Дорога на Север

Много лет путешествуя по пермским землям, заезжая в города, починки и сёла, я проехал, наверное, десятки дорог, исходил, пожалуй, сотни тропок, петлявших по лесам, убегавшим в горы или пронзавшим златые поля. Только отчего-то ни одной из них не случилось увести меня на север, в край безмолвных парм и туманных гор, кои целуют низкое небо, где под звон лесных ключей наш далёкий пращур сделал первые гари, дав начало Великой Перми.
В самом начале лета 2023 года попался на глаза мне двухдневный тур по маршруту «Усолье-Соликамск-Чердынь-Ныроб», точно само провиденье указало, что настало время побывать и там. Ну что ж было делать, коли так велит провиденье? Пора, значит пора.
За день до начала тура, как и полагалось, пришла СМС с номером и цветом автобуса, а также местом отбытия экскурсии. К шести утра мой рюкзак был собран, походный термос полон горячего мятного чая, а сердце забилось чаще и быстрее, как бывает всегда по началу большого пути, обещающего новые открытия, новые места и новые впечатления, коим только предстоит войти в нашу жизнь.
Едва ли не все теперяшние туры из губернской столицы, куда бы не лежали их дороги-пути, отбывают от статуи «Пермяк Солёные уши». Этот факт известен всем. Но кто бы мог подумать, что отъезд у них стоит в одно и то же время – восемь утра! К этому часу вся площадка у стен гостиницы «Прикамье» была заполнена туристами, автобусами всех возможных марок и мастей да горластыми гидами, снующими туда-сюда.
Обойдя всю площадку вдоль и поперёк, мы встали в недоуменье. Нашего автобуса, казалось и след простыл, а время неуклонно близилось к восьми. Наконец в центр площадки вышла улыбчивая женщина-гид и крикнула что было мочи: «Усолье-Соликамск-Чердынь-Ныроб» - замахала руками она, - «нам сменили автобус, давайте все сюда, скоро отъезд». Спустя мгновенье, мы залезли в автобус, погрузили рюкзаки и заняли свои места под номерами 3А и 3Б. Сидим, смотрим в окно как по соседству сбирается группа на Белую гору… Вдруг звонок из тур агентства «Дмитрий, вы где?». «Как где? В автобусе» - удивился я. «А я вас не вижу. Видимо вы сели не туда». «Как ни туда? Маршрут совпадает, вот только автобус сменили». «У нас ведь тоже сменили автобус, сегодня две группы едут на один маршрут, выходите и давайте к нам, я держу над головой зелёную папку». «Вот так штука» -подумал я - «ещё мгновенье и мы бы уехали, а как быть дальше – Богу одному известно… Хорошо, что нас нашли».
Спустя немного времени мы сидели уже на своих, «законных» местах. Автобус ехал быстро и вскоре, позади остался северный край губернского города, а дальше потянулись совсем незнакомые места, бывшие когда-то частью Строгановской вотчины, протянувшейся на сотни вёрст по тёмным лесам тогдашней восточной окраины Русской земли.
Изъездив вдоль и поперёк весь юго-запад Пермского края здесь попадаешь в новый мир со своими устоями, природой да неброской красотой. И если на юге куда бы ты не ехал повсюду всюду встают луга деревни, починки, сёла и городки, то здесь на вёрсты кругом не встретишь и тени человечьего жилья, только лес, лес, лес и ещё раз лес…
Первая остановка ждала нас в Чёлве, маленьком посёлке на просторах Добрянского района, снискавшего славу «пирожковой столицы Пермской земли». Выйдя из автобуса сразу понимаешь, что такая слава досталась посёлку ни с проста. Тут же со всех сторон набегают разносчицы с домашними пирожками: с мясом, капустой, картошкой грибами да яблоком. Была когда-то Чёлва простым посёлком при леспромхозе, кой закрылся в девяностые, а здешние жители стали продавать пирожки проезжавшим по трассе на север… Так и живут до сей поры.
Долго ли коротко лента дороги привела нас в Усолье, бывшую столицу Строгановской вотчины, некогда огромной северной земли. Старое Усолье совсем не велико. Всё оно лежит на острове в теченье Камы, где в любое время года летом и зимой во всю свою удаль кру;жат да свистят холодные ветра. Место это поражает свой красотой. Прямо в центре острова, поднимается барочная громада Спаса-Преображенского собора и его колокольня, коя, как и башня в Пизе клонится к тыну земли. Сразу за собором высится целая армада старинных особняков, бывших во владении самых именитых династий Урала в разные года. Тут и сами Строгановы, и Абамелик-Лазоревы, и Голицыны, и даже Шуваловы, некогда искавшие счастья в этом диком северном краю.
Путь наш, между тем, лежал в Палаты Строгановых, в большое красное здание на высоком подклете с покатой крышей и узорными окнами, томно глядящими на восток, в сторону буйной реки. В подклете когда-то хранили товары, была хозяйская каретная с широким въездом, а в сами комнаты лежали анфиладой выше. Туда, прямо с улицы, восходит широкая парадная лестница, точно приглашая всех гостей Усолья войти.
Как бы ни было жаль, но убранству этих палат до наших дней дойти не довелось. Реставраторы смогли лишь отстроить изразцовые печи, некогда дарившие хозяевам тепло. В бытность Строгановых толстые стенды дома, потолок и даже пол пронзали дымоводы, отчего и по лютому морозу в барских комнатах стояла жара.
В наши дни Палаты обратились в выставочный зал. Сюда во всей страны приезжают выставки сменяя одна другую, завлекая на остров жителей Усолья и его гостей. Самое сильное впечатленье оставил последний зал. Здесь при помощи живых актёров были воссозданы образы самых известных Строгоновых, связанных с этой землёй. Крайний образ – пожилая баронесса, последняя из великого рода, одиноко живущая в Париже в наши дни. Много повидала она на своём веку, вот только детей и внуков Бог ей за долгую жизнь так и не даровал. Смотришь на этот портрет и печальные мысли приходят на ум одна за другой… Столько лет истории, столько поколений, снискавших славу для России, а теперь великий род почти канул в века…
Выйдя из барских палат, мы немного прогулялись по берегу Камы, где во всю подымался шторм. Ветер гнал холодные волны, а на дальнем берегу до самого неба вставали заводские трубы, кирпичные башни да громады цеховых  махин. Это ещё один великий город Урала, куда нам предстояло держать свой путь, имя ему – Березники.
В Березниках у нас состоялся обед. В одном из самых известных в городе кафе подали нам горячий борщ с говядиной, нежное пюре,  бифстроганов с грибами, а на десерт был кусочек торта «Наполеон», густо политый пряным земляничным вареньем, да чай на травах, отдающий мятой, зверобоем и лимонной травой.
Сами Березники – город особый. Точно в музее архитектуры двадцатого века здесь перед тобой проходят все стили, история, лица и года. Улицы широкие да такие зелёные, что не замечаешь, где идёт проспект, а где начинается парк. Что меня поразило больше всего, так это здешние кручи… Порой, поднявшись на одну из них, точно птица взлетаешь над домами и дорогами, видя пред собой необъятный зелёный простор.
А дальше снова была дорога. Снова побежали бесконечные леса, быстрые реки да редкие деревни… Вдруг из неоткуда над тайгой показались исполинские горы отработанной породы, а в следующий миг наш автобус въехал в огромный каньон, зажатый меж двумя терриконами, коим на широком просторе не было, казалось, ни начала ни конца. Прошло ещё немного времени, и мы оказалась на зелёных улицах окраин Соликамска. Место это, после шума, гама да толчеи Березников показалось мирным и тихим. Невысокие дома, заросшие цветами палисадники, детские площадки, тротуары, коробки школ, вот только куда ни глянь всюду на горизонте к небу восходят терриконы, точно армада неведомых гор.
Центр города будто вышел из сказки, На зелёном холме парадным ансамблем стали в ряд соборы и храмы, остылая, наверное, к тем волшебным городам, кои на подносах и шкатулках тонкой кистью выводит палехский мастер. Самый красивый в этом ансамбле – Троицкий собор. Построенный в конце 17 века, слыл главным храмом города.
Здесь когда-то начинались крестные ходы, служили главные молебны. Именно с его крыльца читались царские указы. Здесь же по праздникам на большие гулянья сбирался народ.
Рядом с собором пронзает небо громада колокольни. Стоит она на массивном подклете, где когда-то хранили свои товары здешние купцы, а сегодня расположен музей. Ход же в колокольню, как и прежде спрятан за тяжёлой дверью в белоснежной стене. Откроешь её и вступаешь в темноту. А дальше будут лестницы, деревянные перила и ступени без счёта… Пока, наконец, щурясь от яркого света вы не попадёте на звонницу, где когда-то дневала целая дюжина святых колоколов, да несли свою службу лучшие на Верхнекамье звонари. Самый большой и статный колокол весил целых 355 пудов. Широко разливался его басистый голос достигая самых далёких деревень и сёл. В наши дни на эту звонницу водят экскурсантов. Отсюда, с площадки, открытой всем ветрам город Соликамск лежит как на ладони. Стоя здесь, можно долго рассматривать  его соборы, храмы и дома…
Время, меж тем, бежало вперёд, настала пора возвращаться в автобус, занять свои места и снова в путь.
Следующая остановка в Соликамске случилось у нас у дома воеводы, коий почитают самым первым каменным зданием города, возведённым в далёком 1688 году. Здесь располагались и палаты воеводы, и управа, а во время набега мог он обратиться в неприступную крепость: стены толщиной в два метра, окна – бойницы да тайные ходы. Вёл один из них к Богоявленской церкви, другой к Соборной колокольне, третий - к реке Усолке, а четвёртый – в тёмный Кашкин лес. Спрячется там воевода, укроется и попробуй его найди.
Сразу за домом воеводы в наши дни берёт начало «Соляная верста» - пеший маршрут по берегу реки Усолки. Место это тихое, спокойное, где в июне по утрам на все лады поют десятки птиц. Мне такой променад напомнил Святую Канавку в Дивеево. Те же перила, тот же деревянный настил да схожие мостки.
Странствуя по соляной версте, мы добрались до Людмилинской скважины. Говорят, пробили её ещё в начале прошлого века, в 1906 году, и назвали в честь жены хозяина промысла. Рассол из неё оказался негодным для варки. Соль горчила да отливала краснотой. Отправили её на анализ в стольный Петербург и нашли в ней примесь хлористого калия. Так началась история Верхнекамского месторождения калийных солей, открытого профессором Преображенским в 1925 году, коим город живёт до сих пор.
Следующей нашей остановкой был музей «Сользавод». Здесь нас встретили хлебом и особой четверговой солью, кою готовят лишь раз в году, в ночь на Чистый четверг, читая особую молитву используя мякиш чёрного хлеба, прошедший сквозь воду и огонь.  Дальше мы сделали талисманы из большого кристалла местной соли и вошли на территорию старинного соляного завода, кой дымил своими варницами начиная с 1882 по 1972 год! Здесь теченье времени точно остановилось. Кругом как столетье назад стоят рассолоподъёмные башни, высятся соляные лари, блестит своими окнами заводская контора. Кажется, вот-вот, появятся рабочие, набегут несуны, закипит повседневный труд и над берегом Камы, как и прежде дым пойдёт столбом!
Вскоре мы простились с Соликамском, снова полетела лента дороги, снова зашумел за окнами автобуса сосновый да пихтовый лес, пока наконец, уже под вечер, мы не въехали на Вишерский мост, откуда впервые во всём своём величие туманных дум нам не открылся могучий великан Полюд.
О этот вид! Каждый кому доводилось быть на пермском севере непременно вспомнит тонкий изгиб, горы вставшей над таёжными далями, синей причудливой волной. Говорят, когда –то в старину, была на этой горе избёнка Полюда, богатыря из Чердыни, коий день и ночь со своей верхотуры нёс за пармами дозор. Как заметит богатырь неприяжье войско, сразу зажжёт костёр, его увидят в городе и сбирают дружину, чтобы враг не пешим ни конным не смог пройти.
После, в уже предместьях Чердыни мы остановились на ужин в небольшом кафе. В этом же кафе, в одном с нами зале второй день подряд гуляла свадьба, и, глядя на этих людей, веселящихся от всей души, после стольких вёрст пути, сердцу стало отчего-то миро, по-домашнему уютно и тепло.
Совсем уже свечероело, когда мы подъехали к гостинице. Номер оказался просторным, с большой кроватью и плазменной панелью… А за окном простирались простые чердынские дворы, с дымящими банями, курами да петухами, важно гулявшими по траве и терпким запахом старого дерева, знакомого каждому из нас, коему случалось быть в небольших уральских сёлах, деревнях и городах.
Сразу по размещению вышли гулять. Город встретил нас лучами заходящего солнца, когда старинные храмы, бревенчатые избы да затейливые купечьи дома, точно оделись в позолоту, провожая тёплое летнее солнце, мирно заходившее за тёмный лес, коему казалось не было конца! На семи холмах, по которым громоздилась Чердынь, о чём-то меж собой шептались травы, уже прикрытые блестящей серебряной росой; в ответ им шумели берёзы и сосны, а на крыльце деревянного храма Пророка Ильи, привезённого когда-то из села Бигичи, играли дети. И над всеми этими миром, как и прежде царил Полюд, медленно несла свои воды Колва, в коей отражались небеса, да пел ветер, налетевший с откуда-то севера, из таинственных и дальних земель, где на сотни вёрст кругом шумит океан дремучей тайги…
Покой и тишина, вот два слова кои лучше всех опишут Чердынь. Да и воздух здесь какой-то смолистый, напоённый запахом сена, луговых цветов и поздней земляники. Вдохнёшь полной грудью, окинешь взглядом просторы и на душе становится светлей. Неногим позже, засыпая в чертогах номера, я слушал эту звенящую тишину, вспоминал прошедший день и думал: «всё это было не зря», «и дорога, и вёрсты пути, и ранний подъём, и даже неразбериха с автобусами. Всё это стоило того, чтобы на закате долгого дня оказаться здесь. В самом сердце Пармы. В сердце Великой Перми!».
Утро в Чердыни случилось ранним. Ночь в июне коротка, а в этих широтах так и вовсе не венчана с тьмой. От заката до рассвета здесь стоит какой-то полумрак, небо над лесом не чернеет, одеваясь в синий бархат, на котором, блещут звёзды, дремлет златорогий месяц и бегут куда-то сизые облака ...
Я проснулся задолго до завтрака от того что яркое солнце проскользнуло в щели между шторами ударило в закрытые очи, наполнив комнату нежным янтарный светом и какой-то особой теплотой. Времени до начала экскурсии было много, от того, оставалось только включить телевизор и лениво перебирать каналы, переворачиваясь с боку на бок да томно зевая, пока не настанет нужный час.
Наконец, был объявлен завтрак, но, когда мы вышли из кафе, небо затянули темные тучи, налетел холодный ветер, а Полюд, ещё вчера глядевший светло и ясно, нынче кутался в серую дымку, точно норовя укрыться от ненастья, шедшего от западных низин, за которыми на версты кругом лежала тайга и больше ничего...
Первой остановкой в этот день оказался выставочный зал городского музея, занимающий здание чердынский женской гимназии. И первое что встречает посетителя здесь - огромный холл, с широкой парадной лестницей, вдоль и поперек исхоженной ногами десятков прежних учениц. Нашу экскурсию встретила выставка "Пермские Боги едут домой". Каждый, кто родился в Пермских землях неизменно видел эти скульптуры, сделанные народными мастерами 17-19 вв. для сельских и градских церквей.
Большая их часть хранится в теперь в чертогах Пермской галереи, вот только Родина их здесь, в дремучих пармах, где среди необъятного леса редким светом блещут окна городов и сёл. Не знаю, как другим, а мне полюбился больше всех Николай Можайский. Испокон веков этот образ почитался в Верхнекамье чудотворным и святым.
 А в народе о нем ходила такая молва. Дескать по ночам, скульптура оживает, сходит с постамента да отправляется в странствие по почтовым трактам и дорогам, что идут на север и на юг  Прикамской земли. Утром, как и прежде, стоит он в церкви, вот только лапти, кои для него плели селяне, за месяц стирались почти до дыр. Увидишь такое раз, и как-то сразу начинаешь верить в чудеса.
Следующий зал занимала большая коллекция изделий пермского звериного стиля . Здесь их находят часто. Доходило до того, что ещё в начале 20го века на Чердынских базарах продавали их на вес, как простой металл. От того то в наши дни чудские древности из золота и серебра почти перевелись ...
На самом выходе из зала стоит большая скульптура кота Мурашика, жившего когда-то у местного купца Надымова. По легенде обладал он особым даром, следил за каждой разгрузкой товаров, а коли чуял обман, начинал сердито шипеть. От того то по всей округе ходила молва, что купца Надымова как не ловчись обмануть нельзя.
В последнем зале была воссоздана классная комната женской гимназии: старые парты, грифельная доска, цветная карта и даже волшебный фонарь, через коий ученицы больше века назад смотрели красоты России, открывая для себя ближние и дальние уголки родной страны.
На дворе, меж тем совсем разыгрался ветер. Он вздымал с дороги пыль, играл на флейтах дымоходов, а как увидит старый дом, тут же начинал скрипеть да хлопать ставнями, верно норовя поднять заспавшихся жильцов. В остальном же было тихо, улицы стояли пусты, и только редкий хозяин, вынесший кашу во двор для цепного пса, ненадолго нарушал этот странный покой воскресного утра маленького города на самой окраине Пермской земли.
Дальше наш путь пролегал по холмам и оврагам Чердыни. Мы смотрели деревянные башни, резные дома, и старинные храмы, кои веками глядели на Колву и Полюд провожая куда –то облака.
В Успенском храме начиная с 1950х гг. расположен Музей истории Веры. Первое что видишь, входя в его чертог – огромная фреска «Страшный суд» прямо над входом в трапезную. В 1970гг. пришло кому-то в голову её закрасить, считали закрыли навсегда, вот вышло по-другому, и в начале нулевых случилось чудо.
Шёл 2001 год, в здании делали ремонт, как вдруг увидели, что древняя фреска стала проступать сквозь краску сама собой. Пригляделись – страшный суд. А в это время, далеко за океаном в городе Нью-Йорк первый самолёт ударил в Северную башню всемирного торгового центра…. Было раннее утро 11, сентября.
Дальше повезли нас в Богословский монастырь, самый древний на Урале коий основал святой Иона, Креститель Пармы, на высоком берегу.
За тяжёлыми дверьми монастырского храма, начинался особый мир: мерно горели свечи, мягко блестели оклады да темнели образа, в окна пробивался тусклый свет, а сердцу становилось мирно и легко, ибо с каждым вдохом, с каждым шагом его наполняла святая благодать.
Такие древние иконы как здесь мне не доводилось видеть ни в одном другом уголке Прикамской земли. Были среди них и "Крещение Чердыни" и "Праотцам" посвященная 86 чердынцам, отдавшим свои жизни за свободу родного города. Но особое внимание привлек старинный чудотворный образ Богоматери, густо увешанный цепочками, крестами да браслетами. Были на нем даже чьи-то наручные часы…
Утренняя служба уже завершилась, в старом храме ни души и только пожилой монах, несший послушание в церковной лавке, тихо взирал на нежданных и шумных гостей. Ему, как и многим посвятившим себя всецело Богу воспрещалось касаться денег. От того-то оплата за требы проходила так. Говоришь, что нужно, кладешь монеты да купюры в железную чашу, а он лишь смотрит да кивает головой.
Покинув монастырь, мы вернулись в сердце города, где во всей своей красе раскинул крылья и взметнул купола к поднебесью главный храм, - Воскресенский собор. Редкий путник кому довелось впервые приехать в эти земли знает, что на его колокольня открыта для восхождений нужно только в лавке попросить ключи.
Лестница петляет в полумраке, пока наконец на подходе к звоннице в глаза не ударяет яркий свет. Здесь в окружении святых колоколов с огромной высоты открывается вид на весь старый город: на окрестные Пармы, шумящие до неба, на быструю Колву и синюю громаду Полюда, вставшую где то в туманной дали.
В оставшееся время мы пошли по магазинам. Город тем временем начал просыпаться, улицы заполнились спешащими людьми, на площадку высыпали дети, и только здешние автодороги зияли пустотой. Сколько объездил городов и сел Прикамья, а такого в воскресный день не видел нигде. И, глядя на здешний уклад, много раз ловил себя на мысли: как чудно, как мирно, как спокойно стало на душе! Вот где истинный отдых, вот он настоящий выходной!
Из всех окрестных магазинов кои успели посетить, больше всех запомнилась лавка "Хлебушко", где свои товары предлагает местный хлебзавод. Чего там только не было! И баранки, и пирожные, и булки с плюшками всех возможных видов да мастей! Но главным чудом оказался здешний хлеб: плотный, горячий с хрустящей коркой да невыразимо нежной мякотью, коя по каждому укусу словно тает во рту. А какой у него аромат! Вот оно богатство Чердынский земли! Хотел я увезти буханку такого хлеба с собой в губернский город. Да только как тут удержаться! Ровно половину съели на обратном пути.
День меж тем, клонился к обеду. Трапезу назначили в маленьком кафе, где готовят блюда местной кухни. Нас усадили за низкий стол, накрытый узорной скатертью, подали морс из местных ягод и угощение началось, приняв свой обычный ход. Чердынский край богат грибами, от того, на первое подали большую тарелку грибовницы, на второе блины с начинкой из белых грибов, а дальше - курицу с пюре. Завершил же трапезу пряный чай на травах, к коему полагалась чердынкая шаньга, плоская и хрустящая с поджаристой каймой...
Скоро мы снова сели в автобус. За окном летели улицы, проулки и дома, мелькнула граница города, а за ней непролазной стеной встал дремучий лес, нас встречало зачердынье – древняя, полная тайн земля!
Первой остановкой в этом крае стало село Покча, знаменитое старинным храмом, резными избенками да источником мертвой воды к коему сотни лет не зарастает народная тропа. О живой и мертвой водах на Руси говорили так : мертвая лечит тело, а живая - душу.
Каждый из нас набрал по бутылке , а кто-то поднялся на угор и пошел сбирать землянику, дух которой разливался на версты кругом.
Снова дорога, трасса да леса и больше ничего. Наконец тайга начала редеть, показались дома и сараи, чей-то теленок жующий траву, лесопилка, а за ней квартал городских домов. Мы въезжали в Ныроб, старый поселок на самом краю Прикамья, откуда на север до холодных морей простирались лишь тайга, болота да тундра и ни тени человечьего жилья. Можно месяцы блуждать по ним, не встретив ни одной живой души.
Именно сюда сослали в далёком 1601 году опального боярина Михаила Романова, дядю первого русского царя и посадили как зверя в яму. Думали быстро сгинет и решили не кормить, да не тут то было.
Идёт неделя, другая, месяц сменяет месяц, а он сидит в этой яме глубиною в сажень да глядит на своих мучителей ослабший, но живой. "Как так, что за дело " изумилась стрельцы и решили за ямой вести негласный дозор. Оказалось, здешние крестьяне, пока никто не видел, спускали узнику еду и питие. Виновников поймали, покарали, а шестерых из самых строптивых заковали в кандалы да отправили в столицу на суд. Так или иначе, прожил боярин в яме почти целый год. Когда на Руси воцарились Романовы вспомнил царский дом о храбрых жителях далёкого села. Их на веки вечные освободили от налогов да построили в селе такую церковь, кою не сыскать в самой Москве.
Кандалы в кои был закован Михаил стали почитать в народе как святыню, приезжали к ним паломники со всей страны, а над ямой возвели часовню. В наши дни спуститься в яму может каждый. Там стоят иконы, висит портрет опального боярина да горят восковые свечи, сильно пахнет погребом и царит кромешная тьма.
Прямо рядом с ямой в бывшей обгодельне открыт мемориальный центр Михаила Романова. Там представлен и макет часовни с церковью, и старые фото, и те самые кандалы, в коих боярин душу Богу отдал.
Последней остановкой в нашем пути стала Никольская церковь, возведённая по просьбе Романовых безвестными мастерами, кои по легенде пришли из неоткуда и исчезли в никуда. Все ее стены покрывает искусный узор, купола подпирают низкое небо, а сама она глядит как бригантина, что идёт на всех парах по зелёному морю из лесных чащоб.
Выйдя из храма, я посмотрел на дымный горизонт, начинался дождь, шедший за нами от по пятам из самой Чердыни, небо скрывали темные тучи, а в домах да избах, раскиданных по пригоркам и холмам, загорались первые робкие огоньки. "Самый край Пермской географии", пронеслось у меня в голове: «Кто бы мог подумать, что однажды заведут меня дороги на север края, в таёжные земли, так далеко».
Прошло с тех пор почти три месяца, лето сменила осень, застучали холодные дожди листва начала облетать, а небо скрыли тучи, отчего даже в полдень в городской квартире бывает хмуро и темно. Ветер в эти дни совсем лютует, заставляя прохожих жаться к домам да покрепче сжимать в руках цветные зонтики, дабы новым порывом их не унесло.
Иногда, когда налетает ветер с севера, воздух наполняет аромат соснового бора, пряный запах свежескошенных трав, да лёгкий дух кондовых брёвен из которых испокон веков рубят в наших землях избы и дома. Тогда в моей памяти вновь встают картины прошлого лета, долгая дорога на север, образы бескрайних парм, древних сёл и городов. Вспомнишь, всё это, улыбнёшься и на сердце от чего –то, станет мирно и тепло! 
Кощеев Д.А. 03.09.2023