18 июля 2001 года, среда

              Этот с Бассейной запамятовал вчера захватить на работу дневник. Помню лишь вялость 17-го числа и - хоть одно приятное - хорошую запись Прокофьева. Приёмник забарахлил к концу, правда.
                Тяжёлое и душное дежурство, медленно тянущееся время (как бывает - без сна), наседающая безграничная скука. Ещё и радио куда-то унесли. Я не стал спать на узкой короткой раскладушке, трещавшей по всем швам, устроился было на кресле, но сидя лишь вздремнул минут двадцать.
                Утром меня удивил повар, сделав замечание за 15-е число: "разгромили все участки!". Но как уследить, когда могут влезть в только им, негодяям, ведомые щели. И смотрел, не забывал поглядывать, а всё зря (незачем было спать? ).
                Дома, когда в 12 пробудился, было душно и тяжело.
Потный и грязный, поехал на дачу со злосчастной туфлей. Это было зря. Лишь нажарился на солнце (до 45!). Было блаженно встать позднее под прохладный душ.
                Записывал Бартока, что-то очень неясное и нервирующее, плюс худой приём, много помех. Ещё не знаю, оставлять ли запись.