Батавская слёзка

Для начала мне придётся сказать два слова о том, что же это такое. Батавия (лат.Batavia) – прежнее латинское название Нидерландов, равно, как и старое название города Джакарты на острове Ява в Индонезии. «Батавские слёзки» ещё называли «слёзы принца Руперта», а появились они на свет божий в Нидерландах в середине XVII века.

Если же описывать «Батавские слёзки» с физической точки зрения, то так называются капли расплавленного стекла, вылитые в воду и застывшие в ней, «закаливаясь» и приобретая при этом чрезвычайно высокое внутреннее напряжение из-за своего неравномерного охлаждения.

В силу этого напряжения такие капли становятся исключительно прочными – по ним можно бить молотком на наковальне и с ними ничего не произойдёт. Однако если отломить «хвостик» капельки, то вся капля мгновенно разлетается «в пыль».

Об этом чуде мне довелось читать ещё в школе, но попробовать сделать самому руки всё не доходили. Да и с возможностями было туговато – газовую горелку с поддувом на домашней кухне не раскочегаришь.

И как-то всё слегка подзабылось, что ли, но время шло, я поступил на Физфак МГУ и однажды на втором курсе поведал об этом необычном предмете своему приятелю. Дело было в феврале, за несколько дней до 23 февраля – «Дня Советской Армии».

Приятель этой историей весьма воодушевился, отправился к знакомым стеклодувам и через несколько дней показал мне чудовищных размеров «слёзку» диаметром около сантиметра, упакованную в вату в картонной коробочке – обычные же не превышали нескольких миллиметров в диаметре.

А вскоре нас позвали к общему знакомому «в общагу» – праздновать 23 февраля. Здесь необходимо будет заметить, что отношения между студентами иногда бывали далекими от совершенства, вопреки расхожему мнению о «студенческом братстве». И это был как раз такой случай.

С позвавшим нас в гости студентом у меня отношения были самые, что ни на есть нормальные, а вот у моего приятеля – весьма натянутые. В данном случае «натянутость отношений» вылилась в то, что приготовленный подарок имел «двойное дно».

Всё дальнейшее имело место в Главном здании МГУ, в студенческом общежитии Зоны «Б».

На всей территории МГУ, безусловно, (в теории) царил сухой закон, но это – только в теории. Мы вдвоём то ли слегка припозднились, то ли там начали праздновать раньше, тренируясь перед основным «забегом», поскольку, когда мы пришли, всем уже было хорошо и весело – застолье подошло как раз к тому пределу, когда напитки начинали иссякать, а в пытливых студенческих душах просыпалась непреодолимая тяга к приключениям и разнообразию ощущений.

Так же, как однажды, во время празднования Нового года, при схожих обстоятельствах у моих однокурсников возникла горячая дискуссия о разнообразии способов перехода потенциальной энергии в энергию кинетическую.

Мне не довелось стать свидетелем того происшествия, но всю историю мне в деталях рассказал участник и очевидец тех событий, а, учитывая некие описанные им детали, излагалась в ней чистая и незамутнённая досужими вымыслами правда.

Суть возникшего спора состояла в том, «достаточно ли упруга крыша «Жигулёнка», и хорошо ли она пружинит, чтобы выдержать удар «постороннего предмета»?- что иногда может случиться на дороге. И, как порою часто бывает, этот, казалось бы, чисто теоретический вопрос быстро перешёл в стадию экспериментальной проверки.

Всё дело происходило предновогодним вечером на 10 этаже Дома Студента в Главном здании МГУ, где после осмотра окрестностей пытливыми взорами студентов внизу был обнаружен новёхонький «Жигуль», только что полученный 6-м отделением милиции МГУ, «обмывание» которого в это время происходило в  цокольном этаже Главного Здания МГУ сотрудниками означенного милицейского подразделения.

В качестве «постороннего предмета» избрали опорожнённую перед тем (впрочем, не её одну) бутылку из-под «Советского шампанского», которую наполнили  водой из-под крана, после чего тщательно прицелились и метнули вниз.

Бутылка угодила точно в центр крыши, а достигнутый результат намного превзошёл все ожидания смелых экспериментаторов – крыша спружинить и достойно отразить удар не смогла, прогнувшись почти до пола салона, а стёкла искристыми брызгами разлетелись по белому снегу во все стороны.

Всё это безобразие вызвало законное удивление выбежавших на проистёкший шум милиционеров, сидевших как раз за тем окном, перед которым, собственно, и разворачивался сам «эксперимент».

Участники же эксперимента, правильно оценив содеянное, мгновенно исчезли, «как сон, как утренний туман», не забыв «замести за собой следы», поскольку огрести за подобную проделку можно было немало, вплоть до исключения из МГУ с возмещением нанесённого ущерба…

Хозяева комнаты (места действия) накануне уже уехали домой на все праздники, оставив комнату запертой, а ключи – соседям, и скоротечное следствие быстро «зашло в тупик», ввиду полного отсутствия «доказательной базы» и какой-либо возможности выявить виновного,  чтобы достойно и показательно его наказать (а свидетелей, естественно, не нашлось, несмотря на обещание всевозможных кар «за сокрытие и соучастие»).

Но, не желая признать свою неудачу, в течение почти двух недель даже к нам на факультет (не говоря уже об общаге) заходили милицейские дознаватели с расспросами, не видел ли «кто-нибудь» «чего-нибудь». Только почему-то все их усилия оказались тщетными…

Результат же этого, с позволения сказать, эксперимента, мне лично довелось наблюдать по дороге в библиотеку в течение нескольких недель (а может, и месяцев), поскольку вид несчастного «Жигулёнка» стал совершенно обыденным и уже не привлекал ничьего внимания.

Этот безнадёжно изуродованный и неотвратимо ржавевший «Жигуль» печально стоял у входа в «Шестёрку», пока шло его списание «за невозможностью восстановления»… Однако поскольку автомобиль значился новым, его списание затянулось надолго.

А теперь, после этого небольшого отступления, описывающего  бытовавшие в общаге нравы,  мы вполне можем вернуться к основной теме данного повествования.

Как выше уже говорилось, застолье перед Днём Советской армии ко времени нашего появления длилось довольно долго и, вероятно, весьма бурно, даже окно открыли, чтобы не перегреться, несмотря на морозный февраль.

Комната, в которой всё и  происходило, являлась половинкой «блока» из двух зеркально-симметричных комнат, объединённых общим санузлом и коридорчиком перед ним.

Сама же комната представляла собой «пенал» три на пять метров, в одном торце которого располагалось окно, а в другом торце – входная дверь и соседствовавший  с нею стенной шкаф. По двум длинным стенам стояли две кровати, тумбочки и шкаф-стеллаж для книг.

Но, на тот момент, тумбочки стояли посередине комнаты, накрытые деревянным щитом, так что получился изрядных размеров импровизированный стол, уставленный немудрёными студенческими салатами-закусками, бутылками с разного рода содержимым (не станем уточнять, каким именно),  гранёными стаканами, позаимствованными из студенческой столовой, и тарелками, стоявшими перед участниками застолья.

Всего было человек восемь или десять, словом, сидели достаточно плотно.

А тут и мы появились со своим «подарком». Я, как единственный, теоретически знакомый с предметом, изложил особенности означенного «изделия», тем самым слегка смазав приятелю эффект от задуманного сюрприза.

И потому сразу же возникла идея проверить всё, рассказанное мною, на практике, не откладывая «в долгий ящик», поскольку история выглядела для студентов второго курса достаточно надуманной.

Здесь нужно будет сказать, что первично присутствовавший у всех разум и чувство самосохранения смогли возобладать над всеобщим же нетерпением, и тогда встал вопрос о защите глаз от возможной стеклянной пыли – технику безопасности при проведении физического эксперимента все усвоили достаточно хорошо.

Защитных очков, естественно, ни у кого не было, и в качестве альтернативы предложили стеклянный «баллон» – так называли пятилитровые банки довольно толстого стекла из-под болгарских маринованных то ли помидоров, то ли  смеси помидоров и огурцов, называвшейся «Овощное ассорти».

Банок-то изначально было две и обе уже лишились своего содержимого, частично перекочевавшего на стол, но большей частью проследовавшего далее, распределившись по желудкам участников посиделок.

Словом, в баллонах осталась одна лишь «зелень» – укроп, петрушка, лавровые листья и маринад, в котором ещё плавали остатки и шкурки помидоров, нечаянно растерзанных при извлечении.

Однако одну из этих банок только что забрала студентка, приятельница хозяина, под «аквариум для рыбок», вытряхнув всё лишнее во вторую – когда мы вошли, она как раз заканчивала перекладывать зелень. Девица отнесла «аквариум» к себе в комнату и вернулась к нам «за стол». 

Хозяин же тем временем окончательно уверился, что «баллон» вполне способен защитить глаза от ожидавшейся стеклянной пыли, особенно, если его заполнить водой «для усиления защиты глаз». Безусловно, в этой его уверенности изрядную роль сыграла продолжительная «предварительная подготовка».

Оставшийся «баллон» долили водою почти доверху  и водрузили посередине импровизированного стола. Закуски при этом слегка раздвинули, высвобождая место – всем стало интересно понаблюдать и за ходом самого эксперимента, и за результатом оного, так сказать.

Я, как вошедший последним и излагавший суть грядущего явления, стоял в дверях комнаты. Хозяин сунул руку со «слёзкой» в банку с почти прозрачной зеленовато-жёлтой жидкостью и отломил хвостик о стенку «баллона».

Мне, к сожалению, с большим запозданием вспомнились прочитанные когда-то слова  о том, что обычная «слёзка» легко разрывает оцинкованное ведро с водой «гидравлическим ударом», а уж про «усиленную» и говорить нечего – поэтому всё, что я успел предпринять – это крикнуть: «Берегись!»

В следующий момент жидкость в банке как будто превратилась в разгневанное живое существо, неудержимо рвущееся на волю, взвихрилась и живым фонтаном устремилась вверх, к потолку, накрыв затем окружающих.

В следующее мгновение гидравлическим ударом «баллон» разнесло вдребезги и всех накрыло второй волной маринада. Так сказать, волной «контрольной».

Всё это сопровождалось громким звуком взрыва разорванной банки, отличавшимся от обычного взрыва некой своеобразной «тягучестью».

Меня ощутимо толкнуло в коридорчик, входная дверь позади меня бухнула в косяке, а студент, сидевший спиной к окну, потом рассказывал, как почувствовал, что ещё немного и он «вылетит в окно, аки птица».

Но само открытое окно, видимо, сильно смягчило возможные последствия, пропустив ударную волну наружу.

Во входную дверь тут же стали громко и неистово барабанить, требуя немедленно её открыть. Поскольку я был ближе всех, мне же и пришлось её открывать.

В комнату мимо меня пролетела разъярённая тётка со шваброй – дежурная по этажу, с криком: «Что здесь происходит, чёрт подери?!» – По несчастливому стечению обстоятельств она как раз проходила мимо в это время по коридору со шваброй в руках, а швабра, если кто не знает – это вообще страшное оружие «в умелых руках» (а особенно – в руках разгневанной женщины)….

Ответом ей стало лишь тягостное молчание. Потом хозяин ошалело произнёс: «Вот, банка с помидорами лопнула…» Картина, открывшаяся взору, выглядела весьма живописно – все вокруг сидели мокрые с головы до ног, увешанные укропом, лавровыми листьями и шкурками от помидоров, стряхивая с себя (со своих лиц и одежды) маринад, а кое-кто ещё и глаза протирал от того же маринада.

При этом из открытого ранее окна ощутимо тянуло морозной февральской свежестью.
И на всех лицах проступало непередаваемое изумление от только что пережитого, понемногу сменявшееся облегчением, что всё, в итоге, закончилось и не самым плачевным образом.

«Праздничный стол» стал девственно чистым, лишь посередине оставалось зазубренное стеклянное донышко от «баллона». Кроме этого на нём не наблюдалось ничего: ни тарелок, ни закусок, равномерно распределившихся по участникам застолья – кто успел, тот подхватил свою тарелку и теперь сидел с этой тарелкой на коленях, изумлённо оглядываясь вокруг нахохлившимся грифом, остальным же оставалось  лишь слизывать салаты с себя и своих соседей.

Бутылки и стаканы разлетелись по углам, однако, несмотря на всеобщее ошаление, они были тут же инстинктивно запиханы ногами под кровати – «во избежание всяческих недоразумений».

Всеобщее молчание не прерывалось ни единым звуком – каждый пытался осознать в меру своих сил произошедшее здесь минуту назад.

А надо всем этим «полем битвы» висел густой дух болгарского маринада…. Дежурная изумлённо окинула возмущённым взором открывшуюся перед ней картину и, не обнаружив ничего внешне предосудительного, удалилась, бурча себе под нос, что ничего подобного ни разу в жизни не видела.

Да и что она могла бы сказать ещё, посмотрев на ошарашенные лица студентов, щедро украшенные оливье с майонезом и веточками укропа.

На присутствовавших девиц было просто жалко смотреть – несмотря на то, что оделись они чисто «по-домашнему», маринад и салат нисколько не  добавили совершенства их внешнему виду.

Как при этом никто серьёзно не пострадал, до сих пор остаётся для меня сущей загадкой – кроме нескольких царапин у присутствовавших персон никакого иного телесного ущерба они не понесли.

Возможно, этому слегка поспособствовала вода, «связавшая» осколки, а, может быть, и что-то ещё.

По зрелом размышлении, случившемся уже позже, стало понятно, что всё дело сильно усугубила вода. Именно вода, будучи «несжимаемой» жидкостью, значительно усилила эффект, превратив лёгкий «пшик» от рассыпающейся «слёзки» в натуральный взрыв.

Получилось, что забота хозяина о безопасности гостей, и переборщившего с ней, привела прямо к противоположному результату.

Но вполне возможно, это Господь настолько сильно благоволит к пытливым (однако ещё не сильно отягощённым знаниями) студенческим умам и телам, оберегая их от большого ущерба и сохраняя для последующих успехов во благо нашей Родины.

2023