4. В загранке - С чего всё начиналось

Итак, как всё начиналось.
Ну, наступлению светлого и весёлого дня, предшествовало несколько событий.
Напомню, что докторшей на борту работала молодая особа по имени Тамара.
Разведённая, холостая, весёлая и заводная, стройная и подтянутая, всегда следила
за собой. Помимо  мужского состава на борту было всего пять женщин:
она (док), повариха (кок), дневальная и две буфетчицы. Повариха - в годах,
дневальная в счастливом замужестве, буфетчицы - молодые, озорные, подружились
с  молодыми специалистами из машинной команды, а потому серьёзных соперниц
для неё не наблюдалось.
И тут, кстати, она заметила, что к ней стал приглядываться 2-й помощник капитана - Серёга,
который незаметно для всех, (как ему казалось) строил глазки, приставал с разговорами,
шутил по глупому, и вообще, проявлял недвусмысленные знаки внимания.

   Об опасной глубине нарождающихся чувств, по крайней мере со стороны
Тамары Николаевны, мы смогли убедится после одного трагикомического случая:
 - Стояла отличная погода, полный штиль, на траверзе по правому борту в радаре
виднелся о-в Цейлон государства Шри-Ланка.

Третий помощник не успел закончить записи в вахтенном журнале и после обеда поднялся
на мостик, чтобы завершить начатое. Ложиться сразу же после трапезы было как-то не принято.
Сам же мастер (капитан, он же км, он же кэп) строго блюл (или блюдел), в общем соблюдал
морские традиции, насколько это было возможно. Одной из них был "адмиральский час"
- то бишь послеобеденная дрёма до второго чая (полдника).

   А в это время на ходовом мостике творилась полная "анархия" - собралась теплая компашка
праздношатающихся, в составе: кроме 3-пома Гены, чиф Николай Александрыч (старпом),
дед Андрей Викторыч (стармех), шеф Валентин (старший эл.механик, он же сэм), боцман Вася
(просто боцман, а где-то драконом кличут, хотя сам по себе Вася был безобидным малым,
с тонкой душевной организацией, краснел от слова как-шка, например, но тем не менее пытался
держать в узде палубную команду не силой или матами, но добрым словом и убеждением.
Поэтому все трудоёмкие виды работ, такие как оббивка и покраска палубы и надстройки
выполнял в одиночку, поскольку недобросовестные члены его команды беззастенчиво
пользовались его мягкостью и предпочитали здоровому труду на свежем воздухе нездоровый
сон в душных каютах, за что и получал втыки то от чифа, то от кэпа) и ШРМ (аббревиатура
от ShipRadioMaster, что по русски означает нач.рации, или в в произвольной расшифровке –
шаровый работник моря), т.е. ваш покорный слуга - куда ж без меня, кто бы потом описал этот
почти правдивый случай, как реальный? Ну ладно, как говорится, ближе к телу, поехали дальше.

Собрались чтоб покурить, побазарить  и т.д... Заступающий на вахту 2-пом. Серёга (он же
главный герой назревавших Шекспировских страстей, хотя об этом пока и не подозревал
в силу своего прямоугольного характера. О таких писал поэт, что «он с детства не любил овал,
он с детства угол рисовал») захотел по малому, отпросился у Гены и пошёл вниз, но не по
внутренним помещениям, а через левое крыло мостика, по палубе в жилую надстройку до ВК,
чтобы ненароком не нарваться на кэпа, который, несвоевременно вдруг просунувшись в дверь рубки,
мог резонно спросить: - а что это тут делает третий помощник, и где второй?
Каюта капитана была ниже палубой, с правого борта, и он не любил, когда топали наверху.

В это же самое время на мост поднялась Тамара (доктор), и как бы невзначай спросила:
- а где вахтенный?
И тут из штурманской рубки на свою беду вышел Гена и решил подшутить над ней:
- Тамара Николаевна, вы не волнуйтесь, присядьте, предлагая место на диванчике в
штурманской.
- Чччто случилось, вскинулась Тамара Николаевна, что с Сергеем, где он?
-Он, видите ли, э-э-э точил карандаш на грифоточке, протянул Гена, размышляя, что же дальше
сморозить, и порезал э-э-э палец до кости...

(Тут он лукавил - все канцелярские дела, как заточка карандашей, так и корректировка
навигационных карт, компасы, пиротехника, ведение судовой документации и т.д. были в его
заведовании. У него было ещё много обязанностей, из-за одной них я получил незаслуженный
втык от кэпа. Ну об этом позже.
А порезаться машинкой для затачивания карандашей вообще нереально, для
этого надо было бы очень постараться).


…но не очень сильно, так, царапина, не волнуйтесь, сказал Гена, чувствуя, что что-то пошло
не так. Все присутствовавшие замолчали и взирали на разыгрывающуюся сцену с неоднозначной
реакцией.
- он пошел к вам, или в свою каюту, наложить швы, шину, приложить грелку, или чё там, начал
выкручиваться Гена, с тоской глядя на толпу, которая еле сдерживалась от смеха.
- Какие швы, какая грелка, уже встревожено закричала Тамара. Он же может подхватить сепсис,
ему срочно нужно противостолбнячный укол поставить. Выскочила с ходовой рубки, хлопнув
дверью, и громко затопала вниз по трапу, забыв про спящего капитана и не слыша хохота на
мосту.
   В это время ничего не подозревающий Сергей, в своем счастливом неведении, таким же
макаром зашёл обратно в рубку, поблагодарил Гену и..., зеваки с любопытством смотрели на
обоих, ожидая развязки, ...и тут только что отблагодарённый Гена обратился к нему с просьбой:
- слушай, тут только что заходила ТВОЯ, искала, и я сказал, что ты поранил палец и пошел
в госпиталь, или к себе в каюту. Давай я тебе обмотаю палец бинтом, а то она меня убьёт.
Я за тебя ещё постою, а ты сходи к ней, уладь, только недолго, окей?
- хорошо, довольно сказал Сёрега, мотай, предвкушая незапланированную встречу с Тамарой.
В судовых аптечках были различные лекарства первой необходимости, это и угольные таблетки,
и цитрамон, парацетамол, аспирин, валидол, нитроглицерин... а также вата с бинтом и йодом.
В моря шёл народ в основном здоровый, так что большая часть лекарств оставалась
невостребованной и списывалась по истечении срока годности. Но вот травм, ушибов, порезов
хватало, поэтому перевязочный материал был в ходу.
Гена быстро достал бинт, йод, и как заправской коновал щедро намазал указательный палец
левой руки (правая, как рабочая, нужна была для ведения журнала, отметок точек на карте,
да и вообще ею удобней в носу ковыряться), обмотал его бинтом, отчего палец стал похож
на культяпку.
Геннадий открыл дверь Сергею, тот похлопал его по плечу, мол–не дрейфь, всё будет пучком
и пошёл вниз улаживать ситуацию.
Так Геннадий остался жив, чтобы далее творить свои "черные" дела, не нарочно конечно,
а так получалось, Сергей ситуацию уладил, хотя Тамара всё же вкатила ему укол.
При осмотре она обнаружила у него под левой лопаткой какой-то прыщик, который грозил,
по её словам, разрастись до гнойной  атеромы, а там и до гангрены спинного мозга недалеко.

   После этого случая время мимолётных улыбок и коротких разговоров вроде бы прошло.
Серёга вообще «серьёзно» приболел, стал часто посещать судовой лазарет то с поносом,
то с золотухой, а  то и просто замерить температуру, вдруг какая хворь опять приключилась.
Очень «напугала» его эта «гнойная атерома», которую он представлял себе почему-то в виде
Бабы-Яги.

   А когда дело дошло дело до совместных чаепитий, над ними разразилась гроза, откуда её
совсем и не ждали. Хотя в целом судовой народ не возражал против зарождающихся высоких
отношений меж ними, и все ждали, когда же Серёга завалит её в постель, но всёж нашелся один,
который категорически был против, по его словам,"разврата и разнузданности" несознательных
элементов нашего экипажа, и, о боже, членов ВЛКСМ.
Позже выяснилось  почему. Этим поборником нравственности выступил помполит– Лаврентий
Эдмундович, по кличке "Берия", который был в "оппозиции" к этой ситуации не столько в силу
своих обязанностей, а поскольку и сам был бы не прочь затащить юную, в сравнении с ним,
медичку постель в своей просторной каюте, которая по жилплощади равнялась каюте капитана:
- спальня, рабочий кабинет, ванная комната с душем и все удобства рядом со спальней,
в общем живи - не хочу. А зарплата его, кстати, была повыше капитанской и не зависела
от производственных показателей.

   И вот этот тип плюгавенькой внешности посчитал, что его нагло отодвигает в сторону
какой-то хоть и безусый,  но плотный и крепкий юнец, недавно назначенный на свою должность.
Этот юнец, был прост и безыскусен, как шнурки от ботинок, но мог и по тыкве настучать, если
усматривал в своём визави что-то нехорошее. Кроме того имел в экипаже славу борца за
справедливость (был комсоргом), не боялся перечить в своей борьбе власть предержащим,
отстаивая права молодых и беспартийных, но имел один существенный недостаток - мог зайти
в своей критике так далеко, что оттуда мало кто возвращался в живии и здравии.
Вот он и решил показать ему «где раки зимуют».
И далее свадьба…