Тварь

-Конгениально! Этот мэн такой же, как и первый мой – всякие турслёты, шастание по горам и лесам ему важнее, чем я. Три дня! Три дня от него ни слуху, ни духу, даже позвонить не удосужился!
-Алина, не кипишуй раньше времени, набродится – вернётся, не впервой, –  приятный мужской голос в трубке был излишне равнодушным, подобного отношения к себе яркая красотка позволить, видимо, не могла.
- Уперся в какое-то Трантарское болото. Мало того, что Андрюха исчез где-то в тех краях…Костик, мне скучно, приезжай, – конючила шикарная блондинка, с отвращением глядя из окна своего дорогого гостиничного номера на открывающиеся взгляду бесконечные зелено-голубые лесные просторы, – природа, мать её…


Афин выдохся. Надо было взять северней, обойти болото стороной, но его, дурака, пробило на ностальгию. Вторые сутки он торчал на одном месте по пояс в противной склизкой жиже, уповая на соломинку – руки немели от судорожного цепляния за спасительный пучок каких-то тонких веток. Вчера было страшно. Утро сегодняшнего дня надежды не прибавило: искать его никто не станет, – Алина не из тех жен, что бегут в полицию и поднимают в небо вертолеты ради любимого. Ха! – любимого…Не мальчик, давно разобрался, что к чему: принцессе надоела игрушка по имени Андрей Туз, она положила глаз на более успешного и состоятельного Велимира Афина. А что, поэт, актер, за одну фотосессию получающий до миллиона, конечно, пока ещё деревянных, но всё же…
Глаза застил липкий пот, нижняя часть туловища одеревенела и хлопот уже не доставляла… Кто эта прекрасная кукла, влюбившая в себя перспективного молодого человека? Морок. Почему повёлся на её уговоры, согласился увести Андрея в это гнилое место? Почему предательски отвернулся и не подал руки, когда тот, поскользнувшись на хлипкой кочке, ухнулся в полынью? Мужик не просил. Он понял все так же быстро, как и пошёл ко дну. Почему сейчас, год спустя, повелся на её дурацкое: надо на место гибели Андрея цветочки живые увезти, нет, нет, именно на то самое место!
-Привет, Андрюха!  Теперь будем рядышком с тобой лежать! – Велимиру привиделась вынырнувшая из трясины голова утопленника и он закатился истерическим смехом. – Хорошо сохранился, дружище. Прости, в службу спасения позвонить не могу, связи нет.
Солнце проделало часть своего дневного пути и, разогнав плотные  клочья тумана, дотронулось до окаменевших мышц лица, после короткого забытья Велимир открыл глаза и увидел, как голова утопленника нырнула в черную воду, пустив кровавые пузыри воздуха. Через секунду в спину ему что-то уперлось и начало скрипеть дурным голосом:
-Я тебя жжждал…Как там наша-то? Хороша…ша…ша?
-Сгинь, – прошелестел в ответ Велимир. Он сказал это беззвучно, возможно, даже подумал, но пустую тишину над болотом вмиг резанул громкий больной крик кулика.
Голова, покачиваясь, возникла напротив и, с укором глядя на него голубыми глазами, замерла, прекратив поедать бесконечную сизую тину.
- Эээ, с соседями по вечности так общаться нельзя, – она зашипела, посинела и раздулась, заслонив видимое пространство. – Кто знает, Велимир, может, мы с тобой самые близкие души на грядущее тысячелетие, а то и на подольше.
Вдруг она зазвенела, взорвалась и,  появившись вновь, неправдоподобно скукожилась.
Солнце любило его. Оно, касаясь лица полуживого человека, ещё жаждущего тепла, опять и опять выводило Велимира из очередного обморочного состояния, заставляло поднимать с усилием веки, всматриваться в даль, разглядывать мутную кромку леса, придавленную  тяжестью  и величием бескрайнего неба.
«Никогда. Никогда больше. Прошу Тебя, ну, пожалуйста! Всё будет по-другому…». Мысли то исчезали, то копошились как черви в одной лунке, свиваясь в клубок и прячась друг за друга…
Что там? – то ли нечутким зрением, то ли обострившейся интуицией где-то очень далеко у горизонта он уловил вдруг неясное движение. Ищут!


-О море, любовь моя! Костик, мы когда выезжаем?
-Да хоть сейчас, Алиночка! А если Веня объявится?
-С ума сошёл, у меня сейчас совсем другие планы!
-Не по-человечески как-то, он друг мне всё-таки…
-Вернёмся, порешаем проблему. Ну так что, я давно готова, милый, мы едем?


Голова больше не появлялась, однако временами всхлипывала глубоко в трясине, выпуская со дна гневные воздушные ругательства. Зародившаяся надежда на спасение мобилизовала мозг, Велимир все более внимательней всматривался в даль и вполне осознанно размышлял, как привлечь к себе внимание поисковиков. На определенном этапе он понял, что люди передвигаются по болоту на вездеходе и впал в отчаяние, что его не заметят. Потом он услышал, что «вездеход» дышит, пыхтит, и увидел, что, приближаясь, железная машина слишком неправдоподобно увеличивается в размерах. Он даже не удивился, разглядев, что в его сторону движется неизвестное ему чудовище, похожее на морского угря размером с многоквартирный одноэтажный дом, и даже порадовался, что оно не раздавит, не размажет его по земле, как он сам какую-нибудь мушку или ящерку, а просто-напросто вдавит целиком в огромную вонючую яму с нелепым названием – болото.
Может, пронесёт. Мимо, мимо! Господи, прошу тебя, мимо!
Очнувшись, Велимир увидел прямо перед собой огромную физиономию существа, сердце сделало несколько рывков и, казалось, остановилось, он снова отключился. Угорь ждал, Велимир понял это сразу, как только в очередной раз пришёл в себя. Что надо этой уродливой беззубой морде, уставившейся на него махонькими для такой громадины, добрыми и практически влюбленными глазками? Существо дохнуло на него смрадным запахом своей бездонной утробы и зазмеилось, если можно так сказать про многотонную гору мышц, выталкивая на поверхность все, что болото ещё не успело полностью поглотить и законсервировать. Бесчувственное тело Велимира было поднято выдавленным из глубины торфом и теперь, освобожденное, лежало на его относительно твердом гребне – всё в склизкой противной тине, вонючей грязи и ещё бог весть в какой гадости. Но это было спасение! Солнце, радостным жаром разогревая июльский полдень, пыталось реанимировать человека, окончательно прощавшегося с жизнью за минуту до этого момента. Ноги Велимира ничего не чувствовали, руки ослабели настолько, что, когда он попытался приподняться на локте, у него ничего не вышло. Боковым зрением спасенный видел черное окно с его страшной голодной пучиной, образовавшееся в результате грейдирования болота чудовищем. Рядом вздыхал монстр. Вдруг что-то засвистело, заухало, забулькало и на поверхность «окна», как поплавок, выскочила Голова.
-Жаль…
Но увидев Угря, она тут же передумала говорить спич и, закатив влажные глаза, со звуком гудящей трубы ушла под воду.
«Вернуться в реальность, вернуться в реальность, вернуться, заставить мозг работать адекватно, –  где-то глубоко в сознании отчаянно бился слабый росток разумной мысли.
Что дальше? Даже здоровому человеку, не знакомому со всеми подводными камнями, со всеми знаками, ловушками и другими сюрпризами этой коварной местности, выбраться отсюда не так-то просто, а что может он, обездвиженный, подобный тряпичной кукле, практически живой труп… Какой день сегодня, сколько часов, суток, недель он провел в болоте? Что нужно от него мясистой туше, шумно вздыхающей на расстоянии вытянутой руки, одно хорошо,  если бы гад хотел полакомиться – давно  заглотил бы, как комара, не поморщившись, но нет, пыхтит, точно паровоз, тут же, ждёт чего-то…
Горло перехватило, Велимир зашёлся в кашле, следом гора мышц пришла в движение –Угорь начал медленно отползать и снова приближаться: будь он автомобилем,  его осторожное движение рядом с человеком можно было сравнить с ювелирной парковкой, выполняемой мастером своего дела.
-Что тебе надо, гад? Отстань от меня, –  едва слышно простонал Велимир.
Монстр замер. С отвращением повернув голову в сторону чудовища, Велимир не поверил глазам: сквозь пелену ослабевшего зрения он разглядел под боком вполне приличное сооружение, напоминающее носилки, однако с усилием подняв взгляд, увидел, что корявые «носилки» оказались не чем иным как ребристым плавником Угря.
-Ты подставляешь мне плечо? – безумно хохотнул Велимир. – А давай!
Легко сказать. Теряя сознание от боли в шее и руках, из последних сил он затягивал свое никчемное тело на спасительный плот долго и настырно, совершенно уверенный в абсурдности ситуации и далеко не уверенный в том, что окончательно не сошел с ума. Наконец дело было сделано.


-Не, за неделю не явился – уже не вернется, – безапелляционно заявила красавица.
-Алина, тебе, что, совсем его не жалко?
-Ничуть! Ни о такой жизни я мечтала. Слава богу, этот мужлан хотя бы сделал меня богатой, а вот Андрея я любила…
-Настолько, что отправила с другом в гиблые места? – сарказм молодого тик-токера приносил ему явные дивиденды.
-Замолкни, Костик, тебе не понять!



«Давай, давай, чудище, я тебя уже почти люблю!» – еле шевелил губами Велимир. Болотная жижа качала плавник, кочки проезжали под спиной, а мимо медленно перемещались, смешавшись в одно, осока, вечернее темно-синее небо с белыми облаками, коряги, камыш, уродливые дистрофичные деревца, редкие увечные кустарники, чернеющие прутья ивы, перечеркивающие высоту птицы…Над лицом, вилась невесть откуда появившаяся надоедливая мошкара. «Странно, раньше я её не замечал…»
Движение убаюкивало, хотя рядом все гудело, трещало, ухало и стонало под тяжестью Угря. Изредка стали появляться белоствольные берёзки.
Велимир не думал, что будет дальше, главное сейчас – выбраться отсюда. Временами монстр останавливался, сдавал чуток в сторону от плавника – следил, чтобы вместе с ним случайно спасенный не попал под его мощную тушу. «…ты ж мой заботливый гадёныш», – чувство благодарности захлёстывало Велимира, из памяти выныривали странные слова – « милосердие», «сострадание…».
Ход его бессвязных мыслей прервался неожиданной остановкой и резким толчком.
-Поосторожней там, урод…

Очередной толчок сбросил спасённого с плавника. Человек уткнулся лицом в твердую сухую почву и возликовал, наверное, так ликуют моряки, возвращаясь из дальнего плавания: земля!
Он даже не успел увидеть и тем более осознать, как со всех сторон, судорожно извиваясь и выстреливая ядовитой слюной, спешат к нему насельники земляного гнезда, и как, приоткрыв бородавчатую беззубую пасть, за этой идиллией своими маленькими глазками наблюдает безобразная рожа монстра.