Путь советского офицера

Путь советского офицера

Автобиографическая книга «Путь русского офицера», которую Антон Иванович Деникин не успел закончить, сегодня также актуальна, как и другая книга уже советского офицера Валентина Ивановича Варенникова – «Неповторимое».
Почему я взял на себя смелость  провести параллель между этими мемуарными книгами двух генералов, жизненный путь которых отражает в себе важнейшие грани отечественной истории. К сожалению, смерть Деникина не позволило ему создать полномасштабную картину трагической истории Отечества, которую он частично отразил в монументальном труде «Очерки русской смуты». Зато другой генерал  Валентин Варенников, прошедший свой боевой путь от Сталинграда до Берлина в своих мемуарах  продвинулся куда дальше воспоминаний многих советских военачальников, в том числе и маршала Победы Георгия Константиновича Жукова, отразив не только послевоенные годы, но и всю политическую и геостратегическую мировую историю второй половины XX века. Вплоть до главного события эпохи – исчезновения СССР с карты мира.
Бесспорно то, что Варенников являлся знаковой фигурой недавней эпохи, закат которой по мере сил пытался предотвратить. После провала ГКЧП он стал единственным высшим офицером, который отказался от ельцинской амнистии, потребовав суда над собой, закончившегося, как известно, оправдательным приговором.
В отличие от Деникина генерал Варенников до конца оставался верен России. И сегодня, когда родина стоит на смерть в поединке с вышедшем из-за кулисы западом, сумевшим посеять зубы дракона в славянском мире, книги генерала Варенникова актуальны как никогда.

ХХХ   

Вот уже скоро семь лет как ушел из жизни самый яркий юморист, скорее больше сатирик, нашего времени Михаил Задорнов.
А его творческое наследие по прежнему злободневно.
Он писал и говорил обо всем прямолинейно безо всяких эвфемизмов, тем более «кукишей в кармане». Он не считая себя вправе закрывать глаза на уродливые проявления нашего дикого капитализма и не раз признавался в своих заблуждениях относительно ельцинской псевдодемократии.  Среди русских сатириков со времен Фонвизина и Салтыкова-Щедрина, Задорнов был их достойным продолжателем. Он умел смеяться сквозь невидимые миру слезы. И в тоже время оставаться оптимистом. «Среди русских людей сохранились уникальные умы с горячими сердцами, которые еще могут стать зажигалками для нашего будущего. И их не так мало, как кажется», — писал Задорнов, выражая одну из своих выстраданных мыслей.
А еще он мечтал о славянском единстве, дорожа корневым родством народов, опасаясь искусственного, инспирированного нашими извечными недругами разобщения. «Хочу разочаровать людей в кривде во имя того, чтобы мы не разъединились навсегда», — говорил еще тогда, когда на Украине только-только начинали создавать пресловутую Антироссию. Уже в то время сатирик Задорнов, используя свой талант сочинения афоризмов, создал множество популярных шуток, посвящённых Евромайдану, украинским националистам, украинской армии и другим событиям после 2014 года. Вот некоторые из них:
«Украина стала стягивать боевую технику к границе с Россией. Со стороны России к границе подтянулись сборщики металлолома».

«Я за то, чтобы Украину быстрее приняли в Евросоюз. Чем быстрее Украина вступит в Евросоюз, тем быстрее он развалится. Лучше иметь пятую колонну у врага, чем у себя».

«Украина войдёт в историю как народ, который решил, что не хочет жить плохо, и стал жить ещё хуже».

Михаил Задорнов был не только ярким сатириком и юмористом, но и незаурядным публицистом, готовым откликаться на самые разные уродливые проявления нашей действительности. Об этом свидетельствует вышедший в издательстве «Центрполиграф» очередной том его собрания сочинений «На злобу дня». В этой книге собраны многочисленные выступления из печатных и электронных СМИ, которую откроют читателям и почитателям Задорнова с неожиданной для многих стороны.

ХХХ

Ещё одной несомненно издательской удачей «Центрполиграфа» является собрание сочинений несправедливо выпавшего из русской литературы сатирика Николая Александровича Лейкина.
Первое прозаическое произведение Лейкина — рассказ «Гробовщик» вышел в журнале «Петербургский вестник». С небольшими юмористическими  очерками он стал выступать  в «Русском мире», «Искре», «Библиотеке для чтения», «Современнике», «Отечественных записках», «Стрекозе».
С начала 1870-х годов стал постоянным сотрудником «Петербургской газеты», где почти ежедневно помещал «сцены» из купеческого и мещанского быта.




В 1882—1905 годах будучи  редактором-издателем юмористического еженедельника «Осколки» Лейкин привлек к сотрудничеству в «Осколках» Антона Павловича Чехова, который под под различными псевдонимами опубликовал в журнале в период 1882—1887 годов свыше 200 рассказов. Несмотря на разницу в возрасте, Лейкин и Чехов в то время на равных конкурировали за внимание читателей; последний называл Лейкина «крестным батькой», по чьему совету и начал писать «коротенькие рассказы-сценки».
Основная тема творчества Лейкина, включая 36 романов и повестей, 11 пьес и тысяч рассказов и очерков, — нравы и сценки из жизни петербургского общества в целом и купечества Гостинного и Апраксинского дворов в частности.
В советское время произведения Лейкина практически не переиздавались. Причиной тому негативное отношение демократической критики, которая, признавая комический талант писателя, «блистательное знание купеческого быта», «фактографически точное изображение действительности», считали его описания быта и нравов поверхностными.
Термин «лейкинщина» употреблял Корней Чуковский для обозначения грубого вульгарного юмора. Н. А. Некрасов отмечал в очерках Лейкина несвоевременный недостаток «злобы».
Короче, если Александру Николаевичу Островскому, отыскавшему «луч света в темном царстве», было по праву присвоено звание лучшего драматурга, отразившего купеческий быт девятнадцатого столетия, то Лейкину в советском литературоведении было уготовано место разве что в окололитературном райке (Раёк — верхние места в театре, под потолком, устаревшее название театральной галёрки (во французском театре называется «paradis» — рай); отсюда выражение «сидеть в райке»).
Однако времена меняются, как и критика. Современному читателю будет интересно познакомиться с бытом и нравами лейкинского времени. И обнаружить, что в сегодняшних  реалиях гаджетов и искусственного интеллекта, нет, нет, да и промелькнет что-то из мира лейкинских персонажей. Так что запихивать этого литератора в пространство литературного  райка не только не справедливо, но и преждевременно. 

ХХХ

Елена Первушина – известная своими историческими изысканиями генеалогических ветвей древа Романовых и прочих дворцовых тайн императорского двора – решила освоить новое направление в отечественном литературоведении. Позволю себе оценить этот жанр, как «застольно-биографический». В трех книгах Первушиной из этого цикла  автор рассматривает жизнь и творчество корифеев русской литературы сквозь призму их гастрономических пристрастий. Еще со школьной скамьи мы помним эти строки из «Евгения Онегина»:

«Пред ним ростбиф окровавленный,
И трюфли – роскошь юных лет,
Французской кухни лучший цвет,
Из Страсбурга пирог нетленный
Меж сыром лимбургским живым
И ананасом золотым..»
И эта зарисовка – лишь крошечный эпизод воспетых Александром Сергеевичем гастрономических пристрастий его эпохи, в которых слились изыски европейских и отечественной кухонь.
В книгах «За столом с Пушкиным», «За столом с Гоголем» и «За столом с Обломовым»   автор цитирует описания не только пиршественных застолия высшего света, но и русскую повседневную кухню.
Пушкину довелось немало постранствовать по России. О том, какими разносолами его угощали, какие блюда он любил, а какие нет, какие воспел в стихах, а какие высмеял в письмах и эпиграммах, поведает автор  этих неожиданных книг, в которых читатель найдет еще и  огромное количество уникальных рецептов блюд, которые подавались во времена Пушкина и Гоголя.
Характер Гоголя был сложным: этот искрометный насмешник нередко впадал в апатию и меланхолию, но в лучшие свои дни он бывал гурманом и хлебосольным хозяином. Мало кто знает, что Николай Васильевич Гоголь очень любил вкусно поесть. Его магическая проза полна описаний трапез и застолий. В ней можно найти рецепты блюд русской, украинской и европейской кухни. Причем Гоголь описывает это так аппетитно, что, читая, начинаешь завидовать едокам…
Некоторые блюда, которые описывает Гоголь в своих произведениях, мало известны современникам или совсем забыты. Елена Первушина исправляет это упущение и дает огромное количество уникальных рецептов блюд, которые подавались в то время.
Вторая половина XIX века была для России во многом переломным временем. Дворяне стояли на страже традиций старинной русской и высокой французской кухонь. Купеческие семьи активно "прорывались" в высший свет, осваивая его меню и стремясь перещеголять дворян в роскоши и мотовстве. Фабричные и заводские рабочие нуждались в простой, дешевой и одновременно сытной пище. Все большее число людей разных сословий ездило за границу, привозя оттуда кулинарные новинки. Открывались фабрики по производству конфет, новые дорогие рестораны, чайные, кофейни и дешевые кухмистерские…
Илья Ильич Обломов, как никто другой, умел ценить простые радости - мягкий диван, покойный сон, удобный халат и конечно - вкусную еду. Из книги «За столом с Оломовым» узнаем, что подавали на завтраки и обеды, как  повседневные, так и  и парадные, что ели на провинциальных застольях и что хранилось в погребке у "феи домоводства" Агафьи Матвеевны...  Здесь же вы найдете огромное количество уникальных рецептов блюд, которые подавались в то время.
Вот такие книги в формате «два в одном флаконе» – (литературно-биографические детали творчества классиков плюс историко-гастрономические рецепты) преподнесли нам Елена Первушина и московское  издательство «Центрполиграф».