Пьер Безухов

Петя Безухов, по кличке Пьер, был обычным деревенским парнем.  Какой там Пьер, всего – то и образования у Пети –  восемь классов, да девятый коридор, впрочем, как у и многих других деревенских парней и мужиков. После школы поступил Пьер в училище механизации,  что в районном центре находилось. Можно было ещё подать документы в автошколу, но Петю вызвал к себе в кабинет управляющий. Он уже знал, что Петька в автошколу лыжи навострил. – Ты вот что, Безухов, давай - ка ты подавайся учиться на механизатора. Нам сейчас механизаторы нужны. Отучишься от совхоза, трактор   получишь  да и будешь работать, матери помогать. Одна мать  у тебя, а вас у неё кроме тебя ещё трое.

 И пошёл Петр учиться на механизатора широкого профиля по специальности тракторист – комбайнер. Выучился, да и сел за рычаги трактора, а в уборочную страду за штурвал комбайна пересаживался. Тяжело поначалу было, а потом втянулся, привык. Пригодилась эта специальность и в армии, попал Пьер в танковые войска, механиком – водителем танка был. После армии снова вернулся в родную деревню. Большая в те годы была деревня. Всё было: трехэтажная школа на четыреста мест, детский сад опять же – огромное здание, полное малышни. Просторная столовая, в которой кормили рабочих, свадьбы справляли, да и поминки тоже. Клуб опять же был с огромным зрительным залом, залом для дискотек и прочих разных мероприятий. А библиотека какая была в деревне, было чем поразвлечься любителям чтения, ведь интернета тогда не было и в помине.

 Четыре отделения было в то время в совхозе. Рабочих рук не хватало, для молодых семей строились новые дома. Так что жизнь кипела. Сестры Пьера после школы подались в дальние края. Подружка одной из них уехала аж в Душанбе. Писала, как там замечательно, климат тёплый, фруктов полно дешёвых. Вот девки скрутились в одночасье и упорхнули из дома. Младший брат Фёдор уже служил в армии. Остались Петя с матерью одни в просторном доме.  – Петька, хватит тебе бродить, женился бы! – подступалась к Пьеру мамка. - Вон уже и за рюмочкой тянешься, как я погляжу!

 Ну а чо, выпивали иногда с приятелями. Выходные в деревне выпадали редко, надо было когда – то и отдохнуть, расслабиться. Но мать такого Петькиного поведения не одобряла. Один раз, на Троицу Петр с ребятами культурно отдыхали на озере. Петю так разморило, что он залез в кусты да и уснул сладким сном. Ребята стали собираться домой, а про Пьера забыли. Собрали всё, даже пустые бутылки, а про Петю хоть бы кто  вспомнил, тоже мне друзья!

 К мамке в этот день пришли её товарки. Они расселись за большим столом под берёзами. Принесли и угощение с собой, что Бог послал. А послал он в этот день и вина сладенького, и конфет, и пряников. Кто пироги принёс, кто курицу варёную. Долго гуляли бабы, пили вино, после вина запели. Потом плакали. Потом смеялись и снова пели. Потом пили чай с пирогами. Собрались уж было расходиться, вдруг видят мимо них по дороге шагают Петины приятели. Ну как шагают, нетвёрдо так идут, тоже хорошо погуляли. А Пьера с ними нету! Утром с ними уходил, а сейчас нету! У Катерины, Петькиной матери, чуть сердце не остановилось, в глазах потемнело. «Где же Петька? Уж не случилось ли чего? Потонул никак!»
- Где Петька, оглоеды? – закричала мать ребятам. - Петьку где потеряли?
Но те только рукой в сторону озера махнули, там мол.

 Катерина громко завыла и побежала к озеру, за ней рванули все остальные. Все громко кричали,   самая молодая из баб сорокалетняя Настя, зачем – то захватила с собой старую садовую тачку. Светлана Ивановна, фельдшерица, выглянула в окно и раскрыла рот от изумления, глядя на эту картину. Потом схватила нашатырный спирт и побежала следом. – Настя, ты зачем тачку   тащишь? – спросила Светлана Ивановна, поравнявшись с Настей. – Что случилось   вообще, что вы орёте – то все? – Петька Безухов утонул! – не моргнув глазом, ответила Настя. – А тачку тащу, нам же его домой того… надо… - Прибежали к озеру и остановились на берегу.

  На берегу никого не было. Озеро было тихим и светлым, от берега метнулась стайка мелких рыбёшек, где – то в камышах крякнула утка и снова всё стихло. Катерина снова стала звать сына: - Петенька, сыночек, отзовись! – В ответ – тишина. Вдруг  из прибрежных кустов вышел малец лет двенадцати с удочкой.  – Вы кого ищете, Петьку что ли? Так вон он лежит – малец показал удочкой на заросли ивняка, где спокойно спал наш герой. Мальчик осуждающе покачал головой. - Мало того, что водки три бутылки выпили, так ещё и пива две бутылки… Лежит там, не знаю, живой ли… -  Пьер был живой, он крепко спал на свежем воздухе. Мамка попыталась его разбудить, да куда там, Петька только отмахивался от неё и бормотал: - Отстань мама, дай поспать наконец!

 Светлана Ивановна сунула ему под нос пузырёк с нашатырным спиртом. Пьер закашлялся и сел. Бабы подхватили его под ручки и поволокли домой.  – А тачка – то на что? - закричала Настя. Петра завалили на тачку и повезли. Навстречу уже бежали мужики, один с багром, а другой с  веслом.  В сторонке разноцветной стайкой стояли   девчонки. У всех были  скорбные лица. – Живой? – спросил мужик с багром. – Живой, живой! – радостно закричали бабы. Мужики весело заржали, а девки ехидно захихикали. С тех Петр опасался так напиваться, выпивал иногда, конечно, но меру знал.
   
Зимой механизаторы занимались ремонтом техники. Для тех, кто не был занят ремонтом, находилась другая работа. Например, заготовка леса.  Местный лесхоз выделял совхозу участок, рабочие лесхоза валили деревья, а уж вывозить брёвна приходилось своими силами. Как - то зимой управляющий на утренней разнарядке сказал трактористам: - Мужики, лес вывезти надо. Кто желает, давайте собирайтесь, заодно и себе дров заготовите. Мужики замялись. Целый месяц сидеть в лесу, на заимке, за 75 километров от ближайшей деревни никому не хотелось.  Но в конце концов желающие нашлись. Мужики в бригаду подобрались все опытные, мало пьющие, все крепкие хозяева. Семёна Жабрея бригадиром назначили. Ну ещё кроме Семёна, Вася Глыза  да Митя Бурляев собрались. Надо ещё одного человека в бригаду. Управляющий и говорит Семёну: - Ты, Семён, Петьку Безухова возьми. Парень вроде смышленый, работящий. Пусть  в лесу с вами поработает, поучится, всякому делу учиться надо. – Ладно, - пробурчал неразговорчивый Семён, и добавил себе под нос: - Чему там учиться, берись, да делай.

 Так Петро оказался в бригаде Жабрея, согласия его, как обычно никто не спросил. Семён только сказал   хмуро: - В лес с нами поедешь, собирайся. Ну а что долго собираться, продукты в кладовой получили – мясо, чай, сахар, крупы там разные, лапшу, а картошки, капусты, сала солёного дома набрали и поехали. Ну и водки, конечно, припасли, а как без водки в Сибири зимой.

 Жили в деревянной избе с печкой, дощатым столом да нарами. Кашеварили по очереди. Весь световой день на делянке проводили. Уходили затемно и приходили по темну уже. После ужина долго не засиживались, уставали так, что рады были поесть скорее и уснуть до утра под тёплыми одеялами. Водку за ужином пили, конечно, а как не выпить с устатку.  Петька с некоторых пор водку пить остерегался, да мужики и не настаивали, поэтому Петька пил крепкий чай с чабрецом и смородиновым листом. Так за работой незаметно пробежало время, срок командировки подошёл к концу. Водочка кончилась тоже, маленько промахнулись мужики, не рассчитали. Хотя, сколько водки не бери, её всегда не хватает.

 Выехали чуть свет, но всё равно ночевать пришлось в Борках, как раз на пол – пути до родной деревни. Остановились, до Борков не доезжая, где ночевать – то? А главное, где водки раздобыть, выпить уж больно мужикам охота, а магазины уже давно закрыты. Тут Глызин Василий и говорит: - А давайте, мужики, женим Петьку. Петьк, сколько лет тебе уже, хватит бегать холостым! Мужикам эта идея понравилась, оживились они, где сватовство, там и выпивка. Заехали в крайний дом, постучались в ворота. Забрехали собаки, вышел мужик с фонарём: - Кого надо, кто такие? – Скажи, отец, невесты тут у вас в деревне есть? У нас вот парень жениться надумал. Петька понимал, конечно, что мужики шутят, но не по себе ему как – то сделалось.

 А дед уже дорогу показывал к дому, в котором невеста была на выданье. – Вон к Борковым езжайте, у них девок много, одну уж вам точно отдадут. У Борковых тоже дом за высоким забором из досок, ворота крепкие, на засов запертые, собаки из – за забора брешут. Здесь, в лесном краю  все избы были деревянными, все стояли за высоченными заборами. А в родной Петиной деревне, в Берёзовке, дома всё больше из кирпича, вместо глухих заборов палисадники из штакетника и в каждом палисаднике видимо – невидимо цветов. Каждая хозяйка старалась перещеголять другую, у кого палисадник наряднее. С весны до поздней осени в деревне   цвели плодовые деревья, сирень и цветы. А здесь, в Борках,   зачем сажать ягоды и цветы, здесь в лесу и цветов и ягод полно.

 У Борковых  гостей не ждали. Дом у них был большой, возле дома баня, за домом хозяйственные постройки. Здесь и двор для скотины, и гараж на две машины, и мастерская, где хозяин столярничал. Справно жили Борковы. Семья у них была большая, даже огромная по нынешним временам. Два сына, да две дочери, да племянница, которую пришлось взять в дом, после того, как она осиротела. Ну как осиротела, отца  у неё не было никогда. Мать её, Варвара поехала в город на повара учиться, да вернулась оттуда беременной. Когда родилась девочка Тоня, Варвара нянчилась с ней не долго. Увидала в газете объявление, что где – то далеко, чуть ли не на Дальнем Востоке стройка идёт, туда рабочих набирают, в том числе нужны и повара.

 – Мам, я поеду наверно на Дальний Восток, там денег заработаю, что в этой дыре сидеть? – Мать возразила несмело: - А Тонечка как же? – А Тоньку пока у тебя оставлю. Потом заберу, как устроюсь. И уехала. Сначала письма писала, а потом перестала. Жива ли она теперь, никто не знает, до Дальнего Востока далеко. А Тоня так и росла с бабушкой. А как бабушка померла, пришлось Борковым племянницу в дом взять, пятнадцатый годок ей  тогда шёл. После школы поехала в город, поучилась на учителя начальных классов два года да и вернулась в Борки. Теперь вот в клубе работает. В школе для неё места не оказалось, в библиотеке давно и прочно Надька сидит, тоже Боркова, только других Борковых. Тут в Борках, считай, что все Борковы. Надька велит её по отчеству величать, как учителей в деревне величать положено. Да видно рылом не вышла, как была Надька, так до сих пор Надькой и осталась. А Тонечку взяли художественной самодеятельностью руководить, тем более сама она прекрасно поёт. Тётя с дядей довольны, всё при деле, да и деньги какие – никакие получает.


Когда хозяин понял наконец, чего хотят запоздалые гости, он смекнул, вот подходящий момент сбыть наконец  с рук  племянницу. Хоть и не мешает она, и помогает жене и деньги в дом приносит, да какие это деньги, так, на букеты, на воланы, на кокеты… Он и сам не знал откуда прицепились к нему эти букеты, но именно так он говорил всегда, когда Тонечка протягивала тетушке свою зарплату. – Мать, - закричал он, - Встречай гостей! Что есть в печи на стол мечи!

 Дорогие гости и не ожидали, что их столь приветливо встретят. Они долго заранее договаривались, кто будет главным сватом. Семён наотрез отказался. – Не мастер я говорить, пусть Митька, он пограмотней меня будет и жена у него учительница.  Митя Бурляев тоже открестился от тяжелого бремени свата. Пришлось Василию опять выручать всю честную компанию. Когда они ввалились в избу, он затараторил, как по писаному: - Добро под вашу крышу, хозяева! К вам мы прибыли издалека! Слыхали мы, что есть у вас товар приличный, а у нас на ваш товар есть купец отличный!
Всё семейство высыпало из своих комнат в прихожую и, разинув рот, смотрело на незваных гостей. «Купец» покраснел до корней волос, - Ничего себе шуточки, этак не успеешь оглянутся, как женатым окажешься.

 Шум, гвалт, суматоха. Петр незаметно взглянул на девчонок, которые кучкой стояли у дверей своей комнаты. Все Борковы были похожи друг на друга, как под копирку сделаны, парни были хоть и не высокие, но коренастые, девчонки не сказать, чтобы толстые, но коротенькие и крепенькие, как грибки. Лица у всех Борковых тоже были похожи. Все они были темноволосыми,  скуластенькими, с маленькими глубоко посаженными глазками.

 Нет, такой товар купцу решительно не нравился! Больше того, у Пети уже была девушка - Галинка, продавщица у них в Берёзовке. Галинка была  синеглазой, белокурой и кудрявой, как ангелок. Петя  даже подумывал сделать ей предложение. Втайне от матери купил золотое колечко, маленькое, как раз такое, какое подойдёт на тоненький Галинкин пальчик. До поры до времени колечко лежало у Пети в надёжном месте. Вот после командировки Петя и хотел вручить Галинке колечко в обмен на её руку и сердце. А тут это глупое сватовство. Узнает Галинка, сразу даст от ворот поворот. Вася Глыза первый  и разболтает по всей деревне. Не, не на того напали. Петя уже подумывал улизнуть из избы потихоньку, попроситься к кому – нибудь из соседей переночевать, да  в сенях  стукнула входная дверь. - А вот и невеста идёт,- оживился хозяин.

    -   Тонька, тебя сватать приехали! Давайте, давайте дорогие сваточки, раздевайтесь и к столу.  Долго шло сватовство.  Тетка Маруся расплакалась под конец, так жалко ей стало отдавать племяшку в чужие люди. Антонина к столу не вышла, её сёстры тоже. А братья гуляли наравне с мужиками, Петька тоже выпил, где наша не пропадала! Лица своей невесты он толком не рассмотрел. Утром все опохмелились рассолом (через райцентр ехать, а там милиция) и пошли греть трактора.

 Петр кое - как раскачался, надел тужурку и вышел к трактору. Глядь, а у трактора вчерашняя его невеста стоит в  каракулевой шубке и вязаной шапочке с помпоном на макушке. А рядом чемодан и сумка дорожная. Такого поворота Петр никак не ожидал.  -Ты это зачем? Куда это собралась? Ты шуток не понимаешь что ли? Шутка это была, шут – ка! Но из ворот уже спешили новые родственники. Братаны шли впереди, за ними, переваливаясь с ноги на ногу, спешила тётя Маруся, а за ней и дядя Василий подтянулся. Девки  принесли какие – то узлы и сумки. – Это подушки, перинка, бельё постельное. На – кось, сынок, положи куда. Можно и в тележку, я хорошо завернула, не замарается. А на свадьбу приедем, половики привезём, ковры на стены. Петр скрипнул зубами, взял узлы и закинул их в тракторную тележку, груженую лесом.

 Пока тетя с дядей  прощались с племянницей, братья отозвали Петра в сторонку.- Слышь, Петруха, мы на тебя надеемся, готовьте свадьбу там. А мы в долгу не останемся. Старший вдруг сделал страшную рожу и прошипел: - Обидишь сеструху, пеняй на себя. Из – под земли достанем, понял? У меня в Берёзовке вашей знакомые есть, сразу маляву мне кинут, понял? – Дошутились, - тоскливо подумал Петя, вот попал, так попал. Он открыл дверцу и посадил Тонечку в кабину. Поехали.

 Люди в Борках уже узнали откуда – то, что Тонечку Боркову просватали и забирают  в чужую деревню. Народишко за ворота выполз. Все стояли и смотрели, разинув рот, как трактора, гружёные лесом тянулись по деревенской улице. Вчерашний старик дождался, когда с ним поравняется Петин трактор, замахал рукой, остановись мол на минутку.  Пьер остановился и выскочил из кабины. – Чего тебе старый? Говори быстрее, торопимся мы. Старик откашлялся и заговорил, понизив голос: - Сосватали Тоньку – то? Хорошее дело. Ты парень не журись, славную девку берёшь. Только, ты это… Аккуратнее будь с Борковыми.  Мишка  Борок  в тюрьме сидел, нахватался там всякого… Блатной… Смотри, я тебе ничего не говорил…
- Ладно, отец, разберёмся. Петр прыгнул в кабину. Слова старика не прибавили ему оптимизма.  – Сволочи, думал Пётр про своих товарищей, - Погуляли, а теперь им трава не расти, за всё мне отдуваться придётся. Мрачные мысли всю дорогу одолевали Петьку. Женится на плотвичке он был не намерен. И обратно ведь не отправишь. Откровенно говоря, побаивался Петя Тониных братанов. Сказали ведь, из - под земли достанут.

  Долго ли, коротко ехали, но к вечеру приехали в Берёзовку. Зашли в дом, мать радостно бросилась к Пете. – Петруша, сынок, наконец – то приехал! А я тебя ещё вчера ждала. А это кто же? Мать удивлённо обернулась на Тоню.  – Это Тоня, мам, невеста моя. - А как же Галинка? Ты про Галинку – то… Но Петя вспомнил свирепый взгляд Тониного братана и быстро перевёл разговор на другую тему.  - Ты давай корми нас, голодный я, как собака. За ужином Петя наконец хорошенько рассмотрел Антонину. На остальных Борковых она совсем не походила. Огромные серые глаза, копна каштановых волос, худенькая и стройная. – А она ничего, - подумал Петя, тощенькая уж больно, как плотвичка. – Мать, постели Антонине у девчонок в комнате. (Сёстры прижились в Душанбе, поступили работать на ткацкую фабрику, жили в общежитии и назад в Сибирь не собирались). А младший брат решил посвятить себя военному делу и остался в армии. Так что места в большом Петином доме было предостаточно. (Вернее, дом  этот совхоз Катерине выделил, как многодетной матери и вдове,  за труд её тяжёлый, многолетний)

 За ужином Тоня ни к чему не притронулась, выпила только чаю глоток. Скучная была, ни слова не сказала. Она и за всю длинную дорогу не произнесла ни слова, хотя Петр и сам не расположен был с ней разговаривать. В райцентре не пошла в столовую, осталась в тракторе сидеть. Петр был так зол, что даже кружку чаю ей не вынес. Хорошо, что Митя Бурляев спохватился, увидал, что Тони нет в столовой,  заругался на Петю, налил в свою кружку горячего сладкого чаю, купил мягкую пышную булочку и отнёс Тоне. Вот и сейчас за столом Тоня сидела потупившись, к горячим наваристым щам не прикоснулась, потом сказала, что устала сильно и хочет спать. Ушла к себе в комнату и  дверь за собой прикрыла.

 Мать, которая до этого молчала, словно в рот воды набрала, зашипела на Петю: - Ты зачем приволок её, недотёпа?  Ты с Галинкой своей разберись сначала!  - А что с Галинкой? – встрепенулся Петя, схватил куртку и шапку и выскочил за дверь. – Куда? – закричала мамка, - Ждет она тебя, как же! Ну иди сходи… А Петр быстро шагал в другой конец деревни, где снимала комнату Галинка. Небо было ясным и чистым. На нем в морозном воздухе дрожали звёзды. Уже ощутимо пахло весной. Дорога была ровной и чистой. В те годы дороги в деревне регулярно чистили бульдозеры. Кое где на столбах горели фонари. Петя быстро добежал до избы Изольды Павловны, старой учительницы, у которой квартировала Галинка.

 Постучал тихонько в дверь, громко тарабанить он не решился, Изольда этого не любила, а он её ещё со школы опасался. Изольда открыла быстро, как будто нарочно в сенях Петю поджидала. Петя сунулся было в дверь, но старуха быстренько дверь прикрыла, чуть голову Петру не прищемила.  – Куда прёшь, зашипела,- спит Галина. – Изольда Павловна, это я, Петя!  - Вижу, что не Вася, нельзя к ней сегодня, нельзя! Но Петя так напирал на дверь могучим плечом, что старуха сдалась. – Ладно, делайте что хотите, моё дело маленькое.

 Петр открыл дверь маленькой уютной комнаты,  и застыл, как соляной столб. В любимом Петеном кресле, где он провёл столько приятных вечеров, расположился долговязый носатый  зоотехник Володя. На коленях у него сидела Галинка, он обнимал её нежно за талию и они целовались. На столе   крутилась пластинка, Ободзинский пел: «Эти глаза напротив», в бокалах плескалось рубиновое вино… В глазах у Пети потемнело, вот как ждала его Галинка, пока он на делянке пот солёный проливал! Петя сжал кулаки, зарычал от унижения и злости, сейчас он этого Володю скрутит в бараний рог!

Наконец Володя с Галинкой поняли, что в комнате не одни, прекратили миловаться. Галинка вскочила да как завизжит! Тут подоспела Изольда Павловна и вытолкала Петю из комнаты. Тут уж он и сам опомнился и выскочил за дверь. Отдышался  и пошагал домой, стараясь хоть немного успокоиться. Не верил ведь никому, что Галинка на передок слаба, завидуют думал.  – Единственный мой, звала, - вспомнил  с горечью Петя. – Ага, единственный…Права была мамка, когда недотёпой его называла. Жениться хотел, олух, колечко припас! « Завтра же на Тоне, плотвичке этой женюсь!» Отгулы им после бора положены, вот и потратит их Петя на то, чтобы утрясти семейные дела.

 
А утром Петю разбудила перепуганная Катерина. – Петька, вставай скорее! С девкой твоей неладно, горит вся! Простудил дорОгой, олух! Давай за Светланой Ивановной беги! Господи, помоги! Пётр и сам не помнил, как добежал до медпункта, как они бежали обратно с фельдшерицей Светланой Ивановной. Он тащил огромную медицинскую сумку. Фельдшера в деревне в те годы были вместо врачей. И диагнозы сами ставили и лечили. И укол умели в вену поставить, и катетор в мочевой пузырь ввести. А ран каких только ни зашивали!  А бывало и роды принимали. Такой была и Светлана Ивановна. Она в Берёзовке сама  и диагнозы ставила и лекарства назначала.

 – Плохо дело, сказала она, осмотрев больную. В больницу наверно придётся везти.  – Зачем в больницу, тёть Свет, давайте дома полечим, - сказал струхнувший порядком Петя. Тоня вся горела огнём, глаза запали, а губы запеклись и потрескались. Мать успела переодеть её в свою чистую и сухую ночнушку, Тонечка в ней совсем потерялась. Она была такая слабенькая, маленькая, как птичка. Петр испытал такую боль и жалость к Тонечке, что на глаза навернулись слёзы. А тут ещё мамка рыдала и причитала, что не уберегли чужого ребёнка, помрёт ещё здесь, как людям тогда в глаза смотреть.

 – Тише ты, Петровна, - сказала фельдшерица, - Никто не помрёт. Вот сейчас мы ей укольчик поставим, таблеточек дадим и полегче станет. Давайте дома полечим, я буду ходить к вам, уколы ставить, а ты Петро, смотри, все назначения строго выполнять!

Целых десять дней просидел Петр у Тониной постели. Чуть ли не с ложечки кормил, поил чаем с травками и мёдом. Покупал конфеты самые вкусные и зефир. Антонина быстро пошла на поправку, уже давно вставала с постели, а Петя всё за неё боялся. Встанет Тоня с постели, хочется ей на кухне чайку попить, а не в кровати, а Петя тут как тут, норовит за ручку её повести, мало того на руки хватает. – Да хватит, Петя, - смеётся Тоня,- не больная я уже. Пойдём на улицу лучше погуляем, весна ведь скоро! Они частенько стали прогуливаться по улице, на щеках у Тони заиграл румянец да  и аппетит появился. Она всё чаще ловила себя на мысли, что ей нравится этот высокий видный парень, который не умеет быть ласковым и нежным, но старается изо всех сил заслужить её любовь.

 Как – то заглянули они вместе в продуктовый магазин. За прилавком стояла Галинка. Счастливой она не выглядела. Как там дальше у неё развивались отношения с Володей, Петр не знал, да и не хотел знать. Они купили яблок и пошли домой. Дома Петя достал колечко, которое ждало своего часа в укромном месте. Он надел колечко на тоненький  Тонин пальчик и оно пришлось в пору! Давай уж поженимся, Тонь? Поехали завтра в райцентр,  подадим заявления в загс? Тоня закивала, а Петр подхватил её и закружил.