Напоказ

Джамаль открыл окно, высунулся по пояс наружу и оглядел двор. Погода стояла пасмурная, но довольно тёплая. По небу ветер гнал лёгкие облачка. Накрапывал не по-осеннему мелкий дождик. Людей на улице было мало.
«Надо будет взять зонт. Тот новый» - машинально отметил про себя мужчина, закрыл створку и начал не спеша собираться.

Выйдя через некоторое время из подъезда в своей обычной манере – деловой походкой занятого человека, он увидел, что окрест не наблюдается ни одного прохожего. Сделав мысленный выдох вдоль позвоночника, Джамаль расслабился и отправился дальше, непринуждённо что-то насвистывая. Большой зонт-трость модного в сезоне цвета «мокрый асфальт» с костяной ручкой приятно грел ладонь.

Подойдя к ближайшему универмагу, мужчина заозирался по сторонам надеясь, а может быть напротив, опасаясь увидеть кого-то из знакомых соседей, но на улице по-прежнему было малолюдно. И даже редкие прохожие наблюдались в отдалении, и попасть в их поле зрения Джамалю не представлялось возможным. Он вздохнул, втягивая голову с модельной стрижкой в плечи и сделал шаг внутрь магазина.

В этом был весь Джамаль. Выросший в большой азиатской семье и будучи младшим ребёнком, он с детства был заласкан и зацелован старшим поколением. А если учесть, что и мальчик у родителей, у которых уже было трое дочерей родился единственный – можно понять любовь и заботу, которыми он был окружён. Не понятно скорее другое: как ему удалось вырваться из этих «семейных» объятий при наличии всех родственников… Нельзя сказать, что Джамаль прямо-таки задыхался в таких чрезмерных изъявлениях хм… симпатий. Однако, едва ему исполнилось 18 лет – зрелый возраст для мужчины на востоке – молодой человек под предлогом поступления в столичный университет постарался убраться как можно дальше от подобной опеки.

И всё бы ничего, но к сожалению огрехи воспитания под всевидящим тотальным контролем уже были посеяны в душу Джамаля и очень скоро дали о себе знать.
Все эти: «Ты ж мой красавчик», «Давай-давай!», «Ай, молодца!», «Держи спинку ровно – на тебя тётя поглядеть приехала» и «Вай-вай, как можно маму так огорчать? Ты ведь мамина надежда» - от которых молодой человек сбежал, догнали его и там, куда он перебрался. И хотя он практически не выходил на связь с роднёй, даже здесь в отдалении от них, выходя куда бы то ни было из дому, Джамаль при виде любого мало-мальски знакомого лица, да и в принципе, любого прохожего – автоматически подбирал живот, выпрямлял спинку и вообще старался себя показать с самой выгодной стороны.

Надо ли говорить, что на личной жизни юноши все эти «экзерсисы» отражались не лучшим образом. А именно – к своему почти сорокалетнему возрасту постоянной подругой мужчина так и не обзавёлся. Конечно, кому понравится этакое подстраивание под неизвестный – более того несуществующий – эталон и бесконечное соответствие оному.
Зато Джамаль обзавёлся ещё некоторыми привычками, неожиданным бонусом дополнившие его и без того «дополненную реальность».

Не сказать, чтобы он стал нарциссом, однако привычная «работа» на публику возымела такое действие: Джамаль старался не просто понравиться всем подряд – он выработал привычку в первую очередь нравиться себе. И возможно это было бы не так печально: молодой мужчина обладал приятной наружностью и мускулистым телосложением, если…

Вот об это «если» и разбивалась каждый раз его новая «семейная» лодчонка. Он не умел быть собой от слова «совсем». Вся эта привычка – не то чтобы всем угождать, скорее – стараться соответствовать чужим представлениям о себе. Или о том, каким ему следует быть… нельзя ведь научиться быть тем, кем кажется тебе следует быть, прогибаясь под каждого. Причём, строя эти прогибы лишь на предположениях…

Да, Джамаль совершенно не умел быть самим собой. Возможно, он не знал или, скорее, напрочь забыл кто он такой. Естественно каждая очередная девушка, с которыми – сказать к слову – знакомиться мужчине с его приятной располагающей внешностью пока ещё удавалось, очень быстро понимала, кто её партнёр… или правильней будет сказать: вообще не понимала, кто этот человек. И, через непродолжительное время, попросту исчезала, порой без объяснения причин. Кому объяснять? Пустому месту, неуклюже пытающемуся «зеркалить» её представления о нём же. И он снова и снова оставался один, вновь и вновь разочаровываясь не только в женщинах – в самом себе. И продолжал ходить по одним и тем же граблям, стараясь «улучшить себя» показными атрибутами, в виде модной стрижки или последней модели джинсов…  но на самом деле становясь всё более неуверенным.

Понимал ли он сам, почему с ним это происходит? Трудно сказать… Одно очевидно – мужчина искал причины в себе самом… только немного не там, где следовало.

Что интересно, все эти «подстраивания» и прогибы не отражались на профессиональной сфере в жизни Джамаля. Закончив престижный ВУЗ по малоизвестной на тот момент специальности УИТ, он успешно прошёл собеседование и был принят в приличную контору. И с тех пор небольшими шагами, но уверенно строил карьеру сисадмина. На работе ценили его профессиональные навыки, а некоторые его чудачества – попросту игнорировали, небезосновательно полагая что все айтишники со своими… особенностями.

В этот день Джамалю особенно повезло. Сделав необходимые покупки в супермаркете, он из знакомых так никого и не встретил. И мужчине не пришлось натягивать на лицо свою фирменно-приветливую улыбку, кивая и делая вид что он безумно рад всех их видеть. Выйдя из магазина, снова мысленно выдохнув, Джамаль совсем было расслабился, полагая, что пройдёт вовсе незамеченным, как вдруг его окликнули…

- Молодой человек!

Мужчина резко остановился, привычно втянул голову в плечи и медленно повернулся на голос. Перед ним стояла женщина средних лет. На вскидку, предпенсионного возраста. Аккуратно, неброско одетая, правда что-то в деталях её туалета диссонировало с остальным, выбранным дамой образом… но что конкретно, Джамаль понять не успел, потому как она снова заговорила.

- Да, да, ты! Не крути головой по сторонам: тут кроме нас с тобой всё равно никого нету.

Её выговор тоже показался мужчине немного странным, и снова не удавалось понять, чем именно.

- Иди сюда, - продолжала обращаться к Джамалю как к старому знакомому женщина, хотя он точно знал, что раньше её не встречал. Уж что-что, а память на лица была у него феноменальная.

- Ну, что застыл, как остолоп? Так и собираешься всю жизнь прожить напоказ? А коли нет – бери авоську и за мной! Живо! – прикрикнула она, видя, что мужчина не двигается с места.

Опустив глаза вниз, Джамал заметил, что от неожиданности и удивления действительно уронил сумку с покупками. По тротуару были рассыпаны выкатившиеся из неё яблоки, несколько апельсинов откатилось к мостовой, по которой как ни странно с момента начала разговора со странной дамой (скорее её монолога) не проехало ни одной машины. Мужчина подхватил сумку, рассыпавшиеся продукты подбирать не стал и почти бегом пустился за неспешно удаляющейся фигурой недавней собеседницы.

По пути следования за чудной «провожатой» Джамаль периферийным зрением подмечал и другие странности окружающего пространства. Оказалось, не только прохожие и машины с улиц подевались неведомо куда… также поисчезали птицы и животные. Бродячих собак в их приличном районе, положим, не было, но кошки… Эти вездесущие и всепроворные создания попадались если не на пути, так просто всегда пробегали по своим тайным важным кошачьем делам мимо. Насекомые по началу осени, не сказать, чтобы всюду роились – однако, нет-нет до этого поблизости пролетали… Никого окрест сейчас не наблюдалось. Даже ветер, казалось, покинул эти края, или стих и… наблюдает, что-то будет.

От последней мысли мужчину пробрал по спине холодок. Решив не отвлекаться на постороннее, он ускорил шаг. И правда, женщина шла будто не спеша, однако маячившая впереди фигура всё удалялась, и Джамаль никак не мог нагнать её, хотя уже совсем запыхался от быстрого бега. Тогда он остановился. Как ни странно, фигура дамы словно несколько приблизилась.

Совсем уже ничего не понимая, решив перестать ломать голову над тем, что понять не в силах, мужчина пошёл спокойным шагом. Через некоторое время он нагнал женщину и зашагал рядом. Дама повернула к нему улыбающееся, будто помолодевшее лицо, и Джамаль понял, что именно было «не так» в её гардеробе и не только…. Она менялась. То есть лицо, руки, одежда, даже волосы женщины почти незаметно для глаз изменяли цвет, структуру, что-то ещё. Пока она стояла и разговаривала с мужчиной – уловить эти изменения не представлялось возможным, но когда она пошла прочь, а он догнал её, она уже была совсем иной. И, подметив это, Джамаль припомнил и более ранние изменения. Уже устав изумляться, поняв, что попал… если не в «страну чудес» - к самой чудесатой расчудеснице – мужчина внутренне расслабился, доверившись своему осознанию. Сказать к слову – такого с ним никогда не случалось: полного расслабления и безоговорочного следования себе «внутреннему».

- Ну, что, дружок, - спутница его звонко по-девчоночьи смеялась, а в глазах прыгали весёлые кузнечики (именно так мужчина сейчас её видел), - так-то лучше?

- Что лучше? В смысле… как? – совсем опешив, переспросил он.

- А так: расслабленно, не пытаясь ничему соответствовать.  - она засмеялась ещё звонче. - Да и как тут… Попробуй меня прочитай и угадай, что я думаю о тебе. А я и вовсе не думаю. Что, не ожидал?

Да она и впрямь теперь была совсем девчонкой: длинноногой, с острыми коленками, тонкими руками, торчащими из рукавов мешковатого не по размеру платья цвета спелой земляники.

Всё ещё в немом удивлении Джамаль почувствовал такую лёгкость… такую, что ему захотелось одновременно взлететь и обнять девчонку и всё вокруг. Едва сдержав порыв, мужчина всё же спросил:

- Но кто же ты… дитя? И… где я… мы находимся? – его аналитический склад ума всё отказывался поверить в невозможное и пытался найти боле-менее реалистичное объяснение сверхъестественному происходящему.

Девчушка подошла к Джамалю и взяла его за руку. Мужчина ощутил мятную прохладу летнего вечера и сладковатый привкус клевера на губах. Его обоняние уловило терпкий запах лугового мёда. «Как в детстве» - подумалось.

- Ты теперь знаешь. – сказал ребёнок, по-взрослому серьёзно смотря в глаза мальчика.

Мальчика? Да, Джамаль и был сейчас мальчишкой – озорным и беззаботным, бегающим по майскому лугу вдалеке от душной опеки. Он вспомнил, как однажды улизнув от задремавшей за вязанием бабушкой, провёл самый счастливый в своей жизни день, заводя друзей, играя с ними в прятки, запуская разноцветного воздушного змея и бегая взапуски. Пока родня, сбившись с ног, повсюду искала кровиночку… Единственный день, потому как, найдя чадо, родные замучили его слезами и упреками, мольбами никогда так больше не делать, потому как и бла-бла-бла… прочно привив ребёнку прочное чувство вины и зависимости…

Но не теперь… Вновь поймав то самое состояние, Джамаль ощутил детский восторг.

Мужчина моргнул и открыл глаза. Он стоял на тротуаре с оборванной ручкой пакета в руках, а из пакета катились и катились апельсины и яблоки. Улыбнувшись и расправив плечи, Джамаль махнул в сторону катящихся фруктов рукой. Так и не став собирать рассыпавшиеся продукты, он лёгкой походкой направился к дому. Дождик перестал моросить и выглянуло солнце. Навстречу ему по улице спешили по делам знакомые и незнакомые прохожие, каждый в своих мыслях. Никто не обращал внимание на улыбающегося словно самому себе Джамаля.