Афган всё спишет книга-2 продолжение глава из книг

                ГЛАВА 1
                НЕ ВСЁ ТО ЗОЛОТО, ЧТО БЛЕСТИТ
          Он сидел в аэропорту, в зале ожидания и тоскливо смотрел на посадочную полосу самолётов. Они, то взлетали, то садились,  попеременно меняя друг друга на взлётно-посадочной полосе, такие разные и такие одинаковые.  Мысли, сидящие в голове, напоминали рой пчёл. Он никак не мог свыкнуться с тем, что результаты его многомесячного труда, результаты его бессонных ночей и, как сейчас принято говорить, мозговых штурмов, в буквальном смысле-«ушли в свисток». Вся его, так неплохо задуманная комбинация, вся его кропотливая работа, по выявлению в высших эшелонах армейской иерархии 40 Армии, контрабанды наркотиков, все сопутствующие этому наркотрафику лица, все причастные и даже те, кто хоть когда-либо прикасался к этому, были выявлены и изобличены. Всё было чётко, по-военному, спланировано и весьма успешно реализовано. Все, кто непосредственно участвовал в транспортировке героина в Союз на «Черном Тюльпане» были взяты, что называется, «на горячем…», но сейчас, по прошествии всего лишь одной недели …..отпущены на свободу. Причём с извинениями! Лобода был вне себя от злости, тоски и негодования. У него даже создалось внутреннее сожаление, которое граничило с отчаянием, когда ему на служебный телефон в его кабинете в Кабуле пришёл звонок из Москвы, да ещё оттуда, откуда было вообще крайне неожидаемо-из ПГУ, из Первого Главного Управления КГБ СССР. Это было ПГУ КГБ СССР(Первое Главное Управление КГБ СССР)--управление внешней разведки КГБ, которое практически никогда не светилось, ни в каких пересечениях с ними, военными контрразведчиками-«особистами». Не смотря на нахождение под одной крышей, всемогущим КГБ, их управления занимались совершенно разными направлениями и деятельность «особистов», крайне редко и то, в редком оперативном интересе, пересекалась с элитой КГБ-разведкой. И тем более был удивителен звонок оттуда, из Москвы и с той огромной высоты положения звонившего, чтобы вот так, просто по телефону ЗАС, минуя всяческие преграды и секретные заслоны в телефонии, ему, простому «особисту», пусть и начальнику отдела армии, позвонил заместитель начальника ПГУ…Это, если рассказать кому-то из посвящённых, отдавало художественным свистом на похоронах! Слишком разными были уровни субординации. А в КГБ очень хорошо знали толк и в секретности и субординации. И тем ещё более интересным, был такой звонок. Но что самое интересное, суть беседы могла быть передана ему по своим каналам, без выхода напрямую из Москвы. Но, тем не менее, что произошло, то произошло! Сейчас он детально и с нескрываемым раздражением и какой-то щемящей тоской и сожалением вспоминал состоявшийся разговор. Подняв трубку, он услышал в ней несильное потрескивание, с характерным бульканьем аппаратуры связи. Слышимость была отвратительной. На том конце, телефонистка поинтересовалась условным кодом, слышит ли её абонент, затем сказала, что соединяет с абонентом с позывным «Кедр». Лобода даже не представлял, кто может быть с таким позывным в ЕГО управлении, но, не смотря на это, представился своим позывным и добавил, «слушаю Вас». На том конце трубки, среди лёгкого треска и бульканья, появился голос. Это был голос, судя по всему человека лет пятидесяти-пятидесяти пяти. Очевидно, что он курил, поскольку в процессе разговора он несколько раз кашлянул и извинился. А кашель был очень похожий на кашель активного борца с никотином.
-«Это «Кедр. Я правильно понял, что меня соединили с «Метрономом»?
- «Да, это я, -на той стороне послышался кашель, затем извинившись, «Кедр» продолжил: Не удивляйтесь, что я Вам звоню напрямую, но время не ждёт и я только что узнал, что у Вас недавно были события, о которых не говорят, но события очень важные. Именно поэтому, -он опять стал кашлять, затем вновь извинившись, вернулся к разговору-Так вот, наши интересы причудливым образом пересеклись и я Вас завтра жду с докладом по известным событиям у себя. С «Базальтом» всё согласовано. Жду! Всего доброго!» С той стороны трубку положили, даже не убедившись в том, услышал он последнюю фразу или нет. Сразу же в трубку подключилась телефонистка и спросила его, закончился ли разговор? Он ответил, что «Да, спасибо…» И задумчиво положил трубку. Тут же не выходя из кабинета, он позвонил по ВЧ в Ташкент и, попросив у своего начальника пару минут на разговор, передал ему в двух словах суть беседы с Москвой. Оказалось, что тому уже позвонили и генерал его ждал завтра утром, первым же бортом из Кабула-в Ташкенте. Лобода поинтересовался у своего начальника, брать ли что-то с собой, документы, может быть что-то для пояснения или ещё чего-то, на что генерал ответил, что потребуются только документы по реализации по наркотикам в цинковых гробах, ну и может быть какие-либо проездные.. Это поставило окончательный знак вопроса в его логических поисках размышлений о звонке из Москвы. По этому делу!
«Вот это поворот! Я не успел ещё провести дело по канцелярии, собрать его в одну папку, назначить следователя, а они в Москве уже всё знают и больше того, они уже действуют, да, причём на каком уровне! Если люди такого уровня, не шифруясь, звонят какому-то полковнику в Кабул, и требуют его лично «на ковёр» в Москву, значит я сильно наступил им на мозоль своими задержаниями. Сильно наступил!»  Лобода понимал, что если бы здесь не было какой-то личной заинтересованности звонившего генерала, да ещё и который своим звонком, как бы намекал, что посредники для их беседы не нужны, тогда это дело пустили бы обычным путём, через канцелярию, следователя и вообще через всю формальную рутину его работы. А здесь не просто оперативно, а МГНОВЕННО СРЕАГИРОВАЛИ, чтобы дело не смогло разрастись, обрести отработанную железобетонную доказательную базу. А отсюда и приватность звонка и личные вызовы на ковёр в Москву!
  Лобода сидел в раздумии и безо всякого интереса смотрел в огромную витрину аэропорта за постоянно движущимися по взлётке самолётами. Снаружи ярко светило ташкентское солнце, но в помещении, не смотря на это, было прохладно и очень комфортно. Провожая взглядом очередной взлетающий самолёт, в отражении витрины он увидел мужчину, который сидел метрах в десяти позади от него, в кресле и читал журнал. Не убирая взгляда с отражения, полковник провёл его немного дальше и, как и ожидал, увидел другого человека, который тоже читал прессу и нехотя, в перерывах, оглядывал зал ожидания. Но от полковника не ускользнуло, что эти люди приглядывают именно за ним. Нет, они нигде не прокололись, всё было организовано весьма пристойно, за исключением напряжённых поз наблюдателей, которые, не смотря на кажущуюся расслабленность, сидели будто бы взведённые пружины, в любую секунду готовые разжаться и броситься бегом, прыжком и вообще немедленно начать действовать.  Для обычного человека, их позы, положения рук, ног, тела, головы, выражение лица, вообще ничего не выдавали, однако полковник, очень явственно, буквально спинным мозгом почувствовал школу, школу контрразведки, где его, очевидно точно так же, как и его визави, учили безошибочно определять с первого взгляда слежку или как в их среде, на их сленге-«хвост» или «ноги».
  «Меня уже опекают», подумав это, Лобода распрямился в своё предыдущее положение и стал делать вид, что наблюдает за взлетающими самолётами. Сам же, в отражение в стекле, рассматривал полупустой зал, в надежде встретить ещё кого-нибудь, из натренированных наблюдателей, чтобы представлять себе общее количество соглядатаев. Пока, на горизонте были только эти двое, но вдали, возле автоматов с газировкой, «тёрли шкуру» ещё двое молодых людей, которые, казалось, наперегонки стремились выпить всю воду из этих автоматов, наполняя себя двумя-тремя стаканами ледяной газированной воды. «Хотя чему удивляться? Я же в управлении получил проездные, командировочные. Там они и встали на мою «лыжню». Молодцы. Но всё-таки немного переигрывают. Уж больно напряжены».
  Лобода встал с кресла, потянулся, присел, разминая затёкшие ноги и встал лицом к залу, оглядывая ленивым взглядом, весь зал. Аэропорт был двухярусный и со второго этажа, на котором он сейчас находился, очень хорошо был виден нижний ярус. Стойки регистрации, после объявления о посадке стали наполняться людьми, которые неспешно подавали документы и билеты на стойку регистрации, затем ставили свой багаж, беседовали с кассиром и, получив посадочный талон, отходили чуть дальше на проверку через рамку металлоискателя. Полковник, не останавливая ни на ком взгляда, осматривал зал, делал он это с нарочитой ленцой, дабы показать своим визави, что он расслаблен, спокоен и просто убивает время до рейса, который был ещё аж через два часа. Выйдя из управления, от генерала, он хотел побродить по городу, но на улице была нестерпимая жара и сильно нагреваться не хотелось и потом он был с документами, лежавшими у него в дипломате, который он ни на секунду не выпускал из рук. И вот после такого лениво-беглого осмотра зала, переведя взгляд на уровень второго этажа, параллельно отметив, что те два водохлёба, уже с удовольствием тоже читали газеты, буквально напротив него, он перевёл своё внимание в сторону автоматов, где они только что пили воду и буквально наткнулся, физически почувствовав неприкрытый интерес, на пару глаз, какого-то парня в футболке с надписью Шахрисабз на узбекском языке, который стоя у автомата с газировкой, её не пил, а просто имитировал наполнение. А сам, даже не скрываясь, очень внимательно наблюдал за полковником. Не за залом или за самолётами, а именно за Лободой! Это очень озадачило и одновременно обеспокоило полковника.
 «А это ещё кто? Он явно не из наших. Даже не шифруется и уж очень откровенно смотрит на меня.»-Лобода неспешно отвёл взгляд, продолжая рассматривать зал, но мысль о ещё одном контролёре, да ещё и судя по всему представителе другой группировки, его насторожила. Ну, ладно свои, те просто обязаны его проводить и доложить, что он благополучно улетел с документами, но откуда «нарисовался» этот персонаж. Полковник стал проигрывать варианты, кто бы ещё мог им интересоваться в связи с предстоящей поездкой в Москву? В принципе при такой утечке информации и оперативных возможностях, его могли «пасти», кто угодно. Но самое неприятное, если бы это были люди из группировки наркокурьеров, которые знали, что он везёт весь материал по «черным тюльпанам» в Москву. Ведь как-то же генерал из ПГУ узнал обо всём? А что им мешало иметь своего человека и там, в Москве или же здесь на месте? Это конечно осложняло ситуацию, но не будут же они его здесь грабить или отбивать его дипломат с документами? Они же должны понимать, что его опекают не только они, но и свои. Хотя свои «топтуны», по правилам, никогда не вмешиваются в наблюдаемую ситуацию, если не дадут команду, у них совершенно другие задачи. Сидя сейчас на своём кресле. Он размышлял, что ему надо будет предпринять, если вдруг, всё выйдет за рамки простого перелёта. Явно свои, с ним не полетят, если конечно никому заранее не поставлена задача, проконтролировать его до дверей ПГУ в Москве. А зачем  это им? Они работают по рядовому, обычному этапу контроля -провести до самолёта и всё. Обычная рядовая командировка. Никаких особенных осложнений он не ожидал. Таких командировок было очень много, но такой «опеки» не было никогда. О ЧЁМ ЭТО ГОВОРИЛО? Прежде всего О ТОМ, ЧТО обе ЭТИ ГРУППИРОВКИ НЕРВНИЧАЮТ.  Оно и понятно, если стали звонить из Москвы и причём из такого ведомства, то это первый признак того, что мы расшевелили улей! Но, чтобы на таком уровне, да ещё были «в деле» такие большие люди… Все те, кто «пас» его нагло и не стесняясь, скорее всего, это люди непосредственно участвующие в наркотрафике. Как ни странно, но и те и другие играют по одну сторону, а ему отдана роль, играть на другой стороне. Интересно, они согласованно это делают, или у них нет единого управления? Ну ладно, с этим разобрался! Что делать-то?
      Лобода отлично понимал, что здесь в аэропорту самое лучшее место его убрать, а документы забрать и уничтожить. «Тогда никакого дела нет! Нет ни курьеров, нет ни виновных, ни ответчиков, ни подсудимых, ни осуждённых! Никого! Ну про осужденных и подсудимых, я конечно очень сильно погорячился, очень! Ещё чернила, как говорится, не просохли, а из Москвы уже такие движения! Видимо меня должны брать в оборот на переезде. Хотя могут и в Москве! Там людей больше. Затеряться проще…» У него мозг работал в автоматическом режиме. В режиме компьютера. Отсекая любые, даже самые мало-мальски сомнительные ходы противника, он анализировал своё положение. «Брать они скорее всего должны меня в толчее, либо у стойки регистрации, либо после выхода из самолёта. До или после, везде менты. Они не в курсе и любой шум, ни конторе, ни уж тем более этим смуглым ребятам не нужен -вОни будет больше. Все, скорее всего, произойдёт в Москве. Здесь, этот «Шахрисабз»-как его мысленно обозвал для себя полковник,-вряд ли будет действовать в одиночку, а подмоги у него на данный момент, очевидно нет. Но ведь «ещё не вечер», как поётся в одной песне этой шепелявой белой моли и вытараски, Лаймы Вайкуле. Ещё не подошло время вылета. Может быть, в эту самую минуту, их «скорая помощь» на всех парАх уже летит сюда? Судя по всему, они меня «срисовали» на выходе из управления. И если наши конторские «топтуны» действовали формально с подачи нашего генерала, как бы в подстраховке, то эта публика, не имея никого рядом со мной, кто мог бы забрать у меня документы, по дороге в аэропорт, решила отправить кого попало, а потом, уже здесь, по ходу пьесы решать, что со мной дальше делать? Ну что, возражения есть?» Мысленно поспорил сам с собой чекист. По всему выходило, что в этом споре он выиграл. Пока!
   Лобода, как всегда, как его учили ещё в ВШ КГБ, проигрывал варианты с обеих сторон. В этих размышлениях он сидел на втором этаже Ташкентского аэропорта и ожидал свой рейс. Так! Ну, «во-первых, ни те ни другие не хотят, чтобы документы остались у меня. Выяснить сейчас, где меня будут «вертеть» или вообще ликвидировать, что совсем не исключено, я тоже не знаю, поэтому: первое, что мне нужно сделать, это технично уйти от обеих команд. Куда? Ну, наверное классика-туалет, комнаты техперсонала или ещё какие-то помещения. Итак, чтобы самому не нервничать, не нервировать моих соглядатаев и сымитировать мою полнейшую неосведомленность о том, что они меня «ведут», схожу ка я в киоск и куплю газетки». С этим решением он встал с кресла и медленно пошёл в сторону газетного киоска. Тотчас все его сопровождающие повскакивали с мест и стали расходиться в разные стороны, располагаясь так, чтобы в случае чего, блокировать его передвижение в любую сторону. И смуглый «Шахрисабз», тоже пришёл в движение и стал усиленно набирать воду в стакан. Не двигаясь дальше киоска, Лобода купил «Комсомолку», «Вечерний Ташкент» на узбекском языке и ещё несколько газет и тут же, на прилавке киоска, уложил их в дипломат. Затем, неспешно направился в сторону туалета.  За ним пошли сразу три человека, двое «топтунов» и «Шахрисабз» открыв дверь туалета, Лобода зашёл в кабину. У него было несколько секунд, чтобы поменять документы в папке, на прессу, которую он только что купил. План был, конечно же, так себе, но в таком плотном кольце опеки, он ничего другого не смог придумать. «Ну не идти же к ним и сдаваться?»
   Едва он закрыл на замок дипломат, вынув предварительно из него все документы и засунув из себе за пазуху, в дверь туалета вошли двое. Один «топтун» и «Шахрисабз». Лобода вышел из кабины и, поставив дипломат на пол, стал тщательно мыть руки. Двое вошедших были у него за спиной, но он мог их видеть в висевшее на стене зеркало. Он тщательно, никуда не спеша, помыл руки, просушил их автоматом-сушилкой, затем достал из кармана расчёску и начал причёсываться. Два вошедших с ним соглядатая, сымитировав поход в туалет, по малой нужде. Затем встали с ним рядом мыть руки, при этом «Шахрисабз» оказался ближе к выходу. Он наклонился к крану с водой и набрав в сложенные ладошки воды, резко плеснул её Лободе в лицо, причём от неожиданности полковник даже охнул и понял, что его сейчас этот смуглый парень, либо нокаутирует, либо сразу «замочит», но после «оха» Лободы, «Шахрисабз» схватил чемодан и в два прыжка оказался возле входной двери и был таков. Там, за дверью, был второй «топтун» и стоя метрах в двух от входа, рассматривал зал ожидания, стоя спиной к двери туалета. Дверь резко открылась, но не издав никаких дополнительных звуков, кроме хлопка при закрывании, привлекла внимание стоявшего, на что он обернулся. В это мгновение «Шахрисабз» уже сломя голову летел по лестнице вниз к выходу из аэропорта. Первый наблюдатель, зашедший в туалет за Лободой выскочил за «Шахрисабзом» и коротко бросил напарнику, «Берём!» буквально  сметая всё на своём пути, побежал за беглецом. Но у того было видимо отменное здоровье, если все четверо «топтунов»(двое остававшихся на блокировке, тут же присоединились к догонявшим «Шахрисабза») бежавшие за ним через всю привокзальную площадь, догнать его не смогли. Тот рыбкой влетел на заднее сиденье поджидавшей его «девятки» и машина, сильно заюзив, умчалась в сторону города. Все четверо разом остановились и стали оглядываться--к ним уже на всех парах летела оперативная «Волга». Весь кортеж сопровождавших Лободу соглядатаев, исчез в погоне друг за другом. Он, не теряя времени, опять купил в киоске газету и спустившись в цокольный этаж , нашёл автоматическую камеру хранения. Завернув в укромном уголке все документы в газету, он положил в ячейку пакет и тут же бегом бросился к стойке регистрации. Время уже подходило к тому, чтобы лететь в Москву. Логика в том, что он скинул документы, была. Сейчас эти «налётчики» будут гоняться по городу, чтобы в результате всех погонь, открыв его дипломат, ознакомиться с последними новостями в папке с прессой, даже на двух языках. Что будет потом? Скорее всего машину найдут, в конторе умеют это делать быстро, найдут и «Шахрисабза», который поведает доблестным чекистам сказку о том, что его попутал бес и он решил украсть в туалете у мужика дипломат. Конечно же, его повезут в контору, будут его крутить, но процентов 99, что за ним ничего, кроме этого стибренного в туалете чемодана, из криминала не будет! Его передадут ментам. У них, он, скорее всего откупится и его просто пинком выкинут из отделения. Всё! Но какой же был интерес у Лободы, делать все эти фокусы? Он прекрасно понимал. Что его могут, а скорее всего, так и будет, взять в оборот в Москве. И если он бы туда ехал с этими документами, то его по дороге из аэропорта, свои бы тихонечко и увезли в лес и там прикончили или в лучшем случае, запугивать стали бы и стращать. Но документы-то забрали бы в любом случае, однозначно. А сейчас он смело может ехать к генералу-разведчику и пытаться выведать у того степень его заинтересованности в этом деле. Он конечно же себе дал наиболее благоприятный расклад, в отношении себя, но обстоятельства для генерала поменялись. Наверняка ему доложат, что была попытка захвата документов, но была пресечена и он, Лобода, улетел в Москву к генералу.  Что это давало ему, Лободе? Это давало, прежде всего, огромный выигрыш по времени. Пока туда-сюда, но у него есть кое-какие мысли в отношении дальнейшей судьбы документов. Всё сейчас зависело от встречи в аэропорту Москвы и встречи с генералом.
   
  Самолёт плавно коснулся посадочной полосы, прокатился немного и дал турбинами реверс. От этого все сидевшие в салоне пассажиры, стали упираясь коленками, сползать в сторону спинок впереди сидящих пассажиров. По самолёту стали слышны покашливания и возгласы восторга. Сидевший рядом молодой парень, дремавший до этой минуты и даже не расстегнувший привязного ремня, от неожиданности вздрогнул и заспанным голосом произнёс, «что уже прилетели?» улыбнулся и, посмотрев в иллюминатор, потянулся одними ногами. «Наконец-то я дома!»
   Самолёт замедлил ход и стал выруливать по полосе вслед появившейся машине сервисной службы, на кабине которой мигала оранжевая мигалка и ярко светилось табло, на котором на английском языке было написано-«следуй за мной». Люди оживились, стали потихонечку собираться, смотреть вокруг, не оставили ли они чего-либо. В динамиках прозвучал радостно-счастливый голос стюардессы, который сообщил, что полёт завершён и к выходу пассажиров пригласят после остановки судна, а до этого времени просит никого не покидать своих мест. Это объявление не сильно повлияло на послушание людей, которые уже стали вставать со своих мест и пытались достать свои вещи из багажных ящиков над головой. Полёт завершён.
    Полковник, сидя на своём кресле, размышлял о том, насколько сейчас ему опасно находиться среди людей и стоит ли выходить из самолёта, в числе первых или наоборот последних.
    Наконец самолёт подъехал на указанное  ему сервисной машиной место и остановился. Турбины отключились и в салоне сразу стало значительно комфортнее от отсутствия шума с улицы. Но шум в салоне от ставших разговаривать  людей, только нарастал. Люди уже встали со своих мест и, не смотря на предложение стюардессы, оставаться на своих местах, уже были готовы выходить. Но трапа ещё не было. Он только ехал к судну. Лобода мельком посмотрел через плечо впереди сидящего пассажира в иллюминатор и увидел, что к самолёту подъехала чёрная «волга», прямо к самому трапу. Визгнув тормозами, резко встала. Из машины вышли два человека. Они были в гражданке. Но по их поведению и осанке, любой мало-мальски понимающий человек сразу обнаружил бы в них военных или очень хорошо натренированных спортсменов, которые пружинистыми шагами подошли к краю подъехавшего трапа и стали ждать своего пассажира. Лобода понял, что это за ним. Страха не было. В конце концов, ликвидировать его было не за что. И потом, о его прибытии знали и в Ташкенте и здесь в Москве. Знали на самом высоком уровне. А иначе, как могло произойти согласование. И всё-таки он волновался. Нет не боялся, а именно волновался. Как его встретит этот большой генерал. Всё ли он сделал для того, чтобы хоть как-то подстраховаться и в то же время не вылезти с этой своей страховкой…
   Пассажиры почти все вышли. У него за спиной оставались два-три человека. А все остальные уже были в автобусе для перевозки в здание аэровокзала.  Последние пассажиры потянулись к выходу. Стюардесса, вежливо улыбаясь, прощалась со всеми. Наконец подошла очередь полковника, он тоже попрощался и пружинистой походкой стал спускаться с трапа.  Увидев Лободу, двое, стоявших у трапа оперативников напряглись и стали ожидать, когда он спустится. До конца трапа оставалось каких-нибудь метра три ….