Озеро
мне запали в память замшевые бумажники и кошельки на ее прилавке, бордовые и черные, яркие, как похоронные принадлежности, однажды, прекрасным днем, мы сидели с ней в кафе, кофе со сливками, здесь, в огромном, точно кафедральный собор, торговом центре, бьет фонтан, временами взмывая до верхнего яруса, туда, где плафон, подобный прозрачному куполу Пантеона, а в его обрамлении парит облако, похожее на Англию, трущуюся плоским надувным днищем о Ла-Манш, кто, вообще, решил, что главное – содержание, а не форма, разве с этими круглыми ядрами мороженого в легких блестящих кратерах способно сравниться оно же, но в липкой упаковке, аргумент мороженого, если я не ошибаюсь, первым привел еще Фома в «Сумме теологии», попутная мысль – глядя в ее голубые снежные глаза – религии Откровения делают с реальностью ровно то же, что происходит с деревьями когда у них спиливают мощные ветви – тонкие побеги прорастают прямо из ствола, оплетая его зыбкой сетью, и вот так же, напрямую от Верховного, падают веления и видения, испаряются грандиозные посредствующие космосы, неоплатонические вселенные, пламенеющие эпифеномены бездны, и мой эстетизм не в восторге от такой картины, потом я подумал, что вот это всё и есть «сингулярность» – фонтан, запах кофе, синие глаза, шершавое облако, смятое в гармошку застывшего мига
через много лет мне был сон – отчего-то все важное я узнаю в сновидениях – лиман в вечерней мягкой пустыне, Тмутаракань, то есть, было именно произнесено: «Тмутаракань», на зеленовато-коричневом небе – тусклые звезды, рядами, как гвозди в кожаной обивке, небо, скажу так, было до крайности необычным, оно, действительно, вздувалось влажными пузырями между звездами, вдруг мы – я и беседовавший со мной незнакомый друг, сухой и темный, словно крылья бабочки-траурницы – увидали на поверхности мелководного озера плывущее спиной вверх женское тело, я подбежал к нему, по пояс в вязкой жидкости, и тут меня обожгла острая смесь жалости и омерзения – туловище вместо человеческой головы венчал череп собаки, вываренный, прохудившийся по шву, вода кругом загустела, как белесый бульон рыбного супа, я догадался, что это – она, моя наставница, ее осудили и изуродовали за мое метафизическое блудодейство, и позвоночник парализовало ужасом, растворившим, не слабее пресловутого витриолума, фундаментальный гул и обертоны бытия
Свидетельство о публикации №223090100349
А ежели серьезно: эстетическое от-до-хно-вение.
(Захотелось, чтобы это слово как бы медленно выплывало из тумана. Будто мираж корабля в Антарктике.)
Вечный Праздник 04.09.2023 12:37 Заявить о нарушении
Леонтий Варфоломеев 04.09.2023 13:45 Заявить о нарушении
Как Алеша Карамазов, когда говорил: "Я мучиться, мучиться хочу!", слушая истории брата.
Мог бы бросить слушать: мол, ой, все, надоело, пойду каких привычных мне историй почитаю лучше. А тебя, Иван, в ЧС. И красная рецензия.
Но нет. Преодолевал себя.
Ибо надо было так.
Я же, впрочем, тексты, которые меня мучают просто особо не читаю. Бросаю, едва мука засвербит в мозгу.
И мук нет никаких. Больно нежен.
Вечный Праздник 04.09.2023 14:22 Заявить о нарушении