Баребух

Мартышкинский сумасшедший дом располагался на возвышенности - прямо над селом Мартышкино Тимирязевской губернии. Сам Мартышкин стоял на этой горе полуголый и пьяный.

Вокруг бесновалась красота с разливами зелено-желтых портретов полей и бело-голубых пляжей неба.

Около сарая барахтался в гусиных перьях пес Робинзон. Несло осиротело навозом, часто щекотали слух пернатые и кисло тянули мыши. Жгло до щекотки в ушах взбалмошное солнце.


Издавна повелось валить всё на людей выдумывающих неизвестно что и без причины, и то - становилось следствием недоверия к оному типу мысли. Мартышкин слыл в селе как раз таким брехопатом, еще не скатившимся, скажем так, в полость безнравственности, но дающим право и повод на просветление и ум, - и поэтому был определен в сумасшедший дом не на облучение и вакцино-терапию, а на должность дворника. 

Доктор Симонов, большой и думающий часто человек, говорил про самого Мартышкина, что он неизлечим. Однажды даже приноровился иметь желание добыть у Мартышкина анализы, но всякий раз Мартышкин избегал участи, как доводилось с изворотливостью и брыканием.


Как раз, когда у Мартышкина проснулось лицезрение обожаемой вокруг села природы, когда одноименно дух замирал от летнего настроения, то сзади и подкрался к нему доктор Симонов. Симонов тоже был полуголый и пьяный. Мартышкина это не смутило.  Отнюдь - даже обрадовало, ему показалось, что доктор хочет поговорить по-настоящему и раскрыться, может даже пригласить выпить чаю.


Но доктор Симонов накинулся на Мартышкина, связал его дворовой веревкой, на которой сидел пес Робинзон, стянул с Мартышкина трусы и всандалил по самые помидоры тому укол, потом соскреб на стекляшку что-то, и развязав уснувшего дворника оставил отдыхать на горе, - прямо над селом Мартышкино Тимирязевской губернии.