Глава 27. На фига эта экскурсия коню?

      Её прогулки длятся доле.
      Теперь то холмик, то ручей
      Остановляют поневоле
      Татьяну прелестью своей.
      Она, как с давними друзьями,
      С своими рощами, лугами
      Ещё беседовать спешит.

      А.С. Пушкин «Евгений Онегин»
      
      Громко, в первобытном ужасе, заржал конь. На моё запрокинутое лицо упали первые капли, окончательно отрезвляя.
      Какого…
      О таком стремительном развитии событий мне у тех же классиков читать приходилось, но вот опробовать на практике – нет. Короче, я, внезапно вновь обретя контроль над своим взбунтовавшимся и вышедшим из-под власти разума телом, шотландца за нижнюю губу… укусила.
      Мне в рот попало солёное, с терпким металлическим привкусом. А Дарси отпрянул, вовсе не литературно чертыхнувшись. На его губе выступила капелька крови.
      И вот небеса обрушились на нас стеною дождя, а во мне гнев кипел так, что, кажется, пар должен был повалить. Соответственно, требовался выплеск (да, снова всё в тему выливающейся на нас с неба влаги!)
      — Мистер Дарси, не льстите себе: чтоб Вы там больной головушкой не напридумывали, я Вас не люблю! И скорее мир перевернётся, чем полюблю! Более того: Вы мне противны настолько, что я бы с огромным удовольствием свалила в реал, бросив Вас тут одного и дальше корчить из себя Чайльд-Гарольда*! Но, чёрт возьми, не могу. Так что у Вас два варианта: вспомнить по-хорошему, или вспомнить по-плохому! Выбирать Вам, но напоминаю: я – племянница Демида Пушного, а, значит, второй вариант Вам сильно не понравится! Обещаю! Да что там: клянусь!
      И, глядя на то, как Иэн молча утирает кровь, я не смогла отказать себе в удовольствии не добавить:
      — Ещё раз руки распустишь – нафиг откушу всё «лишнее».
      Дарси, сжимая и разжимая кулаки опущенных рук, глядел на меня молча, но глаза его говорили весьма красноречиво, обещая мне-неразумной все муки ада.
      Да блин, я что, сноровку по запугиванию потеряла? Совсем не убедительно выступила?
      Ещё не понял, герой-любовник, за кем последнее слово осталось?
      Мысленно перебрав в голове пару вариантов, я на секунду задумалась: и как обычно наказывают зарвавшихся засранцев мужского пола?
      Идея: покуситься на «святое» – то бишь, на любимую тачку.
      Тоненький – тонюсенький такой – голосок разума в голове попытался, было, вяло протестовать. Но, естественно, проиграл в неравной борьбе с задетым эго. Промаршировав мимо остолбеневшего шотландца (ну как «промаршировав»? проплыв, оскальзываясь в грязи, – ливень был адским!), а бросила: 
      — Такси здесь не вызовешь – поэтому заберу коня. А Вам, мистер Дарси, полезно охолонуть и пройтись ножками!
      В других обстоятельствах я, безусловно, даже близко б не подошла к чёрному дьяволу «Онегина» – от одного воспоминания о том, как огромная гнедая тварь вскидывалась свечкой и перебирала в воздухе копытами, становилось жутко. Но обстоятельства были крайние, и я, чисто на адреналине, не только крепко ухватила испуганного грозой Кельпи за повод, но ещё и умудрилась взгромоздиться в неудобном, тяжеленном из-за насквозь пропитавшей его дождевой влаги платье в седло, сунув ноги в длинноватые для меня стремена.
      Гроза-не гроза, а конь, почуяв в седле чужого, попытался выказать характер – но тут снова громыхнуло, поляну вновь озарило вспышкой. И, повинуясь инстинктивному желанию (кстати, желанию, мной крепко разделяемому!) бежать, куда глаза глядят, конь, присев на задние ноги, сорвался с места в галоп – ага, прямо по пересечённой местности.
      Возможно, будь во мне в тот момент, перефразируя британскую классику, больше «разума», чем «чувств», я бы кульком свалилась в ближайший куст. Но тело словно одеревенело, пальцы намертво вплелись в гриву коня, ноги до судорог сжали крутые бока.
      Только б не влететь в дерево, только б не свалиться грудой мокрого тряпья под эти жуткие копытища, молилась я-атеист про себя всем известным мне богам, включая древнеегипетских и шумерских. И, видимо, кто-то из этих богов и божков разного калибра в тот самый злополучный момент соизволил услышать некую Евгению, что, припав к крепкой лошадиной шее, зигзагами, огибая деревья, весьма эффектно верхом неслась под сверкающими вспышками молнии.
      Итак, я летела вперёд, всей собой ощущая, как конские копыта отсчитывают метры, отделяющие меня от оставленного позади Дарси.
      Нет, я никогда не была хорошей наездницей. Но ездить верхом приходилось то в одной, то в другой биосимуляции – и, наверное, именно это, а никакие не молитвы, спасло меня от смертельного падения, когда из леса мы вдвоём с Кельпи, сквозь бурелом и подлесок, прорвались на поле.
      Конь, начисто забыв про всадницу, заметался по полю, дико вращая глазами. Резкие повороты и изменения курса были явным следствием всё не смолкающих грозовых раскатов, а прижатые к голове уши красноречиво говорили о «любви» капризного питомца Дарси к подобным природным явлениям.
      — Кельпи, хороший мальчик, успокаивайся уже! – изо всех сил кричала я в прижатые к голове животинки уши, пытаясь вложить в собственный голос хоть каплю уверенности. – Ничего страшного, всего лишь ма-аленький дождик! Я не боюсь – и ты не бойся!
      Врала я так безбожно, что, кажется, ранее помянутые египетские и шумерские, проржавшись там, наверху, на своих облачках, грозу решили выключить.
      Хотя, кого я обманываю? Никакого божественного вмешательства не было и в помине, а выключили стихию всего лишь в «Цифрослове». Им же не надо, чтобы главная звезда этого цирка раньше времени скопытилась? Вот!
      Итак, грозу, всё ещё по-прежнему плюющуюся своими молниями-громами, пронесло-таки дальше, а мне, наконец, удалось докричаться до прядающей ушами животинки:
      — Ке-ельпи, зайка, рыбка, сахарный мой, яхонтовый, когда ж ты, гад такой, устанешь? В Китай нам не надо – по крайней мере, сегодня. Тормози, сказала! Стой, малыш!
      Пятнадцатицентнерный «малыш», явно не привыкший к таким ёмким монологам (с Дарси станется с конягой разговаривать! небось, кроме «но» и «тпру» сроду ничего не слышал!), притих, уши от головы отлепил, с яростного галопа мягко перешёл на рысь, а потом и вовсе стал, как вкопанный.
      Свою спасительную хватку, несмотря на собственные посылы коню и, вообще, желанную остановку, я разлепила далеко не сразу. И вот таким макаром мы стояли под всё ещё изливавшимся на наши головы дождём посреди чьего-то (может быть, даже Ларинского, в географии приусадебных территорий я пока не разобралась, да и видимость от дождя как-то поубавилась) поля. Стояли, пока  дождик вовсе не прекратился.
      Разжав затёкшие до судорог руки, я осторожно выпрямилась в седле. Поле зеленело молодыми побегами ржи, искрилось лужами и отразившимся в них солнцем. А ещё над нами выгнулась гимнастической дугой ярчайшая, просящаяся на фото, и сразу в соцсеть, радуга.
      Да, было бы офигенно красиво, если бы не было так же офигенно… холодно.
Как же «здорово», что биосимуляция, как сказано в рекламном буклете, даёт туристу возможность ощутить весь спектр ощущений! Никто особо не задумывается, что под «всем спектром» подразумеваются и жара, и холод, и боль… Всё так всё! На том и стоим.
      Даже разгорячённый скачкой конь меня не согревал! Зато, из приятных новостей: за полем я, наконец, увидела усадьбу, до которой, оказывается, было рукой подать!
      Пристроив в обледеневших руках повод, я осторожно тронула бока Кельпи пятками, направив уставшего жеребца домой. А чтоб занять чем-то клацающие от холода зубы, решила немного… помузицировать.
      — «Выйду ночью в поле с конём, мы с конём по полю пойдём, по бескрайнему полю моему… На фига эта экскурсия коню?»**
      Выбор, возможно, спорный, но подсознание не выбирает! Так что Кельпи заинтересованно слушал песню и послушно шагал вперёд, а я, не забывая поглаживать шею своему новому «другу», согревалась и, попутно, думу думала.
Думала я о том, какую игру затеял наглый шотландец, и зачем ему всё это вообще было нужно. Прикидывается, что потерял память? Ну он же не Камбербэтч! Явно какая-то химия. А как лечить химию? Антидотом, это ясное дело.
      Но куда этот самый антидот вводить, если тело-то, на секундочку, вне зоны доступа? То-то и оно!
      Из доступных средств в моём ассортименте – техники НЛП***, увещевания вкупе с уговорами, и, как по мне, так самое верное средство: мотивирующий пендель. А то придумал тоже: с поцелуями лезть…
      Мысли мои, помимо воли, вернулись к рукам и губам Дарси. Вот и… на фига эта экскурсия коню, я вас спрашиваю?
      Как-то незаметно мы с Кельпи, занятые каждый своими размышлениями, дотопали до парадного крыльца усадьбы Лариных.
      — Танечка! Что это??? – резкий окрик вывел меня из размышлений, да так, что вздрогнули мы оба – и я, и бедный, натерпевшийся стрессу Кельпи.
      На крыльцо высыпала моя «родня» – маман, Ольга, закутанная в извечные шали няня Филипьевна. И все, как зрители на шоу Малахова, заламывали руки, пучили глаза, открывали рты.
      — Маман, поглядите, это же конь мсье Онегина! – вторила Пашет Оленька.    
      — Здоровенная, страшенная скотина! – неизвестно про кого – то ли про коня, то ли про помянутого «мсье» – заохала Филипьевна.
      — А где же сам мсье Онегин? Почему ты одна… и в таком виде? – подытожила суть претензии маман.
      Кинув поводья подоспевшему конюшему, я мешком сползла по крутому боку Кельпи.
      — Макарыч, принимай аппарат, махнул не глядя!**** – пошутила я – и не важно, что шутки не понял никто из присутствующих. Мне – усталой, продрогшей – хотелось только одного: на горшок и в люльку. Хотя, это ж не один, а два. Два в одном, так сказать!
 
      __________________
 
      * Чайльд-Гарольд – герой поэмы Дж.Г.Байрона «Паломничество Чайлд-Гарольда» (1812-1818), упоминается в романе как сравнение с Онегиным.
      ** переиначенный текст песни «Любэ», команда КВН «Союз», 2014 г.
      *** Нейролингвистическое программирование – псевдонаучный подход к межличностному общению, развитию личности и психотерапии.
      **** из к/ф «В бой идут одни старики» (1974 г.).