Стрела

Стрела всегда была хорошей девочкой. Приносила тапки и журналы, выполняла различные команды ради того, чтобы ещё раз услышать смех своего хозяина, такой громкий и завораживающий. Она никогда не скалила клыков на него, не кусала и не лаяла – просто смирялась, исполняла всё, что требовалось от примерной собаки, бесконечно любила и уважала своего человека. Но хозяин почему-то обращался с ней необычно – закидывал мячики как можно дальше и выше: один раз Стрела даже подвернула лапу, залезая по лестнице на крышу сарая; выгонял зимой на улицу в самые снежные и холодные дни. Может, он просто не знал, что питбули плохо переносят мороз?


В любом случае, хозяину было известно о том, что у Стрелы была сильная аллергия на пшеницу. Иногда он клал этот злак ей в миску, заправлял мясным кормом, перемешивал и с невозмутимым видом ставил тарелку на пол, позволяя собаке съесть содержимое. Хозяин, наверное, думал, что питомец не знает об этом небольшом «подарке», и потому так резво поедает своё кушанье, но Стрела всегда была осведомлена о том, что ожидает её в тёмно-коричневой миске с именной гравировкой. Виляя тонким бело-бежевым хвостом, она ела мясное рагу, всеми силами стараясь избежать золотистых колосков, перемешанных с покупной крольчатиной. Но это было непросто. Через несколько минут после злосчастного ужина кожа питбуля начинала ныть и зудеть, морда покрывалась испариной. Хозяин, с ухмылкой поглядывая на любимицу, падал на перешитый диван, закидывал в рот сигару и, время от времени стряхивая пепел на дешёвый журнальный столик, наблюдал за ползающей по деревянным доскам собакой, скулящей и обдирающей кожу о твёрдое напольное покрытие.


Он многое рассказывал Стреле в такие вечера – что некий Марк «выпнул его из офиса», а Кристина «бросила и разбила сердце». Собака не могла поверить, что такой замечательный человек, как Кристина, сможет причинить вред её хозяину. Ведь она всегда была так добра со Стрелой, чесала за ушком, играла мячиком и приносила резиновых цыплят, которые тотчас превращались в разноцветные ошмётки под натиском мощных челюстей питбуля. Но когда эта девушка перестала навещать хозяина, тот сильно изменился. Даже перестал уходить каждое утро на работу, как это бывало раньше. Сначала собака радовалась тому, что сможет ещё больше времени проводить со своим человеком – но тот вовсе не хотел заниматься ей. Хозяин подходил к тёмно-бардовому комоду, доставал бутылку с серебряной этикеткой и выливал непонятное для Стрелы содержимое в большой стеклянный стакан на высокой прямой ножке. Когда жидкость полностью поглощалась, от хозяина начинал исходить неприятный жгуче-сладкий аромат, разлетающийся по всему домику. Тогда он начинал плакать и что-то кричать, хватал всё ещё страдающую от аллергии собаку и пытался прижечь о её бок сгорающую сигару, когда та вырывалась и бешено носилась по комнате, лишь иногда поскуливая от всё же повредившего её кожу бычка. Стрела забивалась под тёмно-бардовый комод, прижимаясь к стене и заслоняя передними лапами и так заложенный от аллергии нос. 


И сегодня был такой же случай. Светло-кремовая собака, перебирая костлявыми лапами, залезла под комод, надеясь на то, что этот деревянный ящик защитит её от гнева хозяина. Обычно человек просто плевал в её сторону и уходил на кухню, вставал возле полуоткрытого окна и закуривал очередную сигару. Светло-серый дым распространялся по двору, обволакивая груду металлолома и свалку шин, которые здесь уже несколько лет собирали грязь. Но сегодня хозяин не остался у раскрытой форточки – он вышел из комнаты на улицу и начал искать что-то в куче запчастей, попутно ругаясь и сплёвывая чёрный пепел. Животное чутьё подсказывало Стреле, что ожидать от этого можно только самого плохого. Она ещё сильнее вжалась в деревянную стенку, щуря светло-ореховые глаза в сторону открывающейся вновь двери. Острая железная палка с лёгкостью пролезла в щель между полом и комодом, проткнув плечо собаки. Стрела злобно зарычала на автодеталь, кидаясь на неё с раскрытой пастью. Лезвие мгновенно рассекло верхнюю губу питбуля, орошая дубовый пол буро-красной жидкостью. Не разжимая челюстей и хрипло рыча, Стрела выползла из-под комода, яростно буравя взглядом ненавистную палку. Лезвие выскользнуло к потолку, ещё сильнее разодрав морду собаки. Железное остриё, покрытое кровавыми пятнами, въелось ей в макушку, заставив издать тяжёлый звук. Собака упала в агонии на дощатое покрытие, развозя дёргающимися лапами собственную кровь.

Стрела лежала в ветхой сторожке, забитой всевозможным хламом, со связанными лапами и челюстями. Медленно приходя в себя, она смогла опознать местный склад, где односельчане хранили ненужные в данный сезон инструменты или сушили плоды и семена, предназначенные для посадки или съедения. Сквозь запылённый душный воздух собака заметила розово-серый чеснок, нанизанный на леску и болтающийся у потолка. Лапы Стрелы затекли от стягивающей их ткани; она чувствовала отдающий железом запах крови, исходящий от повязки, которой были опоясаны её челюсти.
Собака еле слышно заскулила, переворачиваясь с раненого бока на живот. Зачем палка набросилась на неё? Столько лет лежала в общей куче, и вдруг внезапно обозлилась! И почему хозяин не попытался оттащить палку, ведь он мог сделать это своими руками, теми же руками, которыми наливал непонятную бурую жидкость из бутылки в тот длинный ребристый фужер, бросал многочисленные теннисные мячики, стряхивал пепел с сигареты, которыми он… держал эту палку? Зрачки ореховых глаз сузились – собака повернула голову, озираясь по сторонам и проверяя заброшенный сарай, чтобы никто не смог оказаться здесь и проследить за её мыслями. Хозяин держал палку? Это он так изранил свою собаку? Стрела зажмурилась – она осознала то, чему упорно отказывалась верить последние месяцы – хозяин не любит её.
«Ах, если бы у меня была лишняя лапа, чтобы выбраться», - подумала она, сжимая клыки, и всю морду вновь исказила страшная боль. Железный запах ударил в нос собаке. «Я бы убила его, загрызла на месте… Какой же глупой и наивной я была!» - думала про себя Стрела, пока её истёрзанное тело вновь пробирала горячая дрожь. «Как жаль, что я не так зла и коварна, как мой бывший хозяин. Молю тебя, мать-природа, пошли мне ту часть ненависти и ярости, которая нужна для мести… И дай шанс расправиться с истязателем, сотворившим подобное», - она вновь осмотрела связанные лапы, роняя голову на пол от бессилия.

Три окровавленные повязки валялись на старых длинных досках, простилающихся по всему обветшалому помещению. Вяло пошевелив лапой, Стреле показалось, что она действительно свободна. Осторожно перекатившись на бок, она заметила, что раненое палкой плечо больше не ноет, да и пульсирующая боль в макушке тоже не тревожит её. Размытое изображение в глазах приобретало более яркие, чёткие силуэты – Стрела заметила, что с её телом что-то не так. Лапы были лысыми и длинными, с растопыренными тонкими пальцами без когтей; она сама стала куда выше. Длинная светло-пшеничная шерсть свесилась с головы на плечи и морду, мешая глазам наблюдать за странностями, происходящими в этой кладовой. Стрела, подняв тяжёлую голую лапу, коснулась вьющейся шерсти, закидывая её за плечи. Она осторожно приподнялась, держась за деревянную стену, и к удивлению обнаружила, что может теперь передвигаться и на двух задних лапах. Сделав пару шагов к серебристой лопате, которой люди сгребают снег зимой, Стрела повернула её в свою сторону. На неё смотрел худощавый человек среднего роста, со светлыми кремовыми волосами и рассечённой губой. На макушке виднелось алое пятно, закрытое с одной стороны частью причёски. Но Стрела узнала себя – по мрачным ореховым глазам, по мускулистому животу и рукам, полученным во время интенсивных тренировок. Она развернулась и заметила старое, пошитое заплатами платье, валяющееся в коробке. «Почти, как у Кристины», - подумала она, подбирая предмет одежды и засовывая в него голову. Платье было велико и мешками свисало со Стрелы, но она знала, что люди не ходят по улице раздетыми. Тронув чёрную железную ручку, она поняла, что дверь не поддаётся. Но для сильного подготовленного человека ничего не стоит выбить шаткую полусгнившую дверцу, мешающую выйти наружу, верно? Стрела думала также. Надавив на неё всем торсом и оскалив зубы, она заставила дверь сорваться с петель и упасть на сухую пепельно-коричневую землю.


Женщина вышла из кладовки, озираясь по сторонам. Её окружало бесконечное злаковое поле, казавшееся светло-серым или даже синеватым из-за ночного неба. Она знала эти места. Если долго идти прямо, то окажешься у мелкой зигзагообразной речки, в которой Стрела обожала нырять, будучи собакой. Но сейчас к купанью совсем не лежала душа – женщина обошла шаткую сторожку и направилась в обратную от неё сторону; к дому своего бывшего хозяина. Тонкая, увядшая от лунной тени трава касалась босых ног, но Стреле было всё равно – она уверенно двигалась к далёкому одноэтажному домику с целью совершить правосудие. Синее беззвёздное небо сменялось розово-белыми проблесками у самого горизонта, предвещая о скором наступлении рассвета.


По пути Стреле попался лишь одинокий мальчик-пастушок, играющий возле дерева со своей рыжей колли. Женщина холодно посмотрела на растерявшегося паренька, прижавшегося к своей лохматой защитнице. Собака странно оглядывала Стрелу, внюхиваясь в воздух и обеспокоенно скуля. В ответ бывший питбуль лишь ухмыльнулся, продолжив свой путь.


Она уже может видеть каменистую тропу, по которой носилась туда-сюда при возможности свободного выгула. Красный металлический забор окружал прямоугольный участок, где находился старенький кирпичный дом. Стрела подошла к вечно приоткрытой двери и толкнула её от себя. Жёлтый свет ночника вырывался из двух небольших окошек, как и беглый шум включенного радио. Женщина, нахмурив тонкие брови, подошла к стене и взглянула через одно из стёкол вовнутрь – тело, одетое в чёрные брюки и чёрную рубашку, возлежало на пыльном поломанном диване с раскрытой газетой на лице и бутылкой коньяка в свободной руке. Стрела сжала от злости челюсти, игнорируя нарастающую от пореза боль. Она приблизилась к куче металлического хлама и начала поиски железной палки. Такой же острой, холодной и кровожадной, какой были оставлены шрамы на её теле. Одни непонятные запчасти, огромные гайки и краны – Стрела даже перестала обращать внимание на создаваемый ей шум.

- Эй, - из окна разнёсся хриплый голос. Женщина инстинктивно повернулась на источник звука,  скаля острые клыки и буравя жёлтыми глазами до боли знакомое лицо с кусками невыбритой щетины.

- Ты чего тут забыла? Пошла вон, а то ментов вызову, - отозвался с видимым опасением мужчина средних лет, наблюдая у себя во дворе побитую женщину в рваном балахоне, копающуюся в куче мусора.

- У меня есть… дело, - прорычала Стрела, бросив рыться в запчастях, - по части вашей собаки.

Мужчина нервно вздохнул, оглядевшись по сторонам. Эта, наверняка, из какой-нибудь двинутой секты по защите животных. Упаси Бог, расскажет ещё в прокуратуру. Поставив стеклянную бутылку обратно в шкафчик, он недовольно зыркнул через окно во двор. Женщина с разбитой губой и окровавленной макушкой всё ещё стояла у стены, гипнотизируя его. Сдавшись, хозяин прошёл в прихожую и дёрнул засаленную ручку, отворив входную дверь. Странная незнакомка взошла по ступенькам в небольшой коридор, нарочно задев корпусом мужчину. Тот поморщился, косо проводив её взглядом.

- Твоя собака была найдена в местной кладовой с разорванной мордой и пробитым черепом, - оповестила Стрела, исподлобья глядя на хозяина дома.

- Да, так и есть. Пришлось засунуть её туда, пока легавые не приедут… ну, это, разбираться. Этим вечером дом решили грабануть, ну, сука отважно сражалась, за что поплатилась жизнью, - мужчина посмотрел в потолок, доставая из кармана сигару и вставляя её в рот. – Очень больно находиться в одном помещении с убитым домашним любимцем, - он сжал губы так, что они превратились в белую тонкую полоску.

Стрела обошла кучу грязной одежды на полу, приготовленную к стирке. Она стряхнула крупицы земли и песка, оставленные огородными ботинками хозяина, с выцветшего дивана и села на примятую подушку. Мужчина фыркнул, плюнув пепел, и приземлился рядом со своей гостьей.

- Ходили слухи, что вы травили собаку пшеницей и выкидывали спать на улицу в зимние вечера, - проговорила Стрела, смотря на липкий от пролитой выпивки пол.

- Слухи на то и слухи, чтобы лишь ходить, летать, порхать, - ухмыльнулся тёмноволосый мужчина, - собакам делают кашу из пшеницы – какая тут травля? А на улицу она выходила лишь… ну, по собственному желанию, - он потушил сигарету о ножку столика, после чего сложил загорелые руки на груди.

- Ты ударил её лезвием по голове, - рявкнула Стрела, игнорируя хитроумный взгляд.


- Что за ересь, - отмахнулся мужчина, - её убил один из воров, после чего забрал мои деньги и смылся восвояси.
Стрела встала с места и, легко внюхиваясь в воздух, прошла к красно-бурому шкафчику. Немного изучив запахи возле него, она наклонилась и вынула из-за задней стенки железную палку с грязными бардовыми остриями.
Человек на диване приложил кулак ко рту и зажал его зубами, дабы не выдать истинных эмоций. Кисть покраснела от отметин зубов, и лишь тогда тот отдёрнул её от лица, отряхивая от слюны и редких капелек крови.


-  Уголовники так непредусмотрительны, - процедил он, осторожно вставая с дивана, - зато теперь больше шансов, что мразь, убившую мою собаку, найдут и засадят за решётку. Присядьте, я абсолютно уверен, что их арестуют. Надо отпраздновать вашу бдительность и весьма острый нюх, - хозяин приподнял уголки губ, одарив собеседницу лёгкой улыбкой. Он подошёл к шкафчику, открывая дверцу и вытаскивая оттуда ещё не тронутую бутылку виски.

- Ну же, вас очень волновала судьба моей собаки, и теперь мы её выяснили  – она будет отомщена законом, - провозгласил хозяин, дотронувшись свободной рукой до спины собеседницы, приглашая присесть на диван.


Стрела заметила, что палки уже не было у неё в руке. Она пыталась высмотреть её, вертя головой, и обнаружила железку на коленях хозяина, разливающего выпивку. Она с недоверием и боязнью глянула на тёмно-бардовый шкаф с распахнутой дверцей. Закрыв глаза, Стрела прошла к журнальному столику и села напротив него, побоку от хозяина. Тот протянул ей наполненный наполовину фужер и слегка склонил голову, посматривая на свою гостью. Залпом опустошив ёмкость, мужчина прокряхтел что-то невнятное и, скрестив руки за головой, отклонился на спинку дивана. Стрела не тронула алкоголь. Она с неприязнью смотрела на тёмно-шафрановую жидкость, наблюдая за дрожью стакана в её руках.


Уголками глаз она уловила движение вблизи от неё. Мгновенно среагировав, Стрела соскочила с дивана в сторону, сбивчиво дыша от напряжения. Остатки её напитка, смешанные с кровью хозяина, стекали со старых порябевших от грязи подушек на пол. Мужчина исподлобья глядел то на неё, то на собственные руки, выпачканные в красной субстанции. Схватив палку, первая атака с которой не принесла желаемого результата, он бросился на Стрелу, но та ловко увильнула в сторону, отразив его выпад. Оскалившись и зарычав, женщина бросилась на хозяина и повалила того на дощатый пол, вцепившись зубами в шею. Он опешил, ослабив руку, и пальцы уронили железную палку, которая благополучно закатилась под старый комод. Хозяин схватил Стрелу за растрёпанные волосы и отдёрнул от себя; та отлетела в сторону с куском кожи в зубах. Мужчина провёл рукой по растёрзанной шее, поднимаясь с пола. Он схватил с подушки осколок фужера и угрожающе направил его на уже встрепенувшуюся Стрелу, которая наворачивала круги вокруг дивана, подбирая момент для атаки. Наконец, она рискнула кинуться на своего мучителя ещё раз – тонкое стекло с поражающей лёгкостью и непринуждённостью провезлось по шее женщины. Она опустилась на колени, скалясь от злости и ненависти, загорающейся внутри. Сжимая в руках другой осколок, только что нащупанный на полу, одним резким движением она вонзила гранёный кусок в горло хозяина. Тот остался лежать на выпачканных подушках, царапая их ногтями от беспомощности. Стрела, шатаясь, встала с пола, но проходила недолго – она упала возле дивана, с явным довольством наблюдая задыхающегося хозяина.

- Ты… и есть она, - прошипел мужчина, поднимаясь на спинку дивана, держа рукой дважды раненую шею. Стрела злобно покосилась на него хищными жёлтыми огоньками.

- Я знал, что чудеса бывают, - усмехнулся он, прокашлявшись, - но не думал, что произойдут и со мной. Побудь последние минуты жизни такой же хорошей и доброй собакой, какой всегда была – позвони в скорую.

Стрела с ненавистью буравила его взглядом. Она пришла сюда для возмездия, и надо быть совершенным глупцом, чтобы просить о подобном одолжении.

- Пожалуйста… Ты, ну, выпустила весь пар. Дай мне дожить этот век спокойно. Ты можешь всё исправить, - он устало посмотрел на неё, сидящую на грязном, покрытом полугнилыми досками полу, и улыбнулся. Впервые за всю жизнь – без хитрости, иронии или злорадства. Он верил своим мольбам и был абсолютно искренен.
Стрела перестала скалиться и обернулась. На тёмно-бардовом комоде лежал старый, потрёпанный мобильник. Хозяин всё продолжал смотреть на неё с жалостью и доверием. Перекатившись на бок, она проползла к шкафу. Ещё раз повернулась на распластавшегося на подушках мужчину – тот смотрел на неё с грустной, молящей улыбкой. Стрела тяжело вздохнула. Тёмная кровь стекала по её груди, шее, создавая небольшие круглые лужицы по всему тряпичному балахону. Она приподняла руку, оперевшись на заскрипевшую дверцу. Потянулась вниз и вытащила из-под комода железную автодеталь, пыльную и прогнувшуюся по середине. Она заметила изменение на лице мужчины – он глядел на Стрелу с опаской и неверием, вжимаясь  диван.


Женщина приподнялась, опираясь на палку. На тёмных досках осталось несколько зазубрин и царапин. Неспеша, игнорируя стекающую небольшими ручьями кровь, она поковыляла к дивану. Стрела занесла блестящее остриё над хозяином – серебряный метал прошёл сквозь плоть, ворвавшись в грязную ткань подушки. Мужчина ухватился за палку руками, кашляя и задыхаясь от красного; он смотрел на Стрелу большими, полными непринятия глазами, и этот жалостливый, запуганный собачий взгляд встретился со злобными, ликующими ярко-жёлтыми огоньками стоящего перед ним мстителя. Хозяин, претерпевая судороги и несообразно хватаясь за железный конец лезвия, застыл на месте, уставившись в потолок. Стрела смотрела на его мучения без лишних эмоций – лишь приподнятые уголки губ выдавали её отраду. Она медленно опустилась на пол, чувствуя притекающую к старым ранам кровь. В глазах резко потемнело, и та свалилась на мятую кипу грязной одежды, отмщённо улыбаясь.               
С его смертью закончилась её жизнь.