Юрген и Фредерика

               

                /По мотивам  немецких  народных  сказок./


У одних бедных родителей родилось шестнадцать детей.
Неизвестно, чем бы они кормили такую ораву, но, к счастью, по воле Всевышнего, четырнадцать умерли еще младенцами.
Выжили  двое, Юрген и Фредерика. 
Старший, Юрген,  был белокур и миловиден как девочка.
Фредерика, младшенькая, с лица была нехороша,  кривонога  и  кособока.  Она была любимицей отца и матери.
Юргена родители  тоже любили, но все же не так горячо как Фредерику, которая была послушной  и  работящей пятилетней девочкой.
Родители, Ганс и Лотта, были очень бедны. Выкормить  даже этих двоих было для них сложной задачей.
Они перебивались как могли, чтобы только прокормить деток и, бывало, пили кофе без сахара, лишь бы  милым крошкам было слаще.
Но вот, однажды, выпал особенно голодный год. Голод и так был частым гостем в их деревеньке, но в этот раз это было что-то совершенно небывалое.
И вот, когда детей кормить стало нечем, сидели Ганс с Лоттой в кухне и при свете тусклого каганца думали  как  им быть.
Они так увлеклись беседой, что не заметили, как Фредерика, тихонько вставшая со своей постельки, подкралась к двери и стала по своему обыкновению слушать о чем говорят фатер и муттер.
- Что ж, - молвил горестно папа Ганс, - может ты и права, жена, и чем ждать неминуемого конца, лучше будет убить наших деток, мясо засолить в бочке и кушать его до следующего урожая, чтобы хотя бы самим спастись.
- Да, видит Бог, так надо, - молвила мама Лотта. - Посуди сам, муженек, что, если первыми умрем мы? Тогда дети тоже умрут, так как им неоткуда будет взять еды, соседи же, сам знаешь, не помогут, ведь и у них дела плохи, да и своих детей хватает. А так мы благодаря этому мясцу перебьемся, а там, даст Бог, заведем новых детишек.
Фредерика притаилась за дверью и слушала этот разговор, пока до нее не стал доходить его потаенный смысл.
- Что ж, жена, решено! - сказал Ганс, ударяя ладонями о колени и вставая. - Пусть поспят бедняжки свою последнюю ночь под родимым кровом.  А наутро свяжем их, возьмем топор и разрубим на части.
- Ах! - всплакнула Лотта. - Бедные, бедные наши детки! Но не нам, грешным, судить о путях Господних, - и она вытерла слезы передником. - Пойду в кладовую посмотреть, хватит ли у нас соли и не нужно ли занять ее у соседа Бормана.
- А я пойду наточу топор, - сказал Ганс.
Тут Фредерика  побежала, юркнула в свою постельку, укрылась с головой и стала обдумывать услышанное.
На Юргена, братца, хоть он и был старше ее четырьмя годами и уже учился у пастора Шиммельпристера чтению Катехизиса, Фредерика особенно не расчитывала, ибо мальчиком Юрген был  мечтательным и глуповатым.
Наконец, она все обдумала, и лишь только луч солнца заглянул в их спаленку, разбудила брата и  сказала:
- Слушай, братец! - и все рассказала о планах родителей на них.
Горько заплакал Юрген, никогда о такой возможности даже не подозревавший. Но слезами горю было не помочь и, выслушав, что придумала его сестрица, он с нею согласился.
Вот, пока папа Ганс с мамой Лоттой еще спали, дети тихонько оделись, башмачки, чтобы не скрипеть, взяли в руки, прокрались к двери, отворили ее, обулись, взялись за руки и побежали по дорожке, подальше от папы с мамой.
Долго ли, коротко ли, но к вечеру Фредерика с Юргеном забрели в такую глушь, где еще, наверное,  не ступала нога не только человека, но даже  браконьера.
Солнце садилось, воздух потемнел.  Дети ужасно проголодались, ведь у них со вчерашнего дня не было во рту даже  маковой росинки.
Хотя они и кушали по дороге ягоды, дикий чеснок, молодые желуди и даже жевали, не в силах сдержаться, застывшие капельки соснового сока, похожие на карамельки - все же голод было не обмануть и их животики урчали все громче.
Последний луч света, запутавшись в верхушках елей, погас, и в лесу наступила  ночь.
Взявшись за руки, Юрген и Фредерика продолжали продираться сквозь чащобу, боясь остановиться, чтобы их не съел вервольф.
Как вдруг - о чудо! - вдали засветился огонек.
- Милый Юрген! - вскричала Фредерика. - Бежим! Быть может, это жилье доброй феи, которая накормит и обогреет нас!
- О, да, да! - вскричал Юрген. - Бежим скорее! Ведь я так хочу покушать хлеба с маслом и выпить кружечку горячего сладкого кофе!
И вот уже Юрген и Фредерика дергали за веревочку колокольчика на крылечке домика под черепичной крышей с флюгером и трубой, из которой дым поднимался к темным небесам.
- Кто там? - раздался визгливый голос, и на порог вышла горбатая старушка в чепце и в очках на длинном хрящеватом носу.
- Ах, милая фея! - взмолились Юрген и Фредерика. - Мы бедные, несчастные дети, одни в страшном лесу! Накормите нас, пожалуйста и дайте поспать на вашей постели, ибо мы очень устали и умираем от голода!
- Благодарение Вельзевулу! С вами  девять!- вскричала горбунья. - Входите, милые малютки, входите! Я так давно ждала вас! Меня зовут фрау Мецгер и у меня вы получите все, чего заслуживаете! Сюда, детки! - и старушка провела  Юргена и Фредерику в столовую.
Круглый стол в столовой был накрыт к ужину. За столом сидели семеро детей, четверо мальчиков и трое девочек, такого же как у Фредерики и Юргена возраста. Дети сложили ручки на коленях и смотрели перед собой пустым взглядом, ибо на месте глаз у них были лишь красные ямки. Рты их были разрезаны до ушей и в уголках сшиты толстыми  нитками.
- О, Майн Готт! - только и воскликнули Юрген и Фредерика, бросаясь к двери.
Увы, в дверях стояла зловещая старуха и с притворной лаской говорила:
- Чего вы испугались, глупые детки? Не бойтесь, с вами не произойдет ничего дурного, если только вы отгадаете три мои загадки.
Тут Юрген с Фредерикой заметили, что семеро за столом едва заметно качают безглазыми головами, а одна из девочек, в белом нарядном платьице, забрызганном каплями крови, даже делает рукой жест, как бы говоря: «Нет, нет! Ни в коем случае! Не верьте ей!»
Старуха же, которая была ни кем иной, как колдуньей, жившей в зачарованном лесу, между тем продолжала:
- Слушайте же: не свекла, не морковка, а красная головка. Что бы это могло значить? Отвечайте, мерзавцы негодные!
В ту же минуту Юрген с Фредерикой поняли, что приходит им конец, поскольку ответа на такую хитрую загадку они не знали и даже если бы думали целый месяц, или даже год, ни за что бы ее не разгадали.
Коварная старуха закудахтала от радости.
Недолго думая, Юрген забежал  ведьме за спину, прыгнул ей на горб, вцепился в седые букли и заставил попятиться. Фредерика же, не растерявшись, схватила со стола острый нож, подскочила к колдунье и несколько раз пырнула ее в брюхо, а потом, изловчившись, полоснула по горлу.
Хотя сестра с братом были еще малы, истомлены голодом и усталостью, но в них жил неукротимый дух немецкой расы, и проклятая старушонка захрипела и повалилась на пол, булькая  и плюясь кровью.
Дождавшись, когда конвульсии затихнут, Юрген и Фредерика отрезали  ведьме голову и положили в мешок, чтобы унести с собой. В другой мешок  Юрген и Фредерика положили кушанья, питье,  взяли с собой  ребят и вышли за порог.
Впереди шли брат с сестрой, а за ними гуськом шли слепые дети, держась за протянутую веревку. Позади, освещая им путь, пылал  вертеп нечестивой ведьмы.
Поскольку чары ее рассеялись, Юрген и Фредерика быстро нашли дорогу и через малую толику времени вышли из леса к большому городу  на берегу реки.
И горожане, и члены Магистрата во главе с господином  бургомистром  Швайнмюллером, немало дивились рассказу Юргена и Фредерики и превозносили их за храбрость и немецкую сметку, ибо злая колдунья была бичом и пагубой их цветущего края.
Голову ее насадили на копье и выставили над городскими воротами в назиданье всем местным еретикам  и деистам.
Слепых детей определили в богадельню, чтобы они там  могли заработать себе на кусок хлеба раскрашиванием распятий  и плетением ковриков для коленопреклонений.
Долго думали члены Магистрата  во главе с господином бургомистром Швайнмюллером, чем наградить отважных Юргена и Фредерику. Но,  в конце-концов, не придумали ничего лучшего, как  насыпать им полный  кошель серебра. После чего, хорошенько их  угостив, отпустили с почетом.
Радостные, довольные, вернулись Юрген и Фредерика в родную  деревушку. Но радость их была омрачена, ибо их любимые родители, папа Ганс и мама Лотта умерли от голода в тот страшный год, когда люди ели крыс  и пили желудевый кофе,  и с коих пор чудесным образом минуло уже пять лет.
Фредерика подросла и стала завидной невестой благодаря мешку с талерами. И вскоре вышла замуж за лучшего жениха в округе - сына мельника Эйхмана по имени Готлиб. Она родила пятерых сыновей и четверых дочерей, а потом тихо состарилась и отошла в мир иной с улыбкой на устах, совершенно примиренная с миром этим.
Юрген же на ярмарке в Фройдинберге был опоен вербовщиками прусского короля, в кандалах привезен в потсдамские казармы, долго плакал и тосковал, и был забит шпицрутенами насмерть за какую-то провинность.