Рыбалка 11

 А тёплый вечер и даже чёрная ночь, это же не конец жизни. Вполне естественно, они, и вечер и ночь, могут стать продолжением светлого дня. Только нужно пробудить в себе желание и фантазию.
    - А давайте сделаем праздник! - неожиданно как-то, предложила Упёрла. - Чтоб был костёр! Пляски, танцы, песни, фейерверки! Пиршество! Игры!
    - Это ты чего это, собираешься пиры закатывать?! С какой радости? Да и день не праздничный, - как-то скупо заволновался Болдун. - Что это ещё тут за пляски, а еда? Это же всё чего-то стоит. 
    - Ой, през! Для Вас это разве деньги? - сразу же, мягким, слегка ироничным голосом возразила вольная Гения. - Ерунда одна. Так только, мелочью погреметь.
    - Значит праздника хотите. Радостей. Показать свой молодой задор. Ну что ж, устроим и праздник! - не долго сопротивляясь, то влево, то вправо покачивая своей головой, вдруг согласился водяной властитель.
    - Ой, ой! Какая радость, през! - загомонила лесо-озёрная знать. - Петь будем, плясать, подскакивать!
    В это время рыбак и поэт молча стояли возле машины и смотрели, не особенно ещё понимая, что ещё и к чему движется новое развитие дальнейшего времяпрепровождения чистых жителей мироздания.
    А земное небо темнело, сливаясь всё больше и больше с бесконечным загадочным космосом. Жаркий липкий воздух уже остыл и окутывал всё живое и не живое лёгкой прохладой. Вместе с самой природой потемнели и лица, фигуры всех участников странного события, которое разворачивалось на свежей приозёрной поляне.
    - Снимай Борис свой котелок. Уху мы уже всю съели, - сказал из тёмной травы еле заметный Болдун.
    Рыбак подошёл к потухшему костру, снял с опорок перекладину вместе с котелком и отнёс его подальше, ближе к кустам. И только он успел повернуться обратно, как на прежнем дневном кострище, вдруг вспыхнул новый костёр, ещё больше и сильнее, чем прежний. Он полыхал от брёвен уложенных шалашом, взметая вверх жаркие яркие языки пламени вместе с влетающими, как раскалённые светлячки, искрами. Весь безлесный берег был светел от стремительного огня. Горевшие брёвна шипели и трещали.
    Все, кто находился на поляне, повернулись к нему, удивлённо глядя на неожиданное огненное явление. Их фигуры, лица освещались тёплым, даже горячим светом. Жёлтое пламя от свей силы закручивалось в спираль и низко гудело.
    И на фоне возникшей картины, вдруг послышался ещё какой-то, надоедливый, невыносимый для чутких ушей гул. Он осторожно, накатами прошёлся по краю озера, овладел поляной и затих, совсем исчез в чёрном невидимом лесу. Но одновременно с ним, над озером стало появляться некое голубоватое свечение.  Оно росло вверх и опускалось вниз к воде, и к берегу озера. И через некоторое время все увидели, что свет принял форму наклонной лестницы с площадкой наверху. Высотой метров десяти. Сама новоявленная лестница испускала холодное голубоватое свечение. На площадке стояло кресло, похожее на трон. Оно также светилось, но расцвеченное голубым и зелёным. И это полупрозрачное, как вытканное из света сооружение, словно парило над тающем в вечерней темноте озером, только касаясь немного берега обжитой поляны. Сооружение казалось величавым и незыблемым, с широкими резными перилами. И такой же, с узорами и какими-то фигурками по бокам подлокотников да поверху спинки, своим видом представляющий всесилие и власть, надменный трон.
    Костёр горел яростно. Люди и сказочные персонажи от его жара стали ближе к краю поляны и приподняв головы завороженно смотрели на поднявшуюся над озёрной водой новую необычную явь.
    И увлечённые хозяева и гости озера сразу-то и не почувствовали, и не услышали, как по всей поляне музыка полилась плавная. Занялась она сначала где-то от озера, а потом весь край леса охватила, вместе с рыбацким биваком. Она медленно росла торжественная и гордая, и одновременно радостная, как опарное тесто ждущее своего часа. Замершие участники рыбацкой истории приподняли свои скрытые полумраком  лица и ответно ей заулыбались. Отсветы огня играющими тёплыми бликами ложились на их открытые тела. Все казались неестественными и непохожими на себя. Тёмные силуэты охваченные прыгающими жёлто-красными крупными мазками.
    Лестница холодно светилась, влюблённый в себя трон сиял, а с него по-змеиному торчала тёмным пятном маленькая голова черепахи.
    Мы лишь маленькие люди. Всего не знаем и даже то что видели, не всё можем понять и по праву знаний, объяснить. И что интересно, некоторые из нас не зная и не понимая сути, уже на этом могут делать деньги. Причём, это финансовое явление очень давно стало представлять массовую заинтересованность в человечестве, как со стороны продавца неведанного и непознанного, так и со стороны покупателя, которому это так необходимо. Сами понимаете, здесь уже входу товар гадалок, предсказателей будущего, созерцателей прошлого и прочих продажных чудес. И сосед Бориса, работник городского зелёного хозяйства: косарь травы, обрезчик кустов и деревьев, никак не мог понять, почему, когда планета Марс стоит на одной оси с родной планетой Земля, он должен был есть только помидор, когда ему хотелось закусить огурчиком. Это его сердило и раздражало, но жена настаивала, потому что, когда она осталась без работы, то закончила курсы на астролога. И потому от мужа требовала неукоснительного выполнения сложившегося гороскопа. И каждый раз выпивая рюмочку за рюмочкой, он никак не мог понять: откуда планета Марс знает, что ему, Иннокентию Вениаминовичу, нужно съесть красный помидор, а не крепенький огурчик? Жена ему объяснила, что возникает такое космическое влияние на нашу человеческую жизнь. И Иннокентий Вениаминович, беря в одну руку рюмку в другую огурец, начинал чувствовать как мощные ненавистные силы планеты Марс принимались отбирать у него желанный овощ. А так как он был человек сильный и волевой, то он всегда сам съедал свой огурец, а не отдавался во власть красной планете. Жена, как правило, в это время находилась в какой нибудь из комнат и потому не видела предательства мужа и его борьбы с соседним воинствующим колоссом. И после всего Иннокентий Вениаминович, поднимался из-за стола, становился напротив окна уперев руки в бока, пристально глядел в чёрное небо и громко с силой говорил: "Вот, так-то!"
    Хотя в принципе, вернее без него, он этот помидор мог бы съесть с огромным удовольствием. Потому что в мире есть очень мало людей, которые не любят помидоры. Но победа над самой планетой Марс ему предавала большое внутреннее величие. Он начинал себя чувствовать чуть ли не греческим богом.
    Мы люди такие, кем только сами себе не приснимся.
    А в это время по ночному небу над озером и лесом прошёл тёмно-багровый сполох, затмив все показавшиеся звёзды и яркую луну. И следом, над всем пространством во вновь появившемся чёрно-фиолетовом с исчезающей синевой, с разбросанными холодеющими звёздами да луной, похожей на круглую дыру в какой-то другой светлый мир, в чей-то день, грянула величественная  и высокая музыка. Своей силой, мощью, слаженностью, проникающая в любую душу красотой и торжеством её же, в каждых из слышащих. И среди прекрасного звукового дворца, от возвышенного сияющего трона поднялся воин в костных доспехах, его голову прикрывал такой же шарообразный шлем, в правой руке он держал громоподобный сверкающий меч, а в левой круглый щит из костяных пластин. Высокий ростом и мощным кряжистым телом воин величественно возвышался над тёмной землёй, где только свет от бушующего костра разбрасывал рядом с собой огненные блики.
    Воин поднял руку с мечом, как бы пронзая нависшее тяжёлое ночное небо. И сначала глухо, затем раскатами гулко, рассыпаясь с треском порванного материала грянул гром и за ним безжалостно сверкнула холодным ярким светом, освещая и  тихое невидимое озеро и притихший лес, промелькнув мгновенной изломанной стрелой до самой гладкой воды, молния!
    А воин стоял и пел какую-то песню, гимн, зычным, звучным басом, который вторил самому грому. Также сильно и властно. И тут же, сразу же, стоявшие около костра озёрные и лесные нимфы принялись подпевать ему своими женскими звонкими голосами. Представление росло и ширилось. Звёзды сдвинулись с места и стали медленно ползти по кругу. Какая-то птица в вышине махнула совсем чёрными крыльями и пропала в самой выси, в самой невидимой чёрной бесконечности. Громко и старательно заухала сова и издевательски, смешками застонала выпь. Нимфы, как и звёзды, пританцовывая ходили друг за другом вокруг костра. На них были одеты короткие почти прозрачные туники. Они мелодично пели плавно поднимая и опуская свои гибкие руки. Костёр шипел и разбрызгивал сердитые искры.