4. Последняя ступенька. 4 курс. - 12

Начало здесь:http://proza.ru/2023/08/14/660

4.12. ВЫХОД В ГОРОД

- А вы здесь в увольнение по городу ходите? – спрашиваю старшину, экипаж лежит на кроватях после вечерней проверки, которую мы, курсанты сорокапятисуточники, проходим вместе со свеми, роту ежевечерне собирает командир и дежурный по гарнизону кораблей.
- Ходим, да что там делать? Скучно, много времени не дают, что бы не вступали в контакты и конфликты с горячим местным населением… Вы присягу примете скоро, может, и вас пустят. Правда, я слышал разговор мичманов наших, что курсантов  может отпустить только командир роты, - ответил Вольвак.
- Жаль… Очень уж хочется необычно красивый город посмотреть с иной культурой, - мечтательно говорю я, помня рассказы старшей сестры, побывавшей в гостях у родни в Ташкенте середины семидесятых и с обалденным восторгом потом рассказывающей нам, как там красиво и как живут люди, - а когда будет присяга?
- Дней через пятнадцать после поступления на службу… Хотя, вы же скороспелые моряки, может, у вас и раньше…

Мы обживаемся на учебном катере, занимаемся покраской днища изнутри, в свободное время или во время палубных работ принимаем солнечные ванны. На второй палубе можно иногда отдыхать, можно ходить с голым торсом. Чем мы и пользуемся, загорая под южными солнечными лучами, здесь практически наступило лето. Волны Каспия не доходят до акватории завода, разбиваясь о защитную дамбу, уходят обратно и теряются в набегающих собратьях. Тёплый влажный ветерок обдувает тела и не даёт загару быстро прилипать, поэтому обгорание не грозит. Со второй палубы хорошо видны морские просторы, в которые ежедневно уходят и возвращаются из походов корабли и катера, гражданские суда, видимо, рядом морской торговый и пассажирский порты, которых не видно из-за подковообразной формы бухты. Где-то там, за забором и скалами, жизнь столицы Азербайджана варится в своей тарелке национального блюда Кавказа и перестроечного времени, объявленного по всей стране Михаилом Сергеевичем Горбачёвым. Напрямую коснулось это и нас, когда однажды мичман послал меня и ещё одного курсанта со «срочником» получать на складе продукты для экипажа.
- Два раза в месяц мы все получаем на складе продукты, запасаемся сухим пайком и свежими овощами для ежедневной готовки, - поясняет нам старший матрос, мы идём на склад, - у каждого корабля свой день в календаре, когда нас ждут и отпускают, что положено по списку, в зависимости от количества членов экипажа.
- Мы только приехали недавно и тоже должны быть в списке? – интересуется Генка Калинов.
- Да, вас уже внесли заранее, мы знали, сколько человек пополнения придёт из курсантов, так на днях ещё ждём троих из Туркмении.
- А кто приедет? – уже интересуюсь я.
- Из Гурьевского речного техникума, они тоже сорокапятисуточники, скороспелые моряки.
На складе много народа и каждый получает специальный объём и рацион, в зависимости от выполняемой задачи на флотилии и количества человек экипажа. Некоторые катера и крупные корабли получают бОльший объём, по специальным распоряжениям командования флотилии, если идут в дальний или долгий поход, такие присылают на склад по десятку матросов. Мы уже несколько суток на службе, на нас тоже положено довольствие.
- Вон там набырай картошки в мэшок. Патом на вэсы, ставь одного матроса туда, - с сильным кавказским акцентом нагловатый и щеголеватый мичман показывает нашему «стармосу», как их называют во флоте, что и где брать, - а ты пайдом со мной за кансэрвами и крупами.
- Я двоих поставлю, - кивнул он кладовщику азербайджанцу, а мне, наклонившись к уху, - выбирайте получше и почище картошку, пока я его отвлеку с банками и крупами, у них много гнилой и они её на корабли спихивают, а хорошую по домам тащат.
Мы с Генкой, присев в шинелях на корточки, начали тщательно выбирать из кучи картошки получше. Действительно, гнилой много и среди общей массы тяжело отыскать что-то приличное, годное для приготовления пищи. Не успели мы и трети набрать, как услышали знакомое:
- Вай-вай! Что ты дэлаеш? Зачэм выбираеш? Михаил Сэргэевич объявил пэрестройка, всэ равны и нэ надо выбирать! – он начал ещё сильней акцентировать, нервно схватил в руки специальную совковую лопату на маленьких колёсиках и начал всю в подряд картошку насыпать нам в мешок, в результате чего будет больше половины гнилья, который мы потом выкинем в баки с отходами.
- Ты чего, Али? – начал возмущаться старший матрос. – Мы же на адмиральском учебном катере работаем, чем гостей кормить будем?
- Я не Али! – заорал он визгливым азербайджанским голосом. – Я товарищ прапарщик! Я сказал, всэ равны, значит, всэ равны! Ухади! Ты всо получил! – и махнул рукой на выход.
И пошёл к другим экипажам раздавать продукты, а нам ничего не оставалось делать, как взять то, что выдали и идти на катер.
- Блин! Опять Вольвак ругаться будет, скажет, гнилья принесли, - тихо возмущается и горюет старший матрос, мы несём то, что выдали. – Гергис замучается гнильё чистить, да и выкинем много, будем макароны и пшено есть. Совсем Али с ума сошёл, раньше, хоть, получше давал продукты…

Так и вышло, старшина второй статьи долго и вальяжно с наглой физиономией старослужащего отчитывал матроса за плохие продукты, показывая в очередной раз окружающим, кто на корабле главный в остутствие капитана и механика. Сам-то поленился идти, хотя, и знал, что парню подсунут дрянь, лежал на кровати и умилялся фото девушки, с которой вёл переписку. По правде сказать, Сашка вёл одновременно переписку с несколькими девушками из разных регионов страны, всем рассылал своё фото в форме, сделанное в местном фотоателье, где мастер фотограф наводит любую ретушь на любую физиономию любого страшного и неказистого человека. Мастер своего дела, у него всякой формы много в гардеробе, всяких значков и регалий, знаков отличия и красивых отделанных не по Уставу погон и аксельбантов, хоть, адмирала нарисует из матроса. Здесь все на кораблях держат такие фотки и рассылают девушкам и родне, похваляясь своими «подвигами», не исключение и Вольвак…

Время писем и знакомств по переписке…

А в город нас вывели совсем неожиданно, когда через семь дней объявили дату принятия Присяги на верность Родине, а перед этим должны всю роту сводить в городскую баню, где определённые дни недели предоставлены морякам флотилии.
- Через трое суток вы будете принимать военную Присягу на верность Родине. Перед этим вся рота проведёт организованный выход в городскую баню, - однажды, на вечерней проверке объявил дежурный по гарнизону, несказанно обрадовав соскучившихся по городу курсантов, – только сильно не обольщайтесь, товарищи курсанты, строем выходим за пределы гарнизона и строем же через полтора часа сюда возвращаемся, никакого праздного шатания по городу не будет. Вы идёте в баню в рабочей форме одежды. А в такой форме в город мы моряков не выпускаем, что бы не позорить честь мундира. Всё ясно?
- Так точно, товарищ мичман! – ответил хором строй.
Вот тебе и приехали…

Рота курсантов вышла за ворота КПП флотилии и оказалась в городе цветов, пальм и бетона. Вы идём по узким улочкам Баку, крутим вправо и влево своими головами, сгорая от любопытства, что же здесь и как, за стенами военно-морской базы, где на боевых кораблях преобладают офицеры и мичманы русской национальности, а на продуктовых и вещевых складах и в адмиральских погонах и приближённых к ним заместителях щеголяют сплошь кавказцы?
- Смотри, в парикмахерской мужики работают, - шепчет мне Сашка Машагин, - в магазинах и за прилавками с фруктами тоже мужики. Смотри, Стас, смотри, за кассой в продуктовом тоже мужик сидит, - Сашка повыше меня и идёт в «колонне по четыре» крайним, ему хорошо видны расположившиеся вдоль дороги строения и он с удовольствием хвалится передо мной увиденным сквозь большие окна витрин.
- А ты заметил, женщин почти нет в городе? – шепчу ему я, действительно, редко-редко замечая особей женского пола на улице.
- Странный город, да и русских почти нет, - констатирует он, продолжая крутить головой в фуражке, - а на флотилии почти одни русские служат.
Похоже, во всём строю удивляются увиденному в новом для себя городе. Молодые и бравые парни в чёрных длиннополых шинелях, с пакетами в руках и зажатыми подмышки полотенцами с банными принадлежностями идут по городу, шепотом переговариваются между собой на одни и те же интересующие нас темы, совсем не замечая вокруг красоты природы и городского ландшафта предгорья. Улочки виляют, как собачьи хвосты между каменных шикарных и неказистых строений, постоянно меняя свою высоту. То поднимаясь высоко вверх, то резко падая вниз, словно с вершины горы, город стоит у подножья серых монолитных скал. Стройные зелёные деревья украшают и без того красивую южную столицу, всё больше и больше добавляя душистых весенних ароматов предгорья, свежего воздуха свободы с сине-зелеёных просторов Каспийского моря…

Шумная компания молодых крепких и уже слегка загоревших от каспийского солнышка парней дружно навалилась на горячую воду, и приятные ощущения чистоты тела постепенно умиляют души будущих старшин военно-морского флота. Благодать банного пара и ароматы зловоний, которые по нашей почти умоляющей просьбе подсыпал банщик, прияно ласкают тела и щекочут ноздри. К слову сказать, что в мужском, что в женском отделении, банщик мужчина. Правда не знаю, моется ли кто из женщин здесь в общественной бане, но отделение женское присутствует. Полный кайф после проведения исконно русского мероприятия, чистое нательное бельё и расслабон, совершенно нет ощущения военно-морских сборов, ты почти дома.
- Сейчас бы пивка холодненького, - рядом сидит Олег Папилов, наш старшина группы и гладит живот, - а ещё кайфовее то, что мы пришли сегодня утром из похода, наглотались воды солёной и банька после такой специфичной пищи в самый раз…
Везёт же им, они в походы ходят, а мы…
Обратно идём счастливые, розовощёкие и слегка удручённые. Командир роты так и не выпустил никого из бани, наверное, забыв на время нашей стажировки изречение великого русского полководца, направленное к офицерам, что «после баньки хоть последние портки продай, а солдату сто грамм налей». Забыл и не отошёл от двери банного отделения, пока последний курсант роты на помыл свою худую задницу. Только все вместе и только строем, после проведённой проверки наличия состава роты…

Вот тебе и увидели город во всей его красе из строя. Обратный поход не сильно радовал наши души, мы смотрели только вперёд, не дразня себя влажным и чистым воздухом свободы, разве, что в розовых юношеских мечтах…
Ворота с громким металлическим лязгом закрываются за чистыми спинами строя сорокапятисуточников и мы вновь в распростёртых объятиях военно-морской базы Краснознамённой Каспийской флотилии военно-морских сил СССР…


Продолжение здесь:http://proza.ru/2023/09/02/629