Практика общий охват извне10. 2. 1-5

10. Общепланетарный системный кризис и пути его преодоления


10.2. Варианты спасительного выхода из системно-планетарного кризиса


10.2.1. О производящем самопреодолении. Депопуляторский выход из глобально-планетарного кризиса.

10.2.1.1. Концепция устойчивого развития и депопуляторское преодоление общепланетарной кризисности.

10.2.1.2. Критика попыток реализации устойчивого развития посредством «укрощения» производства.

10.2.1.3. Труд и обеспечения устойчивого развития.

10.2.1.4. Устойчивое развитие и депопуляторское преобразование человека.

10.2.1.5. Смерть человека и мира как неминуемый удел потуг буржуазной спасительности.


Примечания


10.2. Варианты спасительного выхода из системно-планетарного кризиса


Итак, над планетой нависла и даже разверзается беспредельная опасность. Не избавимся от нее — наступит конец истории, конец человечеству, всему миру. Эта опасность от глобально развернутого производящего существования человека, зашедшего и заведшего за собой мир в интегральный общесистемный кризис, уготовивший инфернальную бездну. С производящим способом существования нужно что-то срочно, безотлагательно делать. Ибо, по логике, обозначившей историческую «точку невозврата» [530]», больше, развернувшейся с 24 Февраля 2022 г. третьей мировой войной, миру будет неимоверно трудно избежать ядерный и термоядерный коллапс.

В конце предыдущего раздела намечены два варианта выхода из сложившейся кризисности. Первый предполагает укрощение, приостановку, «оседлание», или просто «прикончить» производство (производящую практику). Куда лучше второй путь: преодолеть, отказавшись (положительно упразднив) от него, начав иначе жить, более развитым способом существования в мире, осваивающе-произведенчески. Обратимся к ним снова, дополнив, сконкретизировав сказанное, на предмет их осуществления. Даже — заметив известную связь обоих вариантов. И начнем с первого.



10.2.1. О производящем самопреодолении. Депопуляторский выход из глобально-планетарного кризиса.


Вообще-то, о средствах и путях (по сути, либерастических), — их депопуляторской тщете вырвать производство из им же созданной трясины, — мы немало говорили (особенно в разделе 7). Речь не раз пойдет и ниже.

В этом смысле не мешало бы через общее осмысление коснуться хотя бы некоторых из данных направлений и, соответственно, еще раз показать, что производство, как бы ни старалось, лишено средств преодоления самое себя, следовательно, обрести спасение от абсолютного краха. То же, что этих «средств» его носителями- «спасителями» (включая депопуляторов) предлагается множество, иначе и не может быть. Ибо, предпринимаемые ими попытки разобраться, в добавок, преодолеть какое-либо направление общепланетарной кризисности, представшей и раскрывающейся очередной глобальной проблемой, выливается в соответствующий поиск-«рецепт» выхода. Он часто-густо тут же берется на вооружение, становится смыслом и программной целью деятельности заинтересованных социально-политических структур. В том числе на международном уровне. И не без того, чтобы «под заказ».

Правда, имеет место и другое. Множество с виду попыток побороть настигший кризис (в силу его интегральности) и любое его проявление (понятно, глобальная проблема, коей оно выливается) как бы перекликаются, взаимодополняются, по сути, будучи об одном и том же. В конечном итоге, эти самые попытки также объединяются, интегрируются. И, стало быть, достаточно взяться за один из путей выхода, чтобы, тем самым, и остальные тут же под боком оказались, конкретизируя и продолжая друг друга. Не потому ли, нельзя не заметить, за решение какой бы проблемы ни берутся, какой бы путь преодоления навалившихся опасностей ни выбирают, оно (решение, выбор), так либо иначе, уготавливает одно и то же: невозможность, сохраняя производящий способ существования, справиться, спастись. Больше, разрешается соответствующая глобальная «забота» или нет, но исход, спасительный результат один: нигилизация (смерть) человека. Значит, и мира...

Нетрудно также заметить: как бы объединяет все данные варианты, одновременно служит своего рода толчком-основанием для них так называемая «концепция устойчивого развития». Как известно, с докладом ее под названием «Пределы роста» выступил, обретя всемирную известность, возникший, — а может, сложенный специально «закулисой» и правящей бал в современном мире (не будем, все же, гадать), — где-то 50 с лишним лет тому, «Римский клуб». В нижеследующем мы попытаемся осмыслить хотя бы некоторые варианты выхода из глобальной кризисности и нависшей смертельной опасности, так либо иначе, сопряженные, отталкивающиеся от концепции устойчивого развития. Причем, — непременно на путях депопуляции, которая пронизывает, главенствуя, мироотношения и дела, отдающие буржуазностью, особенно в олигархических транснациональных, финансово-корпоративных кругах...

Мы намерены держаться в своем осмыслении категориальных моментов концепции устойчивого развития, избегая касательства конкретных движений, связанных с именем того либо другого автора. Этими категориальными основаниями выступают такие, как «человек», «производство» («труд»), «технологии», «собственность» «информация», «глобальный кризис» и некоторые другие предметы, весьма значимые не только для осмысляемого (депопуляторского) варианта решения проблем будущего, но, вообще, для любой попытки разыскать выходы из современной кризисности и обрести пути дальнейшего движения истории, бытия человека.

Осмысление депопуляционного варианта преодоления глобально-планетарной кризисности следует начать с констатации не раз указываемого выше. А именно: невозможность присваивающими, производяще-капиталистическими средствами преодолеть глобальные роковые коллизии с тупиками, куда современный мир, считай, утоп, лишив нынешних хозяев жизни сил удержать располагаемую власть и произвол. Стало быть, удовлетворять свои неуемные, экспансивно-прихватительские формы самообеспечения. Утрата отсюда созидательных смысложизненных оснований, валящие со всех сторон неразрешимые глобальные проблемы, — одним словом, тотальное инферно, откуда не усматривается просвет, — это все, за неприятием подлинно созидательной альтернативы, толкает планетарную корпоратократию к, так сказать, «политике радикальных урезаний», с главенством десоциализации, сплошной дегуманизации, нивелировки человека. В конечном итоге, властвующая элита бежит из реальной жизни, разрушая последнюю и сооружая «спасительный» для себя новый мировой порядок под различными наименованиями («новый ковчег», «новый дивный мир» и т.п.). Здесь бы она чувствовала себя в безопасности, при ничем не стесняемых «вольностях», включая располагаемые. Собственно, набор означенных и других убегающих деструктивно-спасительных мер, ведущих к данному «знаменателю», осуществляясь различными вариантами, получает наименование «депопуляции».

На депопуляторский (деструктивный, убегающе-спасительный) путь «ковчегостроительства» в неудержимо гибельной обстановке толкает все, за что ни возьмись, тем более, из вала глобально-экзистенциальных проблем. Каждая тут, будучи следствием, предвестием и фактом неминуемого крушения, роковым образом проблемматизирует. То есть, неустранимая, — захватывает, «гноит», смертельно брешит соответствующие области жизни. К тому же, беспрестанно дополняясь новыми, сплетается с ними в всесокрушающую лавину, ускоряя падение.

Нельзя, далее, не заметить, одной из наиболее важных глобальных проблем, роковых опасностей сегодня, вместе с тем, фиксируемой довольным сознанием в числе первых, выступает, открытое и артикулированное еще небезызвестным Дж. Мальтусом, противоречие между, с одной стороны, неуклонно сокращающейся ресурсной базой производящей цивилизации, а, с другой, — куда быстрыми темпами растущей численностью человечества. В добавок, с его неуемной вещно-потребительской настроенностью.

Нет необходимости задерживаться на существе данного противоречия (проблемы), обращаясь к фактажу и конкретике. Оно общепризнано, длиннохвосто обговорено. Не случайно, рядом авторов расценивается (видимо, в силу очевидности) даже «главнейшим» в ряду остальных глобальных проблем. Хотя, как знать! Коль скоро любая глобальная проблема отдает роковостью, одновременно, как бы влечет лавину всех остальных, она тоже, можно согласиться, не менее значима и актуальна нежели Мальтусово открытие...

Как бы там ни было, именно для решения означенной проблемы с самого начала сильными мира сего стал изобретаться, больше, строиться «убегающе-спасительный ковчег» с сопутствующими сему мерами. А комплекс мер (преимущественно деструктивного характера), обеспечивающих данную цель, к тому же, активно воплощаемого «проекта» разрешения означенного противоречия и будущего обустройства мира, автор статьи «Перспективы развития цивилизации» академик В.А. Золотухин [531], называет «депопуляцией».

«Со времен первых докладов Римского клуба (“Пределы роста” и пр.), пишет наш автор, — в либерально правящей мировой элите возобладало течение, склонное решать Глобальные проблемы на пути «радикальной депопуляции» [532]. Другими словами, уничтожения человека как вида. В лучшем случае, — такого сокращения численности населения Земли, добиться которого невозможно было б средствами войны, по крайней мере, известной пока что человеческой истории. Оно и понятно. Ведь требуется не просто сократить (уничтожив) человечество, но, вообще, избавиться от того, что называется «человек».

Как мы уже знаем, согласно депопуляторам, людей на планете развелось слишком много. Главное — они нетерпимо человечны. У них недопустимо много вольностей, возможностей и поприщ. Для «нормально» (Кстати, не только по представлениям депопуляторов) организованного производства, — где, ко всему прочему, на базе всемерной информатизации и цифровизации жизни будут царить продвинутые, вплоть до сингулярности (Р. Курцвейл), облачные технологии, Big Data, ИИ, наука, превратившаяся в «непосредственную производительную силу», служит своим «хозяевам», — данные «излишества» совершенно никчемны. Больше, лишь вредны, помеха.

А потому, всего этого людей с самого начала нужно лишить. Другими словами, избавить от человечности, свободы, морали, от личностной «вседозволенности», от того, что их присутствие в мире, на планете сокращает ресурсы жизни.

Оно, может, и ничего, что людей развелось слишком много и не так, примирительно судят депопуляторы. Но, вот беда: ни «естественно», ни экономически, ни социально, ни культурно, — никак не возможно содержать, прокормить, обеспечить им жизнь. Никак и нигде не создать общество, поприще, где бы людям, независимо от числа (к тому же, статуса), доставалось «нормальное» (человеческое) существование. Что с ними тогда делать? Как содержать? И, что ни говори, как уберечь мир от их «наплыва», несомого вреда?..

И сами люди, — успокаивают себя мизантропически устроители «новых порядков», — в силу своей «ущербной» человеческой природы, обрекаются (заодно мир) на смерть, погрязши в болоте собственных страстей, прав, желаний. Они не выносят груза свободы, ответственности, долженствований, идущих, снова-таки, от человечности, бытия. Безвольные, слабые, — Они в принципе не способны «нормально» жить, главное, работать. Одним словом, «человеческое — слишком человеческое». От него лишь «вред», беды. Нужно потому избавить людей от человеческого!..

Стало быть, выражающее «лишок», «лишнее», т.е. «человеческое», и следует искоренить, «вычистить». А лучше и прежде всего — предельно снизить, «растлить», «оптимизировать», изведя, так сказать, «без пролития крови», без того, что принято называть, «взять грех на душу». Благо, научно-технический прогресс нынче предоставляет немалый набор идеолого-технических средств, отдающих даже «удобством», гуманностью, эффективностью. Больше, «спасительным прогрессом».

Что весьма важно, можно будет так сложить жизнь, всецело мониторируемые порядки, которые не позволят оставшимся после надлежащей «оптимизации» дебилизованным результатам, — их-то и за людей (в смысле человека) не следует принимать, — восстановиться в человечности. Тогда-то, В сооружаемом «новом дивном мире», напоминающем модель идеализированного сословно-кастового социума из Средневековья, каждое, полностью контролируемое, «человекоподобное существо» (даже «вещь») будет строго ранжировано и обеспечено соответственно функционалу, на исполнения чего поставлено, ни на что другое не способное, безвольное и ограниченное.

Проскальзывают в открытую печать и конечные цифры депопуляции. Ряд экспертов высказывался об оптимальной численности населения Земли в пределах от 1 млрд. до 500 млн. человек... Имеют место и более радикальные оценки — с контрольными цифрами на порядки меньшими означенных. Причем, подмечает академик Золотухин, «господа депопуляторы спешат». Уже объявлено, что к 2030 году цивилизация землян столкнется с непреодолимым ресурсно-экологическим кризисом. Потому, решительные действия надо предпринимать “уже вчера”.

Различно разыгрывающийся сценарий «глобальной депопуляции» Предполагает осуществление жесткого всеохватывающего контроля и управления населением планеты. Для этого, как отмечалось, предусмотрено создание исключительно тоталитарного централизованного многоуровневого кастово-кланового общества. Здесь «низы», преобладающее население (не входящее в круг «золотых избранников») предстоит свести к уровню «биомассы», киборгов, роботов, мутантов, способных лишь исполнять «заложенные в них матрицы», шаблоны поведения и проч. Огромная армия этих «нелюдей» («постхуманов») призвана «трудиться», обеспечивая «свободную жизнь», прихоти небольшой «кучки самозванцев», «суперменов», «сверхлюденов». Содержание данной разнородной массы идиотизированных полулюдей, обреченных вести скотский, если не хуже, образ жизни, настолько ничтожно и малозатратно, что их наличие в каком-то смысле выгодно (стало быть, оправдано, уже в силу доступности) замышляемому миропорядку. Во всяком случае, масса околочеловеческого материала нужна, причем, прежде всего в репродуктивно-производственных и даже технологических (для подпитки киберустройств, нейро сетей) целях. Вдобавок, численность нижней касты, как, впрочем, остальных из управленческой сферы, жестко и оптимально регламентировано.

Упования, что круг «сверхлюдей» уместится в изначально намеченное контрольное число, становятся на глазах призрачными. Планета («Боливар»), как оказывается, — причем, вновь и вновь, коль скоро речь об обогащении, наживе, потребительстве, — большое число «избранников» «не вынесет».

Примерно в таком духе замышляемый финансово-цифровой корпоратократией «новый миропорядок» вполне дедуцируем, причем, весьма реалистично, также из попыток решить производящими средствами другие глобальные проблемы. В частности, он выводим из факта означенной тупиковости современного производства. В этом смысле показательна небольшая заметка-картинка, как такой порядок может сложиться и строится в «новом дивном мире», размещенная на msk.org [533]. Любопытна депопуляторская версия «нового мирового порядка», представленная в публикации «2025 — переломный год для человечества» [534]. Другие, прозорливые умельцы заглядывать в будущее, задолго до современной кризисной ситуации описали означенный мироустрой. Г. Уэллс, О. Хаксли, Рей Бредбери, Дж. Оруэл и ряд других авторов, включая отечественных, являют в этом смысле классику. О других современных видениях, причем, самими депопуляторскими идеологами и теоретиками, мы говорим в книге «Любовь, смерть, бессмертие и осваивающий человек».

Надо сказать, убегающе-эскапистская активность, возведение «спасительного ковчега» (как бы его ни называть), для людей всех общественных формаций схематически подобны, сводимы к одной и той же модели. Будучи в известном смысле универсальной, пригодной при бегстве от почти любой роковой «напасти», модель данная уже давно найдена в истории, как только объявилась частная собственность, особенно, пронизанная отношениями «вещной зависимости». Следует признать, «предысторическому» человеку она тоже известна (и не единственным образом ли?), поскольку его жизненный опыт безоговорочно подчинен модусу прошлого.

Так что, в древней как человек схеме ковчегования, разве что со временем, обстоятельствами и в зависимости от располагаемых сподручностей меняются размеры (и, видимо, качество) эскапистских сооружений. Вообще-то, меняется и характер (способ) их возведения.

В этом смысле выход из современной тотальной кризисности в новый мир, в новые пределы существования наши депопуляторы, отличаясь от предшественников, достигают путем, обычным для присваивающего, ходяче-производящего мироотношения. То есть, перед нами самонадеянное вещно-техническое, субъект-объектное и т.д. преобразование. Еще проще: внешнее навязывание «вещам» исключительно субъективно-конъюнктурных (причем, мафиозного, корпоративного, или даже индивидуалистического достоинства) мер и форм... Выходит, стало быть, налицо все то же: производство, производящее производство.

Вообще-то, если глубже посмотреть, способ, каким возводится соответствующее сооружение, да и качество последнего, так либо иначе, но отражается и на нем самом. В том числе разня от аналогов из предшествующих времен и обстоятельств.

Это уже очевидно из простого факта. Творцы «спасительных миров» из протекшей истории, — какими бы ни оказывались результаты их трудов, часто даже ужасающими, — все же, руководствовались соображениями справедливости, общей пользы, гуманности, наконец, истины. Они пытались вершить мироустроительные дела «по-божески». Современные же сооружатели спасительных «ковчегов» («новых дивных миров») заведомо отталкиваются от мизантропических, корыстно-эгоистических, сознаваемо неистинных побуждений. Зачастую злокозненность изначально пронизывает, направляет их деятельность. Ею сквозит каждый элемент, проявление воздвигаемых порядков. Потому-то над плодами такой злокозненности неустранимо маячит, грозно нависает бессмысленный и безоговорочный итог. Уже при жизни обитатели так сработанного миропорядка мертвы... Собственно, таковы и возводители...

Потому, между прочим, современных ковчегостроителей следовало бы называть новыми строителями. Они не просто возводят ковчеги, но ковчеги новые, новый миропорядок. Ведь, как бывало прежде, спасающиеся предшественники (Нои) обыкновенно, к тому же, «с Божьей помощью» убегали от грозящей опасности, «погрязшей в грехах», прихватив из былого все, что только доступно, пригодится на новом месте. Они, короче, ничего не изменяли, заполняя «Ковчег» («каждой твари по паре»), но просто перемещались на другое место. Или, коль доступно, изгоняли (истребляли) «неугодных», присваивая нажитое ими. Что правда, они были исполнены веры: в новых реалиях уже не будут жить так, как прежде, но лучше, чище, ближе к Богу. И, вообще, их ковчегование изначально «от Бога», им заповедано, «Богоугодно», с соизволения и наущению вершится...

Тем временем, теперешние спасающиеся пытаются с самого начала все, — и само «судно», и «заполнение», «начинку», прежде всего, людей, — преобразовать, «переделать» по собственному производящему произволу. Они вершат безбытийно, безбожно, причем, — даже когда публично демонстрируют свою веру. Результат их убегающе-деструктивного творчества никак не напоминает былое. Он, к тому же, должен быть окончательным. То есть, полностью удовлетворяющим замыслы устроителей. Другими словами, организуемые порядки, «вещи» должны быть навсегда: непорушны, непоколебимы. Они создаются так, чтобы служить эгоистически безоговорочной свободе, всесилию, самоуправству своих абсолютных властителей, на все предстоящее «будущее» (кстати, еще большой вопрос, что они понимают под последним).

Вот, их-то и нужно, в точном смысле, называть депопуляторами, а вершимое ими — депопуляцией. Между тем, касательно Ноев, Ликургов, даже Наполеонов с Македонскими и Мухаммадами этого не скажешь. Вряд ли их времена способны породить депопуляторов: они ведь жили не производяще.

И все же! Не пускаясь в конкретное разбирательство, можно сказать, депопуляторы в некотором смысле, пусть и на несколько ином уровне и не столь полно, но ностальгируют. Потому, преимущественно пытаются воссоздавать-копировать образы, формы, отношения в обществах канувшей истории. Особенно прельщают порядки из области так называемого «темного Средневековья». Обращение к прошлому, даже если депопуляторское, думается, выражает, означенное выше: люди безотчетно вершат свой отказ (вплоть до деструкции) от наличного в «масках» прошлого, бегством в него. Как бы там ни было, надежда мировой элиты, хотя бы феодально-насильственными средствами, к тому же, уповая на новейшие технологии, «удержаться наплаву», — а грозящий разлететься на осколки мир, переменить, приспособив под себя, — не совсем пустая затея...

Верно и то, что сходство между выстраиваемым депопуляторами и средневековой явью достаточно внешнее. Ибо, что ни говорить, Средневековое общество, сколь бы «темным» ни было, традиционно. Здесь, как мы знаем, присвоение не носит производящий характер. Человекобытийные связи не полностью порушены. Люди не перестают жить натурально-лично и т.д. Современные же копировщики Средневековых порядков (причем, в одиознейшей данности), разумеется, зарятся далеко не на все это. Напротив. Их прельщают сословно-кастовая организация, полный и безнаказанный произвол господствующих сословий, беззащитность, безоговорочная порабощенность масс народа и проч. Вот, такую аналогию преследуя, устроив (точнее, усугубив, средствами современной техники, генной инженерии, трансгуманизма, вообще, производства) «человейник» («Дивный, новый мир»), можно рассчитывать, полагают они, на желанный результат.

Надо только предварительно сократить («оптимизировать»), низвести огромное множество людей (даже планеты всей) к нелюдскости и удерживать их в данном рабски-«вещном», безоговорочно манипулируемом состоянии. Тогда-то, уж точно, адептам «аналогии» удастся (не сознавая, не желая знать, что на деле питаем иллюзией) безраздельно и своемерно «царствовать», полагать себя «обретшими абсолютную («Олимпийскую») свободу». Вот почему, собственно, именно этот «идеал» так прельщает сегодня мировую депопуляторствующую закулису. При этом, известные истории средневековые кастово-клановые системы жизнеустройства, или даже фашистская организация общества, ужасающие образчики которой явил двадцатый век, часто блекнут перед многими вариантами социального преобразования, заложенными в проекты «нового миропорядка». Особенно на основе эксплуатации технических возможностей третьего этапа НТП.

Выходит, как бы себе ни мнили депопуляторствующие «преобразователи» и устроители нового мира, — хоть они и отличаются, даже существенно, от своих предшественников, решавших задачи спасения, — все же, не очень-то оригинальны по части созидательности. Напротив, даже уступают тут. Главное, их «преобразованиями» означенного рода (не в малой мере из-за используемых инструментов от новейших достижений НТП) воспроизводится, — не иначе, как в извращеннейшей, бесчеловечной данности, — модель гнуснейшей организации общества, мира. И важно здесь не столько то, что она производящей природы, а образец ее находим в сословно-кастовой средневековой темени. Хуже другое: депопуляторская (безоговорочно злокозненная, бесчеловечная) суть устраиваемого.

А с другой стороны, как, все же, симптоматична, рисуемая, например, Гарри Гаррисоном (кстати, где-то еще в семидесятых) картина! Как-таки, она напоминает, многое из ожидаемого и наблюдаемого теперь в нашей (и не только) стране! «Пережив острейший кризис нехватки природных ресурсов, мир кардинально изменился. Он стал планетой кастовых обществ. Вверху — привилегированный класс управленцев и финансистов, ученых и инженеров. Только они имеют полные гражданские права, доступ к высшему образованию и мясной пище, к супермедицине, богатству и высокой культуре. Только высшим доступны спорт и дальние поездки, лыжные и морские курорты. Власть — диктаторская, со всесилием спецслужб. Низшие слои бесправны. Они — пролы. Большинство из них живет на пособие. Им достаются только пищевые суррогаты и попса. Работу имеет лишь часть из них. Для того чтобы они были покорны, в их пищу добавляются вещества-психотропы, делающие людей легко внушаемыми. Пролам дают только маломерные квартирки и общежития, в транспорте они довольствуются самыми убогими общими вагонами и холодными автобусами. В принципе, низшая каста не нужна ни как рабочая сила, ни как потребители товаров и услуг. Им буквально швыряют объедки» [535].

Верно, все это весьма напоминает реалии, царящие в современной РФ!.. Разве не к ним привели последствия предательства и поражения нашей страны с конца восьмидесятых и начала девяностых прошлого столетия? Об этих следствиях-результатах многие пишут. Кстати, далеко не только левые авторы. Хочется отдельно выделить (даже прямо процитировать) довольно краткую, но концентрировано выражающую суть, публикацию автора, к которому мы не раз обращаемся [536]. Очень хорошо осмыслено предельно тяжкое состояние не только нашей страны, но также современного капитализма от четвертого (заключительного) этапа глобально-системного кризиса в докладе Г.А. Зюганова Июльскому (2022) пленуму ЦК КПРФ [537].

Но возвратимся к общей характеристике депопуляторства. Некоторые либеральные мироустроители (их еще называют «мондиалистами», «новыми кочевниками») предполагают, что весь мир в результате воплощения депопуляторского сценария должен быть подчинен США, как самому «сильному государству» (Ф. Фукуяма), призванному утвердить систему неоимпериализма.

Другие авторы присваивают главенство, вечно плетущей «свою паутину» (Н. Стариков) за европейскими и мировыми «кулисами», Великобритании, англо-саксонским народам.

У представителей так называемой «Концепции общественной безопасности» (КОБ) другие представления на этот счет...

Не будем сейчас разбираться, реализуем ли данный гнуснейший проект. Точно также, какому из вариантов его принадлежит больше шансов на успех: первому или второму. Или — осуществятся идеи господства «мировой финансовой верхушки», «новой империи» (Ж. Коломер), «мирового правительства» (Ж. Аттали, КОБ) и т.п., вплоть до архаико-ретроградной (деградационной) «перспективы глобальной эволюции общества». В любом случае, намечено: утверждающаяся социально-политическая структура должна быть устроена не иначе, как означенным образом.

Причем, формы и средства реализации последней, в зависимости от того, на какую технологию авторы опираются, какая им доступна и понятна, могут варьировать. На первых этапах депопуляторы эксплуатировали опыт примитивных (вплоть до механических) технологий. Затем перешли к возможностям предоставляемым комплексом биологических наук. В последнее же время доминирующим стал вариант, опирающийся на возможности информационно-цифровых (замахивающихся на сингулярность) технологий: Big Data, облачные платформы, искусственные нейро системы, стартапы и проч. как форм реализации третьей волны НТП.

Собственно, для либерального мироотношения, характерного современной буржуазии, иного решения проблемы, нежели депопуляторское, не дано. Ожидать чего-то другого — малосмысленно.

Больше. Имеется множество оснований допустить, что означенный «проект» запущен-таки. Причем, достаточно давно. Надо думать, уже вторая мировая война велась империалистическими странами Запада (фашистской Германией, Англией, США и др.) именно в данном направлении. В этой связи вполне резонно спросить: не является ли третий и четвертый этапы общепланетарного кризиса известным прикрытием, или даже началом развертывания глобальных действий по воплощению злополучного «проекта»? Само строительство ЕС, — с каким упорством, изворотливостью и методичностью осуществлялось, — не есть ли это (как считают некоторые авторы) воплощением планов построения «планетарного государства»? Ведь здесь все дела будут складываться так, чтобы «избранные люди» могли позволить себе жить в полной свободе, довольстве, имея высочайший уровень «качества жизни» за счет эксплуатации остальных народов и стран, коим присвоен статус «нелюдей из периферии».

Параллельно с этим в депопуляторских целях тратятся огромные состояния на сокращение и жесткий контроль рождаемости, вообще, «прекращение» роста населения «там, где нужно». Отсюда — и борьба за развал семьи, насаждение бесполости и однополых связей, полигендерства с систематической вивисекцией целых регионов, противодействием прекращению абортов. Вместе с тем, расходуются не меньшие средства на выработку генно-модифицированной продукции, медикаментов, лишающих людей, прежде всего, так называемых «востока» и «юга» «функции размножения». Создаются и распространяются вирусы новых неизлечимых социальных и медицинских заболеваний. Инспирируются эпидемии, пандемии вплоть до общепланетарных пределов. ВИЧ, рак, лихорадка эбола, птичий и свиной гриппы, сибирская язва, чума, оспа обезьяны, наконец, коронавирус, — не есть ли эти и другие болезни, как и те, что, вроде, преодолены медициной, повышением культуры и благосостояния людей, вновь поражающие современный мир рукотворными продуктами, результатами соответствующей политики? Не для этого ли США развернули по планете сотни секретных биолабораторий, служащих разработке и разносу заразы? Совсем недавно Минобороны РФ заявило о создании в США варианта COVID с 80-процентной смертностью. По словам главы войск РХБЗ И. Кириллова, искусственный возбудитель коронавируса был создан в Бостонском университете (октябрь 2022 г.) на основе штамма омикрон и, изначально спровоцировавшего пандемию <уханьского> варианта. Кириллов также отметил, что при взаимодействии с новым патогеном защитные свойства антител снижаются в 11 раз, а существующие вакцины против него неэффективны. Сам факт проведения подобного эксперимента указывает на отсутствие в США системы госнадзора за научно-исследовательскими и опытно-конструкторскими работами (НИОКР) в сфере генетической инженерии и синтетической биологии. Так что за стенами лабораторий у владетельных фирм (включая депопуляторов) руки вполне развязаны: могут позволить себе любые гнусности, коль посчитают их нужными для осуществления своей политики.

И сам коронавирус, с мутантами, штаммами (как из рога изобилия), развернувшаяся в связи с его распространением, «коронабесия», как уже доказали многие ведущие ученые мира, являет искусственную, целенаправленную природу. И за всем этим проглядывают тщательно спланированные и далекоидущие устремления, усилия нынешних объединенных устроителей нового мирового порядка.

А чем по сути является так называемая «оптимизация отечественной медицины», — причем, работающая объективно против самой страны, но, видимо, продиктованная «свыше», — как не та же политика по уничтожению («оптимизации») собственного населения? На самом деле. Наблюдается буквальная диверсия против народа. «Оптимизация» (другими словами, западнизация) направлена прямо на сокращение трудоспособного населения страны.

«Российская и западная медицина, — Говорит врач-специалист из Москвы в АИФ, — с самого начала своего регулирования государством шли разными путями. На Западе, где с развитием капитализма росла безработица, почти никогда не стоял вопрос о трудовых резервах: они легко восполнялись за счёт стран третьего мира. Там упор был сделан на ургентную (то есть «скоропомощную») медицину. Это было экономически оправдано: смогли быстро помочь больному — отлично, а там как бог рассудит, всё равно за дверями целая очередь безработных. В России же, богатой ресурсами, но малонаселённой, практически всегда ощущалась нехватка рабочих рук. И в развитии медицины упор делался на сохранение трудящихся» [538].

Ближайшим образом это означает осуществление и развертывание лечебно-профилактической, восстановительной терапии. «Именно поэтому в СССР развивались общая терапия, физиотерапия, санаторно-курортное дело и т.п. Несмотря на финансовую скудость, множились санатории, профилактории, поддерживалась система компенсаций на время нетрудоспособности. Поддержать трудоспособность человека до момента выхода на пенсию было много дешевле, чем найти нового, да ещё выучить!» [539].

Между тем, «оптимизация» здравоохранения превратила его в что называется «здравохранение». А если серьезно, то здесь последовательно сворачивают службы профилактики, лечения, реабилитации и восстановления. Сокращаются лечебно-профилактические учреждения, соответственно, работники медицины. Исчезает ряд простых и информативных методов обследования. Уничтожается социалистическое достижение, главное, весьма эффективный, участковый принцип медицинской помощи. Довольно большие территории страны полностью лишены системы медицинского обслуживания, или последнее сводится к нулю, как утверждают ведущие журналисты «Комсомольской правды».

Вот почему имеет место означенное стремление, во что бы то ни стало, разрушить давно сложившуюся в отечестве систему здравоохранения. В итоге, как справедливо подмечает цитируемый автор, в ближайшей скорости основную массу населения отечества составят нетрудоспособные инвалиды и пенсионеры. А смертность будет неуклонно возрастать. Так что с «оптимизацией» отечественное здравоохранение, отказываясь от прежних принципов, которые делали его лучшим в мире, абсолютно разваливается...

Но пойдем дальше. Народы, их культура, человечность, цивилизованность истребляется, порнографируется, оскверняется всяко. И тут все средства хороши. Помимо отмеченных, идет в ход: натравливание народов друг на друга, развал их национальной идентичности, экономики, морали, религии, культуры, разжигание хаоса и смуты, снижение жизненного уровня, неоколонизация, посадка на «сырьевые иглы», подвешивание на кабальные кредиты, лимитрофизация и т.д. Не случайно, там, куда вмешиваются империалистические метрополии во главе с США, подрываются экономические и политические силы страны. Так случилось недавно на Балканах, Кавказе, Ближнем Востоке, в Центральной и Южной Азии, Африке. Буквально за кратчайший срок развалена экономика, уровень жизни, культура в Ливии, Йемене, Сирии, Афганистане, Украине... Больше. На очереди бесцеремонной и целенаправленной хаотизации, разора уже ряд других народов, включая Грецию, южно- и центральноевропейские страны метрополии, вплоть до Германии, Франции.

Но и этого мало. Как свидетельствует, разворачивающаяся на наших глазах война между Россией и Западом, где ареной и жертвой стала Украина, — не ведется ли она для прикрытия другой, куда зловещей цели? А именно: стремлением США (этой «правой руки» глобально-корпоративной закулисы) лимитрофировать Западную Европу, ЕС в целом. А потом, наконец-то, «разделаться с Россией»...

Повторяем, мировой глобалитет посредством западного империализма (преимущественно руками США) в геополитических депопуляторских целях повсюду, куда дотягивается, умышленно разваливает, хаотизирует, лимитрофирует, ослабляет экономику и культуру зависимых стран, разрушает их государство, аппарат, дестабилизирует управление, работу общественных институтов, массовое сознание и психологию. Затем, — обездвижив (подобно пауку), придав жертве состояние объекта утилизации, пожрав его, тем самым, решив свои оперативные и стратегические интересы, обращает взоры к следующей «слабой» (еще не разоренной) стране («корове»).

В конечном счете, ради своих «высших устремлений» по, скажем так, хищническому «спасению человечества через свой желудок» либеральная (еще точнее, неолиберальная) корпоратократия не гнушается и прямым физическим истреблением «лишних» «едоков» (вплоть до целых народов). Идет в ход и запрещенное оружие массового поражения, даже — атомные бомбардировки. Но, поскольку военные средства истребления людей, все же, не столь эффективны, больше, имеют «потолок» применения, чреваты опасностью и для «затейника», их восполняют принципиально иные, специально создаваемые. В частности, биогенетические, медицинские, электронные, психологические, информационные, цифровые. Последние, к тому же, можно настроить избирательно, против конкретного этноса, расы.

Весьма резонно выглядит, далее, замечаемое многими исследователями, наблюдение, в том числе, артикулируемое академиком Золотухиным, относительно довольно странного протекания нынче научно-технического процесса. «Множатся факты, подтверждающие версию, что на высочайшем надгосударственном уровне уже давно (несколько десятилетий тому назад) принята стратагема о торможении научно-технического прогресса. Таким образом, парадигма развития цивилизации нацелена на стагнацию (так сказать, «устойчивое развитие»), что в конечном итоге приведет к ее коллапсу. В пользу данной версии говорят “странности” американской лунной программы (Аполлон), сворачивание прорывных советских космических исследований, завершившееся демонтажем Советского Союза. Рупор влиятельнейших сил мира сего, Голливуд на грани тысячелетий разразился циклом знаковых луддитских произведений, культивирующих страх перед техническим прогрессом (серии <Терминатор>, <Матрица> и др.). В тот же ряд можно поставить поразительно “своевременную” катастрофу в Чернобыле. На самом деле, видимо, “высочайше дозволено” действенное развитие только средствам связи и массовой информации, или тем направлениям, которые могут способствовать установлению тотального контроля над населением. Направления же, служащие дополнительному увеличению “степеней свободы” человечества (экологически чистые, эффективные и неисчерпаемые энергоисточники, принципиально новые средства транспорта и др.) искусственно тормозятся» [540].

Даже те из совершающихся новаций, достижений науки и техники, которые известные «оптимисты» склонны связывать с третьим, тем более, четвертым этапами Научно-технической революции, «пропускаются в жизнь», становятся достоянием современности, лишь поскольку могут быть использованы (пригодятся) по ходу намеченного устройства жизни на планете. От того-то, ведущиеся со всех сторон, разговоры об «инновационной экономике», как бы обходят стороной комплекс супертехнологий, выражающих четвертый этап НТР. Академик Золотухин подтверждает неутешительный вывод многих современных авторов (8.2.1.1.), что сильные мира сего (увы, сплошь либералы и неолибералы) просто не желают (да и не способны) решать Глобальные проблемы в интересах народа, подавляющего большинства человечества, подлинного будущего. Куда проще, а главное — отвечает духу убеждений либеральной финансовой элиты, — преодолевать любые проблемы на пути депопуляции, «организуя под эту задачу соответствующие структуры (“Good Club”) и, аккумулируя многие десятки миллиардов долларов в крупнейших частных фондах» [541].

Вот, примерно так, сооружая по означенным лекалам «идеальный» мир («новый ковчег», «дивный новый мир» и проч.), всемогущая мондиальная элита самонадеянно, даже «сверхчеловечески» («богоравно») прибирает планету к рукам, утверждается в беспредельной власти. Всецело полагаясь на возможности и могущество новейших наук и технологий, реализацией своего пути-идеала она исполнена решимостью сладить с «взбеленившимся от болячек» производством, оседлать его, властвовать над ним как себе заблагорассудится. Разумеется (и ко всему прочему), — преодолеть состояние нынешней системно-планетарной кризисности.

Для этого, как понятно, многое в пока что наличной действительности придется переменить, «оптимизировать». И прежде всего, людей. Ведь последние в том виде как пока есть, человечествуют, — существуют, сознают, трудятся, ведут себя, информированы, — не пригодны, «отвратительны» для «новой жизни».

Заканчивая наше осмысление того, как господа «депопуляторы» работают по воплощению своих планов, от гнусности которых просто содрогание пробирает, коснемся еще идеологической платформы, вос-питывающей всю эту мерзость. Речь о Либеральных мировоззрении, «Принципах» с ценностями. Лишь отсюда данная злокозненная «работа» произрастает, крепится.

На самом деле. Либерализм, переродившийся с приходом постиндустриализма капиталистической пробы в неолиберализм и трансгуманизм, именно на депопуляцию направляет, толкает. Причем, — выдавая себя за истину, за безальтернативную перспективу, утверждения будущего. Вообще-то, держась данной позиции, к тому же, практики депопуляторства, надо быть, по большому счету, таким человеконенавистником или отъявленным негодяем, которого свет поныне не видывал! Как же можно иначе относиться к политике, коль скоро она устремлена избавиться от обтяживающего спасительное движение «избытка ртов и умов» на Земле? за одно — от современных достижений науки, культуры, морали, свободы, личности. Одним словом, отвергается, ничтожится все человеческое. Ибо отсюда, видите ли, «исходит лишь зло», погибель.

Для носителей и вершителей данной, беспрецедентно фашистско-мизантропической, мироразрушительной политики последняя, разумеется, выглядит исключительно «спасительной», «добротворческой», «благородной». Никакой «крамолы» за собой устроители не видят, не желают знать... Неолиберально настроенные, — довольствуясь низкопробными прагматико-позитивистствующими натуралистическими философемами и психологиями, формирующимися в лоне последних, околонаучными разработками, — они ы не способны ведать, не хотят иной альтернативы будущему. Полагают при этом, что всецело базируются и развивают установки, идеи, программные цели концепции устойчивого развития.

Но неужто не дано понимание, к каким, в конечном итоге, последствиям влечет, не дай Бог, осуществление их проектов? Не может же быть, чтоб устроители последних были настолько тупы, не сознавая, к чему ведут. Скорей всего, противоположное, может быть! Они, в лучшем случае, заложники собственных идей, социальных статусов. По большому же счету, являются воплотителями способа существования, коим всецело захвачены.

Он, кстати, навязывается и «перемалывает» по-своему не только либералов. Весьма многие производяще (в конечном итоге, буржуазно) мыслящие и живущие люди, — независимо от положения, статуса и рода занятий, мыслитель он или политик, трудящийся или рантье, — опутаны одним и тем же умонастроением, отношением к действительности. Вот, Отсюда-то, не раз указывалось, произрастают изъяны с пороками присваивающего, «вещно»-потребительского, технологического, манипулятивного, отчужденного думания, поступления. Причем, — не только людей, но и целых народов. Конечно, в первую голову — думающих и действующих либерально, захваченных (они же «не тоталитарны!») человеконенавистническими идеями. Ведь либерализм — наиболее адекватная производяще-буржуазному отношению к действительности (и, что бы ни говорили, тоталитарная) идеология. От того-то, повторяем, он изначально выступает самосознанием и безудержным самооправданием капитала, бесчеловечности и безбытийности. Особенно, — когда он на закате буржуазного мира перерождается в неолиберализм с трансгуманистической начинкой.

Между тем, уже мало-мальски трезвому сознанию нетрудно усмотреть: воплотись депопуляторские проекты-сценарии будущего в действительность, — не замедлит полный коллапс цивилизации землян. Правильно указывает В.А. Золотухин, коль скоро даже останется «жалкая горстка уцелевших», на них падет такое возмездие, за небывалый геноцид и истребление жизни на планете, что это приведет «к полному разрыву с веками устанавливавшейся моралью и гуманистическими традициями», к окончательному вырождению их и исчезновению вообще. Этому сборищу нелюдей, деградантов может выпадет долгое (пусть, жалкое) «прозябание в замкнутом земном мирке, пока какой-нибудь шальной астероид не покончит с беззащитными вырожденцами» [542]. Или, куда верней, до того они просто пожрут друг друга, подобно известным горе паукам.

ТО же, что они уже изначально «вырожденцы», очевидно из затеянного факта. Ведь быть подлинно свободным, человечным, тем более, ревнителем истины и справедливости, созидателем жизни, — чего они сами себе ищут, — невозможно на путях уничтожения всего этого (депопуляцией).

И дело здесь далеко не просто в том, что свободой, человечностью истиной обделяется вся масса человеческих существ, размещаемая в соответствующие касты для обслуживания этих, уподобивших себя Богам, «сверхлюденов». Ведь последние, сами того не понимая, буквально рвутся к уничтожению не только тех, за счет кого намерены существовать, но, — не прежде всего ли, — самих себя. И не просто неким возмездием из космоса, на что уповает процитированный автор, но самоуничтожением. Покажем это, хотя бы двумя штрихами.

Общепризнано, свобода — неотъемлемая человеческая характеристика, без чего нет человека. И прежде всего, свобода отнимается, поскольку люди теряют ответственность, перестают отвечать. Ответственность — первейшее определение-признак свободы, тем более, ответственность перед бытием. Коль скоро человек ответствует бытию, способен слышать и отвечать зовам бытия, — он в высшей степени свободен. Конечно, свободен он, коль скоро держит подлинный ответ и в мире, среди людей...

Кто же объявляет себя «богом», стремится жить «богоравно», «олимпийски», не может позволить себе нести ответы «за» или «перед» кем (чем)-либо. Ибо быть ответственным, значит быть от чего (кого)-либо зависимым, обязанным, долженствующим. А это уже само по себе лишает богоравности, ибо, как понятно, Боги никому и ничего не должны, не перед кем не несут обязанностей, им нет за что и перед чем (кем) нести ответ...

Вот, в этом смысле наши сверхлюдены, олимпийцы заведомо обрекают себя на безответственное, — самоуправное, самодостаточное, самонадеянное, стало быть, безбытийное, асоциальное, безмирное, — существование. Те, кто самонадеян, полагается на свою всесильность и самостоятельность, независимость, возможность и способность делать что хочет, — не может не быть совершенно безответственным.

Так что, будучи безответственными, наши «олимпийцы» заведомо отсекают от себя свободу, а без нее — и саму человечность, человеческое.

Вместе с тем, выбрав себя в означенном (самоуправном, самонадеянном плане), они, опять же, теряют свободу. Ибо тот, кто уже выбрал, стал на известный путь, лишил себя ситуации выбора, возможности выбирать, опять-таки, несвободен, бесчеловечен. Человек свободен не тогда, когда уже выбрал, но именно тогда, когда перед ним «нераспаханное» (не выбранное) поле выбора. Кстати, и в такой ситуации, не только когда выбрал, человек несет ответственность.

Собственно, то же самое можно сказать и относительно других определений подлинной свободы: одиночества, страха и др. Так, тому, кто полностью полагается на себя, никто не нужен для осуществления себя, кто самодостаточен в таком ключе, он не испытывает нужды в других, стало быть, ему не знакомо состояние одиночества. Последнее находимо и присуще человеку, как раз потому, что он пребывает, осуществляется в гуще других людей, связан с ними, и в этой связи принимает себя единственным, одиноким, неповторимым. Одиночество в этом смысле — далеко не негативная категория, несущая на себе лишь что-то из области нехорошести в существовании. Хотя, данный момент тоже предполагается, коль скоро речь о подлинном одиночестве.

Точно также несвободное сущее не испытывает страх, ибо ему нечего страшиться: его судьба всецело в его своемерных руках. Вообще, Свобода— исключительно удел человека! Где нет человека, нет и свободы...

Так наш «сверхлюден» определим относительно подлинной свободы. Он ее не ведает. Тем не менее, это не оставляет за ним состояние подлинной свободы, стало быть, человечности, коль скоро он не лишился ее. Поскольку известна лишь свобода в либерастическом смысле, как «свобода от...», состояние вседозволенности, «богоравности». Мы, между тем, показали в другом месте чего стоит так понимаемая «свобода, как совершенная несвобода, ибо она превращает человека в раба своих желаний, хотений, чувств, в нечто античеловеческое, сатанинское, самоуничтожающееся. Как замечательно показывает Достоевский, дабы доказать себе, что «свободен» в таком смысле, ставший на такой путь непременно приходит к убийству людей, вплоть до самоубийства...

Но пойдем дальше. Допустим, наш олимпиец, лишенный ответственности, вместе с тем, обязанностей, никому ничего не должен, поскольку всецело довольствуется, разнообразно и бесконечно своей праздностью от самодостаточности, своемерности. Собственно, что еще остается ему, уподобившего себя Эпикуровым Богам?.. Однако, так праздный, он, опять же, быстро прекращается, исчезает в качестве чего-то лишнего, ненужного для жизни. И без него все дела нормально идут. Он нигде и никак не годится, не оставляет собственный след. С другой стороны, те, кто на него работают («рабы»), — начиная от ближайших слуг, кончая остальными по кастовой иерархии организованного им порядка, — просто изживают, вымещают его («господина») из жизни, превращают всецело зависимым от себя. В конечном итоге, как удостоверяет Гегель, не он господствует над ними всеми, но они просто избавляются от него.

Все же, быть абсолютно праздными нашим «олимпийцам» не приходится. Устроенные «порядки», как ни крути, требуют и от них приложения усилий, труда, вплоть до физического. Ведь далеко не все в их мире может быть автоматизировано, роботизировано, не все так подогнано и устроено, чтобы шло, как говорится «по щучьему велению, по моему хотению».

Придется даже серьезно потрудиться. Положим, где-то как-то будет нужно контролировать, управлять работой средств и механизмов обеспечения вольготной жизни. В том числе функционированием структур, служб отлаженного материального и духовного достатка. Придется постоянно прикладывать руки на поприще наладки повседневных дел и забот тут. Обеспечить «самотек» порядка многосложной системы мироустройства невозможно. Хоть высоко продвинутые информационно-цифровые средства во многом позволяют делать все это без особого напряжения, при минимуме вмешательства, все же надо будет постоянно держать руку на пульсе: регулировать, мониторить, программировать, искать новые пути и средства для живучести устроенного, включая его совершенствование. Придется даже держать под контролем целый аппарат («сисопов», если не самому становиться в их ряд), на плечи которых такая организационно-функциональная «текучка», ход дел будет возлагаться. В этом смысле, надо полагать, далеко не все подвластные олимпийцам касты состоят исключительно из нелюдей. Должны быть и такие функционеры, которые, как-то да вразумляемы, не потеряли человеческие черты.

Да и сама жизнь «небожителей», повторяем, — невозможно же, когда бы дела тут так обстояли, что им не понадобится потрудиться. Часто даже «ручками», плоть до мозолей. Ведь всегда найдется где и что делать, куда силы применить. Не может же так статься, что техника заберет на себя абсолютно все сферы обеспечения жизни. Тяжелому до рутинности порой труду непременно останется место в жизни, сколь бы высоко ни «взошли на небеси» наши «ковчежники»...

А где труд, там и его разделение. А коль скоро он производящий, — другому постлюдены не научены, — то и отношения в трудах будут производственными (производящими). Стало быть, сохранятся, не исчезнут формы связи людей, где будет преследоваться бизнес, где кому-то придется господствовать, а остальным — подчиняться. Одни будут эксплуатировать, наживаться, а другие лишь испытывать гнет, лишения. А все вместе — быть отчуждаемыми. Одним словом, восторжествуют реалии, чего «счастливчики» «золотого миллиарда» пытались избежать, создавая свой «дивный новый мир», но от которых (производящих реалий), поскольку надо производить, жить производяще, никуда не денешься. Верно, таже бесчеловечность, тот же губительный крен, — все начинается и продолжается как обычно, привычными колеями...

И еще одно. Мы об этом выше говорили не раз. Если наши «небожители» рассчитывают на информационно-цифровую технику, — что посредством нее им удастся «зажать в кулак» весь миропорядок, что они смогут всегда располагать данной техникой в качестве лишь инструмента для своих антиутопических целей, — то в этом жестоко ошибаются. Довольно быстро «цифровой левиафан» (на который рассчитывают) приберет к рукам не только нелюдь из порабощенных каст, но также самих хозяев. Последние ведь тоже деградируют, симулякруют, мутантируют, отчуждены. Причем, — как от безделья, бессмысленности, бесчеловечности существования, так и от тех отношений в жизни (производяще-отчуждающих), где пребывают. Как говорится, «по плодам их узнаете их». Вот, «плоды» эти и покажут себя...

И последнее. Построить мир, где бы царило, благоденствие, буквальный «рай» за счет порабощения и лишения человеческого начала, нормальной жизни остальных людей и народов, — каков бы этот мир ни был, как бы ни был устроен, сколь бы «дивным» ни был, — невозможно. Кто отнимает у соседей человеческое, кто порабощает других, превращает остальных в нелюдь, — сам такой, сам раб. И как таковой он уже при жизни не человек, и нет у него никакого мира. И кто еще знает, что лучше: быть «ходячим трупом» (являть признаки существования, но не существовать), или оставаться человеком, какие бы при этом беды не пришлось переносить... Человек, между прочим, коль скоро остается среди людей (человеческих), — он и после смерти, умерев, — не исчезает, сохраняется, живет (иной раз, «живее всех живых») как человек.

Да, жизнь, истина, справедливость, свобода не совместимы с превращением в нелюдей всей массы оставшегося населения мира, с приданием целой планете статуса обеспечения «вольготно-красивой жизни» какой-то «кучки избранных» мерзавцев! Кто другому уготавливает нелюдское прозябание, тем самым, себя самого превращает в эту «нелюдь». Вот почему, у «хозяев» проектируемого депопуляторами мира, с заселяющими его «новыми кочевниками» (как бы «золотисто» они не выставлялись), сознание и активность нелюди, вырожденца, бесславно прожигающего свою и остальных жизнь.

Повторимся, человек такое сущее, которое, может, с виду еще человеком смотрится, но по сути, по делам своим он уже давно не тот. Можно быть «ходячим трупом», «жить, не живя», можно быть симулякром, постхуманом и даже — «сверхчеловеком». Можно, видимо, довольно долго жить, продлеваясь посредством разного рода техник, вплоть до обретения подобия «вечной жизни». Однако везде и всюду тут, какие бы облики не принимались, — человека уже нет. Смерть настигает еще живущего. Бессмертие (как показано в «Любовь, смерть, бессмертие и осваивающий человек») дано лишь человеку, подлинно живущему. Никому и ничему другому!..

Либеральное понимание (тем более, существование) человека, — втискиваемого депопуляцией ли или иной редукцией из всей полноты бытия в индивидуума, точнее, «вещного» атома, симулякра, аватара, трансхумана-мутанта, — уготовляет ему несвободу, обесчеловечение. Дабы быть реально свободным, иметь достойное будущее, человек, по сути, невозможен без восстановления в человечности, ответствующей бытию и в мире. Он должен быть реабилитирован, вырванный из отчужденной, атомарно-технизированной уплощенности и либеральной представленности. Но именно этого либерализм на вооружении депопуляторов не в силах позволить себе, не хочет. Тем самым, — отнимает у людей последней человечной «зацепки», превращает их в «нелюдь», уничтожает.

Кстати, не от того ли, что в родном отечестве после разгрома социализма стал утверждаться дух, особенно практика либерализма, человек, культура, начала духовности настолько деградировали, извратились, что страна наша оказалась откинутой в средневековое варварство, что то же самое, бесчеловечную разнузданность, дикий, беспредельный в человеческом отношении, капитализм. Нажитые в бытность страны социалистической, человечность, добротворчество, открытость, бытийная направленность, бесцеремонно попирается. Царит разнузданный криминал, растление, пофигизм, деградация. Да и страна-то получила соответствующее название, «СНГ» (сметай, нахапывай, грабь)...

А как все на словах хорошо начиналось! Вроде бы, благовидно ратовали за «освобождение человека», за полное его «раскрепощение». Но, постепенно, — в силу того, что человека и свободу утверждают весьма примитивно, «вещно», однобоко, ложно, в свою очередь, это объективно продиктовано самим производящим способом человеческого бытия, — либерализм, особенно неолиберализм, приходят к отрицанию самого человека.

Не лишне подчеркнуть: акцентирование на свободе в отрицательном смысле (как «свободы от...»), чего держится либерализм, логично уготавливает единственное, отрицание (депопуляцию) самого человека. Ведь, как очевидно из сказанного, больше всего собственному «освобождению» мешает он сам. Так что, возникающая в конечном итоге необходимость «свободы» от человечности как таковой, есть прямое и безоговорочное следствие развертывания сути самого либерализма с момента его возникновения в качестве идеологии производящего существования. Стремления «освободить» человека от всех препятствий, помех, — обеспечение ему полной независимости от, вроде бы, «чуждых», внешних скрепов, надиндивидуальных идеалов и ценностей, структур, установлений, — не могут рано либо поздно не вести к освобождению человека от себя самого. Кстати, ведут не к смерти, но самоуничтожению. Смерть, повторимся, достояние, привилегия лишь подлинного человека.

Самоуничтожение человека. Именно это волей-неволей являют либерастические (тем более, депопуляторские) модели утверждаемого будущего, спекулирующие на технологических достижениях третьей и кое в чем четвертой волн НТП. Но об этом мы поговорим несколько ниже, покончив с концепцией устойчивого развития, с «Римским клубом» вообще, как оно разворачивается поначалу, на стыке индустриализма и постиндустриализма. А также разобравшись с главенствующими категориальными формами, выражающими «Концепцию».



10.2.1.1. Концепция устойчивого развития и депопуляторское преодоление общепланетарной кризисности.


Изложенный в докладе «Пределы роста» спасительный путь-направление, обозначившийся как «концепция устойчивого развития», сразу снискал себе всеобщее признание, последователей и продолжателей. Идеи устойчивого развития до сегодня настолько популярны, «пришлись к сердцу», как и ее авторы, Римский клуб вообще, что даже не нуждаются в анонсах. Обо всем этом довольно долго, много говорят, пишут. Дух и реализация концепции устойчивого развития до сих пор составляет политику многих международных организаций и стран на правительственном уровне, одобренная и предписанная ООН. Почти везде ее идеи, другие результаты деятельности «Клуба» корректируют системы народного образования. Курсы по концепции устойчивого развития вносят в круг общеобразовательных дисциплин, читаются, считай, повсюду. А ряд вузов сегодня готовит менеджеров по устойчивому развитию, в том числе в формате дополнительного профессионального образования. Сегодня рынок труда, включая Российский, в растущей мере нуждается в специалистах по устойчивому развитию. В некоторых крупных отечественных корпорациях практикуется должности директора по устойчивости, специалиста по ESG, специалиста по устойчивому развитию.

Одновременно налицо попытки известных кругов, цепляющихся за наличное положение вещей, располагаемую власть, воспользоваться «концепцией» не столько, скажем так, «гуманно», сколько в античеловеческих, злокозненных, корыстных целях. В этой связи многие левые авторы имеют основание сомневаться в том, за что себя данная «Концепция» выдает. Другие прямо заявляют, что она не отвечает национальным интересам и задачам суверенного развития России. И, вообще, прикрываясь благими намерениями, заботами о «достойном будущем», радениями «за все хорошее» в «концепцией», реализуются установки и цели переустройства современного мира от Рокфеллеров, Швабов, Гейцев, Финков и других ведущих депопуляторов, неолибералов. Как говорится, «Благими пожеланиями» да устремлениями вымощен путь в новый мировой порядок. Другими словами, антиутопический «спасительный ковчег», «дивный новый мир» и т.п., представляющие в сегодняшнем видении электронный концлагерь с огромным множеством расчеловеченных «постхуманов» под управлением элитарных «небожителей».

Не будем разбираться в правоте выражаемых подходов. Укажем лишь, что бы ни говорилось, — специально ли создана концепция устойчивого развития, или воспользовались ею, — именно она с момента объявления и после, заправляющей планетарными делами, элитой положена в основу развертывания гнусных проектов так называемого нового миропорядка. И, повторимся, зловещесть последних, как бы ни рядились в «благолепии», не идет ни в какое сравнение с тем, что пришлось пережить истории на всем ее протяжении.

Напомним еще раз, Обозначив общую канву, как и почему возникает, получает распространение «концепция». С известной поры, говорили мы, ход дел мира не просто поражен единым, интегральным кризисом, а поражен тотально, безысходно. Данный кричащий факт, так либо иначе, фиксируемый, даже артикулируемый многими, тем не менее, не становится предметом адекватного осознания. Люди по большей части склонны осмысливать состояние глобальной кризисности по- прежнему: средствами и логикой, всецело отпроизводственными, буржуазными, довольного сознания.

Выгораживая (вольно или нет), плодя, сохраняя производящую практику, наличные порядки, устои жизни, люди обычно находят «виновником» своего бедственного положения какие-либо внешние, порой даже абсурдные «вещи». Последними могут быть: ненормально осуществляемая экономическая политика, такая же политика культурная, те либо иные конспирологические козни неких «закулисных» сил, «элит», «наций», вплоть до правительствующих лиц («Путина»). Здесь и геополитические, ресурсные, экологические, психологические, расовые причины, «оскудение нравов». А то и просто — факторы сверхъестественного порядка. Людей стало слишком много. Рост численности населения опережает прогресс и возможности экономики. С «демократией непорядок», «Сильные обижают слабых», «погрязли в несвободах», «ханжествуют»...

Доходят (сначала в среде левых) даже до сетований на отсутствие «толерантности» «политкорректности», терпимости к инородному, «соц. меньшинствам». Нет мультикультурализма (или наоборот). Лишенный «свободы», Человек закрепощен всевозможными скрепами и условностями, не может реализовать себя, свои желания, потребности, влечения, «физиологию» и т.п. Особенно много обо всем этом буквально кричат современные левые, «Новые левые», в частности, — в поисках так называемой «движущей силы» их революционаристских упований-устремлений. Не отстают от них и либералы.

Не счесть причин современного бедственного положения. Но только не производящее, частнособственническое (буржуазно-присваивающее) существование виновато. Если как-то дело касается производства, то лишь в плане, что люди чрезмерничают на данном поприще: не соразмеряют свои силы, потребности и возможности, «не рационально», не «экологично», «не так» и «не то» производят и потребляют, не так организованы здесь и социально. Наконец, их стало уж дюже много, «человеческое слишком человеческое».

Вот, в таком ключе весьма примечательны, резонансно звуча, идеи, с которыми выступил Римский клуб. Их концепция, с одной стороны, фиксирует негативы от социальных, политико-экономических, экологических и других факторов современности. А с другой — зовет на устранение последних, пытаясь обосновать, уверить, что это обеспечит миру стабильность и нормальное («устойчивое») существование.

Авторы «пределов роста» подмечают не просто ненормальное (даже под углом зрения буржуазно-присваивающего мироотношения), но губительное состояние и уклон современных экономик, хозяйствование в целом. Факт данный несомненен. Потому требует реакции: принятия каких-либо упредительных, профилактически-спасительных мер.

Многие видят, что от безудержно-ненасытной и бездумной производящей гонки современного капитала мир полнится роковыми тяготами и проблемами. Вот-вот, окончательно свалится в апокалиптический катаклизм. Отсюда (по крайней мере, поначалу) естествен вопрос: разве нельзя «рационально» пользоваться располагаемыми средствами и результатами производства? Можно же «жить дружно», не плодя новые экологические, социальные, политические, этические и иные роковые «беды». Укротив жажду наживы, эксплуатацию природы и человека, нормализовав, очеловечив связи между людьми, между человеком и природой, в мире, удастся не множить беды, не доводить дела до прихода новых и новых разрушительностей, неразрешимых проблем...

Так, современное производство накопило и нарабатывает столько, благ, что их с избытком хватило бы каждому человеку при справедливом распределении, нормальном потреблении. Достаточно для этого придать господствующим общественным отношениям, институтам, структурам «человеческое лицо». Тем самым, среди прочего, исчезла бы нужда «зацикливаться» на вопросах «мониторинга» климата, охраны окружающей среды, народонаселения (перед лицом так называемого «парадокса Мальтуса»). Была бы как-либо умерена, «прибрана к рукам» ненасытная производяще-потребительская «гонка», разумно ограничив ее справедливыми пределами, как знать, где-то остановив, перестроив. Может, даже просто станет перейти на, так называемую «зеленую энергетику».

Подобные, ходячие (особенно в мещанско-мелкобуржуазной среде), сослагательные допущения-желательности («рецепты»), собственно, и порождают, стало быть, актуализуют взгляды, разделяемые и авторами «Концепции». Они даже сообщают последней популярность поныне.

В таком ключе концепция устойчивого развития предполагает обеспечение сбалансированного решения социально-экономических проблем, задач «сохранение благоприятной окружающей среды и природно-ресурсного потенциала в целях удовлетворения потребностей нынешнего и будущих поколений людей». Устойчивое развитие следует строить так, призывает «Пределы роста», чтобы в процессе вносимых перемен эксплуатация ресурсов, направление инвестиций, ориентация научно-технического развития и институциональные изменения были согласованы, укрепляли нынешний и будущий потенциал ради удовлетворения человеческих потребностей, устремлений.

Во многом, речь идет об обеспечении качества жизни людей. Не обязательно, согласно «Концепции», полностью останавливать экономический, следовательно, производственный прогресс. Нужно прекращать, прежде всего, «нерациональный рост использования ресурсов окружающей среды», общества, особенно человеческого капитала. «Основной задачей устойчивого развития провозглашается удовлетворение человеческих потребностей и стремлений» [543]. Что важно, устойчивое развитие требует удовлетворения наиболее значимых для жизни потребностей каждого человека «и предоставления всем возможности удовлетворять свои стремления к лучшей жизни в равной степени» [544].

Ничего не скажешь. Привлекательные идеи («удовлетворения») заложены, нетрудно видеть. Однако, «привлекательность» быстро развеивается при попытках ближайшего осмысления, тем более, конкретного воплощения сегодня. Ибо уж дюже идеи-желательности («удовлетворительности») абстрактны, десоциализированы, деполитизированы, размыты. Главное — отдают присваивающе-потребительским, «вещным» духом буржуазности.

Так, данный подход ничуть не помешал бы политике, присваивающей статус человека не всем, вроде, «претендентам на человека». Ведь бывало же в истории, когда далеко не каждое «двуногое без перьев» могло рассчитывать на «свободу и человечность», скажем, в тех же демократических Афинах.

Никак не мешает концепции устойчивого развития, устраиваемый заново мир с легкой руки депопуляторской планетарной элиты. Напротив, очень даже вписывается в него. И, вообще, как знать, не специально для этого она и разрабатывалась. Если одни депопуляторствующие (скажем, из тех же Афин) могли себе позволить отказ в качестве человека кому из своего государства, то современные депопуляторы, не отбрасывая данную возможность, идут дальше. Человека как феномен, некую реальность они намерены просто заменить. Причем, — с одной стороны, на «сверх человеков». К ним, понятно, относимы всемогущие элитарии, «орудующие» с вершины, устроенного собственными руками, планетарно-электронного муравейника» («человейника»). А с другой стороны, перед нами некогда бывшие людьми, «постхуманы» («постчеловеки»). Они распределены по кастам (ковчежным этажам), представляя разных там дигиталов, киборгов, мутантов и прочих штифтиков--винтиков, встроенных в конструкцию и функционал возведенного сооружения. Конечно, независимо от своего статуса и функционала, они легко доступны мониторингу, исчислению, перепроектированию, вплоть до замены.

Далее. Само выражение «рациональное использование» в приведенных формулировках, — как оно подкупающе обманчиво, сколько в нем, так сказать, «уловок» для сегодняшних власть (с богатствами) предержащих! То же касается понятий «нормальность», «нормальное потребление», «справедливость» и т.п. О путанности и извращенности данных выражений тем же (по сути дела, отчужденным) буржуазным сознанием и идеологией, и говорить не приходится. А упор на «удовлетворительстве» — как же он понятен, опять же, далеко уводя от подлинного потребления!

Да, независимо от «благих намерений» авторов, все тут на убыль человека нацелено, дышит роковой беспросветностью. Нет никакой перспективы миру человека!..

Не отсюда ли так случилось, что не успела концепция устойчивого развития объявиться, как была тут же прихвачена явно злокозненной частью самозванной «элиты» («глобалократии»), стала эксплуатироваться в корыстных, крайне (как мы видим) бесчеловечных целях? Поневоле заключишь тут, что и сработана была она как бы по заказу этой самой корпоратократии. «Основной целью Римского клуба, — пишет В.Ю. Катасонов, — стало «научное» обоснование планов «хозяев денег» по сокращению численности населения планеты, демонтажу промышленности (деиндустриализации), примитивизации человека (путем разрушения традиционного образования), размыванию национального суверенитета государств. Конечной целью «хозяев денег», которая «научно» обосновывалась Римским клубом, было уничтожение национальных государств и их замещение Единым мировым правительством. Всяческое раздувание экологических угроз человечеству, которые якобы таит в себе продолжение прежних тенденций развития мира, — одна из главных задач Римского клуба [545].

Но, если даже это не так, — если принять, что концепция устойчивого развития появилась не под заказ злокозненных сил, но как благовольно искомый «спасительный путь» преодоления обнажившихся в постиндустриализме планетарно роковых проблем, как их рисует «Римский клуб», — так ли он реализуем? Главное, обеспечат ли предлагаемые меры искомое спасение миру? Или-таки, меры данные пригодны лишь удовлетворению мизантропических устремлений (слава Богу, не неизбежных) глобальной корпоратократии по утверждению своего «нового миропорядка»?

В какой-то мере, сознавая слабость предлагаемых идей и аргументов в «Пределах роста», а также под давлением меняющейся обстановки, углублением глобально-планетарного кризиса, вытекающих из него следствий, в связи с социально-политическими культурно-технологическими переменами жизни, «Римский клуб», не переставал вносить коррективы, совершенствовать предложенные идеи устойчивого развития. В этом плане весьма примечателен доклад, приуроченный авторами к 50-летнему юбилею существования клуба (2017 г.).

Авторы доклада не могут не видеть, что, разразившийся поразивший планету, системный кризис крайне опасен влекомыми бедствиями и коллизиями мира по всем направлениям. Он интегрален, втягивает в орбиту не только экономические, но также остальные сферы общества, человеческого духа, воли. «Нынешний глобальный кризис не циклический, но усиливающийся. Он не ограничен природой вокруг нас, но включает социальный, политический, культурный, моральный кризис, кризис демократии, идеологий и капиталистической системы» [546].

Данный доклад знаменателен тем, что его авторы, продолжая отстаивать идеи устойчивого развития, зовут к принципиально новому, некапиталистическому миропорядку, основанному на «новом просвещении» и всепланетарной цивилизации. «Все века своего существования человек открывал свободные, еще не принадлежащие никому, не используемые ресурсы и территории, но сейчас действовать таким образом уже невозможно — мир “заполнен”. Перспективы дальнейшего открытия новых ресурсов призрачны, нужно использовать то, что мы уже имеем. Но, если продолжать пользоваться традиционными институтами, религиями, воззрениями, рассчитанными на «пустой» мир, — недалеко до коллапса» [547].

Предстоит строить «всепланетную цивилизацию», по-новому просвещенную. Правда, конкретизуя, что понимать под «всепланетной цивилизацией» и «новым Просвещением», авторы доклада, отталкиваясь от концепции «полного мира» американского эколога и экономиста Германа Дэйли, не выходят за пределы собственно экологического подхода. Дух производства так и царит над предлагаемыми ими спасительными мерами. В этом смысле о каком отказе от капитализма может идти речь? Однако, об этом авторы не задаются.

Тем не менее, их объединяет, что капитализм исчерпал свои возможности и уже несостоятелен. В частности, — справиться с углубляющимся, вскорости несущим катастрофу, кризисом. Сама экономика, которой существует современный капитализм, порочна и губительна.

В докладе справедливо отмечается, что вырождение капитализма как реальной системы хозяйствования, общественного строя вообще, начинается с переходом на монетаристские пути гонки наваров и прибылей. Отныне всевозможные финансовые спекуляции становятся самыми доходными формами бизнеса и наживы. Именно финансово-спекулятивная модель экономики породила катаклизм 2008-2009 годов.

Поскольку мировой капитал так и не отказался от данной модели, разразившийся кризис остался так и не преодоленным доныне. «98% финансовых операций современности — спекулятивные. Огромных размеров достигла оффшорная экономика: в этой “серой зоне” крутится, избегая налогов, от 21 до 32 трлн. долларов США. При этом важнейшие технологии недофинансируются, поскольку им, по сравнению со спекулятивными операциями, недостает доходности» [548].

Другая характерная особенность финансово-спекулятивной экономики, помимо того, что она безнравственна, бесчеловечна «вещно»-технологична и проч., — это гонка вала. То есть, валового внутреннего продукта (ВВП). Как считают авторы доклада, именно на ВВП принято ориентироваться при оценке результативности экономической деятельности. Больше, при принятии политических решений. Тем временем, по сути своей, индекс ВВП самое большее, показывает абстрактную скорость обращения денег в экономике. Но, с другой стороны, он требует постоянный рост. Отсюда всевозможные бессмысленности.

Так, «разлив нефти и последующие ликвидационные работы «разгоняют» ВВП», то есть «хороши» для статистики, хотя плохи по сути. Выращивание овощей на собственном огороде всяко обставлено жесткими регламентациями, вплоть до запрета, поскольку не находит отражения в индексе ВВП. А, вот, покупка овощей в супермаркете — отразится.

«Иными словами, этот показатель не имеет отношения к благополучию и счастью людей...» [549]. Напротив, лишь скрывает пагубную природу капиталистической системы хозяйствования.

Особенно пагубно она отражается на экологии. Сегодня именно экологические тупики (водные, воздушные, климатические, энергетические, парниковые, территориальные, жизненные), мало того, что превращают планету в непригодную для жизни, травя все вокруг, но образуют так называемый «потолок» дальнейшему развитию производства. То есть, данные направления экологической деятельности современного человека обнаруживают непреодолимые преграды производству, коль скоро последнее не перестанет нести природе и человеку невосполнимые уроны. Стало быть, добавим мы, — не трансформируется радикально и фундаментально. Кстати, вместе с системой потребления., вообще, капитализма.

Острейшую проблему, нагнетаясь, являет и аспект перенаселения планеты. Опять же, располагаемыми средствами, тем более, уже используемыми в недавнем прошлом и пока еще (мальтузианство), эти вопросы никак не решить. Самое большее, на что современный капитал «додул» здесь в лице мировой корпоратократии, это, как известно, фашистская, мизантропическая депопуляционная политика, образчик которой очерчен выше. Да и авторы доклада далеко не ушли тут. Обрисовав аховое положение с проблемами геометрически растущей численности населения и трудностями его обеспечить, «прокормить», эксперты заключают: «человечеству — прежде чем учиться “не размножаться” — определенно следует научиться экономить. Например, избегать такого сбоя в распределении продовольствия, как сейчас — когда 800 миллионов человек на Земле голодают, а около 2 млрд людей, напротив, страдают от лишнего веса. А еще, вероятнее всего, придется отказаться от животноводства. Как показывают исследования, это слишком затратный в смысле экологических издержек вид сельского хозяйства» [550].

Среди множества аспектов, осложняющих жизнь, ввергающих ее в состояние глобально-планетарной кризисности, в юбилейном докладе указано также влияние современной технологии и техники. Мы коснемся лишь одного момента данного многопланового аспекта. А именно: места и роли цифровых технологий. Как известно, о них с некоторой поры довольно модно говорить. С ними связываются далеко идущие решения ряда насущных социальных вопросов. Так называемые «техноутопии» (в том числе депопуляторского типа) цифровой технологии, отводят главенствующее место.

Однако, авторы доклада выражают известный скепсис в данном отношении, поскольку цифровые, равно другие, технологии не отвечают требованиям устойчивого развития.

Так, по мнению экспертов, «стремительно развивающиеся сервисы типа Uber, могут быть здесь и сейчас хороши для пользователей, но они не соответствуют критериям “устойчивости” — а попросту говоря, паразитируют на сложившихся структурах (Uber, например — на дорожной сети и инфраструктуре, созданной для частных водителей), не вкладываясь в их развитие» [551].

Как можно понять, авторы не выводят цифровую технологию за пределы третьей волны НТП. Соответственно, невысоко ставят ее значимость. Они даже разделяют распространенный взгляд, согласно которому в 2020 — 2025 годах развитие информационной, в частности, цифровой техники достигнет своего предела. Наблюдающийся доныне экспоненциальный рост данных технологий, цифровых мощностей в 2020-2025 гг. прекратится.

Высказываются авторы и за то, что массовое вхождение в современную жизнь информационных, включая цифровые, технологий, плодит и сохраняет опасность «неконтролируемого развития и неэтичного использования цифровых сервисов» [552]. Больше. В докладе прямо говорится, что «техноутопизм», как и в чем бы он ни проявлялся, изначально страдает изъяном. Ведь здесь решение жизненных проблем, приобретающих даже глобальный характер, предполагается экстенсивным (то есть привычным, как до сих пор дела вершились) путем развития. Все утрясется, накопившиеся проблемы найдут своевременные ответы «за счет роста производительности техники». Между тем, «миру давно пора принимать непростые мировоззренческие решения» [553], предполагающие подобающее совладание человека с техникой, научно-техническим прогрессом. А это, в свою очередь, упирается в вопросы потребления, человекостроительства, образования, с которыми, как мы не раз указывали, производяще-капиталистический уклад жизни не в силах совладать.

В этом смысле тесно сплетается с означенными выше и другими аспектами текущей кризисности, с возникающими «потолками» роста другое, в известном смысле даже интегральное «бедствие», связанное с ненормальным, в частности, избыточным потреблением. Причем, как показано в докладе, последнее далеко не равномерно, являя разительный дисбаланс между богатством и бедностью, между метрополией и периферией. И это вполне резонно, коль скоро человечество, действительно научится нормально потреблять, отказавшись с самого начала от того, что называется «потребительство», «потреблятство». Куда, на самом деле, годится, что, согласно исследованию шведского ученого-эколога Рольфа Эдберга, «американец, швед или, например, швейцарец потребляет в 40 раз больше ресурсов Земли, чем средний сомалиец, ест в 75 раз больше мяса, чем индиец и сжигает в 150 раз больше электроэнергии, чем средний нигериец» [554].

А ведь уже элементарные физические законы (например, закон сохранения энергии) должны бы научить, что в мире ничто не берется из ниоткуда и не исчезает в никуда. Выходит тогда, неуемное потребительство людьми из метрополии, непременно оплачено населением периферии. Со всей очевидностью требуется, чтобы потребление нормализовалось, чтобы богатые («золотой миллиард») умерили свою потребительскую жажду, ибо именно они выступают виновниками означенной беды.

Главное же в нормализации потребления, как мы считаем (и о чем не говорят авторы доклада) в несколько другом. А именно: в том, чтобы оно перестало носить утилизаторский, потребительский («потреблятский») характер. Люди, наконец-то, должны научиться потреблять по-настоящему. То есть, человекообразуясь. Собственно, в этом и действительное назначение потребления, чтобы здесь человек, потребляя, образовывался. И образовывался в человечности, преодолевшей явно ограниченные формы своей данности (куда, несомненно, следует отнести буржуазную человечность, не говоря уже об отчужденных проявлениях, особенно в последнее время). Человек сегодня призван образовываться (потреблять), ответствуя зовам бытия, способный совладать с насущными проблемами и задачами, которые ставит наше время, нужды обретения спасительного будущего.

Повторимся, до такого понимания сути дела Римский клуб еще не доходит. Его идея «Нового Просвещения», на базе которой предлагается формировать мировоззрение, ценностные установки и идеалы современного человека, по сути, мало чем отлична от, господствующих доныне, философско-мировоззренческих подходов, устремлений. В докладе лишь предлагается уточнить, избавиться от превратного прочтения наработанных тут идей, — в частности, А. Смита, Д. Риккардо и Ч. Дарвина, — отталкиваясь от особенностей современной эпохи.

Точно также, следует уточнить царящий в умах людей «примитивный» материализм, отказаться от фрагментарного подхода к вещам в пользу целостного (холистического), гармонического видения. Не нравится им и, свойственный старым философским подходам, диктат общего над частным, редукционизм и т.д. В том числе утопизм.

Доходят и до защиты интересов меньшинств, «слабых» в виду диктата общего, глобального. В этом плане авторы доклада противопоставляют интересы национального государства интересам транснациональных корпораций, для которых «даже судьба целых регионов значит меньше, чем финансовая прибыль» [555].

Наконец, они настаивают на идее «баланса». То есть, в решении встающих вопросов, в определении какой стороне, направлению давать предпочтение, всегда соблюдать принцип «баланса». Одним словом, здесь, как и в других направлениях, означенных докладом, следует соблюдать принцип устойчивого развития. Другими словами, развития, которое, хоть и предполагает изменения, но, все же, удерживается от радикальных перемен, от неожиданных скачков. Оно сохраняет то, что уже есть, дабы не ухудшить его, чтобы тем самым, как-то и «волки ели, и овцы не роптали»...

В целом, рассмотренный доклад во многом продвинут по сравнению с первыми выступлениями «Римского клуба». В известном смысле, мы считаем, являет серьезный сдвиг в плане переоценки ряда явлений и процессов современности. Он недвусмысленно антикапиталистичен, антиимпериалистичен. Дух гуманизма, выраженный тут, достаточно глубок. Нередко, высказываемые экспертами идеи, положения перекликаются с утверждаемым нами. Просто замечателен ключевой момент идеи «нового Просвещения», предполагающей «фундаментальную трансформацию мышления», результатом которой должно стать целостное мировоззрение, «гуманистическое, но свободное от антропоцентризма, открытое развитию, но ценящее устойчивость и заботящееся о будущем» [556].

Несомненно, высказанные в докладе идеи, если и не выводят за пределы глобально-планетарного кризиса, тем не менее, во многом служат поиску этого вывода. Главной же препоной, почему вывода-таки нет, — это, конечно же, загипнотизированность производством. Точнее, неведение альтернативы (к тому же, перспективной) последнему. Предлагаемые в докладе, как и прежде, меры обеспечения «устойчивого развития», призваны, так либо иначе, сохранять производство, лишь разнообразно его пестуя, «заворачивая», «сглаживая», на худой конец, как-то экологически «усмиряя» не в меру разбушевавшуюся стихию производящего Молоха, вплоть до (по возможности, даже по политическим мотивам) свертывая, «не пущая» в тех либо иных узких локалиях его. Впрочем, и сам термин «устойчивое развитие», — как же он, скажем так, симтоматичен для позиции, выражаемой Римским клубом!..

Относительно же осмысленного нами юбилейного доклада нельзя не заметить, именно по причине, что содержит немало идей и положений, носящих антикапиталистический, антиимпериалистический дух, вообще, как-то выпадает из канвы текущей международной политики и социально-экономических тяжб внутри современных стран, мира в целом, он как-то прозвучал не очень замеченным. Его довольно быстро умолчали, позабыли, оставили без внимания. И разговоры в связи с концепцией устойчивого развития снова вернулись «на круги своя», пошли по укатанному, как это угодно глобальной корпоратократии, захваченной депопуляторством.



10.2.1.2. Критика попыток реализации устойчивого развития посредством «укрощения» производства.


Как бы ни обстояло с субъективными намерениями авторов «Концепции», одно очевидно. Означенные ею, равно аналогичные, так сказать, «усмирительно-упорядочивающие производство рецепты», — даже без преобразующего касательства наличных буржуазных отношений, качества духовности, обхождения с информацией, человекообразования вообще, — шли бы по многим моментам наперекор заведенной (производящей, техно-логической) логике, ходу дел. Главное, пагубно сказались бы на современном производстве. Они просто лишили бы последнее, — причем, во всей полноте его проявлений, — возможности нормально функционировать. Даже нормальное (по крайней мере, в смысле, декларируемом «концепцией») осуществление природоохранительных и других защитных мер полностью остановило бы производство. Стало быть, было бы совершенно не выгодно, разоряя его олицетворенных хозяев и не только... Вряд ли в этом смысле попытки как-то приостановить производство, умерить размахи и меры функционирования, как-либо вогнать его в известные ограничительные рамки и т.п., позволит обеспечить устойчивое развитие, тем более, выбраться из пагуб разразившегося глобального кризиса.

Надо ведь не терять из виду (кстати, не раз замечаемое нами): производство, так сказать, «само собой», в чистом виде существует и имеет смысл лишь, будучи утверждаемо, осуществляемо, сохраняемо и представляемо соответствующими общностями людей, взаимодействующих между собой вокруг и внутри этого самого производства. Причем, люди (представляя свои общности, классы) занимают здесь различные места. Выполняют, опять же, известные роли, функции. Имеют права, обязанности и т.д. в связи с производством весьма различно. И каждая из данных сторон заинтересована в производстве (и производственно, между прочим) тоже по-своему.

Потому-то, производство в лице таких носителей и представителей (а они глобальны) «добровольно» не даст себя остановить, «утихомирить». Множество сил-факторов, действует с разных сторон (не только извлекатели наваров), не допуская такой оборот дел. Достаточно сказать, остановка современного, планетарно развернувшегося, производства равносильна попыткам «застопорить курьерский поезд, мчащийся на всех парах».

Следует, к тому же, не забывать, что не производить в сложившихся условиях люди просто не могут. Производство —неустранимая необходимость их существования. Другие, весьма сведущие авторы бы даже сказали, что перед нами «вечная, естественная необходимость», без которой человек невозможен. «Невозможен» — и физически, и материально, и духовно, абсолютно всяко. Сказанное тем более верно, если, следуя обыкновению, отождествить понятия «производство» и «труд»...

И, что ни говорить, остановка и даже попытки свертывания, переориентации производства, среди прочего, означают лишение всех (не только из имущих слоев, классов) источников существования, социального и прочего статуса.

Весьма не поздоровится (не прежде всего ли) простому люду. Мы уже знаем: в эксплуататорских обществах (тем более, производящего толка), настигающие мир, тяготы, беды, особенно в кризисных условиях, субъекты, предержащие власть, непременно стремятся устранять, «оседлать» посредством усиления эксплуатации трудящихся низов, ограбляя свой народ. В частности, — заготовкой всевозможных самоспасительных «кубышек», строительством так называемых «ковчегов», «плотов».

И полагать иной вариант поведения капиталистов и власть предержащих сегодня, когда ограничения той либо иной степени настигают производство (в том числе кризисами), чтобы они поступили иначе, — дабы тяжесть последствий от их самоспасения не ложилась на плечи трудящихся, —что-то от ненормальности. «Самая главная проблема для человечества на протяжении многих тысяч лет — это утилизующее отношение власти к народу. Оно шло не только от злобы (хотя и от злобы тоже), но еще и от невообразимости, невероятности другого. Как ни называй правителя — царь, король, спикер, президент — он в любом случае, может только взять у народа. А дать народу ничего не может. Чтобы что-то кому-то дать, он вынужден сперва что-то у кого-то взять» [557].

Вместе с этой бедой, свертывание, ограничение темпов и масштабов производства, не говоря уже о прекращении, перепроизводстве, повлечет полную потерю очень многими из трудящихся средств жизни. Уже сегодня, при еще «теплящемся» производстве, огромная масса народа ввергнута в нищету, лишенная возможностей существования, работы, исключаемая из непосредственного производства, или пребывающая на грани того. Налицо падение былого благополучия за счет удешевления трудовых ресурсов, сырья, энергии (в экспортирующих последние странах), сокращения и перенасыщения рынков, сокращения бюджетов. Существенно снижаются достатки из-за сужения возможностей прямого грабежа периферии и стран «третьего мира». Реальная экономика сворачивается, благодаря финансиализации, виртуализации, инновации на изнанку. А также с коммуникативной информатизацией, роботизацией, внедрением безлюдных техно систем, цифровизации и т.п. Все это усугублено, к тому же, ресурсной нехваткой, «потолками» производства. Соответственно, — обострением международного положения, падением уровня жизни. Даже — целенаправленной политикой власть предержащих, одержимых и неукоснительно блюдущих «устойчивое развитие».

Означенные факторы, наряду с другими, несомненно, крайне усложняют существование трудящихся. Разоряясь, теряя средства обеспечения, последние лишаются способности сводить концы с концами. Раскручивается психологическая и культурная деструкция, дальнейшее отчуждение. Растет социально-духовное обыдление людей. Вылезают на свет, множатся болезни, преступность, асоциальность, бесчеловечность.

Все это, несомненно, объективно (и не очень), как бы «самотечно» служит процессу убывания численности населения, преодоления избыточного для сворачивающегося производства контингента. А также никак не уместимого в тот самый «спасительный ковчег», который властвующая сегодня на планете элита пытается строить. В том числе руками официальных институтов (включая государство) метрополии

И, конечно же, властной элите означенных, равно связанных с ними, объективно, как бы само собой складывающихся, факторов-следствий свертывания реального производства и падения уровня жизни с известной поры (можно утверждать, развитого индустриального общества) оказывается недостаточно. В том числе — для вхождения в «спасительный ковчег». Потребны дополнительные, более действенные, меры. Иначе не избавиться от «ненужного балласта», «лишних ртов», избыточной массы людей.

Встает, таким образом, задача: ускоренно преодолеть диспропорцию между сокращающимся (или сворачиваемым) производством и численностью населения, благодаря чему, заполучить, возможности содержать последнее, даже снять «парадокс Мальтуса». Решая данные вопросы, мировластная элита во имя «спасения» одновременно намечает и осуществляет свои (в высшей степени злокозненные) намерения-планы по интенсивной переделке («оптимизации») оставшихся людей, в «нелюдь» для вхождения на борт «нового ковчега» «нового дивного мира». Данные анклавы, мутантные касты «идеального» миропорядка тоже параллельно преуготавливаемы. Загнав «оптимизированный» человеческий материал сюда, можно, наконец, утвердиться-успокоиться, что окончательное «спасение» и всецелое господство в мире, достигнуто. Для обретения же искомого результата, дабы все было под контролем и проходило «успешно», организовано, властвующая мировая закулиса ищет дополнительные, куда эффективные и действенные средства нежели, как она полагает, это могло бы случиться само собой, коль скоро мир вовсе не исчез.

В немалой степени, как раз, данные «эффективно-действенные средства» (определимся с ними несколько ниже), между прочим, сегодня пробуждают народы, в том числе метрополии на протесты, отчаянное сопротивление. Люди, часто даже не понимая подлинных процессов и обстоятельств своего бедственного положения и ужасной перспективы, поднимаются на борьбу против корпоративного глобализма, против правительств, осуществляющих политику последнего на свертывание реального производства. Стало быть, и его субъекта (человека, народа). Однако, как подъем, так и борьба, мало продуктивны, не оформлены, не одухотворены подлинными вершениями. Дела буквально сводимы к тщетному барахтанию людской массы, не ведающей руля и компаса, в стихии безвестных волн. Если даже и присутствует некая организация, то, будучи отпроизводственной, действуя по привычно известным канонам и шаблонам, движение заведомо безрезультатно, обречено на провал. Не будем сейчас объясняться почему и как. Заметим лишь, что и в этом плане деструктивные последствия, вырывающиеся из «ящика Пандоры» остановленного (или «прирученного») производства при наличных порядках, даже трудно представить.

Еще одна важнейшая сторона невозможности остановить, пустить производство в русло так называемого «устойчивого развития» в том, что перемены в производстве (не обязательно остановка) затронут конкретные, глубоко частные интересы сильных мира сего из сохраняющейся промышленной корпоратократии (преимущественно национального уровня). Гонка за прибылями, властью, удержание достигнутых рубежей с богатствами, — разве они вместе с другими факторами позволят ограничить, умерить, прекратить заведенный процесс, так сказать, «сложившийся баланс сил»? Нет, разумеется.

Национально ориентированный капитал, оказывая сопротивление свертыванию и перемещению промышленности глобальной корпоратократией в иные регионы, добивается своего рода восстановления, возврата ее в страну. Происходит оживление, развертывание отечественной промышленности, индустрии на возрожденной, обновленной основе. Кстати, этим самым преодолевается ошибка, куда обыкновенно в жажде наживы впадает глобализующийся капитал, вступающий в пору постиндустриализма, доходя тем самым, до буквального уничтожения национальной индустрии, переводя почти всю экономику в сферу сервиса, потребления....

Итак, так называемое «устойчивое развитие» не обеспечить на путях сокращения, тем более, остановки производства, вообще, внешнего регулирования, контроля за ним. Нет в современном производстве резервов, возможностей нормально созидающего процессирования. Накопленные средства и пути его обеспечения, поддержания бессильны. Ни один, даже некогда эффективный, «инструмент» не работает, беспомощен. Везде и всюду зияют провалы, рецидивы падения, разложения. Вообще, чего ни коснись, к тому же, производящими руками, — все здесь рушится, лишается жизни. За что и как бы ни браться, как бы ни латать возникающие сплошь да рядом «прорехи» распадающегося под руками материала производящих порядков, средствами и формами самообеспечения производящей природы беды не устранить, из инфернального падения не выбраться. Производство совершенно иссякло реалиями на существование.

Собственно, вот почему, так либо иначе, сознавая данное обстоятельство, производящий человек (кто бы ни был) сегодня пытается как-то справиться с настигшей «бедой». И, видя тщету своих усилий, что становится хуже и хуже, — пускается (по обыкновению) в бегство: ищет спасительные выходы (цели, средства, пути) из закатного тупика. Увы, поскольку последние той же, производящей, природы, выходы, в конечном счете, так и остаются не найденными, тщетными, иллюзорными. Тем более, коль скоро речь о простых людях, утлые «лодчонки», «плотики» другие плав средства которых слишком малы и бессильны переплыть ширь реки времени, отделяющей их от впрямь спасительного берега.

Точно также, — поскольку классические, срабатывавшие до сих пор, привычные пути решения возникших проблем недостаточны, беспомощны, не выведут из тупиков, не позволят довольствоваться жизнью по-прежнему властвуя и богатея, — транснациональная корпоратократия в надежде, что обретет выход, восполнит с лихвой утрачиваемое, вынуждена запустить свой, куда более мощный, главное, как считает, «действенный» вариант «спасения». К тому же, власть имущим его не приходится искать далеко. В самой общей форме он (как механизм «спасительного убегания», «ковчега») давно придуман историей (если не куда прежде) и держится на подхвате. Разве дух концепции устойчивого развития не тут как тут, заземляя и конкретизируя данную «придумку» на сегодняшний день в виде гореизвестного «нового мирового порядка»?..

При этом не сознается, не хотят даже слышать, что предпринимаемые спасительные меры, — тут и потуги удержаться, сохранить наличное положение вещей любой ценой, в том числе сооружением означенных «ковчегов», «крепостей», «дивных новых миров» и т.п., — тоже производящей (стало быть, «ветхой», негодной уже) природы. Поскольку используемые в строительстве предметов спасения средства, цели, задачи выражают непригодную производящую суть, их «спасительная сила» не может вылиться в результат иной природы. Потому, он столь же губителен, подобно средствам, коими воздвигался. Как первый, так и вторые, лишены подлинной созидательности, человечности, пребывают в отпадении от бытия. Будучи предметами условий, исчерпавшейся возможностями, производящей действительности, они не способны обеспечить подлинно спасительный исход.

Разве что новые средства и формы, даже цели, к коим спасающиеся прибегают, по форме, устройству, технологии несколько иные, нежели прежние. Те, в силу своей крайне малой эффективности, исчерпанности, нуждались в замене, обновлении на более оптимальные, благодаря последним достижениям НТП. Верно и то, что в своей оптимальности, иной технологической насыщенности, новые средства и пути (по сути своей однотипные первым) в том лишь превосходят последние, что куда больше разрушительны, деструктивны. И «оптимальность» их довольно специфическая. А именно: в плане удовлетворения субъективных (эгоистически-корыстных) интересов, целей использующих. Собственно, не для этого ли планетарная корпоратократия прибегает к ним! По большому (бытийно-историческому) же счету, новые средства и пути не только изнегоженные (по сути, не отличаясь от прежних), но, деструктивные, ведут к окончательному разрушению человечности и отпадению человека от бытия. Повторяем, это постольку, поскольку они, по исчерпанной, изнегодившейся сути своей, однотипны.

Стало быть, выходит: каков бы ни был «новый, дивный мир», как бы сложно и замысловато ни устраиваем современной элитократией, он окажется лишь очередной ловушкой-западней человеку. Никакой спасительности в подлинном смысле не принесет, помимо погибели.

Отсюда, между прочим, не особо удивляют, сопряженные с возведением нынешними «Ноями» спасительных средств, волны негатива со всех сторон. Очевидно, остающиеся за бортом «спасительного» сооружения (пусть, не ведающие уготованной ему судьбы) затею строительства никак не усмотрят в положительном свете. К тому же, — перед лицом ужасной перспективы, уготавливаемой им затейниками. И для «счастливчиков», удостоившихся места на «спасительном плоту», люди, жизнь, оставляемые за бортом, отнюдь не привлекательны. На покидаемые пределы они обрушивают полнейшее неприятие и небрежение, ненависть, безмерную деструктивность, отвращение, — всю свою сокрушительность (не могущую быть незлой). Ее никакими цинично благолепными прикрытиями, — кстати, под личиной радения «прогрессу», «подлинного освобождения», «благоденствия» и т.п., — не упрятать.

Нельзя при этом не заметить столь цинично, человеконенавистнически, деструктивно и безжалостно «спасающиеся» никогда прежде не относились к теряемому (былому) миру. Видимо, это от глубоко упрятанного чувства, что ждет их весьма не радостная участь впереди...

Да, новоявленные «благодетели» и воплотители «спасительного» варианта («ковчега»), сразу нашли в наработках концепции устойчивого развития нужные практико-идеологические отправления. И последние не могут служить иначе, как осознанному учреждению на планете, всецело удовлетворяющих «строителей», «идеальных порядков». Ими могли служить лишь образцы так называемого «темного средневековья», где господствующим классам, — причем, из числа «избранников», «Богом помазанных», — принадлежала абсолютная и всесильная власть. А «низы», лишенные каких-либо прав и свобод, безоговорочно угнетаемы беспредельным произволом «господ». К такой модели устройства «Дивного, нового мира» ведет и само понимание: труда, человека, свободы, вообще, смысла существования нашими устроителями, задуманная и учреждаемая организация жизни «нового мира».

Так, Средневековой теменью, по сути, утверждается вариант обновленных порядков, описываемый многими буржуазными антиутопиями, в частности, названный О. Хаксли «Новым дивным миром». Мы же, усматривая тут древнее как мир и описанное уже «Ветхим заветом», «спасение» из нестерпимой наличности, — «Ковчегом». Вернее, «новым ковчегом».

Подытожим раздел. Выход из кризисных тупиков современности в новые реалии, вообще, возведение, угодных им, порядков депопуляторы пытаются строить обычными для производящего (со всеми, вытекающими отсюда, следствиями негативного характера) преобразованиями. Иначе, как, присваивая предметам внешние и субъективные (атомизированного и «вещно» отчужденного человека) качества, состояния, формы, производящий человек не может творить, постигать себя и окружение. Другое, нежели отпроизводственное, производство не позволяет создавать, видеть. Производя, невозможно жить не производя. Вот почему, — что бы ни делали, как бы ни строили дивные миры, какие бы порядки ни наводили в «ковчегах» своих, — наши депопуляторы не в состоянии уйти от самих себя, производящих сущих. Они обречены, производяще живя, творить, стало быть, возрождать, воссоздавать только и только производящее. Другими словами, характеризующееся качествами от производства, страдающее среди прочего, теми же негативами, коллизиями, противоречиями, возможностями, невозможностями, бытием-к-смерти, что и остальные производящие «вещи». Если мы, таким образом, создаем новые миропорядки (не важно, какой величины, формы, организации и проч.), то здесь воцарятся производящие связи, отношения, дела, суть, жизнь. Предстанут, короче, те же тупики, беды, коллизии, проблемы, кризисные ситуации, в конечном счете, тот самый глобальный кризис, — от коих созидатели так силились уйти. Точнее, «убежать», отделаться.

Приходится в который раз повториться: сколь ни переделывать производство производящими же средствами, мы будем вынуждены воссоздавать вновь и вновь все то же производство со всеми наследственными, «родимыми пятнами», правдами и неправдами, без которых производство просто невозможно. И, стало быть, какие бы спасительные «ковчеги» ни строить, рисовать себе блаженное будущее, — придется чертить и воссоздавать все то же. Кстати, облачившись «в костюмы прошлого». Как говорится, «рожденный ползать, не породит летуна». И даже, если в эволюционном становлении, спустя очень большой временной отрезок, «ползущее»-таки станет не только летуном, а куда сложным, все же, возникающие на ступенях эволюционно вершащейся непрерывности, живые создания в бесчисленном многообразии форм, видов, подвидов и проявлений, не меняют своей биологической сути. Нет здесь того самого «перерыва непрерывности» (революции) в сплошной линии восхождения, нет сущностного перерождения.

Создаваемые новации в историко-эволюционном процессе (включая творческие усилия наших депопуляторов, оглядывающихся, в добавок, назад), конечно, кое-чем существенно отличны от своих предшествующих аналогов из той же живой природы. Верно, они уже имеют иную сущность, являя историческую реальность. Не вдаваясь в разъяснения этого азбучного положения, мы, однако, должны признать, что, и здесь эволюционно формируемые предметы (в том числе наша «новация», «ковчег») характеризуются теми же особенностями, что и другие образования из иных уровней материального движения, поскольку возникают, образуются, сменяют друг друга на путях эволюционного становления. Потому, Сказанное чуть выше о новообразованиях в биологической эволюции, вполне относимо также к нашим новоявам в области социально практической, в силу, опять же, подчинения их законам эволюционности.

Верно, наша «новация» будет внешне несколько лучше, совершенней наличного (старого). Объявятся и кой-какие возможности, функции, меры, не наблюдаемые прежде. Но по сути своей «новинка», возникая на эволюционных (реформистских) путях, не станет принципиально другой. Больше того. В силу приобретенных новаций, величин, форм и проч., сей «продукт» (особенно, социально-практический, да еще депопуляторский возводимый) будет куда разрушительным, пагубным, из-за большей отдаленности от бытия и подлинной человечности... Собственно, не это ли мы видим, осмысливая «спасительные старания» нынешних депопуляторов!..

Так что, непреложно, подтверждается сегодня на каждом практическом шагу современного (и не только) человека: что бы мы не делали с производством, — сокращали, усмиряли, останавливали, «приручали», как-то его еще регулировали, обрекали на устойчивое развитие, — эти усилия-потуги окажутся безрезультатными в смысле преодоления самого производства, совладания с ним. Стало быть, с роковыми бедами-опасностями, кои они влекут. А с другой стороны, они лишь усугубляют жизнь человека, мира. И в конечном итоге, сделают их существование невыносимым, невозможным, «никчемным».

Потому, если устойчивое развитие имеет смысл, если данной концепции-таки держаться, может, имеются иные пути совладания с ней и обеспечения этого самого устойчивого развития? Может, следует как-то преобразовать, изменить производство не извне (как до сих пор шла речь), а изнутри? И с самого начала имея в виду предметы, стороны, категории (можно их еще иначе называть), которые образуют костяк производства, стало быть, определяют суть его, особенности. Выше (10.2.1) мы указали данные предметы. И в их круг ближайшим образом непременно входит «труд». К тому же, последний часто используем синонимом производства.

Несомненно. «Труд» теснейшим образом связан с производством. Что если устойчивое развитие обеспечивать на путях преобразования, перемен в характере самого труда? Ведь преобразования эти непременно будут сказываться на особенностях производства, в том числе по линии совладания (того же, «укрощения» его). Разберемся с этим вопросом. К тому же, для нашего исследования это весьма значимо. Ибо, повторяем, труд не только и просто связан с производством, но также и с непосредственны предметом нашего осмысления, практикой. Собственно, теснейше связано с ней также производство.



10.2.1.3. Труд и обеспечения устойчивого развития.


Как бы происходящее сегодня, тем более, вершимое депопуляторами по части реализации устойчивого развития ни обставлялось, для нас важно не терять из виду, — к тому же, являющее депопуляторскую политику в высшей степени мерзкой и нетерпимой вместе с ее адептами, — что последним, равно транснациональным корпорациям, современному капиталу в целом уже мало (недостаточно) обычного переложения бремени выпавших трудностей с лишениями кризисности на угнетаемый люд. Ничего не остается, как несостоятельные, малоэффективные классические варианты ограбления и угнетения народа, — включая регулировку демографических вопросов, обеспечение производства и гонки прибылей трудовыми ресурсами, борьбу за выживание, даже «ковчегострой», — пересматривать, в сторону беспрецедентного усугубления, сверхэксплуатации. Точнее, используются новые средства, методы «оптимизации»: трудовых ресурсов, избавления от избыточного населения, «ненужных мозгов», «человеческого» вообще. «Оптимизируется» также возведение «спасительного ковчега». Опять же, находимые методы и средства, — преимущественно из приобретений новейших информационных, цифровых, биогенетических, медицинских, социально-психологических и проч. технологий, — работают, сквозя без остатка установками и смыслами либерализма. Точнее, неолиберализма. Особенную эффективность обнаруживают результаты, достигаемые через постгуманистическую цифровизацию, киборгирование, включение в глобальные техносистемы людей, превращаемых в управляемых и растленных, симулякров, аватар, «мутантов», «штифтиков» из соответствующих каст новой социальной иерархии, уже спускаемого на воду, «ковчега».

Нельзя при этом не видеть, подкрепляя свои успехи предоставляемыми возможностями НТП, мировая сверхэлита весьма размахнулась в своем ковчежном рвении по переделке под себя мира и человека. Уверенная, что приберет к рукам стихию современного производства, она полна решимости преодолеть общепланетарный кризис и открыть себе безбрежные перспективы волевластного прогресса, стало быть, устойчивого развития. Не забудем, дух и энергетика ее живится идеями-установками Римского клуба, концепцией устойчивого развития. Главное, устойчиво развивающим рвению, установкам, проектам, практикам подчинены сегодня почти все правительства. Весьма гнусная картина от такой рьяной политики, предстает в поучительных публикациях В.Б. Павленко, Ольги Капитоновой и других авторов [558].

Между тем, к этим ли «успехам», в таком ли самоубийственном русле зовут авторы «пределов роста» выходить из тупиков общепланетарной кризисности? И, вообще, что это за «выход», о каких «успехах» речь, коль скоро дело ведет к нивелировке человека, абсолютной деструкции жизни? Или-таки, мировая закулиса именно этого желает? Рассчитывает на данном пепелище «выжить», даже обрести сверхчеловеческую богоравность?..

Мы, между тем, уже прояснили: приручить производство путями манипуляции, — ограничить его, остановить, как-либо «очеловечить» внешними средствами, — никак не удастся. Остановка производства, всевозможные манипуляции по ограничению его, как обнаружено, не обеспечат мировой закулисе желанных целей.

Однако, выше допущено, — главное, сами радетели устойчивого развития рассчитывают, — ожидаемые цели достижимы на путях перемен, проводимых (даже происходящих самотеком) внутри производства. Скажем, меняется человек, техника, труд и т.д., коими вершится производство, и это, разумеется, не может не отложиться на последнем. Задержавшись, как намечено, на некоторых из данных моментов, мы коснемся лишь их очевидных проявлений.

Приступая к осмыслению роли труда, а также остальных существенных моментов в реализации установок устойчивого развития, сразу упредим: перемены, вершащиеся здесь, — поскольку не затрагивают сути дела, тем более, проводимые устроителями новых порядков в духе деструкции, — никак не принесут, ожидаемых мировой корпоратократией, результатов. Они не выводят производство из инфернально тупикового состояния, не преодолевают тотальную кризисность.

На самом деле. Логика, исповедуемая глобальной элитой тут в целях перекройки мира и человека по новым лекалам, не очень-то нова, довольно примитивна. Как говорится, «все то же да по тому же». Зато не откажешь ей в «эффективности» (ведь деструктивность тоже бывает эффективной), последовательности. Достаточно, к тому же, принять, что современность являет не просто производящие порядки, но закатный этап их.

Здесь, как не раз подчеркивалось, для дальнейшего экспансивного расширения производящие резервы (средства, пути, цели, идеи) исчерпаны, расти больше некуда. Между тем, единственным источником богатств была, есть и остается человеческая деятельность (труд). При этом капитализм, если и мог из последней доныне пожинать свой «урожай», обогащаться, то лишь извратив (отчуждая)ее до неузнаваемости производящей данностью. Стало быть, — довольствуясь некими «крохами» возможного. В условиях, где производство еще не полностью развилось, может живиться преимущественно притоком внешних ресурсов, в том числе за счет извращенного использования деятельности, капиталу, худо-бедно, удавалось быть успешным, оставаться на плаву. Однако, на закатном (современном) этапе производства и капитализирования внешние формы и средства добычи богатств иссякли. Больше, обнаружились явные «потолки» движению, в том числе эксплуатации человеческой созидательности и экономики используемым путем. Потому-то, производство, как до сих пор протекало, стопорится, начинает деградировать.

Что же, по-прежнему сводить концы с концами на отчужденном труде и человеке становится невозможно. С другой же стороны, мы знаем, капитализм есть атрибут производства, отпавшего (отчужденного) от бытия человеческого существования миром. Он никогда (особенно сегодня) не способен созидательную деятельность развернуть, пустить в полнокровное, неотчужденное движение. Следовательно, адекватно (не говоря об осваивающей данности) воспользоваться ею. Коль скоро это удастся, — к труду будут относиться по его подлинности, как осваивающе-произведенческому созиданию, — капиталу придется просто распрощаться с самим собой. Значит, с присваивающими, вещно-утилизаторскими, отчуждающими человека (производство), порядками. Ибо последние, выражая суть капитализирования, буржуазности, и осваивающе-произведенческое созидание, предполагающее событийное человеческое бытие, — вещи не совместимые.

Несомненно, подлинно-исторический процесс, способный адекватно и полно совладать с осваивающе-созидательной активностью, призван возвыситься над производяще-капиталистической формой протекания с присущими ей негативами. В частности, касательно человеческой самореализации. Такое возвышение не может не стать окончательным выходом за капитализирующее мироотношение в принципиально новую формацию, способ человеческого бытия в мире. Тем не менее, как мы не раз подчеркивали, в недрах буржуазных реалий сегодня сконцентрированы столь мощные центробежные силы сопротивления, что рассчитывать на данный сценарий, по крайней мере, случающийся самотеком, никак не приходится. Ожидаемо и утверждаемо, как раз, принципиально противоположное. Сильные мира сего «спасительный ковчег» совсем не туда и отнюдь не с бытийно-историческими веяниями возводят...

И это удается им, видимо, последней пробой проэксплуатировать производящий труд в корыстных целях, воспользовавшись, предоставляемыми технологиями третьей волны НТП, возможностями.

На самом деле. Напомним не раз говоренное. Обнаружившиеся тупики производства (в нашем теперь случае, как специфического труда, созидательности), среди прочего, не дают господствующим классам капитализировать, обеспечиваться по-прежнему. То есть, в классически-буржуазном смысле: эксплуатируя главным образом непосредственно производящий труд, извлекая абсолютную прибавочную стоимость, навары. Сегодня, что прежде делал труд угнетенных классов, — как участвовал в непосредственном производстве, — теперь выполняют, если не принимать во внимание иные формы капитализирования (скажем, эксплуатация потребительства), в основном неуклонно замещающие его автоматы, роботы, безлюдные техно системы. Потому результаты «труда» (работы) последних, по сути, не могут приносить фирмам доход, ибо не создают прибавочной стоимости.

Среди прочего, отсюда, мы видели выше, в связи с, вроде, возникшей «загадкой» обогащения, получения прибылей, приходит нужда возрождать (пусть, на более развитой основе) спекуляции. Возникают спекулятивные («хрематистические») модели экономики., столь характерные постиндустриализму

Объективно, правда, складывается нужда в смене, преодолении буржуазного отношения к труду, к его переосмыслению. Ведь, в дополнение к сказанному, труд тоже существенно меняется: обобществившись, информатизовавшись, став чреватым выходами к подлинной человечности, событию, произведенческости. Не будем останавливаться на подчеркнутых моментах перемены. Но возьмем, скажем, общепризнанный факт предельного обобществления труда, откуда, кстати, вытекают и означенные, равно другие, особенности.

Мы видели выше, дабы он как таковой стал по-настоящему прибыльным в сложившихся (напомним, постиндустриальных) условиях, множащим богатство экономики, общества и человечности, неся прибавочные продукты, нужно разворачивать его на других основаниях. А именно: выводя за непосредственное производство. Вообще, — производство как таковое, где непременно царит капиталистическая собственность, стало быть, частное присвоение всеобщего (каковым является труд).

Производящая история на любом этапе становления есть, как известно, система общественно-мировой организации, чреватая противоречием, — потому недостаточная в себе, страдающая, — между общественным характером труда и частнособственническим присвоением его. В условиях буржуазно протекающего постиндустриализма, пораженного, к тому же, всеохватным планетарным кризисом, противоречие данное становится буквально нестерпимым во многих отношениях. Без его действительного преодоления дальнейший прогресс истории прекращается. А способ существования человека в мире, свободный от данного противоречия, уже непроизводяще протекает, вершась осваивающе, общественно-собственнически.

Что все это значит? Среди прочего, что мы постоянно открываем! Капитализм не способен привести к миру, где будет преодолено означенное противоречие. Исторически ограниченному, ему не дано подлинно совладать с предельно обобществившимся трудом, поскольку последний преодолевает формы производящести, стало быть, капиталистичности. Никак не под силу капитализму, далее, организовать людей на непроизводящую (постпроизводящую, осваивающе-произведенческую) созидательность, в подлинном смысле сладить с ней. Собственно, последняя капиталу и не нужна. Ее ведь не удастся капиталистически эксплуатировать, присваивая, частностя.

И все же. С приходом постиндустриализма, включая теперешнее состояние кризисности буржуазного мира, труд-таки, сохраняется, эксплуатируется, принося «золотые яйца» (пусть и не ахти какие). Как и должно быть, он до предела обобществлен, обобщен. Причем, переставая слыть непосредственным (в классическом смысле) и даже часто не замечаемым, виновником производства «вещей». Как же это возможно? Ведь буквально в предыдущем абзаце мы утверждаем, что подлинно обобществленный труд (созидательность) частно-собственнически присваивать не позволяет себя, не совместим с обществами, где царит частная собственность.

И это на самом деле так. Обратившись к характеру обобществленности (обобщенности) буржуазно-постиндустриального труда, Имея в виду также сказанное в предыдущих разделах, не сложно обнаружить, стало быть, признать, что данная особенность, — в силу господства присваивающе-капиталистических порядков, отчуждающих труд и человека, — извращена. То есть, из-за «вещно»-технического, присваивающего (капиталистический) характера, движение труда по линии обобществления сопровождается его дальнейшим расчеловечением, технизацией, «овещнением». Обобществляясь, такой труд неизбежно частностит, атомизирует, оскопляет, примитивизует трудящегося в отдельности. Лишает его самости, собственного. Исчезает не просто бытие, но и человек в качестве автора и адресата творчества, дух созидательности.

В современных условиях человек трудом настолько нивелируется, что, обезличенный, он лишь пригоден выступать функцией в общем процессе. Например, в форме аватара, вставки-детали в работающую техно систему, ее «вещной» поставкой. Так обобществленным трудом, человек, в конечном счете, мутирован в дигитала, трансхумана, киборга и проч. Как некогда, в пору мануфактурного и индустриального производства, труженики выступали частичными работниками, придатками к машине (в качестве некоторого отдельного явления техники на известном капиталистическом предприятии), так теперь они частностятся, оскопляются до участи приставок, штифтиков глобализующегося («левиафанящегося») технологического процесса.

Означенные особенности обобществления труда усугубляются продолжающимся мельчанием, атомизацией и функционализацией самого труда вследствие дальнейшего разделения. На самом деле. Постиндустриальный труд, будучи по большей части крайне разделенным, уплощенным, репродуктивным, полностью обессмыслен и обессмысливает, обезличивает человека. Он, сильно пустея продуктивной созидательностью, превращаясь со своим носителем в функцию, повсеместно исполняем всевозможными рыночными людьми, дивидуумами, симулякрами, киборгами, потреблянтами, «примитивами», «дебилами» и проч. Вплоть до роботов, автоматизированных систем, людей-мутантов.

Такому труду особо-то и учиться нет нужды. Не случайно, его вполне способны исполнять автоматы, роботы, замещая и делая «ненужными» («лишними») в буржуазном обществе сотни миллионов, если не больше, работников...

Важно, далее, помнить: буржуазно-постиндустриальный труд (включая план обобществления), что бы конкретно ни являл, — работу покупателя в маркете, корпение над учебником за партой, носительство официанта, рукоделие парикмахера, беготню курьера, оператора, «кнопкодава», регулировщика, деятельность космонавта, умственного работника и т.д., — не утрачивает производящую суть. Стало быть, присваивает, манипулирует, утилизует, «вещефицирует». Будучи отчужденным, данный труд есть ничто другое, как активность отпавшего от бытия, самонадеянного, своемерного человека. Потому, как таковой он (труд) не утрачивает характер внешней необходимости, выступает чем-то от расходования («жертвы») людьми своих сил, энергии, самих себя.

Самое большее, о нем говорят как о предмете эргономики, научной организации труда (Тейлор, Форд), социометрии и т.п., не выходящих за пределы формально-количественного видения его. Труд и человек в таком подходе связаны тоже, лишь внешне. Труд никак не мыслится способом существования человека (обнаружением практики). Напротив, сплошь да рядом звучит, что он «превращает человека в обезьяну»... Кстати, само понятие «практика» буквально выдавливается из научного обихода, наполняясь какими-то пустопорожними смыслами, формами применимости.

Как таковой труд в буржуазном сознании ни в коем случае не дорастает до самообнаружения деянием, поступающим творчеством. Тем более, осваивающим. Напротив, все более технизируется, особенно вписанный (поглощенный) в функционирование бездушной, бесчеловечной, безбытийной, «сингуляризующейся», довлеющей над человеком, техники, как бы последняя ни выглядела.

Следует также учесть весьма важную особенность. В постиндустриальном капитализме ценен не просто непосредственно-производящий труд, — хотя, он тоже, — но труд потребленческий, в сфере потребления (с соответствующими следствиями). Постиндустриализм, повторим, сказанное где-то очень впереди, как бы переоткрывает, главное, начинает эксплуатировать простую и замечательную истину. А именно: потребление, — человекообразование, «игры между людьми» (Д. Белл), раскрытие человеческих способностей, возможностей и потребностей, формирующейся здесь информации, — вот, где кроются подлинные силы прогресса. Вот где источник интенсивного движения экономики, стало быть, всего общества. Разумеется, самого капитала.

Достаточно сказать, что потребление не только само по себе в подлинном смысле, но, даже будучи потребительским, в результатах своих приносит новые плоды, вещи, реалии. Особенно это очевидно в условиях информатизирующегося мира. Здесь, — когда знания становятся силой (Ф. Бэкон), потребляя, люди создают новую информацию: идеи, технологии, программы, другие интеллектуальные и «креативные продукты», вплоть до виртуальных производств, «виртуальных экономик», «игр в фантики», иных финансовых афер, спекуляций, креаклических манипуляций...

Вот почему, благодаря доминированию потребляющего начала над производящим и неуклонному переводу непосредственно производящего труда в план потребления («сервиса»), человек и его потребляющий (уже в форме потребительства) труд превращаемы постиндустриализмом в так называемый «человеческий капитал». Часто при этом не совсем понимают данное обстоятельство, синонимируя, например, понятия «человеческий капитал» и «человеческий фактор».

Не вдаваясь тут в разборки, скажем сразу, что понятие «капитал» (соответственно, «человеческий капитал») объемлет не только момент активности, субъективности (от «субъект»), но также пассивности, объективности, предметности. Другими словами, в качестве средства производства, он есть также и предмет труда. Вот, именно данный аспект потребляющего обхождения с человеком, — к тому же, потребления последнего в смысле потребительства, — мало когда до сих пор брался во внимание.

А между тем, дело именно в том, прежде всего, состоит, что буржуазно-постиндустриальный человек (представший, кстати, с приходом производства «вещью») с самого начала и с утверждением модели экономики, названной нами «инновацией наизнанку», принимается не просто как участник (производитель, создатель) труда. Или даже орудие, носитель знаний, оперативных способностей, умений, силы. В нем (как репродуктивной стороне труда), наряду с активным (субъективным) началом производства, усматривается (и не главным ли образом) начало объекта производства, «вещного» предмета труда. Из последнего-то путем надлежащего (капитализирующего) обхождения, — «преобразования» (вплоть до инноватирующего насаждения соответствующих, скажем так, «потребительств»), короче, эксплуатации, — извлекаемы новые «вещные» богатства. Что характерно, данные, множащие экономику, общество, новации («вещи», опыт, информация и проч.) часто даже «добываются» незаметно для, так сказать, «предмета труда». Кстати, не факт ли обогащения в сфере потребления задает распространение в последнее время веяние, когда власть предержащие охотно предлагают подопечному населению так называемый «безусловный базовый доход» (ББП)?..

Надо только не забывать: «надлежащее обхождение» при буржуазно текущем постиндустриализме не может вершиться иначе, как означено. Вот, в качестве так потребляющего и потребляемого предмета труда («сырья», «вещи»), человек и его активность, — соответственно препарированные, приведенные в пригодную для пользования форму, «вещефицированные», стандартизованные (а сегодня «мультикультурные», гендерированные, оцифрованные), — также потребляемы (стало быть, живят, питают) техникой: ИИ, облачными платформами, Big Data и т.п.

Что верно, постиндустриализм, формируясь на буржуазной основе, означенную истину ужасно извращает. Не видят, не берут в толк, не понимают, что, доведя человека до «вещно»-цифровой, функциональной «кондиции», уже совершенно выхолостили его. Стало быть, располагать какими-либо креативными потенциями он никак не способен. Больше — вообще, исчезает. Знать бы это нашим депопуляторам!..

Тем не менее, и без знания последние довольно неплохо (до поры до времени) эксплуатируют непонятую истину ради капитализации. К тому же, полны веры, что можно-таки «выжимать» из человеческой тесины (вроде, новейшие технологии предоставляют «простор») нужную информацию сколь угодно. Вообще-то, это даже верно! Ведь в человеке как вершине и результате развертывания известных природных процессов столько информации заключено, что, как говорится, «пахать не перепахать»...

Кстати, в немалой мере, именно благодаря переводу экономики на основы с доминированием потребления (не забудем, буржуазно извращенного), современному капиталу удается так представить дела, что классический процесс приращения стоимости движением товаров на рынке посредством обращения (денег) заменяется непосредственным деланием «денег из денег», минуя товар.

Доминирование потребленческого начала над непосредственно производящим, как мы знаем, так в растущей мере обставляет дела, что прибавочная стоимость видится приносимой не единственно непосредственным производством, не только трудящимся на заводе, фабрике, являющимся еще при индустриализме главной производительной силой. Прибавку, богатство теперь ожидают от всего населения, каждого члена общества. Оно и понятно. Поскольку любой человек доступен потреблению, постольку являет своеобразный момент (пусть и часто исчезающе малый) обобществленного труда. Можно, стало быть, в сознании и наяву с высоты известной властной позиции общество в целом организовать гигантской производящей фабрикой, «комбинатом». Здесь каждый представитель и носитель всеобщего труда на своем месте, потребляя, потребляем (трудится, функционирует), стало быть, эксплуатируем. Плоды созидания «комбината», уже в силу так и неразрешенного противоречия между трудом и капиталом, в силу наличия означенной «властной позиции», понятно, загребаемы частными руками «избранников», «властителей». Потому, среди прочего, эксплуатация капиталистическим постиндустриализмом не снимается, но сохраняется...

Именно так унифицировано, системно обстоит дело, коль скоро рассматривать постиндустриальную реальность по сути. Не случайно отсюда, из-за факта обезличенного, функционально-обобществленного труда, у многих «умников» руки так и чешутся, дабы «затиснуть» общественную систему сполна в единый (к тому же, «сингулярный») ИИ (левиафан). Полагают, последний бы идеально ведал (контролировал, управлял, задавал функцию) делами всего и вся тут...

И, конечно же, непревзойденно совладал с работой, вписанных в универсализовавшуюся техно систему, «штифтиков», напоминающих людей. Что всего «чудесней», — за всех данных, скажем так, «домашних питомцев» (и до такого приятия человека доходят, полагая его никчемность в системе устраиваемой нови) трудился сам или системой организованного множества роботов... Правда, в его же компетенцию должна быть включена функция оптимизации численности населения, этих «домашних питомцев». Зачем, скажем, содержать на балансе производства (стало быть, общества) никчемный, бесполезный контингент миллиардов существ? Высоко организованная и сингулярная техно система вполне довольствуется весьма малым из их числа...

Хорошо, все же, что такое возможно лишь в буржуазной сослагательности, в извращенной фантазии, соответственно, устремлениях НАШИХ депопуляторствующих «ковчежников». Тем не менее, они об этом не ведают, и с упорством, заслуживающим лучшего применения, любыми доступными средствами стараются реализовать свою (кстати, довольно давнюю, точнее, как только приходит капитализм) мечту-цель. И, нельзя не видеть, достигают с прогрессом науки и техники немалых успехов. Об этом выше шел разговор и пойдет еще.

Повторяем, дабы быть оптимально пригодным, доступным для «питания» (потребительской утилизации, подлинного потребления буржуи не знают), в частности, означенными технологиями, человек не может быть не выхолощен, опустошен в человечески-личностном плане. Причем, — посредством тех же цифровизации, аватаризации, постхуманного мутантирования, киборгирования. В свою очередь, все это было б невозможно без примитивизации, атомизации, функциализации, расчеловечивания без того оскопленного, обезличенного труда в означенном смысле. Только так представший, обобществленный труд (равно его носитель) доступен потреблению (утилизации) самой высоко информатизированной, технизированной, оцифрованной системой жизни, где правят бал Big Data, облачные технологии, платформы, искусственный интеллект.

«Спасительный ковчег», что тоже, «новый дивный мир» депопуляторов (особенно последних лет), — это все ведь только и держится на данных технологических чудовищах-монстрах, искусственных системах с «сингулярным интеллектом» (Р. Курцвейл). К тому же, неуемная фантазия конструкторов базируется на примитивной философско-научной платформе, преимущественно от трансхуманизма, бихевиоризма, натуралистического материализма и, конечно же, неолиберализма, основанных на результатах третьей волны НТП... И, вообще, нельзя не заметить, что работник, доведенный до безропотного исполнительства, неустанного труда, — не важно какого, — совершенно обезличенный, соответственно, малозатратный, доступный полнейшему контролю, в дополнение к всему, несущий «золотые яйца», — это ли не мечта всякого буржуазно организованного производства («железной пяты»), включая постиндустриализм, современный закатный этап его существования.

Но оставим это для дальнейшего осмысления. Сейчас же подытожим. Своих производителей доходов постиндустриальный капитал эксплуатирует, как говорилось, не столько в сфере непосредственного производства, сколько в сфере потребления («сервиса»). Причем, — потребления, сведенного к «вещному» потребительству (потреблятству) во многих отношениях. От этого никуда не денешься, коль скоро трудовое содержание эксплуатируемого, мельчая, даже выпадает из поля зрения. Это, как раз, выражает следующую особенность обобществления описываемого труда. Укажем ее, как бы дополняя сказанное в предыдущих разделах.

Постиндустриализующийся капитализм как бы выводит труд из поля зрения, делает производимые над ним манипуляции незаметными, скрытыми. Кстати, даже для самих «манипуляторов». Отсюда, как раз, берет свои истоки оголтелое «развенчание» трудовой теории стоимости...

Больше того. Множество перемен производства, — массовый переход к высокоэффективным безлюдным и гибким технологиям (особенно третьей и четвертой волн), использование малозатратных энергий и материалов, выход человека из непосредственного производства, повсюдная информатизация (неважно, что коммуникативного свойства), начало массированного проникновения в потребленческие (человекообразовательные) глубины, достижение на основе всего этого уровня производительности, обеспечивающего население потребными благами, насыщение рынка предложением, умение задавать спрос, — все это, Как и предполагали классики, объективно («за спиной») складывается, можно сказать, «в натурализующийся процесс». Другими словами, движение, функционирование производства, производительных сил как бы уподобляется естественному ходу вещей. Еще точней, дело выглядит подобно тому, как, например, мать-природа преподносит дары свои: грибы в лесу, яблоки в саду, хлеб на полях, воду, воздух... Осталось, разве что, сам созидательный процесс из искусственного, производящего перевести в природоподобный, природный в подлинном смысле.

Это, опять же, предполагает произведение, произведенческие (природные и природоподобные) технологии с выходом на четвертую волну НТП с соответствующими социально-политическими, культурными переменами событийности. Но вряд ли он (да подлинно вершась) под силу капитализирующему человеку.

Зато достигнутый уровень производительных сил позволяет пересмотреть отношение к труду в сторону спекуляции на стоимостно-ценовом аспекте (как бы обходя трудовое содержание) реализуемых благ в качестве предметов частной собственности.

Верно, предоставляется возможность отпускать создаваемые почти природообразно, результаты, подобно, скажем, какой продавец на стихийно-традиционном рынке торгует, собранные им, «дары природы». Одним словом, частный собственник (фирма) начинает торговать, создаваемые на собственном предприятии (и не только), товары уже не по классически-стоимостному принципу. Ибо нелегко в них прямо и непосредственно усмотреть стоимость как результат «овещненного» живого труда. Да и мизерен последний как таковой. Потому, товары, услуги отныне оцениваются спекулятивно: по так называемой «конвенциальной», «рентабельной» цене, через имиджирование, по «принципу предельной полезности» и проч. Еще проще. К цене затрат на созданный товар средств мы добавляем дополнительную (добавленную, «добавочную») стоимость (цену), а затем продаем, («втюхиваем»). Больше, даже реализуем фиктивные («брендовые») товары (услуги, образы).

Вот почему, снова-таки, в постиндустриализме, — к тому же, с воцарением финансово-спекулятивной модели экономики, с доминированием потребления (в смысле утилизации) над непосредственным производством, с переходом к «инновационной на изнанку» экономике, — мы держим перед глазами лишь финансовую сторону всего процесса производства. И, по сути, источник доходов сплошь переводится в сферу обращения, где деньги делают деньги и т.д. Собственно, именно так видеть процесс приращения капиталов, богатств просто и удобно. Так выглядя, довольному сознанию дело предстает обычно.

К доходам, приобретаемым по видимости таким образом, прибавляются также доходы от геополитических выгод. А главное — доход, благодаря ВВП от бесчисленного множества предоставляемых людьми друг другу «платных услуг». Ко всему прочему, люди, социальные общности, институты, предприятия в обществе не столько трудятся, сколько «служат», предоставляют услуги. Правда, это обстоятельство, как ни крути, не отменяет факта эксплуатации одних, довольствующихся социальными привилегиями, других, лишенных оных.

Добавим к сказанному, что, в общем-то, как таковая обычная незатейливая манипулятивная «услуга» (труд), сведенная, причем, к функции, — скажем, покупателя в маркете, учащегося, «крутителя баранки», перекладчика бумаг на столе, «кнопкодава», — в целом довольно малопродуктивна. Стало быть, приносит сама по себе мизер прибавочной стоимости. Потому, как-то и не бросается в глаза, теряема из виду. И не просто усмотреть, что в массе своей, такие, объединенные и непрерывные «услуги» (труды) тысяч, миллионов, складываются в довольно пухлую цифру относительной прибавочной стоимости, ВВП.

И это все — при условии, что в постиндустриальном обществе, с царящими тут моделями спекулятивной экономики, многоразличным отчуждением человека и труда, последний по своей реальности (равно доходы от непосредственного производства, кстати, пребывающего сегодня в стагнации), — как бы «мало интересуют». Собственно, и не доступны сознанию в подлинном смысле, по означенным выше, причинам.

Так обстоит, по крайней мере, в метрополии, поскольку, скажем, она живится «снятием вершков» с периферии, зациклив на себе все доходные потоки.

В добавок, сам реальный труд, реальное производство (как «вещепроизводство») вывозится (вытесняется) в места, где содержание рабочей силы обходится «владельцам газет, пароходов», считай, «ни во что». Преобладающая масса трудящихся метрополии преимущественно захвачена трудом, выглядящим совершенно не классически-производственной данностью. А как просто потребление в смысле удовлетворения потребностей (за что иногда «и денежки плотють»). Вплоть до того, что предлагают ББП...

Итак, труд как источник создаваемых стоимостей, «вещей», равно то, во что он выливается, обычным сознанием не схватываем. В лучшем случае подменяется какими-либо другими видениями, вплоть до извращенных. Множество других, помимо указанных, факторов затмевает роль и значимость его в описываемых условиях.

Верно, труд предельно обобществлен. Но так, что одновременно обезличен, атомизирован, носит присваивающий, «вещно»-технический характер. Затенен превращенными формами. Как таковой, он не может не нивелировать человека. Всяко разбытивляет, расчеловечивает, убивает. В добавок, — как правило, при жизни.

И, что примечательно, люди не понимают в подлинном смысле своего ничтожения данным трудом. Коль скоро же удосуживаются кой-какого отчета, тем не менее, вынуждены вершить его. Ибо иначе (надо сказать, весьма давно), лишены возможности простого физического существования. Им остается (опять же, как было всегда) примириться с исполняемым, как внешней необходимостью, «роком»...

Что же выходит? По сути, обычное и никак не другое. Буржуа (в довольном сознании и активности, в том числе наш депопулятор), по серьезному, не ведает подлинного существа текущего момента, не ведает «откуда по сути денежки приходють», хоть и всяко извлекает их. Вообще, не понимает канву вершащегося вокруг, бытийно-исторические, практико-субстанциальные смыслы и содержание происходящего. Все это подменено разного рода буржуазно-ограниченными идеологиями, псевдотеориями, истолкованиями, мифами, домыслами, манипулятивными штампами. Не выходящие за пределы либерализма, прагматистски-позитивистского сциентизма, дурного технократизма и натурализма, последние порой кажутся глубокими, заслуживающими внимания, даже где-то несущими некие «позитивные результаты». Тем не менее, по серьезному счету, плоски и, ложны, пагубны в конечном счете. Из них буквально вытеснены «истина и жизнь», о которых говорит Великий учитель...

Не проникшемуся практическим, человеко-бытийным видением жизни, истории, какой угодно стороны человеческой реализации в мире, сознанию, разумеется, не доступно подлинно трудовое содержание происходящего и вершимого повсеместно людьми: в экономике, политике, в каких угодно областях их жизнеотправления. Потому, как раз, субъективно (иллюзорно, истолковывая) принимая мир, неадекватно интерпретируя в целом и моментах, включая вершащиеся с ним перипетии, — одним словом, будучи не в состоянии совладать с подлинной диалектикой вещей, где, собственно, протекает бытийно-исторический, практический процесс, — он (буржуа, а в нашем случае, депопулятор, не важно, что идеолог, ученый) не способен творить бытийно, событийно и подлинно человечно. Ему не дано проникнуться субстанциально-историческим творчеством. Стало быть, ведать смыслы и существо действительно исторического и человеко-бытийного созидания, труда (по большому счету, синонима понятия «практика»).

Потому-то, ему никогда не понять (в смысле понятия) действительность в подлинном плане. Не разрешать по-настоящему реальные противоречия жизни. И основное противоречие капитализма тут не исключение. Точно также, любые другие, выливающиеся соответствующими коллизиями, включая глобальные и насущные проблемы современности. И эта неспособность, беспомощность, ограниченность буржуазного мироотношения, буржуазности как таковой возрастает по мере движения к своему историческому концу (закату).

Достаточно видеть в этом смысле, как Западные правительства, сговорившись, ведут себя сегодня, осуществляя санкционную политику (которую нельзя воспринимать иначе, как войну) против России, пытаются выкарабкиваться из тупиков, куда сами себя загнали и «пожирают» друг друга, дабы удостовериться в истинности нашего заключения. Чтобы не страдать означенными и другими несостоятельностями, буржую (не важно, идеолог он или обыватель, депопулятор или обыкновенный набиватель карманов) предстоит вырваться за пределы своей социально-классовой, соответственно, мировоззренческой, бытийно-исторической, практической ограниченности...

Не способный адекватно преодолевать роковые смысложизненные (тем более, глобальные) проблемы, решать внутренние противоречия мира, который, увы, вызывает к жизни, буржуа, порождая и накапливая данные проблемы, противоречия, в лучшем случае, предоставляет их самотечному ходу обстоятельств. Потому, если реальный процесс, вершащийся как бы за его (буржуа) спиной, «вывезет», стихийно, «самотеком» разрешит (преодолеет) наличные беды-противоречия, — считай, повезло! Предоставился еще один шанс наличной системе жизни не исчезнуть, сохраниться, «удержаться на плаву». Пережит еще один день. Не случайно, между прочим, буржуазное сознание живет настоящим, наличным; оно не любит заглядывать в будущее по большому счету... А когда смотрит, — видит там свое теперешнее наличествование. Потому, как раз, время представляет в форме абстрактно-хронологической смены состояний «теперь»: «уже- не- теперь», «теперь», «еще-не-теперь»...

Коль скоро же наличные противоречия (соответственно, тяготы, опасности, даже время) как-либо сознаются, — и буржуй (в лице своих идеологов, практиков) пытается по собственному умыслу и усмотрению «дать им ход», преодолеть, — он поступает тоже довольно определенно. А именно: бессильный перед самотеком (случайностью) обнаруженных коллизий, опасностей, отворачивается от всего этого. Тем самым, весь жизненный самотечно-случайный поток, с грозящими бедами как бы задвигаем (для него) «в тень». Другими словами, вытесняется из сознания и сподручности. Причем, — при иллюзии, что его (реальной жизни) и вовсе не стало, «нет». Благо, отодвинутое — заслоняется новыми «вещными» реалиями (вплоть до все тех же иллюзий, мифов, «виртуальностей»). Туда-то буржуа, спасительно экспансирует, «бежит», раскручивается, «ковчежничает». Не забывая при этом «бизнес»...

Данная схема наблюдаема всегда, даже в самых критических ситуациях, так называемых «худых концов». Если не «отвертеться», — когда-таки, с наваливающимися «бедами» приходится как-либо реально справляться, участие обнаружить, знания употребить, волю, — и здесь буржуазная политика не обходится без всевозможных «субъективностей»: иносказаний, интерпретаций, около предметных, «страусиных» подходов и т.п. Дело доходит до поисков «вспомоществований» извне, что и где бы оно ни было. В том же случае, когда и это не помогает, в качестве вершины буржуазной иллюзорно-антиутопической созидательности выступают эти самые «ковчегования», устройства на планете «новых дивных миров». Последние при этом всего более понятны и приемлемы («идеальны») устроителям: ничуть не нарушают привычно-удобный уклад жизни и ход дел. Особенно, когда их можно «переложить на плечи техники». Главное, — осуществлять за счет и против остального населения, причем, всей планеты...

Так обычно выходит. Буржуазное сознание и наука с практикой пытаются дать свое (субъективное) решение возникшим «неудобям» (внешним выражениям соответствующих внутренних противоречий), кои наиболее приемлемы им. Решения, видения данные «удобны»: обеспечивают выгодные, полезные, следовательно, «нужные» цели, интересы, предметы.

Не иначе, как, представ в такой извращенной (истолкованной, политизированной, классицированной и технологизированной) плоскости, человек и его труд (больше, сама жизнь в целом) доступны эксплуатации, извлечению прибылей для современного буржуитета в целях его «нормального» существования. Только так, как мы вкратце описали выше, труд (значит, человека) доступен капиталу в понимании и утверждении, будучи (подчеркиваем еще и еще раз) производяще, потому, безбытийно и бесчеловечно устроен-настроен. И лишь в данном направлении современный капитал в лице так называемой «элиты» от транснациональной корпоратократии способен возводить свои «спасительные ковчеги». В том числе ответствуя установкам концепции устойчивого развития. Кстати, безоговорочно буржуазной по сути своей и не выдерживающей никакой серьезной критики.

 Итак, то, каким возводится ковчег будущего, удовлетворяя нужды наших депопуляторов, — больше, каким производству, зажатому в тиски устойчивого развития, предстоит сложиться в новом дивном мире, какие люди и активность призваны осуществлять его, как соотноситься с господствующей системой общества (техно системой), как должна быть устроена их жизнь, — все это обеспечивается приведением труда в означенно обобществленное (обобщенное) состояние. Производство надо «укротить» введением в устойчивое русло, а человека «превозмочь», дегуманизировав, смутировав, посредством указанных перемен в труде. И без придания (кстати, далеко не только умышленно, целенаправленно, но, скорей, выражая заведенную техно-логику) труду специфического качества бесчеловечной обобществленности, никаких результатов не достичь.

Впрочем, особо-то и стараться нет нужды. Ведь на такой труд, по большому счету, единственно способен (да и настроен) господствующий постиндустриально-буржуазный миропорядок. Что можно ожидать от него: разбытийствляющего, обрекающего на присваивающе «овещняющее», атомизирующее, коммуникативно информатизирующее (с вытекающими следствиями) отношение ко всему и вся, включая труд, человека! Ответ весьма однозначен. И, уж конечно, далеко не обнадеживающий. В новом миропорядке, благодаря очерченному труду, как очевидно, не станет ни человека, ни труда. Они просто самоуничтожатся, если только мировой элите удастся сварганить на планете, что-либо ответствующее ее депопуляторским намерениям.

И беда здесь в том, что депопуляторы не понимают, не хотят понимать, отворачиваются от данной непреложной истины. Особенно, когда впадают в технологический (технократический, к тому же, производящего замеса) утопизм. Вовсе не смущает, что в их «новом миропорядке» человек исчезает, равно его труд.

Вообще, они не склонны тесно смыкать труд и человека. Последний ведь и без труда человек, знают они эту давнюю, подхваченную просветительством, натурализмом и либерализмом, дурную сентенцию.

Так что, особого значения следствиям, вытекающим из превращений труда в своих моделях будущего, они не придают. Это мы, скорей, реализуя главную цель настоящего исследования, сосредоточились на осмыслении постиндустриального буржуазно протекающего труда, дабы составить, по крайней мере, для себя реальную картину, что делается, что следует ожидать, в том числе от депопуляторских усилий справиться с наличной тупиково-кризисной действительностью. И мы обнаружили: перипетии, претерпеваемые трудом буржуазно-постиндустриальной данности сегодня и по ходу реализации депопуляторами попыток выбраться из настигшего современность безвыходного тупика, — как бы не истолковывали и осуществляли труд, — не позволят им достичь искомых целей, непременно ввергнут мир и «ковчежные старания» в прах. Никакого устойчивого развития, стало быть, общества, мира при означенном труде не обеспечить. Да и само выражение «устойчивое развитие», скорей, есть нечто от оксюморона нежели понятия...

Потому, дабы окончательно разобраться с позициями и видениями «новостройщиков», не мешает осмыслить (опять же, предельно кратко): какие судьбы уготавливают они человеку в своих «новостройках» и понимании. Что ни говори, если труду они не уделяют тут основополагающей значимости, то уж человеку (да и технике) весьма много. Причем. Верно полагают, что именно человек, — каков он, каким должен стать, как сформировать, какими качествами наделить, как его руками возвести «благословенное будущее» (как бы его ни называть, ковчегом, дивным новым миром и т.п.) выступает, так сказать, «гвоздем» всех намечаемых мер и целей.



10.2.1.4. Устойчивое развитие и депопуляторское преобразование человека.


Между тем, мы уже немало чего знаем о человеке буржуазной, ближе, постиндустриальной действительности. Выше на этот счет немало сказано. Собственно, как можно, описывая практику, труд, любые явления общественной жизни, человеческого бытия, не касаться самого человека. И если все же, мы будем здесь вести о нем речь, то уже как бы конкретизируя, опускаясь на своего рода ступеньку ниже, применительно к непосредственным потугам наших ковчегосозидателей, «втащить» человека к себе на борт. И, увы, — «расправиться» там с ним окончательно. Не понимая при сем, что таким образом расправляются и с самими собой...

Как бы там ни было, к человеку буржуазные авторы (теоретики и не таковые, проводники замыслов мировой закулисы и не только) обращаются отнюдь не в духе ответствования зовам бытия и подлинной человечности. Не событийная захваченность движет ими в усилиях постигнуть и раскрыть человека, не дух подлинной науки и самой передовой философии, каковой является, несомненно, марксизм. Нет. С самого начала они подходят к человеку с грузом тех, скажем так, «предпосылок», установок, интересов, классово-ограниченных устремлений и целей. Их мы неоднократно указывали. Равно человека, — отпавшего от бытия, превращенного в «вещь», технизированного, утилизатора жизни, присваивателя, распорошенного в «атомарную пыль», доведенного сегодня до аватара, дигитала, — в их представлениях тоже рисовали. Только выступая в примерно такой извращенной (истолкованной, классово-политизированной) данности, человек и его труд (больше, сама жизнь в целом) доступны сознанию современного буржуитета для эксплуатации, извлечения прибылей, для «нормального» существования теперь и в будущем. Только так капитал может понимать и утверждать человека, будучи (подчеркиваем еще и еще раз) производяще, стало быть, безбытийно (небытийно) устроен и настроен разбытивлять человека. Лишь в таком направлении, таким человеческим материалом, для совладания с ним он (капитал и его олицетворения) способен воздвигать свои «ковчеги». В том числе ответствуя установкам концепции устойчивого развития.

Ведь, по сути своей, она («Концепция») именно на расчеловечение человека, — причем, в означенном смысле, — нацеливает, по признанию многих авторов. На самом деле. Если не брать во внимание депопуляторские подходы, так сказать, «рационального» решения экологических проблем, предполагающих, опять же, всяческое ограничение и расчеловечивание человека, то в вопросах, прямо касающихся последнего, устойчивое развитие в лице продолжателей и воплотителей идей (а они сегодня образуют депопуляторский костяк) «Пределов роста» предполагает в дополнение к сказанному: высвобождение человека из зависимости от традиционных государств, которые, считается, должны быть «обрушены». Больше. Человека следует высвободить также из-под «устаревших и вредных» скрепов традиционной семьи, собственности, даже личности. Все это ему, взошедшему на борт «ковчега», — а точнее, вписанному в единую техно систему (электронный концлагерь), изолированно до атомарности связанному с остальными подобно ему, «обобществленному» таким образом в дивный новый мир, — «лишь помеха». Как при господстве эпидемий следует ограждать себя от остальных и мира, — замкнуться на своем месте и деле, всецело предоставленный произволу власти (в новом мировом порядке нынешних устроителей это техно система), и, довольствуясь предоставляемыми ею возможностями, активничать, — ничего другого не остается тому, кто сохраняется от означенно высвобождаемого человека.

Но и этого мало. Любую же потребность, испытываемую человеком, можно расценивать как «необходимость», «нужду». Стало быть, и от таковой предстоит «освободиться». Так, людям по необходимости (несвободе) приходится в процессе жизнеобеспечения своего организма выделять и выбрасывать вовне углекислый газ. Стало быть, следует избавиться от такой несвободы. По крайней мере, для ограничения «выбросов» швейцарская корпорация «Credit Suisse» в исследовании «Когда выбросы становятся персональными» рекомендует идти куда дальше по части приема пищи, отправления санитарно-гигиенических нужд и проч. [559]. Не с теми ли рекомендациями-требованиями к своему населению выступают сегодня обезумевшие правительства западных стран, вогнавших себя в экономико-политический, вообще, культурный коллапс, в конечном счете, держась именно «устойчивого развития», из которого хотят исключить Россию?.. С другой стороны, «Котлетки из сои пополам с переработанными опарышами и жучками-паучками уже давно в ходу и в Старом, и в Новом Свете, дома-муравейники, электронные ошейники и «паспорта лояльности» тоже «на марше», полная ликвидация наличных денег — тоже не за горами. Про «гендерное (тьфу!) равенство» уж и говорить не будем» [560].

По аналогии с тем, как принудили население к безропотному подчинению и означенному уединению в борьбе с, по всей видимости, искусственно вызванной эпидемией ковида, с такой же, вроде, благовидной («велико-инквизиторской») целью избавления планеты от нищеты, воплотители устойчивого развития всеми силами пытаются посадить людей на госпособие, продовольственные талоны, жилищные субсидии и подачки. При этом преследуемая цель новоявленных «инквизиторов» даже не скрывается: превратить людей в «обнуленное» (послушное и безропотное) стадо. Самое важное здесь в том, чтобы отучить последних от самостоятельности, от умения, нужды самообеспечения. Не способный постоять за себя, попадает в зависимость от сильного, власть имущего. Он начинает безоговорочно подчиняться, относиться к нему как к «защитнику», тому, кто дает, обеспечит, избавит от нужды. В том числе материальной, а затем и всякой другой, включая духовную. Вот, тогда-то «великие инквизиторы» и могут себе позволить объявления, что избавили мир от нищеты. Равно свободы, перебрали, прибрали ее к рукам, превратив остальное человечество в покорное и «дивно счастливое стадо», где уже человека в собственном смысле и нет.

Чтобы же содержать «расчеловеченное стадо» в целости и сохранности, а еще точнее, удерживать в состоянии status qvo, о нем, каждой его особи (о личностях речи нет) «позаботятся»: Обеспечат «здоровый образ жизни», душевное, главное, физическое благополучие в любом возрасте. Разумеется, здесь не обойтись без «принудиловки», без, так сказать, «осчастливливания» даже против воли (аки «детей малых сих»). Отсюда неизбежны массовые вакцинации с наказанием сопротивляющихся (опять же, невзирая на возраст). Не исключено и подсаживание детей и подростков на тяжёлые лекарства ради их же «нормального роста», блага, пусть и непонятного им. Под предлогом улучшения здоровья населения будут проводиться «массовые психические и медикаментозные профилактические программы». Все прямо по Достоевскому!..

И, конечно же, куда деться без обеспечения гендерного равенства (что, все же, Достоевский не додумал)! А точнее, в целях естественного и оптимальнейшего сокращения «лишних ртов», а также купирования элемента сопротивляемости, идущего преимущественно от мужского начала, устранить все, начиная от традиционной религии и морали, родовых ценностей и установок, традиционно половых (гетеросексуальных) различий, вплоть до их маргинализации, даже криминализации. Пропаганда и насаждение ЛГБТ — вот, в чем, по сути, цель и смысл.

Потому, не успела «Концепция» обнародоваться, — а может, еще раньше, — сразу же была подхвачена продолжена. Главное — шаг за шагом, мир и человек стали активно переделываться транснациональной корпоратократией. Увы, отнюдь не по линии истинного движения, подлинного очеловечения и обытивления. Хоть и много говорится о человечности, гуманизме, о развитии, культивировании «человеческого капитала», тем не менее, реально и по большому счету в данном направлении ничего подлинно положительного не делается. Напротив, делаемое обращено лишь на расчеловечение, на преодоление человека. Собственно, разве на что другое способна современная буржуазная активность (в «теории» и на «практике»)?..

Во всяком случае, коль скоро, так либо иначе, формируются действительно значимые подвижки, в частности, образованные люди, с развитыми творчески-организаторскими, управленческими способностями, их всегда крайне мало. Кстати, — главным образом, за не востребованностью производством. Да и беспомощны они, по любому (в силу производящего качества их образованности), для подлинного решения, не говоря уже о преодолении, наваливающихся отовсюду, глобально-роковых проблем, рушащихся «потолков» производящего существования.

Вот почему реформирование (причем, радикальное) человеческой реальности, истории, строительство будущего (как бы его не именовать) буржуазными средствами, силами, тем более, элитой от мировой корпоратократии идет в принципиально ином направлении нежели подлинно исторические запросы. На Это, в общем-то, единственно способна современная буржуазная духовно-практическая работа, деструктивная антропология в целом. Разумеется, сама «Концепция устойчивого развития».

Напомним еще раз. Присваивающе-производящему человеку и делам никак не выбраться за границы своего существования, не преодолеть тотальный кризис, куда окончательно последнее впало, без радикальных преобразований того, как до сих пор жизнь сложилась. И, конечно же, в круг предстоящих преобразований главенствующим образом входит человек, нужда в его обновлении, развитии. Сознают это и предпринимают соответствующие меры буржуазные идеологи, включая устроителей новых мировых порядков. Однако, работа их направлена не на подлинное обновление человека, совершенствование человеческого в человеке, а в корне противоположное: на нивелировку, убыль, конец человечности и человека. Отсюда, как понятно, и инфернальный результат (7.8.).

Выше (8) немало говорилось о том, как человек образуется в производящих условиях, какие конкретно меры и средства депопуляторская корпоратократия использует для образования устраивающего ее человека, вернее, для его расчеловечивания. В поддержку и унисон с означенными и другими формами «оптимизирующего» (расчеловечивающего) преображения человека и мира на уровне внутренней и внешней политики транснациональная элита руками метропольных стран повсюду активно сеет управляемый хаос, разбытивляет, лимитрофирует жизнь. Одновременно с процессами физического (различные стихийные бедствия, катаклизмы производяще-антропологической природы, геноциды, войны с применением средств массового истребления и проч.), социокультурного, информационного разложения человека в «атомарную пыль», работа, дополняясь, подкрепляясь, ведется на уровне био-физиологическом, генно-инженерном, медицинском, фармакологическом. Обо всем этом довольно много говорится рядом левых отечественных авторов. Среди них, конечно же, следует выделить С. Кургиняна, М. Делягина, И. Шнуренко, А. Фурсова, В. Катасонова и др. Весьма показательно в данной связи выступление «У них больше нет тормозов. Как хозяева ВОЗ 20 лет шли к своей цели» Ольги Николаевны Четвериковой на «День-ТВ» [561].

Надо понимать, означенное расчеловечение, распорошение людей вершится (пусть, не столь ускоренно) также объективно: как бы за спиной самих устроителей новых порядков. Хорошо это показано в публикации «Почему на Западе получилось?» Александра Леонидова, на которую мы ссылались несколько выше.

Что же? Господствующей системой потребления, различными формообразованиями культуры, под информационным воздействием, проводимой политикой и т.д., — куда только дотягиваются руки транснациональных элит, а также под влиянием объективной обстановки, — можно сказать, человек успешно переработан или около того. Его подменяет «человекоданное существо» (И. Шнуренко), — а то и не таковое. Ибо сегодня перед нами трансхуман, киборг, тот самый «штифтик», — вполне пригодный для встраивания в, формирующуюся параллельно, единую универсальную техносферу, несущую новый мировой порядок. Эксплуатация же доступных результатов технологий третьей и четвертой волны лишь подкрепляет уверенность транснациональной корпоратократии, довести до завершения и окончательно упрочить начатое. В частности, загнать в сложенный их руками «новый ковчег» оптимизированных, — другими словами, подвергнутых тотальной симулякризации, дигитализации, мутантированию, — людей планеты. Помимо превращения человека в нелюдь, это, среди прочего, даст облечь мир означенной теменью «оцифрованного Средневековья», где будут царить облачные платформы, ИИ, как рассчитывают, «универсально-сингулярные техно системы» («цифровые левиафаны»). Причем, над последними самозванные элитарии рассчитывают безраздельно и полномочно властвовать.

Правда, как убедительно показывают многие авторы, «расчеты» совершенно беспочвенны. Ибо «хозяева» данные (слепленные из той же «глины», что объекты их манипуляций) никак не будут светиться особой развитостью, подлинной человечностью. Потому быстро уподобятся, взращенным своими руками, нелюдям.

Да и сама «техно система», — что она, спросим риторически, значит как таковая? Коль скоро, к тому же, будучи производящей техникой, безоговорочно поглотит («пожрет») человека, превратив его в гореизвестный «Штифтик». Более подробно на этот счет мы говорим в другой работе [537], сказано также выше.

Напомним, отлаженная планетарная техно система (сам по себе ничего не значащий «цифровой левиафан», производяще-технологической плоти) является детищем, стало быть, проводником (по крайней мере, до поры до времени) воли и устремлений объединенных усилий ведущих финансовых групп и пяти-шести наиболее мощных облачных платформ, которые известный блогер и специалист по информационно-цифровым технологиям, И.К. Мухина объединяет абревиатурой «ГАФАМ» (Google, Aple, FaceBook (meta), Amazon, microsoft). Многие сюда включают еще корпорацию «Black Rock». Эти «владетельные князья мира сего» вместе с финансовыми корпорациями почитают себя за сверх человеков, способных общепланетарно, чуть ли не богоравно мыслить и строить жизнь. ИМ совершенно невдомек, что, Будучи участниками (производящими, с вытекающими отсюда следствиями) созидаемой «темени», они тоже, в ближайшей близи (если не уже) станут объектами-жертвами последней. Повторяем, их ждет участь тех же самых «штифтиков», в кои стараются превратить все население Земли.

Между прочим, нашедшее всепланетарный резонанс, так называемое «событие-201» (октябрь-2019), наконец, сам, протекший два с лишним года ковид-пандемический процесс, — который обставлен столь мистически, вместе с тем, организовано-планово, искусно, четко, кстати, захватив и своих «зачинщиков», — не говорит ли, что работа по перекройке мира на нужный корпорато-элите лад, считай, завершена? Народам, странам, каждому человеку (если даже не претерпели деформирующую оптимизацию) отныне придется исполнять, сложенные (даже невесть как и почему для них) алгоритмы. Придется соблюдать, спускаемые свыше и навязываемые, правила поведения: занимать отведенное место, блюсти предписанную роль («штифтика» под осовремененными названиями). Так «спасенный» и «осчастливленный» вследствие оптимизации человека результат (без его ведома), превращенный в постхумана, другой участи просто лишен. Ибо, зацаривший над миром, всесильный и самодержавный «цифровой левиафан» (мощнейшими платформами, Big Data, продвинутым искусственным интеллектом) уже все схватил, прогнозирует, управляет. Никому не будет позволена бесконтрольная и самонадеянная активность (как это представлялось прежде). Никто, — будь то отдельный, аватаризованный индивидуум, или же корпоративность (фирма), политик, или артист, государство или другой институт, наверху или внизу, — не сможет жить, преследовать свои дела по-прежнему, по собственному, личностно-свободному усмотрению. С личностями, частными интересами, поскольку при наличии их «счастья не построить», будет покончено. Все будут делать то, и так, как это организует общепланетарная техно система, куда существа, продолжающие называться людьми, со своими делами в любой данности уже вписаны, мониторируемы.

На осуществление такой многоцелевой и разнонаправленной политики означенные и другие транснациональные фирмы тратят огромные средства, создаются специальные фонды, структуры. Вся эта практика утверждения на планете нового мирового порядка, оговоренная в известных документах [563] давно не ведется закулисно, утратила, так сказать, «конспиративный характер», осуществляется явочно. Повторяем, стала реализованным фактом.

Об этом, как известно, во всеуслышание засвидетельствовала на Давосском форуме (2020), платформа-декларация «великой перезагрузки», всеобщего обнуления, провозглашенная означенной пятеркой и поддержавшими их представителями ведущих правительств метрополии. Прямо объявлено, что фактически мир уже скроен, радикально переформатирован по замыслу и нуждам депопуляторской элиты. Она достигла своих целей, удовлетворена и готова к дальнейшей работе как запрограммировала, настроилась. Не об этом ли свидетельствует, принятый на очередном международном экономическом форуме (май 2022) командой Давосцев документ [564], весьма конкретно расписывающий движение современного мира до 2027 и дальше по начертанному плану?

Предлагаемые варианты «сценария», по сути, ничего нового не содержат. Распланированный мир будущего «подчуют» феодально-кастовой теменью с оцифрованно-гаджетированными, все более киборгируемыми людьми, из коих человеческое неуклонно изживаема. Единственно, разве что, чем отличаются расписанные сценарии, так тем, что всяко приукрашают сулимую перспективу, особенно для слаборазвитых стран, периферии, располагающих сырьем, материальными ресурсами. Их буквально «заманивают» (как же иначе?) в расставленные «силки», «ловушки», всяко уверяя в обретении счастья, благосостояния, роста, преодоления социально-политических и экономических проблем, благоденствия и т.п. Все блага буквально «гарантируются». Правда, если только данные народы будут послушны, исполнят предписания и требования свыше, от центров управления: мирового правительства, цифровых платформ, «левиафана». Будут, разумеется, насаждать у себя тотальную цифровизацию, чипизацию, всемерно осуществлять «зеленый поворот», главное, трансгуманистическую демократизацию. Умалчивается при этом существо последней, заключающееся в полнейшем подчинении населения нуждам и интересам господствующей элиты, неуклонном и последовательном его, равно народа, общества, расчеловечивании, «обнулении», растлении.

Благодаря этому, как верно подмечает И.А. Шнуренко, человечества уже не останется. Будут «взломанные люди»: без личности, без прав, забывшие свободу, подменившие свою общественную природу роевой принадлежностью. Перед нами уже «человекоданные», — даже не существа, — объединенные в рой. Они будут «копошиться», функционировать (подобно машине), выполняя задания (программы) своих хозяев. И последние тоже будут пребывать в распоряжении левиафана, как бы не обольщались относительно своего могущества. Продвинутый искусственный интеллект, облачные технологии их приберет к рукам, «демократизируя», незаметно [565].

Хорошо об их («хозяев») роли и дальнейшей участи, причем, задолго до разворачивающихся сегодня дел и событий говорил известный политик, публицист, бывший тогда президентом политической лаборатории “Альтернатива”, Джульетто Кьеза, отвечая на вопросы одного из номеров газеты «Завтра». «Они в настоящий момент владыки мира, мира Запада, по крайней мере... Эти властители находятся в привилегированном мире, живут на высочайших этажах «большой башни», у них обзор, оттуда видят, наблюдают лучше, чем мы. Они видят, что наступает гигантский кризис. Ищут выход. Но у них нет стратегии, нет понятия как строить мир... Они в положении человека, который находится на вершине вулкана. Да, они на вершине, на высоте, но это «вулкан», который вот-вот начнет извергаться. А у них нет возможности оттуда выбраться. Чтобы скорректировать ситуацию в свою пользу, они действуют, как шаманы: не зная природы этого кризиса, пытаются изменить климат, например... "Хозяева вселенной" по существу имеют в руках гигантские военные мощности Соединенных Штатов Америки. Они сами — не только американцы. Но государственная власть Америки — это самая гигантская концентрация военных сил. И они попытаются выходить из этого кризиса с помощью войны, ведя подготовку к ней. Думают, что смогут выйти из этой войны победителями. Это, конечно, полное сумасшествие. Потому что из этой войны и они тоже не смогут выйти победителями. Многие из них погибнут вместе с миллионами или даже миллиардами других людей.» [566]. Да, элита объединенной транснациональной корпоратократии держитт сегодня руку на пульсе жизни. «"Рука" есть, но это рука слепых людей. Они не могут, не знают, как управлять ситуацией. Они предпринимают попытки управлять, но эти попытки очень опасны, они даже более опасны, чем сами катаклизмы» [567].



10.2.1.5. Смерть человека и мира как неминуемый удел потуг буржуазной спасительности.


Выходит, никуда не деться! И, вообще, даже самые лучшие варианты разрешения проблем современной кризисности, коль скоро они отталкиваются от собственно производяще-буржуазных средств, делу спасения человека и мира ничуть не помогут. Буржуазное сознание и активность, — депопуляторствуют они или нет, не важно, — сегодня всецело деструктивны, обрекают человека на уничтожение. Накопленный обществом духовно-практический арсенал воли, знаний и «инструментов», не позволяет капиталистической системе выбраться из своего, неостановимого падения. Располагаемая ею наука бессильна открывать новые ресурсы и источники. Даже, если б открыла, человеческий материал в виде как есть, не способен с ними совладать.

Не случайно же, достижения четвертой волны научно-технической революции так и остаются не освоенными. Ведь их надо именно осваивать, но, как раз, это-то отношение к вещам (но не «вещам») и самому себе капитализирующему сознанию и мироотношению, человеческому фактору как таковому заказано. Они напрочь разрушительны. И не очень-то важно, депопуляторствуют люди намеренно или нет. Итог, по сути, один.

Потому, как раз, все ведет к «ненужности» самого человека, к его «смерти», полной замене. Никуда от факта не денешься! Почти все в наличных обществах отрывает людей от человечески- жизненных, естественных корней. Действительность обессмысливает и настраивает на бесчеловечное, обращенное к смерти, существование. Воля к смерти, так или иначе, -главенствующий тренд, норма жизни. Когда провозглашено, что «Человека должно превозмочь», ибо «человеческое — слишком человеческое», повсюдно вытравливается человеческое, когда вера, мировоззрение, ценности подменяются коммуникативной информированностью (если вовсе не изгоняются), а человек культивируется в потреблятстве с отвратительными непотребствами, извращениями, когда он полагается на гаджеты, интернет, «компы», виртуальность предпочитает актуальности, когда за него думает машина, сознание же замещается «искусственным интеллектом», низводится до куриной клиповости, когда людей всецело подменяет (и для них самих, и для общества, окружения) аватар, больше, быть симулякром, аватаром даже «классно!», — иного не дано. И, в общем-то, не важно, какой форме смерти человек подвержен, — физической или духовно-практической, прямо истребляется или косвенно («превозмоганием»). Ибо, по любому, он исчезает.

Неважно также, что, как считают многие (не только депопуляторы), «спасают», «сохраняют» человека, «восполнив» и «исправив» его средствами новейших достижений техники, либо откровенно сводят на нет. Ибо, «совершенствуют» ли, намеренно изводят техникой, — итог один: нет человека!..

В третьем разделе книги «Любовь, смерть, бессмертие и осваивающий человек» мы обосновываем это, разбираясь с, скажем так, «растягивающе-спасительным» вариантом депопуляторства, предполагающем продление, «обессмерчивание» человека. Речь идет о так называемом проекте сохранения человеческой жизни путем растяжения, исправление посредством перередактирования, усовершенствования ее на основе новейших технологий и трансгуманизма. Смысл данного проекта в том, что многие (во всяком случае, трансгуманистические) устроители «нового дивного мира» не предполагают простое и поголовно-бесследное уничтожение человека, в том числе путем полнейшего растворения его в универсально господствующей техно системе. Нужно устроить так, чтобы «трансформировать» (причем, на основе трансгуманизма, технологическими, генно-инженерными, информационно-дигитальными, кибернетическими средствами) «слабых», крайне ограниченных, к тому же, весьма «хлопотных» людей. Благодаря этому последние, как надеются проектанты, преодолеют, в частности, в лице «хозяев жизни», «властителей мира» состояние человека, станут «суперлюдьми». То есть, богоравными «сверхчеловеками». Остальные же люди в лице различных каст, обслуживающих власть имущих сверхчеловеков, будут превращены в киборги, андроиды, мутанты, трансгуманы и т.п. Предполагается, что последние, избавленные от того, что называется «человечность», тоже превзойдут простого человека: и возможностями, и способностями, и скоростью, функционалом... Главное — безграничной работоспособностью, интеллектом, управляемостью, встраиваемостью в господствующую техно систему. И, конечно же, как обойтись без их «дешевизны» содержания, ненужности потреблятить их, выгодности, оптимальности!.. Они также полно реализуют либеральный принцип «свободы», поскольку уже ничто не мешает им быть «избавленными» от всего, что по-человечески сковывает, мешает, совестит, морально (вплоть до общества, государства, семьи, пола) ограничивает. При этом дело идет не просто о создании «заменителей» людей нижних каст, сведенных до состояния бесчеловечности. В принципе, себя самих в качестве господ и хозяев жизни претенденты в «сверхлюдены» также намерены преобразовать, избавляясь от «человеческой ограниченности». Ведь лишь так достижима сверхчеловечность, лишенная сполна «человеческого», зато «богоравная», «свободная» до беспредела.

Так что, не мытьем, так катаньем, устроители нового мирового порядка, не усматривают перспектив существованию человека в его современной данности с социобиологическими и культурными аспектами за пределами XXI века. Уже «подсчитано», что в интеллектуальном и физическом соревновании человек не выдерживает «никакой конкуренции» перед «постчеловечными» киберносителями разума, тела и «дела»; возможности искусственных сооружений, способных заместить и превозмочь человека, несомненны. Очевидно и то, что пределов совершенствования киберносителей нет, тогда как развитие, творчество обыкновенного человека, равно его разум, близки к исчерпанию, если уже не «иссякли».

Нет нужды разбираться, как конкретно предполагается «заместить» или восполнить человека постхуманами и сверхчеловеками. Целый ряд далеко не только фантастов, включая отечественных, рисуют, в общем-то, однотипные варианты движения в данном направлении. И современная наука позволяет прозреть и даже обеспечить кой-какие пути «кибернетической и генно-инженерной компенсации» человека. Больше, можно подвести под них известные социально-экономические обоснования. Для многих (не только депопуляторов) наработки подвижки в таком формате предстают вполне приемлемыми.

Не повторяя сказанное в названной работе, заметим лишь: означенный вариант в известном смысле результирует не лучшее ли, что может найти в себе современное буржуазное сознание и активность по части действительного спасения человека. Тем не менее! Как же он убог, как же ужасен бесперспективностью на деле консеквентами! В случае реализации данного варианта, — равно остальных, уже просто потому, что буржуазны, производящи, присваивающи, бесчеловечны, исчерпали сегодня свои положительные ресурсы, — ждет лишь безоговорочное уничтожение человека и мира.

Оно и понятно. Ведь общепланетарный кризис, — характеризующийся, среди прочего, актуализацией и распространением депопуляторства, с самого начала и главным образом преломляется на человеке, обессмысливая, разлагая его существование вплоть до смерти (уничтожения). Этот очевидный факт фиксируют почти все авторы. Говорим и мы в ряде работ. Верно и то, что не часто авторы добираются, находя его причины, до производящего бытия современного человека. О данной причине (так сказать, «причине причин» Нововременной истории) обычно мало кто догадывается. Если и обращает взоры (например, догматический марксизм), то как-то однобоко, технократически, даже вульгарно-социологически, политически.

Говоря в более общем плане, нельзя не видеть: смерть (вернее, уничтожение) человека, необходимость его «преодоления» уже изначально предзадана, предопределена приходом производства и его неотъемлемого атрибута, капитализма. Изгоняющие бытие (соответственно, человека) из мира, они не могут обойтись без идеи «смерти человека». И она была вытребована, высказана в культурной мысли Запада куда раньше прихода постмодерна и современной кризисности мира. Точнее, в пору утверждающегося модерна.

Поскольку смерть (избавление от) человека как бы имплицитна самой сути производяще-«вещного» присвоения действительности, еще на заре становления мануфактурного капитала, буржуа как новоиспеченный «хозяин» мечтал заменить работающих на его предприятии тружеников, — этих маломощных, слабых, «ничтожных» существ, которых «еще и кормить надо», платить им зарплату, — на нелюдей, автоматы, машины, «вечные двигатели».

Если в начале пути крен на смерть человека был не столь очевиден (превалировало стремление его «идеального совершенствования»), то с утверждением индустриализма объективно и субъективно складывается положение, что человек как таковой воспринимается «заслуживающим преодоления», «вещью», пригодной лишь для использования, утилизации. В лучшем случае, в индустриальном обществе он удостаивается статуса «элемента безликой массы», марионетки, объекта (материала) безоглядной манипуляции и наживы в непосредственном производстве.

В постиндустриализме же человек преимущественно эксплуатируется вытягиванием из него человечности, всех «живительных соков» уже как из средство потребления (потреблятства). Причем, — не только внутри, но, главным образом, за пределами непосредственного производства.

Этот, как бы объективно реализующийся уклон производящего отчуждения идеологически обосновывается, становится, так сказать, «осознанным трендом», по мере развития либеральных идей постмодернового толка, равно техники, (особенно автоматизированной, роботизированной, «безлюдной», информационно-цифровой, генно-инженерной, перехватывающей непосредственный труд людей). Конечно же, все это, восполняя, закрепляется крушением буржуазной культуры, идей гуманизма, поглощением глобальной кризисностью действительности. Открыто объявляется "смерть человека", необходимость его замены («преодоления») «постчеловеком». Не важно при этом, как последний называется: «сверхчеловек», «дивидуум», «постдивидуум», «сетевой симулякр», «дигитал», «киборг» и т.п. И провозглашенное «открытие» как бы положено в более или менее осознаваемый базис постиндустриальной реальности («постмодерна»). Разумеется, вознесено во главу угла всей депопуляторской активности. «Безысходность и отчаяние, тень которых легла на европейское общество после «открытия» смерти человека, «заставили крупнейших западных интеллектуалов (У. Эко, Р. Вакки, М. Маффесоли и др.) открыто провозгласить наступление средневековья в худшем из его смыслов. На теле умершего закопошились черви, питающиеся плодами распада (достаточно включить телевизор), а возникновение Интернета лишь усилило ощущение смерти человека, на месте которого возникает сетевой симулякр» [568].

Даже на уровне детской игрушки сегодня «бьет в глаза» разложение и смерть. Выкладываются и раскупаются не только разного рода рекламаторы-рудименты содомии, но также всевозможные монстры, уроды из «потусторонности», кладбища, темных сил и прочей скверны. И это приправляется гнусным «соусом толерантности» типа, того, что нужно разнообразить впечатления детей, нужно приучать их к возможности «нехорошестей» в жизни. То же, что уродства и скверну обычно не выставляют, не рекламируют, превращают в норму жизни, — мало кого заботит. А все потому, что темнота, скверна, извращения, античеловечность и есть сегодня норма жизни, ставшей невыносимо абсурдной...

Выражением безысходной абсурдности бытия людей, воли к смерти современных производящих культур и форм жизни насыщены, пусть на «квинтэссенциальном» (Г. -В. -Ф. Гегель) уровне, но, тем не менее, почти все мировоззренчески-ценностные ориентации, философское сознание наших дней. Не важно, каким порой пафосом жизненности и уверенности отдают речи кое-кого из их носителей. Со своими идеями, установками, видениями, насквозь пронизанными технико-производящей (иссякшей реальными перспективами будущего, бытия) энергетикой, они не способны усмотреть, соответственно, предложить спасительный выход из надвигающейся катастрофы, сохранить и защитить человека. Нет ничего ужаснее, когда принимаешь какие-то (вплоть до судорог) меры во имя спасения перед лицом погибели. А она от того не только не уступает, но, лишь нарастая и неотвратимо напирая, заглатывает. А еще хуже, когда живешь, стараешься, что-то строишь, планируешь, надеешься. И сам того не ведая, не подозревая, собственной активностью, делами, стараниями (как бы при сем они ни принимались «благими», человечными) близишь, ускоряя, не только свой, но также всех людей, человека вообще крах, небытие...

Зато верно: давняя «мечта» сбывается! Киборги, клоны, мутанты, роботы, «инопланетяне», «трансгуманы», — эти нечеловечности — не есть ли воплощением ее в «растягивающем» жизнь человека проекте будущего обустройства дел, стоящего на повестке либерально-депопуляторских устремлений? Причем, — «воплощением» намеренным, без сожаления, что сводит на нет человека техникой, чем бы в качестве производящести она ни предстала, как бы ни выглядела...

Разумеется, нет ничего плохого в том, что человек восполняет свои способности, умения, а также невозможности, недостатки средствами информационно-вычислительной техники, киберконструированием, био-инженерией. Можно совершенствовать и человеческий интеллект, разум, органы с помощью кибернетических и прочих устройств. Вполне допустимо и создание искусственных саморегулирующихся систем, превосходящих по многим, в том числе когнитивным параметрам, человека в его определенной данности. Но вряд ли допустимо, следует намеренно создавать технические устройства, которые бы полностью преодолели человека, сводили его на нет. Слава Богу, подобные устремления заведомо и в принципе безрезультатны. К тому же, бесчеловечны, противоестественны, безбытийны, разве что, весьма множат это все, неся, однако, известные «прагматические успехи», столь желанные (и «трендные» сегодня) буржуйству…

Кстати, в порядке обоснования принципиальной невозможности сработать искусственные «человекозаменители», укажем, что ангелы как своеобразные создания в религиозной картине мира уже несоизмеримо превосходят человека по силе, знаниям, интеллекту, техническим возможностям. Их вполне можно сравнивать с роботом, наделенным сверхкрутым искусственным интеллектом, волшебными свойствами. Примечательно, однако, они, как сказано в «Библии», не достойны быть равными человеку, дабы последний им поклонялся. Напротив. Ангелы созданы «в услужение человеку», ибо он несопоставим с ними по сути своей. Иначе говоря, ангелы как «сверхсильные» создания есть несамостоятельные инструменты (пусть даже Бога) ради несения известных целей, добрых миссии.

Да! Ангелы — довольно положительные создания, доброносные, поскольку, как говорится, творят от Бога, по-божески, под Богом. А что, коль скоро они бы активничали под другим началом, скажем, тем же, буржуйским, присваивающе-производящим, безбытийным? Точно! Тогда бы непременно походили на те самые продвинутые ИИ, платформы и т.п., которые, как ни крути, но античеловечны, служа своим владельцам. Таковыми же станут, технически «дозаправленные», трансхуманы, «заместители человека», ибо, опять же, складываются, трудятся буржуазно, «встроенками» в техно систему «нового ковчега», с вытекающими следствиями античеловечности.

Техника, как мы говорили выше, хоть и идеологична, в известном (по крайней мере, тенденциозном) смысле, тем не менее, «идеологичность» ее, стало быть, активность окончательно слагают и направляют именно установки, контенты, базовые отправления, вкладываемые «хозяевами». Причем, — исповедующими, живущими, дышащими буржуазно, что сегодня отдает депопуляторством.

Между тем, работай данная техника (пусть даже от третьей волны НТП) в условиях коммунизма, — ни в коем случае не носила бы античеловечный характер. Станет только служить, совершенствуя, умножая созидательные человекобытийные силы (потребности, способности, возможности). Больше! Разве не будет ли она способствовать превозмоганию человека в сверхчеловека? Правда, — с небольшим уточнением в том смысле, что речь идет о человеке производящем. А «сверхчеловек» — человек, способный созидать новые лики и горизонты мира в открытости бытия, событийно (коммунистически) творя.

Об этом речь пойдет несколько ниже. А пока, обосновывая невозможность создания технических (в добавок, техникой третьей волны НТП) систем, равных, тем более, превосходящих человека, нельзя не заметить следующее. Многие из имеющихся попыток сработать такую искусственную систему изначально ошибочны. И, прежде всего, — поскольку «моделируют» человека как некоторую единичность, в его непосредственной данности. Другими словами, индивида, «атома» «человека», биосоциального существа, «Робинзона», — оторванного от того, как бы сказал Фейербах, «рода», глобалитета, куда он вписан, чем живет. Не составляет исключения из подобных «копировальщиков» также либерализм. Собственно, им вскормлены все депопуляторские (начиная от индивидуализма, «высвобождения» человека из-под «засилья» различных «надчеловеческих пут» и проч.) устремления, лишающие человека мира, в конечном счете, жизни...

Между тем, человек не «атом», не абстракт, присущий отдельному человеческому существу (в его биосоциальной явленности). И, конечно, «свобода», которую ищет либерализм, почти никакого значения для существования человека, помимо деструктивности, не играет в отличие от подлинной свободы, опять же, либерализму неведомой, отвергаемой. Человек — «мир человека», человеческое бытие, общество, преломляющиеся в данном существе и вбирающие его (как малую частичку, лучше сказать, монаду) в себя.

Поскольку человек — с самого начала общество, мир человека, человеческое бытие, где здесь кончаюсь Я, а где размещается не-Я, точно установить (скопировать, смоделировать) невозможно. Тело человека в известном смысле безмерно, беспредельно. Тем более — его душа, дух, даже мозг, другие органы («чувственно-сверхчувственные», по Марксу). То же самое, касательно его отношений, форм активности, сознания. В таком смысле, как раз, человек предстает в-мире-бытием, характеризующимся экзистенциальностью, с рядом исключительно значимых следствий (См. 3.5.).

Отсюда правомерно утверждать: человеческое существо в качестве некоего атома («Робинзона»), вне общества и мира, где и как только возможен, причем, по сути, еще не человек. Общественное и мирное начала же его нужно мыслить, понимать далеко не в плоскости публичности, как это привычно просветительскому сознанию от производства, вообще, буржуазности, поскольку именно в такой, атомизированной» данности человека удобней всего эксплуатировать, прихватывать!..

Стало быть, чтобы по-настоящему «вложить» человека в кибернетическое устройство, пришлось бы смоделировать весь его мир, мир человека, общество, соприсутствие человека и бытия. А на это даже божественных сил вряд ли достанет!.. «Не достанет» их (да и желания, коль скоро имеется), чтобы вложить в техническое устройство не просто человеческий интеллект, но разум, сердце. Опять-таки, — связанные с божественным началом, о чем мы говорим в других работах, в том числе в «Любовь, смерть, бессмертие и осваивающий человек».

Наше искусственное сооружение, «постигшее» и воплотившее в себя «тайну человека» как означенной отдельности, «атома», может, конечно, обеспечиться некоторой «вседозволенностью». Но… Разве что, доступной кибернетически-структурной вещи (инструменту) из механико-электронных элементов, пусть и весьма запрограммированных на множество функций. Ни о какой «Богоравности», в том числе подлинно человеческой «вседозволенности», на что претендуют, например, герои Достоевского, являя отчужденного человека, здесь (в инструменте) не может быть и речи.

Надо, между прочим, понимать, по серьезному счету, настоящий человек никогда не будет претендовать на вседозволенность, на богоравность, подобно героям Достоевского. Потому последние зарятся на означенный статус, что сам автор (далеко не только Достоевский) их понимает человека ложно, производяще-буржуазно: примитивно, робинзонатически.

Итак, человек по своей подлинности очень трудно «подсчитываем», исчисляем, описываем, соответственно, «моделируем». В частности, научными (физико-математическими, трансгуманными) усилиями. Моделированию (к тому же, превосходящему) подлежит естественно-сверхъестественная, чувственно-сверхчувственная, природно-культурная, смертно-бессмертная, свободно-необходимая, будуще-настояще-прошедшая, экзистенциальная реальность. В ней существование предзадает сущность. Она связанна с бытием, живет (существует) практически, сознательно, разумно, сердечно, осмысляюще, свободно и т.д. Данные и другие, неотъемлемые характеристики человека, конечно же, не уместимы какой-либо предметностью, на которую можно указать пальцем. Не потому ли, когда «фиксируют», он, подобно бытию, «просачивается между пальцами»? И, в лучшем случае, взору предстает лишь некая бледная тень человека (пройденного, застывшего в вещах окружающей действительности). Существо человека, тем самым, остается вне постижения, избежавши регистрации, рационализации (исчисления), схватывания…

Будучи означенным сущим, человек, должно понять, есть никогда не распознаваемая, вечно ускользающая от схватывания, осваивающе-отсваивающаяся тайна, требующая все нового и нового постижения себя. И, увы, далеко не просто научно-рациональными средствами. Так что, моделирование (копирование) человека предполагает постижение (как понятно умному материализму, тщетное) его в этой неисчерпаемой тайне, в том «глобалитете», где он «разлит» и что явлено им. Окончательное «схватывание» (регистрация) человека, кроме преодоленно застывших предметно моментов его, принципиально недоступно. Тем более, — «вещным», электронно-механическим (от современной физики с математикой и биологией) средствам, коими пока что располагает НТП, буржуазный мир.

Если, все же, «схватывают», — и на данном основании ведут речь о всевозможных «всесильных» платформах, способных исчислить не только прошлое, но и будущее людей без остатка, — строить их политику, экономику, культуру, — то это означает лишь, что сегодня люди чрезвычайно деградированы производством. Настолько, отчужденные, измельчали, «овещнились», стали сплошь «прозрачны», расчеловечены, обезмирщены, разбытийвлены, — что, впрямь, им место в качестве аватаров, штифтиков-батареек-встроенок в данные техно системы. Однако, мы ведем речь не о таких людях, отпавших от человечности, человекоподобных существах, а о подлинном человеке, которого в современной действительности, впрямь, мало какой «фонарь» высветит…

С другой стороны, для успешного (тем более, в плоско-прагматическом плане) манипулятивного регулирования и прогнозирования описанных существ с взаимоотношениями (где и как бы они ни проявлялись) вовсе нет нужды в их знании (к тому же, «полном»), тем более совпадении. Достаточно, как говорится, «жать соответствующие кнопки», «пунктики», — как результат обеспечен…

Несколько конкретно, тем не менее, еще более сложно для схватывания средствами третьей волны НТП, дела обстоят при непременном внимании не столько на так называемом «интеллекте», сколько на способе существования, коим человек бытийствует, возможен. Надо, в добавок, отталкиваться от разума, сознания человека, которое по своему бытию есть, как бы сказал Маркс, «осознаваемым бытием, сознанием бытия». Причем, в том также смысле, что оно (сознание) — далеко не только человеческая достояние, но и бытийная. Оно, равно способ существования, человеческое бытие, опять же, далеко не открыты «раскодировке», объяснению, вообще, научной рационализации. Это уже потому, что вмещают в себя не исключительно человеческое (тем более, в смысле атомарности, «вещности») начало, но также начала мирное, бытийное (божественное). Они не просто гносеологическая данность, но, главным образом, онтологическая. Об этом, как и вышесказанном, между прочим, наши «копировальщики» (особенно вдруг и новоиспеченные) даже не догадываются.

Как нетрудно понять, далее, в силу уже отмеченных моментов, проблема создания (копирования, моделирования, в добавок с целью преодоления) нормального человека перерастает, восходит к самому Богу. К тому же, человек — не рядоположенное с остальными вещами и сущими явление, феномен, созданный Богом (даже ангелы). Он сотворен (что тоже, имея в виду бесконечность, безвременность и безмерность создателя, возник), как известно, «по образу и подобию» Бога... Так что, намеревающиеся заместить, смоделировать человека информационно-кибернетическими устройствами, не говоря уже о генно-инженерных попытках, по сути, замахиваются на самого Бога, больше, сверхбожественность...

Главное — «замахиваются», вымещая Божеское, — не ради служения (заботы) ему, соответственно, человеку в присутствии Бога, не ради умножения сил, способностей, потребностей, близости человека Богу посредством инструментализации техники. Но совершенно противоположно. Да! Превращением человека (каким он стал благодаря отчуждению), вместе с ним и Бога) в деталь, функциональный штифтик, «встроенку» техники, которая, как трансгуманистически ожидается, «мультиверсно», «сингулярно» раскручена до сверхбожественности. Причем, средствами и возможностями третьей волны НТП. Во всяком случае, говоря об информационно-цифровой технике (Big Data, платформах, продвинутых искусственных агентах, вплоть до техно систем), имеют в виду, названный этап все это обеспечивает.

И творится превосходящая нивелировка человека часто даже помимо воли самих людей, «творцов». Срабатывает ходячая схема: «хотели как лучше, а вышло как всегда», главным образом, благодаря, так сказать, «заспинной работе» отчуждения труда, человека и самой техники, неотъемлемо сопровождающего производящую практику. Не забудем, в производящей, отпавшей от бытия, действительности, суть которой, как мы знаем, техника, перерастающая в техно систему (кстати, искусственную), изначально не остается места человечности. Человек, так или иначе, изживаем. Причем, — не только внутри системы, но также вовне и во многих планах-вариантах. Это со всей очевидностью демонстрирует закатная стадия производящего мира.

Но положим, современная наука, удовлетворяя волю либеральных «хозяев» и миродержателей, приобщит-таки к человеческой «тайне» конструируемые ею человекоподобные устройства. Удастся полностью скопировать-смоделировать человека в его единичной данности, как видят наши ученые-технократы, вообще, производяще мыслящее и относящееся к действительности сознание. Тогда что же, — роботы будут тождественны человеку? Устройство с искусственным интеллектом окажется человеком? Между человеком и данными сооружениями утвердится взаимотерпимое, равносильное сосуществование, даже сотрудничество?..

Конечно, ничуть не бывало! Оговорим сразу, ни о каком сродстве, совпадении искусственно созданного устройства с человеком в означенном нами плане и вообще быть не может. Ибо настоящий человек никак не сводим к какой бы то ни было единичности (к тому же, производящей «выпечки», робинзонатическому атому). Потому смоделирован, скопирован путем означенного «приобщения» будет не человек, но человекоподобное существо. То есть, в кого, — «представителя массы», «симулякра», «оскопленного человека», «человека-батарейки», «частичного человека», человека-«вещи», «рыночного человека», «аватара» и проч., — работой отчуждения и вещно-потребительской манипуляции производящая действительность превратила настоящего человека.

Последний, даже предстоя постижению (копированию) как, вот, этот человек-экзистенция, не исчерпываем всем тем, что, как говорится, «между его шляпой и башмаками» (У. Уитмен). Не исчерпаем он также своей (человеческой) данностью из прошлого, даже настоящего, опредмеченного в вещном окружении, предметах культуры подлинного человека. Если его виртуальная реальность как-то и улавливаема (коль скоро задана кибернетическими средствами), то реальность актуальная, с располагаемыми ею возможностями, — ни в коем случае. Повторяем, речь идет о нормальном человеке, «недоступном нашим мудрецам» от науки. Так что, смоделировать мир человека, человеческое бытие, экзистенцию (даже отдельно представшего человека) чем-либо, искусственно (производяще) созданным принципиально невозможно. Затея данная равносильна попытке вытащить себя из болота за собственные волосы.

Однако, не по-другому ли обстоит с человеком производящим, который, отпав от своей подлинности, предстает названными результатами отчуждения? Может, в таком состоянии он, действительно, схватываем, даже моделируем искусственной информационно-цифровой техникой? Ведь, впрямь, платформы, искусственный интеллект уже настолько продвинуты, что превращают людей в аватары, манипулируют, прогнозируют их поведение и мысли, решают социально-значимые задачи почти во всех областях жизни, способны заместить персонально любого человека, вплоть до деятелей художественного творчества, исполняющего функции президента ведущих стран и т.д. Разве не говорит это о сопоставимости данных искусственных систем с человеком? А в ближайшем будущем (по достижении мультиверсности и т.п.) не станут ли искусственые наработки жизнеспособней и превосходней людей на многие порядки? Отсюда, опять же, во весь рост встает правомерный вопрос об изживании, вытеснении человека ими.

Впрочем, производяще-технические наработки, в конечном счете, сплошь античеловечны. Причем, — в силу бесчеловечности активности, устремлений их владельцев-устроителей. Потому, как раз, новейшие информационно-цифровые системы античеловечны, направлены на изживание, смерть человека, Кстати, даже путем пресловутого, тем не менее, вполне реального «восстания машин» [https://t.me/truekpru/173098]. Все свидетельствует, что никакую человечность они не вмещают в себе. Ничего общего с человеком по своему устройству, смыслу и назначению не имеют, никакую бытийную призванность не несут. Оно и понятно: изначально безбытийные, они суть отчужденные результаты производящей деятельности отчужденного человека.

У нормально живущего человека информационно-цифровые системы, техника вообще никак не должны, не могут господствовать над ним, функционировать на его уничтожение. В лучшем случае — на содержание в качестве своеобразного «домашнего питомца». Техника (что бы ни представляла) призвана не противостоять, «восставать», а служить человеку, множить его созидательные силы, близь с бытием. И такую способность она (как мы говорили и пойдет еще речь) обретает, сотворяемая и функционируя осваивающе-произведенчески.

Так что, на поднятые и аналогичные вопросы о совпадении современных искусственных технических средств и человека должен быть отрицательный ответ. А означенный «факт совпадения», повторимся, выражает не раз оговариваемую деградацию людей, их стремительное обесчеловечение, обессмысленность, никчемизацию, что, собственно, схватываемо бесчеловечными искусственными информационно-цифровыми программами, устроениями.

Итак, любое кибер-устройство, информационно-цифровое средство, изготовленное производяще, для производства, производяще функционирующее, — к тому же, претендующее на человекоравность, на сингулярность, мультиверсность, «сверхчеловечность», — так либо иначе, изживает (замещая, вытесняя) человека. Причем, — не только в качестве производяще-отчужденного результата, но и, вообще, как такового. Реальные люди с их способностями, возможностями, активностью предстают, противостоя ему, чем-то «никчемным», «лишним». Они буквально мешают, «путаются под ногами», нуждаются в полной замене искусственно созданным, техникой, многократ превосходящей их по функционалу, производительности, выносливости, содержанию, условиям, месту, времени. Разумеется, также по части человечности…

Спрашивается тогда, как ни крути, но риторически: столь «превосходное», вытесняющее из жизни человека, — разве может считаться «человеческой копией», человечным, подобным человеку? Далее. Искусственный интеллект, — самодостаточен ли он, даже, достигнув сингулярности? Опять же, возможно ли это в принципе? Ведь, ко всему прочему, «интеллект», чьим и каким бы ни был, не разумен. Потому, по определению ограничен, конечен. Или наши сингулярные техно системы будут не столько интеллектуальными, сколько разумными? Тогда им пришлось бы стать сверхбожественными, ибо и божественного ума не хватит, дабы приобщить их к разуму, в добавок, претендующему на сингулярность.

Что ни говорить, для производящего мироотношения, с царящим здесь отчуждением, отрицательные ответы, подходы относительно возможностей искусственного интеллекта не даны, во всяком случае, не ясны. Точно также нет иного варианта взаимоотношения техники и человека, технического творчества, где бы человеку не отводилась, в лучшем случае, функция придатка техники. Собственно, как может быть иначе, коль скоро, еще до прихода техник третьей волны производящие люди уже «овещнены», превращены в поставку, «штифтики» («Записки из подполья») господствующими производственными отношениями! Так что, не только техника (являющаяся, не забудем, сутью производства) — все в производящей действительности нацелено на самоликвидацию, уничтожение, в конечном итоге, человека.

Ведь депопуляторствовать склонны далеко не только современные, так сказать, «технократствующие» и трансгуманизаторы. К уничтожению человека (стало быть, и мира) в не меньшей степени ведут также гуманитарно направленные искания, соображения. Достаточно вспомнить в этой связи рассуждения и позицию, отталкивающийся от М. Штирнера, Ф. Ницше, инженера Кириллова из «Бесов» Ф. Достоевского, А. Камю, к каким губительным выводам приходит ряд современных буржуазных авторов, держащихся антропологического мировидения. Ведь идея «смерти человека» в современной культуре, мире, философски открытая Ницше и всесторонне развернутая экзистенциализмом, М. Фуко, постмодерном, далеко не результат их технологического осмысления действительности. Все они в основном гуманитарии. Верно и то, правда, последним вовсе не чужд технологизм, что, опять же, они часто не подозревают...

Депопуляторский букет составляют также, откровенные мизантропы, которые, хоть и не страдают открыто технологическим уклоном, тем не менее, фашизмом от них прет аж на версту. «Рецепт» выхода из поразившего планету системного кризиса, преодоления нависшей над миром опасности, они без оговорок, прямо предлагают избавлением мира от человека, человечности как таковой. Нечего уповать на НТП, соответственно, сверхмощные искусственные технологии. Незачем как-либо заменять, подменять человека, нужно просто избавиться («очиститься») от него. Будучи безоговорочно ангажированы производством (к тому же, в пору безвыходной кризисности последнего), они настаивают на прямом упразднении человека в качестве чего-то «лишнего на Земле», в природе. К приверженцам подобных взглядов, в частности, следует отнести так называемых «Защитников природы». Есть и представители «Всемирного фонда дикой природы» (WWF), и Движение зеленых, и просто экофашисты.

Человек, утверждают они, лишь «вредитель», «зло», уничтожающий своим приходом живое. Он нарушает появлением в природе сложившийся геобиоценоз. Он в этом смысле подобен вредоносному «грибку» планетарного масштаба, «вирусу-уничтожителю». Его активность подлежит сведению к минимуму. А еще лучше — вообще убрать из естественного планетарного порядка. Ибо лишь от него сегодня исходит реальная угроза, уничтожения окружающей природы, жизни [569].

«Современное ”Зеленое движение” управляется и финансируется т.н. “мировой закулисой”. “Экофашисты” фактически продолжают традиции мальтузианства и гитлеровского нацизма. Только если Третий рейх строили технократы, мечтавшие о масштабных инфраструктурных проектах, об освоении ядерной энергии, о космических кораблях с ядерными двигателями, о заселении иных планет, то “экофашисты” мечтают о зеленой планете без “избыточной биомассы”. Они основывают организации вроде “Движения за добровольное исчезновение человечества как биологического вида” (Voluntary Extinction Movement, VHEMT). Основатель последнего — Лэс Найт. Цель движения — добровольное вымирание человечества путем отказа от размножения. “Экофашисты” считают, что для биосферы Земли будет лучше, если человечество вымрет. По мнению сторонников этого движения, человечество — это некий вирус, который вышел из-под контроля и является угрозой планете и другим видам животных и растений. Поэтому лишь полное исчезновение человечества восстановит естественный ход вещей и природную гармонию. VHEMT под лозунгом “Жить долго и вымереть счастливо” предлагает человечеству избежать мучительного массового вымирания в процессе ужасных войн за ресурсы и голода и мягко уйти на покой, отказавшись от продолжения рода» [570].

Для означенных и других, вроде, сильно различающихся подходов-практик здесь общи исходные установки. Это присваивающие, производяще-технократические, просветительско-антропологические, натуралистические (вплоть до вульгаризации) мировоззренчески-методологические подходы, классово-ограниченные, социально-политические и моральные ориентации. Они исключают подлинное понимание не только жизни, истории, но, главное, самого человека, его сути, назначения, смыслов бытия. Мы не будем останавливаться на всем этом, поскольку по ходу осмысления различных предметов не раз затрагивали и будем еще касаться ниже.

Касаясь негативного (вплоть до смертоносности) воздействия на человека современной техники, особенно информационно-цифровой, мы, разумеется, не о том, чтобы не дополнять, усиливать жизнь, существование технологическими усовершенствованиями, что бы ни представляли и в какой бы области человеческого бытия ни применялись. Повторяем, вопрос лишь, чтобы данным «дополнениям», устройствам была отведена надлежащая сути человека мера, а также место и смысл. Главное здесь — не человека подстраивать, подчинять технике, как бы «соблазнительно» ни было. Тем более, — сколь бы к этому (по механизмам все того же отчуждения) не влекло, настраивало, принуждало, обставлялось производящей жизнью. Ибо на таких путях мы потеряем человека. В том, стало быть, вопрос, чтобы техника, — чем бы ни была, как бы ни раскручивалась, включая информационно-цифровой план, как бы ни соединялась с человеком, — непременно служила ему. То есть, была при нем, выполняла его волю, множила человеческие способности, возможности, силы. И никогда при этом не господствовала над ним, не рвала связи человека с бытием, не урезала человеческое в людях, держала бы простор совершенствования человека открытым.

И тогда, разумеется, человечны, остаются людьми и те из последних, которые наделяются искусственными органами (взамен, по каким-либо причинам, отсутствующих), как бы превращаясь в так называемых «киборгов». А все потому, что искусственные органы, коими они восполнились, — телесно, или как-либо иначе, — ничуть не покушаются на их человеческое: на свободу, моральность, суть, связь с бытием и миром. Напротив, успешно и нормально служат всему этому, как и многому остальному, что в подлинном человеке. Опять же, для этого нужно в обществе, мире многое так произведенчески переустроить, дабы никак не шло противоположным образом, что сплошь да рядом в современной буржуазной действительности.

Больше того. Если мы вместе с историей заинтересованы не «останавливать время», держаться путей подлинного будущего, давать жизни рост, наконец, существовать, ответствуя зовам бытия, — в данном направлении формировать и совершенствовать человека, вместе с ним мир, действительность, технику, утверждать подлинную человечность, событийное человеческое бытие, — для всего этого нам потребуется, принципиально противоположный буржуазному, человек. Между прочим, его вполне правомерно называть «сверхчеловеком» в означенном выше смысле. Как мы неоднократно указывали, он возможен осваивающе-произведенчески существующим, утверждающимся в мире событийно, стало быть, подлинно человечно. Подлинного человека формирует тоже подлинный человек и подлинно (сверхчеловечески). И, конечно же, скажем за Марксом, «ничто человеческое ему не чуждо».

Он по-настоящему насыщает созидательным началом создаваемый инструментарий, в силах строить последний как свое продолжение, развертывание, как технику от четвертой волны НТП: конвергентную, природоподобную, действительно человечную. Такая техника весьма на многое способна. Даже двигаться в направление сингуляризации, универсализации, действительного человекоподобия. Вот, на этих путях, как раз, открывается реальная постановка вопроса о способности искусственного интеллекта, роботов копировать, даже подменять, превосходить в известном смысле человека.

Не входя в разбирательство здесь, заметим лишь, коль скоро технические системы на самом деле научатся, подобно человеку (причем, подлинному), с бытием, практически созидать мир, тогда, впрямь, перестанут быть машинами. Станут (если только), как сказано, «одним из нас»...

Так как, далее, за искусственно сработанными сущими признается достоинство человека, к ним, — вписанным в мир, общество, — придется относиться только и только как к людям, по-человечески. Они должны быть активно втянуты в общественно-мирную и с бытием жизнь. В них предстоит находить личность, экзистенцию, друзей, членов семьи, сограждан и т.п., наделенных известными правами (свободами), обязанностями, оценками, долженствованиями, воздаяниями. И точно также, с них придется спрашивать, вменять, ожидать от них претензии, свободы, моральность, сознательность... Одним словом, в них, — всеобъемлюще опутанных общественно-мирными, человекобытийными отношениями, — надлежит искать не только «тело», но также душу и дух, не только интеллект (пусть даже многоумный), но также сердце, сознание, волю.

Наравне со всеми они будут преследовать какие-либо цели, интересы, располагать собственным видением дел в жизни, ценить, волить, переживать, аффектировать. Повторимся, данным, своеобразно пришедшим в мир существам, предоставлено поле всемерно, без каких-либо ограничений и «оговорок», полноправно, свободно и самодеятельно осуществлять себя в мире, по-настоящему человечески обходиться с вещами и окружением, быть открытым и откровенным ему. Они станут, таким образом, в обществе, в мире, событийно жить. Одним словом, осваивающе созидать со-вместно, ассоциированно, ноосферно событийное человеческое бытие. И ничего другого от них и к ним ожидать не приходится.

Стало быть, на так осуществляющего себя члена общества, мировое и событийное сущее, совершенно непозволительно смотреть как на «искусственный интеллект» («ТЕХНИКУ», с вытекающими отсюда следствиями). Поскольку в любых проявлениях, так сказать, «пришельца» обнаруживается человек, человечность, равенство со всеми, — он живет подобно остальным людям, испытывает те же социальные, политические, экономические и прочие нужды, устремления. Как и остальные члены общества, граждане, мировые сущие, вместе с ними он везде и всюду захвачен полнотой событий, дел, забот человеческих. И точно также — переживает, страдает, борется сообща за достижение известных прав, преодоление непременных лишений, противоречий, форм несправедливости и т.д. и т.д.

Не придется также ждать, что искусственные «пришельцы» будут сильнее, мощнее и проч. людей. Ибо сами суть человек, пусть и в специфической своей данности. А любой отдельно взятый человек, — будучи ассоциированным со-участным представителем-носителем единого со всеми мира, располагающим в любой точке ноосферно-родовыми силами, энергетикой, информацией, никак не отчужденный, не сведенный к симулякрам, аватарам, ппостхуманам-штифтикам, — окажется вполне способным соразмериться возможностями, потребностями с кем (и с чем) угодно. Ведь, с другой стороны, мощнейшая техника, технологии (в качестве средства) будут ему в помощь, как бы продолжая, усиливая, универсализуя его способности, потребности, организм. Не он будет встроен в технологии, техники, что бы они из себя являли, но только и только наоборот. Техника (пусть даже от четвертой волны НТП, если только не «дорастает» до человечности) будет для человека не более, чем инструментом, средством, множащим силы, возможности, способности, свободу, активность, со-участие в событийном созидании жизни, мира... Так существующий и активничающий осваивающе-произведенчески, человек, конечно же, будет иметь все необходимое, дабы никем не быть замещенным, отчужденным. И наравне со всеми (кто бы они ни были) вносить вклад в действительное созидание, с бытием.

Прежде, чем завершить «смертельные разговоры», остановимся на еще одном, чрезвычайно показательном моменте, подтверждающем захваченность смертью (вернее, погибелью) современного буржуазного мира, человека. Речь, разумеется, о том, что прямо уничтожает, оружием чего (уничтожения) превращаем почти каждый предмет. Техника, новейшее достижение НТП, культуры вообще, не успев явиться, уже пробуется, используемо в качестве оружия.

Оно и понятно. Там, где последнее потребляют, идет в ход, — налицо война. Гонка вооружения, непрерывные войны самой разной пробы, преимущественно экспансивно-захватнического толка, — характернейшая черта частнособственнического, особенно капиталистического мира, на каком бы этапе становления он ни пребывал. Не случайно, кое-кто из наших птичьеголовых борзописцев «додувает» до «открытия», что не мир, а война, видите ли, «норма жизни» для человека всех эпох. Невдомек при этом, как-таки сами явились свету, да еще и важно пустомелить им дано, поскольку не возникли б даже (со всем остальным), вследствие безостановочной и повсюдной «войны всех против всех»!..

Что война и гонка вооружения весьма многое выражает в присваивающих, того хуже, производяще-присваивающих обществах, — это несомненно. Отсюда, не ярчайшим ли выражением стояния лицом к смерти служит данная примета!.. Чтобы жить, существовать, защитить себя, свое состояние, множить его, люди вынуждены убивать, захватывать, истребляя друг друга. Накапливаемые богатства, навары, рынки, вообще, само существование капитала, его расширенное воспроизводство, — все совершается за счет экспансии, захвата, подавления сопротивления и оказывающих таковое. Другими словами, истребительными войнами того либо иного свойства. Особенно этим отличается период Новейшей истории с господством империализма.

На самом деле. Присваивающе-экспансионистская, либеральная политика современных империалистических стран, — а иной она не может быть, — вполне сводима к активности, с одной стороны, всяко преумножать располагаемые «капиталы», навары, завоевания, власть. А с другой — «увековечить», боронить нажитое, созданные богатства, порядки от ЛЮБЫХ поползновений извне и, вообще, подлинно-исторических перемен. Обеспечение же безопасности собственных завоеваний, нагнетание угроз, нападение на еще не подвластное окружение, предполагает милитаризацию, гонку вооружения, создание новых и мощных средств поражения (истребления). Последние даже своим видом (не говоря уже о «бряцании», рекламе) удерживали бы «покусителей», противников, вместе с тем, «гасили» желание сопротивляться.

Гласит же важнейшая аксиома политики: собственность (владения, территория, страна, «вещь», которой располагают, управляют, пользуются), — неприкосновенна, «суверенна», целостна. А надежным средством обеспечения этого видится ничто другое, помимо «силы оружия». И последнее служит означенной цели, как внутри страны, так и во внешней политике.

Оружие (война) направлено на «посягателей»: реальных и даже виртуальных. Поскольку война есть неотъемлемый атрибут частнособственнических экспансионистских обществ, прежде всего, капиталистических, без гонки вооружения здесь не обойтись. Вооружаются в военных целях, ибо оружие — средство реализации войны как продолжения внутренней политики вовне, вооруженным путем. Это про общества, — развивающиеся, обретающие богатства преимущественно экспансией вовне, захватом чужого (рынков, сырья, ресурсов, территориальных, демографических, культурных, социально-экономических накоплений), — издавна сказано: «Хочешь мира — готовься к войне!»...

При господстве производяще-присваивающей практики, экспансионистской по существу своему, по-другому не может быть. Она обусловливает означенные и остальные уничтожительные особенности возникающих на ее основе обществ, миров. Экспансионистские (захватнические) войны с приходом капитализма приобретают весьма широкий размах. Из усобных, удельно-ограниченных, межстрановых и проч. перерастают в империалистические, международные, мировые. Как указано где-то выше, с впадением буржуазной истории в общепланетарный системный кризис, война становится перманентно текущей, неустранимой реалией мира…

Поскольку империалистическая экспансионистская политика не обходится без гонки вооружения и войн в том либо ином проявлении (включая духовно-идеологическую, информационную сферы), здесь все, — экономика, культура, наука, религия, любое достижение, — предстает и эксплуатируемо как оружие (завоевания, нападения, захвата, обороны, разрушения, угрозы) в целях наживы. Другие (невоенные) пути просто мало что значат. И для осуществления, обеспечения войны все средства хороши. Они без исключения расходуются в качестве ее орудий (оружия). Что-либо создается, изобретается, поддерживается, появляется на свет с самого начала в военных целях: для причинения деструкции, урона противнику, предстоящего захвату, утилизации и проч. Не удивительно потому, что и новейшие источники энергии, информационно-цифровая техника, достижения в области химии, биологии, освоении космоса, — прежде, чем стать общедоступным достоянием, удовлетворяет множество военных нужд. То есть, выполняет функции истребительного оружия. Да и, поступив в публичное пользование, — разве они перестают нести эти функции? Не является ли почти любой инструмент, больше, предмет нашего обихода, так сказать, «орудием двойного назначения»? Не относительно ли каждого предмета предостерегает так называемая «Техника безопасности»?..

Так что, совсем не случайно и не «задним числом», те самые искусственные интеллекты, платформы, продукты биогенной инженерии сегодня служат не столько развитию и усилению мощи человека, — еще надо спросить, куда он ее направляет, на что тратит, не деструктивна ли она, главным образом, — сколько его деградации, расчеловечению.

Как понятно отсюда, роль милитаризации в растущей мере приобретает значимость, выходящую за собственно военные пределы. С гонкой вооружения увязывают не только эффективность внешней политики, в захватнических взаимоотношениях с соседними странами и народами, но также обеспечения как собственной, так и коллективной, больше, международной безопасности. Говорят в таком ключе о так называемой, «сдерживающей функции» оружия (особенно средств массового поражения)…

Как бы в данном вопросе дело ни обстояло, несомненно одно. Оружие принимается (и, вообще-то, становится) фактором не только сохранения целостности, независимости, неприкосновенности, суверенности данной страны, но также условием ее процветания. На вооружение (особенно мощное, «безответное», «сокрушительное», «надежно защищающее», другими словами, массового поражения) возлагают надежды не только в плане дальнейшего существования, но также разрешения имеющихся проблем, например: оздоровления экономики, духовно-психологического состояния, и даже определения смысложизненных целей и устремлений в спасительном прогрессе.

Дело доходит до того, что, подобно тому, как кое-кто, в технократическом захвате уповает на технику, новейшие технологии для своего сохранения, спасения и обретения перспектив на существование, «оружейники» (особенно правительствующие политики) делают ставку на оружие: его умножение совершенствование и т.д. Страна буквально милитаризуется, обставляема (по возможности) военными базами, вооруженными контингентами, «флотами» в расчете, что сможет силой решить все свои проблемы. В том числе и в первую очередь, разумеется, по сохранению и расширению располагаемого международного status qvo: чтобы дела шли по заведенному порядку, на приоритеты страны никто не покушался, чтобы в целом она могла идти своим (преимущественно гегемонистским, имперским) курсом. Наконец, чтобы надежно противостоять угрозам, погибели и сеять последнюю «как придет нужда». Уповают при сем, что им «достанется рай», а остальным — «ад»…

Подобная имперская политика весьма заразительна сегодня. При этом, каков курс, во имя каких целей и реалий двигаться, — все это как-то мямлится, умалчивается. А еще точней — пребывает в полнейшем неведении, нежелании даже «заморачиваться». Уповают (и миру, своему народу навязывают), достаточно положиться на «сильную армию и флот» (вслед за одним из невежественнейших властителей, царской России), в качестве главного «союзника», как остальные проблемы — экономики, социальной политики, духовной сферы, — решатся само собой. А другие средства беспомощны, не ведомы…

Чем-то похожая политика строится у нас и сегодня. Вооруженное могущество служит гарантией возможностей, успехов дальнейшего продвижения, защиты и надежного будущего страны. Отечественное руководство уверено, что, опередив на ряд лет другие народы в гонке вооружения, создав новейшие сверхсильные инструменты, несомненные средства поражения, удастся заполучить своеобразный «люфт» безопасности. Он-то позволит успешно решать задачи мирного строительства, преодолеть насущные проблемы движения вперед.

Вообще-то, втягивание в гонку вооружения — довольно рискованная затея, требующая чрезмерные затраты, особенно для стран, народов, с критическим социально-экономическим состоянием, когда на повестке другие неотложные задачи жизнеобеспечения. А международная обстановка, положение страны в кругу «соседей» неблагоприятно, приходится противостоять натиску довольно многих «недоброжелателей». По крайней мере, делать ставку на милитаризацию страны, на совершенствование и создание новых средств нападения и защиты, требующих чрезмерного напряжения всех сил, может вылиться весьма плачевным исходом. Кстати, горький опыт гонки вооружений, — непомерная трата основных средств, бремя расходов на ВПК, военное соревнование со странами кап. окружения, — не это ли привело, в конечном итоге, к распаду нашего Советского отечества в проклятом 91-м?..

Даже в нормальных, еще располагающих возможностями движения вперед, производящих условиях гонка вооружений как определяющее средство и цель развития страны, не имеет оправдания. Куда важней другое. А именно: социально-экономический рост, обеспечение благосостояния народа, расцвет культуры, духовной сферы. Наконец, и не главное ли, —подлинное развертывание человеческого фактора. Но в том-то и беда, что эти, вроде бы, очевидные вещи, хоть и слышимы политиками, власть предержащими силами, больше, даже как-то декларируются, тем не менее, им придается значение некой «маниловщины», чего-то призрачного, «оторванного от жизни», реальной борьбы за существование. Ею, собственно, заполнена конкретная политика народов, стран. И, откажись («сдай позицию»), какой субъект от нее в сложившихся условиях, как тут же окажется «виноват», в зубах «милейшего волка», поглощаемый на «завтраке». Выходит, поневоле нужно быть во всеоружии!.. …

Так что, в описываемых условиях никак нельзя запускать военную сторону дела. Ей следует отвести подобающее внимание. Все же, не в качестве самоцели, не как главенствующей, но, так либо иначе, скоррелированной с остальными. Еще лучше, — актуализирующейся в зависимости от жизненной конкретики, складывающейся обстановки внутри и за пределами страны по части ее безопасности.

Собственно, в основном, так и строится соотношение приоритетов внутренней и внешней политики в нормально развивающихся странах. Верно также, что в известных условиях, — где, скажем, усиливается международное напряжение, назревает военная угроза, даже нужно как-то стимулировать стопорящуюся экономику, — приоритеты данные могут сместиться в пользу военизации, гонки вооружений. Не помешает, возможно, «развязка» некоторой «небольшой войнушки», подобно тому, как один Шукшинский герой все искал для разнообразия сварганить «эдакий небольшой бордельеро»...

Разно могут обстоять дела с войной и приготовлениями к ней. Разное место и значение приобретает все это в реальной политике. Мы, однако, не об этом, а лишь о том, что присутствие войны и ее средств в современной политике, перерастание последней в войну, невозможность политики без войн, — есть точный и очевидный показатель стояния соответствующего человека, общества лицом к смерти. И, уж конечно, в условиях глобальной кризисности рассчитывать, что военными путями и инструментарием удастся «вырулить» из инфернальных тупиков, куда мир впал, как справедливо отмечает Джульетто Кьеза, ничуть не приходится. Нет никакой нужды строить иллюзии, что бряцанием оружия, или созданием все новых и мощных его разновидностей, тем более, применением удастся преодолеть кризис. Ведь в таком сценарии, — тем более, когда получило распространение оружие массового поражения («оружие судного дня»), — нет ни для кого выхода, никто не победит. Все погибнут. И не останется никого для оценки плачевной гонки в посмертии…

Тем не менее, кое-кто из современных политиков, сильных мира сего, «Чтобы скорректировать ситуацию в свою пользу..., действуют, как шаманы», не ведая, а то и не желая ломать себе голову над природой и следствиями захватившего мир кризиса. «Они бряцают оружием, создают новое, уповают на него. Потому что видят, что мир идет к войне. Но новое оружие — это результат иллюзии, заблуждения, что с его помощью можно кардинально решить проблемы. Оружие, однако, готовят, в том числе климатическое» [571].

Еще один аспект, вносимый оружием и войной в «смертные дела». Человек, взятый в отдельности (люди, общности, социальный институт и т.д.), вообще-то, смертное (умирающее) сущее, и слава Богу, что мы показываем в «Любовь, смерть, бессмертие и осваивающий человек». Плохо, когда предметное окружение, сложившиеся отношения особенно производящего человека, само производство, отчуждая, лишает людей привилегии смерти (как умирания), подменяя ее исчезновением, погибелью, издыханием, прекращением существования, расчеловечиванием и т.д. Прекращая жизнь человека таким образом, не спасая от столь неприглядного удела, производство, конечно же, может несколько продлить пребывание (оставим качество последнего) людей в жизни. Однако, располагая такими возможностями, оно сокращает эту жизнь, отнимает ее.

Да! Производство изживает человека как человека почти любой своей техникой: прямо уничтожая, превращая в «вещь», человекоподобное существо, придаток техники, «штифтик», «райское создание» («Великий инквизитор» и инклюзивный капитализм) и проч. Сплошь да рядом, в результате люди, если не убитые, то, вроде, еще физически сохраняясь, уже выжили, прекратились в человеческом плане (симулякры, аватары, постхуманы…). И в данном состоянии они могут пребывать до конца, пока не наступит физический уход из жизни. Больше. Современный НТП вполне способен продлить пребывание, Вот-вот, обеспечит людям своеобразное «бессмертие». И все — благодаря технике не как оружию.

Однако, в случае техники в качестве оружия, инструментария войны предстает другая картина. Здесь, предметами, превращенными в оружие, люди без разбора уничтожаются (убиваемы) в любой момент. Причем, истребляются даже массово, в растущей степени от войны к войне. Каждая новая война, благодаря НТП, росту возможностей человеческих, все более разгромно и убийственна. Как же давно пора покончить с такой пагубой, когда предметы культуры предстают орудиями прямого уничтожения, взаимного истребления, в добавок, специализированными, «точными», целя именно на массовое поражение, сплошное разрушение. Но нет же, — пагуба кем-то множится, крепится изо всех сил!..

И, что весьма примечательно, выполняя функцию защиты, вроде бы, оберегая своего носителя, оружие, в конечном счете, тоже уничтожает последнего. Причем, если не прямо, то непременно опосредствовано, косвенно.

Пуст, например, какой постхуман, штифтик в техно системе, заполучит «вечную жизнь». То есть, окажется способным оставаться при жизни сколь угодно долго, избавившись от смерти, умирания, но, непременно, утратив цели, смысл существования. Тогда, как подметил Шекспир, его «заветным желанием» остаются лишь «еда да сон», разве что, еще удовлетворение похоти, так сказать, «отдых» и «путешествия» (в смысле скольжения по свету). Так ли уж человечно такое? Ведь перед нами (в лучшем случае) животное-робот, лишь внешне напоминающее исчезнувшего человека!.. Тяжелое бремя бессмертия выносимо лишь настоящим человеком. Но ведь именно его производство, буржуазные реалии всяко изживают…

Другой случай. Человек (не важно, начальственно, или подчиненно, солдатом,) берет в руки орудие уничтожения, тем более убивает других, разрушает, — разве таким образом и себя не убивает? Ведь человек как мир человека, человеческий мир — это я в других людях, другие, общество, человечество во мне. Уже потому, человекоубийцу, убийцу народов и стран, — как можно его считать человеком? Не случайно же его за такие злодеяния ждет неминуемая смертельная кара. Да и живой еще, — какой он человек после своих злодеяний! За то и преследуем, жестоко наказуем, лишаемый человечности, жизни. А как, доходя до неимоверного цинизма, он пытается оправдаться, обосновать вершимое!..

Коль скоро же люди продолжают, — еще и одержимые страстью, соответствующими идеологиями, «допингами», «накрутками», — самоистребление, то, вполне резонно спросить, кто они тогда? Куда делась их человечность? Как, на каких путях вернуть ее?..

Итак, коль скоро где-то в производящем мире имеется (не обязательно «висит на стене» и не важно, заряжено или нет) «ружье», оно непременно «выстрелит!». И, коль скоро оно, даже тем, что «висит», несет лишь разор, погибель, преодолеть смерть силой оружия (кстати, не только производящего) невозможно, — «взявши меч, от меча и погибоша», никому не одержать оружием победы над остальным миром, точно также не выбраться из, настигшего современный мир, планетарного кризиса, наконец, не восстановить теряемую человечность, — как рассчитывать, что это оружие позволит кому-либо вырваться из реалий, затягивающих в болото инфернальности? Как не исчезнуть человеку с лица Земли? Как и куда, стало быть, «двигаться вперед»? Где здесь «верх», «обновление», спасение? Причем, подлинное. Каким образом оружие (к тому же, будучи специализированной разновидностью производящей техники) само по себе может нести избавление от бед, хлопот? Мало того, позволит смысложизненно определиться, обрести спасительное будущее. Неужто, рассчитанное наносить погибель, тем не менее, способно предложить нечто противоположное?..

Повторяем, будучи специализированным средством, заведомо устроенное и направленное, на уничтожение, техника разрушения оружие несет, учит отнюдь не спасительности. Разве что страх от самоуничтожения и возмездия сдержит владельцев от применения оружия, к тому же, обретающего достоинство «орудия судного дня».

Можно-таки, допустить, что располагаемая сила сдерживания, мощь и преимущество оружия обеспечит народу некоторую безопасность, «спокойствие» теплить надежду «найти себя», обрести спасительную тропу под ногами, собраться, двинуться по-настоящему. Впрямь, тогда оружие («армия и флот») окажется верным «союзником», средством защиты в данном движении от внешних посягательств. Между тем, сколь же данные «надежда» с верой призрачны, коротки, как пока видно!.. Ведь оружие, война сами по себе не спасают, только гибельны. Лишь великая цель, подлинно зовущий свет впереди, — вот, когда и работа оружия осветляется спасительно, а теплящаяся надежда разжигается в осмысленную веру и любовь!..

Возможен и такой вариант. Если, скажем, опередить на годы другие народы по части достижения новых воено-технических «преимуществ» сил, то это, опять же, «позволит» (так ли это, вообще-то, не маленький вопрос) на какой-то, хотя бы небольшой интервал, «люфт» заняться смысложизненными «неотложками» своей страны вплотную. Правда, — если только данная «техника» вместе с другими средствами уже не отбила нужду, способность, желание двигаться в направлении роста, удержания на лезвии бритвы подлинной человечности и открытости бытия. И снова-таки, здесь не обойтись без великой идеи, которая бы удерживала человека, движение страны, общества в означенной открытости с человечностью…

В нынешней международной обстановке, несомненно, правомерен еще один вариант, когда только оружие и спасает, другого просто не дано. Это ситуация, где тебя (а в нашем случае, Россию) обставили со всех сторон «хищники». Конкретнее, объединенный запад обложил РФ, грозит полнейшим разором, грабежом и буквально уничтожением. Тут другого однозначно не дано: только надежное подспорье, «союзник, армия и флот» на помощь, да помощней, побольше. И не оплошать бы в данном противоборстве-сдерживании! Здесь и победоносная война к месту...

Отмеченные возможности, равно другие, однако, ничуть не исключает, что страна продолжает жить, остается на тропе войны, не прекращает вместе со своим окружением, остальными народами «точить ножи», одержимая духом и логикой производяще-присваивающего насилия, экспансии, стало быть, погибели. Чтобы покончить (в добавок, окончательно) с данной «одержимостью», сойти с гибельной «тропы», непременно предстоит обратить лицо к, не допускающим их, бытиеносным условиям и основаниям. Они впрямь спасительно детерминируют человеческую жизнь. В них кроется великая спасительная цель!

Захваченный ею, живя полномерно, Реализуясь непроизводяще, человек уже не использует присваивающие (по определению насильственные) средства и возможности. В осваивающем мироотношении вещами уже не манипулируют, не утилизуют их, внешне навязывая чуждые меры и формы, выгодные исключительно своемерному субъекту присвоения. Здесь вещи не преобразуются в смысле разрушения одной формы, содержания ради навязывания нужных лишь субъекту присвоения, выступающему частным собственником. Самонадеянные, своемерные интересы, устремления последнего не считаются с объектами присвоения, инородны, им до неестественности, антиприродности.

Осваивающий человек, между тем, созидает не безбытийно (антиприродно), но непременно в соприсутствии бытия, в со-творчестве с ним, помогая, заботливо. То есть, бережно, сохраняя и служа вещам, окружению, способствуя их росту, расширению, естественному (в открытости бытия) движению, связям с остальными вещами мира. И человек созидает не порабощенный, как-либо еще подчиненный технике, но используя ее для осуществления своей призванности бытием. Поскольку Об этом всем мы не раз выше говорили, предстоит специальный разговор в нижеследующем, заметим пока, что уповать на присваивающую, производящую технику в делах спасительности, тем более, на могучие специализированные средства, коими выступает оружие, — просто нелепо.

Мы выше не раз видели, ставка на технику, к тому же, разрушительную разновидность таковой в делах спасения по меньшей мере бессмысленно. Повторяем, для подлинной спасительности нужны другие, неприсваивающие, непроизводящие созидательные пути, средства, цели. Орудиями разрушения ничего не создать. Они не открывают что, как, во имя чего строить, куда идти, как и почему людям оставаться в человечности и с бытием. Здесь требуется иная, духовная и духовно-практическая работа человека над собой и с бытием.

Хуже всего, коль скоро война, гонка вооружения становятся самоцелью, «палочкой-выручалочкой», превращены в смысл активной политики страны, народа. Между тем, самое лучшее, им можно отвести, как и любому инструменту, техническому средству, технике вообще, лишь вспомогательную, прикладную, локально-ограниченную роль. Каждый «инструмент» нужен, разве что, в качестве средства, для решения конкретной, строго определенной задачи, достижения локальной (до единичности) цели. За их пределами он уже непригоден, отставляется. А коль скоро задачи и цели применения вовсе отпадают, никчемны, его тоже выводят из употребления, откладывают в «чулан ненужных вещей». Так должно быть и с войной, гонкой вооружения…

Цели, смыслы, назначения использования орудия (техники), конечно, определяются, задаются не им самим, но порядками и активностью, более высшего, общего уровня: социально-экономическими, культурными, наконец, духовными, в зависимости от уровня и значимости соответствующих нужд общества, человека, произрастающих из специфики, лежащей в основе всего, практики. Пока последняя останется производяще-присваивающей, рассчитывать, что войны будут прекращены, навсегда исключены, «мечи перекуют на орала», на Земле наступит мир, а людям не придется жить лицом к погибели, — никак не приходится. Но такое случится, коль скоро люди, народы духовно-практически вызреют, став на путь осваивающе-произведенческого, событийного превозмогания того, чем и как до сих пор нжили, ТВОРИЛИ дела, историю, существуя производяще, присваивая, безбытийно и бесчеловечно. И, что важно, на данный путь, мироотношение должно стать не в одиночку, но, по крайней мере, критической массе участников исторического движения. Иначе ничего не выйдет.

Мы довольно задержались на войнах, оружии, его гонке в современном мире, поскольку вещи данные — не главнейшее ли, к тому же, признанное средство политики присваивающих народов, стран. Особенно присваивающих производяще, экспансионистски, еще и в ситуации глобально-планетарного кризиса пребывающих. Наконец, не есть ли гонка вооружения, нагнетание и развязывание войны, к тому же, разгорающейся в общеистребительный, пожирающий все живое на планете, пожар, наибольшей и реальнейшей опасностью наших дней!..

Приходится вновь и вновь убеждаться: там, где царит частная собственность, особенно капиталистическая, империалистическая, дела не могут обстоять иначе, чтобы не вспыхнула подобная беда, причем, с какой угодно стороны, чтобы, стало быть, человек не был захвачен волей к смерти. Влечение буржуазного человека, порядков, техники, культуры, творчества, помыслов к смерти (точнее, погибели),- причем, часто в скрытой форме, — далеко не случайное явление. Сам же факт стояния человека, — на уровне общества, отдельных представителей последнего, духа, дел вообще, — лицом к смерти не просто говорит о его упадке, исчерпании, конце. Этого мало. Данный факт, будучи характернейшей особенностью буржуазного общества, изначально свидетельствует его бесчеловечность, несправедливость, ущербность, ненормальность. Следовательно, обреченность, необходимость преодоления.

В мире, где утвердятся общественно-собственнические отношения, стояние лицом к смерти, стремление к смерти (не умирании, а погибели, бесследном исчезновении), смертецентричность как таковые исключены. В Данном обществе, напротив, господствует жизнеутверждающее, бытиеносное начала. Люди живут, творят ради будущего, не обреченные, из страха и в ожидании смерти, — хоть, разумеется, она их не обходит, — но как сказано, «Смертью смерть поправ». Другими словами, чтобы люди жили! «Жили» счастливо, свободно, светло, в любви и бессмертии. И это все приходит, коль скоро живешь под их знаком для своего народа, ближайшего и дальнего окружения, мира, — чтоб им подниматься на ступенях человечности выше. Отсюда, среди прочего, зреет, крепится понимание, что жить следует не просто (проживая жизнь), соответственно, потом бесследно исчезая, а сохраняясь, укореняясь в мире достойным путем. А именно, как бы сказал поэт, воздвигая себе «памятники нерукотворные», самозабвенным поэтическим созиданием во имя жизни в полноте событийности и высшей человечности!..

Разумеется, с приходом в мир «искусственного пришельца», с прекращением войн, с, так сказать, «перековкой мечей на орала», как и должно быть в человеческой жизни вообще, сколь бы продвинутой она ни была, не преодолеваются проблемы, трудности. Мир не становится идеально безоблачным, прозрачным, не устраняются тайны, «непонятки», сложные вопросы, вплоть до «неустроек». Напротив, все это в «Царствие небесном на Земле» существенно усложняется, умножается, ответствуя развитости самого человека, его жизни. Не устраняются и вековечные смысложизненные искания. Мудрость бытия никогда не исчерпать, в том числе гранями, аспектами, коими она поворачивается к человеку, становится доступной, а он в состоянии осмыслить, приобщиться к ней. Короче, мы, по-прежнему, окажемся перед лицом смысложизненных вопросов (пусть, в иной постановке), которые вынуждено решать, преодолевать, порождать человечество, претерпевая историю.

Что верно, в новой, событийной жизни нам не встретится человек, которого современные либералы-депопуляторы пытаются всяко изжить. И самих либералов (тем более, депопуляторского толка) уже не окажется. Хотя, как знать, вполне возможно, нечто подобное, пусть и на более высшем уровне, и возродится-объявится.

Но вряд ли появившееся будет страдать изъянами производящего существования. Вряд ли возродятся депопуляторы, аналогичные современным. И не только потому, что не найти «материал», для применения их деструктивных хлопот, но и отсутствия условий, нужды в данной активности.! В событийном человеческом бытии, основанном на осваивающе-произведенческой созидательности, не встретить никаких симулякров, аватар человека. «Живые трупы», постхуманы, нелюдь, представители «Нового, дивного мира» станут невозможны. Соответственно, — либерализм как буржуазная идеология и практика, плодящая все это…

Ко всему прочему, нельзя не признать, событийно живущие люди, располагающие несоизмеримыми с современным, отпавшим от бытия человеком, возможностями разумного отношения к действительности, будут куда прозорливее, куда способнее промысливать, понимать реалии жизни. Тогда, «в свой час» они (кстати, на собственный страх, риск, ответствуя своему разумению и бытию) действительно свободно решат, что и как делать, куда идти, как совладать с возникающими проблемами, как осмысливать вековечные вопросы, от которых, что ни говори, никуда не деться. Наконец, как оставаться на «лезвии бритвы» подлинной человечности, событийности, спасительного будущего.

И, надо быть уверенным: у них не возникнет нужда создавать искусственные орудия, устройства, которые б преодолевали человеческое в людях, превосходили способности с потребностями, духом, призваниями человека, дабы, тем самым, свести его на нет, поработить, превратить в «лишнюю вещь». В отличие от производяще-присваивающего мироотношения, в осваивающей деятельности куда сподручней, целесообразней, востребовано бытием сооружать инструменты (машины, технологии), призванные служить человеку, быть его созидательными орудиями. Главное, — всецело контролируемые, выполняя заданные программы, команды, решая предстоящие задачи, они настроены умножать, крепить саму человечность (ее могущество, силы, полноту), близость к бытию людей, событийное творчество.

Увы, подобные задачи не стоят (никак не возможны) перед депопуляторствующими неолибералами. Мы видели, самое большее, они настроены производить технику для усиления своей прихватительской мощи, для подавления сопротивления жертв, для закабаления, удержания в повиновении и «компенсации» возможных «хлопот» от стоящих внизу кастовой иерархии нового дивного мира, «нелюдей». Такой подход, пользование достижениями НТП, — более всего отвечает духу, идеологии не только корпоратократов, но, вообще, буржуазного класса. Созидание человека в действительном смысле, — принципиально отличного от нынешних людей с их изъянами (от производства и буржуазности), — для них просто неприемлемо, безынтересно, да и недоступно. Ведь весь пафос либерализма, которого держится нынешняя буржуазность сверху донизу, состоит в «освобождении человека», в том числе от самого себя. Другими словами, его смерти. Какими путями это достигается, — другой вопрос.

Поскольку прямая ликвидация (депопуляция) человека, скажем, посредством глобальной общеуничтожительной войны, не очень-то увлекает, ибо не оставляет шансов выжить самим затейникам «освобождения» и «испечь каштаны» на костре мирового пожарища, прельщает вариант, трансгуманистической депопуляции. Здесь человек «освобождается» техническими средствами от самого себя, что то же, его «освобождают» путем трансформации в иное, более «высшее», нечеловеческое. «Постчеловек» (точнее, «сверхчеловеки» и «трансхуманы», о коих выше шла речь), качествами которого, вроде бы, призваны обладать моделируемые в ближайшей перспективе гибриды человека и техники, являя лишь нечеловечность, античеловечность, — вот депопуляторская цель, вот для кого сооружаем «новый мировой порядок»,, где «каштанчиками» поживиться всласть. «Гибрит», действительно, ужасает! Зато достаточно ясен. С одной стороны, перед нами некая кучка «богоравных» «сверхлюденов», «великих инквизиторов», избавившихся от всего «человеческого». Они властители нового дивного мира. А с другой — последний заселяют «трудяги»: безропотно послушные, даже «райски невинное», полностью очищенные от всего человеческого, «безгрешные и «беззаботные» создания», не ведающие даже зла. И не важно, что в обоих случаях перед нами мертвая безжизненность, оставленная светом, сердцем, любовью, созидательностью, — всем тем, что заполняет подлинно человеческое озабоченное существование в открытости бытия...

Мы показали, лишь отчужденный (особенно производяще) человек порабощается техникой, превращен в ее придаток, а в итоге — изживаем. В нормальном же обществе, мире, преодолевающем отчуждение человека, техника всегда призвана быть средством (инструментом) существования, созидательной активности человека. Именно таких, долженствующих быть всесторонне и гармонично развитыми, людей следует непременно образовывать, крепить, множить и возвышать до открытого со-присутствия бытию. Так человек, в том числе касательно техники (производящая она или нет) видится с позиций осваивающе-практического мировоззрения и методологии.

В событийном человеческом бытии общественная, мирная и событийная природа человека не будет являть некий «пустой звук». Она действительно выражает мощь и суть человека (причем, как отдельно взятого, так и вообще), в принципе, соразмерных бытию. Любой отдельный человек устремлен выражать полноту своей родовой сути и, наоборот: родовая сущность человека прямо присутствует, сопровождает каждого отдельного ее носителя. Этому, как раз, призваны послужить информационно-кибернетические системы, которые на самом деле и в подлинном смысле, так выступая, способны (в принципе) обрести сингулярность, обеспечат то, что называется «ноосфера» (В.И. Вернадский). Подчеркнем, — не превращая человека (кто бы он ни был) в свой «придаток», тем более часть, «шестеренку», но служа ему.

Повторимся. Настоящий событийный человек принципиально не может быть встроен (заведомо оскопленный, симулякррованный) в «тело» техники неким «органным штифтиком», как это видится депопуляторам вместе с другими технократическими провозвестниками и вершителями безрадостного будущего человека. Напротив. Любые искусственные системы призваны функционировать, служа только и только в качестве мощного технического средства, инструмента созидательной деятельности событийного человеческого бытия. Каждый из людей может и способен будет орудовать данной системой по мере надобности в своих конкретных, служащих благу всех, целях и интересах.

Так должно быть. Именно при положении дел, когда мощные (пусть даже сингулярные) системы искусственного интеллекта на службе у человека, — и любой из людей окажется силен воспользоваться его производительностью, возможностями, — он (человек) на своем поприще, каким бы последнее ни было, будет творить осваивающе-произведенчески и откровенно, ответствуя бытию. Результаты деятельности (произведения) же будут открыты всему роду человеческому, всему миру. Иначе не может быть. Лишь так любое произведение, что бы ни являло (только не «вещь», не дурную поделку производства), — вплоть до детского рисунка, приемов рыболовства, археологических находок, опыта ухаживания за лесом, разведения цветов, пчел, строительства дорог, космографии, — все это созидательно ценное, будет сполна служить миру, роду человеческому. Будет пополнять копилку всеобщей и общедоступной (ноосферной) информации. Продуктивно потребляя, стало быть, усваивая, развивая последнюю руками, мозгом людей при посредстве техники, мир полнится новациями, раздвигает свои меры.

Таким образом, В мире, безмерном поприщами созидательной деятельности людей, сколько бы их его ни населяло, никто не может оказаться лишним, не нужным. Каждый человек найдет себе чем заняться, и каждый труд (непременно осваивающе-произведенческий, откровенный) будет нужен, значим, учтен, потребляем. Любой из людей имеет необходимые разумные условия для своего потребления, то есть полнокровного образования, саморазвертывания, продуктивно-потребляющего творчества [572]...

И хорошо это, коль скоро лишь сокращающееся число людей на короткое время будет занято в делах рутинного созидания предметов естественного обеспечения, захвачено репродуктивной активностью. В оставшееся время, на другом поприще его, как и всех других, ждет труд озабоченного служения, духовного и практического роста, развития. Следует только этому научиться, культивировать его у себя (школа в помощь). Надо создать условия, — социально-политические, экономические, правовые, морально-нравственные, подлинно человеческие, — где все это нормально!.. В том числе — превращение рутинного и репродуктивного труда в труд-призвание, со-бытийно созидательное, свободное, продуктивно-потребляющее. Это вполне возможно и доступно, коль скоро работа человека протекает, полнясь осваивающе-произведенческим содержанием, смыслами. Кстати, примеров тому даже в сегодняшних условиях достаточно много.

• * * *

Как очевидно, перед современным человечеством, захваченным заключительным этапом всепланетного системного кризиса, маячит ужасная перспектива небытия, уготавливаемая руками либеральных (в том числе депопуляторских) устроителей мира. Постигшие действительность современной истории катаклизмы и дисбалансы различной природы, беспрецедентны в истории человечества. До сих пор никогда человек так отрицательно не влиял на окружающую среду, никогда не вел себя столь безбытийно, безмирно, бесчеловечно, стало быть, разрушительно по отношению к жизни, культуре, самому себе. И не случайно, что экономическая, социально-политическая, а также духовная структуры, коими живут люди, вот уже свыше ста лет, неустойчивы, чрезвычайно уязвимы, деструктивны. Собственно, потому мир захлестнул глобальный всепоглощающий кризис.

Самое ужасное тут в том, что по любому, человеку предназначено исчезнуть. С одной стороны, от имени самого производства как способа существования модерна и постмодерна. А с другой, — в лице его рафинированной идеологии, либерализма. Вывод относительно человека и человеческого, тем более, в перспективе будущего один и тот же. Человек — «не мытьем, так катаньем» — должен быть уничтожен, заменен, «превзойден». А вместе с ним — и мир, какая-либо перспектива спасения. Производяще-капиталистическое движение, утверждающееся с Нового времени на либеральных путях, отвергает бытие (Бога), традиции, общины, этносы, «царства», всякие надчеловеческие структуры (включая общество, семью, иные социальные институты, мораль, религию). И, вполне логично раскручиваясь, данное движение в лице либерализма доходит до «освобождения» человека («индивидуума») от любого сдерживающего начала. Поскольку отныне никакая другая реальность, ничто ему (человеку) не помеха, Единственно, что «сдерживает», ограничивает, выступает он сам. Точно также он служит помехой собственному спасению. Сегодня мы можем воочию засвидетельствовать, как капитал под знаменем либерализма не на словах, а на деле избавляет человека «от самого себя» [573]. Больше того. Всецело служа силам производящего зла, он, вконец запутывается, потерял ориентиры, сеет лишь безысходный ужас, несет миру погибель. И при всем этом, — настаивает на своей «непогрешимости», монопольное владение истиной, в отсутствии себе альтернативы, в том числе касательно обретения достойного и спасительного будущего. Нет ничего более кощунственного в этом самомнении!

И, тем не менее, мир поставлен (как бы «заколдованный» в производящем оцепенении) считаться с данным фактом. Несмотря на означенные и другие негативы, либерализм заручается поддержкой, симпатией весьма немалого круга приверженцев, в том числе со стороны, готовых отдать за него далеко не только голоса...

Итак, с полным исчерпанием способа, каким существует современная история, мир, человек, следует в известном смысле заключить: наступил «конец истории», движение нашего мира уперлось «в стену». Перспективы открытия и вовлечения в производство новых ресурсов, в том числе отчеловечных, обеспечивающих дальнейшее (инновационное) развитие, призрачны. Вместе с тем «не срабатывает» и, вроде бы, простая установка (какой бы благой желательностью ни отдавала) на то, чтобы воспользоваться с умом, — по-человечески, — не хищнически, не частнособственнически, преследуя эгоистические цели гонки наваров, — уже наработанными, располагаемыми возможностями. Ведь не от «хорошей жизни» глобалократия решает прибегать к означенным путям депопуляции населения планеты. Повторимся, господствующие производственные отношения и скрепы движение, так сказать, «благожелательными путями» никак не позволят. Ничто не поможет. Точно также бесполезны располагаемые средства, воззрения, установки, насыщенные все тем же экспансионистским духом, регулировать деятельность современной экономики. Пользуясь наработанными в производстве «инструментами», устремлениями, формами поведения, «благими намерениями» и т.д., утверждать счастливый мир, означает не только неминуемость скоропостижного коллапса, но ускоренное его приближение.

Так сказать, «человечные», стало быть, ответствующие бытию, справедливые и т.д., средства, формы деятельности, устройства жизни на планете, — будь даже известны, — окажутся не только не востребованы, но также не реализуемы. Ибо господствующие смысложизненные ориентации, убеждения, ценности, главное, подсознательно-волевые устремления людей, насквозь опроизводствленные, не приемлют эти человеко-бытийные средства и формы. Обыкновенные попытки обращения к ним лишь выхолостят их смысл, содержание: они обесчеловечиваются, разбытивляются, опроизводствляются, уподобляются уже наличным. Разве можно в такой ситуации, при господстве безбытийных и бесчеловечных установок и форм деятельности рассчитывать на подлинную справедливость, свободу, благо людей, на утверждение человека в связи с бытием, на всестороннее развитие, гармонию его с природой? Разве не нависает над миром и планетой в целом от всего этого крайняя опасность?..


Примечания



530. См. об этом: Галина Дмитриева. Военная спецоперация России как "точка невозврата" современной мировой политики //  Дмитрий Якушевв. Как спецоперация Путина превратилась в большую империалистическую разборку // https://forum-msk.org/bloggers/17077972.html; его же: Мир пошел вразнос или агония капитализма // https://forum-msk.org/material/news/17910580.html; Борис Кагарлицкий. «Кризис верхов", о котором писал Ленин // https://forum-msk.org/material/news/17792940.html; его же: Плоды развития финансово-сырьевой экономики, деиндустриализации и приватизации // Указ. Соч. — Там же; С кем и за что РФ воюет на Украине // https://aftershock.news/?q=node/1125587 и др.

531. Золотухин В.А. Перспективы развития цивилизации (футурологическое эссе)
532. Там же.

533. См.: Михаил Румянцев. К вопросу о будущем, которого может не быть // https://forum-msk.org/material/.../14128176.html.См. также: Максим Калашников. Вектор нового рабовладения // https://forum-msk.org/material/economic/14178044.html.

534. См.: 2025 — переломный год для человечества // https://boeing-is-back.livejournal.com/513889.html.

535. Цит.: Максим Калашников. Что ждет людей в эпоху роботизации?// http://forum-msk.org/material/economic/12844532.html.

536. Александр Самсонов. Геноцид народа под видом «реформ» //
537. Зюганов Г.А. Системный кризис капитализма, информационная война и задачи КПРФ в борьбе за социализм. Доклад Председателя ЦК КПРФ Г.А. Зюганова на пленуме Центрального Комитета партии. Часть I-IV //
538. Михаил Зайцев. Зачем разрушают медицину? // https://aif.ru/society/opinion/1419700.

539. Там же.

540. В.А. Золотухин. Указ. Соч. — Там же.

541. Там же.

542. Там же.

543. Концепция экоразвития («устойчивого развития») // bib.convdocs.org/v10576/.

544. Там же.

545. В. Катасонов?WWF и другие звери" // См. также: Метастазы Ельцина: Глобалисты продолжают разрушать Россию //
546. Come On! Капитализм, близорукость, население и разрушение планеты // Там же.

547. Там же.

548. Там же.

549. Там же. См также: Руслан Хубиев. Секрет мировой экономики: что на самом деле скрывается за термином ВВП. О «священном» показателе экономического роста // https://regnum.ru/news/economy/2626751.html

550. Come On! Капитализм, близорукость, население и разрушение планеты // Там же.

551. Там же.

552. Там же.

553. Там же.

554. https://t.me/Mikle1On/16647.

555. Come On! Капитализм, близорукость, население и разрушение планеты // Там же.

556. Там же.

557. Александр Леонидов. Почему у Запада получилось? //
558. См.: Павленко В.Б. Мифы «устойчивого развития». «Глобальное потепление» или «ползучий» глобальный переворот? // М.: издательство ОГИ. — 2011; Ольга Капитонова. Этапы воплощения Agenda 21 // там же; Фурсов А.И. Конспирология/криптополитэкономия капитализма как основа изучения западных элит — Часть 1-2 (авторский экспертный доклад Изборскому Клубу) // www.izborsk-club.ru; В. Катасонов. "?WWF и другие звери"... // Четверикова О.Н. Главной задачей Глобальных элит становится тотальная перестройка человека и его сознания // http://planeta.moy.su/; Метастазы Ельцина: Глобалисты продолжают разрушать Россию // и др.

559. См.: Метастазы Ельцина: Глобалисты продолжают разрушать Россию //
560. Там же.

561. См.: Четверикова О.Н. У них больше нет тормозов. Как хозяева ВОЗ 20 лет шли к своей цели // https://www.youtube.com/watch?v=YI0hH0oMr4w].

562. См.: Алиев Ш.Г. Любовь, смерть, бессмертие и осваивающий человек // Там же.

563. См., например: Гуманистический манифест-2000 // Credo. №2(20)'00. Теоретический философский журнал. См. также: Практика заговора: опубликованы конкретные планы на ближайшее будущее человечества // Конец хрупкого мира // https://amfora.livejournal.com/799120.html и др.

564. См.: Четыре варианта будущего сценарии Давоса-2022 и их последствия 00:58:51 //
565. См.: Там же.

566. О турбулентных процессах в современном мире размышляет Джульетто Кьеза, президент политической лаборатории “Альтернатива” // http://dimetilami.livejournal.com/251132.html. — М., 2013.

567. Там же.

568. Якименко Б. Проблемы и вызовы современного мира // http://boris-yakimenko.livejournal.com/.html.

569. См.: В. Катасонов. WWF и другие звери... // Системный кризис капитализма, деградация человечества. А что ждет Россию? (Самсонов Александр) // и др.

570. Системный кризис капитализма, деградация человечества. А что ждет Россию? (Самсонов Александр) // Там же.

571. О турбулентных процессах в современном мире размышляет Джульетто Кьеза, президент политической лаборатории “Альтернатива” // Там же.

572. О природе последнего см.: Алиев Ш.Г. Образование событийного человеческого бытия. Философские основания осваивающего образования. — LAP Lambert Academic Publishing ( 2015. — Информационный мир и образование человека.

573. Дугин А.Г. Либерализм — угроза человечеству // Профиль, М., 2008. — № 12 (31 марта). — С. 38.