Под кистью безумия

        Я убью тебя безразличием.
 
 
I часть. Наказать присутствием.
 
 
Он возомнил о себе некого мужчину, ломающего судьбы девушек. На его счету она оказалась под цифрой 7. Отдавая предпочтение всегда этой цифре, тем самым ей уделял особое значение.
Но на этот раз она изменила правило его игры.
 
***
 
ОН — холоден, расчётлив, эгоистичен. Планирует каждый свой шаг. Сдержан на эмоции. Избегает публичности и не ведёт соцсети. Не изменяет своим вкусам и предпочтениям. Никогда не опаздывает и не позволяет себе болеть. Имеет свою компанию, что весьма успешна. Убеждён, что хорошо разбирается в людях. Властный темноволосый высокий мужчина в теле с карими глазами.
 
ОНА — умна, рассудительна, красива. Нежные черты лица и яркие голубые глаза подчёркивают её женственность. Что чаще, молчаливая женщина средних лет предпочитает выслушать и безмолвно согласиться. Стройная, высокая блондинка. Художница, о которой никто не знает.
 
***
 
Дом, в котором они жили, находился за городом, где по соседству были лишь леса. Огромный дом в скандинавском стиле с панорамными окнами. Тёмные оттенки преобладали везде в этом доме. Внутри он казался каким-то холодным и даже пустым, несмотря на хороший дизайнерский проект. Дом отражал сущность хозяина.
 
 
Его задачей было обезоружить очередную девушку словами о любви, красивыми жестами и изящными поступками. Под игрой мнимой любви они доверялись. Все. Всегда. Он беспощадно входил игрой в роль любящего мужчины, а для сомнений не было и капли повода. Наступал момент, когда Он и Она, наконец, сливались, как одно целое и она бессознательно стала копировать его, влюбляясь постепенно. Это означало для него, что она в его власти игры, заполучил желаемое через синхронизацию. Игра началась.
 
Прежде чем войти в его дом, девушки должны были знать классическую музыку и литературу, разбираться в виски и сигарах и, несомненно, вкусно готовить любимый стейк. Он заранее готовил к тому, что они должны делать и как. Девушка под номером 7 уже разбиралась в этом и даже больше, чем кто-либо до неё. Бесспорно, его это цепляло. Было это по причине того, что сама предпочитала то же, была человеком искусства.
 
Обожал коралловое атласное платье на ней, собранные волосы сзади в пучок, жемчужные ожерелье и серьги. Она должна была ждать его с работы вечером исключительно в таком виде с приглушённым светом и чуть слышной музыкой классики. Молчаливо ему нравилось ужинать говяжьим стейком прожарки медиум с домашним соусом барбекю. Соус и гарнир предпочитал разные, мясо же – всегда одно. Стабильным он был и после ужина. Усевшись вальяжно в кожаном кресле возле камина с кубинской сигарой Montecristo и бокалом виски Glenmorangie. После его уединения с классикой Антонио Вивальди возле огня в камине они стабильно занимались любовью. Он мог с лёгкостью позволить себе грубость или попробовать что-то иное. Беспрекословно женщине нужно было выполнять все его желания и удовлетворять потребности. Никогда не стоило при нём показывать что-то, что могло не нравиться. В выходные он мог часами сидеть за классической зарубежной литературой в своём кабинете, вход в который был строго под запретом.
В дом никто и никогда не приходил, и они, как пара выезжали вместе только на мероприятия по работе, где она должна была выглядеть неотразимо. Наряды на такие мероприятия он всегда выбирал сам. От украшения до туфель. Шкафчик её с нижним бельём был только в чёрном цвете, которому он отдавал предпочтение. Сам женский гардероб состоял лишь из платьев, которые, естественно, выбирал он. Его же гардероб состоял из 7 костюмов, каждый из которых он носил в определённый день недели на работу и 2 других на выезды. Никогда они не обсуждали их отношения. Да и обсуждать особо не приходилось. Он говорил, она соглашалась. Женатыми они не были. И никогда он не был, ни на одной из всех девушек женат, которые были когда-то в его доме.
 
Подобные отношения с женщиной под номером 7 продолжались больше года. И это для него было дольше обычного. А причиной тому послужило то, что она продолжала робко соглашаться, подчиняться и преданно ждать после работы. Как правило, по истечении небольшого времени остальные женщины нарушали его правила, капризничали, хотели большего. И как только это происходило, для него это означало — зелёный свет. Зелёный свет для того, чтобы резко прекратить с той или иной отношения, не объяснив ничего. Он выгонял женщину, разбив тем самым ей сердце. Ему нравилась эта власть, жестокость. Ощущая явное доминирование, чувствовал себя уверенно.
 
Затяжные для него отношения и её отличное поведение от остальных женщин стало постепенно сводить его с ума. Не понимая того сам, стал чаще думать о своей седьмой. Нарушение планов вынудило его однажды впервые на разговор за ужином.
 
Стоял холодный осенний вечер, нарушающий покой сильным ветром. Она сидела с чашкой американо в беседке перед домом, позволив ветру залезть подкожно, и озябнуть до костей. Смиренно ожидая часа, когда он вернётся домой, почти не моргая и не двигаясь, пила осторожно кофе. Ужин был готов. Ей оставалось только переодеться и снова ждать.
 
Медленные шаги в жёлто-коричневой листве двигались к дому. Глубокий вдох и она вошла. Дом никогда не менялся. Уборкой занималась приходящая женщина в возрасте, которой запрещено было разговаривать.
 
Она перед тем, как вновь надеть на себя коралловое платье, решила погреться в ванне. Предавшись тёплой воде, смотрела на кружащую листву в окне, а в голове промелькнула мысль: «Я хотела бы сейчас быть одним из этих листочков, чтобы оторваться от своего дерева и улететь». Но благополучно эта мысль была задушена, и она опустилась в воду. Ванная была с большим окном. Позволил себе такое хозяин дома по причине, что рядом, кроме природы, ничего их не окружало. И та казалась здесь дикой.
 
Часы пробили ровно 18:00 и он зашёл в дом. Мужчина был покрыт нездоровой бледностью и беспокойством. Серый костюм, белая рубашка, галстук. Торопливо, бросив портфель, направился в ванную и в скором времени оказался около стола. Она сидела изящная, потирая свои тонкие запястья. Усевшись напротив на выдохе, проговорил:
 
— Нужно поговорить, — сказал быстро с мелькающим злобным огнём в глазах.
 
Она подняла уставшие глаза на его каменное лицо и тихо ответила:
 
— Слушаю, — снова опустив глаза в тарелку.
 
Стараясь казаться спокойным, потёр подбородок, сдержанно выдавил из себя:
 
— Почему ты ещё здесь? — дрожь ударила по телу.
 
Совершенно уверенно, разрезав кусок мяса ножом, придерживая вилкой, поднесла его ко рту, подняла резко глаза и сказала:
 
— Ты сам этого хочешь, получая наказание моим присутствием — положила кусок мяса в рот, протёрла лёгким движением пальца левой руки правый угол рта.
 
Его окатило холодными мурашками по телу, но превозмог себя и с ещё большей ясной яростью в глазах ответил:
 
— Уверена?
 
— Я не уверена только в одном. В погоде завтра, — последнее сказала с паузой, приподняв левую бровь.
 
Он понял, что совладать с собой сейчас крайне сложно и ситуация выходит из-под его контроля. Посмотрев на неё, встал, медленно подошёл, постукивая пальцами по стеклянному столу, прикоснулся нежно к её подбородку. Женщина распахнула свои чёрные длинные ресницы и голые глаза смотрели в его дурные. Отведя взгляд в сторону, он заметил, как она стала сжимать колени. Надменное лицо предалось слегка улыбкой, которую тут же снял с лица.
 
— Я хочу показать тебе кое-что. Моё девятое вхождение. Тебе понравится.
 
 
 
 
II часть. Девятое вхождение.


Прикосновение страстью каждого нервного окончания.

 
Тёмная комната. Приглушённый тёплый свет. На полу коралловое платье. На ней чёрное бельё из сетки, чулки с поясом. Ждала его на кровати, усевшись нога на ногу, облокотившись сзади на руки.
 
Он вошёл медленно со стаканом виски в одной руке и с галстуком в другой. Шаг за шагом, раздевая глазами. Подошёл, сделал маленький глоток виски, поцеловал её губы, смачивая прохладным напитком. Алкоголь стекал по её шее к груди жаркой струёй. Градус высился, в комнате становилось душно. Спустив в одного плеча бретель бюстгальтера, принялся ласкать грудь, поднимаясь языком к губам по струе виски.
Оставив её на несколько секунд, чтобы поставить стакан, прошептав:
 
— Это моя игра, никто не вправе её менять, милая.
 
Что-то подступило к горлу, на секунду перехватив воздух, закрыла глаза, дабы справится с испугом. Открыв глаза, она увидела мужчину, как ей тогда казалось, самого властного мужчину, стоящего прямо перед ней, обхватив двумя руками галстук. Безмолвно протянула руки, охотно соглашаясь на его игру. Её тело шептало ему: «Бери меня!». Жадно завязал ей руки галстуком, попросив подвинуться к стенке кровати. Запрокинул руки над головой, подвязывая к кровати, не заморачиваясь, порвал резко бельё. Холод, щекотав, пробежался по телу, заставив её извиваться как змея.
 
Горячий воздух, запотевшие окна и два обнажённых тела в ритме трёх неглубоких погружения с одним глубоким, достигая вершины блаженства в слиянии страсти. Остановившись на мгновение, чтобы услышать её томное: «Давай, прошу тебя!». И услышал. Зная её скрытые желания, которые скрывались под коркой покорности и нежности, решил воспользоваться. Страсть накалялась в ритме уже пяти неглубоких, затем одного глубокого. Не останавливаясь, одарив ласками, между лёгкой передышкой перед пиком. Ближе к финалу с девятью неглубокими вхождениями, настойчиво произнёс на ухо:
 
— Ты расскажешь мне, что ты здесь делаешь, как мы закончим, иначе я остановлюсь.
 
Зажав губы, изнемогая, практически тут же согласилась. Улыбнувшись, последним очень глубоким вхождением завершил на выдохе и поцелуе.
 
Они молча лежали, восстанавливая ровное дыхание. Через время он встаёт с фразой:
 
— Налью нам выпить. Вечер обещает быть долгим. Не так ли? — улыбаясь, что чаще не было.
 
— Хочешь разговор? Будет, — уверенно произнесла, вставая с кровати, накинула на себя шёлковый чёрный халат с фестонами по краям.
 
— Я хочу, чтобы ты была предельна откровенна. Нам обоим это необходимо. Обещаю взаимности, — наливая в стаканы тот же алкоголь, закидывая кубиками льда.
 
— Договорились! — спокойно ответил женский голос уверенно.
 
Эта загадочная пара, усевшись друг напротив друга за столом, сделав одновременно по глотку виски, стали ожидать какого-то начала разговора. Он как никогда был мягче обычного, что вызывало у неё недоумение. От незнания, что ожидать от мужчины, с котором прожила несколько месяцев и был всё это время абсолютно другой, не решалась начать. Мужчина взял инициативу в свои руки, заговорил первый:
 
— Я не испытывал ранее ничего подобного. Это невозможно не ощущать. Не знаю, что со мной, — спокойно и медленно проговаривал с паузами.
 
— Полагаю, это необъяснимое для тебя чувство, — есть влюблённость. Естественно, оно тебе чуждо. Ты ведь привык по-другому, не так ли? — подняв взгляд точно в его глаза, прошибая дикой уверенностью.
 
— Так. Объяснишь, с чем едят это чувство?
 
— Тебе такое не по вкусу. Распробовав, вряд ли тебе понравится больше.
 
— Я не был бы так категоричен.
 
— Оу, что это у нас? Жажда познания неизведанного? — с лёгкой насмешкой в голосе.
 
— Не могу себя контролировать порой. Это впервые. Чаще думаю, хочу быстрее домой, чтобы увидеть… Что-то бесспорно цепляющее, манящее. Но если здесь я ещё могу это объяснить, то с тем, что ты здесь делаешь так долго, то возникают затруднения в мыслях. Я терпеть не могу загадки и подвешенное состояние неопределённости. Мне нужно знать, что ты испытываешь по отношению ко мне. Хочу знать, — слегка повышая тон на последнем предложении.
 
— Ненависть.
 
— Что?
 
— Я испытываю ненависть.
 
— Не понял.
 
— Девушка со шрамом от ножа на животе. Светлые волосы, белая кожа. Ангельское личико, так ведь? Помнишь её имя? Думаю, нет. Она по уши влюбилась в тебя. Ты был у неё первый мужчина. Всё рассказывала мне что испытывает. Я считала, что она счастлива, ведь никогда не позволяла себе подробностей, кроме вечера накануне. Утром я нашла её остывшее тело в ванне с лужей крови. Бедная, не выдержав твоего жестокого отношения к ней, вскрыла себе вены. Что она сказала тебе перед тем, как ты выставил её ночью? Ах да. Всего-то, что влюбилась в тебя.
 
— Что ты несёшь?!
 
— Моя младшая сестра. Отец ушёл из семьи, мать стала пить и, будучи нетрезвой, оставила шрам на её теле. Её лишили родительских прав, я стала для сестры всем. У нас больше никого не было. Но тебе такое никогда не понять. Ты чёрствый, жестокий, холодный эгоист! Я пришла в твою жизнь так же сломать тебя и показать, что не всё крутится вокруг твоей оси, — встала и стала одеваться.
 
— Ты ненормальная!
 
— Мне жаль, что ты можешь сказать сейчас только это.
 
 
 
 
 
III часть. Я сама себе тебя придумала.
 
 
 
 
Наши обращения к воспоминаниям сбивают нас с толку. Мы можем застрять в них. Лучше оставить их далеко там, в прошлом.
 
 
***
 
Сегодня моросит дождь. Понедельник. Вскоре выглядит унылое солнце. Запах лекарств прошиб ноздри женщины, сидящей за холстом возле окна. Раннее утро. Кругом белые стены.


 
— Доброе утро! Как поживаете? — при открытии двери произнёс женский голос, цокоя каблучками.
 
— Сегодня мне лучше, — ответила тихо женщина за холстом, не посмотрев на собеседника.
 
— Это хорошо. Это хорошо, — пробормотала женщина в белом халате, листая медкарту.
 
В комнату вошла другая женщина с листком бумаги формата А4 в руках.
 
— Что здесь у нас? — спросила дама с медкартой у только что вошедшей молодой особы.
 
— Результаты анализов, — протягивая листок, остановилась рядом, наблюдая за холстом.
 
— Так. У нас весьма интересный случай, не находите? — улыбчиво, вложив листок в медкарту.
 
— Даже не знаю, доктор. Что скажете? Ей лучше?
 
— А было плохо?
 
— Сложно сказать. Но раз она в этих стенах, думаю, когда-то было.
 
— Явно не сейчас.
 
— Как Вы считаете, этот таинственный мужчина был всё-таки?
 
— Хм. Это весьма интересный вопрос. Ответа на который мы пока не знаем. Но согласитесь он вполне реалистичен.
 
— Неужели нет ни одного человека, который мог бы подтвердить или опровергнуть эту историю?
 
— А зачем? Мы склонны верить своим пациентам. Она пишет свои картины, где рассказывает эту историю в самых пикантных деталях. Даже если это неправда – сейчас это её мир. Мы не вправе его нарушать.
 
— Что будем делать? — задумчиво, скрестив руки.
 
— Наблюдать. Наблюдать дальше эту историю, — игриво ответила врач, показав голосом интерес к этому случаю.


Минутное молчание с наблюдением смешивания красок.


— Сегодня во время дневного отдыха сходите с ней к морю. Позвольте почувствовать свободу, разложившись на песке. Пусть поработает там.
 
— А как же быть с выставкой? Вы же помните?
 
— Разрешим. Уж коли возник интерес к её картинам. Пусть приедут, посмотрят. Но попросите эту делегацию присутствовать в составе не более трёх человек. Всё-таки это больница, а не выставка. Сориентируйте их и по времени. Не больше часа. Скажите, главврач разрешил только в таком виде.
 
— Думаю, Вы правы. Ведь кто знает, возможно, сумасшедшая художница станет известной.
 
— Женская месть сильнее атомной войны, сильнее смертельного вируса. Но, порой своей местью женщины губят себя.
 
 
 
 ***

Звук когда-то разбитого сердца слышен на холсте, покрытый краской мести.