К Достоевскому!

– Махнем на Ильмень? – обернувшись с водительского места, предложил коротко стриженый крепкий парень в кожаной куртке поверх спортивного костюма. Куртка знатная, усыпана карманами, врезными молниями. Все смотрели сначала на куртку, потом на ее хозяина, отмечали сломанный нос, шрам над бровью, злые глубоко посаженые глаза. Но сначала куртка. Его и звали между собой не по имени или фамилии, а «Кожан».
Его подручный по прозвищу «Малой», невысокий, юркий и верткий заерзал на сиденье «девятки». Со спортивного костюма он перешел на джинсы-варенку и цветастую рубашку, в раскрытом вороте массивная золотая цепь.
– Чё на Ильмень-то? Ильмень – это чё?
– Чё, чё? Ничё! Озеро. Вот такое. – Кожан развел руки, сразу понятно, что озеро большое. – В Новгородской. Лох за долги дом отдает с причалом. Посмотрим.
– А чё смотреть? Дом брать. Лоха – топить! – хохочет Малой. – С причала…
Кожан завел мотор, резко рванул с места. Под возмущенные гудки наглухо затонированная серая девятка вклинилась в общий поток и покатила по проспекту Испытателей к «Пионерской».
У метро загнанный в квадрат из сложенных по грудь ящиков с пивом вертелся мужик, едва успевая продавать пиво и складывать пустую тару.
– Хорошо Балтика идет! – кивнул Малой. – Чья точка?
– Всё схвачено, – Кожан повернул к Черной речке. – Правильные пацаны место держат. А я, блин… – Он выругался. – Лошара гнусная в гараже машины чинил. Сам подвалил: дай денег, боксы куплю, сервис сделаем. Он, мол, генеральный директор, а мне в месяц десять процентов на капитал отстегивать будет…
– А ты? – заржал Малой.
– Я, типа, лох, который денег дает. Деньги не проблема, чем генеральный директор отвечаешь? Он, типа, инструмент, шиномонтаж. Не, этот фокус не канает. Тогда квартира и дом загородный на Ильмене с причалом. С причалом! Работяг набрал, костюм надел, ходит важный директором. Месяц деньги платил, потом сервис сгорел.
– Ты и поджег.
– Сгорел сервис его! – с нажимом повторил Кожан. – Надо платить, а у него не квартира, а комната в общаге! Хрен ее на себя перепишешь. Ладно, счетчик включил, пацанам на точке вписался, поставил его у метро Балтикой торговать. Так он левого пива набрал, Адмиралтейское и Мартовское! Во, гавно!.. Левое пиво об асфальт покоцал. А он!.. – Кожан от возмущения задохнулся, – выручку в наперстки проиграл! С пацанами перетер. А чего тереть? Те лыбятся. Место дали, пиво поставил, деньги снял, а что мой лох их в наперсток просрал – может я их обуть хотел?
– Лохи ваще хитрые, – процедил Малой. – Десять процентов крыше по минимуму платят, а он тебя за десять процентов запрячь хотел и в капитал, и охрана… Дальше чё?
– Чё-чё, – передразнил Кожан, – на Ильмень едем – дом смотреть.
За Черной речкой свернули и понеслись по аллее.
– Чё по аллее-то? – поинтересовался Малой. – На московскую трассу надо.
– Рыжего с Зойкой подберем.
Кожан затормозил у бесконечного забора, глянул на часы, заглушил мотор.
– Чего там Рыжий делает? – лениво спросил Малой.
– Консультирует.
– Чего?!
– Советы дает, а больше за фирмачом нашим присматривает.
– Во работа, не бей лежачего. – Малой снова смеется. – А Зойка иностранцев ногами обнимает?
– Кончай ржать. Скажи, что с бабками делать? Комерсы каждый месяц отстегивают, в итоге – мешок бабла и куда его?
– В ресторан и по бабам!
– Ну в ресторан, в сауну, хату купил, тачку поменял, дальше?
– Вложиться куда-нибудь, – неуверенно предлагает Малой.
– Так думаю, может зря сервис сгорел, лоха под зад коленом, докупить боксов, там кузовной, малярка и ходи в костюме генеральным директором – пальцы веером.
– Если директор – ты платишь, – если правильный пацан – тебе платят. – Как аксиому повторяет Малой.
– Это так, только что всю жизнь терки-стрелки? Пристрелят или посадят. Представляешь, ты по городу не носишься каждый день, а сидишь в каком мезонине, дело крутится, деньги капают, телка тебе с утра коктейли таскает.
– Будешь сидеть, к тебе придут и скажут – плати. Самому шустрить надо.
– Малой! – бьет по рулю Кожан, – посрать, твои указки! Спрашиваю, куда бабло вложить?
Малой наморщил лоб, глаза забегали по салону девятки, остановились на куртке бригадира.
– В шмотки! В куртки кожаные. Подо мной точка, штаны варят.
– Сегодня варенка, – сомневается Кожан, – завтра джинса тертая, потом еще что.
– Вон, Рыжий с Зойкой ползут, – с облегчением кивает Малой, – Вырядились как светофор, у него и спроси. У консультанта.
К машине подошли рыжий парень в красном пиджаке с большим ежедневником в руках и длинноногая блондинка в зеленом костюме.
– Здорово, пацаны! – Рыжий посадил Зойку к Малому, и сам сел впереди.
– Ну?.. – словно подтолкнул его Кожан.
– Короче, наш фирмач, пригласил западных спецов, маркетинг у них, тема, как конкурента завалить.
– Валить в натуре? – интересуется Малой.
– Не в натуре, а по науке. Отслюнявил им неслабо, они месяц по кабакам шарились, кошек драли, сегодня бизнес-план принесли. В папке – завязки бантиком.
– Дело говори, – Кожан тихонько поехал.
– Дело такое, чтоб конкурента завалить, надо взять кредиты и вложиться в рекламу, обновить (Рыжий глянул в ежедневник) производственную базу, инновации какие-то, работягам соцпакет и стажировка за границей. Тогда что-то у него поднимется, а у конкурента упадет, и через год он обанкротится.
– Во уроды! А наш фирмач?
– Улыбался, папку взял, руки им тряс. Потом, когда в ресторан двинули, адрес дал, где у конкурента склад. За штуку баксов надо сделать, только чтоб тихо было.
– Малой, что думаешь? – интересуется Кожан.
– Поджечь!
– Сказано, чтоб тихо было, – пробурчала Зойка.
– Да, – важно кивает Рыжий, – склад в подвале. Первый этаж магазин на ремонте, выше люди живут. Сигнализация сработает. Пожарные и менты прискачут.
– Слышь, ты, консультант ржавый, – обозлился Малой, – дело говори.
– Говорю, – продолжил тот, не оборачиваясь, – склад в подвале. Там книжки в пачках, обувь в коробках, шмотки в мешках. Дом старый, если в магазине труба лопнет и в выходной подвал кипятком затопит, к понедельнику кирдык и книгам, и шмоткам.
– Годится! – кивает Кожан. – Малой, сделай завтра.
– Что за книги-то? – Зойка достала зеркальце и помаду, хотела подкрасить губы.
– Тебе не один хрен? – отзывается Кожан.
– А куда едем? – помада размазалась, и Зойка стерла ее салфеткой.
– На Ильмень. Лох на меня дом с причалом переписал. Глянем.
На Кировском понеслись, отжимая попутки к тротуару. Перелетели Неву и встали перед светофором.
– Зойка! Во что бабки вложить? – поинтересовался Кожан.
– В меня!
– Рыжий?.. Малой говорит: в штаны-ботинки.
– В бухло! – недолго думает Рыжий. – Лох ботинки раз в год купил, а водяру каждый день берет. Босиком, без штанов, а бухать будет. Разливать шмурдяк под фирму и толкать в ларьках.
– Дело! – кивает Кожан.
Девятка свернула на Невский проспект, уперлась в замерший посреди дороги троллейбус, сдала назад и понеслась по Гоголя.
– Казанский собор, – кивнул Малой и наябедничал, – Зойка «иносранцев» сюда водила.
– Это Исаакиевский, дурак, – огрызнулась та, – что я их должна была в пивняк «Очки» на Грибоедова вести или в «Яму» на танцы?
– Чего он их позвал? – недоумевал Кожан, – такие советы копейки не стоят.
– Он вообще плохой стал, – процедил Рыжий, – в охрану ментов набирает.
– Бывших?
– И бывших, и настоящих в форме.
– Охренел, фирмач! – взорвался Малой.
Кожан заговорил, когда свернули на проспект Майорова.
– Мы на стрелку стволы отдельно везем. Они при себе носят. В кармане ксива, они тебя на стрелке вяжут и в камеру прессовать. Ты гаишнику стольник суешь, а он говорит: «Привет, зёма» и дальше едет. А мы теперь нужны – конкуренту подвал затопить, ларек поджечь, год-другой пошустрим, потом нас же и сдаст.
Все замолчали. С заднего сиденья донеслось сосредоточенное сопение Малого. Зойка пожаловалась плаксивым голосом:
– Лёшик! Он ко мне пристает.
Лёшик – это Кожан, но так его называет только Зойка.
Он бьет по тормозам, машина послушно вильнула и встала у тротуара.
– Рыжий, сядь назад.
Зойка, сжав губы в куриную гузку, виляя бедрами обошла машину и села впереди.
– Мне, между прочим, один из иностранцев замуж предлагал.
– Ага, – усмехнулся Малой, – на месяц пока здесь вертелись.
– Женаты оба, – подтвердил Рыжий, – из гостиницы каждый день по международной звонили, счет пришел – мама не горюй!
– Все равно, – надулась Зойка, – они, когда трезвые, руки не распускали.
Парни захохотали. Машина выехала из города и понеслась по шоссе.
– Там баня есть? – поинтересовался Рыжий. – Чего лох дом отдает?
– А он его у метро поставил в наперстки играть, – встрял Малой, – лох ему и выиграл.
– Баня – не знаю, причал есть, – пояснил Кожан, – если не врет. Яхту куплю.
– Белую… – мечтательно тянет Зойка.
За обочиной высокий добротный лес, пахнущий смолой ветер врывается в приоткрытое окно.
У указателя на Старую Руссу свернули с трассы на разбитую шоссейку. Кожан крутил руль как на ралли, на проплешинах среди асфальта машина недовольно подпрыгивала. Дорога становилась все хуже, в деревню у озера вползли.
Нужный дом потемнел и словно присел, прижав окна к земле. Одноэтажный с мансардой в одно квадратное окно. Двор зарос травой по пояс. За ним виднелось озеро.
Все вышли из машины.
Малой дернул запертую калитку, подпрыгнул, вышиб ее ногой.
Рыжий зашел в проем, выдернул железный штырь, запиравший ворота. Малой с Рыжим приподняли и растащили створки.
Кожан вернулся за руль. Машина влетела во двор, подскочила и просела. В траве пряталась щедро утыканная ржавыми гвоздями доска.
– Лошара долбаная! – ругнулся Кожан, – и здесь нагадил.
Малой примерился к входной двери.
– Малой! Потише, это ж мой дом! – проворчал Кожан, ища ключ по карманам.
Дверь открылась с противным скрипом. Железные кровати. Пыльное зеркало на желтом шкафу втянуло в себя нехитрую обстановку: большой круглый стол, стулья, нечеткие размытые фотографии в рамках на стенах.
Зойка провела пальцем по столу, потом брезгливо оттирала его платком.
Рыжий притащил с мансарды мятый самовар.
– Кожан! Подари!
– Бери! – махнул тот рукой. – Пошли шиномонтаж искать.
Самовар бросили в багажник, поддомкратили машину и сняли передние колеса. С ними пошли по деревне. Бабка на завалинке проводила компанию ленивым взглядом. Показался колесный трактор, тащивший прицеп с бревнами. Парни перегородили дорогу.
Тракторист – небритый, в вылинявшей до белизны куртке – свесился из кабины.
– Мужик! Шиномонтаж где? – поинтересовался Рыжий.
– В Старой Руссе, – подумав, ответил тот, почесав небритую щеку.
– Как туда добраться?
– На машине.
– Ну ты умный! – Малой вскочил на подножку трактора. – Без колес ехать? Такси у вас есть?
– Есть! – кивнул мужик, – в Старой Руссе.
Малой вцепился в ручку дверцы, та, заблокированная, не поддавалась.
– Подожди! – отодвинул Малого Кожан. – Как до шиномонтажа добраться?
– Это, автобус вечером в Старую Руссу пойдет, – почесал другую щеку тракторист.
– Раз в день? – удивилась Зойка.
– Завтра суббота, два раза будет.
– Отвези нас в Руссу! – проникновенно попросил Кожан.
Тракторист задумался.
– Денег на пузырь дадим…
Зойка забралась в кабину, парни расселись на прицепе. Трактор неторопливо катил по дороге.
– Слышь! – поерзал Малой, – с бревнами до вечера ехать. Давай прицеп оставим.
– На чем тогда поедешь? За трактором бежать? – презрительно бросил Кожан.
– На фига все едем? – Рыжий устроился поверх бревен на снятом колесе. – Отправили бы одного с колесами. В кабине.
– Рыжий! – рявкнул Кожан. – Самый умный или мы дураки? Раньше не мог сообразить?
Трактор, рыча, пер среди леса. Через полчаса частными домами и рядами ржавых гаражей начался город. Трактор высадил их, развернулся и поехал обратно.
Шиномонтаж нашли в гаражах. Прямоугольное окно вырезали в двери по размеру колеса.
Малой глянул в темноту и забарабанил кулаком. В гараже зашевелились. Вышел заспанный парень лет двадцати в грязной спецовке и сдвинутой на затылок вязаной шапке.
– Под кем ходишь? – наступал Малой, помахивая колесом.
Парень посмотрел на него сверху вниз, прижался к гаражу.
– Гарик Великолуцкий, – важно, но с опаской сказал он.
– Серьезно, – согласился Малой.
– Стрелку забьете?
– Не, дырки залатай. – Положил колесо Кожан.
Малой бросил второе колесо.
– Электричества пока нет, крутить нечем, – парень не решался отойти от стенки.
– Когда дадут?
– С трех часов. У нас по расписанию. В четыре забирайте.
– И чё тут делать? – глянул на часы Кожан.
– Воду пить.
– Чего гонишь? – снова придвинулся Малой.
– Не гоню, в бювете вода лечебная со всего союза пить едут.
– Вкусная? – спросила Зойка.
– Говно! Но полезная. Музей еще есть Достоевского.
– Музей? – заинтересовалась Зойка, – где?
За церковью аллея, до бювета дойдете, потом к протоке, там музей.
Оставив колеса, компания двинулась к церкви. Рыжий истово крестился на разрушенный купол вдали.
– Рыжий, от тебя ветер, – проворчал Малой. – Пошли в кабак…
– Представляю кабак в этой дыре, – скривила губы Зойка, – котлеты с макаронами под аккордеон.
Они дошли до аллеи с вековыми деревьями. Кроны закрыли солнце.
– Бювет это что? – поинтересовался Кожан.
– Минералку на халяву разливают, – пояснил Рыжий. – Коммунизм, пей – не хочу.
– Это не коммунизм, – не согласился Малой, – если бы пиво на халяву разливали…
Павильон с лечебной водой оказался с прозрачными стенами с пыльной стеклянной пустотой внутри. Над зелеными коробами торчали краны. Из одного с глухим стуком капала вода. На нем висела алюминиевая кружка.
– Пей! – велел Рыжему Кожан.
Тот послушно повернул кран. Вода потекла слабой струйкой. Рыжий неторопливо вымыл кружку, подождал пока она наполнится, поднес ко рту и осторожно отпил. Лицо его застыло. Он одобрительно кивнул, подмигнул Малому и протянул кружку. Тот глотнул, поперхнулся, посмотрел на Рыжего и передал кружку Кожану.
Старший пригубил, опустил глаза и рукавом вытер рот. Почти полную кружку передал Зое.
– Хороша водичка, целебная! Пей до дна, сестренка!
Зоя набрала полный рот, глаза ее широко раскрылись, щеки надулись, вода струей полетела мимо отшатнувшихся друзей.
Парни хохотали и с отвращением плевали на пол. Зойка швырнула кружку в стеклянную стену. По ней пробежала трещина.
– Тьфу, гадость! Моча кошачья! – Лицо Зойки покраснело и скривилось. – В пустыне сдохну – не выпью.
– Прав пацан, – заключил Кожан, выходя из бювета, – вода – говно.
– Ну что, Зойка, – приобнял ее Малой, – музей или кабак?
– Музей! – зло отпихнула его девушка.
– В центре автоматы игровые, ручку подергаем, – предложил Рыжий.
– Хочу в музей, – канючила Зойка, – к Достоевскому.
Двухэтажный зеленый дом стоял над усыпанной опавшими листьями водой.
У входа вытерли ноги. Смотрительница – сидевшая за столом пожилая женщина в вязаной кофте – подняла голову от газеты.
– Здравствуйте! Вы группой? Экскурсовод нужен?
– Не! – протянул Малой, – у нас Зойка – кандидат наук, все знает.
– Берите билеты, – женщина оторвала четыре билета из книжки.
– Мастерам спорта скидка есть? – уточнил Рыжий.
– Ладно тебе, олимпиец! – Кожан протянул купюру, – сдача на музей.
Где-то вели экскурсию. Рыжий пошел на вдохновенный голос, доносившийся со второго этажа. Зойка и Малой бродили вдоль витрин. Кожан в окно смотрел на реку.
Малой согнулся, вчитался в пожелтевшую страницу раскрытой книги под стеклом.
– Красота спасет мир? Муть какая-то! – заключил он. – Подо мной точки с книгами. Не идет Достоевский. Порнуха, детективы – влёт. А это фуфло.
– Нормальный писатель, – не согласилась Зойка, – у него, как студент барыгу замочил. И про девушку, она на панель ради семьи пошла.
– Про студента проходили, а девка зря. Лучше б как ты малолеткой папиков снимала и в Сосновку вела, потом братве орала, что насилуют.
– Когда это было? – скривилась Зойка.
– Лет пять назад, – прикинул Малой, – хорошая тема. Заяву ни один не накатал.
Вернулся Рыжий:
– Достоевский в тюрьме срок мотал.
– По какой статье? – оживился Малой.
– Политика. Откинулся – бизнес замутил. Не пошло. Всем должен был. В Питере на счетчик поставили. Дом на брата оформил, чтоб не отжали, залег здесь.
– Крутился мужик, – одобрил Малой.
– Новая тема, – от окна подал голос Кожан. – У алкашей в Питере квартиры отжимать и сюда селить. Честный бизнес, без жмуров. Замануха им. Церковь, музей. Вода целебная. Может бухать перестанут.
Малой приподнял витрину. Взял перчатку. Узкую, словно на паучью лапку.
На вахте громко затрещал звонок.
– Вы с ума сошли! – Смотрительница замерла в дверях. – Немедленно положите на место! Осторожно!
– Чё? Ценная что ли? – усмехнулся Малой.
– Это перчатка Федора Михайловича Достоевского!
– Положи! – буркнул Кожан. – на фига она тебе?
Перчатку вернули. Витрину закрыли. Звонок умолк.
– Достоевского? – удивилась Зойка. – Он болел? Или оттого, что писал много?
– Ей сто пятьдесят лет! Кожа высохла и сжалась. Уходите, или милицию вызову!
– Чего разоралась? – уходя, буркнул Малой. – Хочешь с багажника крагу принесу? У мента отнял на трассе.
Назад шли молча. В конце аллеи разошлись. Кожан и Малой за колесами. Рыжий в город. Зойка на такси вернулась в дом, оттерла зеркало и уселась перед ним с косметичкой.
В пять вечера все сошлись в доме.
– Путевая тема! – завелся Рыжий. – По городу прошел, дома и квартиры по тысяче баксов отдают. У алкаша квартиру в Питере взял, за штуку хату ему купил, штуку на оформление, нотариуса, переезд. Его квартиру за десять задвинул. Итог: две вложили – на выходе восемь чистыми.
Он азартно пересчитывал: вложения, расходы, прибыль.
– Ты ж верующий! – ухмылялся Малой. – Бедных обирать грех!
– Отстегиваю регулярно. За меня три попа молятся…
– Замуж выйти, пока сиськи торчат. – рассматривала себя Зойка в зеркале. – Иностранцы уехали. Еще бы неделю, и дожала.
Кожан ушел на причал. Широко развел руки и закричал:
– Миром правит нал, миром правят бабки! Капуста… Зелень… баксы… У нас их много – мы правим миром! Бога нет! Никого нет! Все наше!
Крик растаял в озере.
Назад ехали усталые.
– Малой! – окликнул Кожан – завтра в кабак?
– С утра склад затоплю. Точки объехать. Деньги снять. Вечером можно в кабак…
– Зойка?
– В кабак, да в кабак, надоело. Спать буду.
– Рыжий?.. Чего крестишься, она ж порушена… Еще приедешь, дома под алкашей покупать. Давай завтра в кабак…

* * *
Кожана убили в 93-ем. Годом раньше Малой на разборке словил пулю в живот. Месяц лежал в больнице. Крестился. Увешал палату иконами. Умер ссохшийся и желтый.
Рыжий подсел на наркотики, соскочил, с делами завязал, по слухам, до сих пор в каком-то монастыре.
Зойка вышла замуж за шведа и уехала за границу.
Достоевскому в Старой Руссе поставили памятник, он сидит с опущенной головой, устало сложив руки, о чем-то тяжело размышляя.

Андрей Макаров