Золотой дурман кн. 1я, гл. 8 - золотой идол

Золотой идол

Однажды утром Игнат открыл глаза и уже не почувствовал такой гнетущей тяжести. Он огляделся… Странная, но вроде бы знакомая картина, освещаемая пламенем очага, открылась его глазам: сидящий боком инородец, помешивающий дрова в очаге, увешанные арканами и плётками стены. Память понемногу стала подсказывать: «Вон там, около двери, весит огромный кожаный мешок, а у стен составлено множество сумок, по стенам же, на тонких бревёшках, развешаны деревянные истуканы с медными пуговицами вместо глаз». Игнатий повёл головой, рассматривая деревянных божков, и чуть было не вскрикнул от неожиданности – на самом видном месте, выхваченный из полумрака отблесками пламени очага, висел золотой идол… Игнатий потряс головой: что это за наваждение? Может, всё это ему грезится?
– Где я? – слабым голосом промолвил он.
Не услышав ответа, он громче повторил свой вопрос. Человек у огня встал и что-то громко сказал на непонятном ему языке, после чего поспешно вышел из юрты и вернулся назад в сопровождении Мирона.
– Что-то я слабо припоминаю… – взглядом обвёл Игнат юрту.
– Да-а, видать, шибко тебя хворь прижала, – покачав головой, произнёс Мирон. – Прихватило тебя в дороге, когда лагерь разбили, ну Клюге и отправил тебя с проводником сюда, а меня для помощи – толмачом.
– А какой сегодня день?
– По моим подсчётам, середина июля, – ответил Мирон.
– Да-а-а, что-то припоминаю, но, убей меня, не могу вспомнить вот этого, – кивнул Игнат на золотого идола.
– Так его на следующий день после нашего приезда Бакай повесил, – объяснил Мирон и тут же перевёл демечи причину недоумения товарища.
– Это хороший, добрый идол, он-то тебе и помог, – заулыбался Бакай. – Я его вешаю у себя в юрте в самом крайнем случае, когда требуется попросить что-то очень важное. Несомненно, благодаря этому идолу и заклинаниям шамана, кайратах изгнал из тебя шайтана.
–  Сколько мне довелось проехать по горам, собирая ясак, нигде не видел подобного, – кивнул Мирон на идола.
– И не увидишь, – глядя в пол, прошептал Бакай. – Всё разграбили, всё разграбили ироды, – с огоньками гнева в глазах, добавил он.
Мирон недоумённо взглянул на демечи.
– Верно ты говоришь… От Чемала до Телесского озера вряд ли встретишь что-то подобное – всё было разграблено джунгарами. Возможно, этот идол один из немногих, уцелевших после их разбоя, – ответил Бакай на взгляд Мирона.
– Интересно… Я впервой слышу об этом.
– Не любят наши старики вспоминать те горестные времена, – с печалью в голосе произнёс Бакай. – А было всё вот как… – начал он свой рассказ : – Из-за того, что в этих местах народ не покорился воинственным джунгарам, они в отместку постоянно совершали набеги на наши земли, убивали мужчин и уводили в полон девушек. Во время одного из таких набегов в районе Чемала наши воины дали джунгарам бой, но, к сожалению, завоеватели разбили защитников. После победы они разграбили все селения, попавшиеся на их пути.  И с большим грузом золота и меха соболей пошли через перевал, в сторону горы Аличман, по-видимому, намереваясь уйти к границе с Китаем. Собравшись несколькими улусами, наши люди, выследив караван, перекрыли ущелье, по которому должны были идти джунгары, устроив там засаду. На врага с высоты полетели камни и стрелы – весь отряд был полностью уничтожен. Но когда стали осматривать поклажу, то золота не обнаружили. В тюках был только мех. Так как все джунгары были мертвы, то спросить о золоте было не с кого.  Наши воины прошли по пути джунгар и нигде не нашли следов золота – оно бесследно исчезло. На пути, по которому шли джунгары, было много пещер. Вполне вероятно, что золото спрятано в одной из них, вход в которую джунгары предусмотрительно засыпали, и маловероятно, что кто-либо теперь найдёт это богатство.
Игнатий, не понимая сути разговора, переводил любопытный взгляд с Бакая на Мирона. Бакай на минуту замолк, как бы обдумывая продолжение рассказа, после чего обвёл слушателей пристальным взглядом и продолжил:
– Так вот, когда джунгары стали грабить аил, моего брата Менгоша и убивать мужчин, он, видя, что они вот-вот ворвутся в его юрту, взял этого идола и, разрезав сзади стену, сумел бежать. Но не всё для него закончилось так благополучно: враги заметили, как он вскочил на коня, и кинулись в погоню. Менгош сумел уйти от них, но несколько выпущенных стрел достигли своей цели, а он, израненный, добрался до нашего аила. Недолго он прожил, а идол этот для меня ещё и как память о брате, – со скорбным лицом закончил свой рассказ Бакай.
Мирон опечаленно вздохнул, разделяя тем самым горечь утраты демечи.
«Золото!.. золото!» – молоточками стучало в голове Игната.  Несомненно, оно есть в этих краях и доказательство этому – золотой идол, поминутно притягивающий его взгляд.
– Заговорились мы, – спохватился Бакай. – Мясо уже готово, да и вода для чая кипит. – Капчаай!.. – громко позвал он.
И в юрту, как будто ожидая, вбежала молодая девушка. Тот час она стала выкладывать перед мужчинами баранину и разливать по кружкам чай.
– Дочь моя – Капчаай, невеста Качкына, – кивнул Бакай в сторону хлопочущей девушки. – А ну-ка, давай за здоровье твоего товарища, – зачерпнул Бакай откуда-то сзади себя большую кружку араки.
По юрте сразу поплыл неприятный для казацкого носа запах излюбленного алтайского напитка. Мирон, морщась, выпил предложенную араку и с аппетитом принялся за баранину. Игнатию, только что оклемавшемуся от болезни, араки не предлагали; хозяйка налила ему большую кружку чая, добавив туда муки, соли, масла, Бакай же отрезал жирный кусок баранины.
– Теперь ешь хорошенько – лучшее для тебя лекарство. А как окрепнешь – на охоту пойдём, – перевёл Мирон обращённые к Игнатию слова.
Первый раз за время болезни Игнатий с аппетитом поел и сразу же прилёг в свою постель.
– Пройду-ка я прогуляюсь, – допив чай, поднялся Мирон.
Бакай, тоже не засиживаясь в юрте, отправился по своим делам. Оставшись один, Игнатий выждал, когда за дверьми всё стихнет, тихонько встал и, покачиваясь на ослабевших ногах, подошёл к золотому идолу; приподняв руками божка, он завистно прошептал:
– Фунтов пятнадцать, не меньше, будет. Это ж сколько за него можно выручить?! И для чего им здесь в глуши такое богатство? – алчно впился он в сокровище глазами.
Золотой дурман пеленой окутал его алчную душонку, вызывая непреодолимое чувство овладеть этим богатством. Но послышавшийся голос Мирона заставил его поспешно вернуться в свою постель. Игнат обхватил затылок руками и, глядя в потолок, стал размышлять о зарытых богатствах: если бы не его сопровождающий, то он наверняка сумел бы забрать самородки. Инородцы проводили бы его до устья Чулышмана – а там рукой подать до клада. Чувство острой досады заставило Игната непроизвольно застонать. Не думал он, что Клюге пожертвует служивым, чтобы сопроводить заболевшего подсобника…
День обещал быть жарким, поднявшееся солнце нещадно палило землю. В такую погоду неплохо было посидеть у реки, студёная вода которой отдавала спасительную прохладу…
Перебросившись несколькими словами с Бакаем, Мирон быстрым шагом направился к юрте Качкына. Он издали заметил инородца, хлопотавшего возле своего жилища.
– Хочу отдохнуть где-нибудь у реки, – объяснил своё появление Мирон.  – Приятель мой на поправку пошёл – теперь есть время окрестности осмотреть.
– Ну, так давай со мной рыбу ловить!? Приятеля рыбкой накормишь.
Я частенько этим делом промышляю. На охоту – жарковато по тайге бегать, а у реки – хорошо.
– С удовольствием! – обрадовался Мирон. – Только подучи меня немного – я в таких быстрых реках к ловле не приучен.
– Хорошо, – согласился Качкын. – Вот тебе! – протянул он Мирону острогу. – Пошли!..
Пройдя с полверсты вверх по реке, Качкын остановился и знаком показал, что здесь будет рыбалка. Прыгая по валунам, выглядывающим из воды, они оказались на большом плоском камне, быстрый поток брызгами рассекался о его переднюю часть. Удобно расположившись, Качкын стал всматриваться в прозрачную, стремительно перекатывающуюся по каменистому дну воду.
– Вот, смотри! – крикнул он и молниеносно ударил самодельным орудием в воду.
Крупный хариус затрепетался на острие поднятой остроги.
– Теперь попробуй сам…
Мирон стал внимательно вглядываться в реку. Почувствовав с непривычки небольшое головокружение от быстротекущего потока, он принял более устойчивую позу. Юркие рыбёшки быстро появлялись и исчезали перед его взором. Первый, второй и последующие удары оказались безрезультатными, изворотливый хариус ловко увёртывался из-под острия остроги. Качкын, смеясь, объяснил Мирону его ошибки. Тот, захваченный рыбной ловлей, с азартом добивался хоть каких-то результатов. И вот уже измучившись, он победоносно поднял орудие ловли с трепещущейся рыбой.
Более десятка крупных хариусов стали добычей рыбаков; основная часть, конечно, принадлежала Качкыну. Тот, оставив себе несколько рыбин, почти весь улов отдал Мирону, сложив в кожаный мешок – теген тар.
– Нам с Капчаай хватит, а вот у вас такая рыба вряд ли водится – она любит быстрые горные реки, – всучил он отнекивающемуся Мирону большую часть улова. – Покушайте вдоволь со своим товарищем. Я рад, что он пошёл на поправку. Шаман Байду своё дело знает…
Распрощавшись с Качкыном, Мирон вернулся к себе в юрту. Там он застал: спящего Игнатия, беседовавшего с каким-то инородцем Бакая и собирающуюся готовить обед Капчаай.
– Мне Качкын похвалился, что ты рыбу хорошо умеешь готовить. Мы сегодня с ним рыбачить ходили. Так он мне почти весь улов навялил. Можно сегодня вместо баранины вот эту рыбу приготовить – уж больно рыбки охота, – кивнул Мирон на мешок с рыбой.
Капчаай улыбнулась и, подхватив теген тар, выскочила из юрты. Через некоторое время она вернулась с потрошёной рыбой, какими-то травками и кореньями…
И вот по юрте поплыл аромат рыбного кушанья. Игнатий задёргал носом, учуяв неведомые доселе запахи и, соскочив со своей лежанки, с нетерпением стал ожидать обеда. Бакай с гостем тоже придвинулись поближе к очагу.
– А чего это ты рыбу готовишь? – недовольно задёргал носом демечи. – Крикни Табая, пускай барана зарежет.
– Это я попросил приготовить, – поспешил ответить Мирон. – Что-то рыбки захотелось.
– А-а-а… – протянул Бакай. – А мы лучше баранинки – не рыбой же гостя угощать. Это шуленги Еркен, из соседнего аила. Узнал, что у нас русские казаки гостят, и приехал с подарками.
Еркен радостно закивал головой и крикнул в слабо освещённую часть юрты; оттуда сразу появился человек, видимо, из свиты шуленги, и с поклоном передал казакам несколько собольих шкурок. Мирон, приняв подарок, также благодарным поклоном ответил инородцам.
Понемногу в юрте стали появляться всё новые и новые люди. Слух о том, что золотой идол и шаман подняли на ноги русского, облетел весь аил. Пришедшие с интересом разглядывали Игнатия и с благоговением обращали взоры к золотому идолу. Говорил в основном Бакай, а Еркен, постоянно кивая головой в знак согласия, не сводил с него глаз. Да и пришедшие, соблюдая тишину, с почтением слушали оратора. Рассказав всё, с момента приезда казаков до сегодняшнего дня, Бакай молча обвёл взглядом гостей, после чего, указывая пальцем и называя имена, стал приглашать к очагу наиболее знатных людей.
Только что разделанный барашек уже занял место в кипящем котле. Множество кружек потянулось к мешку с аракой, которую щедро разливал молодой инородец. Лица присутствующих враз засветились улыбками, и говор со всех сторон заполнил юрту. Мирон для приличия посидел немного с гостями, а после, извинившись, вместе с Игнатием вышел на свежий воздух. Хотя было жарко и душно, но после спёртой и задымлённой атмосферы в юрте, дышалось легко. Солнце закрыло тучами, и с запада, эхом отразившись в горах, послышались раскаты грома.
– Однако гроза сюда идёт, – взглянув вверх, произнёс Мирон. – Давай до дождя до реки прогуляемся, оно и тебе свежий воздух на пользу.
Игнат, ничего не ответив, молча поплёлся следом за Мироном.
– Я тут на днях с инородцем подружился – у реки живёт, – завёл разговор Мирон. – Хороший парень, сапожным ремеслом владеет. Сегодня с ним на рыбалку ходили, так там он мне точно такую же историю про джунгар рассказал. Отец его был среди тех, кто преследовал грабителей. Тогда большой груз золота бесследно исчез. Прошли след в след по пути похитителей, да так ни с чем и вернулись.
– Какую историю? – оживился Игнатий. – В первый раз слышу…
– Ах, да – забыл тебе тогда перевести. Как-то всё закрутилось.
– Так расскажи…
– Ну хорошо… Если тебе интересно, слушай…
И Мирон рассказал то, что поведал ему Бакай и Качкын о джунгарах.
–  А отец жив у него? Неужели нельзя найти это богатство? – с загоревшимся интересом в глазах спросил Игнат.
– Отец?.. Не знаю… – пожал плечами Мирон. – Да и что это даст? Ты, что ль, собрался искать это золото? Пустое всё это. Я думаю, по тому пути, где прошли джунгары, инородцы уже всё обыскали.
– Да уж намного интересней искать золото, чем в экспедиции камни долбать. Кабы только знать ту дорогу, по которой везли награбленное, можно всё кругом перевернуть, – мечтательно произнёс Игнатий. – Может, выяснишь всё поподробней, да вместе – того… – красноречиво кивнул он на горы.
– Мне это пустое дело ни к чему, а ты, вижу, охоч до золота – горы готов перевернуть, – пошутил Мирон. – Наверняка джунгары его спрятали так, чтобы никто не нашёл.
– Да это я так, к слову сказал: подумал, лежит где-то клад – и останется там навсегда, а до золота я равнодушный, не было его у меня – и ничего, прожил, – поспешил исправить необдуманное предложение Игнат.
А между тем небо совсем захмурилось, поднявшийся ветер ощетинил реку барашками волн, крупные капли дождя застучали по разогретой под июльским солнцем земле.
– Давай-ка к Качкыну, вон его юрта – совсем рядом, а то промокнешь и опять сляжешь. Хворь – она штука коварная, – поторопил Игнатия Мирон.
Качкын с добродушной улыбкой и распростёртыми объятиями встретил гостей.
– Давайте проходите, – указал он на место около очага. – Может быть, покушаете?
– Благодарим за приглашение, но мы только что поели и, кстати, рыбу, которую мы поймали, очень вкусно приготовила Капчаай.
–  Я очень доволен, что вам понравилось, как готовит Капчаай. У нас в аиле вряд ли ещё кто сможет так приготовить, – ответил Качкын, разливая по кружкам чай.
Игнатию не терпелось расспросить подробнее Качкына о награбленном джунгарами золоте, а лучше бы поговорить с его отцом, тот наверняка знает какие-нибудь подробности, могущие навести на след. Но это можно сделать только через Мирона, знающего их язык.
– Сапожному делу отец научил? – кивнул Игнат на недошитые чёботы.
– Ага…
– А как отец – жив?
– Не-е… – опечаленно мотнул головой Качкын. – В позапрошлом году медведь заломал.
– Вон оно что… – сделал сочувствующую мину Игнат, в душе расстроенный неудачей.
Уже совсем запоздно они расстались с Качкыном, гроза закончилась и они, оббивая мокрую после дождя траву, направились к себе в юрту…
Игнатий долго ворочался с боку на бок; золотой идол, как заноза, впившаяся в его душу, не давал ему спокойно уснуть. Взор его постоянно притягивало едва озаряемое угасающим пламенем очага золотое изваяние. Ум лихорадочно перебирал все возможные варианты овладения этим сокровищем, но не находил ни одного подходящего. При любом раскладе он не оставался в стороне, и его сразу могли изобличить в воровстве.
«Уж лучше бы Бакай убрал его поскорее с глаз долой и не бередил бы он душу», – отвернулся он от истукана.
Последующая череда дней вселила надежду в Игнатия, что скоро, оправившись от болезни, он сможет вернуться домой. С каждым днём он чувствовал себя лучше и увереннее.
«Но как же быть с кладом? Куда от Мирона денешься?» – эта мысль вызывала в нём чувство злобы к своему товарищу. Ему казалось, что всё кругом издевается над ним: и Мирон, с которым вместе он должен проделать обратный путь, и этот золотой идол, которого ещё не убрал Бакай и смотреть на которого не было уже сил, – всё это угнетало его.
– Ты чего такой невесёлый ходишь? – заметил однажды Бакай. – Радоваться надо: болезнь позади, ещё маленько – и домой вернёшься. А пока знаешь что? Давайте-ка завтра со мной на охоту – встряхнёшься немного!.. А как ты, Мирон?..
– Да я с удовольствием, – с радостью ответил Мирон в надежде хоть немного развеяться после суетных дней.
– Ну, вот и хорошо, завтра пораньше с утра отправимся, – решил Бакай.
– У меня на этот случай хорошее оружие есть, – похвалился Игнатий, достав из сумки кинжал с наборной костяной ручкой.
Он вытащил клинок из деревянных обтянутых кожей ножен и передал Бакаю.
– Хорош! – зацокал языком тот, поворачивая отражающее пламя огня лезвие.
– Кавказский кинжал… – с первого взгляда определил Мирон. – Откуда он у тебя? Здесь я таких не видал.
–  В столице выменял, когда сопровождал караван с серебром…
– Давайте спать, пораньше ляжем – пораньше встанем, – засуетился ко сну Бакай…
Проснувшись среди ночи, Игнатий непроизвольно бросил взгляд на идола, отдающего едва заметным багрянцем в свете догорающих дров: «Ничего, скоро Бакай уберёт тебя – и мне спокойней будет». Но тут другая забота напомнила о себе: как же он сможет забрать самородки?.. «Сейчас это вряд ли удастся, – зло поглядел он на мирно спящего Мирона. – Ишь обрадовался завтрашней охоте – дрыхнет беззаботно». А ему теперь, по его милости, без золота домой возвращаться... Игнатий аж присел в постели от такой перспективы. «Эх, взять да закинуть куда-нибудь подальше его сапоги, пусть завтра босиком поохотится – вот тогда порадуется, – пнул он от злости стоящие неподалёку сапоги Мирона. – А что, если!?… Ведь куда он?.. Скорей всего, к Качкыну пойдёт. А тогда!?.. Бакай ждать не будет… Можно попробовать…» – пронеслась в его голове череда заманчивых мыслей. Игнатий нащупал кинжал и, схватив сапог Мирона, ширнул его лезвием в самый низ. Затем лёг на своё место и, успокоенный содеянным, уснул до утра…
                Продолжение следует...