, где не дует. Слабый мороз чередуется с ветренной и дождливой оттепелью. За несколько дней снег выпадает, тает и снова выпадает. Воздух влажный и промозглый.
Пятнадцатое декабря. Завтра день моего рождения, но мне ужасно не хочется выслушивать поздравления. Тридцать восемь лет, а у меня не жизнь, а сплошной бардак. Седина уже на висках появилась. Большая часть жизни уже прожита, а у меня темное прошлое, неопределенное настоящее и совсем туманное будущее. Я уже не очень охотно дышу, и не всегда помню, как меня звать, а меня тут будут поздравлять с тем, что я дожил до тридцати восьми лет, деликатно умалчивая о том, как я прожил эти годы. А прожил я их так, что поздравлять меня действительно не с чем. Всю свою взрослую жизнь я ни к чему особенно не стремился, плыл по течению, изредка раздраженно загребая против него. Когда-то мне казалось, что я чем-то увлечен, но это была лишь мимолетная прихоть, а не страстное увлечение. В моей ситуации самое лучшее – это начать себя сравнивать с еще большим неудачником и утешаться тем, что я хоть как-то барахтался в этой жизни, что мне хоть есть что вспомнить в отличии от некоторых.
Сегодня у меня был ужасно неудачный день, ибо мне пришлось задержаться на работе, не смотря на то, что в первой половине дня все шло хорошо, но под вечер я почувствовал усталость, производительность резко снизилась, а потом еще подкинули дурацкий заказ, из-за которого мне пришлось задержаться. И почему-то я остро почувствовал какую-то обиду на самого себя, будто я не успел вовремя, хотя все я нормально успел, и задерживаться мне бы не пришлось, если бы этот заказ мне подали своевременно, вовремя его постирав. Теперь я сижу и смотрю в окно, на реку, освещенную огнями на том берегу и думаю о том, что меня может еще ждать впереди. И сам себе отвечаю, что ничего интересного со мной уже случиться не может. Время на работе пролетает достаточно быстро. Может это все потому, что я не жду с нетерпением конца рабочего дня, а даже напротив, часто хочу остановить часы, чтобы больше успеть. А может это протому, что я уже ничего не жду от этой жизни. Инвалидности меня лишили, до возможности выйти на пособие по безработице еще очень долго, настолько долго, что мне не кажется реальным дожить до того счастливого момента. В ближайшем будущем меня не ждет ничего красочного и сочного, необычного. Я живу на автопилоте, меня в этой жизни ничего не затрагивает. Сердце лишилось чувствительности, затвердело камнем. Раньше я хотя бы чего-то хотел, а теперь я уже ничего не хочу, ни о чем не мечтаю, ничего не жду. Жизнь на автопилоте. Теперь даже перспектива переезда на дачу меня перестала трогать. Я просто понимаю, что это даже мне не очень-то надо, а на ремонт ее у меня просто не хватит денег. Фактически я работаю и думаю только о том, чтобы прийти домой и тут же, набив кишки лечь в постель и забыться в кошмарном сне. Я стараюсь не смущать себя мыслями о будущем. Я отключил свое воображение. Убедив себя в том, что иначе, лучше быть просто не может, я словно заведенная кукла хожу на работу и с работы, автоматически курю сигареты одну за другой, хотя и желания курить уже тоже нету. Меня уже не беспокоит, как я выгляжу, таскаю старые шмотки, и не мечтаю о новой одежде, об обновлении своего гардероба.
Да, спина после новых таблеток стала меньше болеть, правда по ночам ломит в коленных суставах так, что я подскакиваю с кровати среди ночи, и приседаю до изнеможения. Но это пустяки, дело житейское, это не мешает мне жить, выспаться времени хватает и то ладно. Скоро будет новый год, и день начнет становиться длиннее и длиннее, а потом будет весна, лето и снова осень, если не изменят закон о труде, то можно будет уволиться с работы и снова подать на инвалидность, возможно, что опять окажусь в больнице. Интересно, получиться ли у меня в этом году что-то сделать на даче. Стоит ли мне об этом думать, пока я не накопил достаточно денег, чтобы купить унитаз и на отделочные материалы? Нет, думать об этом еще слишком рано. Пора спать!
День рождения прошел удачно в том плане, что никто не вспомнил на работе, о том, какого числа я имел несчастие родиться в этом несовершенном мире. Мне в свою очередь не надо было покупать тортик и выслушивать поздравления. Что-то не нравится мне вся эта игра в дни рождения. А тут еще и проблема со счетами. Прислали одно и то же второй месяц. Что теперь делать? Пробовал позвонить, так никто не отвечает... Как же меня убивают все эти бытовые дрязги! Мне хочется думать о вечном, а не об оплате счетов за квартиру! Впрочем, о вечном у меня тоже думать не получается. Вообще мыслительный процесс у меня в голове теперь редко. В основном я весь рабочий день только и думаю, как бы все успеть, как бы уложиться в восем часов своего рабочего времени и не задержаться. Это и мыслями назвать трудно, скорее это постоянное ощущение опоздания, отставания от графика. Еще немного! Еще чуть-чуть поднапрячься, и можно будет со спокойной совестью пойти прочь с этой работы с ощущением выполненного долга. Сейчас вспомнил о том, что завтра мне придется долго и упорно искать в интернете какое-нибудь интересное кино, а искать-то уже и не знаю, где именно.
Суббота. Чувствую себя таким же пустым, как вчера. На улице очень сыро, капает что-то с неба. Облака плотным покрывалом заслонили небесную лазурь. Особенной радости по поводу того, что мне сегодня не надо идти на работу я не испытываю. Для меня было бы проще убить этот день монотонным трудом. В данном же случае мне необходимо проявить фантазию, придумать, как же этот день прикончить. А с фантазией у меня сегодня очень плохо.
В детстве я чувствовал ту же усталость от жизни, что и теперь. Тогда я не мог сказать, от чего я устал, а теперь у меня есть много причин для усталости, но мне никто не верит, как и прежде. Сколько же я работал сверхурочно! Сколько работал в тех местах, на которых большинство людей не могли выдержать! Правда, в последнее время у меня были достаточно длинные перерывы в работе, за которые я мог хорошо отдохнуть. Но на самом деле я не отдыхал, а тупо маялся дурью, морально разлагался, лежал бревном и тосковал. Какой это отдых? Нет, отдыхом это назвать нельзя! Вот и сейчас в этой прачечной, если я и получу право на отпуск, то вряд ли мне будут искать какую-то замену, а если и найдут, то отпуск у меня будет только зимой или осенью, в самое неподходящее для путешествий на велосипеде время. Таким образом, я смогу отдохнуть только если уволюсь с этой работы. А увольняться я смогу только тогда, когда наработаю стаж в три года и получу возможность выйти на пособие по безработице. Мне вообще как-то неприятно думать об увольнении, уходе с этого места еще один раз. Почему-то мне хочется поработать подольше, до тех пор, пока не дострою дачу полностью, и не отдам все долги, сделав еще какие-то сбережения, а это будет очень не скоро, при той малой зарплате, которую я сейчас получаю. За это время мне еще предстоит научиться гладить рабочую одежду на прессе без единой морщинки. С другой стороны, чем лучше я сейчас работаю, тем труднее мне будет найти замену. Мечта об инвалидности стала такой далекой, что я уже не и не смею ее касаться.
Вот уже полтора месяца я честно тружусь, почти привык проводить целый день на ногах. Спина стала болеть не так сильно. Нервы, вроде бы тоже приходят в порядок. Я почти приспособился выполнять эту работу в неком полусне, машинально, автоматически. Но с выходными пока очень плохо. Я не знаю, что мне делать в это время. Мир кино будто перестал меня втягивать в себя. Я смотрю кино и ничего не чувствую, ничего не вижу, не слышу, не понимаю. Может это благодаря лекарствам, мой взгляд на мир так изменился. Следовательно я и писать ничего не могу. Будто ветром в голове сдувает любую мысль. Даже воспоминания меня больше не тревожат, не просят, чтобы я изготовил из них буквенный экспонат. Я не знаю, каким образом, но у меня появилось убежденность в том, что мне не стоит писать, ни о чем. Да, рабочий не должен ничего писать, он должен напиваться и смотреть в телевизор, или же разглядывать этот мир, разъезжая по планете в туристическом автобусе.
Мне сейчас стало очень плохо, при мысли о своем будущем, которое рисуется мне в самых мрачных тонах. Мне действительно расхотелось жить дальше. Какие у меня теперь перспективы? Зарабатывать деньги на то, чтобы оплачивать ненавистную мне квартиру? И вот так, как сейчас тупо смотреть кино, которое мне надоело, которое я теперь не могу нормально воспринимать? Идти с работы с пустыми карманами? Выходит, что так. Я же алкоголик и вообще больной на голову человек, которому нельзя давать денег в руки, а иначе я все пропью и истрачу на всякую ерунду. Самое ужасное состоит в том, что я тоже так думаю. Я уже сам себе не верю. В том состоянии, что я сейчас я не только могу, но и хочу натворить множество глупостей. Холодно мне, а тепло, которое может меня согреть просто перестало существовать в природе.
Я вернулся с экскурсии на ту квартиру, в которой я когда-то жил. Взял деньги с жильцов, которые не пересчитал при получении. Это была моя роковая ошибка. Дали меньше на двадцатку. В итоге я не мог рассчитаться со своим отцом. Двадцать евро оказались как бы утерянными. Я их точно никуда не девал, правда, денеги я при получении не пересчитывал. Вероятно меня кинули. Мне совершенно не хочется больше ездить к жильцам и брать с них деньги, а потом отчитываться. Если моему отцу это так интересно, то пусть он сам туда ездит. Вообще мне сейчас ничего не хочется делать, даже смотреть фильм в стиле арт-хаус, который я таки откопал в дебрях интернета. Я в стрессе, хотелось бы завалиться спать, до утра понедельника. Мне даны два дня на отдых, но я не хочу отдыхать. До ужаса надоела эта квартира, эти сигаретные гильзы, которые мне надо начинять табаком. Может быть снова надо начать курить трубку? Тогда зачем я купил их так много?
Мне снился сон, в котором меня решили усыпить, как больное животное. Да, это было бы в моем случае справедливо. Я действительно болен и доставляю своим существованием слишком много неудобств. Странно, что я еще чем-то могу быть полезен на работе. Я помню, как во сне был сладок тот сон, который меня убил. Умерев во сне, я очнулся в этой убогой реальности, захотел поесть, а потом, после завтрака пошел на работу, с тоской в сердце. Если бы только придумать такую уважительную причину для того, чтобы оставаться в живых. Да, есть у меня крыса, за которой некому будет ухаживать, если я умру, никто ее не погладит, не почешет ей брюхо.
Воскресенье выдалось сегодня особенно мрачным. Мне не хотелось открывать глаза, зная, что за окном будут голые деревья на сырой земле и все это под невыносимо серым небом. Завтра опять на работу, смысла которой я не понимаю. Прихоть заказчика является смыслом моей работы. Наконец мне удалось найти нормальный фильм, но он быстро кончился, оставив меня наедине с самим собой, с моей болезнью. От набивания сигаретных гильз табаком у меня заболела спина, так же, как после работы. Надо придумать себе какое-то другое занятие, чтобы скоротать остаток выходного. Отсутствие любви, отсутствие радости, отсутствие желаний. Хочется обожраться снотворного, чтобы заснуть до утра понедельника, чтобы не оставаться наедине с самим собой. Но ничего страшного по идее не произошло. Главное, что я работаю, и скоро выберусь из своих долгов. Хотя уже и ремнот дачи меня не особенно вдохновляет. И своему другу тоже что-то звонить не хочется. Не нашел я в интернете ту информацию, которая его интересует. Опять будет долгий и ничего не значащий, пустой разговор. У меня у самого жуткая депрессия, а тут еще он будет долго петь о своих проблемах.
Смотрел фильм о человеке, который сошел с ума. Почему-то меня такие фильмы стали трогать. Да, мне теперь это близко, ибо я сам себя чувствую на грани помешательства. Единственное, что меня удерживает в реальности, так это моя работа, она съедает мое время, не давая думать о своем недуге. После нее у меня болит спина, и эта боль не дает мне чувствовать боль душевную. У меня сейчас настоящий творческий кризис, ибо я стал отвергать свое прошлое, просто поставил на нем крест. Мое прошлое не кажется мне интересным, достойным описания. Мне вообще ничего из того, что меня сейчас окружает не кажется достойным того, чтобы о нем писать книгу. Неужели эта прачечная, это мое место для занятий трудотерапией и есть конечный пункт моего пути? Чувствую себя старым, слабым, ни на что не годным.
Посмотрел «Святую гору» Ходоровского еще раз, и опять ничего не понял. А может там и не понимать надо, а просто упиваться теми ассоциациями, которые вызывают красочные сцены жтого кино. Надо будет еще раз посмотреть этот сюреализм, может что-то похожее на понимание появится. В общем-то этот день я прожил не так глупо, как прошлые выходные, в которые я смотрел сериалы. За окном туман, разрезаемый желтым светом уличных форарей. И в этой желтизне поблескивают мокрые стволы голых деревьев, которые впали в спячку, как только начались холода. Мне бы тоже заснуть до весны, хотя в духовном плане я теперь сплю, жизнь сводится только к тому, чтобы ходить на работу и писать вот это. Я не знаю, к какому жанру можно отнести свои последние произведения. Что это вообще такое? Репортаж из могилы? В духовном плане я себя живым не чувствую. Хочется надеяться на то, что моя душа еще жива, просто впала в летаргический сон, но надеяться на что-то я уже устал. Разум говорит, что надежда, это самогипноз, самообман, который обычно кончается разочарованием, ибо мы не в состоянии предвидеть будущее. Даже если надежды и оправдываются, мы получаем того, чего желали, то получаемое вечно оказывается не совсем тем, что мы видели в своих грезах. Мечты сбываются, но, сбываясь, они становятся совершенно не тем, чем были тогда, когда мы к ним стремились.
Теперь надо бы подвести итог этой серой, как дождливое небо недели. Возможно, что за эту неделю я немного похудел, приблизился конец моего испытательного срока, который завершиться третьего февраля. Возможно, что с нового года у меня отберут талон на бесплатный проезд, придется платить за транспорт, а так же не будет уже пусть и мизерной, но все же пенсии. Это все продлит срок моего пребывания в прачечной. Сколько я там еще должен работать мне неизвестно, может два года, а может и несколько лет. Есть у меня долг или его нет, я все равно хреново себя чувствую. Да, может быть и правильно то, что я больше не распоряжаюсь своими деньгами. Жить без карточки проще, но с другой стороны это достаточно вредно для моей психики. В итоге я просто разучусь обращаться с деньгами.
С тоской смотрю я на свой велосипед, который зимует в комнате около теплой батареи. Как было бы прекрасно сейчас быстро собраться и рвануть на нем в теплые страны, но у меня для этого нет денег. Мне надо возвращать долги, нужно платить алименты, нужно достраивать дачу. Когда ездил на ту, квартиру, на которой когда-то жил в одиночестве, мне было неприятно, что там живут другие люди. Я невольно захотел их оттуда выдворить и зажить там, как раньше, но и это тоже невозможно. Да и не умею я жить один. Вечно в этой квартире появлялся кто-то, вечно я пил пиво и сам себя изводил грезами о том, как не бывает. Пора мне отправляться в свои кошмарные сны. Надо хорошенько выспаться перед черным понедельником, в который так трудно собраться с силами после расслабленности на выходных. Прямо страшно все это публиковать, но публиковать почему-то надо, хотя бы для того, чтобы заявить миру, что я хоть и плохо, но все же еще как-то живу.


Ещё одна мрачная неделя. 2016
Началась еще одна мрачная неделя в преддверии рождественских и новогодних праздников. Понедельник я отработал достаточно легко, смывшись с работы, не прощаясь, пока мне не подкинули еще какую-то работу. В какой-то мере я из-за этого не доволен собой. Стараюсь не мучить себя угрызениями совести. Сегодня за работой я много думал о своих финансах, пытался подсчитать, сколько мне еще надо проработать для того, чтобы осуществить то, что уже давно запланировал. Пришел к выводу, что двумя годами тут не обойдется. А так бы хотелось снова жить в одиночестве, в той маленькой квартирке, которую я сейчас сдаю! Мне было очень неприятно, когда я ездил получать деньги за аренду видеть, что там живут другие люди. И чего мне не жилось там? Зачем было влезать в долги, напиваться? Тогда мне показалось, что цель достигнута, что больше не о чем мечтать, возник кризис цели, который я просто залил пивом. Но теперь, когда я живу сместе со своим папой в той квартире, которая мне не нравится, у меня появилась цель – достроить дачу и вернуть кредит. В пьяном угаре я создал себе новую цель, к которой можно будет еще очень долго идти.
У меня пропал дар рассказывать увлеченно о своем прошлом. Я, будто отрекся от него. Мне оно не кажется чем-то, о чем можно было бы рассказать. Теперь меня больше волнует будущее, о котором мне пока нечего написать. Два последних года мне настолько не нравятся, что я не хочу о них ничего писать, как, впрочем, и о двух годах впереди. Два годя я планирую работать, как лошадь, чтобы привести себя и свои финансы в порядок.В эти два или три года у меня не запланировано никаких чувств, никаких приключений, никаких удовольствий, никакого отдыха, ничего того, о чем можно было бы написать книгу.
За окном моросит мелкий дождь. Воздух прохладен и влажен до неприличия. В такую погоду хочется спать круглыми сутками. Я даже рад, что столь мерзкий день провел на работе, разглаживая салфетки, а не где-либо еще. За работой я думал о том, чтобы я делал на месте начальника исправительно трудового лагеря в эпоху Сталина. Я бы подошел к этой работе творчески, провел бы целый ряд социологических экспериментов. В конце, концов я бы пришел к тому, что все преступники сумасшедшие, психически больные люди, которых следует лечить, а не перевоспитывать. Интересная тема для школьного сочинения! Это куда интереснее, нежели писать сочинение о том, чтобы я сделал, если бы был президентом. В конце концов, у президетна нет такой власти над людьми, какой обладает начальник лагеря для преступников в какой-то тоталитарной стране. В лагерях нацистской Германии ставили опыты над людьми, но никаких открытий в области медицины это за собой не повлекло. А возможно, мы об этом просто не знаем...
Как же я отупел за последнее время! Ни одной интересной мысли в моей голове, никаких новых открытий в моей голове не случилось. Меня совершенно не интересует то, что происходит в мире, перестала интересовать политика. Я сейчас сижу у компьютера, и думаю только о том, как бы скорее завалиться спать, скорее бы подействовала снотворная таблетка, которая меня перенесет в мир снов. Кстати, в последнем сне я видел свою дачу, которую я довел-таки до ума. Я сидел в доме у окна, и думал, что делать дальше. И в итоге додумался до того, что не мешало бы мне выпить пива, которое мне пить совершенно не хотелось.
Вторник прошел со скрипом. Я тольком не понял, что именно скрипело во мне, но что-то скрипело и стонало, хотелось бросить работу, и пойти домой, чтобы дома завалиться в летаргический сон. Мне казалось, что белья намного больше, чем обычно, что я двигаюсь медленнее, что руки мои совсем ослабли. Тем не менее я сделал то, что должен был сделать с опозданием на час. Вряд ли мне заплатят за то, что я задержался, а мне как-то это безразлично. Не порадовала меня и зарплата, которая вовремя пришла на мой счет. Вся она быстро разошлась на оплату счетов, которых у меня накопилось достаточно много. На жизнь остался минимум. В следующем месяце меня так же ждет много сюрпризов – судебные издержки и медицинская комиссия. В общем-то деньги расходятся быстрее, чем я их зарабатываю. Кожа на лице шелушиться, и никакой шампунь и кремы не помогают. Скорее всего это аллергия на лекарства, которые я сейчас принимаю. Мой мозг просто сворачивается в трубочку, когда я думаю о смысле своей жизни, о просвете. У меня ничего не получится, даже если я брошу курить. Зарплата будет уходить на оплату квартиры и еду, а с ремонтом дачи я просто пролетаю.
Прочитал сегодня статью о том, как социальные сети приводят к деградации. Обрадовало то, что ко мне это не относится. Я терпеть не могу общение с помощю смайликов и коротких смс, как и крутить ленту в социальных сетях. Хотя в последнее время я ничего не читаю серьезного, лишь недавно почитал на «Прозе» несколько коротеньких рассказиков и написал односложные рецензии. Телевизор я не смотрю, радио не слушаю, газет не читаю. С этим у меня все в порядке, деградация этого рода мне не грозит. Я деградирую по своему – ставлю перед собой абсурдные цели и зацикливаюсь на том, что у меня не получается их осуществить. Я живу не сегодня, я живу в воображаемом будущем, а реальность меня просто раздражает, подавляет, ввергает в стресс. Не получается у меня радоваться сегодняшнему дню, не вижу я красоты, что меня окружает, даже после пригорошни таблеток, которые я регулярно заглатываю. Так же не удается и в прошлое свое заглянуть с улыбкой, со злой усмешкой. В нем, в принципе, есть над чем посмеяться, но мне не смешно. Нет, ничего в работе в прачечной смешного я пока не вижу. Судьба дала мне дачу и квартиру, почему мне там не жилось, почему не мог спокойно работать? Жил бы тихо, работал, чинил дачу! Так нет же! Связался с падшими личностями, разбазарил две тысячи евро непонятно на что, а потом начал спиваться и впал в кошмарную депрессию. Потратил бы эти две тысячи хотя бы на ремонт дачи. За эту сумму там можно было бы много чего сделать. Но я тогда перестал думать о будущем, и попытался насладиться текущим моментом своей жизни. В итоге, сейчас приходится за все это расплачиваться. В погоне за ежесекундными наслаждениями я оказался в очень неприятном положении. И я не знаю, каким мне образом можно начать наслаждаться жизнью теперь, когда я не в состоянии употреблять алкоголь. И дело вовсе не в той реальности, которая меня окружает, а дело в том, как я ее воспринимаю, под каким углом на нее смотрю. Этот угол зрения у меня менялся после принятия нескольких литров пива. Я начинал смотреть на мир с иронией, с восхищением, с усмешкой. Мне становилось смешно то, что меня трезвого приводило в отчачянние.
Если я еще хоть что-то печатаю, значит, я еще живой. Пусть сейчас у меня и не получается напечатать ничего интересного, захватывающего, берущего за душу, но я не прекращу пытаться. Сегодня у меня была среда, половина рабочей недели прошла без особых потерь энергии с моей стороны. Кожа на лице не перестала шелушиться. Возможно мне опять поменяют таблетки завтра, во время визита к врачу. Сколько же у лекарств побочных эффектов! Лекарства лечат одно, а все остальное калечат. После вчерашних проплат на счету осталось совсем мало денег. Их хватит лишь для того, чтобы как-то питаться до десятого, когда выплатят аванс, а будет ли у меня пенсия в январе, я не знаю. Интересно, отнимут ли у меня третью группу инвалидности, и как это будет происходить. Неужели такое возможно – сначала присудить на год, а через полгода взять и лишить? Мне бы хотя бы эту зиму бесплатно доездить на общественном транспорте, а уж с середины апреля уже можно будет ездить на велосипеде.
Скучно печатать о том, что меня окружает, ибо я не вижу той красоты, что меня окружает. Женщины почему-то не кажутся мне красавицами, даже если с внешностью у них полный порядок, я представляю себе, как они брюзжат, как сверлят и пилят, и от очарования нет и следа. Я не против, чтобы меня попилили, посверлили, но чтобы в этом деле проявили хоть немного творчества. Но на это не была способна ни одна женщина из тех, с которыми я сожительствовал. Все они хотели больше денег, чем у меня было, и чтобы я стал еще попроще, чтобы стал простым, как бревно, как образец потребительского взгляда на мир. Я говорил им, что для того, чтобы стать простым, мне нужно очень много и регулярно выпивать очень много пива, а для того, чтобы у меня было больше денег, мне надо столько времени проводить на работе, что на них у меня его просто не останется.
Возможно, что я старомоден, но те отношения между современными мужчинами и женщинами меня совершенно не устраивают. Мне не нравятся рандеву пару раз в месяц – после аванса и после получки. То есть, те женщины, с которыми я общался хотели только ходить в гости и убегать, как только  надо было прибрать за собой обломки праздника. Моих доходов хватало только на два приема гостьи в месяц. Как только денег становилось недостаточно, чтобы пиво лилось рекой, чтобы на столе красовались деликатесы, они тут же шли искать другого дурака, чтобы раскрутить его так же, как и меня. И они ни сколько не скрывали своей полигамности, даже гордились тем, что пользуются сразу несколькими мужскими особями. Я не вижу между этими женщинами и проститутками никакой разницы. Хотя, у проституток все более честно. Они сразу говорят что и сколько стоит, а тут постоянный шантаж с целью взять побольше и ничего со своей стороны не отдать. Общение с этими женщинами начинается с вопроса о том, достаточно ли у меня средств, чтобы пригласить ее в ресторан, в клуб, на концерт. На худой конец, они интересуются что у меня в холодильнике, если культурная программа отменяется.  Если у меня стейк уже на сковородке и холодильник битком набит пивом, они будто делают мне одолжение, обещают приехать. Сидя у меня в кухне, они ели, пили, и постоянно зондировали почву моих карманов на предмет денег предназначенных на продолжения банкета. Пару раз я в такой ситуации соврал, сказав, что денег у меня больше нет. Одна начала курить прямо на кухне, упрекая меня в том, что я ее просто кинул, пригласил в гости, а у самого только пара баллонов дешевого пива, да пара стейков, и даже сигареты закончились. Стоило ли ее из-за такой мелочи беспокоить, зазывать в гости? Она кинула окурок в тарелку, позвонила знакомому таксисту, скорчила ужасную гримассу и покинула меня. Больше мне эта особа не звонила, обиделась. На самом деле деньги у меня были, но тратить их на ее прихоти я не хотел. И вообще она меня умудрилась достать, пока ела, пила и курила мои сигареты. Мне с ней было ужасно скучно. Меня нисколько не заинтересовали ее лекции о маникюре, укладке волос. На другие темы она говорить упорно отказывалась. Да, была у нее еще одна страсть! Она любила виски, и назойливо намекала мне на то, что я обязан сбегать за этим самогоном для нее.
Мне почему-то не хочется курить, когда я смотрю на огромный запас сигаретных гильз и табака, который я прикупил на выходных. Глядя на эти запасы, я воочию вижу, сколько денег я потратил на то, чтобы получать это сомнительное удовольствие.  Сколько мне еще гильз предстоит набить! А это рукоделие нельзя назвать увлекательным занятием, иногда оно бывает через чур утомительным.
На улице темно и мокро, гулять совсем не тянет, зато я с вожделением думаю о том, что сейчас завалюсь спать, надеясь на то, что салфетки и скатерти мне не приснятся. Еще мне иногда снится, что я пью пиво, но мне от этого становится противно. Завтра надо будет пораньше отпроситься, ведь я записан к врачу. Врач наверняка будет недовольна тем, что я раньше времени устроился на работу, и по этой причине не получил инвалидность. Впрочем, это мои проблемы, а не ее.
Вроде бы и работаю я по сорок часов в неделю, и работа не такая уж сложная, но я как-то устаю. Возможно, что через пару месяцев я уже не буду так уставать, спина и ноги привыкнут. Ведь должен же организм когда-нибудь к этому привыкнуть. Время летит достаточно быстро, ибо на работе я постоянно тороплюсь, хочу притормозить время, чтобы все успеть. До пособия еще очень долго. Да и уволюсь ли я когда-нибудь? Может быть, я настолько привыкну, что и увольняться не надо будет. Плохо то, что мне надо платить алименты, отдавать четвертую часть от зарплаты. Если бы не алименты, то я бы уже наверняка что-то сделал на даче. Но сослагательно наклонения в природе не существует.
Счастливы те, кого еще интересует политика, те, кто готов обсуждать события на Украине, кто еще во что-то верит, на что-то надеется. У меня уже никаких надежд нету. Я не могу о чем-то мечтать, чего-то хотеть...
Четверг. На работе было нечего делать, и я страдал от безделия больше, чем от переработки. Отпросился я сегодня пораньше, чтобы сходить к варчу. Врач ничего нового мне не сказала. Моросит мелкий дождь. Я поговорил с мамой, и лишний раз убедился в том, что я болен, ибо плохо распоряжаюсь деньгами, создаю долги. В общем почувствовал себя загнанным в угол, из которого не вижу никакого выхода. Хочется прямо сейчас лечь спать, чтобы уйти от этой действительности. Мне почему-то не только мое творчество кажется теперь каким-то бредом сумасшедшего, но и почти все фильмы и книги, что я смотрел в последнее время. Какое-то чувство напоминающее мне голод одолевает меня. Я сейчас только начал понимать, что ни о чем мечтать мне теперь не положено. Я в долговой петле, которую мне и за несколько лет не ослабить на своей шее. Все, что я зарабатываю, тратится без остатка. И ситуация к лучшему не изменится, в ближайшие несколько лет. Возникает вопрос о том, зачем я живу. Да, можно отдать долги, но дальше что? На то, чтобы строить дачу у меня никогда не будет денег. И еще неизвестно, сколько мне удастся так проработать. Что-то должно случиться, что вдруг прекратит это бездумное, неосознанное существование. Такое чувство, что из моей жизни совершенно ушла радость. Куда-то она запропастилась, оставив после себя горький осадок. Попробую сегодня лечь спать на час раньше, а то вставать утром стало ужасно тяжело. Может быть, это из-за погоды.
Неужели я теперь годен только для того, чтобы гладить белье? Выходит, что так. Я уже не могу писать романы, даже на короткий рассказик меня не хватает. Это все потому, что во мне нет благодарности создателю за эту жизнь. Эти таблетки на меня совсем не действуют. Я не могу изменить свой взгляд на мир, на который я теперь взираю с равнодушием мертвеца. Была бы хотя бы злость, но и ее теперь нету. Смысл моей жизни – оплачивать приходящие мне счета, которые лезут ото всюду. От меня теперь требуется совсем не тратить денег, а только их зарабатывать. Я слушаю грустную и величественную музыку Генделя. Это моя последняя отдушина. Как же мне теперь хочется обратно в больницу! Но прибывание там лимитировано. Если и получится еще раз туда лечь, так только весной. Но никто меня на работе держать не будет, если я вздумаю отлежать целый месяц в больнице. На работе некому меня заменить, и это значит, что я буду работать до первого больничного...
Пятница. Впереди два выходных, но меня это обстоятельство не очень радует. Я не уверен в том, что сумею отдохнуть нормально. Скорее всего буду опять валяться на своем лежбище или сидеть в кресле перед компьютером. А ведь можно и попробовать написать что-то художественное. Дерзнуть, не ожидая вдохновения. На самом деле вдохновение и не требуется для творчества, ибо творчество – это такая же работа, как глажка халатов. Трудно только начать, а там уже само собой пойдет. Мне бы только какую-то точку, за которую уцепиться, и начать плести рассказ! Пусть я не создам ничего читабельного, зато не будет казаться, что я прожил два дня зря. Надо просто сесть и подумать, что я могу сказать миру такого, о чем еще не говорил. Творческая терапия помогает выйти из депрессии. Сегодня я вряд ли что-то смогу придумать, вымотался на работе, и еще и не все сделал, оставил себе сюрприз на понедельник, на утро. Сегодня я лучше попробую посмотреть японское кино и лечь спать пораньше...
И вот, суббота! Я совершенно не расположен что-то печатать. Посмотрел на мрачный день за окном, вышел покурить, и подумал о том, что надо бы найти в сети какой-то длинный сериал и смотреть его целый день, забивая табаком сигаретные гильзы. Теперь у меня нет никакой мечты. Я решил забыть о даче, до тех пор, пока не отдам долги, а денег у меня хватает только  на то, чтобы платить проценты, да скромно жить. В общем никогда я не отдам эти долги, и думать о чем-то помимо них мне не следует. Я оказался в тупике, из которого не вижу никакого выхода. Может быть, что-то изменится тогда, когда сын окончит девятый класс. Может быть он переедет ко мне, в Ригу, чтобы продолжить свою учебу, но скорее всего он останется там, у мамы, и будет учиться до двенадцатого класса, то есть до восемнадцати лет, так будет удобно для его матери, которая добровольно от алиментов никогда не откажется. Без алиментов мне было бы намного легче свести концы с концами, но еще три года мне их платить придется. Остается мне только лишний раз укусить себя за локоть по поводу того, как я шестнадцать лет обратно вляпался в отношения с дрянной бабой. В итоге я не видел своего сына десять лет, и потом виделся с ним только урывками...
Какое-то беспокойство одолевает меня. Такое чувство, что я на работе, мне нечего делать, и надо как-то скоротать время, создавая видимость бурной деятельности. Это ужасное ощущение. Но сейчас я не на работе, за мной никто не приглядывает, я могу расслабиться и насладиться безделием. Однако такое ощущение, что я сам себя ругаю за безделие, повторяя те же фразы, что употребляли мои надзиратели на работе.
Какая-то женщина из Америки пишет мне на скайп всякую ерунду. Я ей зачем-то отвечаю, непонятно зачем. Вежливость? А может мне просто интересно, чем все это может кончится.
Сигареты горят, быстрее чем спички, я не накуриваюсь, даже если курю две подряд. Моя попытка сэкономить на курении, забивая табак в гильзы самостоятельно потерпела полный провал. По моему, табак какой-то левый, пересушеный. К тому же у меня во время курения возникает подобие удушья. В общем курить мне стало очень неприятно. Может опять попробывать курить трубку? Но хорошую трубку я потерял, осталась только маленькая, декоративная. На покупку новой трубки нужны деньги, а у меня их совсем нет. Мне на работе перечислили в подарок десять евро, но потратить их я не могу, ибо я лишен права распоряжаться своими деньгами, ибо я совершенно не умею этого делать. Да, я полностью с этим согласен. Я трачу деньги на всякую дребедень, а потом их нет для того, чтобы оплатить счета.
Общество не позволило мне стать инвалидом. Выражаясь проще, меня не освободили от трудовой повинности. Я должен ходить на работу каждый будний день и изображать рабочего человека, притворяться, чтобы получить немного денег – этих акций государства, в стоимость которых верит каждый гражданин, не задумываясь о том, что же придает ценность этим бумагам, кускам металла, цифрам на банковском счету.
С тех пор, как я перестал писать, деньги стали смыслом моей жизни. Я должен жить только для того, чтобы платить алименты, платить за квартиру, отдавать долги, зарабатывать деньги для этого. Больше мне нечего делать в этом мире, который мне стал слишком понятным и оттого не интересным.
Надо бы позвонить сыну, а я сижу и думаю, что я могу ему сказать. А сказать-то и нечего. Можно сказать ему, что я устроился на работу, на прежнее место, сказать, что больше не пьянствую, как раньше и сообщить, что мне выдали на работе подарок для него. Конфеты его вряд ли заинтересуют. Вряд ли ему будет приятно слушать все это. Вообще я показал себя ему с очень неприглядной стороны в последнее время. Вспоминия меня, он вспомнит прежде всего о моей болезни и ее последствиях. Если даже он и приедет ко мне, то все равно будет целыми днями сидеть уткнувшись в компьютер. Хоть он еще и молод, он уже потерял всяческий интерес к окружающему миру, от которого он прячестся в виртуальную реальность. У него такая же болезнь, как у меня, только началась она у него раньше.
Да, скоро же новый год! Как же не хочется отмечать этот праздник, который мне кажется идиотским, как и дни рождения. Я пытаюсь представить себе, как этот новый год я проведу, и понимаю, что проведу его даже хуже, чем этот год. В этом году было хотя бы какое-то пьянство, какие-то надежды на лучшее. В следующем году уже не будет никаких надежд, никакого пьянства, никакого отдыха в больнице. Будет только тупое хождение на работу, где мне уже давно все надоело.
Сегодня большая часть мира празднует рождество. Сегодня готовят индейку и едят ее в кругу самых близких людей, а завтра будут вытаскивать подарки из под елок. И многим нравится соблюдать эти дурацкие ритуалы. Я ничуть не жалею о том, что в моей семье не празднуют этот праздник.
Сейчас посмотрел очень мрачный фильм про то, как у женщины вырос хвост. Это фантастическое событие служит лишь фоном к изображению серых будней, серой действительности, серого одиночества в которых эта женщина живет. В центре этой действительности стоит роман этой женщины с рентгенологом, который ее младше. Она сомневается в его чувствах, и не напрасно, в итоге оказывается, что она, как человек ему не интересна, что она не привлекает его, как женщина, что его к ней тянет только ее хвост. Оказалось, что он просто извращенец, которого тянет на экзотику. В финале она решает отрубить себе этот хвост, чтобы снова стать частью серой действительности. Примечательна в этом фильме и работа оператора, который ходит за персонажем, направив камеру ему в затылок. Этот прием помогает вжиться в образ главной героини, посмотреть на все ее глазами.
В выходные я с досадой смотрю на часы, ибо не знаю, как бы мне убить время, которое мне отведено на отдых. Черт, восклицаю я, глядя на часы, еще только половина шестого, мне еще целых три с половиной часа надо чем-то заниматься! В потолок я смотреть почему-то не могу, в окно тоже, вот я и брожу по интернету в поисках какого-то занятного фильма, чтобы скоротать пару часов. Представляю, каково бы мне было, если бы я получил приличную пенсию по инвалидности и мог бы не выходить из дома. Возможно, что я бы начал быстро впадать в маразм, а вскоре бы слег и умер, как моя бабушка. Да, хворать она начала именно тогда, когда перестала ходить на работу, а захворала всерьез, когда у нее отпала надобность в том, чтобы делать какую-либо работу по дому.
Я пытаюсь вообразить себе счастье, но у меня ничего не получается реального, выходит один наркотический бред, который с реальностью никак не увязать. А реальность такова, что у меня скоро отберут мою пенсию по инвалидности, а моей зарплаты ни на что не хватит, тем более на какой-то ремонт на даче. Но все эти финансовые неурядицы не очень отравляют мое существование. Я бы и не обращал на них никакого внимания, если бы не творческий кризис, который меня посетил в столь неудачный момент. Раньше, как бы меня жизнь ни скручивала в бараний рог, я всегда мог уйти от нее в свое творчество, теперь мне некуда прятаться, страна моих фантазий свернулось в еле заметное пятно яркой краски на сером холсте общественной реальности. Возможно, что все это лекарства, которые мне прописали. Возможно, я из-за них не могу собраться с мыслями, собраться с духом и снова начать творить, как раньше. То, что я сейчас пишу нельзя назвать творчеством. Это просто невеселые мысли перевеленные с слова, в предложения в нехитрый, в незамысловатый набор букв. Мне не удается теперь посмотреть на мир восхищенным взглядом ребенка. Теперь я смотрю на жизнь взглядом усталого старика, который уже ничего не хочет. Я советовался со своей смертью, но она молчит и смеется над моими последними приключениями.
Пожалуй, я сегодня устал от отдыха больше, чем от работы. Восемь вечера, а я уже хочу завалиться спать, выйти из этого тела, не слушать больше голос своего разума, пришедшего в упадок, отключить органы своего восприятия. Кое-кто еще думает, что я все еще хочу, чтобы мои книги издали, чтобы я стал знаменитым. Но мне все это уже не нужно. Все, чего я хочу, так это, чтобы мое желание писать, рассказывать вернулось ко мне. Может быть дело в том, что я так и не простил себя за то, что натворил за последние годы. Я стыжусь сам себя, стыжусь той жажды близости, которая руководила мной, когда швырял деньги на ветер, и смотрел на мир сквозь полную кружку пива. Да, мне стыдно признаться самому себе в том, что я перестал стесняться своей слабости. Я выдрал горящее сердце, чтобы повести людей в страну света из страны мрака, но никто и не думал куда-то уходить из навозной кучи, мое горящее сердце затоптали вместе со мной, боясь, что случиться пожар. Меня обвинили в поджоге, мно в глотку вбили кляп, меня смешали с навозом, порвали мою беззащитность и то, что от меня осталось выбросили подальше на свалку.
Только теперь мне стало ясно, что было самое главное в моей жизни – мой дар рассказывать о своем прошлом, которое я ценил, которое крепко держал в руках, нес впереди себя, как святыню. Одиночество толкнуло меня на то, чтобы я отказался от своего прошлого, ради того, чтобы быть вместе со страшной женщиной. Да, мне больно оттого, что она даже не поняла того, что я сделал эту жертву. Я неудачно притворился таким, как все, но она в это не поверила. Я был рад быть обманутым ей, хотя она мне и не лгала. Она просто окатила меня своим презрением, считая, что на меня излишне обращать свое внимание. Нет, она не со зла себя вела со мной подобным образом, просто она слишком глупа. В сущности мне даже очень повезло, что все кончилось именно так, что мне не пришлось выгонять ее из дому в тот момент, когда я увидел бы ее пустое нутро, столь часто наполняемое алкоголем. Во мне ведь не было того, что меня привлекает в женщинах, равно и во мне не было того, что ее привлекает в мужчинах. И кинулся я на нее только от отчаянной скуки, только потому, что и не на кого было особенно кидаться. Возможно, что она просто нутром почуяла, что отношения со мной ничем хорошим для нее не могут закончиться.
Когда я все это вспоминаю, я не узнаю себя. Как я мог все это вытворять да еще и так долго. Да, я, будто бы, научился радоваться таким вещам, как тупая работа и пиво после нее. А заодно я полностью забросил то, что мне раньше было очень дорого. Может быть, я был бы доволен той жизнью в прачечной, если бы не успел познать совершенно другую. Я был почти доволен собой, когда научился видеть свет в той тьме омута, в который нырнул, но я не учел того, что моя память сохранит воспоминание о более ярком свете. Я не смог забыть о своих путешествиях, не смог забыть о жизни в Норвегии, я не смог забыть о том волшебном состоянии восприятия во время творческого вдохновения, по этой причине я не смог довольствоваться тем, что мне предлагала прачечная. Я зря так много работал, зря окунался в их жизнь так глубоко. Что я надеялся увидеть там, в глубине этого омута? Неужели я думал, что они живые, эти глубинные рыбы? Я хотел чуда, но не нашел его там. Там ничего нет, кроме неутолимой жажды наживы...
Воскресенье. Сегодня я вижу голубое небо, впервые за много дней. На душе у меня так же плохо. Осознание того, что я очень надолго застрял в этой прачечной действует на меня угнетающе. Сейчас, когда я начал стареть время пролетает быстро. Вот и пролетит быстро остаток моей жизни у этого гладильного пресса. Какая же скукота! Но других вариантов я не вижу, возможно, они и есть, но для меня их не существует из-за проблем со зрением. Ситуация может измениться только через три года, когда мне уже не надо будет платить алименты. А сейчас мне нужно работать на свое отвисшее пузо и на проценты от долгов. Моего подвига на работе каждый день не достаточно для того, чтобы исправить ту ситуацию, в которой я сейчас нахожусь.
Все-таки чистое небо над крышей дома, в котором я нахожусь действует на меня не менее угнетающе, чем саркофаг из туч. Мне все еще много чего хочется, и я этого делать не могу и много из того, что мне надо было бы сделать я делать не хочу. Еще только полдень, а я уже хочу завалиться спать. Мне трудно оставаться наедине с самим собой. Жизнь представляется мне неприятной и обязательной процедурой, которую необходимо перетерпеть, пережить для того, чтобы умереть и обрести покой. Сейчас я наблюдаю у себя полное отсутствие радости, и торжество нечистой совести, которая велит мне работать и отдавать долги. Мечты, желания, все это куда-то исчезло, рассыпалось прахом, усохло. Что будет дальше? Ничего не будет! Будет только то, что есть сейчас – усталость, апатия, желание заснуть и не просыпаться. Это нормально для человека, который хронически находится в депрессии. У меня не хватает воображения для того, чтобы представить, как может измениться моя жизнь. Я просто знаю, что перемена рабочего места мне вряд ли поможет. Правда, я допускаю возможность того, что встречу женщину, в которую влюблюсь и настроение мое из-за этого изменится, и я буду смотреть на действительность сквозь другую призму. Интересно, как происходит влюбленность. Что нужно делать, чтобы сместить состояние своего восприятия, чтобы не смотреть на мир так, как я сейчас? Нужна какая-то точка опоры, чтобы перевернуть свой мир. Нужно хоть за что-то зацепиться, а зацепиться мне не за что. Мой сын не позволяет за него цепляться, вернее бывшая жена не дает мне за него зацепиться. Ищите женщину, говорят мне знакомые. Было бы неплохо, очень даже неплохо сейчас влюбиться, то есть получить пропуск в другую реальность. Сейчас посмотрел фильм как раз про это. Человек с большими проблемами влюбился в женщину, у которой тоже были большие проблемы, и его взгляд на жизнь изменился, весь быессмысленный круговорот жизни вдруг обрел великий смысл. Наверное, для того, чтобы влюбиться нужно быть более открытым для внешнего мира, а не таким замкнутым, зацикленным на своих страданиях, как я сейчас.
Поневоле вспомнил, как я зимовал в Англии. Я был закрытым для всего. Мир казался мне чудовищно враждебным. Я или сидел в интернете, или бродил в одиночестве по городу, будто искал кого-то, кем можно было бы восхититься. Но люди казались мне какими-то совершенно не живыми. Я тогда занимался самообманом, внушил себе, что люблю женщину, которую едва знал, надеялся на то, что когда-нибудь я ее снова увижу, что она обо мне помнит. Хотя мне в глубине осознания было ясно, что ничего там не было и быть не могло. Тогда я делал все правильно, копил деньги, но иногда все-таки себя баловал дорогим пивом и вкусной, полезной едой, покупал достаточно дорогие вещи. Но в принципе я находился в жуткой депрессии в следствии которой я оттуда и уехал обратно в Ригу, где она у меня обострилась. Да, тоска эта началась еще с тех пор, как я разошелся с Катей. А может и раньше, с тех пор, как женился. Да в принципе все началось  с тех пор, как пошел учиться на крановщика. Это был первый поворот на дорогу в ад. С тех пор и не заладилась моя жизнь. А что бы было, если бы тогда я продолжил учиться? Если бы не тратил свое время на падших людей вроде Покемона. Пошел бы учиться на экономиста или в банковскую школу. Да, какое-то время мне было бы трудно, походил бы немного в чужих обносках, но зато потом жизнь покатилась бы по совершенно другим рельсам. Каким же идиотизмом кажется мне теперь тот выбор, который я сделал в шестнадцать лет! И каким же идиотизмом казался мне другой путь тогда! Мне тогда казалось, что я стану взрослым, как только пойду работать. И мне тогда не казалась скучной та работа, на которой я собирался работать. Двадцать лет каторжного труда мне понадобились для того, чтобы осознать свою ошибку. Я не могу сказать, что за эти двадцать лет я увидел жизнь. Я видел только ее неприглядную сторону, занимаясь совсем не тем, что мне было интересно, общаясь с людьми, которые мне так же не были интересны, я был среди них чужим, и своим я для них никогда не стану.
Уже давно стемнело, семь часов вечера, мне нужно только помыться, и можно укладываться спать. Неделя завершилась, время потрачено практически даром. Завтра на работу, завтра я убью еще один день на этой работе, зарабатывая деньги на пропитание монотонными движениями. Такое чувство, что эта жизнь – мое наказание. Будто я жил до рождения здесь в каком-то более совершенном мире, но за какой-то проступок был отправлен сюда. Раньше мне было жаль того времени, которое я тратил напрасно, хотелось что-то успеть, попробывать, а теперь я уже никуда не тороплюсь, ничто меня не удивляет, не осталось никаких белых пятен в этой жизни. В то же время я понимаю, что убивая свое время, я медленно убиваю сам себя. Мне уже никуда не хочется, никуда не тянет. Я потерял что-то самое главное, что раньше тянуло меня в неизвестность. Помню, с каким трепетом я разглядывал атлас Скандинавии перед тем, как поехать туда в путешествие. Теперь я смотрю на карты всего мира без волнения, с равнодушием. Да, мир остался таким же просторным, но я уже смотрю на него под другим углом. Я теперь смотрю на него с позиции раба, которому положены две недели отпуска каждые полгода. Мне не удастся накопить денег для того, чтобы отправиться в путешествие на год или на два, сначала на Север по весне, а потом на Юг по осени. Я попал в западню с этими кредитами, с этой дачей, с алиментами, с инвалидностью. Все это меня опутало по рукам и ногам и приклеило возле пресса на работе. Я теперь и думать не смею о путешествии, не смею думать и о женщинах, об алкоголе. Мне осталось только сойти с ума окончательно, чтобы стереть оставшиеся желания из памяти...


Доживая последние дни уходящего года. 2017
И вот, пошла последняя неделя уходящего две тычячи шестнадцатого года! Я вернулся с работы раздавленный осознанием своей бестолковости. Я много где работал, много чего делал, но вот, жизнь привела меня к салфеткам и гладильному прессу. Работенка вроде бы и не пыльная, не тяжелая физически, но действует она на меня очень отупляюще. А когда я соизмеряю свою зарплату и свои потребности, очень скромные потребности, на меня накатывает отчаянние. И это еще не минимальная зарплата, некоторые считают ее даже достаточно достойной. Да, на нее можно жить, если очень плохо питаться и одеваться во что попало да и жить без особых удобств. Но для того, чтобы на эту сумму вижить, следует считать каждую копейку и в очень многом себе отказывать.
Я стараюсь мыслить позитивно и смотреть на жизнь не потребителем, а ее творцом, но у меня это что-то плохо получается. Явившись домой, я думаю только о том, как бы побыстрее упасть в свои кошмарные сны, которые часто бывают вещими. В голову стучиться одна и та же мысль о том, что мне не было бы так плохо, если бы я сейчас выпил литра два пива. Да, пиво – это не такой уж и плохой примиритель с действительностью, но его с каждым днем надо принимать все больше и больше, дабы достигнуть нужного эффекта. В итоге обзаводишься отвисшим животом, лицо приобретает нездоровый румянец, мозги становятся совсем неповоротливыми, тело становится обрюзгшим. И вскоре уже выпиваешь не пару, литров а восемь после работы, и постоянно пребываешь в нетрезвом состоянии. Способность адекватно воспринимать действительность постепенно утрачивается, память работает все хуже и хуже. Жизнь превращается не в мастерскую своего счастья, а в пивной ларек. Я едва не разрушил себя этой тупой работой и пивом после нее. Сейчас, когда я начал мыслить более или менее адекватно, я ясно вижу в каком безнадежном положении я нахожусь. Именно по этой причине я новорлю побыстрее залечь спать, чтобы больше не беспокоили мечты о том, как никогда не бывало и не будет в этом мире.
И все было бы не так плохо, как сейчас, если бы я мог хотя бы по выходным пообщаться с интересными людьми. А то в этом коллективе я чувствую себя более одиноко, нежели во время своих долгих странствий на велосипеде по Скандинавии.
Вторник. С работы отпустили очень рано, в три часа после полудня. По дороге домой я удивленно смотрел на город при дневном освещении. Я от этого зрелища отвык – на работу всегда ехал было еще темно, а когда возвращался было уже темно. Можно сказать, что уж два месяца, как видел дневной свет только по выходным. Есть от чего развиваться депрессии! Не смотря на то, что лег вчера в восемь вечера, вставать было тяжко, и делал я это без большой охоты. Эта работа мне не нравиться с каждым днем все больше. Хотя, она вроде бы, поддерживает меня более или менее в тонусе. Без нее я бы наверняка совсем зачах печатая одно и то же на разные лады. Ноги теперь уже не болят, как и спина, можно сказать, что оргинизм приспособился к новому виду существования.
Уже полдевятого вечера. По-моему, мне уже хватит слушать Генделя и пытаться непечатать то, что я еще не напечатал. Мне пора спать, пора вырубиться до утра, уснуть под убаюкивающий шум ветра за окном. Ветер подул, кстати с Севера. Сегодня одно часа два шел снег, а потом опять полил дождь. С этой погодой что-то не так. Было бы лучше, если бы все это безобразие хоть на пару месяцев накрыло белым снежным покрывалом.  Еще одна чашка теплого чая мне не помешает, потом сигарета, потом не мешало бы вымыть голову шампунем против перхоти...
Опять отчего-то вспомнилось мое последнее путешествие из Норвегии в Англию. Уже в сто первый раз я подумал, что бы было, если бы я остался там, в Норвегии или в Англии, и опять начались эти предположения и сожаления о том, что я натворил здесь, в Латвии за последние два года. Я пытаюсь не думать об этом, пытаюсь не сожалеть о содеянном, но у меня ничего не получается. Неужели мне так трудно понять, что в то время я не мог поступить иначе, так уж сошлись звезды на небе, так сложилось все на планете Земля, что я все это сделал, что я не мог этого не сделать.
Сегодня на работе вспоминал психиатрическую больницу и меня туда пагубно потянуло. Там все было так спокойно, никто меня не докапывал, не доковыривал, как сегодня на работе. И я не могу сейчас психануть и уволиться. Мне нужна эта работа, нужна зарплата, я не могу себе позволить поиск новой работы. Я зажат тисками нищеты и кое-кто этим радостно пользуется. Эта особа меня особенно раздражает с ее антисемитизмом обращенным против меня. И самое ужасное, что у меня не возникает к ней никакой злобы или гнева, только чувство брезгливости. И я чувствую себя виноватым перед ней, что я ее не уважаю, что плохо к ней отношусь. Да, это вызов, который мне послал бог. Я должен быть ему благодарен за это испытание, а у меня эта брезгливость. Ведь, если разобраться, то я брезгую богом, как автором этого испытания. У меня такое чувство, что я должен что-то сделать, то, чего мне делать не хочется. В то же время, я проклинаю себя за то, что вернулся на старое место. Неужели так было сложно пойти искать что-то новое? И почему я не поискал работу по дургой специальности? Может быть я получал бы больше...
Опять я рано освободился от работы. Не пойму, то ли работы мало, то ли я стал быстро со всем справляться. Если так пойдет дальше, то я буду совсем неплохо жить. Работать неполный день, как и должно инвалиду. Правда, у меня обещают и третью группу отобрать, вылечить меня окончательно.
Покрывало облаков разодранно к чертям мощным северным ветром. Я сижу и наблюдаю вечерний закат. Солнце потерялось где-то на Юго-Западе. Я пью чай с такой же жадностью, с которой некогда пил пиво. Да, пиво действовало на меня лучше всех вместе взятых таблеток. Правда, от него слишком много побочных эффектов, главный из которых – дороговизна этого древнего препарата. Хотя самое дешевое пиво стоит примерно столько же, сколько стоят лимонады или квас. Если разобраться, то у тех таблеток, которые мне прописали тоже достаточно побочных эффектов. От одних таблеток я начал толстеть, а от других у меня кожа на голове шелушится.
Сейчас мой любимый дегу сломал свое беговое колесо, пришлось заняться ремонтом этого тренажера. Сделал и теперь с удовлетворением смотрю на то, как мой зверек там весело скачет. Бег ему необходим для здоровья, потому я сделал это колесо на совесть, приложив весь свой талант изобретателя. А еще мне пришло извещение о том, что на почте меня ждет заказное письмо. Может это из суда, а может с комиссии по инвалидности. В любом случае это письмо содержит нечто очень неприятное для меня. А может и опять пришло предложение вернуть пособие в Англии. Как бы я хотел надеяться на то, что там какой-то приятный сюрприз! Но откуда ему взяться? Разве что все-таки присвоили мне вторую группу инвалидности, не смотря на болтовню какой-то гадины, которая зачем-то решила мне позвонить и потрепать нервы. Но вероятность этого равна нулю или очень внушительному отрицательному числу. Завтра узнаю что там мне еще приготовила судьба, какую еще неприятность.
Уже поря ложиться спать, а на меня накатило какое-то беспокойное возбуждение, такое чувство, что должно произойти что-то приятное. Это, наверное, после просмотра фильма о нелепых людях и их неуклюжих отношениях, которые там показаны совсем не в свете романтики.  Там все было как-то тупо и просто, упрощено до невозможности. Диалоги какие-то рубленные. И все это на фоне пейзажей Новой Зеландии. В этой стране, насколько я понял, снимают достаточно странное кино, уважают арт-хаус. Меня, тем не менее, не покидает чувство, что все приличные фильмы я уже видел, и на десерт осталось одно барахло. Вряд ли мне попадется что-то такое же зрелищное, как фильмы Квентина Дюпье, особенно два последних.
Четверг. Получил очень неприятное письмо от судебного исполнителя, который велит мне выплатить полтысячи евро до четвертого января. Конечно, я понимаю, что у меня, как у благочестивого гражданина такая сумма должна лежать на всякий случай, и у меня не должно быть долгов. Но у меня нет такой суммы в заначке и у меня очень большой долг банку. В общем, теперь я точно не могу понять, какого хрена я еще делаю в этой жизни. Ведь с моей стороны было бы разумно просто покончить со всем этим. Но у меня не получилось, у меня вечно не получается то, что сделать действительно нужно. И дело даже не в этих деньгах, не в том, что надо отдавать долги. Дело в том, что мне действительно ничего в этой жизни не приносит радости. Пожалуй, мне сейчас лучше лечь спать. Может завтра я посмотрю на всю эту гадливую жизнь более позитивно, хотя смотреть на это позитивно может только окончательно лишенный ума. Я могу радоваться тому, что мне осталось только четыре года платить алименты. Но что потом? Потом та же работа, та же тоска. Нет, эти выплаты, которые я должен сделать тут не при чем. Все дело в том, что мне больше не хочется жить. В моей жизни нет ничего, совершенно ничего приятного. Меня тошнит от всего, что я воспринимаю. Может, все дело в том, что я никого не люблю. Да, все сходится к тому, чтобы прекратить это глупое существование. В то же время я ясно осознаю, что мне будет что-то мешать кинуться под поезд. Что-то будет меня удерживать в этой жизни. Естественный инстинкт самосохранения, которому не нужны никакие убедительные доводы для того, чтобы хранить это тело в безопасности. Этот инстинкт просто работает, не спрашивая зачем, почему, для чего. Это очень тупой инстинкт, которому все безразлично.
В пятницу на мою голову выпало тяжкое испытание на работе, которое я с радостью выдержал. Да, задержался сегодня, но думая о тех кипах салфеток, что я нагладил, я испытываю некое подобие удовлетворенности своим трудом. Должен признать, что работа меня сегодня взбодрила, и дала мне моральные силы, чтобы жить дальше с новыми долгами. Какая в сущности разница – быть должным две тысячи евро или две с половиной? Большой разницы я тут не вижу. А то, что радости нет в жизни, так моя агедония не имеет ничего общего с размером долга. Все равно свобода в ближайшие пару лет мне не светит, мне вообще ничего в ближайшее время не светит, кроме работы, однообразной, тупой и скучной. В этом месяце на руки получу пятьсот двадцать евро. По меркам прачечной – это очень даже не полохо. Вообще-то мне уже пора ложиться спать. Уже девять часов и вдохновения что-то печатать я не чувствую. Мысли о суициде меня более не одолевают, мысли о счастье тоже. Что-то заболела у меня спина после одиннадцати часов работы! Восемь часов уже не доставляют мне неудобства после работы. Я привык к такому объему, но сегодня был форс-мажор, после рождества осталось много грязных салфеток, и мне пришлось работать на пределе своих возможностей. Я все-таки сделал это, уложился по времени, чему я очень рад. Вот она, радость, убогая, глупая, но все-таки радость, которая проросла, пробилась сквозь корку моей скорби. Возможно, что таблетки все-таки действуют, а может я просто отвлекся от своего горя.
Празднование нового года – какая нелепость. Почему тогда не праздновать начало новой рабочей недели, наступление нового рабочего дня, или день зарплаты? Да, день зарплаты – это самый актуальный праздник для трудящегося человека. Теперь день будет становиться все длиннее и длиннее, а ночи соответственно короче. Этому тоже можно порадоваться. Все-таки это явление положительное. А через три месяца кончится зима и начнется весна. Тогда я смогу ездить на работу на велосипеде, это тоже радостное обстоятельство. Поеду на дачу и рассажу там клубнику, чтобы летом можно было полакомиться своими ягодами. В этом году надо будет посеять побольше гороха и моркови. Надо будет поднапрячься и вскопать побольше грядок, начиная с начала апреля. Пусть все и не сложилось так, как мне бы хотелось, но надо учиться принимать жизнь такой, какая она есть, усмирять свои желания, свои бесплодные мечты – пустоцветы. Возможно, что через год, я буду не в таком же безнадежном положении, как сейчас. Возможно, что я к тому времени рассчитаюсь со своими долгами и все-таки начну достраивать дачу, сложу там печь и оборудую нормальный туалет и душевую. Да, хотелось бы уже сейчас начать это дело, но сначала я должен исправить то, что я натворил за последний год. Странно, что я не помню, где я встречал этот год. Помню, как получил подарок на работе, а потом со своими коллегами очень долго и страшно пил, пропил все деньги, так что даже на сигареты не осталось денег. Это была полная жуть. Тогда я и попытался свести счеты с жизнью, но у меня ничего не получилось. Зато у меня получилось уволиться с работы. А потом была весна. Я делал ремонт в той квартире, потом лежал в больнице, после больницы лежал пластом на даче и думал только о том, как бы сэкономить дегег на еде, чтобы купить себе пластиковый пузырь с пивом. А потом была осень – опять больница и возвращение на работу. И после этого меня ждали два разочарования – облом со второй группой инвалидности и суд на счет алиментов. По идее эта черная полоса в моей жизни должна закончится. Я должен взяться за то, что у меня вместо ума, поднапрячься и исправить свои косяки, вернуть долг банку и заплатить за судебные издержки. После стольких мерзостей должна у меня наступить и какая-то светлая полоса в жизни. Есть же какой-то закон равновесия, черт меня раздери!
Суббота! Более темное и мрачное утро трудно себе представить. Я проснулся до неприличия поздно, запихал папин омлет в свои кишки, сходил за табаком, и вот, я сижу перед компьютером и думаю, чего бы такого напечатать в безвозвратно уходящим в небытие шестнадцатым годом. Пожалуй, с утра мне следовало бы посмотреть какой-то фильм, подкормить свою душу, которая сейчас с разумом заодно находится в летаргическом сне. Хочется курить одну за другой эти дурацкие сигареты, которые я сам набиваю табаком. Попытался сейчас посмотреть какой-то супер фильм, но у меня не хватает сил для того, чтобы сконцентрировать внимание на мониторе компьютера. Меня тянет что-то делать, те же гильзы табаком набивать, хотя это занятие мне заочно надоело. Может быть крысу надо потискать, чтобы успокоиться или сходить закурить, а потом одеть наушники, лечь и посмотреть этот фильм Джонни Депа. Что это за новогодний праздник без снега? Нет, совсем никакого настроения что-то праздновать. Попалась композиция Аквариума, которой я еще не слышал. Каким же образом она попала в мой сборник записей? Впрочем, это не так уж и важно. Важно то, что государство меня угнетает с помощью бывшей жены. Эта безмозглая скотина подала заявление, а эти черти устроили совершенно идиотский суд, и нагрузили меня на триста пятьдесят евро. Я мог бы понять, если бы они назвали более разумную сумму, где-то сотня евро. И эта злобная тварь сейчас сидит в своей норе и радуется моему горю. Что же, пусть радуется, но скоро ее радости придет конец. Осталось только три года, и пусть я уже могу платить не ей а своему сыну напрямую, это если, конечно, он будет учиться, а учиться он будет в Риге, и жить ему придется у меня.
На часах семь часов и сорок минут. Год подходит к концу. Я остался один дома, и ничего не хочу. Раньше мне бы захотелось пива, но теперь это меня совсем не интересует. Я планирую сейчас посмотреть еще какое-то кино, а потом завалиться спать. У меня почему-то дрожат руки. Не мешало бы сейчас поделать сигарет на неделю вперед. Но мне почему-то лень это делать. В принципе половину я уже сделал, остальное доделаю завтра. Как-то быстро пролетел сегодняшний день. Я спал сегодня слишком долго, и ничего не сделал, только сходил за табаком. Мне сейчас нечего сказать, потому я учусь наслаждаться тишиной, своей немотой. Почему-то я не хочу ничего вспоминать и рассказывать об этом. Будто я отрекся от своего прошлого. Может быть это потому, что нет рядом ушей, которые хотят что-то слышать. Вспоминаю, как я встретил в Англии двенадцатый год – выпил с соседями некачественной водки, впал в забытье и в этом состоянии напечатал в интернете очень много всякой бессвязной ерунды. Утром очнулся на полу и в одежде. Ломало и тошнило, голова болела, будто в нее насыпали осколков стекла. Потом я вроде бы пил пиво и чувствовал себя при этом одиноко и омерзительно. С тоской думал о том, что надо будет идти на работу...
Что-то явно не то стало с моей памятью. Возможно, что работает она нормально, так же, как раньше, но я начал предъявлять к ней завышенные требования. Что-то часто хочется курить, и такое ощущение, будто должно случиться что-то нехорошее, ужасное, непоправимое. Как-то нервно мне сейчас сидеть и печатать свои мысли, вернее их обрывки, а точнее не мысли, а ощущения. Лучшего занятия в новогоднюю ночь я не придумал для новогоднего вечера. А может это беспокойство связано с желанием затуманить хоть чем-нибудь свой разум? Да, хотелось бы как-то убежать от самого себя, всего такого депрессивного и скучного. Хотелось бы выключить изображение мира, которое сложилось сейчас в моей голове. Нет, мир не может быть настолько плоским, неинтересным, скучным! Я чувствую, как во мне растет желание как-то исказить изображение в моей голове. Что это за мрачный пейзаж? Где на нем радость? Этот пьяный окоченелый человек – это я? И зачем же я так прожил свою жизнь? Неужели нельзя было достать где-то ярких красок, чтобы написать ими более объемную и светлую картинку. Я искал эти яркие краски во всем, что попадалось мне под горячую руку, но находил только серый цвет. Не скрою, было счастье даже в моей дурацкой жизни, когда я катил на своем велосипеде по Скандинавскому полуострову. Да, было больно, было трудно, но это было счастье, хоть я об этом и не подозревал тогда.
Выкурил сигару, и чувствую, что меня тошнит. А сейчас выпью снотворного и засну. Без какой либо радости, с мозгом свободным от иллюзий и грез встречаю я этот новый семнадцатый год второго тысячелетия. Несколько обидно быть таким трезвым, когда все вокруг пьют и тешат себя различными иллюзиями, надеждами на то, что все будет лучше, чем раньше. Мне бы тоже, хоть какую-то дохлую иллюзию, но нет ничего, нет никаких грез! Что мне делать с этой ясностью цвета свежей блевотины? Куда мне засунуть свою холодную и жестокую голову, свое сердце, которое бьется так ровно? И я, ведь понимаю, что алкоголь мне не даст совершенно ничего. Сейчас я могу пить сколько угодно, но мне не уйти от этой убийственной ясности. Мне ясно то, что в моей жизни уже ничего интересного не случиться. А этот хронический запой, который длился почти два года доказал мне то, что сильнее я уже не стану, меня ждет только деградация. И никакое лечение мне уже не поможет. Я гнию изнутри, гниль ползет из глубины моего осознания...
Что-то я совсем скис в эту новогоднюю ночь, в которую положено верить в сказки даже старикам. Разочарование должно наступить второго числа поутру, когда надо вернуться в рабочую колею. А у меня не получилось из нее выйти, сломать обычный распорядок. Черт! Уже девять часов и пора бы лечь спать, но снотворная таблетка еще не начала действовать. Жаль, что у меня нет еще одной сигары! Есть только эти сигареты, которые горят быстрее спичек. Музыку для этого момента подобрал неплохую – Мусоргского. Эти звуки доводят мою скорбь до абсурда. Хорошо еще то, что я убежден пока в том, что источником моей скорби являются финансовые проблемы. Что же будет, когда они решаться? На кого тогда свалить свой моральный дискомфорт? Придется валить на тех женщин, с которыми я был вместе, и на тех, с кем вместе я еще буду. Непонятно, откуда взялись те глупейшие надежды, которые я связывал с общением с женщинами. Я слишком много от  них ждал. Тот, кто не читал книг о любви вряд ли сможет влюбиться, как говорил Ларошфуко. И я бы не был так депрессивен, если бы не читал Достоевского в свое время. Лев Толстой тоже много писал о хандре аристократов, потому многие трудящиеся люди в СССР изнывали от праздной тоски, начитавшись его книг. Я помню, как я старательно искал в своей первой жене ту Катюшу Маслову, но находил лишь звериные инстинкты. Не попалась мне в юности книга Лимонова или Сорокина для того, чтобы искать в людях то, что в них действительно то, что в них есть. Да, мои книги одно время были криком разочарования. Теперь же они уже не кричат, а тихо брюзжат о том, что мир серый и пустой, вонючий и примитивный. Но он бы мне не казался сейчас таким, если бы я не сравнивал его с тем, что описано в классической литературе. Если же сравнить реальность с тем, о чем писал Сорокин, то она предстает не такой уж и серой, не такой вонючей, местами даже привлекательной, яркой...
Как же хочется сейчас сесть на велосипед и поехать туда, где тепло и солнечно! Но меня много чего удерживает от этого, главным образом отсутствие денег. Даже, если бы мне присвоили вторую группу инвалидности, я бы все-равно не смог никуда уехать. Мне нужно платить алименты, и я не могу бросить папу, ведь без меня ему не на что будет жить и платить за квартиру, я не могу уехать далеко от сына, ведь я ему могу понадобиться, если с его мамой опять случится что-то нехорошее. И еще мне надо будет косить траву на даче, брать деньги со съемщиков квартиры. У меня здесь много дел, которые вместо меня никто делать не будет. Да и на работе меня тоже пока некому заменить, я там нужен. Наконец я нужен своему крысу. Почему-то меня отнюдь не радует то, что я многим нужен. Мне уже не хочется раздавать себя без остатка безжалостным и жадным рукам.
Кружку за кружкой я пью очень нехороший чай из бумажных пакетиков. Никакого удовольствия при поглощении этого дешевого продукта я не испытываю. С тоской я смотрел сегодня в магазине на пивные бутылки, которые два последних года были для меня примирителем с казавшейся мне ужасной действительностью. С каждой бутылкой женщины казались мне красивее, умнее. Правда, чтобы не постигло разочарование в окружающем мире, мне приходилось пить постоянно. И чем больше я пил, тем больше мне надо было употреблять алкоголя. Разочарование гналось за мной и часто догоняло. В один момент меня так накрыло это разочарование, что я в истерике начал пытаться себя убить. В тот момент ненависть к самому себе достигла предельного накала. Я с яростью смотрел на свое отражение в зеркале. Как же я ненавидел себя в тот момент, когда делал себе воздушную инъекцию в вену! Тогда я отождествлял себя со своей слабостью. Ничего, кроме слабости, я в себе не видел. Я приговорил себя к смертной казни, и рука моя не дрогнула, когда я сделал себе этот укол. Но от той же злости я всадил иглу слишком глубоко, проткнул вену навелет, потому ничего и не получилось. Сейчас как-то неприятно об этом вспоминать. Теперь мне кажется, что даже если бы я бросился под поезд, то он бы сошел с рельс и проехал мимо меня. Мне сказали, что мне повезло, и я остался жить. А я считаю, что я потерпел фиаско, неудачу, крах попытки освободиться от тяжести той реальности, которая меня давила и прессовала.
Сосед за стенкой закатил истерику в процессе празднования нового года. Да, новогодняя ночь – прекрасное время для истерик и разборок! Мне тоже захотелось устроить разборку с самим собой. Какой же я, все-таки, придурок, если растратил по мелочам столько денег! И мне на это нечего сказать. Действительно я придурок! Вместе с этими деньгами я потратил напрасно и несколько лет своей жизни. Мало того, я развратил тех людей, на которых эти деньги тратил...
Наконец снотворная таблетка начала действовать, возможно я усну сразу, как только лягу.
Снотворная таблетка не подействовала, я так и не заснул до того момента, когда загрохотали фейерверки. Пришлось еще раз встать среди ночи, сходить в туалет и покурить и только где-то в час ночи мне удалось заснуть. Проснулся в восемь часов, еще где-то час валялся в постели, не желая подниматься. Новый год, будь он не ладен, начался. За окном туман и моросит мелкий дождь. Мне еще долго надо будет забивать гильзы табаком. Может быть еще посмотрю какой-то фильм или даже несколько. Но в принципе мне ничего не хочется делать, даже выйти покурить и то лень. Вот бы сейчас, с утра, за пару часов сделать все дела и лечь спать до утра понедельника. Но тело сопротивляется позывам затуманенного разума. Тело не желает спать, телу нужно хоть какое-то движение. Как же я сейчас омерзительно себя чувствую! Завтра еще с проезным талоном может быть сюрприз – отключат его к чертям собачьим и придется ехать без билета. А потом еще и пенсию перестанут платить и станет мне совсем весело. А потом еще во вторник надо будет отпрашиваться с работы в середине дня. Как же эта жизнь мне надоела! Нет в жизни этого. Как его? А! Счастия!
Жутко угнетает мысль о том, что во вторник на этой неделе мне надо будет отпрашиваться с работы в середине дня. Это значит, что мне потом придется оставаться, чтобы доделать свою работу. Меня вообще бесит всякая мысль о чем-то, что разбивает мой распорядок. Этим уторм я проснулся в таком состоянии, что меня вообще все раздражает. Раздражет то, что я стал плохо слышать или динамики у компьютера слишком слабые. Раздражает то, что сегодня надо мыться. Раздражает то, что завтра на работу, а сегодня надо сидеть дома. Только белка дегу меня не раздражает.
В холодильнике стоит бутылка шампанского. Понятия не имею, зачем папа ее купил, наверное, для того, чтобы опохмелиться днем, после обильных ночных возлияний. Как же мне жаль, что мне сейчас не хочется алкоголя! Голова прояснилась до такой степени, что я уже не могу заставить себя поверить в то, что алкоголь сместит мой взгляд на эту жизнь.
Холодно, темно, сыро. Мне страшно что-то делать, страшно ничего не делать. Такое ощущение, что все катится к чертям, что должно произойти что-то очень плохое. Я не знаю, что мне делать. Боюсь, что опять лягу спать, но не смогу заснуть. Надо пойти чего-то приготовить поесть, и в то же время не хочется отрывать задницу от кресла, хочется покурить, но мне противно это делать. Я все глушу этот чай, хотя не страдаю от жажды, просто нравится сам процесс поглощения жидкостей. Мысли о завтрашнем дне причиняют боль моему осознанию. Все-таки не действуют эти таблетки совсем! Фильмы, фильмы и еще раз фильмы, смотрю я один за другим, и не понимаю их, а только чувствую их настроение, что-то похожее на переживание происходит в моей душе. Как же мерзко я себя чувствую! Поговорить бы с кем-то, может быть это бы мне помогло...
Как же по свински этот год начинается, и так же мрачно закончился прошлый! Со здоровьем у меня стало что-то совсем плохо. Я перестал худеть, и мне стало тяжко пройти пару километров. И тяжко не потому, что я очень устал или болят ноги, а тяжко потому, что мне страшно, что я не дойду. Будто какой-то ограничитель усилия включается задолго до того, как я начинаю уставать.
Надо что-то напечатать в заключении, но ничего не идет на ум...


И снова зима.2017
Утро сегодня выдалось совсем туманным и дождливым. Воздух был тяжелый, густой и влажный. Жутко не хотелось вставать, ноги были будто не мои, не слушались, подкашивались, но я обул свои тяжелые горные ботинки, зашнуровал их потуже и побрел на работу. Заходя в автобус, я очень боялся, что меня лишили третьей группы инвалидности, а следовательно и бесплатного проезда в общественном транспорте. Но нет! Не лишили, и это значит, что я хоть на сколько нибудь, но раньше рассчитаюсь со своими долгами. Пенсию я тоже, наверное, получать еще полгода буду, а это не так уж и мало. Может быть и в остальном мне так же повезет в этом году. Да, год этот должен быть иным – трезвым, спокойным, трудовым. Если так подумать, то серьезные проблемы у меня только с психикой. Если я избавлюсь от депрессии, то и другие проблемы станут легко решаемыми. Эти таблетки, что мне выписывают ни черта не действуют. Странно, почему такие мощные колеса меня никак не стимулируют,  что они есть, что их нет – эффект один и тот же. Зато бутылка пива действует сразу и эффект намного более ощутимый.
Нету у меня сегодня желания досматривать тот фильм, половину которого я видел вчера. Семь часов, а я хочу спать, не то, чтобы глаза слипаются, а просто хочется выключить восприятие этого мира. Завтра надо будет идти к судебному исполнителю, а может и не надо будет. Я не знаю. От пьяного папы трудно добиться чего-то конкретного. А мне нужно конкретно знать, когда и куда надо идти, если идти вообще надо. На работе, как всегда проблемы с кадрами – одни не выходят на работу, других отправили в отпуск, и мне приходится впрягаться в эту проблему. Хотя мне это не в тягость, если это без скандалов, без нервов. Я все сделаю, только не дергайте меня! Хочется мне завопить. Хотя меня и не дергает никто, просто я реагирую на все слишком болезненно. Часто не получается у меня настроиться на работу так, чтобы она была в радость. Начинается какая-то вялотекущая паника, кажется, что ничего не получится, кажется, что жизнь притащила меня на эту работу за уши, за волосы и пинает меня под зад, чтобы работал быстрее, работал лучше. И тогда я начинаю чувствовать себя жертвой обстоятельств. А иногда мне удается посмеяться над собой, и работать легко становится, даже приятно.
Тут прочел про сравнения статей в американских и российских газетах, по поводу наступления нового года. Одни поминают прошлое, другие строят планы на будущее, но и тех, и других нет в настоящем времени. Одни ждут, сложа руки, пока их изменит новый год, а другие суетятся, думая, что они вершат свою судьбу сами. И те, и другие не правы, ибо отделяют себя и окружающий мир от себя, противопоставляют себя ему. На самом же деле глупо отделять себя от окружающего мира. Эти условные границы между собой и всем остальным жутко мешают жить и реалистично мыслить. Но всех так приучили, проводить границы между своим эго и окружающим миром. Мне тоже трудно воспринимать жизнь и себя как одно целое. Я, как и большинство людей не могу стереть границы между собой и не собой.
Не досмотрел я этот фильм до конца, придется досматривать его завтра. Получается, что я из нормальных фильмов делаю сериалы из серий по пятнадцать минут. Хотя, можно было бы сегодня лечь спать позже  на полчаса, и не развалился бы я, проспав немного меньше. У меня просто параноя, страх невыспаться. За окном стоят деревья украшенные липким снегом, со снегом, все-таки, действительность не такая уж и мрачная...
Вторник. Третье января. Я еле доперся с работы домой. Ноги ужасно болят, но со спиной все в порядке, что меня очень радует. Сегодня я побил все свои рекорды по разглаживаию салфеток. Мне кажется, что сегодня я их нагладил больше тысячи. Но сколько бы я их не нагладил, все-равно можно будет нагладить больше. Завтра надо будет побить сегодняшний рекорд, сделать больше. Во всем, что бы я ни делал приходится совершенствоваться. Да, тело страдает, но мой дух во время этих страданий становится крепче.
Странно то, что я перестал худеть. То ли новые таблетки к этому не располагают, то ли физической нагрузки не хватает. Сейчас бы на велосипед сесть, да проехать километров сто, да так каждый день, тогла пузо бы ввалилось внутрь. Я сам до сих пор с удивлением смотрю на свое отражение в зеркале. Думаю, неужели это я! Ем, вроде бы, даже меньше прежнего, а в размерах не уменьшаюсь. Лишний раз убеждаюсь в том, что вес человека не зависит от того, сколько он съедает. Впрочем, мне сейчас не так уж и важно, как я выгляжу. Для меня сейчас главное заработать побольше денег, чтобы быстрее отдать все долги, которыми я за последнее время сильно оброс.
Каждый вечер я еду мимо центра города. И с тоской я вспоминаю те времена, когда я шатался по этим местам и в карманах у меня звенели монеты и шуршали купюры. Я мог зайти в пивную и пропустить пару кружек хорошего пива. А потом зайти в кебабную и чего-то поесть. Тогда мне было так просто получить удовольствие, а теперь я лишен права распоряжаться своими деньгами, и алкоголь больше не дает того эффекта, что давал прежде...
Без пятнадцати минут девять. Пора ложиться спать, хотя и не так уж меня тянет в кровать. Была бы сегодня пятница, так можно было бы досмотреть-таки этот фильм про пионеров или даже что–то напечатать о своем бытии в эти промозглые дни, первые дни семнадцатого года, второго тысячелетия. Утром, кстати, был снежный буран. За день намело сугробы, а к вечеру установилась ясная погода и чуть подморозило. В конце недели обещают сильные морозы, а мне это безразлично, я слишком мало бываю на улице, чтобы беспокоиться о том, какая погода будет завтра или через неделю. Досадно, что я сегодня не отработал до семи вечера или того позже. А ведь возможность была, а я что-то отказался, поплелся домой на нетвердых ногах. Завтра придется опять рвать свои жилы, в попытке прогладить все, что кинут на мою голову. Лишний час бы мне не помешал, а до дома я бы все-равно дошел, еще как бы дошел. Проблема, наверное, в том, что я слишком мало еды беру на обед. Оголодал, вот и потянуло меня домой.
Еле дошел сегодня до работы сквозь этот снежный буран. Сегодня у нас была среда. Половина рабочей недели прошла. Осталось отработать еще два дня, и будут выходные. Обещают двадцатиградусный мороз. Это значит, что мне надо одеть шерстяные кальсоны и теплые носки. А теплые носки у меня только одни, что весьма печально. Видимо от холода у меня сильно разболелась голова, чего со мной уже давно не случалось. Еще только половина седьмого, есть время для того, чтобы досмотреть фильм, который я не успел посмотреть в воскресенье...
Вот уже и семь. Полчаса я занимался просмотром событий в социальных сетях. Там ничего особенного не случилось, тем не менее я потратил целых тридцать минут непонятно на что. Сейчас меня опять потянуло курить на мороз. Может там, под порывами ветра, несущего снежную крупу, в моей голове появится хоть какая-то стоящая мысль.
Да, мысль моя запуталась в понятиях о том, что такое Я и что такое «все остальное». Я – является продуктом внешних обстоятельств. Можно сказать, что человек является продуктом случайного стечения обстоятельств, а можно сказать, что человек является продуктом творческого акта некоего творца этого мира. Я склоняюсь к тому, что человек является продуктом чьей-то творческой деятельности. Пусть мы и не видим порядка в том, что с нами случается, это еще не значит, что его нет. Как показывают все научные исследования, хаос является лишь отсутствием понимания порядка. То есть хаос существует только в голове непонимающего порядка, в природе же его просто нет. Из этого следует то, что Я просто не существует, вернее не существует его границ, следовательно этот мир, его создатель, и множество Я являются неделимым целым. То есть, получается, что у человека не может быть никаких личных заслуг и грехов соответственно. Это обстоятельство, конечно, не значит того, что не стоит обезвреживать преступников и как-либо поощрять тех, кто творит дела во благо общества...
Как-то с трудом шевелятся мои мозги. Мне почему-то стало трудно рассуждать на философские темы. Меня просто переклинивает, когда я эти рассуждения пытаюсь увязать с тем, что на данный момент происходит со мной. А происходит со мной то, что я деградирую, прессуя салфетки с восьми до пяти каждый будний день. Сидя в промозглом автобусе, пялясь на ярко освещенные улицы центрального района, я пытаюсь найти радость в своей жизни. И меня все время тянет на тупое потребление. Я чувствую, как меня пагубно тянет зайти в ресторан и там обожраться, зайти в пивную и там напиться. Пусть даже в пивной будет не такой уж большой выбор пива, а ресторан будет быстрого обслуживания, в котором сплошные бургеры и растворимый кофе. Еще тянет в туристический магазин, чтобы накупить побольше удобной одежды. Но реальность заключается в том, что у меня нет денег, а иллюзия в том, что они у меня есть. Сейчас сумма моих долгов превышает в десять раз мои доходы за месяц. В общем картина весьма и весьма невеселая. А тем временем у меня износилась зубная щетка и ножи для электробритвы, мне не помешали бы наушники без провода, еще две пары теплых носок, пара зимних теплых тельняжек. И еще очень много чего мне бы не помешало, но всего этого я не могу себе позволить, пока я не вернул долги.
Обидно то, что я столько денег потратил на парадный костюм, а теперь не могу в него влезть, ибо так и не похудел после этих чертовых таблеток, которые пил летом. От новых таблеток тоже побочный эффект неприятный – кожа на лице шелушиться. Интересно, есть ли какие-то таблетки без побочных эффектов. И почему шелушиться кожа именно на лице, а не на заднице. Хожу теперь пугаю коллег своим лицом. Одеваться я стал в неприглядные вещи, решил не трепать напрасно хорошую одежду. В общем-то жизнью назвать то, что сейчас со мной происходит, трудно, если только с большой натяжкой. Это совсем не то, чего я хотел, о чем мечтал в своем недалеком прошлом. Я так надеялся, что получу вторую группу инвалидности, что буду получать пенсию примерно равную зарплате. Но тут произошел облом, и срок моего прибывания в прачечной удлиннился в два раза, если не больше. Мне просто страшно подсчитывать, когда я смогу рассчитаться с долгами, когда смогу достроить дачу. Я даже принял решение оставаться там до тех пор, пока мне не стало совсем плохо. Даже интересно стало, сколько я смогу проработать на одном и том же месте. Сколько я смогу прожить в этом угнетенном, неживом состоянии. Два месяца пролетели незаметно, и так же незаметно пролетят и два года. Я просто вычеркиваю это время из своей жизни...
Вот и прошел сегодняшний день черной полосой! Компьютер выключается и виснет. На работе были в основном неудобные салфетки. Осталось отработать пятницу, завтрашний день, и можно будет на выходных лежать и ждать понедельника. Время сегодня как-то медленно тянулось. В середине дня живот что-то разболелся. В общем, на работе я страдал, а не работал, ждал с нетерпением, когда же пробьет пять часов, и я пойду домой узкими тропками в сугробах. Насколько я понял, эти морозы не так уж и надолго. Скоро опять будет оттепель, потом снегопад, а потом опять морозы. Как-то меня больше не радует зимний холод. Остался бы в Англии, так не надо было бы мне сейчас свою задницу в рейтузах и теплых брюках прятать. Кто его знает, хотя, как жизнь повернется, может я отсюда уеду далеко и там приживусь. Фактически я сейчас тут живу только потому, что папу не на кого оставить, да и сыну могу пригодиться. Я для него, как запасной родитель.
Да, трудно мне представить ту женщину, которой я смогу доверять настолько, чтобы решиться с ней завести совместного ребенка. Я стал совсем недоверчивым, столько неудачных попыток, что уже сбился со счета. Большинство из них не могли пройти даже первого испытания, которое заключается в умении общаться. Стоит мне перестать ломать перед ними комедию, замолчать, так они тут же сбегают или начинают нести ахинею, и мне с ними становится ужасно скучно, они начинают действовать мне на нервы. А уж нервы-то у меня такие больные, что дальше некуда.
Пора спать, а я все хочу как-то пригвоздить этот день печатным словом, не дав ему ускользнуть бесследно. Я пытаюсь выплеснуть из себя без остатка усталость после тупой работы, но  ничего не получается. В глову не внедряется музыка Ференца Листа, которую я сейчас слушаю на полной громкости, поглощая одну за другой кружки горячего крепкого чая. Я не хочу больше спать, я хочу как-то жить после этой работы. Жить – значит как-то воспринимать объективную действительность, а не свои кошмарные сны. Творчество – единственное спасение от той тоски, которая возникает, когда все дни похожи один на другой, когда не за что зацепиться в полете в бездну небытия. Все мы, родившись в этом мире безудержно летим обратно в небытие, оставляя каждый свои следы. У кого-то эти следы четкие, а у кого-то практически невидимые. Этот день был для меня примечателен тем, что с утра и до вечера у меня все валилось из рук. Я только и думал о том, как бы скорее вырваться из прачечной, сесть в автобус, добраться до дома, потискать крысу, что-то напечатать и провалиться в сон. Да, нехороший денек сегодня выдался. И все это из-за того, что я не настроился утром на труд, а только и думал о том, когда же наступит то время, когда я смогу не убивать это время на работе, разменивая себя на деньги...
Наконец-то настала пятница. Я мог бы уйти с работы рано, но, как это всегда бывает, под конец дня образовалось много дурной работы. Пришлось мне гладить полотенца и махровые банные халаты. Тупость, конечно – гладить такие вещи, но за это платят деньги, потому это уже не глупость, а серьезное дело для серьезного человека. Стужа стала совсем не шуточная. Я даже дома сижу в теплых штанах поверх кальсон и в зимней куртке, пью горячий чай, но мне все-равно холодно. И кажется мне, что кружка холодного пива согрела бы меня лучше, чем горячий чай. Я заметил, что меня постоянно мучает жажда. На работе я каждый час выпиваю по стакану воды. Может это от работы, а может быть и еще один побочный эффект от лекарств.
Хочется что-то писать, но голова не работает. Я тупо пью чай чашку за чашкой, думаю о медовом пиве, и мне от этого становится тоскливо. Неужели мне больше не о чем больше думать? Это лишний раз доказывает, что я алкоголик. А может и то, что я поставил на этой жизни крест, смирился с тем, что мне не дали вторую группу инвалидности, перестал мечтать о долгом путешествии по Южной Европе, перестал надеяться на то, что все-таки встречу женщину, с которой я хотя бы какое-то время смогу ужиться. Скорее я сознательно не думаю о том, что может случиться очень не скоро. Я перестал себя терзать надеждами, чтобы потом не плакать из-за того, что они не сбылись. Стараюсь жить сегодняшним днем и мысленно не забегать вперед. Но то и дело я спрашиваю себя, когда иду на работу, неужели так будет всю оставшуюся жизнь? Отвечая на этот вопрос положительно, я чувствую, как начинает что-то роптать глубоко внутри. Нет, работать в прачечной до пенсии по старости мне совершенно не хочется.
Суббота у меня была занята просмотром интересных документальных фильмов. Во время просмотра я выпил несколько чайников чая. В одном из фильмов говорилось о материализации мыслей. Достаточно правильно чего-то захотеть, и все сбудется. Я в этом уже давно не сомневаюсь. Действительно, очень многие мои желания материализовались, правда, не совсем так, как я этого желал. Сейчас же, что следует из анализа самого себя, я уже практически ничего не хочу, кроме пары кружек хорошего пива после работы. И проблема не в том, что у меня нет такой возможности, а в том, что физически я не хочу пива. Мне стало неприятно употребление алкоголя и даже табачных изделий. Моя проблема вообще в том, что я ничего уже не желаю, ничего не хочу. Чего мне хотелось бы, то сбудется еще за долго до того, как я этого захочу реально.
 В последнее время мне казалось, что я больше не хочу работать, но жизнь показала мне то, что работаю я не только денег ради, но и по зову духовной потребности. Без работы мне тяжелее, чем при наличии оной. Мне остается только поблагодарить мир за то, что он создал мне такие условия, при которых я не могу не пойти на работу. Страшно представить, что было бы сейчас со мной, если бы жизнь не вынудила меня вернуться в прачечную. Скорее всего я бы впал в сильнейшую депрессию и сошел бы с ума. Эти счета, долги дают мне хоть какой-то стимул для того, чтобы как-то жить дальше. И эта дача, которую надо достраивать, тоже стимулирует меня как-то жить, как-то шевелиться. А было бы все уже в порядке, я бы не знал, зачем мне жить дальше.
 Говоря реалистично, можно сказать, что я еще не готов к встрече с женщиной, которая могла бы стать моей женой. Тогда же, когда я буду гтов к этой встрече, она сама придет в мою жизнь. Я не думаю, что женщина из этих краев мне подойдет, ибо я не совсем соответствую их запросам. И я не хотел бы стать тем, кто их запросам соответствует. Я не хочу быть богатым и преуспевающим, мне жаль растрачивать себя на деньги. Задумываясь над тем, для кого сойду я таким, какой я есть, я понимаю, что это будет женщина из страны третьего мира, которая способна довольствоваться малым. Возможно, что это повторение моей давней ошибки. Когда-то я считал, что нищая женщина из захолусться будет мне хорошей женой. В итоге она настолько не понравилась за два года совместной жизни, что я даже сейчас не могу ее видеть, хотя с момента развода уже прошло почти пятнадцать лет. Да, ей некуда было деваться, да, она была нищей, да, я был для нее подходящим вариантом. Я все правильно рассчитал, не предвидя только одного – того, что я за два года ее просто возненавижу. Но признаясь честно, могу сказать, что это приключение с женитьбой мне понравилось. Да, все было ужасно, но я тогда был счастлив, и до сих пор в восторге от того приключения, каким бы оно ужасным ни казалось окружающим. Окидывая умозрительным взглядом свою жизнь, я понимаю, что на тот момент мне нужна была именно та женщина, с которой я оказался в тот момент. Я тогда получил именно то, в чем нуждался. И сейчас я получу то, в чем нуждаюсь и именно тогда, когда придет время. Тогда я был молод, был настолько не уверен в себе, что готов был пойти на любые жертвы, только бы не остаться одному. Потом я этих жертв требовал от других, теперь же я не смогу принять никаких жертв, не то, чтобы их требовать, но и сам понимаю, что ни на какие жертвы я пойти не смогу. Это прекрасно подтвердили последние опыты в моей практике на этом поприще.
Да, что касается последнего опыта сожительства, то ясность относительно утопичности моего совместного существования с той женщиной наступила очень быстро. Уже во время второго ее визита ко мне. Во время третьего визита, я очень культурно объяснил ей, что я совершенно не тот человек, в котором она нуждается, равно, как и она не та женщина, с которой мне было бы приятно скоротать пару лет или даже весь остаток жизни. Она спросила меня, какая же мне женщина нужна, что ей сделать, чтобы мне понравиться, а я сказал, что не принимаю никаких жертв и сам их не делаю. С большинством же я объяснялся сразу, буквально в первый час живого общения. Со многими же я еще в процессе переписки понимал, что ничего получиться просто не может. Вообще я понял во время этих попыток, что я совсем не там ищу, что что-то надо принципиально менять. Так и пришла ко мне мысль об импортной невесте. С иностранкой я хотя бы точно не знаю, чем может закончится знакомство, а с местными я уже знаю все возможные варианты развития отношений.
Сейчас почитал объявления о знакомствах и мне стало очень тоскливо. Ничего не нашел из того, что могло бы меня заинтересовать. Всех их волнует квартирный вопрос, и финансовое положение. Я слишком много раз отвечал на подобные объявления, чувствуя себя продавцом некачественного товара привередливым покупателям. Что я могу рассказать о себе? Что я в прачечной работаю и пытаюсь жить на пятьсот евро, что плачу алименты, что у меня есть недостроенная дача, что живу в одной квартире с папой, что совершенно не умею обращаться с деньгами, что у меня долгов больше чем на две тысячи? А что еще? Можно еще про свои страдания от алкоголизма упомянуть и сказать, что курю. Ну и свинством будет не упомянуть о том, что я уже два раза лежал в психиатрической больнице. Нет, никто на такое не клюнет, разве что те, которые находятся в еще более отчаянном положении, чем я и с большим количеством тараканов в голове.
Странное чувство вдруг овладело мной, когда я вышел на улицу покурить. Я почувствовал себя ужасно одиноким в этом продрогшем от холода месте, которое с детства недолюбливал. Много раз я совершал побег из этих мест, и много раз возвращался в этот не самый благополучный район Риги. Я снова задал себе вопрос о том, почему у меня вечно не получается жить в другом месте. В последний раз у меня все складывалось как нельзя лучше. Была работа, квартира, казалось бы жить и жить, спокойно достраивая дачу, но я влез в долги, пустил в квартиру совершенно чужих людей, начал постоянно пить, и в итоге начал закладывать вещи в ломбард, попытался уйти из жизни, впал в депрессию, уволился с работы. Что со мной случилось? Просто выяснилось, что мне лично эта жизнь не нужна, что мне нужен тот, для кого жить, что не умею я жить один.
   


Вот и наступило воскресенье. Я спал до девяти утра. Вчера никак не мог заснуть, все мерз и очень печальные мысли одолевали меня, пока я трясся от холода под теплым и широким одеялом. Сегодня мне хочется побыстрее помыться и лечь спать. Мной овладела какая-то паника относительно того, что у меня не получится хорошенько выспаться перед завтрашним рабочим днем. Мороз сегодня уже не такой, как вчера, всего минус семь градусов. Сейчас придется долго и упорно искать какой-то фильм на просторах интернета, который помог бы мне как-то скрасить эту тоску выходного дня. Недостаток впечатлений давит на меня, как и облака, которыми плотно затянуло небо. Мой любимый дегу скачет в своем колесе и радуется простым вещам, а меня в этом мире ничего не радует, даже то, что я сейчас сижу у теплой батареи, а не морожу сопли где-то на улице. Мне опять снилась Норвегия, горы, леса, реки, озера, жаркое лето, вкусное пиво. Просыпаться очень не хотелось, но пришлось. Проснувшись, я задумался над тем, чего бы я хотел, какое у меня заветное желание, и понял, что желать мне в общем-то и нечего. Можно сказать, что в моей жизни все прекрасно.
По ходу дня у меня возникло желание или потребность – найти и посмотреть нормальное авторское кино. Сейчас посмотрел фильм «Солярис» и понял только то, что не понимаю ни Лема, ни Тарковского. Стало как-то холодно и страшно, когда на улице стемнело. День пролетел без груды дел и суматохи явлений. День незаметно погас, оставив после себя горький осадок скуки в моей голове.
Наконец нашел реалистичный и страшный фильм. Полтора часа, не пропали даром. Желания действительно сбываются, главное сделать вселенной правильный заказ.



Долгие зимние вечера. 2017
Вечера эти действительно долгие, если смотреть на них объективно, но для меня они ускользают быстро и незаметно, без следов. Я сейчас пытаюсь хоть как-то их запечатлеть, печатая эти строки. Зачем? Может быть, просто для того, чтобы через какое-то время, обвиняя себя в том, почему я того или иного не сделал, я прочту это, и пойму, почему я вел себя так, как веду себя себя сейчас, а не иначе.
Сегодня на работе коротал время, маялся дурью, только для того, чтобы наработать часы и не заставлять начальство придумывать мне какую-то дополнительную работу. Чувствовал я себя при этом достаточно мерзко. Утешение я нашел в том, что прокручивал в голове два фильма, которые посмотрел в воскресенье вечером. Это были маргинальные фильмы, но в них было то, что мне необходимо – четкое отражение грубости действительности. Один из них был о любви, возникшей внезапно между двумя совершенно неподходящими друг другу людьми, а второй был о жизни интеллигентного наркомана, о его двойной жизни. Невольно я сравнил себя с этим наркоманом и с влюбленной в плохого полицейского женщиной. Да, у меня очень много общего с наркоманом, ведь я еще недавно находился в перманентном алкогольном опьянении пару лет. Я смотрел на жизнь сквозь пивную кружку и готов был заложить все свои любимые инструменты, только бы купить еще пару бутылок алкоголя. А уж про тяготение к тем, с кем мне общаться не следовало я даже теперь вспоминать не хочу.
В субботу я просмотрел несколько документальных Однако фильмов о психологии, об экологии, о науке. Думая о глобальных проблемах, я сожалел о том, что в свое время не пошел учиться дальше, о том, что решил стать скромным рядовым тружеником, а не полез открывать новые просторы, как Тэсла. Экономическая география, финансы – это все так интересовало меня, но я решил все это изучать по выброшенной советской литературе, по Карлу Марксу.
Сколько же мне лет потребовалось, чтобы понять то, что не зря эту советскую литературу выкинули на помойку. Все было так очевидно – неуклюжая политэкономическая конструкция самоуничтожилась за семьдесят лет. И не стоило о ней плакать и искать дорогу обратно. Ничего нового большевики не изобрели. Это был шаг назад в рабовладельческий строй. Это был самый настоящий геноцид по сословному признаку. Как же я всего этого не понял? Нет, это не было строительством утопии, это было самым настоящим походом в прошлое, старательно прикрываемым некой печатной галиматьей. Получается, что я просто жертва просроченной пропаганды. Ведь именно по идейным соображениям я не хотел как-то устраиваться в том обществе, которое считал неправильным. Я был уверен в том, что это не надолго, что коммунизм со дня на день воскреснет, а «царство прибавочной стоимости» развалиться под натиском прогресса. Сейчас мне все это кажется абсурдом, проявлением шизофрении с моей стороны, но тогда я просто упивался своей правотой. И мои родители же верили во всю эту болтовню без оснований. Да, теперь мне смешно, когда я слышу речи о прогрессивности пролетариата. За то время, что я был пролетарием, я убедился в том, что как раз этот класс является самым реакционным. Я готовился к революционной борьбе, которая по моим подсчетам должна была начаться со дня на день. Я даже печатал листовки, которые к моему удивлению никто не хотел читать. А если бы мне тогда попалась приличная литература? Возможно тогда бы я и занял в этом обществе более или менее приличное место, которое больше соответствует моим наклонностям. Может быть работал бы сейчас в банке, а может и открыл свое дело. Это все я тогда считал преступлением против человечества, грабежом, эксплуатацией нечастных рабочих. Жизнь говорила мне об обратном. Я сам просил, как и все рабочие, чтобы меня кто-то поэксплуатировал и очень переживал, когда мне в этом насилии работодатели отказывали. А как я был рад, когда получил таки место, где меня без всякой пощады эксплуатировали круглыми сутками! Я был просто в экстазе и ни о какой классовой борьбе и не помышлял.
Теперь мне хочется уберечь сына от того, на чем я так глупо прокололся. Хотелось бы, чтобы он хотя бы получил высшее образование. Конечно, можно быть и уборщиком с высшим образованием, но лучше с ним, чем без него...
Вот и прошел понедельник! Мне через пятнадцать минут уже пора ложиться спать. Нет, я особенно не хочу спать, просто боюсь не выспаться завтра. А завтра у меня будет много работы, привезли рабочую одежду с шоколадной фабрики, эти белые халаты, рубашки, штаны и передники. И так каждый вторник и пятницу. По четвергам у меня рабочая одежда с конфетной фабрики, а по понедельникам и средам финский ресторан. Я ни разу не опоздал на работу за два месяца, что я там отработал. Сегдня мне преградил дорогу к автобусной остановке товарный поезд, который стоял на светофоре, и я был готов проползти под ним, рискуя жизнью, только бы успеть на этот чертов автобус, которые везет меня до чертовой работы. Хорошо, что я вовремя одумался и не полез, а то меня бы точнь раздавило. Подождал другого автобуса и опять пришел раньше положенного времени.
Сейчас уже девять. У меня паника по поводу того, что я не смогу заснуть до десяти и мне плевать на то, что я большую часть своей жизни провожу в бессознательном состоянии – сплю дома, сплю на работе, дремлю в общественном транспорте, дремлю по пути на остановку автобуса, и от автобуса до работы. Я тупо ем завтрак, пихаю в себя не потому, что голодет, а просто потому, что так положено. Вся жизнь – сплошной сон. И только после работы, включив компьютер, я пытаюсь проснуться и что-то напечатать, но проснуться не всегда получается. Каждый раз, когда я начинаю печатать, я хочу закричать о том, что я уже давно сдох, но боюсь это признать, потому что некому будет гладить эти проклятые салфетки. Я живу по инерции, живу, чтобы заплатить судебные издержки, чтобы отдать кредит. Другой цели у меня пока нет, на большее я не способен. Снова и снова на работе мне режет мозг вопрос о том, что так будет всю жизнь. Я отвечаю на этот вопрос утвердительно и вижу то жалкое зрелище, которое я буду из себя представлять лет эдак через двадцать или даже десять. А какая альтернатива есть у меня? Другая прачечная? Но я уже не настолько глуп, чтобы надеяться на то, что там хоть что-то будет иначе. Нет смысла рыпаться, суетиться, менять рабочее место, пришло время встретить свою деградацию с распростертыми объятиями! Но есть и другая альтернатива – инвалидность и сидение дома, наедине со своими фобиями, под тяжестью своей лени. Эта работа, эта условная цель – отдать долги, поддерживает меня в каких-то рамках. У меня пока не хватает храбрости жить без этих рамок, без границ, без обязанностей...
На этой неделе у меня визит к врачу. Что я могу ему сказать о своем состоянии? Наверное только то, что я совсем отупел от этой работы, от общественного транспорта, от своих кошмарных снов. Могу сказать, что живу не потому, что мне этого особенно хочется, а потому, что у меня есть обязательства перед своей семьей. Я ищу какой-то выход из этого психологического тупика, но не могу его найти. И все мне кажется формальностью, фикцией, ибо в сердце моем нет ни капли любви. Она была, но я спустил ее за ненадобностью в унитаз. Тогда я не понимал главного – любовь в моем сердце должна быть нужна прежде всего мне, а не какой-то распутной и безмозглой девке. Надругавшись над своими чувствами я сделал плохо не ей, а себе самому. Не стоило винить себя в том, что проявил чувство к неподходящему для этого человеку. Я был на себя настолько зол за это, что готов был себя убить за подобную «слабость». Это была не слабость, это была сила, и нечего было всего этого стесняться. Нечего этого стесняться сейчас! Но как же хочется видеть себя неуязвимым и бесчувственным!
Прошел и вторник! На работе было мало работы, но я искуссно растянул то, что было на восемь часов и потопал по сугробам домой, вернее на автобусную остановку. Потом сидел в автобусе и с нетерпением ждал, пока он доедет до моей остановки. Думать не хотелось, было необоримое желание вырубиться, вычеркнуть эти сорок минут из своей жизни поскорее. Так же в принципе и весь этот день я хотел бы вычеркнуть из своей жизни. И это мне вполне удалось, почти, еще немного осталось – посидеть пару часов у компьютера, а потом завалиться спать. Может быть посмотреть какой-то фильм? Все равно у меня ничего путного напечатать сегодня не получится. А почему должно обязательно получаться? Пусть грусть течет через край! Пусть тоска сушит душу, пусть все это отпечатается на этой виртуальной бумаге. Музыка Генделя вдохновляет меня на создание чего-то мрачного, робкого, порывистого, как осенний прохладный ветер, несущий мелкие капли дождя... Нет, все же надо как-то отметить сегодняшний вечер и посмотреть какой-нибудь фильм. У меня опять паника по поводу того, что я опустошен, что у меня нет вдохновения. Я опять зол на себя за то, что писал ранее, ибо оно мне не нравится, хочется уничтожить все рукописи, и начать писать все заново, но я понимаю, что и это новое меня со временем начнет раздражать. Я не стану уничтожать то, что написано ранее, пусть лежит и побуждает меня на создание нового более совершенного.
Среда. Половину недели я уже отработал, теперь осталось как-то доработать два дня до выходных, на которых я планирую заняться широкомасштабным поиском фильмов. Вчера я все-таки досмотрел замечательный фильм, который смело можно внести в мой список лучших фильмов. Вообще-то я теперь стал делить фильмы только по трем категориям – фильмы которые мучительно убивают мое время, фильмы, которые смотреть не стоит и фильмы, которые обязательно нужно просмотреть несколько раз. Поиск замечательных фильмов – это достаточно нудное занятие, но без него невозможно увидеть шедевры человеческой мысли.
Я просыпаюсь раньше, чем зазвенит будильник минут на десять – пятнадцать, но вставать от этого не легче. Жуткая слабость и апатия стеной отрезают меня от жизни. И мне приходится прорываться сквозь эту стену из липкого тумана, чтобы встать, застелить постель, одеться, позавтракать, покурить, почистить зубы, пойти на автобусную остановку. Мне не хочется идти на работу, но идти мне больше некуда, а неоплаченные счета, долги заставляют меня куда-то идти и что-то делать. Я не могу просто впасть в зимнюю спячку, ведь я уже проспал все лето на даче. Мне там спалось бы гораздо комфортнее, если бы у меня там был компьютер, который тогда находился в ремонте. Но в общем-то и без компьютера я проспал лето достаточно сносно, неплохо отдохнул. Теперь нужно полтора года, как минимум отработать, дабы привести в порядок свои финансовые дела. Полтора года мне нужно еще ходить на работу и на всем экономить, не делать никаких покупок, не пить пива, не обжираться в тошниловках, не обновлять гардероб. Интересно просто, когда же я верну долги, и смогу начать что-то делать на даче. Но подсчитывать сейчас – бесполезно, ибо может появиться еще какое-то неожиданное обстоятельство, которое отодвинет срок расплаты на неопределенное время. С этой зарплаты я вряд ли смогу вернуть быстрый кредит или уплатить все судебные издержки. Надо уплатить только то, что положено и придержать деньги на непредвиденные обстоятельства. Еще не скоро будет тот момент, когда я смогу вздохнуть полной грудью, не стесненной долговыми обязательствами.
Сейчас прочитал нацистскую статью про Николая Островского. В ней героя романа «Как закалялась сталь», и его автора просто канонизируют. В духе современного российского национал-социализма, ругают всех «толерастов», которые не хотят поклоняться этому святому, не хотят следовать проторенной им тернистой тропой и увлекать за собой остальных. И тут же весь мир обвиняется в желании развалить Россию – исключительное государство. И я вспомнил, как я когда-то попытался шагать по следам Корчагина. Паралич меня не разбил, но постигло горькое разочарование в той идее, которая двигала тем героем новейшей истории. Я родился не в то время, чтобы ходить за этим героем след в след. В девяностые и нулевые годы можно было идти за другими героями. Почему меня не очаровал Генри Форд или кто-то из семейства Рокфеллеров? Потому, что я читал литературу, срок годности которой давно истек. В то смутное время совершенно не было места для подвигов в стиле тех героев, о которых я читал книги. Кем я мог тогда стать, согласно тем идеалам, о кторых ёёя читал? Подпольщиком террористом? Возможно, я бы стал таковым, если бы нашел хоть нескольких единомышленников, но таковые мне не попались, ибо я вращался среди пролетариата, который толко работал, пил и спал, и ни о чем не помышлял, кроме кухонной болтовни за бутылкой. Мне остается только радоваться тому, что не угодил я под влияние какого-то Лимонова или Линдермана, которые побуждали своих героев на подвиги – пощечина английскому принцу, яйца в Михалкова и прочий идиотизм, за который юные создания сидели в тюрьме или тратили свои жизни на служение нелепой партии, которую никто и никогда не воспринимал и не воспримет всерьез.
В общем-то проблема всей моей жизни в том, что для моих подвигов не было никакой идеи. Я работал круглосуточно, не спал неделями ради чего? Получается, что ради денег, которые я совершенно бездарно проматывал. Жил бы я во времена Островского, я был бы передовиком, ударником труда, меня бы почитали и идеализировали.
Четверг. Сходил к врачу, признался во всем, как на исповеди, и получил вопрос о том, почему моя банковская карточка находится не в моем кошельке, а у отца. Вопрос, конечно, интересный, особенно потому, что я не имею ничего против этого. Я согласен со своей мамой относительно того, что деньги мне доверять не следует, ибо я совершенно не умею их тратить. Моя семья, можно сказать, лишила меня дееспособности, и я ничего против этого не имею. Я добровольно отказался от своей дееспособности, ибо отдаю себе отчет в том, что в том депрессивном состоянии, в котором я сейчас нахожусь, я могу натворить много неприятностей, даже при том, что алкоголь я принимать в больших количествах уже не могу. Мало ли на что можно истратить деньги помимо алкоголя.
Собирался сегодняшний вечер посвятить просмотру фильма, который я нашел вчера, но я этого не сделал. Почему? Просто потому, что я настолько устал, что вряд ли смогу что-то смотреть, на чем-то сосредоточиться. Почему-то опять у меня заболела спина, которую я сегодня едва ли перетрудил. Мне даже просто сидеть на стуле со спинкой больно. Вообще уже восемь часов и не пора ли мне ложиться спать? Часик еще можно что-то почирикать тут, а потом действительно лучше завалиться спать пораньше, а то завтра у меня последний день недели, сил осталось мало. Каким же я, все-таки, стал параноиком! Мне страшно хоть немного напрячься, страшно хоть немного уклониться от того распорядка, по которому я теперь живу, нет, не живу, а существую.
Почему-то вспомнился Алишер, который перед расставанием был очень серьезен и заявил, что работа в прачечной перевернула его жизнь, что он уже никогда не будет прежним после этого тяжкого испытания. Для него, наверное, это было действительно тяжким испытанием. Он там хоть что-то пережил. У меня после общения с ним сложилось такое ощущение, что до прачечной он работал только сторожем на стоянке автомобилей. В его внутреннем мире была пустыня, которую он заполнял своим незатейливым вымыслом. Судя по его поведению, достойному не сорокалетнего человека, а подростка, он, вероятно, совсем не знал жизни, не умел строить с людьми отношения. Наверное это детское поведение меня в нем привлекало. Когда же он начал взрослеть, я потерял к нему интерес. Я в нем сильно разочаровался, когда он стал вести себя так, как вела себя его мама. Его ребячество сменилось старушечей мелочностью, параноидальностью, жуткой озабоченностью собственной персоной. Интересно, работает ли он еще санитаром в больнице, или освоил еще какую-то профессию, а может он уже в Англии ухаживает за стариками. Да, теперь мне часто не хватает общения на том уровне, на котором я общался с Алишером, но я ни о чем не сожалею, не прошу его вернуться, ибо того человека, с которым я общался уже больше нет...
Как же, все-таки опустошает хождение на рабту! Сейчас я ощущаю физически пустоту в моей голове. Нет совершенно никаких мыслей. Я могу сидеть и пялиться в окно часами, и ни что не нарушит той ясности отражения действительности. Бескрайний океан моего мозга просто затянуло льдом, и никакой ветер не поднимет волн на его глади, в которой беспристрастно отражается жестокая госпожа жизнь. Снотворная таблетка подействовала. Веки отяжелели, а мозг сверлит одна только мысль о том, как бы упасть в постель.
Пятница. Я до нее все-таки дожил, дострадал. И вот теперь с дегу на загривке я пытаюсь что-то напечатать, но пока ничего не получается, настолько я устал, еще ухо заболело. Звучит композиция «Гном» Мусоргского. Почему-то я не могу сосредоточиться, пока у меня мой любимый зверек сидит в капюшоне куртки.
И вот, зверек помещен обратно в клетку. Он резво бежит в своем колесе. А я попытался покомментировать на фейсбуке несколько фильмов, но там случился какой-то сбой, произошла какая-то ошибка, над которой сейчас кто-то работает. Я от этого слегка запаниковал, почувствовал себя выбитым из колеи. Почему-то мне тут же захотелось обновить свой статус. Попытаюсь посмотреть фильм, пополню может быть свою коллекцию...
Фильм оказался достаточно отстойным для того, чтобы исключить его из списка тех, которые стоит смотреть. Тема была достаточно интересная – женщина совратила священника, и ее обвинили в связи с лукавым. Но тут во второй половине фильма речь неожиданно пошла совсем о другом. Меня этот переход жутко охладил. К тому же уже девять часов вечера, и мне пора ложиться спать. Завтра опять забивать сигареты и еще за табаком надо сходить. Какая тоска! Валит мокрый снег, заносит узкие тропы, которыми я хожу на работу.
Мне кажется странным то, что у меня исчезла потенция. Тем не менее мне не так уж и хочется умереть, когда я думаю о женитьбе на женщине из третьего мира. Как бы все это ни было нелепо, недосягаемо, нереально, я думаю об этом, представляю это постоянно. Я постепенно перестал видеть женщин в тех женщинах, которые рядом, которые перед глазами. В голове поселилась убежденность в том, что с ними я никогда не смогу быть близок. Все они для меня стали так далеки, как жители других планет из других галактик.
Суббота. Проснулся, как обычно, в шесть утра, потом опять заснул. Поднялся в девять утра. Мучит зевота и ломота в суставах. Посмотрел фильм, который мне совсем не понравился. Остался один фильм из тех, что я нашел в четверг. Может, хотя бы он окажется более или менее годным для просмотра.
Я смотрю фильмы один за другим и ничего в них не понимаю. По моему со мной что-то не так. А фильмы тут не при чем. На дворе все облепленно снегом. Один градус выше нуля, снег медленно тает. В каждом дворе лепят снеговика. Небо светло серое. Река затянута льдом. Такое чувство, что день умирает, бьется в конвульсиях, а я ничем не могу ему помочь. В моей системе поиска фильмов что-то не так. Надо ее изменить! А может это перемена лекарств на мне так сказалась. В общем день пропал даром. Мне совершенно ничего не хочется делать, даже смотреть кино. Слегка тошнит и замучила зевота. Еще только шесть, а мне уже хочется спать. Просмотр фильма о путешествии женщины на верблюдах по Австралии только нагнал на меня тоску. Самому захотелось отправиться в путешествие, и осознание того, что это еще очень долго будет невозможно, просто расплющило меня.
Утро, которое похоже на вечер. Воскресенье. Проснулся сегодня не так уж и поздно. Чувствую вялость и потерянность во времени и пространстве. Нужно как-то жить дальше, нужно забивать сигаретные гильзы табаком, нужно смотреть какие-то фильмы, нужно почистить зубы. А я выкурил сигарету и просто растекся по креслу и не в силах заставить себя хоть что-то сделать. Воспоминания всплывают и тонут в моем мозгу. Я больше не хочу писать о своем прошлом. Я перечеркиваю свое прошлое, и пытаюсь начать новую жизнь, пытаюсь не мечтать, а жить настоящим текущим моментом. За окном валит снег температура плюсовая, ветра нет. Слабость в руках и ногах, болят кости черепа. Появилось желание выпить йогурта и приласкать своего питомца, но я не обращаю внимания на эти желания, пытаюсь влезть в свое прошлое, выудить из него то, о чем приятно было бы рассказать, но ничего подходящего пока не попалось.
Половина седьмого. У меня почему-то жутко разболелось сердце после просмотра фильма «Иуда». Я вдруг представил себя на его месте. Был ли у него выбор? Ни у кого выбора нет, есть только судьба одна на всех. Да и христианства бы не было, если бы не казнь Исуса, если бы не его воскресение из мертвых. В этом фильме показывается, что предательство это было совершено из ревности. Он хотел доказать учителю, что все его ученики отрекуться от мастера и разбегуться. Да и важно ли, что его побудило на этот поступок? Такова была воля всевышнего и с этим никто ничего не мог поделать. В жизни, как в театре невозможно обойтись без отрицательных героев, роль которых кто-то должен играть. А роль эта ужасно сложная, как и роль Мефистофиля. Чем лучше ее играешь, тем больше тебя ненавидит публика. И у меня в сердце вдруг возникла ненависть к этой неразумной массе публики, которая не хочет понять одной простой вещи, что в этом мире на все воля создателя, даже на то, что эта публика этого не хочет понимать. В сущности вся жизнь Иуды была только подготовкой к этому предательству. И как вообще можно кого-то за что-то судить, если все в этом мире взаимосвязанно и на все воля создателя? И в жилу была притча Иуды о челоеке, которому не дали взаймы денег, побудив его этим самым на грабеж, на грех. Учитель знал заранее, что все так будет, но ничего не сделал, чтобы этого не случилось, ибо он принял свою судьбу. А Иуда не смог себя простить, так же, как и я себя не могу простить, принять свою судьбу, смириться с тем, что я натворил. Нет во мне смирения, потому я и пытался, подобно Иуде, свести счеты с жизнью. Я, вроде бы, понимаю, что иначе быть не могло, что все в этом мире сошлось так, что я должен был это сделать, но нет во мне смирения, для того, чтобы простить себя. И я даже понимаю, что воля создателя на то, чтобы я себя сейчас не мог простить не мог понять того, что судить мне себя в сущности не за что, что, осуждая себя, я весь мир и его создателя осуждаю.
Я говорю, что простил тех, кто меня обидел, но это, вероятно не так. Хотя зла я на них и в правду не держу, не хочу гадости им делать, мстить желания никакого нет, и страха, что все это повториться нет. Мне было бы гораздо легче жить, если бы я себя мог простить так же, как должников своих. Но у меня это совершенно не получается, ибо я боюсь самого себя больше всего на свете, боюсь того, что я могу натворить. Что есть прощение? Прощают тогда, когда не боятся больше воли создателя. Я себя не могу простить за то, что стал рабочим, за свою расточительность и слабость, за глупость. Не вижу я в этом всем волю создателя, не чувствую себя с ним одним целым. Я только допускаю возможность всего этого, но принять это сердцем не могу.
Уже восемь часов. Пора идти мыться и ложиться спать. Что-то я совсем плохо себя чувствую. Возможно заболел гриппом, а возможно, что все это из-за перемены нейролептиков. Скоро будет три месяца, как я работаю, это значит, что осталось еще как-то откорячится девять месяцев и можно будет снова уволиться и получать пособие по безработице. Хотя, может быть и так, что через девять месяцев я настолько войду в эту колею, что и увольняться не надо будет, буду зарабатывать деньги, чтобы строить дачу, а когда все кредиты будут отданы, дача подготовлена для того, чтобы там постоянно жить, можно будет уволиться и снова подать на инвалидность. Хотя я еще не готов морально к жизни без работы. Сегодня целый день отлежал, уставившись в компьютер и чувствую себя намного хуже, чем после рабочего дня. Не пойму, зачем я забегаю вперед. Сколько меня жизнь не учит не строить планов, я все равно этим постоянно занимаюсь, а потом пытаюсь грызть локти из-за того, что эти планы осуществить невозможно.   



От грез к реальности. 2017
Шестнадцатое января семнадцатого года. Я пришел домой рано, но где-то час или полтора никак не мог совладать со своим компьютером, который только и делал, что сам перезагружался. В общем пару часов я просто потерял по техническим причинам. На улице не так уж и холодно, но и не настолько тепло, чтобы сугробы начали таять. Весь день я мучился от боли в животе. Работы сегодня было мало, но хватило, чтобы уйти с работы затемно. В целом рабочий день протек тихо и мирно. Но для того, чтобы заставить себя пойти на работу мне пришлось приложить немало усилий. Я вспоминал, сколько глупостей натворил в недавнем прошлом, ругался на себя и брел проторенными в снегу узкими тропами к своему рабочему месту, с которого мечтаю когда-нибудь сбежать.

Это «когда-нибудь» настанет очень даже не скоро, судя по тем романсам, которые поют мои финансы. Это как тюремный срок. Я сам себя приговорил к заключению в этой прачечной. Да, я вроде как выхожу оттуда по вечерам, у меня есть два выходных в неделю, но свое свободное время я безвольно лежу пластом и это лежание, эту спячку трудно назвать свободой, ибо это время я готовлюсь к следующему рабочему дню и не могу делать то, что мне хотелось бы. А чего бы мне хотелось? Да, интересный вопрос!

Что бы я делал, если бы получил вторую группу инвалидности и нормальную пенсию, которая бы мне позволила не работать и при этом потихоньку отдавать долги? Я очень сомневаюсь в том, что я бы начал портить холсты, кисти и краски или же напечатал какую-то читабельную книгу. Нет! Я бы безвольно валялся дома, спал до полудня, а потом до полуночи смотрел фильмы один за другим и погружался все глубже и глубже в свою депрессию. Нет, мне все-таки нужно куда-то ходить и что-то делать в принудительном порядке, чтобы не сойти с ума окончательно, а то, что я не очень доволен своей теперешней жизнью – это ничего. Вернуть долги – цель моей жизни.

А чем не цель? Про дачу я уже давно перестал думать. Если у меня и появится такая возможность, то очень не скоро, где-то через пару лет.
Сегодня по пути на работу опять думал о смерти. Как бы это ни было малодушно и позорно с моей стороны, но я это делал. Вспоминал, как умерла моя бабушка и представлял себя на ее месте. Да, если бы не необходимость ходить на работу, то я, вероятно слег бы и со временем перестал вставать, потом перестал бы есть, ходить по нужде...

Черт! И еще множество нецензурных слов! И за что я так возненавидел свою работу? Можно попытать счастья в другой прачечной, впрочем, это лучше сделать через год. Выйти на пособие по безработице, валяться дома девять месяцев, а потом пойти туда, куда направят на бирже труда. Только непонятно, как мне дотерпеть еще девять месяцев. Эти таблетки, которые я горстями каждый день пью, совсем мне не помогают, никакого от них толку. Тут еще меня в домоуправлении захотели увидеть. Вероятно очередной неприятный сюрприз.

Куда бы спрятаться от этой жизни, от этой ужасной погоды. Во второй половине недели обещают оттепель. Это значит, что все эти сугробы разольются лужами. Мне трудно себе представить, даже представить, как моя жизнь наладится. Как она может наладится? Проблема-то не в том, что мне приходится работать в этой прачечной. Проблема у меня в голове, проблема в восприятии этой прачечной.
Как же хочется поскорее лечь спать и унестись подальше на крыльях своей фантазии прочь из этой квартиры, из этого тела, которое состарилось и обрюзгло, разжирело и ослабело! Да, было бы неплохо начать ходить в спортзал по вечерам, а еще лучше вместо работы проводить часов по пять в спортзале, а потом... А потом посмотреть кино, что-то печатать, пообщаться с интересной женщиной, заняться с ней сексом, уснуть под утро, проснуться в полдень и пойти с этой женщиной в баню. А ведь все это не так уж и невозможно, все это не такая уж и фантастика. Надо только переехать на дачу, сдать вторую квартиру, уволиться с работы, получить вторую группу инвалидности...

 С интересными женщинами в Восточной Европе, конечно, напряженка, но можно поискать в других уголках планеты, которая не такая уж и маленькая и однообразная.

Все-таки моя проблема номер один – это необходимость ходить на работу. Эта суета, спешка, претензии клиентов, ругань. К самой работе у меня нет отвращения. Наверное меня тяготит необходимость общения с людьми. Мне сейчас хотелось бы поехать в путешествие на велосипеде и не говорить ни с кем месяца два или три. Да, мне хотелось бы побыть одному, насладиться молчанием. Да, меня тяготит необходимость общения, вынужденного лицемерия. Не то, чтобы я испытывал к своим коллегам неприязнь, нет. Но у меня такое чувство, что меня с ними заперли в очень тесном помещении, в маленькой тюремной камере, из которой я еще очень долго не смогу выбраться. Вот именно это ощущение запертости меня и угнетает.

Еще угнетает то обстоятельство, что я не имею права выйти на больничный. Что бы со мной не случилось, я обязан явиться на работу и выгладить эти салфетки из Хельсинки и рабочую одежду с шоколадной фабрики. Начальство экономит на кадрах, экономит на мне в широком смысле этого понятия. А мне не мешало бы поваляться недельку дома. И почему я должен думать о том, кто меня там заменит? В конце концов я инвалид! Платят мне, конечно, как здоровому, потому и работать я должен наравне со здоровыми. У меня, как у представителя народа масаев, не хватает воображения для того, чтобы представить себе тот момент, когда я верну все свои долги доведу до ума дачу и смогу наконец уволиться и спокойно дождаться второй группы инвалидности, получая пособие по безработице. Уж тогда-то они не смогут придраться к тому, что я работаю!

Еще меня не устраивает перспектива жить вместе с папой в одной квартире весь остаток своей чертовой жизни. Все-таки я еще не совсем стар для такой перспективы. Да, было время, когда я оступился, натворил глупостей, но это же не значит, что меня из-за этого следует лишить дееспособности на весь остаток жизни. Я в конце концов должен научиться жить самостоятельно или вообще тогда нет смысла продолжать эту жизнь в качестве некоего овоща, который ходит на работу! Мне и квартира эта не нравится, не знаю, почему. Район не очень благополучный, планировка хреновая, ремонта давно не было и очень много всякого хлама. И страна, где находится эта квартира мне тоже не очень нравится...

Вторник. Сегодня было много работы. Гладил рабочую одежду с шоколадной фабрики. Меня похвалили и я передумал увольняться. Вообще сегодня у меня не такое мрачное настроение, как вчера. На выходных у меня обычно портится это самое настроение. Безделие никого не доводило до добра. Хотя я уже не знаю, что назвать добром, а что отнести к его противоположности. Как же, все-таки мне мало надо для того, чтобы приободриться! Зарплата у меня тоже получилась за декабрь ободряющая. Сегодня я понял, что меня раздражает на работе больше всего. Меня просто бесит, когда для меня нет работы, и мне приходится помогать другим, когда меня отвлекают. Я не против, кому-то помочь, но когда я помогаю, а мне в это время еще капают на мозг – это уже слишком.

Принял пилюли на ночь, закурил, и меня затошнило. Затошнило не только от дурацких сигарет, но и от этой жизни. Опять задумался над тем, как бы я жил, если бы не натворил этих глупостей, если бы не влез в долги, а наоборот накопил денег. Уже наверняка бы мог смотаться в Африку и привезти себе доброкачественную импортную жену, осознание которой не тронуто эмансипацией, которая не пьет и хочет быть замужем, хочет рожать и воспитывать детей. Но нет, я связался с этими оторвами, начал пить, и докатился до самоубийства, до психиатрической больницы, до лишения дееспособности.

И все это началось с того, что я раз-другой купил им конфет, а потом пригласил к себе домой, болтал, как тетерев на току, купил пива, а потом еще и еще. Я устроил праздник, я не хотел, чтобы он кончался. Я напился пьяный и не трезвел больше года. Разве я не понимал, что из этих женщин жены никакие? Понимал, но за отсутствием других вариантов продолжал пить с ними, с ужасом думая о будущем. Я прекрасно понимал, что рано или поздно настанет похмелье, что у меня кончатся деньги, и эти бабы сбегут от меня, будут искать тех, у кого деньги есть, к тем, кто нальет им пива или какого-то другого алкоголя.

Мне говорят, что я слишком низкого мнения о себе, что я запросто могу найти себе нормальную женщину и тут, в Риге, не смотря на живот, который у меня внезапно выкатился, не смотря на то, что я работаю в прачечной за достаточно скромную зарплату, не смотря на то, что я инвалид, не смотря на то, что я не смотрю телевизор и не люблю котов и собак, не смотря на то, что смотрю достаточно странные фильмы. Можно еще долго перечислять мои недостатки, то, что во мне не нравится женщинам. Я знаю, что есть такие женщины, которых все это не остановит, которые с этим готовы смириться. Только я не знаю, как мне сделать так, чтобы они мне понравились, чтобы меня к ним потянуло. То, что я вдруг начал влачиться за этой пьяницей можно считать из ряда вон выходящим случаем. Это было чудо, самое настоящее чудо. Можно отнести к чудесам и то, что она послала меня очень далеко, а не вцепилась в меня, как клещ. Я со своими чувствами был перед ней беззащитен, она могла бы мной вертеть, как хотела, не долго, но какое-то время могла. И мне сильно повезло, что она не воспользовалась моей слабостью. Что же до других, то мне трудно было себя заставить написать им второе письмо или пойти на вторую встречу. Были те, с кем я все-таки заставил себя встретиться и не один раз, но я так ничего и не почувствовал...

Да, уже суббота, три дня у меня не получалось сделать заметку в этом дневнике. Были проблемы с компьютером, потом дела, а вчера я просто устал. Я плохо себя вел позовчера. Когда ездил на другую квартиру за деньгами, выпил пару бутылок пива. Потом, когда пиво совершенно не пошло, когда мне стало от него не по себе и вожделенное расслабление не наступило, я просто обожрался в ресторане быстрого обслуживания. Да, с теми лекарствами, что я сейчас принимаю, алкоголь совершенно несовместим. По этой причине я не знаю, где найти хоть какое-то утешение. Судя по той смехотворной сумме, что осталась на моем счету после оплаты всех счетов, я буду еще очень долго рассчитываться со своими долгами. Ни о каком ремонте дачи и речи быть не может, как и ни о каком увольнении с работы. Придется еще очень долго наворачивать кишки и молчать в залатанную тряпочку.

Как бы, однако, хотелось удалиться на дачу, и продолжить изучать буддизм! Хотя любой мастер сказал бы мне, что мир дал мне прекрасную возможность изучать это учение, разглаживая салфетки и одежду. Я подсознательно именно в этом и нуждался, раз мир так ответил на все мои вопросы.

Посмотрел я сейчас парочку нормальных фильмов. Настроение поползло вверх, захотелось что-то живое и весомое чиркнуть, но уже девять часов и пора ложиться спать, пора готовить себя к понедельнику, отсыпаться на всю неделю. Что со мной стало? Почему я больше ничего не могу напечатать? Да, со мной такое случалось и раньше, когда я отрекался от творчества, и пытался быть нормальным простым человеком. Такое со мной случилось и недавно. Но теперь-то отдаваться жизни и корчить из себя рабочего совсем не время. Да, на этот раз я не сбегал от навязчивой женщины, на этот раз она ушла сама. И это сбило меня с толку основательно. Не то, чтобы я сильно сожалею о том, что она ушла. Я с самого начала понимал, что наше совместное существование долго продлиться не может, что она меня переносит с трудом, что я к ней плохо отношусь, не вижу в ней человека, а смотрю на нее, как на забавное домашнее животное.

Я уже написал ту пьесу, которую с ней собирался разыграть, но она взяла инициативу в свои руки и сбежала. Вернее будет сказать не сбежала, а не переехала ко мне. Видимо, она все-таки, даже своим куцым умом поняла, что ничего хорошего ее со мной не ждет. Меня она рассматривала только, как самый крайний вариант, если совсем некуда будет сунуться. Её подруга, кстати тоже на меня так смотрела. Было вообще много женщин, которые обращались ко мне в тот момент, когда их действительно прижимало, но я этим не пользовался.

Вот и настало это воскресенье, в которое я не живу, а с неприятным чувством жду понедельника. Сегодня, во время просмотра фильма об Африке, я вдруг понял, что современные европейские женщины что-то безвозвратно утратили и уже не способны привлечь по-настоящему мужчину. Да, они хорошо выглядят, они могут быть интересными, иногда они хотят завести детей, но они не могут быть женами. Они вообще не способны на близость, предпочитая ей короткие романы на расстоянии. Самое страшное в них то, что они ничего не хотят так, чтобы до смерти. А вот там, в третьем мире большая часть женщин готова рискнуть жизнью ради того, чтобы вырваться из трущоб. Они хотят много детей, хотят мужа и ради осуществления этого желания готовы примиряться со странностями кандидатов на эту должность.

Наконец, они умеют радоваться, и радоваться довольно простым вещам. Европейскую женщину не радует новое платье, плотный ужин и мягкая кровать, они привыкли к этим вещам, как к воздуху, даже представительницы низших социальных слоев.
Моя вторая жена была настолько избалована, что даже не чувствовала неудобств, когда плотного ужина, кровати, безопасности у нее не было. В свою тревожную молодость она путешествовала автостопом с товарищами хипарями и месяцами не мылась, носила всякое рванье, спала под кустом и ела отбросы. Из-за чрезмерной опеки своей матери, она уверовала в то, что ее удобства нужны не ей, а ее маме. Да, господа, в пассионарно остывшем обществе приличные люди часто доходят и до такого свинства.

Есть и другой тип женщин, с которыми я имел дело. Вполне нормально воспитанная девица, некогда получившая неплохое образование, даже немного поработавшая секретаршей, вдруг идет на трассу и торгует телом. На вопрос о том, не противно ли ей существование в качестве проститутки она отвечает, что ходить на работу за скромную зарплату куда противнее, чем обслуживать неуверенных в себе мужиков. Не смотря на грязную в моральном плане работу, она панически боялась грязи физической, мыла голову по два раза в день, ела на ужин только говяжьи стейки и пила только коньяк. Ее выворачивало наизнанку только при одной мысли о перекусе в Макдональдсе. Она была не против поболтать с культурным мужчиной, но считала мерзостью проснуться с ним в одной постели.

О другом типе женщин мне трудно говорить, ибо я с ними был знаком лишь поверхностно. У них приличная работа и масса культурных увлечений. Они с трудом втискивают мужчину в свой плотный график и не позволяют ему ничего лишнего. Мужчины по этой причине у них часто меняются, но их это нисколько не беспокоит. Замуж они, конечно, собираются, но не так скоро, и, разумеется, за человека очень выдающегося. В итоге годам к тридцати они заводят ребенка от случайного человека. Заводят, как домашнее животное, поручают его родителям или нянькам, а сами и далее живут по своему напряженному графику, не подпуская к своему стерильно чистому телу и жилищу никого. Для них все важно – регулярно проводимый ремонт квартиры и дачи, модный автомобиль, катание на лошади и слаломных лыжах, поездка на Кубу и в Тайланд, продвижение по карьерной лестнице, поступление ребенка в приличный ВУЗ, его факультативные занятия, красивая одежда и самое здоровое питание, репутация в обществе, благотворительные акции... Но на самом деле, если ради чего-то из этого нужно выложиться на всю катушку, то они не задумываясь отказываются от этого.

Есть еще один тип женщин, с одной представительницей которого я как-то раз очень сильно напился. Это патологически ленивые, бездумные, трусливые создания. Многие из них получили хорошее воспитание и образование, но они стали женами и решили, что этого с них довольно. Назвать их женами можно лишь с большой натяжкой, ибо детей они рожают лишь тогда, когда их состоятельные мужья на этом сильно настаивают. И даже если они и рожают одного ребенка, то поручают его кому угодно, только бы дите не мешало им смотреть телевизор и иногда из-за фикуса выглядывать в окно, на улицу. Они ничего не хотят пробовать, ничем не увлекаются, жрут одни и те же сладости и напиваются в одном и том же кафе с одними и теми же тупыми подружками. Они стрессуют даже тогда, когда кончается один сериал и начинается новый. Иногда, по пьяне, некоторые из них распаляются, и изменяют своим мужьям, которые, приходя домой, валяются бревнами, но на то, чтобы хотя бы сменить одно состоятельное бревно на другое у них не хватает духу. Скучные создания, эти содержанки домоседки...

Присутствуют в пассионарно остывающем обществе и некие сильные женщины. Воспитание у них, как правило, хромает, на работе они занимают достаточно низкие должности вплоть до уборщиц, но компенсируют низкие должности сверхурочной работой. Это некие стахановки, которые приносят себя в жертву семье. После работы они еще делают уроки с детьми, помогают старым родителям, следят за порядком в доме и наполняют холодильник продуктами на которые делают скидки. Мужей они себе находят из неудачников в общественной жизни и беспомощных в быту, фактически взрослых детей, которых они пытаются воспитывать.

И, наконец, остались одиночки, которые вместо мужчин и детей заводят домашних животных и вполне довольны своей пустой жизнью, как правило с родителями. Им не нужен секс, не нужно общение, не нужен алкоголь и прочие вредные привычки. Они выращивают цветы на окне, вяжут крючком кружевные салфетки и по нескольку раз в выходной день пылесосят квартиру. Смотрят телевизор, слушают радио, читают газеты, иногда отваживаются на культурный поход в театр или на концерт, какой-то попзвезды. Вся жизнь их подчинена распорядку заведенному раз и навсегда. Я называю их старухами, хотя иногда они становятся такими в двадцать лет.
Все вышеперечисленные типы не годятся для жизни вместе, все они живут своей жизнью, сами по себе и им совершенно не нужна никакая близость. А что же такое близость, спросят меня читатели. А близость это, когда мужчина и женщина все делают вместе – готовят еду, путешествуют на велосипедах или пешком, читают книги, даже ползают по социальным сетям, ковыряются на даче, прибираются в квартире.




Пародия на мыслительный процесс. 2017
Шел 2017 год, сто лет со дня революции в Российской Империи...

Вчера я напечатал первую страницу на этой неудачной неделе, но что-то я не так сохранил. В общем найти эту запись я сегодня не смог. Особенно ценного там ничего не было, да и объем небольшой. Так, выл о том, как же мне плохо живется. Пришел сегодня, наконец официальный отказ в присвоении второй группы инвалидности. Напрасно я отправлял во вселенную позитивные мысли. Теперь мне остается только кусать свои локти по поводу того, что я поспешил устроиться на работу...

Уже семь часов, осталось два часа на то, чтобы развить хоть какую-то мысль и выплеснуть ее в буквенном и словесном выражении во всемирную, глобальную паутину. После работы болит спина и ноги тоже гудят, в голове будто кусок чугуна, а не мозг, но я все-равно пытаюсь что-то напечатать...

Я чувствую себя, как поднятый насильственно из гроба мертвец. Не так давно я вернулся к более или менее нормальной спокойной жизни. И все же не могу понять, почему я больше не интересуюсь политикой с тех пор, как устроился работать в прачечную. Просто взгляд на жизнь как-то изменился. Где-то война идет, а мне все это до лампочки, все по пенису и до фалоса. Может я стал обывателем, которому интересно только то, что его касается напрямую? Да, как бы это ни было скучно и мелко с моей стороны, но меня на данный момент интересуют фильтры на воду, а не то, что там происходит в Донбассе. А вообще, это один и тот же сценарий, что в Молдове и Грузии и кончится все тем, что появятся на карте еще пара никем, кроме России непризнанных карликовых государств, жизнь в которых для простых смертных совсем не сахар.

Вчера я очень старательно пытался заставить себя думать, но у меня так ничего и не получилось. Сегодня по всей видимости меня тоже ждет фиаско в этом деле. Мне следовало бы уехать на дачу, посидеть там у теплой печки, подумать, слушая Бетховена и Генделя, может тогда что-то получится. А так я просто не могу пробудиться от того полусна, в котором живу и работаю. К тому же, я ни с кем не разговариваю, что тоже не очень-то полезно для работы мозга. Фильмы становится все труднее найти, да и смотреть их после работы достаточно трудно. Сегодня, когда ехал домой с тоской думал о гамбургерах, пирожках, чебуреках. Желудок при этом болезненно бился в конвульсиях.

Вот уже и суббота. Я насладился парой фильмов в своем любимом стиле, наделал себе сигарет на неделю и привез с другой квартиры колонки, так что теперь имею более или менее качественное звучание своей любимой музыки. Семь часов еще, а меня уже тянет спать этот туман, который окутал Ригу. В социальной сети зашел в одну группу по старому знакомству, пробежался по темам и возникло такое ощущение, что я вляпался во что-то нехорошее. Там просто залежи каких-то выжимок с российского телевидения, которое мой папа просто обожает смотреть. Все эти оголтелые вопли шального патриотизма. Нет, они меня более не раздражают, я просто их не воспринимаю. Для меня они теперь, как журчание бурной реки, которое не затрагивает мой интеллект. Я не могу больше позволять кому-то решать, о чем мне думать, не могу смотреть новости по телевизору, не говоря уже об аналитических передачах. К тому же, при моих делах, у меня слишком мало времени остается на то, чтобы волноваться о выборах президента в США или какой-то другой стране.

Мои мысли куда больше занимает кредит, который я взял, и пока не имею возможности вернуть, меня волнует вопрос с моей инвалидностью, меня волнует недостроенная дача и счета за квартиру, в которой я сейчас живу. А ведь когда-то я принимал участие в дискуссиях, думал о мировой политике. Может быть, интерес пропал после того, как я понял, как она работает, и как я могу на нее влиять. До меня дошло, что, болтая в социальных сетях о политике, я работаю на индустрию производства лжи, виртуальных проблем, на которые отвлекаются люди в то время, не решая своих реальных проблем. Да, у меня слишком много реальных проблем. К примеру не решенный вопрос с женой, которую надо как-то и где-то найти. Я ее никогда не найду, если буду мониторить мировые события и писать комментарии на форумах.

Летом надо будет заниматься дачей. Наконец, надо заниматься своим творчеством, смотреть новинки кино, расширять свой кругозор. А что я расширю, дискутируя на темы политики, смотря эти новости? Скорее я сделаю свой кругозор неприлично узким, а так же начитаюсь всяких грубостей и пошлостей в свой адрес. Болтовня в интернете – это даже не болтовня в кухне, это какой-то эрзац общения, который оставляет после себя выжженную пустоту.

Моя хромая нравственность не властна над моими мыслями, которые иногда обгоняют эпоху, в которой я живу. Я вдруг понял, чего бы мне хотелось. Когда я жил в Англии, мне стало предельно ясно, что я не способен наслаждаться потребительскими ценностями. Как бы это ни было смешно, но мне захотелось поехать в страны третьего мира и хотя бы попытаться чем-то там помочь страждущим. Может это глупо и наивно, но для меня нет ничего тупее, чем зарабатывать деньги на пылесос последней модификации или новый диван с телевизором. И я не смогу ужиться с такой женщиной, которая смотрит этот чертов телевизор.

Не прошло даром то, что я вырос, читая книгу о том, как закалялась сталь. Как бы я ни пытался стать обывателем, все эти попытки потерпели полный провал. Подвиги на стройке капитализма кончались повышением норм при прежней зарплате. Подсознательно я всегда хотел свернуть на путь Корчагина, не смотря на то, что мировая революция была отменена. И теперь я считаю самым разумным с моей стороны отправиться работать волонтером в третий мир. Осталось совсем немного – три года, для того, чтобы достроить дачу и вернуть долг банку и выполнить свой отцовский долг. Конечно, сын может пойти учиться дальше в ВУЗ и это может отсрочить на больший срок мой отъезд на подвиг во имя всего человечества.

Можно сказать, что я окончательно зажравшийся европеец, который никому не нужен и ни на что не годиться, разве что выносить кал из-под больных СПИДом. Очень даже возможно, что и там меня ждет разочарование. И пусть! Но это, по крайней мере будет поиск. Я мог бы учить детей рисовать, а так же научить их говорить на русском и почитать им лекции по истории, хотя, меня вряд ли допустят до преподавания, ведь у меня нет высшего образования, а мой английский оставляет желать лучшего. Так что остается выносить нечистоты. Я заранее согласен с тем, что все это глупость и блажь, с тем, что я могу там найти себе могилу, но у меня просто нет других вариантов.

Меня обозвали Чацким, якобинцем, бунтарем, в интернете, какая-то странная женщина. И за что? Просто за то, что я честно признался в своей безыдейности. Что поделать, если я живу в Европе, где населению не прививают никаких идей? Жил бы я в России, может исповедовал бы какие-то идеи, лежа на диване перед телевизором. А тут люди в основном игнорируют новости и думают о своих личных проблемах, решают их по мере своих личных возможностей. Вот какое мне дело до грузооборота в порту Вентспилса? Да чтоб он развалился к чертям! У меня есть номер национальной страховки в Англии, я могу туда вернуться и спокойно работать дальше, как работал ранее.

Я могу поехать собирать лесную ягоду в Швецию, когда начнется сезон или работать на цветах в Голландию или апельсины в Испанию. Зачем мне лежать на диване и переживать о своей родине, которая только и делает, что дерет с меня налоги и норовит отказать в выплате пособий, которые мне положены по ее же законам? Да и как я могу повлиять на грузооборот в порту? Вот то, что я никак не могу найти себе сегодня нормальный фильм для просмотра – это беда. Еще только половина пятого, а у меня нет никаких идей на счет того, как культурно прожить остаток выходных. Писать? Да, я должен о чем-то писать, должен гонять свой мозг, чтобы работал, чтоб не дремал, порождая чудовищ.

Не удалось мне сегодня найти приличного фильма и для общения в интернете попался не самый занятный ископаемый экземпляр, который совершенно не имеет представления о воспитании. От папиного омлета меня что-то замутило. И даже мечта об Африке как-то померкла в этом жутком холодном тумане. Спрашивается зачем я лез в эту старперскую группу в самой захудалой социальной сети? Зачем ел этот жирный омлет? И почему не проявил упорства в поиске фильма, то есть пищи для души. Уже девять часов вечера, кончилась еще одна неделя, пора готовиться к началу следующей. А я не хочу спать и зол на себя за то, что день просто скоротал, пребывая в тоске...



Молнии мыслей. 2017
Уже четверг, а я только начал печатать свой дневник. В понедельник я был в гостях, а во вторник и среду печатался в социальной сети, в которой проводят время злобные и фанатичные пенсионеры. Я понимал, что дискуссии с ними у меня не получится, что общение с ними – это выброшенное на свалку время. Но именно в той группе у меня почему-то развязался язык, вернее руки. И я достаточно откровенно напечатал о том, что со мной произошло за последние два года. Я знал, что все это будет удалено, но не скопировал текст. Тот текст был слишком несовершенен, для того, чтобы давать его читать приличным людям. Он годился только для того, чтобы позлить стариков со старухами. Главное то, что я преступил некий обет молчания относительно того, как прошли два мои последние года жизни. Напечатав об этом и опубликовав это один раз, можно напечатать и еще раз, что я сейчас и буду пытаться делать. Ведь о чем-то я должен писать книгу, а кроме моего запоя во время которого я творил безрассудства у меня нет никакого материала.
Уже четверг, а я только начал печатать свой дневник. В понедельник я был в гостях, а во вторник и среду печатался в социальной сети, в которой проводят время злобные и фанатичные пенсионеры. Я понимал, что дискуссии с ними у меня не получится, что общение с ними – это выброшенное на свалку время. Но именно в той группе у меня почему-то развязался язык, вернее руки. И я достаточно откровенно напечатал о том, что со мной произошло за последние два года. Я знал, что все это будет удалено, но не скопировал текст. Тот текст был слишком несовершенен, для того, чтобы давать его читать приличным людям. Он годился только для того, чтобы позлить стариков со старухами. Главное то, что я преступил некий обет молчания относительно того, как прошли два мои последние года жизни. Напечатав об этом и опубликовав это один раз, можно напечатать и еще раз, что я сейчас и буду пытаться делать. Ведь о чем-то я должен писать книгу, а кроме моего запоя во время которого я творил безрассудства у меня нет никакого материала.
Время идет и ускользает в черную дыру, а вдохновение, которое у меня было вчера не появляется. Неужели мне нужны эти старперы для того, чтобы открыться. Получается, что так. Мне нужен кто-то, кто меня осуждает и клеймит позором, это меня заводит, пробуждает мой творческий потенциал. Там стоит только написать о том, что ты жил и работал в Англии, как тут же получаешь дозу праведного гнева почтенных старцев в свой адрес и тут же следуют мудрые наставления относительно того, что каждый человек должен жить там, где он родился. Объяснить почему, эти куры не могут, но отчаянно кудахтают. Потому там просто ради того, чтобы позлить гусей хочется печатать, печатать и еще раз печатать. Согласно их канонам я конченный грешник, которого следует немедленно аррестовать за нелюбовь к пролетариату. И именно им мне было приятно рассказывать о том, как я приютил у себя детей своей коллеги по работе, как влюбился в другую коллегу, как потом пил и развратничал. А на эти листы почему-то не льется моя боль. Тут у меня язык не поворачивается написать о том, к какой ведьме меня пагубно тянуло. Хотя не совсем уж ведьмой она, наверное, была. Ведьмой ее называли некоторые люди из нашего окружения, мне она казалась очень даже милой, а то, что у нее было нечто ужасное там, где должны быть передние зубы, меня совсем не смущало...
Как же хорошо, что она ушла от меня сама, вернее даже не пришла! Коллектив осудил ее, а мне посочувствовал. А если бы я ее выпер из квартиры, то коллектив осудил бы меня. А то, что рано или поздно я бы ее выпер – это вне всяких сомнений. Она слишком много и постоянно пила, никаких потугов отдохнуть культурно, умственное развитие, как у трехлетнего ребенка. А то, что я чувствовал к ней иррациональное влечение, так это бы очень быстро прошло, ведь когда-то я чувствовал влечение к своей бывшей первой жене. В результате год мучений вместе, а потом просто тотальное отвращение к ней. Второй год я жил с ней только из чувства долга. С этой я бы уже не жил из чувства долга. Там все-таки был первый раз. И это непонятное науке влечение осталось нереализованным. Потому со мной случился запой. Я отправил детей к их маме и начал систематически заливать в себя дешевое пиво бутылку за бутылкой. Я стеснялся того, что какая-то алкоголичка причинила мне невыносимые страдания. Я отрицал тот факт, что меня очень расстроил ее отказ жить со мной. Возможно и то, что я на это списал ту депрессию, которая у меня была задолго до всего этого, что вообще это знакомство случилось благодаря тому, что у меня была эта жесткая депрессия...
Как же все закрутилось, завязалось в тугой ущел, кторый хочется разрубить, а не терпеливо силдеть и распутывать. Итак, я совершенно не понимаю, как меня могло вдруг потянуть к столь падшей особе. Все началось с того, что она сказала мне, что переедет ко мне жить. Меня это сначала озадачило, а потом стало интересно, что может из этого получиться. Во всяком случае я подумал, что из этого может получиться неплохой юмористический рассказ о том, как пытались сосуществовать столь разные люди. Потом я начал ждать того момента, когда жа она наконец припрется, но она все не переезжала и не переезжала, жила у подруги и пила горькую в свое удовольствие. И тут я даже почувствовал, что мое одиночество меня начинает тяготить. С одной стороны мне хотелось получить от нее ясный и окончательный ответ, а с другой я начал бояться того, что она откажется. Возможно, это был удар по моему самолюбию. Весь коллектив за нами наблюдал и ждал развязки, которую она отодвигала и отодвигала. Если бы она отказалась сразу, а не тянула резину так долго, то я вряд ли так бы переживал из-за всего этого. Чем дольше я ждал пока она ко мне переедет, тем сильнее я этого хотел. И я уже даже забыл о том, чего конкретно я хочу. Её можно понять. Она искала более подходящие для себя варианты, а я был для нее крайним случаем. И разве я не догадывался? Я даже знал об этом наверняка. Но то обстоятельство, что она была для меня стала недоступной только еще больше начало меня к ней притягивать.
Да, в голове у меня произошла авария. Именно в моей голове, а не в жизни. Сейчас я смотрю на эту ситуацию более или менее отстраненно, и мне вполне ясно, как можно было все просто разрулить. Надо было просто вызвать ее на откровенный разговор, припереть ее к стенке. Задать конкретный вопрос. И если бы она начала вилять или сказала нет, то просто успокоиться. Я просто попался в ловушку запретного плода, который может быть откровенно подгнившим, но не теряющим от этого привлекательности из-за своей запретности. В такую дурацкую ловушку мог попасться только такой «умник», как я! Конечно, тут еще и мое самолюбие было подставлено под удар.  Как это, меня, всего такого умного и красивого не хочет какая-то? И я уже не думал о том, что я с ней буду делать, не думал о том, что мы совершенно несовместимы, что пожив вместе с ней пару месяцев, я ее возненавижу.
Когда она мне все же окончательно отказала окончательно, я буквально почувствовал удар по своему хрупкому самолюбию. Мне захотелось на нее наорать, врезать ей по голове. Да, мне было больно из-за того, что она считала, что со мной можно так поступать – врать мне, чтобы иметь запасной вариант. Выпив пива, я задумался над тем, почему она не могла со мной так поступить, раз я вполне осознанно ей это позволял. Я просто подставил свою задницу под удар. Она – просто животное, которое схватило брошеную кость. Включли красную лампу и пошло слюноотделение. Откуда у меня взялась иллюзия того, что она поведет себя иначе в этой ситуации? И стоило ли из-за подобной ерунды переживать? Конечно нет! Но далеко не факт, что я пил из-за этого. Все эти переживания происходили на фоне тяжкой депрессии, наедине с которой мне было просто страшно оставаться. Во время всей этой истории я тщательно вбивал себе в голову, что вся эта возня избавит меня от вопросов, которые меня просто убивают. И тут я остался с ними наедине. Я нырял в дешевое пиво, чтобы от них уйти, я начал знакомтиться по объявлению, но это совершенно не помогало. Все эти трепыхания только давали на эти вопросы страшные ответы. Я вернулся к тому, с чего начал – полное равнодушие к окружающему миру, к себе самому. Опять та же проблема, которая заключалась в том, что я уже ничего не хотел. Это объясняет то, что я с такой радостью нырнул в ловушку запретного плода, не смотря на то, что этот плод был изрядно подгнившим.
Для чего я возвращался в Латвию? Да! Я вернулся, чтобы снова научиться чего-то хотеть. Я надеялся на то, что малая зарплата и ужасные условия труда мне вернут дар чего-то хотеть. Но получилось так, что я вообще потерял желание жить и начал балансировать на грани самоубийства. Да, после срыва психиатр прописала мне таблетки, и я немного успокоился, пошел учиться, потом работать, потом переехал на отдельную квартиру и тут таблетки перестали действовать. Мне опять стало холодно от равнодушия. Я спросил себя о том, что же будет дальше. И загнанный в угол разум подкинул идею о женщине. Но дело было в том, что я ничего ни к кому не чувствовал, никого не хотел. И тут пусть и по пьяной лавочке, я вдруг почувствовал, что хочу это гнилое яблоко. Как же я был рад этому желанию, этому влечению!
Думать! Приказываю я себе в пятничный вечер, а мозг капитально свело и заклинило на работе. Уже девять часов, а я все никак не могу собраться с мыслями, то и дело лезу в социальные сети и печатаю там всякую дребедень, бегаю курить, смотрю дурацкие ролики. На чем же я вчера остановился? На радости по поводу появившегося влечения. Да, должен признать, что это влечение заставило меня почувствовать радость от жизни. Хотя я и знал, что радость будет очень недолгой. За пьяной эйфорией притаилось трезвое разочарование. Меня сразу местами начала сильно раздражать ее полная невежественность, да еще и воинствующая. Чем больше я с ней общался, тем меньше к ней тяготел. Стоило мне неделю пожить с ней вместе, и от влечения ничего бы не осталось, но сожительства у нас не получалось. Она несколько месяцев откладывала свой переезд ко мне, потому оставалась для меня какао-никакой, а загадкой, потому меня к ней вяло, но как-то влекло.  Я понимал, что это с моей стороны ужасно глупо, что я выгляжу полным идиотом, но у меня был какой-то стимул жить дальше. А потом этот стимул исчез, и я отправился на сайт знакомств искать себе новый стимул. Но с каждым новым знакомством, не важно до чего оно доходило мне становилось все более тошно. Коллега по работе, когда я его информиравал о своих неудачных попытках найти женщину, сказал, что не нужно ее находить, а нужно просто истакть до потери пульса. Ведь это круто было на его взгляд – иметь секс с тремя разными женщинами за неделю. Мне это крутым совсем не казалось. Хотелось как-то остановиться на какой-то и пожить спокойно. Но все эти женщины  своим поведением не давали мне такой возможности. Все они, как на подбор, хотели напиться за мой счет, а потом воспользоваться моим бренным телом. Серьезные разговоры их жутко напрягали. С одной из них я обсуждал, как она верит в бога и в какого. Она постоянно норовила перевести разговор на другую тему, то есть рассказать мне то, что она видела по телевизору или перейти к плотским утехам. Я понимал, что она не хочет со мной откровенничать и дал ей то, чего она хотела, а утром отпустил ее с миром домой. Осадок от таких рандеву был просто отвратительный. Теперь не могу себя заставить даже заглянуть на этот сайт, и то, что у меня сейчас нет возможности продолжать активный поиск меня нисколько не расстраивает. Возможно, что я искал слишком активно, как сказал бы мне мой друг Доктор.
 После этих приключений мне захотелось закричать, что женщины так себя вести не должны – прийти, напиться, и грубо начинать стаскивать с мужчины штаны, а утром, стыдливо сбежать в свою нору, переживать похмелье. Будучи в состоянии алкогольного опьянения они планировали совместную жизнь, но уже наутро они откладывали совместную жизнь на неопределенный срок, и только из-за того, что надо было просто прибраться у меня в квартире, пока я на работе. Мне захотелось более серьезного подхода со сторны женщин. Чтобы они не бежали прочь, после того, как я им признавался честно, сколько денег у меня осталось до аванса или получки. Я задумался над тем, где же найти женщину, которая будет со мной не только в радости, но и не бросит в горести, да и такую, которая не напивается и не кидает окурки на пол, не норовит помыться в ванной, вылив пару кубов горячей воды и израсходовав весь шампунь. И тут я замечтался о том, как я поеду в страну, где еще сильны патриархальные традиции, где брак для женщин хоть что-то значит, и там женюсь на нормальной, домовитой, непьющей женщине. Правда, я не мог представить, что мне с ней не станет скучно, что я с ней смогу смотреть свои любимые фильмы, обсуждать их, вообще поговорить откровенно, без кривляний и игры в вежливость. Хотя я и смутно себе представляю, как я буду с ней общаться, если я владею английским на самом примитивном уровне.
Я чувствую, что должен напечатать сейчас что-то важное, что просится наружу, но оно почему-то не выходит из меня. Какой-то ступор. Может лучше лечь спать. Но завтра, когда я проснусь поздно и без будильника голова будет еще более пустой и тогда-то уж я точно ничего не смогу выразить в словах. Интересно, что стало с Алишером. Неужели он может обходиться без хорошего кино, которым я его снабжал, неужели он может без тех истерик перед камерой, которые я снимал. Кому он теперь рассказывает свои небылицы, которые сам на второй день забывал? Да, он мне в конечном итоге наскучил, как всегда, когда надо было что-то пережить вместе со мной, соприкоснуться с жизнью, он побежал к своей строгой маме, которая не отпускала его гулять надолго. Ведь он даже напиться как следует не мог, ибо боялся гнева своей матери. Нет, он не боялся ее расстроить, он именно боялся ее гнева. Да, он сделал многое над собой, когда пошел работать в прачечную, но, как всегда, он боялся играть до конца, не мог оторваться от юбки своей мамы и вел себя на работе соответственно. В последний раз, когда мы с ним пили пиво, он открылся мне, рассказав о том, как он представляет себе бога. Его отношения с богом оказались теми же отношениями его с мамой. Мне это показалось примитивным и скучным, потому я расстался с ним без каких-либо сожалений. Как-то раз я видел его во сне и он предстал предо мной в образе параноидальной, мелочной и глупой старухи.
Настала суббота. Туман и каменное серое небо за окном. Мне говорят, что и такой мерзкий день можно весело прожить, если приправить его хренком и горчичкой. Я честно попытался это сделать, но ничего не получилось. Жизнь в этот выходноц день мне кажется какой-то безвкусноц жвачкой. Я просто коротаю время. Иногда пытаюсь грезить, но это тоже у меня плохо получается. Топор действительности кромсает мои грезы, в которых я снова женат и радуюсь жизни вместе с женщиной из третьего мира, которая радуется тому, что попала в цивилизованную страну и вышла замуж за депрессивного европейца. Для нее, наверное, будет радостью даже то, что за окном нет войны.
И вот, на дворе воскресенье. Я очень поздно проснулся. Вчера опять полез в заброшенную социальную сеть и напечатал там немного в группе посвященной Украине. Головной мозг слегка заработал, но вдохновение меня так и не посетило. Сегодня утром посмотрел достаточно плохой фильм о любви. Главный герой был сказачно богат, встретил роковую женщину, которую в конечном итоге убил, и его в финале тоже убили. Все умерли и непонятно в чем мысль этого произведения. Одно хорошо – забил сигаретные гильзы табаком. Мало получилось сигарет и я опять подумал о том, не лучше ли курить готовые сигареты. Если забивать, как следует, то никакой экономии не получается. На упаковке с табаком написано, что может получиться сто двадцать сигарет, но у меня и сотни не получается. Как же хочется опять начать курить трубку! Но на эту роскошь у меня пока нет денег.
Вчера у меня возник вопрос о том, могу ли я, обычный трудящийся гордиться своей родиной? Конечно, нет! Нет у меня морального права приписывать себе какие-то заслуги ибо все, что меня тут окружают создано предпринимателями, а я лишь употреблял рабочее место, которое они для меня создали. Ничего я не сделал для того, чтобы родина стала лучше. Я только работал за деньги. И ни у кого, кто пишет в социальных сетях нет никакого морального плана гордиться своей родиной или даже считать ее своей. Верно сказал Ленин! У пролетариев нет отечества. Они ничего не создают, они только употребляют то, что создали для них предприниматели. Какой родине прок от того, что они строчат в социальных сетях свои декларации? В основном они жалуются на то, что родина им слишком мало, ищут в этом виноватых, но даже и не задумываются над тем, что они могли бы сделать для своей родины. Чем больше я читаю всякую брехню в социальных сетях, тем больше я прихожу к убеждению в том, что народ в сущности предмет неодушевленный и вполне заслуживает жестокого с собой отношения. Это некая биомасса, монады которой лишены чувства индивидуальности. И это они компенсируют теми зрелищами, которыми их кормят из телевизоров. А теперь им еще дали возможность писать изложения того, чего они нахватались из прессы. Меня просто поражает, с какой наглостью они приписывают себе заслуги тех людей, с которыми они живут в одной стране. Самое смешное то, что они не только гордятся тем, что сделали своих соотечественников, но и стыдятся того, что сделали другие их соотечественники, пытаются о них молчать или объявить их вне своего государства, своей родины. Как же мне надоело слушать тех рядовых, которые приписывают себе заслуги генералов! Немецкого юношу стыдят тем, что он родился в одной и той же стране с Гитлером, а российского убеждают в том, что он может гордиться тем, что он родился в одной стране со Сталином. Хотя оба этих человека не выбирали, в каких странах им рождаться. Одних учат все время извиняться за то, к чему они никакого отношения не имели, других учат требовать от представителей других наций любви и поклонения. Вот и от меня сейчас требуют старики и старухи из России, чтобы я слезно их просил меня простить за то, что я оказался в Европе, что мои предки совершили грех, покинув свою родину и я должен всю жизнь за этот грех отвечать, искупать вину. Что это, как не свинство с их стороны. И их больше всего бесит то, что я отрекаюсь от своей родины, не горжусь ее достижениями, но и не каюсь в ее грехах.
Я не могу сказать мы, не могу считать, что наши выиграли или проиграли в биатлон или хоккей с футболом. Я не причисляю себя, не примазываюсь ни к какому обществу, ни к какому народу, потому мне нечем гордиться и нечего стыдиться. Меня воротит от спорта потому, что на каждого спортсмена приходятся миллионы болельщиков, которые приписывают себе его успехи. В этом и есть принцип патриотизма, когда миллионы диванных воинов приписывают себе достижения нескольких креативных людей. А что? Живет на свете пьяница, бездельник, которому ни гордиться, ни похвастаться совершенно нечем, но он себя причисляет к какой-то нации и все резко меняется. Тут он становится русским или американцем и у него тут же появляются поводы для гордости и хвастовства. Он говорит, что русские изобрели телевизор, будто он в этом принимал самое активное участие, тут он оказывается еще победителем во многих войнах, чемпионом мира по плаванию... Есть, конечно, и вещи, которых надо стыдиться, но пресса, которой управляет государство помогает ему избежать стыда, выворачивая события наизнанку.
Совсем мало осталось времени на то, чтобы подвести итог ушедшей в вечность недели. Мне почему-то даже расхотелось  смотреть кино. Кино я все-таки посмотрел. Это фильм о жизни заключенных. Снят будто скрытой камерой. Он потрясает обилием жестокости и те чувства, которые проявляются сквозь нее кажутся каким-то уродством. Очень тяжко было смотреть на людей, которые потеряли человеческое обличие. И возникает вопрос о том, что же с ними делать. Ясно только то, что выпускать их на волю нельзя, ибо тюрьма сделала их еще более жестокими.
В общем я очень устал от выходных. Мне стало почему-то очень холодно, даже захотелось одеть шерстяные рейтузы под штаны. На улице выпал мокрый снег и плюсовая температура. Я слушаю музыку Генделя и уношусь подальше из этой страны, в которой тоже может начаться война, куда-то туда, где работа в радость, где тепло и никто никого не достает. Впрочем меня на работе перестали доставать, да и повода-то нету. Зато я достаю себя сам, нервничаю из-за того, из-за чего мне нервничать совершенно не стоит. После общения в социальной сети шнота. Разговор как-то принял слишком серьезный оборот оппоненты замолчали, а я подумал, что зря я все это печатал и вообще зря лез в эту забытую нормальными людьми социальную сеть.



Хмурая весна. 2017
 Я стер множество начинаний этого произведения. Они мне не понравились. И сейчас я пытался провести остаток выходных за просмотром фильмов. Посмотрел один, посмотрел другой, но они мне не понравились. Я ничего не понимаю в фильмах Фелини. У меня какое-то странное беспокойство по поводу того, что я трачу напрасно то время, которое я мог бы потратить на написание того, что я пишу сейчас. Это чувство невыученых уроков. Я немного метался, поел и сел печатать то, что я не знаю как начать, не знаю, как развить, как закончить.
Серое небо за окном, землю слегка припудрило снегом, в голове болезненные воспоминания о своей жизни в Англии. Как я там мерил шагами город, ходил, чтобы хоть как-то успокоиться, забыть о той работе, которую я, благодаря некоторым из своих коллег не любил, не хотел на нее идти, не хотел слушать то, что они болтают. У меня была отдушина – социальная сеть, в которой я печатал то, что мне приходило на ум и подвергался острой критике читателей, которая мне казалась чертовски вкусной. Некогда я написал небольшую повесть о своей жизни в Англии, которая обрывается на полуслове. Теперь по заявкам читателей честно пытался перечитать это произведения, чтобы продолжить повествование. Читать жутко тяжело, рука тянется перепечатать все заново, а глаза боятся столь глобального для меня проекта.
Странно, что я все это перенес, что не наложил на себя руки. И теперь, когда я все это читаю, и смотрю на ситуацию со стороны, мне ясно, что проблема была не в тех людях, которые меня окружали, а во мне, в том, что у меня не было для них снисхождения. Возможно, что для меня было бы лучше оттуда сразу уехать, но я зачем-то терпел, не желая признать того, что есть вещи, которые я не могу. Теперь мне стало ясно, что я не могу сожительствовать с некоторыми людьми. А так же ясно то, что мне стоит постараться оградить себя от них, а не то у меня точно психика может не выдержать и таблетки не помогут. Хотя, должен признать, что теперь я стал менее чувствителен, нежели был десять лет назад.
Неделя прошла в политике, которой я немного заинтересовался. Но в общем-то зря я полез в эту скучную грязь. Я просто хотел отвлечься, убежать от тех проблем, которые меня сильно гнетут. Ощущение собственного бессилия перед навалившимися обстоятельствами вгоняет меня в ступор. Хочется, очень хочется напиться и забыть об этом хотя бы на пару часов, но и этого я теперь не могу. Я пью лекарства, которые с алкоголем нельзя мешать. Так что голову в песок не спрятать.  С одной стороны мне надоела работа в прачечной, а с другой я понимаю, что без нее я совсем зачахну, потеряю ориентацию в пространстве. Я просто лягу и буду лежать, глядя в одну точку, окончательно потеряв интерес к жизни.
Страшно лезть в те воспоминания о том, что со мной случилось в Англии, но я знаю, просто знаю, что все это надо выплеснуть наружу, превратить в повесть, может тогда эта боль уймется. Да, должен признать, что оттуда я вернулся психически больным человеком. Психика не выдержала пустяковых испытаний. Я не приспособился к тупой жизни потребителя, в которой все определенно и ясно. Под наркозом алкоголя и монотонной работы, я пару лет назад, вроде бы проникся этими ценностями. Почти захотел стать обычным человеком, почти захотел жить с обычной женщиной. Но в глубине своего осознания я знал, что все это ложь, что она мне очень быстро надоест, что я рано или поздно сбегу от всего этого, от квартиры, от работы. Даже сейчас я то и дело мечтаю о том, что я через несколько лет выпутаюсь из клубка обязательств, которыми я теперь связан по рукам и ногам, и поеду путешествовать на своем велосипеде, который берегу на этот случай. Я должен сейчас признать и то, что путешествия на велосипеде не могут захватить меня полностью. Они хороши для того, чтобы встряхнуться, отдохнуть от людей, побыть одному, но жить так долго невозможно. Рано или поздно придется изобретать другой способ сосуществования с действительностью.
Надо чего-то поесть, но я не чувствую голода, можно лечь спать пораньше, но спать не хочется, есть только страх того, что я не выспавшийся пойду на работу. Надо посмотреть какой-то фильм, мне нужна какая-то пища для размышлений на неделю, но мой мозг отказывается что-то воспринимать. Почему-то я перестал думать о будущем. Видимо я осознал то, что ничего в моей жизни измениться в ближайшие пять лет не может. Алименты, долги, проценты, оплата судебных издержек. И этот холод безразличия внутри ко всему. Наверное это хорошо, что я пропил две тысячи и во время пьянства почувствовал хоть что-то, а иначе жизнь была бы совсем серой, совсем порнографической.
Как же хочется обратно в больницу! Как хотелось бы остаться там на весь остаток жизни! У меня такое чувство, что мне больше нечего делать в этом мире. Как трудно выдавливать из своего головного мозга одно слово за другим. Но вот, двинулось тело по комнате на воздух покурить. Я не только покурил, но и заварил себе еще один термос чая. Это значит, что я не собираюсь ложиться спать через час. Это значит, что я буду сидеть и выдавливать из себя слово за словом. Нашел было знаятие – скачивать новую музыку на компьютер из сети, но решил, что этот час я должен потратить на попытки разговориться, преодолеть этот порог молчания, который не дает мне написать продолжение к своей повести. У меня две неоконченных повести, над которыми надо еще работать и работать. Это не так просто – взять и рассказать о том, что я пережил в этой чертовой Англии перед тем, как оттуда удрать. Да, я именно удрал оттуда, ибо мне надоела эта работа с этими коллегами, надоела эта квартира, в которой один сосед постоянно одалживал у меня деньги, а второй беспробудно пил, а третий приторговывал табаком и пивом. Все это травмировало меня, как и жизнь вообще. Я чувствовал себя неуместным человеком в том обществе, которое радостно жрало, пило, совокуплялось и ни о чем ни на минуту не задумывалось.
Итак, у меня появилась постоянная работа оператора миксера, на котором я замешивал тесто для английских пирогов. Работа была физически тяжелая и достаточно нервная. Можно было запросто натворить там достаточно дорогостоящих для фабрики косяков. Мои коллеги, с которыми я ездил на работу и с работы в одной машине и платил водителю пять фунтов в за поездку туда и обратно, сразу почувствовали, что я чужеродный элемент. Они начали на меня мягко давить, с целью адаптировать меня в их общество. Для начала меня убедительно попросили одеться на из манер и принимать в их беседах более активное участие, а так же перестать брить голову наголо и сбрить усы. Я пару дней обдумывал их «предложение», потом решил, что деваться мне от них некуда, и придется пойти им навстречу. В конце концов Англия, эта фабрика и эта компания не то место, где ценят индивидуализм....
Вроде бы у меня получается повествование, и даже очень неплохо. Завтра надо будет продолжить, а сейчас надо выдать что-то из настоящего, в котором у меня замерзли коленки, в котором мне хотелось бы. Пятнадцать минут ушли на то, чтобы поймать убежавшего из клетки дегу. Коленки согрелись после того, как я на них поползал по комнате. Теперь я пью чай с такой же жадностью, с которой не так давно пил пиво. Пиво, в отличие от таблеток давало мне возможность хоть как-то расслабиться. Зачем я вообще пью эти таблетки? От них никакого толка. Меня пугают, что без них мне станет совсем плохо, но мне так не кажется.
Кончилась еще одна неделя из длинной череды недель, что я отработал, что мне отработать придется. Судя по тому, с какой силой меня потянуло в социальную сеть, мое одиночество достигло того уровня, на котором я готов общаться с кем угодно. В этом состоянии я очень уязвим, общаюсь с кем попало, а потом мне от этого плохо. Почему-то захотелось сейчас посмотреть фильм «Летучий голландец». Это прекрасная песимистическая картина, в которой чужеродный элемент все-таки улетел из этого мира, в котором он был неуместен. Именно таким я себя ощущал в Англии и хотел кинуться с какого-то здание повыше. Для того периода моей жизни характерно то, что я там не встретил ни одного человека, с которым можно было бы поговорить и не только в реальной жизни, но и в виртуальной тоже. Та пенсионерская сеть, в которой я обитал к тому времени надоела мне до смерти. Каждый день после работы я жадно присасывался к банкам с пивом, которое давало мне возможность забыться. Потом, когда я вернулся, я начал общаться с Алишером, но к тому времени я к нему охладел. Мне уже было не так смешно от его напористых выступлений перед моей камерой. А когда он пошел работать вместе со мной из него полезла всякая гадость.
Что же мне делать теперь? С кем мне общаться? Я даже книги интересной не могу найти, чтобы почитать. И такое ощущение, что все нормальные фильмы я уже пересмотрел. Хорошее кино снимают не так часто. Надо ждать несколько лет, пока появится нечто стоящее. Музыка другое дело, ее можно слушать очень много раз, это не книга, которую скучно перечитывать, не фильм, который трудно смотреть третий раз.
И вот, опять воскресенье. И я не знаю, куда бы мне себя деть. Я забил табак в сигаретные гильзы, пока смотрел очень плохой боевик, о котором не хочется вспоминать. Завтра начну пить новые лекарства, но надежды на то, что мне от них станет хоть немного лучше нет. Серое мутное небо за окном, влажная земля. Снег почти растаял, превратился в грязные лужи. Завтра опять идти на работу, это меня совсем не радует. В последнее время я жутко устаю на этой работе для инвалидов и пенсионеров. Зиму я почти отработал, осталось еще девять месяцев, и можно будет выйти на пособие по безработице, а через шесть месяцев можно будет взять очень длинный больничный. Хотя мне будет морально тяжело это сделать. Ведь я обещал, что буду работать там до пенсии или до тех пор, пока мне не станет совсем плохо...
А мир за окном захлебывается от агитации против Украины, которая ведет войну, которая России не кажется праведной. Меня от этой пропаганды жутко воротит. Я сегодня остался дома один. Вспоминаю то время, когда я жил один. И все-таки одному жить как-то лучше. Хотя я не сказал бы, что мой отец меня стесняет как-то или беспокоит. Вчера привязался ко мне с вопросом о том, кто я, русский или латыш. Европы в его понимании нет, как единого государства, потому европейцем я быть не могу. Жаль, что ему нечем заняться кроме того, чтобы смотреть российское ТВ. Это телевидение просто сводит людей с ума, заставляет жить в какой-то виртуальной реальности и мешает им заниматься своими насущными проблемами. Написать бы мне сейчас что-то стоящее того, чтобы прорекламировать это на первой странице сайта «Проза.ру»! Пока у меня ничего не получается. Меня вроде бы и гнетут воспоминания двухлетней давности, но напечатать о них просто не поднимаются руки. Все это было так глупо с моей стороны, что я даже стесняюсь об этом говорить. Потратить две тысячи евро черт знает на что, на то, чтобы быть добрым по отношению к людям, которые меня тут же забыли с моим аттракционом невиданной щедрости. В итоге они лишь расстроились, когда у меня кончились деньги, и отправились искать нового спонсора, а я попал в психиатрическую клинику, а так же потерял возможность жить одному. Хотя, я и так бы ее потерял после смерти моей бабушки.
В этом мире мне не к чему прицепиться, чтобы начать рассуждение, чтобы начать рассказ. Хочется бросить эту писанину и завалиться спать до утра следующего дня. К чему мне этот безнадежно серый день? Новые ножи для электробритвы оказались весьма и весьма дорогими. Папа был просто в негодовании по этому поводу. Я же, прикинув, сколько у него уходит денег на его лезвия, пену, лосьены, сказал ему, что сорок евро на два года за бритье – это не так уж и много. Один раз купил, и целых два, а то и три года можно об этом не думать. Эта брита сначала показалась мне неоправдано дорогой, но прикинув, сколько денег может уйти, если каждый день бриться одноразовой бритвой, я вспомнил, что не настолько богат для того, чтобы покупать дешевые вещи. К тому же дорогой вещью и пользоваться приятнее. В поисках идеи для продолжения этого повествования я пойду сейчас курить, может ударивший мне в голову никотин что-то мне подскажет.
Нет, никотин мне ничего не подсказал, а общение в группе одной социальной сети меня просто выбило из колеи. Там женщина умудряется лить столько литературной воды, что после прочтения ее опусов у меня ум зашел за разум. Уже девять часов, пора ложиться спать, завтра будет, как всегда нудный и тяжкий рабочий день. Завтра я снова буду устало пялиться в монитор и пытаться выдавить из себя пару слов. Неужели ничего со мной не произойдет в ближайшие полгода? Если оно не изменится само, то я должен его как-то изменить. Случиться может еще одна неудача – меня могут лишить статуса инвалида. Получится так, что медкомиссию я никуда не смогу пройти, и инвалидности у меня не будет. От мыслей об этом у меня начинают сворачиваться мозги. Иногда я с ужасом представляю себе, как я снова сел на кран. Этого мои нервы точно не смогут выдержать. Я тут из-за дурацких салфеток нервничаю, а в кране я точно лишусь рассудка.
Все мои планы на будущее рушатся и я оказываюсь под прессом действительности, которая предстает мне в совсем мрачном свете. Мне придется работать еще очень и очень долго для того, чтобы отдать кредит. Мне придется еще очень долго жить в этой ужасной стране, и вряд ли я когда-нибудь смогу жениться. Мне придется работать до самой пенсии около этого пресса с этими салфетками. Но самое ужасное то, что в мне кажется, что я даже уверен в том, что мое сердце уже не зацветет любовью. Оно очерствело, стало бесчувственным, равнодушным. С трудом мне удается не впасть в жалость к себе по этому поводу.
На этих выходных мне так и не удалось посмотреть хорошего кино, с музыкой дела тоже обстоят совсем неважно. Сейчас мне хочется завалиться спать, не помывшись. Надо как-то заставить себя пойти помыться.
Крепкий чай, музыка рэгги, выходной день, суббота. Я завис, сижу и смотрю в одну точку. Только что побрился своей электробритвой, в которой заменил ножи. Результат бритья превосходный. Мысли мои блуждают где-то возле кладбища, на котором мы осенью похоронили бабушку. Там пока нет места для меня, потому надо жить. Чтобы жить, надо ходить на работу, надо как-то после нее отдыхать. Еще надо бы попробовать жениться еще раз. На этот раз все должно получиться, ведь я вооружен своим богатейшим опытом. Теперь я вижу людей буквально насквозь. Я слегка зависаю, хочется спать и видеть сладкие сны, но я заставляю себя писать. Пока я пишу, я существую. Когда я молчу, я мертв. Не хочется быть мертвым. Я пытаюсь зацепиться за то, что мне ответили в социальных сетях, но не могу. Слишком ничего не значащие ответы. Солнце уже закатывается за горизонт, а я все сижу и ничего не могу напечатать. В моей голове странное ощущение пустоты и покоя, удовлетворенности своей жизнью. Это меня, по идее должно радовать, но я нервничаю. Время уходит, а я его ничем не заполнил. Уже давно мне надо было бы поесть, но аппетита нет. Этот день я просто скомкал, как бумагу исписанную ерундой и кинул в унитаз. Мне вроде бы хорошо. Я сижу, уставившись в одну точку и злюсь на себя за то, что ничего не хочу делать. Попробовал лечь спать, но ничего не получилось. Надо забивать гильзы табаком, а я сижу и ничего не делаю. Выкурил две сигареты подряд, но только еще более сонным стал.
И тут я подумал над тем, как же пуста моя жизнь. Мне уже давно не о чем писать, хотя пара романов так и стоят неоконченными. У меня нет вдохновения, нет тех людей, от которых меня бы поперло. В этих социальных сетях ужасно трудно стало писать, трудно зацепиться за что-то, чтобы начать повествование на какую-то тему.
Настало воскресение. Выпавший снег тает. Я выкурил две сигареты подряд, задумчиво глядя на свалку мебели, которая образовалась посреди двора. Люди неплохо живут, раз покупают новою мебель. А я живу не очень хорошо. Вся зарплата уходит на оплату счетов, продовольствие, табак. Пытаясь заглянуть в свое будущее, я начинаю нервничать. Меня не покидает ощущение пустоты своей жизни. Сейчас посмотрел очень некачественный фильм, который почему-то получил некоторые награды. Мне же было его скучно смотреть даже одним глазом, забивая сигаретные гильзы табаком. Люди ждут продолжения недописанных мной романов, а мне больно касаться моего прошлого, в которое мне нужно глубоко нырнуть, чтобы доделать свою работу. Выходные стали для меня чем-то болезненным, ибо я остаюсь наедине сам с собой, и мне это не совсем приятно. Чувствую себя совсем пустым, и меня это угнетает до такой степени, что у меня начинаются панические атаки. Черт! Сегодня мне настолько плохо, что совсем ничего не могу напечатать. Нашел настолько некоммерческое кино, что даже мне его не захотелось смотреть. Мне все почему-то кажется маразмом, все хочется закрыть, стереть. Идеальным кажется небытие – пустота, чистые, неисписаные листы. Как все же хорошо, что завтра я иду на эту дурацкую работу! Я полез в социальные сети, чтобы как-то разговориться, но в итоге получился обратный эффект. Мне тяжко было раздеться перед публикой, но вместо тишины, которая была мне нужна после рассказа, я услышал множество советов. И чувство у меня было такое, будто в мою душу полезли кочергой, да начали там ей ворошить комок моих нервов. И мне стало настолько больно, что я теперь не могу вымолвить ни слова. Меня просто повергли в уныние. Но я теперь пытаюсь вспомнить о том, что любой дождь рано или поздно кончается, выглядывает солнце из-за туч, и становится весело, светло и тепло. И мне все-таки стоит жить дальше, может кончится этот дождь в моей жизни, может настанет то время, когда у меня снова не будет потребности плакаться в социальных сетях, когда я снова буду увлечен жизнью настолько, что у меня не будет возможности сидеть у компьютера и копаться в своем прошлом. Как же быстро пролетело время! Как же мне стало плохо от советов! Но что поделать? Люди склонны давать советы, и очень обижаются, когда им не следует тот, кому они их дали. Неужели непонятно, что для того, чтобы давать советы, нужно оказаться на месте того человека, которому их даешь? А это даже теоретически трудно осуществить. Причем эти люди чувствуют себя оскорбленными, если их мудрым советам не хотят следовать, не хотят их слушать. Я же рассказывал совсем не для того, чтобы получить советы! А для чего? Для того, чтобы люди видели, ту сторону жизни, на которой нахожусь я. Я знаю, что это не совсем популярно – освещать мрак своим повествованием. Куда интереснее читать дневник миллиардера, нежели дневник шизофреника и алкголика, который по рабочим дням гладит белье.
 Сегодня случился не просто напряженный день на работе, а еще и большое горе. Разбил я свой любимый телефон. И попытался изложить вкратце свое последнее приключение. Получилось ужасно скверно, как сам сюжет, так и его изложение. Среди пьяной оргии я вдруг почувствовал влечение к очень страшной женщине, которая водила меня за нос полгода, а потом удрала к другому. В итоге все сильно запили. Полная хрень! Впрочем, история еще не закончилась. Нужен еще эпилог, которого пока нет. Со мной еще определенно должно что-то случиться. Первое предложение уже есть – «Я прошел курс лечения в психиатрической больнице и вернулся на работу». Что-то в моей личной жизни должно еще произойти. Самое ужасное в том, что я готов ее простить, если она снова появится в моей жизни. А она попрежнему не готова меня принять таким, какой я есть. Сколько я еще буду так жить на автопилоте, глядя на все равнодушным взглядом? Когда-то я должен выйти из этого ступора. Думаю обо всем этом, и словно камни в голове ворочаю. Сейчас такое чувство, что расковырял затянувшуюся было рану. И даже усталость куда-то исчезла. Теперь появилась потребность отвлечься, выключить те мысли, которые словно искры начали загораться в моей голове. Я сделал очень много для того, чтобы ей не понравиться, вел себя, как последний сумасшедший. Хотя, благодаря чувству, которое во мне так буйно проросло, я действительно сошел с ума. Да, я был безумен и нелеп, но я был искренним в своих порывах, слишком искренним...
Сегодня среда. И все было сегодня очень мрачно. Дождь поливал весь мой рабочий день, но кончился как раз тогда, когда я пошел домой.  Но главным положительным моментом, была улыбка одной девицы из соседнего цеха. Было видно, что она действительно рада меня видеть. Интересно, была бы она так же рада меня видеть, узнав обо мне все, хотя бы в общих чертах? Вообще-то это можно проверить, надо только познакомиться с ней, пригласить на свидание. Но сейчас я не могу даже себе понравиться. Столько долгов и полная неспособность в плане обращения с деньгами. Не самый сейчас подходящий момент в моей жизни для того, чтобы знакомиться с женщинами. Сейчас пытаюсь использовать леденцы для того, чтобы унять тягу к алкоголю, получается совсем плохо.
Главным же положительным моментом этого для является то, что мои излияния в социальной сети никто и никак не прокомментировал. Это меня вполне устроило. То, что я там вывалил было живое, но ужасно уродливое. Это трудно обсуждать тем, кто привык перекладывать с полочки на полочку блестящие открыточки, имитируя какую-то жизнедеятельность. Какая разница, как они назовут то, что произошло со мной? Пусть скажут, что все это обострение шизофрении, могут назвать это низменной страстью, но им придется признать то, что это было сильное чувство, которое может и уничтожить того, кто его испытывает. И я до сих пор испытываю боль, до сих пор пытаюсь забыться, чтобы хоть на время она отступила.
Кое-как прошел еще один рабочий день. Я не должен был по идее устать, но все-равно чувствую себя усталым, готовым упасть и спать до утра. Сейчас я пытаюсь думать, но процесс этот замедляется сосанием леденца. Сегодня я их достаточно много съел. Они действуют на меня успокаивающе. И сколько я ни думаю, мысли постоянно приносят меня к тому, что произошло со мной два года назад. А касаться этого момента своей жизни мне ужасно неприятно. Не могу сказать того, что я сожалею о содеянном. В той ситуации я не мог поступить иначе. Я это вполне понимаю, но это понимание не избавляет меня от тоски, которую нужно просто пережить. Мне почему-то кажется, что тоска не уйдет до тех пор, пока я не выплесну на бумагу все то, что со мной тогда произошло. На бумаге оно кажется не таким уж и трагичным, как в моей голове сейчас. У меня еще проблема в том, что у меня вся жизнь идет по распорядку, ничего нового. При всем при этом та нелепая история занимает все больше места в моей голове. И нет ничего такого, что могло бы вытеснить это из моей головы.
Еще одна чашка чая. Еще один леденец. Еще одна сигарета. Я поймал себя на том, что жду того момента, когда отправлю своего дегу в клетку, приму снотворное и улягусь в постель. День прошел без особых происшествий. В голове прибавилось несколько параноидальных мыслей. Челюсти то и дело сжимаются в какой-то нервной судороге до боли в зубах. Перед взглядом тупо уставленном в бесконечность снова и снова проносится это пьяное веселье. Вроде бы я тогда был не один, у меня были гости, но на самом деле я был один. Я был один даже во время секса с ней. Близостью это нельзя было назвать. Мы были настроены на разные волны. Что бы я ни говорил ей о своем, она не слышала, не понимала меня. Ей просто хотелось пива, а у меня были деньги на то, чтобы его купить. Эта история началась с алкоголя, прошла под его воздействием и кончилась для меня зависимостью от него. Мне нравилось творить глупости, которые можно назвать знаками внимания по отношению к женщинам. Возможно это кому-то могло показаться милым. Мне же сейчас это кажется именно глупостью. Им не надо было даже врать мне, я сам все придумал. Я не ждал того, что они меня примут и поймут, я просто наблюдал за ними.
Сегодняшний день прошел для меня просто ужасно. Очень долго спал, потом смотался в центр за табаком. Посмотрел один дурацкий фильм, потом другой. Немного сигарет сделал, а теперь мне хочется лечь спать пораньше. Я каждый день откладываю то, к чему меня неудержимо влечет. Меня именно влечет писать о том, что я подглядел, пока гостил в том странном месте. Но я не нахожу в себе сил для этого. Да и не считаю это честным по отношению к натуре. Слишком много белых пятен в этой истории, вещей, которых я не могу объяснить. На улице весна. Снег растаял, дует слабый теплый ветерок, светит солнышко, а меня все это совсем не радует. Меня гнетут воспоминания, которые просятся на бумагу. Я слышу голос общественного мнения, который запрещает мне писать об этом. Возможно, что сейчас просто не время это делать, но я боюсь, что уже завтра будет поздно. Мне неуютно с самим собой, потому хочется убежать от себя в сон. Поскорее принять снотворное. И в то же время я понимаю, что мне никуда от всего этого не спрятаться. Челюсти сжимаются в судороге до зубной боли. Приходится делать над собой усилие, чтобы их разжать. Работа все-таки хоть немного, но отвлекает меня от мыслей о новой книге, которую я не знаю, как писать.
Я изо всех сил пытаюсь сейчас радоваться тому, что у меня есть, тому, что меня оставили в покое, тому, что я один, пусть и с большим долгом, но я один и могу быть спокойным. Худо-бедно, но я вернулся к работе. Более или менее я справился с алкогольной зависимостью. Скоро потеплеет, и я буду проводить выходные на даче. Опять что-нибудь там посажу. Может в следующем месяце мне выпишут другие лекарства, которые мне действительно помогут. Летом сын, наверное, приедет. И сейчас я засну без всяких проблем, благодаря двойной дозе снотворного. Завтра я обязательно найду какой-нибудь приличный фильм и забью остатки табака в гильзы, побреюсь, помоюсь. Сегодня я просто немного не в форме, но в понедельник я в ней буду. Наверное я просто не высыпался всю неделю. Надо было пораньше ложиться, а не ползать по социальным сетям. Выговаривась там я нисколько не выхожу из того кошмара, что меня мучает, а наоборот концентрируюсь на нем. Досадно, однако, обнаруживать в своих мозгах с утра желание напиться пива, но когда-то это желание должно меня покинуть. Когда-то давно, меня тоже мучило это желание, но потом надолго исчезло и началась другая жизнь. Так же и сейчас, пройдет время, я ликвидирую последствия этой катастрофы, что со мной случилась, и начну переживать совсем другую книгу с более оптимистическим сюжетом. Недавно я видел очень радужный сон. Может быть он окажется вещим. Мне вообще еще никогда не снились сны с внятной и счастливой концовкой.
Воскресенье. Я сижу и смотрю в окно. Серое небо. По реке идет паром из Стокгольма. Мне уже давно хочется сесть на него, и переправиться на другую сторону Балтики, но я связан различными обязательствами, потому уже который год сижу здесь, в Риге. Опять пошел снег. Я забил весь табак в гильзы, посмотрел очень глупый фильм. Жизнь настолько бедна событиями, что я не могу выбраться из своего прошлого, из лабиринта своих воспоминаний. Я пытаюсь успокоиться, рисуя себе счастливое будущее, но эти замки из песка рушатся ветром, который за окном несет мокрый снег. Я пребываю в состоянии стабильной депрессии. Лекарства совершенно не действуют на меня, а может и действуют, может без них мне было бы еще хуже.
Начались сумерки. Мне стало совсем плохо. Я не знаю, куда себя деть. Леденцы надоели, меня от них тошнит. Хочется поскорее удрать в сон. Просмотрел несколько плохих фильмов. Руки дрожат, все тело ломит, такое ощущение будто нечем дышать, прошибает пот. В голове нет никаких мыслей, только животный страх перед жизнью, которая предстает передо мной чем-то жестоким и мрачным. Ощущение холода, который идет у меня изнутри. Я потерял надежду найти нормальный фильм и остаюсь наедине со своим страхом перед жизнью, перед самим собой. Да, я боюсь самого


Опаздывающая весна. 2017

За окном жуткая метель. Я вернулся с работы не совсем разбитый. Так что осталось ышцах. Весна грозит мне еще одним переездом. Возможно, что все это будет к лучшему. Хотя мне светит жить с папой в одной комнате, но у меня есть еще дача, и на ее ремонт возможно поступят какие-то деньги и то дело сдвинется с мертвой точки. Как, все же, хорошо, что я работаю. Сегодня на работе я буквально вышел из того ужасного состояния, в которое впал в воскресенье. У меня есть мешок леденцов, которые меня несколько успокаивают в отличии от тех лекарств, что мне выписала врач. В социальных сетях про меня забыли, и меня это радует. Что же касается того, чтобы начать писать о своем последнем приключении, то я явно к этому еще не готов. Мысли о том, что мне скоро предстоит опять бегать по врачам, чтобы снова подать документы на инвалидность, вызывают у меня приступы удушья. Хорошо, что у меня есть нежный дегу, который сидит у меня на плече и меня успокаивает. Я сейчас так успокоился, что готов заснуть без снотворного и сожалений о том, что вечер пропал даром, бесследно и бездумно. Просвет в той стене депрессии забрезжил неожиданно. И все вдруг окрасилось в другие тона. Не так уж все и плохо. Интересно, а что будет дальше. Как бы опять не оступиться и не угодить в такую же беду, в которой я нахожусь сейчас. Я пытаюсь думать о том, как бы этого избежать, но в голове царит безмятежный покой, и молнии мыслей не сверкают. Лягу я лучше спать...
Сегодня мне сразу после ужина захотелось лечь спать. Не то, чтобы я устал, просто в связи с обильным снегопадом настроение у меня как-то совсем упало. Даже курить выходить было лень. Врубил сейчас черный металл, чтобы как-то взбодриться, но это у меня плохо получается. И мой дегу почему-то нервничает, когда слышит эту музыку. Ему больше нравится Гендель. Но нельзя же слушать каждый день одно и то же. У меня жуткая тоска по поводу того, как я плохо прожил последние годы. Как-то все настолько глупо получилось и самое ужасное то, что я поначалу был счастлив, был рад этому глупому существованию. Мне трудно принять сейчас себя того, которым был два года назад. Швырял на ветер деньги, которые еще не заработал. Я тогда отрекся от далекой мечты, соблазнившись тем, что было рядом. А прояви я тогда выдержку, накопи денег вместо того, чтобы их разбазарить, может переживал бы сейчас действительно увлекательное приключение. Видимо прямые дороги – не мое. В кривизне дорог я вижу особое очарование. Впрочем, я вижу какую-то несправедливость в том, как разрешиться проблема с моими долгами. Хотелось бы как-то самому вылезти из этой ямы, в которую сам нырнул, но лучше радоваться тому, что есть, чем терзать себя какими-то сожалениями шизофренического характера.
Надо все-таки сегодня лечь спать на час раньше, может утром не будет такого неистового желания вернуться в кровать и дрыхнуть до полудня.
Неистовое желание спать до полудня не пропало, не смотря на то, что я вчера лег на полчаса раньше обычного. Сегодня освободился раньше, но полчаса провел в полудреме. Даже покурить после ужина не торопился идти. Скурил две сигареты подряд. Теперь чувствую тошноту и ту же сонливость. На улице тает снег и серое небо цвета бетона. Весь день вспоминал дурацкий сон о волшебном матрасе, который в итоге испарился. Надо еще раньше сегодня лечь спать, тогда может быть приснится что-то поинтереснее. Дни настолько похожи один на другой, что время пролетает очень быстро. Кажется, что вчера я пережил ужасные выходные, а уже среда. Осталось еще два дня до новых ужасных выходных, в которые я не знаю, куда себя деть. Во мне сидит уверенность в том, что я должен что-то делать, но что конкретно я не знаю. И это причина моих страданий.
Мысленно я уже начал прощаться с этими местами, с этой квартирой, в которой прошло мое детство, в которую я много раз возвращался уже в зрелом возрасте. В сущности ужасный район. Рядом нефтеналивной терминал, жутко воняет нефтепродуктами, и больше не пахнет пивом, как в былые времена, когда это пиво еще тут варили. Теперь пиво варят в другом месте. Пиво. Как хотелось бы сейчас выпить его пару литров, чтобы снять сонливость, чтобы не мучила хоть несколько часов эта тоска непонятно по чему. Вроде бы все у меня в порядке, а внутренний голос говорит мне, что все у меня не так, как надо. И спящий разум порождает чудовищ. Но потом оказывется, что это всего лишь пятна на плохо выглаженых салфетках.
В социальных сетях я общаться ни с кем не хочу. Пишут непонятно что, непонятно для чего. В основном там отрыжка политической пропаганды или дешевого бульварного чтива. Везде одни и те же штампы, которые мне уже набили оскомину. Выражения массового патриотического психоза. На все мои излияния отвечают массой никуда не годных советов.  Судят, оценивают, осуждают. А чего я еще хотел от людей? Наверное того, что они прочтут и вживуться в мое положение, поймут, почему я поступил так, как поступил, а не иначе. Но мало кто хочет что-то понять. Большинству хочется быть правыми, а не понять кого-то. В общем, социальные сети меня не вытянули из депрессии, а наоборот опечалили.
Кажется, у меня заболел зуб. Опять придется рвать, а это опять приличная трата денег. Что за невезение! Когда же оно, наконец, кончится? У меня не получается заработать даже на то, чтобы вырвать зубы, и уж точно не получится заработать на то, чтобы вставить себе вставные челюсти. Да, это уже старость. Сначала вставные зубы, седина уже тоже пробивается, потом костыли и конечно же, провалы в памяти. Надо бы поскорее жениться, пока я совсем не развалился. Впрочем те таблетки, которые я сейчас принимаю, к женитьбе совсем не располагают. Нет потенции и нет проблем. А что есть? Уныние!
Стоит ли мне сейчас будить свой дремлющий разум? Он только напугает меня грядущим переездом, возней с ним связанной. В квартире много десятков лет копилось барахло, которое моему папе определенно жаль будет выкинуть. Это значит, что его придется долго и упорно перетаскивать, а потом утрамбовывать в маленькую квартирку. Далее мой разум сверлит мысль о том, что меня лишат инвалидности, но перед этим я еще побегаю по врачам, тщетно пытаясь этого не допустить. Как же не хочется платить за транспорт. А пенсия! Пусть она и крохотная, но все равно такие деньги на дороге не валяются. А нельзя ли подумать о чем-нибудь приятном? Можно! Через три года мне уже не надо будет платить алименты. Мысль приятная, но слишком рано ликовать по этому поводу. То, что я не буду должен банку после продажи квартиры меня, как это ни странно, совсем не радует. Мне бы хотелось этот свой косяк исправить самому. А для этого у меня просто нет возможностей, слишком уж мало я зарабатываю и слишком уж большой долг я сделал. Мне стыдно перед мамой. Может это и хорошо, что мне стыдно. Может в следующий раз я сначала заработаю деньги, а потом их буду проматывать. Впрочем, и проматывать деньги, как раньше, мне уже не только стыдно, но и скучно. Как же было неоригинально с моей стороны просадить деньги на пьянку с коллегами по работе! Конечно, что-то я истратил и на обустройство дачи. Что-то я пропил в одиночестве. Что-то потратил на детей. На эти деньги я бы мог прилично отдохнуть в Африке, но я предпочел бездарно пропить их вблизи рабочего места. Время незаметно утекло. Пора ложиться спать...
Вот и прошел незаметно четверг. В итоге дня я оказался у компьютера, выкурив перед этим две сигареты подряд, после чего мне стало муторно. Дегу сегодня не хочет со мной играть. Он, сославшись на головную боль, лег спать. Я полчаса стоял в пробке по пути с работы и пытался радоваться тому, что скоро мы переберемся в Зипниекалнс, и добираться домой мне будет удобнее и быстрее. Еще папа дал мне большой черный мешок для того, чтобы я в него собирал ненужные мне вещи. Мне кажется, что проще взять нужные мне вещи а все остальное просто продать вместе с квартирой. Мало ли, тому, кто купит эту квартиру понадобятся банки для заготовок или книги с журналами. Надо бы написать сыну письмо, но я не знаю, о чем писать. Самым ярким событием за полгода было то, что я разбил свой дорогой телефон. О том, что мы переезжаем ему знать не обязательно, он еще узнает об этом, если приедет погостить летом.
Нет, определенно сегодня надо лечь спать в восемь часов вечера. Может тогда я не буду таким убитым, как сегодня и вчера. По пути на работу я дрыхну в автобусе, дрыхну после завтрака. Мне хочется заснуть на ходу, пока иду с остановки до работы. Сон стал моей манией. Мне стало нечего делать в этой жизни, разве что работать, вот и тянет меня на сон. Появилось бы в этой жизни хоть что-то, кроме работы! Возможно в ней появится дача.
Вроде бы и пятница сегодня, но я как-то не рад предстоящим выходным. Как-то тошно мне от этой оттепели на улице, от неба, которое готово разразиться новым снегопадом или дождем. И только белка дегу меня успокаивает и настраивает на позитивный лад. Хотя, даже он не хочет иногда идти ко мне в руки. Возможно, что и ему я надоел со своим негативом. Заглянул в интернет и не увидел совершенно ничего нового. Меня это даже в какой-то мере обрадовало. Про меня забыли и это хорошо. Я пишу каждый день одно и то же. Новые мысли не посещают мою голову. Я зависаю, глядя в одну точку. Я как будто сплю, но не проваливаюсь в сон до конца. Даже интересно, сколько я буду не спать, если не буду принимать снотворное. Жутко заболело левое ухо. Надо бы сходить и промыть уши, но при моем теперешнем графике работы это вряд ли представиться возможным. Сейчас у меня такое состояние, будто я выдул литра четыре пива. Расслабленность. Задумчивость. Мысли искрами загораются и гаснут в моей голове. Нет никаких озарений, разгадок,  лишь обрывки воспоминаний. Завтра я буду спать до поздна, а потом с больной головой поеду покупать табак. Потом надо будет найти какой-то фильм, чтобы глядя его, забить этот табак в гильзы. Все повторяется из недели в неделю и кажется ничто не может разрушить этот распорядок, в плену которого я нахожусь.
Вчера услышал от мамы страшные вещи о себе. Она почитала о моем заболевании и с этой точки рассмотрела все мои косяки. Получается, что все, что я натворил является следствием моей болезни. А из этого следует то, что я не способен жить самостоятельно. Фактически я лишаюсь дееспособности. Это значит, что вся моя самостоятельная жизнь закончена. И теперь начинается другая моя жизнь – жизнь калеки, которому много чего нельзя, вернее, который много чего не может. Таким образом половую жизнь можно считать завершенной. Я еще могу зарабатывать деньги, но уже не могу ими распоряжаться. И самое ужасное в том, что я со всем этим полностью согласен. Мне уже не хочется спорить и чего-то добиваться. Я знаю, что все кончится тем, чем кончилось в последний раз – попыткой суицида и хроническим пьянством. Это еще хорошо, что я могу ходить на работу. Так моя жизнь не так уж пуста. Если бы я сидел дома и получал пенсию по второй группе, то это было бы совсем ужасно.
Выходные прошли самым ужасным образом. Тем не менее у меня хватило сил забить табак в гильзы, просмотрев аж целых три очень дурных фильма. Может я перестал видеть в фильме прекрасное, может глаза мои замылились и не видят в мире ничего, кроме собственного горя. Но скорее всего, что я просто пересмотрел все нормальные фильмы, и остался только мусор, осталась посредственность. В голове моей ужасная пустота. В ней нет ничего, кроме параноидальных мыслишек и желания поскорее заснуть. Я не могу сказать, что я сильно устал после работы. Можно даже сказать, что я полон сил и энергии, но у нее нет никакого вектора приложения. Я спрашиваю у себя, что будет дальше, и отвечаю, что дальше не будет ничего. Будет жизнь домашнего животного, заводного апельсина, который приспособлен для того, чтобы ходить на работу, есть и спать. Ничего примечательного в моей жизни, многоуважаемая публика, более не случится. Приговор окончателен и обжалованию не подлежит. Хватит неудачных попыток жить самостоятельно! Самое разумное с моей стороны будет отказаться от своей дееспособности. Я не знаю, сколько мне еще осталось жить, но я более чем уверен в том, что жизнь моя потечет теперь прямо и ровно, без каких либо выкрутасов. Дни будут похожи один на другой и будут проходить незаметно. Так что и писать мне совсем скоро станет совершенно не о чем. Я перестану думать, умру незаметно, а тело еще долго будет жить по инерции – ходить на работу, мыться, есть, спать. Меня уже не тревожат воспоминания. Все это как-то сгладилось, зарубцевалось, исчезло. Я отказываюсь от своей памяти, в которой сплошные косяки, ошибки, зигзаги. Теперь жизнь станет прямой, самым коротким путем между двумя точками – рождением и смертью.
Мой дегу заснул у меня на плече, не захотел идти домой в свою клетку. Я удивлен его толерантностью по отношению ко мне – скучному и нервному. В моей голове еще трепыхаются проекты строительства на даче, но вскоре я угомонюсь, смирюсь с тем, что денег у меня нет и не будет, чтобы в нее вкладывать. Во мне еще теплится желание выпить бомбу пива после работы, но вскоре оно угаснет. Теперь я нашел другой способ забываться – леденцы. Хоть я и не люблю сладкое, они, как это ни странно, меня немного успокаивают, даже в большей мере, чем сигареты. Может сбудется моя давняя мечта – бросить курить. Сначала брошу курить, а потом брошу сосать леденцы. Наверное благодаря таблеткам мне уже совершенно не хочется секса. Это тоже к лучшему, ибо после потери дееспособности ничего в этом плане мне светить не будет.
Мне почему-то кажется, что большую часть своей жизни я уже прожил. У меня уже седина в бороде и пора заказывать вставные челюсти. И в плане работы я решил остановиться на том, где работаю сейчас – это уже самая настоящая старость. Раньше мне было трудно один год продержаться на одном месте, а теперь работаю тут уже третий год и хоть бы что. Мне больше не хочется пробовать что-то новое, искать где получше. Пришла уверенность в том, что лучшее в моей жизни уже было и прошло. Через три года мой сын будет считаться взрослым, и я прекращу платить алименты. Можно сказать, что сына я вырастил. Судя по его поведению, внуки у меня вряд ли будут. А если вдруг, все-таки, то я буду очень этому рад, хотя до пенсии мне еще далеко, чтобы их нянчить, да и вряд ли мне доверят детей. Мой сын слишком осторожный и разумный, у него вряд ли хватит глупости оплодотворить какую-то женщину. Да, размножаться в этом обществе в это время просто неразумно. Я когда-то совершил неловкое движение и стал отцом. И что?  В итоге я был лишен возможности видеть свое чадо, и только платил алименты. Конечно, можно было найти более вменяемую жену, с которой если не жить вместе, то хотя бы воскресным папой быть возможно. У меня же все с самого начала не заладилось, ибо связался я с девицей, которую встретил ночью на улице. Как же у меня все это нелепо получилось! Сколько же наивной глупости во мне тогда было! Но теперь я могу смотреть в прошлое без сожаления и досады, ибо та история уже кончилась, почти кончилась. Кончились все истории. Наступил трагический финал. Я наконец-то напоролся на то, за что так долго боролся. Теперь мне по большому счету место в пансионате. Хорошо еще, что в семье нашелся тот, кто готов за мной приглядывать. Только теперь я наконе-то решил признать свою неполноценность, когда мне уже действительно надоели попытки жить самостоятельно, когда на них уже не осталось ни денег, ни моральных сил. А сколько этих сил было в двадцать лет, когда я женился! Теперь я стал более хрупким и ранимым. Женщина ушла от меня сама без всяких скандалов, а я еще чем-то недоволен, о чем-то сожалею. Какая глупость! В том случае никаких сантиментов быть не может, только радость, что так легко от них отделался, что оставили в покое. Может мне плохо от того, что все так благополучно завершилось для меня? Ведь могло быть и гораздо хуже. Стал бы папой еще раз, пришлось бы платить алименты. А каким образом бы я представил свою пассию своим родителям? Это были бы настоящие проблемы, а не та грусть, которая у меня сейчас. Каким-то романтиком я стал на старости лет. У меня все-таки не так все плохо, как у Алишера, к примеру, которому уже под пятьдесят, а у него еще все впереди. У меня все уже позади и этого всего было в избытке. Я прожил эту жизнь, пусть и криво-косо, но я жил, а не ждал, а теперь мне осталось уйти на покой. Роман дописан до конца, остался только эпиграф, в котором будет сказано, что я еще несколько лет трудился в прачечной, а потом получил наконец свою вторую группу инвалидности, удалился на дачу, где тихо и мирно прожил еще лет пять, пока совсем не обезумел и не попал в пансионат, где и окончил свои дни. Впрочем, я не уверен в том, что моя сестра будет оплачивать мое пребывание в пансионате. Так что лучше мне скончаться на даче от сердечного приступа. И опять там сад зарастет травой, дом окончательно обветшает, пыль, паутина и мое тело застыло в кресле с книгой в руках.
Прямо нечего сказать о сегодняшнем дне. Это был вторник. У меня по прежнему сжимаются челюсти до зубовного скрежета. Сожрал много леденцов и меня от них уже начинает тошнить. Дегу сегодня был какой-то возбужденный, но теперь притих, спит у меня на плече и тоже скрежещет зубами. Опять сегодня стоял в пробке у переезда и думал о том, что скоро буду нормально добираться домой после того, как переедем. Хотя это будет еще очень не скоро. Впереди лето, которое вероятно придется работать напролет. Это будет лето без пива, от которого я уже, пожалуй, отвык. Я уже соскучился по велосипеду. Скоро сяду на него и буду сгонять оставшийся жир с живота и никаких стояний в пробке, никаких ожиданий пока освободится сидячее место в автобусе и дебильных мультфильмов в мониторах перед глазами. Смотрел сейчас фотоальбом путешествия из Норвегии в Англию. Знал ли я тогда, что мне еще предстоит вернуться в Латвию, где будет ад еще почище, чем в Англии. Теперь мне уже некуда ехать. Я попал в такую западню, из которой нет никакого выхода и эта западня есть я сам. Мое заболевание, сын, дача, отец, работа – все это приковало меня к этому городу, из которого я столько раз убегал, но возвращался. И вот я вернулся так, что уже и не убежать. И с каждым днем я становлюсь все слабее, все тяжелее на подъем. Я не знаю, зачем мне теперь вся эта походная амуниция, которую я бережно храню. Так хочется верить в то, что когда-нибудь, хоть через десять лет, но я еще поеду в поход, далеко, аж на самый край Европы в Португалию. С каждым днем этот поход становится все более нереальным. А было бы неплохо отправиться в это путешествие со своим сыном, показать ему, как широк мир. Он бы окреп физически, да и морально. Но пока это все из области фантастики. Он слушается свою маму, которая лепит из него свое подобие. Не знаю, хватит ли у него духу, чтобы когда-нибудь взбунтоваться против нее.
Кожа на лице опять начала шелушиться. Челюсти болят от постоянного сжатия. Еще неизвестно, как будет дальше протекать моя болезнь. Лечь бы в больницу на месяц, чтобы там подобрали мне новые таблетки, но надо работать, раз уж взялся за этот гуж, то нечего говорить, что не дюж. Как же я все-таки стал жалко выглядеть. И я понимаю, что улучшения вряд ли будут возможны. Я постепенно прирастаю к рабочему месту, пускаю на нем корни. И мне уже страшно идти куда-то и искать что-то новое. Никогда бы о себе такого не подумал. Хочется спать, а я еще не допил свой вечерний чай. Видимо опять для йогурта не останется места. Из ушей лезет много серы. Уже давно пора бы их промыть, но я работаю в приемные часы. Может быть, когда буду в отпуске, тогда у меня получится это сделать. Послезавтра у меня визит к психиатру. Надо продумать то, что буду ей рассказывать, а то, как всегда, забуду сказать о самом главном. А главное то, что я стал зависим от работы, как от наркотика, я в ней так же прячусь от самого себя, как и во сне. Пока я глажу салфетки и дрыхну, моя душа превращается в чудовище, которое охотится за самим собой и в итоге поймает и сожрет само себя, когда у меня не будет возможности спрятаться.
Хорошо все получается – я не виноват, а просто больной. Все то, что я натворил является следствием болезни. Получается что я являюсь болезнью и больше ни чем. Осталось ли во мне что-то, что не является проявлением болезни? Наверное нет. Все, что я натворил в последние годы было самоуничтожением в той или иной форме.
Тридцать девять минут я потратил на то, чтобы тупо пялится в монитор и листать хроники в разных социальных сетях. Мне в принципе уже не мешало бы лечь спать, чтобы завтра проснуться веселым и бодрым. Хотя, даже если я сплю по двенадцать часов в сутки бодрости у меня не прибавляется и радости никакой нет. Вообще нет радости ни от чего, даже от того, что работу закончил ровно в пять, ни раньше и не позже. Пожалуй, сейчас есть радость оттого, что дегу угомонился и мирно почивает у меня на плече. Чашку за чашкой я пью горький чай и каждый час выбегаю курить короткие сигареты, которые я выкуриваю в две затяги. Странно, что мне хватает этих двух затяг. Хотелось бы покурить нормальную трубку и нормальный табак. Но у меня еще очень долго не будет денег на это удовольствие. Да и отвык я от культурного курения. Наверное меня затошнит от полной трубки крепкого табака. Нет утешение нигде не в пиве, не в таблетках, которые на меня совершенно не действуют. Сейчас поймал себя на том, что с нетерпением поглядываю на часы. Скорее бы пробило девять, когда я смогу посадить дегу в клетку и завалиться спать. Утром опять будет приятно очнуться от своих кошмаров, в которых я чувствую бессилие и безвыходность положения. Вечно я там от кого-то бегу, прячусь, и трепещу от страха. Кошмарно болят зубы и челюсти уже как-то перекосило. Весь рабочий день я думал не о мировых проблемах, не о женщинах, а о том, как бы поскорее вернуться домой и потискать своего дегу. Мне кажется, что это уже совсем клиника. Еще одна ступень к деградации пройдена. Я смирился с тем, что общение с людьми для меня слишком трудно, потому решил общаться с глупой белкой дегу. Это безопасно. Он не разведет меня на деньги, с ним я не напьюсь и не загуляю. А от конфет меня начало тошнить. Жаль. И успокоения они больше не приносят. А мне уже показалось, что я хоть отчасти решил свою проблему с нервами. Этот крепкий чай меня совсем не бодрит. Пью уже третью чашку, а глаза слипаются и порномодели зовут меня в страну сновидений, но стоит мне только туда зайти, как эти гурии исчезают, и появляются злыдни, которые готовят для меня самые изощренные пытки, а я всю ночь бегаю от них на последнем издыхании. Вроде бы пошла последняя чашка чая. Еще раз схожу покурить и можно валиться спать, забыв о боли в ухе, зубах, челюстях. Утром я буду еще более усталый, чем сейчас. Эти кошмары забирают много энергии. Наяву меня тоже мучают кошмары. Каждая мелочь меня нервирует и повергает в тихую панику. Мне рекомендуют не оставаться с собой наедине, заняться чем-то после работы, чтобы не думать. А мне кажется, что совершенно бездумное существование не доведет меня до добра. Лучше уж добровольно общаться с собой, чем все это внезапно обрушиться в тот момент, когда я этого меньше всего жду. Пусть лучше этот мутный поток течет здесь и сейчас, чем вдруг выплеснется на работе или в общественном транспорте на случайного человека. У меня такое случалось, когда я даже не будучи пьяным неожиданно для самого себя вдруг делал попытки заговорить с совершенно неподходящими людьми в неподходящей для этого ситуации. Я где-то читал, что человеку за день необходимо выговорить определенный объем слов. На работе и дома я вообще практически не говорю, даже забыл, как это делается. Можно, конечно, позвонить одному своему другу, но он едва дает мне вставить слово в поток своего негатива. Говорит он одно и то же, повторяет, словно мантру свои жалобы на жизнь. Уже почти девять и мне вдруг расхотелось ложиться спать. Опять начало давить ощущение пустоты и появилось желание ее чем-то заполнить. И тут же приходит осознание того, что заполнить эту пустоту совершенно нечем, разве что посмотреть порнографию на сон грядущий. А мне почему-то в последнее время как-то не хочется смотреть видео этого жанра. Видимо таблетки мне прописали убивающие потенцию. Может мне стоит начать ходить в общество анонимных алкоголиков, чтобы там выговаривать положенное количество слов? Но я не ставлю себе цель полностью отказаться от алкоголя. Я не настолько туп, чтобы предполагать, что исключив из своей жизни алкоголь, я почувствую себя лучше и все у меня наладится. Нет, алкоголь лишь симптом, проявление психического заболевания, которое, если не будет алкоголя, найдет другой выход. Моя проблема в том, что я не умею общаться с людьми, не могу установить границы. Снятие с себя последней рубахи – вот мое амплуа. Сколько я этих рубах снимал и отдавал, не смотря на то, что они мало кому нужны. Я кажется запьянел от слишком крепкого чая. Голова начала кружиться. Может будут еще бред и галлюцинации. Мне сейчас настолько скучно, что и это бы не помешало бы. Я понимаю, что одиночество рано или поздно опять сыграет со мной злую шутку, но я не знаю, как порвать этот порочный круг. Сейчас я варюсь в собственном соку, а потом буду готов жизнь отдать, лишь бы со мной кто-то поговорил. И этим «кто-то» может оказаться кто угодно. И любая ведьма мне будет казаться благородной красавицей. Может мной кто-то воспользуется по мере возможности, а может и этого не будет. Черт! Когда же я наконец женюсь и обрету в психологическом плане какое-то равновесие. Моим родным не понятно, что все мои зигзаги получаются от одиночества. А одиночество от того, что я сам не могу справиться с этой проблемой. С их стороны было бы очень разумно, если бы они меня просто женили на той, какая на их взгляд будет более или менее подходить мне. Не умею я делать выбор, пусть его сделают за меня другие.
Сегодня у меня был ужасный день на работе. Мне совершенно нечего сказать миру. Меня тошнит от того, что я называю жизнью. Врач увеличила мне дозу тех же самых лекарств. Мне кажется, что это не поможет. У меня вообще сегодня очень мрачные представления о своем будущем. Мне нужно просто позвонить и записаться к врачу, а у меня какой-то психологический барьер, который мешает мне это сделать. Сегодня я ощутил, насколько у меня слабая психика. Любой пустяк выбивает меня из колеи и потом ни музыка Генделя, ни белка дегу не могут меня в эту колею вернуть. Сегодня я понял, что легко могу так слететь с катушек, что не смогу пойти на работу. А это будет началом конца. Можно, конечно, будет что-то получить по больничному, но как тогда дальше жить, если я потеряю эту работу? Сегодня мне ужасно хотелось, чтобы меня положили в больницу и поставили капельницу с какой-нибудь наркотой, чтобы только уйти в себя от этой жизни подальше. Пока сидел в очереди к врачу, мимо проходила женщина в полном неадеквате, выкрикивавшая всякую муть и игравшая с мячиком. Я подумал, что и я рано или поздно тоже стану неадекватным, таким же пугающим и жалким. Это уже буду не совсем я, это будет только сумма частей после моего распада, хаотично размещенная в этом теле. До какой же степени мне теперь все равно, что со мной будет! Во мне горит желание куда-то уйти от этой жизни, которая утратила для меня свою привлекательность. Год назад я еще чего-то хотел, хотел напиться, а теперь я даже этого не хочу. Мое лицо перекашивает нервной судорогой. И я смеюсь над тем, о чем мечтал ранее. Как наивно все это было! Во сне меня опять преследовали за мое деяние, и у меня не было больше сил бежать и прятаться. На этот раз за мной гналась целая толпа, а я, убегая, прыгнул с какого-то моста в реку. Мне даже не хочется сейчас ложиться спать в полной уверенности, что я опять буду от кого-то бегать всю ночь, чувствуя полное бессилие. Может это безумие преследует меня, и рано или поздно оно меня настигнет. Такое чувство, что если я перестану двигаться вообще, то мне станет легче. Каждое движение причиняет мне дискомфорт. Трудно заставить себя продолжать печатать, пить чай, идти курить. Надо попытаться написать сыну письмо, но мне не хочется тревожить его своими проблемами, кроме которых у меня ничего нет. Как же ему не повезло! Оба родителя больны психически. Как же меня тошнит от чая и конфет! Я дожил до того, что мне просто страшно жить дальше. Работа и тот распорядок, по которому я теперь живу, удерживают меня на плаву. Стоит мне перестать заставлять себя просыпаться по будильнику рано утром, и я потеряюсь в дебрях собственного воображения, зациклюсь на самом себе, отгорожусь от окружающего мира, полностью потеряв интерес к внешнему. Это хорошо, что меня еще что-то во внешнем мире вгоняет в стресс. Это значит, что я еще с ним как-то контактирую. Плохо будет тогда, когда я стану ко всему равнодушным.
Как же публиковать то, что я пишу в последнее время? Это явно не доставит удовольствия читателям. Получается дневник сходящего с ума человека. Многие, прочитав это, будут шарахаться от меня, как от прокаженного. Психические болезни неприличны, то ли дело болезнь сердца или рак, различные генетические заболевания. А психические заболевания, как венерические позорны, неприличны. А мне сейчас уже не до приличий, не до мнения окружающих обо мне. Излагая то, что я чувствую, я будто смотрюсь в зеркало. Мне нужно знать, что со мной происходит, до какой степени дошел беспорядок в моей голове. Писать для себя лично – это совсем не те ощущения, совсем не тот эффект, как при написании в уверенности в том, что это будут читать многие.
Сегодня был хороший день. Я даже начал мыслить позитивно. Судьба настолько сжалилась ндо мной, что даже дала посмотреть скандинавский вестерн. На работе все тоже шло отлично. Закончил ровно в пять, как по расписанию. А теперь мне не хочется ничего писать, ибо я счастлив. Правда, мой дегу сегодня был слишком активен несколько раз чуть не убежал от меня. Я подумал, что я слишком везучий, ибо долги мои скоро будут уплачены. Правда, я лишен буду возможности распоряжаться своими деньгами, но это ничего, это даже к лучшему. Возможно на моем счету образуются накопления. Возможно, что мне дадут что-то сделать на даче. К врачу я удачно записался, остается только уладить дела с банком. Там внедряют какие-то новые технологии защиты. Этим можно будет заняться в отпуске, который у меня все-таки будет. С завтрашнего дня перехожу на новую дозировку лекарств. Может быть челюсти в этой связи сжиматься перестанут.
Выходной день, который придется разбить пополам. К съемщикам квартиры надо ехать только к трем. Самочувствие хуже некуда. Проснулся, поел и снова лег спать до полудня. Из ушей лезет сера. Дегу слишком активен для того, чтобы с ним общаться. За окном серое небо и достаточно прохладно. Ничего не хочется делать. Опять приснился ужасный сон. Совсем не хочется употреблять леденцы, от которых меня тошнит. Через пару часов мне придется переться на другой конец города, а потом обратно. Возникает желание принять снотворное и спать до следующего утра. Может тогда я поднимусь бодрым и готовым к какому-то осознанному действию. Мне следовало бы написать какую-то картину, или какой-то рассказ, чтобы этот день не прошел даром, но руки опущены и не желают подниматься. В голове пустота, которая пожирает мой внутренний мир. Теперь я сам в себе не уверен. Мне самому кажется, что не стоит доверять мне деньги. Я чувствую себя слишком больным для того, чтобы работать где-то, кроме прачечной.  Да и там мне не стоит доверять что-то ответственное. Глаза слипаются, и я засыпаю, сидя перед компьютером под пятую симфонию Бетховена. На ум пришла идея выпить вдвое больше таблеток, чем мне прописали. Может тогда я почувствую хоть какой-то эффект. Хотя таблеток у меня и так мало, вряд ли я дотяну до следующего визита. Что же делать со своим подавленым состоянием? Крепкий чай меня совсем не бодрит. Алкоголь усыпляет. Предложения в моих текстах становятся все короче и примитивнее. И смерть мне кажется добрее, чем жизнь, с каждым днем. Один мой друг был очень разочарован, когда врачи его спасли от верной гибели. Он говорил, что там, за гранью жизни и смерти была очень приятная пустота, тишина и покой.
То, что я сейчас пишу – это следы сходящего с ума человека. Возможно, что кому-то будет интересно умозрительно последовать за мной в ту бездну, в которую я сейчас направляюсь. Возможно, что кому-то это поможет свернуть с этой дороги. Меня просто тянет писать о том, что со мной происходит. Такое чувство, что я еду на экскурсию в ад, который находится у меня в голове. Еще немного, и я поеду. Примерно четыре часа мне придется сидеть в общественном транспорти и тупо пялится в окно, за которым течет жизнь, от которой мне очень хочется убежать и отгородиться, в которой я разочаровался. Многие скажут, что это все из-за того, что у меня нет денег. Нет, я много раз убеждался в том, что за деньги невозможно купить то, что действительно приносит настоящую радость, во всяком случае мне. Свались на меня сейчас большие деньги, так депрессия моя быстро усугубилась бы.
Понедельник. Мне было сегодня очень трудно отойти от этих крайне неудачных выходных. Челюсти попрежнему нервно сжимаются и болят. Лекарства не помогают. Работалось сегодня отлично, но завтра у меня по всей видимости будет очень тяжелый день. И это все потому, что сегодня мне не привезли грязную рабочую одежду. Придется завтра болтаться без дела полдня. Уже полдевятого. Мне следовало бы сегодня лечь спать пораньше, а не писать о своем плачевном психологическом состоянии. Меня мучает ощущение какой-то непоправимой ошибки, которую уже невозможно исправить. Сделал все платежи и от зарплаты ничего не осталось. Не хватило денег, чтобы заплатить все земельные налоги. Дегу не хочет меня утешать, бежит прочь. Я сосу леденцы и пытаюсь себя убедить в том, что все это я как-нибудь переживу. Меня тошнит от этих леденцов. И в мозгу оформляется желание убежать от этой жизни. Сосед по койке в больнице кинулся под поезд и у него все получилось. А у меня не получилось ни черта. Сейчас я стал слишком слабым для того, чтобы решиться на самоубийство. Я чувствую обязательство жить. Ведь я нужен своей семье. На работе я вроде бы тоже нужен. Наконец я должен привести в порядок дачу. Я должен жить, не смотря на то, что жизнь в последнее время совсем не приносит мне радости. И я уже не знаю, что может принести мне радость. Меня уже не тянет в третий мир, чтобы найти там себе жену. Глупая это затея. Даже если это и получится, то кончится, как обычно. Ничего хорошего из этого получится не может. Так для чего мне дальше жить? Из чего в моей жизни можно извлечь радость? Остается только большая бутылка пива, да и то питие этого напитка совсем не доставляет мне удовольствия. Мне страшно хочется обратно в больницу. Пусть из меня там сделают счастливый овощ! Хотя я уже им почти стал. У меня уже начались провалы в памяти. Некоторые отрезки времени просто выпадают у меня из памяти. Обнаружив это, я сначала испугался, а потом решил, что в моей теперешней жизни нет того, что хотелось бы запомнить. Вот уже девять. Я могу сейчас выпить снотворного и отрубиться до утра, прервав грустные мысли о том, что меня завтра ждет на работе. Как же завтра будет тяжко вставать утром! Мне уже заранее плохо становится. Последняя кружка чая. Еще одна сигарета и я уже брожу по стране своих снов, а потом от кого-то убегаю, прячусь, вру, изворачиваюсь. Наяву мне уже не хочется этого делать, наяву я устал. Уже пора вскапывать огород на даче, чтобы в мае что-то посадить. Может быть поездки на дачу меня как-то настроят на оптимистический лад. Прошел обычный день моей жизни. Нужно оставить о нем какую-то память в виде записей, но у меня чертовски плохо это получается. Примечательным в этот день было только то, что у меня до конца рабочего дня не хватило леденцов. А в остальном этот день прошел так же, как и сотня других. Сидя в автобусе по пути с работы, я задремал, думая о том, какой же я все-таки идиот, если создал столько долгов пока жил отдельно. И как же мне стыдно признать то, что уплатить эти долги я не смогу. Я уже вообще ни черта не могу. Салфетки глажу и то не очень хорошо. У меня седина на висках уже появилась, а я так и не научился жить самостоятельно. В Англии у меня это получалось. Не смотря на то, что ни в чем себе не отказывал, я накопил там не очень уж маленькую сумму. Хотя, наверняка, у меня и там был бы срыв, если бы на горизонте появилась какая-то женщина. Все промотал бы и остался с носом. При моей зарплате там можно было накопить и больше, но я там швырялся бисером во всех без разбора.
Сколько же мне еще работать в этой прачечной? Этот вопрос я себе задал по пути на работу. Наверное, пока голова совсем не откажет. Это процесс постепенный, может растянуться не десятки лет. И так я буду ходить одной и той же дорогой в одно и то же место в течении пары десятков лет до тех пор пока одним утром просто перестану соображать, куда мне идти или просто не смогу встать. С такой зарплатой и при моих расходах я вряд ли смогу сделать какие-то накопления. Через три года, правда, мне уже не надо будет платить алименты. Но неужели я не перечислю сотню евро своему сыну? Буду перечислять конечно. Пойдет он учиться или же станет искать работу. Интересно, конечно, что он будет делать, когда окончит девятый класс. Скорее всего будет учиться там, в Прейли до восемнадцати лет, послушает свою маму, не поедет ко мне, в Ригу. А потом будет сидеть дома там и просить у меня денег. Чему еще может его научить его мать, которая избрала паразитический образ жизни. Присосаться к государству у нее кишка тонка, потому она нашла такого дурака, как я, а потом еще одного.
Как-то быстро я растранжирил время, которое мне отведено на культурный досуг. Поигрался со своим животным, включил компьютер и тут выяснилось, что пора спать. У меня такое ощущение по утрам, что я жутко не выспался, хотя сплю я больше восьми часов. Наверное это просто нервы, ведь просыпаюсь я еще до того, как прозвенит будильник. Почему-то именно утром мне ужасно хочется спать. Вообще-то я зря встаю так рано. После завтрака где-то полчаса дремлю на кухне. Это по-моему не очень правильно. Сегодня, кстати, не удалось подремать в автобусе. Свободных сидячих мест не было почти до самого центра. Сигарет я скурил мало, зато сожрал много леденцов. Хотелось бы найти леденцы со вкусом пива. Почему их еще не сделали? Ценная идея! Насосался леденцов и ходишь пьяный. Есть же жвачки с никотином, а леденцов с алкоголем нету. Помню, как мы в детстве сосали таблетки сухого спирта и ждали пока будем пьяные, но желаемого эффекта это действие нам не дало. Посадить бы коноплю в горшок на окне, а потом ее курить. Но где же раздобыть семена? Их распространение вероятно преследуется законом. Относительно пива, я теперь чувствую себя импотентом – не могу получить удовольствия от процесса поглощения этого древнего напитка. Оно просто не течет мне в глотку. От чего же мне в этом мире получать теперь удовольствие? Не от леденцов же! С курением тоже проблема. Удовольствие я получаю только от первой сигареты за день, а остальные курю, только чтобы не мучиться и никакого удовольствия от процесса. Может мне копить деньги весь год, отказывать себе во всем, чтобы поехать на Ямайку или в другое место, где проститутки стоят два доллара за ночь? Бред полнейший! Проститутки – это что-то вроде приема у врача. Я уже давно разочаровался в сексе без чувств. Это онанизм вдвоем. Найти женщину тут, в Латвии у меня нет никаких шансов без своей банковской карточки и без отдельной жилплощади. Не приглашать же женщину на дачу, где полный бардак и все удобства во дворе. Представляю, какой ужасной должна быть женщина, которая на это согласится. Нет! Надо ехать в Южный Судан, где сейчас голод и искать себе там невесту. А тут в Латвии такие женихи, как я совершенно не востребованы.
Похоже, что крепкий чай, которого я сейчас литр выпил, на меня подействовал. Что-то заворочалось у меня в голове, и я, не смотря на свою недееспособность начал строить идиотские планы поиска удовольствий в этом тусклом и безрадостном мире под серым небом, с которого сыплет то снег, то дождь, то нечто среднее. Под вечер сегодня погода прояснилась. Но что мне до погоды, если у меня потолок вместо неба над головой? Теперь я начал дремать еще и по пути с работы. Этот циклодол на меня совсем никак не действует. Даже когда я утроил его дозу, только кожа на лице воспаляться начала. Может выпить его в пять раз больше? Я думаю, что и после десятикратной дозы этой муры не будет никакого эффекта. Меня так и будут мучить мысли о самоубийстве, так же будет судорогой сводить челюсти, будет то же ощущение сделанной непоправимой ошибки. Наверное я уже перепробовал все лекарства, и врач не знает что мне прописать. Хорошо, что я похудел после этого солиана. На животе осталось немного жира, но это пустяки по сравнению с тем, что там было.
Время уходит, а я никак не могу вывалить то, что меня постоянно терзает. Это мысль о том, что я уже никогда не поеду в поход на велосипеде. Это жутко печально. Но мне еще долго работать в прачечной, а отпуск только две недели и то ранней весной и поздней осенью. За две недели я только до Германии смогу добраться и назад придется ехать автобусом. Что это за путешествие такое? Нет, это пародия на путешествие! Мне не удалось доказать обществу, что я инвалид, чтобы это доказать, нужно быть в полном неадеквате, нужно кинуться под поезд и явиться на комиссию с головой под мышкой. И скоро со мной что-то случиться, ведь у меня очень плохо работает базовый инстинкт самосохранения. Я ненавижу сам себя за то, что я не соответствую предъявляемым ко мне требованиям. И порой мой гнев на себя достигает того, что я ужасно хочу уничтожить себя. Не получается у меня простить себя за то, что я столько денег промотал. И вряд ли я себя прощу, ибо долг этот буду гасить не я, а моя мама. Своим поведением я осквернил святыню нашего общества – деньги. И за это мне так или иначе придется расплачиваться, если не в материальном, то в моральном смысле.
Как же хорошо тем, кто может просто трахаться в свое удовольствие! У меня это не получается, мне нужны какие-то чувства, которые не могут возникнуть по заказу или при соблюдении некоторых условий. Не получить мне никакого удовольствия от секса с проституткой. Потому план приобретения жены в тех местах, где человеческая жизнь дешевая по нашем меркам может не сработать. Куплю, привезу сюда, а никаких чувств не возникнет или они пройдут через год. И что тогда делать? Можно, конечно, отправить ее обратно, и взять новую, и продолжать так, пока не найду то мне нужно. Во всяком случае, надо с этим что-то делать, иначе рано или поздно я опять проколюсь на какой-то местной ведьме. Опять увижу под воздействием алкоголя и гармонов в какой-то алкоголичке красавицу и опять влезу в долги, войдя с ней в запой. Пора проваливаться в свои кошмары. Хоть бы один раз приснилось порно! В последнюю ночь вообще война какая-то снилась, в которой мне хронически не хватало патронов. Засыпая я думал о том, как я с импортной женой попивал пиво, сидя в шезлонге под цветущими яблонями на даче, но только заснул, как вдруг оказался в мокром окопе с неисправным автоматом. Неужели мое истинное я не хочет в яблоневый сад, а рвется на какую-то войну?
Как же мне холодно! Сегодня среда. Вот и еще половина рабочей недели отработана. Скоро отпуск, к которому я совершенно не готов. Неужели я на две недели смогу не вставать рано, смогу дрыхнуть, а потом весь день смотреть фильмы. Мне попрежнему плохо и я совершенно не чувствую какого-то облегчение, не смотря на повышение дозы лекарств. Моя фантазия рисует нелепые выходы из той депрессии, которая мной всецело завладела. Надоели конфеты, надоели сигареты, но я попрежнему курю и сосу эти чертовы леденцы. Ничего нового не произошло. На работе все в порядке, а меня просто выматывает какое-то нехорошее предчувствие. Это предчувствие какой-то страшной катастрофы вгоняет меня в какой-то ступор. Я с трудом понимаю, что мне говорят, чувствую себя никчемным и тупым. Иногда появляется желание уехать куда-то далеко, где я еще не был и не возвращаться в этот хмурый город. Я смотрю на серое небо, и думаю о том, что где-то есть места где небо ясное, а солнце теплое почти круглый год, где все дешево. Поехать бы в Африку в отпуске! Это было бы не такой уж и фантастикой, если бы я не промотал две тысячи неизвестно на что, если бы экономил и откладывал деньги на это путешествие. Но я отказался от этой мечты ради сиюминутного поросячего удовольствия. Я нажрался и упал лицом в грязь. Мне нельзя доверять деньги, которые я зарабатываю. Я тут же куплю на них пиво и напьюсь, поминая о том, как же в моей жизни все не заладилось с того самого момента, когда я принял решение оставить школу и пойти в училище. И ведь можно было все это исправить, пойти в вечернюю школу, а потом куда-то поступить, но я полез в эту грязь, стал чернорабочим алкоголиком. Было несколько попыток вылезти из этого, но они были не слишком плодотворными. И теперь я пришел к тому, что мечтаю не о творческой работе, а об инвалидности, чтобы просто сидеть дома в своей депрессии и заниматься всякой ерундой или бесцельно шляться по Европе на своем велосипеде. Не понимаю, почему мне так трудно взяться за кисти и краски и начать писать городские пейзажи. Этот вид искусства достаточно востребован. Может в этом я нашел бы успокоение, если я на могу найти удовлетворения в литературе. Что-то мешает мне это сделать, наверное мое убеждение в том, что в живописи я диллетант. Не знаю, откуда оно взялось. Я задаю себе по нескольку раз на дню один и тот же вопрос о том, сколько я еще буду прессовать салфетки, и отвечаю на него одно и то же – до тех пор, пока совсем не съеду с катушек, пока мне не станет все безразлично, пока болезнь не одолеет меня окончательно.
Весь день хотел спать, мечтал о том, что явлюсь домой, поужинаю, и тут же завалюсь спать, приняв снотворное. Но теперь, когда уже пора это сделать, я печатаю всякий сумбур и не могу оторвать руки от клавиатуры. Хочется напечатать что-то важное, но все то, о чем я сегодня думал забыто. Вспоминается сон, в котором было много очень гадкой и скучной порнографии и ядовитые слизняки, из которых я хотел приготовить наркотическое вещество. Попробовавшие мой продукт удовольствия не получили и загнулись, но, не смотря на это, я продолжал варить зелье. С равнодушием смотрел я на толпу вокруг, которая танцевала, напивалась и совокуплялась. Все, кроме зелья было мне безразлично. Может этот сон руководство к действию? Еще не хватало мне проблем с законом, который я когда-то давно решил не нарушать. Мне теперь только и остается признать, что мозг мой не может исторгнуть из себя ничего, кроме воспоминаний о снах и лечь спать, но непонятное желание печатать не дает мне выключить компьютер. Я не хочу признать то, что я пуст, что я отупел, что мне не о чем писать книгу, что последние мои приключения для меня настолько неприятны, что я не могу о них писать. Не могу себя простить за то, что был настолько глупым. Как можно было загудеть с чуждыми мне по духу людьми? Мне нечего было им сказать, но я что-то бормотал и заливал неловкость положения пивом. А теперь моя жизнь сплошное похмелье после очень долгой пьянки. Я постоянно прокручиваю в памяти весь этот запой и задаюсь вопросом о том, был ли я тогда счастлив. Можно ли быть счастливым, если ты под постоянным воздействием алкоголя? Нет, я не был тогда счастлив, я был просто пьян и жил в какой-то вымышленной реальности. И алкоголя с каждым днем требовалось все больше и больше. Теперь я смотрю на все это с другого угла и вижу, в каком же кошмаре я тогда жил. И не удивительно то, что мне теперь все это вспоминать очень неприятно, а рассказывать об этом публично тем паче. Теперь мне противно оставаться с собой наедине. Я бегу от этих воспоминаний, но они меня нагоняют, застают врасплох. У меня не получается посмеяться над собой. Мне себя жаль. Как же хочется вернуться в прошое и одернуть себя, вразумить! И почему я не остался на том джазовом концерте? Я сделал не то, что хотел, но то, что считал нужным. Кому все это было нужно? Точно не мне! С чего я взял, что так надо? Чертов кодекс самца! Паралич воли, которым воспользовались. Я все был готов отдать, только бы не вернуться в пустую квартиру, только бы не скитаться по социальным сетям в поисках заменителя общения. Мне было плохо в одиночестве, но я не хотел это вовремя признать и начать поиск с трезвой головой...
Пережит четверг. У меня жутко болит челюсть и вместе с ней левое ухо. Дегу спит у меня на плече и это меня ужасно радует. Я хочу спать, но меня тянет писать эту ерунду. Надо сходить покурить. Может придет какая-то оригинальная мысль. Две сигареты подряд, но мысль так и не пришла. Я тупо смотрел на фонарь и готов был так стоять хоть целую вечность. Я стал каким-то совсем заторможенным. Наверное это все таблетки. У меня все болит, и я хочу спать. Почему бы мне сейчас не лечь? Зачем мне допивать этот чай? Но я его пью. Пытаюсь представить, что это пиво. Дегу проснулся и начал от меня убегать, пришлось посадить его клетку. Не хочет он вникать в мои проблемы. У меня сейчас жуткий творческий кризис. Ничего не могу писать, кроме этой рвоты. Есть же что вспомнить, о чем можно рассказать, но прошлое словно оторвалось от меня и исчезло, обесценилось, стало неинтересным для меня. Может все это потому, что я ни с кем практически не общаюсь. Может потому, что я отрекся от себя, потерял уверенность в себе. Во рту вяжет от крепкого чая, который я зачем-то пью перед сном. Таков мой распорядок, который я не хочу менять. Каждый день одно и то же. Завтрак, чистка зубов, первая сигарета, которая бьет по мозгам, потом полчаса дремы на кухне, одеваюсь, иду к остановке автобуса, мимо проходят одни и те же люди, одни и те же люди едут со мной в автобусе. Еще одна сигареты перед работой, а потом одни и те же заказы. И я уже не различаю дни в своей памяти, ибо все они одинаковые. Так жизнь пролетает быстро и незаметно. Вот уже прошло почти полгода, как я вернулся на работу, но мне кажется, что прошел только месяц. Возможно, что так незаметно пролетит год, два, десять лет. И ничего не изменится, только я стану еще большим параноиком. Я прирасту к этому рабочему месту. И в этот распорядок вряд ли вклинится какая-то женщина. Я буду работать до пенсии и потом вряд ли захочу уходить с работы. Во мне не останется ничего живого, я стану заводным куском мяса. Вторую группу инвалидности я вряд ли получу, может и третью не сохраню. Я уже отупел настолько, что вряд ли смогу освоиться на другом рабочем месте. Мне сегодня утром водитель крикнул из проезжающего автомобиля, что сбили человека в том месте, где я перехожу улицу. А я подумал, что жаль, что это был не я. Сбили бы меня на смерть и не надо было бы мне ходить одной и той же дорогой на работу в течении еще тридцати лет. Уравнение моей жизни было бы упрощено. Как нелепо сейчас в моем положении чего-то хотеть, о чем-то мечтать. За работой я пытался представить себе, как я накоплю денег и поеду в Африку за невестой. Это глупая фантазия, ибо ничего я накопить не смогу, слишком у меня большие расходы по сравнению с зарплатой. Еще три года платить алименты, а может и не три а больше, если сын пойдет куда-то учиться. Что-то должно со мной произойти рано или поздно. Я не могу поверить в то, что я так и буду еще тридцать лет ходить в одно и то же место. Возможно скоро я прекращу даже вести этот дневник. Ведь мне уже писать совершенно не о чем. Слова перестают складываться в предложения. Слова одни и те же, только в разном порядке, а скоро я перестану менять их местами, буду тупо печатать каждый день одно и то же. Моя суть уже переместилась в область фантазий, в реальности ей стало нечего делать. И я уже не могу сказать, что мне скучно. Мне просто никак. Я наверное уже умер, только тело живет, ест, ходит на работу, спит. А я живу в нереальном мире своих грез, в том мире, где желания исполняются еще до того, как появились. Я спрятался от жизни, которая начала ходить по замкнутому кругу. Даже сны снятся с похожими сценариями. И музыку я стал слушать одну и ту же. Мне трудно представить себе то, что как-то изменит мою жизнь.
Я сегодня проснулся очень поздно. Выходной день. Нет желания что-то делать. Хочется опять лечь спать. Жизнь причиняет мне боль. Как же хочется убежать от нее в сон, куда угодно, только бы не видеть этого дождя, этого серого неба! И дело не в плохой погоде. Дело  в том, что у меня в голове. А там заклинила мысль о смерти, которая не приходит просто так, которую надо заслужить. Прохожие говорят мне о том, что надо поставить себе цель и идти к ней, но с целями у меня напряженка...
Сегодня понедельник. Я ужасно провел выходные. Пытался смотреть фильмы, но чувство ужаса меня не покидало. Я рано ложился и поздно вставал, но сегодня я еле встал на работу еще боллее усталый, чем в пятницу. Помимо челюсти разболелись еще и уши. А за окном природа опять нарисовала для меня дивный закат, будто в надежде на то, что я его сфотографирую и напишу со снимка картину. Дегу дрыхнет, прижавшись к моему животу. Так приятно ощущать прижавшийся к тебе теплый комок жизни. Сейчас я чувствую умиротворение, нежась в звуках музыки Генделя. Мне ничего не хочется писать, ничего не хочется говорить. Я могу целый час сидеть, смотреть на закат и в моей голове не вспорхнет ни одна мысль. А вот на работе сегодня с моей головой творилось нечто неладное. Я отключался от параноидальных мыслей, сочиняя нелепые истории на тему, что мне нужно, чтобы быть счастливым. Получилось, что я мог бы быть счастливым, если бы стал диктатором в какой-то недоразвитой стране. Да, амбиции у меня слишком большие, а способностей мало. Да и воображение не способно нарисовать мне те трудности, которые лежат на пути к диктатуре над дикими народными массами. Я нервничаю, когда выполняю простейшую работу, а если бы я вдруг проснулся в кресле вождя народа, то уже минут через десять окончательно рехнулся бы. Откуда во мне такая жажда власти? Что бы я с ней делал? Призывал бы народ строить вавилонскую башню? Мне почему-то кажется, что эта должность избавила бы меня от страха, хотя я понимаю, что причин для страха у меня бы появилось куда больше. Уставшая голова требует снотворных таблеток и сна. Пусть это будут и кошмары, но жизнь по сравнению с ними мне кажется куда страшнее. Жизнь гладильщика белья в почти цивилизованной стране мне сегодня утром показалась каким-то кошмаром. Завтра опять надо будет гладить халаты для шоколадной фабрики. У меня никак не получается выгладить без морщин плечи, не понимаю, как они скроены. Может быть что-то придумаю через пару лет этой работы. Уже пора начинать ездить на дачу и что-то там делать. Но заставить себя сесть на велосипед у меня пока не получается. Еще слишком холодно. Может после отпуска, станет потеплее и тогда буду добираться до работы на своем транспорте, не надо будет ждать автобус, а потом в этом автобусе охотиться за сидячим местом, на котором можно подремать полчаса. Сегодня утром я был в ужасе от своего психологического состояния. Я был почти неадекватным. Я подумал, что если я сейчас такой, то что же со мной будет дальше. Что будет со мной через пару лет? Наверняка у меня, как сейчас не будет денег. Я вряд ли что-то накоплю даже если и не буду платить проценты по долгам. В следующем месяце мне последни раз надо будет заплатить по быстрому кредиту. Освободится каких тридцать евро, которые будут истрачены на продукты. Еще долго мне придется платить за судебные издержки. И еще неизвестно, получится ли у меня продлить свою инвалидность или нет. Вчера мне очень хотелось оказаться в психиатрической больнице, чтобы опять ходить там вдоль и поперек по саду, есть маленькие порции и просить добавки и рассказывать врачам о том, что меня мучает. В клинике я стал чувствовать себя, комфортнее, чем дома. Остаться бы там на весь отстаток жизни. Но нет! Я должен жить в миру, у меня пока еще работает голова и это налагает на меня обязанности, обязанность ходить на работу и платить каждый месяц по счетам. И вечно этих счетов больше, чем зарплаты, что является причиной моих стрессов. Что у меня впереди? Только скучная работа и счета. Прогресс в моем случае едва ли возможен, дальше будет только регресс. С каждым днем я становлюсь все более неадекватным и параноидальным. Когда-нибудь настанет день, в который меня уволят с работы, когда мои странности станут невыносимыми. Стремиться к чему-то? К чему я могу стремиться в моем психологическом состоянии? Как мне нарисовать свое счастье? Пытался сейчас себе представить, что я женат, что я привел в порядок дачу и живу там на пенсию по инвалидности. Мне не надо рано вставать. Иногда я езжу в город, чтобы сделать снимки, по которым я потом пишу картины. И главное, что своей жене я не противен, даже интересен. А потом я с женой еду в долгое путешествие на велосипедах. Где найти такую женщину, которой я был бы приятен и интересен, которая мне интересна? Мне отчего-то кажется, что это совершенно невозможно. Кому может понравиться параноидальный неудачник с красной рожей, находящийся на грани безумия? Только дегу не обращает внимания на цвет моего лица и считает меня хорошим человеком, ибо я его глажу, кормлю, и у меня в капюшоне можно подрыхнуть в тепле. И еще неизвестно, кого бы он предпочел, если бы у него была бы возможность выбора хозяина. Как же мне все представляется простым – поехать в нищую страну и предложить женщине в бедственном положении выйти за меня замуж. А ведь именно с этого могут начаться ужасные проблемы. В моей стране так много расистов и ксенофобов. А я, можно сказать, нищий и сумасшедший. Как ей будет в компании со мной с депрессивным и параноидальным? Ужасно, конечно. Она будет терпеть и мечтать о том, скорее бы я загнулся или о том дне, когда ей дадут постоянный вид на жительство и она сможет со мной развестись и найти себе другого нормального...
Выпить термос чая и лечь спать. Вот об этом я сегодня думаю, сидя перед компьютером с дегу за пазухой. Он там дремлет и на меня наваливается дремота. Как же мне хочется лечь спать прямо сейчас, не рассказывая о том, что сегодня творилось в моей голове, пока я гладил рабочую одежду и салфетки. Работа сегодня начала приносить мне удовольствие, ибо я полностью выпадал из действительности и порхал в мире грез. Там было все отлично, но были и небольшие трудности, проблемы. Главное, что там было – это любящая жена, которая не пьет. Постепенно я стер все лишнее, осталась та же прачечная, тот же монотонный труд, та же разваленная дача, осталась только она и я понял, что рецепт моего счастья прост – найти подходящую для этого женщину. Но какой женщине нужен типичный лузер, который вкалывает за гроши да еще и с облупленной красной рожей. Седеющие виски. Нервы расшатанные вконец. Отсутствие зубов. Жир на животе. Сложные отношения с сыном от первого брака. На такое счастье женщину может толкнуть только перспектива голодной смерти под палящим солнцем и дулами автоматов фанатичных повстанцев. Белый домик окруженный яблонями может показаться им райским уголком, даже если все это будет присыпано снегом. Вроде бы все просто и понятно, нужно только подкопить денег и поехать туда, но тут я начинаю мыслить скептически, мне кажется, что опять попадется какая-нибудь поехавшая, которая доведет меня до нервного истощения, а белый домик спалит к чертям собачьим. Я уже начал верить в то, что я просто неспособен встретить нормального человека, с которым можно жить, в то, что на мне лежит какое-то проклятие. И мне совсем становится нерадостно от осознания того, что мне лучше провести остаток жизни без женщины. Точнее мне хочется поскорее откинуть копыта или напиться до бесчувствия, сожрать одним махом все снотворное, что у меня есть. Да, я, к сожалению, поймал себя на том, что не хочу жить холостяком, а именно это с моей стороны было бы разумно. И проблема эта не только на уровне гармонов, но и ментального характера. Гармоны, как я успел заметить не выделяются, если нет внешних раздражителей. А вот ментальная потребность в женщине настолько сложна, что как-либо ее пресечь нельзя. Вероятно, если бы я не читал множества книг о любви, не смотрел множества фильмов, не слышал множества песен, этой потребности не существовало бы. В последнее время мне противна даже сама мысль об онанизме, и это очень плохо. По этой причине я нахожусь в таком состоянии, в котором мне любая ведьма может показаться моей судьбой, моим счастьем. Это ужасно уязвимое состояние, которое лишает меня выбора наименьшего зла из нескольких показавшихся на горизонте. Вся реальность мне кажется ужасно уродливой, бессмысленной, отвратительной, но стоит появиться рядом даже совсем неподходящей для меня кандидатуре, как все начинает обретать и возвышенный смысл, и окрашивается в яркие краски. А если эта кандидатура начинает со мной заигрывать, то у меня все едет, скачет и кружится перед глазами. Никакого разумного выбора в таком состоянии я сделать не могу. Разум вроде бы и работает, анализирует ситуацию, но он не властен над телом, над мозгом, органами восприятия, которые вовсю искажают действительность. Я, будто нахожусь в автомобиле мчащимся на большой скорости с горы по извилистой дороге. У понимаю, что ситуация моя ужасна, но сделать ничего не могу. Я вижу ту стену, о которую ударюсь головой, и ничего не могу сделать.
Как же меня злит то, что я буду жить в этой квартире на Красной Двине! Этот район мне осточертел! Я ненавижу эти пробки на переезде, этот вид из окна! Но больше всего меня раздражают счета за квартиру. А еще меня раздражает то барахло, которое в этой квартире. Как же мне хочется отсюда уехать подальше! Но я так же знаю, что такова судьба, что мне из этой квартиры просто так удрать не удасться. Мне придется в ней жить до тех пор, пока я не заслужу смерть. Сколько мне еще осталось жить в этом мире, гладить салфетки и платить по счетам? Двадцать лет? Черт! Не хочу! Где в этой сраной жизни счастье? Его нет и быть не может. Жизнь представляет собой череду разочарований и всякой ерунды. Дегу сегодня ведет себя очень хорошо, но он не может меня успокоить. Я вижу перед собой еще много лет работы в прачечной только для того, чтобы оплатить счета и никакого просвета. Скорее всего я через лет пять совсем тронусь умом и я в этом не вижу ничего страшного, даже напротив это будет не так уж и плохо, если мне дадут вторую группу, и я смогу больше не ходить на работу, в которой не вижу никакого смысла. Я чувствую себя лишним человеком, смерть которого вызовет у его близких только облегчение. Мои грезы в рабочее время зашли в полный тупик. Я не могу даже вообразить ту женщину, которая могла бы меня полюбить, которая могла бы меня хотя бы терпеть таким, какой я есть. Я жуткое создание, которое обречено еще на пару десятков лет безрадостного существования. Что я могу сказать против? Что меня любит дегу? Да, ему будет явно меня не хватать, потому мне обязательно нужно прожить еще лет пять, пока он не сдохнет. Уже девять. Пора спать, но мне не хочется глотать эти таблетки, которые помогают мне примириться с действительностью, в которой я живу, как заводная кукла. Я еще и чувствую, чувствую ненависть к себе. Да, я ненавижу себя за то, что не смог найти ту женщину, которая смогла бы скрасить те двадцать, а то и больше лет, что мне придется коптить в этом мире, который кажется мне отвратительным. Неприятно осознавать то, что взгляд какой-то дуры может сделать так, что эта реальность покажется мне раем, в котором я бы с радостью задержался бы на пару десятков лет. Что мне теперь делать? Копить деньги на дальнюю поездку? И с чего я только взял, что там женщины другие? Это сомнение в том, что где-то женщины иные, чем здесь помогает мне жить дальше. Так я на что-то надеюсь, так я не коротаю время, отпущенное мне на жизнь. Я вижу в своем будущем что-то похожее на чувства. Пусть лучше будет неизвестность, чем эта калечащая мой рассудок определенность, стабильность, которая перерастает в неизбежность. Да, лузер тоже может чего-то хотеть, кроме большой бутылки пива и пары сигарет!
То, что я напечатал вчера мне совершенно не нравится. Не знаю, почему я все это не стер. Сегодня у меня болит челюсть и ухо заодно. Вообще хотелось бы сейчас, как только солнце зашло лечь спать. Но еще полон мой термос. Я должен его допить и не дать сегодняшнему дню кануть в вечность незаметно. Сегодня мне пришло письмо с приглашением на выборы в местное самоуправление. Я, пожалуй, использую свое право не ходить на выборы. Одинаковые дни, в которых трудно найти различия. Ничего особенного сегодня не произошло. В уме постоянно строятся различные варианты будущего. Одна история за другой. Я воображаю желаемое пока прессую салфетки. Разные истории с одинаковым концом. Снова и снова я представляю, как женюсь наконец и обрету относительный покой в этом плане. Так меня меньше мучает предчувствие чего-то очень плохого. Я просто перемещаюсь в другой воображаемый мир. Наверное, это хорошо, что область моего воображения начала расширяться. А то в последние годы она почти исчезла. Я сблизился с жестокой и скучной реальностью, в которой мне было очень неуютно, перестал мечтать и у меня началась депрессия. Я видел свое будущее в исключительно мрачных тонах. Смерть казалась счастливым избавлением по сравнению с той тоской, которая вырисовывалась у меня на горизонте. Я без каких-то вспомогательных средств могу нарисовать рай где-то за углом, могу жить в этом придуманном мире, пока мое тело ходит на работу или тупо сидит дома, уставившись в стену. Лишь мечты могут избавить меня от депрессии. Им не обязательно осуществляться. Я легко с ними расстаюсь. Сейчас я воображаю, как лечу в далекую страну и встречаю там ту женщину, которую от меня не будет тошнить. Иногда воображаемое путешествие оказывается не совсем удачным. Я выстраиваю между собой и целью множество препятствий, которые в итоге преодолеваю. Без препятствий как-то совсем скучно, когда кончаются препятствие кончается воображаемое путешествие и я возвращаюсь в реальный мир. Иногда я себя спрашиваю, неужели я когда-нибудь действительно куда-то поеду и вернусь сюда с кем-то? С моей стороны было бы разумнее никуда не ехать, копить деньги на черный день, и тихо коротать время до пенсии. Рано или поздно гормональные бури должны пройти. Я успокоюсь, и пределом моих мечтаний станет бутылка пива. Писать мне будет совершенно не о чем, да и не будет хотеться. Я переселюсь на дачу и буду там часами наблюдать за тем, как отрываются и падают с деревьев листья. Я откажусь от всех стремлений, желаний и грез, стану реалистом и меня никто не будет беспокоить. Это разумно, но я так и не научился жить разумом. Меня несет к новым приключениям, и это значит, что я еще живой. Я столько лет ищу женщину, которая могла бы меня принять таким, какой я есть. Раньше я пытался казаться другим, что-то прятал, выпячивал то, чего у меня нет, но после первого опыта до меня дошло, что так можно обмануть только себя.
Опять тот же чай в той же чашке, тот же дегу у меня на плече скрежещет зубами. Сегодня был напряженный день на работе. Я со всем справился и уложился в срок. Ровно в пять я закончил работу и пошел домой. Я учусь растягивать и сжимать рабочее время и добился первых результатов. Поработаю еще пару лет и добьюсь в этом деле совершенства. Еще пару лет на одном и том же месте. Несколько лет назад для меня это было бы кошмаром, а теперь я воспринимаю подобную перспективу спокойно. Мне больше не хочется искать что-то новое. Теперь я понимаю, что от перемены рабочего места мало чего меняется. Снова болит мышца челюсти, зуб, ухо. Голова забита грезами о том, чему явно не суждено сбыться. Солнце незаметно закатилось за горизонт, на другом берегу реки загорелись огни. Уже половина девятого. Чай еще не допит. Я брожу по интернету в поисках интересного кино и ничего не могу найти. Совсем не хочется лезть в социальные сети, в которых стоит галдеж по поводу событий на Украине. Мне не интересна эта война и жертвы пропаганды с ней связанные, у которых на все есть готовый ответ. Дискуссии у меня с ними не получается. Да и вообще нет желания с кем-то общаться. Мне больше нечего сказать этому миру. Такое чувство, что я лишился своего прошлого и рассказывать о нем не хочется. Возможно, что это потому, что меня просто не кому выслушать. Возможно, что я бы начал о нем страстно писать, если бы нашелся хоть один человек, которому это было бы интересно. Где бы мне взять сил для того, чтобы пережить благополучно эти выходные. Без работы у меня начинается какая-то параноя. Отдыхать, конечно, тоже нужно, но у меня это плохо получается. Все-таки мне не хватает Алишера, какой бы он ни был, но с ним было возможно хоть какое-то общение. Был бы у меня хоть какой-то собеседник! А как было бы хорошо, если бы я женился и мог бы беседовать со своей женой! Для меня это из области фантастики. Те женщины, с которыми я был близок, совершенно к этому пригодны не были. Разговоры с ними были для меня чем-то вроде скучной обязанности и потому часто переходили в ругань. Я наконец-то перестал уставать после работы, но эта бодрость мне не нужна. Я глушу эту бодрость снотворными таблетками. Надеюсь, что со временем сожаление о бесцельно прожитых годах перестанет меня беспокоить и остаток жизни пролетит незаметно. Возможно, что я в скором будущем научусь копить деньги и когда-нибудь поеду в отпуск очень далеко для того, чтобы убедиться в том, что все мои грезы были полной ерундой. Сейчас мне хочется только одного – привести в порядок загородную резиденцию, чтобы там можно было жить. Может, после пары лет упорного труда у меня это получится. Дегу не понравился Бетховен, он нервничает, когда слышит эту мощную музыку. Пора ложиться спать. Завтра я просплю наверное до полудня, а потом поеду в центр за табаком, потом буду забивать этот табак в гильзы, глядя какой-то фильм. Вряд ли мне попадется что-то стоящее. Впереди у меня визиты к врачам и отпуск, в который, я чувствую, меня будут постоянно вызывать на работу. А если не будут, то мне, возможно, станет очень плохо. Может быть смотаюсь на дачу, открою велосипедный сезон.
Все пропало, ибо я сегодня нарезался, напился, наквасился в стельку. День не заладился с самого утра, в которое мне приснился очень нехороший сон. И теперь мне не хотелось бы что-то тут писать, мне хочется выпить снотворное и лечь спать. Мне нечего делать в этой действительности! Я уже принял снотворное. Мне действительно не хочется жить сегодня. Хотелось хоть немного уйти от того в чем я живу, но это у меня не получилось. Где-то ободрал руки проспал весь день, да и только. И сейчас ложусь спать. В сон, в забытье, только бы не видеть этого неба, этой квартиры, своего отражения в зеркале. Как бы хотелось просто откинуть копыта, чтобы наступила биологическая смерть. К чему мне жить дальше? Мне нечего делать в этой жизни...
Моральное похмелье сегодня прошло на работе. Трудотерапия на меня действует положительно. Челюсть совсем перекосило и предчувствие чего-то очень нехорошего не проходит. Жизнь катится по проторенной колее по кругу. Перешел на весеннюю обувь, снова одел тяжелые кожаные ботинки. Сейчас самое время пускать березовый и кленовый сок. Но мне на это наплевать. У меня сильно болит ухо, потому мне хотелось бы побыстрее отключиться, приняв шестьсот милиграмм кветиапина. А за работой я пытался вообразить, что я бы делал, если бы проснулся президентом. Подобные выдумки помогают скоротать рабочее время. Как же все-таки хорошо, что я работаю один! Сам себе хозяин. Выполнил заказы от своих постоянных клиентов, а потом могу потянуть резину, а могу и совершить трудовой подвиг, поставить рекорд.
Как хотелось бы, чтобы меня с работы встречали дети и жена! Я наконец-то созрел для этого. Но я уже больной и старый для того, чтобы иметь детей. Я уже не могу зарабатывать большие деньги, как раньше. Я уже инвалид мне тридцать семь лет, и я уже думаю о том, как я загнусь. Я смотрю в свое будущее с неким отвращением. Ничего приятного со мной случиться не может. Мечта о не слишком требовательной импортной невесте иногда меня утешает. Но по утрам я понимаю, что из этой затеи вряд ли получится что-то хорошее. Это будет еще одно разочарование, ведь я не умею выбирать женщин, мне вечно попадаются какие-то чудовища. Правда, без них моя жизнь была бы совсем скучной, не о чем было бы вспомнить и не было бы у меня сына. Все-таки хорошо, что он есть, хоть и не у меня. Его мать учит его плохому и я с этим ничего не могу поделать. Интересно, что он будет делать, после того, как окончит двенадцатый класс. Никаких высших учебных заведений в его захолустье нет и его маме я уже не должен буду платить алименты. Скорее всего ему придется работать вместе со своим отчимом. Ко мне в Ригу его точно не отпустят и он не захочет оттуда убежать. Будет работать на благо своей мамы. Во всяком случае, я не буду больше ей платить алименты и это позволит мне вздохнуть более свободно. Осталось всего три года. Это так мало по сравнению с тем, сколько я ей платил. Главное, это не совершить еще раз ту же ошибку. Надеюсь, что у моей спермы кончился срок годности. Каким же идиотом я был, когда замутил с этой отвратительной бабой! И ведь недавно же чуть опять не влип, но отделался, можно сказать, легким испугом. Деньги у меня кончились, и она ушла сама. Прекрасно! А я еще смею быть чем-то недовольным. Кошмаром было бы то, если бы я жил вместе с этой маргинальной особой, которая не может связать двух слов. Рано или поздно я бы ее выгнал, и было бы очень неприятно, если бы мне и ей пришлось платить алименты. Это так ужасно, когда не видишь своего ребенка, а только даришь ему подарки на день рождения и платишь алименты. Можно сказать, что у меня вся жизнь пошла наперекосяк после этого первого и очень неудачного опыта. Потом был еще один неудачный опыт, который меня просто добил. У меня в принципе и не было нормального опыта общения с женщинами. Потом была эта хабалка, потом проститутки. Какая гадость! И тут на старости лет я вдруг потянулся к этой пьянице. Мне почему-то кажется, что в развивающихся странах у меня есть шанс познакомиться хоть с более или менее вменяемой натурой. По крайней мере ей придется тут жить со мной и хорошо себя вести, чтобы не отправиться обратно на нищую родину. Главное то, что я уже стал не таким терпеливым к женским странностям, как раньше.
Сегодня был ужасный день на работе. А потом я пошел к врачу, но меня не обнадежили на счет инвалидности, получить инвалидность у меня очень мало шансов. Что же я тогда буду делать без бесплатного транспорта? Да и семьдесят евро на дороге не валяются. Как же мне все это надоело! А с челюстью продолжается очень болезненная беда. А тут еще эти боли в ухе. Черт знает, чем все это кончится. Неужели я слягу именно тогда, когда начнется мой отпуск. Мне стало нравится работать, ибо за работой я ухожу в мир своих фантазий. В том мире у меня тоже бывают трудности, но такие, с которыми я могу легко справится. В реальном же мире мне уже трудно даже сходить к врачу или вспомнить, где же валяется мой паспорт.
Сегодня на работе я выпутался из достаточно сложной ситуации. Я пребывал в сладких грезах, и градил, гладил, гладил. Как же хочется, чтобы это были не только грезы, которые тут же забываются, как мусор, вываливаются в помойное ведро. Скоро должно все это кончится, скоро будет продана квартира, и мой долг будет оплачен. Но я понимаю, что все, что я буду зарабатывать, будет тратиться. Я буду жить от получки до аванса и отпуск буду проводить на даче, где буду сажать горох. А в будние дни буду грезить у своего пресса. Грезы остануться только грезами, а я буду потихоньку стареть и удалять загнившие зубы. И лишь бутылка пива выпитая в одиночестве будет скрашивать мое скучное бытие. Скоро настанет чертово лето, которое я проведу на работе, а потом опять будет осень, зима и весна. Сколько лет я буду так жить, как живу сейчас, катясь к своей смерти по колее? Отвлекаясь от своих грез, в которых я теперь живу, я думаю о том, что больше ничего в моей жизни случиться интересного не должно, просто не может и у меня начинается тихая, ни кому не заметная внутренняя истерика, во время которой мне хочется побыстрее приблизить развязку. К чему так долго терпеть, ожидая своей смерти, коротать время? И нет разницы, на какой квартире я буду жить, нет разницы, сколько я буду зарабатывать. Мне уже не хочется достраивать дачу. Все это бессмысленно и бесполезно. Только лишние телодвижения. Это никому не надо. Для меня стало главным добраться на работу, а потом домой и завалиться спать. Я больше ни на что не годен, кроме этой работы и мне не нравиться отдыхать, мне плохо после выходных. Дальше будет только увеличиваться доза той наркоты, которую я глотаю по рецепту. И мне уже никуда от всего этого не убежать. Фактически я уже стал недееспособным, которому нельзя доверять деньги, которые я заработал. И я со всем этим согласен. Мне кажется в моих грезах, что меня может исцелить встреча с очередной женщиной, но я понимаю, что этой встречи не будет. Мне просто не разрешат. Да и вообще, стоит ли пробовать, если мне постоянно не везет? Я воображаю удачный исход этого предприятия, но у меня плохо получается, даже вообразить не могу. Так хочется выпить пива и забыть обо всем этом! Почему таблетки мне совершенно не помогают?

Прекрасно прошел сегодня день на работе. Мне было так приятно работать, что я даже задержался на пятнадцать минут. Когда я возвращался с работы, была прекрасная погода, хотя дул холодный ветер. Я постоянно грежу, в автобусе, у пресса, когда выхожу на перекур. Я рисую в своем воображении встречу с женщиной, которая меня любит, которую люблю я. Это представить не так просто, учитывая то, что я стал слишком жалким, с облупленной красной рожей, с выражением мучения на этой роже. У меня попрежнему сводит челюсти и от этого сильно болит ухо. Когда же я наконец начну копить деньги? Сейчас все уходит на еду, оплату квартиры и процентов по долгам. Я не думаю, что через год что-то изменится. Грезы остануться только грезами. Я незаметно состарюсь и мне уже поздно будет жениться. И вскоре я перестану хотеть женщину, и пределом моих мечтаний будет большая бутылка пива. Мне кажется, что в моей жизни уже ничего интересного не произойдет. Давит негативный опыт, я стал слишком недоверчивым и трусливым. Вряд ли я еще когда-нибудь дам волю чувствам. Я учусь получать удовольствие от своей работы. Больше мне его получать не от чего. Может еще от общения со своим домашним животным, которое мне сегодня палец прокусило. Надо будет в отпуске что-то посеять в огороде. Тыквы и кабачки в этом году точно не буду сажать. Мне снилось, что у меня там вырос горох в два метра. Может в этом году я удосужусь удобрить землю известью, чтобы он хорошо рос. Впрочем, меня нисколько не тянет заниматься земледелием. Хотелось бы поехать в путешествие на велосипеде, но с этой работой это вряд ли будет возможно. Такое чувство, что я так и буду до пенсии прессовать салфетки и жить со своим отцом. Годы теперь как-то незаметно пролетают. Пришел домой и спать. Больше ничего не хочется, но я пытаюсь себя заставить о чем-то думать, о чем-то мечтать, чего-то хотеть. Таблетки, наверное, все же действуют, если меня не волнует то, что жизнь моя практически закончилась. Иногда я даже вижу себя старым и больным, сидящим на даче, которая так и осталась недостроенной. Возможно, что я склею свои ласты еще до пенсии. И меня это нисколько не расстраивает, даже радует. Что-то во мне надломилось, и я теперь боюсь хотеть чего-то кроме бутылки пива. Все идет прахом, а мне все равно. Думаю, что инвалидность мне на этот раз продлить не удастся, и придется платить за проезд. Летом, конечно, можно будет ездить на велосипеде, но зимой на это уйдет уйма денег. Еще не так давно, пару лет назад, мне казалось, что будет еще что-то в моей жизни, о чем можно будет написать еще пару книг, но теперь я уже уверен в том, что ничего такого случиться просто не может. Я уже не могу, как раньше, работать за большие деньги, менять работу в надежде на то, что попадется что-то стоящее. Мне даже нравится то, что мне не надо напрягаться на работе, пусть за нее мне и мало платят. Нужно отметить, что уровень моего мастерства растет. Скоро он вырастет настолько, что я смогу выполнить эту работу за пару часов, но буду тянуть резину, чтобы выполнять ее за восемь часов. И все бы ничего, если бы не этот отпуск, который я не знаю как провести без вреда для своей психики.
На улице мерзкий дождь. На работе сегодня под конец дня мне стало жарко, слишком много дали мне салфеток в последний час рабочего времени. И в результате ушел на пятнадцать минут позже пяти. Это не страшно, но мне больше не о чем беспокоиться. Больше ничего особенного со мной не случилось. Я постоянно выстраиваю в своей голове картины своего светлого будущего и они похожи на фантастический бред. Я почти привык к боли в ухе. Мне она уже начинает казаться приятной. Мне скучно в моем фантастическом мире, а в реальности я вообще не могу оставаться долго. Я просто засыпаю от того размеренного ритма в котором проходит моя жизнь. А впереди две недели без работы. И что же я буду делать? Как же хочется поехать в путешествие на велосипеде по Европе года на два. Но такой мечте не суждено осуществиться. Разве что тогда, когда я выйду на пенсию. Мне иногда кажется, что в мире запахло глобальной войной, в которой я вижу себя обывателем, а то и заключенным в концентрационном лагере...
Что мне написать в выходной день? На улице солнечная погода. Я прогулялся до кладбища и убедился в том, что на могилах все в порядке. Во время прогулки все было как-то не так, жутко хотелось пива, которое помогло бы мне разжать челюсти и погрузиться в мир своих грез, но у меня нет денег и не будет их уже никогда. Под конец прогулки мне захотелось хотя бы конфет. Пидя домой, я захотел лечь спать. Мне не нужен этот день, в который мне нечего делать. На работу идти мне тоже не хочется.
У меня дрожат руки и потеют. В глазах наблюдается паника. Мне страшно жить до тошноты. Я уже даже не пытаюсь разжать стиснутые челюсти. Страх парализует меня. Семь часов, а мне уже хочется поскорее помыться и лечь спать. Жизнь превратилась в какую-то пытку и мне хочется просто завалиться и немного погрезить, хотя и грезы мои превращаются в какой-то кошмарный сон, в котором я вижу себя слабым и беспомощным, бессильным перед надвинувшимися на меня проблемами. Я стал хрупким, будто из стекла, небольшой статуэткой на полке посудной лавки, в которой буйствует слон. И я уже так устал от этого постоянного тихого ужаса, что мне смерть кажется счастливым избавлением от этой постоянной пытки страхом. Я не могу больше! Я иду мыться, а потом ложусь спать.
Сегодняшний визит к врачу вогнал меня в стресс. Чтобы получить какую-то группу инвалидности, нужно пройти несколько достаточно дорогостоящих обследований. А я не знаю, откуда взять деньги на эти обследования. Опять придется влезать в долги. Сегодня у меня почему-то нет интернета. А зачем он мне нужен. Мне вряд ли кто-то что-то написал. Никто не хочет писать человеку, который так никем и не стал, который все больше замыкается в себе, живет в мире фантазий, курит самые дешевые сигареты и мечтает о большой бутылке пива. Зачем мне интернет? Фильмы я сегодня смотреть не собираюсь. Просто нет времени. Мой дегу занялся онанизмом и заснул удовлетворенный. А меня на это как-то в последнее время совсем не тянет. Наверное это из-за таблеток. Сегодня я немного отошел от вчерашнего ужаса перед жизнью, но все-равно тянет просто завалиться спать, умереть до утра, а утром в бессознательном состоянии попереться на работу. Сегодня был интересный закат, но я его не запечатлел, потому что не нашел свой фотоаппарт. Проблемы с челюстью и ухом усугубляются, уже трудно откусить кусок от яблока. Я начал скучать по той квартире, в которой я пару лет прожил. Так хотелось бы сейчас пожить одному. Но я ясно понимаю, что жить один я не могу. Опять начну пить и впаду в ужасную депрессию, которая закончится очередной попыткой себя убить. Все дело в том, что в моей душе нет ничего, кроме уныния и нежелания жить. Я этого стыжусь, как очень неприличной болезни. Не хотеть жить – это куда более позорно, чем валяться пьяным и облеванным поперек тротуара. Ведь есть люди, которые меня любят, которым небезразлична моя жизнь. Я многих очень расстрою, если умру. Но страх перед пустой жизнью становится куда сильнее чувства порядочности и страха смерти. А тут еще это отчаянние по поводу моих долгов, которые я вряд ли когда-нибудь отдам. Чтобы их отдать, мне нужно, как минимум, зарабатывать в два раза больше. Сейчас я могу влезть в долг и не получить инвалидности. Да, с моим везением в последнее время именно так и будет. Надо как-то настроиться позитивно, чтобы притягивать к себе только хорошее. Но откуда взять точку опоры, чтобы перевернуть свое осознание? Уцепиться бы хоть за что-нибудь! Сегодня было совсем тепло. Ветер дул с юга, но облака принесло только под вечер. Весь день сияло солнце. Эта перемена в погодных условиях меня нисколько не обрадовала. У меня тут же возникли мысли о том, что придется ехать на дачу и что-то сажать. Эти чертовы кусты опять не будут плодоносить в этом году. Надо будет полоть клубнику, рассаживать кусты. Но самое неприятное – это выгрести из дому все пластиковые бутылки из-под пива. Их количество заставляет меня разочароваться в себе самом. В то же время не очень приятно смотреть на дом, в котором я толком ничего не сделал за несколько лет. И меня просто бесит то, что там так плохо растет морковка и горох. Видимо точно с почвой что-то не то, слишком кислая. Самое ужасное все-таки в том, что у меня пропала потребность в общении. Я никому не хочу рассказывать о своем прошлом. В последнее время мне совсем не нравится  о чем-либо вспоминать. Я будто отрекся от того, кем когда-то был. Еще не так давно я с улыбкой общался с призраками своего прошлого, каким бы нелепым оно ни было. А вот теперь. Теперь мне трудно принять то, что я натворил за последние два года. Я хочу вернуться в прошлое и прожить его иначе. Но я не способен даже сейчас жить так, как считаю нужным. Все мои стремления сводятся к тому, чтобы напиться или заснуть поскорее. Полгода я ни разу не вышел на больничный, ни разу не опоздал на работу и стал справляться с работой быстрее. Но все это полная ерунда по сравнению с тем, в какой финансовой дыре я сейчас нахожусь. И не только долги меня мучают, а то, какую же я ошибку совершал каждый день. Все было бы ничего, если бы я просто потерял эти деньги, если бы я купил душевую кабину для дачи, если бы я пропил эти деньги в одиночестве. Но испытывать чувства к той женщине – это просто свинство, которое я себе не могу простить. У меня постоянно звенит в ушах от досады.
Сегодня я пришел домой слегка выпивший. Я перехватил бутылку пива после работы. Мне стало заметно легче. Все эти лекарства мне совершенно не помогают, а бутылка пива сделала свое дело и челюсти больше не смыкаются в судороге. Как же мне хреново! И в мир грез вход закрылся под конец рабочего дня. Почему сильные лекарства на меня не действуют, а бутылка пива меня расслабляет? Черт! Я не должен этого писать, я должен лечь и спать, а не печатать эту ересь о бездействии лекарств и положительном влиянии алкоголя.
Сегодня на была ясная погода с утра, а вечером полил дождь, но мне не было противна эта погода. Я ехал домой погруженный в свои грезы, практически не замечая того, что твориться вокруг. Купил наконец табак, придя домой набил его в гильзы. Я стыжусь того, что я придумываю, в чем живу. Все это не похоже на жизнь. Все притянуто за уши, но в какой-то мере помогает мне жить в этих одинаковых буднях. Я даже скукой не могу назвать то, в чем я живу. Это какое-то хождение по кругу с работы домой, из дома опять на работу, кошмарные выходные, от которых я отхожу на работе весь понедельник. А теперь эти будни разбавит посещение врачей. И почему мне не могут дать инвалидность лет на пять, на десять? Им самим было бы меньше мороки. Опять видел во сне своего друга. Он был страшно покалечен, надо было бы ему позвонить, может у него и наяву какое-то горе. Но, признаться честно, меня его горе вряд ли заинтересует. Он сильно болен душой и не хочет лечиться, просто заливает все это алкоголем. Он слишком сильно опустился для того, чтобы с ним общаться. Я тоже не слишком поднят, не парю в небесах, но рыться в мусоре я не могу. Для меня проще гладить салфетки. Возможно, что для того, чтобы начать вести помоечный образ жизни, нужно созреть, а я к этому морально не готов. Мне стало совершенно не с кем общаться и я не ощущаю потребность в общении. Мне абсолютно нечего сказать.
Опять я созерцаю неповторимый закат в окне своей комнаты. Опять у меня многое болит. Отпуск отменяется. Слишком много людей не вышло на работу и потому я так и остаюсь незаменимым работником. Ничего, что я остался без отпуска. Для меня выходные сплошной кошмар, а в отпуске я вообще с ума сойду. Хорошо, что денег заработаю, хоть не надолго, но все же сокращу срок возврата долгов. Может быть окуплю те обследования, что мне назначили. Будет совсем смешно, если мне не присвоят группу. Тогда эти деньги на обследования можно считать выброшенными на ветер. Мне опять скажут, что я здоров, если у меня есть силы ходить на работу. Да, серьезный аргумент, конечно. Сколько еще времени пройдет, пока я наконец подам документы на рассмотрение. Придется побыть здоровым какое-то время. Мне почему-то не хочется быть здоровым. Осознание того, что у меня впереди только салфетки вынуждает меня желать своей смерти поскорее или же такой болезни, при которой мне дадут первую группу инвалидности. Плохо то, что боли в ногах меня больше не беспокоят, может быть болезнь больше не прогрессирует и я из инвалида превращусь в полностью здорового человека, которому не положен бесплатный проезд на городском транспорте и маленькая пенсия. Сегодня на работе подарили упаковку белых яиц, которые положено раскрашивать, ведь завтра пасха, праздник, который в нашей семье никогда не отмечали. Помню, каким идиотизмом показались мне в детстве все эти традиции с яйцами и прочая религиозная возня, которая царила в доме одного одноклассника. С тех пор отношение к этому празднику у меня не изменилось. Я вообще заметил, что я проивник каких бы то ни было традиций. Для меня праздник – это в первую очередь экспромт. Вот, выпил экспромтом бутылку пива по пути с работы, и праздник можно считать удавшимся. На другой праздник я уже рассчитывать не могу. Да и вообразить что-то другое трудно в моем сегодняшнем положении. Мне очень хотелось обменять яйца на бутылку пива, но если сравнить цену яиц и пива, то я мог получить только поллитра, да еще и плохого. Границы мира моего воображения очень сильно расширились теперь это целая цивилизация. Я выдумываю по несколько историй за час. Как хорошо, что у меня так сильно развита фантазия, а то некуда было бы убежать из этой однообразной действительности.
Я поговорил с мамой, воспоминания нахлынули на меня, и я возбудился. В каком же все-таки аду я жил в Англии. Как меня достали мои соотечественники по совку, по Восточной Европе! А ведь я мог от них отделаться и проникнуть в какую-то другую среду, но я поехал сюда, в Ригу и мне до сих пор не удалось примириться с окружающей меня действительностью. Я буду до конца дней чувствовать себя здесь чужим, замкнувшимся в себе иностранцем. Да, я пристроился, может быть, со временем пристроюсь еще лучше. Но что толку от этого? Важно то, что у меня тут нету друзей, нет тех людей, с которыми я чувствовал бы себя комфортно. Я постоянно психую на работе, а на выходных вообще впадаю в состояние жуткой депрессии. Раньше я еще чего-то хотел, а теперь я не хочу ничего, кроме бутылки пива. Мне стыдно в этом признаваться, но это так. Я, можно сказать, приплыл. Конечная станция! Мысль о том, чтобы жениться на женщине из далеких краев уже не кажется мне спасительной. Она уже начинает казаться мне глупой и практически неосуществимой. Может быть права моя мама, мне опять попадется какая-то сумасшедшая. Так что не стоит и пробовать, не стоит пытаться. Остается только повенчаться с пивной бутылкой, свести все свои силы и мысли на это направление.
Начался мой отпуск. Пока на работу не вызывают. Вероятно в связи с пасхой работы у меня мало. Смотрю фильмы один за другим. Как только отрываюсь от компьютера, мне становится страшно настолько, что не хочется жить. То и дело идет снег, прохладно. Мне уже надоело таскаться по врачам, ради того, чтобы мне оставили инвалидность, хотя я только начал это делать. Красивый сегодня закат. День кончился. Пора укладываться спать, рассказывая самому себе очередную сладкую сказку, отрубившись до счастливого конца. Сколько я этих сказок придумал! Но мне не надоедает это делать. Я успокаиваю себя мыслями о том, что со мной еще может случиться то, о чем можно будет написать интересную книгу. Хотя я и догадываюсь о том, что ничего не будет, кроме медленньго угасания разума, которое уже началось. Тело еще не так состарилось, как мои мозги, оно еще долго будет функционировать, а разум уже дает сбои.
Весна действительно опаздыват. Я давно ничего не писал, просто не хотел. Но сейчас неполадки с интернетом и компьютером вынудили меня снова начать это делать. В последнее время я смотрел очень много фильмов и постоянно представлял, что бы я делал на месте главных и не совсем главных героев. Я постоянно пресдтавляю себя не на том месте, где я мог бы находиться, и это дает мне возможность жить дальше. Но я остаюсь на том месте, на котором остаюсь. Грезы разбиваются о безысходность мое теперешнее положение, в котором ничего не происходит, из которого нет никакого выхода. Я работаю на оплату счетов, которые каждый месяц приходят ко мне по почте. Даже если не будет тех процентов, что я плачу по долгам, моя жизнь будет тем же калом, что и сейчас. В ней ничего хорошего для меня случиться просто не может. Проблемы с кожей на лице, моральная подавленность, с этим я ничего не могу поделать. С ужасом я представляю себе, что может быть дальше. Я буду жить дальше со своим отцом в однокомнатной квартире и ездить на дачу, на которой вряд ли что-то изменится, ибо у меня нет денег на то, чтобы там что-то изменить. Моя жизнь – это сплошные проколы, сплошные неудачи. И единственной удачей я могу посчитать то, что я бы встретил нормальную женщину, которую бы полюбил. Но я не люблю нормальных женщин, мне нравятся сумасшедшие.
Три часа после полудня. Мне передстоит поехать в домоуправление за чертовой справкой о смене счетчиков на воду. Это весьма неприятное и долгое мероприятие. Нужно будет ехать с одной окраины города на другую. Сидеть в транспорте и тупо глядеть в окно. Но что поделать? Как бы мне хотелось избежать всей этой возни по инвалидности, и прочих дел! Но жизнь вынуждает всем заниматься. Однако не так уж и скучно куда-то ехать, если под боком была бы бутылка пива. Только пиво позволяет мне отвлечься от мрачных мыслей о своем будущем, которое будет сплошной неудачей. Порой я думаю, купить самку для своего дегу. Пусть хоть он будет более или менее счастлив, а не занимается онанизмом. Но здравый смысл говорит мне, что его клетка не достаточно велика для двоих, да и детенышей потом будет некуда девать. Даже этой белке мешает быть счастливо жить квартирный вопрос. Как же все просто – самцу нужна самка и самке нужен самец. У людей то же самое, но только много чего понаворочено поевех этого. И мне всю жизнь хотелось все это дело упростить, но ничего не получалось. Теперь в моей семье все считают, что я могу выбрать только ужасную крысу, которая изгрызет и записает остаток моей жизни.
Что-то мешает мне сегодня смотреть фильмы. Может быть это призыв к тому, чтобы я слушал Генделя и писал об этой запаздывающей весне. По ночам бывают заморозки и не время что-то сеять. Да и не особо хочется что-то корячиться сажать, чтобы опять ни черта не выросло в этом кислом черноземе, который навозил из лесных канав мой дед. Как же хочется верить в то, что рано или поздно я поеду в Африку и там удачно женюсь! Когда-то у меня должно получиться это, на первый взгляд, не хитрое дело. Как же у меня свербит где-то в голове от жажды самца, которому просто нужна самка, которая может стать моей музой, тем человеком, с которым мне приятно общаться, другом! Я зациклился на этой теме и стал скучнейшим человеком на планете Земля. Может меня просто надо кастрировать, чтобы я начал набирать вес и сидеть дома. Возможно тогда, я стал бы довольным жизнью.
Суббота. Я не вполне удачно сходил по врачам. Завтра на работу. А сегодня мне ужасно хочется напиться из-за того, что я не знаю, как провести этот день. Я словно водолаз в этой жизни, которому, необходимо два баллона пива за спиной вместо аквалангов. Иначе мне слишком грустно воспринимать эту жизнь, иначе я в этом мире просто задыхаюсь. Одна за другой в голову приходят истории о том, как я поехал в Африку жениться. И у них у всех получаются ужасные концовки.
Воскресенье. Поработал сегодня всласть, а потом выпил пива, и почувствовал себя настолько хорошо, что подобрался к той теме, ради которой покинул свою любимую Норвегию. Да, в этом была замешана женщина, очень красивая на мой взгляд. Слова. Какое же это неудобное средство для выражения тех страстей, которые меня одолели в тот момент. С моей стороны было свинством влюбиться в замужнюю женщину, да еще и взаимно. Черт! Не могу даже сейчас писать об этом, когда меня вряд ли  кто-то услышит, прочитает...
Понедельник. Я сегодня выходной, но к теме о Норвегии я не хочу подходить ни с какого края, не смотря на то, что я выпил достаточно пива. Если бы она не была черной, то она бы наверняка краснела в моем присутствии...
Сегодня десятое мая. Все распускается и цветет, но утром был самый настоящий снегопад. Я уже несколько дней подряд напиваюсь по пути с работы. Похмелья нет. Мысли где-то застряли. В голове прохладно и пусто, то и дело возникает желание свести счеты с жизнью, в которой ни черта не происходит. Болит спина, болит челюсть, рожа шелушиться. Таблетки ни черта не действуют. Может быть мне стоит перестать употреблять эту дрянь, если она не приносит мне никакого облегчения. Только пиво позволяет мне немного расслабиться, оно делает мои грезы реалистичнее. Мне уже которую ночь снятся сны с запутанными сценариями. Я словно в кинотеатре смотрю непонятные фильмы. Я понимаю, что выхода из создавшегося положения у меня нет. Сколько бы я ни работал, я все равно буду в долгах и это не изменится даже через десять лет, когда мне уже будет сорок семь лет, когда я уже буду старым и ни на что не годным. Через десять лет я так же буду упиваться дешевым пивом, собирая на него деньги по центу. В моей книге уже не будет ничего примечательного и интресного, того, о чем можно было бы написать книгу...
Двенадцатое мая. На улице все еще холодно. Впереди выходные. Я думаю о том, что мне стоит поехать на дачу и что-то там посадить. Синоптики обещают еще заморозки, мокрый снег и прочую гадость. А у меня потухший взгляд. Я вернулся с работы и мне ничего не хочется. Ни к чему нет интереса. Выпить бы побольше снотворного, чтобы проспать все выходные! Тем не менее у меня появилось желание уехать на дачу на пару месяцев, чтобы побыть одному, на едине с самим собой. Мне тридцать семь лет. Я понимаю, что и лучшее и худшее в моей жизни уже было. Меня просто доводит до исступление осознание того, что в жизни у меня больше ничего не будет. Я не знаю, откуда у меня уверенность в этом, но я не могу ее поколебать.
Весна все-таки пришла. Мне стало жарко на работе, а потом я ехал в общественном транспорте по делам. Думал о том, почему же все женщины в этой стране кем-то уже заняты. До меня медленно доходило то, что мне здесь нет места. Скоро продадут мою любимую квартиру. От этого мне становится особенно грустно. Но мне надо сосредоточится на даче. Завтра поеду там что-то посадить. Весну можно будет считать законченной, когда я там все посею.
Посеять оказалось не так-то просто. Сорняки так буйно разрослись, не смотря на заморозки. На этот раз я купил перфектные семена, которые должны приняться даже на той говенной почве, что у меня на участке. Копать землю после пятидесяти километров на велосипеде оказалось нелегко. Всю неделю на работе после этой пахоты на работе ходил, как зомби, как мертвец, которому не терпится найти свою могилу и упасть в нее навечно. А тут еще эти новые транквилизаторы, с которыми мне вообще ничего нельзя делать, не то что работать, да еще и на прессе. Мне лень делать сигареты каждый вечер, уткнувшись в экран компьютера, в котором сплошная порнография и копрофагия. Мне страшно публиковать то, что я теперь печатаю, а печатать я начинаю правду и только правду о своем житии. Я конкретно больной придурок с большим долгом, который мечтает только о том, чтобы напиться пивом. В мозгу еще остались какие-то мечты о женщине, которую я мог бы полюбить и отбросить прочь все это пиво, все эти слабости здоровья. Недавно прошел обследования и выяснилось, что у меня серьезные проблемы с позвоночником. Все эти ужасные боли были неспроста. Я явно не пригоден к той работе, которую сейчас выполняю.
Сегодня кончилась эта опаздывающая весна, и началось прохладное лето. Сегодня первый день лета, выглянуло солнце, но дует просто одуренный ураганный ледяной ветер. В прошлые выходные я не поехал на дачу. Вчера позвонили и проинформировали о том, что соседи жалуются на то, что у меня совсем не выкошена трава. Послезавтра надо будет туда поехать во что бы мне это ни стало, и выкосить эту чертову траву. Как бы мне хотелось поехать на эту дачу с той женщиной, которая поймет и простит мне тот бардак, что я там развел, которой достаточно было бы на меня посмотреть, чтобы у меня появились силы что-то там делать, а не глушить пиво и лежать, глядя в потолок, усыпляя разум идиотскими грезами о том, что моя депрессия прошла волшебным образом. Нет, ничего не произойдет, пока я на приложу определенные усилия. Сейчас мне просто нужна информация о том, где обитают женщины, которые готовы жить с таким чудовищем, как я. Ведь в мире есть много таких женщин, которым очень плохо, у которых проблемы покруче, чем у меня. Невыкошенная трава на даче – это такая ерунда, ведь есть люди, которые живут в горячих точках планеты, есть те, кому нечего есть. Сосед угостил меня пивом, и я воодушевился напечатать слезное письмо своей кузине, которая живет в Англии, у которой муж африканец. Может быть поможет, а может меня опять поднимут на смех. Чего мне бояться? Ведь я же клоун по жизни!
Я написал слезное письмо, но на результат не рассчитываю. Скорее всего, меня просто проигнорируют. И правильно сделают. Нечего верить всяким пьяным рабочим после смены и выпивки. Да, выпивка сегодня была отменнная, но только завтра мне придется за все это оттуваться, объяснять врачу, что у меня не хватает денег. Это просто ужасно! Я как-нибудь вывернусь, как это бывает всегда, но все останется на своих местах. Никакой невесты не было и не будет. Это значит только то, что я не гожусь в женихи даже женщине с двумя детьми, которые уимрают от голода. Да, я не гожусь в женихи никому из тех, кто может мне хоть чем-то понравится. Я классический лузер! Я все просрал в своей жизни, все, что можно было просрать. Кто может откликнуться на такое послание? Разве что конкретно поехавшая из соседнего цеха. Да, у нее тоже кто-то есть, но меня это обрадовало после того, как сильно расстроило. Ведь с ней у меня точно было бы много проблем, ведь она явно поехавшая. Меня больше не интересуют приключения с поехавшими, я стал старым, и мне нужен хоть какой-то покой. Мне нужна нормальная женщина, которую интересует работа в прачечной и огород с домом. Хотя немного веселья мне тоже не помешало бы. Какая-то свежая струя необычного ветра в моем затхлом замкнутом пространстве.
Опаздывающая весна плавно перешла в ненаступающее лето. Можно начать новое произведение, но я к этому не готов. Нет новых мыслей, дабы начинать что-то новое. Время ускользает от меня скоро закроется магазин, и я не смогу себе купить бутылку пива для того, чтобы хоть как-то скрасить этот паршивый холодный летний денек, в который весь день дул холодный и пронизывающий до костей ветер. А какая-то женщина мечтает жить тут, в промозглой Европе, а не под палящим солнцем Африки. Я не знаю о ней ничего, как и она не знает ничего обо мне. Возможно, что мы умрем, так и не встретив друг друга. Черт возьми! Я уже никого не боюсь, после той страшной крысы, что всю мою жизнь изгрызла и записала. Я уже достаточно стрелянный воробей, для того, чтобы чего-то бояться. Жизнь просрана к чертям и мне нечего бояться. Я на своих колесах уже ничего не боюсь.
Был на своем участке, скосил половину травы, но потом у меня сломался триммер, кое-чего посадил, чувствовал себя достаточно бодро, начал только хандрить на обратном пути. Все нормально. Я купил себе трубку, не такую, как хотел, но и эта сойдет, а еще взял настоящий дорогой табак, от которого на тянет блевать, как от этих надоевших мне хуже горькой редьки сигарет. Думаю, что с трубкой моя жизнь более или менее наладится. Есть одна идея – взять больничный и ходить на работу, сорвать тем самым большой банк. Но мне как-то неохота этим всем заниматься, хотя нахождение на больничном – это очень большой плюс при получении инвалидности. Мне надоело пользоваться порно, чтобы унять свои страсти. В то же время, я вспоминаю тех женщин, с которыми я был вместе здесь, в Латвии, и меня начинает тошнить. Это такие... Мне трудно подобрать для низ определение. Моя двоюродная сестра почему-то крайне резко отреагировала на мою просьбу что-то там узнать о невестах из Африки. Её можно понять, ей не нужны резкие телодвожения. Придется мне ехать туда самому и искать там себе жену. Это с одной стороны очено ужасно, но с другой стороны и прекрасно. Это будет приключение, которое можно будет высечь на скалах Норвегии. Или на теплых льдах Антарктиды найдут капли моих холодных трупных мозгов. На даче я нашел материал для пола в душевой и туалете.Осенью переедем и все будет в порядке, и я начну делать домашний очаг, а его хранительнца найдется, главное мотопила работает как надо. Мне сейчас пора ложиться спать, но мне не хочется. Я хочу думать о своем будущем. Писать о прошлом очень просто, о настоящем уже намного сложнее, а о будущем просто нвыносимо. Я принял таблетки для того, чтобы отрубиться, но продолжаю печатать эту муть, которую никто не захочет читать. После короткого разговора с соседом по даче я понял, что мне немедленно надо найти женщину, которая будет за мной ухаживать, при моих-то диагнозах. Но мне не хочется, чтобы за мной кто-то ухаживал, скорее мне хочется поухаживать за здоровой женщиной. Для того, чтобы ухаживать за местной женщиной, я слишком мало зарабатываю. Остается только одно – воспользоваться импортом. А что в этом такого? Ездят же мои коллеги за рубеж, чтобы там оторваться за все свои скучные будни. Вот и я, как только налажу свои дела отправлюсь туда и оторвусь по полной программе, одев сразу три презерватива.
Нет, мне не оторваться за отпуск! Мне нужно полноценное приключение, круглосуточное по будням и выходным иначе никакого удовлетворения не будет в моей душе, которую мой отец называет козлиной. Выпил сегодня утром чашку кофе и весь день чувствовал себя очень хорошо. Вот только не пойму, зачем он вечером мне его сделал. Наверное, чтобы я не вырубился, после той бутылки пива, которую я купил на те деньги, ту мелочь, что осталась в моем кошельке. Сейчас пошел на улицу курить с дегу на плече, и эта гадина от меня убежала. Чтобы его поймать, у меня ушла масса времени на нервах. В итоге я его схватил, а он прокусил мне палец. Какой это все же бред! Мне больше нечего делать, как выпускать свою белку на газон, а потом ловить ее там! Уходит день. Солнце садится, а я ничем не могу его приметить, разве что тем, что мыслью о том, чтобы все-таки не ехать в Африку за женой, а сойтись тут по тихой волне с какой-нибудь женщиной за пятьдесят и тихо, спокойно, без излишних переживаний прожить остаток жизни. Почему нет? На приключения у меня просто нету сил, вернее денег. Осенью мой долг исчезнет чудесным образом, из-за которого придется забыть ту милую квартирку в тихом районе. Что-то должно измениться в моей жизни. Она больше не может так продолжаться без банковской карточки, без паспорта и айдикарты, с просроченным удостоверением инвалида в двойном экземпляре. На даче тоже что-то должно произойти. Я должен там что-то сделать, хотя бы пропилить пол для фундамента для печки. Хотя-бы пропилить это чертово отверстие. Еще нужно вырыть яму и зарыть там все пивные бутылки, которых в доме накопилось очень много. Там еще очень много работы помимо посева и покоса. И мне предстоит каждые выходные туда ездить и как-то справляться с этим. Я чувствую себя выбившимся из сил, но потихоньку начинаю привыкать к новому, летнему активному образу жизни. Чашка кофе утром мне очень помогает почувствовать себя бодрее и жизнерадостнее. Меня начала мучать мысль о том, чтобы еще раз отступиться от своей мечты и кинуться на то, что находится рядом. Все! Больше нет мечты! Есть реальность и женщины из прачечной, некоторым из которых я могу сгодиться. В конце концов надо пробовать, а не ждать непонятно чего.
Я начал немного понимать, чего я хочу. Хочу хоть какую-то сотню евро в месяц тратить на стройматериалы и инструменты для дачи, хочу приезжать туда и не только копаться в огороде и косить траву. Меня жутко радует, когда я делаю там что-то новое, а не захламляю двор пустыми пивными бутылками. Главное, что меня тормозит, так это нежелание моих родителей разделить мои планы. У меня такое чувство, что они бы обрадовались, если бы у нас этой дачи вдруг не стало. Но я не могу просто ходить на работу и проедать, прокуривать, пропивать свою зарплату. Жизнь так быстро ускользает, потому возникает желание каким-то созидательным трудом отметить все это дело. Настанет ли когода-то день, когда я все-таки воздвигну эту чертову печку на даче вместе с унитазом? Казалось бы все очень просто, руки чешуться, чтобы этим заняться, но вместо денег на материалы у меня долги. Я терпеливо жду осени, когда продадут ту милую квартирку, и погасят мой долг, который я так глупо создал с непутевыми бабами. Я жутко зол на себя за то, что натворил и даже сейчас творить продолжаю. Взять бы очень большой кредит, оборудовать дачу, а потом сдать квартиру и на эти деньги отдавать этот кредит! Это был бы разумный план, но на взглям моих родителей – это безумие. Да и пока у меня нет второй группы, мне будет дорого добираться до работы оттуда. Сегодня и на работу и с работы было добираться легко.
Еще воняет сиренью, занчит не окончилась еще опоздывающая весна. Промок сегодня под дождем, пока ехал от врача, которая сказала мне, что по нейроролгии мне не светит вторая группа, даже, ели меня полностью парализует. В лучшем случае мне сохранят третью группу. Это мне пригодится, если по психике мне совсем ничего не дадут. Денег не мерено потрачено, только бы все это окупилось той пенсией, которую мне должны присвоить. В коллективе есть одинокая женщина, которая старше меня, и это в последнее время заняло мои мысли. Она старше меня, но это меня совершенно не отталкивает. Я задался вопросом о том, нравится ли она мне, и не смог ответить на него однозначно. С ужасом я отметил то, что у меня может возникнуть опять страсть, ведь поле моей души давно не пахано, а в нем много семян, и стоит его немного взрыхлить, как оно зацветет красными маками. Нет, я понимаю, что она, по всей вероятности не такая, каковы были прежние. Возможно, что она ко мне и проявит какой-то интерес, но чем это может кончится? Я оставлю своего папу и поселюсь у нее, или же приведу ее сюда, и скажу, что она будет жить со мной. Меня тут же пошлют на фиг, кого бы я ни привел, даже, если я приведу английскую королеву. Впрочем, ко мне в гости может прийти разве что такая же больная на голову, как я, потому родители ко мне так плохо и относятся. Надо отметить, что внешность этой женщины мне нравится, как и ее нрав. Вот только я уверен в том, что я ей безразличен, и это не неуверенность в себе, это трезвый взгляд на вещи. Ведь мне даже паспорт мой не доверяют, чтоб я кредитов не набрал. Да, я бы набрал кредитов для того, чтобы сделать из этой дачи подобающее жилище, сдать квартиру, и жить, не опасаясь счетов за квартиру.
Сегодня у меня был ужасный день. Телефон взбесился с самого утра, жил своей жизнью, делал звонки куда попало, пищал, глючил, говоря короче. Сегодня у меня даже руки не понднимаются что-то напечатать. Не хочется курить, не хочется пить и на работе я почему-то очень устал. После глотка пива по коже бегут муражки. Завтра поеду на дачу, может еще там чего-то посажу, что-то вскопаю, докошу эту чертову траву и прополю клубнику. Ее не мешало бы еще рассадить, но сейчас время для этого не очень подходящее. Немного почитал, что я вчера печатал, и пришел в ужас. Права была моя мама, я вчера был очень сильно пьян, хотя выпил немного, но меня очень сильно развезло. Меня радует то, что на даче будет новый замок на калитке, радует то, что пила, все-таки работает, правда, пилить ей пока особенно нечего. Но скоро должен настать день, кода я пропилю пол под фундамент для печи. У меня почему-то потекли сопли. Совсем нос заложило. Есть еще пара евро, можно поправиться пивом, но нет желания. Сходил по большому, так засорил унитаз, пришлось прочищать, ковыряться в собственном копро. Я уже не верю в то, что когда-нибудь все-таки получу эту вторую группу инвалидности, и смогу засесть на даче. Проблемы валятся со всех сторон. У моей племянницы проблемы с развитием и это меня просто убивает. Мне всегда казалось, что у моей сестры все должно получиться лучше, чем у меня, по человечески, а тут такое горе, такое испытание. Ведь она делала все правильно, в отличии от меня. Кажется, что у меня болит сердце, но скорее всего это просто боль от позвоночника отдает в грудь. Я в смятении, не знаю, что мне делать, и прячусь, ныряя в пиво. Сколько можно его пить? Пиво и сосиски с горчицей в неограниченных количествах - мечта каждого профессионального безработного, а еще порнография через интернет, какая-то крыша над головой – вот и все – предел мечтаний цивильного человека.
Понедельник выдался не таким тяжким, каковой была пятница, не смотря на то, что под конец дня меня завалили работой, и мне пришлось задержаться на полчаса, я чувствую себя достаточно бодро. Пива мне больше пить совсем не хочется после вчерашнего ужасного кошмара. Я даже посетовал на то, что у нас за проступки не секут, а только штрафуют. Лишение денег куда мучительнее, особенно, когда они последние, всяких избиений. И вот, я пытаюсь получить то же удовольствие, что я получал от выпивания пива, от поедания мороженого с фисташками. Пока получается совсем плохо. Такое ощущение, будто занимаешься сексом с подушкой, а не с женщиной. А порой я вспоминаю свои раздумья в магазине, в отделе семян. Там я долго держал в руках пакетик с семенами конопли. Мои раздумья окончилиь на том, что я утвердился в мысли – ничего не бывает так просто, если семена этого растения так просто продаются, то курить ее бесполезно. Мороженого съедено очень много, а в груди что-то ворочается и требует дальнейшено потребления. Перехожу на конфеты с чаем, но это не утоляет той жажды, которая требует того, что заставить меня забыть о том, кто я и где я. Попытка просмотра скандинавских детективных сериалов с треском провалилась. Так же провалилась и попытка изучения норвежского по книге с помощью переводчига гугл. Мне остается только мечтать о настоящей печке на даче. Это самая достижимая из всех моих целей. Если там будет нормальная печка, то там худо-бедно можно будет жить зимой, или хотя бы приезжать туда отдохнуть на выходные. Женщины? Пожалуй, мама права – мне не следует себя изводить различными грезами в этом отношении. Я притягиваю только плохих людей, потому одиночество мой удел. А тот дом – это прекрасное место для жизни затворника. Рано или поздно я все же должен когда-нибудь получить эту вторую группу инвалидности, пенсия по которой позволит мне замкнуться в себе, перестать смотреть в календарь, перестать смотреть на часы и держать телефон включенным. Я и сам не заметил, как увлекся идеей доведения этого дома до ума. Эта идея владеет моим умом уже несколько лет, но пока я почти ничего не сделал. Во всяком случае, я очень недоволен своими достижениями. Я даже и прикинуть не могу сколько там еще всего надо сделать, чтобы успокоиться и остановиться на достигнутом. Ясно одно – что вкладывать деньги в дачу выгодно, в отличии от вложений в пиво или в автомобиль, к примеру. Мне больше не хочется ходить на концерты, развлекаться или заниматься благотворительностью, балуя чужих детей. Эти желания больше меня не терзают. Поздно пришло это разумное желание, надо сказать. А теперь мне хочется просто завалиться спать и видеть во сне настоящую печку в том дурацком домике. Мне следовало бы переселиться туда на лето, чтобы и после работы там что-то делать, но это было бы для меня слишком накладно в плане дорожных расходов, а относительно велосипеда, я не уверен в том, что проезжать по сто километров каждый день мне по силам. Это, однако, было бы кстати для моей фигуры. Может мне следует по рабочим дням после работы кататься на велосипеде до моря каждый день, или делать большой круг по городу. А то фигура моя стала слишком расплывчатой. В принципе, я запросто могу доехать от дачи до работы за два часа даже при самых ужасных условиях. Почему бы мне не попробовать пожить там? Дома я чувствую себя слишком никчемным по вечерам. Я не могу больше постить в социальных сетях, не могу больше смотреть фильмя для широкого потребления, а все интересные я уже пересмотрел. Как же все-таки хорошо, что у меня есть снотворные таблетки, приняв которые, я могу лечь спать в девять часов вечера!
Пиво мне больше не хочется пить, ибо оно делает меня совсем жалким и не дает забытья. Я напротив, еще более остро ощущаю свое ничтожество. К чему его пить, если потом за это ловят и штрафуют, если мне приходится ради того, чтобы выпить, воровать деньги со своего же счета? На те деньги, что я потратил на пиво, я мог бы купить передние сумки для велосипеда, новый компьютер, новый телефон и много чего еще. Я слишком долго не чувствовал похмелья, морального похмелья. Теперь оно настало. Мне, право же, не верится, что я когда-то решусь это опубликовать. Так же с трудом могу себе представить, что кто-то дочитает до этого места. С деньгами у меня будет совсем худо. Пенсии не будет, зарплата будет не ахти какая. Хорошо я хоть купил себе новые шорты для велосипеда.
Какую же ерунду я печатаю! А это моя жизнь, мои мысли, которые вращаются по очень маленькому кругу. Что-то не действуют эти бесовские таблетки, из-за которых я днем вялый, а под вечер начинаю чувствовать прилив бодрости. Писать о прошлом было как-то проще, или же писать кому-то конкретному, но писать сейчас как-то трудно писать в стол. Я описываю свое заболевание. Полюбуйтей моей шизофренией. Надо сказать, что челюсти у меня сжиматься все-таки перестали, да и предчувствие чего-то ужасного меня не так уж беспокоит. Может быть потому, что ужасные вещи со мной случаются. Куда бы сбежать от себя самого? Теперь меня мучает совершенно идиотская надежда на то, что мне все-таки дадут вторую группу. Может эта противная бабка уйдет в отпуск, придет другая и отправит мне письмо счастья, в котором будет удостоверение инвалида второй группы. Это обстоятельство меня бы спасло. Но более вероятно то, что мне вообще никакой группы не дадут, а в конверте будет только печатный отказ. Может быть оставят третью и то это будет просто чудом.
Моя мама была бы спокойна, если бы я плюнул не только на поиск подруги, но и на эту дачу, на которой мой дед, ее отец, корячился до последнего, до тех пор пока там не упал и не пролежал сутки в высокой некошеной траве. Сегодня шел дождь с утра, а меня это обрадовало – скорее взойдет то, что я посеял. А сеять там еще много чего можно. Мелькнула мысль – не ехать на дачу в следующие выходные, но я ее отмел. Луше поднапрячься, хоть что-нибудь там сделать, чем все выходные провести в этой постылой квартире, просматривая второсортные сериалы. Нет, надо как-то двигаться, надо что-то делать, что-то созидать, рыхлить эту почву и бросать в нее семена. Интересно, взойдет ли хоть что-нибудь из того, что я в этом году посадил? Я не очень расстроюсь, если ничего не взойдет, даже не смотря на огромные деньги, что я потратил на семена. Осенью надо будет обязательно купить саженцов кустовой ягоды и насадить их между яблонь. Да и грушу надо бы заменить и посадить еще парочку. Кто-то гуляет с собакой, а я играюсь с растениями на даче. Уже несколько лет я рву жилы на этом огороде, но никак не могу ничего вырастить. В прошлом году выросло немного гороха, ведро свеклы и ведро морковки, да парочка репок. Правда, в этом году куст крыжовника наконец начал плодоносить...
Какое же у меня сегодня хреновое настроение. Оно испортилось после того, как я увидел цены на готовые печки. Вся дача в ее нынешнем состоянии столько не стоит, сколько стоит заурядная печка. Придется делать ее самому, а я потерял в интернете чертеж того, что мне нужно. Хотя поиск подходящего чертежа в интернете пока успехом не увенчался. А в голове кружатся прекрасные печи за большие деньги. Не хотелось бы, как мой дед сварганить то, что рассыплется, криво и косо, что потом придется ломать. Хочется, занимаясь своим делом, заработать на то, чтобы мастер сделал что-то приличное, около чего будет приятно греться, что будет жрать мало дров и давать много тепла. Был там один вариант, маленькая кроха покрытая изразцами, для которой не нужен фундамент. Я с такой имел дело, когда жил на хуторе в гнилом доме, но она меня прекрасно согревала. Видимо именно этот вариант мне подходит больше всего. Нужно только осведомиться, сколько она стоит. Это самый подходящий вариант для меня. Просто заплатить деньги и не надо этой глупой возни. Еще неизвестно, что будет, если прорезать пол.
На самом деле причина моих терзаний не в том, что я не могу найти чертеж для печки или узнать, сколько стоит печка в магазине, а в том, что я не уверен в том, что мне после продажи квартиры будут выделены какие-то деньги на обустройство дачи. Я напрасно на это расчитываю. Сейчас мне остается только ждать, пока чудную квартирку продадут, оплатят мой долг банку, а остальное уйдет сестре на первый взнос для покупки дома в кредит в Ирландии. Мне надо как-то вернуть к себе доверие, вернуть свою карточку и паспорт. До чего же я дошел с этим пьянством вызванным хронической депрессией! Еще немного, и у меня отберут карточку от интернет банка.
Все, что меня удерживает в этой жизни – это дача. Больше я уже ни о чем не думаю. Я окончательно потерял надежду на то, что встречу женщину, с которой мне будет хорошо. Чтобы мне было хорошо, мне нужно заниматься любимым делом, а его у меня нет. Разве что ковыряние на этой даче. Я туда бегу от самого себя и остаюсь там наедине со своим раздраем, со своим бардаком. Который я пытаюсь исправить. Пока ничего путного не получается. У меня нет денег на строительные материалы. И я с трудом думаю о том, что бы я мог сделать без денег. К черту! Спать!
Мечты о женщине меня больше не беспокоят, больше не являются мне во сне красавицы. Я смирился с тем, что буду гладить салфетки до тех пор, пока не упрусь макушкой в бетонный пол. Теперь я грежу покупкой унитаза и печки с душевой кабиной. Потом можно будет грезить теплицей, верандой, стеклопакетами, баней и так до тех пор, пока я не начну кататься по этим шести соткам в инвалидной коляске и с нетерпением ждать, пока придет симпатичная социальная работница. Она будет изнурять себя, выслушивая воспоминания моей тревожной и богатой приключениями молодости. И в одной комнате будет жить мой сын, в другой отец, которые будут выходить только в туалет и покурить. Все трое мы будем инвалидами второй или первой группы. Чем не прекрасная развязка своей кривой и перекошенной судьбы?
Господь! Не дай мне снова сбиться с пути, который ведет к печке, унитазу, душевой и прочим удобствам на даче! Тонны салфеток переглажу, совсем сверну себе позвоночник, буду трезвым, раздражительным и мрачным, буду рано ложиться спать. Я не буду любоваться тем, как листва на деревьях перед окнами будет плескаться в лучах заходящего солнца. Я буду лишь думать, как бы побыстрее скоротать остаток дня. Еще только восем часов – с тоской думаю я. То же самое я думаю весь день на работе. Мне хотелось бы, чтобы время летело все быстрее и быстрее, ибо жизнь перестала представлять для меня интерес. Один и тот же пейзаж в окне, одни и те же люди на работе. Я будто смотрю занудный фильм, и хочу перескочить подальше. Где эта кнопка, чтоб промотать эту жизнь лет на десять? Я сейчас только и делаю, что подавляю в себе желание выпить пива. У меня сейчас нет возможности его выпить, потому это желание меня просто разрывает изнутри, и я спешу улечься спать, выпив пригорошню таблеток. Я пытаюсь думать о чем-то приятном, но не могу найти ничего приятного в этой жизни. А может кино этой жизни уже давно кончилось? А я все сижу в зрительном зале, и жду пока что-то еще появится на экране. Через пару дней приедет Павел, мой сын, я боюсь того, что буду нагонять на него тоску. У него и своей достаточно. Как я понимаю, оценки у него не ахти какие, в техникум его вряд ли возьмут, да и не позволит ему мама покинуть Прейли, и переехать в Ригу, ко мне. Он будет учиться двенадцать классов там, а потом будет работать со своим отчимом. А может его мать, перестав получать на него алименты сама отправит его ко мне, утратив материнский инстинкт, который основывался на алиментах и прочих льготах.  До развязки этой истории отсталось еще четыре года. В то, что развязка наступит в следующем году я просто не верю.
За что бы еще зацепиться в этом прямом коридоре со скользкими стенами, полами, потолками. И в конце этого коридора нет никакого света, есть стена. И в этой стене нет ни дверей в загробную жизнь, ни окна, ничего. Никакого суда не будет. Этому миру глубоко фиолетово, сколько я сделал добра, сколько зла. Да, какое-то время продукты моей жизнедеятельности будут присутствовать в обществе, но вскоре мой образ выпадет из памяти людей, и я стану небытием, каковым, к примеру является мать моего деда по материнской линии. Но для чего-то я еще живу! Кроме унитаза на даче мне трудно что-то придумать. Мой дед построил дом, а я провел туда воду, подключил электричество, поставлю нормальную печку, вставлю новые окна, заменю крышу, выстрою новый сарай. В общем сделаю из этой будки дом, в котором можно будет жить. А что дальше? Я ужасно сомневаюсь в том, что у меня будут внуки. А это было бы неплохо...
Притащил себя с работы, заставил съесть ужин, теперь пью чай, и прикидываю, как бы мне завалиться пораньше спать, ибо меня от всего тошнит. Дегу пытается согреть мою окоченевшую душу, прижимается своей гладенькой шерсткой к моей шее и вместе со мной смотрит на монитор и слушает шокирующий рок. У меня под конец дня не на шутку разболелась спина. Появились мысли о том, чтобы выйти на больничный месяца на три, потом уволиться, но здравый смысл говорит мне, что это совсем не выход. От другой боли мне никуда не уйти. У меня перестал уменьшаться живот. Мне жизненно необходимо взять отпуск, и отправиться на пару месяцев в путешествие на велосипеде. Это невозможно. Я должен работать. Вместо мен это делать некому. Да и с этой работы сбегать, признаться, не очень хочется. Одна надежда на то, что мне все-таки дадут вторую группу инвалидности, и тогда я смогу когда-нибудь, когда на даче будет порядок, позволить себе вырваться на волю еще раз. Проехать бы Финляндию еще раз, по Восточной стороне! Заехать бы туда, на Север, где я раньше не был. Но все это для меня теперь так же нереально, как полет на Луну. Меня спутали множество нитей, к примеру тот же дегу, которого нельзя бросить. Я пытаюсь посоветоваться со своей смертью. Как бы я прожил следующий день, если бы знал, что он последний? Я бы пошел на работу, чтобы этот день прошел быстрее, что-то чиркнул бы в этом дневнике о том, что жизнь моя в последнее время настолько безрадостна, что ухожу из жизни с радостной улыбкой. Пиво? Разве я его люблю? Нет, я просто его пью, чтобы унять доржь в глубине свеого осознания, эту противную дрожь, которая говорит мне, что делать сдесь мне уже нечего, и прилично с моей стороны будет уйти сейчас, чтобы не мучить окружающих омерзительностью своего присутствия. Еще недавно у меня были надежды, но теперь они исчезли. Я понимаю, что с женщинами мне общаться противопоказано, что вторую группу инвалидности мне не дадут, что дачу я вряд ли дострою, что документы и банковскую карточку мне уже не вернут, что дачу вскоре просто продадут за ненадобностью, и я буду каждый день тягать себя на работу, чтобы оплачивать счета за эту ненавистную мне халупу, в которой мне предстоит окочуриться так же, как моя бабушка, прав. Есть еще Павлик. Он не хочет, чтобы я еще раз ушел от него. Что мне ему сказать? Тогда я мог и не уходить, а продолжать пить и воевать с его мамой, с которой я уже жить органически не мог. Я оказался слабым, слишком слабым, чтобы не уйти от нее тогда. Я оказался наивным, когда уходил от нее в первый раз, а потом вернулся. Это тоже была слабость. Одна слабость потянула за собой другую. Как бы мне хотелось проснуться, воспрянуть духом, как тогда, когда я развелся! Помню, какой я был счастливый, что даже не хотел принимать алкоголь в течении шести лет. Я неплохо жил – творил, учился, много читал, слушал разной музыки, старался стильно одеваться. Куда это все делось теперь? Теперь я завяз в этой прачечной и не знаю, куда мне идти, куда двигаться. Но можно было бы освободиться, если достроить дачу, переселиться туда, сдать квартиру, выплатить все кредиты, выйти на пособие, и тогда покататься вдоволь, даже если и не дадут вторую группу. Хотя я и чувствую, что путешествие вряд ли меня как-то взбодрит. Все дело в восприятии. Я воспринимаю свою теперешнюю жизнь, как тюремное заключение. А мои вылазки на дачу, для меня, как прогулки по тюремному дворику. В тюрьме тоже можно жить, но я не могу жить и на воле. Может это оттого, что у меня совсем нет того, с кем я мог бы хоть на каком-то уровне пообщаться?
Опять меня задержали на работе. Вечно не получается постирать то, что мне надо погладить. Но все это пустяки по сравнению с тем, какую жажду я чувствую по отношению к пиву. Это самая настоящая ломка. Я готов сегодня был заложить в ломбард любимую дрель или пилу, только чтобы приложиться к двухлитровому пузырю. Вроде бы на улице жарко. Ехал в майке без рукавов, а теперь приехал домой и мне холодно, так и хочется укутаться в свою волосатую куртку, которую дегу изгрыз и записал.
Ко мне приехал Павлик. Теперь мы сидим спиной к спине, уткнувшись в свои компьютеры. Своего рода современная семейная идиллия. Переел я сегодня на работе кренделя, который руководство предоставило в честь предстоящих праздников летнего солнцестояния. Даже не могу съесть свой любимый суп рассольник, который папа недавно научился готовить. Мне трудно выполнять свои обязанности на работе. Теперь я с ужасом смотрю на тазы с салфетками, хотя знаю, что смогу с ними справиться до пяти часов, что бы ни случилось. Мне стыдно, что я никак не могу найти фильм, который бы потряс осознание моего сына. Уже девять часов, мне пора ложиться спать, но до десяти я не буду и пытаться этого сделать. Еще только середина недели, а мне кажется, что уже пятница, что уже надо собираться ехать на дачу.
Однако хорошее все же случилось! Мне присвоили инвалидность третьей группы на пять лет. Это очень серьезная сумма, но по частям. Хотелось бы договориться с каким-нибудь банком, который выдал мне ее сразу. Тогда бы я сделал дачу, и смог бы туда переселиться, а эту чертову квартиру сдать и не париться о том, как бы за нее заплатить. Я чувствую себя художником выносившим великий замысел, нашедший натуру, но у меня нет красок и кисточек для того, чтобы выплеснуть свои идеи на холст того чертового участка земли, того домишки.
Павел увлечен какой-то дурацкой игрой, и не хочет смотреть мировое кино, а я врубил регги, и мне все по барабану, кроме того, что я отдал папе все деньги и не оставил заначку на банку пива, хотя этот напиток мне больше не помогает. Я не могу расслабиться, выпив даже три литра одним махом. Мне нужно не пиво, мне нужно общение, а его у меня нет никакого. Я в полной изоляции. С курением – туго. Слишком много расходую табака, а затянусь пару раз, так кидает в дрожь, тошнит и вообще хочется бросить. Новые таблетки будут не скоро. Если только в среду, а до этого придется перебиваться тем, что осталось. Может быть, новые таблетки дадут мне ту бодрость, которую от меня ждут на работе. Мне хочется жрать, мне трудно сидеть на месте меня тянет завалиться спать...
 У меня мало времени, мало сил, я стараюсь держаться и не падать на кровать, чтобы забыть о своей боли в спине. Да, спина у меня сегодня разболелать на на шутку! Мне прописали новые лекарства, но купить я их смогу только во вторник. Это значит то, что мне еще очень долго придется мучиться со своей сонливостью. Завтра на работе будет очень много салфеток. И мне придется их гладить до полного изнеможения. Я ведь мог и отказаться выходить завтра, праздничный день, как-никак, но я не люблю праздников. А потом будут выходные, в которые мне придется поехать на дачу и покосить там траву.
Вот, и настал вечер пятницы. Сын познает с дедом компьютерные премудрости. А я пришел домой в ужасном расположении духа. Меня все раздражает, и все потому, что у меня нет возможности треснуть пива. Курение трубки перестало приносить какое-либо облегчение и удовольствие. В голове засела мысль о том, чтобы сделать сыну подарок, а я понимаю, что у меня нет на это денег и вряд ли когда-нибудь появятся. Я же практически лишен дееспособности. Мне нельзя доверить даже пару евро, и я с этим вполне согласен. А как мне с этим не согласиться, если я промотал столько денег. И мало того, готов промотать и сейчас. Мне сейчас хотелось бы взять кредит и достроить дачу, хотя я и понимаю, что отдавать мне его будет не с чего. Мне вообще много хочется разных не вполне необходимых вещей.
Опять эта боль в спине, опять мысли о самоубийстве. Мне хочется убить себя за то, что я не умею жить. Да, я могу хорошо гладить салфетки, могу копаться в огороде, могу путешествовать на велосипеде, но с людьми я совершенно не умею ладить, с теми людьми, с которыми я пытаюсь сблизиться. Я вечно заискивал перед ними, раздавал себя всего без всяких условий, я был для них, как нищий, вымогавший у них внимание. Всему виной то, что иногда у меня бывают приступы страха одиночества. Нет, это не любовь к людям, а страх одиночества. Я не могу сказать, что мне нравился тот же Алишер, даже напротив, иногда он меня раздражал, но я тратил на него деньги, только бы он немного побыл со мной послушал меня, сказал мне что-то будь то возмутительная дрянь.
Вот и настали дни летнего солнцестояния! Я не праздновал самую короткую ночь. У меня нет ни средств, ни положительных навыков, чтобы что-то праздновать. Тополя раскидали свой пух, который лежит на газоне, словно снег. У меня мало идей на счет того, как убить этот день. Идет дождь, как и должно быть во время этого пьяного праздника под открытым небом. На улице мало людей. Большинство из них хорошо вчера выпили. А у меня состояние такое, будто я пил вместе со всеми, но пьяным не был. В итоге я получил только похмелье, без всякого предварительного удовольствия. Мне морально тяжело жить вместе со своим отцом, особенно в выходные дни. Зря я сегодня не встал пораньше и не поехал на дачу, пусть бы я там даже ничего и не сделал. Я не нахожу себе места. Тело корчится, как в предсмертной судороге. Как хочется вырваться из этого замкнутого круга, хоть на работу, хоть куда-то. Для меня единственный выход – это слушать музыку и писать. Курить не хочется. Слишкому уж мерзкий табак мне подсунули в магазине около дома по завышенной цене. Я с вожделением смотрю на снотворные таблетки. Выпить бы их сейчас в четыре вечера, чтобы проспать до утра понедельника. Хотелось сегодня зайти на работу вместе с Павликом, чтобы показать ему, что его ждет, если он не начнет нормально учиться и не окончит нормальное учебное заведение, но у меня не хватило духу. Вместо этого я провел его по шикарным улицам с домами в стиле югенд. Дома атмосфера отвратительная, мне не хочется жить со своим отцом, но других вариантов у меня нет. Скорее бы у меня совсем отказали мозги, чтобы я, как моя бабушка просто лежал на диване и ждал смерти. Жить? А для чего мне еще жить долго, когда жизнь для меня стала какой-то пыткой, в которой одна радость – выпить пива и завалиться спать. Хотя и сон иногда бывает самым настоящим проклятьем. Сегодня всю ночь я пребывал во сне в состоянии то ужаса, то уныния.
Сейчас пытаюсь себе представить то, что меня бы обрадовало. В первую очередь мне нужны деньги, чтобы купить печь на дачу, а еще пластиковые окна, унитаз, бойлер и душевую кабину с кухонной мойкой. Все это стоит около трех тысяч евро. Ну, сделаю я на даче райский уголок, в котором можно будет жить! А что дальше? Я все-равно буду жить со своим отцом, который меня с трудом выносит. Все-равно у мне не вернут мою карточку, все-равно я не смогу жениться. Обустройство дачи, каким бы волшебным оно мне ни казалось, ничего не изменит в моей жизни. Мои документы и банковскую карточку мне не вернут, даже, если я закодируюсь от алкоголя. У меня, на взгляд моей мамы, серьезные проблемы с головой, и вылечить это невозможно, что значит, что я уже никогда не буду самостоятельным человеком. Я годен только на то, чтобы гладить салфетки, зарабатывать деньги на то, чтобы жить со своим отцом, который работать не может, и не имеет никакой пенсии. Что мне теперь делать, я не знаю. У меня такое чувство, что я уже умер, только тело еще живет по инерции. Я не вижу никакого просвета, никаких перспектив в своей жизни. Мне не вернуть доверия своих близких. Даже если я и закодируюсь от алкоголизма. Хотя, наверное, мне стоит попробовать это сделать. Это единственный шанс хоть что-то изменить в своей жизни. Конечно, я лишусь своего главного утешителя, без которого мне жизнь совсем не мила, но в последнее время этот утешитель мне совсем не помогает. Он напротив делает меня еще более нервным. Мне нужно просто месяц не пить совсем, а потом пойти к наркологу, и сделать это. Пусть это даже ни черта и не изменит в моей жизни.
Разговор с мамой был долгим и тяжелым, но я добился того, что в обмен на кодирование, я получу свои документы обратно, если, конечно, буду себя нормально вести. Это хоть какой-то свет в конце той мрачной норы, в которой я сейчас нахожусь. Хорошо бы еще начать ходить в какое-то общество анонимных алкоголиков, чтобы там изливать свою душу, вернее то, что от нее осталось. Я заметил, что совсем разучился говорить, что делаю это крайне неохотно. Может там я познакомлюсь с какой-то женщиной, которая так же, как и я, пытается справиться с этим недугом, который так распространен в современном обществе. Чтобы жить, надо двигаться куда-то вперед, а не лежать раздавленнным своим недугом и жалеть себя. Сейчас мне просто стало ужасно стыдно перед сыном за то, что я настолько ущемлен в своих правах человека.
Сейчас посмотрел видео с Алишером, вспомнил, как в то время я зависал в социальных сетях, как ждал ответов на свои посты, как много хотел сказать миру, и меня прошибла жуткая тоска по тому времени, ностальгия. Я уверен в том, что к этому возврата нет. Я уже не буду таким, как раньше, таким не будет больше Алишер, которого буквально выпотрошили в прачечной, и стало ясно, что нет у него внутри ничего, кроме лоскута маминой юбки, которым он завязал глаза, чтобы не смотреть на пугающий его мир. Когда-то он печально заметил, что прачечная перевернула его мир. И теперь он никого не узнает, кроме своего друга, которому уже пятьдесят лет, но у которого все впереди, как тогда, когда ему было шестнадцать.
Кем я теперь быть собираюсь-то? Если не психически больным алкоголиком, то тихим огородником и гладильщиком салфеток. При таком раскладе мне точно ничего, кроме рукоблудия не светит, да и то под вопросом, ведь таблетки, которые я буду принимать, потенции мне не обещают. Кресло мне нужно, а то на этом табурете я себя хуже, чем в велосипедном седле чувствую. Там хоть можно опереться на руки, а тут руки заняты кропотливой работой, нажиманием на клавиши. Спина, короче изнывает от дискомфорта. Зубы, вроде, стали опять сжиматься, но не так сильно, как ранее. Рожа, после крема, опять-таки, вроде, стала глаже не лупится больше. Расставание с алкоголем в обмен на права человека показалось мне с утра каким-то неравноценным. Некуда мне будет больше спрятаться, не увижу я больше донышка пластиковой пивной бутылки, следственно пузо мое увеличится, буду больше жрать на нервной почве. На что бы мне опереться? Женщины я и в перманентно трезвом состоянии достоин не буду. Посмотрел сейчас на свои кисточки, на свои карандаши и стопку чистых холстов с мольбертом и возникло подобие желания что-то натворить, что-то наподобие вдохновения. Квартира переполнена хламом, среди которого оказались и мои знаменитые очки, вернее то, что от них осталось. В чайную кружку спустился паук, но вылез, когда я начал из нее хлебать. Воспитанное насекомое. Что мне еще сказать миру? Я своершенно разбит в моральном плане и опустошен. Не смотря на то, что мой любимый сын сидит сейчас рядом, в голове все-равно мелькают мысли о самоубийстве. Послушал вчера свою маму, и понял, что мое увлечение дачей слишком сумасбродно. Ясно то, что ей было бы спокойнее, если бы никакой дачи не было бы. И что тогда? Тогда сидеть дома в выходные, и печатать одно и то же или пытаться найти приличный фильм в замкнутом пространстве интернета. Интернет мне кажется замкнутым пространством, потому что я стал совсем редко натыкаться на что-то приличное. Смотреть второсортные сериалы для меня слишком болезненный процесс.
Чертово воскресенье! Чертово воскресенье после дурацкого праздника, в который напиваются, жрут долбаные шашлыки, поют старые глупые советские песни, хотя должны прыгать через костер, искать цветок папоротника в лесу и заниматься при этом групповым сексом, не смотря на укусы назойливых насекомых. Старая хорошая музыка струиться из динамиков в мои уши. Спасибо моему сыну, который подключил все-таки жесткий диск к моему заломанному компьютеру, который я так часто заливал чаем и алкоголем. Музыка эта, будто возвращает меня к жизни, к той жизни, в который я был еще не таким безнадежным, как сейчас, когда я стою перед острой необходимостью перед кодировкой от алкоголя. Какой же порнухой я буду видеть мир, когда у меня не будет даже надежды когда-нибудь нажраться пивом! Для меня сейчас пиво стало смыслом жизни, и мне нужно этого смысла лишиться, чтобы стать полноправным человеком а не пациентом пансионата для алкоголика и шизофреника на дому. Все уже давно махнули на меня рукой, от меня ничего умного не ждут. Моя затея с дачей кажется всем идиотизмом.
Кажется подул ветер с Юга. Это может значить то, что я буду возвращаться с работы с попутным ветром. Лучше напрячься утром, нежели вечером, после рабочего дня. Месяц мне надо будет без вспомогательных препаратов не принимать алкоголь, а потом пойти к наркологу, и закодироваться за сорок пять евро. Мама скептически смотрит на эту затею. Она убеждена, что я и без алкоголя полный придурок, которому нельзя доверять те деньги, которые он зарабатывает. Обидно, конечно, то, что зарабатывать деньги мне доверить можно, а тратить нельзя. Очень не выгодная ситуация. У моего папы она другая – зарабатывать деньги он не может, зато тратить деньги ему доверяют.
Когда-то я вкусил сладкий плод путешествий на велосипеде, а теперь я очень надолго лишен этого удовольствия. Меня не могут отпустить с работы в отпуск даже на две недели и в холодный сезон, когда лежит снег. Можно, конечно, уволиться с этой работы, и тогда у меня будет два месяца на путешествие, а потом еще два и еще два. Девять месяцев я смогу жить на колесах. Но что потом? Потом придется искать другую работу, а это стало для меня трудным занятием. В моем теперешнем состоянии, я выгляжу не очень трудоспособным. Я оброс множеством странностей, которые незнакомые люди вряд ли будут терпеть в отличии от тех, с которыми я уже бок о бок проработал несколько лет, которые уже ко мне основательно привыкли, и сквозь пальцы смотрят на мои странности. А может быть я просто потерял уверенность в себе. А кто в меня поверит, если я сам в себя не верю. Нет во мне больше энтузиазма, нет необоримого желания вкалывать, зато есть желание залечь в психиатрическую больницу на месяц. Но это я вряд ли смогу себе позволить с этой чертовой работой. Да, я уже не люблю свою работу, и хотел бы выйти на пенсию по инвалидности, которую мне упорно давать не хотят. Последний месяц ходил на работу в полуобморочном состоянии. Выписали те таблетки, которые мне совсем не подходят. А без таблеток я уже ни спать, ни бодрствовать не могу. С моими доходами и затратами я не смогу ни дачу отремонтировать, ни даже одеваться и питаться нормально. Конечно, есть небольшая надежда на то, что после продажи квартиры мой долг оплатят. Есть надежда на то, что мой сын в следующем году переедет ко мне, и мне не надо будет платить алименты.
Кризис, кризис у меня в голове. Я живу неадекватно, я живу себе в ущерб. Еще недавно у меня была мечта найти, встретить женщину, которой я бы хоть немного понравился, но теперь я понял, что все это бред. Я не нравлюсь самому себе, как я могу кому-то понравиться? А как мне может кто-то понравиться? С этим у меня совсем плохо. Я чувствую холод своего сердца, когда гляжу на женщин, которые моего поля ягоды. Я чувствую себя каменной бесчувственной статуей. На днях представил себе отношение с одной женщиной, представил детально, и долго хохотал в истерике в грустной истерике. Надо только оторвавшуюся пуговицу к пиджаку пришить и как-то влезть в брюки, надушиться, причесаться, начистить свои ботинке и купить шляпу, плащ тоже не помешал бы или какой-то сюртук. Запастись презервативами, и вперед. Покорять женские пределы воображения. Проблема только в том, что мне этого уже не хочется...
Сейчас чувствую, насколько я утратил способность к творческой работе. С концентрацией проблемы, не говоря уже о вдохновении. Находясь на работе, я чувствую публику, чувствую то, чего она желает. А желает она совсем не того, что я способен творить, не того, что мне хотелось бы поведать миру. В общем, с публикой у меня немой конфликт. Я больше не хочу с ней разговаривать. А еще несколько лет назад я был так открыт на встречу читателям! А теперь эти читатели слились для меня в однородную биомассу, которая поглощает только интеллектуальный наркотик, литературный алкоголь, который уносит их в сраненький иллюзорный мирок.
Может быть мне стоит во время летнего солнцестояния закончить писать об опоздавшей весне, и начать писать про лето, которое незаметно проскользнуло в прачечной, где нет неба, где только пыльный потолок? Какая вообще разница – одно большое произведение или два поменьше? Нет, лучше я буду продолжать это, надеясь на то, что ни у кого не хватит терпения дочитать до этого места, что дает мне возможность быть откровенным. А то недавно было, что одна женщина зачиталась моими произведениями, начала их комментировать, и я был повержен этим обстоятельством в кошмарное уныние. Мне вообще не захотелось ничего печатать, не захотелось жить вообще. Я вежливо общался с ней через социальную сеть, это стоило мне титанических усилий над собой. Она просто не представляет, какую боль она мне причиняет напоминаниями о своем существовании, о существовании того мира, в котором она живет. Я жил когда-то в том аду под воздействием анастезии алкоголя, и для меня это самый настоящий ад.
От голода мне стало очень холодно. Я лег на диван, завернулся в плед и дрожал, мечтая о своей поездке в Африку и встрече там со своей потенциальной женой. Когда я очнулся от этого сладкого сна и понял, что это был только сон, которым реальность никогда не станет, я почувствовал полную беспросветность своей жизни. Это бесцветное небо над головой и суп харчо, который мне приготовил папа. Теперь я согрелся, даже слегка вспотел. Мне снова хочется завалиться на диван и грезить до завтра. Но какая-то сила заставляет меня садиться на жесткий табурет, выгибать болящую спину и ковыряться в себе. Челюсти снова начали судорожно сжиматься, и меня это жутко расстраивает. Я жадно глотаю чай. Он тоже горький, как пиво. Да, тоскливо то, что от пива придется отказаться. Смыслом жизни тогда станет дача, на ремонт которой я буду копить деньги, делать там что-то потихоньку.
Как же болит спина! А река за окном серая, как свинец. Что бы я хотел сейчас написать, так это портрет африканской женщины с натуры, а не с фотографии скачанной из интернета. Им там наверное плохо, и хочется жрать, жарко, а мне тут прохладно, сытно, но не хватает радости жизни, которой они щедро наделены от рождения. Нет. Я сейчас снова упаду на диван. У меня больше нет сил копаться в себе. Я сам себе становлюсь противным, чем глубже копаю. Эти мои грезы просто гадость какая-то, потому что наивные, как запах топленого сала. Я сижу сейчас и дожидаюсь, когда же стукнет девять часов, и я смогу залечь спать, отрубиться, выключиться, больше не чувствовать себя духовно пустым, заполняющих эту пустоту какой-то небывальщиной. На работе я жду с нетерпением конца рабочего дня, а потом я жду девяти, чтобы заснуть. А чего я жду во сне? Во сне я откровенно жду смерти. Скорее бы скоротать эту незадавшуюся во всех отношениях жизнь! Удручает то, что за что бы я ни взялся получается только горе. Включил сейчас Гражданскую Оборону. Может быть депрессия немного отступит. Но в одну и ту же воду нельзя войти дважды. Эти таблетки на меня уже не действуют. Я уже не могу протестовать, я понял, что сам из пластика, и пластиковому миру некого было побеждать, ибо кроме него ничего и не было. И все-таки это было круто, что я несколько лет пребывал в иллюзии того, что я откуда-то вырвался и куда-то ворвался! Эти годы были не самыми мрачными в моей темной идиотской жизни. Жизнь была бы не такой глупой, если бы я нашел в себе силы хоть чем-то из нее гордиться. Но откуда взять эту идиотскую гордость? Я не могу сказать ни об одном своем поступке, что я им горжусь. Все было сделано по инерции, под воздействием внешних обстоятельств, которые я не выбирал. В больницу меня надо бы, чтобы там добрый доктор меня послушал. Но во всем этом нет смысла, ибо инвалидность мне не дадут до тех пор, пока я работаю. Путь ко второй группе лежит только через больничный на полгода или год. А как на него соскочить я не знаю. Я пока еще ни разу не брал больничный у психиатра. Это надо узнать. Может отработаю год, и тогда смогу соскочить на больничный, а потом и на вторую группу. Как бы мне хотелось сейчас поваляться дома. Хотя, наверняка через три дня меня бы от этого затошнило, и потянуло бы на работу, к этим дурацким салфеткам.
Хотелось бы сейчас на дачу поехать с компом пусть и без интернета и пива. Но и это может обернуться самой настоящей пыткой. Для меня все, что угодно может стать пыткой, за что бы я ни взялся. Опять эти челюсти начинают сжиматься! Как это мерзко! Рецензии, которые я получил на портале, где разместил свои произведения меня заставили только поморщиться. Народу не понравилось. Впрочем мне не нравится вообще, когда народ напоминает каким-либо образом о себе. Я становлюсь настолько нежным человеком, что мне хочется уничтожить весь мир, который мне кажется слишком грубым и несовершенным. У меня впереди рабочая неделя, в которую я непонятно чем буду заниматься. Шоколадная фабрика ушла в отпуск, финский ресторан тоже устроил себе каникулы по поводу летнего солнцеворота. Придется, видно, трясти белье и дожидаться пока начнут стирать рестораны. Опять буду ставить рекорды по количеству выглаженых салфеток за смену. Мыслено витая где-то там, где снимают порнографию.
Странное дело – мне больше не хочется показывать своему сыну свои любимые фильмы, и вообще никому, хочется, чтобы все это было только моим личным. Как и музыка. Я больше никому не хочу навязываться со своими вкусами, со  своими восторгами. Я больше не хочу быть заметным, убедившись в том, что подавляющее большинство людей не являются живыми. Возможно, что я превращаюсь в маньяка из книги Рю Мураками, который утверждал, что никого не убивает, ибо те, с кем он работает даже не рождались. Это так – копии с копий. Все дело в том, что его сердце было очень пустым, он никого не любил, никем не восхищался. Он смотрел на всех с сугубо биологической точки зрения, только в своем гиде по Токио он увидел неожиданно что-то живое, потому и не стал его расчленять.
Я почувствовал облегчение, когда посмотрел на часы, и увидел, что уже семь вечера. Осталось только два часа до того момента, когда я смогу отключиться, а потом в отключке провести ночь и рабочий день. А завтра у меня радость – ураганный встречный ветер по пути на работу с дождем. Как я завтра доберусь – не знаю. Плащ одевать не буду. С таким ветром – это будет просто мучением. Всю неделю обещают ужасную погоду, но меня это мало волнует. Два часа без малого на велосипеде можно как-то вынести, даже раздевшись до гола. Греет то, что послезавтра будут у меня новые лекарства, следовательно, возможны улучшения самочувствия.
После выходных чувствовал себя сегодня хуже некуда. Еле доработал день до конца, и чувствовал себя при этом героем. Мне было даже плевать на грубящего мне отца. Посмотрел с сыном фильм «Платье». Немного отошел душой. Челюсти опять сжимаются, как тиски, как я ни пытаюсь за всем этим следить. И вообще пошло все к хренам собачьим!
Спал ночью ужасно. Проснулся только после обеда на работе, до этого был в полусне. Не хотелось бы, чтобы и сегодня это безобразие повторилось. Мне уже пора ложиться спать, но солнце еще так высоко. Неужели так незаметно и нудно пройдет остаток моей жизни. Проблема заснуть, проблема проснуться, проблема дотерпеть до конца рабочего дня, проблема скоротать выходные. Нет, без алкоголя жизнь кажется мне совсем нудным занятием. Это даже не онанизм, это существование неисправного механизма, которому уже давно место на свалке. Тело потихоньку разваливается, а мозг убежден в том, что это тело еще нужно несколько лет потаскать на эту работу, пока оно совсем негодным не станет, тогда меня могут и освободить от трудовой повинности. Спина сегодня особенно остро болела, но я сосредотачивал мысли на работе, потому день пролетел быстро. Я теперь знаю толк в убийстве времени на работе. Теперь мне осталось научиться убивать его дома по вечерам и в выходные дни. На даче можно кое-что сделать, поперетаскивать землю по участку, поковырять ее, покосить траву.
А все могло бы измениться, будь рядом со мной нормальная жена. Но с моими опциями даже сумасшедшие алкоголички не согласны жить со мной. Слишком уж я неудобный вариант. Ветер надувает тучи, тяжко будет против него утром ехать, но зато завтра мне не надо будет ехать на молочный комбинат, чтобы раскладывать там по полкам рабочую одежду. Как же страшно ложиться спать, ведь опять может повториться вчерашний кошмар, в котором у меня болели коленные суставы. Мне жутко холодно. Такое ощущение, что я остываю уже навсегда. Я думаю, неужели в этом мире нет для меня никакой радости, кроме дрянного пива, без которого я собрался жить, чтобы вернуть себе дееспособность. До меня сегодня дошло, что даже если дееспособность я себе верну, мне все-равно придется жить вместе со своим папой, который меня с трудом переносит. Мне, конечно, все это до одного места, его психи, это он живет с сердцем полным обид, тащит их на себе и трепещет от страха новых. Мне сейчас все кажется бесполезным, все вокруг тлен! Куда мне убежать от себя? Куда деть свои комплексы неполноценности? Нет, мне точно надо начать ходить зимой в общество анонимных алкоголиков, чтобы хоть с кем-то там разговаривать...
Мне сегодня вообще не хотелось включать компьютер. Слишком уж я почувствовал себя усталым. День на работе прошел скучно, но под конец я сделал невозможное. Жизнь без пива кажется мне совсем утомительным занятием. Безрадостное существование. Впрочем, я с радостью жду выходных, в которые я обязательно поеду на дачу. Покошу там траву, прополю культурне растения. При мыслях о даче я не чувствую себя так плохо, как обычно. Новые лекарства пока не делают меня бодрым и радостным. Эффект от них просто нулевой. Сегодня не буду пить кветиапин на ночь. Возможно, что это из-за него у меня так болят коленные суставы среди ночи. Попробую обойтий фенозепамом и еще одними дурацкими таблетками. Девять часов. Пора спать, а я все думаю о том, где же мне найти себе жену на старости лет. Все было бы не так печально, если бы я не был так беден. Можно сказать, что в своей стране я живу за чертой бедности – зарплата в пятьсот евро является очень тяжким грехом, а тут еще непристроенный папа. Чтобы найти себе жену, мне нужно отправиться в голодный Судан. Может быть, умирая от голода, решиться выйти за меня замуж. Интересно, каким образом я туда попаду. Можен на велосипеде, может просто прилечу туда на самолете, пойду в трущобы, где мне просто хорошенько дадут по голове, чтобы снять с меня штаны и вытряхнуть мелочь из карманов.
Чая еще целая чашка, мне хочется обрубиться, чтобы выскочить из этой действительности, которая меня с каждым трезвым днем все сильнее угнетает. Сегодня на работе я почувствовал ярость, но взял себя в руки, хорошенько подумал о том, как справиться с заданием до пяти вечера, и меня посетила пара идей. И я почувствовал себя победителем, когда выгладил последнюю скатерть ровно в пять. Как же я ненавижу ту реальность, в которой сейчас живу! Я пытаюсь примириться со своей ненавистью, пожирая леденцы на работе, но ничего не получается. Как ни крути, а мне придется жить вместе со своим папой до тех пор, пока кто-то из нас не умрет. А в следующем году, к нам еще Павлик может переехать. Ему надо где-то учиться после основной школы. Мне это не в тягость, но мне кажется, что у нас у каждого должна быть своя комната, а так же не хочется оплачивать эти огромные счета за квартиру.
Еще один день пролетел в суете на работе. Работал я сегодня достаточно хреново по причине плохого самочувствия. Был сегодня у терапевта, отдал результаты обследования по неврологии. Зря я их делал, но кто мог знать, что мне дадут таки третью группу по психике. Теперь я только знаю, что у моему позвоночнику кердык, а нервы в конечностях продолжают отмирать. Но до инвалидного кресла мне еще далеко, потому и вторую группу мне дадут не скоро. Теперь у меня есть только одна мечта – унитаз и печка на даче. Закодироваться от пьянства – оказывается не такое плевое дело для меня. Только в моем кошельке зазвенела лишняя мелочь, как я тут же купил себе жестянку с пивом. Таким образом срок моего кодирования отодвигается на неделю. Неужели я не могу не пить месяц без специальных таблеток. В моей голове не срослось то, что не будет никакого унитаза на даче, если я не закодируюсь, если я буду пить, даже в очень малых дозах. Меня коробит от перспективы недееспособного сумасшедшего, за которым приглядывает отец, который меня терпеть не может, но я все-равно выпил эту кружку дерьмового пива. Я мог бы отложить этот евро на покупку тех же канализационных труб, мог бы просто забыть о нем, но я захотел подобие сладкой конфеты сейчас, а не праздника потом. Я не справился с импульсом. Мне надо срочно записаться в общество анонимных алкоголиков. Мне нужна возможность хоть с кем-то говорить. Такое чувство, что я уже разучился это делать. Шахматы показывают то, что я совершаю очень много импульсивных движений, не думая о последствиях.
Пятница. Меня слегка загоняли на работе, но это мелочи по сравнению с тем, что я чувствую сейчас в восемь часов, когда еще рано ложиться спать. Вчера хоть с сыном посмотрел «Заводной апельсин», а сегодня он не хочет ничего платить. Пока забивал сигареты пытался читать биографии актрис жанра порно. Просто стало интересно, откуда же такие беруться. Не из прачечных же. А вообще мне ужасно захотелось вмазаться пивом, настолько, что я даже забыл о своей мечте – унитазе на даче. Как бы к этой мечте подойти так, чтобы не лишать себя возможности, хоть раз в неделю расслабиться? Это невозможно. Все там стоит на месте пока я не получу свою карточку обратно и не смогу откладывать на унитаз хоть немного денег. Чертова идиотская жизнь, в которой я мечтаю о какой-то ерунде и езжу на велосипеде медленнее всех старух, не говоря у же о стариках. Я с ненавистью посмотрел сейчас на солнце, которое еще высоко, на реку в которой волны искряться светом заходящего светила. Где же общение с сыном? Мы сидим спиной к спине и уткнулись в свои бесовские машины. Мы будто на разных планетах. Завтра я встану пораньше, и поеду на дачу. Надо бы встать, как всегда на работу. Это лучше, чем корчиться проснувшись рано по привычке. Да, у меня нормальная мечта – не платить дорого за квартиру, сдавать ее и при этом курить дорогой табак в трубке, сидя на унитазе на даче. Дача – это великое дело, если ее довести до ума. В моей голове то и дело возникает идея пойти в лес и напилить там деревьев, а потом сделать из них если не мебель, то хотя бы террассу – несколько бревен на навес и порядком для пола, перила не обязательно. Но все это из области фантастики. Ничего путного из того, что я там напилю не получится, а вот на деньги я могу попасть, если лесник запалит. Так что если пилить что-то в лесу, то только сухостой для дров. Завтра я что-то прополю, покошу траву, и надо немного помахать лопатой, закопать ту тару, которую я извлек из-под кровати. Мысль о том, что у меня завтра будет возможность вмазаться пивом приводит меня в радостное нетерпение. Выпить и поковыряться с сорняками, поперекапывать землю, немного прибраться в доме, хотя там порядок, все лежит на своих местах, хоть и с виду кажется, что все разбросано. Крыжовник начал плодоносить, может и горох все-таки взойдет так, что я хоть раз в неделю смогу его поесть. А вот если не взойдет морковь, то я буду конкретно недоволен. Почему-то поездки на велосипеде на дачу совсем не делают меня стройным. Как торчало это пузо, так и торчит. Если бы я ездил на работу на велосипеде с дачи, то вероятно у меня могла бы появиться талия. Но все это у меня еще впереди. Сейчас там главное печку поставить, а потом можно будет подумать об утеплении туалетной комнаты. На все это понадобиться где-то пять сотен евро, не считая канализации. На тысячу потянет бойлер душевая кабина, унитаз, раковина на кухне, трубопровод. Но все это дребедень, пока там нет печки. Сколько будет стоить печка я скоро узнаю. Не меньше тысячи. Я в этом уверен. Как я смогу накопить такую сумму, если буду жить так и дальше, когда все деньги отец оставляет в магазине под окнами. Ему тяжело дойти до супермаркета, где все дешевле. К чему мне эта дача? Может отказаться от нее и жить спокойно, смотреть порно, пить пиво, ходить на работу, как заведенная кукла, пока не влезет позвоночная грыжа, пока у меня не начнут отниматься руки и ноги. Время пролетит незаметно. И мне тогда останется только лежать на том диване, что умерла бабушка, и ждать пока явиться смерть за мной. Я просто влюбился в ту печку, что видел в витрине мастерской. Жаль, что мастера нет на месте, что он работает на объекте. У меня была такая же печка на хуторе. Я отапливал достаточно большое помещение в гнилом доме и не жаловался. Примерно сутки после конкретной протопки она еще хранила тепло. Поставив там печку, я смогу там жить зимой, осенью, весной. Если я буду там жить постоянно, то и огород смогу в порядок постепенно привести. Ладно. Пора спать. Завтра меня ждет дерьмовенький денек...
Все выходные лил дождь, но это не помешало мне смотаться на дачу и покосить там траву, а еще я продолжил самообучение работы с моторной пилой. Теперь я приловчился ее заводить, но у нее почему-то постоянно то натягивается, то ослабевает натяжка полотна. В общем, огромную сухостоину я так и не завалил, но я продолжу начатое на следующих выходных. Без денег на материалы мне там просто нечего делать. У меня были деньги, когда мне перечислили налоги, но я, вместо того, чтобы снять их по паспорту, и сделать какие-то покупки стройматериалов, просто часть пропил, часть истратил на шорты для велосипеда, на трубку, семена, а остальное ушло на пиво. А кодироваться все-таки надо. В субботу вечером я не удержался и купил два баллона пива, которые выглушил за вечер, а потом еще поехал в вечеру добавлять на сдачу. Пяти литров мне было мало. А утром было жуткое подавленное. Возможно, что я закодируюсь там, где не надо месяц терпеть. Я не верю себе, что смогу продержаться месяц. Мне нужны новые друзья, мне нужно с кем-то общаться. А сейчас мне пора завалиться спать. Уже девять часов, а я пытаюсь что-то выразить, хотя выражать особенно нечего. Мечта о печке на даче сводит меня с ума, как и вся эта изрядно заброшенная дача. Я к ней привык, помню, как она строилась, помню, как дед приучал меня ковыряться в земле, которую мы по ночам таскали из леса. Я помню, какие были маленькие яблоньки, которые теперь своими кронами накрыли половину участка, и раз в два года дают солидный урожай. Самым разумным с моей стороны будет, если я засажу остаток участка кустовой ягодой. Правда имеющуюся у нас совсем плохо плодоносит. Опять-таки нужны деньги на саженцы. Как же трудно копить деньги, особенно тогда, когда карточка банковская находится у моего отца, который тоже не силен в экномном образе жизни. В общем, я понимаю, что все это никогда не кончится, что вечно я буду тратить все то, что зарабатываю, до самой смерти. И какой смысл во всем этом? Умереть, оставить бардак на даче. Меня эта перспектива очень удручает.
Проскользнул незаметно рабочиий день без особых происшествий. Я старался за работой уноситься мыслями в то будущее, в котором на даче все или почти все будет готово для того, чтобы там жить. Скоро ли настанет этот момент? У меня руки чешуться взять кредит и поставить там печку, а потом взяться за туалет, а потом поменять окна и сделать веранду, мебель в комнатах. Ободрать эти обои и покрасить стены, наклеить фотообои. По моему, я конкретно свихнулся на почве этой дачи. Почему родители не понимают, как важно сейчас приспособить ее к постоянному жительству? Ведь если со мной что-то случиться, то за квартиру будет платить нечем. Если переехать на дачу, то квартиру можно будет сдавать и на эти деньги как-то питаться и оплачивать там счета за электричество. В голове моей мамы засело убеждение в том, что там жить нельзя. Я не могу ее в этом переубедить.
В последнее время я больше не мечтаю о женщинах. Потребность в сексе совершенно пропало, разе что посмотреть крутую порнуху, да выплеснуть гормоны наружу, чтобы не мешали мне думать о печке и унитазе. Кожа на лице стала гладкой и блестящей благодаря крему для рук на основе масла облепихи. Не мешало бы сделать какую-то прическу, но у меня нет для этого никакого настроения. На следующих выходных надо будет все-таки завалить это сухое дерево и распилить его на дрова. Мне надо понять что там происходит с натяжкой цепи, надо еще купить станок для заточки цепей. Опять чертовы траты денег, но дрова дорого стоят, а чтобы жить там их нужно будет очень много.
Мне уже пора спать. Я не знаю, зачем я все это печатаю. Может быть, чтобы не замкнуться в себе окончательно.
Я вернулся с работы по графику, поел, пополнил запасы табака и конфет по дороге с работы. А теперь мне бы хотелось просто расстрелять это время до утра. Меня ни к чему не тянет из того, что для меня сейчас находится в досягаемости. Как же хочется вычеркнуть этот ненужный отрезок времени, выпив снотворное пораньше! Я пуст, мне не о чем писать, у меня нет никаких ощущений. Разве что я горд тем, что со всем замечательно справился по времени, и волнуюсь из-за того, слишком много пропустил того, что следовало бы отправить на перестирку. Да, постиралась сегодня униформа для конфетной фабрики очень плохо. Завтра будем решать, что делать, что делать, и кто виноват. Я жру конфеты, чтобы унять нервы, которые не в состоянии успокоить дегу у меня в рукаве. Жизнь кажется мне жуткой порнухой. Все потому, что меня окружают не те люди, с которыми мне было бы интересно. Я мечусь по просторам интернета, но никого не нахожу. За просмотром старинного фильма вместе с сыном исчез из моей жизни еще один вечер. Принял снотворные таблетки, но спать не хочется. Вообще, эта химия, что мне выписывают, на меня никак не действует. Никакого морального подъема я не чувствую. Скорее только безразличие ко всему, даже к тому, что завтра на работе намечается скандальчик небольшой.
Спать. Наконец, я добрался во времени до того момента, в который я могу завалиться и ни о чем не думать. Целый день изнурял себя идиотскими грезами о благоустроенной даче, в то же время плохо себе представляя то, как я верну себе документы и карточку, как уплачу долг. Печку я точно куплю в кредит. Буду приезжать туда осенью и зимой, делать там что-то потихоньку. Я плохо себе представляю, что я там сделаю, но я уверен в том, что делать буду. Это все, что мне осталось в этой жизни. Все, что меня более или менее радует. Хоть бы в одной комнате навести приличный порядок! Хоть что-то там бы изменить за год, сдвинуть этот беспорядок с мертвой точки.
Сын уезжает от меня. Ему здесь скучно, ему здесь нечего делать, потому он не отрывается от компьютера. Иногда мне удается показать ему какой-то фильм, но большую часть из них он уже смотрел. Мне очень стыдно, что я не могу сделать ему подарок, хотя ему особенно ничего не нужно. Как бы мне хотелось, чтобы мы жили вместе! Хотя бы так, как сейчас – не общались особенно, но присутствовали рядом. Как же хочется вмазаться пивом! Я не верю в то, что это поможет, но это желание возникает по инерции. Надо кодироваться. Я с этим сам не могу справиться.
Как же мне страшно начинать что-то печатать сегодня, ибо меня сегодня с самого утра изнуряют мысли о тщетности моего. Мир скучный, ненастоящий, пластилиновый, его хочется поскорее забыть, просто выпить снотворное и провалиться в кошмарный сон, в котором я чувствую себя гораздо комфортнее, нежели наяву, где меня просто наизнанку выворачивает оттого, что хочется выпить пива. Я знаю, что это ничего не изменит, что лучше мне не станет. Это чертовски трудно целый месяц не пить ни капли без всяких таблеток. Я сижу рядом со своим сыном, но мысленно мы очень далеки друг от друга. Вчера он посетил сайт государственного техникума, нашел то, что его интересует и был впечатлен стипендией, которую там обещают платить. Я был бы очень рад, если он все-таки пойдет учиться на программиста, а не будет, как я - всю жизнь делать не свою работу. Мне страшно браться за краски и кисточки, ибо я понимаю, что если серьезно этим увлекусь, как некогда увлекся литературой, то мне потом будет ужасно больно от того, что моей работы никто не понимает. И все это будет только хобби гладильщика белья, грошевым сувениром, который выкидывают через неделю.
А весна действительно сильно опоздала, уже шестое июля, а на улице холодина, сегодня утром даже пуховик одел. На даче ни черта не растет. Закопал, можно сказать, в землю тридцать евро, а получу пару мелких редисок. Нет, точно надо глобально заняться выращиванием кустовой ягоды! Которая, кстати там тоже плохо растет. Надо воткнуть еще пару груш или яблонь, которые плодоносят в другие года.
День уже покатился на убыль. Четыре дня осталось до аванса, потом еще пять дней до пенсии и еще пять до зарплаты. Быстро время летит, когда ничего не происходит. Я отчетливо понимаю, что все было бы не таким мрачным, что мне не хотелось бы жрать до отвала и пить пиво, курить до тошноты и спать круглыми сутками, если бы я влюбился, пусть даже и безответно, но мне никто из тех, кого я вижу совершенно не нравится. Жизнь могла бы измениться, если бы у меня появились друзья, с которыми мне было бы приятно тусоваться. Я никогда не думал, что друг, каким бы говнистым он ни был, так нужен. Это, конечно, не значит того, что я готов возобновить отношения с друзьями из своего прошлого. Там отношения кончились, зашли в тупик. Они наконец, вывернули предо мной свое нутро, я в нем покопался и не нашел ничего интересного. Я с момента увольнения Алишера ни с кем толком и не говорил. Да, друга найти еще труднее, чем женщину. А женщину мне теперь искать будет совсем невозможно с папой и взрослым сыном, который переедет в к нам, чтобы учиться. И разницы нет, где мы будем жить на даче или в квартире. Я теперь не хочу более вкладывать ничего в людей – от это или бесполезно или даже вредно. Теперь я решил вкладывать все в дом. Посмотрим, что из этого получится. Хватит ли у меня терпения на то, чтобы накопить денег хотя бы на что-то? Чутье подсказывает мне, что нужно просто взять кредит, и сделать хоть что-то. То есть, узнать, сколько стоит печка, купить ее, установить ее, и уже можно будет работать там зимой. Правда, на то, чтобы работать нужно еще очень много денег. Туда тысяч пять ввалить надо, чтобы что-то сделать. Но это меня не останавливает.
Завтра Павел уезжает. Но сегодня мы посмотрели с ним серьезный фильм про ведьму войны, и он смотрел достаточно внимательно. А у меня сегодня весь рабочий день чесались мозги. Очень хотелось напиться или закинуться какой-то наркотой, пусть потом будет плохо, чем такие муки сейчас! Без алкоголя жизнь – сплошное похмелье, в которой думаешь только о том, как бы опохмелиться. Я работаю и жду момента, когда, я наконец смогу выпить, я еду домой, ужинаю, смотрю кино, выхожу покурить, печатаю это и все это в ожидании. А когда я говорю себе, что этого в ближайшие годы не будет, а может не будет вообще, я хочу просто немедленно откинуть копыта. Зачем жить и мучиться? Зачем мне терпеть эту жуткую душевную боль? У меня есть сын. И я хотел бы, ему хоть чем-то помочь в поступлении в государственный техникум, чтобы учиться там на программиста. Это было бы для меня большой радостью. Почему-то об этом я не думаю, когда мои мозги корчатся, требуя забытья. Да, хоть на какое-то время забыть бы кто я! Я лишенный своими родителями дееспособности алкоголик, шизофреник и гладильщик белья. Какие у меня перспективы? Мне придется очень долго жить с папой, который пока не имеет никаких доходов, потому материально несамостоятельный. Потом мне придется жить еще и с сыном. О какой тут женщине может идти речь? Сделать дачу? Так мне все-равно придется оплачивать квартиру, в которой они будут жить и подкидывать им денег на пропитание. Если мы будем жить на даче, то у нас хотя бы будет по отдельной комнате. И огромные счета за квартиру будем оплачивать уже не мы, да еще и доход какой-то будем с этого получать. Впрочем, очень много денег будет уходить на билеты до Риги, но это ерунда, мелочи жизни.
Сейчас я отрублюсь. Солнце зашло за горизонт напоследок окрасив все нежным розовым цветом. Мою голову сверлит мысль о том, чтобы украсть свои деньги у отца, да напиться на них как следует. В противном случае выходные у меня будут очень неприятными. Как же не хочется завтра просыпаться и ехать провожать Павлика на вокзал! Как же не хочется вообще ничего делать! Я мучаюсь так из-за того, что нет в поле моего зрения такого объекта, которым бы я восхищался, которого бы желал, с которым мог бы быть близок. Каким раем мне казалась жизнь, пока я ждал эту дуру, пока она ко мне переедет! Да, все меня приятно удивляло, я многое замечал и смотрел на эту жизнь восхищенным взглядом. Я понимаю, что если бы она переехала ко мне, то долго это мое состояние не продлилось, я быстро бы в ней разочаровался, проведя пару вечеров на трезвую голову. Мне иногда трудно дотерпеть до конца рабочего дня, но я понимаю, что без этой работы я бы вообще сошел с ума. Работа держит меня хоть в каких-то рамках. За работой я брежу тем, как все ладно сделаю на даче, как там будет хорошо...
Я пытаюсь научиться одновременно слушать музыку регги, и смотреть жесткое порно. Пока получается с переменным успехом. Да, сегодня я причастился из святого источника, очень неожиданным способом достал деньги. Оказывается, что все-таки можно снять деньги с эталона, если купленные проезды оказались ненужными. Два проезда потянули на два литра пива. И я счастлив. Жизнб сквось пивную призму не кажется мне такой уж говенной. Мне сейчас просто обалденно. Я готов творить, готов писать пейзажи, Но кому они на хрен нужны? Обыватель совершенно не понимает ни рисунка, ни живописи тем паче. Для него все это мазня, а для галерейщика – это риск. Так что живописью я займусь только тогда, когда лишусь этой тупой идиотской работы, на которой я забываю о том, кто я такой. Мне не хочется жить этот день дальше. Он солнечный и безветренный. Можно было бы поехать на море, но меня тошнит от всего, кроме пива. Я хотел бы им ужраться так, чтобы лечь спать часов в шесть вечера и проснуться только в понедельник утром.  Черт! Не получается смотреть это дерьмо и одновременно смотреть другое. Может с двумя мониторами у меня получилось бы лучше, но Павлик забрал второй монитор, чему я очень рад. В квартире меньше хлама, а ему хоть какое-то удобство. Пить чай, даже очень крепкий, после пива очень мерзко. Хочется чего-то по-настоящему горького, как моя жизнь.
Почитал на досуге одну из биографий порнушницы, которую семью едва ли не отправила в этот бизнес, который она сейчас имеет возможность забросить, взяв себе в мужья стриптизера. По ней видно, что у нее удачно все сложилось в жизни. Возможно, что именно потому, что ее семья во всем ее поддерживала. А моя семья, меня не в чем никогда не поддерживала, только говорила, что я выбрал не то, что мне нужно. Самое ужасное, это то, что я со своей семьей полностью согласен. Истина в том, что мне вообеще никуда идти не следовало. Меня следовало в ранние годы отправить в пансионат при психиатрической лечебнице. Это было ясно, как голубое весеннее небо. Но я все же попробовал себя в качестве рабочего и в качестве женатого, в качестве отца, родителя. Получилось скверно, но то, что что-то получилось – это определенно. Согласно законам нацистов, меня следовало бы кастрировать, как психически неполноценного для жизни в больном обществе, которое они так старательно оздоравливали.
Весна опоздала конкретно! Уже середина лета по календарю, а на улице прохладно для того, чтобы одеть маечку без рукавов. По этой причине я не начинаю новое произведение, а продолжаю это. Это, определенно худшее из того, что я когда-либо писал. Хуже даже тех ужасных рисунков и поэзии на эту дрянь, хуже той фантастики, которую я так бодро печатал, но которую у меня хватило ума всю стереть без остатка. Один человек, сказал мне, что мое творчество, каким бы оно ни было, не является моей собственностью, потому я совершил преступление, уничтожив свои ранние произведения. И я решил, что пусть эта муть где-то в интернете висит, но только не под моим именем. Я сейчас смотрел на то, что я изваял, пока был счастлив в своем одиночестве, и решил, что не смотря на то, что это не поэзия, не живопись, не рисунки, но это имеет право жить. Не стоит это уничтожать. Можно тихонько опубликовать это в интернете под псевдонимом, посмотреть, как народ отреагирует на мою прогорклую мудрость.
Еще только четыре, а меня начало так забирать, что я собираюсь выпить снотворные таблетки и завернуться в одеяло. Пугает то, что я проснусь среди ночи и не смогу заснуть. Хотя спать мне, вроде бы сейчас хочется и курить тоже. Да, лучше мне сейчас лечь спать, чем так крючится. Такое чувство, что не покурил. Курю уже пятую сигарету, а накуриться не могу. Это чувство похоже на чувство голода, только жрать совсем не хочется. Можно, конечно, в себя что-то запихнуть, но это картины не изменит.
Пожрал, покурил, но лучше мне совсем не стало. Нет сил искать приличный фильм в интернете, есть только страшное желание кого-то любить, да именно любить женщину, пусть даже и безответно. Попробую сейчас лечь спать. Самому интересно, что из всего этого получится. Вроде бы и вмазался, но эти полдозы только взбудоражили мою жажду забытья. Мне нужно две бутылки – четыре литра, а два делают только хуже. А теперь, после нескольких сигарет, которые я выкурил подряд, меня начало переть наяву без всякого компота. Такое чувство, что мой мозг – кусок пластилина, из которого кто-то внутри него лепит всякую дрянь.
И еще одна мерзкая неприятность – съемщица квартиры начала на меня наезжать, да и сам  вмазался при первой же попавшейся возможности. И вот теперь меня дейвительно клонит в сон. Подремав немного на диване, я понял, что проспать мне этот день не удастся. Мне сегодня настолько плохо, что я даже не моги ни говорить, ни писать о своем состоянии. Начал было фильм смотреть фильм про брутального ковбоя, который заразился спидом.

Уже хотел выключить компьютер и лечь спать, приняв свои таблетки. Но какая-то сила толкает меня писать о своей боли. Эта боль похожа на голод, на сексуальную неудовлетворенность. Нет в этом мире ничего такого, что меня бы возмущало, но нет и того, что приводит меня в восторг. Черт! Добрый доктор! Помогите! Сделайте что-нибудь! Иначе я с самим собой что-то сделаю! Уже десятое число! Был аванс, но это меня мало волнует. Мне просто страшно представить то, что я буду закодирован от алкоголя. Чем я себя тогда буду успокаивать, унимать то, что бурлит в моей голове? Я не знаю, сколько я смогу так продержаться. Как-то рано этот кризис начался. Три с половиной месяца еще до увольнения. Надо как-то продержаться. Как же в больницу-то захотелось! Я чувствую жуткое одиночество. Мне трудно говорить об этом, трудно печатать...
Среда. Я еле доработал день, еле дотащился с работы. И весь мир для меня был настолько безразличным, что я захотел выпить снотворное сразу после ужина, а потом умереть до утра. Проспать выходные, проспать все то время, за которое мне не платят деньги. Превратиться в машину, у которой уже нет не прошлого, не будущего, которая наяву думает только о том, как свалиться спать. Неплохой способ самоубийства! Такой медленный, плавный, незаметный. Скоро я начну работать так плохо, что меня оттуда погонят. Этого допустить нельзя, надо заблаговременно отправиться к врачу, и получить больничный. В сон чего-то совсем после принятых таблеток не клонит.
В сон меня все-таки вчера склонило, и я прекрасно спал до утра и мне хотелось спать еще и еще, проспать пару суток подряд, чтобы подальше отдохнуть от туч, которые давят мне на мозг своей тяжестью, когда я на них смотрю. Уже семь часов вечера и я уже намерен лечь спать. Буду пробовать сократить свою жизнь до работы. Я обману свою тоску, свою скорбь, я ее просто просплю, как скучную оперу.
Закончилась рабочая неделя. Три человека увольняются, и мне тоже очень захотелось уволиться. Мысли о второй группе инвалидности просто сводят меня с ума, а так же мысли об удобствах на даче. Как же хочется сбежать из этой квартиры, наполненной разным ненужным барахлом, которое до боли жаль выкинуть. У меня накопилось очень много возмущения, которое я хочу запить снотворной таблеткой и отрубиться до утреннего отупелого пробуждения. Но мне еще надо делать эти чертовы сигареты на завтра. Пока я их делал я осознал, что не хочу жить больше так, как живу сейчас. Не то, чтобы мне надоела эта работа, на работе, как раз все нормально. Не смотря ни на какие козни империалистов, я все успеваю. Но дома. Дома мне очень плохо, одиноко. Мне так бы хотелось взять кредит на то, чтобы отремонтировать дачу и жить там, а эту квартиру сдавать. Но мне надо немного потерпеть, ведь скоро сын закончит школу, скоро продадут ту квартиру, что сейчас сдается, и мой долг будет уплачен. Сейчас мне надо просто проспать до следующей весны.
Как всегда, съездил на дачу, ехалось очень тяжко, но мне удалось завалить очень длинное сухое дерево и отпилить от него пару чурбанов. В кровь стер средний палец, пока заводил свою пилу. Потом мне надоело все, и я лег спать, посидев немного у печи, мечтая о настоящей печке. Пилу сегодня забрал в город, чтобы сдать в ремонт. Помылся, постригся, поел, но до того, чтобы лечь спать еще много времени. Мне холодно и неуютно в этом мире, который кажется мне кошмарным. Пальцы попадают не на те клавиши. Мне страшно подумать о том, сколько мне еще работать до того момента, когда я благополучно выйду на больничный на три месяца, а потом уволюсь. Да и смогу ли я уволиться, когда на даче такой бардак, такая разруха и я ничего не могу с этим поделать. Нет денег на печку, нет денег на унитаз, на новые окна. Интересно, сколько денег нужно для всего этого. Если бы я хотя бы мог хоть сколько – нибудь откладывать на эту мечту мне было бы спокойнее. А сейчас я хочу просто заснуть и не просыпаться. Работа начала мне надоедать, меня там прессуют больше, чем я прессую белье. Прессуют не в том смысле, что на меня наезжают. Нет, этого нет, все нормально, меня даже хвалят. Но я сам спрессовываю себя возле этого пресса. Сегодня думал о том, чтобы взять кредит для того, чтобы доделать эту дачу, и обеспечить себя стимулом ходить на работу.
День следующий. Мозги совсем размякли. Я думаю, что вряд ли я еще смогу напечатать что-то вразумительное. Сознание растекается и не держится в рамках познанного мира. Мне нужно еще как-то жить, чтобы мой сын получил возможность учиться в техникуме, если, конечно, он захочет. Я сошел с ума. Мне нужно печь на даче, и унитаз там же, рядом, мне кажется, что это успокоит мою душу. А еще мою душу успокоит новая настоящая бензопила. Было бы так хорошо, если бы мы втроем жили в том домике, топили печь по вечерам, сидя в центральной комнате-кухне. Квартира бы сдавалась, я бы жил на пенсии по второй группе, у отца тоже была бы пенсия...
Вымотался сегодня на работе, в мыслях о том, что делать с этой жалкой подделкой приличной пилы. То ли просто выкинуть этот бесполезный кусок говна, то ли сходить с ним в мастерскую. Работать этой дрянью совсем не хочется, даже если его и более или менее наладят, во что мне верится с трудом. Неужели мне было трудно понять, что пила стоит тысячу евро, а все остальное – полный шлак, который предназначен для мусорных контейнеров после нескольких часов работы.
Как же долго ждать того часа, когда квартира будет продана, долги уплачены, и я смогу взять новый потребительский кредит с жестким графиком выплат под конкретное дело. Под сооружение убежище от навязчивых счетов за квартиру. Мама не может понять всю прелесть этого выхода. У нее в мозгах засело то, что в том доме зимой жить нельзя. Сколько же сил мне потребуется для того, чтобы убедить ее в том, что этот план прекрасен и очень практичен!
Впервые в психологической помощи у психиатра мне было отказано. Я не правильно живу на ее взгляд, потому никакие лекарства из тех, что она мне выписывает не могут мне помочь. Да, лишение документов и банковской карточки, невозможность распоряжаться своими деньгами – это причина для серьезного развития депрессии. Солнце еще высоко, мне рано еще ложиться спать. Надо купить новые лекарства. Хотя, по словам врачихи, они не играют большой роли в моем состоянии. Завтра пятница, на дачу в выходные не поеду. Попробую сдать в ремонт эту чертову пародию на бензопилу, может с ней что-то сделают, что она еще хоть немного поработает.
Странно, почему на работе на меня всегда могут положиться, я никогда не творю никакой ерунды, все доделываю до конца. Но стоит мне выйти за ворота, как я начаинаю вести себя подобно маленькому ребенку – покупать всякую дребедень, пить, путаться с отвратительными личностями. . Пора спать без всякой наркоты, чтобы попытаться завтра начать новую жизнь.
Придя с работы, я с наслаждением сижу без движения, потупив взгляд. Мне ничего не хочется. Разве что раздеться и лечь спать. Завтра будет какой-то муторный денек. Надо взять с квартирантов плату, если это представиться возможным и отнести в ремонт эту проклятую пилу. Не мешало бы заехать в велосервис и заменить батарейку на спидометре, а то мне неудобно себя подгонять без знания фактической скорости своего движения.
Мне холодно и мокро, я пью горячую мяту, не знаю, от чего она должна мне помочь. Квартирантка попала в больницу в очень тяжелом состоянии. Признаюсь честно, меня волнует не ее здоровье, а то, как скоро она мне заплатит деньги. И должно же это было случиться с ней именно в тот момент, когда я решился потребовать атрибуты человека – банковскую карточку и паспорт обратно. Еще телефон этой чертовой регистратуры записал неправильно. В интернете его найти не удалось. Мне вдруг захотелось с кем-то поговорить, а может просто поесть. Как представлю еще себе раздельное питание в одной кухне со своим отцом, так у меня начинается заворот мозгов.
Итак, мне вчера позвонили позже, и сообщили, что квартирантка умерла. Это значило, что квартплаты не будет. Мой папенька после этого ночью придумал, что квартиранты нам должны, а не мы должны вернуть им залог. После чего он поднял меня с постели и отправил менять замки в той квартире, чтобы не дать им взять вещи, если они не отдадут денег. Доехав до центра, я понял, что должны не мы им, а они нам. Впрочем, никто никому ничего не должен. Очень сожалею, что не отвез в ремонт свою пилу самозванную. Скорее хочется с ней что-то сделать, или даже выкинуть, чтобы она не воняла бензином в и без того захламленной квартире.
Смерть. В последнее время я что-то часто с ней сталкиваюсь. На работе мужик буквально неожиданно скончался от рака. Дико это как-то – сегодня он меняет мне реле на прессе, шутит, а на следующий день мне говорят, что он умер. И тут еще эта квартирантка, которая ворчала по поводу моей непунктуальньости. И тут эта смерть! Хоть бы пару дней раньше, и у нас была бы арендная плата, и мы благополучно бы дожили бы до аванса. А теперь папа вернул мне мою карточку, на которой после оплаты всех счетов ни черта не осталось. И сегодня, в солнечный день с прохладным ветерком, я одел пуховик и дрожу от холода. Да, мне очень холодно и завидно тем, кому дали возможность зажмуриться без стыда, бесплатно. Я сейчас не могу умереть, не опозорившись перед своим сыном, которому очень многим обязан. Он меня просто не отпускает. Мама, я думаю, поймет меня. Ей самой не очень охото жить, но она должна помогать растить внучку. Она могла бы без сожалений отпустить меня в это безвозвратное путешествие. Я надеюсь, что оно безвозвратно. Я виться в этот мир снова, неся свой опыт где-то в подсознании было бы для меня ужасно жестоким наказанием. А уж какой пыткой для меня было бы сейчас начать жизнь сейчас заново при моей памяти с дошкольного возраста. Кто-то может сказать, что я сделал бы все правильно, не наворотил тех ошибок, что у меня за плечами, стал бы успешным и счастливым человеком. Понимаете, люди, мое нежелание жить не в том, что я бы хотел сидеть в шикарном автомобиле и жить в особняке с большим штатом прислуги. Отсутствие денег до аванса даже меня как-то взбадривает и отвлекает от мыслей о скучности и бессмысленности своего существования. Самое смешное то, что я уже настолько искушен в этой жизни, что знаю, как себя избавить от хандры. Мне достаточно влюбиться в какую-то потаскуху, и мир станет прекрасным, и бытие обретет великий смысл. Проблема в том, что влюбляться-то я как раз-то и не умею. Все это у меня происходит бесконтрольно, как показал последний опыт. Все произошло очень банально и скучно – страшная и сильно изношенная девица с бражкой вместо мозгов, сказала, что согласна со мной сожительствовать, и это сорвало мне крышу. Я очень слаб психологически в этом плане. Меня просто окрыляет обстоятельство, что есть женщина, которая готова меня терпеть. Хотя было несколько раз и так, что это обстоятельство меня не то, что не окрылило, а даже огорчило. Это все потому, что эти женщины не терпеть меня не собирались, а долго и упорно перевоспитывать. А еще у меня эта врожденная неприязнь к блондинкам...
Мне сейчас должно стать хорошо. Я воспользовался возвращением своей карточки, и вкачал в себя за пять минут полтора литра говеного пива, но эффект запаздывает, не приходит, а может и не придет вообще. Я теперь пью пиво так же, как курю сигареты. Они на меня совершенно не действуют, никакого удовольствия при употреблении, только страх оттого, что будет плохо, если я не покурю. Пиво и крепкий чай – сочетания лучше не придумаешь, но я в основном принимаю эти два вида жидкостей. Возможно, что они как-то влияют на мое осознание, которое настойчиво требует дурочку из голодной Африки. Я готов простить ей глупость, только бы ее волосы были черными и вились, как мочалка, только бы у нее был широкий нос и большие губы, черная кожа. Вероятно это разочарование мне еще предстоит, или я так и склею свои ласты, не разочаровавшись в черных женщинах, что вероятнее всего. Что у меня впереди? В следующем году ко мне может переехать мой сын, возможно я урву какие-то деньги от продажи квартиры и сделаю что-то на даче, все – сомневаюсь, но хоть что-то. А главное то, что у меня любыми путями появится настоящая королева всех пил, и я ей поработаю, а не этим куском говна, что мне подсунули. Чем больше я вспоминаю об этой нелепой покупке, тем сильнее мне хочется выпить чего-то потяжелее чая. В своих снах я вижу, как прихожу в лес, к сухостоине с приличным аппаратом, валю его одним махом, потом несколькими взмахами разделываю его на короткие чурбаки, привожу домой в телеге, колю их, и пихаю в ту маленькую горячую печку, у которой сидит моя любовь, моя последняя любовь, которая будет заниматься со мной сексом под музыку Ференца Листа.
Но сейчас до этого очень далеко, сейчас я сижу, и думаю, как урвать от жизни кружку пива с помощью возвращенной мне карточки. Прилично ли будет выйти через пять минут якобы покурить, чтобы взять баллон пива? Вполне прилично для одинокого онаниста, который не может забыть последнюю пассию с гнилыми обломками зубов! Нет! То, что налито в пластиковых бутылках, трудно назвать пивом. Это какая-то дрянная жидкость. Как бы хотелось выпить настоящего пива на веранде дома с пластиковыми окнами, душевой, унитазом с тощей жилистой шоколадкой в объятьях, заедая это все свиной лопаткой сделанной на углях, первично отмоченной в лимоне! Но до этого еще долгий путь. Сначала мы избавляемся от долгов, потом берем кредит на печку и пилу, потом берем кредит на душевую с унитазом. И вот! Наступает день, когда ты эти кредиты отдал, и можешь взять еще один кредит, который ты израсходуешь на жену из Южного Судана. Выглядит полным дебилизмом, но другой мечты для того, чтобы жить дальше я просто не в состоянии. Местные женщины меня отталкивают своим поведением, а я их отталкиваю своими комплексами Блока. С душой Достоевского я падаю на колени, напрягая мозг Тургенева, но получю только фе.
Сейчас разговаривал со своей мамой. Разговор был очень напряженный, суть которого заключалась в том, что я должен очень долго жить вместе со своим папой, в квартире, которую я терпеть не могу. Им совершенно непонятно то, что я перед своей смертью хочу сделать что-то хорошее, чтобы обо мне вспоминал мой сын с некой гордостью, с благодарностью. Я не хочу так, чтобы все было, как в прошлый раз, по пьяне и мимо, чтоб напиться таблеток и облевать постель. Все это надо было делать на трезвую голову обойным ножиком, а не тупым кухонным. Все надо было делать уходя, а не сбегая из этого говенного мира, в котором есть Миа Мэйс, которая способна удержать у экрана любого самоубийцу, и задуматься о том, как на хрен жить дальше. Порнушные героини продлевают жизнь тем, кто продает свое тело более дешево. Я продаю себя дешевле некуда за пять сотен в месяц, и мне еще говорят, что я двигаюсь для этого слишком медленно, то есть бригада меня обрабатывает. Я устал повторять предложения встать на мое место, и сделать то же.
Сегодня сходил в магазин. Это было очень волнующе. Боялся взять что-то не то, боялся купить лишнее, не купить нужное. В общем-то я отвык ходить по магазинам, если  чего-то и покупал в последний год, то это было пиво. Я внимательно следил за всеми скидками на этот продукт. Две банки пива с утра наводят на философский лад. Мне уже не хочется грезить унитазом на даче, напротив, я задумался, глядя на нану на своем пальце от пилы. Я заводил эту чертову дрянь так усердно, что протер в одном пальце дырень. Сейчас увидел в интернете фотку своей пилы только под оригинальным названием. Денег практически не осталось, вероятно, придется брать кредит в той милой компании, что дерет просто нечеловеческие проценты...
Почитал малость того, что я напечатал вчера, и понял, что лучше мне все это в ближайшее время не публиковать. Я просто понимаю, отдаю себе отчет в том, что мама меня не поймет и не простит. Порой мне кажется, что ей нужен другой сын, который имеет хорошо выглядящую работу, приличную жену и играет в гольф на досуге или в шахматы. На счет женщин... Мне кажется, что ей бы хотелось видеть меня холостяком. А я тут работаю в этой прачечной, глажу эти загаженые шоколадом портки и рубахи. Да, иногда я этой работой увлекаюсь, ставлю рекорды, творю чудеса, но все это не затрагивает меня слишком глубоко.
Главной моей проблемой на сегодня является отсутствие общения, отсутствие музы. Я не могу более писать об Алишере, отношения с которым окончательно исчерпали себя после его откровения о боге – маме, который должен не только любить его безответно, но и думать за него. После этого он стал мне совершенно не интересен. И все-таки это прекрасно, что у меня нет денег, чтобы дожить до аванса, что я только и думаю о том, как бы пропустить сквозь себя бутылку дрянного пива. Закодироваться – это значит обречь себя на определенный срок постоянного похмелья. Так я хоть раз в неделю становлюсь отчасти трезвым и смотрю на этот мир ласковым взором. А так я буду все время думать о том, как бы поскорее завалиться спать после работы, убежать от тошнотворной действительности. Правда, действительность не была такой уж тошнотворной, когда я орудовал пилой на даче. Это было такое счастье, когда она урчала и воняла бензином. Неужели это занавес? Неужели со мной не случиться больше ничего интересного?
Завтра у нас будет среда. Я так и не записался к врачу, надо взять номер и опять звонить, что мне уже успело надоесть. Как-то трудно продвигается для меня эта неделя, хотя таких же трудных недель у меня еще будет очень много. Я вдруг понял, что смогу быть более или менее свободным лишь тогда, когда мой сын начнет самостоятельно зарабатывать деньги. Досмотрел сегодня две серии ужасного фильма, сериала с закрученным сюжетом. Сегодня я планировал лечь спать в восемь вечера, но вместо этого печатаю этот дурацкий дневник, эти записки шизофреника.
Я все-таки вернулся сюда, где публикую свои мысли, которые редко возникают, в проуцессе отдыха от «творческой» работы за прессом. Мыслей возникает очень мало. Сверлит мозг одна единая – свести счеты с жизнью. Я не уверен в том, что выпив все таблетки снотворные, я усну вечным сном. Резать вены обойным ножом как-то противно. Может, лучше еще раз пустить воздух по вене, теперь есть опыт, теперь есть большая вероятность на успех. Черт! О чем я? Я о самоубийстве, вернее о его способе. У меня нет специального блока, я не знаю схемы завязывания веревки для повешения. И вся эта канитель меня останавливает от решительных действий. Я на самом деле хочу уволиться не из этой прачечной, а из этой жизни на хрен. Это же какоей-то цирк – каждый день одно и то же! Это сон, который повторяется, который мне надо смотреть изнутри одного персонажа. Мне надо проспоать еще долго, еще три года, как минимум. В силу моих долгов мне надо будет работать очень долго пока все не верну. И никаких поездок в Турцию или Египет для того, чтобы расслабитться. Мне лучше сделать сипоку, но я не имею на это права. Мне нужно строить дачу, не смотря на ужасные дни на работе. Хавтит ли у меня терпения и выдержки для того, чтобы этот курятник засиял? Задача для меня сверхсложная. Это нужна крупная сумма денег разом. А еще нужны навыки сантехника ассенезатора. Это, блин, не дегу погладить!
Зарядившись пивом, я думаю о том, как бы скоротать остаток воскресенья. Я заметил, что, если не встаю рано, то чувствую утром похмелье вне зависимости от того, пил я накануне что-то или нет. Прсмотрел не самый дрянной фильм на тему гомосятины. Впрочем фильм был о девчонке, у которой двоюродный брат был геем, а она была дальтоником. Дальтонизм и гомосексуализм в этом фильме показаны, как два заболевания. В общем-то это так и есть. Что-то у парня в мозгах переклинило, что его потянуло не к девкам. Я тоже болен, меня тянет к африканкам, а не к тем девкам, которые работают всместе со мной в прачечной. Я много раз говорил себе, что это временно, что это пройдет, но в итоге получалось все одинаково. В последний раз, правда, женщина со сросшимися бровями убежала сама, по непонятной для меня причине. Мне говорили, что она была влюблена в другого мужчину. Для меня это было просто спасением, ибо я терпеть не мог все то, что представляло для нее ценность. Я попирал ее святыни – алкоголь, собутыльничество, телевизор, православие.
Не очень хочется рано ложиться спать, ибо я пьян, а во вторых, если я сплю слишком долго, то я начинаю чувствовать похмелье, которое меня уже давно не беспокоило на пути самца этого глубоко больного общества. Короче я еще часик могу послушать Баха, да поумствовать в этой тетрадке ставшей секретной с тех пор, как я признался в том, что я пишу ее в нетрезвом состоянии. Да, и сейчас я пьян с самого утра, с утра я очень медленно пью пиво, поддерживая в своем организме вялый огонек алкогольного опьянения. В этом состоянии я посмотрел пару фильмов, один из них про девочку, брат которой был отчаянным гомосеком, а второй про доктора смерть. Да, я не внял советам соседа, не стал смотреть морской парад ВМР. Я уже давно не чувствую себя русским, чтобы любоваться боевой мощью российского флота. Я уже давно стал европейцем, которого даже террорестические акты Брейвика не пронимают. Я толераст и либераст, но к сожалению не гимнаст. Мне снова надо сходить покурить, хлебнуть пива, которое я спрятал за открытой дверью в подъезде. И вот, я зарядился пивом для того, чтобы писать, писать, как я еще никогда не писал различные пьесы, но мне пора спать, чтобы завтра на работе не быть совсем куском дерьма, впрочем, я могу себе это позволить. Уже скоро год будет без опозданий, прогулов и выхолов на больничный или в отпуск. Я могу себе позволить и немного поблатовать. Явиться завтра отчасти пьяным и навыспавшимся. Пьяным я уже точно не буду. Я вылакал литровку в подъезде, принял душ, всосал две снотворные таблетки, так что на работу завтра я попаду, как огурец, а потом на стрелку со съемщиком квартиры, с которого мне нужно получить еще небольшую сумму денег. Он может просто не заплатить, хотя таких намеренний и не обнаруживал. А я сейчас просто упиваюсь напитком любви, черт знает кто его написал, но произведение стоящее. Сейчас мне стоит что-то сказать на прощание, но лезет одна пошлость. Потому я не напишу ничего.
еще минут пятнадцать на то, чтобы чиркнуть пару строк, под аккомпонемент музыки Генделя.



Плохо!2018
Чистый лист передо мной и меня тянет написать на нем большими буквами бранное слово. Мне хочется пива, а я глушу чай термос за термосом. Еще только половина восьмого, а я уже собираюсь выпить снотворное и уснуть до завтра. Надо бы пойти поесть, пора помыться, на даче выросла трава и ее надо скосить. Какое же это мучение - жизнь без пива, которое дает возможность о многом забыть! Была бы у меня хоть какая-то работа, я мог бы хоть какими-то шагами двигаться к своей цели - печке на даче. От нервов захотелось курить, но табак надо экономить. Самое мерзкое заключается в том, что меня лишили моей банковской карточки. И я должен выпрашивать у отца свои же деньги на табак. В общем-то это правильно, ведь я алкоголик и шизофреник. Хорошо хоть в ю-тюбе появился новый альбом Гребенщикова, он отвлекает меня от крамольных мыслей о пиве. Что ж так мерзко? Не хочу я жрать и сон мой само проклятье. Я давно не менял постельное белье и почему-то не хочу этого делать. Мне нравится быть грязным. Может грязь наружная отражает ту грязь, которая внутри. Как же мне нехорошо! Глоток чая и стало ненадолго легче. Солнце еще долго не зайдет. Еще долго мне придется бодрствовать, пялится в экран компьютера, на котором нет ничего интересного. Вроде бы интернет подключен, но такое ощущение, что всемирная паутина пуста.
Я пытаюсь смотреть комедии, но, как на зло не попадается совершенно ничего смешного. Иногда я сомневаюсь в том, что в мире что-то стало не так, мне кажется, что это у меня в голове. Я почти уверен в том, что с моей головой большой непорядок, потому я и печатаю здесь, в этой группе, где меня никто не потревожит. Я не хочу, чтобы кто-то читал то, что я печатаю. Можно было бы, печатать это в своем компьютере, но лучше тут.
Сегодня я планирую напиться пива тайком от сына и отца. Через пару часов состоится это мероприятие. Два литра лиепайского пива будут во мне после четырех вечера. Может быть после этого мир покажется мне не таким мерзким. А сейчас мне надо просто ждать четыре часа. Мне долго не удавалось загрузить новую эмблему этой группы, так и осталась старая. Мне жутко не хочется, чтобы на мои опусы кто-то как-то отвечал. Ранее я писал посты в фейсбуке, и там многие люди печатали всякий бред, во всяком случае, для меня это был бред. У каждого из них есть свое говно в бассейне, о котором они предпочитают молчать, высокомерно поучая меня. Обещают грозу, как я пойду пить пиво, если на улице будет лить дождь? Возьму зонт и пойду! К тому же дождь может и не пойти. Если синоптики обещают, значит может и не пойти. Вроде бы ветер сносит тучи на Юг, а на Севере ничего такого подозрительного нет. Насколько же я деградировал! Сижу тут, смотрю в окно и гадаю, будет ли дождь. Мне кажется, что я пережрал пряников. Отрыжка идет со вкусом пива. Неужели я его через два часа вкушу? Конечно, отец может не пустить меня, если будет ливень. Вот и солнышко выглянуло, а дождь только десять минут поморосил. Вот и верь после этого синоптикам, мать их!
Ничего, я еще сегодня много чего напечатаю, после того, как приму пива на душу, и она, как пустыня под дождем вдруг зацветет. А теперь я пытаюсь смотреть какой-то фильм, но у меня ничего не получается. Что-то не смешные комедии стали сейчас снимать.
Чтение книги о Второй Мировой войне. Созерцание белки дегу. А за окнами опять сияет солнце и дождя более не предвидится. Еще один термос чая. Блин, а не хочется мне ничего писать после пива выпитого. Мой пвпв что-то говорит, а мне не хочется ничего говорить. Мне хочется залечь и молчать, на тему второй мировой войны.
С мамой я могу только на эту тему разговаривать.
Похмелье. Мягкое такое вялотекущее. Не смотря на то, что я вчера не спалился. Черт меня дернул на тему политики с мамой говорить на повышенных тонах. Можно сказать, что я засыпался, как последний обормот. Выпил-то много вчера, три литра. Пиво было хорошее, качественное, потому сегодня утром плохо не было. Слушаю я сейчас Гребенщикова один на один, но до меня мало что доходит из этой высоколобой поэзии. Пошел дождь, который обломал мне посиделки у своего друга. Завтра надо будет поехать в какую-то контору, чтобы задекларировать своего сына в квартире, в которой мы сейчас живем.
И насколько же скучна теперь моя жизнь! Мне не хватает работы. Хотя последнюю работу я вспоминаю не иначе как с отвращением. Там надо мной много раз морально надругались. И теперь мне с одной стороны хочется работать, а с другой я боюсь, что надо мной опять будут издеваться злые люди. Господи! Как же хочется выпить бутылочку холодного пива! Это желание упрощает такую сложную вещь, как жизнь. Все понятно, никакой философии, никаких мудреных терминов. Есть еще одно простое желание - посмотреть порнографию. Да именно так, а не иначе, ибо желать женщину в моем положении - это просто абсурд.
Похмелье, можно считать, закончилось. Но выпить все-равно хочется и с этим желанием я ничего поделать не могу. Руки с трудом витают над клавиатурой. Мозги шевелятся с трудом. А мне надо читать книгу о наполеоновских войнах, а то я вчера позволил себе резкие высказывания на этот счет в разговоре со своей мамой. Я вчера был пьян и не ведал, что творил. Зря я выпил третий литр пива! Самое ужасное в том, что я практически не помню, что я такое там говорил. Начал читать книгу про Наполеона, начало там о бездне французской революции, которая породила этого диктатора. Дождь за окном кончился, как только я вернулся домой. Сейчас разогреется суп, которым я поужинаю. Да, гражданская война до сих пор не закончена в Российской Империи. Нет в народе никакого примирения. До сих пор есть белые и красные, и ненависть между ними. Факты - вещь упрямая, как говорит Буровский.
Сегодня задекларировал сына в Риге. Хоть одно дело сделал! Теперь надо идти в домоуправление, а потом в суд. В понедельник к девяти часам на биржу труда надо сходить и отметиться, предъявить им свой план поиска работы, то есть отчитаться, в том, как я ее неутомимо, но безуспешно искал. А что мне делать сейчас я не знаю. В голове пусто и прохладно. Может быть сейчас заняться заполнением бумаг с биржи труда. Но это будет слишком просто. Куда сложнее создавать себе этот уродливый памятник.
Я жутко одинок, и это одиночество словно дым заполнило меня изнутри. Сын сидит рядом, но он увлечен игрой во Вторую Мировую Войну. Мне нужно общение, потому я пойду сейчас к другу под зонтом, а отцу и сыну скажу, что пошел гулять в лес. Мой отец взял на себя слишком многое. Он взялся решать с кем мне следует общаться, а с кем нет. Потому мне приходится врать, после чего я чувствую себя достаточно неудобно...
Сейчас читал книгу о том, какая же гадость революции, как французские, так и русские. Буровский последовательно доказывает то, что какими бы прогрессивными идеями устроители этих мероприятий ни руководствовались, все кончается пьяной матросней, которая терроризирует благочестивых граждан.
Мне не очень было приятно вспоминать Ирландию, в которой я прожил почти год. Я там мучился без работы, которую не знал, как искать. А в целом, даже если бы я и нашел там работу, то жить там, как большинство моих одноклассников я бы не смог. Теперь там живет моя мама, сестра и племянница. Жить там советским людям не вполне удобно. К примеру племянницу там пришлось крестить в католическую веру, иначе ее бы не взяли в приличную школу, а учиться в приличной школе там очень важно иначе многие дороги в жизнь будут закрыты. Медицинского обслуживания там практически нет. В магазинах в провинции там невозможно найти даже такие продукты, как гречневая каша или сметана. Погода тоже ужасная ветер шестнадцать метров в секунду - нормальное явление, каждые полчаса моросит дождь. Меня там пробрала такая тоска, что я не мог удержаться от употребления местного пива "Гинесс" и многих других марок не менее известных на просторах Европы.
Опять мне не совсем хорошо! Сегодня я выпил три литра добротного пива. Потихоньку в с утра и до вечера растянул удовольствие, но к вечеру все равно напала тоска от которой никуда не спрятаться и не скрыться. Друг куда-то подевался, не выходит на связь. У меня такое чувство, как у глубоко верующего человека, который оскоромился посреди поста. Хоть я никаких зароков не давал. Вообще день сегодня прошел как-то в пустую, разве что пару роликов снял. Это в какой-то мере сдвиг. Ведь давно я ничего не снимал. Друг объявился и устроил мне истерику по поводу того, что я не могу к нему зайти в девять вечера. А я действительно не могу зайти, меня не пускает на улицу отец, чтобы я ненароком не нажрался в хлам. В принципе он правильно делает. Без него я бы совсем спился. Любовь - это страшная сила. Не знаю, когда у меня кончится эта жажда, когда я перестану вспоминать эту ужасную женщину.
Испортил себе настроение посмотрев на счет за телефон. Опять насчитали лишних семь евро. Это повторяется уже несколько раз. Придется с этим оператором мобильной сети расстаться. На неделе нужно съездить в центр и зайти в офис других операторов. Семь евро - это, конечно, мелочь, но очень неприятно, когда обманывают, причем каждый месяц. Они берут семь евро будто за то, что я звонил на какой-то дорогой номер, хотя я этого не делал. Доказать, что я этого не делал я не могу, равно как и они не могут доказать, что я это делал. В общем, надо просто перейти к другому оператору, раз они так со мной поступают. Некогда они мне сделали действительно выгодное предложение, на которое я клюнул. Однако со временем они постепенно повысили расценки на свои услуги. Я все равно остался у них, даже не интересовался, сколько берут другие операторы. Теперь они просто вынудили меня от них уйти.
С утра сегодня был на бирже труда, отмечался, предоставил отчет о поиске работы, которую я в принципе не искал, просто вписал в бланк номера телефонов с рекламного сайта. Рижское государственное агентство занятости прогрессирует. Теперь отмечаться надо ходить только раз в два месяца и не надо подолгу сидеть в очереди. Приходишь, туда в строго назначенное время, подписываешь несколько бумажек, сдаешь индивидуальный план поиска работы и спокойно идешь домой и два месяца можно забыть о поиске работы, получаешь пособие. Я был так доволен тем, как меня там обслужили, что даже захотелось куда-нибудь устроиться работать. Но пока не прояснится вопрос с группой инвалидности, мне нельзя устраиваться на работу, а то опять придерутся к тому, что я работаю и не дадут вторую группу.
Не за что зацепиться, чтобы начать ткать паутину текста. Хочется что-то написать, но я не знаю о чем. О чем писать книгу? Может быть о том, отчаяннии, в котором я сейчас нахожусь? Ответа от комиссии по инвалидности нет, а меня уже потянуло работать. Работа является такой же потребностью человека, как еда, как вода, как воздух. Без работы моя депрессия усугубляется. У меня возникает такое ощущение, будто жизнь течет как-то мимо меня, будто я выброшен на берег и гнию, вместо того, чтобы плыть по реке жизни в бескрайний океан вселенной. Еще полчаса осталось до выхода на прогулку по лесу. Я два раза в день выхожу гулять, мечусь по парку, как зверь в клетке. А так бы хотелось сесть на велосипед и ехать куда глаза глядят, а глядят они в основном на Север и на Запад. Так бы хотелось съездить на самую северную точку Европы. Но с этим путешествием нужно подождать еще года три, пока сын закончит учебу. Есть, конечно еще одно желание - пойти работать и заработать денег на печку на даче, а так же ванну и унитаз. У каждой мечты свое время. А сейчас мне остается сидеть и ждать, момента, в который можно будет осуществить свои мечты.
Почитал тут книгу Андрея Буровского о той бездне, которая породила Наполеона Бонапарта, о французской революции. Автор этой книги об этом явлении отзывается не то, что с пренебрежением, а даже с отвращением. Я очень ценю книги этого историка, но почитаешь его и кажется, что между строк он пишет о том, что этой революции можно было избежать. В остальном, я снимаю шляпу перед этим историком. Да я только сегодня узнал из прочитанной книги о том, что маркиз де Сад после революции стал комиссаром по здравоохранению, а до этого сидел в Бастилии. Это его, основателя садизма спешили освободить строители светлого будущего. А свою книгу о русской революции и гражданской войне в России Буровский назвал "Самая страшная русская трагедия". Следовательно у него получается, что октябрь был не великим, а ужасным. Да, ничего хорошего для обывателя октябрьская революция не несла. Но причиной этой революции были и те, кто от нее пострадал, а не только те, кто эту революцию устраивал.
Уже пару часов гремит гром, а дождь все не идет. Духота страшная. А я все слушаю Гребенщикова, его альбом "Время Н". Особенно меня задела строчка - "Так что ж так мерзко?". Действительно, что ж я так мерзко себя чувствую? Все вроде бы идет по плану. Завтра пойду в суд подавать заявление, чтобы прекратить выплачивать алименты бывшей жене, да и нагрузить на алименты ее заодно. Жить станет намного легче без этих ежемесячных выплат. На сто тридцать евро можно много купить для ребенка. Ест он мало, никаких особых претензий в одежде у него нет, единственная его страсть - это компьютерная техника. По крайней мере теперь деньги будут идти все на ребенка, а не на пьянство его матери. Теперь можно будет зажить счастливо. Главное, чтобы мне наконец присвоили ту группу инвалидности, которую я заслуживаю, а все остальное приложится. Но ответа все нет и нет. Скоро будет уже два месяца, как были поданы документы на вторую группу, а заветного письмеца все нет и нет. На выходных надо будет поехать на дачу покосить траву. Да и август уже не за горами, надо будет собирать яблоки и давить сок. Если бы не отец, то можно было бы из этого сока сделать сидр или кальвадос. А так будет просто яблочный сок.
Почитал то, что народ пишет и расплылся в ехидной улыбке. Как-то не честно со стороны избирателей Единой России не поддержать пенсионную реформу в этой стране. С тревогой прочитал я о том, что беспорядки планируют перевести с Украины в Беларусь, а это уже совсем близко от места моего обитания. Неужели были правы те литовцы, которые отговаривали меня от переезда из Англии в Латвию?
Сегодня побывал в районном суде, и меня там послали к юристу. Случай, мол, у меня не типичный. Слишком редко такое бывает, чтобы ребенок вдруг переезжал к отцу жить на совсем. А пока решение суда не отменили мне надо платить деньги этой истеричной особе, не смотря на то, что сын живет у меня. Когда все закончится надо будет написать статью и послать ее в газету...
Жара ужасная. Я просто плавлюсь, как сыр. Но все было бы ничего, если бы не тоска в этой социальной сети, равно, как и в других.
А вообще я рекомендую всем, кто меня читает посмотреть фильм "Сумасшедшая помощь"! Там очень красочно показывается шизофрения. Выпил человек таблетки и чувствует, что все не то... А не пьет, так очень даже уютно себя чувствует в своем безумии. У всех таблеток, которые мне давали есть побочные эффекты от импотенции и галлюцинаций до усугубления депрессии. В принципе Сервантес первый поведал миру об этой болезни, но большая часть людей смотрят на это, как на комедию. На первый взгляд все выглядит действительно забавно, только если крепко задуматься можно понять, какая это трагедия для близких больного. Мне вообще-то повезло в том, что у меня не бывает галлюцинаций, но я вижу этот мир искаженным, немного не таким, каким его видит большинство людей, следовательно и реагирую на некоторые явления не вполне адекватно. Я сейчас перечитываю книги, чего раньше не делал никогда. У меня была слишком хорошая память для этого. А теперь я практически все забыл, и воспринимаю ту же информацию совершенно иначе чем раньше.
Как же мне тяжко сейчас! Моя мама мной очень не довольна, потому что в суде меня послали к юристу, а я и пошел. У меня была неприятная ситуация с юристом, которая вместо того, чтобы помочь мне составить заявление в суд, залечила меня на счет дианетики и нагло взяла с меня за визит двадцатку. Завтра утром мне надо будет найти самого лучшего из дешевых юристов. Это надо будет обзванивать все конторы и рассказывать о своей беде и спрашивать, сколько они за эту беду возьмут денег. Мне почему-то очень неприятно заниматься. Не то чтобы я считаю, что с моей стороны неправомерно и некрасиво требовать с бывшей жены алименты. Я просто боюсь судов, потому что не знаю законов и язык, на котором они прописаны знаю плохо. Как же хреново то, что меня родители не отправили в латышский садик и школу! Так бы я хотя бы знал язык страны, в которой родился. А сейчас у меня болит голова, когда мне приходится напрягать все остатки ума, дабы соорудить какую-то фразу на государственном языке.
Прочитал сейчас про женщину, которая живет со своими детьми в районе боевых действий в Донбассе. Я представил, что в Латвии началась подобная заваруха. Я бы уехал отсюда куда угодно, ни секунды, не раздумывая. Я бы не разбирался кто там прав, а кто виноват. Я отношусь к войне, как к цунами, она просто сметает все без разбора. Есть ли разница, кто в этом будет виноват, если дети погибнут? Я на месте этой женщины не подвергал их такой опасности. У меня инстинкт самосохранения сильнее, нежели привязанность к определенной местности. Не знаю, может быть это потому что мои предки, как по отцу, так и по матери постоянно мигрировали я лишен чувства родины. С раннего детства я чувствовал себя чужим на той земле, на которой я родился. Неужели есть такие матери, у которых чувство родины превыше безопасности их детей? Что же это получается - принести детей в жертву каким-то абстрактным понятиям - это подвиг?
Да, что со мной такое? Как-то я не могу, как раньше ясно излагать мысли. И мысли у меня странные, туманные. Сейчас читал о французской революции о Дюпонах, которые защищали короля, стреляли из пистолетов, а потом рубили и кололи строителей светлого будущего, а потом поступили достаточно умно - эмигрировали в Америку, подальше от великих свершений, зарабатывать капиталы. Разумный выбор разумных людей. Не стоит жить там, где люди чуть что хватаются за оружие, ради своих же детей, ради их безопасности. Иногда я чувствую вину перед своим сыном за то, что не осел в спокойной Норвегии и не привез его туда, чтобы он там получил нормальное образование и приличное место работы. Чует мое сердце, что в Латвии порядка может и не быть. Украина уже горит, вслед за ней загорится Беларусь, а потом и Прибалтийские государства могут воспламенится. Ригу все-таки Российская Империя завоевала раньше, чем Крым. Завтра тут могут появиться люди в военной форме без знаков различий, а потом устроят референдум, и я проснусь в совершенно не той стране, в которой засыпал. Мне иногда снятся подобные кошмары. Помню в больнице лежал с неким Рабиновичем, который продал всю недвижимость в Москве и переехал в Ригу. Я спросил у него, почему. Он ответил, что там ему стало просто страшно жить. Не знаю, возможно, что все это бред шизофреников, но в данном вопросе лучше перестраховаться, нежели оказаться в один прекрасный день на линии огня...
Как-то не хочется мне ничего смотреть, хотя нашел сериал про Рыцаря Арна, так же и про французскую революцию читать не хочется. У меня сейчас жуткая проблема с алиментами. Сын переехал жить ко мне, а алименты мне платить надо по решению суда. Чтобы это решение отменить, надо хорошенько подсуетиться, пойти к юристу, составить заявление в суд, подать его, потом ждать суда и до этого времени надо выплачивать алименты. А потом еще надо будет оплачивать судебные издержки. В общем муторное это дело, а тут еще отец выпил и лезет ко мне с бредовыми идеями, думая, что он сможет перехитрить суд. Хочется как-то возвыситься над этими проблемами и задуматься над такими понятиями, как "родина" или "отчизна", но мысли съезжают в проторенную колею и вертятся вокруг вопроса о том, откуда бы взять денег на пиво. А пока я пью вместо горького пива горький чай.
Отчизна? СССР? Свободная Латвия? А может быть Европейский Союз? Я не знаю, какое именно из этих государственных образований моя родина. Да и доискиваться, докапываться до ответа на этот вопрос мне сейчас, прямо скажу, нет никакой практической пользы нет. Я стал настолько циничным, что готов открыто продавать свой голос на выборах. Проблема в том, что голоса на выборах никому и на фиг не нужны. А я за ящик пива проголосовал бы даже за национал-социалистов или якобинскую диктатуру. Мало того, я знаю очень много людей, которые готовы поступить так же. Демократия - это и есть, когда демос в той или иной форме продает свои голоса, когда всем правит тот, у кого больше денег на предвыборную компанию. Какая разница - голосовать за того, кто больше обещает или за того, кто что-то дает здесь и сейчас?
Вчера что-то на сайте странное было, так что я не мог зайти ни в одну группу. Это дало мне почувствовать некую зависимость от этой социальной сети. На фейсбуке я не могу быть до конца откровенным, ибо там меня читают мои знакомые и родственники. Когда я там пишу, у меня будто гири на пальцах, надо соблюдать приличия. А тут я свободен, как человек, который сидит в ризнице у священника или у психиатра в кабинете. Погода сегодня пасмурная, ветра нет, дождя не предвидится, и не так жарко, как вчера. Вчера я даже со скуки посмотрел сериал про рыцаря Арна и меня, вроде бы, даже затянуло в этот скучный фильм. Да, сейчас как-то скучно стало в этой сети по сравнению с тем, что творилось здесь ранее, были такие словесные баталии и жаркие дебаты, что кровь бурлила в жилах...
Ерунда на сайте продолжает твориться. Сначала я не мог опубликовать свой пост, а потом его опубликовали в пяти экземплярах и я их никак не могу удалить. Хотя, впрочем это не так уж плохо, по крайней мере есть о чем писать книгу, какое-то событие, какая-то движуха.
В общем-то неплохо съездил я в юридическую контору, составят там заявление в суд и отправят туда, куда следует. Конечно, неудобно то, что я буду требовать с бывшей жены алименты. Но что поделать? Дело касается интересов ребенка, тем паче алименты будет платить не она, а государство. Скорее бы все это дело закончилось, скорее бы они составили заявление. Сегодня позвонил узнал, как там с инвалидностью дело обстоит и мне сказали, что мою заявку еще не рассматривали. Ждать и ждать. Как же мне надоело жить в постоянном ожидании? А тут еще папа каркает, что я суд проиграю, для него это вопрос его значимости. Ему хочется, чтобы все было, как сказал он и ему плевать на то, что он не прав. Вообще жить с ним тяжело. Так хочется пойти работать и получить свою карточку обратно!
Да, буду требовать алименты с бедной женщины, потому что я и сам бедный инвалид, которому трудно устроиться на работу с такими-то нервами. А Павел молодой, ему много чего надо для счастья. А то, что я пью, так не я один! А кто не пьет? Назови! Я жду! Да, меня одно время круто заносило, вот отец и отнял у меня банковскую карточку, и теперь распоряжается моими деньгами. На мои деньги, он, кстати, тоже порой выпивает, но мама ему больше, чем мне доверяет. Я просто чувствую, что меня и сейчас может занести, потому ничего не имею против того, что карточка не у меня. Но скоро, я ее себе верну, когда буду уверен в себе. Если все получится, как я задумал, то через пару лет, я дострою дачу, и буду жить там один. А сын будет жить с дедом. Таким образом в его распоряжении будет комната.
Сегодня суббота. Одуряющая жара. Все едут на пляж, а я прохлаждаюсь в квартире. С детства не любил загорать на песке, который всюду лезет и липнет к потному телу. Сегодня надо будет заплатить за телефон. Они опять в этом месяце накрутили мне лишних семь евро, якобы я позвонил на какой-то странный номер. И доказать, что я на этот номер не звонил я не могу. Захотел, было, перейти в другую компанию, но там слишком дорого. Вообще эти телефонные компании сначала заманивают к себе низкими расценками, а потом начинают их повышать постепенно.
Дискуссии с куликами, которые хвалят свое болото, не удовлетворили меня совершенно. Какие-то они все одинаковые и предсказуемые в своих измышлениях. Я ищу в чем я не прав, беседую с кем ни попадя, пытаясь найти в чем именно, но у меня ничего не получается. Они прячутся за такими понятиями, как "духовность", не в состоянии сказать ничего оригинального. Да будут они прокляты, как кричал Алишер, со своей церковью, духовностью, нравственностью! Хоть бы какая-то скотина вышла ко мне голой, такой, какая она есть без всякой драпировки из ничего не значащих слов. Интернет дал возможность посредственностям себя проявлять. Я не могу сказать, что это плохо, просто пока интернета не было мир не казался мне таким посредственным. Благодаря интернету я понял, как много в этом мире заурядных личностей, массовки, которая ничего из себя не представляет. Они утверждают, что любят свою страну, декларируют это постоянно. Но что они знают об этой стране, когда они видели ее только изнутри, когда не видели других стран?
 Я переписываюсь с народом, который вдохновляет меня задуматься о простых вещах. Сейчас я, к примеру, задумался о том, что же мне не нравится в Латвии и почему я не еду в Россию, и на Украину. Мне не хочется вкалывать по двенадцать часов, а потом носиться по магазинам, думая о том, как бы побольше на те центы, что у меня остались после оплаты за квартиру и алиментов. Наконец надоедает слушать разговоры коллег о том, кто где напился и о скидках в супермаркетах, да о тряпках. Никакой духовности в этих разговорах нет.
Да, больницы мне пошли на пользу. Из прачечной я уволился, и меня туда больше не возьмут. Пособие мне еще несколько месяцев осталось получать. Я даже не считал сколько. А дальше я надеюсь на то, что мне дадут вторую группу инвалидности. Но работать куда-то я все-равно собираюсь пойти. Хочется дачу достроить. Ко мне переехал сын, поступил в техникум, будет теперь у меня все время жить. В общем-то жизнь потихоньку налаживается и наладится окончательно, когда я перееду жить на дачу. А то сейчас мы живем вдвоем с сыном в одной комнате.
И снова передо мной пустое пространство, которое требует, чтобы я его чем-нибудь заполнил. Сейчас слушаю очень старый альбом группы "Аквариум". И вспомнилось мне то время, когда я еще коллекционировал компакт-кассеты, когда собирал жалюзи сутками напролет и потом долго ожидал обещанной зарплаты. Да, веселое было время. Я тогда развелся с первой женой, бросил пить, сошелся со второй женой, бросил работу и отправился работать к друзьям, которые прокинули меня с зарплатой. А потом еще долгое время мне не везло с работой. Я тогда пробовал стать велокурьером. А как я наконец нашел приличную работу! Как впервые в жизни в двадцать шесть лет вышел на больничный, а потом впервые в жизни получил пособие по безработице и пошел учиться новой профессии за государственный счет. В то тревожное время я встретил третью женщину в своей жизни. Какой же заразой оказалась она впоследствии! Она, как и многие думала, что я лох, и очень расстроилась, когда поняла, что это не так. Это было уже в Англии, где меня достали соотечественники по совку. Я, кстати, бросил на половине свои воспоминания о житье-бытье в Англии.
Сколько я вообще сменил рабочих мест! Со сколькими женщинами был близок! А что теперь? Теперь мне уже пора на пенсию по инвалидности, дострою я дачу и заживу спокойно там. Может быть женюсь на какой-нибудь беженке из страны третьего мира. Сделаю доброе дело - избавлю женщину от нужды, а заодно и увеличу численность своей родины.
Мне теперь страшно выходить на улицу, кругом сплошные шпионы. Да, семья у меня забрала квартирку в приличном районе, где я очень весело прожил около года. Это жилище продали, чтобы сестра смогла купить дом в кредит в Ирландии. Тридцати тысяч как раз должно хватить на первый взнос. С этих денег оплатили так же мой долг в две тысячи евро, который я создал в процессе веселья с коллегами по прачечной. Теперь мне приходится жить в двух комнатах вместе с отцом и сыном. Я бы взялся за ум, если бы он у меня был, но ведь не за что браться! Все что у меня осталось - это любовь к сыну и желание спокойно попивать хорошее пиво. Идеи мировой революции меня больше не трогают. А еще я люблю свою маму и не хочу ее расстраивать, потому пиво хочу пить в меру, без трагических переборов.
Солнце склонилось за рекой. Еще один день прошел в полном безделии. Я ничего толком не напечатал, ничего толком не прочел. Можно сказать, что этот день я прожил зря, да еще и подавал сыну дурной пример. Если бы не отец, я бы поехал сегодня на дачу, чтобы покосить там траву, выросла уже наверное. После спаса надо будет ездить туда каждые выходные, чтобы давить сок из яблок, которых в этом году будет очень много. Сделать бы из них сидр, но для этого нужно много сахара, да и отстаивать его надо долго - пару месяцев. И вообще там сложная технология получения этого плебейского напитка...
Всем привет! Я вернулся с дачи, где не докосил траву, было слишком жарко. Да и деньги на продукты я истратил на пиво, потому я очень захотел есть и поехал домой, не выполнив своего долга обществу. Деревья и кустарники плодоносят, как бешеные, но собирать ягоды мне было лень. Напившись, я звал дурным голосом ту, которая меня гнусно обманула и ушла от меня. А потом я писал всякие безумные вещи на оберточной бумаге шариковой ручкой. Прочитать написанное утром я не решился, пошел косить траву.
Больше не буду работать в группе "Граждане СССР". Действительно, на фига мне это надо. С этим Удаловым у меня разговора не получается. Он рогом уперся в свое и не может даже мысленно допустить, что он не совсем прав, крайне не гибкий человек. Что же касаемо тех частных групп, то я там себя никак не проявляю. Мне трудно въехать в темы, которые они обсуждают. А Сидорова я сюда приглашал, но он не пошел, сказал, что некошерный для такой группы, как эта.
Что ж так мерзко-то сегодня? На улице дождь и духота такая, что нечем дышать. Гулять я сегодня не пошел. Мой друг сегодня спит и правильно делает. Ведь нет денег на пиво, потому и просыпаться и подниматься нет никакого смысла. Я бы тоже с удовольствием лег спать до августа, когда мне комиссия по делам инвалидности вынесет свой приговор. От этого приговора чертовски много зависит. Хорошо вообще быть сумасшедшим, как Сидоров - верить в торжество своих безумных идей, смотреть антисемитские ролики, знать, кто во всем виноват и что делать. Он собирается делать каждому анализ ДНК, проверяя на принадлежность к русской национальности. Боюсь, что он будет жутко разочарован, ведь национальность человека не всегда совпадает с его убеждениями. Помню передачу, в которой у участников сначала взяли интервью, а потом сделали этот анализ ДНК и сказали им откуда их предки. К примеру один англичанин, который заявил, что ненавидит немцев, был ошарашен тем, что его основные предки были из Германии. Так же были ошарашены и многие другие участники шоу из разных стран. Оказалось, что даже у черных африканцев были белые предки. Так что даже тем, кто более или менее знает свою родословную, этот тест может сделать очень неприятный сюрприз.
Черт! Только у меня пошло сомнительное творчество, как пришел мой отец с пылесосом и велит мне делать уборку в комнате! Я заметил вообще в последнее время мне нравится сидеть в бардаке. С одной стороны противно, но с другой я чувствую себя в неприбранной комнате уютнее.
Чтение книги про Наполеона продвигается очень медленно. Меня никак не берет за живое повествование о жизни этого карьериста, который взошел на трон благодаря грамотной пиар компании. Он понял, что победы на поле брани без рекламы мало чего стоят. Он воевал не только пушками и ружьями со штыками, но и листовками, своими прокламациями и бюллетенями. Что же, буду читать дальше. Ничего другого мне не остается. Фильмов я нормальных не нашел.
Целый день шатался по разным группам и везде видел только мерзость запустения. Форумы словно вымершие. В лучшем случае там сплошной копипастинг. Кто-то выкладывает громадные совершенно нечитабельные тексты, кто-то постит дурацкими кичовыми открытками. Человек, понимаешь ли, прямо из сердца взял, да напечатал, а ему в ответ идиотская открытка или смайлик. Была б моя воля, я бы запретил выкладывать чужие тексты, открытки, смайлики. Пусть будет пусто, но зато со временем люди, начали бы себя как-то проявлять. А то напечатаешь что-то, а тебе отвечают громадным текстом, который выкладывающий его вряд ли читал. И все это с умным видом. Нет, с этим надо что-то делать, нужно как-то вернуть пишущую братию в эту сеть. Я конечно, обитаю и в других социальных сетях, но эта мне почему-то милее, может быть потому, что это моя первая в жизни сеть.
Надо же! Заработало все! Уплатили, значит, долги за хостинг, хоть я и не имею понятия что это такое. Я признаться подумал поначалу, что меня здесь заблокировали, но потом спросил у сына, что случилось с этим сайтом, и он ответил, что на него напали террористы. В это я, конечно, но поверил, ибо каким террористам нужен этот старперский драйв. Ой, сейчас попереписывался в фейсбуке. Там, оказывается тоже кое-где драйв есть. Я признаться, был очень недоволен заминкой в работе сайта. Сейчас пьяный заявился в интернет зашел туда, где русские с украинцами воюют и попытался пошутить, но никто юмора не понял.
Вчера, я шатался не по группам, а по реальному миру и встретился с реальным человеком, который предложил мне заняться созданием подпольной партии. Я, конечно, согласися. Мы пока не определились будет это тайное общество или открытое. Короче, союз меча и арала!
Моя жизнь настолько бедна событиями, что надо быть гением, чтобы из нее выдавить хотя бы пару строк в сутки. Вчера зажал небольшую сумму и выпил две литрухи пива, правда бог слегка наказал меня за вероломный обман своего отца. Но ничего все в итоге благополучно обошлось. Жаль, что вчера не попал на прием к своему другу, который просто умирает со скуки без меня. Может мне всех своих знакомых, у кого вторая группа по психике в одном месте собрать и организовать политическую партию шизофреников. А почему бы и нет? По крайней мере, будет нам чем заняться, а то все шизофреники, кого я знаю, страшно маются от безделия.
Сейчас даже в группе с неприличным названием на фейсбуке никто ничего не пишет. Все работают, а мне поговорить не с кем. Единственный выход - это пойти в группы пенсионеров и зачитаться там копипастингом.
 Мне понравился этот молодой человек тем, что он верит в то, что сможет изменить этот мир. Пусть он не знает, каким образом это сделать. Почему бы хотя бы не попытаться? А на счет пиар-акций, то мне действительно было бы интересно этим заниматься. Главное найти источник финансирования всего этого. Тогда можно будет поработать творчески, а не тупо долбить бетон на стройке или гладить салфетки в прачечной. Хотя, я и не верю в то, что спонсор найдется, мне приятно попробовать хоть как-то оразнообразить свою никчемную жизнь.
Нет, терроризмом мы заниматься не собираемся и военный переворот устраивать не будем. Мне больше нравится гитлеровский путь к власти, то есть путем выборов в парламент. Пиар акциями я еще могу заниматься, но вот искать спонсора, убеждать его в своей перспективности и тому подобное - это явно не мое. Не умею я разговаривать с теми, кто представляет собой власть финансовую. Не то, чтобы я не люблю богатых, просто у меня нет дара их в чем-либо убеждать. Для этого занятия мне надо найти какого-то друга, вроде Парвуса, который продавал революционеров капиталистам. Мне вообще хотелось бы заниматься рекламой - очень интересная и творческая работа, влиять на выбор людей меткими слоганами, своеобразная поэзия лозунгов и так далее.
 Испачкаться в мазуте и тягать каждый день тяжести для меня не так страшно, как явиться к какому-нибудь серьезному дяде на поклон и попросить у него денег на благое дело, которое может сделать его еще богаче, а меня, как это всегда бывает, сожрет революция, ведь она всегда жрет своих создателей. Мне не страшно быть съеденным революцией, не страшно замараться в чужой крови. Все это я как-то перетерплю, но только вот спина моя резко отказывается гнуться, когда передо мной богатый человек.
 Быть богатым - это еще хуже, чем идти к богатому на поклон. У меня мозг работает не правильно, потому что я болен, и это является уважительной причиной для того, чтобы не быть богатым. Все люди разные, то, что одному кайф, для другого смерть. Для меня было тяжким бременем продавать домашнюю выпечку на школьной ярмарке. Из детей в то время пытались воспитать бизнесменов, велели чего-то испечь, а потом продавать. В итоге я продал всю свою выпечку и заработал больше всех денег, все потому, что моя продукция была очень дешевой в изготовлении, потому я поставил на нее очень низкую цену и взял количеством. Но сам процесс выпекания и продажи мне никакого удовольствия не доставил. Мне хотелось раздать свою продукцию даром.
Работа над инсталляцией была очень приятным занятием. Тема была такая, что пули сильнее великих умов, а ржавые гвозди сильнее пророков, колючая проволока вдаль километрит и тому подобное. И всему этому фоном служил американский флаг, правда мы эту инсталляцию не доделали. Я бы ее в два счета доделал, но на то я и не художник. Я забыл в гостях кепку, но это неплохой повод явиться туда еще раз.
Война избавляет от необходимости думать, но с каких пор я стал любить повиноваться приказам? Как сложно избавиться от оков этого потеющего тела в такую жару! Мне давит на мозг эта жара. Я многим сегодня обещал зайти, но зашел только к двум. Вернувшись домой я подумал о том, что скоро я буду вспоминать это время, как счастливое. Меня пронзила эта мысль и я ненадолго замер, фотографируя то, что вижу. Со мной такое случалось ранее, и я вспоминаю те моменты, как моменты неограниченного ничем счастья...
Хотел, очень хотел начать тему под названием - "Хорошо!", но у меня ничего не получилось. Адвокат велел мне приехать после двух. Я поперся через весь город в такую ужасную жару, приехал, а там никого нет и на звонки никто не отвечает. Постоял я, потрезвонил в дверь и поехал домой ни с чем. И только я доехал до дома, как мне этот адвокат позвонил и сказал, что очень сожалеет, что все так получилось. Одна только хорошая новость - с анализом крови все в порядке. В общем, пока у меня такое ощущение, что все плохо. Переписка в группе с неприличным названием меня тоже совсем не развлекла, нормального фильма найти не удалось. Посмотрел "Легенда о Коловрате" и был очень разочарован.
Эта жарища меня просто убивает. От холода-то можно в теплой квартире, а от жары никуда не спрятаться. Можно, конечно, поехать на море, там наверняка прохладнее, но как-то совсем нет настроения куда-то ехать. Я уже съездил сегодня и очень неудачно. Пока доеду точно спарюсь, а потом будет тяжко возвращаться. Но все было бы ничего, если бы я нашел нормальный фильм посмотреть, но так ничего же найти не могу уже битых два часа. Выпил пару термосов горячего чая, основательно пропотел, но легче все равно не стало. Хочется курить, но табака почти на завтра не осталось. Не вписываюсь я в норму - пятьдесят грамм на неделю. Еще только восемь часов, а мне уже хочется залечь спать. Господи! Как же хочется приблизить время "Н"! Поговорил по телефону с бывшей женой, и такое ощущение, будто извалялся в грязи. Как же я устал от необходимости с ней общаться! Под каменным небом железная земля раскаленная летним солнцем...
 С утра зависал в группе с неприличным названием, читал взаимные оскорбления россиян и украинцев - это просто какой-то кошмар. Люди как будто забывают о том, что они люди, льют друг на друга помои своего гнева. А еще там выкладывают очень страшные картинки и видео. И по поводу этого виртуального кошмара матерно комментируют. Чего там только нет! Там и человек в опарышах, и женщина с одной ногой на трассе и пьющие, курящие дети, и гомосексуалисты застигнутые в очень волнующий для них момент. И все это потом покрывается шестиэтажным матом, бранью нецензурной, все в истерической манере. Не знаю, почему меня влечет в эту грязь.
Сходил я с сыном на озеро, он был очень не доволен прогулкой и в ластах плавать у него не получилось и затошнило после купания. И даже пока шел по лесу, он уткнулся в свой гаджет, будто отгораживаясь от окружающей его красоты природы. Ветер, конечно на озере был сильный, и жарища жуткая.
Не нашел я вчера такого фильма, который мне бы захотелось хотя бы досмотреть до конца, не говоря уже о том, чтобы посоветовать его здесь в группе или на фейсбуке. Друг мой опять двое суток не спал, а сейчас отсыпается, пытаясь войти в нормальный режим. Сын мой к общению не расположен. Так что мне ничего другого не остается, кроме ужасных фоток и похабных к ним комментариев. Дегу, гадина такая, прокусил мне палец и так удачно, что уже десять минут не могу кровь остановить. Наконец я устал от всех этих комментарие в неприличной группе и взялся за книгу, но она мне как-то не пошла. Надо бы пойти прогуляться, но лень не дает мне даже дойти до кухни, чтобы вскипятить себе чаю. Пойду искать страшные картинки.
Нашел я таки фильм "Перед рассветом"! Не шедевр, конечно, но смотреть можно. После той группы я чувствую себя опустошенным. И в правду, лучше бы погулять сходил, поплавать не на озеро так на речку возле дома. Однако, я понял немного себя, сделав анализ своих постов - я клоун, мне нравится смешить людей, притом я клоун печального образа. И где бы я ни был рано или поздно я вхожу в этот образ.
Жара просто удушающая, некуда от нее деться. Завтра с утра к юристу, надеюсь, что там все пройдет хорошо. Главное, чтобы опять не пришлось зря кататься на трамваях через весь город. Если съезжу удачно, то ей богу начну тему "Хорошо"!
Мне надо как-то расписаться. Мне нужно вдохновение, нужны какие-то новые краски, вот я и шляюсь по просторам интернета. Вот сегодня зашел разговор о чести. Я напечатал, что случилось так, что моя совесть и честь была записана у меня на кассету, а кто-то принес новой музыки и мне больше нечего было стирать. Я вырос в то время, когда у каждого был свой, персональный кодекс чести. Но сейчас настало время, когда явится сильная личность и навяжет всем свой кодекс чести, железной рукой. И большинство будет вынуждено жить не по своему кодексу, а по общему. Так явился к монголам Чингиз Хан, так явился во Францию Наполеон после великой смуты, в Германию Гитлер, Сталин в СССР. В истории Китая очень хорошо прослеживается цикличность истории - смута, диктатура, застой. Эти циклы в истории становятся все короче и короче. Если в древности цикл смуты мог длиться столетиями, то теперь он длиться десяток лет. В общем есть о чем подумать...
Вчера падал в обморок и не раз, голову разбил. Сегодня целый день комментировал неприличности всякие, стараясь не материться, что мне прекрасно удалось. Голова моя пуста. Книга совсем не читается. Адская жара не спадает и дождя никакого не предвидится. Скоро будет спас, надо будет ехать собирать яблоки на дачу. Что из них делать я пока не придумал. Может быть попробую их как-то засушить. Пожалуй, мне нравится эта группа в этой сети, потому что, что бы я тут не написал в ответ меня ждет только тишина и пустота. После шума и сутолоки неприличной группы это даже приятно. Жаль, что ничего хорошего за эти два дня со мной не произошло, и я не могу ничего напечатать в недавно открытой теме.
Это такой кошмар! Я жутко перебрал с алкоголем два дня назад. У друга была пенсия, вот и подгуляли конкретно. Физического похмелья не было, а вот моральное меня мучает до сих пор. Мало того, что нажрались, так еще и засняли все это на камеру и вывесили в Ю-тубе. А теперь это видео и не удалить. Отец заметил, что я был пьяный и со злости даже телефон у меня отобрал. К тому же друг потерял по пьяной лавочке золотую цепочку. Теперь не выходит на связь. Может еще пьет, а может и мучается моральным похмельем, как я. А тут еще отец не рассчитал деньги. Кончились они у него как-то неожиданно и теперь не на что даже продукты купить. Одно хорошо - у меня есть табак на полторы недели. Нет, в последнее время ничего хорошего со мной явно не произошло. Не знаю почему, но я чувствую себя виноватым в том, что мой друг потерял эту чертову цепочку. Как же мне все-таки тоскливо жить, как мне плохо с самим собой, если я растрачиваю свою жизнь на то, чтобы нажраться до полной прострации! С этим как-то надо прикончить. Так дольше продолжаться не может.
Почему же я все-таки напился? Мне просто нравится пиво на вкус. А после двух литров у меня уже не работают тормоза, вот и перебрал. Теперь вот, сижу под домашним арестом. Папа не пускает меня гулять в наказание за то, что я наковырялся. Он, в принципе не против того, что я выпиваю, его бесит то, что я перебираю. Мне скучно с самим собой потому, что я стал слабым и не могу больше работать, как раньше, не могу зарабатывать деньги на строительство дачи, не могу сыну на подарок заработать. Но это ничего! Осталось совсем немного, всего какая-то неделя и прояснится вопрос с моей инвалидностью. Дадут вторую группу и можно будет заниматься яблоками на даче со спокойной душой, а если не дадут, так придется идти работать. Сидеть дома совсем расхотелось. Я целыми днями строчу комментарии в неприличной группе. Как бы тупо это ни звучало, это так. А ведь раньше так не было, раньше мне было что сказать миру. Раньше у меня было много вопросов, а теперь ни одного...
Вчера звонил в эту чертову комиссию по инвалидности. Они обещали мне ответ на следующей неделе. То есть уже на следующей неделе я могу стать настоящим инвалидом или же опять получить чудовищный отказ и отправиться работать со своими трепещущими руками. Вряд ли я на какую-то работу сгожусь. Скорее всего, если я получу отказ, то запрусь в своем кабинете и буду недели две предаваться скорби. Может быть это поможет мне пережить очередное фиаско своей жизни. Но так или иначе надо будет ехать на дачу собирать яблоки и косить траву. От этой обязанности меня никто не освобождал.
Но что я все о своем? В мире очень много чего происходит. В Африке голод и война. Война на Украине. А меня это совершенно не волнует. Информативная война идет в интернете. Даже в неприличной группе схлестываются две пропаганды. И так или иначе меня словно в водоворот затягивает то на одну, то на другую сторону баррикад. Как хорошо, что я живу не в Донбассе! Хотя, если бы я там жил, то сбежал бы оттуда. Не знаю, что должно случиться, чтобы я взял в руки оружие.
Я выпиваю по семь литров чая в сутки. Мне это кажется ненормальным. Мне следовало бы выпивать пять литров пива за день. А что толку гонять сквозь свое тело чай да еще и из пакетиков. С этим надо что-то делать! Может быть, когда я переселюсь на дачу, у меня будет возможность пить пиво, хотя бы два литра в день. Стыдно признаться, но пиво стало моим основным стимулом. Все остальное меня как-то не трогает.
С сыном как-то отношения не складываются. Стоит мне его оторвать от компьютера, как он делает постное лицо и терпеливо ждет, пока ему опять разрешат уйти в виртуальную реальность. С этим надо что-то делать, но я не знаю что. Я чувствую, что должен ему показать что-то красивое, приятное, захватывающее в реальном мире, но у меня нет денег, нет сил. Я сам, как и он сижу в виртуальной реальности. Я обещал ему подарить новый велосипед, но не знаю, как у меня получится это осуществить. Я не хозяин своим деньгам. Ими распоряжаются мои родители, которым совсем не хочется делать подарки своему внуку.
Эти выходные мне кажутся чертовски долгими и бестолковыми. Так хотелось бы заснуть и проснуться только тогда, когда мне позвонят из этой комиссии! Самочувствие ни к черту, денег нет...
А у меня сегодня утром была большая радость! Мне пожизненно присудили вторую группу инвалидности. Однако не долго я радовался. Мне пришло еще одно письмо из суда, в котором говорилось о том, что с меня не слагают обязанность платить бывшей жене алименты, это не смотря на то, что сын уже третий месяц живет у меня, что два месяца назад, он был задекларирован в моей рижской квартире и поступил в рижский государственный техникум. Моя мама, когда услышала неприятную новость, излила на меня поток своего гнева. Она кричала на меня так, будто я, а не юрист облажался. У меня от нервного напряга почему-то разболелись именно колени. Завтра с утра надо ехать к юристу с решением суда, чтобы он мог написать работу над ошибками.
А вот, что делать сейчас я не знаю. У меня болят чертовы колени, а так же тошнит, руки тоже трепещут. Читать в таком состоянии книгу я не могу. Попробую почитать книгу...
У нас, в Латвии, к сожалению, можно платить алименты ребенку только в том случае, если ему исполнилось восемнадцать лет и в том случае, если он живет отдельно от родителей. Я уже рассматривал этот вариант, консультировался с юристом. Проще всего было бы оформить с бывшей женой договор и заверить его у нотариуса, так поступает большинство людей, но бывшая жена заявила, что ничего подписывать не будет, принципиально. Так что тут ничего поделать нельзя, разве что подать на нее в суд. Она очень глупо поступила, что отказалась заключить со мной соглашение об отказе от алиментов. Так бы она просто перестала платить, а так суд еще и взыщет алименты с нее. Так как она не работает и никаких доходов не имеет, то алименты мне будут платить из алиментного фонда, а потом взыщут с ее пенсии по старости.
Сегодня я задумался о том, почему я влюблялся в ужасных женщин. Всему виной те периоды моей жизни, в которые я воздерживался от общения с женщинами. Терпел я терпел, а потом ширма-то и ехала набекрень. Просто переклинивало, и я отдавая себе отчет в том, что общаюсь с женщиной, с которой лучше не приседать по нужде на одном гектаре, влачился за всякими мутными личностями. Я понимал, что ничем хорошим это закончится не может, но все равно продолжал уродливые отношения. Эти женщины действовали на меня, как наркотик, мысли о них повергали меня в пучину блаженства, а осознание того, что я не могу быть вместе с ними причиняло мне ужасные страдания. Не знаю, что бы я мог натворить, если бы не алкоголь, который позволяет мне хотя бы на время опьянения забыть о той страсти, которая просто сжигала меня изнутри. Я много читал о сублимации сексуальной энергии в творческую и пытался это практиковать, но в конечном итоге я наступил на те же самые грабли. Какое-то время я был увлечен чтением книг, рисовал, что-то печатал, слушал высоколобую музыку, смотрел заумные фильмы, мне казалось в те отрезки времени, что мне не нужна женщина, но на самом деле все было не так. На самом деле я нуждался в общении с противоположным полом как и все, как и всегда. В такое время все женщины мне казались не вполне достойными моего внимания, в каждой я находил изъяны. Напряжение тем временем нарастало, а потом я внезапно влюблялся в страшную женщину, не замечая ее недостатков...
Я пробовал говорить с бывшей женой, очень много раз, не смотря на то, что по опыту общения с ней я знал, что ни о чем с ней договориться не получится. Она ужасно обозлена на мир, настолько, что сама себя за хвост кусать готова. У нее все-таки шизофрения, то есть человек она совершенно больной и не способный на нормальную коммуникацию. Так что придется ей оплачивать судебные издержки.
Ой! Как же мне нехорошо! Я не выспался, у меня расстройство желудка и все из-за того, что я напился, как свинья, когда ездил на дачу. Мой папа сказал, что яблоки, которые я привез с дачи вонючие. Я выдавил из них кастрюлю сока, прокипятил его, а с остальными яблоками я не знаю что делать. Можно было бы сделать сухофрукты, но отец против. Сначала выпьем тот сок, что выжал, а потом будем думать, что делать с этими яблоками дальше. Я не знаю, что мне делать сейчас. Руки дрожат, бросает в пот, тошнит. Пытался лечь и почитать книгу, но из этого ничего не получилось. Надо найти какой-то фильм, чтобы убить время. Как же меня трясет, и я даже не могу понять за что меня так трясет.
Опять я жду. На этот раз жду новой пенсии и решения суда по делу об алиментах. Погода на улице какая-то мерзкая. Сын поехал в Прейли за зимними вещами. У меня какое-то ужасное чувство, будто дом без него опустел. Какой бы он необщительный ни был, а мне его не хватает.
Когда-то я чувствовал, как меня переполняет желание писать, а теперь я пуст. У меня нет никаких желаний, разве что хочется уснуть на несколько дней, чтобы проснуться в тот момент, когда мне заплатят перерасчитанную пенсию. Сколько же мне там насчитают? Вот в чем вопрос! Только бы государство не решило отделаться от меня какими-то двумя сотнями евро. Если будет так, то придется мне немедленно идти на работу, благо, хоть группу присвоили мне пожизненно. Спинным мозгом я чувствую, что государство готовит мне очень неприятный сюрприз. А так же я ужасно боюсь, что суду опять что-то не понравится в моем исковом заявлении. Отцу пенсию заплатят только в декабре, подработки у него нет никакой. Да и обещали ему платить только сто евро в месяц. Эти деньги он будет тратить на свои нужды, а мне придется его пожизненно содержать. Как-то это все невесело. Сестра содержит маму, а я должен содержать папу. У мамы с пенсией примерно та же ситуация, что и у отца, где-то двести евро, которые в Ирландии мало что значат. Можно сказать, что поколение моих родителей осталось без пенсии. Я-то еще как-то смогу повысить свою пенсию, поработав еще пару лет. Хотя не знаю, как у меня получится где-то работать. Я тут из яблок давил сок, вроде бы ничего такого тяжелого, а руки у меня конкретно замандражировали и в пот бросило. Найти бы такую работу, на которой я бы не очень утомлялся, главное, чтобы на меня там не орали...
Нет, надо что-то придумать, как жить дальше. Надо как-то пристроиться будет под рождество, когда кончится пособие по безработице. Если мне не надо будет платить алименты, и мне еще будет бывшая жена платить по сто тридцать евро в месяц, тогда можно будет не так уж и плохо жить и копить на ремонт дачи. Хоть какие-то должны в этом плане должны произойти сдвиги. Первым делом, конечно, надо накопить на велосипед для Павлика. Я ему очень долго не дарил ничего. А велосипед ему очень нужен, ведь это единственная физкультура, которой он согласен заниматься. Неплохо было бы нам с ним поехать куда-нибудь на велосипедах с ночевкой. Жаль, что у меня нет экипировки для путешествия вдвоем. Но это дело наживное. Будут деньги будет и экипировка. На все можно заработать, только бы тело снова не подвело. Есть у меня подозрение, что не смогу я работать. Черт! А у меня даже лишней пары носок нету. Очень давно я себе покупал что-то из одежды. А нужны штаны зимние, штаны летние, носки футболки, трусы. Сандали давно уже порвались. Рукавицы зимние тоже давно износились. Сколько времени у меня еще не будет денег на такие необходимые вещи?
Да, странно, что меня трясло! Вероятно это из-за того, что друг заставил меня выпить водки, а водка с пивом - это очень нехорошо. Тем паче, что у нас под видом водки продается самый некачественный самогон осветленный марганцовкой. В общем ужас весь в том, что я отступил от своего правила - не пить всякую дрянь. От пива у меня похмелья никакого никогда не бывало, если, конечно оно только не было крепленым.
Сегодня у меня настроение какое-то сонное.
Вчера меня пронесло капитально от того, что я выпил некипяченого яблочного сока. Оказывается сок надо обязательно прокипятить, чтобы не было поноса. Я прямо почувствовал, как у меня в животе все забродило. Это было ужасно. Сегодня прокипятил все это дело, выдул половину кастрюли - где-то полтора литра и хоть бы что.
Проснулся сегодня рано, задремать не получилось, а теперь мне хочется почему-то вздремнуть. Надо бы мне хорошенько прогуляться, но меня друг зовет в гости на кофе. Как ему отказать я не знаю, а папаша, как цербер, не пускает меня на прогулку дольше, чем на час, типа напиться я за час не успею.
Вот жил я вольно, один, когда никто мне был не указ, и не ценил всего этого. И стал я жить вместе с отцом не потому, что я не мог жить один, а потому что он не мог жить один. Его доходы были слишком маленькими и совсем непостоянными он не то что квартиру оплатить не мог, а даже на продукты заработать себе не мог. Сначала он жил на иждевении своей жены, потом жил на пенсию тещи, а когда моя бабушка умерла, он сел на мою шею. И я понимаю, что деться мне от него некуда, что даже если я и буду жить отдельно от него, то мне придется так или иначе его финансово поддерживать. Получается так, что сын еще не вырос, а отец уже утратил способность зарабатывать деньги и как-то себя содержать. В принципе я не только психологически обязан его содержать, но и юридически меня могут нагрузить содержать его. У всех отцы, как отцы, а у меня какая-то беда, которая должна какой-то страховой компании около десяти тысяч евро. Потому даже если он и устроиться на какую-то работу, то у него будут то, что выше минимальной зарплаты вычетать в пользу его долга. Нет, все было бы не так грустно, если бы он не контролировал каждый мой шаг, проживая на моем иждевении. И он, при всем при этом еще и пьет. Посмотрим, как дальше будет дело. Если я пойду работать, то я уже не буду все это терпеть. Я потребую, чтобы он вернул мне карточку, пароль от которой я уже почти забыл. Как же мне хочется поскорее обрести хоть какую-то независимость! Я вижу, что моя мама уже видит меня совсем сломленным, ни на что неспособным инвалидом, который не может жить один, жизнь которого фактически уже закончена. Но я не собираюсь со всем этми мириться. Я еще покажу, что я свободный человек, который не просто долеживает на диване остаток своей муторной жизни! В январе мне выплатят последнее пособие, и я отправлюсь искать работу, даже если мне и не разрешат работать, я буду пытаться работать нелегально. Это все-таки лучше, чем тупо сидеть дома и ждать конца своего века.
Уже давно мне пора купить нормальные солнцезащитные очки, а не носить пластиковую дешевку. Как же я опустился в последнее время! Вроде бы и работал почти два года, но все деньги уходили непонятно куда. Да, я пил пиво. Но много ли денег на него уходило? Пара евро в день. Для работающего в Европе человека это не так уж и много. Конечно, надо было платить проценты по долгу, надо было платить алименты и оплачивать квартиру. В общем-то непонятно, куда девались деньги. Деваться им больше некуда, разве что пропивал их не только я, но и мой любимый папа. И он откровенно говорит о том, что ему пить можно, а мне нельзя, потому что я сижу на таблетках, хотя он прекрасно знает, что и с таблетками пить тоже можно, без какого-либо особого вреда для здоровья. Мы с мамой по разному видим будущее. Она видит, как я живу без своей банковской карточки, хожу на прогулку только по часу в день, а может и вообще не выхожу на улицу, просто лежу и медленно умираю. Ей так проще. Если же я пойду работать, то все будет гораздо сложнее. Тогда я потребую, чтобы мне вернули карточку и прочие документы. У меня заведутся деньги, и я захочу жить отдельно от отца.
Сегодня произошло ужасное событие! Я украл деньги со своего же счета. Не много - десятку, но все же украл. Украл у себя самого и добычей распорядился очень глупо - сводил сына в Макдональдс. Глупее ничего придумать было нельзя. Вот до чего я дошел со своим батенькой, который несколько дней пил на мои деньги, а теперь требует от меня строгой отчетности за каждый истраченный цент. Это, конечно не оправдывает мой отвратительный поступок. Все что угодно, но пить мне почему-то на оставшиеся деньги не хочется. Вообще у меня после этого чуть ли не нервный срыв. Со зрением какие-то проблемы начались. Трудно сфокусировать глаза. Это какой-то бред и фантасмагория - украсть у самого себя деньги, а потом мучить себя угрызениями совести. Хотелось бы мне сейчас пойти и снять со счета вообще все деньги или потребовать, чтобы отец отдал мне мою карточку. Он, ведь по закону не имеет права не давать мне мою банковскую карточку. А завтра продолжение кошмара следует. Мне надо как-то в одиннадцать часов зайти к матери своего друга, взять у нее передачу для нее и отнести ему. А потом надо будет ехать в центр, чтобы пойти с Павликом сделать ему карту для бесплатного проезда на городском транспорте. Сегодня мы съездили в эту контору совсем неудачно. Было столько народу, что мы впали в уныние. Вытянули номерок, пошли в банк, а когда вернулись очередь уже прошла. И надо же было мне спереть у самого себя деньги, чтобы накормить голодного ребенка! Чему я его учу таким образом? Врать и изворачиваться! Я сделал его соучастником своего преступления. А что если вся эта махинация вскроется? Хотя, отцу вряд ли захочется смотреть выписку со счета, ибо он сам там растратил на алкоголь кругленькую сумму. Может быть последствия этого кошмарного моего поступка как-то рассосутся. Может мне это сойдет с рук. В следующий раз я постараюсь быть хоть немного разумнее, не буду воровать у самого себя. Как-то мой друг Алишер изрек: "Несчастны те, кто крадет, ибо крадут они у самих себя...". Вот и я себя после этого чувствую себя обманутым и злиться за это я могу только на себя самого.
А теперь можно поразмыслить над тем, чтобы бросить пить и курить. Дурацкие привычки, нечего сказать. Чтобы от них избавиться, нужно захотеть этого. А мне ужасно трудно представить себя без трубки в зубах и без бутылки пива в руке. Мне говорят об успехе, а зачем он мне нужен, если он не даст мне возможности курить дорогой табак и пить дорогое пиво. Какие у меня могут быть ценности в жизни, если убрать пиво и трубку? Мне все видится в черном свете, если нет табачного дыма и пузыристого пива. Как-то раз я спросил у своего друга Доктора, что ты будешь делать, если будешь не способен пить пиво? Он ответил, что вряд ли сможет выкурить столько травы, чтобы справиться с неспособностью пить алкоголь. У меня тоже вся проблема у меня в том, что я не вижу никаких ценностей в жизни, кроме алкоголя. Если бы алкоголизм был только вредной привычкой, то я бы с ним рано или поздно справился. Но алкоголизм в моем случае не привычка, а тяжкое психическое заболевание. Приняв на душу я искажаю реальность в своих глазах. Выпив немного пива я расслабляюсь психологически. Я отдаю себе отчет в том, что чтобы расслабить свой мозг мне будет требоваться все больше и больше алкголя и в итоге дойдет до того, что я просто не смогу расслабиться приняв на душу смертельную дозу. В моей жизни дважды бывали периоды, когда я жил без алкголя. В первый раз я наслаждался свободой два года, а второй раз более шести лет. Но тогда я не был таким циником, как сейчас, тогда мне казалось, что у меня все еще впереди, тогда я жил, а теперь я просто доживаю положенный мне на этой земле срок. Теперь я ясно понимаю, что впереди у меня ничего хорошего нет и быть не может. Перелом у меня наступил тогда, когда я ради сына приехал из Англии в Латвию. С тех пор я перестал быть жизнерадостным пифигистом, который способен обходиться малым, которому не лень было постоянно все начинать с начала.
У меня, кстати, разочарование, очень большое разочарование. Пенсию по второй группе инвалидности мне насчитали всего двести пятнадцать евро. На эти деньги я выжить не смогу. Скорее всего мне в самое ближайшее время придется идти работать. Этот облом меня просто добил. А из суда все не приходит бумажка о том, что мне больше не надо платить алименты. Если и там опять будет жуткий облом, то мне останется только окончательно впасть в уныние. И как вот при такой жизни можно не пить? Хотя пить при такой жизни еще сложнее. Посмотрел сегодня сколько стоит велосипед, который я обещал своему сыну и пришел в ужас. Трех сотен, что мне выплатили сейчас на него не хватит. Да и мама мне хрен разрешит купить сыну велосипед, скажет, что нужно что-то отложить на черный день. Ни так, ни эдак не получается жить по чести, сдержать слово, которое я дал ребенку. Вот черт! Опять придется вкалывать шестнадцать месяцев! Да, можно еще немного отдохнуть до нового года, хотя я не знаю, как мы будем жить на совсем маленькое пособие и пенсию в двести пятнадцать евро.
И вот что тут можно планировать, когда жизнь выкидывает такие коленца? Единственный осуществимый план - это спереть у самого себя какую-то десятку и выпить. Все остальные планы обречены на провал. Блин! А я думал, что пенсия будет хотя бы триста евро, тогда в итоге я мог бы путешествовать на велосипеде когда-нибудь, после того, как Павлик выучится. Может быть после нескольких лет работы у меня и будет более или менее приличная пенсия. Но до этого времени надо еще как-то дожить.
Нет. чтобы перестать пить, нужно чем-то сильно увлечься, влюбиться, начать смотреть футбол или хоккей, а я смотрю на все это, как мертвец, ничто из человеческого меня больше не трогает. После известия о размере моей пенсии немудрено впасть в жуткую депрессию, в состоянии которой даже выпивка перестанет интересовать, не захочется больше даже есть, мыться, выходить из квартиры. Может я бы и впал в такую депрессию, если бы не сын, который смотрит на меня и ждет действий на возникающие вопросы. Закинуться таблетками и поскорее в кровать, забыться во сне на несколько часов, чтобы потом проснуться и получить болевой шок от того что очутился в этой реальности, в которой я украл деньги сам у себя. И скорее всего отец меня поймает за руку, пожурит, отберет паспорт и не будет пускать на улицу. Без своего друга я вряд ли напьюсь, скорее всего попью хорошего пива в пабе, потрачу деньги культурно, не буду набирать много говенного пива и нажираться, как свинья. А вообще у меня завтра напряженный день, пить мне завтра совсем некогда. До чего я докатился! Хочется побить себя за эту глупость, которую я сегодня сотворил. Но толку от этого битья не будет никакого. В следующий раз просто это не должно повториться. Пять евро еще содрали за снятие денег, сволочи, наживаются на человеческих слабостях. Надо было, все-таки больше снять и спрятать. Это было бы уже не глупостью, а умным ходом, типа спасаю деньги от пьющего отца. Да, те, кто ворует миллионами не сидят в тюрьме и вообще ворами не считаются. Если человек одурачил пару сотен простаков, то он сектант, плохой парень, а католическая церковь одурачила миллиарды и папа римский чуть ли не святой во плоти. Дело не в том, что ты делаешь, дело в масштабе действий. Украл десятку - ты мерзкий воришка. Украл миллиард - ты бизнесмен.
Что же, мне так мерзко? И дело даже не только в том отвратном поступке, что я совершил сегодня, не в том, что я теперь буду ждать расплаты за это. Дело не в том, что мне насчитали издевательски маленькую пенсию. Дело в том, что я осознал то, что в душе моей прохладно и пусто. Ничего не осталось, крому желания как-то залить пивом свой мозг, окутать его табачным дымом. И мне безразлично, что обо мне подумают окружающие. Я уже ни с кем практически не общаюсь, только с таким же маргиналом, как я, который сейчас находится в психиатрической больнице и ждет, пока я зайду к нему и занесу сигареты, которые ему купила добрая мама. Сегодня я видел бывшего коллегу в ужасно непотребном состоянии. Он был пьян, чудовищно оборван и грязен. У меня и в мыслях не было с ним поздороваться или сказать сыну, что с этим человеком я когда-то вместе учился, потом работал. История знакомства с этим человеком очень долгая. Часто глядя на него, я предрекал ему очень печальный конец. Сегодня я увидел, что конец этот уже настал. Я оказался прав, к сожалению. Однако и я выгляжу сейчас не совсем хорошо. Всклоченная борода, вывалившееся пузо, обляпанные брюки и ни копейки денег в кошельке. Можно, конечно, начать усиленно заниматься велосипедом, и как-то убрать пузо, постирать штаны и сбрить бороду, а так же закодироваться и вернуть себе карточку, но взгляд на жизнь не изменить. Я смотрю на жизнь под таким углом, под которым невозможно разглядеть всю прелесть жизни, я уперся взглядом в свое корыто, как свинья. Мартин Иден... Мартин Иден был влюблен, а я...
Как же мне хреново сегодня. такое чувство, будто вчера человека убил, а не деньги у себя же со счета снял. Сейчас надо будет еще как-то отпроситься на два часа, чтобы принести другу передачу в больницу. Надеюсь, что успею это сделать до того, как Павлик мне позвонит. Это все какие-то шпионские игры. Почему я должен постоянно отпрашиваться, врать, изворачиваться? Черт! Еще два часа ждать ответственного момента. Пойду помоюсь, может это облегчит мои страдания.
Помылся, но легче мне не стало. Такое чувство, что я извалялся в грязи, которую никак не получается смыть. Я чувствую себя грешником, мерзавчиком низкого пошиба. Отчего-то вспомнилась фраза Алишера: "...Мы люди другого пошиба...". Да, уж, пошиб у нас еще тот! Как же хочется отмотать время назад и исправить ошибку! Что теперь делать я не знаю. К чему мне все эти мучения, ненависть к самому себе? Было бы все не так уж и плохо, если бы не угрызения беспощадной совсести. Мне надо что-то придумать, чтобы избавиться от них, но ничего в голову не идет. Сейчас будет ответственный момент - надо будет попроситься гулять на два часа, а самому пойти в больницу к другу. Я уже и сейчас с удовольствием пошел бы, но там пускают только с одиннадцати. На взгляд моего отца - это тоже грех. Он велел мне не дружить с этим человеком. Он считает, что имеет право решать, с кем мне общаться, а с кем нет. Я запутался во всех этих своих хитростях. Черт, надо пить поменьше чая, а то захочу в туалет в самый неподходящий момент! Как бы я хотел остаться один или наедине со своим сыном без отца, который обращается со мной, как с арестантом. Уже немного осталось, еще только двадцать минут. Я успешно убил время. Тут еще это расстройство с пенсией. Двести пятнадцать евро! Курам на смех! Как же меня переклинивает-то! Я не вижу ничего, кроме своих проблем. А на улице прекрасная погода, у меня беспроводные наушники и я сижу на прекрасном кресле, если бы еще тачпад на компьютере работал, было бы совсем хорошо. Вот еще десять минут и я пойду отпрашиваться. А можно и не отпрашиваться, а просто поставить отца перед фактом, что я ухожу на два часа. Как он на это отреагирует, я не могу знать. Может он меня вообще не выпустит. Как же мне все это надоело! Может быть и вправду бросить пить и не дружить ни с кем, вернуть себе карточку, хотя ее мне вряд ли теперь отдадут после такого поступка даже если я брошу не только пить, но и курить. Две минуты осталось. Потом надо идти на дело, только бы отец не начал кобениться, только бы не начал пудрить мне мозг. Я и не знал, что за две минуты можно столько написать...
И вот оно началось! Я взял две кружки хорошего пива выпил с большой жадностью. Пить было так приятно, что я забыл на время как я себя плохо чувствую морально. Стоило употребить этот наркотик, как все встало на свои места. Погода на улице испортилась, но мне на это наплевать, ведь у меня отличный приход после дорогого пива. На эти деньги мне следовало бы купить пачку сигарет для друга, так было бы честнее, но я предпочел выпить пива и успокоиться. Теперь мне не скучно, меня больше не мучат угрызения совести. Теперь все в норме, пиво лучше всяких таблеток. Все психические болезни можно лечить пивом, главное, чтобы оно было доброкачественным. Мне сейчас так хорошо, что даже я не думаю о расплате за растрату, хотя и понимаю, что она рано или поздно будет. Надо будет еще раз зайти в то заведение с множеством святых источников и причаститься у одного из них. Когда же наконец я переселюсь на дачу и смогу там поставить играть сидр? Было бы так круто напиться сидра собственного производства! С сыном, оказалось, ехать не надо сегодня. Я не знаю, когда ему, наконец, сделают этот проездной, а пока надо за проезд платить, что весьма печально. Не знаю, сколько это еще продлиться. Главное, что меня оставили в покое. Конечно, придется, наверное, сегодня ехать и покупать ему еще две поездки, чтобы он завтра мог попасть в техникум. Какой же все-таки кислый этот сок из антоновки! Пить буквально невозможно. Из него только сидр и делать. Рано я все-таки начал снимать эти яблоки, надо еще подождать пока созреют. Хочется покурить, а выпить после двух кружек не тянет, хотя в голове я ощущаю конкретные шумы. Такое ощущение, что в голове стучат несколько молотов по наковальням. Наверное я зря выпил после пива яблочный сок, похоже на то, что он в желудке у меня забродил.
Интересно, сколько мне будут платить пособие в последние три месяца моего, так сказать, отпуска? Было бы хотя бы две сотни! Тогда на четыреста пятнадцать евро можно как-то прожить, если, конечно не надо будет платить алименты. Какого черта они уже три месяца не могут отменить решение суда о том, что я должен платить алименты. Уже три месяца сын живет у меня, а я плачу бывшей жене деньги, на которые она, наверняка пьет, как скотина. Я бы тоже хотел пить на эти деньги, но закон пока на ее стороне. Если я не заплачу, то мне опять придет бумага от судебного исполнителя. Как же мне, черт возьми, неудобно сидеть. Так хочется прогуляться, а нельзя, ведь я уже вроде как гулял, нужно дождаться вечера. Да, испортил я этим соком себе приход от дорогого пива. Друг будет кодироваться после того, как выйдет из больницы. Пить мне будет не с кем, так что и я, наверное, тоже закодируюсь за компанию. А может и не буду кодироваться, просто перестану пить. То, что я сейчас пишу - это совершенно необработанный поток мыслей, как у Джойса. А возможно, кто-то скажет, что это искусство, а не бред сумасшедшего.
Для Латвии двести пятнадцать евро это почти ничего, если в зимний сезон за квартиру надо платить сто евро, а еще надо заплатить за электричество, телефон, интернет. Да и сыну нужно платить за дорогу и обед где-то по пятерке в день. Не знаю, когда ему начнут платить стипендию, и сделают бесплатный талон для проезда в городском транспорте. Алименты мне тоже надо пока платить сто тридцать евро, пока суд мне их еще не отменил. В общем финансовое положение у меня хуже некуда.
Сегодня ходил опять к другу в больницу. Его мама собирается его закодировать, как только он оттуда выйдет. Я подумал, что можно и мне закодироваться за компанию. А то уже надоело смотреть на то, как отец пропивает мои деньги, а я с этим поделать ничего не могу, потому что он забрал у меня карточку под благовидным предлогом. Сегодня он забрал у меня паспорт, что является противозаконным. Надоело вообще терпеть все его проверки и придирки. Он живет за мой счет и еще капает мне на мозг и все благодаря тому, что я пару раз напился. Да, надо показать сыну, что можно жить и без алкоголя, иначе он тоже рано или поздно сойдет на эту кривую и скользкую дорогу. Мне вообще-то не привыкать жить без алкголя. Я прожил без него восемь лет своей сознательной жизни. Мне бы хотя бы не пить три года, пока дачу не дострою. В конце концов у меня есть снотворные таблетки, которые можно будет принять, если будет очень сильно забирать. Мне надо всего-то, чтобы закодироваться, не пить месяц, чтобы организм перед кодировкой был чистым. Нет! То, что у меня забрали паспорт - это совсем нездоровая ерунда. Надо как-то выходить из этого ужасного положения! Даже с точки зрения алкоголизма, мне следует сейчас это дело прекратить, чтобы потом начать культурно. Сейчас - это нельзя назвать пьянством, нельзя сказать, что алкоголь мне идет в удовольствие. Я пью и оглядываюсь с опаской, и в итоге удовольствие поломано. Не знаю, стоит ли мне начать употреблять эсперал, чтобы не сорваться, или сэкономить деньги? Попробую без эсперала.


Хорошо. 2018

1.
Сегодня с утра смотался к юристу, подписал заявление в суд, которое обещали сегодня же и отправить. Будет для бывшей жены приз - сюрприз! Сыну надо велосипед приличный купить. Старый-то вряд ли восстановить получится. Да и восстанавливать этот обломок прошлого века не хочется. Дождик сегодня вроде бы собрался, но чуть брызнул и перестал, а я уже размечтался, что ливень с грозой будет, что хоть немного эта жара спадет. Но нет! Мучайтесь люди, задыхайтесь, истекайте потом. Вот было бы замечательно, если бы я в первой декаде августа, все-таки получил бы вторую группу инвалидности. Недавно встретил одного мужика, с которым вместе работали в прачечной. Он, как и я оттуда уволился, не выдержала его моряцкая душа той нагрузки. Передние зубы он так и не вставил, следовательно в море еще долго не пойдет. Работает теперь на стройке.
Все-таки хорошо, что мне дали вторую группу инвалидности и то, что пенсия будет уже не семьдесят евро, а хотя бы больше двух сотен евро. Хорошо, что эту группу мне присвоили пожизненно. Теперь я могу расслабиться до января. Хорошо, что сын все-таки переехал ко мне и поступил-таки в техникум. Все это замечательно! Мне только остается надеяться на то, что меня освободят от выплаты алиментов и тогда я смогу вздохнуть свободно. На улице дождь и прохлада, нет больше этой изматывающей жары. Будет еще много яблок, из которых я могу выжимать сок электрической соковыжималкой, надо только ее привезти на дачу, а то дома я этими действиями раздражаю отца. А после нового года я устроюсь куда-нибудь работать, проработаю шестнадцать месяцев, а потом опять на пособие, а до этого на больничный на три месяца. Так что мне надо отработать только год и один месяц. Найти бы только тихое место можно за минимальную зарплату. Я уже увидел свет в конце туннеля. Мне кажется, что не так долго осталось до того времени, когда на даче будет печка, пила, унитаз, ванна и стиральная машина. Осталось совсем немного до того времени, когда я буду в дамках. Может быть дойдет дело и до того, что я поставлю пластиковые окна на даче и сделаю там веранду. И наконец, я приведу туда женщину, с которой я встречу старость. А потом будут путешествия на велосипеде по Европе. Да, будет еще время, когда я растрясу свое пузо, проехав на велосипеде до Испании и погляжу на Африку издалека. Теперь мне кажется, что это возможно. И все ничего, вот только что мне делать с отцом? Надо что-то придумать
Очень жаль, что я кое-кого расстроил! Вторую группу инвалидности мне дали не просто так. Я действительно потерял работоспособность. А относительно подвигов в Ю-тюбе, то с кем такого не случается? Просто не у каждого хватает дурости снять это на камеру, а потом разместить это в интернете. А вот то, что это видео нельзя удалить, это действительно жаль! А почему бы мне не жить на даче, а папа с сыном пусть живут в городской квартире. Я буду помогать им деньгами. Правда я не знаю, как на это посмотрит Павел. Но дачу достроить все-равно надо, для меня это дело чести.
Я бы не сказал, что последняя новость хорошая, но все-таки есть в ней и положительный момент. Дело в том, что у моего друга и собутыльника предцирозное состояние, и он должен завязать с пьянством где-то на полгода. И я с радостью составлю ему компанию в трезвом образе жизни. Одному мне пить как-то не с руки и не с глотки. В общем теперь я буду трезвым и начну копить деньги, а не пропивать их. Все лишние деньги в бюджете я буду пересылать маме, чтобы в один прекрасный день их забрать обратно и купить сыну хороший новый велосипед. Хочется верить в то, что когда-нибудь мы сядем на белый пароход и пойдем на нем в Стокгольм, а потом поедем оттуда в Норвегию, туда, где деревья растут на камнях. На этот раз мы доберемся до фьёрдов и проведем там незабываемое лето. Когда-то это должно случиться...
А мой папа меня уже конкретно достал меня. Он относится ко мне, как надзиратель к заключенному, смотрит на меня так, будто я совершил нечто ужасное и непоправимое. Эти его визги, это постоянное тявканье и шипение довели меня до того, что я постоянно чувствую моральное похмелье, не смотря на то, что совсем не пил. Теперь он моет окна и смотрит на меня с немым укором, мол я тут корячусь, а ты сидишь у компьютера и прохлаждаешься. Мне кажется, что я заслужил это право прохлаждаться, я получаю те деньги, на которые мы живем, если бы не я, неизвестно где бы он жил и на что. Я в свое время на последнем издыхании корячился в прачечной, пока он сидел дома у компьютера. Он не хочет где-то работать и не работает, бережет свою нервную систему. Я знаю, что он бы и день не продержался там, где женщины в стиле Рубенса орут матом, как оглашенные. Он считает, что работа - это ниже его достоинства, что он слишком особенный человек для того, чтобы идти куда-то и вкалывать за копейки. У него, видите ли, болит спина. И после всего этого он требует, чтобы я еще мыл полы и занимался прочей уборкой. Так и хочется взять и умотать на дачу, даже без денег, только, чтобы вздохнуть свободно и забыть о нем хоть на день.
Итак я бросаю пить за компанию! Теперь моему папе будет труднее до меня докопаться, придираться. Теперь у него будет меньше причин для выражения своего недовольства мной. Но я спинным мозгом чувствую, что он все равно найдет до чего докопаться. Теперь я могу сказать, что готов работать в той прачечной, в которой я учился. Пусть мне там платят минимальную зарплату, а я буду снимать там комнату в общежитии, питаться в той столовой. И приезжать домой только на выходные. Деньги будут накапливаться понемногу. И в один прекрасный день я зайду в магазин и куплю печку и пилу для жизни на даче, а так же ванну, унитаз и прочие блага цивилизации. Когда дача будет готова, мне можно будет жить там на пенсию и пособие по безработице. Неплохой план, только согласится ли жить с дедом Павлик? Пусть даже он и останется в комнате один, ему не захочется жить напару с дедом.
Господи! Не дай мне дожить до того, до чего дожил мой отец! Пенсии он не заработал, к тому же на нем висит долг, родные его с трудом терпят друзей у него больше нет, работы нет, нет никакого хобби. Он только и делает, что смотрит дурацкие передачи на тему политики. В ненависти к Америке проходит его невеселая жизнь. Нет, не смотря на то, что я инвалид, я не буду оставлять попыток где-то работать. Я буду пытаться писать книги, как бы это плохо у меня ни получалось. Я понимаю, как глупо зарекаться. В жизни может всякое случиться. Когда-то я был уверен в том, что буду пахать годов до семидесяти. Я был просто не в состоянии предположить то, что я стану инвалидом в тридцать восемь лет от роду. Я не мог предвидеть того, что мое тело перестанет меня слушаться и я потеряю работоспособность. В двадцать лет мне это казалось просто невозможным. Я сам рвался в самое пекло, находил удовольствие в физически и морально тяжелой работе. Мне казалось, что мои нервы из стали, но я не знал, что сталь ржавеет. Не знаю, где я теперь смогу сгодиться, на какой работе. Руки мои дрожат, голова медленно соображает, а если на меня кто-то наорет, то я впадаю в полный ступор. Но попытка, как говориться, не пытка. Надо будет пробовать.
Как же мне интересно, какую пенсию мне насчитают! В одном я уверен, в том, что моя пенсия будет больше, чем у моего отца. Хотя может случиться и так, что мне дадут полторы сотни и скажут, что на большее я не заработал. Хотя там будет учитываться даже та зарплата, которую я получал, работая на кране. Стаж в десять лет у меня есть, и это замечательно. Так мне сказали в собесе. Посмотрим, что значит слово "замечательно"! Самый худший для меня расклад - это если кинут каких-то две сотни евро в месяц пенсии и скажут, что я не имею права работать. Тогда придется пробовать работать нелегально. А там работа тяжкая. И там кидают на деньги. Но я думаю, что у меня не отнимут право работать где-нибудь в прачечной. А если мне все же насчитают пенсию в четыреста евро, то мой батюшка умрет от зависти. А что он хотел? Не работать, не платить налоги двадцать лет, а потом еще и получить нормальную пенсию. Когда-то он сел пьяный за руль, устроил аварию, страховки у него не было, потому ему присудили выплатить две тысячи лат. Он мог бы где-нибудь работать и выплатить эту сумму за пару лет, но его вредность не позволила ему этого сделать. Он начал работать нелегально, его часто кидали на бабки, но ему все было по фиг, главное не платить то, что ему присудили. Каждый год его дело пересматривали, так что каждый год сумма долга возрастала и продолжает возрастать сейчас. В Латвии ему никакой пенсии не светило, потому он принял российское гражданство и получил пенсию в сто евро. В гражданство он вложил больше денег, чем может получить за год. И это еще хорошо, что он хоть какую-то пенсию получил. А ведь Россия могла и не дать ему гражданство. Это свинство с его стороны - вспомнить о том, где он родился только тогда, когда на чужбине натворил дел и остался с голым задом. И при всем при этом он постоянно треплет мои больные нервы. Я бы хотел его уважать и почитать. Но как это сделать при всем при этом?
Появились уже первые желтые листья на липе под моим окном. Сыну надо будет в следующий понедельник идти в техникум. Я так нервничаю по этому поводу, будто это не он, а я иду в этот техникум. Хорошо, что он более или менее знает латышский язык. Правда, в школе он учился очень плохо и это меня настораживает. В наших с ним отношениях наступило затишье. Я чувствую, что он не хочет разговаривать со мной, и это меня сильно расстраивает. Я не считаю себя вправе лезть к нему с разговорами. Пару раз я вывел его погулять в приказном порядке, начал с ним разговор, но он довольно резко меня осадил, мол, не лезь ко мне со своими нравоучениями. Мне было очень обидно поначалу. Потом я подумал и решил, что мне действительно нечего лезть к нему. Кто я такой, в конце концов? Ничего я в этой жизни не добился, в итоге стал инвалидом и буду жить на мизерную пенсию. Все, что я могу сказать - это только то, как жить не надо. Я знаю, что нельзя идти в ПТУ и работать сварщиком и на кране, не стоит даже пытаться работать велокурьером, не стоит собирать жалюзи или работать турбинкой на судоверфи... Но при всем этом я не могу сказать сыну, как жить нужно, не могу указать ему пример для подражания. В итоге Павел сказал мне, что хочет быть таким, как его дед - жить за счет родных и зарабатывать себе на выпивку, помогая архитектору. Помощник архитектора звучит круче, чем крановщик или слесарь или грузчик в магазине, но это только видимая часть айсберга. На самом деле - это очень непостоянный нелегальный заработок. Он не может заработать на оплату квартиры, на питание для себя. Это уровень заработка студента. Но у студента есть хоть какие-то перспективы, а у моего отца никаких перспектив нету. У меня тоже нет никаких перспектив, но я более или менее обеспечен.
Сегодня все в порядке. Без особых энергозатрат удалось узнать, когда Павлику идти в техникум. Больше никаких дел на сегодня нету. Я свободен, но с другой стороны я бесполезен сам для себя. Часто хочется курить, а табак нужно растянуть до конца недели. На улице тепло и солнечно, можно было бы пойти на реку или озеро искупаться, но нет такого желания. Я знаю, что лето уходит безвозвартно. Мне как-то неудобно было просить у друга, чтобы он засыпал сахар в сок. У него предцирозное состояние, а мы ставим сидр бродить. После непродолжительных поисков я нашел шланг и пластилин, чтобы сделать гидрозатвор. Теперь надо только подождать пока забродит конкретно, и поставить гидрозатвор. И будет у нас сидр где-то к весне. Главное чтобы сейчас все не вытекло, когда забродит. Да, надо будет заложить в следующем году побольше этого сидра, заранее найти денег на сахар, подготовить побольше банок. В общем-то подойти к этому делу посерьезнее. Хотя в следующем году яблок не будет, но и печки к тому времени тоже не будет, и жить я пока там не смогу.
Когда же там появится печка? Вот это действительно серьезный вопрос. На печку придется очень долго и упорно копить, а потом придется долго копить на бензопилу. На это уйдет очень много времени. Еще неизвестно сколько понадобиться денег Павлику на учебники.
Все, вроде бы, в порядке, цель у меня есть, план на пятилетку тоже, но меня гложат сомнения в том, что я когда-нибудь этих целей достигну. И когда сомнения меня одолевают полностью, я просто начинаю думать о том, как бы мне нарезаться, чтобы время прошло быстрее, приятнее. Пиво меня успокаивает лучше всяких таблеток. Самое ужасное в моей ситуации то, что мне нужно сейчас просто сидеть и ждать. Мне было бы куда легче, если бы мне надо было рано вставать и идти на тяжелую работу. Но пособие мне будут платить до нового года, раньше этого времени мне не стоит рваться на работу. В первый раз в жизни у меня появилась возможность просидеть на пособии все девять месяцев. С другой стороны это блаженство - осень я проведу дома, в абсолютной праздности, в спокойной обстановке. Почему бы этому не радоваться. Солдат спит, а служба идет...
Черт! Опять захотелось курить! Я ведь только что курил. Табак какой-то слабый, совсем меня как-то не вставляет. Я закрываю глаза и представляю, как на даче стоит новенькая печка, в которой весело потрескивает огонь, а я там лежу в ванне и надуваю мыльные пузыри. Возле дома стоит телега с дровами, которые я напилил новенькой пилой. И вот, я собираю чемодан, иду на автобус, еду в аэропорт и лечу на другой конец света, в Африку... Хотя нет! Все неправильно! Надо, чтобы невеста сама приехала ко мне из Африки. Зачем мне тратить столько денег, лететь туда, потом обратно. Я все-таки залезу на этот сайт знакомств, приглашу ее... И вот, я стою в рижском аэропорту и жду, пока моя суженая подойдет ко мне... Нет! Этого не может быть! До этого вряд ли дойдет! Скорее всего будет так, что я так ничего и не накоплю, что мой отец пропьет все мои денежные излишки, потратит их на жратву. Возможно, что я просто не смогу работать, и тогда денежных излишков не будет. Жизнь моя так и будет течь вяло, как шизофрения. Есть и другой вариант - я накоплю денег на печку на даче, но только я туда перееду жить, как мне встретится какая-то местная бабища, которая будет из меня тянуть деньги, будет пить, курить и постоянно ныть о том, что ей нужно новое платье, новый телефон, новые туфли. Мы будем тупо зависать на даче, экономить деньги на еде, чтобы купить побольше пива. И так будем морально разлагаться до тех пор, пока у нас не начнутся серьезные проблемы со здоровьем. Скорее всего я буду таскаться на работу, а она будет сидеть дома и валять дурака... Нет! Такой расклад меня не устраивает! Я хочу черную женщину, я об этом мечтал всю жизнь! Почему я должен сейчас отказываться от своей мечты из-за какой-то дуры, которая снизойдет до того, что согласиться со мной жить? Жить со мной на даче на копейки может согласиться только конкретная маргиналка. Я явно не захочу жить с женщиной, которая не пьет пива. А вот если бы она не курила, то это было бы отлично. Было бы совсем хорошо, если бы она где-то работала. Но если она будет работать, то ей вряд ли захочется со мной жить в этом захолустье. Мама говорит, что у меня очень занижена самооценка. Возможно, что это и так. Но скорее всего мама смотрит на меня не объективно. Она ко мне привыкла и не замечает, что я маргинал, который душу дьяволу готов обменять на пиво.
Сегодня был на даче, выдавил ведро сока, а тем временем у нас поменяли унитаз за счет соседки снизу. Это очень хорошо. Единственное я не прибрался в доме на даче, но это ничего, есть повод поехать туда еще раз. А пока я там занимался трудотерапией, моего друга забрали в больницу, потому что он очень агрессивно общался со своей мамой. Вот теперь он будет месяц жить по расписанию, а мне надо будет как-то его навещать. Ему нужны сигареты, а у меня их совершенно нет, как и нет денег. Да и до больницы я за час вряд ли дойду... В общем завтра буду со всем этим разбираться.
Да, на даче не дурно было бы навести порядок или хотя бы его подобие. Вчера я так спешил на автобус, что даже соковыжималку не помыл. И все это из-за того, что я был в состоянии алкогольного опьянения. Куда я торопился? Домой к пьяному папе? Это было глупо. Нет, мне больше не хочется пить, хотя осталась у меня еще одна бутылка пива, а так же есть деньги на еще одну банку. Неизвестно еще выпустят моего друга на волю, или отправят его в пансионат. Его мама вряд ли захочет, чтобы он вернулся и продолжил с ней агрессивно общаться. К тому же его братья и сестры отнюдь не на его стороне. Не знаю, перевели ли его из надзорной палаты или нет. Да если даже и перевели, то сигарет я ему передать не смогу, единственное что я ему могу передать - это батон хлеба. А нужен ли он ему? Наверное нет. Да, грустно мне без него теперь будет.
Иногда кажется, что все плохо и тут раз, и вдруг что-то хорошее случается. Вот и нам новый унитаз соседка снизу поставила, чтобы мы ее не затопили. Может быть, когда-нибудь и на даче появится унитаз и прочие блага цивилизации. И веранда там будет и стальная дверь и окна в пластиковых рамах. Все это будет, надо только подождать, надо только поработать. Завтра будет еще один праздный день, а в понедельник надо будет ехать с Павликом в техникум, а потом идти к врачу, потом на биржу...
А пока я тут прохлаждаюсь мой друг мучается в надзорной палате без сигарет. Говорил же я ему, чтобы он не конфликтовал со своей мамой, а он все равно доказывал ей свою правду и так далее и вот он допрыгался, доказал свою правоту. Теперь ему точно поменяют лекарства, и у него может быстро от этого поехать крыша. Лишат его его любимого клонозепама. И я буду очень удивлен, если его после всего случившегося не отправят в пансионат. А он обещал оттуда удрать и отомстить своим родственникам. Тогда его точно залечат до полусмерти, тогда ему очень долго невозможно будет вылезти из надзорной палаты и потом опять пансионат. Криво и косо как-то складывается его судьба. Черт знает сколько он еще будет лежать в психиатрической лечебнице. Надо было сейчас не гулять по лесу, а смотаться к нему, но меня остановило то, что он сейчас лежит в надзорке, и меня все-равно к нему не пустят. Надо будет сходить к нему дня через три, когда его переведут в обычную палату и мне с ним можно будет переговорить. Может быть он за это время попросит у кого-нибудь телефон и позвонит мне. Агрессивным он, вероятно, стал на почве алкоголизма, хотел выпить, а нечего было, вот у него ширма и поехала. Пока он там лежит, его родственники, наверное уже освобождают его комнату, и выкидывают тот сидр, что мы поставили играть до февраля. Если бы он вчера не подвернул ногу, то он поехал бы со мной и, может быть, ничего этого не случилось бы, хотя, он уже не в первый раз нападал на свою маму, рано или поздно она бы его все равно бы сдала в больницу. Он не раз говорил мне, чтобы я поставил на место своего отца, то есть физически унизил бы его. А мое поведение он называл рабской психологией. Вот теперь любитель свободы лежит пристегнутый к кровати, накачанный какой-то жуткой дурью и смотрит на внешний мир сквозь зарешеченные окна.
А мне чего-то не сидится сегодня, какое-то беспокойство ощущаю постоянно. Что-то не то, не то!... Да, лишился я общения и неизвестно на какой срок, может даже и навсегда. Надо где-то найти нового товарища для общения. Приличные люди вечно заняты, а свободны только маргиналы. Был бы я приличным человеком, был бы тоже все время занят, писал бы картины или романы, но у меня сейчас депрессия, и я не могу ничего писать, даже читать и то не могу.
Сейчас подумал немного, и решил, что это не так уж и плохо, что моего друга забрали. Я больше не буду с ним напиваться, и репрессий со стороны моего отца будет меньше, хотя, он найдет к чему придраться. Сначала он хочет вынести мне мозг, а потом ищет до чего бы докопаться. Вчера он докопался до того, что я плохо помыл раковину после переливания сока. Видите ли там осталось немного пены от него. В общем, он планомерно добивается, чтобы я сбежал от него на дачу. И я рано или поздно это сделаю, лишь только денег на достройку накоплю и сбегу, может даже с Павликом. Что он скажет тогда, когда я просто соберу вещи и уеду? Он спросит, кто будет платить за квартиру, на какие деньги он будет питаться. Сестра вряд ли захочет оплачивать свою квартиру, а его пенсии не хватит даже на хлеб и воду. В Ирландию его никто даже на время не захочет брать. Мне так и сказали мать и сестра, что он им там не нужен совершенно. С его стороны очень глупо конфликтовать со мной, но он не ведает, что творит. Его захлестывают эмоции.
Уже в который раз взялся смотреть фильм "Ведьма войны". Мне кажется, что это шедевр современного кинематографа, как и фильмы "Джонни бешеный пес" и "Безродные псы". Сейчас в Африке происходит как раз то, что происходило в Европе сто и более лет назад. Революции, гражданские войны, голод и прочие прелести развивающейся цивилизации. Меня тянет туда, чтобы написать настоящую книгу. Хотя я понимаю, что завернутость сюжета - это не самое главное. Много ума не надо для того, чтобы написать увлекательную книгу о жизни повстанца, а вот для того, чтобы написать увлекательно о жизни дворника, живущего в развитой спокойной стране, нужен ум и умение.

И вот, у меня опять появилось желание выпить, но нет возможности это сделать, потому я только покурил и заварил себе термос крепкого чая без сахара. Павлик посреди дня лег спать, выпивший отец тоже вздремнул, но сейчас проснулся и активизировался, принялся заделывать в туалете шахту для труб. А я слушаю Пинк Флойд и смотрю в окно на реку. Когда-то меня манил противоположный берег, когда-то там были огороды, а теперь там газовый терминал недавно построили. Я много раз строил плот, чтобы переплыть эту реку, а один раз мы с друзьями едва не вышли в море. Мы планировали уплыть в Швецию, но были пойманы пограничниками. В итоге моя мечта побывать в Швеции сбылась, я пересек ее на велосипеде с Севера на Юг два раза. Это были потрясающие путешествия. Во время второго путешествия у меня практически не было денег. Я жил с того, что собирал тару на обочинах дорог. Фактически я был бомжом, но я был счастлив. Надеюсь, что мне доведется еще раз там побывать, верхом на своем новом велосипеде, на котором я не ездил пока в путешествие. А так бы хотелось жить на колесах и в палатке, а не со злым отцом в душной квартире. Но тут ничего поделать нельзя. Пока сын учится надо будет уживаться с отцом на одной жилплощади. Не бросать же сына на произвол его деда.
Что-то нахлынуло на меня уныние, когда я представил, что мне еще четыре года с отцом в одной квартире друг на друга натыкаться и скандалить. Самое ужасное в том, что мне хочется украсть у него свои же деньги и купить что-нибудь на свое усмотрение, то есть, почувствовать себя материально самостоятельным. Я наказан судьбой за то, что вел себя расточительно, когда жил один. Я создал долг в две тысячи евро, и теперь меня фактически лишили дееспособности. И это было жутко на руку моему отцу. Если бы я не растратил, а накопил две тысячи евро, то меня было бы труднее уговорить переехать жить к нему. Однако, в конечном итоге мне бы так или иначе пришлось бы это сделать. Он не справлялся с уходом за бабушкой, когда она перестала ходить. Я над ним сжалился и попал, как кур в ощип. Это была ловушка. Если бы я отказался с ним жить наотрез, то сестре бы пришлось после смерти бабушки оплачивать свою квартиру, и выделять какую-то сумму ему на еду. Мне, вероятно, тоже пришлось бы в этом участвовать, платить отцу алименты. Вся беда в том, что я не мог себя содержать, в том, что я завяз в долгах, в общем я был не в том положении, чтобы отказаться от того, что мне предложили мама и сестра. Все было бы не так плохо, если бы не эта история с несчастной любовью, в результате которой, я частично утратил рассудок.
Сидел я сидел, и захотел поесть чего-то. В ближайшее время поесть не получится, потому что на кухне орудует мой папа. Варит там пельмени, и мне их чего-то захотелось навернуть. Но мне придется доедать его политический жирный борщ. Как же плохо работает голова, когда желудок пустой! Я бы сейчас и от бургера не отказался. С превиликим удовольствием посидел в Макдональдс или в Хесбургере, как бы это ни было нездорово. Что-то у меня аж руки задрожали, когда я про рестораны быстрого обслуживания вспомнил. Возможно, что случиться так, что мне придется там работать. А почему бы и нет? Можно будет по крайней мере обожраться этой вредной продукцией. Хотя, там надо будет быстро двигаться и соображать, а я весь заторможенный. Это явно не мое, мне бы какую-то тупую работу на конвейере. А вообще я уже и не знаю, на что я смогу сгодиться со своими трясущимися руками. Попытка, как говориться, не пытка, буду пробовать. На одну пенсию, какой бы большой она ни была я прожить с отцом и с сыном вряд ли смогу. Как бы мне плохо ни было, придется пробовать и пытаться, даже если мне и запрещено работать по закону. Радует в этой ситуации одно - меня больше не возьмут в ту прачечную, в которой я отработал три года, не будет больше этих женщин в стиле Рубенса, ругающихся матом. Конечно, будут другие, но хоть какое-то разнообразие или его подобие.
Да, согласен с тем, что я всех уже порядком достал со своей мечтой оборудовать дачу для постоянного комфортного проживания на ней. Согласен и с тем, что моя мечта привезти невесту из Африки отдает бредятиной. И глупо об этом думать сейчас, когда сын только поступил в техникум, а отец в очень крепком здравии и не думает умирать. Даже если я брошу пить и курить и буду хорошо зарабатывать мне будет не по карману содержать импортную жену. Ты права, Маша, но без этой мечты мне как-то совсем тошно жить. Хочется верить в то, что в моей жизни будет еще, если не приятное, то хотя бы что-то интересное, неожиданное. Пусть будет строгая не работающая госпожа на шее. Зато ни у кого из моих знакомых такого чуда не будет.
Сегодня я чувствую жуткую усталость, будто целый день пахал на даче. Будто перекопал огород. Как-то скучно мне копаться одному в своем огороде, была бы у меня жена было бы веселее как-то на пару этим бесполезным трудом заниматься развлечения ради. Просто мне спокойнее и радужнее живется, когда я верю в то, что явится туда один раз женщина, которая посадит перед домом цветы и наконец наведет в доме относительный порядок или заставит меня это сделать. Мама сейчас очень ругалась, когда я пошутил на счет того, что хочу жениться еще раз. Она сказала - не умеешь, так не берись. Да, последняя попытка жениться окончилась весьма печально в первую очередь для моей психики. После нее меня стало постоянно тянуть забыться, отключиться... Мама хочет, чтобы я пошел и закодировался и сидел дома, выживал на свою небольшую пенсию. Я понимаю, что ей хотелось бы меня оградить от дальнейших неизбежных огорчений. Она почему-то не понимает того, что если я буду жить так, как она хочет, то я буду не вполне живым.
Сегодня ездил в центр за табаком. Сорок минут в трамвае и я у табачной лавки. Купил свою "Дикую черешню", пятьдесят грамм, на неделю должно хватить и еще десять угольных фильтров для своей трубки. Осталась сдача и я помчался в супермаркет, чтобы купить пару банок Карлсберга - самого дешевого датского пива. И состояние после распития этих двух банок пива получилось настольно ужасным, что я готов был встать в переходе с протянутой рукой, только чтобы выпить еще. А где же удовольствие от употребления продукта? Из чего только это пиво сварено, если вместо удовольствия получаешь дикую жажду? Надо, надо было навестить своего друга, который наверняка сейчас мучается в первом отделении. Если он не может попросить телефон и позвонить мне или отправить смс, значит он там очень плохо пристроился, наверное из надзорной палаты еще не выбрался в обычную, а это очень плохо. Я даже не знаю, в каком он отделении. Может сегодня часа в четыре выйду из дома часа на два и смотаюсь в больницу. Может узнаю, что с ним приключилось. Поднимать руку на свою мать - это последнее дело, но он этого не понимает, как и не понимает, что его теперь отправят в пансионат. Ведь его родственники понимают, что если это случилось раз, то еще раз запросто может случиться.
Посмотреть бы какой-то фильм, но у меня странное ощущение, будто я все стоящие фильмы уже посмотрел. Найти бы хоть немного денег, чтобы снять свой фильм! Хотя все сценарии, которые я написал, никуда не годятся. Надо писать новые, а вдохновения ни черта нет.
Попытался сейчас навестить друга в больнице, узнал наверняка, где он лежит, но меня к нему не пустили, ибо там сейчас тихий час. Отец пьяный что-то там делает в туалете, крутит какие-то обрезки сикось-накося. Прошелся по больничному парку, показал сыну, где я лежал. Плохо то, что я ему показываю психиатрическую больницу, а не какое-нибудь престижное учебное заведение.
В итоге я все-таки навестил друга в больнице и мне стало как-то грустно. Там ужасающая тоска. Я в свое время лежал в этом первом отделении и знаю насколько трудно там лежать. Там проблема достать кипятка для чая, то есть чай или кофе дают попить только в одиннадцать часов дня. Телевизор транслирует только первый местный канал, то есть смотреть там нечего. Телефоны с камерой отбирают и дают только с семи до девяти и то в палату с телефоном нельзя, только в коридоре на лавочке под надзором санитара. Можно почитать книги, но библиотека там очень бедная. Я там откопал только Вересаева, а остальное вообще макулатура. Санитары там ужасно строгие. Слова "нет" для пациентов вообще не существует. Любая уборщица может морально надругаться над пациентом.
Завтра у сына будет великий день - он пойдет учиться в техникум. Только бы его оттуда не выперли за неуспеваемость. Надеюсь, что ему не придется работать руками, как пришлось мне. Только бы он выучился на программиста и работал у себя дома, не вставал чуть свет, и не ехал на другой конец города. Я как вспомню, что я пережил на работе, когда был крановщиком и стропальщиком, так меня начинает тошнить. Эти люди с красными лицами изрыгающие ругательства. Для них я все время был чужеродным элементом. Впрочем, как и для женщин в стиле Рубенса из прачечной.
Да, лежать в психиатрической клинике может быть очень трудно, особенно если привяжут ремнями к кровати. А к тому же там собирается такое общество, что лежать там просто страшно.
Я думал о том, чтобы взять себе нормального пива, но жадность взяла свое. И как всегда бывает я за свою жадность поплатился. Кстати, откуда у такой приличной женщины такие познания в области пива? Не знаю, может я и закодируюсь надо только месяц не пить, пока мой друг в больнице это будет просто. А потом за тридцатник я просто пойду и закодируюсь. Тогда мне банковскую карточку вернут, да и деньги у меня заведуться. Можно будет начать что-то делать на даче. А вот курить бросить я много раз пытался. Жевал специальные жевачки, приклеивал пластыри. Действовал только один способ - бутылка пива вместо трубки. Но по деньгам получалось больше, чем на табак. Мне нарколог сказал, что мне бросить курить практически невозможно. Меня без курения начинают мучить жуткие головные боли и тошнота. С этим я поделать ничего не смогу.
Вот с тем, чтобы захотеть у меня большие проблемы. В свое время я два раза бросал пить, один раз на два года второй раз на шесть лет. Но тогда у меня было дикое желание что-то творить, и я был этим полностью поглощен, фактически даже не замечал, что творилось вокруг меня. Теперь же у меня нет никаких идей, все мои желания что-то творить обратились в прах, обратились в пепел. Теперь меня, конечно, иногда мучают непропечатанные слова в моей голове, но очень редко и очень мало. Я свободно могу обходиться и без творчества. Мне говорили, если можешь не писать, то лучше не пиши. Так вот, я теперь могу не писать, как это не прискорбно. А то, что я все-таки еще что-то печатаю, так это оттого, что нечем больше заняться. Можно, конечно, почитать Аристотеля, но на самом деле я не вижу ничего умного в его философии, которая опиралась на устаревшие научные изыскания. Найти бы какую-то книгу или кино, которое бы меня захватило, но я стучусь в давно открытые двери, за которыми уже давно пустота.
Совершил пешую прогулку. Стало немного легче, а то разболелась голова, да и желудок заболел от этого кислого сока. В общем тему для написания очередного опуса я не нагулял. На улице душно и безветренно. Сейчас чуть не попался со своим воровством. Но я лишь отсрочил расплату. Надо что-то делать. Может быть попытаться забрать карточку себе, но это у меня вряд ли получится. В общем после пенсии и пособия будет ужас что. Как мне все это надоело, просто бесит все это! Но что я могу сделать? Поговорить с мамой? Вряд ли отец отдаст, даже если она ему скажет. Он вцепился в карточки мертвой хваткой, так он может надо мной доминировать. Явился Павлик и сказал, что билет пока не сделают в течении двух недель. Да и на обеды ему тоже придется давать по два евро в день. А еще тетрадки надо купить. Я чувствую, что в этой связи мне мама прогрызет в голове дырку. Как же мне тоскливо в предвкушении этой экзекуции! Деньги растратил и сына вразумить не могу, чтобы он поскорее получил бесплатный проезд. Отчего-то захотелось поесть, вероятно, это нервное.
Купил бутылку дорогого пива, очень медленно ее выпил, и получил большое удовольствие от употребления качественного продукта. Пиво было с брусникой горько-кислое. Еще бы парочку таких бутылочек. Я иду по стопам своего друга, который пиво запивает горячим кофе, чтобы лучше дало в голову. Я сейчас допиваю горячий чай, надеюсь, что меня вштырит и я расслаблюсь и напечатаю, все, что у меня на сердце. Как бы мне хотелось оказаться на даче, где я сам себе хозяин и нету этого довлеющего надо мной папы. Принес с улицы боярышник для дегу, он скушал уже три ягоды и нацеливается есть четвертую. Хоть с дегу у меня нет никаких проблем! Хороший зверек, хотя иногда и кусается. Что-то меня бросило в пот! Хоть какой-то бы фильм найти! Совсем разучились, гады, снимать нормальные фильмы!
Купил еще одну бутылку хорошего пива и душа моя немного запела и мир стал для меня таким приветливым и смешным. Как же хорошо выпить бутылку пива и посмотреть на закат за рекой, покуривая трубку! Правда папа сейчас тоже пошел курить заметит пустую бутылку в мусорнике у подъезда и может что-то заподозрить. Это у меня уже параноя началась. Мало ли кто может оставить там пустую тару. Я чист перед законом. Я не нарушал уголовный кодекс! Да, плохо, что я растратил деньги и не купил другу сигарет. Но с другой стороны с какой стати мне ему помогать. Он же сам натворил дел и попал в это ужасное заведение, сам не установил нормальных отношений со своей семьей. У него есть другой друг, который ему должен. Черт! Как же хорошо от этой бутылки пива, умеют же варить, если захотят! Не знаю, как другу удастся растянуть пачку сигарет на два дня. Будет стоять там в сортире и просить оставить ему покурить. Мерзко, но что делать, курить хочется и курильщик готов на все ради очередной дозы никотина. Моего бывшего соседа оставили еще на год в больнице за то, что он разбил витрину в аптеке. Он уже полотора года отлежал в первом отделении и ему еще год там лежать. Когда-то он был наглым, грешил направо и налево, а теперь боится сделать что-то не так и вообще пребывает в ужасном подавленом состоянии. С другой стороны он теперь не томиться в неведении, а знает, что выйдет на свободу через год, может отсчитывать дни. Будет у него еще один новогодний праздник в дурке, будет там еще одно Лиго у него там и пасха...

2.

Я прямо и не знаю, что мне делать. Скажу, что посредником между кружкой и унитазом мне быть приятно. А писать кратко и емко я пока не научился, для этого требуется правильно жить, чтобы везде был порядок, чтобы все было расписано по часам. А в моей жизни сейчас капитальный бардак, который выражается у меня в многословных монологах. Но это, вообще хорошо, что я хоть как-то его выражаю, не прячу этой страшной правды от себя самого и окружающих. Я изучаю этот бардак, пытаюсь понять его систему, ведь в любом хаосе, если его изучить, есть система, порядок. Когда я пойму, как устроен бардак в моей голове, я смогу с ним справиться. Так же и со своим алкоголизмом, я уже почти понял, как он работает, и мне пару шагов осталось для того, чтобы с ним справиться.
Как бы мне хотелось сейчас же переехать на дачу и не видеть своего отца! Но я не могу этого сделать из-за своего сына, как его оставить с пьющим и не всегда адекватным дедом? Да, дела мои сейчас плохи, но чтобы их изменить, нужно только принять решение закодироваться. Можно и не откладывать дело в долгий ящик, можно закодироваться сейчас же, надо только посмотреть в интернете, где кодируют без предварительной очистки организма. Закодировали же так одного моего коллегу бывшего. Я прямо сейчас взял и позвонил в одну контору по кодированию. Три дня до этого не пить, сто тридцать евро, гипноз. Не знаю, подействует на меня это или нет. К черту! Пока есть деньги, надо это сделать. Не знаю, правда, как это отразиться на моей больной психике. Но я думаю, что хуже не будет. Может заодно и закодироваться от курения? Так или иначе, а бросать пить нужно, ведь я уже дошел до ручки, если я у самого себя начал воровать деньги. Не пить три дня - это круто, мне будет это не трудно сделать, ибо я растратил все деньги, что у меня были. Нужно только сто тридцать евро где-то достать. Можно было бы, конечно, и что-то подешевле поискать, но там делают укол, который реально действует где-то месяц. Я знаю многих людей, которые кодировались таким образом, а потом через полгода снова начинали пить. Только через кодирование можно победить произвол своего отца. То, что я употребляю алкголь дает ему возможность глумиться надо мной. Что это за чертовщина, когда меня могут не выпускать гулять, когда я, как арестант? А как я мучился, когда украл у себя деньги! Нет, это повториться не должно!
Я же пропечатал, что пойду не на укол, а на гипноз! Фирма, вроде бы, дает гарантию. Да не очень важно, как и где я закодируюсь, главное закодироваться. Папаша мой сейчас вспылил, кинул карточку, все мои документы и сказал, что я завтра буду вставать рано и готовить себе завтрак. Не знаю, чем все это кончится. У меня дурное предчувствие. Сейчас попрекнул отца куском хлеба, то есть припер его к стенке. Мне действительно надоели его выкрутасы, его придирки ко мне. То я раковину грязной оставил, то ноги войдя в дом не вытер и по каждому такому поводу он устраивает истерику. А я действительно был бы очень рад, если бы он нас покинул вместе со своими психами. Теперь мне главное не облажаться, не напиться, не растратить деньги на какую-то ерунду. Конечно, завтра он попытается забрать карточку обратно. Но это действительно возмутительно, как он себя сейчас ведет. Питается за мой счет, живет в квартире, которую я оплачиваю и шантажирует меня тем, что ничего по дому делать не будет - это свинство с его стороны. Как ему вообще не стыдно так себя вести? Пропил порядка пятидесяти евро и я у него кругом виноват, а он прямо обиженный ангел. Да, он сильно помог мне, когда я увольнялся. Меня норовили выкинуть по собственному желанию, чтобы я остался без пособия по безработице. Но это такая мелочь по сравнению с тем, что я его тянул на себе столько времени. А когда он продавал квартиру, он забрал себе целых пятьсот евро и пропил их. В общем мне надо смотреть на него и делать все с точностью до наоборот. Как мы будем жить дальше я не представляю. Так, как было раньше уже точно не будет. Я принял решение закодироваться, и я это так или иначе сделаю. Пока я не работаю мне можно будет легко вести домашнее хозяйство, но, когда я буду работать будет достаточно проблематично этим заниматься, но это ничего, пусть Павел учится сам себя как-то обслуживать. Как же все-таки он жалок, мой отец! Никогда не хотел бы я оказаться на его месте. По идее у него должна быть вторая группа инвалидности по психике, ведь он не может работать из-за проблем с психикой. Мне стыдно за него перед своим сыном. А ему, похоже не знакомо чувство стыда. Он живет с таким видом, будто все так и надо. Я помню, как он напивался. Мне было стыдно, что мой отец так себя ведет, а он никакого смущения за свое поведение не испытывал. И сейчас что он хотел сказать своим нежеланием вносить свою лепту в общее дело? Хотел, чтобы я его на коленях умолял не отдавать мне карточку и паспорт. Да он был настолько пьяный, что даже не мог вспомнить, куда он его засунул. Да, он рассчитывает на то, что я не справлюсь с ведением домашнего хозяйства и буду просить у него помощи, и сам отдам ему все карточки и документы. Да, я не знаю, как пользоваться стиральной машиной, и я не знаю, как платить за квартиру электричество и прочее. Но с этим не так уж и сложно разобраться. В принципе я готов к тому, чтобы он ушел из дому вообще. Только вся беда в том, что идти ему абсолютно некуда. А завтра его начнет забирать, и он сделает попытку вернуть все на места, но я больше не намерен быть арестантом в собственной квартире. Конечно, с ним тяжело будет жить, когда он будет трезвый несколько дней, и его начнет забирать. Только бы он не доставал Павлика...
Все было бы ничего, если бы отец работал, но этого он не делает уже двадцать лет. Сначала он жил за счет бывшей жены, то есть моей матери, потом стал жить за счет бывшей тещи, а последние три года живет за мой счет. И все было бы ничего, если бы он не пропивал наши общие деньги. Когда ему доверили продать квартиру, он зажал и пропил в течении месяца пятьсот евро и сказал, что эти деньги были его по праву. То что он взялся вести домашнее хозяйство это было воспринято нами, как компенсация того, что он живет за наш с мамой счет. Он на данный момент не является инвалидом или пенсионером и вполне может пойти куда-нибудь работать. На это он говорит, что не царское это дело - где-то надрывать пуп. На пенсию он не заработал здесь в Латвии, потому он принял российское гражданство, чтобы получить хоть какую-то пенсию. Ему будут скоро выплачивать по сто евро в месяц, хотя денег ушла уйма на то, чтобы он получил гражданство и эти деньги были, опять-таки не его. Как я готовлю моему отцу не нравится. Он жутко привередлив в еде. Мне не всегда нравится, как он готовит, я тоже привередлив в еде, но я не капризничаю, я ем. Мне, честно говоря, было бы проще, сготовить и постирать себе все самому, чем дожидаться, пока он соизволит что-то приготовить и постирать белье. Я неоднократно предлагал сестре забрать его в Ирландию, но она сказала, что это только через ее труп. И вообще, когда я работал у его знакомого, мне надоело выслушивать претензии своего шефа по поводу моего отца. Гордиться своим отцом я никогда не мог, разве что в детском саду, когда он рисовал по просьбе воспитателей разные картинки, тогда он был заводским художником. Потом он занялся проектированием зданий, но работал в этой области без диплома - не хотел учиться на латышском языке. В девяностые это прокатывало, а потом ему пришлось пристроиться под крыло к дипломированному архитектору. Денег он матери приносил очень мало, зато себе оставлял с зарплаты приличную сумму и обедал в ресторанах. Потом в силу своей строптивости он поссорился со всеми архитекторами, под которыми работал. И вот в итоге он лежит пьяный на диване и ноет, как ему трудно жить со мной за мой счет.
Вдвоем с отцом мы вряд ли развернемся на тесной кухне. Все будет по старому с той лишь разницей, что в магазин буду ходить я, а не он. Мы в свое время так жили, и ничего, нормально было бы, если бы я не пил. Но теперь я в два часа во вторник пойду кодироваться, и это в корне изменит мою жизнь. Сегодня опять навещал друга в больнице, выглядел он очень жалко, весь дрожал, и просил меня поговорить с его мамой. А что я могу сказать ей? Он, вроде тоже собрался кодироваться, но я в этом не уверен. Пока он в больнице, он готов на все, но выйдя оттуда, он может и передумать. Ввязался в какую-то авантюру, по передаче сигарет соседу по койке моего друга. Вечером надо будет съездить в соседний микрорайон, взять там пакет, а утром отнести его в больницу. Человек страдает и мне надо ему помочь. Конечно, эта операция может обломаться, если отец меня попытается как-то не пустить в эту экспедицию на ночь глядя. Вообще, что значит не пустит? Я не обязан ему отчитываться куда и когда я хожу. Я что маленький ребенок что ли? Скажу, что пойду гулять перед сном и все.
Прошел наконец этот день! Слава богу мне не понадобилось никуда ехать, на ночь глядя. Мне рекомендовали пить другие таблетки на ночь. Сегодня меня жутко тянуло выпить пива, но я выдержал это испытание. Надо как-то дотянуть до вторника. Обещали закодировать еще раз бесплатно, если после первого раза не поможет. Сегодня я ходил, как по иголкам, до того хотелось выпить. Ждать в принципе не так долго. Можно на выходных съездить на дачу, но лучше это сделать в понедельник или в среду. Надо будет завтра проверить, сколько на карточке осталось, а то отец что-то не трезвеет. Снял, наверное, круглую сумму и сейчас ее пропивает. Это было бы свинством с его стороны. Но мои подозрения верны потому, что денег он взять мог только оттуда. Хоть бы на кодировку хватило. Эх, завалюсь я сейчас спать, а завтра меня ждет еще один трезвый день...
Отец попытался опять отобрать у меня карточку, сказал, что мне не доверяет, но я сказал, что тоже не доверяю ему и не отдал. Психологически это было очень тяжело, но я справился. А он сегодня точно собрался напиться. Вчера он был пьян, а сегодня протрезвел и, верояно, захотел поправиться. До вторника еще осталась целая вечность. Как мне пережить эту вечность? Сегодня надо будет принести пачку сигарет своему другу в больницу, а то он не дотянет до того, когда ему мама купит их. У меня чертовски дрожат руки и я не знаю, куда себя деть. Лежать не хочется, сидеть трудно и ничего не интересно. У меня начинается самая настоящая ломка с кошмарными видениями. Без карточки на мгновение стало легче, но я уверен в том, что отец поедет на стрелку со своими сотрудниками, и, как обычно, там напьется. Потому он и попытался забрать у меня карточку. Когда денег нет, тогда пить не так уж и хочется, а вот когда есть триста евро, хочется так, что мозг заворачивается. Но греет мысль о том, что от этого желания меня избавят. Можно будет и от курения закодироваться потом. А то эта дурацкая привычка меня тоже уже достала. Впрочем, это даже не привычка, а зависимость, и притом очень серьезная, как я ни пробовал, бросить множество раз, у меня ничего не получалось. Надоело мне сосать эту вонючую трубку! Но меня начинает жутко крючить и ломать, если этой гадости нет рядом. Мне трудно сейчас печатать, каждое слово дается с трудом, но я помню, как мне советовал один человек - пиши, когда тебе плохо. А мне сейчас очень плохо. Скорее бы пересидеть этот час, и пойти в больницу! Такое чувство, что мне на голову поставили гирю. Сын сегодня заговорил про велосипед. Мне было жутко неудобно говорить ему, что на велосипед пока нет денег. Это ужасно, что нет денег. Но когда-то они должны появиться. Много разных трат на тетрадки, на кредит для телефона... Да, ста тридцати евро мало для того, чтобы содержат ребенка. А ему еще надо подарки дарить...
Как же мне плохо, но это хорошо. Я все-таки выпил бутылку безалкогольного пива, не удержался. Сейчас, наверное, придется ехать к Павлику оформлять бесплатный проезд. Если ехать надо будет, то это хорошо. Куда-то ехать - это лучше, чем сидеть дома, один на один с собой. С собой таким, какой я сейчас мне находиться просто страшно, ибо сейчас я способен на разные подлости. Как было бы хорошо, если бы меня еще и от курения закодировали. Неужели исчезнет желание пить пиво? Мне в это верится с трудом, с трудом я допускаю такую возможность. Куда оно может деться? Как можно перестать думать, глядя на бутылку колы, о том, что нормальный же человек возьмет пиво за те же деньги, а не эту сладкую дрянь. Желание пить и курить гнездится где-то в самом центре моего осознания. Пиво стало для меня просто смыслом жизни, потребностью номер один. Я все измеряю пивом. Каким образом мне перевернут осознание я просто представить себе не могу. И что для меня после этого кодирования станет потребностью номер один? Может я начну курить грибы или какую-то другую гадость. Только бы этого не случилось! От курения надо тоже кодироваться, чтобы руки больше не воняли табаком. Интересно, что является вторым шагом к резиновой женщине, если безалкогольное пиво является первым? Наверное электронная сигарета. Жаль, конечно, что я так долго шел к этому кодированию. Сколько я натерпелся унижений перед тем, как решился на такой шаг! Хотя не так много денег я и пропил за все это время. В основном я пил на деньги своего друга. Теперь же, когда у меня более или менее приличная пенсия, не надо будет платить алименты и еще будут платить пособие, может быть удастся что-то отложить на велосипед. С сегодняшнего дня надо копить на велосипед. Это будет моей потребностью номер один. А еще надо срочно купить матрас, чтобы быть готовым к путешествию, в которое я смогу отправиться только через четыре года. Но может быть получиться раньше, хотя, нет смысла покупать его сейчас. Куплю его тогда, когда появится возможность отправиться в путешествие. А сейчас нужен велосипед, а потом печка, потом пила, потом унитаз, бойлер, ванна, линолеум, краска для стен. Все это должно быть куплено рано или поздно. Не знаю, сколько мне времени потребуется на все это. Никак не меньше пяти лет. Так что кодироваться буду на пять лет. Скорее бы пролетело это чертово время, которое мне совершенно не нужно. Лечь бы сейчас спать до половины четвертого! Я сегодня проснулся рано, можно сказать, что не выспался, но спать сейчас все-равно не хочется. Только бы не попсть на глаза своему отцу с кулем продуктов, которые мне надо передать другу в больницу. Плохо, что у нас с отцом полностью отсутствует взаимопонимание. Я, вроде как, всегда открыт для диалога, а он сколько его помню, все время выпендривался, хотел доминировать. Для меня он всегда был скучным, неинтересным, ограниченным человеком, с которым мне совершенно не о чем говорить. Интересно, как я буду мыслить, после того, как закодируюсь. Неужели ход моих мыслей под воздействием гипноза будет иным. Только бы эта хрень на меня подействовала так, чтобы я не мог выпить. Пусть даже я буду мучиться, лишь бы деньги копились на этот хренов велосипед, который я уже давно обещаю сыну! Все хорошо, все замечательно, но было бы еще лучше, если бы я мог спокойно пить пиво, чтобы мне никто не мешал это делать! Боже! Что я несу! Даже если бы и не было отца, мне все-равно надо было бы бросить, закодироваться, дело даже не в том, у кого находится моя карточка и документы, а дело в том примере, который я подаю своему сыну. Сейчас у него такой возраст, в котором он все впитывает, как губка. И чему он научится, если у него перед глазами будет пьяный отец, которому даже паспорт доверить нельзя. Конечно, позорно то, что мне надо прибегать к помощи гипноза, чтобы получить право распоряжаться своими деньгами и документами самостоятельно. Но еще большим позором будет то, что я смирюсь со своим алкоголизмом и буду, пить тайком, как это делает мой отец, как делал его отец. Традиция пьянства должна как-то прерваться! Это хорошо, что я признал то, что не в состоянии с этим справиться самостоятельно. Впрочем, я себя недооцениваю. Я мог бы справиться с этим и без гипноза, просто это моей маме нужны гарантии того, что я не сорвусь в один прекрасный день. Я могу себя скрутить в бараний рог и отказаться от алкоголя, как это сделал два раза в своей жизни, но потом я срывался с катушек по разным причинам. Вот, чтобы этого не произошло, я и собираюсь закодироваться. Интересно, что будет через пять лет. Сделаю ли я хоть что-то из того, что задумал? Павлик к тому времени уже наверняка начнет работать, закончив учебу, а я уже переселюсь на дачу. Главное мне найти работу в самое ближайшее время. Может даже и не нужно до последнего сидеть на пособии, хотя соблазн велик, да и до решения суда лучше оставаться безработным инвалидом, живущим на двести евро. Это будет первый раз, когда я досижу до конца пособия. Хотя смысла в этом я не вижу. Надо идти к своей цели, а не тупо сидеть дома и существовать на милостыню, которую кидает мне государство. Инвалидность мне присвоена пожизненно, бояться того, что у меня ее отнимут мне не нужно. Сейчас работники еще требуются, а вот в январе, когда мне прекратят платить пособие, вакансий уже будет значительно меньше. Может быть мне все-таки стоит позвонить в ту прачечную, в которую меня направили с биржи труда? Время подходит к половине четвертого, когда я наконец смогу выйти на прогулку. Я мучаюсь в этом кресле, как Иесус на кресте, будто меня к этому креслу прибили гвоздями и я желаю пива так, как умирающий от жажды мечтает о глотке воды. Так хочется просто пройтись пешком до больницы! Это будет для меня просто глотком воды для умирающего от жажды. По идее я должен радоваться тому, что я не лежу в этом ужасном отделении, но на деле мне тяжко там бывать, тут же воспоминания о том, как я был там заперт, накатывают. Ну вот и половина четвертого, можно выйти из своей тюрьмы на прогулку...
Как-то не хочется мне смотреть сериал, хоть он и про войну. Что делать не знаю, на душе муторно из-за того, то на карточке осталось слишком мало денег. Куда-то, непонятно куда, подевались пятьдесят евро. Судя по всему их пропил мой отец. Мне точно надо поскорее кодироваться, чтобы деньги были более или менее в сохранности. Главное мне самому быть хоть немного скупердяем, чтобы хватило на все и можно было хоть немного отложить на обещанный велосипед, а то стыдно перед сыном за то, что я ему давно подарков не делал. Я думаю, что мама поймет меня в этом стремлении. Чем дальше думаю, тем больше мне хочется поскорее на работу, чтобы поменьше видеть своего отца. Я уже давно утратил надежду на то, что мы когда-нибудь найдем общий язык. Интересно, сколько будет пособие по безработице в последние три месяца. Наверное меньше двухсот евро, а это очень плохо. Пока еще требуются люди туда и сюда, а после нового года будет затишье и работу найти будет труднее. Все ничего, а дома мне сидеть просто надоело. Мысли такие сейчас в голову приходят, мол, вот бы папа на меня обиделся и ушел из дому. Но этого, к сожалению, не произойдет никогда. Заработать он ни гроша не может, пенсия у него мизерная, и будет неизвестно когда. В общем-то никому он не нужен. Хотя я бы на его месте обиделся и ушел из дома, перекантовался у друзей, устроился на работу, и потом со временем снял квартиру. Но он вряд ли сможет куда-то устроиться, его просто не возьмут никуда. Спина у него не гибкая, для того, чтобы работать руками. Что он мне ответил, когда я ему сказал, что я его кормил уже который год? Он сказал, что он меня об этом не просил. Это все, что он мог сказать! Это говорил мне мой отец, который не удосужился заработать себе нормальную пенсию. И послушать его, так все окружающие в этом виноваты. Сейчас, может, получит какой-то аванс и напьется. Только бы скандал не устроил...
Что-то я с утра раздражен своим отцом. Мне со злости даже захотелось пойти работать, только бы не сидеть с ним в одной квартире, да и денежку какую-то заработать. Блин, у меня после утренней стычки с отцом на кухне дрожат руки, а может это из-за того, что я перешел на другие снотворные таблетки. Сны снились яркие цветистые, но я то и дело просыпался под утро. Еще полчаса надо как-то просидеть, а потом можно пойти погулять. То есть пройтись до больницы передать другу еду от его мамы.
Да, погулял я до больницы, все передал своему другу, а потом мне прозвонил мой отец и начал на меня орать, как будто его режут. Я, мол, обязан с ним согласовывать маршрут моей прогулки. Он мне сказал, что я должен перед ним гнуться в почтительном поклоне или убираться из квартиры. Хорошенькое дело вообще! Я эту квартиру оплачиваю, кормлю его, а он пропивает мои деньги и будет еще меня муштровать. Нет, с ним по-хорошему договориться не получается. Он все никак не может понять, что я в нем совершенно не нуждаюсь, а вот ему без меня не выжить. Если так разобраться в наших отношениях, то он меня с рождения терпеть не мог. Я с ним никогда не говорил откровенно, никогда мы с ним не были дружны. Я был не против дружбы, а вот он меня постоянно шпынял, просто для того, чтобы показать, что он главный. Мне всегда это казалось омерзительным. Вот сейчас, зачем он на меня наехал? Он жалок, в своем тявкании. Чего он вообще этим добивается? Пытается он меня спровоцировать, чтобы я сорвался, напился, а потом стоял перед ним, как нашкодивший кот. Руки что-то совсем не слушаются. Мысли путаются. Фильм пытаюсь смотреть, но не захватывает он меня. Трудно мне дается это противостояние произволу и тирании своего отца. Нервы у меня ни к черту.
Что-то мне как-то плохо на душе после сегодняшнего разговора с отцом своим. Как бы мне хотелось, чтобы он исчез из моей жизни! Но этого по закону подлости не произойдет еще очень долго. Из-за нервов у меня все расплывается в глазах, не то, чтобы я плохо видел, а просто нету резкости. Но иначе никак, только через эти нервы можно разобраться с тем бардаком, который образовался в моей жизни. Нет, я все же поражаюсь его непорядочности! Он относится ко мне, хуже, чем санитары в психиатрической больнице относятся к буйным пациентам. И я сам в этом виноват, я сам его до этого распустил. Его надо бы положить в психиатрическую больницу! Не знаю, к чему приведет это наше противостояние. Если дело дойдет до драки, то придется вызывать полицию. И неизвестно, кого из нас полицейские посчитают нужным забрать...
Вроде бы глаза начали слипаться, вроде бы мне захотелось спать, уже давно я выпил таблетки, но боюсь, что как только лягу спать, как сон тут же куда-то уйдет и придется пить еще одну таблетку кветиакса, от которого мне не очень хорошо по утрам. Сейчас не вполне удачно сходил за хлебом, пришлось купить слишком много, потому что меньше чем полтора евро по карточке купить нельзя в этом магазине купить. Теперь не знаю, получится ли у нас съесть тот хлеб, что я купил до того, как он испортится.
Что-то не хорошо мне после новых сонных таблеток. Спал урывками, проснулся рано, захотел есть, как черт. Руки дрожать, как осиновые листья. В таком состоянии на работу идти нельзя, надо бы сходить сейчас к врачу, но запись там уже на месяц вперед. И я не могу усидеть на месте, вот что очень плохо. Так бы смотрел себе спокойно этот бесконечный сериал и все было бы нормально, но меня всего трясет и крючит. Отец, вроде бы, протрезвел, больше не тявкает. В ушах полно серы. И я не знаю, куда себя деть, хоть идти бродить по комнате туда и обратно. Я чувствую какое-то странное возбуждение, и меня прошибает пот. Я тщетно пытаюсь успокоиться, но ничего не выходит. Печатать все труднее и труднее. На улице пасмурно и прохладно. Поют птички. Надо бы мне сейчас пройтись погулять по лесу, или еще куда, но еще рано, в половине одиннадцатого только можно будет выходить. Как же мне плохо! Что это за таблетки дурацкие мне выписали!
Не хорошо мне совсем из-за этих таблеток! Головные боли начались, аж до тошноты. Фильм смотреть больше не могу. Виски так сдавило, что не могу сидеть. Что же делать? Так дальше не пойдет! Где-то была пачка лепонекса, которую я могу, в принципе, растянуть на месяц. Но она куда-то пропала.
И вот, на улице пошел дождь. У меня раскалывается голова, хочется пойти погулять. Это можно сделать, прихватив с собой зонтик. Не хочется лежать, не хочется сидеть, не хочется ходить. Чего же мне хочется? Пробую поесть, может быть пройдет эта головная боль. Нет, что-то мне совсем плохо от этих снотворных таблеток. Нужно сделать все, как было раньше. А сейчас я полностью утратил работоспособность. Может, конечно, это из-за погоды, но это вряд ли. Дегу поедает плоды боярышника. Мне тоже его в интернете одна женщина рекомендовала есть с косточками и тем самым излечиться от шизофрении. Да, хорошо им давать советы, когда они здоровые. Один кадр рекомендовал мне пить варерианку, чтобы хорошо спать. Мне не помогает даже кветиакс двести миллиграмм, а они мне тут травки рекомендуют, которые разве что на детей могут подействовать, на здоровых детей.
Да, надо будет как-нибудь определяться с работой. Неужели опять придется идти в прачечную, где женщины в стиле Рубенса орут матом? Скорее всего, что именно так мне и придется себя повести. Интересно, сколько мне заплатят пособие в этом месяце. И пришлют мне наконец, бумажку из суда или нет. Да я туда позвоню, к чертям собачьим! Что они там так долго решают. Уже время в очередной раз алименты платить, а они все тянут и тянут. Ребенок у меня, к сожалению, заболел. Не знаю, пойдет болезнь дальше, или организм все-таки справится. Пришлось потратиться на лекарство. Сегодня еще купил табак и фильтры. Денег осталось совсем мало, а неделю еще надо как-то прожить. Ужасно хочется надеяться на то, что после кодирования у нас будет уходить на прожитье не так много денег, и получится что-то отложить. Уже третий месяц сын живет у меня, а я все вынужден платить алименты. Чертов суд никак не может принять правильное решение!
Сейчас позвонили из психиатрической больницы только для того, чтобы сообщить о том, что у меня накопилось очень много плюсиков в небесной канцелярии. А после того, как я закодируюсь, у меня за каждый день будут тоже идти плюсики, а после того, как я умру надо мной воткнут один большой плюс. Смех смехом, конечно, но если бы меня закодировали не только от пьянства, но и от курения, это было бы вообще счастьем, а то больше сорока евро в месяц я трачу на курение.
Ветра совсем нет. Вода в реке за окном как зеркало. Надо бы помыться, а то завтра идти кодироваться, а потом на биржу, а я уже начал котиками пахнуть. Писать ничего не хочется, но больше делать нечего, потому я буду что-то печатать - превращать пустоту во что-то. Папа мой, наконец-то протрезвел - подвиг с его стороны. Но если у него есть деньги, то трезвость его долго не продлится, опять он нажрется и будет устраивать мне истерики. А мне уже хочется перед тем, как идти в больницу прогуляться по лесу. Нет, пойду я лучше помоюсь...
Уже хочется куда-то идти, и что-то делать, а не сидеть в одной квартире со своим папой. Вот чего он ломится в мою комнату? Просто, чтобы проверить дома я или нет. Он хотел бы посадить меня в клетку, как дегу, получать и пропивать мою пенсию и пособие. Завтра я пойду кодироваться и начнется новый этап в моей жизни. Чем он закончится я не знаю. Когда я бросил пить в последний раз, у меня начались серьезные проблемы с деньгами и они не отпускали меня до тех пор, пока я снова не начал пить. Это была какя-то злая ирония судьбы. Когда я начал снова пить денег у меня свободных не было, хотя я очень прилично зарабатывал. У меня все уходило на рестораны, выпивку и женщин, продажных женщин. А теперь я сижу и прикидываю, на что хватит моей пенсии и пособия, а потом мизерной зарплаты. Судя по всему, только на пропитание и покупку одежды и прочих вещей первой необходимости это даже при том, что я не буду платить алименты. От этих невеселых мыслей мне захотелось покурить. Покурил, но не получил от этого никакого удовольствия. Еще сорок минут до моего отхода и я не знаю, как убить это время. Слушаю сейчас "Аквариум" альбом "Назад в Архангельск", захватывает, но не совсем. Голова болит, но не так сильно, как вчера, но все же самочувствие не очень хорошее, нужно с этим кветиаксом завязывать. А тут еще ухо разболелось. Осталось ждать четверть часа. Мама позвонила, говорить нам не о чем, но мы все-равно говорим.
Вернулся из больницы. У моего друга совсем не осталось сигарет, но покупать ему со своих денег я не могу, у меня их слишком мало осталось, а еще надо будет сходить в магазин и купить продуктов на неделю. Да, надо прожить как-то до пенсии еще семь дней. Вроде бы там есть какая-то тридцатка. Дай бог, чтобы была тридцатка. Хочется пива, хотя бы безалкогольного, но оно слишком дорогое, а денег, можно сказать, нету. Мне прямо не верится в то что желание выпить исчезнет после сеанса гипноза. Хотя, за это берут немалые деньги, потому эта фигня должна сработать. Если подействует, то обязательно надо будет закодироваться и от курения. Тогда я буду практически от всего свободен, смогу тратить деньги только на свою любимую дачу и на своего любимого сына. Рано или поздно я построю европейскую цивилизацию на том клочке земли, что мне достался от деда. И почему толкь дед не сделал там ни одного шкафа, не сделал водопровода и канализаии? Он считал это лишним. Ему казалось нормальным сухой туалет и ручной насос для воды на улице. Надо будет еще построить нормальный сарай, а тот что построил он снести. Какой же ерундой забиты мои мозги! Я думаю о том времени, когда у меня будут средства на то, чтобы построить на даче террассу, хотя я не сделал там самого главного - печи. А печка и пила - это дорогие удовольствия, за которые придется отвалить как минимум полторы тысячи. Главное теперь концентрировать свои желания и стремления в этом направлении.
Сейчас пришлось сходить в магазин возле дома и купить чая, который мне обошелся очень дорого, почти два евро за двадцать пять пакетиков. Вот так деньги и уходят. Надо было смотаться в супермаркет за чаем, делать все-равно нечего. Главное, чтобы послезавтра денег на все хватило, чтобы не было облома на кассе. Черт! И почему этих денег ни на что не хватает. Вроде и вкалывал, как вол, а пособие по безработице крошечное, то же самое и с пенсией. Нет ручки, чтобы заполнить план поиска работы. У этого инспектора точно не все дома! Я ей ясно и понятно объяснил, что у меня проблемы с памятью и вообще с головой, а она меня отправила устраиваться кладовщиком и комплектовщиком. Мне бы только корзины в супермаркете таскать, да полы протирать. Куда-то в такое место мне идти придется. До января надо куда-то хорошо пристроиться. Надо будет проявить дотошность в поиске работы, не устраиваться куда попало. У меня просто дар - находить ужасные места работы. Последнее место было просто ужасным. Там женщины в стиле Рубенса орали матом, будто пели очень жесткий панк-рок. А я все это воспринимал стоически, слушал и улыбался и это вдохновляло их на продолжение концерта. Сейчас это даже смешно вспоминать...
Так! Уже полвоторого, до вечерней прогулки осталось три с половиной часа. Как бы мне убить это время, которое стало мне совсем не нужным? Чувствую себя как будто в тюрьме. У меня, конечно, есть компьютер, я могу выходить в интернет, но всемирная паутина показалась мне теперь слишком тесной. Мне дали свободу, а я не знаю, что с ней делать. Были бы у меня деньги, пошел бы я кодироваться или нет? Возможно, что и не пошел бы. Можно было бы, попивая пивко оборудовать дачу, а потом отправиться в путешествие на велосипеде. И искать в этом путешествии себе жену и трясти свое пузо, пока оно не исчезнет. Из этого следует только то, что я бросил пить только потому, что это удовольствие стоит дорого. Конечно, есть и другие на то причины - удар по печени, негативный пример для сына, умственная деградация. Но все это я бы пережил, если бы не деньги. В последнее время я уже дошел до маразма - измерял все бутылками пива. На даче я постоянно бывал пьяный, потому у меня все руки не доходили до того, чтобы установить там хоть какое-то подобие порядка. Теперь я поеду на дачу трезвый, и начну строить там европейскую цивилизацию. Надо будет установить там шест и поднять на него флаг Норвежского Королевства. Но это я сделаю только после того, как там все будет в порядке, как в Норвегии.
Сейчас сходил покурить, а дальше не знаю что делать. Смотреть какой-то фильм про войну опять, как-то не хочется. Спать что ли лечь. Так не засну же, вот и остается мне выворачиваться здесь наизнанку. Конечно, я понимаю, что нутро мое вывернутое наизнанку может выглядеть не очень приглядно. Самое неприглядное в ней - это страсть, одержимость распутной девкой, алкоголичкой, из-за которой у меня и началось обострение болезни алкголизмом. Я и сам не знаю, как я умудрился влюбиться в такую Бабу-Ягу. Именно из-за того, что она обманывала меня долгое время, а потом ушла к другому я и запил, да так, что практически не трезвел. Пиво стало моей страстью, пришедшей на смену страсти любовной. Мне и сейчас достаточно горько вспоминать об этой женщине. И я не знаю, как я бы ее встретил, если бы она изъявила желание вернуться в мою жизнь. С тех пор, как она ушла от меня, мне этот мир стал видеться мерзким и безрадостным. В то же время одна мысль о ней, мимолетное воспоминание действует на меня, как наркотик. Ведь я и руки на себя именно после этого инцидента пытался наложить, но благодаря случайности я остался жить. В психиатрической лечебнице меня спросили, хорошо ли то, что я остался жив, радует ли это меня. Тогда я ответил, что не очень это меня радует, ибо этой женщины нет со мной. Теперь же меня это чувство слегка отпустило.
Разве в вине тут дело? Она такая, какая есть. Мне было трудно смириться с тем, что я ей не пара, потому что меня пагубно к ней тянуло. Сердцу трудно приказать. Не было бы в моей жизни алкоголя, я бы сорвался на что-то другое. Игрок из меня плохой, не азартный, зато у меня есть склонность к бродяжничеству. Скорее всего я бы сильно увлекся велотуризмом, совершил бы путешествие из Риги в Лиссабон, побывал бы на самой западной точке Европы, Евразии. Этот тягостный путь помог бы мне забыть то, что случилось со мной в этой удушливой атмосфере прачечной. Денег бы на это ушло немерено, так же, как и на пьянство. Я думал, что пиво - это выход, а оказалось, что пиво это вход. Вход в темное царство, в котором я укрылся на то время пока душа зажила, пока рана на ней не затянулась. Сначала мне надо было забыться, а уже потом я смог понять и принять то, что со мной случилось. Я бы не сказал, что это была влюбленность или любовь, скорее это была пагубная страсть, одержимость.
Вообще насколько я понял, я склонен к тяготению к одной женщине. Я влюбляюсь в самый неподходящий для этого объект и добиваюсь его самыми идиотскими способами. Много раз бывало, что ко мне благоволили вполне приличные женщины, а я к ним почему-то оставался равнодушным, видимо по закону подлости. И это еще хорошо, если объект моих воздыханий пошлет меня подальше. Куда хуже, если этот объект согласиться со мной жить. Так было с моей первой и второй женой. Можно сказать, что это выброшенное время, а можно назвать вялотекущим идиотизмом или шизофренией. Кстати, и первая и вторая жены мои бывшие страдают шизофренией, и это официально поставленные диагнозы, а не фигура речи. Почему я не добивался тех женщин, которые ходили вместе со мной заниматься рисунком? Нет! Меня вечно тянуло на проституток, алкоголичек, шизофреничек. И дело тут не в моей низкой самооценке, дело в том, что мне интересны несчастные женщины, ибо счастливые счастливы более или менее одинаковы, а вот несчастны все по разному...
А теперь все изменилось. Теперь у меня на руках сын, хоть он уже и взрослый почти, но все же я за него в ответе, а во-вторых, у меня появился дом с деревьями вокруг, который мне надлежит достроить. Соответственно и женщина мне теперь нужна другая, настоящая хранительница домашнего очага, а не искательница халявы, не рыба прилипала, не вампирша, которая питается шальными деньгами. Может это мне только кажется, но я несколько иначе стал смотреть на женщин. Невольно я смотрю на них и глазами моего сына, которому конечно не понравится, если папа приведет в дом какую-то пьяницу без передних зубов. Дело, конечно не только в зубах, дело в поведении, в пристрастиях, в интересах. Я, конечно, беру во внимание и то, что я жених совсем не ахти какой. Дача моя находится в плохом месте, да и домик маленький и неудобный, мебелишка в нем старая. Даже если и получится там удобства создать и сделать в нем косметический ремонт, то это будет шалаш, в котором только с милым рай. А могу ли я быть кому-то милым? Вот это очень интересный вопрос! Может быть для женщины, которая живет в африканских трущебах и постоянно недоедает я и буду милым со своей пенсией, на которую можно купить много продуктов. А для кого еще? Приличной женщине мало умения болтать и цветущих яблонь, ей мало ванны и унитаза в доме, ей нужно, чтобы ее мужчина был состоятельным, чтобы у него был автомобиль, приличная работа, некий общественный статус. А то, что он не пьет и не курит, а так же не склонен к изменам этого мало для счастливой супружеской жизни. Как сказала мне одна бывшая коллега, у мужчины должен быть некий общественный статус, то есть он должен быть не посто мужем, но и у него должен быть хоть какой-то чин. А какой у меня чин? Я инвалид, который подрабатывает, выполняя самую черную неквалифицированную работу...
Что-то я сегодня объелся на ночь глядя! Солнце уже давно зашло, стало темно, день все короче и короче, скоро похолодает еще. Знать бы еще, сколько мне пособия будет идти в последние три месяца отдыха. Если меньше двухсот евро, то придется мне идти работать немедленно, не дожидаясь нового года. А хотелось бы еще немного посидеть дома, отдохнуть, подобрать новые снотворные таблетки. Впрочем, сидеть дома без денег тоже совсем не сахар. Бедность и бездействие - не самое лучшее сочетание. Были бы деньги, можно было бы чем-то заняться, ремонтом на даче, к примеру. Купил бы себе пару ведер краски ролик с кистями и мазал бы там себе стены. Надо будет не в среду, так в четверг поехать на дачу повыжимать там сок из яблок. Надо на всю зиму набираться витаминов. Вот не сходил я в этом году за черникой и это очень плохо. Алкоголь меня просто вырвал из жизни. Мне вообще ничего не было интересно, кроме пива. А в прошлом году я нашел большие черничники недалеко от дачи. Сейчас тоже можно грибков пособирать, но кроме меня их никто есть не будет...
Еще только девять часов, а мне уже хочется спать. Сегодня рано проснулся завтра, надеюсь, тоже проснусь пораньше и неспешно поеду в центр двумя видами транспорта. А после кодировки так же неспешно пойду пешком на биржу труда. План поиска работы заполнил. Кстати, я не получил никакого удовольствия от просмотра списка вакансий. Требуется помощник жестянщика, или человек для чистки ковров. Так неприятно осзнавать, что я теперь не крановщик, не сварщик, не слесарь. И кем же я могу теперь работать? Мыть ковры или тягать корзинки в супермаркете и натирать там полы. Хотелось бы мне стать учеником печника. Может быть и на даче бы печку сложил. Предложение было для меня заманчивым, но где-то работать и что-то делать меньше чем за тридцать евро в день - это полное безрассудство и отсутствие уважения к самому себе. Да, меньше чем за тридцать евро нечего работать, это просто штрейхбрейкерство.
Двадцать минут еще до отбоя, а я просто не знаю, что еще можно добавить к сказанному выше. Почему-то вспомнилось мне, как бабушка умерла. Последний год жизни у нее был ужасным. Она полностью потеряла память, и я к ней относился, как к мертвой, хотя тело ее еще жило, функционировало. Уход за ней был очень тяжелой обязанностью. Потому, когда она отошла мы с отцом вздохнули с облегчением. Это очень плохо, когда люди доживают до такого, до того, что совершенно себя не помнят и уподобляются младенцам...
Проснулся сегодня очень рано, вроде бы таблетки принимаю, как раньше, а толку от них никакого нет. Сейчас осталось полчаса, до того, момента, в который я пойду кодироваться от алкоголя. Надо бы сказать что-то на прощание своей слабости. Мне бы еще от влюбленности своей закодироваться. Закодироваться так, чтобы больше не влюбляться. Это наверняка тоже можно. Все в этом мире можно, но тогда мне совсем скучно будет. Интересно даже стало, как я буду страдать от неразделенной любви, если пить не буду? Может быть на велосипеде ездить или на лыжах бегать буду. Хотелось бы мне сейчас пивка выпить, голова бы прошла, но нельзя, ведь на карту поставлены интересы моего сына, а они для меня святы. Надо будет до центра своего микрорайона пешком прогуляться, пешие прогулки. насколько я заметил, нервы успокаивают. А может меня заодно и от курения загипнотизируют. Хорошо бы расстаться со своей вонючей трубкой. А потом надо будет идти пешком до биржи труда, то есть государственного агентства занятости. Не сидится мне чего-то, ноги крутит, страшно как-то подвергаться гипнозу, но что поделать, если я сам с этим справиться не могу. А ведь мог же когда-то. Сначала два года не пил, а потом целых шесть. Да я и сейчас могу в принципе, но моей маме нужны гарантии того, что я не сорвусь. Взять бы да Ольгу закодировать так, чтобы она об этом не знала, тайком. Глядишь пить бы перестала, так и на меня бы посмотрела другими глазами, может я бы ей показался более привлекательным. Хотя, она даже и трезвая меня не очень жаловала. Надо признать, что я совсем не в ее вкусе. Я не уголовник и не пью водку, а это для нее хуже, чем импотенция.
Ну, вот уже и девять часов, пора отправляться в путь!
И вот, мой взгляд на жизнь изменили с помощью гипноза. Проверять эффективность этого метода у меня совершенно нет желания, а то еще скукожит, как предупредил доктор. Через месяц надо будет показаться ему еще раз. Честно говоря у меня, как гора с плеч свалилась. Я чувствую себя более свободно, нежели чувствовал себя вчера. Я могу сказать, что этот день для меня праздничный. Открываются новые перспективы, хочется идти работать, чтобы хоть немного, но приблизить тот счастливый день, когда дача будет достроена, а у сына будет велосипед. И мы сможем вместе с ним покататься. Я больше не чувствую желания напиться, расслабиться, забыться. Мне все это больше не надо. Сейчас разговаривал с другом и мне даже в разговоре было неприятно упоминать про алкоголь. Не то, чтобы я стал занудой или считаю себя праведным, мне это просто скучно. Я увидел новую дорогу и сделал первый шаг по ней. Будет еще много интересного в моей жизни, она еще не окончена! Это кодирование - это начало нового приключения. Через месяц нужно собрать деньги на то, чтобы закодироваться от курения. Если мама не выделит этих денег, то можно будет взять кредит. В конце концов это окупится.
Сегодня, вернувшись с кодирования домой, я застал своего отца за распитием алкоголя. Я посмотрел на него снисходительно. Меня это не возмутило, я посмотрел на него, как на глубоко несчастного человека, который сам себе вредит. Не хочу быть таким, как он. Я вижу, что кончит он очень плохо.
У меня немеет мозг, я чувствую что-то странное. Как меня и предупреждали, у меня немного поболела голова. Смотрел сегодня велосипеды и ничего хорошего не нашел. Я понимаю, что это преждевременно, но все-таки хочется увидеть цель, которая стоит передо мной. Если учесть, какое у меня пособие по безработице и пенсия, этой цели я достигну очень не скоро. А если посчитать, сколько денег уйдет на осуществление всех моих планов, то пяти лет, на которые я закодировался, может и не хватить. Хотелось бы закодироваться на всю оставшуюся жизнь. Но это вряд ли возможно, ибо это не выгодно врачу, который это дело проводит. Ему выгодно, чтобы я приходил к нему каждые пять лет и платил за это деньги. Как бы мне хотелось и сейчас закодироваться от курения! Жаль, что денег нету.
Я понимаю, что рано еще даже мечтать о том дне, когда я смогу жениться на женщине из Африки, но эта моя давняя мечта является для меня очень хорошим стимулом. Когда-нибудь я поеду туда и привезу в свой дом окруженный яблонями красивую и добрую невесту. Да, времени у меня не так уж много на подготовку этого мероприятия. Мне уже почти сорок лет. Еще немного и я буду самым настоящим стариком. У меня уже седые волосы в бороде и на висках, пузо выкатилось. Бороду можно, конечно, сбрить, как и волосы на висках, пузо можно растрясти, отправившись в путешествие на велосипеде. А может оно само исчезнет, если я поменяю таблетки. Надеюсь, что для смены таблеток не надо будет ложиться в больницу. Сколько же мне еще надо будет работать, пока я буду готов к встрече с женщиной, которую полюблю? Долго! Да, но то, что делается в этом плане быстро обычно очень плохо кончается. Здесь нужен основательный подход, для любви нужен надежный фундамент. "Что бы любить нужен бетон...". Да, действительно, чтобы любить нужен дом! Чтобы просто ходить без штанов нужен свой дом и он у меня уже есть, осталось его только достроить, совсем немного осталось - тысячи три евро и все будет готово! Посмотрим, как дело с работой пойдет. Если пособие в этом месяце не выплатят, то придется немедленно работать идти. Мне дали пару вакансий в маленькие прачечные. Может уже на следующей неделе устроюсь. Надо бы в социальное обеспечение съездить, узнать, будут ли мне платить пособие вместе с пенсией. Если будут, то я просто могу зависнуть дома, хотя мне такая перспектива не очень нравится, особенно если алименты надо будет платить. Бывшей жене уже пришла какая-то бумага, значит и мне должна на днях прийти. Если не надо будет больше платить алименты, то это будет очень хорошая новость, это значит, что эти же сто тридцать евро можно будет откладывать на велосипед, а если еще и с бывшей жены как-то взыщут деньги, то это будет вообще сказкой, тогда велосипед можно будет купить к новому году.
Я чувствую, как у меня занемел мозг, как из памяти исчезают целые куски моей жизни. Я помню события связанные с алкоголем, но я не могу сказать, что мне тогда было хорошо. Напротив я помню, что мне тогда было плохо. Как это странно! Странно то, что мне больше не хочется вспоминать, как я пил. В голову лезут другие воспоминания, воспоминания о путешествиях на велосипеде. Как жаль, что дом мне достался так поздно! Достанься он мне раньше, он был бы уже достроен! Поздно и сын мне достался. Я бы общался с ним и раньше, если бы не бывшая жена, если бы с ней можно было о чем-то договориться. Ну, как сложилось, так сложилось. Чего теперь локти кусать? Если мне достался дом только сейчас, значит в этом есть некий промысел божий. Есть промысел божий и в том, что я бездарно потратил так много времени и денег в свое время. Мне надо было убедиться в том, что те дороги, с которых я свернул кончаются тупиками.


3.

Доброе утро-то какое! Что-то я чувствую себя свободным и практически счастливым после кодировки. А тут еще бывшая жена алименты прислала, ей, вроде, какая-то бумажка пришла, а мне еще нет. Но все-таки очень хорошо, что она мне деньги прислала обратно. А то у меня их мало осталось, а надо Павлику на обеды дать, и в магазин сходить, а потом еще на дачу ехать, не охота с собой бутерброды брать, хочется умять там какую-то консерву или пирог купить, чтобы поездка была праздником. Что-то у меня настроение какое-то праздничное.
Побывал в больнице, принес своему другу передачу. Состояние после посещения этого заведения ухудшилось, но это ничего, сейчас пойду в магазин и немного развеюсь. Опять мне захотелось купить дорогого кваса, но я себя стараюсь сдержать. Этот квас стоит дороже, чем пиво. Это пристрастие получается еще хуже, чем алкоголизм, так что с ним надо бороться, как и с желанием выпить безалкогольного пива. Надо думать о велосипеде, и экономить деньги. Да, то, что я сейчас сижу без дела, без работы - это очень плохо. Хотя есть вероятность, что если я пойду работать, то у меня снова все задрожит и я слягу. Потому лучше выбрать пособие до конца, если, конечно, его мне будут выплачивать. Пора идти в магазин. Не сидится мне,что-то на месте...
В магазин идти, оказывается, не надо, что же делать теперь. Не идти же бродить по лесу! Везет моему отцу, он может смотреть всякую дрянь, политические передачи о том, что Путин всегда прав. Мне же все это просто не интересно, прав Путин или виноват мне все равно, все едино. Доказывать его правоту мне кажется таким же глупым, как и доказывать его вину. У меня что-то голова заболела. Страх того, что мне не заплатят пособие, не дает мне покоя. Делать особенно нечего, слава богу, завтра поеду на дачу, и надо мной не будет довлеть вопрос о том, чем бы заняться. Дел там разных много. Нужно будет выдавить пятнадцать литров сока и как-то их дотащить до дома, потом прокипятить. Будет хоть что пить, кроме чая. Увидел сейчас в окно соседку. Вроде приличная женщина с виду, а дома так ужасно орет на детей, что тошно становится. Где бы мне найти такую женщину, чтобы не орала, чтобы себя уважала и не позволяла орать на себя? Погода на улице неважная. Ветер дует, пасмурно и прохладно...
Пошел прогуляться по лесу, а потом меня, как магнитом потянуло в магазин. В алкгольный отдел я даже не пошел, но зато не смог пройти мимо холодильника с энергетическими напитками. Выпил две банки и теперь жду прихода, а его все нет и нет, может его и вообще не будет. Какой вообще приход возможен, когда я сижу на успокоительных очень сильных таблетках? И почему только меня тянет тратить деньги впустую? Это какая-то мания мелкого шопинга. Хотя, были бы средства, я бы занялся и крупным шопингом. Всякие мысли полезли в голову о том, как бы взять кредит и уже завтра купить сыну велосипед. Жуть это все! Вроде и не пью, а деньги все равно на ерунду потратил и здоровью своему навредил. Теперь вот, тошнота какая-то из-за этого энергетика. Стереотип поведения - получил деньги и сразу побежал в магазин, хотя и ничего не надо, ничего не хочется по большому счету. Надеюсь на то, что эта мерзость у меня не повториться. Все дело видно было в том, что у меня было какое-то непонятное волнение из-за которого я не мог сидеть спокойно и печатать. А сейчас могу, сейчас вроде бы все нормально, хотя тоже тянет куда-то не пойму куда. Эти энергетические напитки, как и алкоголь, играют роль запретных плодов. Вот выпил сейчас этой гадости и мне ни хорошо и не плохо. Лучше бы Павлику какой-то сироп от кашля купил, чем эту дрянь, от которой сейчас живот пучит. Вроде и легкий дискомфорт стал испытывать, но душа как бы успокоилась, встала в виноватую позу, прощенья за содеянное просит. Эх, душа ты моя, душенка, как, вот как, с тобой жить, когда ты выкидываешь постоянно такие гнусные номера? Теперь желудок разболелся, когда я еще чаю горячего наверх принял. А голова как была в сонном состоянии, так и осталась. Это еще хорошо, что только две банки выпил и на третью четвертую не потянуло. А если бы пива выпил два стакана, то на этом точно бы не смог остановиться. И наступила на меня тоска без начала и без конца. Есть не хочется, спать тоже, писать, в принципе не о чем.
Сейчас взялся подсчитывать сколько я работал нелегально и получилось, что три года я просто вычеркнул из своей жизни. Работал бы официально был бы стаж, была бы больше пенсия, а так я это время работая за гроши просто продул впустую. Я был на положении гастарбайтера в той стране, где родился и вырос.
Сейчас переписывался с одной женщиной из Африки, очень красивой, но немногословной. Жаль, конечно, что из нашей переписки ничего не получится. Да и что может получиться, когда я еще только вынырнул из пучины алкогольной зависимости, когда дом еще стоит пустой и заброшеный, когда я еще не устроился на работу. Вот выйду на работу, сделаю на даче ремонт, чтобы туда не стыдно было пригласить даму, да и чтобы там можно было жить зимой. На это уйдет много времени. А пока я, так сказать, размялся, вспомнил английский, прикинул о чем писать письма. Может когда-нибудь встречу на просторах интернета свою суженную-ряженую и она в один прекрасный день приедет ко мне...
Что-то мне сегодня не хочется есть, после энергетического напитка. Надо бы собрать в сумку вещи, которые я хотел отвезти на дачу. Однако, грустно, что переписка с красавицей оборвалась на полуслове. У меня было такое ощущение, что на ветви моей души села райская птица, а потом внезапно подул холодный ветер и она улетела, не оставив следа. Кому я нужен такой - инвалид, работающий в прачечной, который только что избавился от алкогольной зависимости? Да, нужно разместить в интернете еще фотографии того бардака, который у меня царит на даче. Завтра надо будет хоть немного там прибрать. Надо купить мешки для мусора. Только бы дождя завтра не было. Как все же хорошо, что теперь у меня вторая группа инвалидности и я могу ехать на дачу на автобусе, а не крутить педали. Буду сидеть в автобусе и планировать свое будущее, то есть мечтать. Возможно ли, чтобы такая дурацкая мечта сбылась? Откуда у меня такое нездоровое влечение к женщинам иной расы? Может попадется такая же, какими были бывшие, только черная. Вот смеху-то будет...
Наконец-то мне пришло письмо счастья! В этом письме очень долго и путано говориться о том, что я освобождаюсь от каких-то выплат. Я толком не понял каких. Вера мне сегодня позвонила и орала в ярости до тех пор, пока, судя по всему, у нее не кончился кредит. Ей вроде бы присудили платить какой-то штраф в размере семисот евро. Мне в это верится с трудом. Но главное, что мне не надо больше платить алименты, как и государственную пошлину. Я только не понимаю, что она там нервничает, ведь у нее никаких официальных доходов нет, следовательно и платить ей ничего не надо. Хотелось ей сказать, что до пенсии она все-равно не доживет, потому нечего ей переживать за то, что государство будет вместо нее платить мне алименты. Наконец-то мне подфартило! Главное, чтобы она опять апелляцию не подала, хотя шансов выиграть дело у нее мало. Главное, чтобы она не велела Павлику вернуться к ней. Он, конечно, ее вряд ли послушается, но кто его знает. Теперь мне следует ждать ответного удара от бывшей жены. Что она предпримет, я не знаю, может лопнет от злости, а может и сделает какую-то пакость...
А план у меня очень простой - сначала накоплю денег на велосипед для сына, потом буду копить на печку, потом на пилу. Я даже не знаю, сколько печка и пила стоят. Возможно тысячу евро, а возможно и две. А потом, когда у меня будут пила и печка, можно будет подумать о ванне, унитазе, бойлере, стиральной машине. Перед этим надо будет в ванной комнате постелить линолеум, сорвать обои со стен и выкрасить их. И в завершении всего, надо будет поменять на даче окна. А после можно будет сделать шкаф - кровать, во второй спальне. Потом надо будет сделать веранду и теплицу. А если на это хватит моей жизни, если я буду жив сделав все это, тогда можно будет забетонировать погреб. А заводить какую-то живность я вряд ли буду, по крайней мере, до тех пор, пока я не поселюсь на даче основательно, а без печки и пилы это невозможно. Да и сына как-то оставлять в городе с дедом мне пока страшно. Может быть он вместе со мной переедет на дачу, но тогда ему очень неудобно будет ездить в техникум, да и дорого это будет...
Сегодня я слишком много денег потратил на безалкогольные напитки. Сначала взял кофе на вокзале, пока ждал автобуса, потом в дорогу купил квасу и выдул его, пока выжимал сок, на обратном пути тоже взял достаточно дорогой лимонад. С этим надо как-то завязывать, ибо это тоже самое, что пиво с той лишь разницей, что я не врежу своему здоровью, как психическому, так и физическому. Закодировали бы меня так, чтобы я стал скупым! Надо было, как в старые добрые времена взять с собой флягу с кипяченой водой и не думать даже о кофе в кафе или бургере в закусочной. Эти лимонады и минеральная вода ничем не лучше пива, от них тоже надо закодироваться, как и от курения. Я уже предвкушаю тот радостный момент, в который я зайду в магазин, и куплю сыну велосипед. Я радуюсь больше, чем тогда, когда покупал велосипед себе. Я уже приглядел отличную машинку, только бы ее не продали раньше, чем я накоплю на нее денег.
Сначала я накоплю на велосипед для сына, куплю его, а уже потом буду приценяться к печке. Мне, честно говоря, проще было бы пойти работать, но мама против, сказала, чтобы досидел на пособии до последнего. Она боится, что у меня опять начнуться приступы болезни, когда я ничего не мог делать, и даже лег в закрытое отделение психиатрической больницы, то есть к буйным больным. Я не знаю, может быть посижу еще месяц, может два. Тем паче я не знаю, будут ли мне платить это пособие по безработице, могут и перестать его платить, так как я получаю пенсию по второй группе инвалидности. Если так, то я стабильно пойду работать, а то на пенсию, даже без уплаты алиментов выжить втроем никак нельзя. У отца, конечно, скоро должна быть пенсия, но я не уверен в том, что он будет тратить ее на общие нужды, скорее всего, он будет ее потихоньку пропивать. Но и то хорошо, а то раньше он пил на мои деньги, что было совсем неприемлимо.
Относительно скупости я оговорился, да, я имел в виду экономность, которая ничего общего со скупостью не имеет. Сегодня я опять зашел в магазин и купил там мороженое, которое в принципе никогда не любил, а сегодня мне его почему-то захотелось так, что хоть убей. Пятьдесят центов выкинул, как козе под хвост. Раньше мне ничего такого никогда не хотелось, а теперь тянет то конфету съесть, то арбуза с дыней захочется, сына чем-то побаловать хочется. Много всяких соблазнов появляется. Я уже не говорю о том, что постоянно возникают мысли о покупке носок и прочей одежды, которой у меня осталось мало, поизносилась за три года. Покурить постоянно тянет, табак кончается раньше времени. Вообще дерганый я какой-то стал. Постоянно меня куда-то тянет, нет алкоголя не хочется, влечет непонятно куда. Да, если бы меня еще и от курения одновременно закодировали, то мне совсем бы тяжко пришлось. Голова ужасно болит. Это верояно он таблеток. Надо будет попросить, чтобы мне их заменили, когда в следующий раз пойду к врачу. Хотя, от других может еще хуже, чем сейчас стать. Но ничего не поделать с этим - это такая, своего рода, русская рулетка - из множества лекарств только несколько могут подойти.
Пошел подымил и голову немного отпустило, а то болела так, что я даже лежать не мог. Заметил, как отец хлещет водку, не таясь, застучал его матери. Пусть она ему хоть какое-то внушение сделает. Только сел за компьютер, как голова опять разламываться начала. На улице меняется погода. Небо затянуло тучами, ветер дует непонятно откуда. Может взять и на велосипеде куда-то поехать, но вытаскивать его трудно. Да, тяжко без работы, но я боюсь, что устроюсь куда-то, а меня возьмет и скрутит, как это бывало раньше. Хотя жалко упускать вакансии, которые мне дали на бирже труда. Там в какой-то приют и в какую-то больницу нужны стиральщики, вероятно и гладить там тоже надо. Надо бы туда позвонить хотя бы, пойти попробовать поработать.
Опять я совершил глупость - не удержался и купил орехи, довольно дорогие. И зачем я только вообще в этот магазин заходил? Ведь ничего не надо было. Надо что-то делать со своей шопингоманией. Сыну квасу купил, а он пить отказался, пришлось мне это сделать вместо него. Зато теперь у меня голова совершенно не болит. Я готов к просмотру какого-то ужасного фильма.
Да, фильм говенный мне как-то сразу не пошел. Вроде и тема интересная - жизнь Гоголя Николая Васильевича, но там опять эта актриса появилась по фамилии Заворотнюк и у меня все желание смотреть этот фильм пропало. Я уже посмотрел один нудный фильм с ней в главной роли, больше не хочу. После купленных орехов и кваса мне как-то не по себе. Будто похмелье после пьянки, только как-то все очень быстро произошло. Чревоугодие - это тоже тяжкий грех, как и пьянство. Мой дед был подвержен этому греху, в итоге он очень плохо окончил жизнь - до того растолстел, что не мог ходить и испытывал жуткие муки в последние годы своей жизни. Он очень любил есть все равно что, лишь бы побольше. А наевшись практически до рвоты он ложился на диван и дремал, пребывая в некоем подобии опьянения. Я сейчас тоже рискую стать таким, как он. Пузо у меня уже выросло, если я продолжу в том же духе, то растолстею, как он...
Какой бы фильм посмотреть...
Душа требует праздника, а я бросил пить! Что делать не знаю, пока хватило фантазии только на то, чтобы купить дорогие орехи и гренки из ржаного хлеба с чесноком. Первые пятнадцать минут было вкусно, а потом появилась неприятная тяжесть в животе. Поразила меня одна женщина в супермаркете, которая стояла передо мной в очереди. Она была с маленькой дочкой и взяла две бутылки игристого вина, одно из них было безалкогольным. Приучает дочку, значит, превращать каждый день в праздник с помощью бутыли винца. Как это, однако, ужасно! Я тоже один раз купил бутылку безалкогольного пива и предложил сыну, но он даже пробовать отказался, сказал, что это гадость. Мне бы его принципиальность! Нет, с этой манией покупок надо что-то серьезно делать. Иначе на велосипед я буду копить очень и очень долго. И мечты мои никогда не станут четкими планами. Насколько же проще было бы взять кредит, а потом жить на деньги, которые остались после выплат. Так легче морально, так проще интеллектуально. Копить деньги - это значит постоянно подвергаться прессингу со стороны торговцев, которые норовят всучить чего ни попадя и побольше, играя на низменных инстинктах. Да, решение одной проблемы приводит к двум другим проблемам. Теперь мне надо как-то научиться обращаться с деньгами, а потом рано или поздно придется решать проблему своей занятости. Мне, честно говоря просто страшно идти устраиваться на работу. Я боюсь, что там надо мной надругаются, как было на последнем рабочем месте, как было до этого в магазине. Жаль, что завтра выхоной! Два дня ждать, а потом идти, как баран на закланье, прихватив с собой документ о том, что я прошел обучение этой профессии в специальном центре социальной интеграции инвалидов. Интересно, что мне ответят, когда узнают, что я шизофреник и инвалид второй группы. Когда же, интересно, мне пособие выплатят? Мне очень страшно, что его вообще не выплатят, хотя мне теперь не надо алименты платить и это сильно облегчает мне жизнь. Теперь за квартиру, электричество, телефон и интернет заплатил, а все остальное можно употребить на пропитание. Сейчас у меня порядка трехсот евро на счету, так что пособие можно будет практически полностью отложить на велосипед. Если пособие будет двести евро, то велосипед можно будет за два месяца купить... Как бы мне хотелось просто пойти в банк и взять двести евро в долг! А потом херакс, и купить велосипед. Но это чревато тем, что у меня опять отберут карточку и документы. В конце месяца Павлику заплатят стипендию, так что не надо будет ему на обеды давать деньги. Впрочем, у него должны быть какие-то деньги на карманные расходы, помимо денег на обеды. Пусть учится обращаться с деньгами. Двоек он пока еще не нахватал, даже шестерку за что-то непонятное получил. В общем все идет пока хорошо.
Одно хорошо, что есть после того, как я наелся гренок и орехов мне не хочется. Нашел в Ю-тюбе альбомы группы "Пикник", очень давно я слушал эту музыку с удовольствием, потом как-то вообще забросил российский рок, а теперь у меня ностальгия. Помню, как половину зарплаты тратил на диски, а потом порядка тысячи дисков отдал вместе с чемаданами за сто лат. Для меня тогда было самым главным купить с получки новый плеер, чтобы было на чем крутить диски. Плееры эти очень быстро выходили из строя. А потом я начал покупать диски МР-3, на которых было по двадцать альбомов. А потом у меня, наконец, появился первый плеер МР-3. Это было, когда я работал на кране в Литве. А теперь как-то и не хочется слушать музыку на ходу. Теперь у меня есть возможность слушать музыку онлайн. Можно, конечно, купить карту памяти, вставить ее в телефон. накачать туда музыки и слушать музыку на ходу, но как-то не хочется. А вообще эта история про мою коллекцию дисков говорит о том, что не стоит предавать ценности материальным вещам. В один прекрасный день технология может лишить их ценности и превратить в мусор. Не стоит сейчас тратить деньги на новый компьютер, или на новый навороченный телефон. Через год модный аксессуар превращается в позорное старье. А вот воспоминания о путешествиях не стареют. Как же хочется купить сыну велосипед и прочие принадлежности для похода и отправиться с ним в путешествие, хотя бы только на выходные! Хотя и велосипеды сейчас довольно быстро стареют морально. Когда-то было круто, если сзади стоял семерник, а теперь круто, если сзади девять звездочек. То же самое и с тормозами. Теперь крутой велик оснащен гидравлическими дисковыми тормозами, а механические дисковые тормоза - это ужа как бы, получается, отстой. Нет, деньги, которые я тратил на туристические принадлежности я не считаю выброшенными, они всегда мне приносили радость. Сейчас мне нужен только матрас и передние сумки, и тогда я буду полностью экипирован для путешествия. А вот Павлику нужен матрас, спальный мешок, плащ, велосипедные шорты и штаны. В общем на это нужно много денег. Жаль, что в этом году мы с ним уже не покатаемся. А в следующем году может быть и это великое событие и случиться. Как хотелось бы сесть на паром до Стокгольма и покататься летом по Швеции до Мальмё, а оттуда можно и в Данию махнуть, и дальше в Германию, Польшу... Но это вряд ли у нас получится. Нам бы хотя бы по Латвии покататься с ночевкой. На все в этой жизни нужны деньги, а для их получения нужно терпение и умение сдерживать импульсы. А с последним у меня совсем плохо дело.
Сегодня проснулся поздно. Вставать было очень тяжело. Сейчас сижу и думаю о том, как бы сегодня ничего не купить. Шопинг - это хуже, чем алкоголизм. Вероятно это последствия того, что у меня долгое время не было карточки. И с этой заразой мне никто не поможет справиться, никакой нарколог. С этой заразой мне надо будет справиться самостоятельно. Сейчас пойду к другу в больницу. Он все болтает о пиве, хочет с ним попрощаться перед тем, как закодироваться, но я его, как могу отговариваю, ведь у него предцирозное состояние. К чему ему лишний удар по печени? Когда же выплатят пособие? И сколько же мне там положат денег? И сколько из этих денег мне удастся отложить? Заплатят ли мне алименты в следующем месяце? Столько вопросов, на которые я сейчас не могу получить ответов, надо сидеть и ждать, а хочется что-то делать. Мама сказала, чтобы я ни в коем случае пока не шел на работу. Я не могу ее ослушаться, логика в ее утверждении есть. Я действительно не совсем в форме, да и, наконец, надо хоть один раз в жизни досидеть на пособии до самого конца. И кто будет другу носить передачи? Ему еще долго там сидеть до начала октября. Порой мне кажется, что гипноз на меня не подействовал, хочется проверить это и останавливает от этого меня только то, что меня может скрутить. Не хочется рисковать. А то действительно скрутит, и что я тогда буду делать. Желания выпить нет, но порой возникает желание проверить, насколько гипноз действует, чисто любопытство.
Как хорошо, что куртка, которую мне прислали из Ирландии подошла Павлику! Уже меньше одежды покупать надо. Как я устал ничего не делать. Нога чего-то трясется. Пить что-то очень хочется, хотя я только что выпил литр жидкости и все-равно в горле сушит. Что-то эти беспроводные наушники начали заедать, как раз тогда, когда играла очень хорошая песня, как на зло. У меня что-то разболелась голова, но я пытаюсь смотреть ирландскую драму "Скрижали судьбы", к счастью там нет актрисы по фамилии Заворотнюк, а то она мне уже два раза попадается в фильмах, которые я собирался смотреть. Может я чего-то не понимаю, может я к ней отношусь предвзято, но видеть я ее не хочу, мне хватило ее в фильме "Охота на гауляйтера", который я от нечего делать досмотрел до конца. Как же у меня болит голова! И трубка, и чай не помогают от нее. Так хочется куда-то спрятаться и заснуть, но я знаю, что без таблеток у меня ничего не получится.
Нет, не идет как-то мне фильм из страны, которая мне в свое время ужасно не понравилась. Слушаю группу "Пикник" смотрю в окно на серые тучи на небе и корчусь от головной боли, от которой мне раньше прекрасно помогало пиво, а теперь, когда я закодировался, мне лечиться буквально нечем. Можно, конечно, сходить в аптеку за каким-то аналгином или аспирином, но я знаю, по опыту, что они мне не помогут. От этой боли мне совсем ничего не помогает, она меня мучает сколько я себя помню. А небо совсем заволокло, вероятно дождь будет. Надо еще раз сходить покурить...
Курение мне нисколько не помогло от этой ужасной головной боли. На улице сильный ветер и дождь. Листья пожелтевшие падают на землю с ветвей деревьев. Начинается осень, а работать я смогу пойти только в январе, надеюсь на то, что к тому времени я буду готов к труду и обороне. В январе будет как раз год, как я не работаю. Хорошо хоть группу присвоили на всю жизнь, не надо будет больше общаться с противной теткой, которая два раза меня обломала с группой, радостно ухмыляясь. Надо будет семейному врачу отнести решение о присвоении второй группы, и в клиентский центр рижских путей сообщения зайти, сделать себе новый электрический талон, с которым я смогу и на маршрутных такси ездить. Да, наконец-то я могу поехать к своему другу в Елгаву, но мне кажется, что он умер. В интернете его нет, телефонный номер молчит. Жаль, что его больше нет. Он так хотел вместе поехать в Вентспилс. Может я туда и поеду, только не с ним, а с новыми друзьями. Куда-то подевался Алексей, человек с половиной мозга. Что-то он больше мне не звонит и в больнице его нету. Может быть он тоже умер?
Разговор с мамой что-то не клеится. Она не проявляет интереса к тому ирландскому фильму, который я только что посмотрел. Зато я очень угодил Павлику, купив ему конфеты. Меня очень радует, когда он соглашается съесть то, что я купил. Обычно он от всего отказывается. Жуткий привереда и в еде и в одежде, во всем, в чем только можно. После того, как ему куплю велосипед, нужно будет купить ему новую одежду. Не знаю, когда же, наконец, настанет этот волнующий момент, в который я наконец-то куплю этот велосипед. Триста пятьдесят евро стоит неплохая машинка. Когда я накоплю эту сумму еще неизвестно. Может через два месяца, может через три. Все зависит от того, будет ли мне бывшая платить алименты, и какое я буду получать пособие по безработице. Как бы мне хотелось не мучить себя ожиданиями и взять кредит на покупку велосипеда! Сейчас у меня на карточке триста евро, где-то двести пятьдесят должны выплатить пособие до двадцатого числа. Мне тогда останется дотерпеть до следующего пособия. Надеюсь велосипеды еще останутся в магазине.
А завтра у меня тяжкий день - надо будет ехать в ломбард покупать телефон для друга, который лежит в больнице. Занятие не из простых. Наверное не поеду я в тот ломбард, в который он мне советовал. А куплю ему стартовый комплект в киоске и схожу в ломбард, который рядом с больницей. Не буду же я разъезжать по всему городу выбирать ему телефон, тем паче я в телефонах не очень разбираюсь. Появится у него телефон и покоя от него не будет, постоянно начнет названивать, чтобы я его как-то развлек и поддержал. Честно сказать, он ничего не понял из того, что с ним произошло, никаких правильных выводов не сделал, потому его мама и не хочет оттуда забирать. Не чувствует он вины за содеянное, оправдывает свой поступок тем, что его спровоцировали. Это уровень детского сада, типа меня дразнили, а я агрессивно ответил. И кодироваться он собрался, только с какими-то условиями, мол, выпустят меня пораньше, так я пойду кодироваться, а если нет, то не пойду. Не серьезно это как-то...
Мерзкая погода на улице. Фильм был про ужасных людей и страшную судьбу. Настроение какое-то пасмурное. Так хочется посмотреть фотографии своего путешествия, только я не знаю, где они теперь, на какой карте памяти, искать как-то в лом. Как-то надо месяц пережить до того, как я закодируюсь от курения. Чувствую, что не смотря на гипноз, мне будет очень тяжело победить эту зависимость. Сегодня я могу похвастаться тем, что купил только мороженое и пакетик сухариков. Потратил на всякую ерунду только один евро - это уже прогресс. Надеюсь, что завтра не куплю никакой ерунды вообще. Вместо этого зайду в велосипедный магазин еще раз и посмотрю на цены. Надо точно знать, сколько велосипед стоит и будут ли они в магазине через два месяца. Чтобы дойти до цели, нужно стать фанатиком этого дело, нужно быть одержимым этим велосипедом. Потом я буду одержим печью, буду каждый месяц откладывать сколько будет возможно. А это будет не так уж и мало, если учесть, что я не буду курить. Сколько же это чудище стоит? Никак не меньше пятисот евро, а еще доставка и вывод дымохода лучше доверить профессионалу. Пила тоже стоит не меньше пяти сотен. Тоже можно будет зайти в магазин и прицениться, хотя за то время, которое я буду копить все может круто измениться. Магазин разориться, пока я буду копить нужную сумму.
Порой мне так надоедают мысли о том, что я собираюсь покупать, когда накоплю хоть сколько-то денег, что мне хочется просто лечь спать и проснуться через три месяца, когда набежит нужная сумма. Копить - это значит постоянно сдерживать различные импульсы. К примеру мне сегодня очень хотелось купит арбуз или дыню, и я про себя раз сто повторил, что нужно сначала купить сыну велосипед, а потом уже заниматься чревоугодием, предаваться этому греху. Хотя, с моими планами я этому греху смогу отдаться только лет через пять, это если еще какой-то цели не возникнет. Пять лет! Мне будет уже сорок четыре года! Не позновато ли жениться в таком преклонном возрасте? Сыну будет уже двадцать один год! Ему тоже пора будет жениться и заводить детей. А если у меня тоже еще будут дети? Может получиться так, что племянник будет старше дяди или тети. Хотя, возможно, что с женщиной у меня совсем ничего не получится. Даже умирая от голода жительница страны третьего мира, может найти в себе силы отказать старому бородатому инвалиду из старухи Европы. Какой-то он уж очень дурацкий мой план - приехать в развивающуюся страну и спросить у таксиста или гида, есть ли в городе невесты. А он пошлет меня куда подальше или подсунет какую-то консуматоршу. Куда проще будет поехать на велосипеде куда-нибудь в Испанию или Германию и предложить руку и сердце женщине легкого поведения, впрочем это тоже бредовый вариант. Зависать на международных сайтах знакомств - это вообще безнадежное занятие. Знакомства в фейсбуке - это совсем маразм.
И настанет день, когда я брошу работу, сяду на велосипед и поеду в сторону юга Европы. И что там, спрашивается? Сделать предложение женщине, которая вынуждена заниматься проституцией? Это же полный бред! Как и бредом будет поехать куда-нибудь на Филиппины и предложить там руку и сердце какой-то бедной попрошайке. Проститутки пошлют меня к чертям. А поездка в Африку будет ужасно дорого стоить и на нее мне придется копить не пять лет, а десять, а через десять лет я буду уже старой развалиной, которой женщина не нужна. И все эти бредовые мечты возникают в моей голове из-за чего? Из-за комплекса неполноценности, который у меня развился в процессе общения с женщинами, которые живут рядом. Не лучше ли мне сейчас зайти на сайт знакомств и не попытаться еще раз попытать судьбу? А может быть опять со мной случиться авария? Попадется какая-то дура, на которую я истрачу деньги взятые в кредит, а потом она меня кинет и я раскодируюсь и запью опять горькое. Такое вполне может произойти. Потому мне надо быть очень осторожным в этом плане. И эти сайты знакомств обходить стороной. У меня вообще талант находить ужасных женщин. Сейчас будущее после пяти лет воздержания и экономии видится мне настолько размытым и непонятным, что и думать о нем не хочется...
Да, уж! Искать свою любовь, проживая в двухкомнатной квартире с отцом и сыном - это полный бред какой-то, а жить в примаках у какой-то женщины я не желаю. Дерево я посадил, теперь надо дом построить и тогда уже можно будет знакомиться с женщиной. Свой план я менять не собираюсь. Да, существует опасность того, что встретив какую-то совершенно непотребную особу, я потеряю голову, и все пойдет прахом. Но именно этот риск придает некий перец этой сказке, которую я сейчас печатаю.
Все-таки купил я своему другу, теперь он при телефоне или телефон при нет, не знаю. Был момент из-за которого я разнервничался, но все в итоге кончилось хорошо. Меня душит зевота, хочется опять пойти на улицу и пешком прогуляться до больницы, чтобы передать другу кофе. Для лежащих в первом отделении рижской психиатрической кофе - это первая ценность после сигарет. Я и сам там так же, как и все тащился от кофе с сигаретами. Когда я вышел, мне ни кофе, ни сигарет не хотелось. Вот черт! Как же я ему передам кофе, если еду я ему утром передал. Скорее всего заметят они банку с кофе в кармане куртки отберут и отдадут на кухню, а там дают только один раз в день кофе пить. В общем, мне надо как-то проявить изобретательность и протащить кофе контробандой, чтобы он мог пить кофе, когда захочет. Они его разводят холодной водой. Пожалуй, я возьму пару пакетов и пересыплю в них кофе из банки. Вот я и придумал, как сделать! Но вообще я не люблю такие маленькие хитрости.

Я слишком стар для того, чтобы пережить еще один конфетно-букетный период. Мне хочется серьезных отношений и сразу. Наверное в этом моя слабость. Надо будет над этим поразмыслить. Но пять лет ходить по театрам, гулять по паркам, и целоваться в подворотнях - это мне кажется не менее абсурдным, чем предлагать руку и сердце проститутке. Даже если я и на такое пойду, то вряд ли какая-то женщина моих лет на такое пойдет. Мне просто нужно доказать, что я имею право на то, чтобы быть с женщиной. Талантов у меня никаких особенных не наблюдается, остается развить в себе такие качества, как терпение и настойчивость, чтобы достичь своей цели - пропуском в сексуальную жизнь - достроенным домом. Да, чтобы любить нужен дом, нужен бетон, нужны двери и окна...
Ветер дует с Севера, срывает с деревьев пожелтевшие листья. На улице уже прохладно, и мне не хочется сидеть дома, меня тянет прогуляться. Два раза сегодня пешком дошел до больницы и мне этого мало. Завтра надо будет пройтись не только туда, но и обратно. Так и не удалось мне найти в интернете фильм "Временные трудности", как и фильм "Завод" мне тоже не удалось найти. Новые фильмы, их пока не украли хакеры, которые этим занимаются профессионально. Позвонил друг и попросил, чтобы я сделал в рассказе неожиданный поворот. А я чувствую себя как в середине соляного озера - куда не вертись всюду одно и то же. Всё та же вялотекущая шизофрения. Все те же воспоминания о пьяной любви к потасканной и пьющей женщине. Большинству она казалась страшной, а я почему-то был убежден в том, что она красавица. Зубов передних у нее практически не было, росли усы и прическа, которую она себе делала совсем ей не шла. А мне эти ее недостатки даже казались милыми. Как же мне вообще стыдно теперь, что я за такой женщиной влачился. Наш коллектив сказал, что она человек гнилой и грязный, а я под этим и сейчас подписаться не могу. Да, я должен о ней забыть и шагать дальше, не оглядываясь в этот темный отрезок прошлого, как это делают сильные мужчины. Но я скорее мечтатель и романтик, чем сильный мужик. Мне нравится взгруснуть, сев на обочине дороги, пока сильные мужики мчатся куда-то наперегонки, борются за желтую майку лидера. В банке спермы мне сказали, что спермотазоиды у меня какие-то совсем вялые, потому, собственно, меня в доноры спермы и не взяли. Однако, сказали, что я отнюдь не бесплоден. А женщины таких романтиков, которые ко всему относятся философски, а не агрессивно, не любят. Такие, как я могут соблазнить только деспотичных эмансипированных особ, которые мне не могут понравиться. Не смотря на всю свою мягкость, я терпеть не могу притеснений моей свободы. Моя бывшая жена сказала, что я волк в овечьей шкуре. Да, я был с ней мягким до поры до времени, а когда дошел до кондиции, до которой она меня довела, я стал абсолютно безжалостным. И другая бывшая жена с ней согласилась, когда я с ней тихо и мирно завершил отношения. Она была очень уверена в себе на мой счет, держала меня в качестве запасного варианта, и тут залезла в мою личную переписку и прочитала о том, как же она мне противна. Это привело ее в ярость, которую она не могла реализовать. Со мной она вела себя тихо и пришибленно, но за глаза просто метала молнии в мой адрес. И за что? Что я ей плохого сделал? На моем месте любой нормальный человек ее бы тихо возненавидел. Она надеялась на то, что я буду работать и отдвавать ей всю зарплату, а так же выполнять всю работу по дому и заботиться о ее внуке, который ее дочери был не очень нужен, ведь у нее был другой мужчина. Наверное, общаясь с ее внуком, я и понял, что нужен своему сыну, понял, что отчим ему вряд ли может дать то, чем переполнялась моя душа. Эта энергия, которая переполняла меня портилась, не находя выхода, и порождала вселенскую тоску. Я тогда много вечеров провел в раздумиях о том, нужен ли я своему сыну и написал ему письмо, на которое не получил ответа. И именно это подстегнуло меня все бросить в Англии и отправиться в Латвию. И в итоге оказалось, что я очень нужен своему сыну. Да, сейчас он подрос, стал очень замкнутым и необщительным, неразговорчивым, но он рядом и мне это очень приятно. Мне радостно осознавать то, что даже такой бестолковый отец, как я смог пригодиться сыну. Благодаря мне он теперь учится в техникуме и возможно станет программистом, а иначе работал бы со своим отчимом на стройке. Ведь он в десять лет этого на полном серьезе хотел, планировал это. А тут начал ездить в Ригу, посмотрел, как зарабатывает деньги его дед и решил пойти по другой тропинке жизни, заявил, что руками работать - это не его. Я, конечно, его в этом поддержал, не раз я ему рассказывал, как тяжела и беспросветна жизнь неквалифицированных рабочих. И вот, наконец-то случилось то, о чем я мог только мечтать - мой сын живет со мной, а бывшая жена должна платить мне алименты. Совсем не то она планировала, когда решила от меня родить. А что она вообще планировала? Думала, что взяв своего ребенка в заложники, будет диктовать мне свои условия. Она планировала приезжать в Ригу, забирать у меня деньги, и ехать к себе в Прейли их пропивать. Она считала, что, наорав на меня, сможет совсем втоптать меня в грязь, и была ужасно удивлена, когда я твердо решил с ней расстаться, не смотря ни на что. Удивительно то, что тогда я с такой точностью мог предвидеть то. что сын уйдет от нее ко мне, правда я ожидал, что это произойдет раньше. Впрочем, я мог добиться этого и раньше, но сын не хотел менять школу и потому только дожил там до шестнадцати лет, а потом сам принял решение переехать ко мне.
Самый дорогой магазин Риги - Стокманн приглашает прибарахлиться на осень и в качестве рекламы расклеил по городу плакаты с европейским мужчиной и женщиной африканской внешности. Я воспринял это, как призыв жениться на беженках из третьего мира. Почему бы и нет? Для таких женихов, как я это единственный выход не провести остаток жизни в одиночестве. Да и моим соседкам - одиноким женщинам тоже грозит одиночество, если они не предпочтут таким, как я беженцев из третьего мира. Вот моя двоюродная сестра, которая живет в Англии вышла замуж, можно сказать, за эмигранта из Кении, родила от него ребенка. Почему? Да наверняка потому, что с ним было гораздо проще, чем с каким-то англичанином или соотечественником. Чтобы понять, чем мне не нравятся одинокие соседки, нужно видеть, как они смотрят на меня, когда приветливо желают мне доброго вечера или утра. Они смотрят на меня, как на некое бесполое существо, снисходитьельно так.
Ночь раскинула свои черные крылья над городом. Мне пора ложиться спать. А завтра помыться не мешало бы. Что-то мне как-то не особо хочется мыться, не получаю удовольствия от этого процесса. От курения, кстати, тоже удовольствия уже не получаю, хочется поскорее бросить это дело, но без гипноза я вряд ли справлюсь. Не пить мне сейчас очень легко и просто, было бы очень хорошо, если бы мне и курить так же расхотелось. Я ведь теперь даже зайти в алкогольный отдел в магазинах не могу. Сегодня, однако, пришлось раскошелиться и купить меду, но зато я не покупал никаких напитков никаких вкусняшек типа орехов. Исправляюсь потихоньку. Павлику надо было купить меду, чтобы кашель быстрее прошел. Как, однако, хорошо, что он, не смотря на больезнь, продолжает ходить на занятия, не хочет пропускать материал, молодец, ответственно относится к учебе. Жаль, конечно, что он пока не завел себе друзей в Риге, но это дело наживное образуется как-нибудь. Интересно, доживу ли я до того времени, когда он женится? Опять меня жажда мучит, хоть только что махнул кружку своего сока!

4.

Павел не забрал из Прейли свои кроссовки, потому для физкультуры ему придется купить кеды, а это опять траты денег. Так не хочется их больше тратить, так хочется что-то отложить на велосипед. На дворе пасмурно, ветрено и холодно. Отличная погода для прогулки на велосипеде, но я кататься на велосипеде сегодня не расположен. Сегодня я буду ковыряться в содержимом своей головы, а в ней прохладно и пусто.
Сходил к другу в больницу. Принес ему сигарет и кофе, и теперь он там может сидеть на койке, как король. Он уже должен мне больше десяти евро. Надеюсь, что отдаст, он в этом отношении достаточно щепетилен. Его мама дала мне много риса и макаронов. В хозяйстве вещи нужные, не надо будет тратить деньги на это. Как говорил Игорек, не загорятся плюсики в небесной канцелярии, если за доброе дело тебя на грешной земле отблагодарили. А тут я еще сделал злое дело - подал на алименты. Бедная Вера сейчас рвет и мечет. не знает, что делать. По закону я, конечно, имею на это право, да и морально тоже на это право имею, но совесть мне говорит об обратном. Совести хотелось бы, чтобы я от алиментов отказался, как бы это ни было тупо, ведь алименты будет платить не она, а государство. Не пойму, чего она этого так боится, ведь до пенсии ей все равно вряд ли удастся дожить. А если и доживет, то ей в любом случае будет только миинимальная пенсия, ведь стажа у нее нет. Вообще она дура, что не оформила себе инвалидность, получала бы уже сейчас минимальную пенсию. И чего я за нее так беспокоюсь? Не моего ума это дело, как она там выживает и существует. Для меня сейчас главное то, что я, и глазом не моргнув, прохожу мимо алкогольного отдела в магазине. И даже мысли о том, чтобы выпить не возникает. Вот только мороженое я сегодня все-таки купил, самое дешевое, но половина евро - это тоже деньги. А теперь, когда еще одной проблемой прибавилось, когда Павлику понадобились кроссовки, я совсем расстроился, потому что я стал намного дальше от намеченной цели. Остается только догадываться куда делась еще одна пара обуви, которую я ему давал. Впрочем, она все равно никуда не годилась. Если я куплю ему сейчас обувь и мне не заплатят пособие, то будет совсем плохо, придется у мамы просить взаймы и срочно идти работать. Я бы с удовольствием сейчас пошел работать. А то это сидение дома на меня действует разлагающе. Но, вот смогу ли я работать - это вопрос, смотря где, конечно. Если опять идти в прачечную, где женщины в стиле Рубенса будут орать на меня матом, то я могу и скукожиться, как это было год назад, когда я дошел до того, что даже не мог шнурки сам завязать. Не дай бог такое снова будет! По крайней мере я теперь знаю, что делать в таких случаях - идти к семейному врачу и открывать больничный, а потом сходить к психиатру и взять от него рекомендации. Главное снова не оказаться в закрытом первом отделении. В больнице вполне можно полежать, только в нормальной, в которую нужно месяц очереди ждать. Свинцовые тучи низко нависли над землей, на которой все желтеет, жухнет, отмирает, гниет. Одно слово - осень, время впадения в зимнюю спячку. Скорее бы январь, когда я смогу со спокойной душой пойти и устроиться на работу. Пристроиться бы стирать бельишко в каком-то пансионате напару с добренькой тетей! Белье там не надо сортировать по заказам, нет никаких нервов. За полдня можно неспеша все перестирать. Так что работать можно периодически отдыхая. Я работал так на практике в одном пансионате. Нудновато там было, конечно, но зато полное спокойствие и никаких нервов. Так и хочется туда звякнуть и явиться попробовать поработать. Жалко упускать две очень хороших вакансии. Но против мамы лучше не идти, а то я не смогу рассчитывать на ее помощь, а помощь от нее мне требуется часто. Так не хочется сегодня ехать по магазинам с Павликом, но ничего не поделать с тем, что у него нет обуви и нет брюк. На вокзале все очень дорого, надо будет ехать на окраину, где есть два больших торговых центра, в которых может быть что-то уцененное из прошлогодней коллекции хорошего качества. На базаре продают такую дрянь, что ее и месяц оттаскать невозможно. Курить хочется до чертиков. Неужели меня сможет добрый доктор исцелить от этого нездорового влечения? Голова что-то болит, спать хочется. Но не засну же без таблеток, буду лежать, как дурак и смотреть в потолок. Скорее бы Павлик вернулся!
Так, сегодня уже семнадцатое число, понедельник. Я забыл дать денег Павлику на обеды. Скоро ему наконец-то заплатят стипендию. Хотя он, скорее всего, не захочет ее тратить на обеды, будет покупать всякую дрянь и тихо хрумкать ее в своем углу. Почитать бы что-то, но все книги, корешки которых я вижу, мной уже прочитаны, да и не лезет в голову никакая информация. Такое чувство, что я забыл больше, чем когда либо знал. Можно, конечно, сейчас взяться перечитать Теуна Мареза, но что-то мешает мне это сделать. Как-то не лезут в меня ни новые фильмы, ни книги. Мне хочется писать, не смотря на то, что не о чем. Писать не то, о чем я прочел, или увидел в фильме, а о том, что я пережил, а в последнее время я ничего такого особенного не переживаю, кроме сплошного недовольства собой. Вот сегодня опять проявил слабость - съел мороженое. Купил другу кофе, хотя он мне за него деньги отдаст, но все-таки можно было и не тратиться, ведь ему мама точно выставит счет за то, что она ему дает передачи, и денег ему, чтобы отдать мне долг, может не хватить...
Во сне мне привиделось, что я опять пошел на курсы латышского языка. А не мешало бы походить на курсы, чтобы повысить свою категорию знания государственного языка. Это занятие очень приятное и интересное, стоит оно, конечно, дорого, но рано или поздно освоив язык на литературном уровне, можно начать печатать статьи в местные газетенки, спрос на статьи существует. Съел чашку семечек, и теперь мне что-то из-за этого поплохело, затошнило, снова курить потянуло. Нет, что-то со мной совсем не так, то голова болит, то тошнит, то трясет. Как же мне это все надоело, когда же я буду чувствовать себя нормально. Кстати, когда выхожу на улицу, чувствую себя намного лучше. Пошел бы сейчас гулять, если бы не надо было ждать пока Павлик вернется из техникума.
Ах, если бы я знал, как мне еще извернуться, то есть измениться. Сейчас почему-то ничего не хочется ни смотреть, ни читать. Да и писать в сущности не о чем. Съездил с сыном в магазин и купил ему кроссовки и штаны, которые он выбрал. Когда-то и я хотел мимикрировать, выбирая себе одежду. Потом был у меня в жизни период, когда я напротив, выбирал себе все, чтобы выделиться из толпы. А теперь я выбираю то, что удобно, как бы оно ни выглядело.
"Уважать себя" - это слишком общая фраза, под которую можно все, что угодно подогнать.
Я покривлю душой, если скажу, что мне нравятся женщины из бывшего соцлагеря. У меня была возможность посмотреть на них со стороны и сравнить с женщинами из других регионов планеты. Я же много раз сходился с женщинами из Латвии и вечно мне что-то в них не нравилось. Я врал им, что они мне нравятся. Это уважением к себе назвать невозможно. Я тогда не уважал себя, не уважал свои вкусы. Я уже не говорю о том, что любви никакой не было, не было даже симпатии. Просто я из двух зол выбирал меньшее. Одно зло было одиночеством, а другое жить с нелюбимой женщиной.
Во мне, кстати, есть не только беды, но и много чего еще. Если так разобраться, то получится, что я и не влюблялся ни разу. Была нездоровая страсть, которая сейчас наконец-то прошла без какого-либо возврата. Встретить не так уж трудно, вот только кого? Кого я могу заинтересовать со своими характеристиками? Мне просто страшно становится, когда я представляю себе ту женщину из Латвии, которая согласится со мной какие-то дела иметь, про любовь я и не говорю. Какая тут может быть любовь? Когда на даче в доме нет элементарных удобств. Надо сначала привести в порядок окружающую обстановку, а потом уже можно приглашать желающих в гости на собеседование. Я понимаю, что слово "собеседование" не вполне подходящее для этого мероприятия, но, как иначе это назвать я не знаю.
Что-то устал я после этого похода в магазин. Перенервничал из-за того, что слишком много денег потратил. Если пособие не придет, то мне станет реально плохо. Но, надеюсь, что все еще раз кончится хорошо. Получу я двести пятьдесят евро и останется даже что отложить. Денег не жалко, просто понимаю, что придется опять у мамы взаймы просить, если с пособием не получится. От этих нервов в глазах все плывет, но радует то, что сын всем доволен. Он сказал, что мама его никогда не давала ему ничего выбирать, просто покупала то, что считала оптимальным. Как так можно с ребенком обращаться?
Да, меня много людей жалеют, но я не могу жить иначе, ибо просто не знаю как. А удобства, мне кажется, необходимы, а то посещение сухого туалета может испортить впечатление обо мне. Я могу начать ассоциироваться у посетившей меня дамы с сухим туалетом, и тогда не то что любви, а даже нормального общения не получится. Ведь явиться на свидание без штанов - это свинство, такое же свинство и пригласить женщину в гости туда, где нет элементарных удобств. Относительно собеседования и зубов могу сказать, что в человеке все должно быть прекрасно и если у человека нет передних зубов, то это ничего хорошего не может значить. Это во мне говорит опыт работы в прачечной, где многие женщины жалели денег, на зубы, но делали маникюр за приличную сумму. Смотрелось ужасно.
После того, как я одарил сына брюками и кроссовками, я чувствовал себя прекрасно, даже лучше, чем если бы я купил что-то себе. Единственное я боюсь, того, что если мне не выплатят пособие, то нечем будет оплатить счета и купить продукты. Если бы мне было жалко денег на сына, то я не пошел бы в нормальный магазин, а пошел бы на рынок. И ничего я не собираюсь доказывать сына относительно его матери. У нас с ним договоренность - мы о ней вообще не разговариваем. И что мне, чтобы доказать ему, что его мама идеал, поступать так, как поступала она, лишить ребенка права выбора? Он, кстати, сейчас, прожив с мамой шестнадцать лет, решил, что жениться никогда не будет. Женщин он просто боится.
Вернулся с прогулки и мне захотелось лечь спать. Потому что я опять не знаю о чем писать книгу. Но вспомнился мне отчего-то мой работодатель в Норвегии. Я работал там помощником плотника у фермера по имени Бьёрн, это медведь по норвежски. Странное имя, не правда ли? Так вот, приезжал я к нему на работу и сразу садился завтракать вместе с ним. А у него в гостях периодически были женщины. Со временем я даже мог определить какая из женщин, сколько у него продержится. Одна из них, помню, набрала в лесу грибов и принялась их жарить, а еще начала стричь кусты которые у него росли вокруг дома. Ее он выгнал на следующий день, как и другую, которая вымыла все полы в доме, натерла их мастикой, и повесила объявление на двери, что вход в обуви запрещен. Бьерн нервно сорвал это объявление с двери, подошел к ней и сказал ей, что у нее есть пять минут для того, чтобы она его покинула. Она что-то быстро и мудрено говорила, о чем я не разобрал, а он ей говорил, чтобы она поторопилась, что у нее очень мало времени. Другая тоже задержалась толкьо на два дня. Она курила в доме и кидала окурки в грязную посуду. Он молчал, глядя на все это, говорил ей, чтобы она чувствовала себя, как дома. Потом чаша его терпения переполнилась и он велел ей убраться и поскорее. А один раз было, приехал к нему какой-то его знакомый со своей импортной женой и сказал, что живет с ней, как в раю. Однако, Бьерн не очень добро смотрел на молодую филипинку, которая счастливо улыбалась, сидя в машине. Вот тогда я и понял, как надо искать себе жену, а главное где.
Можно, конечно, попробовать замутить что-то с местной женщиной - дать ей полную свободу действий и посмотреть будет ли она меня чем-то раздражать. Если будет раздражать, то просто проститься с ней, а если не будет, то попробовать вместе пожить, может быть появятся какие-то чувства. Я верю в то, что есть любовь с первого взгляда, но я убежден в том, что ничего хорошего в этом быть не может. Дело в том, что в этой эйфории ни замечаешь недостатков человека, не видишь даже саомго человека, перед глазами стоит его романтический образ. А потом начинаешь вместе жить и тут вылезают всякие неудобные обстоятельства. Сначала все это терпишь, а потом это все накапливается, как снежный ком и в итоге начинают происходить скандалы, перемирия и в итоге расстаешься с ней и чувствуешь облегчение.
Покурил сейчас трубку и руки мои задрожали, а во рту ужасный привкус. Хотелось бы бросить эту заразу поскорее, а не ждать месяц, но один я вряд ли справлюсь, не смотря на свое отвращение к этому процессу. Да, каким же я, блин, завидным женихом стану, если еще курить брошу! Правда вкусняшек будет хотеться еще больше, чем сейчас. Сегодня по дороге домой с прогулки съел аж два мороженых. Это очень плохо. Вроде и не нравится мне это мороженое, а все равно тянет что-то купить и сожрать. Дурацкая потребность, не менее дурацкая, чем курение и употребление алкоголя. Жаль, что от этого не кодируют. Закодировали бы меня еще от потребности в женщине! Вот это было бы очень хорошо, но от этого даже оскопленные люди не могут избавиться. Это базовый инстинкт и с ним ничего поделать нельзя...
Да, Бьёрну было тогда шестьдесят восемь лет, он как раз вышел на пенсию. С женой он развелся много лет назад, все его пятеро детей вышли в люди, причем в большие люди. Жена, с которой он развелся, умерла от рака легких. Вся деревня знала о его чудачествах и посмеивалась над ним, а он все не терял надежды найти себе женщину. Я уехал оттуда, когда он отправился путешествовать по США на мотоцикле...
А с кого мне брать пример? Со своего дяди, который женился без любви и разводиться просто побоялся, потому что привык. А может быть со своего отца, который, женившись на моей маме просто пристроился? Нет у меня никаких примеров перед глазами. Могу, конечно, найти где-то в кинематографе или в книгах, но это не то, не то! Я вижу много одиноких женщин, которые знают чего хотят и терпеливо ждут, пока явится некий супермен. И ведь, понимают же, что нет в природе таких, но все-равно ждут, презрительно глядя на окружающих их мужчин.
Да, шуток юмора здесь не понимает никто! Потому шутить я больше не буду здесь. Закодироваться от тяги к женщинам? Конечно это абсурд. Хотя меня больше тянет делать подарки сыну, нежели какой-то незнакомой тетке. Сын свой, а она чужая, малознакомая. Лучше я куплю сыну лишнюю пару носок, чем букет роз для какой-то женщины с сайта знакомств. Кстати, видел сегодня огромный букет роз в мусорнике на остановке. Видимо кто-то ждал свою судьбу ждал и не дождался. У меня один раз такая ситуация была. Я только подарил букет какой-то замученной суетливой женщине, которая шла мимо. Я протянул ей букет, она его взяла, но тут же попыталась отдать обратно, так что мне пришлось от нее отскочить и быстро удалиться. Что она с этим букетом сделала я не знаю, может тоже сунула в урну для мусора и побежала дальше по своим горящим, не терпящим отлогательства делам.
Прогулялся сейчас по лесу и заметил, что морально я очень слаб, не готов к тому, чтобы отправиться в путешествие. Дошел я до середины парка культуры и отдыха, и с грустью подумал о том, в какую даль мне теперь обратно еще тащиться. На обратном пути я чувствовал усталость и вселенскую тоску. Думал о том, как же мало мне удастся отложить на велосипед в этом месяце. Потом еще опять начал думать, что же делать, если пособие не выплатят до конца этой недели. Это, конечно, будет катастрофа. Придется в срочном порядке устраиваться на ужасную работу и пахать до потери пульса несколько лет, пока пенсию не пересчитают так, что она достигнет хотя бы трехсот евро.
Начнутся скоро холода, ночи станут длинными, а дни короткими. Я буду так же, как и сейчас бесцельно слоняться по лесу, буду сидеть у друга в гостях, болтать об одном и том же. Сидеть дома и печатать всякую ерунду. Мне уже давно пора вырвать два последних коренных зуба на верхней челюсти и поставить вставную челюсть. На это потребуется очень много денег. Главное, чтобы эти зубья не заболели раньше, чем я накоплю определенную сумму. Я сейчас ощутил потребность в том, чтобы приносить пользу обществу, захотел трудиться, стирать и гладить вместо того, чтобы писать эти записки шизофреника, от которых нет никакого прока. Вспомнился фильм "Пыль", тот момент в финале, где профессор спрашивает у главного героя, какой в простых людял прок. А потом он говорит о том, что отдал бы все свои гениальные мозги, чтобы стать обычным человеком, которому хорошо от того, что съездил с бабой на Юг. Расплодились тут, как мухи, кричал профессор, на голову друг другу нагадить норовите... Хороший фильм сняли при минимальном бюджете. Жаль, что этот Лобан больше ничего не снимает. Его "Шапито шоу" - это вообще шедевр. Моя мама смогла посмотреть только одну часть из четырех, ее начало тошнить от этого фильма.
А что я собираюсь делать, если серьезно об этом говорить? Да, наверное, когда-нибудь установлю на даче все удобства - очаг с унитазом, а потом начну знакомиться через интернет, встречаться, шляться с женщинами по кафе, приглашать их к себе на дачу, заниматься там развратом. Может какая-нибудь от меня и не сбежит, останется там, приживется. Я все это уже проходил. Конечно, тогда у меня была квартира в Риге и я тогда пил, потому концовка, как правило, была смазанной. Мало кто из женщин отказывался от кружки медового пива, и никто после пива не отказывался заглянуть на ночь ко мне. И никого не смущало то, что нам предстоит спать в одной кровати. А как же теперь оно будет проходить без пива, я не знаю даже. Возможно, что будет попадаться совершенно другой контингент, возможно, что они не сразу будут проситься в гости, а только после нескольких свиданий и в гостях будут иначе себя вести, не будут делать бардак и уезжать утром.
А как же мечта об африканке? Да не будет ничего такого. Ехать до Африки слишком долго и не факт, что там кто-то согласиться вот так вот быстро выйти за меня, за лузера, замуж. К тому же возни будет с бумагами много - визу ей понадобится шингенскую делать, потом жениться официально на ней, чтобы ей вид на жительство тут дали. Это все очень нудно будет. Да и не будет у меня столько денег, чтобы оплачивать ей курсы языков и содержать ее, когда у меня еще сын не совсем взрослый. В общем все это очень и очень дорого стоит. У меня таких денег нету. Вот так получается, если смотреть на вещи реалистично.
Ну, наконец-то, хоть кто-то меня понял! Я получил официальное разрешение на то, чтобы завести на даче удобства! Ура! А тем временем солнце зашло, и стало темно. Я пытаюсь разговаривать с мамой не о чем, о тщете и скуке моего существования. Кстати, в неприличную группу я теперь практически не хожу, она стала мне казаться совсем скучной. Кто-то выставит какую-то глупость, а все возмущенно матерятся. Поначалу мне казалось, что это весело, а теперь мне это кажется глупым занятием. Осталось мне теперь только начать смотреть серьезные фильмы. Тарковского что ли пересмотреть? Нет! Пока я для этого еще не созрел. Буду смотреть завтра какой-нибудь сериал о войне.
Принял ночные таблетки, и уже хочу залечь спать. Вставал сегодня очень тяжело, приснился опять какой-то кошмар. И в течении дня меня не покидало неприятное ощущение того, что случилось что-то нехорошее. Поел сейчас макарон с фрикасе, съел больше, чем хотелось, теперь опять-таки неприятное ощущение. Надо будет еще раз зайти на сайт знакомств, может кто-то понравится. Хотя для этого еще рано. На даче нет домашнего очага, и страшная вонючая черная дыра в крохотной будке на заднем дворе. А многие женщины сейчас предпочитают не долгую переписку, а мгновенный переход к сути дела, к сущности сути, так сказать. И вот, попадется такая, и что я ей предложу? Нет, не время сейчас смотреть вакантных женщин! Время концентрировать мысли на своей цели, благо, на это дают добро, не все, но все же дают.
Просто не могу себе представить, как я буду жить без своей вонючей трубки, которой я выхожу попыхтеть почти каждый час на улицу, на свежий воздух. Главное, когда брошу не срываться на покупку себе вкусняшек. Это тоже напасть и зависимость, с которой надо серьезно бороться. Но я со всем этим рано или поздно справлюсь, может не с первой попытки, но пытаться я не перестану, в этом я уверен на все сто.
Кстати, я не печатал, что я, как обычный человек, не прикидывался дураком. Скажу честно, что поездка с любовницей на Юг меня не очень прельщает. Вот с женой, на велосипедах и на Север - это другое дело. Я вообще не понимаю тех несчастных людей, которые живут сразу с двумя или тремя женщинами. В итоге оказывается, что они толком-то ни с одной из них не живут. Я для подобных игр слишком прямолинейный. А вообще я бы не отказался бы отправиться в путешествие на велосипеде один, без своей супруги, если ей вдруг не захочется путешествовать со мной на велосипеде...
Черт! Достаточно много я напечатал сегодня, и количество вредит качеству. Народу очень многое может не понравиться. Впрочем, меня мало волнует нравлюсь я кому-то или же напротив. Единственное чего я бы не хотел, так это равнодушия, игнора. А сильные эмоции меня всегда радуют будь они позитивные или негативные. Вот сейчас пытаюсь себя сдержать от похода покурить, и чувствую полное бессилие перед этим влечением. Это же как мне нужно мозги завернуть, чтобы избавить меня от этой ежечасной потребности! Чай кончился, придется дальше пить свой любимый сок...
Сейчас как вспомнил, сколько мной было выпито алкоголя, сколько было приключений по пьяной лавочке, аж в дрожь кинуло. Раньше мне даже смешно было эти приключения вспоминать, а теперь я думаю о том, какой же это был ужас, сколько ужасного со мной могло случиться. Сколько вообще времени и сил было потрачено на то, чтобы заработать деньги, которые я пропил. А если бы у меня тогда появился участок земли, и я бы не пил, а потихоньку строил дом и сажал деревья и кустарники. Получился бы у меня большой дворец, а так у меня вместо чего-то материального остались только неприятные воспоминания. Конечно, был бы я сейчас пьяный, мне бы не так горько было бы все это вспоминать. Вот на что не жалко было времени и сил, так это на путешествия на велосипеде...
Рай в шалаше - это, конечно хорошо, но мне самому не очень хочется жить без удобств, а тем паче с любимой женщиной. А женщины да, сейчас такие, что первым делом спрашивают про жилищные условия. Так что без удобств мне не обойтись. Мне, говоря по правде, хотелось бы найти такую женщину, которая смогла бы подождать хотя бы год до тех пор, пока я буду готов оборудовать шалаш для жизни. Но таких нет. Вчера заходил на сайт знакомств, начал, было, с одной переписываться, но стоило только упомянуть о том, что живу с отцом и сыном, но строю дачу потихоньку, как она тут же перестала отвечать на мои сообщения. Женщину, которая готова жить в шалаше можно только встретить, а не найти. Идешь по улице и тут бац, и какая-то женщина неожиданно влюбилась. Но мне это не грозит, внешность у меня в последнее время достаточно отталкивающая - одет в обноски, пузо вывалилось, борода. Не знаю, когда я еще обновлю свой гардероб, и сбрею бороду, а с пузом что делать прямо не знаю. Ем совсем мало и ничего такого, что полнит, а оно все-равно не уходит, может перемена таблеток поможет.
Кстати в больнице встретился с парнем, с которым в свое время учился. Тоже радость, я то думал, что с ним что-то нехорошее случилось, что-то он мне давно не звонил, оказывается телефон потерял. В общем-то я в этом первом отделении почти всех уже знаю, особенно постоянных вип-клиентов, то есть пациентов.
Моему сыну отказали в выдаче талона на бесплатный проезд в общественном городском транспорте. Надо ехать с ним в клиентский центр разбираться. А то он уже половину месяца ездит со справкой, которую ему преподаватель выдала. Нет в общем мне никакого покоя. А потом надо опять ехать в социальное страхование, чтобы начать получать детское пособие. Оно небольшое - порядка двадцати евро в месяц, но все же приятно, что на счет будет что-то капать. Как мне, однако, надоели эти бумажные дела! Надоело сидеть дома. Еще неизвестно, чем кончится это дело на счет алиментов, может бывшую жену освободят от выплаты мне алиментов. Она, наверное, подала на апелляцию. Это опять будет суд, решение которого предсказать невозможно. А у нас еще носки с сыном порвались и износились, а денег купить новые нет. Хорошие носки пятерку стоят, как минимум, а те, что дешевле рвутся на второй день, да и носить их совсем неприятно. Честно говоря, страшно ехать разбираться с рижским общественным транспортом. Может они нам опять откажут, тогда я не знаю, что делать. А сын тоскует по велосипеду, покататься хочет пока еще тепло. А я весь на нервах жду, пока мне перечислят пособие по безработице. Вот беда будет, если не перечислят! Чем дольше его не выплачивают, тем больше меня тянет пойти и устроиться на работу. Только что хорошо покурил, и опять захотелось, хотя часа еще не прошло. В голову постучалась мысль о том, чтобы выпить пива, не смотря на кодировку. Эта мысль не превратилась в желание, но она была, и это очень плохо.
Съездили мы за проездным талоном удачно, но я чувствую себя после этой поездки очень усталым. Трамвай по дороге туда попал в пробку. Там тоже пришлось около часа стоять в очереди, но зато у Павлика теперь бесплатный проезд по Риге на год. Все оказалось в порядке. Теперь он думает на стипендию сделать постоянное подключение с безлимитным интернетом. Солнце опять неожиданно зашло и стало темно, надо идти включать свет. Сегодня я не знаю о чем писать книгу. Сайт знакомств меня несколько разочаровал. Там требуют денег за возможность писать письма посетительницам. Нет, лучше я обращусь к профессиональной свахе, благо такая есть и дает объявление в рижских газетах. Может бегать по утрам начать, чтобы растрясти свое пузо. Но это я попробую начать, когда брошу курить. Посмотрим, как подействует гипноз. У меня сейчас такое чувство, что гипноз на меня не подействовал, ибо иногда начали посещать мысли о том, чтобы выпить. Надо точно сходить к этому наркологу еще раз, чтобы закодировал как следует. Впрочем, желания нет, и мне особенно не нужно себя сдерживать. Надо самому гнать эти мысли прочь. Однако, чувствую я себя достаточно хорошо из-за того, что не пью. Никаких отходняков, никаких проблем с деньгами. И вообще все у меня хорошо! Павел учится на программиста, от алиментов меня освободили, дай бог начнут выплачивать мне алименты из алиментного фонда, тогда быстрее на велосипед накоплю. Потом, конечно, надо будет Павлику еще много чего из одежды купить, да и самому прибарахлиться уже давно не мешало бы, но сейчас не время. Единственное, что я куплю, так это зимние носки для себя и для Павлика. Но это будет в следующем месяце. Не все сразу. А пособие так и не выплатили, гады! Чем дальше, тем больше я нервничаю.
Как-то мало в этом году шло дождей. И сейчас их практически нет, хотя уже осень. Скоро кончится сок и я опять поеду на дачу давить его. Красивый сегодня закат был. Только что покурил, но мне опять захотелось. И это желание меня просто с ума сводить. Представляю, какое я облегчение испытаю, когда закодируюсь от курения. Приятно сейчас ощущать себя свободным от желания выпить. А войну своему пузу надо срочно объявить. Надо начинать бегать по утрам и вечерам. Трико у меня где-то было, да и кроссовки тоже есть. Ей богу начну, когда от курения закодируюсь и поменяю таблетки. А сейчас я еще к этому не готов морально. Есть у меня надежда на то, что переменив таблетки пузо само как-нибудь к спине прилипнет, как было раньше. Сейчас рылся в старых фотографиях и нашел очень много неплохих сюжетов для картины маслом. Краски и кисти есть, почему бы не начать рисовать? Не то, чтобы лень, а просто нет никакого стимула. Боюсь, что это будет напрасная трата сил и материала. Живописи надо долго учиться ничего не бывает на халяву. А чтобы начать учиться живописи, мне еще надо как минимум пару лет поучиться рисунку. В общем тоска. Того не хочу, этого не умею, другого не могу. Есть даже не хочется, такая вот апатия на меня накатила. Так что даже и писать ничего не хочется. Настроение такое, что хоть в гроб ложиться. Покурил я совсем неудачно, чуть не вырвало. А хотелось, ой, как хотелось же! Табака тоже мало осталось из-за того, что угощал всяких в больнице. Прямо и не знаю, дотяну ли я до воскресенья. Сегодня отец в магазин сходил на свои деньги. Пусть тоже вносит посильный вклад в ведение домашнего хозяйства.
Вспомнился один дурацкий портал, для которого я в свое время печатал статьи. Зашел сейчас на него и меня чуть не стошнило. Все тот же бред уже который год. Я не скажу, что я где-то и в чем-то продвинулся, но печатать ужасный роман "Суть человека" и ждать пока кто-то напишет хоть какой-то отзыв - это маразм самый натуральный. И человек платит за содержание этого портала, чтобы публиковать там свой роман - дело всей жизни, как сказал мне этот человек, учитель английского. Как я понял английский он знает не очень хорошо, но это не значит, что он не может ему учить детей. У меня сосед так же дает уроки японского, сам толком его не зная. Как он сам сказал, для эффективного преподавания нужно знать предмет всего на шаг впереди ученика. Да, трудно вообще найти хорошие курсы языка или чего-то другого. Вот я на сварщика отучился четыре месяца, потом когда я предъявлял документы об окончании этих курсов, меня попросили продемонстрировать, что я умею, попросили показать как я могу поднять вертикальный шов, причем силу тока отрегулировать не дали. Пришлось варить с отрывом, что на курсах делать запрещали, а там, на производстве пожалуйста, лишь бы шов красиво выглядел. Учили нас там долго и упорно теории, а на практике мы рыли траншеи для водопровода, варить нам там никто не давал, были еще в учебном центре практические занятия, то там нам никто особенно ничего не показывал. В общем каждому ремеслу надо учиться не на курсах, а непосредственно на рабочем месте. А никто учить на местах не хочет, все хотят нанять на работу уже готового специалиста. Мне с практикой, можно сказать, очень не повезло, я работал на контактной сварке, стыковал арматуру, а потом поступил на производство, где варили портальные краны, там мне только точки ставить разрешали, да заставляли выполнять разные подсобные работы. Пару раз только разрешили горизонтальный угловой шов провести. Я не сказал бы, что понял, что сварка - это не мое. Поработал бы в этой сфере подольше, научился бы, но видно что не судьба. Сейчас со второй группой инвалидности меня на такую ответственную работу не пустят. Зато крановщиком я стал хорошим. Сейчас иногда смотрю, как крановщики некоторые работают и так и хочется им по рукам дать и показать, как надо. Но на кран мне уж точно вход заказан.
Меня друзья спрашивают, как продвигается работа над книгой, которую я сейчас пишу. Просят побольше интересных крутых поворотов. А откуда мне их взять? Ведь нет ничего особенно интересного в течении и брожении моих мыслей и в том, что сейчас со мной происходит, происходит в жизни маргинала. Счет за телефон пришел, на этот раз двенадцать евро и никаких добавок за использование интернета. До двадцать второго числа надо этот счет оплатить, а вот выплатят ли мне пособие до двадцать второго - это еще вопрос. Вроде бы в прошлый раз до двадцатого числа выплатили. Не помню я ничего, не помню!
Опубликовал на Прозе свои записки, из раздела "Плохо!", тему можно считать закрытой. Теперь черная полоса кончилась и началась белая, ведь я больше не пью, сын живет вместе со мной, скоро уже курить брошу, в общем все нормально. Друг вот, тоже закодируется, и все будет в полном ажуре. Будем с ним вести трезвые беседы, записывать их на камеру. Фильмы интеллектуальные будем смотреть, может и гулять по лесу вместе будем. Так хочется каких-то семечек погрызть вместо того, чтобы курить. В подъезде дверь опять сломалась, так что и не выйти и не войти. Хлещу горячий чай, и мне кажется, что нет в мире вкуснее напитка, пива совсем не хочется. Погода сегодня прекрасная. Сейчас пойду гулять до больницы. Встречу там своих знакомых, которым еще долго сидеть взаперти. Хотя одному из них там нравится, в больнице он отдыхает от своего дома и родителей. Вот и времечко неожиданно пролетело, пора идти!
Все ничего, но Совин ужасно скучный и занудный человек, который требовал от меня, чтобы я стал таким же, как он. А я на это пойти не мог. Да, я все это время пил, морально разлагался, летел в бездну, но я двигался куда-то, а не стоял на месте. По мне так лучше, метаться, чем упиваться стабильностью вокруг.
Перечислили мне-таки пособие по безработице. И того у меня на счете четыреста шестьдесят евро. Если я ничего покупать не буду, а только оплачу счета, и потом до следующей пенсии буду только продукты покупать, то у меня получится отложить кое-что на велосипед. Это очень хорошо с учетом того, что я потратился Павлику на обувь и брюки. Конечно, нужны носки, но попробую сначала накопить на велосипед, а потом уже буду думать о носках и других вещах. Очень трудно запретить себе что-то покупать, получив такие большие деньги. Трудно сдержать импульс приобретения. Сейчас попробовал закурить, так меня чуть не стошнило. А через пять минут опять захотелось. Не понимаю, что со мной твориться. Колбасит так, будто я не курил целый день. Состояние ужасное, надо бы каких-то таблеток выпить, чтобы успокоиться, толкьо каких. Те, которые у меня есть, на меня ни черта не действуют. Да и вообще с таблетками шутки плохи. Может быть лечь и поспать, или посмотреть что-нибудь. Хочется поехать и купить хотя бы пару носок. Какой же все-таки это бред! Покупать носки сейчас, когда в сущности еще рано. Две пары летних носок пока еще держаться, у Павлика тоже носки пока есть. Сейчас требуется как раз отложить определенную сумму, чтобы в следующем месяце можно было купить велосипед - первую цель, которую я себе наметил. Так хочется праздника, веселья! А надо проявить терпение и настойчивость в достижении цели. Вот куплю велосипед и потом пойду приценяться к печке, а когда печка встанет на уготовленной для нее место, можно будет пойти в магазин "Хускварна", и узнать, сколько стоит пила. Хорошо бы сейчас просто взять кредит и купить все, что наметил! Это вполне возможно, но мне банк и ломбард дают кредит, сколько я только пожелаю, но все это очень рисковано. Вдруг я не смогу работать, когда кончится пособие по безработице, что тогда? А кредиты нужно будет как-то отдавать. Сегодня у нас четверг, значит... Что делать прямо и не знаю, мечусь по квартире, как лев по клетке. Хотя какой я, к черту, лев? Нет, я енот или скунс какой-то. Нет, все же я поеду за носками!
Съездил я за носками, мне сделали большую скидку. Купил чудо-носки польского производства. Четыре пары обошлись мне в сорок евро - три Павлику и одни мне. Как всегда, когда покупаешь что-то хорошее, чувствуешь глубокое удовлетворение. Сейчас перевел через интернет Павлику десятку перевел на его счет. Вот до чего техника дошла! Не надо к банкомату бежать, снимать деньги, достаточно постучать по клавишам компьютера и все готово. Точно скоро наличные деньги упразднят. Уровень преступности тут же упадет. Теперь надо майку ему нормальную купить, а лучше две на смену. А я пока еще в старых походить могу. Но главное - это как-то купить велосипед. Мне еще одни штаны, в принципе нужны летние и зимние. А я как раз видел в магазине и то и другое. Так что перед тем, как покупать печку, нужно сначала купить одежду, без которой на улицу выходить просто проблематично. Трусы я там покупать не буду - они растягиваются и резинки рвуться, а вот майки у них хорошие. Есть там еще очень хорошие куртки, но это реально дорого. Посмотрим еще какая у Павлика зимняя куртка, может и куртку покупать придется. Все это отодвигает на месяцы покупку печки, но не будет мне никакой радости от покупки печки, если сын мой будет ходить в какой-то рванине в это время. Счета все оплачены, а у меня осталось еще триста евро. Как было бы хорошо, если бы и в следующем месяце мне пришли алименты! Это так приятно получать деньги от бывшей жены и тратить их на сына. Вот теперь будет его ногам комфортно в хороших-то носках.
Когда-то давно, то есть семь лет назад я купил себе зимнюю обувь за сто пятьдесят евро и ношу их до сих пор. Заплатил один раз и можно об этом лет десять не вспоминать. Годом позже я купил за двадцать пять фунтов себе очень теплые зимние носки и эти носки до сих пор живы и пригодны к ношению. А вот зимние штаны итальянской фирмы Брюнотти начали расходиться по швам, мне они, честно говоря, не очень понравились с самого начала, но два сезона их все же оттаскал. А норвежские зимние штаны еще живы и выглядят, как новые, хотя уже восемь лет прошло. Нравится мне покупать хорошие вещи, и носить их до дыр. Сейчас жалею, что сыну хорошие штаны не купил, зря я ему эти джинсы Ли Купер взял, а не штаны в туристическом магазине. Но никуда эти штаны не денуться, можно будет на новый год ему подарок сделать...
Вообще, что-то я о бренном начал болтать. Надо пойти свои Кроксы помыть, а то что-то они совсем грязные. Помыл. А теперь нужно что-то духовное загнуть. Мама была очень недовольна тем, что я потратился на носки. Ее вообще бесит, если я трачу деньги на сына. Она говорит, что ему уже пора идти работать. Как будто его кто-то возьмет куда-то работать в шестнадцать-то лет. Я помню, как я в его годы даже бесплатной найти не мог. Потом меня взял один знакомый моего отца. Мне тогда почти восемнадцать было и я ушел из училища с третьего курса, потому что пошел на конфликт с однокурсниками. Работал я там за сущие гроши, которых только на алкоголь и курение и хватало, иногда что-то из одежды себе покупал, но очень дешевое и очень редко. Работал я неофициально, потому эти два года, что я там отработал, в стаж не пошли. Иногда мне кажется, что было бы больше толку, если бы я дома сидел. По крайней мере не употреблял бы алкоголя и не курил бы. Часто работал ночью после рабочего дня, а после ночи меня ждал еще один рабочий день. По двое суток не спал. Старался, на совесть работал, а в итоге все, что зарабатывал там же на работе проедал, пропивал и прокуривал. Стыдно теперь вспоминать это, глупо было упираться непонятно за что. А вот, владелец этой фирмы сколотил за десять лет эксплуатации таких, как я, приличный капитал. Я, помню, еще сильно переживал, когда оттуда уходил, думал, что не найду другой работы, но нашел очень быстро на стройке, где меня кинули на зарплату и кинул бывший однокурсник по училищу. Благо у меня мозгов хватило в училище вернуться, и сдать весь материал экстерном, получить диплом, с которым меня тут же на железную дорогу взяли. Если бы не было у меня лет без официального стажа, и работы вне Латвии, то может быть у меня и пенсия по инвалидности была бы побольше. Хотя там в основном зависит размер пенсии от трех последних лет. Ничего, заработаем еще пенсию, я еще сдаваться и жить на одну пенсию не собираюсь. Может быть, отработав положенные шестнадцать месяцев, я подам на перерасчет пенсии и мне добавят каких-то двадцать евро. С нового года вроде какое-то повышение пенсий и пособий планируют. Глядишь через пять лет вытяну пенсию до трехсот евро и можно будет отправиться в путешествие на велосипеде. Павлик к тому времени уже работать начнет, удобства на даче будут. И отправлюсь я, как дон Кихот искать свою Дульсинею. К тому времени мое безумство как раз дойдет до уровня рыцаря печального образа...
Проснулся сегодня рано, сходил в магазин, купил Павлику зубную щетку. Что-то мне хочется очень две вещи - поесть и покурить, но отец пока не сготовил завтрак, у него на это обычно пара часов уходит. Я бы с удовольствием приготовил себе завтрак сам, но мы не развернемся на теной кухне. Самочувствие у меня ужасное, будто ночь и не спал вовсе. Однако, надо уши сходить промыть, но денег не так много осталось, после покупки-то носков, так что отложу я это дело на неопределенное время. Надо же на велосипед копить. Вот черт! Зачем я только проснулся так рано? Утро красивое, ясное, а мне так плохо, что ни лежать, ни сидеть не могу. Жрать хочется, отец все копается там чего-то, готовит блюдо, понимаете ли. Павлик, кстати, стал раньше ложиться и раньше просыпаться. В окне дворничха убирает палую листву - для меня бы это было ужасным занятием. Кем угодно готов работать, только не дворником.
Итак, поел, покурил и чувствую себя прекрасно. Еще час мне остался перед тем, как отправиться к другу в больницу. Сегодня у нас пятница. Быстра неделя пролетела. Я, как всегда, не знаю о чем писать книгу. Сижу, слушаю музыку, и думаю о том счастливом дне, в который я закодируюсь от курения, когда не надо будет бегать на двор и давиться этим горьким дымом и не будет постоянного желания отравиться никотином, не надо будет ездить за табаком. Еще один камень свалится с моей души. Правда, чувствую, что всякой дряни будеть очень хотеться, типа мороженого или лимонада. Первое время придется этой тяге отдаться, а потом можно будет от нее избавиться, это все же не такая сильная тяга, как к табаку. Пятьдесят евро в месяц удастся сэкономить - это очень много. Практически за месяц получиться окупить эту кодировку. Я жду этого дня, как праздника. Праздника избавления от идиотской привычки, на которую я выбросил столько денег, на которые я мог бы дом построить. Помню на одной работе я складывал пустые пачки сигарет на шкафчике для одежды, и за пару месяцев там выросла внушительных размеров пирамида. Тоскливо было смотреть на эту груду денег потраченых себе во вред.
Лечь бы сейчас спать, но сон уже ушел без следа. То же самое и с латышским языком. Вроде говорил на нем, пока учился на с гладильщика, а теперь как-то все подзабыл. И точно неплохо бы на курсы пойти. Сегодня, кстати не смог себя заставить побегать, только прес немного покачал с ощущением того, что действия мои бесполезны. В сущности живот у меня вырос из-за лекарств, и только отмена вредоносных лекарств мне может помочь. Наконец-то прошел этот утомительный час ожидания выхода на прогулку! Сейчас можно будет немного растрясти свои кости и жиры, немного напрячь свои жилы.
Вернулся с прогулки до больницы. Опять съел мороженое. А потом закурил и меня опять чуть не вырвало. Такой гадостью показался этот табак. Купил карту памяти на свою голову, теперь не знаю что с ней делать. Надо скачивать музыку, а лень, ужасная лень что-то делать. Но получается, что зря я потратил десятку, если не закачаю туда музыку. Закачал я туда музыку, но в наушниках ходить не хочу. Получается, что я зря потратил десятку. Надо с этой дурацкой манией приобретения что-то делать, надо работать над собой. Завтра я ничего не куплю, никакого мороженого, никаких напитков, но сегодня надо будет поехать и купить табак. Жаль, конечно, что деньги так разошлись на всякие мелочи, но из этих мелочей состоит наша жизнь. Информация совершенно не хочет заходить ко мне в голову, которая болит и кружится. Попытался почитать книгу, но из этого ничего не вышло.
Мое и без того плохое настроение сегодня было испорчено моим папой, который начал требовать у Павлика к себе дополнительного уважения. Видите ли внук не очень ретиво желает ему здравия. Старый злобный старик закатил истерику, как младенец. Я могу еще понять, что Павел еще молодой и многого не понимает, но он то старый, мог бы и понять, что у подростка пока ветер в голове и мировая скорбь. Ну не хочет он по несколько раз здороваться на дню. Зачем из-за этого накалять атмосферу в доме, зачем ссориться? Я вот, сейчас думаю о том, что поступил не совсем верно, не сделав сыну строгое внушение по поводу пожеланий здравия. Но то, что мой отец понес было возмутительно. Скорее всего он пьяный или наоборот не выпил и ему поэтому плохо и он склонен к истерикам. Как бы мне хотелось жить отдельно от него! Сейчас он считает мои деньги и говорит, что я слишком много трачу. Да много я потратил на носки, сколько он мог водки на эти деньги выпить!
Чем я сегодня занимался целый день - практически ничем. А сколько бы мог книг интересных прочесть или фильмов посмотреть, но почему-то ничего в голову не лезет, даже какой-то дубовый сериал и то не идет. Кстати и трубка как-то не идет, вроде хочется, а закурю и меня чуть ли не наизнанку выворачивает. И сейчас мне хочется поскорее выпить ночные таблетки и завалиться спать. Жизнь как-то стала быстро протекать без притока новой информации. Дни похожи один на другой, потому и проходят быстро. Я ни черта не помню из школьной программы, а сын схватил первую отрицательную оценку, не знаю, как он ее исправит, но я ему ничем помочь не могу. Пока у них только проверяют знания, которые они получили в школе. А что же будет, когда начнут проверят то, что они получили в техникуме остается только гадать. Но радует то, что он хочет учиться и не нахватал пока единиц, как некоторые его однокурсники. А помочь ему чем-то очень хочется, но я не могу, ибо ни черта не помню по химии или физике из того, что проходил в училище.
Да, хорошо, что я закодировался и теперь сам распоряжаюсь своими деньгами. А то без постоянной практики человек утрачивает эту способность. То что я сегодня просрал десять евро является прямым следствием того, что я очень долго не распоряжался своими деньгами. Как-то надо отложить сто пятьдесят евро в этом месяце на велосипед. Как бы забыть о том, что у меня на счету есть деньги, чтобы они не жгли мне ляжку. Завтра надо будет отказаться от мороженого, вообще ничего не покупать. Если смогу обуздать свой импульс, то смогу далеко пойти, а если не смогу, то так и останусь в полной зависимости от своих родных. Ведь отберут же у меня опять карточки и документы и велят отдать пьющему отцу. А это будет вечной катастрофой. Вот, табака перерасходовал из-за того, что отсыпал психам во время визитов к своему другу. Отравы, конечно, не жалко, но лишь в том случае, если бы я курил после этого меньше.
Может быть это и хорошо, что я ничем не увлечен и сосредоточен на вялом течении своей бестолковой жизни. Конечно, на меня оказывает сейчас влияние то, что я читал ранее, те фильмы, что я смотрел. Но моя голова сейчас практически пуста, все старое оттуда как-то выветрелось, а нового пока ничего не надуло. Среди корешков книг нашел "Братья Карамазовы" Достоевского. Я ее как-то раз пробовал читать, не взяло, и я откинул эту книжицу прочь. Может попробовать сейчас почитать? Фильм по этой книге я тоже смотреть не смог. Вообще я Достоевского недолюбливал с юных лет и по сей день. Когда-то прочел его "Игрок", "Бесы", "Преступление и наказание", "Записки мертвого дома", "Идиота" не дочитал до конца. Можно, конечно, узреть фигу в "Книге перемен" Конфуция или помучить себя Аристотелем. Есть еще скандинавские повести, которые я буквально выучил наизусть, есть Кнут Гамсун на норвежском и "Цветы зла". Нет. Бодлер не полез в мою голову. Прочитал несколько стихов и поставил книгу на место. Капнул в своей памяти тот отрезок времени, в который я даже знал наизусть пару стихотворений этого поэта. Я тогда бросил пить в первый раз в своей жизни. И эти стихи казались мне чем-то сильным. Ведь тогда я еще не был знаком с Багрицким. Да и перевод есть перевод. Тогда мне поэзия Кормильцева казалась лучшей в мире, тогда я Цоя слушал взахлеб. А как я вгрызался в книги Кастанеды и Мареза, но сейчас не помню ровным счетом ничего. Может быть, на уровне подсознания что-то и отложилось, но странно то, что на рациональном уровне я совсем ничего не помню. Видимо книги эти были действительно магическими.
Жутко хочется отдохнуть от общества своего отца. Летом можно будет себе такой отдых устроить - вместе с Павликом уехать на дачу, взять на лето беспроводной интернет. Рано или поздно я накоплю денег на удобства и новые окна, на материал для террасы. А потом, глядишь и женщина там заведется, посадит цветы перед домом и много чего еще в огороде...
Мне приснился долгий кошмарный сон, похожий на кино про планету обезьян, короче фильм ужасов мне приснился. Не знаю что делать полчаса. На улице пасмурно и прохладно. Наконец-то! А то мучиться от жары в сентябре - это как-то ненормально.
Однако я замерз не на шутку, особенно, когда ел мороженое. Опять не удержался, надеюсь, что завтра мне это удастся. Сегодня я все-таки поддался соблазну. Но мороженое - это не такой уж и большой грех. Но бороться с этим грехом надо серьезно. Лучше бы купил себе леденцов. С ужасом думаю о том, что бы я делал, если бы еще и не курил. Так покурил трубку и успокоился. Что-то после мороженого у меня живот забурчал. Надо срочно посмотреть какой-то фильм, каким бы он не интересным ни казался.
Посмотрел кино про Алексеева и затронут им совершенно не был. Все та же пустота вокруг, снова не о чем писать книгу, потом начал смотреть кино про Довлатова. Тоже не могу найти понимания в себе тех страстей, что мучили творческую интеллигенцию в семидесятых годах. Им чего-то не разрешали, от них чего-то требовали, их плохо кормили, их не публиковали. Теперь все ясно и понятно - записал аудио книгу, выложил свое детище в том же Ю-тюбе и вперед, раскручивай свою публикацию за деньги. У кого денег больше, того и слушают. И никаких авторских прав, никакой защиты интеллектуальной собственности...
Меня душит и ломает, зевота сводит челюсти. Улечься бы сейчас поспать. Фильм про Довлатова меня совершенно не затягивает, не затрагивает. То и дело вспоминается ночной кошмар - неплохой сюжет для голливудского фильма. Довлатов знал от чего бежать, а мне бежать не от кого, разве что от себя самого и своей тоски, от своей скучающей зевоты. Нет, фильм надо как-то досмотреть до конца. Как у меня это получится я не могу знать. Челюсть, зевая, чуть не вывихнул. Поел я очень жирной картошки, что изжарил отец и мне сейчас как-то не по себе.
Поговорил с мамой о своей непутевой судьбе, о непутевой судьбе своей сестры. Почему-то у нас с парами как-то не сложилось. Но я еще не собираюсь сдаваться. Я еще буду искать себе пару, не смотря ни на что. По крайней мере это может быть интересным, этот поиск женщины накануне старости. Пять лет я поживу с бородой по пояс, как монах, а потом снова продолжу поиски. Может, конечно, я с дачей и раньше управлюсь, а может все так обернется, что и дача не понадобиться, я этого не исключаю. Может явится мне женщина с отдельной жилплощадью уже завтра. Единственное что мне страшно Павлика с дедом сумасшедшим оставить. Но может жизнь и так повернуться, что мы с сыном вместе переедем к ней. Конечно, придется оплачивать квартиру отца и давать ему какие-то деньги на питание. Хотя я вряд ли соглашусь ходить в примаках. Я такой, гордый, чтобы мне поселиться у какой-то женщины, да еще и с ребенком - мне надо ей очень доверять. Я уже не говорю о том, что мне надо добиться ее доверия. Да и вряд ли я какой-то женщине смогу настолько понравиться, чтобы она меня к себе приняла. Что-то мне как-то даже думать о таком варианте муторно. Посмотрел я на женщин на сайте знакомств и мне стало как-то тоскливо из-за того, что пришло понимание того, что никто меня таким, какой я есть не примет. Я стал очень проблемным пожилым человеком с двумя иждевенцами на шее. И что у меня кроме секса может быть общего с женщиной у которой на лице написано, что она поклонница поп-музыки и детективной литературы? Я понимаю, что не все такие, но найти женщину, которую вообще какая-то литература интересует трудно, а ту, которая Маркесом зачитывается вряд ли такой неудачник, как я заинтересует.
Что-то меня сегодня занесло не в ту степь. Лучше бы обсудил цены на носки, объяснил народу, что хорошие носки и стоят хорошо. Кстати уже пора теплые носки одевать, холодает уже, а я в тапочках по улице разгуливаю. Надо бы в какую-то серьезную обувь уже влезать. Были у меня где-то кроссовки со стальной пластиной. Я их в Англии еще купил за двадцать фунтов и они еще живые, хотя я их особенно и не носил. Павлик их носить отказался. Не понравились они ему слишком яркой расцветкой, не хочет он выделяться из толпы. У меня в его годы тоже наблюдалось желание затеряться в толпе. А уже после развода у меня жуткий протест против общественного мнения пошел, и мне захотелось как-то выйти из ряда вон, сказать всем своим видом, что я не с вами, я против вас. Общество мне тогда заявило, что я негодяй и подлец - бросил женщину с ребенком, никто не собирался выяснять почему я с ней перестал жить, и никого не интересовало то обстоятельство, что сына я хотел забрать себе. Со стороны выглядело так, что я бежал от ответственности, а на самом деле я наконец-то взял на себя ответственность за ошибку, которую совершил и попытался ее исправить. Если бы я остался со своей женой, то рано или поздно пришиб бы ее в припадке гнева, в который ей нравилось меня вгонять или просто допился бы с ней напару до чертиков. Два года я бегал от принятия этого решения, не хотел признать того, что с ней я сильно ошибся. Я до сих пор болезненно реагирую, когда мне начинают выговаривать, что я развелся. Когда-то я пытался объяснить, как тяжело было жить с больным человеком. Мне просто не верили, что такое возможно. Но что меня удивило, так это то, что сын понял и простил меня сразу, ибо он знает, что значит жить с его матерью. Я молчу, когда он нелестно отзывается о маме. Нет у меня моральных сил, для того, чтобы с ним спорить о том, что мама его заслуживает какого-то уважения. Когда он говорит о ней, я молчу и пытаюсь сменить тему разговора.
Да, пример я сыну показал плохой - влачился за алкоголичкой, а когда она меня кинула, я горько запил. Можно же было как-то серьезно отнестись к выбору женщины. Было же с самого начала ясно, что с такой женщиной у меня ничего сложиться не может, но у меня силенок не хватило сдержать этот ужасный импульс. Вообще, как я заметил, в этой жизни преуспевает тот, кто живет по уму и может сдерживать свои импульсы. Что мне трудно что ли было, проанализировать ситуацию холодным разумом? Можно забрать девушку из дурной компании, но забрать дурную компанию из нее невозможно. Натура у меня глупая - мне трудно переключиться с одной женщины на другую. В том случае все было сразу ясно - я ей ничем совершенно не нравился, а я в это не хотел верить и обманывал себя самого до последнего...
Проснулся сегодня рано, но долго не втавал, пытался досмотреть оборвавшийся сон, содержание которого, поднявшись, забыл. Голова трещит. Еще рано, но мне уже хочется куда-то идти. Надеюсь, что сегодня мне удастся пронести другу таблетки от зубной боли. А то вчера их нашли при досмотре куля с передачей. В понедельник зачем-то сделали выходной, потому что приезжает Папа Римский. В Латвии католиков процентов тридцать от силы, зачем этот выходной православным и лютеранам непонятно. Как же у меня разламывается голова! И насколько же мне нечего писать, а книги, как прежде, в голову не лезут. Как бы мне скоротать полчаса, до того счастливого момента, когда я выйду на улицу и прогуляюсь пару километров до больницы. Надо будет сегодня и обратно тоже пройтись пешком. Покурил сегодня так, что меня зашатало. Вспомнился мне фильм с Заворотнюк "Охота на гауляйтера" - и мне показалось, что не такой уж он и плохой. А может быть это я просто стал плохим зрителем. Дали героя Советского Союза женщине, которой был безразличен исход войны, которая была далека от политики, которая хорошо приспособилась и при нацистах, которая совершила этот подвиг только потому, что выхода у нее другого не было. А ведь не одна она такой была, таких было много. Совершишь тут подвиг, если вся родня взята в заложники! А теперь мне вспомнился отчего-то фильм "Челюсти". Совсем какой-то бардак у меня в голове творится!
Сходил в больницу и на обратном пути опять съел мороженое. Еще одна вредная привычка от которой я никак не могу отделаться. Правда, сегодня я купил дешевое мороженое и уже в другом магазине, сэкономил некоторую сумму и купил на эти деньги леденцов от кашля. Убил сейчас муху, которая меня уже два дня доставала, все-таки получилось. Я просто понятия не имею, что буду делать до четырех, сейчас только половина второго. Смотреть что ли опять фильм про Довлатова? А может попытаться его книгу перечитать? Нет, ничего этого мне не хочется. После разговора с друзьями у меня совсем смешались мысли. На улице моросит дождь и дует промозглый южный ветер. Вот и кончилось лето, которого я так долго ждал зимой, ждал, как ждут праздника. А когда оно наступило, я, как и зимой сидел большую часть своего времени у компьютера, выходя на пару часов прогуляться. В окне вижу, как причаливает судно, пришедшее из далеких стран. Как же мне, черт возьми меня со всеми кишками, хочется отправиться бродяжничать на велосипеде! Мне бы, может быть, и хватило пенсии на питание. Но я не могу бросить своего сына с дедом, который не может заработать на оплату квартиры и на питание. Что-то никак ему российскую пенсию выплачивать не хотят. Сто евро - это тоже деньги, на них можно три недели питаться. Было бы очень хорошо, если бы он хоть половину этих денег жертвовал на питание в общий котел. Интересно, сколько денег Павлику заплатят в качестве стипендии и на что он их потратит. До рождества уже не долго осталось. Интересно, сколько мне пособие в следующем месяце заплатят. От этого зависит, когда я куплю Павлику велосипед. Я тут подумал и решил ему сразу дорогой купить, с гидравлическими тормозами и девятью звездочками. Купить бы еще матрас для себя и для павлика и поехать куда-то подальше на выходных с ночевкой, но это уже из области фантастики. Столько денег у меня не будет. Неизвестно, сколько я буду на велосипед копить. С этим мороженым я просто влип. Постоянно хочется, равно как и леденцов. Но не стоит торопиться, все-равно Павел в этом году кататься на велосипеде уже вряд ли будет, а уж до весны я точно накоплю ему на нормальный велосипед. Надо пойти покурить, и подумать, о чем писать книгу.
И вспомнился мне жирный Игорек, пока я курил. Он вел дневник, в который записывал свои добрые дела, за которые надеялся получить плюсики в небесной канцелярии. Небесная канцелярия в его представлении была эдакой конторой, в которой заседал бог в кремпленовом костюме и очках в толстой роговой оправе и щелкал тумблерами, и над ним на табло загорались красные лампочки и зеленые. Соответственно зеленые были плюсиками, а красные минусиками. Этот Игорек очень переживал по поводу того, что многие его плюсики не загорятся. Он целовал свой нательный крест и верил в то, что за это ему будет маленький, но плюсик. Да, это многим может показаться бредом сумасшедшего на первый взгляд, но если разобраться, убрать лишние детали, то большая часть верующих людей создают своего бога по своему образу и подобию и надеются его перехитрить и попасть в рай. Представления о рае у Игорька было тоже своеобразным. Он надеялся на то, что в раю он сможет пить пиво и лапать проституток, а так же летать над бренной землей. Он очень злился, когда я говорил ему, что в раю, если такой есть, то тела там нет, потому ни пива, ни водки, ни блудниц там быть не может быть. Он говорил, что за свои плюсики он потребует у бога, чтобы тот дал ему в раю тело и все остальное, а если тот откажется, то он перестанет в него верить и бог просто исчезнет. Я понимаю, что этому Игорьку давно уже место в психиатрической лечебнице, но лечиться он не хочет и больным себя не считает и в жизни этой он приспособился - делает ремонты квартир старушкам. А если с работой плохо, то живет за счет своей жены...
Что бы мне интересного рассказать своим немногочисленным читателям, кроме дурного Игорька? Рассказать что ли о своих путешествиях на велосипеде? Может и врпавду найти дневник, который я писал во время путешествия и напечатать его? Нет, что-то мне не хочется этого делать. Не хочу травить себе душу. Захочется опять побродяжничать, а сейчас не время, ох, как не время. Когда снова отправлюсь путешествовать, я сниму нормальный фильм. Благо сейчас у меня есть карта памяти на тридцать два гигабайта. Так что я могу снять фильм с помощью своего телефона. Страшно хочется курить и чего-то еще, не могу понять чего. Я в таком состоянии, в котором люди делают революцию или хотя бы перестановку в квартире. Книги в таком состоянии совсем не читаются, фильмы не смотрятся.
Посмотрел я все-таки фильм с Тимом Ротом в главной роли, "Падре" называется, действие фильма происходит в Колумбии, достаточно зрелищная драма. Все-таки и на Кинокраде иногда появляются нормальные фильмы. Все-таки захватил меня этот фильм, хотя ничего особенного в нем нет - история отношений зрелого мужчины и очень юной девицы. Делать нечего, надо еще один фильм смотреть. Голова после прогулки пустая, чувствую себя выдохшимся. Это я просто прогулялся, а если бы я бегал или проехал пятьдесят км на велосипеде.
Нет, не пошли мне больше фильмы! Плохо искал, согласен, но сам поиск мне был жутко неприятен.
Проснулся сегодня поздно и еле встал, настолько у меня было плохое самочувствие, надо менять эти чертовы таблетки. Сон совершенно не запомнил. Дегу ведет себя как-то странно, наверное замерз ночью. Через пятнадцать минут надо отчаливать, идти в больницу к другу. Погода сегодня какая-то хмурая, а хмурый кот Боря наверное сдох. Его кормили всем районом, а он сидел на своем посту и с укором глядел на окружающий мир. Пришел белый пароход из Стокгольма. Когда-то я гладил его салфетки. Хочется прилечь и поспать еще часок, но надо делать добрые дела, зарабатывать себе плюсы в небесной канцелярии. Как говорил Игорек, заработанные плюсы могут не загореться. Почему он мне толком не объяснил. Вероятно, если добрые дела были сделаны не от чистого сердца, а из корыстных побуждений.
Встретился сейчас с другом художником, у которого кончились деньги на холсты и краски, и ощутил себя более счастливо, ибо занятия писательством не требуют никаких денежных затрат. Хотя сказать, что я сейчас занимаюсь литературой нельзя. Все что лезет сейчас из меня - это какой-то шлак, даже по сравнению с тем что я писал пять лет назад. Интересно, что я буду писать через пять лет трезвого существования? Пока я пил, у меня была хоть какая-то дерзость, а сейчас я совсем, как загнанный зверь. Мне трудно не сесть за компьютер, трудно не написать ничего, но мне еще труднее что-то серьезное из себя выдавить. По большей части я печатаю то, что из меня вываливается само собой, без всяких усилий. Кое-кто сравнил мои тексты с инсталяцией из мусора - характерным творчеством начала нового двадцать первого века. Это даже не Сорокин с его клозетными темами, это некая жвачка, в которой нет ни капли духовности, это метание крысы по клетке...
На улице творится осень. Ветер, дождь, падающая пожелтевшая листва, температура упала до десяти градусов. А мне хочется сейчас полететь в далекие страны и привезти оттуда веселую и беззаботно-расслабленную жену и поехать с ней на дачу, да зажить там с ней счастливо, хоть я и понятия не имею о том, что такое счастье. Счастье в моем понимании - это мимолетное ощущение, которое длиться лишь мгновение. А после него начинаются скучные тяжелые будни.
Принял снотворные таблетки только что. Спать соответственно не хочется, курить тоже не хочется, как и пить чай. Вообще ничего не хочется, но я сижу за компьютером и выдавливаю из себя слово за словом. Дегу у меня пригрелся на загривке и повизгивает от удовольствия, никуда уходить не хочет. Вот он сейчас ощущает счастье наверное. А я скоро сниму его с загривка и помещу обратно в клетку, где ему будет холодно. Так же и со мной бог поступит рано или поздно. А то я как-то пригрелся на пособии по безработице. Скоро меня поместит бог в прачечную, где женщины в стиле Рубенса дадут мне почувствовать себя змеей на сковородке под прозрачной крышкой. Только бы отработать там хотя бы двенадцать месяцев а потом можно уйти в отпуск и на больничный на три месяца, а потом опять на пособие...
С утра идет дождь и дует холодный ветер с Севера. Завтра надо будет идти на родительское собрание в техникум. Интересно, что там мне скажут. Павел, вроде бы, старается учиться, так что ругать меня вряд ли будут. А вообще такое чувство, что меня вызывают куда-то на допрос. Вот дождь прошел и светит солнышко, но черт его знает, что еще там ветер принесет. Мне бы главное до больницы как-нибудь дойти, чтобы не под дождем. Вчера в больницы был большой шмон и у друга нашли пакет с кофе, теперь не знаю, пропустят ли меня к нему. Может будут содержимое карманов досматривать, может передачу заберут и пошлют в обратный путь. Так не хочется сейчас что-то писать, так хочется уже идти пешком. Но, видно, придется ехать на трамвае, потому что дождь опять прыснуть собирается. Возьму зонтик и все равно пойду пешком. Надо хоть немного шевелиться, а то я стал совсем слабый, на дачу больше на велосипеде не езжу, совсем обленился. Хотя ем совсем мало, пузо меньше не становится. Значит все это из-за таблеток нарушился обмен веществ, и избавиться от пуза можно только, поменяв таблетки. Опять идет из Стокгольма белый пароход. Настанет когда-то время, когда я сяду на этот пароход и отплыву в свою любимую Скандинавию.
Опять поеду я на встречу со своим другом художником. Сходим на какую-то выставку, мне надо слегка просветиться. Может на меня после этого нахлынет вдохновение, и я напишу что-то стоящее. Сейчас веду переписку с какой-то не вполне адекватной женщиной, зачем, и сам не знаю. Дегу залез мне за ворот и довольно повизгивает. Вылезать оттуда не хочет, холодно ему и промозгло. Мне тоже захотелось одеть свой самый теплый свитер, залезть под толстое одеяло и дремать до того момента, когда будет пора ехать на встречу. Но я не поддаюсь этим низменным желаниям! Я буду пытаться что-то напечатать, буду пытаться работать над собой. Сегодня я съел только одно мороженое, а не два. Так что я потихоньку начинаю исправляться, жаль, что не раньше, когда еще деньги целы были. А сейчас мне просто страшно посмотреть, сколько денег у меня еще осталось. Не накоплю я такими темпами на велосипед никогда. Хотя, и эту пагубную страсть я со временем преодолею. На смену одной зависимости приходит другая, с которой не менее трудно бороться. С зависимостью не так трудно справиться, как с зависимостью от никотина или алкоголя. Интересно, что будет следующее после мороженого. Помню, Игорек тоже любил мороженое и бананы. Но я от этого Игорька не так далеко откатился пока, раз жру мороженое и не могу удержаться.
Я предполагаю, что самой страшной зависимостью будет общение с женщинами, ради которого я готов на все. От этого трудно будет отказаться ради поставленной цели. Куда же я устроюсь на работу? Опять в прачечную, только, вот, в какую, какие там будут коллеги, может попадется симпатичная женщина незамужняя и будет у меня с ней все ладно. А может опять будут женщины в стиле Рубенса, кроющие матом все, что вокруг. Осталось пятнадцать минут до выхода на улицу, печатать не о чем, ничего я не хочу сказать миру, но я все равно печатаю непонятно почему. Пью горячий чай, хотя хотелось бы выпить крепкого кофейку, а то голова побаливает и в сон клонит. Смотрел сейчас новинки кино, но ничего для себя интересного не нашел. Да я и представить себе не могу того, что могло бы меня сейчас, на данный момент, заинтересовать.
Дегу залез мне в капюшон и очень доволен собой, радостно воркует. Как же ему мало надо для полного счастья! А вот у меня завтра не срастется, наверное с художественной прогулкой. Я совсем забыл, что надо будет идти на родительское собрание. Нет больше со мной Алишера, с которым мы так славно гуляли по философской тропе. Может быть, рано или поздно Игорек поедет к нему в Кекаву и неожиданно обрушится на него на этой философской тропе. Как же хочется леденцов! Пойду в магазин и куплю себе полкилограмма! А то мне уже надоело ходить курить на этот холод и ветер!
Вот теперь я относительно спокоен! Не надо будет выходить курить. Может я брошу курить и без кодировки. Да, не один импульс так другой опустошает мой кошелек. Конфеты - не такое уж и дорогое удовольствие, но это тоже деньги. Надеюсь, что завтра я не буду есть мороженое заменю его конфетами, а так же попробую оставить трубку дома, чтобы не было соблазна угостить кого-то табачком. У меня получается завтра очень напряженный день. Надо будет после больницы заехать в агентство государственного страхования, чтобы оформить на себя детское пособие. Оно, конечно, небольшое, но все же приятно, что его будут мне выплачивать. Впрочем я по этому делу могу и в пятницу съездить. А то будет совсем напряженный день. А так не хочется ехать в это учереждение и разговаривать с этими чиновниками, показывать им разные бумажки...
Сейчас тупо сидел и крутил ленту в неприличной группе на фейсбуке, при этом сожрал десяток конфет. Скучно как-то это все. То голые женщины, то какая-то жесть, то опять тема противостояния России и Украины. Сколько эти братские народы могут собачиться непонятно...
Проснулся сегодня очень поздно. Табак у меня кончается. Сегодня услышал очень много интересного в больнице. К примеру - "Упал с вышки, оказалась не моя, что-то не то, не то...". Конфеты быстро кончаются, а курить все-равно хочется. Один раз закурил утром, второй раз сейчас почти в три часа после полудня. Но табака мало остается, не смотря на экогномию. Съел сегодня все равно мороженое, дорогое, но одно. Дегу заполс ко мне в капюшон и не хочет оттуда вылезать, угрожающе урчит, когда я его трогаю. Сегодня надо будет ехать на родительское собрание в техникум. У меня такое чувство, что надо будет сдавать экзамен по предмету, которого я совершенно не знаю. Собрание будет на латышском, так что не знаю, пойму я там что-то или нет. Чем дальше, тем страшнее мне посмотреть, сколько у меня там осталось денег. Главное, чтоы хватило до следующей пенсии, которая будет только семнадцатого числа. Десятого мне друг должен отдать долг. На улице кошмарная погода - ветер и дождь. Была бы печка, я бы ее затопил, но печки у меня нету, а батареи холодные, как лед. Что бы еще сказать перед тем, как отправиться на собрание? Я могу сказать, что очень рад, что сын все-таки переехал ко мне, и живет теперь со мной. Да, мы с ним почти не разговариваем, но это не мешает мне его любить молча. Пора бы мне постричься, а то борода действительно слишком длинная. Я сейчас одет в тренировочные штаны и кроссовки, как маргинал, но не костюм же с туфлями одевать на это родительское собрание! Осталос еще три часа до собрания, и два до момента выхода на остановку. Чем забить это время, эти два часа я не знаю, потому буду печатать то, что приходит в голову.
Лечь бы сейчас поспать, но ведь не засну я без таблеток, не смотря на усталость, которая с утра разлилась по моему телу, так что даже еле дошел до больницы. Скоро моего друга выпустят на свободу с чистой совестью, а одному моему знакомому там еще год сидеть. Вчера он зачем-то сбрил бороду и стал вести себя не совсем адекватно. Да, нелегко принять такое от жизни - сидеть еще один год в этом закрытом отделении, год он уже там отсидел. У него было принудительное амбулаторное лечение, режим которого он нарушил, вот теперь и решили его два года в стационаре продержать. А принудительное лечение ему назначили за то, что он пытался ограбить аптеку. Ничего глупее и придумать нельзя. У меня приговор тоже не из легких - вернуться на работу, чтобы пенсию хоть немного повысили надо будет два года отработать, как минимум. Иначе никак. На двести пятнадцать евро не получится выжить. Хорошо с другой стороны этому Леше! Пока он там сидит пенсия ему идет, а когда он выйдет, накопится внушительная сумма, так что сразу и не пропьешь. Может он и действительно велосипед себе купит хороший. Правда, не задержится у него этот велосипед, украдут или пропьет.
Что бы мне такого придумать, чтобы деньги не тратить? Не ложиться же в первое отделение на два года! Бросить курить - это раз, и бросить есть мороженое и конфеты - это два. Была бы работа, было бы легче бросить курить. А когда делать нечего, так по два раза за час тянет на улицу выйти и трубкой попыхтеть. Я-то думал, что сегодня четверг, а сегодня только среда. Какой кошмар! Ведь у меня уже табак почти закончился, не дотяну я до пятницы, даже если килограмм конфет еще съем. И как у меня только получилось так на табак разориться? Ведь не так уж и много я табака там в больнице раздал. Черт! Только четыре часа, еще час сидеть и печатать непонятно что. Попробую я пошляться по неприличной группе. Уже и осталось-то полчаса. Может взять фонарь да в шкафу порыться, поискать одни пропавшие бесследно брюки. Все-равно не найду, гиблое это дело - найти что-то нужное в этом доме, полном разного барахла, которое давно пора выкинуть. Вот зачем сейчас нужны книги или журналы "Советское фото", зачем телевизор, дивиди плееры, диски, магнитофон и кассеты? Человеку надо за что-то держаться, вот мой отец и держится за это барахло. Книги можно сдать букинистам или пожертвовать какой-то библиотеке или в крайнем случае, увезти на дачу. Сделать там полки и заскладировать все это дело. Я сожрал хренову тучу конфет, и хочу курить. У меня не получился самообман. А времени до выхода осталось еще очень много, целых полчаса...
Вот и пятнадцать минут до выхода осталось, а курить хочу, как свинья. Вот покурить вышел, чайку вскипятил, и на часах уже пять. Посмотрел расписание, а трамвай будет только в двадцать шесть минут, так что двадцать минут еще надо сидеть, куковать. А на улице такая мерзость твориться, что в окно смотреть противно. А надо будет еще на дачу как-то съездить за соком. А то уже давно я витаминами не заряжался. Ай, к черту поеду сейчас, а двадцать минут буду там искать актовый зал.
Побывал на родительском собрании, которое длилось аж два часа. Два часа я напрягал мозги, чтобы понять, что мне говорили на латышском языке. Для меня это было достаточно трудно, и в самый ответственный момент у меня закончились конфеты, и мне страшно захотелось курить, но я все это пережил. Ушел, кажется, раньше времени, но вроде бы взял договор и больше мне там делать было нечего. Надеюсь, что завтра я так же результативно съезжу в государственное агентство социального страхования и начну получать детское пособие, которое было бы очень кстати, ведь скоро купим Павлику велосипед и все у нас будет отлично. Сто пятьдесят евро отложить не так уж и нереально, как казалось раньше. Отец все-таки покупает продукты какие-то. Вносит свой вклад в ведение домашнего хозяйства. Зимой, наверное, на велосипеды сделают конкретные скидки. Теперь нужно только закодироваться от курения. Желательно закодироваться и от конфет с мороженым. Кажется пришло время брить бороду. А уж потом, когда освободятся еще пятьдесят евро, можно будет легко накопить на велосипед первого класса с гидравлическими тормозами, нормальной вилкой и переключателями "деорами". А то к чему покупать говоно, которое потом все равно придется менять, на что уйдет больше денег. Да, лучше подождать пару месяцев, но купить сразу стоящую вещь, чем купить сейчас какую-то развалюху, а потом тратить деньги на ремонт. Мы еще поедем на велосипедах в путешествие! Мечты мои рано или поздно сбудуться. Потом и печку на даче поставлю, когда работать пойду. А так до нового года будем откладывать деньги на велосипед. Павел заслужил хорошего, а не какого-то второсортного. Кстати, сегодня он гречку отказался есть, узнав, что она из благотворительных пакетов. Мне мама друга отдала благотворительную помощь в виде гречки, макарон, тушенки. Надо будет все это дело отвезти на дачу. Пусть будет некий неприкасаемый запас на совсем черный день. Сегодня я засыпаю счастливым, потому что мой сын учится не в каком-то училище, а в престижном техникуме и не на слесаря, а на программиста. Как было бы хорошо, если бы он выучился, то есть получил диплом и устроился на нормальную работу, а не в какую-то прачечную. Было бы неплохо, если бы он продолжил семейную традицию и пошел на курсы рисования. Я бы с удовольствием оплачивал ему эти курсы, отказывая себе в быстром достижении поставленной цели. Сегодня мы с Павликом поговорили немного, и я был ужасно рад слышать, что в техникуме ему учиться очень нравится, что там совсем не так, как в школе.
Посмотрел я баланс на своем счету и был доволен тем, что у нас там двести пятьдесят евро. Значит, если получится закодироваться от курения за шестьдесят евро, то месяца через два, а точнее к новому году можно будет купить велосипед, и спокойно начинать копить на печку, а потом на пилу, потом на ванну с бойлером и унитазом, потом на новые окна и стиральную машину, потом на террассу и теплицу, на мебель. Не знаю почему, но на меня сегодня почему-то снизошел какой-то покой, ощущение счастья. Черная полоса в жизни миновала, теперь должна начаться белая.
Но опять случилось ужасное - меня вызывают в суд в город Краславу до которого будет около четырехсот километров от Риги. Это надо будет ехать на ночь глядя в Даугавпилс, а потом там прождать четыре часа первого автобуса до этой Краславы. В противном случае, если я не явлюсь туда, то меня оштрафуют на сто пятьдесят евро. Сколько эта судебная тяжба будет длиться, неизвестно. Вот и сегодня мне сказали, что чтобы начать получать пособие на ребенка, мне нужно письменное подтверждение отказа бывшей жены от этого пособия. В общем я не понимаю, зачем мне ехать в эту Краславу, но не захочешь платить сто пятьдесят евро штрафа за неуважение к суду, так поедешь туда, благо, что дорога бесплатная. Вот может и друг вместе со мной поедет.Потусуемся там, в Даугавпилсе в полночь до утра. Им мало того, что они могут навесить на меня выплату судебных издержек, они хотят лицезреть меня лично в своем маленьком городишке и лично мне заявить о том, что я буду считаться не истцом, а ответчиком. Мне-то какое дело до того, что бывшая жена не имеет никаких доходов и потому она не может заплатить судебные издержки? Я же не виноват в этом, потому пусть сами думают о том, как с нее эти деньги взыскать.
А тем временем подкрадывается отопительный сезон. Уже стало достаточно холодно, а батареи остаются ледяными. Однако, есть и положительный момент! Мне перерасчитают пенсию. Я подал для этого заявление. Не знаю, когда это произойдет, но пенсия будет хоть не на много, но больше. Три месяца в этом году я числился на работе, получал больничный, а это считается стажем. Главное, чтобы не насчитали меньше, чем сейчас есть.
Отец жарит картофельные блины. Хоть какое-то утешение. А то совсем мне тошно стало из-за того, что придется в такую даль переться. И ведь никак не отвертеться, если только в первое отделение лечь на неделю, но этот вариант мне еще меньше нравится. Уж лучше съездить туда - сутки потерять, чем терять целую неделю. Может быть мне как-то зачтется то, что я туда явился, не побрезговал. И сколько же у меня еще проблем будет с этой бывшей женой? Как она меня, все-таки достала! И сколько она меня еще будет доставать? У меня опять начались проблемы со зрением из-за стресса. Хотя что тут стрессовать? Поеду, прокачусь до Краславы, побываю в интересном месте. Главное там по голове не получить и не лишиться документов. А то, что надо будет просидеть на вокзале четыре или пять часов - это полная ерунда. Жаль, что нет бесплатных отелей для инвалидов. Дешевле двадцати евро в Даугавпилсе отелей нет. Так что не стоит тратить деньги за каких-то пять часов сна. Жаль, конечно, что ехать будем ночью нельзя будет полюбоваться красотами природы. У меня в телефоное карта памяти на тридцать два гигабайта, так что можно будет целое кино снять об этой поездке. Жаль, что камера в этом телефоне плохая. А в фотоаппарат эта карта памяти не идет. Жаль, конечно, что все это не жарким летом произойдет, а холодной и промозглой осенью. Надеюсь я так же на то, что друг перед этим путешествием сходит закодируется. И мы поедем туда абсолютно трезвые. Может быть там найдем какой-то круглосуточный бар зайдем туда и закажем себе кофе с молоком. Нет, не умер во мне еще романтик и охотник за приключениями! Мне уже даже интересно туда отправиться в холодную осеннюю ночь. Я уверен в том, что эта поездка запомнится мне на всю оставшуюся жизнь. Только я вчера начал радоваться тому, что сын теперь живет со мной, только я расслабился, как раз и мне был нанесен удар под дых. Видимо невозможно тихое счастье без проблем. Эта кляуза от бывшей жены просто выдергивает меня из спокойного уюта, в котором я пребывал.
Проснулся сегодня рано. Мне опять приснился кошмар. На улице творится нечто невообразимое - лвень и ураган. Страшно было выходить покурить, а мне еще с продпакетом идти до больницы и по дороге еще надо купить пачку сигарет для друга и парочку шариковых ручек. Конфет наелся так, что не хочется и смотреть на них. Я сижу и грею руки о чашку с чаем. Интересно, будет ли такая же ужасная погода, когда я поеду в Краславу? Как же мне не хочется никуда ехать или ехать в никуда! Сейчас слушаю песню Егора Летова "Зоопарк". Так хочется собрать всех вместе сумасшедших и больных, и уйти из зоопарка. Вместе сумасшедших уже собрали в первом отделении, осталось мне только увести их из этого зоопарка.
Как же все-таки хорошо Николаю! Он пишет картину за картиной. И единственная его проблема в том, что ему не хватает денег на холсты и краски. Мне бы его молодость, его максимализм и боевой задор. А мне хотелось бы, чтобы мой сын начал так писать картины и рисовать, а сам себя я не чувствую пригодным к этому занятию. Он меня приглашал, пойти порисовать, благородно с его стороны, но мне не хочется идти без денег к его маме. Может быть когда-нибудь, когда у меня все устаканится, когда я смогу заплатить за занятия. Рисовать надо, это помогает мне писать тексты. Я уже очень давно не рисовал ничего, и это дурно повлияло на то, как я пишу. А для того, чтобы хорошо рисовать, мне надо научиться танцевать. Да, хотелось бы мне ходить рисовать после работы. Начать все с самого начала, вместе с группой начинающих. Мне бы писать картины так, чтобы на краски и холсты денег не хватало! А то у меня тут красок, кистей и холстов завались, а что-то писать просто руки не поднимаются.
Холодно. Холодно и мерзко! Какое-то безразличие охватило меня. Опять пришло письмо из суда. Меня ими просто закидали. Я попытался сам прочитать, но ни черта не понял в этой юридической тарабарщине. Пойду попрошу у мамы своего друга помочь мне разобраться...
И вот, я справился со своими делами в половине второго, но не знаю о чем писать свою книгу. Дегу очень замерз, теперь сидит у меня на загривке в капюшоне и греется, у меня будто живой меховой воротник. Был у меня когда-то кот, который тоже любил поиграть в живой воротник. Потом этот кот стал гадить где попало, и моя сестра попросила выпустить его на волю, потому что ей надоело за ним убирать. Тому, что его выпустили на волю кот не очень обрадовался, даже наоборот испугался и захныкал. Мне хотелось дать ему какой-то шанс, но мама и сестра этого желания моего не разделяли...
Нет, о чем же печатать книгу, никаких тем что-то нету. Разве что сказать, что в письме не говориться ничего существенного, меня информируют о том, что алиментов она мне платить не должна вплоть до судебного разбирательства. Эту суть там размазали на целый лист формата А4. Такое ощущение, что юристы не то что разговаривают на другом языке, а еще и живут в каком-то другом мире. Какое же вообще горе - связаться с юристами! Теперь они шлют письма и мне, и бывшей жене, думают, кого бы нагрузить на деньги. Зря она подавала апелляцию, я думаю, что нагрузят все же ее, а не меня. Разница лишь в том, что она будет должна еще больше денег. И будет этот долг висеть на ней до самой ее смерти, обрастая процентами. Какая же она, все-таки дура! Подписала бы бумажку от нотариуса о том, что она отказывается от алиментов и все, и никакой суд не нужен был бы. Но она же из вредности отказалась. Думала, что я буду ей алименты платить, когда сын живет у меня? Но это же полный абсурд. Любой здравомыслящий человек на ее месте понял бы, что я подам в суд, который в ее пользу ничего не решит. Тем более, что она на суд являться не собирается и неизвестно кто там будет представлять ее интересы. Насколько же надо не разбираться в законе, чтобы не понять, что ее никто от выплат алиментов не освободит. Юрист только чтобы денег заработать, взялся написать заявление в суд.
В нашем доме очень много одиноких женщин, которые работают на приличной работе, у которых есть шикарные автомобили, да и дома все в полном порядке нет только мужчин. А мужчины тем временем живут в маргинальных условиях, работают в ужасных местах и пропивают заработанное, периодически отдыхают в психиатрической больнице. Вот так и живем порознь и смертность превышает рождаемость. И дело тут даже не в том, что мужики пьют и курят, дело в том, что женщины эти не хотят дать им даже доли шанса. Все они ждут принцев на белых лошадях. И будут ждать до самой смерти. Им проще жить в одиночку. Они идут по пути наименьшего сопротивления. Взяли бы и воспитали из алкоголика того мужчину, с которым им хотелось бы жить. А отчего мужики пьют? От того, что женщины смотрят на них, как на кусок испорченного мяса, который не смотря на голод есть страшно.
Пошлялся по интернету и понял, что народу нравятся бабы, водка, политика и необоримая жестокость. А мне хочется чего-то другого, чего-то нового, необычного еще не затертого множеством глаз, не истрепано множеством языков. Куда бы я не шел в этом интернете, меня повсюду преследует мысль о том, что мне придется провести ночь на вокзале в Даугавпилсе во втором по величине городе Латвии. Надеюсь, что там будет какое-то круглосуточно работающее заведение, в котором можно будет скоротать часов пять или шесть. Это испытание для сильного духом человека, а для меня с моей слабой психикой это практически неразрешимая задача. Как-то раз мне пришлось скоротать остаток ночи в центре Каунаса. Я пошел на железнодорожный вокзал и просидел там четыре часа, а потом перебрался на автовокзал и там просидел еще два часа. Я тогда ехал из Англии в Ригу. При мне был огромадный неподъемный чемодан. Ничего плохого со мной не случилось, я был трезвый, как стекло. В коробке от конфет при мне было две тысячи фунтов. Хорошо вообще, что мне туда не в пятницу ехать. Думаю, что в среду там не будет много пьяных. А один раз мы в Резекне ждали автобуса в кустах за памятником советскому солдату половину ночи. Подгулявшая молодежь там сильно шумела. А мы с Наполеоновичем складывали стихи, сидя в кустах. Подгулявшая молодежь к часу ночи разошлась, и мы благополучно сели на наш автобус.
Мне сейчас холодно, неуютно и страшно. Женщина опять смотрела на меня, как на дворовую собаку из своего огромного внедорожника. Да, состоятельной женщине очень трудно найти себе мужчину, чтобы денег у него было больше и должность была повыше ейной. Ничего, скоро брошу курить и буду реже сталкиваться с этими женщинами во дворе. Я уже обожрался конфет до тошноты. Смотреть на них не могу. Надо Павлику что-то поесть приготовить. А он все не хочет и не хочет есть. Может часам к девяти вечера проголодается так, что сам есть попросит. И чего только отопление не включают? Хотят дотянуть до октября. Хорошо бы было, если бы похолодало только в середине октября, но погода не особо сочетается с календарем. Дотерпеть до конца месяца - это, конечно, хорошо, но мерзнуть тоже не очень хочется.
А вообще я понял, что мне не хватало душевного тепла. Пошел в группу с неприличным названием написал, что мне холодно и мерзко и тут же появилась целая туча комментариев. Мне это было очень приятно и даже не смотря на непогоду, бушующую за окнами в прогнивших рамах, мне стало как-то тепло и спокойно на душе. Я доедаю конфеты. Хочется курить, но на улицу выходить не очень хочется. Там будут опять эти оценивающие взгляды одиноких теток, под которыми я чувствую себя не очень уютно. У меня такое чувство, когда они на меня смотрят, будто персонально я виноват в том, что они одиноки, будто будб я немного успешнее, так они были бы счастливы со мной рядом. А так, я и мои друзья - разгильдяи, потому так много хороших женщин мучаются от одиночества.
А чем же я, все-таки, думал, когда женился на ужасных женщинах? Да, я покривлю душой, если скажу что-то про сердце и разум. Да я был во власти инстинкта размножения и не смог с этим ничего поделать. Я долго терпел, терпел, а потом этот инстинкт меня как взял, да как поволок, так что я был просто не в состоянии ему сопротивляться. Этот инстинкт у меня возникает лишь временами и в самые неподходящие моменты, когда со мной ужасная женщина. А на счет мужиков, которые алкоголики и тунеядцы, так это я по себе сужу о них. Если бы мне хоть одна из этих женщин каким-либо образом дала бы надежду, то я бы много чего сделал, чтобы добиться ее внимания и расположения. Может взялся бы за холсты, кисти и краски, моджет быть стал бы печатать тексты на заказ и бросил курить самостоятельно без всякого гипноза. Кстати, до меня только сейчас дошло то, что нельзя сделать из кактуса тюльпан с помощью воспитания. Я очень долго мечтал, что встречу женщину, которая тоже хочет путешествовать со мной на велосипеде, что-то печатаь, что-то рисовать и читать книги Бурвского. Но нет! Мне попадались женщины, которым нравилось сидеть в кухне и хлестать крепкий алкоголь. Они были уже не готовы к каким-либо переменам. Надо везти восемнадцатилетнюю из како-то страны третьего мира, чтобы воспитать из нее женщину своей мечты.
Голова моя клонится на бок, я уже не могу ничего напечатать, но чашка с чаем еще полная, есть еще немного конфет. Осталось два дня до того радостного момента, в который моего друга выпустят из первого отделения на волю. Больше не надо будет носить ему передачи. Вместо этого я буду ходить к нему на кофе. Главное, чтобы он пошел кодироваться и поскорее, а то он постоянно меня подкалывает разговорами о пиве.
На улице твориться нечно страшное - холод, сырость, промозглый ветер. А я готовлюсь идти в больницу. Не знаю, как же мне без крови вытащить дегу из капюшона, он готов драться до последнего, чтобы только не идти обратно в клетку, в которой ему очень и очень холодно. У меня есть пятнадцать минут, чтобы что-то еще чиркнуть, в этот мой ежедневник. Никаких мыслей в голове нет, кроме того, что мне надо будет ехать в эту Краславу к белорусской границе. Надо будет зайти в юридическую контору на консультацию. Хотя ничем они мне там помочь не смогут, разве что напечатают что мне там говорить на суде. Хорошо еще, что Веры там не будет, и мне не надо будет стрессовать по этому поводу. Меня что-то вырубает от этой ужасной погоды, хочется опять залечь спать. В принципе это можно будет сделать, после того, как я схожу в больницу. Вот, уже и пять минут до выхода осталось, пора извлекать дегу из капюшона.
Пока дошел до больницы вымок весь до нитки, но пока там сидел и играл в карты, штаны высохли - хороший материал, значит. В больнице уже включили отопление, а дома еще не собираются даже включать. Явно решили ждать до первого октября. Холодно было сегодня спать. Одеяло надо взять потеплее, а то шерстяное не справляется с холодом. Листья клена возле окна совсем пожелтели. Сейчас выглянуло солнце дуеть холодный северный ветер. Я опять обожрался мороженым, но осталось только два раза в больницу сходить, а потом не будет ни мороженого, ни каких-либо лишних трат. Будет попивание кофе у друга в гостях. Идиотская привычка - есть мороженое. Не менее вредная, чем курение. Найти бы сейчас какой-то длиннющий военный сериал, и смотреть его с утра до вечера! Но нет! Не находится он, потому мне надо продолжать писать книгу, посасывая леденцы. Надо же, а леденцы-то которые я сосу с фабрики Рошен! Получается, что я поддерживаю нынешний режим в Украине и этим самым могу расстроить моих российских читателей. Я не знал об этом на момент покупки! Простите меня, люди! Руки тянутся к кружке, тянутся к термосу, но надо подождать, пока заварится. Вообще у меня с конфетами связаны плохие воспоминания, о том, как я из последних сил ходил в прачечную гладил эту робу для местной шоколадной фабрики. Плохо мне тогда было совсем, каждый день вставал и шел, как на Голгофу. Но вот, домучился же до того, чтобы выйти на больничный, а потом на пособие соскочил. Да, это было тяжким испытанием для меня, но все-таки у меня все получилось и с группой инвалидности и с пособием по безработице. Сейчас еще пенсию перерассчитают. Не зря я три месяца на больничном сидел, ой не зря! Как меня там эта бестия нервировала. Я же из-за нее собирался раньше уйти и на другой работе полгода доработать, но меня уговорили остаться. уж очень я хорошо эту робу гладил. Но как я хорошо ни работал, а все-равно мне пришлось оттуда уйти. Не давали мне там работать спокойно, орали на меня, на оставшиеся мозги давили-давили, пока со мной конкретный нервный срыв не случился. А потом еще не хотели по обоюдному желанию увольнять, хотели по собственному выкинуть, чтобы я пособие по безработице не мог три месяца получать. Если бы тогда отец не приехал туда разбираться, тогда худо мне бы было. Ох, и волновался я тогда, но в итоге кончилось все хорошо. Кончилось бы сейчас все так же хорошо! Мне теперь работу надо нормальную найти, чтобы не орали, чтобы можно было спокойно ковыряться и получать минимальную зарплату. Хотя кто его знает, может быть получится найти работу и за нормальные деньги, то есть за пять сотен на руки. Если каждый год пенсию будут перерассчитывать, то может через пять лет она достигнет трехсот евро. Бояться, что инвалидность отберут мне не надо, она у меня на всю жизнь. Так что через лет пять я буду смотреть на то, что сейчас твориться со мной, как на забавное приключение. Только сейчас мне женщины в стиле Рубенса, кричавшие на меня матом почему-то не кажутся забавным приключением. У меня еще уши не остыли от их криков.
Сейчас взял тетрадь и начал в ней писать ручкой всякую ерунду, получая от этого какое-то извращенное удовольствие. Однако все кончилось тем, что я вообразил невероятное - то, что ко мне вернулась та женщина, которая от меня вероломно ушла. Вспомнилось юмористическое шоу, в котором главный герой сказал, что написал песню после того, как от него ушла десятая жена и сдох хомяк. Вот и я тоже решил что-то написать после того, как от меня ушла женщина, которую большинство наших общих знакомых считало ужасной. Да, я отдавал себе отчет в том, что меня пагубно тянет к женщине через чур легкого жанра, а точнее к алкоголичке, которая отдается за рюмку водки буквально. И ушла она от меня просто потому, что деньги у меня кончились и остались только долги и тяжелая низкооплачиваемая работа. Да, она такая, но я ничего с собой не могу поделать, меня, как прежде, тянет к ней, какой-то страшной силой. Порой я думаю, какое же, все-таки, счастье, что она ко мне не вернулась, потому что я вряд ли бы смог послать ее куда подальше. Мне срочно нужна новая муза, которой я бы мог посвещать свои произведения. Одна женщина лишила меня дара писать книги, другая должна мне его вернуть. Сколько же я сегодня конфет сожрал! Как-то и с конфетами надо тоже тормозить, потянуть за стоп-кран.
Как же все-таки я буду рад в понедельник утром! В последний раз я пойду в больницу, навещать друга. Больше не будет никаких прогулок до Красной Двины, до Александровских высот, на которых стоит психиатрическая больница. На дачу надо будет поехать, собрать там те яблоки, что не успели опасть, выжать из них сок, потом надо буде еще как-то на неделе на юридическую консультацию сходить, спросить знающих людей о том, что мне на этом суде говорить. Только бы доехать туда живым, не получить по голове или под зад в том страшном городе, откуда родом эта Ольга, по кторой я по сей день страдаю. Хотя, по Норвегии я страдаю больше, чем по ней. Вот заработаю я пенсию в четыреста евро, и буду разъезжать по всей Европе. Летом по Скандинавии, а осенью буду спускаться в Грецию, Италию или Испанию. Буду жить на колесах, как я мечтал когда-то. Но о таких вещах мне еще слишком рано думать сначала надо дачу достроить, дать сыну доучиться. А это еще четыре года, как минимум. А когда Павлик на ноги встанет, устроится работать, мне можно будет еще одного ребенка завести, предварительно женившись по любви. Обидно теперь, что не нянчился со своим сыном, когда он маленький был. Теперь, когда он вырос с меня ростом, мне хочется его на руки взять и тому подобное. Не мог я с бывшей женой общаться, потому и не мог его навещать пока он был маленький. Как бы мне опять на те же грабли не наступить. А может и не надо будет мне жениться, может быть Павел подсуетится и будут у меня внуки, которых я буду с удовольствием няньчить. Чай кончился, наушники разрядились. Пора, наверное, спать уже ложиться. Как-то туго у меня сегодня получается описывать ту пустоту, в которой я живу сейчас...
Проснулся сегодня поздно. В доме жуткая холодина. На дворе поздняя осень, а тепло еще не дают. Свинство! Дегу очень оголодал. Дал ему яблоко, так он его жрет и урчит, чтобы его не тревожили. У меня пятнадцать минут перед тем, как идти в больницу. На улице пасмурная ветренная погода, холодно и мерзко. Только бы киоск был открыт, а то придется покупать сигареты по дорогому. Конфеты надоели хуже горькой редьки, но я их все равно употребляю. В голове все смешалось после ночного кошмара. Ничего! Прогулка приведет меня в чувство. Осталось уже десять минут до выхода...
Что-то мне сегодня совсем нечего писать. Пойду покурю. Может после курения подвернется какая-то тема. Что-то я курил, курил и не выкурил ничего из своей трубки. Во рту вся кожа скукожилась от постоянного сосания леденцов. С этим тоже надо что-то делать, сегодня в последний раз поел мороженого до отвала. Завтра уже не буду его есть, завтра я получу обратно свои деньги. Завтра на волю выходит мой друг. Теперь мне уже не надо будет совершать долгие пешие прогулки по утрам.
А сейчас я подумал об Ольге. Что бы я сделал, если бы она сейчас вдруг пришла ко мне и предложила жить вместе? Скорее всего я бы прикинулся глухим, который с ней не знаком. Ведь она не то что меня не любила, она меня не уважала, если не считала нужным информировать меня о том, что она живет с другим мужчиной. Целые полгода она пудрила мне мозг, говорила, что со дня на день переезжает ко мне, просила еще немного подождать, а сама в это время жила с другим. В итоге, некая справедливость восторжествовала. Ее уволили с работы и тот мужик вернулся к своей жене, наигравшись этой глупой женщиной. Мне от этого, конечно, легче не стало, даже напротив, я в какой-то мере чувствовал себя виноватым в ее неудачах, которые на нее внезапно обрушились. Уж лучше бы меня уволили с работы, а не ее. Впрочем, она сама виновата в том, что ее с работы поперли. Коллектив осудил ее поведение относительно меня, а тут еще возник удобный случай ее уволить за то, что врач, к которому она ходила оформил ей больничный, как от получения производственной травмы, что истине не соответствовало. После этого на производство пришло несколько комиссий, что привело директора в ярость. Заступаться за нее никто не стал, хотя она виновата в произошедшем не была, если разобраться. Потом она по слухам очень конкретно загуляла, запила, но в итоге нашла себе непьющего мужика, который ее содержит и катает на личном автомобиле, а она пьет со своими маргинальными друзьями. Тяжко даже сейчас об этом писать даже после того, как очень много воды утекло с тех пор...
Я решил все же переночевать в Даугавпилсе в отеле, чтобы на суд явиться не самым дохлым образом. А то после бессонной нервной ночи я буду совсем не в форме для того, чтобы бороться за свои интересы. Только бы мне не присудили выплачивать судебные издержки.
А тем временем я познакомился с одной женщиной из Украины. Может что-то и срастется. Отношения надо начинать заранее. Может со временем переписка станет чем-то большим, чем обмен банальными фразами, может быть я снова зацвету, как старое дерево. Хотелось бы, чтобы что-то срослось. Сначала я бы к ней съездил, потом уже она ко мне. Посмотрим, как эту зиму удастся пережить. Главное, как говорил мне друг Гена, не зацикливаться на одной. У меня с этим прямо беда. Как зациклюсь, а потом мучаюсь. Главное помнить, что на одного мужчину по статистике приходится очень много одиноких женщин. И женщины, как трамваи - уйдет одна, придет другая, надо только подождать немного в нужном месте. Что-то она пропала, не отвечает на мои послания. Ну и черт с ней, главное, что повеселился сегодня, напечатав пост в неприличной группе. Странная она вообще какая-то, в Латвию ехать не хочет, наоборот к себе приглашает. Так-то оно, для нее, конечно, проще, чем деньги на дорогу до Латвии собирать, но и перспектив нет у этого никаких. Хотя, она мне чем-то понравилась, жаль, что она вдруг исчезла ни с того, ни с сего.
Пора ложиться спать, а я все сижу в кресле, все выдавливаю из себя одно слово за другим. Ночные таблетки я уже принял и их, кстати мне едва хватает до визита к врачу. Надо будет попросить, чтобы она мне поменяла снотворные.
У меня есть три часа свободных, которые я не знаю, на что потратить. Меня жутко достал мой отец, который никак не может пережить то, что я пожарил вчера пельмени для сына. Теперь он все подогнал все под научную основу. Сказал, что Павлик попадет в больницу, если я ему еще раз пожарю пельмени. Как же он меня достал со своими придирками! А у меня болит горло и голова без мозгов. На улице золотая осень - солнышко светит, ветра почти нету, деревья стоят, как будто в золоте, в лужах отражается синее синее небо. Красиво и от этого как-то спокойно на душе становится. Вот и с женщиной я, вроде бы, познакомился, переписываюсь с ней сейчас. Она меня на четыре года старше, но меня это не смущает. Мне всегда нравились женщины постарше. Женщина эта не пьет и не курит - это очень большой плюс. Жаль, конечно, что у нее фотографий хороших нет. А так сын у нее взрослый, как у меня. Из Африки, конечно, невесту хотелось бы, но африканки какие-то совсем не контактные, не хотят общаться с пожилым европейцем, у которого на даче нет удобств.
Сижу и жду пока будет четыре часа и я смогу поехать на юридическую консультацию. Я бы и раньше вышел, и пошел к другу, но не хочу припираться с отцом, который начнет меня выспрашивать, куда я и зачем пошел.
Сегодня у меня был не вполне удачный день. Я поехал на дачу с другом, который был достаточно пьян. Потом, у меня упала одна пластиковая бурка и сок просто вылился, но, правда, не весь, но все же было очень плохо от этого. Потом меня преследовали разные дурные предчувствия. В итоге все, вроде бы, кончилось хорошо, но остался какой-то неприятный осадок после этой поездки. Сейчас курить что-то хочется, а только я закуриваю, как мне уже ничего не хочется, желание пропадает после первой затяжки. Сижу сейчас и не знаю, что бы мне такого об этом неудачном дне написать. Хочется сейчас просто лечь спать, но мне еще мама должна позвонить.
Вот я и поговорил с мамой и теперь могу со спокойной совестью лечь спать. Но я разорился сейчас на три евро и купил на них целый килограмм конфет. Чтобы курить так не хотелось, буду сосать конфеты. Вот еще Павлику перечислил двадцатку на обеды. Хорошо, что он может обедать в Хесбургере. А иначе пришлось бы ему оплачивать обеды в более дорогом заведении. Ему кажется, что это очень круто - перекусить в старом городе в ресторане быстрого обслуживания. А мне сегодня весь день не хотелось есть. Выпил на даче бутылку колы и у меня началась изжога. В общем-то это даже хорошо, что меня мучили дурные предчувствия. Зато теперь я ужасно рад тому, что все так хорошо кончилось. Впрочем, жизнь еще длинная и еще в ней будет много нехороших предчувствий и много несчастий, которые со мной случатся. Самое первое, что со мной может плохого случиться это если суд решит, что мне не надо будет выплачивать алименты бывшей жене или постановит этот суд, что ей не надо платить мне алименты. Ах, да, еще же судебные издержки. Юрист сказал, что судебные издержки мне никак не могут навесить. А так же я могу заявить о том, что я все это время спонсировал ее, потому что кроме алиментов у нее не было никаких иных доходов. Я чувствую, что эта поездка в Краславу, обойдется мне достаточно дорого. Лучше ехать одному, чем с другом. Друг закодируется еще не скоро, если вообще закодируеся. Вроде он говорил, что пить не будет и тут на тебе, сегодня был в состоянии достаточно поддатом. Ну, да ладно! Я больше склонен верить людям, нежели им недоверять. Надеюсь, что он обойдется без пива во время грядущей поездки. Не понимаю, почему он хочет пить. Ведь это так просто - не пить, и хорошо себя чувствовать. Да, легко мне, закодированному говорить о том, как просто не пить. Мне прямо не верится в то, что когда-нибудь я буду так же легко говорить о том, как просто не курить.
Дегу повизгивает от удовольствия, сидя у меня на шее, не хочется его сажать обратно в клетку, хочется, чтобы он погрелся хоть немного. Чай тоже надо бы допить. Рано еще спать ложиться. Но ужасно хочется отрубиться после этих ужасных переживаний сегодня. Стерелизовал я все-таки сок, все в порядке и друг уже дома в целости и в сохранности пребывает. А мне свински хочется курить. Как бы мне сделать так, чтобы не хотелось куртить так же, как сейчас не хочется пить. Представляю, как я закодируюсь от курения на пять лет, отложу трубку в дальний угол, а через пять лет снова ее возьму и начну курить. Глупость какая-то - бросать курить только на пять лет! Если уж бросать, то на всю оставшуюся жизнь. Меня уже достало то, что табака стало не хватать на неделю пачки. Пойду опять курить, черт подери!
Покурил без всякого удовольствия. Даже с отвращением. Только затянулся пару раз, как стало противно. Надо бы с этим что-то сделать срочно. Хоть даже завтра пойти и закодироваться еще и от курения, но велели только через месяц явиться, то есть можно будет туда прийти только после поездки в Краславу на суд. Как еще там придется шляться по городу и искать дешевую гостиницу. Это будет приключение, ужасное приключение. Посмотрел сейчас карту города и начертил в своем блокноте схемку, как можно найти эти отели. Дай бог все пройдет, как по маслу. А если не пройдет, то будет опять все через задницу. Я начинаю кривить душой, стираю то, что на мой взгляд может звучать не очень-то благородно. А просится наружу то, что звучить не очень благородно. Но я думаю о том, что кто-то все это будет читать и подумает про меня плохо. Уже в принципе пора спать, но я все равно печатаю описывая течение своих тягучих мыслей. Вроде бы уже давно пора закончить эту книгу под названием "Хорошо!" и начать книгу под каким-нибудь другим названием, скажем - "Нормально!". Но я решил, что буду писать до тех пор, пока не съезжу на суд и не вернусь с него с победой. Завтра будет еще один совершенно неприметный день, в который не должно ничего особенного произойти.
Блин, сегодня вообще как-то ничего писать не хочется. Проснулся рано, спать не хочется больше, но и бодрствовать тоже. Посмотрел, что напечатали в неприличной группе - одно ерунда всякая, которой и лайк поставить лениво, не то что писать комментарий. Ем конфеты одну за другой, эти, противные с фабрики Рошен, которые россияне не любят и не зря, неудобно их как-то сосать, а потом еще с жидкой начинкой внутри. Как говорил Алишер: "Я обвиняю вас в том, что такие, как вы, никогда не пили кровь, а сосали малафью бога..." Да, смелое и нелепое высказывание, как и все его творчество. Многие могут сказать, что он болен и не хочет лечиться. Да, ему действительно не мешало бы пойти к психиатру.
Меня уже вызвонил друг, приглашает на кофе, надо будет отнести ему яблоки. Мой папа все равно не собирается из них что-то делать. На меня накричала мама моего друга. Обвинила меня в том, что я давал ему деньги взаймы и в том, что я, якобы, снабжаю ее сына наркотиками. Мне все это было очень неприятно. Наверное не буду к нему больше в гости ходить. Я, конечно, понимаю, что человек старый, что сын у нее не подарок. Я все это понимаю, но я не хочу, чтобы в меня всякой дрянью бросались. Так оно обычно и бывает. С людьми нужно прощаться вовремя. Я отношения затянул, чем и снискал агрессивное поведение по отношению к себе. Действиетльно это не вполне нормально - то что я приходил к нему и сидел там в темной комнате, курил, пил кофе. Лучше бы я гулял по лесу. Если разобраться, то мне не нравилось это, и мне нужна была веская причина, чтобы туда в гости больше не ходить, и вот, господь мне эту причину дал. Если он так хочет общаться, то пусть выходит на улицу. Лично мне нужно ходть, а не сидеть в удушливой и темной атмосфере, в которой меня обвиняют черт знает в чем. Мне нужны два часа прогулки каждый день. Нужны спокойные два часа. И почему все отношения с людьми именно таким кончаются. Может, я что-то неправильно делаю? Скорее всего так. Зачем я носил передачи целый месяц? Мне это было не трудно, даже приятно. По этой причине мне не о чем сожалеть. Мне не нужна за это никакая благодарность. Нет, мне не горько, я со спокойной душой приканчиваю эти отношения. Нет ни злости, ни обиды, никакой горечи. Я прощаю эту женщину за то, что она мне такое сказала, после всего, что я целый месяц делал. Правду говорит пословица о том, что от добра добра не ищут. Сделал доброе дело и сматывайся, пока голову за это не проломили.
Сон сегодня ужасный приснился, потому я и проснулся рано и не мог задремать, как это обычно делал. И это было предупреждением о том, что тучи сгущаются над моей головой. Я успел надеть капюшон своего снисхождения, когда на меня пролился поток брани. Почему отношения с людьми всегда кончаются чем-то подобным? В данном случае все кончилось так потому, что мой друг обманывал свою маму, не говорил ей, что одалживает у меня деньги. И вот, этот обман вскрылся и я оказался виноватым. Мне безразлично, считают меня правым или виноватым, но все не может быть таким, каким было раньше. Теперь я больше не буду ходить к нему в гости. Будем встречаться на нейтральной территории. Так мне будет комфортнее.
Да, заварилась каша, нечего сказать! Главное, чтобы друг сейчас ничего не натворил и снова не оказался в больнице. Вполне возможно, что именно этим все и закончится. Чтобы предвидеть такой оборот не нужно быть провидцем. Все было бы ничего, если бы он не покупал пиво и не решил провести реквием по нему. Сейчас он реально в каком-то неадеквате, то ли от выпитого пива, то ли от таблеток. Придется мне все-таки ехать в Краславу одному, а то с ним только проблемы будут. Закодироваться он не сможет, потому что у него нет денег, даже если он и не будет пить, все равно он в каком-то неадекватном состоянии. Мне лишние проблемы не нужны. Кто его знает, может он и в дороге решит продолжить свой реквием по пиву или закинется таблетками так, что у него совсем снесет крышу. Мне кажется, что вместе с ним мне ехать опасно. Сказала же мне моя мама, чтобы его с собой не брал, если он не закодируется. В данном случае мне очень хочется последовать совету своей матери. А то он может просто упасть в обморок, и что мне с ним делать в незнакомом городе. Еще случиться такая неожиданность, и опоздаю я на суд, вот будет тогда черт знает что.
Как же мне муторно после всего произошедшего! Вот что вчера чуяло мое сердце! Да, вчера он был мутный конкретно. Два раза в обморок грохнулся, говорил всякую чушь, вероятно выпив пива, наглотался еще таблеток. Свинство это с его стороны по отношению ко мне. Мне бы давное пора понять, что если дружишь с этим человеком, то ты несешь за него ответственность перед его мамой. Если он напился, когда был вместе с тобой, то виноват не он, а ты. Но это все полная ерунда по сравнению с тем, что нам практически не о чем говорить. Он не хочет напрягать мозги, потому не может посмотреть даже простой фильм, который мы могли бы обсудить. Потому походы к нему в гости меня несколько угнетали тем, что говорить нам в сущности было не о чем. Постоянно повисала неловкая тишина, которую он разбавлял болтовней ни о чем. Это была проблема, которую мы оба не хотели видеть в упор. Я, конечно, тоже в последнее время не очень интересный собеседник, ибо тоже, как и он, боюсь перенапрячь свои мозги, потому практически ничего не смотрю и тем паче не читаю, деградирую, одним словом.
А чем все рано или поздно для него кончится? Тоже провидцем не надо быть, чтобы увидеть его в пансионате, куда его упекут родственники после смерти матери. Один он жить не может, потому что пенсии он не заработал. Его крохотного пособия хватит только на неделю, а не на месяц. У него есть два выхода - идти работать, чего он не может просто потому, что он не привык этого делать. Или уже сейчас бросить курить и отправиться жить в пансионат. Я бы отправился в пансионат добровольно. Так можно выбрать заведение более подходящее для жизни. Впрочем, ему виднее. Я, слава богу, не на его месте. Я еще могу как-то жить без присмотра, я, по сравнению с ним взрослый человек, способный жить самостоятельно. Меня не надо отправлять в пансионат. У меня есть сын, которому я очень нужен. Да и отцу я тоже нужен. Потому я не могу быть беспечным и вести себя, как ребенок. Да, в последнее время я пил, врал, изворачивался, докатился до того, что сам у себя начал воровать деньги, но в итоге все-таки опомнился, очнулся, как от сна, и первым делом, чтобы выйти из этого ужасного состояния, я пошел и закодировался. Хотя в принципе я мог бы победить эту зависимость и без помощи нарколога. К наркологу я пошел только для того, чтобы мне поверила мама, что я действительно собираюсь бросить пить.
Как же мерзнут руки, черт возьми! Отопление не хотят включать. И вот, я выплеснул то, что со мной произошло, и остался абсолютно пустой, и мне захотелось что-то посмотреть пусть это даже будет не шедевр, но все же что-то новое.

5.

И вот, я проснулся с неприятным осадком в мозгах после вчерашнего. Как-то не хочется звонить своему другу. Пусть он отдыхает, а я поеду за табаком один. А то еще его мама опять скажет, что я его таблетками кормлю и пивом пою. Как же все это мерзко! Помог человеку на свою голову! Она на меня так кричала, будто я украл у него деньги. А он еще потерял деньги, и возможно, что меня еще обвинят в том, что это я у него украл эти деньги. К черту! К нему домой я точно больше не пойду. И звонить ему не буду. Он еще спит, трубку поднимет его мама и опять начнет на меня орать. Зачем мне это надо? Мне это совсем не надо!
Погода сегодня омерзительная. А мне за табаком надо ехать, а потом еще к врачу идти. Я уже с утра конфет объелся так, что язык болит. С конфетами пора завязывать, как и с курением и мороженым. Уж слишком много денег на все это уходит. Ладно! Другу я позвонил, он трубку не взял, и это замечательно. Можно со спокойной совестью ехать одному в центр за табаком. Совесть? Да, неправильно я сделал, что все-таки ему позвонил. Не надо было этого делать, в конце концов я ему ничем не обязан. Да, мы ответственны за тех, кого приручили, так мне говорили, когда я жил с Верой и Катей. Ничего хорошего не получилось бы, если бы я жил с ними дольше. Не стоит жертвовать собой ради тех людей, которых приручил. Класть жизнь на то, чтобы сделать беспечных людей еще беспечнее - это не мое. Ладно! Пора мне ехать за табаком!
Досмотрел я вчера сериал про Парвуса, а сегодня уже ничего смотреть не хочется. Писать тоже не хочется. Я не знаю о чем. О сериале про демона революции ничего ни добавить, ни убавить не могу. Я уже настраиваюсь на путешествие в Краславу, которое я собираюсь совершить в гордом одиночестве. Надо будет приехать в Даугавпилс пораньше, чтобы спокойно сходить на вокзал, посмотреть расписание автобусов на Краславу, а потом пойти и снять номер в отеле, хорошенько выспаться, и явиться на суд бодрым и трезвым. А все эти сериалы - это такой шлак, после которого настроение вообще падает до нуля. И потом не хочется больше ничего смотреть.
Нашел я все-таки то, что можно посмотреть...
И навалилась на меня лень и тоска. Друг куда-то пропал. То ли отсыпается после бессонной ночи, то ли его мама опять отправила в больницу, ибо ведет он себя совсем неадекватно. А я досмотрел сериал "София" и собираюсь смотреть сериал "Раскол". Меня давно интересовала тема раскола православной церкви. А вообще меня мало что интересует на данный момент, кроме предстоящего суда. Меня жутко достал мой отец, который пьет и скандалит. Сегодня он в наказание за то, что Павлик сам пожарил себе пельмени, не приготовил тридиционный омлет с утра. У меня нет сил с ним ругаться. Вообще у меня ни на что сил нет. На улице потепление. Я сходил погулять плотно одетый и спарился, вспотел. Даже домой не было сил возвращаться, поехал на автобусе. Сейчас хочется просто лечь и умереть, но надо отвечать на письмо родственников из России, которые все настольгируют по советскому времени.
Да, помню я советское время, когда я жил в самой большой на свете стране, которая собиралась во всем мире устроить революцию. И на все происходящее в этом мире мы смотрели, как на классовую борьбу. И я с раннего детства мечтал стать революционером, как Павел Корчагин. В своих грезах я видел, как рабочие всего мира восстают против проклятого капитализма. Я вырос на коммунистической литературе. И потому, когда я вдруг, никуда не уезжая, оказался в маленькой капиталистической стране, я решил стать рабочим, ибо верил в то, что рабочие - это самый революционный в мире класс. Но в итоге я увидел, что мои товарищи по работе не то, что революцию устроить, а даже заработанные деньги у работодателя стесняются потребовать. Это было очень сильное разочарование. Надо было как-то жить, приспосабливаться к окружающей обстановке, в которой не было никакой классовой борьбы, и подвижек к мировой революции. Для меня это было чем-то вроде предательства. Мне надо было или отказаться от своих взглядов, пойти учиться в ВУЗ предпринимательству и всему тому, что шло в разрез с моим мировоззрением или жить без какой-либо идеи, просто жить, выпивать с получки, растить детей, любить жену. Отказаться от своих взглядов я не смог, потому женился на скорую руку и на долгую муку. Два года я беспросветно пил со своей женой и кривыми-косыми друзьями. А потом у меня родился сын и в один прекрасный день я понял, что жить так, как живет большинство рабочих я не могу. И тогда я начал рисовать, каждый день после работы, я писал свои книги в тетради от руки и рисовал. Чем дольше я рисовал, тем меньше мне нравилось то, что у меня получалось и это обстоятельство заставило меня пойти учиться рисунку с натуры. Чем лучше я рисовал, тем сильнее убеждался в том, что живопись и рисунок - не мое, что мне больше свойственны занятия литературой. Я шатался по разным литературным кружкам, курсам журналистики, курсам радио-дикторов. Там я познакомился с идеями троцкистов и анархистов и изменил свои взгляды на жизнь. Жить с новыми взглядами стало намного легче и проще. Правда поменял я их слишком поздно для того, чтобы интегрироваться в то общество, в котором я жил чужеродным элементом. И вот теперь я уже не живу, а доживаю свою жизнь в том, обществе, которое я слишком долго считал неправильным, потому считал преступлением против своей совести добиваться в нем успеха.
Что еще напечатать? О чем писать книгу? Состояние просто до жути расслабленное, в котором можно только дремать. Мне почти снятся сны, наклеиваясь на явь. У меня стрессовое состояние после того, как с отцом утром на кухне столкнулся. Уже до смерти надоели его пьяные истерики. Пробовал сейчас писать ручкой в тетрадь и действительно, как-то сразу находится в голове что написать. А писал я о том, что телевидение - вещь бесовская, ибо она от лукавого, то есть от государства.
Что-то не идет мне фильм "Раскол" никак. Ничего не хочется писать, ничего не хочется смотреть, хочется лишь побыстрее залечь спать. Может быть я заболел? А может это из-за того, что перестал употреблять кветиакс. Это не только снотворные таблетки, но так же и антидепрессант. Сейчас около часа сидел и крутил ленту в неприличной группе, впрочем и не только там я крутил ленту, еще в одноклассниках и в контакте, а так же на фейсбуке. Муторное это занятие смотреть всякую ерунду, и ставить лайки.
Да, не срослось у меня ничего с женщиной из Украины. Пишет она со страшными ошибками, будто в школе только два года училась, да и писать ей, в сущности не о чем. А я уже давно не клоун, чтобы ее скуку развеевать, мне без нее было скучно, а с ней я так вообще в полную апатию впал. Общение с ней получается односторонним. Вместо нашего диалога получается мой монолог. Она не читала Ницше, и ей вряд ли понравится, если я ей начну его цитировать. Я ей не могу понравиться. Она женщина из села, работающая на одном и том же месте десятки лет. А я фактотум, который постоянно меняет рабочие места. Я из большого города, в котором она жить не хочет, как и я не хотел бы оказаться в селе в Украине. Столько напечатал и только восемь минут прошло. Вот черт! Я-то думал, постучу по клавишам и время как-то быстро пролетит, а оно тянется, растягивается, как резиновое. Слушаю сейчас Аквариум и на душе как-то легче становится. Была бы моя воля, так я бы уже сейчас поехал в эту Краславу, и жил бы там до тех пор, пока этот суд не свершиться. Достают бедного инвалида, принимая иски у каких-то сумасшедших особ, которые часто прикладываются к алкоголю. Не понимаю, почему суд должен происходить у черта на куличках, а не по месту жительства ребенка.
Вот и солнышко уже заходит, а на часах только шесть и восемнадцать минут. Я что-то весь вспотел, очень хочу завалиться на диван и задремать. Только бы не ощущать рядом с собой пьяного отца, который кряхтит и кашляет в соседней комнате. Красиво - желтые листья клена за окном на фоне заходящего солнца. А мне что-то курить захотелось. Друг позвонил, спросил какую-то ерунду совершенно нечленораздельно. Судя по всему он просто на английский не переключился и не может поэтому ввести пароль, чтобы войти в скайп. А закак сегодня очень красивый, прямо загляденье. А я в этот день совершенно ничего хорошего не сделал, следовательно, как говорил Игорек, не загорится в небесной канцелярии ни одного плюсика, но и минусика тоже. Хотя, если разобраться, то бог мне этот день презентовал не просто так, а чтобы я доброе дело какое-то сделал, а не сидел, не пялился в компьютер целый день. Наконец-то семь часов уже. Еще пара часов, и можно будет спать ложиться.
Сейчас ходил покурить, сел на корточки у двери подъезда, раскурил трубку затягивался с отвращением, никакого удовольствия не испытывал от процесса, потом резко встал и тут мозг как занемеет резко, так что я чуть обратно на корточки не присел. Вот так один раз в обморок упал. Главное так не завалиться посреди незнакомого города, когда на суд поеду. И дело тут даже не в курении, а в том, что мне резко вставать нельзя. Что-то у меня там с кровяным давлением при резком подъеме делается. Жрать почему-то не хочется. Может это потому, что отец не хочет, чтобы я вообще в кухню заходил. Его просто бесит, если я или Павлик что-то себе есть готовим. Он хочет показать, что мы без него с голоду умрем. Вот я сейчас взял и сходил в магазин, купил две пиццы мороженых и ужин удался на славу. Главное, что Павлику понравилось, хотя в этих пиццах слишком толстый блин теста, а начинки мало и это по евро двадцать пять. Дороговато получается за такой продукт...
Вот уже и половина девятого! Уже можно закинуться таблетками и улечься спать. А мой папа устроил забастовку. Сам ничего не готовит и нам не дает. Видимо решил взять нас измором. Мы по его разумению приползем к нему на брюхе и будем молить его, чтобы он нам что-то приготовил. Как же, разбежались! Как было бы хорошо, если бы он уехал в свою любимую Россию из ненавидимой им Латвии! Но он этого никогда не сделает, потому что уж слишком у него маленькая пенсия, а работать он просто не в состоянии. Не хочет или не может, я не знаю, не вникал в этот вопрос. Мне, честно говоря, все равно, хочется только, чтобы он оставил меня в покое, дал жить спокойно. Он так нагнетает обстановку, что хочется просто взять и удрать жить на дачу, не смотря на то, что там нет никаких удобств. Взять чертов кредит, сдалать там все, а потом там жить и потихоньку выплачивать. Единственное, конечно то, что Павлику оттуда ездить в техникум дорого и неудобно. А так, я бы уже давно это мог бы сделать. Печка может стоить тысячу, пила пятьсот, ванна, бойлер, унитаз водопроводные трубы и канализационные тоже около тысячи. Кредит можно взять на три года. Ну, плюс еще окна заменить около тысячи выйдет. Это четыре тысячи на все и про все нужно, ведь еще веранду сделать нужно, обои ободрать и стены покрасить, где ламинат на пол постелить, а где ковролин, доски нужны, чтобы мебелишку сварганить. Планы, можно сказать, наполеоновские. Чтобы там жить, нужно в этот дом много денег вложить, иначе нельзя. Все это долго, сложно и хлопотно. Было бы проще, если бы мой папа обиделся и ушел из дома в даль светлую, как он сам мне один раз сказал. Тогда бы я мог запросто жениться. Женщин без жилплощади, пруд пруди. Только позови, как они тут же, как пчелы на мед слетятся. Тут же и на продукты меньше денег уходить будет. Все хорошо будет. Но он никуда не уйдет. Он еще долго жить будет на моей шее и нервы мне больные портить. Даже если и найду себе женщину со своей жилплощадью. Как я сына с этим алкоголиком смогу оставить? Нет, не уйти мне от него никак! И пьянствует постоянно и никаких проблем со здоровьем у него нет. Желчный пузырь ему вырезали, а он все равно пьет и хоть бы ему хоть раз плохо стало. И эту пенсию, которую он уже, черт знает сколько ждет, ему все никак не могут выплатить. А может он ее уже получил, просто нам ничего не говорит и пропивает ее потихоньку. Тяжко жить с алкоголиком, но я из-за него пить бросил. Это тоже хорошо. И как он не отравиться этой паленой водкой! А если помрет, черт его знает что с ним делать. Никакого пособия на погребение получить не получится, потому, что он россиянин по гражданству. Придется жечь его в крематории за свой счет. Да, а это, насколько я помню, очень дорого. Места на кладбище у него нет. Поминки устраивать ему не будем, приглашать на них просто некого. Впрочем, он уже десять лет назад собирался помереть, а все еще живет и пьет, наслаждаясь своим алкоголизмом и избыточным весом. Помню, как он повторял пьяный, чтобы мы устроили ему пышные похороны, чтобы мы нарядили его в дорогой костюм и наняли оркестр... Бред какой-то! Зачем нам это нужно? Хотя можно было бы устроить и пышные похороны, если бы он накопил на них при жизни. Мама говорит, что у нее плохое предчувствие на его счет, но я в это не верю. У подлости свой закон, и он действует. А еще он может на старости лет, как бабушка, стать инвалидом первой группы и придется ему задницу подмывать. Вот будет весело! Не дай боже мне дожить до такого, чтоб всем своим близким быть в тягость, да еще и при этом вести себя так по свински! На его месте я бы давно психанул и ушел из дому, но в этом все и дело, что идти ему абсолютно некуда.
Зашел на сайт знакомств и мне стало как-то не по себе. Столько, вроде бы, женщин, ни одной из них у меня нет желания писать. Ни одна из них не вдохновила меня на то, чтобы сбрить свою длинную бороду. И дело тут не в лицах, а в их выражениях. Хотя, скорее всего они не отвечают на послания потому, что это фальшивые профили. Фотки украдены из интернета, а все остальное сделать не составляет труда даже для ребенка. Наделали дурацких профилей и требуют деньги буквально за все действия на этом сайте. Поздравьте женщину с днем рождения! Для этого заплатите за подарок пару евро! Как же, разбежался! Я деньги потрачу, а за этими крадеными фотографиями сидит бородатый мужик, обнимая бутылку водки. Да я тоже могу создать сайт знакомств и создать там движение в одиночку. Нет, я пойду другим путем! Когда буду в состоянии принять женщину, я зайду на другой, более серьезный сайт и состыкуюсь там с серьезной женщиной, которая не пьет и не курит. Конечно, страшно будет ее вести в эту раздолбанную квартиру, в которой уже давно пора сделать ремонт, но та, у которой намеренния серьезные испугаться этого не должна.
Проснулся сегодня рано, но встал очень поздно. Долго валялся в постели и не мог себя заставить встать. Отец развел блины в кухне. Так что надо ждать, пока он их дожарит. А у меня во рту какая-то болячка образовалась. Как бы чего не вышло из этой мелочи! На улице мерзость конкретная - серое небо, сырой южный ветерок, того и гляди пойдет затяжной дождик. Друг в полном неадеквате трезвонит каждые пять минут и на этом основании отец захотел у меня отобрать карточку с документами. Я послал его подальше, но это не значит, что он успокоился. Будут еще новые попытки отобрать у меня атрибуты власти.
Я еле вернулся с прогулки. Какое-то жутко расслабленное состояние. Я взял и поставил песни Янки Дягилевой, нашел даже те, которые я не слышал. По моему я слишком тепло одет, а может быть все это из-за перемены таблеток. Как бы мне хотелось поехать в Краславу на суд побыстрее, а то ожидание этого суда меня совсем достало, не меньше моего батеньки. Он сейчас вроде бы что-то готовить собрался. Это тоже хорошо. Вроде бы устал после прогулки, как собака, но сидеть все равно не можется и лежать тоже. Печатаю буквально из последних сил. А как подумаю, сколько мне еще мучиться до девяти часов вечера, так сразу голова начинает судорожно болеть.
И почему же я не пошел учиться дальше, почему не стал магистром истории? Учиться дальше я не пошел потому, что считал все то, чему учат в ВУЗах при капитализме самой настоящей ересью. Я даже хотел на Кубу уехать, где коммунизм. Однако я вскоре узнал, что коммунизм там совсем какой-то неправильный, как и в Корее Северной. Я решил заниматься самостоятельно своим образованием, потому читал Маркса и Энгельса, и Ленина. Глупо это все было. Потом эзотерикой увлекся не на шутку. А теперь в голове стало пусто и прохладно, ибо во всем разочаровался. Помню, как в шестом, учителя вдруг открыли нам тайну. Оказывается все они терпеть не могли советский строй и тайком ходили в церкви. Этого я не смог им простить. Это я сейчас их понимаю, даже сочувствую этим несчастным людям, которые боялись потерять работу да и каких-либо репрессий со стороны новой власти. Помню, как резво напечатали новые учебники, а старые жгли на заднем дворе школы. И в новых учебниках мне все казалось чепухой. В седьмом классе я вообще не учился, только изредка приходил в школу, чтобы исправить свои неуды на тройки. Это было для меня не очень трудно. В восьмом классе я перешел в другую школу, и там начал учиться, но мне дали из родной школы такую характеристику, что мне ставили только четверки уже по десятибалльной системе, как бы я ни старался. Многие учителя так и говорили, что мои сочинения никуда не вписываются, противоречат новой программе. Тем не менее все они были жутко удивлены, когда узнали, что я ухожу из школы после окончания девятого класса и иду в училище. Некоторые из них даже пытались меня отговорить, объясняли мне, что по натуре я совсем не рабочий и не смогу прижиться в той среде. Но я их не слушал, ибо презирал их за то, что они оказались такими перевертышами, за то, что они прославляли какую-то демократию, и словно забыли о том, что они славили пару лет назад.
После девяносто первого года в Латвии образовалось два политических фронта. Один из них был народный, то есть националисты, а другой интернациональный, к которому относились все, кто против националистов. Я был ярым приверженцем интер-фронта. Слово народ, народный, национализм, нацизм вызывало у меня тошноту неприятия. Я до сих пор терпеть не могу народные песни и танцы, неважно какие ирландские, латышские или русские. Мне было очень неприятно слышать, когда мне орали в ухо о том, что Латвия только для латышей. Соответственно мне так же было неприятно слышать и о том, что Россия только для русских. Мне были неприятны ирландские националисты, и их английские враги...
Прошло время, и я забыл про свой интернационализм. Пошел и натурализовался, сдал экзамен на латвийское гражданство и присягнул этому государству на верность, и все только для того, чтобы уехать из Латвии, как мне тогда казалось навсегда. По иронии судьбы я вернулся в Латвию из-за сына. Иной силы не было для того, чтобы вернуться в эту ужасную страну, где честному труженику надо постоянно считать копейки, чтобы выжить. Ирландия мне тоже жутко не понравилась, как и Англия.
Ой, как же мне плохо! Прямо места себе не нахожу. Сидеть не могу, ходить, тоже не могу. Пробовал полежать, так тоже не получается. На улице погода совсем испортилась, не хочется вылезать из дому. Может быть через полтора часа что-то изменится. И фильм "Прикованный" что-то совсем не смотрится. Темно стало, хоть свет в середине дня включай. Через полтора часа надо определенно выйти на улицу, слегка протрястись. Полтора часа прошло, но пойти протрястись мне не захотелось, на улице страшная мерзость твориться. Ветер тянет с севера листья последние желтые с деревьев. И дегу мне в шею вцепился мертвой хваткой. Писание ручкой в тетради не помогает мне найти тему для написания чего-либо. Отмазался я от друга, который зовет меня к себе в гости на кофе. Нехорошо это, но мне реально плохо сегодня что-то, хоть ложись и помирай. Но я не могу лечь и умереть пока не закончу эту книгу, которая у меня рождается в страшных муках...
Я был спасен от скуки статьей про Оруэла, моего любимого писателя. Правда спасен я был всего на час. Может быть мне стоит прочитать Хаксли? У него тоже есть фундаментальное произведение о тоталитаризме, только не тоталитаризме прошлого, а тоталитаризме будущего. Отчего-то мне вспомнились те времена, в которые я бросил пить, развелся, и уже подумывал о том, как бы бросить курить, но до этого тогда руки не дошли. Теперь надо любой ценой бросить курить, во сколько бы мне это ни обошлось. Писать опять стало не о чем. Придется мне пойти поесть. Поел я совершенно непитательного супчика, который приготовил мой папа. Этот суп уже успел остыть, потому есть его было не совсем приятно. Пришлось мне закусить все это дело пряниками, а то никакого чувства сытости. Почитав про Оруэла я вспомнил сериал "Черное зеркало". Конечно, там все грубо, примитивно, топорно, но все же этот сериал можно поставить в один ряд с произведениями Оруэлом.
Да, у меня с отцом никогда не было никакой духовной близости, может быть по этой причине на меня очень большое влияние оказали мои старшие коллеги по работе. Как-то раз, когда мне было лет шестнадцать, он сильно меня напугал, едва не загнувшись, ему тогда в последний момент перед началом гангрены вырезали желчный пузырь. Теперь я понимаю, что тогда я испугался ни сколько за него, сколько за себя. Я тогда еще не работал, мама тоже, сестра совсем маленькая была и я не знал, что мы будем делать без него. А он, умирая на больничной койке, спокойно так попрощался со мной, будто уходил в лучший мир. Меня это просто взбесило. Как это так, подумал я, он сейчас умрет, а я должен тянуть лямку вместо него? И все это потому, что он не берег свое здоровье, пил водку на рыбалках по выходным. Мне все это показалось ужасно несправедливым. А потом, когда он начал поправляться, я ужасно этому обрадовался, обрадовался тому, что я в этом мире не один остался с мамой и сестрой. Это обстоятельство повлияло на мое решение бросить школу и пойти в училище, чтобы быстрее начать самому зарабатывать деньги. Нет, никогда я не забуду то время, когда я одевался в чужие обноски, как сестра и мама, а он покупал себе дорогие кожаные куртки и вкладывал половину своей зарплаты в свою любимую машину, на которой разъезжал очень небрежно и часто пьяный, пока не устроил ужасную аварию в пьяном виде. После этого он перестал работать официально, потому что ему присудили выплатить две тысячи латов. Он заявил, что не признает своей вины и ничего платить не будет. Этим самым он лишил себя какой бы то ни было пенсии в Латвии. Не работать двадцать лет! Двадцать лет он напивался на свои случайные заработки и жил за счет жены, а потом за счет тещи, а теперь за мой счет. Ехал бы он из ненавидимой им Латвии на свою родину! Так нет, не хочет или просто у него кишка тонка уехать и начать все сначала. Пенсия у него там есть, нужно только работу найти, а это будет ему там легче, чем здесь, где требуется знание латышского, который он учить упорно не хочет и никогда не хотел, ибо считает себя представителем великого народа, которому все должны. Веди он себя иначе, и я бы не забрел в такие дебри своих заблуждений, из которых я только сейчас начинаю выходить.
Вот уже и девять часов вечера. Хочется сходить покурить, не смотря на то, что меня уже тошнит от этой трубки. Скорее бы съездить на суд, а потом пойти к наркологу и закодироваться от курения! Желание это настолько сильное, что мне кажется, что оно меня просто пожирает изнутри. Такое же желание я чувствовал когда думал постоянно о женщине. Да и сейчас, я, признаться, о ней иногда думаю, и чувствую опустошающее меня желание. Клин вышибают клином, надо бы мне другую какую-нибудь интересную женщину встретить и по ней сохнуть, а не по той потаскухе вечно пьяной с гнилой душой. Откуда во мне взялось это страшное, нездоровое влечение к этой падшей особе? Она же кошмарно необразована и не воспитана. Время, наверное, вылечит меня от этой страшной болезни имя которой одержимость. Надо сказать, что после нее мен попадались сплошь страшные женщины, которые изрядно прикладывались к алкоголю. В общем, это не те клинья, которыми можно было вышибить тот клин, который и по сей день находится в моем сердце. Нет, это даже не клин, а заноза, клещ энцифалитный. Как все-таки хорошо, что у меня есть сын, за которого я готов не только умереть, но и жить, жить трезвым, жить в Латвии, жить вместе с отцом, жить без женщины, жить без вонючей трубки...
Итак, мне осталось только пережить понедельник. А во вторник я, наверное, выеду в Даугавпилс пораньше, чтобы пошататься там по городу, и засветло найти там гостиницу, снять там номер, проспаться и рано утром прибыть в Краславу, где и состоиться собственно этот суд. Это путешествие может изменить мою судьбу. Возможно, что там я встречу свою новую любовь, хотя, эта встреча сейчас будет не ко времени, ой, как не ко времени! Сначала надо эту чертову дачу обустроить для жизни, а потом все остальное.
Только бы мне не потратиться во время этого путешествия на самый край Латвии! Ведь мне надо будет там как-то отужинать, и потом позавтракать. Надо будет в Риге еще зайти в супермаркет и купить все необходимое. Мало ли в дороге есть захочется. Если поезда не будет, так поеду на автобусе. Самое ужасное то, что у меня уже табак кончается. Как-то курить я стал слишком много.
Вроде бы и хочется чего-то напечатать, не могу я просто пролистать этот день, но в голову ничего хорошего, вечного, разумного и доброго не лезет. На улице темень непроглядная. Надо будет в путешествие взять не только жратву, но и какую-то книгу купить. Того же Хаксли. Главное, чтобы он был в магазине. Жутко интересно, что он из себя представляет.
У меня с утра истерика началась, когда мама сказала мне, что надо забронировать номер в отеле в Даугавпилсе. Я не знаю почему, но мне этого делать почему-то очень не хотелось. Не хочетя стеснять себя каким-то бронирванием, не хочется ничего делать заранее. Я еще шею во сне себе слегка свернул, теперь шейные позвонки жутко болят. Хочется сегодня лечь и заснуть до завтрашнего утра, когда я, прихватив документы, поеду в этот чертов Даугавпилс. А потом в Краславу уже следующим утром. Какой это все-таки бред - ехать до Даугавпилса, потом там ночевать, а потом ехать дальше рано утром. Это все потому, что не ходит рано утром прямой автобус до Краславы. Можно, конечно, будет заплатить за какой-то автобус, который идет на Витебск рано утром. По идее то на то и придется. Но с отелем, конечно, удобнее, нежели рано утром на белорусском автобусе.
Сейчас сижу, смотрю в окно, слушаю немецкую музыку. На улице светит солнышко, дует слабый ветерок. Совсем мало листьев желтых на деревьях осталось. Может быть пойти погулять? У друга компьютер сломался, я ничем ему не могу помочь, но он все равно зовет меня к себе, чтобы я выпил кофе у него. А мне не хочется к нему идти, неуютно я там себя чувствую после того, как его мама на меня накричала, обвинив несправедливо. Гулять мне тоже как-то не хочется, тяжко мне как-то. Хочется того, не хочется этого, как-то несерьезно все это! Надо иначе к своей жизни относиться. Выпил сейчас своего свежего сока, и надеюсь, что не побегу через полчаса в туалет, надеюсь, что он не испортился. Фильм какой-то надо посмотреть, а в лом как-то это делать, не могу себя заставить, не могу себя заставить даже ленту покрутить в неприличной группе.
Было плохо. Сходил покурил, и стало еще хуже. Завтра буду шляться по второму по величине в Латвии городу и искать отель за двадцать евро. Надо будет еще найти где поесть, надеюсь там будет Макдональдс или Хесбургер. Как подумаю, что мне еще хренову тучу времени сидеть. Ой, что-то живот прихватило! Совсем мне что-то плохо стало. Ну вот! Отпустило! Еще неизвестно, кто из нас с отцом быстрее загнется! Что-то со здоровьем у меня все не слава богу, а скоро надо будет идти на работу устраиваться. Вот, действительно, буду помирить на работе, после того, как попомирал дома год. Шестнадцать месяцев придется помирать, до того счастливого момента, в который я сначала выйду на больничный, а потом уволюсь и опять встану на биржу. Из шестнадцати месяцев тринадцать придется отработать по полной. Пенсию тогда перерассчитают, может быть на двадцатку какую-то больше платить станут.
Да, как-то мало философии в моих текстах стало! Несколько раз сегодня хватался за Аристотеля, пробовал углубиться в чтение, но не получалось, книга, которую я ранее не раз брался с увлечением читать для меня теперь стала нелепым набором слов. Рядом стоит томик Бодлера, но его могучие слова тоже больше не говорят со мной. Есть на книжной полке ближайшей и Достоевский "Братья Карамазовы", но внутренний голос говорит мне, что это такой же шлак, как "Игрок", как "Бесы" или "Идиот". Я прочел эти книги и практически напрочь забыл, ничего из них не соотнеслось с тем, что я пережил. Как и книги Теуна Мареза, которые я читал просто запоем, но потом ничего из прочтенного я на практике не применил. Я ошизел настолько в последнее время, что начал читать Брема, его "Жизнь животных". В какой-то момент мне показалось, что это очень познавательно. А ведь надо какую-то книгу взять с собой в дальнюю дорогу. Не русско-латышский словарь же брать! Что бы я не взялся читать, ничего не лезет в голову, будто она переполнена каким-то мусором. Это я читал, что-то помню, то тоже уже давно читал и тоже что-то помню. Может быть мне надо побольше писать, чтобы освободить голову. Какое-то настроение у меня действительно странное - не хочется ничего ни читать, ни смотреть.
Дурацкие все-таки эти конфеты от Порошенко! Неудобно их сосать. Эдакий шарик, внутри которого какой-то кисель. Смотрю, как с комбината железобетонных конструкций поехала машина с панелями и вспоминаю, как я такие панели на машины грузил. Не очень-то мне там весело было, потому что там работало несколько очень неприятных в общении людей, которые мне постоянно говорили, что я там не на своем месте. Они чуяли во мне чужака и всеми силами пытались оттуда выжить. Мой отец тоже чует во мне чужака и пытается выжить из квартиры. Он этого не осознает и в этом вся проблема. Было бы лучше, если бы он отдавал себе отчет в совершаемых действиях. Он придирается ко всяким мелочам, и капает мне на мозг свой придушенный гнев. Впрочем, у него один раз вырвалось, требование чтобы я убрался из дому, когда я отказался егу слушаться. Он неосознанно делает мою жизнь настолько невыносимой, что в один прекрасный день я просто уйду из дома. Он ведь знает, что мама все равно будет оплачивать квартиру, чтобы не пропала, а на еду и выпивку у него будет пенсия и его непостоянные заработки. Он хочет жить один, чтобы никто ему не мешал пить. Никаких чувств ни к кому он не испытывает и я почему-то с рождения это чувствовал.
Уже четыре часа после полудня. Я жду того момента, когда я смогу завалиться спать, а потом встать пораньше, и отправиться на автовокзал, чтобы заранее взять в кассе билет. Все, что угодно, только бы побыстрее уехать из этого дома, подальше от брызжущего ядовитой слюной отца. На улице как-то незаметно стало пасмурно и серо. Мне и сейчас хотелось бы куда-то уйти, но мне как-то тяжко ходить по лесу. Это стало напоминать мне метание зверя в клетке. Все мы ждем того часа, в который нам разрешат умереть. Хотя, когда мой сын рядом, меня не одолевают мысли о смерти, мне хочется жить, хочется даже трудиться на его благо. Жизнь в его присутствии мне кажется не такой уж и безнадежной штукой.
Четыре часа и двадцать минут, я кладу в рот еще одну конфету. Больше не буду покупать эти сладости от президента Украины! От них у меня язык сморщился. На Западе уже появилось подобие зари. Скоро солнце зайдет и ночь раскинет свои темные крылья над городом, который засветится сотнями, тысячами десятков огней, слабых и очень ярких...

6.

Вчера я был совершенно дохлый после путешествия в Краславу. Суд мои требования сочел нужным полностью удовлетворить. То есть Вера должна мне платить алименты до того момента, как Павлику исполнится восемнадцать лет. Судебные издержки на меня не навесили. Оказалось, что я мог на суд явиться в скайпе. Как это сделать, я смутно себе представляю, но все же, это теперь возможно. Отель в Даугавпилсе был сносный, хотя один совмещенный с душем нужник был на десять коек один, так что пришлось мне, напившись чаю, помочиться пару раз в окно, пока сортир был занят. Койки там стояли даже в коридоре, специально для тех, кто не может заплатить за номер. Еще в этом номере был электрический чайник, но не было кружки, пришлось купить кружку. Но потом меня ждал еще один облом - у чайника была сломана кнопка, потому мне пришлось давить на нее до тех пор пока вода не закипела. Попивая чай, я испортил аж две тетради в линеечку. И вообще у меня появилась новая привычка - строчить что-то ручкой в тетрадь. Я этим занимался всю дорогу. Я делал это пока ждал суда, чуть ли не во время суда. Мне дико понравился этот процесс. Краслава меня поразила обилием чиновников и заброшенными домами в деревнях.
В магазине я видел цыганскую пару - мужика с бабой лет сорока. У мужика были обожженные руки. Они взяли пару пива и бутылку водки в восемь часов утра. В последний момент женщина побежала взять еще корма для кошек и для собак. Вот так и живут в славном городе Краслава. Единственное, чего я не понял, так это того, где же этот цыган достал двадцатку на набор истинного джентельменя с утра. Черт знает, сколько я часов провел в кресле, чтобы поприсутствовать на этом судебном заседании! И все только ради того, чтобы меня не нагрузили платить штраф за неуважение к суду. А меня могли нагрузить на сто пятьдесят евро. В итоге на это путешествие пришлось потратиться - двадцать евро на отель, благо, что у меня бесплатный проезд. Ощущение от посещения Даугавпилса было несколько гнетущее. Я знаю очень много людей из этого города, которые оттуда уехали. Все они уверяли меня в том, что любят родной город, но почему-то жить там не хотят. Выглядит он, как типичный уездный городок Российской Империи - крепость, двухэтажные дома в стиле ампир и какая-то невыразимая тоска в глазах у жителей. У меня создалось впечатление, что все они оттуда мечтают уехать. В Лиепае я такого почему-то не ощущал. Да и вообще не так много людей в Риге я встречал из Лиепаи, оттуда почему-то люди не так бегут, как из Латгалии.
Вот ехал я, глядя на брошенные дома и вспоминал свой дом за городом, который тоже выглядит достаточно брошенным. В следующем году надо будет посадить горох и еще чего-нибудь, а то яблок не будет, а настоящие витамины нужны. В этом году надо будет еще раз туда съездить, собрать оставшиеся яблоки, слить воду из системы. Когда-нибудь он будет выглядеть перфектно, когда-нибудь...
Что-то руки опускаются и я не могу писать, а руки тянуться к еще одной тетради, так хочется писать от руки, а не печатать. Но я не даю себе этого сделать, ибо тетради мои читать никто не станет, а это кто-то, да прочтет.
Сходил в банк и получил калькулятор кодов для интернет банка. Мудреная штука, какая-то, трудно будет научиться ей пользоваться. Я так думаю потому, что мне сейчас, после прочтения инструкции все кажется очень простым. На улице просто жара какая-то. Видел несколько человек в майках и шортах, но большинство одето уже тепло. Я запарился пока дошел до банка и потом обратно. Павлик из техникума вернулся уже, а мне, наверное, надо бы продолжить просмотр сериала про Салтычиху. Это, конечно, жуткая история о жутком веке России, когда русских продавали, меняли, дарили, как некий скот. Когда в принципе считалось нормальным, если беглого крепостного запарывали до смерти. Это было такое же рабство, как в Америке. Да, американцам трудно понять, как могла титульная нация империи находиться в рабстве, как мог быть рабом белый человек. И при всем при этом, туземцы, вроде тех же тунгусов или марийцев были людьми вольными, то есть никому не принадлежали, не были крепостными...
Я испортил еще одну тетрадку, пока смотрел кино про Салтычиху. После художественного фильма я посмотрел документальный. И понял, что дело это настолько темное, что и дало право создателям сериала право на вымысел. Курить хочется нечеловечески, и каждый час. Когда же я, наконец, расстанусь, разведусь с этой вонючей трубкой! Во вторник у меня назначен визит к наркологу, и надеюсь, что это ужасное желание меня наконец-то оставит. Теперь я после сеанса гипноза, не хочу даже заходить в магазинах в отдел алкоголя. Хотя желания что-то сделать в этом роде появлялись и тогда я ел мороженое. Прямо не верится в то, что я после такого долгого стажа перестану курить. Завтра надо бы на дачу съездить, а сегодня допить сок. Как было бы хорошо, если бы там была нормальная печка и все городские удобства! Тогда бы я оттуда и не уезжал и мог бы яблоки каждый день есть яблок вдоволь.
Друг куда-то исчез, не названивает больше, а я этому и рад как будто. Говорить с ним решительно не о чем, он даже сериалы не может смотреть, не говоря уже о книгах. А мне вроде хочется книги читать-то. Буковского я в дороге с удовольствием прочел, сейчас начал было, Хаксли читать, купил его книгу за пятерку. Да, растратил я много денег в этом путешествии, не смотря на то, что мама мне отель компенсировала. Но ничего! Алименты теперь платить не надо, отец начал свою лепту вносить в ведение домашнего хозяйства. Не так-то и тяжело стало накопить на велосипед Павлику. Может быть с этим управлюсь до нового года.
После того, как я бросил пить у меня начали появляться новые вредные привычки - писать в блокнот, есть мороженое, сосать леденцы. Остается только гадать, какие привычки у меня появятся, когда я еще и курить перестану. Губы в уголках рта растрескались, очень неприятное ощущение. Мысли опять начинают вращаться вокруг падшей женщины, в которую я был очень сильно влюблен. Опять эти конфеты от Порошенко! Надоели они мне, право же, но других в магазине нет. Утро сегодня очень красивое. На небе ни облачка, солнце сияет особенно ярко и еще тольком не поднялось, хотя уже половина десятого. И вот, сейчас, вместо того, чтобы печатать, мне хочется взять тетрадку с ручкой и строчить туда всякий бред, зная, что можно печатать все, что угодно, все-равно это никто читать не будет. С одной стороны - это свобода, а с другой какая-то мания. Только что курил и опять захотелось! Трудно как-то усидеть в кресле. Попытался читать какую-то ужасную статью про отношения мужчины и женщины. Как-то там все невнятно напечатано, читать невозможно. Надо чем-то заняться, может погулять сходить. Чтобы хоть как-то растрясти свое сонное тело, которое еле движется. Но у меня дегу засел в капюшоне и не хочет выходить, ругается и кусается, когда я его пытаюсь вытащить.
Как-то мне совсем нехорошо! Прогулялся с большими усилиями. Хочется лечь и лежать, ничего не делать. Может почитать книгу, может поспать еще. Но тут я взялся слушать лекцию о феодализме. Лекция идет со скрипом. Ужасно трудно воспринимать информацию. Самочувствие ни к черту. Надоели эти конфеты хуже горькой редьки!
Дочитал "Почтамт" Чарльза Буковски. Роман заканчивается тем, что писатель увольняется с работы на почте, и я даже почувствовал то облегчение, что чувствовал автор. Я помню то пьянящее чувство свободы, когда вышел из первого отделения психиатрической больницы, когда ушел с железной дороги, когда перестал быть мастером по изготовлению жалюзи, когда уволился с комбината железобетонных конструкций, когда покинул свайный цех, когда в последний раз слез с высотного крана, когда я наконец-то сбежал из прачечной. Скоро уже январь, в котором мне надо будет устроиться на работу, на какую-нибудь работу, чтобы в следующем году мне перерасчитали пенсию, чтобы через шестнадцать месяцев снова выйти на пособие, чтобы поваляться на больничном. А я, честно говоря, уже даже размечтался о том, что после получения второй группы инвалидности мне уже больше не надо будет отбывать трудовую повинность. Да пенсия оказалась в два раза меньше, чем я ожидал. На двести евро я с сыном и отцом прожить не смогу, и даже если мне и начнут выплачивать алименты из соответствующего фонда, мне все равно придется гнуть свою больную спину, чтобы как-то выжить. Даже если я буду усердно работать, то мне будут прибавлять к пенсии каких-то пятнадцать евро в год. Это очень печально. Чтобы догнать свою пенсию до четырехсот евро, мне понадобиться трудиться еще лет десять. Конечно, я могу поработать пару лет, накопить денег, а потом позволить себе отдохнуть до тех пор, пока сбережения не кончатся.
Курить только что выходил, так никакого удовольствия от этого процесса не получил. Последнюю пачку табака докуриваю, потом государство потерпит колоссальные убытки в связи с тем, что упадет спрос на табак. Ранее я каждый месяц тратил на табак примерно шестьдесят евро, это тридцать евро в месяц, если грубо взять государство получало с меня налога на вредную привычку. А сколько я бы заплатил государству за двадцать лет! Если учесть еще, что налог будет повышаться, то получается очень внушительная сумма, на которую можно дом хороший в пригороде построить. Вот я и построю на эти деньги дачу, а сначала куплю сыну новый велосипед. Взять бы кредит, да купить сейчас, тогда мы бы могли кататься до того, как пойдет снег. Но если я так сделаю, возьму кредит, то я рискую испортить отношения с мамой. Она за такие дела меня точно лишит карточки и всех документов, лишит дееспособности. Конечно, я мог бы ей не говорить о том, что взял кредит, и сделать на даче все, что нужно. Но я и сам не очень хочу брать кредит, чтобы не платить дважды за те же вещи. Буду копить деньги - делать то, что у меня хуже всего получается. Один раз я накопил достаточно большую сумму, но все пустил по ветру после того, как женился в первый раз. Сейчас мне предстоит очень долго копить, чуть ли не пять лет. Еще неизвестно, когда у меня компьютер накроется или телефон, у сына тоже может что-то сломаться, и это отодвинет сроки исполнения моих планов в светлое будущее.
Друг мой куда-то пропал. Вероятно квасит с пенсии. А мне и хорошо, что не надо к нему в гости ходить и сидеть там за чашкой кофе в прокуренной комнате, где от сигаретного дыма дышать нечем. И как-то мне очень тяжко поддерживать разговор ни о чем. Он, наверное съест весь клонозепам за неделю, что ему на месяц выписали и будет просить у меня анайфранил. Сомневаюсь я в том, что он закодируется. Пока пенсию не пропьет, не успокоится. А может опять в психушку загремит, а потом сразу в какой-нибудь пансионат. И еще неизвестно, как он от гипатитов своих вылечится. Может допьется сейчас до цироза и тогда кердык ему. О чем он вообще думает, когда начинает квасить говенное пиво по черному? Он восхваляет беспечность, инфантильное поведение, и допрыгается же ведь! Добьется того, что будет умирать в пансионате от цироза и никого рядом с ним не будет. А я, узнав, что он умер только пожму плечами и скажу, что сделал все, что мог и даже больше. И мне не будет его жаль, ведь он сам выбрал смерть от цироза. Хотя, имеет ли право безумец решать, что ему делать и как ему жить? Вероятно нет. На месте его матери я бы не забирал его из больницы. Там он, по крайней мере, не пил, не доводил себя до цироза. Я многое готов ему простить, но того, что он стал скучен, я простить ему не могу. Он может смотреть один и тот же дурацкий фильм множество раз, в то же время, как он говорит, ему трудно напрячь мозги, чтобы посмотреть что-то новое. Гулять он не может, сказать ему нечего, но он все равно говорит одно и то же, и мне приходится делать вид, что мне интересно его слушать. Но это же ложь, и ложь далеко не во спасение, а наоборот...
Сериал "Кровавая барыня" под конец стал совсем ужасным. Я имею в виду не то, что его было страшно смотреть, а то, что его создатели ужасно поработали над сюжетом. После просмотра сериала я тут же начал смотреть документальный фильм про дело Салтычихи, так в этом деле так много белых пятен, что создателям сериала осталось только придумать всякую ерунду, чтобы увеличить время сериала. Из проверенных фактов, не то что сериал, даже полнометражный фильм состряпать трудно не то что сериал из двадцати серий по часу каждая. Историю там тесно сплели с вымыслом и домыслами, так что и не разобраться где и что. И это критики назвали историческим фильмом!
Начал смотреть еще один сериал дурацкий про крепостное право. Задумался, кем бы я мог быть, если бы жил в начале девятнадцатом веке. Ох и плохой бы из меня получился казак, а крепостной крестьянин и того хуже, а родись я барином, то точно по ветру пустил бы состояние. А какой бы я был мелкий чиновник - пьяница и бобыль. Впрочем такой, как я мог появиться только в конце двадцатого века, а в девятнадцатом я был бы совершенно другим. А окажись я такой, какой я сейчас есть в девятнадцатом веке, то вряд ли выжил бы. Ну, вот. наушники заработали от провода. Так что можно сидеть до тех пор, пока чай до конца не выпью. А его у меня много осталось. Может что-то хорошее получится напечатать о своих впечатлениях после посещения Краславы. Интересно, почему даугавпилский суд находится в Краслве в пятидесяти километрах от Даугавпилса. Не понятно.
Вчера у подъезда повстречал соседа, который шел домой пьяный и без получки. Он говорил, что хочет есть, но ему стыдно просить есть у жены, потому, что пришел пьяный и без зарплаты. А мне он сказал, что я кошу под дурачка, что табак у меня очень дорогой. А что у пьяного на языке, то у трезвого на уме. Ему почему-то кажется, что я прикидываюсь бедным. Да, я действительно бедный, потому что у меня отец на шее сидит и сына надо как-то прилично содержать, пока он учится. Я не работаю пока и пенсия по инвалидности очень маленькая. Правда, я теперь не пью и курить во вторник перестану. Эти два остоятельства дадут мне сэкономить очень много денег. А потом мне придется долго и упорно завязывать с мороженым и конфетами, надеюсь, что от этого мне кодироваться не понадобится.
Какая же музыка хорошая звучит в наушниках. Когда-то у меня были диски этой группы. Я их слушал, когда работал на комбинате железобетонных конструкций недалеко от городской свалки в Гетлини, на самой дальней окраине Риги. Когда сейчас слышу эту музыку, вспоминаю то время, когда я там жил недалеко на заброшенном хуторе. Жил я тогда и не знал, что в том районе около комбината живет та женщина, в которую я так по свински втрескался в этой чертовой прачечной...
Вот блин! Павел спать ложиться собирается, а я еще хочу печатать, у меня начался словесный понос и я готов печатать еще часа два, точнее до полуночи. Будет ли странная встреча с Ольгой лет эдак через пять, когда у меня с дачей будет все в порядке. Когда Павел уже будет работать и жить в Риге, а я перемещусь на дачу, где смогу принимать гостей. Представляю, как я приглашу эту заразу в гости. Она, конечно, не поедет, если я с ней хорошенько не выпью. Скорее всего, она даже не узнает меня, пройдет мимо, не поздоровавшись. И я тоже не стану ей навязывать свое общество. Жива ли она будет через пять-то лет. Может помрет с перепоя. Но мне, почему-то кажется, что мы с ней все-таки встретимся еще. Не так-то просто взять и выдрать проросшее чувство из сердца. Я стригу внешние проявления своего чувства, но корень из сердца не вытянул, не выкорчевал.
Эти таблетки начали действовать, начала кружиться голова, появилась слабость и вялость в движениях. Но поставить на сегодня точку я не могу, ибо полна еще чашка с чаем. И есть еще много конфет, которые я хочу съесть здесь и сейчас. Я еще покурить схожу на сон грядущий. Надо будет завтра каких-то других конфет, кстати, купить и Павлика мороженым угостить, а то я мороженое ем, а он нет. Деньги ему надо будет перечислить на карточку, чтобы ходил в свой Хесбургер обедать. Целая неделя прошла уже как-то совсем незаметно, не смотря на путешествие, которое я предпринял. Кажется, что и не ездил я никуда. Интересно, что Вера предпримет, когда узнает, что ей надо будет платить алименты. Неужели она такая дура, что подаст апелляцию. А как бы мне хотелось хоть как-то обновить свой гардероб на зиму. У меня, кстати нет зимней куртки.
Что-то я сделал не то! Пришлось начать новый пост. Уже одиннадцать часов вечера, пора уже давно мне лечь спать, но я все еще печатаю, впав в какое-то странное состояние между сном и бодрствованием. Конфета растворилась почти во рту. Я перепил чаю, как бы не описаться ночью во сне. Скоро мне бороду придется сбрить, а может я попаду в нормальный коллектив, в котором мне не будут парить мозг рубенсовские женщины бальзаковского возраста. А может я буду один в небольшой прачечной и никто не будет мне давить на мозг. Но это все мечты. Хотя, если очень чего-то захотеть, то оно исполнится. Я страшно хочу работать один, чтобы надо мной никто постоянно не довлел. А еще хотел бы, чтобы в этой прачечной для одного человека была новейшая техника. Ох, как бы я старался работать один...
Проснулся сегодня рано, но долго валялся в постели, как бревно. А сейчас вышел покурить и мне позвонил друг, который вроде бы в адеквате. Надо будет к нему сейчас зайти. Честно говоря, не хочется сидеть в прокуренной комнате два часа, но что делать, ведь он гулять не хочет, у него болит поясница. Опять сосу я эту отвратительную конфету. Делать нечего больше, нужно идти. Никто мне ничего не написал, надо самому что-то чирикнуть в фейсбуке, может быть кто-то откликнется. Во вторник с утра не курить и до двух надо как-то продержаться. Наверное пойду до туда пешком, хотя с утра мне курить не хочется. Дотерпеть до двух часов будет не так уж и трудно. Что сейчас делать непонятно. Смотреть сериал как-то не хочется пока, не затянул он меня. Пойду и в правду к другу...
Как же муторно мне стало! Сходил к другу, а он пьяный еще. Посидел я в его комнатке прокуренной, кофе откушал, и так мне тоскливо стало, что хоть в петлю лезь. Ушел я оттуда поскорее, пришел домой, а тут этот сериал про крепостное право. Смотрю я его, ем конфеты и строчу в тетрадь всякий бред. Сложно представить себе что-то ужаснее того, что я пишу в эти тетрадки. Помыться надо бы, да лень. В понедельник надо будет анализ крови сделать, а можно и не в понедельник, можно и во вторник или четверг со средой. Времени на это мне еще много осталось. Горит мое сердце, обращается в пепел из-за того, что некого любить. В смысле женщины рядом нет и я порчусь каждый день, гнию, как яблоко, которое съесть некому. Жарко, скинул я верхнюю рубаху, остался в исподнем. В комнате воздух какой-то спертый. Тепло на улице, и батареи теплые...
Сегодня меня с утра обрадовала государственная социальная страховая агентура. Мне перерасчитали пенсию и я получил двести двадцать семь евро семьдесят восемь центов. Не так уж плохо за два месяца, что я был на больничном мне прибавили почти пятнадцать евро. Так что мне есть смысл работать. Если бы я отработал год и получал приличную зарплату, то мне могли бы прибавить и все тридцать евро, а то и пятьдесят. Так можно пенсию за пять лет довести и до четырехсот евро, а на это можно жить, не работая. Да, в январе нужно будет обязательно устроиться на работу.
Этот паскудный сериал, который я начал смотреть никак не может кончиться.
Наконец-то я досмотрел дурацкий сериал и начал искать другую дребедень, чтобы заморочиться. Завтра пойду кодироваться от курения, надеюсь, что больно мне не будет. Уже давно пора покончить с этими зависимостями. А потом можно будет анализ крови сдать и на дачу съездить. А сейчас я пойду покурю, все-таки последний вечер курю. Покурил и не получил от этого ни малейшего удовольствия даже напротив, такое чувство будто в грязи рот испачкал и легкие. Заходит уже солнышко за горизонт, кончается цикл жизни, в который я курил. С восемнадцати лет и до тридцати восьми. Двадцать лет стажа курения. Сколько денег потрачено на ерунду, на то, чтобы своему здоровью навредить. Идиотская привычка, которую я завтра выкину прочь. А вместо этого буду есть мороженое и сосать леденцы, а потом и от этих привычек я тоже избавлюсь. От них избавиться будет намного легче, в крайнем случае просто возьму и закодируюсь. Здоровым помирать буду. Может быть, без курения я буду знать, о чем писать книгу. Покурил вот, так теперь руки табаком воняют. Противно это все. Ничего, завтра я кину государство на большие деньги. Это дерзко с моей стороны. Пятьдесят евро в месяц - это круто. За десять месяцев это пятьсот евро. На эти деньги, пожалуй, можно печку на дачу купить или пилу хорошую. Новая жизнь начинается, в которой я буду не лохом, которого могут какие-то бабы пьяные ободрать, как липу, а потом выкинуть. В этой новой жизни я себе нормальную работу найду, на которой на меня никто орать не будет, на которой я смогу себя полностью проявить и получить за это достойную плату. Единственное, что меня беспокоит, так это очередной поход на биржу труда, где я буду долго и упорно объяснять, почему я не устроился в тех местах, которые они мне рекомендовали. Да, что же я делать-то буду, когда на работу устроюсь? Скорее всего, буду приходить домой и падать замертво от усталости. Как-то надо будет отработать шестнадцать месяцев, чтобы потом снова вылезти сначала на больничный, на три месяца, а потом на пособие по безработице. Пенсию мне перерасчитают и она уже будет порядка трехсот евро. Дождусь конца месяца, а потом пойду в алиментный фонд требовать от бывшей жены алименты. Может быть к тому времени отец наконец получит эту российскую пенсию. Вместе с алиментами и с зарплатой я смогу и не работать. Впрочем, мне уже надоело сидеть дома, хочется работать. Но никакого глумления над собой на работе я не потерплю, пусть только попробуют надо мной надругаться, я сразу уволюсь, и пойду искать другое место, благо, зарплата теперь не единственный мой источник дохода. Вот будет прикол, если я на новом месте встречу кого-то из старых коллег! А кто его знает, ведь Рига не такой уж и большой город. Может быть пойду работать во вторую по объему прачечную в Латвии, хотя мне лучше бы пристроиться в какой-то маленькой прачечной при больнице или каком-то заведении вроде гостиницы или пансионата. Пусть мне даже туда долго будет добираться. Как бы это было круто - работать напару с одним человеком или вообще в одиночку. Даст бог, я получу именно такое место. У меня все-таки есть сертификат стиральщика и гладильщика, я в этом деле профессионал. Хотя, в январе не самое время искать работу, но я могу и в декабре начать искать место на трудовом фронте.
И действительно, черная полоса кончилась, и должна начаться белая. Сын теперь живет у меня, алименты мне теперь платить не надо, а можно их получить от бывшей жены. Вторую группу инвалидности я получил, пенсию мне перерасчитали. Потом, конечно, опять черная полоса может начаться, но пока прет, нужно хватать удачу за хвост и крепко держать ее. Все усилия надо приложить для того, чтобы с дачей окончательно разобраться. Главное не брать кредитов. Пусть все делается медленно, это не очень-то и горит. Для покупки велосипеда у меня есть срок - до двадцать третьего апреля. Не обязательно рвать задницу и делать сыну подарок к новому году.

Сегодня мне что-то все тяжело, особенно курить выходить тяжко и удовольствия я от этого никакого не получаю. Надо будет как-то сходить вместе с Павликом к врачу и попытаться выхлопотать ему освобождение от физкультуры. А то он это дело не потянет совершенно. Сегодня ему надо было помочь с каким-то мотивационным письмом, но я ничего сделать не смог, потому мне очень стыдно. Не хочется влезать в его дела, он должен сделать это самостоятельно или не сделать ничего. И мой стыд в данном случае неуместен. Хочется уже завалиться в койку, в спячку поскорее. Но я зачем-то выдавливаю из себя слово за словом. И мечтается мне о том времени, когда я поеду жениться в далекую страну, когда привезу оттуда жену на дачу и заживу там тихо и спокойно. К тому времени я себе такую пенсию заработаю, что можно будет и не работать вообще. И будем мы бездельничать вместе, напару. Я буду уделять ей очень много внимания. Вместе будем фильмы смотреть, вместе прогуливаться по окрестностям, по грибы и по ягоды в лес ходить будем. Может велосипед ей куплю и будем вместе с ней бродяжничать по Европе. Весело будет, если, конечно, женщина жизнерадостная попадется не депрессивная. Вот в этом сериале такой сюжет был - нотариус крепостную обманом освободил, привез ее в город, сам на службе пропадал, а ей скучно одной стало, так он студента нанял, чтобы он ее грамоте обучил. И в итоге она с этим студентом спуталась. Женщину одну, без общества оставлять нельзя! А тем паче с каким-то другим мужиком! Деньги у этого чиновника кончились и связался он с криминалом, через это и свободы лишился. А крестьянка эта руки на себя наложила, когда мужа полиция забрала, а любовник ее просто послал в даль светлую. Дура она, конечно, но и чиновник этот поступил не совсем умно, когда необразованную женщину решил дома держать, как животное какое-то. Была бы образованной, так книги бы читала и работать хоть какой-то гувернанткой бы могла. Или отправил бы ее работать - белье шить или стирать...
Да, кошмарно то, что мне мыться не хочется. Завтра обязательно этим займусь, а так же надо будет сходить анализ крови сделать, хотя можно и погодить с этим анализом. Яблоки у меня кончились и сок тоже, так что на дачу надо ехать пока погода хорошая. А вот с работой я, все же, решил подождать, послушать свою маму. А то сделаю не так, как она говорит так буду во всем виноват, если что не так пойдет. Да и почему бы не отдохнуть, если государство дает такую возможность? Да, на этот раз я буду более ответственно относиться к поиску работы, не потерплю, чтобы на меня орали женщины в стиле Рубенса. Завтра мне надо будет как-нибудь продержаться до двух часов без курения, а потом, у меня должно пропасть желание курить. А если не пропадет, то придется опять идти к этому наркологу, чтобы кодировал меня сызнова, но я надеюсь на то, что это будет излишне.
Сейчас в одной очень неприличной группе признался в том, что зашился от пьянки месяц назад, а завтра иду кодироваться от курения, так это вызвало очень даже недобрые комментарии. Не все, конечно разозлились, но были те, кого это просто взбесило. И они нецензурной бранью прокомментировали этот мой пост. Пора бы мне лечь спать, покурив в последний раз, возможно, что в последний раз в жизни.
Не знаю, как я выдержу до двух часов, мне уже сейчас курить ужасно хочется, прямо ничего делать не могу. Хоть бы какой-то окурок покурить или трубку не в затяг, хотя и не в затяг тоже нельзя. Блин, голова раскалывается, как хочется. За что мне такие мучения ужасные? Папа жарит лук и отвратительно воняет. Надо попытаться как-то дотерпеть до двух часов. Как я и предполагал, мой друг выжрал все свои колеса и теперь просит у меня таблеток, а у меня лишних нет, самому не хватает. А может мне просто плохо, и курение от этого не спасет? Скорее всего это так. Кажется мой смертный час настал! Мне ужасно плохо и ни чай, ни конфеты мне не помогают. А до двух часов надо как-то продержаться. Пойду сейчас мыться. Помылся и стало немного легче, но постепенно становится опять плохо. Не знаю что мне делать. Даже если пешком туда идти все-равно рано получается. Время тянется очень медленно. Когда плохо оно так и бывает. Ничего не могу делать. В двенадцать можно будет уже выходить, но сейсас еще только половина одиннадцатого. Пытаюсь вспомнить о том, что мне совершенно не нравилось в последнее время курить, что я от этого никакого удовольствия не получал, что меня эта дурь вообще не втыкала. Но ничего не помогает. Вот уже без десяти минут одиннадцать, еще час и десять минут уже не так долго осталось. Теперь мне табачная вонь кажется самым приятным запахом на свете. Мне говорили о силе воли, о том, что можно просто взять себя в руки. Но когда тебе так плохо, что ничего делать просто не можешь.

7.

Я наконец-то побывал на кодировании от курения, но я не могу сказать, что мне это сильно помогло. Желание, как было, так и осталось. Стало, правда, немного легче. Но кто мне сказал, что это будет легко? Теперь все зависит только от меня, если сорвусь, то будет очень плохо, если не сорвусь, то смогу выйти в дамки и обмануть государство. Бедное государство! Все его хотят кинуть, но не всем это по зубам. Самое ужасное в моем положении то, что я не могу писать, не в состоянии. Мне хотелось бы сейчас напиться таблеток и лечь спать, чтобы уйти от этих мучений подальше. Отступать уже некуда, я всем растрезвонил, что я уже бросил курить. Если бы у меня просто болела голова! Но у меня же все тело ломает, аж в глазах темнеет. Но я продержусь, я вытерплю все это. Сейчас я готов себя сечь плетью, чтобы почувствовать обычную боль, которая заглушит это мерзкое ощущение. Если бы мне еще надо было что-то делать, то это было бы не так мучительно, как просто сидеть.
Ездил я сегодня на дачу, где ужасаюзщий бардак, где надо долго и упорно наводить порядок. Но смысл наводить порядок, когда там нет ни печки, ни унитаза, ни ванны. Жить там все равное нельзя, потому и марафет наводить бессмысленно. Вот будет там. Вот хотя бы печку поставлю, так уже можно там жить будет. Хотя без пилы печка будет бесполезна. Ручной пилой много дров не напилишь. В общем еще долго надо деньги вкладывать туда, прежде чем там можно будет жить, соответственно и порядок там наводить. А пожить там очень хочется, честно говоря, без папы, там тихо так, спокойно, если бы еще женщину туда веселую, тогда бы вообще все зашибись было бы.
Курить хочется просто караул, но я закодировался, если закурю, то меня может и скрутить. Если бы не кодировка, я бы точно сорвался бы уже давно. Я бы не сказал, что у меня что-то болит. Нет, головной боли уже нет, просто хочется как-то отвлечься, передохнуть, поделать что-то другое, выйти из дома на улицу. Может мне начать делать пробежки по вечерам? От пуза надо как-то избавляться, а иначе чем бегом я не знаю, как жир согнать. Можно, конечно, на велосипеде ездить, по полдня. Да, надо как-то бороться со своей потной массой. Как бы хотелось отправиться в путешествие на велосипеде хотя бы на несколько дней, чтобы растрясти этот мерзкий живот! Я более чем уверен в том, что он через дней десять, за которые я проеду где-то полторы тысячи километров исчезнет бесследно. Был бы матрас у меня, можно было бы и поехать, пару дней каких покататься перед тем, как начнется похододание. Да, погода на этой неделе просто обалденная - тепло и сухо.
В общем-то я понял, почему мне хочется курить. Тело хочет размяться, хочет движения, какой-то перемены занятия и раньше я просто глушил эти желания курением табака. Да, если я еще начну бегать и похудею, то стану очень завидным женихом, после того, как на даче все сделаю. Блин, как все же это прекрасно, что я бросаю курить. Сколько я приобрету из-за этого! Благодаря этому я стану намного свободнее, мне уже не надо будет собирать окурки, если не будет денег на эту заразу. Вот тогда я буду полностью готов к тому, чтобы жить на колесах, как я когда-то мечтал. Без сигарет мне на продукты и двухсот евро в месяц хватит, даже если я буду ехать где-то по Финляндии или Швеции.
Вот я уже почти заснул, глядя в экран компьютера. Спать действительно захотелось. Уже десять. Я таблетки час назад выпил. Блин, вот как подавился слюной, которая в дыхалку просочилась, так до сих пор не могу откашляться. Смотрю я в окно на улицу. Темно там, и меня так и подмывает выйти туда и затянуться какой-нибудь гадостью, вроде табака. я пытаюсь себя утешить тем, что мне теперь не надо отрывать каждый час задницу от стула и переться во двор, для того чтобы покурить. Теперь мне не надо ни на что отвлекаться. Вот и мысли приходят странные. К примеру, вспомнил я о безногой женщине.
То, что у нее не было ног ниже колена - это полная ерунда. Самое ужасное в ней было то, что голова у нее было совершенно пустая, потому она тупо повторяла одно и то же несчетное количество раз. И кто мог бы это выдержать? Каждые пять минут говорить привет, целоваться, а потом опять здороваться... У меня от это криша ехала. Я пытался что-то загрузить новое в ее головушку, пытался относиться нейтрально к ее постоянным повторениям, но ничего у меня не получилось, пришлось ее выгнать, серьезно поговорив с ней перед этим. С тех пор прошел год, и тут она мне по ошибке позвонила, оказалось, что она все еще была в активном поиске. Отсутствие у нее ног меня совершенно не смущало, но совершенно пустая голова меня просто убила.
Подошло время завалиться спать. Плохо то, что мне отказали в пособии на ребенка, но Вера вдруг выплатила мне алименты. Неужели она собирается мне их выплачивать еще два года? С ее стороны - это очень отчаянный поступок. Зачем она платит? Она же безработная, потому пенсии у нее все-равно не будет, но она чего-то боится, а страх ее ослепил, вот она и делает один безумный шаг за другим. Мне, впрочем, все равно, от кого я получу алименты, от нее или из алиментного фонда. Электронные деньги не пахнут и не пачкаются.
Слушаю сейчас группу "Дорс" - крутая штука. Когда-то у меня была пара дисков этого треша, но тогда я еще до этой музыки просто не дорос. А теперь в полный кайф отлетаю, когда слушаю эти божественные звуки.
Нет, все-таки пора ложиться спать, даже не смотря на то, что ребенок мой еще бодрствует. Надо сходить в туалет, украсть что-то на кухне съестного, а потом просто отрубиться. Нет, точно ложиться надо, а то крыша уже слегка крениться начала. Все-таки это большое облегчение - не курить целых два дня. Правда, я сожрал сегодня много мороженого и выпил где-то на три евро всяких безалкогольных напитков. Но от напитков я отвыкну быстро, практически сразу. От этой ерунды мне кодироваться не надо будет. Мне главное, хотя бы неделю без курева продержаться, а потом можно будет с конфетами и прочей дребеденью покончить.
Еще один день мне придется тяжко мучиться без курения. Это просто какой-то ужас! По моим прогнозам, я буду еще чувствовать дискомфорт примерно две недели, а потом должно наконец отпустить. Это ужасно круто - не курить. В случае чего, я не буду ни в чем нуждаться, если, к примеру, попаду в больницу или на необитаемый остров. Сейчас что-то не сидится, хочется прогуляться, но я уже гулял, теперь только вечером пойду. Я прогулялся до поликлиники и обратно сдал анализ крови. Вот у меня и никаких дел не осталось кроме как в ноябре сходить к психиатру. Тут уже надо как-то придумать себе занятие самому. Можно начать бегать, а можно начать кататься на велосипеде по рижской кольцевой дороге. Можно, конечно, посмотреть сериал, но меня крутит и ломает, я не знаю, куда от этого чувства спрятаться.
Что-то я не то, что бегать, а даже ходить не могу. Еще шею себе во сне свернул. Купил себе мороженого и бананов и наелся так, что тошно стало. Надо о делах подумать, но ничего не получается. Еле до поликлиники дошел, чтобы результаты анализов забрать. Оказалось, что у меня все в норме. Хочется лечь и ничего не делать. Плохо чисто физически так, что хоть на стену лезь. Это состояние хуже чем с похмелья. И держиться оно намного дольше. Вчера вечером немного отпустило, а утром, опять плохо стало. Неужели всю неделю я буду мучиться, а может быть и дольше. Только бы не сорваться!
Плохо мне. Сейчас сыну бывшая жена звонила и я по этому поводу разнервничался. Руки мои затряслись, задыхаться начал, совсем я как-то выбился из колеи. А вообще целый день сериал дурацкий смотрел про купцов с Волги. Вообще я толко что вернулся из культурного похода в музей стиля Югенд. Да, отменная квартирка, хотел бы я в такой жить, хотя денег на ее содержание уходить будет уйма. Хорошо, что у меня на даче домик небольшой - протопить его можно быстро, если, конечно, печку нормальную поставить. А до печки я скоро доберусь Осталось только велосипед сыну купить, как обещал. Вот пойду работать, проработаю месяц, тогда и куплю ему крутой велосипед. К новому году не получится. Что же делать? Ждать остается только, может быть к тому времени велосипеды совсем дешевыми станут.
Как же покурить-то хочется! Только бы не сорваться, не начать курить какие-нибудь окурки. Хорошо, что магазины сейчас все закрылись уже. Но вообще с этим надо что-то делать, я имею в виду борьбу со стрессовыми состояниями. Раньше я курил, перекуривал неприятные ситуации, запивал их пивом. А теперь мне их придется или заедать, или убегать от них. Пожалуй, мне действительно пора спать, хотя я вряд ли засну после того, как я услышал неприятный разговор своего сына с его матерью и с отчимом. Они, вероятно, напились, если решили достать Павлика. Плохо мне сейчас, но я стараюсь думать о том, что в будущем, не самом далеком я буду вспоминать все это, как забавное приключение. Да, уже круто то, что я больше не пью, что не курю, но я на этом не собираюсь останавливаться. Возможно, что я вскоре начну ходить в спортивный зал. Хотя, чтобы что-то себе накачать, нужно целыми днями там тусоваться. Интересно, сколько стоит абонемент в тренажерный зал? Впрочем, можно и дома этим заниматься. Нужно только гантели купить и эспандеры всякие. Если завтра будет хорошая погода, надо будет прокатиться на велосипеде, если я, конечно, найду в себе силы заставить себя. Как-то совестно мне на велосипеде кататься, когда у Павлика велосипеда нету. Меня переклинило с этим велосипедом. Надо буде еще раз сходить и посмотреть сколько стоит тот велосипед, который я собираюсь купить. До рождества они просто обязаны понизить цену.
Уже пятый день без никотина, а мне все так же плохо, как будто курить перестал вчера. А сегодня пасмурно, однако. Шея как болела, так и болит, в общем дела мои очень плохи и еще не хватало звонков от Веры. Вчера напилась, зараза, и орала, как ненормальная на бедного Павлика. И я не считаю себя в праве вмешиваться, потому ничем помочь ему не могу. Блин, когда же у меня, наконец, пропадет это желание курить? Так и хочется спуститься во двор и посидеть там под деревом, не курить, а просто посидеть, но я себе это запрещаю, так и закурить недолго. Отженись от меня, брат никотин! И я даже не знаю о чем писать книгу. Трудно облечь в слова свои страдания по поводу курения.
Да, мне очень плохо, у меня разламывается голова, меня тошнит, но я свободен от табака, пусть даже и не надолго, но свободен. Каждый час я обкрадываю государство. Вот уже скоро я украду у государства десять евро. Конечно, выгляжу я сейчас недостаточно счастливым, но чем дальше, тем легче мне будет обкрадывать государство. Я медленно убиваю в себе государство. Ничего, уже не так долго осталось терпеть. Через неделю эта тяга должна притупиться, ослабеть и сойти на нет. Вот черт! Нечаянно проглотил конфету!
Нет, ну у меня сейчас самый настоящий маразм начался. Курить так хочется, что аж в глазах все расплывается, руки дрожат, но духом я крепок и сдаваться не собираюсь. Чтобы быть велосипедным бродягой, нужно уметь обходиться без табака и горячего чая. На пайку и ремонт велосипеда мне может хватить и двухсот евро в месяц, если я не буду курить и пить чай, не говоря уже о пиве. Когда-нибудь настанет день, настанет час, когда я смогу жить только на свою пенсию и делать при этом только то, что я хочу. А теперь мне нужно закусить удила и отчаянно работать, чтобы в следующем году мне конкретно пересчитали пенсию. Пока я буду работать до потери пульса до тех пор пока на даче не воцарится полный порядок. А потом куплю матрас, куплю сумки для переднего багажника и хорошие очки и можно будет ехать туда, куда глядят глаза. В Германию, Францию, Испанию, Португалию. Европа будет лежать передо мной на блюдечке с голубой каемочкой. А женщины в стиле Рубенса будут на безопасном от меня расстоянии и они смогут только комментировать фото, которые я буду выкладывать в фейсбуке. Вот тогда-то у меня и будет долгая и счастливая жизнь! После путешествия я женюсь на женщине, которую найду в этом странствии. И после этого я смогу жить на даче.
Черт! Как же все это просто - пойти в магазин и купить себе пачку сигарет с зажигалкой! И тогда все, тогда кончатся страдания, будет спокойный сон, все будет шито и крыто, будет удовольствие. Как же меня ушатывает это низменное желание закурить! Меня сейчас удерживает от курения только то, что я кодировался, и если я сейчас закурю, то мне станет плохо, очень плохо. Это меня как-то сдерживает. Решил вместо конфет семечки лущеные поесть. Но они мне что-то очень быстро опостылели. Я всегда выбирал путь приключений, вот и сейчас я выбрал приключение - бросить курить. Курить - это так скучно, так просто. А вот бросить - это целое приключение. Мне пророчат мучения еще недели две или три. Скорее всего я привыкну к этому ужасному состоянию и не буду замечать, что мне плохо. Вот уже и десять часов, время ложиться спать. Да уже и клонит, признаться честно.
Сегодня на улице ужасная погода. Такой плотный покров облачности, что аж темно в полдень. Я все сижу и листаю карту стран Балтии. Так и хочется, отправиться в путешествие даже сейчас, даже по холоду. Голова жутко болит от недостатка в организме никотина, но я и не думаю сдаваться. Сейчас перетерплю, зато потом буду свободным. Свобода стоит тех страданий, которые я сейчас переношу. Мой верный дегу сидит у меня на плече в капюшоне и греет мне шею. Мне как-то не по себе. Хочу того, и другого, и третьего. Хочется пить, хочется конфет и еще чего-то поесть. А на дворе эта ужасная погода. В голове относительная пустота. Я сейчас тащусь от музыки группы "Доорс". В окно прямо смотреть противно, настолько хмурая там погода. Впрочем, мне все равно, какая там погода. Через полтора часа я пойду в гости смотреть фильм "Копейка". А мой папа меня достал со своими подозрениями.
Погода и сегодня тоже ужасная. Все так же хочется курить. Денег на счету достаточно для того, чтобы купить отличный велосипед для Павлика, но надо дожить до следующей пенсии, алиментов и пособия, чтобы не оставаться совсем без денег. В общем нужно еще очень долго терпеть, и не распылять средства по пустякам. Надо как-то завязать с мороженым и конфетами. Да и разрешит ли мама купить мне велосипед для сына это еще вопрос. Она будет требовать, чтобы я отложил эти деньги на черный день, но у меня еще будут деньги и на это. В следующем месяце я точно куплю этот велосипед и остануться деньги на черный день. Очень хорошую вещь продают, за не такие уж и большие деньги. Я даже боюсь того, что эти драгоценности распродадут до того, как я накоплю денег, чтобы его купить. Фокус - немецкое качество и всего за пять сотен евро. Гидравлическеи тормоза. Серьезная вилка. Аллюминевая рама. Девятерник сзади. Что еще надо для полного счастья? Нужно только крылья где-то прикупить, багажник, вроде бы, есть, да хорошие рога на руль прикрутить. У меня просто необоримое желание приобрести этот шедевр немецкой техники! Тогда может быть сын будет почаще вылезать из дома и двигаться, хоть как-то, но двигаться. Может летом куда-нибудь прокатимся с ночевкой. Для этого, конечно, надо еще много чего прикупить - спальный мешок, пару матрасов, пару сумок. Но если я буду работать, то это для меня проблемой не будет.
Вечер. Писать в сущности не о чем. Теперь у меня задача простая - тратить денег как можно меньше и ждать, ждать и ждать пенсии, а может и нового года, а может и того момента, когда я после нового года устроюсь на работу. К тому времени у меня много денег должно скопиться. С каллиграфией у меня сегодня плохо. Как-то руки у меня сегодня предательски дрожат. Начал смотреть очередной сериал, но он мне как-то не пошел. Да и не может ничего пойти мне в таком состоянии. Все мои мысли сфокусировались на том, как бы отвлечься от мыслей о курении. Курить хочется до тошноты и я не знаю, сколько мне еще мучиться. Я весь вспотел от напряжения, пытаюсь смотреть фильм, но ничего не получается. Я пытаюсь писать, но ничего, кроме той запрятанной сигары на ум не приходит. И какого черта я ее заначил, какого черта не отдал ее другу. Если сейчас закурю, то это будет очень плохо, сорвусь и начну курить на полную катушку. Сейчас аж сердце сжалось больно, как подумал о той заначеной в туалете сигаре. Немного отвлекся, посмотрев в карту дорог. Так и хочется побыстрее как-нибудь отправиться в путешествие, чтобы согнать с себя лишний вес.
За окном свирепствует непогода. С Юга ветер, который всегда несет дождевые облака. Как-то надо дожить до нового года. Сложность в том, что делать мне до нового года ничего не надо. В этом и заключается вся сложность моего положения. Как же мне хотелось бы это время проспать! Но никого не волнует то, чего мне хотелось бы, а чего не хотелось бы. Жизнь сейчас тянется очень медленно, потому что я не могу никуда деться от желание покурить.
Вот уже и десять часов! Можно ложиться спать. Можно отключиться и не думать о своих желаниях, которые удовлетворять нельзя.
Утро. Писать не о чем так же, как и вечером. Сейчас ветер дует с Севера, но дождь все равно идет и в покрове облаков нет никаких дыр. Скучно и грустно. Одно спасение - залезть в атлас и смотреть на переплетение европейских дорог, по которым я ездил, когда-то, по которым еще поехать только собираюсь. Как же трудно-то не тратить деньги, когда ужасно хочется курить. Уже девятый день не курю, а все равно ужасно хочется затянуться, если бы я не был закодирован от курения, тогда точно бы сорвался и начал снова курить.
Сейчас ходил гулять по лесу. На улице прохладно, но мне холодно не было, не смотря на то, что одет я очень легко. Как же у меня разламывается голова! Как же меня тошнит!
Сегодня мне совершенно нечего написать. Разве что детально описать те ломки, что я испытываю потому, что не курю. Я провожу время, разглядывая географические карты. В путешествиях мне часто приходилось это делать. Идти гулять я не хочу, хотя дождь, кажется, больше не льет. На западе, где заходит солнце, небо свободно от туч, так что можно полюбоваться закатом. А вообще я только и жду того счастливого момента, в который я смогу наконец закинуться снотворными таблетками и лечь спать. Да, меня тянет в страну сновидений, тянет в небытие, которое я сегодня мельком увидел во сне. Это было ничто, не свет и не темнота, оно мне показалось чем-то серым, это не был какой-то звук, но и не было это тишиной. Это трудно, даже невозможно как-то описать. Я смотрел в это и понимал, что это пустота, из которой все вышло, в которую все войдет рано или поздно...
А еще я увлекся каллиграфией. Мне очень нравится выводить ужасные каракули в тетрадке. Вряд ли кто-то будет читать эти рукописи, но для меня это безразлично. Я испытываю удовольствие от самого процесса черканья ручкой по бумаге. Были времена, когда я целые длинные книги писал от руки, и все эти рукописи куда-то делись, где-то потерялись. Я даже приловчился смотреть фильмы краем глаза и одновременно писать в тетрадку замечания о своих впечатлениях.
Что-то мне захотелось поесть, но Павлик не хочет идти кушать, что же, подожду, пока он захочет. Сейчас подслушиваю разговор своего сына с его мамой. Это, конечно, нехорошо, но лучше быть в курсе того, о чем он говорит с ней. Впрочем, ничего нового она сказать ему не может, как и он ей. Чем слушать этот разговор, лучше заглянуть внутрь себя. Конечно, увидеть там что-то новое вряд ли возможно. Со мной мало чего происходит в последнее время. Я будто законсервированный фрукт. Сидеть дома не самый лучший для меня вариант. Как это ни странно, но мне было бы легче справиться с никотиновой зависимостью, если бы я где-то работал. За шесть месяцев я практически забыл, как это - ходить каждый день на работу, как вставать рано, а не дремать до десяти часов до полудня. Смотрю в окно и думаю о том, как было бы хорошо выйти на улицу и закурить. Мысли такие у меня постоянно в голове возникают. И от этих мыслей мне становится ужасно плохо. Сколько я еще буду терпеть? Возможно, что мне всю оставшуюся жизнь придется терпеть, возможно, что меня никогда так и не отпустит. И зря я на это надеюсь. Сейчас бы прогуляться сходить! Хотя, насколько я вижу, там дождь хлещет. Чай, закончился, надо идти вскипятить водички и заварить. Заварил я себе чаю, попытался заговорить с Павликом, но у меня ничего не получилось. В моей голове так много информации, которая его не интересует. Не хочется ему надоедать, не хочется ему навязываться. Пусть лучше он будет инициатором общения. Возможно, что ему не хватало в доме его мамы именно покоя.
Болят у меня зубы. Пора, наверное, их рвать. Два последних коренных зуба на верхней челюсти остались, надо уже заказывать вставную челюсть. Хорошим же я буду женихом со вставной челюстью! Да это будет дико эротично - вытаскивать эту челюсть и кидать в стакан со спецраствором, ложась в постель. Интересно, когда же я, наконец поставлю печку на даче, когда куплю нормальную пилу и заготовлю там дров на зиму. Это произойдет сразу после того, как я пойду работать. Пару месяцев я еще покоплю деньги, чтобы, как требует мама, был некий резерв на черный день, а потом можно будет к весне поставить там печку, а летом заготовить дрова. Это будет ужасно приятно - заготавливать дрова, красить стены и потолки внутри дома в веселые цвета. И потом уж совсем приятно будет устанавливать там унитаз, ванну, стиральную машину, раковину, вставлять новые окна. А потом я отправлюсь искать себе жену в страну третьего мира. Это будет ужасно волнующий момент в моей жизни. Главное чтобы не нарваться опять на какую-то психопатку или зануду, как было раньше.
Черт! Как же хочется курить! А времени еще мало чтобы ложиться. У меня уже не то что зубы, а весь рот болит от этих конфет. Сейчас для разнообразия решил пососать тошнотворную. Лучше все равно не стало. Как бы мне хотелось сейчас же залечь спать! А может быть найти какой-то фильм? У меня что-то антипатия к кино как таковому. Что ни смотрю, все кажется какой-то подделкой.
Я опять увлеченно смотрел в карту Германии, пытался проложить маршрут. Конечно, это глупо выстраивать маршрут по атласам автодорог, когда есть компьютер, есть карты гугл. Но так не очень интересно, а вот листать старые атласы - это очень интересно. Когда же, когда я отправлюсь с Павликом путешествовать на велосипедах? Всего в этой жизни мне надо не добиваться руками в последнее время а пассивно ждать. Вот и сейчас мне надо тупо ждать, пока кончится это пособие. В декабре еще отцу обещают пенсию. Так что мне надо будет меньше тратить денег на продукты. А если я еще удачно пойду работать в январе, то денег должно быть очень много, быстро я накоплю на велосипед, а потом и на печку. В принципе я могу и через месяц купить велосипед, но не стоит с этим спешить. Мама хочет, чтобы у нас была резервное накопление, что же, будет у нас накопление на черный день.
Меня пугает это мое умение сказать так много, не сказав ничего. Я могу потратить очень много словесного материала, но при этом не изобразить ничего. Я говорящий громко, не говоря ничего, а выражаясь простонародно - пустобрех. Если бы я хотя бы понимал то, что изображаю, свою тоску, ту пустоту, что переполняет меня, тогда было бы не так уж все и печально. Но я толком не понимаю того, что со мной происходит. Это просто наблюдения за ростом фасоли. Психиатру может быть было бы интересно почитать то, что я тут пишу. То, что я здесь печатаю - это следы человека, идущего к безумию.
Сейчас мне хочется курить так же, как несколько дней назад, как будто я только вчера бросил курить. Неужели это желание будет преследовать меня весь остаток жизни? Выпить тоже иногда хочется, много чего мне хочется. Если бы я хоть молиться или медитировать умел, чтобе хоть как-то от этих проклятых желаний избавиться.
Сегодня мне особенно хочется покурить, голова как-то совсем раскалывается и не помогают пешие прогулки и мороженое с конфетами и музыка регги. Как же меня на зевоту пробрало! Аж челюсти трещат. Мне как-то не по себе после того, как я сходил в магазин. Не знаю, что с этим делать. Может еще раз погулять сходить, а может уже лечь и попробовать подремать, или же продолжить печатать непонятно что. Одна женщина сказала мне, что лучше бы я писал пейзажи, чем писал прозу, она думает, она убеждена в том, что пейзажи пишут художники тогда, когда им в сущности нечего сказать, как мне сейчас.
Дегу залез ко мне зашиворот и радостно воркует мне на ухо. На улице уже начинает темнеть. А я все думаю о том счастливом моменте, когда я приеду домой на велосипеде, который подарю Павлику. Скорее всего это случиться не раньше нового года, но ничего, можно и подождать. Ждать, ждать и догонять две вещи которые я не очень-то люблю. Но не все дается так сразу, на все нужно копить, всего нужно дожидаться, добиваться. Скорее было бы семнадцатое число, когда мне, наконец, заплатят пенсию, а потом алименты и пособие. Можно, конечно, и завтра осуществить все, что задумал еще несколько лет назад. К этому меня призывает мой банк, шведский государственный. Осуществите ваши осенние планы! Не откладывайте на завтра то, что можно сделать сегодня! Осуществить все это, конечно, можно, но потом придется платить проценты, а если немного подождать, то можно их и не платить. Если бы я взял сейчас кредит, то мне было бы чем заняться. Эти три месяца, я бы мог на даче все красить подключать и переделывать, заготавливать дрова. Я мог бы там жить. Однако, непонятно, где бы при этом жил Павлик, и как быть с отцом? Так или иначе, но мне придется оплачивать им квартиру и давать какие-то деньги на питание. А то на алименты и папину пенсию они ни черта не выживут. Да, так или иначе, но мне придется работать и работать усердно, чтобы все это потянуть. Да, ситуация складывается не очень хорошая, но другого я ничего не могу придумать. Может быть Павел начнет зарабатывать раньше, чем закончит техникум. Это, конечно, маловероятно, но может быть что-то изменится так, что мне не надо будет платить и за дачу и за квартиру. Вопрос еще в том, останется ли Павел жить вместе с дедом. Но дачу однозначно надо привести в порядок, даже если ее и продавать придется. Мама этого может не понимать, но я это ясно осознаю. Очень жаль, конечно, что квартиру в Зиепниеккалнсе продали. Такая была уютная хатка, хотя мотать надо из этой Латвии куда подальше. Об этом надо будет серьезно подумать, после того, как Павел окончит учебу. Хотя черт его знает, что за четыре года может произойти.
Вот посадил дегу в капюшон и теперь не знаю как его оттуда вытянуть. Он там пригрелся, хорошо ему там, тепло, а мне уже прилечь захотелось, а с ним в капюшоне я этого сделать не смогу. Придется сидеть до тех пор, пока мой зверь не выспится в тепле. Мне бы так - залезть куда-то в теплое место и заснуть, задремать и повизгивать от удовольствия. А у меня жутко болит голова и хочется покурить, жадно так трубкой затянуться, до самых печенок, чтобы в глазах потемнело и в ушах зашумело. В ушах у меня, кстати, звенит так, что музыка не так хорошо слышна. Я уже со счета сбился, не помню, когда же я перестал курить. Вроде бы в какой-то вторник. Только в какой? Впрочем, это не так уж и важно, главное сейчас еще недели две продержаться, и дальше все будет в порядке. Трудно, конечно, от этой заразы избавиться. Тут никакой силы воли не хватит! Я уже недели две живу в состоянии крайнего дискомфорта и стресса. И самой ужасное в том, что неизвестно, сколько мне еще мучиться. Кто бы мне хоть что-нибудь по этому поводу сказал определенно. Сказал бы мне кто-то что полгода терпеть придется, я бы эти полгода спокойно терпел. А неопределенность повергает меня в уныние.
Эх, найти бы хоть один фильм с фестиваля, о котором я только что читал статью. К сожалению, ни один из фильмов, про которые я читал, нет возможности посмотреть. А тут еще губы потрескались в уголках рта и зубы не на шутку разболелись. И в довершении всего, мне ужасно захотелось выйти на улицу и прогуляться перед сном. А мне понятно, откуда это желание взялось. Я отдаю себе отчет в том, что если я выйду сейчас на улицу, то побегу в магазин и куплю там пачку сигарет и буду курить одну за другой до свинячьего визга. Потому нет, никуда я не пойду, ни на какую прогулку перед сном. Губы намазал специальной помадой, может быть поможет. С зубами сложнее. Зубы надо вырывать, а это дорого и муторно. Потом еще вставные челюсти надо заказывать, а это дорого. Чтобы все зубы вырвать, и заказать вставные челюсти, мне надо будет примерно тысячу евро выложить, если не две. Внизу у меня практически все зубы на месте, только одного коренного не хватает. Мне врач после рентгена сказал, что не стоят у меня мертвые зубы, потому лучше их вырывать. А чтобы коренной зуб вытянуть у нас в институте стоматологии берут порядка пятидесяти или ста евро. Можно, конечно, и подешевле вытящить в любой частной клинике, но потом можно заплатить вдвое больше, чтобы ликвидировать последствия неудачной операции. У меня один раз такое было. Осколок корня зуба мне загнали в гайморовую пазуху. Пришлось сотню евро заплатить, чтобы мне его оттуда достали и все залатали. А до операции пришлось еще в очереди четыре часа ждать. Не мне одному зуб так неудачно вырвали.
Сейчас мне попался в Ю-тюбе отличный альбом Десмонда Деккера, а потом еще собрание ямайских суперзвезд, так что я даже забыл о своем необоримом желании закурить во что бы то ни стало, заслушался одним словом. Мне песни растаманов существовать помогают. Жить я буду тогда, когда буду трудиться и с работы меня будет ждать верная жена. Должна же мне попастся хоть одна порядочная женщина, хоть ради смеха, хоть один раз. А то столько раз попадались какие-то сумасшедшие, хоть какое-то должно быть разнообразие. Надо будет точно в Африку поехать и найти там молодую особу, которую еще можно как-то воспитать. Я все-таки решил прислушаться к совету одного из своих коллег. Он говорил, что жениться нужно на молодых, которые более охотно приспосабливаются к новым условиям жизни. А то женщины в возрасте все новое по большей части в штыки воспринимают. Попереписывался я с одной женщиной из Украины и такая тоска на меня нахлынула. Я бы еще мог понять, если бы русский был не ее родным языком, но она же и украинского не знает и пишет с такими страшными ошибками в каждом слове. Но главное то, что она хочет, чтобы я к ней в село приехал жить, а не она ко мне. Что я скажу своему сыну, отцу, матери, сестре. Кто-то должен за квартиру платить, за дачей следить, да и наконец, сына и отца я обязан содержать, обязан по закону. И что я буду делать в украинской глуши? Жить на свою пенсию по инвалидности? Так на нее не выжить, она слишком уж маленькая. Но самое страшное то, что мне особенно нечего этой женщине сказать, как и ей мне тоже нечего сказать. А вот женщине из Африки мне есть что сказать, не смотря на то, что она может и не понять моего ужасного английского.
Снотворные таблетки что-то не действуют ни черта. Широко распахнутыми глазами я смотрю в окно на огни за рекой. Особенно ярко светится газовый терминал, который недавно выстроили россияне, не смотря на какие-то там санкции. Вспомнилось отчего-то то время, когда я работал крановщиком. Много денег тогда получал, но куда их вкладывать не знал, вот и тратил их на острые ощущения - путешествия на велосипеде. В общем-то я их просто промотал, все потому, что я был убежден в том, что эта лафа никогда не закончится, что кризис никогда не случится. Знай я тогда, что все это только на пару лет, я бы отработал бы все это время по полной, отложил бы денег и купил бы какую-то недвижимость...
Какой же сегодня день дождливый-то! Моросит и моросит с утра. Но я все же улучил момент, когда дождя не было, и сходил прогуляться. Купил себе мороженое с очень странным вкусом, который напомнил мне вкус алкоголя. Так и не смог доесть я это мороженое, пришлось его бросить воронам. Сейчас ужасно хочется выйти на улицу и закурить. Хочется так, что хоть режь. А еще зубы разболелись после этих жвачек, которые якобы стоматологи рекомендуют. Да, как бы мне сейчас не пришлось вырывать последние коренные зубы на верхней челюсти. Нет, сейчас мне болеть зубами совсем не след! Пока смотрел в атлас, нашел одну очень хорошую дорогу от Таллинна до самого Вроцлава, а оттуда уже надо по Германии прокладывать маршрут, что достаточно проблематично. Нет там прямых дорог из пункта А в пункт Б. Прямые там только автобаны, по которым на велосипеде ездить запрещено. А все второстепенные дороги страшно запутаны. Вот я и пытаюсь сейчас по этой путанице нарисовать маршрут своего путешествия. Пока совершенно ничего не получается. Вообще по Германии очень трудно путешествовать, как по всякой густозаселенной стране. Самая большая трудность - это ориентация по карте. Хотя сейчас уже с навигатором можно что-то придумать.
А сейчас похоже на то, что мне действительно нечего писать. Не смотря на то, что день сегодня был дождливый, под вечер тучи разошлись и можно полюбоваться закатом. Но не закат меня сейчас волнует, а та пустота, что у меня внутри. Я избавляюсь от привязаностей и у меня возникают другие на их месте. Бросил курить, так начал жрать конфеты, выброшу из своей жизни конфеты, начну есть семечки. Мама сказала, что место зависимостей должно заполниться не много ни мало, а богом. Откуда взять этого бога? Может под богом некто, подразумевал любимого человека. Где бы найти такую женщину, которая заполнит мою пустоту? Образно выражаясь, конечно, это возможно, но практически, если на этот вопрос посмотреть, то удовлетворения никакого не будет. Будет та же пустота, но с примесью тоски по любимому человеку. А если нет тоски, если все в порядке, если любимый человек рядом, если любовь взаимная? Тогда это постоянные занятия сексом и бесконечные разговоры, совместные занятия спортом... Мне кажется, что со временем это все может и надоесть, что два любящих человека могут начать отделяться друг от друга... Впрочем, я не хочу себя разочаровывать раньше времени, лучше надеяться на что-то несбыточное и двигаться в этом направлении, чем быть заранее разочарованным и оставаться на месте.
Сейчас купил себе пакет семечек, которые надо щелкать. После пятнадцати минут я стал готов делать все что угодно, но только бы не видеть больше эти чертовы семечки. Даже вдохновение писать появилось. Денег столько извел на эту дрянь. Лучше бы на эти деньги купил очищенных семечек. Мерзкое это занятие - щелкать семечки. Самое смешное то, что курить после щелканья семечек еще больше захотелось. Уже скоро две недели будет, как бросил курить, так по утрам особенно кажется, что только что бросил, так же хочется, как хотелось две недели обратно, даже еще больше. Начать щелкать семечки человеку, который хочет курить, это все равно что начать вышивать бисером с тяжкого похмелья. Ужасная это идея! А курить ужасно хочется, я даже об окурке думаю, как о чем-то очень приятном. Приму сейчас таблетки и как-то домучаюсь до десяти вечера, а потом лягу спать. Нет, я сейчас точно этот пакет с семечками выкину за окно! И затягивает же это омерзительное занятие. Это тоже вредная привычка, как и курение.
Жить, наверное, тоже - скверная привычка. Во всяком случае, дело плохо, если жизнь - это ряд вредных привычек и больше ничего. Тут вопрос задали мне, что я сделаю, если застану свою женщину с другим. Дело все в том, что я почувствую, что с ней что-то не так еще до того, как у нее появится мысль изменить мне. Потому это не будет для меня неожиданностью. Да, не очень хорошо я жил со своими женами, но мы общались так тесно, что знали друг о друге буквально все. Помню, сижу я молча, никого не трогаю, смотрю на стену и потолок, а Вера орет на меня, что по глазам видно, что я о женщине думаю. И я тоже видел, когда она уходила в себя, я ее, правда, за это не ругал, но становился к ней безразличным, и она это чувствовала, начинала лезть, навязчиво так, агрессивно. И вечно эти разборки оканчивались сексом...
Как-то особенно остро я сегодня чувствую одиночество. И это ощущение у меня выражается в желании зайти на сайт знакомств и писать, писать какой-нибудь дуре о своих извращенных инстинктах. Что-то у меня сегодня с вдохновением туго, разве что действительно какой-то дуре писать, а не на публику, не будующую книгу. Я сегодня добровольно расстался с волосами на голове, то есть теперь я бритый под ноль без усов и бороды, сосущий леденцы и ужасно желающий взять трубку и сосать, сосать и еще раз сосать из нее дым, затягиваясь им до самых печенок. Посмотрел ужасный исторический фильм. Что-то сейчас начали снимать фильмы про древнюю Русь и все получаются скверно. Точно не буду больше смотреть фильмы этого разряда. А еще, я, как всегда, путешествовал по карте. Все никак не могу проложить маршрут через Германию. Завязали немцы свои дороги гордиевыми узлами, которые без поллитры и не распутаешь. Я даже начал подумывать о том, как миновать Германию, объехав ее. Но потом снова и снова я понимаю, что путешествия без этой страны не получится.
Конфеты, которыми я заменяю трубку, мне сильно надоели, но без них обойтись я не могу, курить жутко хочется. Таблетки уже приняты, скоро должно уже в сон клонить начать. Так ничего я сегодня и не написал, да и не посмотрел. Грустно это все, печально, но надо, признав свое поражение, лечь спать.
Как же поздно я сегодня проснулся! Как трудно мне было вставать! Но я все-таки встал, сделал все, что нужно, а потом полчаса соображал, чего же необходимого я не сделал. Оказалось, что я не покурил, потому у меня начались жуткие ломки и я поспешил выйти на улицу, прогулялся по лесу до ближайшего супермаркета, где купил энергетический напиток "Батарейка" и безалкогольное пшеничное пиво. Выпил все это на остановке автобуса, потом сел в транспорт и приехал домой. Выкинул деньги на ветер и чувствую какое-то странное удовлетворение в этой связи. Да, с каждым таким походом в магазин, я удлиняю срок выполнения моих планов на грядущую пятилетку. Курить хочется просто адски, просто жутко, кошмарно. Но после того, как я купил себе конфет и запихал в рот штук пять, желание покурить слегка поутихло.
Как же трудно сегодня мне было подняться, проснуться, протрястись, выйти на прогулку! Сегодня у нас был туман поутру, низкое атмосферное давление. Я выпил литр энергетика и мне это совершенно не помогло. Зато денег на этот напиток я потратил достаточно много. Чувствую, что что-то не то, и вспоминаю о том, что я уже две недели и два дня не курю, и не пью уже почти два месяца. Напечатав это, я вдруг возрадовался своему героизму. Но денег, однако же, я трачу тоже много на конфеты и прочую дребедень. Пора завязывать со всеми этими вкусняшками и энергетиками! Пора начинать новую жизнь без каких-либо привязанностей! Пора готовить себя к странствию по Европе, к долгому странствию! Голова просто разламывается, будто на нее давит тяжелое бетонное небо серого цвета. Крепкий чай ни черта не помогает. Надо измерить свое кровяное давление, но я не знаю, какое давление нормальное, а какое нет, потому мерить не буду. Конфеты - это такая дрянь, из-за которой у меня кожа в уголках рта растрескалась. Энергетические напитки тоже не дают никакого эффекта. От головной боли в подобных случаях помогают две вещи - работа или секс. Секса у меня быть просто не может в моем теперешнем положении, так что остается мне устроиться на работу, когда закончится пособие по безработице. В понедельник идти на биржу, надо заполить план поиска работы...
Чашка грязная, вещи раскиданы по комнате, уже давно пора пропылесосить, а мне ничего делать не хочется. У меня жуткая депрессия. Весь день я только и жду того момента, когда мне можно будет выпить снотворные таблетки и лечь спать. Я просто уверен в том, что все, за что бы я сегодня ни взялся, обречено на полный провал. С такой головой, как у меня сейчас ничего толком сделать не удастся. Хотя, я был бы очень рад, если бы одна из одиноких богатых соседок пригласила меня погулять по лесу, не смотря на мой расхристанный вид. Да, давно я не стирал свою куртку! Вчера мне было плохо, а сегодня еще хуже, это значит, что завтра мне должно стать лучше. Да, железная логика! Хотя может быть, что еще хуже станет.
Сегодня мне как-то особенно плохо, не смотря на то, что никаких неудач со мной не случилось. Съел две отвратительные пиццы, а точнее это были мороженные блины слегка украшенные сыром и прочей чепухой и все это сильно заморожено. В общем-то я утолил голод более или менее. Давно хотел бы поесть нормально, нормальный суп, нормальное мясо с гарниром на второе и компот на третье. Может мне сейчас взять и посмотреть фильм про доктора Живаго? Вроде бы хорошая вещь, актеры профессионалы высокого класса. Пожалуй, я знаю, как хорошо скоротать этот вечер...

Если бы я мог хотя бы где-то лежать и спокойно брюзжать! Но я теперь ослаб настолько, что даже этого не могу, не могу ни лежать спокойно, ни брюзжать. Даже эти две вещи для меня стали невыполнимыми задачами. На вечернюю прогулку я не пошел, досмотрел фильм про доктора Живаго, а потом зашел в неприличную группу и ставил там лайки направо и налево, не особенно вникая под чем я эти лайки ставлю. Это тупое занятие мне быстро надоело. И тут я заговорил с сыном по поводу книг. Он сказал, что не мешало бы их сдать в утиль, выкинуть, чтобы освободить в квартире место. А я попытался ему объяснить свою привязанность к этим предметам, которыми под завязку забита наша квартира. Да, для меня книга - это просто предмет культа, хотя я уже давно серьезно ничем не зачитывался. Разве что прочел в автобусе Буковского, когда ездил в Краславу на суд. Вот это действительно засада, когда с одной стороны не можешь лежать, а с другой не можешь ничего делать из-за жуткой головной боли, от которой не помогают никакие таблетки. Один мой наставник заклинал меня, чтобы я писал, когда мне становится очень плохо. Он почему-то был убежден в том, что в критическом состоянии человек правдив, как никогда, ибо когда человеку больно, он не особенно озабочен тем, что о нем подумают читатели. А что обо мне думают мои читатели? Что они могут подумать о человеке, который буквально воет от боли? О таком человеке можно сказать, что он не вполне здоров психически, если он в качестве терапии пробует печатать тексты. По дому работы на пять минут. Ну, пропылесосил я сейчас комнату, но это никакого удовлетворения мне не принесло. Может быть, мне бы стало лучше, если бы я сделал в квартире капитальный ремонт не меньше. Но вообще я ничего этого делать не буду, пока отец живет вместе с нами. Вот не буду и баста. На даче другое дело, там я хозяин и там я делаю то, что хочу и мне не надо свои действия согласовывать ни с кем. Мама! Она опять мной недовольна, опять я не оправдал ее ожиданий, не смотря на то, что я сохранил ровно столько денег, сколько она сказала. Теперь она говорит, что я должен был отложить в два раза больше. У нее в голове просто засела программа отругать меня во что бы то ни стало.
Как же хочется выйти на улицу покурить! Мне никогда так ничего не хотелось! И когда я думаю о том, что мне еще как минимум два часа сидеть и хотеть курить. В голове твориться черт знает что. Как говорил Алишер: "В моем черепе океан боли...". Нет, я уже точно больше ничего не хочу в плане мороженого и пироженых, не хочу больше тратить деньги напрасно. Но с другой стороны мне без этого, без всяких конфет и семечек очень трудно терпеть это необоримое желание покурить. Черт! Столько написал всего в тетради, а прошло только двадцать минут! Чем бы еще занять свои руки, описанием чего?
А! Да! Как же! Обязательно надо поведать миру о том, что к встрече с женщиной я психологически еще не готов. Было дело, переписывался с женщиной с Украины, с глубинки, и как-то я чувствовал себя недостаточно толерантным для европейца. Как-то меня раздражали ее грамматические ошибки на уровне класса эдак пятого. Сама она ничего толком напечатать не может, и чтобы беседа не прекратилась, мне надо было сделаться клоуном, который ее развлекает. Ну, и самое удручающее во всем этом то, что переезжать она из своего родного села никуда не собирается. Это что же это получается? Я должен к ней ехать в эдакую глушь? Я и в Латвию-то вернулся неохотно. Мне тут плохо, а если я поеду в деревню под Киевом, то мне совсем плохо станет. Да нет, наверное, женщина и ее место обитания тут не при чем. Все дело в том, что во мне нет любви, нет былой восторженности жизнью. Черт! У меня еще все зубы разом заболели. Да, пора завязывать с конфетами. Они еще больший вред организму наносят чем сигареты. Больше эти леденцы покупать не буду, как и мороженое. Что-то, конечно, надо пить, кроме чая. Не знаю, что я буду пить, не воду, это точно, может сок какой-то. Да, кола меня как-то совсем не вставляет, от энергетиков нет никакого толка, кофе я не знаю, как заваривать и зачем мне еще и с печенью после него проблемы.
Сейчас самое время подумать о том, что же я буду смотреть завтра и послезавтра. В понедельник мне надо будет ехать в государственное агентство занятости продлевать свой статус безработного. Это, надеюсь будет уже последний раз. Будь моя воля, я бы уже давно устроился на работу, а не гнил дома. За работой и желание покурить не так болезненно чувствуется. Да и с деньгами тогда лучше будет. Блин, вот то что зубы надо делать,
это меня жутко расстраивает. Я хотел еще пару лет со своими походить, но судя по болям, зубы придется вырвать после нового года, если не раньше.
Сейчас вот сидел и думал о том, что непьющий и некурящий я точно так же раздражаю окружающих. А какой смысл тогда бросать, если мама как была мной недовольна, так и осталась? Я, конечно, повязал с алкоголем и никотином не для того, чтобы мной были довольны, а для того, чтобы самому быть довольным собой. Я, конечно, понимаю, что на пути самосовершенствования нельзя останавливаться, что каждый день надо совершать какие-либо подвиги. Вчера бросил курить, а сегодня, будь добр, сделай двести приседаний за три минуты. А завтра сделай сотню отжиманий за те же три минуты. А на следующей неделе устройся на работу и выполни дневную норму за три часа. И что бы еще сделать такого, чтобы удивить публику? За день и даже за год не получится заработать денег на то, чтобы реновировать дачу или сделать ремонт в городской квартире. На это нужно, как минимум пару лет усердного труда и очень экономной жизни. А мне еще шмотки надо будет себе и Павлику купить, опять-таки зубы надо вырвать и вставные челюсти сделать. И лишь тогда, когда я перееду на дачу, я смогу иначе, чем сейчас посмотреть на женщину. Сейчас я смотрю на них, из-под тишка, ибо считаю себя не в праве это делать открыто, потому что я не обладаю отдельной жилплощадью. Я понимаю, что это у меня глупый комплекс. Один мой приятель не только открыто лорнирует дам, но и живет с ними у них дома, и даже просит у них деньги на сигареты. Он называет их кисками и зайками, медвежатами и слонятами, дарит им цветочки с газона и тому подобное. И вроде бы все довольны. А мне неделю репетировать надо для того, чтобы какой-то женщине комплимент сделать, причем заслуженный. И мне легче умереть, чем что-то у женщины попросить.
Моя мама, как-то увидев мой ролик в Ю-тюбе, назвала меня и моего друга не то, что жабами на носу у крокодила, а глистами, которые высунулись из уютной задницы и вещают. Да, сегодня у меня ответственный день - попытаюсь не ходить в магазин и не покупать всякую дрянь. А так же я буду стараться съесть как можно меньше конфет. Голова болит так, что я даже гулять, наверное, не пойду. И я даже не знаю, чем бы себя занять. Смотреть особенно нечего, как-то не могу ничего подходящего найти. Сейчас слушаю свой любимый Пинк Флойд и буду пытаться что-то напечатать, хотя и печатать-то, в сущности, не о чем. На западе, небо свободно от облаков, но прямо над головой, плотный облачный покров, так что ни один солнечный луч не может его пробить. Очень тоскливо смотреть на запад. Голова продолжает разламываться. Хочется лечь и заснуть хотя бы на пару часов, а потом проснуться, и чтобы все было в порядке. Мне все время кажется, что закурю я трубку и все придет в норму, и даже не кажется, я в этом уверен. Хотя бывала такая головная боль и тогда, когда я курил. И что бы я ни делал, это мне не помогало от этой ужасной головной боли. А тут еще эти зубы, эта кожа в уголках рта. Я совершенно недееспособен! Я такой дохлый, что даже не могу в карту смотреть и планировать свой маршрут предстоящего путешествия на велосипеде.
Что-то я после просмотра сериала чувствую себя совсем как выжатый лимон. Пока сериал шел, я еще много написал в тетрадь от руки. В общем я ужасно устал, но тем не менее мне не лень было сейчас искать еще один сериал на свою голову. Кажется я нашел, что мне смотреть завтра после того, как я напишу, наконец-то этот план поиска работы. Завтра я прекрасно проведу время глядя сериал "Хождение по мукам". Давно хотел почитать эту вещь, а тут ее взяли и экранизировали. И актеры привлечены серьезные, так что надо смотреть. Сейчас не знаю, как у меня получится заснуть, ведь я сегодня выпил просроченную таблетку, которая может и не подействовать. Но я сегодня так устал, что даже без таблетки, кажется, заснуть смогу. Не знаю, какой смысл в том, чтобы сейчас не позволять себе лечь в постель и забыться кошмарным сном и все для того, чтобы напечатать напоследок что-то весомое...
Досмотрел я сейчас новый фильм по роману Алексея Толстого "Хождение по мукам". Сюжет закручен слишком лихо, так, что аж смотреть противно. Сплошные совпадения, прямо фантастические совпадения. А еще я сегодня ездил в агентство занятости, где на меня смотрели с немым укором. Как, мол, я не смог устроиться на работу, как не стыдно мне жить за счет государства! Я так же заглянул в окно магазина печек, и увидел ценники. Да, то, что мне нужно стоит пять сотен евро. Я правда, не знаю, сколько будет стоить доставка и выведение трубы, не хочется это делать самому, хочется, чтобы это качественно сделал профессионал. Я смотрю на улицу в окно и мне ужасно хочется выйти из квартиры и закурить на свежем воздухе. Хочется так, будто я только сегодня первый день не курю. Неужели это желание будет преследовать до самой смерти. Что ж, готовлю себя к этому. Но на то, что завтра или послезавтра меня вдруг отпустит я уже не надеюсь.

Вроде бы ничего ужасного сегодня не случилось, но у меня на душе, как-то не хорошо. Жутко тупой день получился. Пришел к другу и он потребовал у меня, чтобы я подсказал ему какой-то фильм. Я подсказал и он ему, конечно же, не понравился. Ему вообще не нравятся фильмы, которые я ему советую. И дело тут не в фильмах, совсем не в фильмах. Хотя, ему так не кажется, он убежден в том, что дело в фильмах. Не знаю почему, но мне не хочется, чтобы он смотрел те фильмы, которые мне нравятся, в которые я залезал и жил там. С таким намереннием, как у него, нельзя ничего смотреть, он заранее настроен на то, чтобы отвергнуть те фильмы, что нравятся мне, те фильмы, что я понимаю. Мне кажется, что у него слишком жесткие понятия о том, каким должно быть кино. Алишеру нравилось практически все, что я ему показывал, он просто нырял в эти фильмы, которые не показывают по телевизору. Да, у Алишера точка сборки была не такой фиксированной, потому он в любом фильме находил что-то смешное, пугающее, увлекательное. Мне хотелось с ним смотреть фильмы, открывать ему новые горизонты, расширять сознание...
Однако, все это ерунда! Я имел в виду фильмы. Обмен культурным опытом. Без этого вполне можно прожить, а вот без печки на даче прожить нельзя зимой. А я как раз вчера посмотрел на печки и на ценники. Да, печка стоит пятьсот евро, как я и предполагал, столько же стоит и хорошая пила. Тысяча евро и дача становится пригодной для жизни в зимний период. Как бы мне хотелось уже сейчас сорваться с пособия и пойти работать в какую-то прачечную! Мне жутко надоело убивать время. Я вчера и велосипеды видел. Для покупки велосипеда тоже нужно где-то пятьсот евро. Нет, все же нужно в начале декабря устроиться на работу, потому что в январе с работой будет полный голяк. Хотя, там, куда я собираюсь идти, работники нужны постоянно. Я собираюсь устроиться в какую-то небольшую прачечную при каком-то приюте или пансионате. Возни будет не так много, зарплата тоже, конечно, будет минимальной, но меня это вполне устроит. Идти в большую прачечную, где нормально платят я не хочу. Там с меня за деньги опять будут шкуру сдирать, а это при нынешнем состоянии моей нервной системы мне противопоказано. Минимальной зарплаты мне вполне хватит не только на прожитье, но и на то, чтобы потихоньку обустраивать дачу.
Как же мелок и скучен я стал в своих мечтах, в своих замыслах и планах! Это все так легко, что мне даже смешно становится. Фактически мне нужно только дождаться того момента, когда на моем счету накопится определенная сумма. Мне не нужно делать ничего особенного, просто ждать, ждать пока кончится пособие по безработице, и настанет время устроиться на какую-нибудь работу. Получается, что на работу мне надо будет устроиться во время зимнего солнцеворота. Интересно, сколько я смогу каждый месяц откладывать на реновацию загородной резиденции. Интересно так же, что я успею там сделать за шестнадцать месяцев работы. Возможно, что когда я выйду опять на пособие, если вообще собирусь увольняться с работы. Возможно и то, что я найду такую работу, с которой увольняться не захочу. Я, конечно, понимаю, что дачу можно обустраивать до бесконечности, после пластиковых окон, можно сделать отапливаемую оранжерею, террасу, потом и баню можно будет построить, а так же погреб. Наконец можно и пристройку к дому сделать, сарай и много чего еще. Но это все будет потом, после того, как я женюсь. То есть, после того, как я переставлю окна и сделаю нормальную мебель в доме, я начинаю копить деньги на путешествие в Африку за невестой. Я понимаю, что для моих здравомыслящих знакомых это может звучать совсем дико, но иного выхода я для себя просто не вижу. Да, я аморален, я просто туп, но я хочу именно этого, хочу женщину, которая без меня не сможет выжить в этом обществе. То есть, ей придется принять меня таким, какой я есть, равно, как и мне придется примириться с ее особенностями. Это будет круто - бездельничать в этом крохотном домике, копать этот чертов огород. Там я буду встречать старость. Может и Павлик туда переедет жить, а может он останется жить с дедом в городе, как раз у него будет отдельная комната...
Да, все-таки я чертовски удачливый засранец! Сын переехал жить ко мне и я наслаждаюсь сейчас его обществом. У меня есть вторая группа инвалидности. Все, чего мне не хватает - это нескольких тысяч евро. Если подсчитать точно, то получится, что мне нужно десять тысяч, вернее тысяч десять максимум. Пять тысяч из них должны пойти на путешествие в неблагополучную страну Африки. Конечно, придется делать ей визу, а потом оформлять постоянный вид на жительство, а это достаточно неприятная волокита, но игра стоит свечей. Чем больше я обо всем об этом думаю, тем больше мне хочется курить и пить пиво. Но я подавляю эти низменные импульсы. Я собрался умирать здоровым. Мне кажется, что все мои вредные привычки, от отсутствия нормальной половой жизни, когда она у меня наладится, я уже не буду жрать конфеты или мечтать о толстенной сигаре, не буду обжираться сладким, и не буду пить пиво...
Утро опять какое-то туманное, холодное, мерзкое, одним словом. Да, я знаю, что утро, по идее, всегда доброе, но сегодня мне как-то вообще не хотелось просыпаться, не смотря на то, что у меня сегодня запланирована культурная программа. Но это будет только в четыре часа, а до четырех мне еще нужно чем-то заняться. Как-то не хочется разглядывать карты и планировать путешествие, к которому я совершенно еще не готов. Ведь дача еще не достроена, жена еще не привезена из далеких стран, Павел еще не доучился, да и пенсия у меня пока еще маленькая. Совсем ума не приложу, что мне делать. Может быть поискать какой-то фильм? Настроение такое ужасное, что не могу найти фильм, который я был бы в состоянии посмотреть. Конфеты я купил не совсем те, что мне были нужны. Очень чего-то хочу, но не могу понять чего. Ноги крутит, в голове, будто стекло битое. Да, друг мой что-то не звонит, не пишет, спит, наверное.
Плохо мне, просто ужасно. Вся голова болит и горло тоже. На улице та же сырость и туман, а мне ужасно надоели конфеты, меня от них тошнит. Да и зубы все разом что-то разболелись. Скорее бы забыться сном. Сейчас посмотрел фильм "Цветы лиловые полей" и получил большое удовольствие от просмотра. После прогулки с Николаем, мне что-то стало страшно, и боюсь я непонятно чего. Просто ощущаю дискомфорт. Что-то мешает мне радоваться жизни. Такое чувство, что случилось что-то ужасное, и я уже не в силах что-либо исправить. А так же у меня какие-то приступы слабости. Мне хотелось бы сейчас зайти в ресторан быстрого обслуживания и навернуть с десяток бургеров и плевать я хотел на свою фигуру, которая в последнее время совсем расплылась. Сейчас смотрю на жалюзи в моей комнате и вспоминаю, сколько я их сделал за четыре года работы. Да, хорошо я там зарабатывал, но все деньги промотал, потому можно считать, что рвал я жилы и кишки в холостую. Но с другой-то стороны, мне нужен был этот негативный опыт, чтобы научиться беречь деньги надо долго их разбрасывать. Теперь моя задача заключается в том, чтобы отказаться от конфет и всяких прочих вкусняшек.
Туман сгущается, состояние ужасно сонное. Друг мой куда-то исчез. Я уговорил два литра колы и мне стало совсем не по себе. Живот раздулся и затошнило. Все делать лень, лень даже сидеть и ничего не делать. Я просто не знаю, куда деваться. Остается только почитать книгу или посмотреть тот фильм, который я уже смотрел, к восприятию чего-то нового я не готов. Все спят, хорошо спят, а я не могу, уже несколько раз пробовал залечь на дно, но я постоянно всплываю, просыпаюсь то есть. Да, наверное я сейчас лягу на кровать и буду читать книгу Хаксли. Хотя для этого придется включить свет, а это может разбудить Павлика. Пусть парень поспит, а я пока что-нибудь напечатаю про свою тягу к курению. Жутко хочется курить, но кодировка действует. Я теперь не могу представить себя с сигаретой или трубкой во рту. Желание покурить теперь проявляется у меня, как внезапные сильные приступы голода, который я пытаюсь утолить, поглощая конфеты, мерзкие конфеты, одну за другой.
Как же мне хочется сейчас выйти на улицу и подымить. Целый день сегодня ходил свободным от этого низменного желания, а под вечер оно меня вдруг настигло. Где-то два часа я наворачивал мозги, объясняя советским пенсионерам что их ждет, если их Украина вдруг вступит в ЕС. Скучно это все, конечно. Мне еще указывают, что делать, возвращаться или оставаться там, где я работал во времена кризиса. Купил конфеты опять ужасные, от которых сразу зубы так болят, что я эту боль прямо в темечке чувствую. Что ни говори, а со сладостями точно надо завязывать, а то так и до сахарного диабета недалеко. От одной заразы ушел и к другой гадости пришел. Да, не завидую я тем, кто живет в Украине, там война, которая в ближайшее время заканчиваться не собирается, там отсутствие стабильности, и никаких перспектив.
Пробовал, конечно, жвачки жевать, но это слишком дорого получается, да и зубы, опять-таки, начинают из-за этого болеть. Я сейчас пробую радикальный метод борьбы с курением - как только мне хочется курить, я начинаю писать о своих ощущениях и вообще о жизни ручкой в блокнот.
А сегодня утро вообще кошмарное получилось - проснулся так темно, будто и рассвета не было, настолько плотный саркофаг туч на небе. Еле встал, позавтракал, зубы почистил, даже побриться не хватило сил себя заставить. Кошмар какой-то все в тумане, из латвийских знакомых никого в сети нет. Такое ощущение, что все они в зимнюю спячку впали. И мне тоже ничего делать не хочется, апатия конкретная, вдохновения никакого. Надо как-то заставить себя побриться и помыться, заменить постельное белье и надо хоть какой-то фильм на этой неделе посмотреть.
Как же мне худо-то! Прямо не знаю, куда деваться от этого необоримого желания покурить, я готов сечас полезть в мусорное ведро за окурком, готов отдать все свои деньги за пачку сигарет. Я готов на многое, но каким-то чудом я сдерживаю себя от каких либо шагов, сижу в оцепенении со звенящей головой и пытаюсь чрезмерным употреблением колы блокировать желание покурить. На улице еще и дождь пошел, так что совсем мерзко стало. Да, именно, гадко и мерзко.
Нет, конечно, никого я себе не нашел, а так, заглядывал в одну группу, где занимался живым общением. Впрочем, общение в конечном итоге переросло в банальную ругань и то, что я в той группе лишний, стало очевидным. Я ведь никакого отношения к Украине не имею, а там на меня чуть ли не матом ругаются, а мне нервничать нельзя. Потому лучше я здесь, тихо сам с собой. Да, и на фейсбуке надо что-то не в кои веки напечатать. Роман, в стиле Достоевского или того же Драйзера я печатать не намерен. Я печатаю только то, что не могу не напечатать. Хотя хотелось бы заняться своего рода онанизмом, чтобы убить время. Печатать роман без натуры. А можно было бы взять за натуру то, что я переживал, когда работал в этой прачечной, но это все ворошить как-то больно. Скорее бы меня в больницу забрали! Вот уж действительно я соскучился по режиму, по разным терапиям. Может быть я там с кем-то и познакомлюсь, хотя я на данный момент сильно не в форме.
Мой двоюродный брат, который вырос в Норвегии, глядя на номера российской фуры, как-то спросил меня кто такие "руссианы". Я ему объяснил. Тогда он спросил, почему мы из Латвии, но говорим на "руссианском" языке и не знаем латышского. Я ему это объяснил очень просто - сказал, что мы евреи. Он спросил меня, почему мы не знаем языка евреев. И тут мне пришлось очень долго объяснять, почему идиш стал мертвым языком, на котором говорят разве что небольшая группа людей в далеком Биробиджане. И тут последовал еще один вопрос - почему мы живем не в этом Биробиджане и не в Израиле. Тут мне пришлось объяснить ему что такое антисемитизм, почему наш дед терпеть не мог своего папу, а заодно и всех евреев, почему наша бабушка тоже возненавидела евреев, когда ее родственники отказались принять ее в свою семью, когда осталась сиротой. Долго длилась наша беседа, в завершении которой мой кузен Поль сказал, что он очень рад тому, что он теперь норвежец и стало все просто и понятно. А то Россия, ашкенази, они же евреи, совки, не латыши, а латвийцы - какая-то дурацкая и страшная путаница.
Потом у меня с Полем состоялась еще одна беседа в ходе которой я рассказывал, что наш дед родился и вырос в Украине, под Киевом в Деревне Нечипоровка Яготинского района. Я рассказал, что он так много ел и заставлял есть дргих, потому что во времена его детства был голод, во время которого умерла его мать, а отец был коммунистом, партийным функционером, успевший за свою жизнь от разных женщин наплодить очень много детей, который упорно не хотело кормить. За то, что вытворял наш прадед, Василий Исаакович люди терперь не могли его отпрысков, которые были вынуждены побираться. Приходилось очень далеко ходить побираться, подальше от мест геройств моего прадеда. Что помнил наш дед в своем детстве, так это то, что его постоянно заставляли работать в колхозе с раннего детства, разумеется практически задаром. В конце года могли за трудодни дать мешок картошки и мешок гороха. Сначала он пас гусей, потом перешел на свиней, а потом ему доверили коров. Учиться в школе было буквально некогда, не на кого было оставить колхозный скот. А потом пришли немцы, и он смог посещать школьные занятия, но только пока было тепло. Зимой в школу ходить было не в чем...
Не знаю, может наш дед и что-то приврал о той нечеловеческой бедности, в которой жили дети бывшей польской горничной и партийного функционера. Он говорил, что польский пан, живший в их деревне до революции, перед смертью роздал всю свою собственность своим дворовым людям. Нашей прабабушке досталась кухня, на которой готовили есть для скота и работников. Правда нечего было готовить на очень большой плите. Дед говорил что его мама умерла из-за того, что застудилась, искала пьяного мужа в сильный мороз, а обуви у нее никакой не было. Так говорили дедовские сестры, он остался сиротой, когда ему еще и года не было. Он так и не узнал, когда у него день рожденья, его не хотели регистрировать потому что были уверены в том, что он не выживет без матери. Он еще грудным был, когда она умерла. Потому днем его рождения считают ту дату, в которую его зарегистрировали.
Был у меня еще один вопрос. Почему немцы не тронули семейство моего деда, ведь односельчане знали, что они были евреями, что их отец и его брат коммунисты и офицеры красной армии. Дед с усмешкой говорил, что немцы жили в их хате, она была самой большой в деревне. Командир у них был австриец и недолюбливал прусаков. Немцы просто не могли поверить в то, что евреи и тем паче дети коммуниста и командира красной армии живут настолько плохо и бедно...
А потом, спустя несколько лет после войны в деревню явились вербовщики с железной дороги. В Латвии надо было прокладывать новые железные дороги, срочно требовались рабочие руки, потому две дедовские сестры сразу согласились таскать шпалы и забивать костыли, они были на все согласны только чтобы покинуть родную деревню. Деда тогда призвали в армию. Служил он на чукотке в лыжном отряде. Они смазыали лыжи для нападения на Аляску, возможного нападения... На севере деду моему ужасно понравилось. Там было много мяса, оленины, и давали усиленный паек, только чтобы у воинов красной армии не началась цынга. Пока дед жил на родине, он ел ежиков, лис, кошек, собак, ворон, пробовал даже аиста, только благодаря этому и выжил. А тут он впервые ощутил трогательную заботу о себе. Чукчи, которых его заставляли водить в баню под ружьем, тоже ему очень понравились особенно тем, что предлагали гостю свою жену. В общем после дембеля он решил съездить в Латвию в гости к сестрам и отцу, а потом вернуться на Чукотку, уж очень ему пришлись по душе северные пайки и щедрая природа. Ягоды и грибы росли сами, не надо было их ни сеять, ни поливать, только приходи с чесалкой и собирай. Однако в Латвии он встретил нашу бабушку, которая работала с его сестрами, женился на ней, устроился на этот дурацкий завод - РЭЗ (разве это завод?), на котором и проработал до практически до самой смерти.
Нет, мой дед не жаловался на своего отца, но и не любил его. А бабушка и вовсе называла своего свекра не иначе, как мразью. Она не хотела понимать того, что он родился и вырос в ужасных условиях. Да, он помнил еще гражданскую войну, потом прошел всю Вторую Мировую от границы до Сталинграда, и оттуда до Праги и после победы еще какое-то время служил в Германии. Непонятно почему, но пенсии у него не было, не смотря на то, что был и коммунистом и партийным работником. Было, правда, время, когда он несколько лет ходил с табором цыган, пока у него дети голодные были. У моего деда было очень много сводных братьев и сестер по отцу и никого он кормить и одевать не хотел. Вообще странное у него было какое-то отношение к детям - умрет, так умрет, а выжил, ну и черт с ним, пусть выживает дальше. Больше всего он не любил фильмы про войну, а когда напивался говорил слишком много лишнего, запрещенного о войне. Дед ужасно боялся что всю его семью из-за пьяной болтовни отца могут репрессировать, порой он и колотил его за эту болтовню. Свои награды он пропил или потерял, а то, что осталось обменял на игрушки. Умер Василий Исакович от цироза печени, долго и мучительно умирал. После смерти отца мой дед перестал общаться с родственниками, которые остались там, на родине, под Киевом. Вот один раз, когда моего двоюродного брата ругали за то, что он не хотел латышский учить, он взял и ляпнул, что поедет жить в Украину. Дед когда это услышал, аж вздрогнул и попросил внука не говорить такой ерунды. Если бабушка постоянно тосковала по своему Байкалу до последнего вздоха хотела туда съездить, то дед о своей родине вспоминал крайне неохотно.
Это утро началось с вопроса о чем писать книгу. Ничего не могу придумать Публикацию мою в одном людном месте просто убрали и даже следов о ней не могу найти. За что? Что я такого особенного там напечатал? Может что-то стоящее было, если-таки запретили. Мне сейчас что-то совсем плохо стало, оттого что печатать хочется, а я не знаю о чем. Друг мой, Андрей, который живет по соседству, вчера, вероятно, напился, не подействовал на него гипноз, а еще у него цирроз уже начался, наверное. Сын гулять не хочет ни в какую. А вот мне, пожалуй, нужно срочно пройтись.
После прогулки мне стало еще хуже, совсем голова заболела. Однако опус мой политический набрал довольно много прочтений на Прозе, даже два комментария появилось и не совсем негативные. Выпил я две таблетки аспирина, но они мне совершенно не помогли. Что же делать? Придется терпеть печатать со скоростью боли. В моем черепе океан боли! И надо уметь разбить кулаки о камни! Сижу, как дурак у горячей батареи в теплых брюках. Может от этого голова-то и болит? По правде говоря, мне хочется сейчас взять и заснуть, настолько мне плохо.
Бывают такие дни, когда совершенно не за что зацепиться, когда такое ощущение, будто падаешь в какую-то глубокую пропасть и не знаешь, чего же сказать напоследок. На улице чертов туман. В этой группе в Фейсбуке попросили не печатать больше скучных постов. То есть они не хотят более, чтобы я что-то там публиковал. У меня такое чувство, что это относится именно ко мне. Но ничего! Я буду раскручивать свой аккаунт на "Прозе". Сегодня у него может быть будет сто просмотров. А эта группа на этом Фейсбуке пусть остается ни с чем. Они позиционируют себя, как тех кому мало цветочков и котиков, типа они такие продвинутые. А только появится пост больше, чем в три строчки, как они тут же воют о том, что это для них слишком скучно, слишком нудно, слишком страшно. Меня уже что-то на сон потянуло, а чай еще недопит.
Погода сегодня прекрасная, да и в мире кое-что происходит, так что есть темы, для того, чтобы писать, но у меня жутко болит голова и хочется спать. Сегодня наконец-то выглянуло солнце и ветра практически нет. Но писать я не могу, руки будто в свинцовых рукавицах. Как же жутко болит голова! Приоткрыл окно, чтобы впустить немного свежего воздуха в комнату. Стало немного полегче. Сейчас еще чайку себе вскипячу и все будет в ажуре. Как ни крути, а работы мне как бы и не хватает для полного счастья. Так бы хоть как-то развеялся, забыл о головной боли. Чтобы что-то печатать на политические темы мне пришлось почитать новости, которые оказались достаточно абсурдными, будто их какой-то дегенерат сидит и придумывает от нечего делать.
И сегодня тоже прекрасная погода, но со мной что-то явно не так, ничего не могу напечатать совершенно. Заходил только что к другу. Он курил и пил пиво. Я понял, что алкоголь мне просто необходим, как универсальный антидепрессант. Никотин тоже нужен для того, чтобы снимать напряжение. Да, все это так, но мне надо будет научиться обходиться без этих наркотиков. Как же голова-то болит! Хочется уже сейчас взять и завалиться спать. Ничего не хочется ни смотреть, ни читать, хотя я и понимаю, что мне это надо, очень надо. Я выпил литр крепкого кофе, потом еще поллитра энергетика, наверх еще чая, но все равно мне хочется спать, хотя я и сплю по двенадцать часов в сутки. Не знаю, может мне стоит пораньше вставать, чтобы сонливость меня не мучила, а может мне нужно поменять таблетки. Эти действительно действуют на меня усыпляюще.
Уже который день на улице стоит прекрасная погода - солнечный мороз, а мне как-то не хочется никуда выходить. Одежда для прогулки по морозу у меня есть, силы для этого тоже найдуться, вот только желания нет. С нетерпением жду звонка из больницы. Хочется какой-то перемены обстановки. А то тут дома с интернетом проблемы и Павлику я спать мешаю своим храпом. Друг мой вероятно основательно запил, не смотря на предциррозное состояние. Посмотрел сериал "Торгсин" и мне стало не по себе от разочарования. Сначала смотрелся очень даже хорошо, но развязка такая, что плохо становится. Как говорил персонаж одного скандинавского фильма: "Так не бывает!". А завязка интересная, многообещающая, конкретное ружье вешают на стену, но в итоге вместо выстрела в финале получается осечка, даже не холостой выстрел, а именно осечка.
А мне сегодня предложили заняться хускипингом заняться. То есть за деньги проживать в доме - протапливать помещения, сметать пыль, и глядеть, чтобы в этом строении никто кроме меня не поселился и за это мне предлагают определенную сумму. Место хорошоее - Лиепая, дом на самом взморье стоит. Заманчивое предложение - жить отшельником и спокойно писать свои книги, сидя рядом с теплой печкой. Это предложение мне польстило, кто-то дал мне такую хорошую рекомендацию, но до Риги от Лиепаи двести км, хоть мне и дорога бесплатная, мне не хотелось бы оставлять своего сына на попечении своего отца, который злоупотребляет горячительными напитками. А был бы я один, я бы с радостью согласился. В принципе у Лимонова с хаускипинга началась карьера писателя - появилось много свободного времени для творчества. А если я сейчас устроюсь на работу в прачечную, то у меня вряд ли будет время на какое-то глобальное творчество...
Смотрю сейчас в окно и вижу, как катятся российские вагоны к пристани, у которой ждет сыпучего груза какое-то судно. Этот порт работает у нас круглосуточно в последнее время. И где же какие-то там санкции? Я-то думал врубят санкции, так хоть вонять нефтепродуктами не будет, да и шума от этих товарняков тоже не будет. Ан нет! С каждым днем вагонов все больше и больше становится. Но ничего! Мой отец генеральный план города видел, так там наших домов нет, на их месте будет мост через железную дорогу. Так что переселят нас куда-нибудь. И мне как-то совсем не жалко той квартиры, в которой я вырос. Плохой это район - до центра на трамвае сорок минут ехать, а на автобусе и того больше, если железнодорожный переезд закрыт. Раньше тут работал пивзавод, и пахло пивом. А теперь тут нефтеналивной терминал и воняет нефтью или газом. По моей улице часто грохочут грузовики с металлоломом. В центре микрорайона расположено целое озеро со сточными водами. Когда-то там была речка, Красная Двина. На одном берегу этого вонючего водоема расположена психиатрическая больница а на другом завод, где работала в свое время вся моя семья...
Пустота звенит у меня в ушах. Серое небо низко над гниющей сырой землей. Настроение такое, что хоть ложись и помирай. Хотел к чему-то прицепиться в социальных сетях, чтобы начать хоть какую-то вялотекущую беседу, но зацепиться не за что, все гладко, скользко, обтекаемо. Как же голова-то болит! Заняться абсолютно нечем. Термос с чаем я допил, надо вскипятить и заварить еще один, следующий. Я читаю новости и не могу найти того, что стоило бы моих комментариев. Януковича собираются перевезти в Израиль, чтобы там лечить его паралич. Фактически в мире не происходит ничего интересного, не писать же о том высота сугробов в Москве достигла тринадцати сантиметров, а в Риге не осталось ни одной снежинки, все растаяло вчера, а сегодня с утра подморозило, лужи схватило льдом...
Как же меня тошнит! Как же мне нехорошо! Но есть чему порадоваться, ведь я не курю и конфеты я сегодня практически не ел. Конфеты, в отличии от курения, имеют свойство надоедать. И эти сладости на обед мне тоже надоели. Ничего, лягу в больницу и привыкну постепенно к нормальному питанию, может и живот наконец сгинет. Близятся зимние праздники, после которых мне надо будет идти работать. Только я отработаю месяц, как смогу наконец, купить сыну велосипед, солидный такой, как у меня, а потом у меня по расписанию стоит печка, которая стоит пятьсот евро, далее пила, потом унитаз, ванна, бойлер, стиральная машина, далее окна в пластиковой раме, и наконец мебель. А потом я буду копить деньги на поездку в Африку. И только тогда, когда привезу в свой дом жену, я смогу расслабиться и выпить пива на веранде, которую построю после того, как женюсь. Неплохой план, который я закончу после того, как Павлик закончит учебу, а я заработаю себе пенсию побольше, чем нынче. Правда, не знаю, как у меня получится работать, после такого долгого перерыва. Честно говоря, я уже совсем забыл каково это...
Нет сегодня ничего хорошего, все потому что вчера я выпил слишком много снотворного, в два раза передозировал. Плохо, наверное, то, что я погулять сегодня не сходил. Когда делать нечего особенно хочется курить и выпить пива. Но я уже даже и не знаю, доживу ли я до того времени, когда я смогу расслабиться и снова начать пить и курить. Верно то, что никогда это время для меня уже не настанет. Только Павел доучится, пойдут у него, наверное, дети. Вот и буду я радостно внуков нянчить. Сына мне понянчить не довелось, так хоть внуков может доведется. Сколько же мне еще работать надо будет до тех пор, когда я смогу зажить на своей любимой даче, где нету моего отца, где широкая кровать требующая ремонта, где надо очень много чего сделать, а для этого нужно очень много денег.
Я все представляю себе тот момент, когда я полечу в Африку за женой. Вот это будет сюжет для отличной мелодрамы! Сначала ее надо будет научить говорить на русском, потом на латышском. Это хорошо будет, если она хоть немного будет понимать английский, а если нет, то будет совсем весело.
До пятницы осталось три дня. В пятницу я лягу в больницу, где собираюсь прекрасно провести время. А сегодня я еле встал, не смотря на то, что выпил всего половину снотворной таблетки вчера. Может всему виной этот туман, а может кошмарные воспоминания о том, как я работал в прачечной. Франция бурлит новостями о протестах желтых жилетов, которые притворяются, что знают чего хотят, но на деле они ни черта не знают и не понимают. Революция как-то потеряла свое очарование в моих глазах. Чертов туман, так не хочется вылезать из норы, которая стала моим домом. Как же еще долго ждать того времени, когда я буду относительно свободен и смогу жить один на даче! Сейчас для меня это будущее - это просто фантастика. Я почему-то не верю в то, что я смогу где-то работать. Слишком уж я расслаблен, зашуган, деморализован на данный момент.
Туман к вечеру разошелся и мне даже захотелось прогуляться, и покурить. Честно говоря, скурил бы сейчас даже местный чай, любую траву, лишь бы легкие наполнились теплым дымом. Интересно вообще, есть ли какая-то трава, которая может заменить марихуану или даже табак. Как-то плохо жить с абсолютно чистым разумом. Депрессия моя дошла до того, что я просто сижу, тупо смотрю на стену ничего не видящими расфокусированными глазами. Меня буквально нет, есть только желание пить и курить. Завтра надо будет волей-неволей, а пойти в поликлинику и магазин. Надо уже как-то готовиться к активной жизни. Снега нет, потому можно было бы и на велосипеде прокатиться, но мне трудно себя заставить это сделать. Мне трудно заставить себя проснуться и встать с кровати. Прямо и не знаю, что буду делать завтра, сериал я уже досмотрел второй раз. Надо опять что-то искать. Есть пара фильмов, которые я хотел бы посмотреть, но они пока в плохом качестве, я решил, что буду ждать пока качество улучшится.
Еще один темный день моей жизни, в который я вряд ли что-то хорошее сделаю, скорее всего просто проваляюсь этот день на диване в полумраке комнаты. Надо бы сегодня выйти, прогуляться, хоть немного! Может и выйду я сегодня, оторву свой зад от кресла и рвану на улицу. Хотя, из окна вид не очень. Покров облаков настолько плотный, что так темно, будто вечер, а не полдень. Хорошо, что в одной из групп что-то ответили на мои комментарии, можно ответить на то, что ответили, короче, взять и завязать какую-никакую беседу. Ничего не хочется делать, полная апатия. Остается надеяться на то, что в больнице мне дадут какие-то новые таблетки, которые меня развеселят. Может там попадутся веселые люди. Может впервые за много лет получится весело встретить новый год.


Один день. 2018

Шел восемнадцатый год, в середине которого я все-таки бросил и пить и курить, но в тот момент я был еще далек от этого...

Еще минуту назад мне казалось, что я знаю о чем писать превосходную книгу, а теперь, когда я спустился вниз, в библиотеку, вылез из палаты, я понятия не имею о том, что я бы мог написать. Неприятно то, что я не вижу своего сына, когда лежу в этой удобной больничке. А так все было бы замечательно. Но ничего, скоро Павел поедет в Прейли. Да, должен признаться в том, что интернет в этой больнице так себе, а точнее еле тянет. Было бы хорошо, если бы у меня был свой беспроводной интернет. На улице уже стемнело.

 Как все же хорошо то, что мне не надо выходить курить! Зато я теперь болен, если нет чего-то сладкого. Попытаюсь растянуть пачку печенья на два дня. А вообще действительно, надо переходить, со сладкого, на фрукты и овощи, а то еще диабет меня настигнет. А тут за время моего отсутствия тренажер новый купили. А интернет стал намного хуже, чем был когда-то тогда, когда я лежал здесь в прошлые разы. Может быть его просто не хватает на всех. В общем фильм тут посмотреть вряд ли получится, потому я буду только печатать.

Запечатлею тут свое выздоровление. Съел сейчас пачку зефира по одному евро и почувствовал себя намного лучше, более умиротворенно. Надо напечатать что-то родственникам из России, но мне этого делать не хочется. К чему мне им что-то печатать, если я их своей писаниной раздражаю? А интернет тут совсем плохой, даже музыку толком не послушать.

Собеседование с врачом получилось не очень удачным. Надеюсь на то, что она мне выпишет какие-то сильные таблетки, которые меня проберут до самой глубины осознания. Как-то мне захотелось покурить, по привычке, тело вспомнило место, и вспомнило, как я бегал курить, когда лежал здесь в прошлые разы. У чая какой-то странный привкус.

Возмоно это новая кружка виновата. Меня не покидает чувство того, что я все сделал не так. Все-таки родственники по линии матери относятся ко мне лучше, чем родственники моего отца. Какие-то они слишком требовательные. У меня какой-то ужасный мрачный осадок после их писем остается.


Вечера в больнице. 2018

Сижу в тесной палате, на кровати передо мной на тумбочке компьютер. Я скрючился, положил локти на колени, но печатать мне так не вполне удобно. А если я не могу ничего напечатать, то мне остается опять залечь, зажрать еще чего-то, засмотреться еще одним говеным фильмом, не дать проснуться своему разуму, а то если он проснется, то у него начнется истерика. Да, для истерики у меня есть множество уважительных причин, которые все сводятся к тому, что я лежу в психиатрической больнице, в ужасном состоянии, а через месяц мне надо будет выйти на работу. Даже меньше уже чем через месяц. И вот мне, когда разум пробуждается, сразу становится интересно, на какую же я работу смогу устроиться, больной шизофренией и полинейропатией? У меня руки опускаются, когда я начинаю об этом думать, а никаких ходов для тайного отступления у меня нет. Мне мама просто проломит голову, продав дачу, если я за этот год ничего не сделаю с этой дачей. Для того, чтобы там что-то сделать, нужно много денег, пятьсот евро для начала, чтобы купить печку, а потом еще пятьсот, для того, чтобы купить пилу. Будет пила, так будет чем там заняться на досуге. А потом уже линолеум, покраска стен и потолков, покупка унитаза, ванны, бойлера, стиральной машины, вставление новых окон в пластиковых рамах. На все это надо будет очень долго и упорно где-то зарабатывать. И вот вопрос - где я смогу на все это заработать? Это сколько же трудодней мне нужно отбыть, чтобы скопить деньги на печку и пилу! По идее там не только окна менять надо, нужно и дверь на веранду поменять. Нужно новую веранду сделать, нужно крышу заменить и теплицу сделать. А потом еще на мебель черт знает сколько нужно потратить денег. В общем это надо больше года, завязав пупок в узелок, где-то рвать задницу. И меня просто пугает перспектива попасть в очередной серпентарий. У меня по нахождению ужасных мест просто талант. Сейчас я просто пытаюсь представить, каким образом меня нагнут в этот раз. В том, что нагнут я и не сомневаюсь, как же иначе?
Уже два дня мама меня гладила против шерсти, то есть говорила мне множество обидных вещей. И все это было лишь для того, чтобы попросить меня больше не обсуждать с ней свои мечты о том, чтобы привезти в на эту дачу женщину из Африки и жениться на ней. Этот мой план кажется моей маме верхом безумия. Мне, признаться, тоже этот план кажется безумным, но ничего другого я придумать не могу. Продолжать знакомиться с местными женщинами я просто физически не в состоянии. Вернее я не в состоянии изменить свое отношение к ним и их отношение ко мне. Да и вообще, сколько можно прятаться от своей врожденной особенности - обожание женщин африканского типа. Не знаю, почему мне кажется, что голубоглазые блондинки не красивые. Мое сердце начинает биться быстрее, когда я изредка встречаю африканок, и я глаз своих не могу оторвать от них, меня к ним будто тянет незримой лебедкой.
Мне сейчас хочется не печатать тут, а опять обожраться, завалиться, уйти в какой-то ужасно посредственный фильм. Как угодно, но уйти из той реальности, в которой я сейчас. Пожалуй, на сегодня достаточно, пожалуй, мне пора спать. Мне нечего больше сказать миру, кроме моей мантры об унитазе на даче. Я чертовски долго о нем мечтаю. А теперь над моей мечтой нависла угроза того, что мама возьмет и продаст эту полную моих надежд землицу. Мысль об унитазе там, не дает мне покоя по ночам, сводит меня с ума. Я одержим этой тупостью. Что-то подсказывает мне то, что я эту дачу доведу до ума, а мама ее продаст, потому, что сестре не хватит денег на первый взнос. Вообще это меня жутко беспокоит - сегодня продали одну квартиру, завтра захотят продать другую. Меня пугает то, что мама так резва исполняет желания сестры, не считаясь со мной. Да, а если продадут дачу, то всем моим мечтам конец, или только начало. Конец одной мечты - является началом другой. Если дачу продадут, то мне придется дачу покупать и начинать строить дом с нуля, сажать деревья, кусты.
Как же хочется покурить, выйти на мороз, пройтись хотя бы один круг по больничному саду! Можно, конечно выйти и просто пройтись, можно это все дело заесть, снять стресс колбасой или тресковой икрой, которой я довольно много купил впрок. Да, с покупкой жратвы нужно что-то делать. Нужно меньше есть, чтобы начать худеть. Что-то не наступает конец моим приключениям! Еще не так давно мне казалось, что я, получив вторую группу буду избавлен от необходимости работать, гнуть спину, вкалывать! Нет, не получилось так. Чтобы получить нормальную пенсию, нужно еще лет пять вкалывать, вламывать, выворачиваться наизнанку. Да, именно пять лет потребуется на то, чтобы навести на даче порядок, и накопить определенную сумму для поездки в Африку за невестой.

Как ни пытаюсь, я не могу начать нормально гулять и уж тем более нормально что-то писать. Я целыми днями валяюсь бревном на койке и смотрю отстойные фильмы. Сейчас нашел хорошую подборку музыки Мерилина Менсона, вот и начал что-то печатать от нечего делать. Не знаю, что должно случиться для того, чтобы я поднялся и пошел в эту жизнь, устроился на работу и начал, что-то получать в плане денег. Хотеться-то хочется купить велосипед своему сыну. Деньги на него я уже практически накопил, осталось только устроиться на работу и получить первую зарплату. Это будет первая вещь, на которую я накопил. Потом надо будет накопить еще на очень много вещей, но дальше буде легче, а теперь мне надо как-то отойти от этого годичного отдыха. Я уже совершенно отвык от работы, прямо и не знаю, как я буду вставать рано утром. Сейчас сижу и потею, хотя и не так уж жарко в палате, и я совершенно не двигаюсь. Может это из-за горячего чая. Зверски хочется курить каждый божий день, и ничего я поделать с этим не могу. Выпить тоже хочется. Жизнь кажется мне лишенной смысла без этих двух вещей. Мне еще предстоит обрести другой смысл бытия. Вот хорошо же будет, когда я куплю сыну велосипед, спальный мешок, матрасы, палатку, и поедем мы с ним путешествовать по Латвии, а может и по Швеции. Вот же весело будет! Может в августе поедем, так и ягоды попробуем собирать и сдавать. Главное - это ягодные места найти и магазин недалеко от них...
Жрать сейчас хочется от нечего делать. Вроде бы я и жру не так много, и в туалет хожу по два раза в день, но с лишним весом у меня ситуация только хуже и хуже становится. Мне сейчас жутко трудно зашнуровать ботики или сесть на корточки. Черт! Неужели меня так и будет мучить до конца моих дней желание выпить и покурить? Сколько еще времени пройдет до того момента, когда я, наконец-то обрету новый смысл бытия? Смотрел сейчас фильм про женщину больную шизофренией. У нее, конечно, расстройства круче, нежели у меня, у нее были навязчивые идеи, галлюцинации. В конечном итоге ей пришлось отказаться от карьеры юриста и начать помогать себе подобным, болеющим той же болезнью. В общем-то фильм скучный и поражают те факты, которые привели в конце - восемь миллионов афроамериканцев страдают от психических расстройств. Это вообще к чему? А остальные американцы психическими расстройствами не страдают или они на особом счету? Может этим создатели фильма хотели сказать, что африканцы страдают от психических расстройств меньше или больше остальных? Черт! Совсем у меня не получается печатать! Спать хочется...

Я почти напечатал целую страницу, но тут кинулся перечитывать напечатанное и в гневе все стер. Это какое-то неуважение к читателям - лепить слово к слову, не заботясь о смысловой нагрузке текста. Я понимаю то, что мне иногда надо что-то писать для того, чтобы мозг хоть немного начал работать, но предлагать это кому-то почитать - невежливо с моей стороны. Если быть честным и откровенным, то можно сказать, что чувствую я себя ужасно. Эти таблетки мне совсем не помогают. Мне, как и прежде, совершенно не хочется выходить на улицу, да и лежать совершенно не хочется, вообще нет у меня каких-либо желаний. Хотя, впрочем, желание у меня есть, и мне с ним очень трудно бороться. Я хочу купить сыну нормальный велосипед. Хотя я и понимаю, что меня мама за эту покупку просто сжить со свету будет готова...

А на улице дождь. Снег тает. Скорее всего без снега будет новогодняя ночь. Мне, впрочем, все равно, ведь я праздники не праздную. Мой друг вообще впал в зимнюю спячку, дрыхнет круглыми сутками и к телефону не подходит. Я тоже не против был бы завалиться спать до весны, но у меня нет такой возможности, мне надо зарабатывать деньги для того, чтобы привести дачу в порядок, заготовить там дров, поставить там печку и много чего еще там сделать.Это новый смысл бытия, который я себе придумал, выбросив из своей жизни никотин и алкоголь.

Я решил каждые день делать своего рода зарядку для своего мозга- печатать страницу-другую здесь прежде чем начинать смотреть кино. На улице все такое серое и неприветливое, так и хочется взять ведро яркой краски и окатить все это уныние, чтобы оно заиграло, возрадовалось бытию, а не рыдало этим чертовым декабрьским дождичком. Как же хочется завалиться и лежать бесформенной кучей, потребляя отвратительные плоды индустрии зрелищ. А как же интеллектуальные песни Бориса Гребенщикова? А как же мои мечты о веселой африканке, которую я со временем привезу сюда, в Латвию, всем на зависть? Об этих вещах нельзя забывать!

Вот уже принял я вечерние лекарства, надо бы фильм какой-то найти, чтобы хоть как-то скоротать вечер перед ночью полной кошмаров. Да, я уверен в том, что мне опять будут сниться кошмары. Прошлой ночью мне даже мой первый работодатель приснился - лысый, сгорбленный с тонким голоском и трясущейся бородкой, чем-то напоминающий Владимира Ильича Ленина. Я помню, что перспектива разрыва трудовых отношений с этим человеком меня пугала практически до смерти. То есть, я хотел сказать, что мне было проще повеситься, чем уволиться из той дыры, в которой я работал нелегально и за мизерную оплату. Зато потом я долго на одном месте не задерживался - менял рабочие места едва ли не так же часто, как меняют белье приличные люди. Это был важный урок, который я усвоил - если тебе недостаточно много платят, значит ты не очень-то нужен на этом месте...

Черт! так хочется спать, кажется, что стоит мне лечь, и я сразу же провалюсь в глубокий сон, но на самом деле это не является правдой, на самом деле вся усталость куда-то улетучиться, если я только лягу под одеяло. Потому мне надо как-то извернуться и написать здесь нечто, что можно читать хотя бы один раз с интересом. Как писать о непроходимой скуке интересно? Как орать в пустоту? Наверное надо это просто делать, не задаваясь вопросами. Я, кстати, отвратительно побрился сегодня. Может и правда, лучше бы я врубил какую-то совершенно не смешную комедию и пялился в экран бездумно каких-то два часа? Комедию я все-равно включу, а вот на счет зарядки для своих мозгов, на ночь глядя, я сомневаюсь в том, что у меня получится родить что-то читабельное. Со зрением тоже какая-то ерунда твориться - все в них расплывается нет резкости. Может это из-за лекарств, которые я принимаю, а может от безысходности, которая мне светит после выписки из больницы. Завтра, кстати, опять соберется консилиум врачей, которые будут решать что со мной делать. Случай у меня сложный тем, что я почти все лекарства от шизофрении уже перепробовал и они мне не помогли.

Несколько пациентов режутся в карты в столовой. Одна женщина занялась там же рукоделием. В палате ей, наверное, скучно вышивать бисером и гладью. А я неисправимый гладильщик! Смотрел сейчас фильм про врачей и акцентировал свое внимание на том, как выглажена их униформа. Выглажена она была достаточно небрежно. Как же все-таки вечно искусство, настоящее искусство такое как музыка Гребенщикова! Я слушаю альбом десятилетней давности в сто первый раз так, будто я слышу его впервые. Напротив моей кровати тут висит зеркало, в которое мне страшно смотреть. В кого же я превратился за последние два года! Я раздулся как пельмень. И как же я буду это брюхо убирать? Летом надо будет хоть на месяц отправиться в путешествие на велосипеде, что впрочем не очень-то будет возможно. Может быть стоит поселиться на даче и ездить оттуда на велосипеде каждый день в Ригу и обратно? Впрочем, таблетки заставили меня растолстеть и таблетки должны меня заставить похудеть...

О чем я могу сегодня написать? Фактически ни о чем, разве что о своей неспособности писать. Утром, сразу после завтрака была гимнастика, от которой я жутко устал. Вчера помылся и постирал штаны с трусами, так что сегодня я просто благоухаю. Вообще-то нужно как-то привыкнуть мыться почаще. И вот, повисла неловкая пауза после совершенно неуместных двух предложений. А что дальше? А дальше пустота и голод. Есть ужасно хочется после обеда. Опять снились ночью кошмары, производственные какие-то. Опять какие-то станки в каких-то цехах и ощущение такое, что я очень много напортачил и мне за это грозит суровое наказание. Сон кончился. Я его совсем забыл, но это ощущение не проходит. Оно меня терзает, грызет мою душу где-то в глубине моего осознания. И никак мне от этого неприятного ощущения не отделаться. Мне так и хочется сожрать сейчас все мясо, уж очень оно вкусное, но я пытаюсь себя сдержать, чтобы не тратить слишком много денег, чтобы осталось немного на велосипед для сына, а может и на житье-бытье, если у меня ничего не выйдет с работой. Да, такой вариант я не исключаю, ведь не даром я сейчас лежу в больнице. У меня действительно очень плохая форма, если она вообще есть. Я ослаблен не только морально, но и физически. Мне надо было бы каждый день начать проезжать по сотне км на велосипеде. Впрочем, уже поздно тренироваться, ведь уже время идти на работу устраиваться.

Уже очень долго мне не попадаются хорошие фильмы. Два последних дня я смотрю ужасную лубуду, которую и до конца-то досмотреть нельзя. Как-то не пошел в меня фильм о молодости разведчика Исаева. Не то! Не то! Не то! После такого как-то вообще ничего смотреть не хочется. Жаль, что отменили занятия! А мне так хотелось бы по выражать с помощью движений своего тела мысли, чувства, желанья! Сейчас у меня такое ощущение, будто я играю в шахматы с пустотой, со смертью и осталось всего два хода до того, как это серое нечто поставит мне сокрушительный и даже смешной мат. Но я не отчаиваюсь, я играю до последнего, не смотря на то, что сопротивление бесполезно. Тут же из этого мрака выныривает Валерия Ильинична Новодворская, которая рассказывает о фильме Бергмана "Седьмая печать". Эта женщина была клоуном, и клоуном с безупречным вкусом...

В окне кусок серого бетонного неба и мокрая земля слегка еще покрытая мокрым снегом. Температура на дворе явно плюсовая. Снег точно растает к новому году. А может быть и выпасть новый еще успеет. Мне, впрочем, все рано, какая погода будет в новогоднюю ночь. Я этот праздник не собираюсь отмечать. Я приму лекарства и лягу себе спать, подальше от всяческих грехов...

Снился мне ночью сон о том, как я купил пиво под названием "Ну, погоди!", да еще и в пятилитровой бутыли. Мало того, что я такое чудо нашел в магазине недалеко от больницы, я его еще и выпил, оно было с привкусом конопли, а потом пошел работать на кране. Объект мне попался сложный, как и кран дурацкой конструкции, такие делали только в СССР - стрела короткая, противовес внизу, но башня перемещается по рельсам. Закончился сон тем, что я поделился приобретенным пивом после работы с сестрой, и поймал не себе взгляд своего отца полного немого укора. В общем снились мне опять всякие кошмары, потом я еще в библиотеке какой-то секретной потерялся, и попал в плен к каким-то космическим тварям. И каждую ночь я пью во сне алкоголь и курю, то трубку, то сигары, то сигареты...

Наяву у меня дела обстоят похуже, вернее скучнее, нежели во сне. Сейчас сходил в магазин, купил своего любимого вяленого мяса и безалкогольного пива, а еще лаваш. Смотрел фильмы один тоскливее другого. Как-то не попадается в последнее время ничего смешного. Так хочется не понимаю чего! Попробую пососать леденец, и попить чай, потому что продолжать есть мясо будет с моей стороны весьма расточительно, куда расточительнее, чем пить и курить. Однако, если бы я курил и пил, то у меня хотя бы какой-то смысл осязаемый в жизни присутствовал, а так я живу только мыслями о светлом будущем, которое должно настать, когда я пойду работать. С первой же зарплаты куплю сыну велосипед, как обещал. Обещание надо сдержать любой ценой!
А что потом, после того, как я доделаю эту дачу, когда оборудую ее для жизни там круглый год? Ясно то, что надо будет еще долгое время копить деньги, а потом не совсем понятно, куда и зачем ехать. Теоретически вроде бы все и ясно, но практически ничего не понятно, практически - это будет прыжок в неизвестность. Может не в Африку, может быть в Азию, или Америку? Можно, конечно, и туда, но до Африки билет будет стоить намного дешевле, да и к африканкам меня как-то больше тянет, чем к азиаткам...

По идее я должен спать, но у меня жутко болят суставы коленные и локтевые. Это даже не боль, а какое-то беспокойство, щекотка внутри костей. Я даже не знаю, что это со мной. Попытался приседать, но силы меня быстро оставили, и вернулось это неприятнейшее ощущение. Даже сейчас, сижу, сосу леденец, вроде бы чем-то занят, а ноги и руки крутит все равно. Я просто не знаю, куда мне от всего от этого деваться. Вроде бы и спать хочется, но лежать я спокойно не могу, даже сижу с трудом. Я заметил, что это ощущение отступает после того, как я начинаю концентрировать на чем-то свое внимание, но это так же трудно, как и приседать. Это ужасное ощущение, которое не дает мне заснуть и даже сидеть спокойно не дает. Прямо и не знаю, что с этим делать. Может попытаться заснуть в сидячем положении? Хотя и сидеть мне тоже не очень приятно. Мысли витают где-то над Парижем, а может и над Копенгагеном. Да, когда-то я соврал кое-кому на счет того, что я был в столице Датского королевства, и через пару лет я там действительно оказался. Я этого действительно хотел.

Еще одна попытка заснуть успехом не увенчалась. Что же мне делать-то? Может пойти под душем постоять? Заодно и помыться лишний раз. Идея, конечно, отличная, но мне как-то трудно заставить себя оторвать свой зад от кровати. Во мне растет и ширится желание ничего не делать, не двигаться, ничего не менять, а точнее не жить вообще. Я пытаюсь сопротивляться этому ужасу, пытаюсь любить жизнь с ее постоянными переменами, с неожиданностями.

Уже полдень. Я вчера как-то все-таки изловчился заснуть. Сегодня заходил врач, сказал, что поменяет мне таблетки с сегодняшнего дня я перехожу на новый препарат, который я еще не пробовал. Я надеюсь что хоть как-то сдвинусь с мертвой точки, на которой я уже стою года три. Да, именно три года я пью те лекарства, которые мне никак не помогают. Вариантов осталось не так уж и много, и это меня просто убивает.

Вот я и опоздал на автобус до дома из больницы. Надо съездить домой, чтобы захватить повестку на биржу труда, а то я не знаю когда нужно идти отмечаться в последний раз. Так не хочется переться так далеко из-за клочка бумаги! Но что поделать, если голова дырявая? Когда уезжал в больницу забыл захватить эту чертову бумажку. Мне кажется, что на бирже меня хотят подставить - намеренно не дали мне бумагу с планом поиска работы, чтобы потом не засчитать мне последний визит, хотя, это, наверное, у меня просто паранойя разыгралась. Как же курить-то хочется! Вышел бы сейчас на улицу и раскурил свою трубку, да так чтобы до самых печенок затянуться пахучим дымом! Но желание это уже немного не то, что было раньше, теперь я более или менее привык воспринимать себя самого без трубки в зубах. Я ужасно рад тому, что мне все-таки удалось избавиться от ужасной привычки, которая отравляла мое бытие долгие годы. Сколько же я денег на все это потратил! Хотя, если бы не курение, то я бы наверняка нашел что-то другое не менее вредное для здоровья, на что можно было бы потратить эти деньги. Сейчас я так же трачу деньги, как и раньше, только уже на безалкогольное пиво. Я стал жрать сладкое в больших количествах. Как же не хочется мне никуда ехать сегодня! Как же хочется просто залечь сейчас и начать смотреть фильм, который я так долго ждал! Долго я ждал, пока в интернете в свободном доступе появится последний шедевр Ларса фон Триера.

Прямо и не знаю, о чем мне думать во время долгой дороги домой и тут же обратно. Хотелось бы это время просто проспать, но мой организм даже на дрему уже не способен. Переодевать штаны я не буду, вряд ли получиться замерзнуть в спортивных. На улице тепло да и в автобусах работают обогреватели. Надо бы мне как-то начать гулять подольше, чем я это делаю сейчас. Ведь рядом лес расположен, а там можно и побегать, растрясти пузо. Это было бы неплохо, даже очень хорошо, но вот с тем, чтобы себя что-то заставить делать у меня беда, большая беда. Тело, как улитка, прячется в раковину закостеневшей психики, которая перестала развиваться и начала отмирать. Может не ехать никуда сегодня? Может продолжить писать эту книгу про вечера в больнице? Но ехать все-равно придется, как ни вертись, а на бирже отметиться еще раз обязательно надо, а то пособие не выплатят последнее в середине января.

Случилось весьма неприятное происшествие - я пересмотрел все стоящие фильмы на своем любимом сайте, пошел на другой сайт но мощности интернета, что в больнице, не хватает для того, чтобы смотреть фильмы на том сайте. Другие сайты тоже ничего особенного мне предложить не могут, или же тормозят из-за недостаточной мощности интернета. В общем все складывается как-то плохо. Все совсем не то, не то, не то! Можно, конечно, что-то почитать. Библиотека в этом отделении приличная, можно кое-что найти, можно дочитать то, что пару лет назад начал. Но что-то мне мешает взять и углубиться в чтение под медитативную музыку. Что-то заставляет меня слушать сложную музыку со сложной поэзией и писать всякую ерунду вместо того, чтобы читать умные вещи...

Приглядел я сегодня один магазин, торгующий военной одеждой, в который мне надо будет заглянуть на досуге, может быть там будет в продаже хорошее зимнее белье и нормальные брюки. Вспомнился мне Алишер, который отказался меня узнавать, прошел мимо со своими длинными патлами, не поздоровавшись. На нем были брюки цвета хаки. Как же смешно я буду выглядеть в армейских штанах, если получится что-то выбрать там по сходной для меня цене! Я уже старый, пузатый, ни на что негодный, мне пойдет больничный халат, а не армейские штаны.

Когда же я получу возможность ездить на велосипеде каждый день и целый день? Это точно произойдет не в будущем году. Весь следующий год мне надо будет пахать. Это как раз двенадцать месяцев, потом в отпуск, потом на три месяца на больничный, потом на девять месяцев на пособие. Хотя, впрочем, мне надо работу найти такую, чтобы отпахать честно шестнадцать месяцев и выйти на пособие. Я ведь работник не особенно прихотливый, я многое могу стерпеть и вынести. Я и болеть не буду, если на меня никто сильно давить не будет. Мне же самому неприятно на больничном валяться.

Этот бесплатный интернет в больнице - это просто ужас. Посмотрел половину фильма, а потом облом, как хочешь, так и досматривай. Хоть, как в старину, скачивай, а потом смотри! Я что-то сегодня переел сладкого. Дома целую миску печенья уговорил, в больницу вернулся, так две упаковки вафель съел. Буду так продолжать, мне точно сахарный диабет обеспечен и тогда не будет у меня свадьбы на чернокожей женщине, и вообще ничего не будет. Одна зависимость заменилась другой. Я как вредил своему здоровью, так и врежу. Конечно, было бы хорошо, если бы курение травы легализовали, тогда бы я смог хоть как-то расслабляться, не нанося вреда своему здоровью. А как же жить, не вредя себе? Отказаться от сладкого? Да мне тогда придется что-то другое есть в больших количествах. Как же успокаивать нервы? Если бы я только знал, как молиться или медитировать! Найти бы такую натуральную дурь, вроде сушеных мухоморов или чая из чабреца! Ведь определенно есть какие-то растения, которые приготовив определенным образом, можно использовать, как наркотики, как допинг, как лекарство для израненной души. Я бы заготавливал это дело на весь год, и потом расслаблялся совершенно бесплатно, а следовательно безнаказанно. Хотя, если на меня не действуют сильные антидепрессанты, нейролептики, транквилизаторы, то вряд ли какие-то сушеные мухоморы на меня произведут впечатление.

Как же плохо то, что интернета практически нет, вернее его мощности недостаточно для того, чтобы смотреть фильм! Почему бы больнице не подключить какой-то более мощный интернет? Ведь для психического состояния пациентов очень важно, чтобы из-за проблем с интернетом не было перебоев в получении информации из всемирной паутины. Я жутко много пью чаю, мог бы пить много кофе, хотя кофе пить будет дороже. Лучше все-таки пить просто воду и есть просто рис на воде, вяленое мясо, лаваш, фасоль, а так же разные сырые овощи и фрукты. Я бы не отказался от такой диеты, но опять-таки все это дело слишком дорого стоит. Безалкогольное пиво и то стоит дороже, чем алкогольное. Скоро уже спать ложиться можно будет. Лягу-ка я сегодня пораньше, может быть вставать будет не так тяжело...

Опять я не могу заснуть из-за того. Глаза слипаются, а спать не могу никак даже сидеть и то трудно. Посмотрел фильм про индейцев, которых фактически всех истребили. Да, загадили, можно сказать, прекрасный континент. Бизонов уничтожили, индейцев или убили или загнали в резервации, где они медленно, но верно вымирали. И это делали англичане и ирландцы. Как же мне хочется спать, но ничего не могу поделать со своими ногами, которые крутит и выворачивает. Сейчас бы выпить немного алкоголя и выкурить большую трубку, так сразу эти приступы прекратились бы. В добавок ко всему я еще и обожрался сладким. Как же мне теперь быть? Куда деваться? Мне сейчас ужасно плохо...

И вот я кое-как проспал эту ужасную ночь, а потом утро и день. Сейчас уже половина второго. Я съел обед - суп с грибами и рыба какая-то с картофелем. Странно, но мне и сейчас хочется спать. Чувствую себя дохлой рыбой, которая молча осела на дно. Снилась мне опять какая-то ужасная и безвыходная ситуация, в которой я повел себя очень глупо, безрассудно. Может быть чай меня как-то взбодрит? Хотя, даже очень крепкий кофе и то на меня никак не действует. Сейчас меня, вроде бы собрались навестить, жду звонка с нетерпением. А еще я нашел очень хороший финский фильм про войну. Недавно сняли ремейк на фильм образца восемьдесят пятого года. В крайнем случае, скоротаю время за приятным просмотром.

Сегодня надо было побриться и помыться но мне этого делать не хочется, вообще сегодня ничего не хочется делать. Я бы с удовольствием проспал до первого января. А то проснусь, потом заснуть долго не могу. Скорее бы мне начали давать новые таблетки! Может они меня хоть как-то взбодрят. А сейчас я в состоянии амебы. Мозг в лучшем случае работает на уровне рептилии. Я даже не смог оценить последний шедевр Ларса фон Триера, как-то в полудреме тупо досмотрел фильм до конца сегодня утром и провалился в свою дрему, в которой видел то дегу, то своего сына...

Что-то у меня в последнее время бессонница мучает. И этот последний вечер восемнадцатого года не исключение. Некоторые пациенты этого отделения больницы устроили внизу, в столовой, посиделки при свечах и телевизоре. Мне, конечно, не захотелось быть вместе с ними, мне куда больше по душе просто проспать эту чертову новогоднюю ночь. Хорошо бы мне похудеть в следующем году, хотя тут далеко не все в моих руках, тут нужно поставить диагноз, а потом лечиться от ожирения. Это же надо было мне купить кружку, в которой медленно все остывает. А мне хочется, чтобы чай поскорее остыл до такой степени, чтобы его можно было пить. Меня сейчас мучает жажда, да и под душ не мешало бы сходить, может после этого перестанет крутить ноги и руки. Не могу заснуть, как ни стараюсь. Опять начали палить в небо ракетами и прочей пиротехникой. Пока эти люди не отстреляются полностью мне точно не заснуть. Суставы ломит так, что хоть на стену лезь. Выполнил пару приседаний и тут же устал, но не настолько чтобы вырубиться до утра.

Вот уже две минуты нового года прошли! Третья минута тоже прошла. Надо что-то сделать, что-то напечатать, какое-то пожелание, типа того, чтобы найти нормальную работу, где не будут насиловать мою психику. Нет, определенно, мне сейчас заснуть не удастся при таком грохоте за окнами. Мне уже тридцать девять лет! Даже непонятно становится, куда и на что ушли последние пять лет. Работал в этой прачечной, потом залипал на даче, получая пособие по безработице, потом опять мучился в этой дурацкой прачечной. Ох и жарко же натоплено помещение! Прямо и непонятно, как тут под одеялом спать. Возможно, что бессонница у меня оттого, что я повадился спать после завтрака. Сейчас эта канонада умолкнет и я попробую заснуть еще раз. Вот уже и чаек остыл так, что его пить можно и праздничный салют затихает...

2019

Как же хорошо то, что сегодня благодаря Николаю, я вышел из больницы и весь вечер ходил по старому городу, при этом беседуя на возвышенные темы. Я, как уже повелось, не могу заснуть из-за того, что у меня ужасно неприятные ощущения в суставах. Да еще и тело все чешется. Наверное это что-то нервное. Сегодня вроде бы не должно быть этих неприятных ощущений, ведь я столько прошел вечером, так что в ногах приятная усталость чувствовалась. Но стоило мне принять вечерние таблетки, а потом залечь, как тут же начались эти неприятные ощущения. Что же мне опять делать, никак не могу что-то придумать против этой напасти. И вообще дышится мне как-то трудно. А пузо? Что мне делать с этим огромным животом? Что-то я весь чешусь. Прямо и не знаю что с собой таким мне делать...

Ну никак у меня не получается заснуть, все тело чешется от темени и до пяток и это явно не от того, что я долго не мылся. Я же три дня назад принимал душ. Может приседать попробовать? Попробовал. Не помогло! Сколько мне еще будут эти ужасные таблетки давать? Хоть бы завтра сняли эту гадость! Непонятно почему в сидячем положении меня эта ломота в суставах не мучает. Мне бы сейчас действительно пойти в душ, да ясное дело - медсестра может вой поднять по поводу того, что я душем пользуюсь в неположенное время. А теперь еще и жажда мной овладела, пить хочется ужасно, а чай еще горячий. Может мне сидя попробовать поспать? В коридоре какое-то оживленное движение...

Еще одна попытка залечь спать потерпела неудачу. Я почти уже начал, было, засыпать, но тут подумал о своих ногах и тут же возникло это неприятное ощущение в суставах и все зачесалось. Опять в голову полезли идиотские мысли о том, как бы сходить в душ среди ночи. Я дико завидую своему соседу по комнате, который беззаботно похрапывает себе. А я сижу и чешусь, как шимпанзе. От нечего делать сходил в туалет - маленькая, но прогулка, после которой я почувствовал себя лучше. Может мне спуститься в зал и покрутить там педали на тренажере? Да, идея, в принципе не такая уж и плохая...

А вообще я соскучился по своему сыну и по белке дегу. Скорее бы мне подобрали лекарство и я бы пошел искать работу, искать на совесть. Так, надо попробовать еще раз лечь спать...

В больнице проблемы с интернетом, невозможно даже слушать музыку. Все, что я могу, это печатать. Да и то, чтобы публиковать напечатанное, надо ловить момент. Вот, хоть появился интернет настолько, что можно слушать музыку. С музыкой не так скучно, а вот для просмотра фильм мощности интернета не хватает. Мясо, что я двумя днями ранее купил, кажется, испортилось, какой-то вкус у него неаппетитный. Врач что-то не заходит ко мне...

Тут мне позвонила еще бывшая жена, и я долго и упорно выслушивал ее, не хотел портить с ней отношения. Хотя, какие, к черту у нас могут быть отношения? В общем мне и так было неприятно, но тут стало еще неприятнее. Доктор ко мне сегодня так и не зашел и это значит, что сегодня мне опять придется мучительно засыпать. Навалились мысли о том, что мне надо уже готовиться к труду и обороне и мне стало практически невыносимо плохо. Так плохо, что даже фильм смотреть уже не хочется, а фильм вроде бы интересный, китайский, про армейских артистов. Но я чувствую себя ужасно, настолько, что просто валяться и тупо что-то смотреть не в состоянии. Сейчас еще ноги начнет крутить после таблеток вечерних. Надо сейчас в душ пойти, помыться...

Вот и наступил момент приема лекарств! Сейчас я выпью эти таблетки и мне станет плохо, опять сведет ноги и начнет крутить, может быть мне стоит лечь сразу после того, как я выпью эту гадость и попытаться заснуть. Это выход! Это шанс избежать жутких мучений! Надо попробовать!   

Не получилось у меня заснуть до тех пор, пока ночные таблетки не начали действовать. Теперь у меня опять крутит ноги и руки, как это у меня уже длиться целую неделю. Ложиться сейчас спать абсолютно бесполезно, ибо с таким мандражом в коленях уснуть у меня точно не получится. И вот я сижу, как трухлявый пень на кровати перед компьютером и пытаюсь что-то печатать с единственной целью - убить время, пока таблетки действуют. Жутко хочется спать, а не заснуть из-за этих ужасных ощущений в ногах. Может фильм посмотреть? Но фильм про китайских балерин, которые танцуют в винтовками, меня не очень-то захватил, да и наушники я поставил на зарядку, неохота их снимать и снова подключать к компьютеру. Вот и нос у меня тоже начал зудеть и чесаться...

Я очень долго не появлялся в социальной сети, надо бы туда зайти, да не хочется, нет ничего в мире такого, что меня бы взволновало и завлекло в круговорот бытия с головой. Мысли мои путаются и смешиваются, когда я думаю о том, что мне делать, когда я выйду из этой больницы. Так не хочется опять идти к криклявым женщинам с фигурами в стиле Рубенса! Но нужно купить Павлику велосипед, нужно строить дачу, нужно заработать деньги на одежду и обувь, на новый компьютер, на снаряжение для велосипедного туризма. Стоит этого хоть немного захотеть, и эти воинственные амазонки, эти фурии и валькирии кажутся уже не такими страшными.

Рано, очень рано, намылился я залечь и заснуть. А мне тут всякую ерунду написали на фейсбуке о том, что с правыми политиками комфортно, а с левыми ужасно плохо.По мне, так с любыми политиками ужасно скучно - демагоги занимающиеся интеллектуальным метеоризмом. И вообще мне сейчас так морально плохо, что мне даже мыслить о правых и левых политиках противно. И куда же, интересно, мне предстоит пойти работать? Куда меня черти занесут на этот раз? У меня, конечно, будет возможность выбирать, но особо и не получится выбирать. После рождества особого выбора вакансий не предвидится, да и времени на поиск у меня не так уж и много...

Сейчас от нечего делать начал жрать мясо с хлебом. Так проще убить время. Да, после обжорства, мне должно стать немного легче, ведь чревоугодие успокаивает нервы. Сейчас объелся и захотелось мне попить, а за водой надо на первый этаж идти. А действительно, почему бы не сходить туда, не размять ноги? Сходил, и за кипятком, и в туалет. Спать хочется, а я чувствую, что не засну, что будет еще ноги крутить, хотя, попытаться не грех. Попытался, но ничего не получилось. Сейчас чайку попью, и тогда уже смогу, наверное заснуть. Как же мне плохо утром-то будет! Хотя восьми часов на сон вполне достаточно. Некогда я по шесть часов только спал и мне хватало. Конечно, я тогда до двух часов ночи пиво хлестал. А потом с ужасным похмельным синдромом шел на работу в прачечную. Жуткое было время! Теперь уж, надеюсь, до такой мерзости не опущусь. Не буду платить государству деньги за пиво и табак. Теперь мне надо с обжорством что-то сделать. И сделаю ведь! И все у меня получится, если с алкоголем и курением получилось, то и с обжорством точно получится!

Чай еще не остыл, зараза! А мне уже спать охота, но и жажда тоже мучает. Сорвалась очередная попытка лечь и уснуть. Уже и чай остыл и наушники зарядились, а я все сижу и печатаю и чешусь. А на улице вроде бы подморозило, и небо прояснилось, а то целый день была метель. Мокрый снег валил при сильном ветре так, что окно залепило все снежными хлопьями. А я сегодня на улицу так и не вышел, не прогулялся, а мне не то что ходить час в день надо, мне бегать три часа в сутки обязательно надо, чтобы свою фигуру привести в порядок. Так! Еще одна попытка улечься! И она не увенчалась успехом! Может быть еще раз прогуляться до туалета? У меня что-то нет никаких идей. Есть только зуд внутри коленных суставов и тяжелая голова, которой ужасно хочется спать.

Еще не вечер, но я еще не выписался из больницы. Сегодня не спал до четырех утра, а потом заснул и не мог подняться к завтраку, еле доковылял до столовой и из последних сил засунул в себя пищу. А ,вот, на то, чтобы побриться и на то, чтобы почистить зубы, у меня не хватило энергии. Я завалился спать и проспал до обеда. Как быть дальше я просто не имею понятия. Мне нужны какие-то более сильные таблетки на ночь, но сегодня я их вряд ли получу, ибо сегодня выходной день и врачей нету. Жизнь в больнице довела меня до того, что я совершенно потерял работоспособность. Новые лекарства не оказали на меня должного эффекта. Хотя, может быть, начну ходить на работу и все как-то наладится. Пару раз встану в шесть часов, отработаю день и вечером усну в девять часов.

На бирже мне дали множество телефонных номеров работодателей, которым нужны работники, правда им нужны складские работники, а я пока еще не имел опыта работы на складе. Опять придется учиться, учиться и еще раз учиться. За долгое время впервые ветер разогнал тучи на небосводе и теперь солнечные лучи заставляют снег сверкать ослепительно. Меня тошнит и совсем нет сил. Даже на первый этаж за кипятком сходить трудно. Через пять дней меня выпишут из этой больницы к чертям, а результатов лечения нет никаких. Можно даже сказать, что мне стало еще хуже. Куда далась моя сила, моя энергия? Неужели все ушло в рост пуза? Скорее бы кончалась эта зима, когда я смогу начать ездить на велосипеде и худеть!

Надо сегодня обязательно пойти погулять куда-нибудь подальше, может даже в лес сходить, хотя меня туда и не тянет совершенно. Все тело чешется, хотя я и мылся вчера. Пальцы стали тоже какие-то неловкие, не могу печатать без промахов. Павел мне показался каким-то недовольным, когда я ему звонил. В понедельник надо будет съездить домой, чтобы потискать сына и дегу заодно. Как-то я по ним обоим соскучился. Соскучился так, что хоть помирай...

Опять я не могу заснуть из-за неприятных ощущений в коленях и локтях. Самое смешное то, что когда я сижу или стою этих ощущений нет. Почему так ума не приложу. Таблетки менять уже поздно, ведь меня через два дня выписывают. Хотя, вот сейчас, колени дрожат, хоть я и сижу. Я купил сегодня ношенный свитер в военном магазине. Это всем свитерам свитер - толстый и тяжелый, как кольчуга. В общем, с таким свитером мне и куртка не нужна. И вообще в том магазине  было много чего интересного. К примеру там всего за сорок евро предлагают само надувающийся матрас для туризма, спальные мешки, а термобелья серьезного там не было, а жаль. Попробую лечь и заснуть...

Не получилось у меня заснуть! По этой причине я продолжаю свой репортаж о том, как я лежу в больнице. Завтра мне надо будет идти на эрготерапию, так что поспать после завтрака у меня не получится. А может быть еще что-то назначат. Мне, в принципе, тут понравилось, даже не хочется домой ехать, но сына одного на своего отца я оставлять не хочу. Да и по белке своей соскучился. Как же ноги-то крутит и руки тоже! Надо хоть раз двадцать присесть, чтобы унять эту ужасную боль в ногах...
 
Присел раз десять, так еще хуже стало, теперь не только ноги болят, но еще и я задыхаюсь. Надо на чем-то отвлечься от всех этих болей!

У меня нету нормальных зимних брюк, в одни я не влезаю, а другие изорвались во многих местах.

Свою последнюю ночь в больнице я спал очень хорошо, заснул моментально, и в общем-то очень хорошо выспался, потому я и не знаю о чем писать на этот раз. Я уже дома, рядом сидит мой любимый сынуля, на плече мечется любимый дегу. Хотя, мне немного стало страшно оттого, что в понедельник, через два дня, мне надо будет начать поиск работы. Дома ощущения ужасного беспорядка, хотя все, вроде бы, лежит на своем месте. Прогулялся я сегодня от нечего делать до магазина пешком, где-то два километра. Слишком уж я тепло оделся, для слякотной дождливой  погоды. Да и дороги все завалило мокрым снегом, дворники еще не расчистили. Тут еще и изжога от пирожков из магазина. Самому пора бы давно уже научиться печь пирожки! А вообще у меня жуткая апатия. Так и хочется завалиться спать, на неделю впасть в спячку.

Все-таки мне повезло в отношении того, что доктор назначил мне хорошие лекарства перед выпиской, так что я хоть последнюю ночь в больнице провел хорошо. Заснул в девять и в девять проснулся. Все-таки за месяц недосыпания накопилась усталость. Лекарства, конечно, обошлись мне дорого, двадцатку пришлось выложить, не смотря на то, что на большую часть этих лекарств мне скидка в сто процентов. Схема приема лекарств очень сложная, мозги можно сломать, но другого выхода у меня нет, ведь без таблеток я ни спать, ни бодрствовать не могу.

Я смотрю на свое отражение в зеркале и не узнаю себя. Брюхо и я были совершенно несовместимыми понятиями еще пять лет назад, а теперь я ни в одни штаны влезть не могу. И я не знаю, как у меня получится похудеть, где-то работая. Впрочем, если есть необоримое желание, похудеть, то никакая нехватка времени не сможет заставить меня отказаться от  намерения стать в два раза легче. Буду каждый день проезжать по сто км на велосипеде, и жир уйдет, сгорит, трансформируется в энергию. Скорее бы снег сошел! Скорее бы кончилась зима!

А самочувствие у меня совсем неважное, что-то кашель начался и вообще хочется лечь спать уже сейчас в восемь часов. Тело, как будто не мое. Фильм нормальный найти у меня не получилось. Мозги кипят от того, что мне кажется, что в доме все лежит не на своих местах. Может быть завтра уже привыкну к этому беспорядку...
 

Я снова дома! 2019

Вернувшись домой из больницы, я почувствовал себя достаточно плохо. Дома все не убрано, ужасно много лишних вещей, находящихся в жутком беспорядке. Да и вообще, не мешало бы уже давно сделать ремонт. Но до этого еще очень далеко. Сначала дачу надо довести до ума, а потом уже и можно будет подумать о ремонте в городской квартире. Мне действительно хочется уехать на дачу даже прямо сейчас, потому что отец мой смотрит на меня с немым укором. Во сне мне тоже было перед кем-то очень стыдно за то, что я еще живой. Моему папе очень хотелось бы, чтобы я оплачивал квартиру, в которой он живет со всеми удобствами, чтобы покупал ему продукты, а сам жил где-то в другом месте, чтобы его, бедненького не раздражать. Сегодня я подарил ему две пары хороших носок, но он только очень ядовито меня поблагодарил. Вероятно он прикинул, сколько водки можно было купить на пятнадцать евро и очень расстроился. А то, что у него носок совсем нет, это его мало беспокоит. Вообще я не знаю, что с ним делать. Мне кажется, что он деградирует под воздействием затворнического образа жизни и алкоголя. Не исключено и то, что придется его в какой-то пансионат определять, если ситуация окончательно выйдет из-под контроля.

Вчера я засыпал долго и мучительно, не раз пришлось встать и сделать десяток приседаний. Чувствую я себя очень неважно, но могу нагнуться для того, чтобы завязать шнурки. Не знаю, как у меня получится найти себе подходящую работу в таком подавленном состоянии, в каком я сейчас нахожусь. Меня сама мысль о каком-то действии пугает. Завтра надо будет поехать в строительный магазин за монтажной пеной, которая вдруг понадобилась моему отцу. Я даже представить себе не могу, куда от собирается ее вдуть. Мне как-то неприятно думать о том, как же я завтра поеду с одной окраины города на другую и буду там долго выбирать пену получше. А вообще мне было очень приятно после больницы встретить своего сына и дегу. Они мне обрадовались в отличии от моего отца, которого во мне практически все раздражает. Как же я сейчас уже счастлив! Можно сказать, что я ликую, если бы отец не сверлил меня своим испепеляющим взглядом.

Вот опять у меня начинает ноги зудеть. Может прогуляться сходить? А вообще-то меня начало крутить в аккурат после того, как я выпил эти чертовы таблетки. Может быть и права Вера, может мне взять и отказаться от медикаментов? Однако крыша может съехать капитально. Мне как-то не хочется проводить эксперименты, пока Павлик от меня сильно зависит, пока он еще не встал на свои ноги крепко.

Черт! Совершенно ничего не получается писать! Крутит ноги и руки дрожат, а про тот ужас, что твориться у меня в голове я вообще молчу...

На работу! 2019
Завтра мне надо будет идти искать работу, а я, мягко говоря, не в форме. Мне даже трудно заставить себя побриться электрической бритвой. В мозгах вертится много разных мыслей о разных делах, которые следует доделать. Сегодня я решил выпить ночные таблетки в половине восьмого, чтобы в девять часов уже не ломило и не крутило ноги. Может эта тупая хитрость и сработает. Я впервые  жизни иду искать работу с таким большим лишним весом. Это ужасно неудобно таскать на себе такую неповоротливую груду жира, шматы сала, какая-то доля есть и мышечной массы во всей это неуклюжей конструкции, но ее слишком мало для того, чтобы успешно взаимодействовать во всей этой круговерти жизни. Вот пойду я завтра на какое-то собеседование, сначала в кабинет зайдет мое пузо, а затем подобострастно наклоненная головогрудь. Может быть мой лишний вес придаст моему образу надежности  и солидности, мол, такой жирны не сбежит чуть что на другую работу. А я за год безработицы основательно растолстел. Сейчас, наверное, уже центнер вешу. Может начать бегать по лесу по вечерам после работы, а еще лучше это делать до работы и во время работы, вместо обеденного перерыва.

Только я бросил пить и курить, как на меня тут же навалилась другая зависимость - жажда приобретения и обжорство. Сегодня, побывал в строительном магазине, и увидел там очень много полезных вещей, к примеру термическое белье. Качество товара отменное, а цены смешные. Так и подмывало купить сразу пять комплектов для всей семьи. Но тут я вспомнил, что обещал сыну уже давно приличный велосипед, а так же много чего еще. Так что только к лету я смогу начать копить деньги на ремонт дачи. Хотя, если я устроюсь на приличную работу евро эдак за семьсот на руки каждый месяц, то можно будет не только одежду купить до весны, но и велосипед Павлику куплю, такой, на котором можно вокруг света объехать без какого-бы то ни было серьезного ремонта. Пятьсот это чудо может стоить, столько же стоит печка, и столько мне придется выложить за моторную пилу, а потом еще около тысячи надо будет ухлопать на покраску дома внутри, на покрытие полов, на беседку.

Да, таблетки начали действовать, уже не знаю, куда бы деть мои ноги. Вставило меня капитально! Мне не то, что печатать, а просто сидеть и слушать музыку трудно. Спать уже хочется, глаза слипаются, а ноги бесконтрольно дрыгаются. Что я только ни пробовал, чтобы это остановить: чесал пятки, парил ноги в горячей водой, бегал по снегу, а вчера я и вовсе какой-то мазью какой-то намазал, но ничего не помогло...



Полный крах. 2019

Завтра мне надо будет идти на собеседование с работодателем. Однако, поговорив с мамой пять минут, я едва ли не передумал это делать. Мама быстро убедила меня в том, что я уже ни на что не годен, что у меня есть много нерешенных проблем. А главное в нашем разговоре было то, что я совершенно неустойчив морально. Я действительно сильно засомневался в том, что я гожусь даже для самой простой работы. В общем я и так был недостаточно уверен в себе, а после пяти минут разговора на повышенных тонах, мне стало так плохо, что мне очень захотелось удавиться. И я бы это запросто сделал, если бы не Павлик, который сидит рядом. Ради него я должен устроиться на работу во что бы то ни стало. Да, мама меня практически убедила в том, что я психически уже ни на что не гожусь.

Мне после всего, что я услышал в свой адрес стало настолько тошно, что я даже музыку любимую слушать не могу. У меня такое состояние, в котором я не могу ничего делать, даже смотреть какой-то фильм. Меня жутко тошнит и выход видится только в самоубийстве. Как я завтра пойду в таком состоянии устраиваться на работу я не знаю. Тут еще эта нерешенная проблема Павлика с физкультурой. С этим надо что-то делать, а я не знаю что. Черт! Как же я не готов к общению с людьми! Мама права в том, что на мне в отношении работы можно поставить крест. И после этого меня тошнит от самого себя. Тошнота - это гнев на самого себя. Сейчас хочется только одного - завалиться спать и не просыпаться больше. Я так же понимаю и то, что завтра надо будет не только проснуться, но и приехать на собеседование и получить работу, иначе меня точно не ждет ничего хорошего, ведь пенсии и алиментов мне ни на что не хватит. Я пока не имею права обделаться в своем танке!

У меня открытая незаживающая психологическая рана, на которую кто угодно может надавить, и фактически уничтожить меня голыми руками. Мама мне это только что продемонстрировала. Да, пара грубых окриков и я в совершенно невменяемом состоянии. Как же мне сейчас хочется выключиться, отрубиться, заснуть! Как же все свербит и давит в груди! Да, просто так инвалидность по психике не дают, тем паче на всю жизнь. Пойду попробую заснуть...


Холодно! 2019

Как же мне холодно в этом безжалостном, даже жестоком мире без человека, на моральную поддержку которого я мог бы рассчитывать! Меня всего трясет после разговора с мамой о том, что завтра мне надо идти на собеседование с работодателем. Всего пары слов хватило для того, чтобы сбить мой боевой настрой. От моей уверенности в себе не осталось и следа. Теперь я с горечью чувствую себя никому не нужным, не на что не годным, импотентом, который только жрет и спит. И то, еду я машинально запихиваю себе в глотку, а сны мои сплошные кошмары. Я уже выпил ночные таблетки, и в принципе хотел бы лечь спать. Спать, замазав невнятными сновидениями, тот ужас, который стоит передо мной в настоящем. Мама сказала, что я все делаю не так, не правильно, хотя я и не сделал-то еще ничего. И стоит ли что-то делать, если, как мама говорит, я ни на что путное не способен. Можно, значит, забыть все свои мечты и планы. Нужно смириться с тем, что я калека и сидеть дома, не высовываясь.

Прошла пара часов после объяснений со своей мамой. Я более или менее отлежался на диване, находясь в полной прострации, и у меня хватило сил включить компьютер и начать слушать музыку и что-то печатать. Более или менее кора головного мозга успокаивается. Дикого желания удавиться уже нет, но и для того, чтобы начать с Павликом планировать наши визиты к врачу я еще не готов. В общем-то это даже и хорошо, что мне крутые таблетки не выписали. А то в прошлый раз пришел работать в прачечную под воздействием сильных препаратов, так что даже улыбался, когда на меня вопили рубенсовские женщины матом. А потом, когда препараты медленно перестали действовать, я и сам не заметил, как психика начала разваливаться. Под конец, на меня орали так, будто я их резал, а я после таких аттракционов терял ориентацию во времени и пространстве, у меня тряслись руки все тело ломило и выворачивало наизнанку. Женщины в стиле Рубенса видели, как мне плохо и продолжали меня планомерно доставать, вероятно желая довести меня до суицида. Для них это было наивысшим удовольствием - пытать человека, не неся за это никакой уголовной ответственности.

Вот уже и без пятнадцати девять! Неужели у меня сегодня не будет ломки в ногах? Это было бы круто, если бы организм наконец привык к этим лекарствам. А хорошо бы было работать в том большом магазине, и получить скидку на все товары, которые там продаются! До дома добираться, в принципе, удобно. Сел на автобус и через пятнадцать минут на работе. Главное, чтобы меня туда взяли, хоть бы каким-то грузчиком, а еще лучше полотером. Хотя уборка для меня всегда была наказанием. Самооценка у меня, конечно, еще та! Мама говорит, что если я пойду работать на склад, то в итоге ничего не заработаю, а потом на меня еще и повесят чье-то воровство, и до конца жизни я буду выплачивать материальный ущерб. После такого пророчества, мне на улицу стало страшно выходить.

Нет! Все, что угодно, но работать дворником я не буду! За такой работой у меня точно крыша слетит, стечет и сгорит. Мне бы где-то пристроиться, где можно потихоньку корячиться в одиночестве. Только бы не общаться в людской гуще! Для меня был бы идеальный вариант где-то сторожем работать. Хотя таблетки принимать когда? Вечером перед дежурством или же утром перед сном. Да и сторожей сейчас нет, есть сертифицированные охранники, в ряды которых я не смогу попасть по состоянию своего психического здоровья. Остается мне теперь лечь спать, попробовать заснуть пораньше, а завтра пораньше проснуться, заняться делами Павлика, хотя бы попытаться...

Вот и начало крутить ноги после таблеток! Что мне теперь с этим делать? Гулять идти уже довольно поздновато. Неужели придется много раз вскакивать с раскладушки и выполнять приседания? Видимо, все будет именно так, и никуда от этих неприятных ощущений не спрятаться, не убежать. Вот было же счастливое время, когда ноги не крутило! А я тогда и не знал, что живу счастливо, не ценил. Все познается в сравнении.



Нервы. 2019

Ужасный девятнадцатый год!

Через час мне нужно выдвигаться из дому к возможному новому месту работы. Возможно мне удастся с работодателем до чего-то договориться, а возможно, что мы друг другу сразу не понравимся, и я вернусь домой ни с чем. Сегодня в облачном покрове проявились дыры и можно полюбоваться голубизной небес, можно увидеть лучи яркого солнца. Поговорил с мамой, и немного успокоился. Выпросил у нее благословение на поиск работы, а это для меня самое важное. Какое же я, все-таки, жалкое зрелище из себя представляю со своим пузом, с одышкой, с затравленным взглядом!

Лекарства мне никак не помогают, только заснуть мешают вечером. Сейчас прямо и не знаю, чем заняться. На собеседование идти еще рано, а что-то начинать дома делать уже поздно. Я бы с удовольствием пошел туда пешком, вот только сомневаюсь в том, что у меня получится дойти. Да, я стал уже старым и слабым, совершенно неуверенным в себе типом. Но сейчас надо как-то собраться для того, чтобы хоть куда-то устроиться. Мне работа нужна не только ради денег, но и для того, чтобы какую-то психологическую стабильность обрести.

Как было бы круто найти такую работу, где бы платили на руки шестьсот евро в месяц! Тогда я бы до следующей осени дачу достроил и для туризма необходимый инвентарь смог бы купить. Отработал бы кое-как двенадцать месяцев, ушел в отпуск, потом с отпуска на больничный на три месяца, а потом уволился бы и пошел на биржу труда получать пособие по безработице девять месяцев, а далее можно и еще что-то новое придумать. Нелегка все-таки жизнь профессионального безработного и инвалида в Латвии!

Перед глазами у меня большая куча разных дипломов и сертификатов. Не знаю, стоит ли брать эту бумажную массу на собеседование с работодателем. С одной стороны нужно, а с другой стороны, работодатель подумает, что я слишком часто менял рабочие места, слишком много учился, и по этой причине у него тоже надолго не задержусь. Если честно признаться, то мне не совсем хочется ехать на встречу с обладателем строгого голоса, который доносился до меня из динамика телефона. Слишком уж там все не весело, наверное.

Мне почему-то в последнее время как-то тяжело стало, печатать о том, что на данный момент со мной происходит. Вроде бы и делать больше нечего, вроде бы это все, что у меня осталось, а тяжко, а чувствуется какая-то усталость, усталость от всего. Мне надо было бы побриться перед собеседованием, но я не могу себя заставить это сделать.

Вообще хочется все пропустить, пролежать неделю в полном отрубе на своей жесткой раскладушке. А с другой стороны хочется поскорее начать работать, потому, что от лежания в кровати ничего хорошего со мной не произойдет, даже напротив можно совсем облениться и стать паралитиком в моральном плане.



Зимний вечер. 2019.

Собеседование с работодателем не окончилось пока ни чем. Мне велели ждать звонка в течении недели. Это не очень-то удобно для меня, впрочем, я могу и просто начать искать работу, и если найду что-то стоящее, то просто устроиться, а им позвонить и извинения глубочайшие им принести...

После собеседования я встретился с Колей и мы долго говорили о том, как начать свое дело. После четырех часов беседы я решил, что самое разумное, что с нашей стороны - это снять фильм, хотя бы короткометражный, или хотя бы какие-то короткие ролики. Канал у нас в ю-тюбе уже есть, на нем уже есть не так уж и мало роликов. То есть снимать, загружать, монтировать я умею. Дело стоит только из-за того, что нет сценария, который нужно напечатать, потом надо будет найти актеров. И, в принципе, можно создавать нечто, на ровном месте. Мне следует хотя бы по строчке в день писать великую пьесу, а не заниматься ежедневным художественным нытьем на публике. Как говорил Роден, не стоит ждать вдохновения, надо просто работать, работать, и после всего работать еще раз! Надо только Николая как-то заразить этой идеей создания новаторских фильмов.

Да, на что действительно в нашем обществе есть спрос, так это на зрелища, у народа есть свободный доступ в интернет, у них там есть много незанятого времени, которое они, вне всяких сомнений, с радостью бы потратили на просмотр качественного фильма. И спрос тут поистине безграничный. Чем дальше, тем выше производительность труда, тем больше времени у людей на развлечения. В общем спрос на фильмы растет даже быстрее производительности труда. Три тысячи фильмов выпускается в мире каждый год, но смотреть в сущности особенно-то и нечего. Надо снимать, снимать на совесть! В общем, завтра я могу посвятить целый день мыслям о том, какую бы злободневную пьесу мне написать, в подарок кинематографу своей родины...


Бесконечный репортаж. 2019

Сегодня мне настолько плохо, что даже напечатать пару строчек нет никакого желания. Однако же, ничего не написать о сегодняшнем дне я тоже не могу. Вчера долго не мог заснуть, сегодня долго, и до самого вечера не могу проснуться. Погода была сегодня ни в кои веки ясная, но я еле дошел до центра микрорайона и обратно. Ноги просто не слушались меня, и еще кашель начал доставать. Тем не менее, мне очень уютно и приятно просто лежать на диване, когда рядом любимый сын и чилийская белка. Фильма сегодня не нашел, да и смотреть ничего не хочется. Сегодня не буду принимать одну из многих таблеток, из-за которой я, скорее всего, не могу заснуть вечерами. Может сегодня я засну по человечески. Друг мой, живущий неподалеку, пьет запоем, опять сегодня целый день мне трезвонил и нес всякую бредятину, приглашая к себе в гости. Я был бы не против к нему зайти, но с тем условием, что он будет хоть немного вменяемым. Мне плохо из-за того, что мне хочется выпить хорошего пива в пределах разумного и потому общаться с пьяным человеком как-то не приятно.

Да, с работой надо тоже что-то делать, а не ждать, пока позвонят и официально мне не откажут. Надо бы начать куда-то звонить. Но тут возникла трудность - я забыл куда я звонил, а куда нет. Ай! К черту! Завтра буду искать в интернете что-нибудь новое, если, конечно, самочувствие позволит. А сейчас я настолько плохо себя чувствую, что даже не могу понять жарко мне или холодно. Надо бы сейчас выйти на вечернюю прогулку, хоть немного проветриться, пошевелить своим разжиревшим телом, которое может прогневить бога. Сколько же огней горит на другом берегу реки, которую я вижу в окне! Как же темно было раньше, когда еще не было электричества!  Когда-то люди освещались китовым жиром, и это едва не привело к полному уничтожению этих животных...

Хотел сегодня зайти в магазин, чтобы купить фруктов и овощей, но мужества на это у меня не хватило, а когда собрался-таки, так отец отговорил идти сегодня, сказал, что это можно будет сделать завтра, пойти в дальний магазин, где все дешевле.

Сходил сейчас погулять по темному, занесенному снегом лесу. Прошел километров пять, и устал, будто ходил целый день без остановки. Надо как-то привести себя более или менее в рабочую форму, а то пойду на работу и с непривычки откину копыта от усталости. Восемь часов еще, а мне уже ужасно хочется спать, и даже фильмы искать неохота. Пора мне, все-таки начать искать идею для сценария своего собственного фильма! Сейчас вернулся с прогулки основательно пропотев. Чудо свитер, который я купил в военторге, такой теплый, что куртка для прогулок по морозу мне собственно и не нужна. А зимние башмаки, что я в одиннадцатом году купил в Норвегии так и служат мне исправно, нигде не порвались, не проносились и не расклеились. Теплые штаны, что я в военторге всего за тридцатку купил, тоже не дают замерзнуть. Осталось только рукавицы новые купить и для зимы я буду полностью экипирован. Так многое хочется купить, а работу я пока не нашел...

Как подумаю, сколько мне еще предстоит вкалывать до того момента, когда я и Павлик будем одетыми, как надо, когда на даче будет полный порядок, когда на банковском счету будут лежать тысяч пять. Пары лет для этого будет маловато. Но без работы жить - тоже уж слишком тоскливо...



Пасмурное утро. 2019

Вчера опять не мог заснуть, опять крутило и ломило ноги и самое ужасное в этом то, что я не могу понять из-за каких таблеток у меня это происходит. А может это у меня и не от таблеток вовсе. Что тогда делать я совсем ума не приложу. Нет сегодня я совсем плох! Даже мысль о том, чтобы пойти в магазин меня пугает. Меня тошнит и у меня болит голова, даже сидеть и то тяжело. Искать какой-то фильм тоже не очень хочется. У меня одно желание - завалиться спать на несколько суток. Хотя я и понимаю, что долгий сон мне не поможет. Лишний вес не отвалится от недели сна, даже наоборот, может увеличиться...

Я кажется нашел работу в прачечной, правда, я туда позвонил, и мне никто не ответил. Тем не менее, я знаю, где все это дело находится, и завтра могу туда съездить. Было бы отлично, если бы мне удалось туда устроиться. Хотя, не знаю, может быть и на склад меня возьмут грузчиком каким-то. Право и не знаю, куда мне идти. Хотя, может быть никуда меня не возьмут, и придется мне еще долго и упорно искать работу. Как же, вообще,  это не вежливо по отношению к искателям работы - заставлять бедного человека ждать неделю ответа по поводу работы. У человека может быть денег на жизнь нету, ему срочно нужна работа, а ему велят подождать неделю - другую, пока они подумают. Стоит ли вообще с ними связываться после такого? Ладно! Я не в том положении для того, чтобы обижаться на работодателей. Я уже не получаю пособие по безработице. Что-то меня резко в пот бросило...

Поддался своей слабости, съел два кондитерских изделия и осознал, что мне теперь надо кодироваться от обжорства и ожирения. В сущности обжорство - это такая же болезнь, как никотиновая или алкогольная зависимости. Я так же теряю из-за этого работоспособность. Мне с таким весом, как у меня сейчас не то, что работать трудно, мне даже лежать тяжело. Каким образом я похудею, я еще не представляю себе даже. А похудеть очень хочется. Сбросить бы с себя поскорее этот жир, который тянет меня на самое днище нижнего ада.

Мне позвонили из прачечной в центре города, сказали, чтобы я позвонил в понедельник, потому что к ним собираются зайти попробовать другие претенденты на это место. Если им никто из них не понравится, то они дадут возможность мне показать свое мастерство. Я, в принципе, великий профессионал гладильного и стирального дела. За меня работодатели должны бороться. Такие кадры, как я на дороге не валяются. Я курица, которая несет золотые яйца, только трудно в этом убедить работодателей.

Надо бы сходить прогуляться. А потом я надеюсь, что лягу спать и засну без проблем...


Ужасный день. 2019

Да, день сегодня такой, что лучше о нем вообще ничего не писать. Но я, следуя старому журналистскому правилу: "Ни дня без строчки!", пишу все, как оно есть. Может быть из-за того, что таблетки не пил вчера, чувствую себя совсем плохо, настолько, что даже дышать тяжело. Заставил утром себя сходить погулять, но это мне совершенно на пользу не пошло. На улице сегодня солнечная погода. Вся слякоть вчерашняя заледенела. В общем, рисковал я сегодня упасть и сломать себе что-нибудь. Сегодня надо было бы  что-то поискать в плане работы, но состояние у меня настолько плохое, что я не смог себя заставить, позвонить ни по одному номеру, что есть в интернете. Что-то с пищеварительной системой у меня не совсем в порядке. Это потому, что ем всякую гадость. Страшно на себя в зеркало смотреть, насколько я разжирел. Каким же раком мне придется худеть! Может быть, по сто км в день буду на велосипеде проезжать, и в норму придет обмен веществ, а если не придет, то придется ждать того времени, когда я смогу отправиться в бессрочное путешествие на велосипеде...

Как же не хочется что-то о сегодняшнем дне писать! Как не хочется как-то себя проявлять! Хотелось бы уже сейчас лечь спать, и спать до того момента, когда мне позвонят работодатели с конкретным предложением. А то впереди еще выходные, которые мне предстоит просто маяться от скуки, которая подталкивает меня сбегать в магазин за соком, за лимонадом, за конфетами, за всякой дрянью, от которой я становлюсь все толще и толще. Надо бы хоть какой-то фильм найти, чтобы скоротать этот вечер, а то писать я все-равно ничего не могу...

Я стал хуже, чем алкоголик - трачу деньги на соки, лимонады, всякие конфеты и прочую дребедень. Мой отец обеспокоен тем, что я недостаточно скуп по отношению к себе. Вообще-то отец мне уже порядком надоел со своими претензиями. Сам ничего практически не приносит в семейный бюджет, а еще будет меня учить тратить деньги. Уже давно мог бы найти себе хоть какую-то работу, но так нет же! Как бы мне хотелось жить без него! Ничего! Найду рано или поздно работу, начну зарабатывать деньги какие-никакие, начну делать что-то на даче и постепенно перееду туда. Это я, конечно, сам себя утешаю. На самом деле, все так гладко не будет. Павлику с дачи неудобно будет ездить в техникум, квартиру все-равно придется оплачивать мне. Мой отец - это мой крест, который мне еще очень долго надо будет тащить. Так неприятно об этом думать, что появилось необоримое желание немедленно залечь спать.

Сегодня я довольно долго гулял по улице. Погода была по зимнему прекрасной - мороз и солнце, ветерок прохладный, но воздух сухой и потому приятный для употребления. В общем-то было приятно пройтись с Николаем по набережной, во время заката, побродить по Московскому форштадту. Всегда любил этот район. Может быть, когда-нибудь куплю там квартиру, если появятся деньги, на трату которых у меня просто не хватить фантазии. Так хотелось бы там иметь студию для творческой работы. Но это я уж слишком далеко забегаю в будущее. Сейчас я едва справляюсь с ежемесячной оплатой счетов за квартиру, электричество, интернет, телефон, на это уходит почти вся моя пенсия. А надо Павлику еще один комплект теплого бельишка нижнего купить и по парочке теплых носок. Свитер ему тоже какой-то нужен. А потом я ему велосипед новый уже давно обещал. В общем, я просто рвусь на работу поскорее, чтобы можно было без опаски остаться без денег покупать себе фруктовые соки, на которые я в последнее время подсел. В общем-то очень хорошо, что я не пью и не курю, но плохо, что я теперь занимаюсь обжорством - это очередная проблема. Возможно, что сам я с этой проблемой не справлюсь и придется обратиться за помощью к профессионалам и заплатить за это не очень малые деньги.

Я закрываю глаза и вижу себя мчащимся на велосипеде с полными сумками по Польше, по Чехии, Саксонии, Эльзасу, Каталонии. Сколько мне лет надо работать, чтобы моя пенсия достигла четырехсот евро в месяц? Может быть пять, а может и десять. В принципе летом, я бы и на двести тридцать евро мог бы странствовать по Европе несколько месяцев. А если с четырьмя сотнями в месяц, то я бы вполне мог с подругой или сыном круги по самой прекрасной части света наматывать любуясь красотами.

А вообще-то я часто закрываю глаза, и вижу маленького своего сына. Так и хочется как-то приласкать его потаскать на руках, поиграть с ним в глупые детские игры. Этой радости я лишил себя добровольно, когда отказался жить вместе с бывшей женой, которую я не то что ненавидел, я ее просто не мог выносить. Да и теперь я впадаю в конкретный стресс, после того, как поговорю с ней по телефону. У нее просто редкий дар - доводить собеседника до белого каления, своей глупостью, со своей способность не слышать собеседника. Может быть, сойдутся звезды таким образом, что у меня еще будут дети и нормальная жена. Я не теряю на это надежды...

Да, завтра мне в прачечной назначили собеседование. Может, конечно, и не получится, но у меня есть шансы быть избранным на эту очень полезную для общества работу. Возможно, что Латвия настолько маленькая страна, что я там встречу знакомые лица, но было бы лучше, если бы там работали незнакомые мне люди. В конце концов я напрасно нервничаю, ведь если хоть что-то мне не понравиться, то я могу задать оттуда деру. Наверняка в этой прачечной не будет так плохо, как в той, в которой я работал ранее, там малый объем, небольшой коллектив, устаревшее оборудование, с которым я запросто справлюсь. Мне бы хотелось побыстрее устроиться, а не мотаться до конца месяца без каких-либо доходов. Так я растрачу свои сбережения и не смогу с первой зарплаты купить своему сыну велосипед. Но и не стоит устраиваться куда попало, не стоит себя уродовать морально, общаясь с нечистыми людьми. Буду на этот раз людей, которые будут со мною рядом судить по всей строгости нашего прогрессивного времени. Хоть бы зарплата была более или менее сносной! Но работа тяжкая, значит будет явно выше минимальной.

Как бы мне хотелось побыстрее отработать шестнадцать месяцев, чтобы опять соскочить на пособие по безработице и отправиться в путешествие на велосипеде! Ничего! Скоро, совсем скоро я начну вкалывать, получать какие-то деньги за работу и смогу купить снаряжение для путешествий, а потом печку с пилой на дачу, а потом ванну с унитазом и стиральной машиной. Мне всего-то надо проработать полтора года, а там и пенсию пересчитают. Честно говоря, мне хочется найти такую работу, на которую я буду ходить, не делая над собой усилий. Я бы отработал на этой работе лет пять, заработал себе пенсию поприличнее, привел в порядок свою дачу и городскую квартиру, накопил деньги на дальнее путешествие.

Так хочется сейчас найти какой-нибудь приличный фильм! А попадается всякая ерунда! Хоть сам бери, пиши сценарий, снимай шедевр, которым смогут наслаждаться и другие. Отсутствие приличного фильма можно сравнить с чувством голода, с чувством жажды. Это все стимулирует меня выкопать колодец, из которого могу напиться не только я.

Сейчас с большим удовольствием гладил и чесал своего любимого дегу. Вроде бы глупое животное, а чувствует уют, когда находится в моих руках. Вот уже восемь часов вечера, мне даже захотелось лечь спать, чтобы завтра явиться в прачечную бодрым, выспавшимся и полным сил, чтобы внушить людям мысль о том, что в ремесле прачечного дела мне равных нет в этой стране. Главное, чтобы там не было злых теток, как на прежнем месте работы. Парили они мне там мозг парили, пока я в плане нервов не слетел с катушек. Нет! Это была ошибка с моей стороны, которую повторять не стоит. Если человек против тебя что-то имеет, и ищет повода к чему бы прицепиться, то с этим человеком надо разобраться раз и навсегда, уйти самому от него подальше или дать возможность уйти от тебя. На унижения я точно не пойду! Уже пора ложиться спать, но я чувствую, что вряд ли засну. Вероятно опять буду долго ворочаться, потом пойду в ванну, и только после этого с горем пополам усну. Попробую сегодня что-то напечатать вместо того, чтобы ворочаться в постели, скрипеть раскладушкой...

Да, работа в маленькой прачечной - это уже давно было моей мечтой. И возможно, что эта мечта моя завтра сбудется, а не сбудется, так продолжу поиск того, что мне как раз надо. Рано или поздно я найду что-то подходящее для себя. Я должен быть более придирчивым к работодателям и к потенциальным коллегам. У меня, в той связи, что я не пью и не курю, к будущим коллегам очень много претензий. Пусть только попытаются меня нагнуть! Я галантно их пошлю в светлую даль.

Плохо только то, что мне приходится теперь принимать ванну каждый вечер перед сном. Счета за воду придут будь здоров, да и на гель для душа тоже деньги нужны. Надо как-то отвыкнуть от этой дорогой привычки! Сколько вообще у человека может быть вредных привычек, помимо курения, алкоголя, наркотиков, игромании! Вот у меня сейчас обжорство - на обед съел банку маринованной селедки с кирпичиком черняшки, а потом с остатками этого хлеба слопал водорослей, в которых был этот чертов кориандр, который я просто не выношу. В общем-то правильно я сегодня питался, но дорого. А чтобы похудеть, надо еще и конкретная физическая нагрузка, надо каждый день таскать свою задницу в какой-то спортивный зал. Интересно, сколько это удовольствие будет стоить? Пока ведь снег еще не сошел, и я не могу растрясти свои жиры на велосипеде. Скорее всего, мне придется тупо ждать, ходить на работу, прогуливаться по лесопарку.

Глотнул чаю, и у меня начались неприятные ощущения в коленках. Пойду я расстилать постель, ложиться в горячую ванну, а потом с божьей помощью засну...


Да, сегодня рано утром поднялся без будильника, наскоро поел и помчался по десятиградусному морозу в центр города, на Родниковую улицу, где меня никто не встретил и никто не ждал. Оказалось, что директор куда-то уехал, когда вернется не сказал. В общем оставил я ему копию своего диплома гладильщика, написав на ней номер своего телефона. Может быть позвонит, а может быть и нет. Если нет, то это значит то, что я потерял массу времени. Мне сейчас как-то лениво что-то делать и холодно. Вспоминаются кошмары, которые я видел ночью. А как бы сейчас было хорошо, стоять у коландера и гладить какую-то ерунду! Но нет! Судьба шутит со мной. И вот, дошло до того, что у меня такая апатия, что я даже кино смотреть не хочу. У меня болит спина от того, что я сплю на раскладушке. Надо бы с этим что-то придумать.

Так что же мне делать, если я даже кино смотреть не хочу? Куда мне деваться со своей больной спиной. Дегу тоже теребить не хочется, слишком уж он шустрый для того, чтобы мне за ним гоняться. В магазин идти тоже не хочется, потому, что я не знаю, на какие деньги нам втроем предстоит жить до первой зарплаты. И вообще, будет ли эта зарплата? По идее мне бы надо первую группу инвалидности присвоить, ибо у меня большие проблемы с устройством на работу. Физически-то я здоров, но морально я уже мало на что способен. Хотя, если бы у меня была первая группа, то я бы обленился совсем, разжирел так, что не смог бы даже пройти сто метров. Нет, пусть лучше будет вторая рабочая, так у меня хоть какой-то стимул есть вставать по утрам, отрывать свое тело от лежбища.

С какой-то ужасной неудовлетворенностью смотрю я на старые фотографии, на которых я еще относительно живой. Каким же наивным был я тогда! А теперь я утратил способность на что-то надеяться. Вот мне сказали ждать звонка, а я его не жду, я только допускаю возможность того, что мне все-таки позвонят...

Ничего подходящего в разделе "вакансии" на сайте рекламы я не нашел. Хотя в Риге, вроде бы, наблюдается дефицит рабочей силы. Мне там, в прачечной, сказали, что им постоянно требуются люди без вредных привычек. Если это так, тогда почему они мне пудрят головной мозг? Может завтра мне позвонят. Фильмов нормальных тоже не могу найти. Предлагают смотреть какую-то невнятную дребедень с тремя из возможных десяти звездочек. Нет, все равно надо опять лезть и уже с большим вниманием посмотреть список вакансий! Какого черта ждать отказа или приказа месяц или два? Хотелось бы как-то расслабиться - сходить попариться в бане, выпить еще пару литров томатного сока. Но мысль о том, что еще немного, и у меня кончатся деньги держит меня в состоянии постоянной тихой истерики.

На улице потеплело и небо затянуло облаками так, что ни один луч заходящего солнца не пробьются и не осветят земное безобразие, которое сейчас обледенело и припорошено снегом. Надо как-то попробовать посмотреть фильм, у которого практически нет рейтинга. У меня тоже на рынке труда практически нет рейтинга. Надо бы мне какое-то СиВи себе нарисовать, чтобы отсылать работодателям на электронную почту! Да что-то мешает мне это сделать, наверное потому, что я очень хочу попасть именно в ту прачечную, в которую я сегодня ходил. Неужели им не нужен человек, который не пьет и не курит? Или они не верят в сказки о том, что такие люди все-таки существуют?

Завтра, завтра я буду целый день просматривать вакансии, пока мне не позвонят, буду рыться в этом бардаке до тех пор, пока не найду то, что ищу! И почему я влюбляюсь в женщин, в последнее время, которые меня не хотят и хочу на ту работу, на которую меня брать не хотят. Было ведь, еще одно объявление, тоже в прачечную, но я по тому номеру не позвонил, а зря! Сейчас там уже люди наверняка не нужны, уже осчастливили какого-то разгильдяя вроде меня...

Вчера рано лег, сегодня поздно встал и до полудня пребывал в совершенно сонном состоянии. Через силу посмотрел два неплохих фильма. Потом выпил два литра томатного сока, наверх еще чайку, есть совсем как-то весь день не хочется. Приступы аритмии легких меня то и дело достают. Ни с одной работы мне не звонили. А деньги довольно быстро расходятся на продукты питания. А я там переживаю о том, что у Павлика нет тельняшки термического белья на смену, и уже совсем с ума схожу, когда думаю о велосипеде для него. В этом ужасном состоянии я нашел одну вакансию фасовщика угля. Работа, наверное, физически тяжкая, да и ехать мне придется туда долго, на противоположном конце города эта контора находится. Сейчас придется туда на автобусе часа два добираться. Но это не главное, главное, чтобы меня хоть куда-то взяли поскорее, чтобы я вышел из этого ужасного сонного состояния. Вид у меня совсем не товарный - некий колобок с темным прошлым, в котором я от всех укатился благополучно. Нервы я оставил где-то позади на своем жизненном пути. В конце-то концов должны же быть и те, кого моя полнота не смущает. Вот беда! Хоть начинай бегать вокруг дома, чтобы похудеть хоть немного!

Сейчас сижу и желаю, чтобы меня приняли в ту прачечную, что в центре города. А весь подвох в  том, что я толком и не представляю того, чего я желаю. Ведь я не знаю, что у них там за бардак твориться. Я и не знаю, что там со мной могут сделать женщины в стиле Рубенса или в стиле Гогена. Я совершенно не хочу думать о том, что там ужасные условия труда, ужасные коллеги. Нет! Я вижу там все поглощающий свет счастья. Я мчусь на новое место в состоянии эйфории, а потом вою, когда спотыкаюсь о суровую реальность. Как же трудно теперь заставить себя что-то сделать, даже поесть и помыть за собой посуду. Пошел на прогулку, и так плохо себя почувствовал, что домой добрался из последних сил. Питался я сегодня в основном соком, потому, наверное, и энергии никакой...

Неужели не получится у меня подняться с дивана, получить более или менее сносную работу? Я ясно понимаю то, что пенсии своей и алиментов ни на что не хватит, как бы мы ни урезали свои расходы. Все может быть!

Зима, начало девятнадцатого года...

Уже девять часов. Мне уже давно хочется лечь спать. Надо приучить организм рано ложиться и рано вставать. Ведь скоро уже послезавтра, я буду при работе или работа будет при мне или же меня просто ждет унылый провал. Раньше я еще мог танцевать балет с простыней, выкладывая ее на коландер, потом складывая ее за каких-то двадцать секунд. Честно говоря, я ничего определенного о том, в какой я сейчас нахожусь сказать не могу. Что у меня там получиться, на чем я там могу провалиться я просто понятия не имею. Известно мне там одно -  коландры там электрические, которые не жуют и гладят без помарок. Главное то, чтобы на меня там никто не орал, а то я свалюсь с копыт долой через три месяца и буду лежать те же три месяца на больничном. Хотя, чтоб реально что-то получить за больничный, мне нужно девять месяцев отработать. На этом месте я не хочу филонить, болеть, увольняться через шестнадцать месяцев. Тут я собираюсь тихо и спокойно работать до тех пор, пока Павлик учится, пока не приведу дачу в порядок. Мне нужна нормальная работа, на которой я смогу увеличить свою пенсию где-то до пятисот евро в месяц. После приведения дачи в порядок, надо будет что-то сделать в плане ремонта в городской квартире.

А потом я основательно займусь поиском жены. Хотя я сейчас, пока денег у меня больше нет, я очень смутно себе представляю, каким образом и где я буду искать женщину для серьезнейших отношений. К тому же мне надо к тому времени будет похудеть, сбросить половину своего теперешнего веса. На улице опять валит мокрый снег, оттепель и туман. Вроде бы и хочется сейчас плюхнуться в постель и смотреть очередной кошмар, в котором я, как всегда бессилен, а вокруг творится ужасающая несправедливость. У меня во сне постоянное чувство утраты, будто лишат меня самого основного и дорогого что у меня есть - моих чувств, моих мыслей. Страшно, когда мысли гаснут и не загораются более, страшно, когда чувства утекают в как вода в песок...

2019. Начало года. Зима. Сегодня я попробовал поработать в прачечной. Там все такое старое, сломанное, изношенное, грязное. Работа идет как-то совсем не слажено. А самое страшное там то, что надо работать и по ночам смены по двенадцать часов. С таким графиком получается, что заработная плата достаточно низкая. В общем, если мне завтра не позвонят и не пригласят туда работать, то я совершенно не расстроюсь. Машины мне ужасно не понравились, им давно место на свалке. Работая, я вспоминал ту прачечную, в которой работал ранее, и мне становилось плохо в моральном плане. Десять часов отстоял на ногах, и они у меня теперь жутко болят. Боль в ногах, конечно, не самая страшная проблема, к этому можно в итоге привыкнуть. Мне бы хотя бы месяц там отработать, чтобы заработать на зимнюю обувь своему сыну, хотя бы несколько дней, несколько смен.

Хреново, конечно то, что выбора рабочих мест у меня практически нет. Как бы мне хотелось, где-то просто складывать полотенца, или стоять у коландера! Но нет! В этой прачечной хотят, чтобы я стирал. Мне основательно на прошлом рабочем месте внушили то, что меня до стирки допускать нельзя. Я понимаю, что это не так, но рука предательски дрожит в ответственный момент. Я могу сломаться, повестись на свои животные страхи, а могу преодолеть свой страх и стать лучшим мойщиком и гладильщиком города Рига или даже лучшим работником прачечной Латвии.

Сколько же мне придется в этом аду работать, если меня туда все-таки позовут завтра или послезавтра? Человек может привыкнуть ко всему, даже к работе в ночные смены. Я тоже могу к этом привыкнуть, просто как-то хочется чего-то лучшего. Вечно я лезу на первую попавшуюся работу и терплю там то, что господь пошлет. С этим ненужным смирением надо что-то делать! Но, если сравнить эту прачечную с другой, в которой я работал ранее,  то там с чувством выполнения долга можно относительно безопасно замирать и стоять статуей, коротать время. Черт! Хочется залечь спать, а ноги не только болят, их еще и крутит адски...

2019 год. начало года, зима и холод.

Тот день, что я пробыл в прачечной меня практически убил. Наверное именно там я заразился этим гриппом. А теперь я сижу и жрать не могу и лежать не могу тоже. В общем я сейчас в таком ужасном состоянии,  что просто не способен произвести на какого-то даже самого отчаянного работодателя нормальное впечатление. А работать надо, надо срочно, а то у Павлика нет зимней обуви, не говоря уже о том, что надо будет к весне ему велосипед как-то справить. Все это надо, а я как кусок отбросов лежу и морально разлагаюсь. Ничего! Как только выздоровею, так сразу позвоню, фирме, которой нужны грузчики! Может возьмут туда, так напрягу тело и расслаблю больную душу. Может после физических упражнений почувствую себя лучше и похудею. Главное, чтобы у работы был нормальный график - восьмичасовой рабочий день, пять дней в неделю  и никаких там скользящих графиков.

Мне стыдно из-за того, что я вынужден лежать дома на диване. Болезнь в моем случае порок. Жаль, конечно, что по специальности у меня поработать не получится! Придется идти каким-то грузчиком. Главное, чтобы не напрягать мозги, чтобы нервы не натягивали, как струну и не били по ней. Вчера посмотрел фильм "воспитательница", про малолетнего прирожденного поэта, который в свои пять лет вскружил голову воспитательнице, которой за сорок. Мне понравились стихи, которые вплели в этот фильм. Я просто понял, что именно такие стихи и следует писать в наш век. К черту рифму, и да здравствует выпуклые поэтические образы! Я не знаю, что со мной случилось, когда я решил, что писать стихи - это жутко не современно. Однако, я был в восторге от поэзии Алишера, которую он даже не может записать, которую он произносит в состоянии некоего транса, как шаман.

Сегодня я могу даже сидеть и что-то печатать! Вероятно, что странное лекарство, которое я купил в аптеке без рецепта и по достаточно высокой цене, подействовало на меня благотворно. А может просто я отлежался, отдохнул, вот и болезнь отступила под воздействием иммунитета. Температура еще достаточно высокая, слабость во всем теле, знобит, на работу устраиваться куда-то пока рано. Хотя и очень хотелось бы пойти и почистить душу однообразными физическими упражнениями. И этот кашель, от которого болит головной мозг даже и не собирается проходить.

В общем-то я начал расти над собой, если сумел отказаться работать в этой ужасной прачечной, где все сломано, изношено, грязно, нервно, неаккуратно! Поиск работы - дело достаточно серьезное. Все-таки на работе человек проводит треть своей жизни. Самое ужасное, когда нетерпеливо поглядываешь на часы, коротаешь время всеми возможными способами. Это хуже, чем поглядывать на часы, и приходить в ужас оттого, что чего-то не успеваешь. Впрочем, для меня теперь время идет достаточно быстро. Это, вероятно, потому, что я уже состарился, разжирел, поседел, стал неподвижной глыбой...

Снег все валит и валит, дует ветер, на улицу что-то совсем не хочется выходить, а выйти рано или поздно все-равно придется. Вера не платит алименты, пенсия у меня слишком маленькая, сбережения, кончаются. Так что обломовщина мне не грозит. Мне в прачечной было очень даже страшно, когда я попытался представить себе, что я отработал там год или больше. Ведь мне нужно не год работать, а три, как минимум. Странно, но у меня обычно после долгого перерыва просто тянуло на работу, а теперь, теперь я чувствую какую-то тошноту, когда думаю о том, что мне еще три года, как минимум нужно будет гнуть спину в самом настоящем рабстве. Эта тошнота меня побуждает быть более придирчивым к работодателям. Вот сейчас читал объявление о том, что нужны грузчики, так там уйма грамматических ошибок. А мне, наверное, придется туда позвонить или съездить.

Да, это в какой-то мере может оказаться и не таким плохим вариантом то, что я не попал в ту ужасную прачечную, где царит в сущности матриархат. Как же было хорошо в той прачечной, где меня обучали стиральному и гладильному делу! Все там было новенькое, чистенькое, все исправно работало. Мне бы следовало туда пойти работать, да только ездить оттуда домой далеко слишком, да и зарплата там минимальная, хотя и работать-то там не тяжело, в основном надо баклуши бить, а я этого не переношу. Мне нужно какое-то движение, какие-то действия. Как-то мне очень захотелось поработать грузчиком целый день, растрясти свое пузо хоть немного! Главное - для меня теперь то, чтобы не терпеть над собой насилия. Если на меня начнут хоть немного давить, то я просто развернусь и уйду. Я не так сильно зажат, как другие, у меня есть пенсия и алименты, кстати, тоже, хотя Вера что-то медлит с выплатой. Наверное, она просто из вредности хочет выплатить в последний день, а может ей просто нечем платить алименты. Да, тогда придется обращаться к судебному исполнителю и это дело с выплатой может затянуться месяца на четыре. Хорошо, что Павлику пришлись в пору мои высокие ботинки от доктора Мартина! А так бы пришлось тратить ему на зимнюю обувь последние деньги...

Как же мне сегодня все-таки плохо! Еле дошел до врача утром. Теперь весь день валяюсь, как труп. Да, конечно, вчера мне было еще хуже. Вчера я даже сидеть был не в состоянии. Сегодня я даже очень стабильно сижу. Возможно, что завтра я смогу куда-то пройтись, по магазинам или в лесу побродить. Сегодня, кстати, я должен нормально заснуть благодаря циклодолу, который мне сегодня выписали. Ноги после двух таблеток точно крутить не будет. Лягу сегодня пораньше, чтобы завтра попозже встать и свое плохое самочувствие пережить во сне. Вообще мне сейчас уже хочется принять снотворное, лечь и проснуться только через пару суток, когда вся болезнь из меня выйдет.

В моей жизни очень любви и тепла. Благодаря Павлику, который, правда, лежит на диване и молчит, будучи увлеченным какой-то игрой или фильмом. Мое сердце радуется только от того, что он рядом и ему хорошо. Есть, конечно, у него в техникуме проблемы с химией. Он волнуется по поводу этого предмета, который считает лишним. Я же думаю, что все у него получится, если только он не будет выкаблучиваться перед учителями. С горем пополам - от сдаст все при помощи тех же учителей...

Вот и мама мне позвонила и даже ни за что не ругала. Даже за то, что я сегодня совершил покупку лимонада, который не был нам необходим. За морями, за лесами растет моя племянница. Я смотрю на нее и мне так обидно становится из-за того, что был лишен видеться со своим сыном до тех пор, пока не случилось ужасного, когда эта бывшая жена попала в больницу, а детей отправили в кризисный центр. Знакомство с сыном произошло как-то неожиданно. Благодаря тому, что это встреча состоялась в голове у меня все смешалось и перепуталось. Мне до сих пор хочется его взять на руки и укачивать, кормить его с ложки. Мне говорят, что я должен был проявить какую-то гибкость, попытаться начать общение. Я был бы этому очень рад, но она же мне и тогда, когда мы вместе жили не давала лишний раз на руки взять. И постоянно орала. Нет! Это все было не для меня! Я не смог бы ездить каждую неделю туда...

А еще в моей счастливой жизни есть дегу, хоть он и с диким норовом, кусается иногда, но в целом его очень приятно потискать, почесать ему пузо. В общем-то мне бы вообще не хотелось бы идти из этого уюта на какую-то работу, где пьяные и обкуренные коллеги будут пытаться надругаться надо мной, таким добрым и беззащитным.

Отчего-то мне вспомнилось, как я целую неделю работал дробильщиком угля, совершенно бесплатно, а потом меня после того, как я блестяще выдержал экзамены, попросили настучать на одного из своих наставников. Я наотрез отказался это делать и был отпущен с миром. Правильно я все-же тогда поступил по совести. Я после экзамена решил послать все это ожиревшее и хамоватое начальство очень далеко. Работа жутко тупая - прочистить машину, а потом смотреть на то, как в нее краны насыпают уголь. В случае какой-либо аварии машину надо было выключить, для этого, собственно там и нужен был человек. Но у людей ехала крыша, из-за постоянной унылой картины перед глазами...

Конечно, я жуткий везунчик - ведь сын теперь у меня живет, в Риге. Долги мои оплатила мама после продажи квартиры. Я получил все-таки вторую группу инвалидности. Осталась только самая малость - найти нормальную работу и через два-три года, когда Павлик доучится, мы сможем отправиться в путешествие вокруг Европы. Но это пока маниловские проекты, до тех пор, пока я не начну вкалывать...

Сегодня у меня, можно сказать, в ответственный момент продрался носок. Пришлось ехать в армейский магазин, чтобы купить себе новые носки. Посмотрел так на цены на зимнюю обувь, которая нужна Павлику, и мне стало немного не по себе. Они там меньше ста пятидесяти не выговаривают. И тут я подумал, что может быть Павлику просто носок теплых две пары купить и все будет нормально. В сущности он никуда далеко не ходит. Его ноги просто не успевают замерзнуть. В общем нечего мне думать о каких-либо покупках до тех пор, пока я не устроюсь куда-то работать, пока зарплату не получу. И надо же было этому носку порваться в такой момент, когда у меня самая настоящая борода с деньгами! И у Павлика тоже совсем не кстати порвалась обувь.

Зато Павлик освободился пораньше, чтобы попасть к врачу на обследование. Я уже думал, что не придет он из техникума раньше, хотел идти в поликлинику, чтобы записать его на другое время. Да, не такой уж и бестолковый день у нас сегодня! Уже так и хочется пойти куда-то искать работать. Как было бы хорошо пойти грузчиком! Мне уже давно пора хорошенько встряхнуть свое обрюзгшее, разжиревшее тело. Я уже стал таким же толстым, как Игорек, над которым я насмехался...

Кстати! День уже начал становиться длиннее. С одной стороны это меня радует, а с другой стороны, меня беспокоит то, что я уже месяц без пособия и работу так и не нашел, да еще и не могу ее искать, потому что болею. Нет, я не сожалею о том, что с прачечной у меня ничего не получилось. Там можно совершить одно неосторожное движение и остаться без глаз, без лица, без рук. Еще чего! Перекись заливать вручную!

Пройдя по центру Риги километров эдак десять, я почувствовал себя усталым, но усталость эта приятная. Надеюсь на то, что сегодня с засыпанием у меня проблем не будет, ведь я не выпил утром таблетку, от которой у меня ноги крутило. Пока сидел в трамвае, который довез меня из центра на родную рабочую окраину, мне стало как-то не по себе, мне стало очень страшно. Я испугался того, что могу и не найти работу, или найду, но не смогу с ней справиться. Тут еще неожиданно всплыли кошмары, которые преследовали меня в детстве. Нечто бесформенное и бесцветное надвигалось на меня, как грозовая туча, и стоило мне только оказаться внутри этого облака, как в ушах появлялся звон, голова начинала невыносимо болеть, тошнило и рвало, тело все ломило и болело. Мне казалось, что именно эти ощущения ждут меня на новой работе. Тут еще вспомнилась эта прачечная, в которой я попробовал поработать и мне стало совсем невыносимо...

Да, я теперь, можно сказать, попал в западню. Единственный для меня выход из создавшейся ситуации - это как можно быстрее устроиться на работу. Бывшая жена перевела на мой счет только половину от причитающейся мне по закону суммы. Спрашивать ее о том, когда она переведет остальное мне совершенно не хочется. Страшно неприятно слышать ее голос. Я не держу на нее никакого зла, но и как-либо общаться с ней не могу. Что-то мешает мне это делать...

Оказывается, что сегодня четверг, а не пятница! Я-то думал, что завтра и послезавтра полежу на диване, а в понедельник позвоню потенциальному работодателю, который предлагает рабочему люду вручную разгружать фургоны. Мне кажется, что именно это мне сейчас и надо - как-то встряхнуть обрюзгшее тело, отдохнуть душой, выполняя монотонную работу. Мой друг Коля предложил мне поработать в пекарне, месить тесто, вспомнить, как я месил тесто в Англии. Вроде бы и работа недалеко от дома находится, только опять надо по новой делать санитарную книжку делать, хотя это не такое ужасное препятствие на пути к финансовому преуспеванию. Хотя в этих пекарнях, наверное график, который мне вряд ли подойдет.

Да, завтра мне обязательно надо будет позвонить на работу, попытаться устроиться, главное, чтобы вакансия не была еще занятой. Много еще неизвестных пока в этом уравнении. Интересно, какую зарплату они предлагают за тяжкую физическую работу? Мне это интересно  только с одной стороны, а с другой стороны мне страшно туда позвонить и заговорить с незнакомым человеком. Раньше у меня не было таких проблем. Раньше я искал новую работу в состоянии эйфории, я верил в то, что новое место будет обязательно лучше старого. После этого, конечно, были разочарования, но какое-то время я чувствовал себя достаточно комфортно на новом месте работы, новом месте под солнцем.

Да, жутко зацепила меня эта тема с зимней обувью для Павлика! Хорошую вещь отдают за половину цены всего-то. Как бы мне хотелось купить эти валенки с калошами и кожаными голенищами с шнуровкой. Сносу этой обуви не будет, да и ходить в них очень удобно и приятно. В сущности, именно поэтому мое настроение испортилось. Я как импотент - хотел, но не мог, хотел купить, но не мог купить, потому что нет денег. Если бы эти ботинки были нужны мне, то мне не было бы так плохо. Дарить что-либо сыну, своему единственному наследнику, для меня особое удовольствие.

До конца зимы еще чертовски долго. Но это время пролетит ужасно быстро, если мне удастся устроиться на нормальное место работы. Как же мне хочется просто брать чего-то побольше и швырять то, что взял подальше! Пусть даже и зарплата буде минимальной. Завтра, как ни крутись, а звонить на работу придется. Хотя я еще не вполне здоров. Может точно выходные поваляться дома, пока болезнь не отступит окончательно. А заманчивая вакансия пошла к черту! Мало ли других мест можно найти. Сейчас дело движется к пасхе, вакансий появляется все больше и больше, а их и сейчас не так уж и мало.

Мне начинает казаться, что я не могу написать ничего стоящего, не надрываясь на работе. Хоть я и не принял ужасные таблетки, ноги у меня все-равно крутит. Вряд ли у меня получится заснуть сразу после того, как лягу. Мне сейчас сидеть даже трудно, хоть одевайся и иди гуляй до тех пор, пока ноги не успокоятся. Опять, наверное, буду бегать по квартире и мешать всем спать. С этим надо бы что-то придумать. Может быть дня через три эти ужасные таблетки перестанут действовать и я смогу без всякого принятия ванны просто лечь и заснуть...


Вроде бы я прекратил употреблять таблетки, от которых у меня крутит ноги, но их все-равно крутит. Я не знаю, что делать дальше, если сегодня мне не удастся заснуть. Меня мучает постоянное чувство страха, ощущение загнанности в угол. Такое чувство, будто я что-то ужасное натворил и вот-вот наступит время расплаты. Я жутко боюсь идти искать работу, хотя понимаю, что другого выхода у меня нет. Сыну обязательно нужно зимнюю обувь купить и велосипед, а потом нужно дачу до ума доводить, не говоря уже о том, что пенсию свою надо увеличивать, нарабатывая трудовой стаж. Все это надо, а мне даже пить воду из кружки страшно, боюсь захлебнуться. Заранее выпил очень много разных снотворных таблеток, чтобы к девяти меня начало вырубать. Хотя, не дурно было бы и сейчас залечь и заснуть где-то к десяти или в половине десятого. У меня паника начинается, когда я чувствую, что сон не идет, а внутри суставов свербит так, что хочется присесть раз сто-двести. Двадцать приседания дают каких-то полчаса покоя, но стоит в эти два часа не успеть заснуть, как приходится вставать с раскладушки и выполнять приседания. Я сам не сплю и мешаю спать отцу и сыну своими хождениями в туалет или попить воды на кухне.

Кино, однако, я так и не нашел, целый день смотрел кинематографический брак. Дошло даже до того что я начал смотреть индийский фильм. Я досмотрел до момента драки, предчувствуя, что после драки они все должны были начать петь и танцевать, я вырубил эту неуклюжую пародию на искусство и впал в тоскливый полусон. Когда я вижу ужасный фильм, мне кажется, что я отлыниваю от обязанности снимать приличные фильмы.

Снег валит каждый день. Глядя на снег, на слякоть на улице, я думаю о том, как бы мне побыстрее куда-то устроиться работать и заработать сыну на валенки и теплую шапку. Хотя захочет ли он носить меховую шапку и валенки это еще вопрос. Знаю одно - велосипеду он точно будет очень рад. Прямо не знаю, идти ли мне завтра гулять или проваляться дома до понедельника. Только бы на место грузчика не наняли кого-то другого. Но прежде, чем устраиваться куда-то, надо хотя бы научиться спать. Вот сейчас непрерывно чихаю и кашляю, чувствую слабость, а ноги уже вертятся туда-сюда. Сколько же надо всего купить, а мое тело пропитанное разной химией не хочет впадать в состояние сна будто назло моей душе и разуму, которые велят мне немедленно идти на любую работу. Разум, конечно, не такой фанатичный и одержимый, как сердце и душа. Разум говорит мне, что работу надо выбирать более придирчиво, что на работе я проводил треть своей взрослой жизни, а то и более, потому там надо чувствовать себя хотя бы нейтрально, и никаким образом это время не должно быть стрессовым. Устраиваться на любую работу - вредно для здоровья...

Меня, вроде бы клонит в сон, но и ноги так же ходуном ходить начали. Прямо и не знаю, как я сегодня впаду в состояние сна. Как же это трудно - засыпать!


Гигиена мыслей. 2020

Вот и окончился мой неудачный день! Не успел я допечатать днем статью о своих злоключениях в первой половине дня, как случилась новая неприятность – отказала зарядка для ноутбука. И решил я принять предложение своего сына поменять компьютер. Пошел я потом гулять, и у меня как-то внезапно заболела спина в том месте, в котором еще не болела – в боку под лопаткой. Может это побочный эффект от физиотерапии. А потом еще зашел в магазин на обратном пути, и не выдержал, взял грейпфрут. Скидка на эти цитрусы сегодня была – что-то около полутора евро за кг. Пошел расплачиваться в кассе самообслуживания, все прошло нормально, но только я начал укладывать покупки в сумку, как подскочил продавец, и заявил, что я не тот грейпфрут пробил. На полках был только один вид, а в каталоге почему-то два. Позвали старшего продавца, начали разглядывать чек, думать, как бы все отменить, а потом пробить заново и уже правильно. В общем десять минут я ждал пока мне вернут десять центов, которые я переплатил по невнимательности. И эти десять центов мне выдали черными мелкими монетами. Да смотрели на меня с укором, будто я во всем этом виноват. И только выйдя из магазина, я вспомнил, что забыл кистевой эспандер. Так что ладони сегодня во время пешей прогулки я не тренировал…

А сейчас я начал новый день, и снова была проблема с ветром в начале тренировки. Туда еду ветер в лоб, развернулся и опять ветер встречный. И тут я вспомнил книги Карлоса Кастанеды и задумался о том, что такое ветер. Потому что все это было как-то слишком странно – ветки на макушках деревьев не шевелятся, а трава у дороги пригибается от этого ветра. Ехал я, надо сказать, в не очень хорошем настроении, вспоминались вчерашние дискуссии в интернете, и порой меня захлестывало возмущение, той наглой ложью и глупостью, с которой столкнулся. Мысли блуждали где-то далеко. Мир казался каким-то враждебным. И тут я вместо того, чтобы думать о какой-то ерунде начал вспоминать нюансы грамматики латышского языка, думать о новых деталях для велосипеда, об одежде, поиске новой работы. И как-то у меня изменилось отношение и к ветру, и к тренировке. И я пришел к выводу о том, что ветер – это очень даже хорошо. Зачем мне сегодня ставить рекорд скорости? Это же тренировка, а не соревнование! Я поменял передачу, начал отрабатывать обороты, вспоминая слова одного спортсмена о том, что самое главное это скорость оборотов педалей, а не скорость движения. И дело сначала пошло не очень хорошо, ноги заболели, но минут через пять, я уже снова ехал около тридцати км в час причем против ветра. А еще через пять минут ветер загадочным образом утих. В общем я достиг главного – получил удовольствие от тренировки.

Прекрасный опыт! Действительно, самое главное выбросить причину негодования не только из своего профиля в интернете, заблокировать к черту, а еще и выбросить из головы. После тренировки на велосипеде, делая зарядку, я начал отслеживать и анализировать то, о чем я думаю, и картина получилась не очень хорошая. Многих людей, которых я выкинул из своей жизни, заблокировал, я еще держу в своей голове, и они продолжают отравлять мне жизнь. С недавних пор я, как мне сказал физиотерапевт, постоянно слежу за положением своих плеч, позвоночника, ног, шеи, то есть держу осанку, чтобы спина не болела. И сегодня утром до меня окончательно дошло, что надо так же держать в порядке свои мысли. Выкидывать те, которые ввергают в уныние. Это достаточно трудно сделать, но при желании и постоянной тренировке этого можно добиться.

Контролировать свои мысли мне в свое время пришлось научиться, когда я жил с очень требовательными в плане секса женщинами. Их, конечно, бесило, если я заканчивал раньше, чем они мне разрешали. Какое-то время я переживал по этому поводу, спрашивал у знакомых и друзей, что делать в такой ситуации, а они сначала хихикали, а потом говорили, что у них та же проблема и им с этим ничего не удалось сделать. Мои тогдашние друзья были в основном коллегами по работе и намного старше меня. Получил я и пару идиотских советов вроде – одеть сразу пять презервативов. Сходил я и в магазин интимных принадлежностей, где за большие деньги мне продали совершенно бесполезные препараты. Но тут я как-то сам сообразил, что дело тут не в чувствительности интимных частей тела, а в том, о чем я думаю в момент соития. И был превосходный результат. Однако, мне тогда не пришло в голову то, что мысли надо контролировать постоянно, а не только во время секса.

Так же в свое время на работе, до меня быстро дошло, что работает быстро не тот, кто быстрее двигается, а тот, кто не делает лишних движений, а это возможно только при том условии -  если каждое движение осознанно и продумано. А когда человек думает, о чем попало, действует импульсивно, вся его энергия и время уходит в никуда, а то и во вред ему. Необходимо думать о том, что необходимо на данный момент, а не блуждать где попало, в каких-то сладких грезах, вплоть до того, что человек спотыкается, не видя, что у него под ногами. Нужно соблюдать некую гигиену мыслей, тогда наступит и гигиена действий, тогда и жизнь станет чистой, и более плодотворной, счастливой, интересной. Как с поднятыми плечами я справился в конечном итоге, и более или менее научился держать спину прямо, так и за год хотя бы должен научиться держать свой мозг в чистоте от всяких бесполезных вещей.

Ничего лишнего! 2020

До чего же сегодня погода была плохая утром! И ураган, и ливень! Пришлось отменить тренировку на велосипеде. А прогнозы были совершенно иные, этот ураган с ливнем обещали только после полудня. А сейчас, к полудню, все устоялось небольшой ветерок, солнышко начинает выглядывать. Нельзя верить этим дурацким прогнозам! Еле сделал я утреннюю зарядку, как-то тяжело было ее делать и вздремнул пару часов от расстройства по поводу погоды. И ни сколько погоды за окном, сколько обещаниям синоптиков месяца дождей. А теперь, когда эти прогнозы не оправдались, я могу спокойно не верить синоптикам и спокойно жить дальше.

Вчера вечером, просматривая ролики российской оппозиции я как-то в них разочаровался. С одной стороны оппозиционеров стало больше, чем раньше, и они разные, но они никак не могут объединиться хотя бы в несколько более или менее организованные партии с четкими программами действий. Какие-то споры до хрипоты на ровном месте. А действующий режим творит одно безумство за другим, и будь оппозиция толковой, то быстро бы с ним справилась, а они топчутся на месте. Порой мне даже кажется, что оппозиция не настоящая, как в произведении Оруэла «1984». Хотя это вряд ли так, ибо правящий режим на такую тонкую игру не способен. Уж слишком плохо делают сторонники Путина все, за что только ни возьмутся.

Конечно, хотелось бы мне, чтобы и там, в России начало что-то налаживаться, чтобы международная обстановка не была напряженной, чтобы эта страна наконец стала приличной и открытой для окружающего мира. Но мои желания в этом плане – это только мои желания, и они очень далеки от реальности. И сделать я в этом плане ничего не могу. К чему мне занимать голову этим, когда у меня много нерешенных более насущных личных проблем? Слишком много времени я провожу возле компьютера, и мало изучаю языки. И с этим надо начать бороться. Да, слушать европейские новости достаточно скучно, а российские вызывают сильные эмоции. Но эти новости меня касаются в меньшей степени, нежели новости родной Европы.

Вообще интерес к России у меня появился с тех пор, как я начал пользоваться социальными сетями десять лет назад. Жил я тогда в Норвегии, свободного от работы времени было очень много, да и был некий информационный голод. Пока я жил в Латвии, я постоянно покупал диски с фильмами, книги, диски с музыкой изредка читал газеты. В Норвегии я начал активно пользоваться интернетом. И тогда я еще был убежден в том, что человек необходимо живое общение в больших дозах. Общения с родственниками, у которых я жил, и с однокурсниками на занятиях норвежским языком мне казалось мало. И тут я впервые в жизни столкнулся с русскими из России и был не очень приятно удивлен тем, как ведет себя большинство из них. Тогда я еще не знал о том, что такое пригожинские тролли.

После, когда я уже работал на пищевой фабрике в Англии я в реале встретил там эмигрантов из России. И мне было совершенно непонятно, зачем они сначала жили в Эстонии пять лет, получали там гражданство, ехали в Англию, получали там номер национальной страховки, дающий право на социальную защиту, такую же, как у британцев, если они любят Россию и верят в гениальность Путина. Продолжать общение с этими людьми я, конечно, не стал. Тем не менее я продолжал дискутировать в социальных сетях. И чем больше я дискутировал, тем дальше я оказывался в своих убеждениях от россиян, не всех, конечно, только очень активных.

Непонятно мне было откуда у господина Переверзева, к примеру, такая ненависть ко всему, что касается стран Балтии. Он почему-то писал, что мы при советах все время норовили выйти из союза, ни смотря на то, что нас кормили больше всех. И это стандартные обвинения, которые предъявляют многие россияне мне лично. Я это читал тысячи раз. Мне что должно было быть радостно из-за того, что я живу плохо, но кто-то в России живет намного хуже? Нет! Меня то, что кто-то живет хуже меня не радует, и не купирует моего желания жить лучше.

Я не знаю наверняка, есть ли все эти фабрики троллей или нет, но много разных людей упорно пишут в социальных сетях одно и то же. Причем все эти люди ничего не создают, они только комментируют то, что создают их оппоненты. Правда сейчас начали появляться и пропагандисты другого типа – они все-таки делают темы, а то приличные люди не хотят, чтобы их комментировали одноклеточные. Вот и шпарят одинаковые люди одинаковые комментарии на одинаковые темы одинаковых «блогеров». А читает ли эту дребедень кто-то – это уже не их проблема, а проблема тех, кто платит им за это деньги.

В итоге я пришел к тому, что дискуссии в комментариях бесполезны. Если даже достать кого-то из них, то они просто удаляют те комментарии, на которые им нечего ответить. А если они этого сделать не могут, так как тема не их, то они переходят к самым грязным оскорблениям, провоцируя на то, чтобы я удалил их комментарии. Таким образом я стал использовать социальные сети только для рекламы своих произведений, размещенных на более или менее популярных ресурсах. И если кто-то из этих народных умельцев пытается нагадить в комментариях, я просто удаляю этот мусор, и блокирую пользователя, который насорил. И ни одного слова! Все это лишнее!

Все это я к тому, что, наверное, не стоит мне не только комментировать и дискутировать что-то в русскоязычном интернете, но даже и смотреть. А то посмотришь даже ролик хорошего интересного человека из России, а он как расскажет, что у него на родине твориться, да еще и вставит в свое выступление отрывки из выступлений тех, кого он критикует, и становится мне плохо, просто тошно. И потом гуляешь по парку, мчишься на велосипеде по шоссе, готовишь себе здоровую пищу, ешь ее, а мысли блуждают где-то в неблагополучной России. А если я еще и забреду во время прогулки на Московский форштадт Риги, где все очень плохо пока еще, то уныние усугубляется. Да и мой родной район Красная Двина тоже далеко не благополучный, ни смотря на то, что начали сейчас уже решать его главную проблему.

Час в сутки, конечно, можно, послушать российских блогеров, но не больше. А то, так можно растратить вторую половину жизни непонятно на что, как и первую…



Сегодня день прошел достаточно прилично, ведь после завтрака я под дождем пошел снимать отреставрированные работы художников со всего мира, участвовавших в фестивали трехмерного рисунка на асфальте. В солнечную погоду тени мешают от деревьев. В дождь тоже получилось плохо, телефон был в непромокаемом чехле, и может быть по этой причине все блестело. Может быть взять фонарь и в темноте попробовать? Да и звук тоже получился не очень хорошим. Аппаратура профессиональная нужна, чтобы начать создавать нормальный контент, да и текст заранее продумывать, может быть. Но это не все события сегодняшнего дня…

Далее, после обеда я обул сандалии, которые вчера забрал из ремонта. Как-то получилось так, что я за полтора лета стоптал заднюю часть подошв. Физиотерапевт сказала, что это у меня из-за того, что спина за последние два года видимо сильно искривилась, потому и с обувью начались проблемы. Так вот, одел я эти сандалии моей любимой фирмы, пошел в них по асфальту и почувствовал себя как-то странно и необычно. Нет, спина не заболела, но ощущение было необычным, будто я иду в какой-то неправильной обуви.

В завершении прогулки я зашел в магазин, где обнаружил, что арбузы по сорок пять центов за кг. И решился взять половину за полтора евро. Ну и купил себе и крупы, и рыбы, чтобы хватило до пенсии. Завтра надо будет заглянуть в другой магазин, чтобы купить сыра сметаны и вяленого мяса. Можно сказать, что очень сложный в финансовом плане момент своей жизни я благополучно пережил. Даже останутся деньги на фрукты и овощи для салатов. Какое же я наслаждение испытываю, когда прохожу в магазине мимо отделов, где продают хлеб, макароны, алкоголь, различные напитки, чай, кофе, сахар, конфеты, булочки, кондитерские изделия, колбасы, соусы, приправы, табачные изделия! Мне все это уже давно не нужно. Я без этого обхожусь и прекрасно себя чувствую. Только досада берет за то, что я столько лет платил немалые деньги за причину своего дискомфорта.

За ужином я съел один половину арбуза, сын его есть отказался категорически. Пока резал этот арбуз палец сильно поранил, но это мелочь. Главное, я заговорил с мамой за ужином о том, что такое человек – это просто информация – совокупность личного, генетического, социального опыта. А тело – это просто футляр для этой информации. Этот разговор вызвало то, что мама мне сообщила о том, что мама ее подруги умерла вчера. И та долго говорила о душе своей мамы, поведение которой зависит от того, как похоронить тело. Я тут же вспомнил смерть и последний год жизни своей бабушки. Этот кошмарный опыт и навел меня на мысль о том, что душа – это память, которая у многих людей бесследно пропадает с гибелью тела.

Однако, можно и остаться в этой жизни даже после гибели физического тела, передав свой опыт детям, друзьям, знакомым, внукам, а еще лучше написать мемуары, и остаться в памяти множества людей. Вот этот Лимонов, каким бы инфантильным глупцом он ни был, но его прочитали миллионы людей, и часть его опыта, то есть его самого осталась в других людях. А вот Ленин, написал много, но такого, что никто это читать не смог, ни смотря на то, что его книг напечатали столько, что ими можно вымостить широкую дорогу от Земли до Луны. Да и был ли это его опыт? Что это было вообще очень трудно разобраться.

Бывает так, что от человека остаются только последствия его действий. Вот, к примеру, Сталин или Гитлер! От них самих не осталось ничего, только воспоминания о них окружавших их людей, а о том, что творилось в их головах никто не знал и так и не узнает никогда. А их злодеяния, которые породил их страх перед жизнью послужат лишь уроком всему человечеству. От Ленина осталась только мумия, которую сделали из его трупа. Сталин стал испорченной мумией, которую закопали. Ни смотря ни на что, жизнь стирает все то, что наворотили тираны рано или поздно.

Смотрю сейчас в окно и не вижу обещанной синоптиками грозы, с ливнем и ураганом. Все чаще на глаза попадаются электрические автомобили, у которых в Латвии особые номера с голубыми буквами и цифрами. Почему-то все автопроизводители начали делать электромобили или хотя бы гибриды, кроме Мерседеса. Хоть и медленно, но строится мост через железную и трамвайную дороги. Возникает ощущение, что жизнь как-то налаживается…

Вчера два раза подряд проколол колесо во время утренней тренировки на велосипеде. На устранение неполадки у меня уходило по десять минут. Как-то надо над этим работать, чтобы эту проблему решать быстрее. А может гель специальный в колеса закачать, чтобы проколов не было? А может это и сигнал для того, чтобы сменить покрышки. Тысяч десять я на них проехал…

А еще вчера у меня в середине прогулки заболела спина под правой лопаткой. Там она у меня еще не болела. К физиотерапевту надо еще походить, а то те упражнения, что я по триста раз в сутки выполняю, предназначены в основном для шейного отдела позвоночника. Ждать надо до седьмого числа. Да и потом неизвестно сколько надо будет туда раз сходить, чтобы выучить новые упражнения. А вообще эта терапия мне очень помогает, хотя я делаю в пять, а то и десять раз больше, чем мне порекомендовал специалист. Жутко хочется поскорее вылечить спину и пойти на работу, чтобы решить жилищную проблему…

Сегодня я сделал еще одно открытие в области антропологии, когда утром тренировался на велосипеде. Несколько дней назад, я начал попытки блокировать мысли в голове, которые мне неприятны. И я заметил, как вчера, так и сегодня, что эти мысли особенно часто вспыхивают во время какого-то стресса. Вот проколол колесо, и пока его снимал, клеил камеру, почему-то из памяти выпрыгивали собутыльники и прямо в ушах слышались их бредовые речи. Чтобы заткнуть свои неприятные воспоминания, я переключал свои мысли на что-то другое. В основном я приказывал себе начать думать о своем будущем, в котором я устроюсь на работу, накоплю денег, куплю небольшую квартиру, отселю туда своего отца, сделаю ремонт в своей квартире, куплю новую мебель и так далее. И это получалось у меня не очень хорошо. Мысли прямо соскальзывали в темное прошлое.

Сегодня у меня проколов не было, все шло превосходно. И мысли текли в нужном направлении. Однако, я заметил, что крутить педали гораздо легче, когда я думаю только об этих педалях, о тренировке, о данном моменте. Мысли о будущем – это отлично, но лучше мыслями сосредотачиваться на том, что делаешь в данный момент. И неожиданно случилось то, о чем я много читал в буддийской и эзотерической литературе – кто-то это называет медитацией, а кто-то остановкой внутреннего диалога. Это состояние длилось мгновения, но это было очень приятно, да и тренировка в целом благодаря этим мгновениям прошла гораздо лучше, нежели в недавнем прошлом.

Однако, стоя перед светофором, я имел не очень приятную беседу с автомобилистом, который открыл стекло своего гигантского внедорожника и начал достаточно доброжелательно объяснять мне, что я должен ехать по велодорожке. И пришлось мне ему объяснить, что велодорожки построены так, что по ним можно ехать максимум пятнадцать км в час, а я езжу раза в два быстрее. А там еще множество пешеходов, детей на роликовых коньках и досках, стариков на старинных велосипедах, которые едут медленно и петляют. В конце концов у меня есть водительские права, и потому я имею право ездить по всем автодорогам в Латвии. Ведь нет же у нас пока автобанов, где проезд велосипедистов запрещен. На этих улицах нет знаков запрещающих движение велосипедистов. Но в общем-то я об этой дискуссии быстро забыл, ибо она была очень доброжелательной, хотя и возмутила меня.


Как-то засиделся я вчера в этом твиттере! Сначала мне эта социальная сеть не очень понравилась из-за слишком маленького размера для постов. Тогда мне не было жаль времени на занятие литературным творчеством. А теперь, когда со временем туго, я эту сеть распробовал. Это тоже искусство – кратко сформулировать свою мысль. И так я засиделся, что заболела у меня спина, и моральный дух как-то пал, и по этой причине я не сделал зарядку перед сном. Сон был какой-то не такой – я даже запомнил то, что мне снилось, а это не очень хороший признак, насколько я знаю по личному опыту.

Завтракал я сегодня тоже очень медленно, и очень долго брился. Надо бы бритву более серьезную приобрести, но сначала надо на работу устроиться. А пока из меня плохой работник с больной спиной. Тренировка сначала шла неплохо, но на обратной дороге был сильный встречный ветер, а я ехал на силовой передаче, и в результате у меня и поясница, и ноги заболели. И время у меня сегодня было не очень хорошее – ровно два часа. Не получилось у меня сегодня рекорд поставить. Да и зарядку после тренировки я делал вяло, но стало лучше со спиной. В общем, я очень недоволен собой из-за того, что вчера вечером уклонился от зарядки, которая необходима мне для того, чтобы вылечить позвоночник.

Конечно, меня очень обрадовало то обстоятельство, что сторонники Путина пытаются лепетать что-то оскорбительное в мой адрес, давая мне повод на них пожаловаться администрации сети и заблокировать их. Радует меня и то, что аргументов у них нет никаких совершенно. На первом месте у них обвинения в гомосексуализме и прочих извращениях всех тех, кто искренне не любит их вождя. А на втором месте у них голословные утверждения о том, что в Латвии очень плохо и бедно живут, по той причине, что у нас не делают своих тракторов. Причем повторяют они эту догму тупо и не могут привести никаких доказательств, кроме ссылок на телевизор. А часто просто бессовестно лгут. Исходя из их утверждений каждая страна должна изготавливать все то, что в ней потребляется. Принцип натурального хозяйства и изоляционизма. И тут же приводится пример СССР, как рай на Земле, который разрушили коварные капиталисты. Каким же идиотом нужно быть, чтобы мне, еще заставшему жизнь при советской власти говорить о том, как тогда было хорошо!

В общем-то глупо с моей стороны было тратить время на то, чтобы убедиться лишний раз в том, что у российской диктатуры нет никаких аргументов. На этого не стоило тратить целых три часа своего времени, которое можно было потратить на более полезные и приятные дела. Есть какая-то связь у меня с Россией, правда, не могу понять какая. Мне почему-то не совсем безразлично то, что происходит в этой чужой для меня стране, язык которой для меня по стечению некоторых обстоятельств родной. Конечно, мне не совсем безразлично то, что происходит в странах Африки, к примеру, но я не трачу столько времени на изучения новостей из этих стран. Я ясно отдаю себе отчет в том, что ничем не могу помочь африканцам. А тут у меня возникает иллюзия того, что я своими постами что-то смогу изменить к лучшему в этой несчастной стране. На досуге, конечно, можно что-то посмотреть, почитать, напечатать комментарий, но на досуге, а не забивать этим все свое свободное время.

Сегодня надо нарушить стереотип поведения – сидение у компьютера после ужина и до одиннадцати вечера, когда я ложусь спать. Если постоянно убивать время, то в итоге время убьет тебя! Оно, конечно, в итоге все равно убьет, но гораздо быстрее. Надо учиться отвоевывать мгновения у вечности!


Небывалый какой-то в этом году урожай черники, которую я очень люблю собирать, а есть еще больше, преимущественно в свежем виде. Сбор ягод каждый день вошел в мой напряженный график. Надо бы и отъесться на год вперед, а может и посушить немного. Очень люблю «северный изюм»! А в мире происходят некие перемены. И в России, и в Беларуси акции протеста, задержания, продолжается эпидемия, которая в Латвии практически остановлена, не смотря на не очень жесткие меры карантина. И вообще в Латвии как-то все слишком спокойно, земельная реформа, помощь по простою, высокий рейтинг правящей партии и так далее.

В интернете какие-то оголодавшие, судя по агрессии люди пишут мне личные сообщения предлагая за деньги то живую воду, то специальное алое для похудения и чудо чай, то эксклюзивные пищевые добавки. И они даже не смотрят, в какой стране я проживаю, и не спрашивают, какой у меня вес и физическая форма. Я им отвечаю, что у меня все в порядке и с весом, и с физической формой. И тогда они предлагают мне другой чай или алоэ, чтобы набрать вес. А если я не хочу, то требуют, чтобы я с их помощью обратился к богу. И этим людям почему-то невдомек, что такой агрессивный маркетинг малоэффективен. Стоит человеку начать грубить, как он тут же заблокирует неприятного собеседника, а не кинется перечислять денежки за алоэ или чудо чай. Да и кто будет молиться в интернете? У меня, к примеру, рядом с домом и католический костел, и лютеранская церковь, и православная церковь, а в центре и синагога, и центр буддизма, есть и раскольническая церковь, и армянская, на счет мечети не знаю. Так зачем мне перечислять деньги незнакомому человеку из интернета, чтобы найти бога? Тем паче, что я вообще верить ни во что просто не способен. Но главное, что они убеждают меня в том, что у меня все плохо и помочь мне могут только они.

А все-таки живется мне сейчас очень даже неплохо. Денег, конечно, не на все, что мне нужно не всегда хватает. Но денег никогда много не бывает. Впрочем, в свое время я даже и не хотел в прошлом быть богатым. Даже, когда я зарабатывал неплохие деньги, я тратил их очень неразумно, фактически выбрасывал их. И мне не хотелось жить лучше, не хотелось совершенствоваться. Лет до двадцати пяти я даже не понимал, что такое хорошая одежда, мог даже не вещевом рынке закупиться. Потом я уделял много внимания внешнему виду одежды, хотел выглядеть эпатажно и ярко. И только в тридцать лет в Норвегии, услышав пословицу – «Нет плохой погоды, есть плохая одежда», начал интересоваться качеством и функциональностью одежды. А с домом было совсем плохо. Приобретать свое жилье я не желал, жил то на съемных квартирах, то у родителей, где отец сам ничего не делал и никому не давал ничего менять. А теперь мне, как-то вдруг, захотелось свое жилье, да и более или менее приличное. Много чего я захотел приобрести приличного и качественного…

Сегодня день обещал быть очень удачным, мчался со скоростью тридцать пять км в час, а местами и сорок, но все равно на пятьдесят два км у меня ушел час и пятьдесят минут. Ночью по непонятной причине перестал заряжаться телефон, только сейчас, после тренировки подключил его второй раз и зарядил-таки. Утром опять вытащил клеща в районе коленки. Какой-то он совсем маленький, никогда раньше таких мелких не видел. Да и не присосался, ногтем ковырнул его, а он и отвалился. Может это и не клещ был, хотя раздражение пошло. Тем не менее, чувствую я себя сегодня прекрасно. Поясница заболела только уже в конце тренировки. Может быть потому, что упражнения дали результат, а может и потому, что сегодня просто ветра совсем не было утром.

Вот что я заметил уже давно – если у человека не все в порядке, то его просто упрекают в лени, не уточняя что такое лень. Словари говорят нам, что это отсутствие желания действовать и относят это поведение к порочному. Еще они просят не путать с потребностью в отдыхе или следствием различных психических расстройств и заболеваний. Да, я знаю, что иногда человек не делает того или иного полезного даже для себя дела по причине страха израсходовать энергию напрасно, что основано на получении неверной информации. Однако по большей части все без исключения пороки основаны именно по причине психических болезней и расстройств. И отрицают это власти по той простой причине, что они станут не нужны, если все психически вылечатся и репрессивный аппарат станет не нужен. Как вам такая версия? Сейчас звучит дико, но еще при социализме считалось, что психические болезни не лечатся. Тем не менее психиатрические больницы были, и там даже лечили голоперидолом, циклодолом, холодными обертываниями, электрошоком, инсулиновой блокадой, трудотерапией. В сущности, это «лечение» применяли в основном к здоровым людям, которые в эти заведения попали за нелюбовь к великим вождям и родине. А в Европе такие заболевания лечили уже давно и многие люди после этого лечения начинали новую жизнь.

Сколько я знал ленивых людей, и всех их здоровыми в психическом плане назвать было трудно. Они постоянно действовали себе во вред, загоняли себя в долги, унижались перед людьми, выпрашивая милостыню, совершали много просто не логичных действий. Сначала я считал, что у них такой характер, что они порочны, не воспитаны, что все просто, достаточно их просто высечь нагайкой и они изменятся. Лишь потом, когда я столкнулся на узкой тропинке свой жизни с парой женщин, и лишь через несколько лет узнал, что им поставили диагнозы, что они находились на принудительном лечении. И мне после этого стало как-то легче. Ранее я считал, что должен был их перевоспитать и не справился с этим. Я злился на них за то, что они причинили мне столько зла, хотелось как-то ответить на это, даже отомстить, преподать им урок. А тут до меня дошло, что все это бесполезно, что я просто не мог их перевоспитать и преподать им урок. Досадно, конечно, что столько времени и энергии потратил на бесполезное занятие, но это опыт. Благодаря этому печальному опыту я теперь смог начать менять модель общения с остальными людьми. Теперь я уже не собираюсь, да и не хочется никому преподавать никаких уроков, даже за хорошие деньги. Мне это просто незачем, это лишнее…

Власти выгодно сделать так, чтобы симптомы психических и других заболеваний были преступлениями. Еще в древности, когда племени было не совсем выгодно содержать психически больных инвалидов, шаманы объявляли, что в этих людей вселились злые духи, и тому подобное и это кончалось тем, что, изгоняя злых духов, от этих людей просто избавлялись. Потом церкви было выгодно объявить эти явления пороками, грехами, которые надо замаливать в храмах, ставить свечки, приносить деньги попам. Эти мошенники просто наживались и сейчас продолжают наживаться на чужих болезнях, нисколько этим людям не помогая, только навязывая им чувство вины. Государство просто бездумно занимает часто позицию церкви по отношению к психически больным своим подданным. И в его поведении мало логики. Дело в том, что эти люди в большинстве своем нетрудоспособны, и сажать их в тюрьму и пытаться там заставить работать за еду – не очень рационально.

Шел я сегодня по супермаркету и радовался тому, что мне нечего делать в отделе алкоголя, в хлебном и кондитерском отделе мне тоже ни к чему появляться, мне не нужны конфеты и соусы, приправы, чипсы, всякие напитки, варения, соления, маринады. Много чего мне теперь не нужно. Вообще, чтобы кем-то стать, нужно постоянно находить в себе что-то лишнее и отсекать это к чертовой матери. Тогда можно как-то стать лучше, а успех само собой приложится. В основном у людей очень много в жизни лишних не только трат денег, но и трат времени, лишних действий или же пародии на действия. Вот не жалко человеку убить часов десять в неделю на просмотр кошмарного сериала про бандитов. И сами же ноют, что не интересно, но смотрят, потому, что скучно. А спросишь этого человека, почему он английского языка не понимает совершенно, к примеру. И он сразу скажет, что у него нет на это времени. Или не жаль человеку часа четыре на то, чтобы сидеть в пивной с коллегой, который будет пересказывать какой-то сериал. И знает же, что ничего интересного этот коллега не скажет, потому что не способен. Но надо принять его приглашение из вежливости. Трудно сказать ему, что жаль на него времени, да и не хочется с ним из-за этого ссориться. Как потом работать вместе? И не жаль времени на уборку и благоустройство могил предков. Пять минут на то, пять минут на это, и в итоге непонятно на что был потрачен день, а потом и вся жизнь.

Однако, все чаще и чаще я думаю о том, что слишком уж много я в последнее время смотрю, вернее слушаю, российских блогеров в Ю-тюбе. Можно было бы это время потратить на просмотр лекций по истории, или же найти какие-то интересные аудиокниги. Да и на ведение своего блога тоже занятие какое-то не очень полезное для меня. На днях надо будет сходить к врачу, и потом уже можно будет начать искать работу, а то, что боли в спине пока не прошли придется как-то пережить. Если буду регулярно делать зарядку по три раза в день, то рано или поздно это пройдет. А работать надо идти поскорее, а то, так многое нужно купить в плане одежды и себе, и сыну. Да и велосипед требует ремонта. Хоть год бы отработать, чтобы потом пенсию пересчитали. Может со временем и жилищный вопрос решить получится, если пару лет отработаю. А там уже и сын учебу закончит и пойдет работать, и я смогу отправиться в бессрочное путешествие на велосипеде по Европе, осуществить свою давнюю мечту. Можно, конечно, раз в неделю, что-то напечатать за пару часов, посмотрев послушав новости, но каждый день тратить на это больше четырех часов – это какая-то зависимость, мания. Уже забыл, когда смотрел художественный фильм в последний раз. Хотя, мне это не особенно интересно стало в последнее время. Те режиссеры, фильмы которых я с удовольствием смотрю снимают что-то редко, а смотреть что попало я не могу, времени жаль. А вот нормального информационного сайта о происшествиях в мире кино я пока не нашел.

Может быть и изъясняться с помощью печатных текстов уже не стоит, лучше видеоролики записывать. Времени на это меньше уходить будет, да и больше шансов быть услышанным. Надо как-то идти в ногу со временем! Технический прогресс дает так много возможностей и практически бесплатно, что их надо только брать, слегка вытянув руку. Но главное – это правильно расставить приоритеты. В первую очередь лечиться, потом нормально питаться, платить за квартиру, приобрести нормальную одежду, а потом уже все остальное. До двадцать второго еще можно помаяться дурью, а потом нужно браться за ум и действовать решительно. Прошелся я по магазинам вчера, и понял, как во многом я на самом деле нуждаюсь, в тех же гантелях нормальных, к примеру. А для этого нужно денег заработать. Так что прошу меня простить за возможное отсутствие новых произведений в ближайшее время…


Погода сегодня была не очень хорошая, потому я заменил утреннюю тренировку на велосипеде пешей прогулкой по лесу. Шел я быстро, и даже тянуло пробежаться. Моросил дождик, дул сильный ветер. В нашем лесопарке уже давно поставили тренажеры рядом с большой детской площадкой, чтобы родители размялись, пока дети играются. Опробовал четыре тренажера, а остальные, как выяснилось, предназначены для инвалидов колясочников и детей. Было там еще много турников, но сегодня выполнять подъем с переворотом у меня настроения не было. Но вообще надо бы это начинать, и бегать, и подтягиваться. А то зимой на велосипеде ездить нельзя будет после того, как снег выпадет.

Вчера все-таки оторвался от компьютера и взялся за книгу на латышском языке, и вечернюю зарядку я тоже сделал, хотя начать её делать было трудно, но потом размялся и пошло легче. Пару новых слов и оборотов в своем языке номер два я освоил, и эта очень хорошая тенденция. Постепенно надо будет вообще прекратить заходить в интернет по вечерам и больше заниматься языком, а потом и английский надо продолжить изучать с помощью чтения книг, которых у меня достаточно на английском языке.

Во вторник пойду наконец к физиотерапевту! Дождался наконец! Правда, неизвестно, чем этот визит закончится. Или консультация и самостоятельные занятия, или еще какое-то время надо будет посещать групповые занятия, что было бы для меня не очень приятно. Как-то не тянет меня совсем в коллектив и это плохо с одной стороны, а с другой хорошо быть самодостаточным. А плохо потому, что мне работать надо будет устраиваться, а там придется общаться с людьми так или иначе.

В социальных сетях как-то перестали меня атаковать. Стратегия «Не корми тролля» работает очень хорошо. Разобрался я с домашней стиральной машиной, теперь буду сам стирать одежду на той температуре и при том режиме, что соответствуют моей одежде, а то отец вечно стирал не так, как надо, а еще за ним ходить и просить, чтобы он постирал надо было, что было очень неприятно. Надо бы еще много лишних вещей из комнаты выбросить. Зачем мне, к примеру, швейная машинка с ножным приводом? Причем этим агрегатом, который при советах стоил достаточно дорого так и не попользовались толком.

Поел морковку без сметаны и тут же начались неприятные ощущения в желудке. Прочитал вчера в интернете о том, что морковь надо есть со сметаной, чтобы быстро усваивалась грубая клетчатка. Витаминов в этом вкусном овоще, если его есть в сыром виде, очень много, но есть его больше трехсот грамм в сутки не рекомендуют. Все хорошо, что в меру! Относительно соли, я все-таки решил сократить её потребление до минимума. Просто в вяленом мясе и консервированной рыбе соль уже есть и ее вполне хватит для меня. Соль – это, как-никак белая смерть.

Вчера в лесу ел чернику после обеда. Мелковатая местами, но уже созрела, земляника тоже готова. Страшно только, что клещ вцепится, а то они инфицированы энцефалитом и болезнью Лайма. Репеллент надо будет нормальный купить, хотя в Латвии, в отличии от Швеции качественного такого товара не найти. В продаже есть много, но качество оставляет желать лучшего. Надо было сделать прививку от энцефалита, она теперь на три года и стоит около тридцати евро. Главное, как Михалков не бояться, что эта вакцина будет воздействовать на мозг. В случае Михалкова, кстати, воздействовать уже не на что.

Жутко становится, когда вспоминаю о том, сколько времени я потратил на разную ерунду, а о деньгах я вообще молчу. Странно, что именно в сорок лет у меня как-то неожиданно открылись глаза. Точнее сказать, открытие глаз завершилось. Этому, конечно, предшествовало много интересных открытий. Я понимаю, что еще нужно много работать над собой, чтобы хотя бы голову высунуть из того болота, в котором я сейчас нахожусь. Хорошо, что я хотя бы осознал, что я нахожусь в жутком состоянии, и захотел из него выйти. Многие люди при худшей ситуации хотят так жить дальше и всем довольны. Лишний вес, запущенные заболевания, различные зависимости, ужасная физическая форма, подавленное моральное состояние, а они еще и заявляют, что счастливы…


Как же спина-то болит, не смотря на физиотерапию, которую я уже по три раза в день делаю. Тут же это желание побыстрее пойти на работу, хотя еще неизвестно, заболел я боррелиозом или энцефалитом, только двадцать второго пойду анализ крови делать. Как-то начинает болеть спина уже не в пояснице, не в районе шеи, а внизу грудной клетки. Нужны новые упражнения для этого участка позвоночника, а физиотерапевт болеет. А терзают мысли о покупке очень нужных вещей, на которые я два дня назад насмотрелся в магазинах. А тут еще на хорошем немецком кистевом эспандере почему-то лопнула пружина, пришлось его выкинуть, а новый десятку стоит.

Однако, сегодня, я утром, вместо того, чтобы пялиться в монитор компьютера я взял книжку на латышском, включил Генделя и углубился в чтение. И теперь у меня какая-то досада по поводу того, сколько я времени угробил на эти социальные сети, читал всякую ерунду, иногда отвечал на неё. А зачем все это? Общение? Какое это общение? Никакого обмена информации! Не получилось у меня, тем не менее, записать видео во время прогулки. Как-то настроения не было, да и темы для выступления тоже. Как-то не хочется говорить на своем канале о политике, об этом говорят другие. Мне больше интересна история. Хотелось бы показать старый город или центральный район Риги. Рассказать о ливонском ордене, о доме черноголовых и церкви святого Петра. А можно и в другие города Латвии поехать как-нибудь, рассказать что-то. Но комментировать тот беспорядок, что происходит на родине предков мне как-то неприятно. Появилось какое-то желание отдалиться от этих проблем, а не углубляться в них.

Пока делал физкультуру и обедал слушал Сванидзе об исторических личностях. Конечно, сорока минут маловато для того, чтобы рассказать о Столыпине, к примеру, но хотя бы что-то! А сегодня я слушал передачу про Егора Гайдара. Долгое время с раннего детства я очень плохо думал об этом человеке. Для меня он был просто воплощением зла. Мой отец вопил о том, что в СССР все было прекрасно, но такие как Гайдар пришли и все развалили, потому все стало плохо. Никаких аргументов у моего отца не было, все было сугубо на эмоциях. И я почему-то забыл о своих воспоминаниях раннего детства, в которых не было никакого благополучия, хотя мой отец и был членом партии, и работал художником, рисовал плакаты, прославляющие КПСС. И в конце восьмидесятых он радостно бросил завод и пошел работать в кооператив, а в начале девяностых стал еще и одним из учредителей частного предприятия, практически капиталистом. Конечно, уже в девяносто четвертом, его и остальных учредителей нагло кинул компаньон, ничего не заплатил им за год деятельности и присвоил себе все. И тут мой отец вспомнил про свой партбилет и вместе с этим у него начались приступы национализма. Он вдруг стал русским и возненавидел Латвию, но в Россию так и не поехал до сих пор.

Много времени прошло с тех пор. Теперь мой отец сидит на моей шее, принял гражданство РФ получает от Путина пенсию в сто двадцать евро, которые тратит на продукты и не очень-то хватает. Я несколько лет жил и работал в других странах. Мама и сестра живут в Ирландии и в Латвию из совершенно не тянет даже в гости, из-за последствий социализма, которые у нас еще не искоренили.

Прошло несколько дней с тех пор, как я напечатал то, что выше. Продукты я до следующей пенсии закупил, деньги остались только на фрукты. Со спиной стало лучше, помогли новые упражнения. В понедельник будет еще одно, последнее занятие, на которое я возлагаю очень большие надежды. Самая большая проблема в том клеще, который мне в руку впился две недели назад. Заплатил сегодня два евро за визит к терапевту и два евро за анализ на болезнь Лайма. В понедельник надо позвонить врачу, и узнать результаты. Если результат будет положительным, то придется идти к врачу за рецептом на антибиотики. В итоге два ведра черники обойдутся мне очень дорого. Да и ладно бы лекарства и анализы, главное это то, что придется еще долго ждать пока вылечусь, если я заражен. Еще неизвестно, как это лекарство подействует на меня, возможны же еще побочные эффекты. В общем, о работе мне еще недели две можно не думать, а деньги нужны на очень многое в плане новой одежды и обуви, сыну велосипед нужен, да и так хочется купить скромную квартиру и отселить отца, а в этой квартире сделать наконец, впервые за тридцать пять лет ремонт, и купить новую мебель.

Выход из депрессии был тяжел тем, что трудно было небезразличным взглядом посмотреть на то, что меня окружает. А окружает меня жуткий беспорядок в квартире, который является отражением беспорядка в голове моего отца. И стоит мне хоть что-то поменять, как у него начинается истерика. Как же хочется его больше никогда не видеть и не слышать. Как многое я готов ради этого сделать! Посмотрел вакансии и у меня появилось большое желание работать за тысячу евро в месяц после уплаты налогов. Конечно, радоваться пока рано, надо сначала устроиться, хотя бы первую зарплату получить. Хоть бы месяц за такие деньги поработать! Это могло бы многие мои сегодняшние проблемы решить. А если у меня получится отработать шестнадцать месяцев, я смогу выйти на пособие по безработице, да и пенсия повысится раза в два за это время.

А сегодня что-то голова слегка побаливает, и это, наверное, от расстройства по поводу этого клеща. Красные пятна на руке были, а это верный признак того, что я болен этим боррелиозом. Главное вовремя вылечить эту заразу, пока она не наделала бед в моем организме, который я только привел в относительный порядок. Да, тело мое практически в полном порядке, уже не противно смотреть на его отражение в зеркале в ванной. Когда мой вес был около девяносто кг, мне просто жить не хотелось, когда на свое отражение смотрел, да и самочувствие было таким, что жить не хотелось. Просто не представляю, как люди с таким весом живут всю жизнь. Это же просто жизнь в аду! Да и что это за удовольствие – съесть торт или бургер? Поел и мучаешься, живот крутит, изжога отрыжка, одышка, сонливость, низкий тонус. Да и депрессия развивается в частности от неправильного питания, которое влечет за собой малоподвижный образ жизни, отсюда хронически плохое самочувствие, мрачные мысли и наконец нежелание жить дальше. А от таких мыслей лечатся обычно алкоголем и прочими наркотиками. Выпил, покурил, и голова не работает, а скучно, вот и смотрят люди телевизор, от которого болезненное состояние еще хуже становится.

Так и не заснул я вчера ночью! Перемена препарата на меня повлияла сильно и сразу. Прямо паника всю ночь была по поводу того, что я не высплюсь, что вообще спать не смогу. А тут еще погода утром была вроде и солнечной, но прохладной и тучи на горизонте. Хорошо, что сегодня на полчаса раньше обычного выехал! Только приехал, и начал делать зарядку, как хлынул ливень. В животе было какое-то легкое чувство дискомфорта. Ночью заметил на теле красные пятна опять, значит я все-таки заражен этой болезнью Лайма. Голова какая-то не совсем ясная. Со спиной почти все в полном порядке. Придется есть какое-то время антибиотики. Главное, чтобы мне до понедельника совсем плохо не стало. А то у меня много чего болит и настроение очень плохое. Но в принципе и боррелиоз не так уж страшен, если его вовремя начать лечить. Интересно, сколько будут стоить эти антибиотики. Продуктов должно хватить до пенсии даже в том случае, если ее пятнадцатого числа выплатят.

И зачем-то я опять начал слушать сегодня российскую оппозицию. Слушал бы классическую музыку и читал книгу на латышском, и настроение было лучше. А на улице холодный ветер и моросящий дождь. Ничего, после обеда я все сделаю правильно, главное не заснуть до вечера. А то не войду в нормальный режим. Надо как-то терпеть и двигаться до десяти часов вечера. А может и раньше, часов в девять лягу…


Вчера был достаточно удачный и радостный день. Проснулся я в четыре утра без будильника, тщетно попытался еще вздремнуть, но потом смирился с бессонницей, встал, сделал зарядку за сорок минут, и позавтракал и помчался по своему обычному тренировочному маршруту. Тренировка прошла обычно, никаких выдающихся результатов. Потом на последнем визите у физиотерапевта, мне было сказано, что зарядку лучше делать после тренировки. К физиотерапевту можно месяцев семь не ходить больше, если, конечно все будет идти хорошо. На последнем занятии была просто проверка, насколько правильно я выполняю упражнения. В этом плане все устоялось.

Чернику, которую я собрал днем ранее я после обеда вчера успешно продал, хоть и за смешную цену – двенадцать евро за пять килограмм. Хотя собрал я ее часа за три, но до леса надо было еще доехать на велосипеде. В тех лесах, куда можно добраться на электриках и городских автобусах народ уже, вероятно, все собрал. В общем, много времени у меня на все это ушло. А нормальную цену дают за чернику только оптовые закупщики, которым минимум двадцать кило подавай. Себе я тоже пару килограмм оставил этой черники. Ем эту ягоду потихоньку со сметаной не жирной…

А еще я позвонил семейному врачу, и узнал о результатах анализа на болезнь Лайма и энцефалит. Оказалось, что все нормально. Но два евро пришлось заплатить врачу за визит и направление на анализ крови и два евро за сам анализ. Четыре евро за то, что забыл дома репеллент! Да еще рука долго зудела в месте укуса. А сколько страху натерпелся из-за того, что возможно еще на антибиотики придется раскошелится! В общем, черт меня дернул тогда полезть ягоды собирать без мер предосторожности.

И сегодня я уже завел будильник на пять утра, и сразу после завтрака кинулся крутить педали. В одном месте на пару минут я даже скорость превысил – до пятидесяти пяти км в час разогнался. Ветра не было, все хорошо шло, но все равно пятьдесят два км проехал за час пятьдесят пять минут. А если ветер сильный, то иногда эту дистанцию проезжаю вообще за два часа десять минут. Как-то не удается мне сдвинуться с этого результата, и поставить новый рекорд. Но ничего, к занятиям физиотерапией я прибавил пару силовых упражнений – отжимания, приседания, подъем с пятки на носок, а недавно еще и подтягивания. Скорее бы купить гантели, чтобы начать выполнять силовые упражнения! Но для этого нужно устраиваться на работу. А вообще мне нравятся перемены, которые всего за полгода произошли с моим телом.

Вчера вечером вернулся из гостей мой сын. Он месяц пожил у своего друга, из небольшого городка на Востоке Латвии, в котором он вырос. Не то, чтобы его тянет в родные места, просто в Риге у него пока нет друзей. Может быть это и к лучшему. У него пока все друзья очень хорошие, курят сугубо электронные сигареты и не пьют алкоголь, как я и мои друзья в его возрасте. Как же все-таки изменил жизнь людей компьютер и интернет! Утром он дал мне очень ценную консультацию в отношении смартфона. А то я мало что в них понимаю, нынешний надо менять, а на что я не знал. Вот он мне подсказал, как заказать через интернет с бесплатной доставкой на дом нечто оптимальное за человеческую цену. Да, как-то все с телефонами странно – за марку надо платить вдвое, а то и втрое больше, а толку кроме престижа нету. С велосипедами не так…

И вот, сегодня начал я звонить по объявлениям о найме на работу. Попалась пара бестактных людей не вполне воспитанных. А так много всякой ерунды, но и реальных вакансий тоже много. Завтра поеду на собеседования, может послезавтра тоже. Как было бы хорошо отработать хотя бы шестнадцать месяцев и выйти на пособие! А еще лучше бы проработать пару лет подряд! Как же пенсия увеличится после двух дополнительных лет стажа! Но было бы хорошо хоть пару месяцев проработать. Чтобы приодеться и купить наконец-то сыну велосипед, как уже давно обещал. Как бы то ни было, а работать мне обязательно надо идти, а то с такой квартплатой, мне не прожить, нормально питаясь, и, одеваясь. Жить на пенсию, конечно, можно, но нужно дешевое жильё, какая-то дача. Итак, завтра после тренировки помчусь на первое собеседование…

Но не обошлось сегодня и без неприятностей. Пошел в Социальное агентство государственного страхования, осведомиться о том, как включить второй пенсионный уровень, а там в связи с вирусом принимают только по предварительной записи. А я полчаса стоял в очереди зря. А еще порвался дорогой итальянский носок. Эту пару я в марте купил и носил. Носки, конечно, удобные и комфортные были, но не прочные итальянцы делают вещи. В общем, кругом знаки дают мне понять, что надо поскорее начинать работу.


Как-то пока неудачно проходит у меня поиск работы. Может быть я уже стар? Сорок лет – это возраст, а опыта работы по каждой специальности года по два-три. А работодателям хочется молодого – лет двадцати с опытом работы лет в тридцать, и чтобы не очень дорого. Вакансий много, не смотря на пандемию, но и безработных тоже много и больше становится. Сфера туризма простаивает, разоряется, люди теряют работу, но идти работать по другой специальности не хотят, ведь можно же восемь месяцев сидеть на пособии, а еще учиться бесплатно и получать стипендию и бесплатный проезд на общественном транспорте.

Завтра последний визит к врачу, прямо и не знаю зачем. Лекарства у меня есть еще на месяц где-то, по телефону я сообщил ей, что все в порядке. Может разве что я получу результаты последних обследований. Может еще надо что-то подписать будет. Мне даже завтрашнее собеседование пришлось перенести на пятницу, то есть на послезавтра. А потом будут выходные, на которые я, наверное, поеду за ягодами, попробую как-то заработать хоть немного себе на фрукты и овощи со сметаной. А черники я отъелся основательно! Сегодня еле съел последнюю миску, и даже не очень комфортно себя почувствовал после этого.

Уже давно нашел новую неисправность в своем велосипеде, а денег на новую деталь нет. Да и дорогой итальянский носок порвался. Все сводится к тому, что мне срочно надо устраиваться на работу. Двигал сегодня мебель, вычищал комнату своего сына от ненужного хлама, и продрал рукав майки, зашил, но все равно нужно еще парочку новых приобрести и уже не польских, а норвежских. Да, появилось у меня после выздоровления не только работать, но и жить лучше.

Сегодня во время утренней тренировки попал под ливень, минут десять еще пережидал его под мостом, который над дорогой, благо вовремя он попался у меня на пути. Кончился ливень этот так же быстро, как начался. Непромокаемый плащ все равно как-то промок, слишком высокая влажность, вероятно, была и проникла под плащ. Вообще-то как-то дождливо этим летом! Или мне сразу так показалось, когда я начал регулярно тренироваться на велосипеде…

Прошел день и на следующий, то есть сегодня, я наконец устроился на работу. Трудовой договор уже заключен! Через два дня, в понедельник, третьего августа я выхожу на работу. Это, конечно, не предел моих мечтаний, но пятьсот на руки в месяц, при обычной сорокачасовой неделе – для меня неплохо. Ведь налогов я буду платить меньше в связи с инвалидностью, а у меня еще пенсия, которую будут каждый год пересчитывать. В общем в первый год у меня будет ежемесячный доход где-то восемьсот евро. Главное сначала купить одежду себе и сыну. Велосипед надо купить парню еще, давно ему обещал, но все никак не мог.

А дальше надо будет копить деньги на квартиру, купить нечто на окраине с частичными удобствами в каменном доме, сделать там ремонт – поставить душевую и ватерклозет, новые окна, новые двери. Гипсово-картонными листами все внутри обшить, ламинатный паркет на пол положить, оклеить все обоями и можно перевезти туда своего безумного отца, чтобы не видеть его больше. Конечно, квартирку эту придется оплачивать, но на что только ни пойдешь, чтобы его больше не видеть и не слышать! Цены на недвижимость в связи с пандемией падают, вроде бы, но за пару лет можно на это дело накопить, если не будет слишком много лишних трат. Теперь, как я заметил, я стал более терпеливым, нежели ранее. Так и у меня своя, личная квартира будет, и мы с сыном сможем жить отдельно, после того, как мой отец уйдет в мир иной.

А работу я нашел очень простую – грузить пятнадцатикилограммовые ящики с алкоголем на таможенном складе. Подвез паллет с ящиками к столику, где девицы наклейки клеят, поставил им ящики на стол, а другие, где все наклеено, на паллет обратно сгрузил, обмотал его лентой и увез на погрузку в машины. Оплата сдельная, но в худшем случае заработать можно и больше пятисот евро в месяц. Можно еще по субботам подрабатывать, тогда больше платят – уже по пятьдесят евро за день. Самое главное с коллективом не особенно общаться, правильные и разумные отношения установить. Это хорошо, что я не курю и не пью, и общения не хочу, да и к женщинам не тянет…

А вчера был не только дождь во второй половине дня, но и ураган. А я был в отчаянии, денег не было, а фрукты овощи и сметана кончились, вот и поехал я за черникой, чтобы денег на это заработать. И жутко я измучился пока ехал против ветра. В итоге до любимых черничников своего деда я так и не доехал, а недалеко от дома набрал маленькое ведро за час в небольшом черничнике, и поехал домой. Ягоду очень быстро перебрал, перебирать, кстати особенно нечего, научился почти без листьев чесалкой ягоду грести. Но это просто адский труд – сбор ягод даже по сравнению с работой грузчиком или в прачечной. Там за день можно заработать тридцать евро после уплаты налогов – в прачечной за двенадцать часов, а тут за восемь. А сколько надо собрать ягод, чтобы заработать тридцать евро? Три ведра! Да и там можно выйти на больничный, отгулять отпуск, будет повышаться пенсия каждый год, наконец ягоды есть только летом, и то во второй половине. В общем, ягоды – это не серьезно!

С ягодами у меня вчера не получилось, но зато с уборкой все вышло на славу, все пропылесосил и помыл. Дело в том, что по договоренности мой отец, обязался стирать, и убирать, а изначально он еще и готовил, и ходил в магазин за продуктами, так как он живет в квартире и ничего за нее не платит. Потом я понял, что он зажимает деньги и пьет на них. Тогда по магазинам начал ходить я. Далее я отказался от его стряпни, слишком жирной, острой и из дорогих продуктов. Недавно мне окончательно надоело слушать его брюзжание о том, что надо пореже стирать одежду, чтобы экономить воду, порошок и электричество. Я выпытал у него информацию о стиральной машине, и начал стирать сам. А вчера мне надоело смотреть на грязищу на кухне в коридоре и в ванной.

Свою комнату мой отец пылесосит часто, а я уже давно убирался в нашей с сыном комнате. Наконец я выкинул ковровое покрытие, которое он принес с помойки и постелил в прихожей. Оно некогда было белым, а потом стало уже темным и серым, да еще и килограммами грязи сверху. Ходить по такому и в тапках страшно было. В общем, у меня большое желание выкинуть отца вместе с этим ковровым покрытием. Он ничего не платит, но занимает отдельную комнату, которую завалил всяким хламом вроде кассетных магнитофонов, транзисторов, вертушками для компактных дисков, сами эти диски, произведения Ленина и Маркса. Обложившись мусором, он и сам стал мусором, только живым, и потому создающим грязь вокруг себя. Причем он постоянно жалуется на меня маме. Сам он на меня наехать не может, потому, что знает, что получит физический и грубый отпор, потому делает все, чтобы на меня наехала мама, мнением которой я дорожу. С рождения я своего отца недолюбливал, ибо он всегда был подлым, трусливым, злобным, жадным, капризным, лживым, завистливым, лицемерным ханжой…

Да, как-то у нас в семье вечный конфликт отцов и детей, все не ладили со своими родителями. Но если у моей мамы был отец, то у меня был скорее капризный и мстительный старший брат. Этот человек так и не понял, дожив до пенсии, что значит быть родителем. Да и взрослым человеком он так и не стал, состарился раньше, чем начал взрослеть. Дети были для него всего-навсего суровая необходимость, чтобы закрепиться в Риге, поселиться в благоустроенной квартире. Все это очень оскорбительно звучит, и для моей мамы, и для меня с сестрой, но то горькая правда. И я все это знал и молчал, терпел его бессовестные выходки, его пьянство, лень, тунеядство. Однако, когда сын переехал ко мне жить окончательно, и он начал к нему относиться сугубо скотски, я не смог этого терпеть, и начал его поколачивать. Мне стыдно, но порой я справиться со своим возмущением, яростью, ненавистью. Мой сын так и не понял, за что его дед так не любит. Он просто не может понять, что его дед шизофреник и ненавидит жизнь, как таковую, и всех людей, животных, все сущее.

Я много раз пытался наладить некий ментальный контакт со своим отцом, установить хотя бы добрососедские отношения, но ничего не получилось, ибо он не только у меня вечно все брал, даже хватал, одежду, лезвия для бритвы, обувь, еду, но еще и не то, что не благодарил, а еще и пытался унизить меня при этом. Одни раз он забрал мои банные рукавицы из войлока, а через неделю он пьяный помахал этими рукавицами у меня перед носом и заявил, что у него есть такие рукавицы, а у меня нет, потому, что у меня козлиная душа и гаденько захихикал. И это его характерное поведение. Потом я заметил, что дружил он всегда из сугубо меркантильных соображений, и постоянно устраивал для друзей показательные аттракционы невиданной щедрости с целью потом получить больше. Однако, никогда это к нему не возвращалось, а его семья вечно сидела без денег, а он сидел в общепите на последние, заливая горе алкоголем. В общем гадко и мерзко мне даже думать об этом человеке. И если он наконец умрет, то я тогда, кроме облегчения, ничего не испытаю, никаких сожалений. Я уже не злюсь на него, но мне его совершенно не жаль. Можно сказать, что я к нему совершенно равнодушен, и мне безразлично то, как он себя чувствует, и что его ждет в будущем.

И вот, сегодня суббота! Тренировка прошла отлично, зарядка тоже. Чувствую себя бодро, хотя проснулся уже часа в четыре утра и дремал до пяти. После уборки на полу появились первые крошки, и мне очень захотелось взяться за пылесос. Аппетит у меня зверский, фруктами и овощами со сметаной я его утолить не могу. А мяса у меня маловато для того, чтобы его есть вдоволь. Но ничего! Пойду работать, так буду есть его столько, сколько только в меня влезет, да и есть буду уже не только скумбрию, но и лосося. А вообще все, что можно я теперь буду закупать на месяц заранее. В этом месяце закупил почти все и у меня, по крайней мере, голова о покупке круп, мяса и рыбы не болит. Конечно, если бы были деньги можно было бы и заранее орехи купить, сухофрукты. Сыр можно купить на месяц вперед, да и сметану недели на две, а вот некоторые фрукты и овощи можно максимум на неделю купить.

Итак, завтра у меня последний свободный день, а дальше начнутся будни. Так что пойду-ка я пылесосить, а потом может и видео какое-то запишу во время пешей прогулки. Теперь буду гулять в наушниках, надо привыкать слушать виде из интернета, а то чем я буду заниматься сидя в автобусах с работы и на работу…

Какая-то у меня в последние дни мания – наводить порядок и раскладывать все вещи в доме по местам, что ужасно злит моего отца, просто до истерики его доводит. Была везде грязь, пыль, а он с торжествующим видом смотрел на меня и ждал пока я начну уговаривать его наконец-то прибраться, постирать. А он в ответ воротил свою головогрудь и начинал упрекать меня в том, что я нагадил, а он – старый больной (алкоголизмом) человек должен за мной стирать и убирать. А тут всем его планам конец! Я начал разбирать завалы, которые возникли из всякого хлама везде. В холодильнике, к примеру, был целый склад просроченных медикаментов, ненужных лекарств, лекарств с неизвестным назначением, которыми никто не пользуется и пользоваться не будет. Я это все убрал в шкафчик над столом, и наконец-то разложил в холодильнике свои фрукты и овощи, которые гниют и тут же появляются мухи, если положить их на подоконнике, к примеру. Не знаю, как он на это отреагирует, но если агрессивно, то только этого мне и надо, хотя вряд ли он осмелится на что-то кроме лая с безопасного расстояния.

Да, хочется все прибрать напоследок перед тем, как начать пропадать на работе. Как-то неловко мне оттого стало, что устроился я на работу, которая находится так далеко от моего дома. Полчаса до центра, и полчаса от центра до работы на автобусе предприятия. Да и не знаю, как у меня получится ужиться с бригадирами, грузчиками и клейщицами акцизных наклеек на бутылки с алкоголем. Физической нагрузки я не боюсь совершенно. Спина у меня болит не тогда, когда я шевелюсь, а когда сижу у компьютера или лежу, то тут же начинаются боли в позвоночнике. А ведь были же и вакансии и поближе, но то там слишком завышенные требования были, то предложения какие-то не очень серьезные, то я этим работодателям не нравился. В общем как-то не сложилось у меня найти работу возле дома. А там, в другом городе под Ригой, мне понравилось то, что у меня никто ничего не спрашивал о моем прошлом, об опыте работы. Ведь человек может и наврать о своем прошлом, а специфика работы везде своя, и опыт работы редко может где-то пригодиться, все равно придется новичка обучать…

Поменял сегодня немного параметры руля на велосипеде, спина стала меньше уставать. Досадно то, что раньше этого не сделал. Как я буду дальше тренироваться я и не знаю, разве что после работы пару часов, но не работать больше нельзя. Потому придется чем-то жертвовать. А иначе не купить мне новые детали для велосипеда, и другую экипировку, да и матрас надо купить наконец, и палатка требует замены. А теплые непромокаемые штаны велосипедные нужны на зиму! Да много чего надо купить, срочно. Даже ведра для швабры нет в доме, треснуло и протекает.

И настал новый день! Утро было почти ясным и солнечным, но холодным, пришлось под спортивные одеть уже тонкие шерстяные перчатки, а иначе руки бы замерзли. А так не очень-то было и холодно, но ехать было почему-то тяжело, хотя и ветра почти не было. Иногда так бывает – от ветра деревья не раскачиваются, но ехать против него очень тяжко. Видимо поток воздуха как-то по низу идет. А может я просто был сегодня недостаточно бодр, чтобы поставить рекорд времени, за которое можно проехать пятьдесят км. Опять два часа, да еще и пара минут в придачу! Наверное, все-таки буду тренироваться каждый день после того, как буду приходить с работы. А то жаль и страшно утратить форму.

Отец, конечно, побрюзжал на счет того, что я убрал просроченные лекарства из холодильника, но обратно их туда положить даже не попытался. Хотя свои таблетки он положил на свою личную полку.  Он утверждал, что если таблетки лежат в холодильнике, то срок их годности не кончается никогда. А я ему ответил, что просроченными лекарствами можно отравиться, но он со мной не согласился. Главное, что холодильник отвоеван.

Теперь надо бы в шкафу с инструментами навести порядок, впрочем, в это нет необходимости. Я туда залезаю не очень часто. Сегодня просто полез за своей любимой дрелью, которая мне понадобилась для того, чтобы заменить люстру. Два года с лишним лежал хороший светильник, а с потолка свисало нечто ужасное, на длинном шнуре, и я за это постоянно задевал головой. Тоже отец где-то стащил, принес домой и повесил. А теперь надо только лампочку одно купить, а то одна из трех перегорела, и все будет в полном порядке. Ну дырка в потолке проломилась небольшая, пока я сверлил, но это мелочи. Главное, что теперь комната освещена тремя пока галогеновыми лампами. И свет можно направлять во всех четырех направлениях…

Вчера, кстати, еще себя постриг под машинку, как Котовского. Поначалу еще подумал о том, чтобы что-то оставить, но решил, что все это лишнее, а лишнее надо отсекать. Я прогулялся до магазина туристического инвентаря и одежды в большом торговом центре моего района. Этот магазин открылся недавно, и оказалось, что это только филиал магазина, который находится в центре, в котором я много раз бывал. И в филиале ассортимент товара не полный. В общем, ничего интересного я там не увидел. А во время прогулки спина все-таки заныла. Главное завтра на работе, чтобы меня не скрючило, впрочем, это только при ходьбе и после сидения в кресле у компьютера у меня спина ноет. А как она себя поведет после перемещения коробок я не знаю. В крайнем случае уйду, ничего страшного из-за этого не случиться. С голоду я не умру, пока буду искать другую работу.

Сейчас спать что-то жутко захотелось. Это желание у меня появляется только тогда, когда я не занят полезным делом, как в данный момент. Печатаю тут всякие глупости о своей никчемной жизни, вместо того, чтобы языки изучать. Да, с этим придется как-то затормозить, если получиться зацепиться на работе. Времени будет мало, а дел у меня еще много. Теперь мне почему-то хочется очень часто убирать в квартире едва ли не каждый день. Жутко бесит грязь на полу, и ремонт сделать тянет просто адски и мебель новую купить, но до всего этого еще очень далеко. Прежде всего покупка другой квартиры и отселение отца, а потом все остальное. Главное оставаться таким, какой я сейчас, тогда у меня должно получиться жить экономно и после того, как я куплю себе и сыну одежду и обувь с велосипедом, и накопить за пару лет денег на покупку другой квартиры и ремонт обеих квартир.

Как, однако, хорошо, что меня в последнее время не тянет к женщинам совершенно, и даже думать, мечтать о подобном не хочется! В моей жизни так получалось всегда, что женщины все портили, сбивали меня с пути к намеченной цели, они ставили передо мной свои цели, и хотели, чтобы я их нес к их целям на руках. А мне с одной стороны были чужды их ценности и цели соответственно, а с другой стороны я пытался навязать им свои ценности и цели. В итоге мы разбегались, не сделав и шага ни к каким целям, попортив изрядно крови друг другу. А стоило ли нам вообще завязывать какие-то отношения? Нам говорили, что быть одному – это неприлично и плохо. А мне сейчас очень хорошо.

Все мои переживания двухдневной давности мне теперь кажутся какой-то чушью. Вот уже два дня вкалываю на таможенном складе, перекладываю коробочки с бутылками алкогольных напитков. На этом складе уже работает около десятка индусов или пакистанцев, английский они знают плохо, не понимаю, как они научились работать. А вообще там в основном работают люди из Иецавы и Елагавы, небольших городов недалеко от Риги. Рижане не очень хотят работать за полтысячи евро на руки в месяц. Сегодня ящички в основном были не очень удобные, потому пришлось изрядно напрячься. Не знаю, что будет завтра. В принципе, я ни на что не надеюсь и ничего не планирую, отдаю себе отчет в том, что даже тут у меня может не срастись. Ничего не получится – ерунда, получится – хорошо. Может где-то через неделю приноровлюсь к этой работе, и буду с легкостью с ней справляться, и жизнь как-то наладится, и отработаю я шестнадцать месяцев или хотя бы тринадцать, а еще три посижу на больничном.

Кстати! Спина ноет только пока я в сидячем положении, пока я там корячусь, у меня все со спиной в порядке. С ладонями немного плохо, но я после работы не поленился, зашел в магазин, потеряв полтора часа, и купил нормальные перчатки, а не те, что мне там выдали. Пойду-ка я спать! А то завтра в пять утра надо встать, как всегда, и сделать утреннюю зарядку за час. Все, как мне физиотерапевт показала, все упражнения. Может и правда со спиной легче станет после этой работы…


Как же я все-такие устал на этом таможенном складе за пятнадцать рабочих дней! Честно говоря, я не могу себе представить, как индийцы, которые там работают, еще и учатся в медицинском институте на заочном. Таких людей надо только хвалить и беречь, чтобы они у нас остались. Но находятся те, кто хочет, чтобы они поехали обратно в Индию. И кто же будет тогда работать на этом складе и платить налоги в бюджет города и социальный фонд?

Какие-то мысли были светлые с утра, пока зарядку делал, вскочив в четыре утра, но потом поехал на велосипеде при встречном ветре и слабом тонусе. Да, хорошо, что я вообще после этой работы в выходной хотя бы влез на велосипед и проехал после часовой утренней зарядки свои пятьдесят км и против довольно сильного ветра. Двадцать минут дольше нормы, обычно за два часа справлялся, а то и меньше минут на десять, а теперь вод за два двадцать. Очень плачевно! Да и с шахматами стало все совсем плохо. Отупел от расстройства. И с гигиеной мыслей как-то совсем плохо стало. Злость какая-то на все и всех появилась…

В общем я понял, что работа начала меня убивать, и решил, что это не для меня. Написал я вчера заявление, отработаю в понедельник, а в среду получу расчет. Надо пару дней отдохнуть, сходить к врачу в четверг, купит новые брюки и матрас, и снова искать другу работу, получше, где я смогу не месяц, выдержать, а шестнадцать месяцев, чтобы потом на пособие по безработице соскочить, да и пенсию, чтобы пересчитали.

Я должен усвоить урок, который мне долго давали в Норвегии. Не стоит работать из последних сил! Если что-то не устраивает, нужно идти искать нечто новое. Так будет лучше и для других работников этого предприятий, ибо их начальство задумается о том, что то-то не так в их королевстве, что надо бы что-то изменить, чтобы от них люди не бегали. Нужно сделать так, чтобы работодатели, конкурировали между собой из-за работников, и таким образом увеличивали им зарплату, улучшали условия их труда.

Да и страны мира должны находиться в свободной конкуренции, чтобы они боролись за жителей. А во мне еще сидит все-таки совок, который хочет отработать до пенсии на одном заводе и у одного станка. Меня так учили, так воспитывали. Я понимал, что мне втирают что-то не то, протестовал, а потом в решающий момент поступал очень глупо, то целый месяц работал в ужасном месте, а то и целых четыре года…

Как-то трудно мне сейчас сидеть и печатать, посмотрю-ка я кино…


Доброе утро мир! Это мне сегодня хотелось сказать, когда я крутил педали по родным местам на Восточном Рижском взморье часов в шесть – семь утра. Однако руки жутко болят все еще после этой работы, при езде на велосипеде это особенно чувствуется. В следующий раз надо будет устраиваться на менее тяжкую в физическом плане работу. И все же так хорошо, что мне отрабатывать только понедельник, а не вторник и среду в придачу! Однако, еще даже неизвестно, какой мизер мне за шестнадцать рабочих дней заплатят. Не знаю, сколько я буду от всего этого отходить – неделю или две, пока снова не начну себя нормально чувствовать.

Еще раз желаю своим дорогим читателям доброго утра, прошло два дня с тех пор, как я начал писать этот репортаж. Я уже два дня я тренируюсь по утрам на велосипеде. Вчера получил расчет за шестнадцать рабочих дней 325 евро на руки. Это просто смешно! За такую тяжкую работу, в которой тоже требуется какая-никакая квалификация, это очень мало. Тем не менее, я купил себе самонадуващийся и термостойкий матрас, не самый лучший, но хороший. Потом приобрел летние брюки для себя и летнюю куртку для сына, кистевой эспандер, а то на моем бывшем пружина лопнула. Конечно, и на нормальные носки раскошелиться пришлось – три пары по двадцать евро купил. Сыну нужна была одна пара, а мне две. У него они в силу его малоактивного образа жизни изнашиваются намного медленнее. Да и я сразу купил ему нормальные, а себе зачем-то взял итальянские, и они через четыре месяца продрались. В итоге даже осталось сорок евро на то, чтобы докупить вяленого мяса до конца месяца и на фрукты и овощи со сметаной.

Завтра надо будет сходить к врачу, и уже начать звонить по объявлениям о найме на работу. А то еще много чего надо приобрести, как из одежды, так и из спортивного инвентаря, так и из обуви, для меня, и для сына. И на нормальное питание мне пенсии все-таки не хватает. Надо как-то отработать год, чтобы пенсию пересчитали, а то раз в год повышают только на двадцать евро. Это же смешно! Да, что-то мне все смешно, и смешно, а денег нет. Как было бы хорошо, если бы моя пенсия была половину тысячи евро! Можно было бы жить без забот и хлопот и есть сколько влезет, да и одеваться нормально.

Прошел еще один день. Вчера вечером пытался смотреть фильм, но глаза слипались, потому я лег спать в восемь вечера. Проснулся без будильника в четыре утра. На новом матрасе очень хорошо спиться, но спальный мешок слишком теплый, пуховик все-таки, а дома двадцать градусов. Нужно купить что-то дешевое и простое для лета и дома в плане спального мешка. Много, очень много еще чего мне надо, и для этого надо поскорее идти работать. А я почему-то сегодня не начал звонить по объявлениям, объяснив это тем, что мне сегодня к врачу. Вроде бы и действительно, нужно разделаться с одним делом, а потом с другим, но все же, мне кажется, что у меня нет достаточно много рвения для того, чтобы начать искать работу. До врача осталось два часа, так что можно и после начать звонки работодателям. Уж очень мне понравилось, покупать новые качественные вещи!

Уже почувствовал по утрам дыхание осени, ладони мерзнут в летних печатках, приходится под летние одевать тонкие трикотажные, чтобы более или менее руки не мерзли. После этой ужасной работы спина перестала болеть, но теперь меня постоянно клонит в сон после тренировки на велосипеде и пешей прогулки. Вообще стоит мне только сесть или лечь, как я начинаю дремать и вижу во сне как в квартире уже сделан ремонт и стоит новая мебель. А потом пробуждаюсь и вижу безобразие, и слышу в другой комнате пропагандистов, которых слушает мой отец. Как же было бы всем хорошо, если бы он жил в пансионате, а не с нами – нелюбимым сыном и внуком! Другой бедой является мой повышенный аппетит. Что за напасть? Хочется только есть и спать! Вот как дурно на меня повлияли шестнадцать рабочих дней! Это говорит о том, что теперь надо найти более или менее приличную работу. Пусть зарплата будет небольшая, главное, чтобы не надо было так напрягаться…


30.08.20.

Все идет своим чередом, не хорошо и не плохо, а как-то ровно и мирно, чинно и благородно. Небольшие неприятности с носками, вчера успешно поменял носки с дефектом, но то на что я их поменял тоже оказалось дефективным, что выяснилось час спустя после того, как я их одел. Хорошая испанская фирма, а с этой моделью у них что-то не так видимо. Поеду сегодня опять менять и попрошу я у них другую модель, пусть будет дешевле, но, чтобы без подобных эксцессов.

Много фильмов посмотрел неудачных, просто бредовых, но сейчас все же нашел более или менее сносную картину, которая называется «Дылда», и еще одну под названием «Вавилон». Однако как-то боязно теперь что-то смотреть – начнешь что-то смотреть и результате настроение испорчено и потеряно время. Вот, захотелось мне посмотреть фильм о первобытных людях, а там первобытный мальчик спасает саблезубого тигра, а потом еще его и приручает, дрессирует. Дальше я уже смотреть, конечно, не стал. И этот фильм в категории исторических. Все идет к тому, что скоро я буду смотреть только документальные фильмы и блоги. Да и музыку я стал слушать только классическую, рок меня уже давно не заводит, мне нужно Болеро, к примеру.

Теперь меня мучает повышенный аппетит и сонливость. Фильмы смотреть трудно, только сяду или лягу, как глаза тут же слипаются и мозг отключается. Вчера с этой сонливостью боролся, работая кистевым эспандером, но помогало плохо. Руки устали, а спать все-равно хотелось. В общем-то спать не хочется, пока я чем-то занят, потому надо постоянно что-то делать, чтобы жить полноценно, а не в дреме и грезах. Бригадир кровельщиков мне так и не позвонил. И зачем он меня вынудил переться через весь город, чтобы только сказать мне о том, что он позвонит, а потом не позвонил? С другой стороны, это и хорошо, что я с таким несерьезным и не логичным человеком не связался.

Завтра сразу после тренировки на велосипеде приступлю к поиску работы, а то потребности в одежде и обуви я так и не удовлетворил, а помимо этой потребности нужно еще велосипед сыну купить, и в квартире хоть окна новые вставить с дверями, да и ремонт нужен вообще. В общем нужно работать, работать и еще раз работать, чтобы пенсия больше становилась, надо эти два с лишним года как-то использовать с толком, пока сын не начнет работать, и я тогда смогу отправиться в бессрочное путешествие.



31.08.2020.

И вот, я снова пойду на собеседование, правда, сегодня только на одно, и это плохо. Если человек серьезно занимается поиском работы, то ему надо ходить каждый день на несколько собеседований, а потом думать и решать, куда пойти и устроиться. За работой надо охотиться, точно так же, как работодатели охотятся за работниками. Впрочем, может быть я еще успею дозвониться и съездить в еще одно место сегодня. А так вакансия нормальная, по крайней мере не надо ехать в другой город. Главное трезво оценить свои силы и не надорваться, как в прошлый раз. Если работа чем-то не нравиться, то с нее надо уходить без каких-либо сожалений.

Сегодня окончательно убедился в том, что ездить на велосипеде в наушниках не очень хорошо. Когда я ездил без наушников я проезжал пятьдесят километров за два часа максимум, а то и за час сорок пять, а в наушниках я это дистанцию осиливаю аж за два часа двадцать минут, или за два часа десять или пятнадцать минут. И многое зависит от того, что я слушаю. Если я слушаю политическую информацию, то скорость совсем падает, классическую музыку еще туда-сюда. Лучше всего результат был, когда в наушниках был «Раммштайн», но лучше всего совсем без наушников. А вообще, чем дольше тренируюсь, тем больше убеждаюсь в том, что все зависит от состояния духа.

И как-то совсем мне не хочется секса в последнее время. Вернее, я бы и не против этим заниматься по часу в сутки, но не с первой попавшейся, а искать как-то никого не хочется, времени на это как-то жаль. У меня времени не хватает на изучение языков, а тут ходить на смотрины с какими-то женщинами! Да чтобы найти нормальную женщину, нужно самому быть в порядке, а я очень даже не в порядке пока еще. Приходится мне и моему сыну жить с моим отцом тунеядцем и алкоголиком, который ведет себя неадекватно. В квартире давно не было ремонта, мебель ужасная. Вот решу проблему с отцом, сделаю ремонт, хорошо приоденусь, сыну все куплю, тогда можно и о женщине задуматься будет. И над телом своим надо еще много работать, особенно над руками, пока я могу подтянуться только десять раз и отжаться только сорок. Надо заработать деньги, купить гантели, и привести свои руки в порядок, как привел ноги в свое время.


02.09.2020

Второй день на новой работе прошел не так напряженно и досадно, как первый. Вчера было совсем тяжко, хотя работа физически совсем не тяжелая. Я и не знал, что вязать узлы восемь часов в день – это очень тяжело. Однако, сегодня я тоже немного утомился, потому мне надо побыстрее принять душ и лечь спать, чего мне очень хочется…

Надо как-то перепечатывать то, что я напечатал много лет назад, а точнее тринадцать лет назад. Как же я скверно печатал в те времена! Впрочем, может, это только мне кажется, что теперь я печатаю лучше. А еще через лет десять мне будет так же неприятно читать то, что я печатаю сейчас. Ничего не поделать с прогрессом в своей голове, а может это уже и не прогресс вовсе, а уже наоборот. Как-то вообще неприятно что-то вспоминать из того, что я тогда слушал, к примеру группу «Алиса», какой кошмар мне тогда мог нравится, несмотря на то, что я всегда был против религии, какой бы то ни было. А этот пафосный тяжелый металл! Теперь слушаю в основном классику и пару очень эпатажных коллективов, пожалуй, это самые эпатажные группы в мире. Иозеф Гайдн – это так круто! Но до него надо было дойти, нужно было долго слушать различный рок и панк. Хотя в детстве я слушал в основном органные мессы Баха.

Совсем стало плохо с литературой для меня. Очень трудно что-то интересное для меня найти, в основном это историческая литература. Хотя Александр Широкорад меня разочаровал три раза по-крупному, а книг Буровского у нас в книжных магазинах почему-то нету. К тому же на данный момент в мире много чего происходит, потому стало просто интересно слушать в интернете различные оппозиционные российские источники о том, что происходит в РФ, и республике Беларусь. Это нечто вроде аудиокниг, это заменило мне литературу. Когда я перебираю на одном сайте фильмы, которые можно посмотреть бесплатно, у меня невольно возникает ощущение, что я роюсь на свалке в кассетах с кино, которые кто-то выбросил за ненадобностью. Просто недавно выносил мусор, а в контейнере было множество дисков и кассет с фильмами. Сколько же мусора сейчас снимают! Я искренне не понимаю тех, кто смотрит фантастику или комедийные сериалы. А многие исторические фильмы, которые я пытался на днях смотреть были состряпаны настолько плохо, что у меня чуть не началась депрессия и мировая скорбь.

Как-то неожиданно я забросил велосипед, да и физкультуру делаю без особого желания. Все-таки работа пагубно на мне сказывается, но необходимо обновить гардероб, хоть немного повысить себе пенсию, вставить новые окна, двери, привести квартиру в более или менее божеский вид, да и за отопление зимой надо будет чем-то платить, а пенсии моей на это вряд ли хватит, даже после ее ежегодной индексации. Сын будет еще два года учиться в техникуме даже без практики. Отец пропивает большую часть своей пенсии, а на остальное покупает себе нездоровую пищу, совершенно мне не помогая финансово, только действует мне на нервы. И неизвестно, когда он еще умрет и перестанет отравлять мне и моему сыну проживание в этой хрущевской квартире.

В общем, надо работать даже несмотря на то, что сил на это особенно нет. Да и желание работать и общаться с людьми у меня тоже нет. А по весне еще и велосипед сыну надо купить будет обязательно, а то парень совершенно не хочет физически развиваться. У меня физическое развитие началось именно с приобретения велосипеда. Да и моему велосипеду требуется ремонт. В общем, клещи нужды сжимаются на моем горле.

А новая работа, хотя и длиться только часов пять в день, и совсем не тяжелая, да и общения особенно в ней никакого нет, но все же я почему-то жутко устаю после неё. Просто как-то психически тяжело заставить себя мести листья с тротуара, да еще и с метлой, оказывается тоже нужно уметь обращаться. В каждой, даже самой простой работе есть свои хитрости и секреты. А один коллега еще и умудряется какие-то авралы устраивать на ровном месте. Зачем листья убирать за два часа, чтобы потом час сидеть в дворницкой, залипая в телефоне? Мне еще предстоит это познать, понять и оценить! Начальство обещало повысить зарплату на шестьдесят евро, но непонятно через месяц или в следующем месяце. Это уже мелочи, главное, привыкнуть к этой работе так, чтобы эти шесть часов пролетали незаметно и легко. Все зависит от того, насколько быстро я познаю маленькие хитрости бытия дворника. У Михаила Веллера было что-то про дворников, почитать что ли?

Нет, совсем не получается у меня перепечатать свои записи путешествий на велосипеде. Как-то скучно все это читать, да и нет более желание делиться подобными переживаниями с широкой публикой и вообще с кем-то. Я просто не уверен в том, что это будет кому-то интересно. Ничего особенного в путешествиях на велосипеде я больше не вижу. Ранее, когда я был наивен, мне это было интересно, мне хотелось об этом всем и каждому рассказывать, хвастаться, а теперь я понимаю, насколько это было по-детски. Тогда мне начало путешествия казалось новой точкой отсчета. Я слушал разных диванных воинов, которые говорили, что доехать до Берлина от Риги на велосипеде невозможно, и мне жутко хотелось это сделать. Теперь я не общаюсь с диванными пуфиками, и у меня пропало желание рассказывать и мечтать о дальних дорогах, а ехать, хочется, так же, как раньше…

Возможно, что это из-за погоды, а возможно и лекарства перестали на меня действовать, но я чувствую себя в последнее время очень даже слабым и вялым. Да и работа дворника начинает меня угнетать. Как-то скучно мне гонять метлой листья по асфальту, или граблями по газонам. Одна радость – сбежал сегодня на час раньше. Какое-то подобие отчаяния возникает у меня, когда я гребу эти желтые листья, а с дерева слетают потихоньку новые. Такое ощущение, что я сизифов труженик. А коллеги еще подбадривают, говорят, что надо это убрать за час, а другое за пятнадцать минут. Что за абсурд – спешащий дворник? Все лето была в основном ясная погода, а тут начались облака и дожди. С непривычки как-то совсем мерзким это кажется…


С каждым годом осень все более теплая, а весна прохладная. Вот и сейчас стоят теплые осенние деньки, хотя сентябрь уже кончился сегодня. Я чувствую, что должен что-то напечатать, хоть пару строк, не смотря на плохое самочувствие. Вечно у меня после работы болит голова и хочется спать, и вообще какая-то апатия. Хотя я должен радоваться тому, что зарабатываю какие-то деньги, и можно будет обновить постепенно свой гардероб. Главное, как-то зацепиться на этом месте, притерпеться, привыкнуть, а там уже будет легче. Кончатся наконец эти листья, может зима, как в прошлом году, будет без снега и льда. Во всяком случае весной точно можно будет отдохнуть. Рабочую одежду новую мне пока не дают, видимо хотят посмотреть, как я себя поведу после получения зарплаты. Работодателя можно понять, сейчас нелегко найти непьющего работника на такую маленькую зарплату, да и на работу дворника, в условиях дефицита рабочей силы.

А в мире тем временем, пока я решаю проблему с гардеробом, твориться нечто невообразимое. В республике Беларусь никак не решается уйти сумасшедший диктатор. Вероятно, он просто не знает, куда ему идти. Было бы проще, если бы его просто арестовали и посадили в тюрьму, и там у него не возникало бы такого вопроса, там строгий распорядок. Впрочем, лучше не в тюрьму, а в психиатрическую больницу его поместить, ибо здоровый человек не смог бы нести подобный бред, какой он постоянно выдает прессе, щедрым языком своим. Я помню, когда-то давно некий шведский правозащитник пролетел над Беларусью и набросал со своего самолета плюшевых медвежат, которые этого Лукашенко привели в бешенство. Представляю в каком он бешенстве теперь, когда граждане его страны выходят на протесты каждый день, не смотря на различные несправедливые наказания за это! Я предвидел в свое время, что в этой стране что-то начнет происходить, что пророссийская политика и там потерпит крах, что там будет революция. В ответ на это я слышал только то, что белорусы народ очень спокойный и любят своего хитрого батьку, но это были лишь отголоски российской пропаганды, которая вечно выдает желаемое за действительное, не замечая реальности, как навязчивого комара.

В России президент не менее неадекватный, но мне кажется, что народ там все-таки в большинстве своем более пассивный и инертный, нежели в Беларуси, хотя и живет хуже, не смотря на огромные природные ресурсы этой огромной по площади страны. Я не устаю поражаться тому, насколько цинично врет прокремлевская пресса. Сам Путин-то ладно, он просто психически больной человек, и только этим и можно объяснить его столь неадекватное поведение. Травить всех и каждого, кто ему не угодил, да еще и химическим оружием – это нечто из средневековья. А потом еще и президенту другой страны взять и ляпнуть, что Навальный отравил себя сам – это уже верх безумия и неадекватности. Я уже не упоминаю о его действиях против эпидемии – это просто верх именно глупости и неэффективности управления. Сколько же жизней можно было бы сохранить, если бы не его «странности», которые его прихлебатели настоятельно рекомендуют уважать!

А сколько в мире еще таких диктатур, которые являются причиной ужасных условий жизни людей? И, казалось бы, все просто – все должны ровняться на лучших, вроде Швейцарии, Норвегии, Люксембурга. Но безумные вожди, внушают с телеэкранов инертной и темной нищей толпе о том, что у их стран особый путь, и потому надо лишь немного потерпеть.

Легкая работа на неполный рабочий день, а потом здоровая пища, музыка Гайдна, физиотерапия, горячий душ. Все, вроде бы, хорошо, но тут в моем мозгу всплывают неприятные воспоминания. А неприятны мне эти воспоминания потому, что это воспоминания о моем общении с верующими людьми. Верили эти люди во всевозможную дребедень, кто-то был вегетарианцем, кто-то состоял в секте, кто-то преклонялся перед определенными политическими партиями, а некоторые верили просто ничем непримечательным людям, с которыми находились в дружеских и родственных отношениях. И меня эти люди тоже призывали во что-то или кому-то верить, не сомневаясь, не проверяя, не рассуждая. Зачем о чем-то собирать информацию, думать над этим, анализировать, когда можно просто все принять на веру, восклицали они. И мое сердце просто трепетало от необоримой жестокости, которую эти люди вызывали во мне. Я понимаю, что был к ним несправедлив, недостаточно снисходительно к ним относился, но совладать с собой я не мог. Да и сейчас эти воспоминания отравляют мне жизнь. Что же с этим делать?

Я уже достаточно давно перестал общаться с этими верующими людьми, довольно поздно сообразив, что общение с ними может быть вредным для моего здоровья. Даже заменив общение с ними на качественный контент из интернета, я не могу избавиться от воспоминаний о том жутком бреде, который они толкали мне в уши. И при всем при этом они еще и требовали от меня восхищения и благосклонности, почитания своих персон. А я лишь помалкивал, улыбался, иногда что-то невзначай уточнял, хотя хотелось хотя бы на нах накричать. Ранее я писал, что верить – это обманывать самого себя, выдавая желаемое за действительное, утрачивая при этом связь с действительностью, теряя ориентацию во времени и пространстве. И объединяло этих людей то, что все они бедствовали, испытывали финансовые затруднения, проживая на подаяния родственников различной степени близости.

Когда-то я слушал песню о том, что воздух держит тех, кто верит в себя. И все эти мои знакомые друзья верили в себя. Правда, их представления о самих себе были несколько искаженными, как и обо всем, что они видели. Они казались себе экстрасенсами, целителями, учеными, деятелями искусства, а на деле были просто психически и умственно неполноценными людьми, которые жутко боятся окружающей их жизни, ибо совершенно не понимают, её устройства. И самое печальное во всем этом то, что все это лечится, но они даже и мысли не допускают о том, что они больны. Дело в том, что они отождествляют себя со своей болезнью, и потому выздоровление для них смерти подобно.

По этой причине они не могут получить инвалидность, чтобы хоть как-то оправдать свою бездеятельность и получить от государства хоть какую-то помощь, да и изменить отношение окружающих к себе. Так они для своих окружающих просто тунеядцы и истерики, бездельники и лентяи, а иначе они могли бы получить от окружающих некую моральную поддержку, сочувствие и понимание. Но в итоге получают они только проклятия и расстраивают своих близких, которые часто не понимают, что они просто больны, а не грешники. Это, отчасти может навести на мысль о том, что лени, как греха просто нет, а есть лишь симптом психического расстройства.

В заключение хочу попросить терпимо относиться к лодырям, может они просто больны верой в себя и в то, что мир совершенно иной, чем его видите вы…

Дал своей белке дегу орешек, а она орет на дающую орехи руку и пытается ее побить лапками, зажав орешек в зубах. Сегодня очень рано отпустили с работы, в честь конца рабочей недели. В общем-то весьма и весьма легко даются мне деньги, хотя и малые, хотя и сейчас, когда осень и листопад. Летом, конечно, надо будет косить траву, а зимой возможно придется убирать снег и посыпать все солью, но это ничего, главное, закрепиться и привыкнуть к этому месту. А впереди у меня выходные, в которые я погуляю и по морю, и по городу, запишу еще одно видео. Хотя я и не допускаю возможности того, что мой канал раскрутится, я все же буду продолжать снимать видео, ибо мне это просто нравится…

И вот, выходные подходят к концу! Я погулял и по морю, и по городу, и видео снял, и его уже многие посмотрели, но я чувствую такое же опустошение, как и в пятницу. Ничего за выходные не изменилось никаких новых светлых мыслей в голове не появилось, писать, как прежде не о чем, да и руки как-то отвыкли стучать по клавишам, ощущается какой-то дискомфорт, когда я сижу.

Однако, я послушал лекцию Гуриева по экономике во время прогулки, и мне было очень интересно. Фактически он разрушил то, что в моей голове воздвигли создатели фильма «Дух времени», которые фактически утверждали, что деньги, финансирование, банки и так далее – являются злом, без которого вполне можно обойтись. Правда, мне с самого начала показалось неубедительным то, что они говорят, как не надо, но не говорят, как нужно. Это была чуть ли не пропаганда плановой экономики. И все было бы ничего, если бы создатели фильма хоть что-то предложили взамен существующему порядку! А там главная идея состояла в том, что отдыхает человек, а вкалывают роботы. Но в то же время нельзя сказать и того, что новые технологии в современном обществе не внедряются. Появились же на улицах моего города электрические автомобили и много! Выращивают же даже у нас помидоры гидропонным методом круглый год в теплицах, обогреваемых энергией от гниения мусора.  Что же касается их критике христианства и терактов в Америке, то эти темы меня мало интересуют. Странно, конечно, что эти высотки сложились внутрь, как при сносе с помощью взрывчатки, но это мало что меняет. Даже если все это и было не делом рук исламистов. Сама жизнь опровергла то, что утверждали создатели этого фильма. А то, к чему они призывали – не служить в армии, не пользоваться нефтью, и банками – на практике совершенно неосуществимо. Попахивает все это некой новой религией или сектой точнее.

В последнее время у меня такое чувство, что лет до тридцати пяти я был ребенком, и только тяжкая болезнь и не одна сделала меня более или менее взрослым человеком. Возможно и общение с сыном, которого я до тридцати двух лет был лишен на меня так повлияло. Теперь я просто перестал очаровываться какими-либо идеями. Я перестал мечтать и грезить, а занялся более или менее разумным планированием своей жизни. Меня уже мало волнуют мировые проблемы. Правда и книги с фильмами мне стали по большей части не интересны. Теперь найти стоящее видео или текст для меня большая проблема. И времени у меня теперь постоянно не хватает. То я делаю зарядку, то пытаюсь продолжить изучение языков, то я работаю, то гуляю. Вот и сейчас мне пора идти…

Прощай двадцатый и здравствуй двадцать первый год! 2021.

Уходит двадцатый круглый и високосный год. А я нахожусь не в самом лучшем расположении духа, но все же пытаюсь как-то удержаться на занятой ранее высоте духа, пытаюсь не сползти в бездну депрессии, что мне удается с переменным успехом. То, что напечатано ниже – это следы моего хождения по кругу своих психологических проблем, которые я перетащил из двадцатого в двадцать первый год.

Какой все-таки я глупый человек, если всю жизнь был занят непонятно чем, да и хотел непонятно чего. Сейчас мне трудно о чем-либо говорить, о чем-то печатать, ибо в моей голове пусто. Воспоминания, которые я некогда считал некой ценностью, а точнее своим главным достоянием теперь стали для меня не более чем мусором, который я без всяких сожалений вымел из своей головы на свалку. Грешным делом, в последнее время я даже начал подумывать о том, не начать ли мне коротать время за компьютерными играми.

То, о чем я некогда читал у Кастанеды об изменении взгляда на мир наконец осуществилось в моей жизни, но это произошло несколько не так, как я себе это представлял во время чтения восемнадцать лет назад. Я и представить себе не мог тогда, как буду смотреть на себя в прошлом из будущего, с каким сожалением, с какой неприязнью. Возможно, что эта ненависть со временем пройдет, возможно, что я прощу себе то, что я был больным и поэтому неадекватно себя вел.

Сначала я думал, что всему виной алкоголь, потом подумал о том, что к этому причастен так же никотин. Вот бросил я пить и курить и впал в жуткую депрессию, впрочем, и до этого у меня эта депрессия была, просто я под воздействием этих вещей её не очень-то замечал. Возможно и то, что все началось с того, что я перестал работать, после того как, получил вторую группу инвалидности или и ещё раньше, когда во время работы в прачечной у меня начались нервные срывы, которые я амортизировал алкоголем…

А может депрессия моя началась с момента моего рождения и жила со мной всю сознательную жизнь, то засыпая, то пробуждаясь для того, чтобы заставить меня задуматься о том, насколько я неадекватно себя вел ранее, пока чувствовал себя относительно счастливым человеком, когда она дремала. Последняя сильная депрессия просто выжгла во мне почти все лишнее, сантименты, очарования, надежды, веру, страсти. Осталось только любовь к своей маме и к своему сыну. Меня больше совершенно не тянет общаться с теми, с кем общался ранее. А во взаимоотношениях с двумя оставшимися близкими мне людьми я больше молчу, чем говорю. У меня и правда нет чего-то, о чем я хотел бы кричать этому миру. А раньше мне казалось, что есть и я печатал, говорил, иногда кричал об этом постоянно.

Конечно, порой у меня возникают дикие фантазии на тему того, что когда-нибудь я встречу какую-нибудь приличную женщину, и мы полюбим друг друга. Однако теперь эти фантазии стали совсем короткими, мимолетными. Еще миг назад я порхал в этом сладком небытии, а тут я понимаю, какая все это нелепость, и смеюсь над своей наивностью. И дело, конечно, не в женщинах, а в моем состоянии, которое не позволяет мне пока работать. Это состояние превращает меня в банального самца, у которого нет денег в отличии от мужчины, у которого есть и чин, и деньги соответственно. Если раньше я протестовал против своего одиночества, и мои фантазии были формой этого протеста, то теперь вместе с депрессией пришло смиренное осознание того, что ничего из моих грез скорее всего не получится. Они останутся только грезами – картинками в моем воображении, которые забудутся и исчезнут, как мусор, как хлам, как вещи совершенно не нужные в путешествии этой жизни…

На улице холодно серо и сыро. Как-то даже страшно смотреть в окно и невозможно представить, что поверх этих унылых серых облаков где-то сияет солнце и небо голубое. Такое чувство, что этот ледяной туман не разойдется никогда. Я попытался уйти в мир игр своего сына. Он установил одну игрушку на мой компьютер, но кроме приступов клаустрофобии и чувства безысходности у ничего эта игра у меня не вызвала. Неужели от этого можно получить удовольствие? Получают же! Вот и мне надо играть с целью излечения от хронической несообразительности или даже тупости, которая меня накрыла в последнее время, которое я провел сидя дома. Мозг так же нужно тренировать постоянно, как мышечный корсет позвоночника.

Много прошло темных и мутных дней, но я этого как-то не заметил из-за их непримечательности. Всю жизнь я чего-то ждал, жду и сейчас. Сейчас я жду, когда же наконец мой сын закончит учебу и начнет работать. Тогда мы сможем разделить с ним квартирную плату, и мне будет не так трудно сводить концы с концами, как сейчас. Но все это как-то не очень серьезно с моей стороны! Мне явно следует устроиться на какую-то работу, причем срочно, чтобы купить себе все то, что мне сейчас нужно из одежды, чтобы сделать ремонт в квартире и тому подобное.

Сегодня опять темно-серый день, опять нет практически никаких приличных вакансий, и потому я ощущаю себя беспомощным и бесполезным. Посмотрел новый фильм об очень старой войне, который был сделан настолько непрофессионально, что я воспринял его, как какое-то кощунство над давно павшими героями. Я не понимаю, на кого рассчитываются подобные зрелища? На полных идиотов? То есть меня и других посмотревших это кино его авторы обозвали идиотами. Теперь я укоряю себя в том, что я это нечто досмотрел до конца. Зато мне удалось найти прекрасную музыку! Как-то вспомнилась мне фамилия Мариконе, набрал я ее, и результат превзошел ожидания. Я и не знал, что он написал столько известной во всем мире музыки к известным фильмам, ставшим классикой. Какой же сегодня не очень хороший день, однако! И нехорош он именно своей непримечательностью.
В мире так много происходит интересного! А в моей жизни сплошная серость и унылый моросящий холодный дождь, временами переходящий в снег. Иногда смотрю в интернете, какая там погода на юге Испании. Хотя я понимаю, что вряд ли туда поеду даже после того, как сын начнет работать, и сможет оплачивать коммунальные услуги. Наедине со своим отцом я его оставить не смогу. Да и сможет ли он жить один, хочет ли он того, чтобы я куда-то надолго уехал? Из последнего разговора с ним я выяснил, что он этого не хочет, что он к этому просто пока еще не готов. Так что глядя на мир реалистично, я должен эту мечту о беззаботной жизни на колесах и подумать о том, как бы решить проблему со своим отцом. А решить ее можно только покупкой дополнительного жилья и отселением его в это жилье. Другого выхода я пока не нашел. А для всего этого мне необходимо устроиться на работу и начать копить деньги…

С этой высокоинтеллектуальной игрой совсем у меня ничего не получается. Пару заданий я все-таки выполнил, но получать удовольствие от разгадывания этих задачек я так и не научился. Что же, для этого нужно время. Мне вообще для всего требовалось очень много времени. Сколько времени я решался сесть на велосипед, но до сих пор не могу накататься вволю. И не всегда езда на велосипеде легка, но всегда она была мне в удовольствие. Возможно, что и играть во что-то я тоже со временем начну с удовольствием, когда привыкну это делать каждый день.

Проснулся сегодня на полтора часа раньше и не смог заснуть. Нарушение сна на лицо, да с пищеварительной системой небольшой сбой сегодня случился. Пешие прогулки кажутся мне с каждым днем все более утомительными, и я сокращаю маршруты потихоньку. У меня почему-то уже не получается писать так, как раньше. Вероятно, моя мизантропия перешла на новый уровень. Раньше я еще готов был ругаться с людьми, то есть был готов к диалогу, то есть считал их за разумных существ. Теперь же я не считаю, что большинство людей разумны, адекватны, и по этой причине дискутировать с ними бесполезно и вредно для своего здоровья. Раньше людская глупость была источником моего творческого вдохновения, теперь же источником моей депрессии. Впрочем, в скором времени я скорее всего просто приму факт бесполезности диалога с большинством, и не буду горевать по этому поводу. Мне уже сейчас кажется глупым с моей стороны то, что я своим эпатажным внешним видом десять лет назад все еще протестовал против ограниченности окружающих, их лицемерия, ханжества, мимикрии и много чего еще. Глупо с моей стороны было пытаться спасать людей от них самих же. Да и слишком уж дерзко это было…

Опять новый день! Опять подъем в пять утра, опять прогулка под проливным декабрьским дождем и куртка опять не выдержала и дала течь. А что я хотел от куртки за двадцать евро? Вчера нашел неплохую вакансию на сайте трудоустройства, но почему-то не позвонил. А надо бы было это сделать, иначе до весны так и не исполню обещание, данное сыну на счет велосипеда. Да и много чего еще мне необходимо купить из одежды и обуви, и благоустройства квартиры, в которой я живу. Как я ни кручу, а пенсии мне не хватает для нормальной жизни, потому работать мне необходимо для того, чтобы чувствовать себя человеком. Хотя, должен признать, что работать я иду только за деньги. Никакой потребности в работе я за четыре года так и не ощутил, как и в общении с людьми. То, чем меня ранее пугали, оказалось не таким уж и страшным. Конечно, моя сегодняшняя жизнь – это не совсем то, чего я хотел бы, но и никакой не ужас. Вполне можно жить без курения, алкоголя, женщин, питаясь исключительно здоровой пищей, которую прописал доктор. Заполняя дни прогулками, ездой на велосипеде, просмотром фильмов, прослушиванием политической информации.

А чего бы я хотел от жизни? Я хотел бы путешествовать на своем велосипеде, и не платить большую часть своей пенсии за квартиру, в которой так же живет мой отец, который мне уже порядком надоел и вдобавок ничего не платит за проживание. Да и сына с ним наедине как-то неприятно оставлять, ибо от пьющего человека, как показал предыдущий опыт можно ожидать только плохого.

Уже двадцать шестое декабря. Выпал снег к моему величайшему неудовольствию и неудобству. Сегодня еще день праздничный, потому снег этот чистить еще никто не поднялся. Новых вакансий на сайте трудоустройства никаких нет и это действует мне на нервы. У моего отца уже третий день сломан компьютер, и я давно не слышал, как из его комнаты раздаются крики российской пропаганды, и это меня в какой-то мере радует, но раздражать меня этот безумный старик меньше от этого не стал. После всего, что он натворил за свою жизнь, что бы он ни сделал, я не изменю к нему своего отношения. И никуда не денется необоримое мое желание никогда его больше не видеть. Исторический сериал, который я с трудом откопал в залежах интернета меня не очень затягивает. В окно смотреть неприятно. Глядя на снег, я представляю, как мне придется во время прогулок месить этот жидкий снег на нечищеных тротуарах.

А как бы мне хотелось снова начать мечтать! Перенестись куда-нибудь в страну, где тепло круглый год, или хотя бы нет мороза и снега со льдом, где можно все время кататься на велосипеде, представить себе рядом психически здоровую и красивую женщину, которой я нравлюсь, но нет. Теперь я утратил эту способность переноситься в зону воображаемого комфорта из тошнотворной действительности. Не то чтобы у меня перестала работать фантазия, скорее это осознанный выбор, который я делаю, когда возникает соблазн засунуть голову в песок подобно страусу. Мне больше не хочется прятаться от проблем и жить по большей части в придуманном мире. Пусть лучше будет плохо сразу, чем сначала забытье, а потом совсем тяжкое похмелье. Некогда я услышал измышление одной нелепой женщины, которая взялась утверждать, что если на проблему не обращать внимания, то она исчезнет. Сначала мне стало смешно, а потом я посмотрел на себя и заметил, что иногда я пытаюсь именно игнорировать свои проблемы, откладываю на неопределенный срок их разрешения, ложусь и мечтаю. После этого я стал противен сам себе. Конечно, все проблемы я решить не могу, но я по крайней мере теперь признаю их наличие и соответственно то, что многого в моей жизни из-за них нет и не будет. Это вопрос честности по отношению к самому себе.

Есть, однако и успехи в моей жизни. Я все-таки привык к правильному питанию и соответственно не растолстел до безобразия, как некогда. Более или менее я научился жить скромно, практически довольствуясь малыми деньгами своей пенсией. Все у меня можно сказать хорошо, кроме проблем с работой. Мне бы цены не было, если бы я хотя бы дворником каким-то пристроился. А сделать я этого не могу из-за того, что одна мысль о необходимости общения с пролетариатом вводит меня в ступор, во время которого я только и думаю о том, как бы мне устроить свою жизнь так, чтобы не работать, как сэкономить, как отказаться от новых покупок и так далее. Я признаю свое бессилие перед своей болезнью, но этого мало. Мне надо еще как-то преодолеть следствие своей болезни. Уже несколько дней я просматриваю объявления о найме на работу, но пока не нашел ничего подходящего чтобы позвонить. Хотя в последнее время работодатели просят, чтобы им присылали свои данные на электронную почту, а не названивали на телефон. И мне не мешало бы сейчас заполнить форму и разослать работодателям, а не печатать о своем настроении неизвестно для кого. Конечно, не очень приятно рассылать, а потом ждать ответа, но что поделать, если других вариантов нет. А может я просто еще морально не готов к тому, чтобы уверенно искать работу, икать, как хлеб. Если бы работа была вопросом выживания, а не лишних вещей в гардеробе, я уже давно бы работал, и это совершенно определенно.

Четыре дня до нового года. На улице сегодня слегка подморозило и каша снега, которая вчера выпала заледенела. Идти по этой неровной и скользкой поверхности было не очень удобно, но настроение было не таким плохим, как вчера. У новой куртки начала рваться подкладка, лишний раз подтверждая то, что ничего дешевого покупать нельзя. Я так и не взялся заполнять форму сиви. Решил подождать сына, чтобы он исправил мои возможные ошибки, которые я возможно допущу, печатая о причине поиска работы и прочий формальный кал для работодателей, которых я, к сожалению, заочно тихо ненавижу. Все дело в том, что у меня мало шансов найти работу по той причине, что о предыдущих местах работы мне нечего напечатать в этом «документе». Там будет зиять провал в несколько лет и отсутствие рекомендательных писем от благодарных мне работодателей. В общем лучше никакого сиви, чем то, которое у меня. Можно, конечно, соврать о том, что я все это время не сидел дома, а работал в Англии или Норвегии, вряд ли кто-то захочет все это проверять. Но врать и потом быть уличенным во лжи мне совсем не хочется. Да и вообще не хочется ни с кем общаться, но тянуть с устройством на работу в моей ситуации – это еще хуже, чем ложь какому-то работодателю. Как все же хорошо, что больше нет трудовых и налоговых книжек, по которым работодатель мог видеть, где и когда человек работал, по какой причине увольнялся!

Какой-то я чувствительный, однако, стал! Вот поразмыслил о поиске работы и возможных контактах с людьми, и настроение мое испортилось. И мне даже не захотелось делать еженедельную воскресную уборку квартиры. Но я все же сделал эту уборку и почувствовал себя немного лучше. В небе вроде даже появилась брешь в сплошном облачном покрове. И сколько же радости приносит эта небольшая дыра!

Утро было ясным, видел даже звезды во время прогулки, но все как-то слегка затянуло перистыми облаками после рассвета. Под окнами продолжили сегодня строить мост через железную дорогу и трамвайную линию. Скоро моя родная улица станет широкой и оживленной и меня это радует в какой-то мере. Может автобусы прямо у дома будут останавливаться, и квартира повысится в цене, а может и полноценный супермаркет возле дома откроется. Посмотрел прогноз погоды и расстроился – обещают потепление и ливни с сильным ветром. С вакансиями нет никаких обновлений, и я уже представить не могу того, что я найду когда-нибудь работу и отработаю там еще пару лет. Это мне кажется теперь какой-то фантастикой.

Уже три дня осталось до нового года. Погода, как обещали потеплела, обледенелые тротуары стали совсем скользкими. Снег стал грязной кашей, а не белым покровом. С работой стало немного получше. Можно даже найти работу дворника около дома. Правда, я туда слишком поздно позвонил, но все же вакансии начали появляться, и это в какой-то мере обнадеживает. На мгновение я даже представил себе, как я отработал пару месяцев, получил деньги и купил сыну велосипед. Потом, конечно, вернулся на землю.

И решил я сегодня сделать приятное своей белке – выдрал пару страниц из книги Ленина и дал ей, чтобы она из измельчила. Ей очень нравится измельчать бумагу. А книга Ленина большого формата, толстенная – просто кладезь удовольствия для грызуна. Когда-то эти книги выбрасывали из библиотек, жгли вместе с листьями по осени, а я собирал их в подвал и некоторые экземпляры приносил в квартиру. Насколько же я в то время был неадекватным! И еще и удивлялся тому, что меня не любят девушки. Иногда, правда, попадались тоже неадекватные, которые мне не очень нравились. Молодым женщинам хотелось здоровых детей от здорового мужчины, а я гадил им в уши каким-то бредом про социалистическую революцию, после которой все будет бесплатно, все будет в кайф…

Конечно, мне остается только выразить свою грандиозную обеспокоенность тем, что происходит в Беларуси и России. С одной стороны жаль мыслящих людей, который там мучаются так, будто они поддерживают диктаторов, а с другой стороны хочется, чтобы еще хуже было тем неразумным прямоходящим существам, которые поддерживают и одобряют диктаторов. Так хочется, чтобы все это было не моим делом и меня не касалось, но мир стал слишком тесным, потому все это меня постоянно касается хотя бы в плане безумного отца, который пьет и смотрит эту ужасную пропаганду. А то еще и шарахнет этот русский мир по нашей сонной Европе, как некогда шарахнул по беспечной Украине. Понятно, конечно, что этот тоталитаризм в отличии от раннего советского мало на что способен, а Латвия в НАТО, но черт знает, что может быть. У сумасшедшего диктатора есть ядерное оружие, и это оптимизма не вселяет в меня. Я понимаю, что лучше бы мне учить латышский и английский, чем читать то, что пишут о России в социальных сетях, но не все сразу…

Только вечером я сегодня сел печатать о том, что со мной происходит. Настроение сегодня утром было совсем не очень хорошее. Прогулка прошла на скользком льду, который так и не растаял не смотря на дождь и четыре градуса выше нуля. День уже начал прибавляться, но это еще совсем незаметно. Надоели эти длинные ночи и короткие пасмурные дни! Во время прогулок я больше слушал расслабляющую музыку, но из-за этого погружался в свои мысли и начинал нервничать. В голове возникали образы знакомых, которых я даже считал друзьями в определенные отрезки своих отношений с ними, и меня почти физически от этих воспоминаний тошнило. Какой только бред эти сумасшедшие не толкали мне в уши, а потом еще и требовали каких-то вознаграждений за то, что они выслушали меня. И это показывает то, что они могли без меня обойтись, а я в них реально нуждался, был убежден в том, что в них нуждаюсь, а на самом деле это было далеко не так. Просто не было у меня вектора распределения своих ресурсов – денег, времени, моральных сил.


Апрель 2021.

Седьмое апреля двадцать первого года. Сегодня, после долгого перерыва, я снова решил начать что-то записывать. А то попытался напечатать вместо своего сына сочинение по литературе, на очень простую тему, и пошло это дело настолько туго, настолько плохо я себя почувствовал, что пришло осознание того, что я разучился не только говорить, но и мыслить. Конечно, я нездоров, у меня депрессия и куча других заболеваний, у меня есть причины на то, чтобы не писать и главная из них отсутствие желание что-либо сказать миру. Но, с другой стороны, я не имею никакого права заживо себя хоронить.

Печатать статьи или просто вести дневник – это не просто культурный досуг, это некая зарядка для головного мозга. Возможно, что моя боль, излитая в буквах и словах, и непригодна для чтения широкой публикой, но это для меня теперь не имеет значения. Писатель из меня не получился, я это принял спокойно и уже давно. Походы к психологу мне ничего не дают, кроме прессинга с его стороны в плане того, что мне срочно нужно найти работу и все мои проблемы тут же решаться. К священнику исповедоваться меня совсем не тянет, потому мне ничего другого не остается кроме как писать письма самому себе в будущем.

Конечно, смущает то, что сейчас мне совсем не хочется читать то, что я напечатал, к примеру, пять лет назад, когда я работал в прачечной, и пил горькое пиво, чтобы ликвидировать последствия ежедневного стресса, получаемого на работе от общения с некоторыми коллегами. Не приятно мне так же читать и те глупые статьи о политике, которые я печатал восемь лет назад. Я узнал больше и теперь мне хочется все это стереть к чертям собачьим, но я этого не делаю. Надо помнить о своих ошибках! Необходимо понимать, что и сейчас, говоря, казалось бы, очевидные истины я тоже, с какой-то стороны, не прав, я тоже наивен и смешон. Может быть, именно это осознание и мешает мне что-то напечатать.

Через двадцать минут мама будет оценивать то, как я напечатал сочинение вместо своего сына. Она весьма недовольна тем уровнем помощи, который я оказываю сыну по литературе, которая у него сильно хромает. Настроена моя мама весьма скептически, говорит, что у меня кал вместо мозгов, так что я волнуюсь. А вообще-то эта ругань моей мамы – это единственное острое ощущение в моей спокойной жизни. Был сегодня на собеседовании, которое, по всей видимости, провалил. Работодатель докопался до того, что у меня инвалидность второй группы, а это ужасный минус мне в резюме. Доказать то, что я не пью я ему не могу. Так что скорее всего этот завхоз предпочтет мне другого кандидата. Поиск работы для инвалида в условиях пандемии – это сплошной стресс. Как же я волнуюсь на счет сочинения! Волноваться мне больше не о чем.
Если мой сын через месяц успешно сдаст все экзамены, то диплом компьютерного техника будет у него в кармане. Потом его ждет еще год практики, за которую ему возможно уже будут платить деньги, а потом он без проблем найдет работу по этой востребованной специальности. А когда он будет работать, мы будем платить за квартиру пополам, и тогда у меня с пенсии будут оставаться какие-то деньги на одежду, а приодевшись можно будет начать долгожданный ремонт в квартире. Да, в квартире мне уже давно не очень приятно находиться, где обшарпанные обои наклеенные тридцать шесть лет назад напоминают мне о том, какой же разгильдяй мой отец, какой я разгильдяй. Конечно, мне было в лом делать ремонт в квартире родителей против их желания, но я мог заработать на свою квартиру, а не тратить время на блуждание по пути к просветлению.

И вот настал день восьмого апреля! И сегодня я тоже решил что-то напечатать, а не ложиться спать, как я это обычно делаю, погуляв два часа по лесопарку, посмотрев, что твориться в моих социальных сетях, напечатав парочку злобных твиттов. Вообще надоело мне как-то печатать заметки о том, что происходит в России, в этой чужой для меня стране, с которой кроме языка меня ничего не связывает. В последнее время появилось какое-то особенно острое желание больше не слушать новости оттуда во время прогулок, но любопытство берет верх. Сегодня я слушал вчерашнюю передачу Невзорова, и искренне радовался тому, что в России я никогда не был и вряд ли там когда-нибудь окажусь. Однако неприятно то, что в моей любимой Европе, когда люди слышат мою русскую речь или русский акцент, у них возникает ассоциация с Путиным и его режимом. Так и хочется в совершенстве выучить другой язык и говорить только на нем, но лень и апатия сильнее ненависти к путинскому режиму.

Завхоз из интерната для умственно отсталых мне не звонит, скорее всего и не позвонит вовсе, слишком много толковых претендентов на это место, а я признался в том, что у меня вторая группа инвалидности. Можно начинать искать другую работу, хотя в условиях пандемии слишком мало вакансий даже весной. Вроде бы и режим чрезвычайной ситуации кончился, а работы все равно нет.

Вчера в троллейбусе видел двух доходяг, которые разговаривали про ночевки в приюте. Чтобы получить бесплатную квартиру от государства мне нужно выписаться из квартиры матери, ночевать какое-то время в приюте, получить об этом справку и уже тогда пойти, и получить какую-то жилплощадь. Впрочем, эта бесплатная жилплощадь мне ни к чему, дадут какой-то однокомнатный бомжатник, в котором невозможно жить, да и мамину квартиру все равно оплачивать надо будет, отец это сделать не может, его российской пенсии и на продукты-то себе не хватает. На оплату за квартиру уходит основная часть моей пенсии, и это большая проблема. Мне очень стыдно, но часто мне приходится просить денег у мамы на продукты. То, что я не употребляю алкоголь и не курю, конечно, облегчает мне жизнь, но и не спасает окончательно. У меня появилась вредная привычка – есть больше, чем надо. За зиму опять вырос живот, хотя я и сижу на диете. Может быть это и к лучшему – то, что нет работы. Скоро станет тепло, буду много ездить на велосипеде, тогда и похудею…

А мысли о работе меня никак не оставят. Так хотелось бы куда-то пристроиться, хотя бы на мизерную зарплату, чтобы не коротать время, меряя шагами родной район, не смотреть дурацкие фильмы, а пользу какую-то обществу приносить, да и самому себе тоже. А то нет нормального стола, кресла, велосипед в ремонте нуждается, сыну надо одежду прикупить, не говоря уже обо мне. Интересно, получится ли у меня найти работу когда-нибудь и там закрепиться, или я так и буду жить на скромную пенсию? Надо быть готовым ко всему! Даже к тому, что ситуация с работой не улучшиться и летом, глупо надеяться на то, что у меня все наладится в ближайшее время. Надо как-то пережить еще один год, пока сын учится, а потом, когда он будет работать, мы уже вдвоем за квартиру как-то заплатим.

Есть у меня еще мечта о вольной жизни на велосипеде, но сын вряд ли согласиться в одиночку оплачивать квартиру и жить с сумасшедшим дедом наедине. Однако мечтам не обязательно сбываться. Их задача как-то скрашивать серую действительность за окном. Погода сегодня, надо сказать, отвратительная! Морось, туман, то и дела начинает накрапывать дождь и достаточно холодно…

Девятое апреля. Погода, надо сказать, вчера значительно улучшилась, когда я после обеда вышел на прогулку. Сияло солнце, небесная лазурь была чиста, лишь на горизонте притаились белоснежные облака, но было достаточно прохладно и ветрено. Муравьи в лесу уже активизировались, и в одном месте их как-то особенно много развелось непонятно почему. А вот сегодня утро было ясным, но стоило только солнцу взойти, как небо затянуло серостью облаков, а синоптики обещают небольшой дождь и ураганный ветер. В общем волноваться мне больше не о чем, только о погоде.

Вчера позвонили из этого пансионата для умственно отсталых и сказали, что меня они на работу дворником не берут, нашли кандидата получше. Признаться честно, когда зазвонил телефон, я испугался даже, что меня возьмут, и мне придется нарушить привычный распорядок, начать счищать мох с асфальта, без дела слоняться в толпе умственно отсталых персон по территории пансионата. Но самое ужасное – это общаться с этим энергичным завхозом, который придумывает для дворника и подсобника всякие дела, чтобы создать видимость какой-то деятельности. Фактически зарплату там получают несколько человек ни за что, за какое-то физическое присутствие на рабочем месте. Не знаю как для других, но для меня это просто ужас, когда на работе нечего делать, когда сидишь в какой-нибудь каморке и смотришь на часы, отсчитывая минуты до конца рабочего дня. Мне не досталась чаша сия, и я расстроен едва ли.

Случилось и еще одно происшествие – у сына в девятнадцать лет прорезался зуб мудрости. Прорезался этот зуб у него уже давно, но врачи решили, что это стоматит от авитаминоза. Парень потратил кучу денег на дезинфицирующее средство, на витамины, которые ему прописали, а оказалось, что это был зуб мудрости. С одной стороны это хорошо, что у него нет авитаминоза и стоматита, а с другой стороны ему надо сходить к врачу, чтобы проконсультироваться и узнать, что с этим едва вылезшим зубом делать, а это деньги, которых у меня нет. На раздумья есть пара дней, конечно, но вероятнее всего делать с этим что-то надо, а денег на это нет и меня из-за этого грызет стыд.

Слушать милых оппозиционеров из России было сегодня как-то тяжело из-за всех тех мерзостей, что с ними творит этот тоталитарный режим Путина. Невозможно слушать их и оставаться равнодушным. Но я гражданин другой страны, в которой меня уже давно практически все устраивает, разве что кроме большинства русскоязычных соотечественников, у которых вместо мозга голубой экран российского телевидения. В любимую Россию они ехать не желают, знать о том, что там происходит на самом деле они тоже не хотят, но им хотелось бы здесь устроить некий Донбасс с одной лишь целью – не учить латышский язык. Все их речи о равноправии сводятся к лени и страху перед всем новым. Я не знаю, откуда у Навального столько сил, чтобы любить этих несчастных одураченных граждан России, этих нищих пенсионеров, живущих на сто евро в месяц, любящих Путина в телевизоре, чтобы пойти ради них на муки и на смерть. Иногда мне стыдно, за то, что я к этим одураченным россиянам или русскоязычным латвийцам отношусь брезгливо. Ну нечем человеку думать, вот и смотрит он телевизор, нельзя же за это убивать его в сердце своем! А я убиваю! И поделать с этим ничего не могу.

И вот, я уже дожил до десятого апреля двадцать перового года второго тысячелетия. Утро опять было дождливым и холодным, правда, я не промок во время прогулки до основания и за это природе спасибо. Хоть я и не промок, но чувствую себя паршиво. Так и хочется завалиться на диван и подремать пару часов, потом поесть, посмотреть какое-то кино, потом снова поесть, погулять, посмотреть кино, поужинать и через час лечь спать. И этот распорядок как-то трудно нарушить, трудно потому, что я не вижу в этом распорядке ничего плохого. Время при соблюдении этого распорядка летит быстро, а мне хочется поскорее миновать этот этап своей жизни, когда я плачу за квартиру один, денег потом не хватает на продукты, что является причиной моего перманентного расстройства.

Есть, конечно, еще одна причина моего постоянного расстройства – это мой отец. Было два случая нападения с его стороны на моего сына, после чего я ни видеть, ни слышать его не хочу, но это было лишь последней каплей в чаше моего терпения. За мою жизнь он много чего не сделал из того, что сделать был должен, и сделал много того, чего делать было нельзя. Я не собираюсь судить его, обвинять в чем-то конкретном или оправдывать, ибо все это бесполезно и ничего не решает. Единственный выход из создавшейся ситуации – это его смерть, которая не за горами, если принять во внимание то, как он сам с собой обращается. Я с ним уже давно вообще никак не общаюсь. Мы с сыном его бойкотируем, и он отвечает нам взаимностью. Никаких чувств, кроме злобы я к нему не испытываю. Я понимаю, что этой злобой я сам себе наношу вред, но ничего не могу с собой поделать. Если бы я только мог, что-то сделать, чтобы его больше не было рядом со мной, я бы это обязательно сделал. Однако, что я могу предпринять в этой связи я не знаю. Как было бы хорошо больше не видеть этого нелепого, злого, глупого и подлого человека, не слышать больше той дряни, что он постоянно слушает!

У меня уже давно нет вдохновения что-то писать, по той простой причине, что писать мне не о чем. Тех людей, о которых я писал ранее, я сейчас признал просто психически нездоровыми людьми, смеяться над ними не этично. Рассказывать же о них с сожалением я тоже не могу, ибо смех меня душит при воспоминании о них…

Воскресенье! Одиннадцатое апреля. Вчера мне стало как-то совсем плохо, когда я взялся рассуждать о тех людях, которые встречались на моем жизненном пути и так или иначе стали моими попутчиками на пути к светлейшему будущему, в котором я сейчас нахожусь. Многие из этих людей, впоследствии я узнал, получили официальные диагнозы психических заболеваний. Другие вели себя настолько неадекватно действительности, что не обязательно быть психиатром, дабы понять, что с ними все очень даже не в порядке. И самое ужасное в том, что мне нравилось общаться именно с неадекватными людьми, а все нормальные мне казались скучными и неинтересными. И все это привело меня к тому, что я сейчас имею – вторая группа инвалидности. Хотя есть точки зрения на мою ситуацию, с которых мое положение кажется не таким уж и плохим. Главное то, что теперь я могу обойтись без общения с народом. Я могу себе позволить не ходить на работу и не соприкасаться с хамством, которое при контактах с представителями общественных низов неизбежно. Только не подумайте, что я себя как-то превозношу над низами! Нет, я такое же быдло, как и все они, но это не значит, что мне приятно общаться с себе подобными.

Мой круг общения сузился до минимума, а я этим даже доволен, и не имею ни малейшего желания как-то его расширить. Общение мне больше не требуется, только мучают воспоминания о бывших приятелях, собутыльниках, ужасных женщинах. Почему-то ужас общения с теми женщинами я осознал не сразу. С первой женой я осознавал, что живу в кошмаре два года, со второй в два раза меньше, с третьей мне в общей сложности хватило пары месяцев, а потом мне стало хватать пары дней общения, чтобы понять, что от этих женщин лучше держаться подальше, чтобы снова не оказаться в жуткой ситуации. Во время своего последнего приключения я полностью отдавал себе отчет в том, что связываюсь с самым настоящим монстром, моральным уродом, но все равно связался. Разум понимал, что я творю безумство, которое для меня очень плохо закончится, но словно какая-то сила влекла меня к этой алкоголичке, которая и в трезвом состоянии вела себя неадекватно и попросту глупо. Я некоторое время готов был терпеть все ее странности, но, к моему счастью, она очень быстро перешла все границы и попрала все возможные понятия о том, какими должны быть отношения мужчины и женщины. После того удара, что она нанесла мне прямо в открытое сердце я не оправился до сих пор, и не известно, оправлюсь ли вообще когда-нибудь. Я не знаю, как мне с этим прошлым примириться, выкинуть его из своей головы.

А сегодня было прекрасное утро, хотя и морозное. Температура уже начала подниматься и обещают, что будет градусов десять выше нуля к полудню. А мне сейчас снова захотелось прилечь, как я это сделал вчера. Но сегодня я этого делать не буду, сегодня надо убирать, чистить клетку белки, пылесосить, мыть пол, развешивать белье…

И вот я все почистил и прибрал, правда сделал это не очень усердно, но с легкостью. Потом досмотрел не очень интересный фильм, пообедал, сходил на прогулку. Сейчас сижу, думаю о своем прошлом, и лихорадочно пью квас, купленный во время прогулки. Не умею я пить даже квас! Бутылка полтора литра, а я только ее открыл, и пью не могу оторваться, пока всю не выпью. По-моему, это свидетельствует о моем алкоголизме, лишний раз подтверждает этот печальный диагноз, который я много раз сам себе ставил во время остаточной интоксикации. Вот сейчас только когда квас кончился, и я попил обычной воды моя жажда утолена.
И все-таки надо вернуться в свое прошлое, чтобы попытаться избавиться от его призраков в настоящем! Делать это весьма и весьма неприятно, примерно так же, как читать длинный роман Достоевского…

Не получилось у меня вчера нырнуть в темный колодец своего прошлого, и вряд ли получится сегодня, в понедельник двенадцатого апреля двадцать первого года. Не получится по той причине, что у меня не то, что нет вдохновения что-то печатать, у меня не было желания даже вставать утром. Однако, я заставил себя встать, позавтракать, и пойти на утреннюю прогулку, во время которой я слушал российские новости. И я все никак не могу понять, почему меня волнует то, что происходит в той пусть и соседней, но совершенно чужой стране. А ответ прост – нормальные новости на русском языке можно услышать только о России. Все это говорит мне о том, что я должен улучшать свои знания латышского и английского языков, а не смотреть дурацкие фильмы. Казалось бы, чего проще – взял книгу, взял словарь и читай себе на здоровье. Но у меня то усталость, то душевное расстройство из-за того, что вспомнил неприятный момент своей жизни.

Погода сегодня хоть и пасмурная, но все же теплая, обещают, что температура поднимется до пятнадцати градусов. После обеда надо будет прокатиться на велосипеде, а не трясти своими жирами, прохаживаясь по району и лесопарку. А сейчас как-то хочется завалиться поспать, подремать хоть час, хоть два, а перед этим поесть селедки с черняшкой, сделать эдакий второй завтрак. Правда, я еще не придумал, куда бы мне поехать, но это можно сделать во время просмотра очередного фильма…

Тринадцатое апреля. Вторник. Сегодня и пасмурно, и холодно, и дождь собирается. Вчера никуда я на велосипеде не поехал, а прошелся по своему обычному маршруту, потряс своими жирами, правда в летних штанах и сандалиях, которые достал с антресолей. В общем-то в моей голове бьются одни и те же неприятные воспоминания, а остальное заполняется новостями о муках Навального за любимую им Россию. В то же время многие россияне боготворят Путина и хотят, чтобы он прилюдно казнил всех своих оппонентов. В мире пахнет войной. Царь самозванец хочет решить внутренние проблемы маленькой победоносной войной с Украиной. А впрочем, он, чтобы решить свои личные проблемы, готов кинуть свою страну на войну со всем окружающим миром. Кончится все это очень плохо для мира, а для России так вообще чревато прекращением существования…

А что же мне до всего вышеизложенного? Да ничего! Я могу только радоваться тому, что я живу не в России, что я там никогда не был и вряд ли побываю. Хотя отвратительного поведения Путина и его команды мало для того, чтобы я вместо того, чтобы смотреть скандинавские фильмы на русском языке, начал читать книгу на латышском или английском языке. Ценное время уходит, а я лежу, сижу, брожу по округе. Даже на велосипед я садиться не хочу из-за опасений изрядно продрогнуть или промокнуть под дождем. Впрочем, эти страхи полная ерунда, главное то, что у меня совсем нет желания как-то жить дальше, особенно после последнего собеседования. Мне просто дали понять, что я не гожусь даже для того, чтобы собирать окурки за умственно отсталыми. Это был внушительный удар по моему самолюбию. И как я не пытаюсь себя утешить тем, что сейчас в стране локдаун, что вполне здоровые и молодые не могут найти работу, не то, что сорокалетние инвалиды, ничего не получается. Просмотр объявлений о найме на работу меня еще больше удручает. И как-то не получается у меня находить плюсы в том, что я имею возможность не работать, ибо желание сделать сыну подарок ко дню рождения сильнее всяких маленьких хитростей, которые я придумываю, чтобы облегчить себе жизнь.

В то же время не стоит думать, что все мои беды из-за безработицы! Нет, устроюсь я на работу и лучше чувствовать себя я не стану, даже напротив, мне станет намного хуже из-за необходимости общаться с людьми. Просто мне хотелось бы хоть месяц помучиться, срубить денег, купить на них одежды для себя и для сына, и опять отбыть на покой. Мне просто стыдно перед сыном за то, что я не в состоянии больше работать. Пока сердцу стыдно, спящий разум спокойно ждет того счастливого момента, когда сын сдаст экзамены и пойдет работать.

Четырнадцатое апреля. Уже среда. Я сварил последнюю крупу. Её должно хватить до пятнадцатого числа, когда я получу пенсию, и схожу в магазин за новой. В этом месяце надо будет еще купить стиральный порошок, а это лишних три евро можно записать в расходы. Увидел сегодня приличную вакансию, но пока не позвонил, настроение сегодня какое-то совсем паршивое, не смотря на солнечную погоду. Хотя погода тоже не идеальная - холодновато, да и ветрено. Нашел одно объявление о найме грузчика на таможенный склад. Позвонил туда, пригласили приехать и посмотреть, как и что. Хотя мне и не хочется устраиваться на работу, надо ехать и пытаться это сделать, немедленно!

Пятнадцатое апреля. Пора уже платить по счетам! Хотя мне сегодня не до этого. Через пару часов надо ехать на собеседование на таможенный склад, куда я вчера ездил смотреть на рабочий процесс. Работа у них, надо сказать, идет совсем не весело в отличии от того склада, на котором я работал ранее, но это ничего, зато там напрягаться так не надо будет. Производительность труда меня мало волнует, главное получать хоть какие-то деньги. Ведь без дополнительного заработка мне будет очень и очень грустно.

Вчера прислали пособие в двести евро, и я купил себе новые ботинки, которые оказались на двадцать пять евро дороже, чем те, которые я планировал купить. Это удивительно, но в магазинах не было ни черта стоящего, а половина магазинов просто закрыта в связи с пандемией. Пришлось довериться одной итальянской обувной фирме. Радости от покупки нет, не смотря, на то, что по всей видимости я купил хорошую обувь. Есть какое-то чувство вины, ощущение такое, будто купил эти ботинки в кредит. Мама сказала, что сто семьдесят пять евро – за туристические ботинки слишком дорого. Я знаю, что это нормальная цена для обуви подобного класса, но чувствую себя из-за этого неловко. Сын не хочет такие ботинки, мне хочется ему купить такие же, хотя я знаю, что если ему что-то не нравится, то носить он это не будет…

Вот иду я на это собеседование, а мне почему-то хочется, чтобы ничего не получилось. Если получится, то придется отменять визиты к врачу и психологу, или отпрашиваться, придется отменить тренировки на велосипеде, пешие прогулки, ведение этого дневника. Рано утром надо будет подниматься и переться на этот склад, где я буду вынужден общаться с ужасными людьми, но и отказаться работать я не могу. Нужно вставить новые окна в квартире, нужно купить себе зимнюю куртку и штаны сыну, нужно исправить свою роковую ошибку и купить ему нормальный велосипед, чертовски много чего нужно…

И вот уже двадцать четвертое апреля! Я уже несколько дней не могу отойти после трех дней работы. Ободрал я себе ногти, пока аккуратно и быстро распечатывал коробки с алкоголем. Выданные мне перчатки порвались после пары часов работы, а под конец третьего дня обломались ногти, пошла кровь и написал я заявление об уходе. За три дня работы я получил на руки всего пятьдесят евро. Смех мой над этим приключением был горьким. Да и теперь мне больно печатать. Конечно, осталась загадка – как же другие работники не потеряли свои ногти, но этого я так и не узнаю никогда. Схема работы по наклеиванию акцизных марок на бутылки с алкоголем мне сразу показалась очень тупой и неэффективной по сравнению со схемой работы на другом складе, на котором я работал прошлым летом. В общем слишком много лишних движений, причем все они одинаковые и этим надо заниматься целую смену, не меняясь друг с другом. От бешенного ритма и одних и тех же движений начинала болеть спина, и голова, да и душа. По крайней мере сделал подарок сыну на день его рождения.

Сходил погулять после обеда. На улице пять градусов и ветер двадцать метров в секунду, облачность переменная, и этот холод будет еще, как минимум дней шесть, а еще дожди, сильный ветер. В общем неизвестно, когда я все-таки начну кататься на велосипеде, а это мне нужно, чтобы похудеть, и обрести какое-то душевное равновесие. Купил сегодня на прогулке бутылку кваса и ужасно рад подобному лакомству. Уже больше года его совсем не употреблял, а сейчас прочитал, что в него не добавляют консервант, и потому позволил себе немного им побаловаться.

Двадцать шестое апреля. Облачность переменная, но холодновато. Черт знает, что со мной происходит! Вроде бы отошел от последнего приключения, пальцы больше не болят, но все же какая-то усталость, как физическая, так и моральная чувствуется. Фильмы смотреть совсем не хочется, не хочется писать, да и нечего, в сущности, гулять надоедает, остается только лежать и дремать, погрузившись в омерзительный полусон. Погода может наладиться только через неделю, да и то ездить можно будет только днем, а не рано утром. Сын в четверг или среду собирается поехать в Юрмалу, и я, конечно, составлю ему компанию в этом путешествии. Меня очень радует то, что он вкладывает деньги в свой велосипед, и захотел купить палатку, спальный мешок, матрас. Пожалуй, только это меня и радует, но не настолько, чтобы опять отправиться искать работу. К сожалению, я пока еще морально не готов опять приступить к работе…

Двадцать девятое апреля. Под окнами вяло забивают сваи. Солнце встало в ясном небе на час раньше того момента, когда я проснулся, сделал все утренние дела и вышел на прогулку. Объявления о работе зовут меня позвонить по указанным номерам, а я решил до шестого числа подождать. Схожу к врачу, и после этого может поработаю месяц-другой, если удастся устроиться. Какая-то у меня апатия особенно после последнего эпизода с устройством на работу. Рвать жилы за шестнадцать евро в день на руки как-то совсем не хочется. Одно дело, когда идешь в рабство за то, чтобы заплатить за квартиру и поесть, и совсем другое, когда идешь в рабство, чтобы купить лишние штаны или новый велосипед для сына. Сражаться на смерть из-за тех вещей, без которых можно обойтись как-то совсем не хочется. Сегодня собираемся с сыном поехать в Юрмалу на велосипеде. Вчера не получилось, а мне очень хотелось покататься вместе…

Вот и кончается апрель! Сегодня тридцатое число. Льет дождь, забивают сваи, у меня проблемы с пищеварением. Хотелось бы поспать, но не спиться. Точнее хочется не спать, а вырубиться, исчезнуть из этой реальности на какое-то время, но мне нельзя, у меня сын. Он должен видеть перед собой положительный пример. Потому надо что-то сделать со своей диетой. Вероятно, я ем слишком много фруктов и эту овсянку на завтрак. Конечно, жаба душит тратить на завтрак больше, нежели я трачу сейчас – двадцать шесть центов стоит пакет геркулеса, которого мне хватает на четыре дня. А может это и от лекарств? И что мне есть на завтрак теперь я ума не приложу. Может овощной суп начать варить. Как же это будет дорого! Пожалуй, ч все-таки попытаюсь заснуть или посмотрю кино.


Мысли на грани уходящего лета. 31 августа 2023

Отчего-то вспомнил сейчас несколько ярких эпизодов из своего детства. До четырнадцати лет, вместо того, чтобы читать книжки и заниматься спортом, я бегал по городу оборванный в компании безмозглых сверстников, большая часть из которых или пропала или стала очень упрощенными вариантами рабочих людей. Хоть бы кто-то из них вышел в люди! Но лучшие из них работают водителями или сварщиками, походив с десяток лет в море, чтобы заработать себе на жильё. Но и это для той компании очень хорошо. Потому что некоторые так и не закончив школу угодили в места лишения свободы и теперь попадают туда регулярно, кого-то зарезали в наркотических разборках, кто-то угодил в психиатрическую больницу на всю оставшуюся жизнь из-за тех же наркотиков, кто-то умер от передоза, а кто-то даже от пьянства. А чего ещё хотеть от поколения времен перемен?

Хотя два последних года я учился в другой школе, и там, насколько я слышал, судьбы одноклассников не так уж и трагичны, но как же меня воротило от них, пока я с ними учился, насколько же они были безжизненные, никаких своих мыслей и желаний, просто послушные дети, которые делали то, чего от них хотели родители. Порой я начинал сожалеть, что я не такой, что я не сделал все правильно, как они. Да, как бы всё в моей жизни было бы хорошо, если бы я никуда не лез, а смиренно шел к общепринятым целям - высшее образование, приличная работа, ничем не примечательные успешные друзья, такая же жена, такие же дети, сбережения на счету, автомобиль, квартира в приличном районе, дача, отпуск на теплых морях, выпивка по праздникам.

Однако даже сейчас, после всего того ужаса, что я пережил и безысходности, в которой я нахожусь сейчас, я не могу сказать, что жить так, как одноклассники моих последних лет, правильно. Мне, конечно, сложно представить нормальную семейную жизнь или хотя бы приближенную хоть к каким-то нормам. Я такое наблюдал только издалека, хотя часто так бывало, что издалека мне казалось, что у людей все прекрасно, но стоило приглядеться, как вылезали ужасно неприятные подробности. Я не знаю как это жить вместе с женщиной, которая часто читает философские книги и смотрит исторические фильмы. Я с такими женщинами вообще близко не общался. Мало того что они сами ничего не читали, так ещё и мне пытались запретить это делать и заставить меня смотреть сериалы и телевизионные шоу. Вечно они пили, норовили обожраться всякой гадости и требовали от меня того же. И жил я с такими не потому что они мне нравились, а потому что мне лень было искать кого-то, кто мне бы понравился. Поиск меня просто убивал.
 
С работой то же самое, как и с выбором профессии. Подвернулась возможность легко и быстро освоить новую специальность, и я её осваивал, и потом работал и пытался найти в ней положительные моменты, и находил, единственное, что меня на работе угнетало, так это люди, которые работали со мной. Если бы не коллеги, возможно я отработал бы на одном месте всю жизнь. В некоторых местах я особо ни с кем и не общался, просто слушал разговоры коллег и мне становилось невыносимо там находиться, и я только и делал, что мечтал об увольнении. И сколько же радости было, когда я увольнялся! Пожалуй, только один раз я расстроился, по этому поводу, когда я понял, что постоянной работы в Норвегии у меня больше не будет, и придется халтурить, красить дома, а потом переехать в Англию, которая мне не понравилась ещё до того, как я туда приехал, хотя, если бы я там общался только с англичанами...

В детстве, когда я много чего творил, милиционер говорила моей маме, чтобы она меня отправила заниматься каким-то экстремальным видом спорта, вроде альпинизма. Да, мне этого не хватало, но там тоже люди, а с ними мне было плохо, хотя внешне я казался весьма общительным и болтливым парнем. К тому же в этих спортивных секциях от детей вечно требовали результат, тренерам вечно нужны чемпионы, а мне никогда не хотелось быть ни первым, ни последним, ни бежать по дорожке с остальными от старта до финиша. Как и играть мне не нравилось, мне нравилось что-то строить, собирать, рисовать, или же путешествовать. И вот в четырнадцать лет я начал читать, а в пятнадцать в первый раз сел на велосипед и понял, что эти два занятия мне нравятся больше всего. Проблема заключалась только в том, что я просто обязан искать себе подобных и общаться с ними. В поиске людей я был не силен, потому пытался заинтересовать тех, что мне случайно попадались этими занятиями. А попадались мне маргиналы, которые без алкоголя общаться считали недопустимым. Да и мне, без алкоголя было очень трудно их слушать.

Когда я только начинал путешествовать на велосипеде, на выходных, я съездил в Пярну в соседней Эстонии, которая тогда была заграницей. И на дороге я встретил парня и девушку, они шли туда из Риги пешком, с огромными рюкзаками. И я тогда был дико удивлен тем, насколько хорошо они друг к другу относились. Я долго с ними болтал и все думал о том, что не мешало бы и мне найти себе такую подругу, с которой я мог бы путешествовать вдвоем. Но женщины, которые встречались мне, моих увлечений не разделяли, и даже не хотели, чтобы я увлекался чем-то, кроме них. Вскоре я устроился работать в велокурьерскую фирму, и там были люди, увлекавшиеся путешествиями на велосипеде, но я с удивлением обнаружил, что болтать с ними долго мне не о чем, слишком мы хорошо друг друга понимали. Тогда впервые я задумался о том, зачем мне нужно общение, и понял, что не очень-то оно мне нужно вообще.

Потом я увлекся тяжелой музыкой и субкультурами, и опять общение с фанатами моих любимых групп как-то совсем не клеилось, и на концерты ходить не очень-то хотелось. Мне приятнее было слушать эту музыку из наушников во время прогулки по лесу или во время езды на велосипеде. Часто я слушал отзывы о той или иной песне от других фанатов и меня они очень расстраивали. Я сочувствовал авторам, что их некоторые фанаты понимают столь превратно или примитивно. Во толпе панков в клубах я чувствовал себя очень одиноко, а в лесу наедине с природой этого чувства у меня не было. Когда я в панковском прикиде появлялся в дешевых пивных, где ошивались мои старые знакомые, я там чувствовал себя совсем неуместным человеком. Мне говорили, что прическа у меня не та, и одет я неправильно, и музыку я слушаю плохую. Им казалось, что я пытаюсь им проповедовать свои убеждения и вкусы, хотя я просто им заявлял своим видом, что я не такой, как они, что я другой. И уж точно я не собирался им ничего навязывать, а вот им хотелось мне навязать то, что они считали правильным.

И вот случился кризис, который заставил меня поторопиться с получением гражданства, и отъездом в другие страны Европы. Я уже давно хотел попробовать пожить в незнакомых условиях, но все откладывал это дело. Когда в девятом году я прибыл в Ирландию, я наивно полагал, что в других странах живут как-то иначе, но различия оказались столь несущественными, что я был очень сильно разочарован. Возможно, если бы с работой всё сложилось благополучно, я бы там остался на пару лет, но отчасти из-за кризиса, отчасти от безучастности окружающих, работы я там не нашел и отбыл в Норвегию и влюбился в тот регион, с его суровой природой, специфической культурой местных жителей, но мои рабочие руки были там не очень-то и нужны, потому прожил я там только два года. А потом Англия, где было много работы, но жить было тошно, благодаря гастарбайтерам из Восточной Европы, которые успешно там отравляют друг другу существование.

Жизнь в других странах напрочь лишила меня остатков иллюзий. В Англии я столкнулся с кризисом смысла жизни. Материальная жизнь у меня там наладилась, но морально я почувствовал себя слишком плохо. Ничего не доставляло мне радости, ни от чего я не получал удовольствия. Я знал, что моему сыну исполнилось десять лет, и я в принципе могу встретиться с ним без присутствия бывшей жены, видеть которую я не мог в силу её слишком скандального поведения. Все эти девять лет меня сильно мучило то, что я не могу видеть своего сына, хотя я и подавлял эти мучения, ведь они не могли ничего изменить. Вот я и отправился обратно в Латвию, и оказалось, что очень вовремя...

Когда я вернулся в Латвию, все точки над ё были расставлены, я знал, что мне нравиться, а что нет, чего я хочу, и ради чего стоит жить, а что просто мусор. Тогда я вполне осознавал, что никакие друзья мне не нужны, что я вполне могу обойтись и без общения, хотя по инерции изредка ещё пил вместе с одним больным человеком, который говорил глупости, которые мне казались забавными. Я вполне осознавал, что никакая это не дружба, никакой он не единомышленник, а просто шут, который кривляется за бутылку пива. Я вполне понимал, что слушать его бред каждый день я не буду, он кажется забавным только, когда это происходит пару часов в полмесяца. Для меня был важны только мой сын и моя мама, общение с ними мне было нужно, а со всеми прочими я общался только по необходимости.
И вот болезнь, инвалидность, и работа с ужасными людьми, которые в буквальном смысле слова несколько лет доводили меня до самоубийства. И я вытерпел так долго только потому, что каждые полгода надеялся на то, что мне наконец присвоят вторую группу инвалидности, и я получу возможность не работать, и каждый год я надеялся на то, что сын все-таки решиться переехать жить ко мне. Ужасное было время, но я как-то выжил и дождался второй группы инвалидности, и сын ко мне всё-таки переехал и получил приличную профессию в техникуме, а потом устроился на нормальную работу, хотя у него тоже, не всё гладко.

И вот я сижу и думаю, зачем я живу. Да, сыну, я нужен, нужен маме, но у них своя жизнь, и мне нужно искать себе какое-то занятие, что-то делать. Продолжать попытки устроиться куда-то на работу я не считаю перспективными, да и вряд ли я стану чувствовать себя лучше работая где-то дворником. Да, какое-то время я смогу порадоваться тому, что я сделаю ремонт в квартире на заработанные деньги, но это не вполне повод для того, чтобы жить дальше. Вот и остаются мне два любимых занятия - печатать и крутить педали...

Одиннадцатое ноября двадцать третьего года.

Не таким уж и мрачным кажется мне сегодня пасмурное утро, потому что сегодня жизнь моя вернулась в привычную колею. Пора начинать большую работу, но мне неожиданно захотелось немного отдохнуть, чиркнуть что-то пока моя стара белка почивает у меня на плече, раньше она долго не могла усидеть на месте, капризничала, возмущалась моим непослушанием, а теперь дремлет на плече часами и возмущается только тем, что я её сажаю обратно в клетку.

Вчера, ехал на городском автобусе из аэропорта, и автобус никак не мог тронуться, потому что водитель был вынужден продавать билеты жителям Центральной Азии. Вообще-то никто уже давно в Риге не продает билеты в транспорте, но для остановки аэропорта сделали исключение, у водителя есть терминал для приема расчетных карточек. И эти люди не могли понять, что с купленными талонами делать, пришлось им объяснять, что их надо приложить к электронному регистратору, иначе они не действительны. Ещё они не понимали, что делать с чеком, выданным вместе с талоном. Пришлось объяснять, что у нас все везде при покупке дают чеки, иначе товар нельзя поменять или предъявить торговцу претензии к его качеству. И тут меня спросили, а как же маршрутки, неужели там тоже, нужен электронный талон. Я ответил, что в свое время нужен был, но теперь в Риге нет маршруток, предприятие, которое ими заведовало, стало нерентабельным и потому закрылось, и нет теперь неудобных маршруток, есть только комфортные автобусы и троллейбусы с трамваями. И гастарбайтеры строители из Азии сказали, что если у нас нет маршруток, то это просто варварская страна. Меня ещё поразило то, что они совсем не смотрели в окно, даже когда ехали по мосту и можно было полюбоваться видом старого города. Они только крепко держались за чемоданы, обмотанные фасовочной пленкой, и смотрели в свои смартфоны. На комбинате железобетонных конструкций около моего дома работают во основном приезжие, как и в дорожном управлении и мостостроительных компаниях. И не нужны им никакие удостоверения о знании латышского языка...

Какое же это наслаждение - знать, что все в квартире лежит на своем месте, и это не надо искать! Я сам от себя не ожидал, что стану таким педантом и меня будет нервировать, что на столе в кухне стоит лишняя тарелка, и тому подобное. А так же меня жутко выбивает из колеи, когда я в разное время обедаю, ложусь спать, встаю, завтракаю, гуляю. Для меня это теперь жуткий стресс. Хотя при этом я не могу сказать, что мой распорядок совсем уж незыблем. Я то и дело его меняю, подстраиваясь под разные обстоятельства, совершенствуя его, но чтобы жить вообще без распорядка - это для меня ужас.

Черт! Мне уже сорок четыре года, а я только сейчас начал разбираться в том, что же мне нравиться в женщинах, а что нет. И главное, теперь мне размышлять об этом уже нет нужды, потому что с потерей трудоспособности я уже вряд ли для кого-то буду привлекательным. Да и сам я уже давно не очень хочу жить с кем-то вместе. В моем графике вряд ли для кого-то найдется больше пары часов в сутки. И куда-то делось мое снисхождение к людям. Похоже на то, что я его израсходовал, и потому стал старым привередой, который даже не хочет говорить людям об их недостатках, только недовольно морщится и думает о том, как бы забиться в какую-то нору, чтобы никто не трогал, не мешал мне печатать свои мысли и воспоминания. Было в моей жизни, конечно, очень много разочарований. Так много раз я увлекался разными людьми, которые при знакомстве казались мне интересными, но стоило мне начать рыть вглубь, как оказывалось, что то, что меня привлекало оказалось только ширмой за которой были только простейшие желания выжить, побольше урвать, унизить кого-то, вызвать зависть у окружающих. И все они почему-то считали себя чертовски умными, способными перехитрить всю вселенную и её создателя, если допускали его существование.

Да, желание людей доминировать меня с детства в них раздражало. Я поражался тем, кого совершенно не интересовало, почему дует ветер, кто не пытался постигнуть что такое бесконечность вселенной, но их голова была занята только тем, как бы кого-то клюнуть побольнее, чтобы знали, каково с ними иметь дело. Так же они думали о том, что бы где урвать, чтобы все завидовали. И этому они посвящают всю жизнь! Для этого они заключают браки, заводят детей, годами ходят на работу, которую ненавидят, чтобы потратить заработанные деньги на ненужное им барахло и постепенно выбрасывать, приобретая новое. И слабое место этих людей в том, что они не могут жить одни. Оставшись в одиночестве, они полностью теряются, не знают, что им делать, за счет кого самоутверждаться, кого бояться, кого клевать, чтобы все знали, что ты не слабый. В общем-то выбор человека невелик - либо делать глупости, либо тщетно пытаться разгадывать вечную тайну, зная, что разгадать её никогда не получится. Но доминирующие достигаторы не знают, насколько же приятно разгадать хоть ничтожную часть этой глобальной тайны. Они могут только в конце жизни узнать насколько горько осознавать, что прожитая в попытках доминировать жизнь была напрасной, что всегда был тот, кто доминировал над ними и он был не один, что вся их жизнь была только реакцией на страх, что все их желания были порождены только страхом.

Однако, желание быть первым, часто приводит людей к удивительным открытиям. Тот же страх смерти или оказаться неудачником часто заставляет людей задуматься о вселенной, ветре, солнце, откуда все это взялось. Да, многие становятся на путь познания не из самых лучших побуждений, но этот путь меняет их суть, и они забывают, зачем по нему пошли. В то же время, некоторые мостят дорогу в ад своими добрыми намерениями.

Недавно опубликовал на Пикабу достаточно дурацкий пост - пейзажное фото, и очень короткий текст о месте, где оно было сделано. Публиковал я это не в группе, а просто на своей странице, и оно набрало пять тысяч просмотров и двадцать с лишним плюсов. Был ещё комментарий за гранью тупости. Меня подобный успех сильно удручает. Это говорит о том, что народ в большинстве своем не любит читать, не любит думать, только смотреть яркие картинки. После этого мне хочется затосковать по старым временам, когда не было интернета, и невежество большинства было не столь очевидным. В те времена, казалось, что невежи только редакторы разных издательств, которые не принимают то, что не сходится с линией партии, а в свободных странах эти редакторы не публиковали то, что на их взгляд будет плохо продаваться. И авторам казалось, что народ на самом деле тянется к знаниям, к высокопарной литературе, и стоит только сломать этот барьер между читателем и писателем. И вот барьер был сломан с появлением интернета, и писателей постигло жестокое разочарование, особенно на постсоветском пространстве. Оказалось, что самая читающая нация в мире читать совсем не хочет, а то, что в СССР выпустили столько трудов Ленина, что ими можно было бы вымостить дорогу от Земли до Луны совсем не значит, что эти труды хоть кто-то хоть раз прочитал. Да, многих заставили их приобрести, и демонстрировать гостям на книжных полках, осторожно цитировать в своих выступлениях разных классиков, но все это было по принуждению, и даже те, кто принуждал все это читать, сами это не читали, и про себя проклинали этого Ленина, на кой черт он столько настрочил, мог бы, как Мао, написать маленькую красную книжечку в понятных выражениях, где все ясно. Да и студенты ВУЗов тоже часто проклинают философов, которые настрочили толстые тома, а им теперь зубри, сдавай, чтобы получить наконец диплом, и все это успешно забыть. Они попадают в редакции желтой прессы, где строчат по шаблонам статьи или же очерки. И все это лишь ради стандартного набора - собственное жилье, автомобиль, тряпки, партнер для секса, возможно дети. И даже этим творцам ничего не хочется читать, только смотреть веселые картинки, чтобы убить время. На худой конец можно почитать анекдоты, афоризмы, короткие цитаты великих. Даже порнографию читать особо никто не хочет. Тоскливо мне после этого становится.

Да, теперь пора браться за перевод. Всё равно вряд ли кому-то интересно читать мои излияния, особенно на русском языке. Возможно я освою английский, и обрету хоть немного читателей. Да и интересно же и приличную книгу почитать на другом языке. И пора, наконец начать все это озвучивать. Возможно слушать меня кто-то захочет.

Двадцать шестое ноября двадцать третьего года
Не знаю, кому легче в время болезни каким-то вирусом, когда высокая температура и болит голова и горло просто лежать. Два дня я пробовал соблюдать постельный режим, но сегодня утром это стало для меня совсем невыносимо. Сидеть в кресле и печатать, конечно, тяжело, но не так мучительно, как лежать целый день и смотреть фильмы один за другим, то и дело пытаясь заснуть.

А на улице чертова зима, без которой мне в Англии было как-то не по себе. На улицу выходить как-то не хочется, даже в удобной для любой погоды одежде, но я ощущаю потребность в прогулке, не смотря на плохое самочувствие. Началась какая-то моральная тошнота от чтения Х, как теперь называется Твиттер. Илон Маск просто гений, очень удобный для пользователей ребрендинг. Раньше надо было долго набирать слово Твиттер, а теперь одного нажатия клавиши достаточно, чтобы обозначить худшую социальную сеть.

Вчера завязалась у меня там достаточно неприятная дискуссия с переехавшим совком. Не знаю, может не только советские люди с таким обилием пены у рта доказывают всем и каждому, что страна, в которую они переехали является раем на земле. Впрочем это и не важно. Важно то, что я не сразу понял, что в этом человеке у меня вызывает тошноту. И пришлось напечатать много коротких смсок пока до меня дошло, что меня раздражает. Причем меня раздражает так же и пена в уголках рта у тех, кто гордиться тем, что остался на родине, не смотря на все трудности и этим гордиться. В общем причиной моей тошноты является потребность людей чем-то гордиться. Чем угодно - происхождением, профессией, работой, браком, холостой жизнью.

Однако, не гордостью одной сыты люди. Сначала они гордятся тем, что они где-то живут, а потом начинают ещё и стыдить окружающих в том, что они им не завидуют. Да как вы смеете не восхищаться страной, в которую я переехал! И тут, конечно, сразу на ум приходят подростки, фанаты какой-то музыки, которые так же всем доказывают, что какой-то условный Алишер Моргенштерн - это классика, это гений, а кто с этим не согласен, ни черта не понимает в музыке и потому на костер его. Да я и сам одно время не хотел общаться с теми, кто не разделял моих пристрастий в каком бы то ни было направлении.

Вообще желание навязать кому-то свой вкус происходит от неуверенности в правильности своего выбора, из-за сомнений. Но не только! Многим людям, болезненно переживающим свое унижение, хочется унизить окружающих, вызывая у них зависть.  А чтобы вызвать зависть, нужно для начала навязать всем свои вкусы. К примеру собрали вы коллекцию марок, а вашему другу это безразлично, он не понимает ценности этой коллекции, марки для него просто бумажки и они ему не нужны. И тут надо как-то объяснить ему ценность марок, навязать ему свою одержимость, чтобы он почувствовал ваше величие, которое зиждется на обладании коллекции редких экземпляров. И если этот сосед не принимает ваших ценностей, то появляется желание сделать ему больно каким-то способом. И так начинается и ксенофобия, и религиозные войны, и драки футбольных болельщиков, ссоры фанатов разных рок-групп, и непримиримая вражда поклонников Стива Джобса и тех, кто в знак протеста сидит на андроидах.

Не знаю, почему у меня в этот раз ушло столько времени, чтобы понять причину тошноты по отношению к анониму. Я чувствовал дискомфорт от общения с анонимом, пишущим глупости вкратце и не мог понять, что же мне так плохо. И из-за этого непонимания я продолжал дискуссию, мучая сам себя. И только, страдая от бессонницы после дня в кровати, я начал понимать, в чем дело. А до этого я пытался обосновать то, что я не восхищаюсь страной проживания этого человека. И изрядно поломал голову, кока додумался до того, что неприязнь у меня вызывает не конкретная страна, а желание людей доказать мне, что она самая лучшая и их ярость, которую вызывает мое несогласие с ними.

Я сначала пришел к выводу о том, что мне сейчас совершенно безразлично, где именно жить. Внешний мир стал мало меня волновать, он теперь исследован, и доступен в видео и аудио форматах в интернете. Большинство современных людей трудно чем-то удивить, слово "экзотика" неумолимо уходит из лексиконов. Путешествовать становится достаточно скучно, как и переезд в другую страну для работы или постоянного проживания стал банальностью. Да и во многих сферах стала возможной удаленная работа, так что место проживания перестало иметь какое-то значение. Некоторые труженики интернета каждую неделю меняют страну, не прерывая своей работы. Но вот люди старой формации, советской закалки это воспринять не способны. Я помню, как некоторые мне писали, что я изменил родине, когда узнавали, что я переехал в другую страну. Для них даже турпоездка в "заграницу" очень много что значит до сих пор.

Когда я покидал Латвию много лет назад, я надеялся на то, что в других странах мне будет не так плохо. И чтобы понять, почему мне было плохо в Латвии мне пришлось пожить в нескольких других странах. И я понял, что страна в том, что мне было плохо не при чем, а люди везде более или менее одинаковые, где-то они поголодней, позлее, где-то сытые и потому благодушные, но везде они люди и везде мне с ними плохо, потому что я ждал от них того, что им совсем не свойственно, начитавшись очень плохих книжек. И стоит избавиться от этих ожиданий, чтобы прекратить свои страдания, а не носиться по разным странам в поисках идеальных людей.

И тут многие, конечно, заведут песню об уровнях жизни, о размере достатка, о свободе слова и личности, социальной защите. Свобода не делает человека счастливым, только её отсутствие может сделать некоторых людей несчастными. Свобода, как воздух, пока она есть, её не замечаешь, и больно, когда её нет. В отношении социальной защиты можно сказать, что пристроиться можно везде, и к любым тяготам можно привыкнуть и перестать их замечать. Да, жить с удобствами во дворе мне сначала было тяжело, но потом я к ним привык, как и к физически тяжелой работе я тоже через месяц где-то привыкал, и она уже казалась не такой уж и тяжелой. То же самое и в отношении достатка, когда я зарабатывал много, я переставал считать деньги, сорил ими, а потом, когда я работал на низкооплачиваемых работах, мне было поначалу трудно считать мелочь, планировать свои траты, в чем-то отказывать себе, покупать что-то похуже и подешевле, но потом я как-то приспосабливался, привыкал, и было уже совсем не больно. А желание и невозможность что-то купить мучают людей при любом уровне доходов.

И главное то, что, как это ни странно, но большая часть человечества готова довольствоваться малым. Все, конечно, кричат, что хотят миллион, миллиард, но стоит их спросить о том, что они готовы сделать ради того, чтобы заполучить вожделенную сумму, как они начинают нести полнейший бред, вроде того, что я бы голый пробежал по центру города или женился бы на старухе, но никто не собирается ради этого долго и упорно работать головой, они предлагают свое унижение, мучение, риск жизнью, в общем то, что никому даром не нужно. Ну и даже если таким мечтателям стать миллионерами предлагают сделать что-то конкретное ради этой суммы, в основном они дают заднюю, предпочитая довольствоваться скучной работой и нищенской зарплатой, да поросячьими радостями вроде поесть, поспать, напиться, перепихнуться кое-как.

А вот к чему привыкнуть и притерпеться нельзя, так это к обществу. Есть поговорка о том, что стерпится и слюбится, но это совсем не так. Да, ненавидящие друг друга люди могут научиться уживаться друг с другом, начать соблюдать негласные соглашения, но дискомфорт от сосуществования никуда не денется, его будет только больше и больше. И миллион многие хотят именно для того, чтобы не общаться с токсичными людьми, а те, кого эти многие люди готовы терпеть возле себя стали более льстивыми и угодливыми. Но они не знают, что если у них появится условный миллион, то это вызовет зависть у их друзей, а потом и неискренность в отношениях, а затем и разрыв этих отношений. В общем, зависть сделает милых им людей токсичными. Так что не только для Буковски общение с людьми было проверкой на прочность, а одиночество блаженством.

Когда-то я понял, что негативное мнение обо мне других людей, причиняет мне ужасные страдания и пытаться всем понравится - это не выход из этого затруднительного положения. Я долго шел к убеждению в том, что умение положить с большой вышки на чужое мнение может избавить от этих страданий и манипуляций собой со стороны окружающих. Положить на мнение человека от которого не зависишь, достаточно легко, а вот на мнение начальства, от которого зависит твоя зарплата не очень-то и возможно. Да и тот же коллега, если его мнением открыто пренебрегать, может нагадить, как и сосед по подъезду.

И тут появляется мечта о том, чтобы жить где-то в маленьком домике в лесу, подальше от людей, и работать удаленно программистом, а лучше стать гениальным и востребованным художником, а то программирование занятие нудноватое. А ещё лучше выиграть в лотерею вожделенный миллион, положить его в банк и потихоньку его проедать скромно так в одиночестве и не беспокоясь о том, что и кто о тебе думает. И некоторые делают неплохие деньги на желании большинства людей жить в одиночестве, общаясь разве что с питомцем, разговаривая с телевизором. Те, что потупее названивают и предлагают "инвестировать" сбережения, а те, что поумнее пишут книги о том, как стать миллионером или читают лекции о грамотном инвестировании, проводят онлайн курсы программирования. Есть даже те, кто проводят курсы живописи и рисунка, и на этих курсах много тех, кто мечтает научиться рисовать и продавать свои картины за миллионы, сидя дома, ни с кем не общаясь. Но потом, даже некоторым тупицам, вроде меня, становится ясно, что умея рисовать, на картинах деньги не заработать, нужно проводить курсы для таких же мечтателей, а общаться с людьми достаточно неприятно.

И ведь многие люди готовы экономить буквально на все, есть всякую гадость, одеваться в чужие обноски, жить в трущобах, но только бы поменьше ходить на работу и контактировать там с другими людьми. И многих не пугает физическая нагрузка на работе, лишь бы поменьше было контактов с людьми, потому физически тяжелый труд не очень высоко оплачивается. А вот инженеры или архитекторы зарабатывают достаточно много, потому что они не сколько работают над проектами, сколько доказывают их состоятельность, обсуждают их с коллегами. Там нужно именно умение коммуницировать с людьми. Да и те же художники, при жизни получают хорошие деньги за свои работу, только если умеют их преподнести галеристам, покупателям, публике, коллегам. А такие, как Модильяни и Ван Гог были нищими, потому что не умели коммуницировать с людьми, не смотря на свою гениальность при жизни были нищими. Продавец в газетном киоске получает очень мало, потому что он с покупателями практически не общается, но вот менеджеры, которые продают оптом продукцию крупных корпораций, обсуждающие сделку несколько дней зарабатывают миллионы, потому что они общаются много, и умеют это делать, и делают это с серьезными людьми. Хотя и те и другие продавцы. Даже автослесарь, который плохо коммуницирует с клиентами или начальством получает намного меньше того, кто умеет себя преподнести клиенту и начальнику. Иные проститутки зарабатывают за час столько же, сколько швеи зарабатывают за сорок часов и тут тоже дело в количестве и уровне общения. Везде, в любой стране, чтобы больше зарабатывать, нужно много и умеючи общаться и продвижение по карьерной лестнице зависит сугубо от этого навыка. А иначе не было бы так много тупых, некомпетентных руководителей, которые по всем вопросам нанимают себе помощников, а сами только и делают, что грамотно общаются с вышестоящими.

Я осознал свою потребность в одиночестве и независимости достаточно поздно, после долгих мучений. И после этого осознания долго думал, чем бы мне заняться, чтобы зарабатывать деньги, ни с кем не контактируя. Я учился рисунку, игре на гитаре, мечтал о карьере писателя, хотя для того, чтобы писать, нужно очень много вдумчиво общаться с многими людьми, чтобы просто было о чем писать, а потом давать интервью, чтобы рекламировать свои книги, участвовать в телешоу, приходить на встречи с читателями. Это было бы для меня кошмаром. Как и заискивать перед покупателями на выставке своих картин, будучи художником. А играть на гитаре где-то на улице и петь стоя над шапкой с мелочью было бы для меня величайший трагедией в жизни, как я понял.

И мое желание исполнилось неожиданно. Мне вдруг поставили достаточно неприятный диагноз, присвоили инвалидность, что дало мне освобождение от общения с людьми. Да, пенсия у меня не очень большая, особо не разгуляешься, но к тому времени разгул мне уже надоел. Многие свои потребности я ликвидировал, и оказался в блаженном одиночестве. И мне даже безразлично живу я в городе или в домике в лесу. В магазине я пользуюсь кассой самообслуживания, вежливо киваю соседям по дому, могу даже рассказать им, как мои дела, если они спросят, и это меня совершенно не напрягает. С меня довольно только осознания того, что мои границы никто не может нарушить без моего на то желания. Можно сказать, что мечта сбылась самым неожиданным образом. И инвалидом меня сделало именно неприятное общение со сверхтоксичными людьми. Фактически они, желая сделать мне больно, привели меня к блаженному одиночеству.

И в этом одиночестве я могу сколько угодно философствовать, и печатать, и это является наивысшим для меня удовольствием. И это потому, что я могу печатать все, что мне нравится и не беспокоиться о том, поймут меня читатели, оценят ли, заплатят ли что-то издатели. Мне не надо кривить душой, ломать замыслы об коленку, заставлять себя выводить всякие пошлости на потребу толпе. Кто-то скажет, что в моей жизни не хватает острых ощущений, но у меня пока достаточно воспоминаний об острых ощущениях.


Осознание желание остаться в одиночестве пришло тогда, когда выдохся мой протест, который горел во мне с детства. Протест этот был против неосознанных действий окружающих. Я начинал вредничать, когда от меня что-то требовали, но не объясняли, зачем это надо. Особенно это касалось моего отца, который вообще ничего никогда объяснить не мог. Мы с ним как-то возненавидели друг друга с момента моего рождения. Мама напротив объясняла мне много, и не всегда уверенно, так что авторитетов для меня никогда не было. Был авторитарный дед, игравший роль отца, но он был совсем неграмотным, и вечно у него случались различные неудачи, из-за его упорного нежелания чему-то учиться. Он считал очень унизительным с кем-то проконсультироваться даже по какому-то пустяковому вопросу, и до последнего он не хотел признавать свои ошибки.

Я не сделал очень много полезных для себя вещей на зло тем, кто меня высокомерно наставлял, и в то же время сделал то, чего делать не должен был, из того же духа противоречия, чтобы как-то сказать тем, кто пытался учить меня жизни, что они не правы. В этом суть субкультуры панков. Мне очень хотелось продемонстрировать свою свободу от мнения окружающих о себе. Но вдруг до меня дошло, что если у меня есть потребность демонстрировать эту свободу и независимость, то я же в этой свободе и сомневаюсь, то у меня этой свободы и нет. И только после этого осознания я перестал дискутировать с теми, с кем не согласен, перестал им что-то объяснять, в чем-то их убеждать. Я вдруг понял, что мне это не нужно. Понял я и то, сколько сил я напрасно потратил на все эти споры и протесты, насколько дорого мне обошлось понимание этих простых истин.

После того осознания из моей головы ушел и гнев в отношении своего отца, он перестал меня мучить. Мой отец мне стал совершенно безразличен, лишь иногда он вызывал у меня усмешку. Всё, что я от него хотел, это чтобы он исчез из моей жизни. Теперь я понимаю, что всё, что я на зло всем нагадил сам себе выше крыши и всё только из-за того, что мне не было безразлично то, что обо мне думают окружающие, которые мне не нравились. И мне же казалось, что у меня есть силы и время на всю эту чепуху, а оказалось, что нет, оказалось, что я потратил на вредность силы и время, что мне были даны на любимое дело. Хотя мое любимое дело - познавать, а познавать можно лишь совершая ошибки.