Миниатюры

Притча

В светлый храм пришел человек.
«Что ты умеешь?» - спросили его.
«Я умею собой затмить белый свет!»
Он стал на подоконник и закрыл своим телом оконный проем.
В храме стало темнее.
С такими же способностями приходили еще и еще.
И когда в храме стало совсем темно, пришли последние, и зажгли свечи.

Человек с Фортуной

  Мы – дачники. У каждого свой рай из засохших яблонь и крапивы. Крепок замок рая,  не взломаешь, не достучишься. Да ну его, здесь тишина, и нам хорошо мечтается за забором.
С высоты Кремлевской башни все люди кажутся муравьями.
- Это кто там, за забором?
- Человек с фортуной.
- Очень хорошо! – и официальная физиономия  скрылась в стенах Кремля.
Я смотрела Фортуне в спину и изучала ее прыщи.
Запотел от взволнованного дыхания осколок зеркала, уродливо скрючились высохшие лепестки хризантем. Ничего не тронь, позабудь прошлое, проглоти комок обиды.
На этой земле, когда – то, распахали божью благодать, а нам не досталось и по семени.

Бесконечность

  Опрокинулся цветок лотоса. Меня кружит мироздание – и не по часовой стрелке, и не обратно, и не убаюкивает, качая из стороны в сторону.
  Чистое белое по чистому зеленому, нереально далекое, проходит мимо меня язычество.
  Стройное, сильное и здоровое отражается в зеркальном северном озере.
Кровь брызнула на холст. Это пригвоздили Христа. Я запятнана его кровью. Он скрыл под своей кровью мое чистое зеленое и чистое белое.
Воистину, всесилен побежденный.
Когда – нибудь я окрепну духом, надену белую рубаху и пройду по зеленому лугу. Я обрету свободу и не покорюсь побежденному.
А пока меня кружит мироздание и не убаюкивает, качая из стороны в сторону.

Каменные кумиры

   О, древние эллины! Вы с такой детской непосредственностью пытались приблизиться к совершенству! Пытались догнать его олимпийским бегом, оглушить метким диском, ранить копьем, взять его, омыть рану водой и сделать своим достоянием.
  Знайте же, вашим ногам еще долго бежать, дискам и копьям долго лететь – так долго, что однажды вся ваша детская игра в божество разобьется о скалу, сгинет в бездне времени. И, может быть, один след, одна не сбитая птица оставит память о детстве человечества.
Мы почти не помним своего детства. Смерч пролетел там, где были наши следы. Бездонное море пространства вобрало в себя наше орудие захвата совершенства, а вечную скалу растащили на памятники воинам и демократам.
Сколько ночей проливала луна на землю свой сладострастный нектар, сколько детей обогрело солнце, столько тел омыла соленая вода!
Зеркало - отполированная до блеска Стекляшка. Пляшет подобие Солнца. Она – Солнце. Она взобралась на холм и крикнула: «Эй вы! Это я!»
- Я, я, я,… - оглянулись в зеркале глаза. И в каждой паре глаз она увидела себя, гордую и совершенную.
И потекли полноводные реки вспять, а кровавые - по руслу.
И падали кумиры на испепеленные тела жителей Помпеи… и вырастали гордые скалы, и эти скалы опять растаскивали на памятники воинам и демократам.

 Маленькая червоточинка

Я живу. Не сойти бы с ума от осознания этого. Я коснулась мира бытия и ощущение руками, умом и сердцем.
Но существует еще и интуиция. Она мне нашептывает что-то ужасное, что не понимается умом и не принимается сердцем. В таком огромном мире жизни – такая маленькая червоточинка. Как от нее отказаться, забыть и подышать в ровном глубоком ритме?
Сложный шифр интуиции ввинчивается в мое сознание. Теперь можно сказать: «Так я и думала». Моим рукам легче. Они покорно скрестились на груди. Они равнодушно - согласны. Сердцу труднее. Оно отказывается верить.
Глупое сердце.
К верху дном

Случилось же такое! У перевернутого конуса – вершина внизу. Дай бог мудрости все поставить на свои места. От основания действительности до вершины иллюзии  далеко. Не дойти бы туда, не увидеть иллюзий и не присутствовать при их казни.
-Перевернутая вершина остается вершиной, какая находка! – воскликнул мудрый и взял лопату.
- Что ты пытаешься сделать?
- Докопаться до вершины.
Он обтачивал края я мы, делая из нее подобие конуса. Он копал глубже и глубже, основание действительности покидало его, а иллюзии внизу открывали свою вершину.
-Торжество иллюзий уже недалеко! – радостно кричал мудрый из ямы.
 Я с любопытством смотрела вниз на вершину торжества и на скорчившегося там мудрого.
Ветер сбрасывал песчинки обратно в вырытую воронку, а мудрый, не жалея сил отбрасывал их вместе с иллюзиями и они уносились к основанию действительности.
Кумач отразился в реке красным закатом, великое будущее растаяло легким облачком, а великие цели унесло ветром.
Да поможет разум выбраться мудрому из торжества иллюзий.
 Зарубцуется воронка, развеются иллюзии, и мы останемся на земле, данной нам по божьей милости.

Хандра

Минуты текут медленно, время быстро, а вечность мгновенна.
Я поворачиваюсь в сторону своего прошлого и вижу все безжалостно не придуманное, не приукрашенное вензелями воображения.
Мне бы туда, все исправить, но там уже нет, ни времени, ни пространства, куда можно было бы ногу поставить.
- Эй ты, глупая! А тебе идет этот дурацкий колпак! – крикнула я себе в досаде.
-Давно ли ты его сняла? 
-Почему ты не корчишься от боли? Тебя же ворон клюет.
- А мне уже не больно. Я ведь отжила это время.
-Так ты в аду?
-Нет, я в прошлом, прочем, да.
Вороны клевали ее. Я в брезгливости отвернулась и прошла прочь все быстрее и быстрее. Но вороны догоняли меня, клевали в спину.
Впереди, как мираж, маячило мое будущее: безжалостно наивное, придуманное, ненадежное.
Я ступала на мягкую траву, а она превращалась в колючие кусты татарника, я, казалось,  видела себя счастливой, но счастье оборачивалось позади меня в холодный блеск самообмана.
Ты с язвительной улыбкой спрашиваешь меня: «Как дела?», заранее зная все. А я верю, я не могу не верить, что начало совпадет с концом. Утром я хотела увидеть солнце…, а вечером пошёл дождь.
Я протискивалась по узкой тропинке между адом и раем. Я приближалась к кресту. Капли свежей крови стекали с него, и кто-то стонал от предсмертного блаженства.
- Ты кто, - спросила я.
- Я.

Падение Икара
- Мы живем на дне воздушного океана.
- Это с какой стороны посмотреть.
-Ты хочешь сказать на вершине неба? Как птицы?
- Вроде того…, а что ты топчешься на одном месте, кого-то ждешь?
- Крылья продают. Боюсь, не достанется.
-  Это же не крылья, это протезы. Они тебе только мешать будут.
- Нет, если крылья хорошо прикрепить, то летать можно. Только под мышками давить будет. Вот видишь, я уже лечу. Самые большие купил.
- Почему кряхтишь, каркать учишься?
- Нет, тяжело. Тебе легче, ведь, правда, да? А надо, чтобы с крыльями легко было.
Он подошел ко мне тяжелой, измученной земной походкой. Мне было легко. Я стояла на вершине неба, а он ходил по земле.

Национальное достояние
- Ты находишь и цвет чище, и рисунок у тебя точнее…
-  Работать надо.
- Ты говоришь «надо» и при этом опускаешь глаза. Солнце светит,  трава растет. Тебе назло. Опускаешь глаза и видишь.  А я тебе скажу: «не-хо-чу». Вот, улягусь под тополем и тебе прямо в глаза скажу: «не-хо-чу».
Чем выше ступенька, тем больше обзор.
- Вон ты, под тополем, ма-хонький.
- Ты не туда смотришь.
- А там, куда смотреть надо, горизонт и точка схода… Перспектива называется.
- И я тебе говорил, что ничего хорошего.
- Махонький, а махонький, а как поднимается наша культура?
- Да никак. У нее голова болит, опосля вчерашнего.
- Ладно, я вам на веревочке спущу. Вчера написал.
- Ура!!!
- Взвод, равняйсь, смирно!  Что покажем – на пле-чо! Раз-два. В точку схода шагом марш!