Собственность. К звёздам

Фонарщик в конце переулка обозначился, хотел стёкла у фонаря протереть да свечу поменять, но постоял вдалеке, посмотрел и потихоньку смылся. А фонарь светится, а тень кружится, а Лея поёт: "А-ууу... О-ммм..."
Лат напряжённо думает. К небу взгляд поднял и пробила-таки Звезда омут непроницаемый для выцветших бильтюков Татага, для бегающих глазёнок Советника Зебора, для пустых глаз исполнителей-ловцов.
Лат на Лею смотрит, снова на раба, искоса на друзей-наркоманов поглядывает, а на ловцов он не смотрит. Они для него всего лишь псы на службе.
А я вот иначе думаю: служба службой, но кому служить - это твой выбор.
Лея нервно щупальца-лучи перебирает. Почему Звезда нервничает? Потому что момент выбора сейчас. Момент из тех, какие "важнее не бывает". Ведь если Золотокрылый откажется, то - «Фас, псы!»
Как вы там, читатели? Читаете ещё или надоело? Про любовь-то всяко интереснее, про вампиров да драконов, а тут… Тут люди как люди, только что крылатые. Крылья у них легко складываются, легко под лопатки прячутся, а как спрячутся, так и не видно их совсем – просто ровная спина или горбатая, если горб имеется. Ничего из особо интересного нету, ведь если внимательно вокруг посмотреть, то кроме крыльев, всё то же самое…
Лат нетерпеливо головой тряхнул и рассыпались пепельные прямые волосы по плечам, и омут вызывающим золотом пошёл.
- Говори цену, - и снова подмигнул рабу.
Татаг сглатывает нервно, губы облизывает. Он вдруг засомневался. У него именно на этого беглеца зуб имеется. За что? За то, что тот невоспитуемым оказался.
Засомневался Татаг. Смотрит на раба, а в глазах столько ненависти, что кровожады, какие необкумаренные, от него шарахаются.
Сверкнул выцветший взгляд, по тонким губам хищная усмешка пробежала.
- Два семечка гиты и готовой травы на десять сигарет. Он молодой.
У Золотокрылого брови к чёлке улетели. Понятное дело: за такие деньги можно с десяток рабов купить.
- Он молодой, - настырно бубнит Татаг, - посмотри, как сложен - пахать на нём и пахать.
Лат наклонился, беглеца за плечо теребит:
- Очухивайся потихоньку, а то и смерть проворонишь, и жизнь.
Наг глаза открыл. Да, смерти лучше в лицо смотреть, а жизни... У него есть шанс на жизнь? Однако, чуть и правда не проворонил.
Золотой бог требовательно манит пальцем: поднимайся, мол, надо осмотреть товар, а "товар" приподнимается и валится, снова приподнимается и снова валится. Татаг топает ногой, чуть не визжит.
- Вставай, дрянь!
Тень исчезла, фонарь потух, только Лея поёт-поёт:" А-ууу... О-ммм..."
С трудом привстал Наг. Ах, ты ж... Опять повалился. Татаг скоро лопнет, так злится.
- В шурфе сгною! Поднимайся, гадёныш!
Золотокрылый посмеивается, Татага за рукав придерживает, тот так и норовит раба пнуть.
- Тихо-тихо, куплю я его, но за одно семечко плюс пять больших порций травы.
В дребезжащем тенорке полно ликования.
- Согласен! Гита с собой?
У Золотого бога гита с собой, он у очередного горе-Советника час назад ипподром купил вместе с тремя конюшнями, какой тот с Хозяином города на пару держал, но имел бОльшую долю. Не нужен Лату ипподром и лошади не нужны, но Светлокрылый Гор - Хозяин Каракома, хотя и видит в Золотокрылом своего преемника, и уверенно ведёт в своё кресло, всяко может в последний момент выгодно продать идею, потому и надёжно это – вот такая зависимость от партнёра по выгодному бизнесу.
Пять порций гиты – это приличный пакетик, а семечко на арбузное похоже, их у Золотокрылого - полный холщовый мешочек. На такой вот мешочек можно половину Каракома купить. Отчаянный парень Золотой бог, если один таскается с таким богатством. Хотя… Нет, не один он. Во-ооо-н несколько крылатых неподалёку стоят и лица под фиолетовый свет подставлять не спешат.
Всё верно: охрана тогда охрана, когда её в лицо не знают. Охранять – это не пыль в глаза пускать, пусть и золотую. Это тот же ловчий порошок: сначала обездвижит, а потом ослепит.
Золотокрылый Татагу кумар-валюту протягивает:
- Держи.
Сделка состоялась при свидетелях, а бумажной волокитой можно и потом заняться. Татаг передаёт новому хозяину ошейник раба, петлю на крылья и доволен, что положенные причиндалы на всякий случай захватил, потому что сомневался: сразу беглеца добить или на дыбу его подвесить и кнутом, и огнём его! Поймал и решил, что сразу, а тут вот...
- Его зовут Наг, - спешит быть полезным Зебор.
Друзьям не терпится обмыть сделку, обкуриться до беспамятства и забыть строптивого беглеца. Татаг уже чёрные крылья распахнул, чуть не взлетел, но ощерился нервно, скрипнул прокуренным тенорком:
- Ещё раз предупредить хочу. Я его уже взрослым купил, так что свободы он сверх меры успел напиться. На цепь! И огнём. Огнём! И..., - и поперхнулся бывший хозяин собственной ненавистью, и просипел, а не выговорил. - Сделай его, Лат, ты сможешь.
- Обязательно, - соглашается новый хозяин, а сам проводил взглядом компанию и смотрит на ошейник в руках, на петлю, на раба. Молча смотрит.
Наг привычно откидывает спутанные волосы, открывая шею, на какой от ошейника - бордовый рубец такой, что на рубец не похож, больше на след от тупого ножа: пилили, пилили – не допилили. На серых крыльях от ременной петли - залысины. Золотой бог морщится, и не понятно Нагу, толи он рассмотрел его лучше и решил, что переплатил, толи брезгует дотрагиваться. Голос тоже непонятный: надтреснутый немного.
- Взлететь сможешь?
- Да.
- Тогда помчали.
- Сейчас.
Только вот пообещать не значит сделать.
- Сейчас, сейчас... Прям пять сек..., - уверяет Наг и дышит тяжело, а внутри хрипит всё, и кровь на губах пузырится.
Кого он уверяет - хозяина? Да нет... Больше себя.
Золотокрылый ждёт: не возмущается, не торопит. Прикусил нижнюю губу, морщится, а в глазах...
В то, что у хозяина сочувствие в глазах, Наг верить побаивается. Он не раз обманывался, до седых волос в двадцать лет обманулся уже, так что...
Крылатая охрана подошла. У Темнокрылого Нуба сочувствие даже в голосе. Нуб - Воин, не одно ранение имеет, к тому же он местный и кровавого наркомана Татага хорошо знает. Нубу лет-то уже за сорок, у него сын такой же, как Наг. Опытный Воин, едва парень поднялся, издалека его состояние оценил, потому и предлагает хозяину.
- Не взлетит, а и взлетит - свалится, поломанный донельзя. Давайте мы его на руках донесём?
- Сам! - злится Наг. Он не привык к сочувствию, к пинкам привык. - Сказал же - сейчас!
Нуб улыбается: хорохорится парень - жить будет.
Золотой бог щурится смешливо и подбадривает собственность по-своему:
- Пусть пробует, я за него отвалил почти столько же, сколько за ипподромные конюшни вместе с конями, - и тихонько Нубу шепчет. - Страхуйте, если взлетит, нет - понесёте.
- Само собой. - Кивает Нуб и глаз с парня не сводит, и остальные трое тоже.
Наг не слышит, чего там хозяин охраннику шепчет, он от своей расшифрованной стоимости опешил так, что никак не выдохнет. Ага, выдохнул, головой удивлённо покачал и принялся уверенно себя в кучу собирать. А как же? Негоже такому дорогому "товару" на чужие крылья рассчитывать. Так... Крылья развернулись. Теперь Нуб Золотокрылому шепчет:
- Мощные, однако, крылья.
Да, крылья у Нага мощные, подвижные: и прячутся без проблем, и раскрываются на раз - были бы силы. А сил беглец не экономил, но всяко остались. Вдох-выдох - вдох-выдох и взгляд на Лею: "Поможешь, Звезда?"
Звезда поможет. Вторая вспышка небосвод ослепила и город, и всех. Охватил фиолет сонный переулок, утопил уснувший фонарь, обнял серые крылья - взмыл Наг.
- Видал? - смеётся Золотой бог. - А ты - "на руках понесём".
- Настырный парень, - улыбается Нуб. - Мы за вами.
- Да, - кивает Лат. - Не провороньте: упадёт - насмерть расшибётся.
В ночном небе крылатая стая летит. Летит она к особняку, у какого на кованых воротах золотые крылья красуются, а кажется, что к звёздам...