Часть II. Летопись рода Кеши

ЧАСТЬ II. Летопись рода Кеши

§2.1 Рассказ об отце Викторе Михайловиче

ВИКТОР МИХАЙЛОВИЧ родился 1 ноября 1918 года «…в дер. Алёшево, народное название Подволочье, что означало деревня у леса, откуда волоком вывозили деревья. Алёшево – центр сельсовета, административно входил в Лальский район Архангельской области. В послевоенное время этот район отошёл к Кировской области, а районный центр из Лальска перенесён на станцию Луза и стал именоваться Лузским районом. Ст. Луза (по названию реки, которая впадает в р. Юг, последняя в Сев. Двину) расположена на ж. д. дор. Киров-Котлас, от Котласа примерно в 80-100 км». 

Вышеприведённую запись отец сделал собственноручно под заголовком «10 февраля 1993 г. Биографическая справка». Запись была сделана на последних страницах рабочей тетради. Тетрадь подписана: «Топография. 1950 год. Ст. Нахабино. Начата 7.12.50г. Капитан Имярек В.М. подпись». На самом деле в тетради вместо предмета «Топография» рукой отца законспектированы главы XI – XV книги И.В. Сталина «История ВКП(б)», описывающие события в период с 1930 по 1949 годы.

Как получилось Кеша не помнил, но эта тетрадь хранится у него с детства в качестве образца, как и каким почерком надо вести свои рабочие записи. Кроме тетради, писем и записи краткой речи перед школьниками 9 мая 1970 года ничего рукописного не сохранилось, но и это сокровище!!!

Ещё в этой Биографической справке рукой отца написаны сведения о родителях и прародителях, которые будут приведены ниже. И это всё, что Кеше удалось получить от отца в письменном виде о своих родственниках.

Правда, племянница Рая (первенец сестры) была более настойчивой и приблизительно в то же время отец нарисовал ей свою родословную*. С этого черновика Кеша, собственно, и срисовал основу для семейной родословной. 

(* К сожалению, отец допустил разночтение даты рождения отца и имени бабушки. Ошибся он, видимо, когда писал родословную для Раи в конце 90-х. А в 1993 году отец был в отличном расположении духа после лечения госпитале. По сути, ему продлили жизнь, использовав новое в медицине шунтирование сосудов ног.)

А ещё есть письма от отца, написанные Кеше во время учёбы в училище и позже, после смерти матери.  Обращает внимание почерк, стиль изложения и вопросы, которые рассматриваются в этих письмах. Спустя годы очень интересно! И поучительно…

Благодаря маме, отец был для Кеши непревзойдённым авторитетом. И это не было преувеличением. Он был для Кеши примером во всём. А Кеша так и не смог достичь его умений и навыков, хотя за плечами отца была только семилетка и ускоренный выпуск среднего пехотного училища. Здесь, впрочем, тоже больше вопросов, чем ответов.

Отец был выходцем из глубинной русской деревни и вряд ли там в конце 30-х годов была семилетняя школа. По легенде отец приписал себе два года, а был он высоким, статным, не по годам зрелым юношей и сбежал из деревни при новой волне раскулачивания. Семья считалась зажиточной.
В Архангельске за красиво оформленный заголовок лесного техникума был принят туда без экзаменов. Через год, в мае 1938 года его призвали в Красную армию. Вот армия и дала ему ВСЁ.  Отец являлся, по сути, народным интеллигентом, а благодаря матери, стал Кеше образцом для подражания.

И, видимо хорошо было для Кеши то, что в силу малолетства от Кеши скрывали его явные недостатки, постоянно указывая Кеше на его достоинства. Например, Кеша никогда не видел его в грязной обуви или не глаженных брюках…

В 2005 году отца не стало. И тогда Кеша впервые попытался систематизировать биографию отца в виде героя своей недописанной повести «Кешкина повесть. Пролог необходимый и достаточный» как одного из главных персонажей – гвардии майора Мухина Владимира Михайловича. В главе шестой рассказывается о его жизни от рождения до 1955 года. Но была допущена серьёзная ошибка в описании срочной службы и неточно рассказывается о послевоенной жизни.

По материалам сайтов «Память народа» и «Подвиг народа» удалось найти три наградных листа на первый орден «Красная Звезда» (1944г.), медаль «За боевые заслуги» (1945г.) и орден «Великая Отечественная война» (1985г.). Из этих документов времён войны получается, что отец был призван 15 мая 1938 года на срочную службу красноармейцем, а на фронте оказался в апреле 1942 года уже в звании лейтенанта, командиром взвода управления 18-го от¬дель¬ного мо¬то¬ри¬зо¬ван¬ного ин¬же¬нер¬ного батальона (омиб).

Документальных сведений о периоде срочной службы и в каком училище обучался отец нет. Есть только запись о получении лёгких ранений ноги в 1941 и 1943 годах. Про ранение 41 года ничего не известно, а вот про второе ранение будет рассказана отдельная история в §II.2 «Участие отца в Великой Отечественной войне». Там же будут приведены известные Кеше подробности участия отца в боевых операциях Великой Отечественной войны.

Чтобы понять, как Кеша узнал о срочной службе отца, надо вспомнить какой была жизнь в стране в середине 60-х годов, когда Кеше было только девять лет.

14 октября 1964 года сняли Хрущёва, в обиход вошло новое слово «волюнтаризм». 9 мая 1965 года впервые после 1947 года прошёл парад на Красной площади в честь 20-летия Победы. По всей стране стали сооружать памятники воинам-победителям. Вершиной всему стало открытие 8 мая 1967 года мемориального комплекса «Могила Неизвестного Солдата».

Вечный огонь зажёг Леонид Ильич Брежнев, принявший факел от Героя Советского Союза Алексея Маресьева. Факел, доставленный на бронетранспортёре в Москву, был зажжён от огня на Марсовом поле в Ленинграде. В эти дни Кеша впервые увидел фронтовые награды отца и как трепетно он к ним относился.

А когда 25 сентября 1971 года был открыт мемориал «Брестская крепость-герой» отец загорелся идеей съездить в крепость. В конечном итоге на предприятии, где работал, организовал на ноябрьские праздники автобусную экскурсию в Брест. Вернулся из поездки очень воодушевлённый и тогда Кеша услышал, что свою службу в Красной армии он начал в Белоруссии весной 1938 года.

Сначала на строительстве оборонительных сооружений на, как раньше отец говорил, «старой» границе или, как сегодня зовут, линии Сталина. А позже принимал участие в реконструкции Брестской крепости, которая по договору с Германией о ненападении отошла к Советскому Союзу. И возникает вопрос, а где находился отец с мая 1938 года по 17 сентября 1939 года, когда, собственно и были введены войска в Западную Белоруссию.

Этот вопрос остаётся без ответа, впрочем, можно предположить, что он был участником Освободительного похода Рабоче-крестьянской Красной армии в Польше 1-22 сентября 1939 года.

В 1940 году генерал-лейтенант Дмитрий Михайлович Карбышев  осуществлял руководство фортификационными работами по усовершенствованию цитадели Брестской крепости. Получалось, что с ним отец был знаком как красноармеец. А вся местность вдоль «новой» границы (линии Керзона) от Бреста до Минска осталась у него в памяти на всю жизнь!

Генерала Карбышева чтил как героя и своего наставника! И только в наши дни, когда мы стали часто посещать участок обороны в районе Станьково по «рокадной» дороге (сделанной отцом?), Кеша вдруг понял. Это была не просто память о юности, это была память о выборе своего жизненного пути, это было началом его Судьбы!

Весной 1941 года отца должны были увольнять из Красной Армии: отслужил положенных три года. И он принимает решение учиться в пехотном училище по «майскому призыву т. Сталина» и за месяц до войны уезжает из Белоруссии. Уезжает накануне войны, так распорядилась СУДЬБА и он избегает участи первых защитников, встретивших врага на пороге страны. Начало войны отец встретил курсантом военного училища, где-то в глубине огромной страны.

В каком училище учился Кеша вряд ли узнает (если не обратиться в архивы), известно только, что вместо трёх лет срок обучения сократили до полгода. После ускоренного обучения из-за начавшейся войны в апреле 1942 года отец уже лейтенантом прибыл на Карельский фронт.
 
С сентября 1941 года по июнь 1944 года войска фронта держали оборону по линии: река Западная Лица (60 километров от Мурманска), Ухта, Повенец, Онежское озеро, река Свирь. Попал отец на участок фронта по реке Свирь в районе города Лодейное Поле – старинный русский город, известный с Петровских времён. Фронт стоял на протяжении более двух лет.

Периодически проводились частные операции, или как говорилось в сводках Совинформбюро – «бои местного значения». (Что такой «бои местного значения» прекрасно описано в повести Б. Васильева «А зори здесь тихие…». В январе 1973 года этот фильм Кешу, курсанта 1 курса, потряс и во многом помог в его становлении офицером!)

Во время обороны по плану фронта часть подразделений подменялось для отправки в тыл на отдых, пополнения запасов, учёбы и другие нужды, как бы сегодня сказали – был использован «вахтовый метод». Местом для дислокации взвода управления 18-го омиб на время отдыха был назначен левый высокий лесистый берег реки Оять в районе деревни Гайгово. Это в трёх километрах от села Алёховщина и в 50-ти км от линии фронта.

Сегодня уже не у кого спросить, но видимо летом 1943 года, произошло знакомство двадцатипятилетнего лейтенанта Виктора с местной двадцатиоднолетней девушкой Раей. Тогда подчинённые командира взвода управления тянули телефонный провод для организации связи в батальоне.

Путь проходил по двору большого деревянного дома, где жила семья. Рая была младшей сестрой хозяйки Валентины – Кешиной будущей тёти Вали и жила вместе с ними… Но об этом и других фронтовых событиях на Алёховщине чуть ниже…

Кеше повезло в детстве присутствовать при разговорах действующих офицеров-фронтовиков, тех, кто встретил войну молодым. Офицерами они стали накануне войны или во время войны, то есть навыки офицерские были приобретены в суровое военное время!

А в начале 60-х годов выслужив положенный срок, они увольнялись подполковниками в 45 лет. Полковников среди них, увы, не было – академий не кончали, карьеру не строили, но семьи многодетные содержали правильно и душевно, впрочем, по-военному. И это было правильно…

В 2014 году была поездка в Литву, где в разговорах с сестрой и братом появились новые подробности. О том, что в конце 50-х отца из-за пьянства исключили, а в начале 60-х восстановили в коммунистической партии Советского Союза Кеша узнал ещё в 1969 году, когда при переезде из Каунаса в Григишкес наткнулся на чёрную папку с документами.
Там была автобиография отца в нескольких экземплярах, из которой Кеша и узнал об этом. Тогда он не был готов к какой-либо оценке этой новости и отложил этот вопрос, как оказалось на долгие годы. Спустя 45 лет наличие чёрной папки сестра категорически отвергла, мол не было никакой папки! И рассказала следующее.

В 61-м году отца восстановили в партии и предложили новое место службы в должности командира парашютно-десантного полка в Калининградской области. Видимо в это время и печатались автобиографии для новой должности. Это было весьма заманчивое предложение и могло в корне изменить жизнь семьи.

Однако, семья уже жила в новой чудесной квартире (сталинской!), до демобилизации оставалось два года. Тут ещё Хрущёв стал вновь подкидывать идеи о сокращении армии, мол «ракеты решат исход войны!»*.

(* 15 января 1960 года – Верховный Совет СССР принял Закон о новом сокращении Вооруженных сил. Сокращение численности Вооруженных сил при Хрущеве проходило трижды. В 55-м и 58-м - на два миллиона сто тысяч и в 60-м еще на миллион двести. И никто до сих пор не ответил за миллионы загубленных фронтовых судеб…)

Жизнь только-только начала обустраиваться после войны и мечталось уволиться в положенный срок со всеми льготами и солидной пенсией! В это время отцом были куплены самые современные (дорогие!) предметы быта:

стационарный радиоприёмник (десятиламповый супергетеродин 1 класса) «Рига 10» всех частотных диапазонов тогда используемых, телевизор (супергетеродинный 12 канальный, 16 ламповый) «Рекорд Б» с самой большой на то время диагональю кинескопа 35см (трубка типа 35ЛК2Б), стиральная машина «Рига» и холодильник «Днепр»: жизнь после 40 только начинается!

И всё это надо было бросать и начинать с «нуля» в разрушенной войной Калининградской области. Кстати, область начала строиться только после 1968 года, когда было заключено мирное соглашение с ФРГ! А в 1961-м году Калининградская область лежала в руинах! И отец отказался. Почему?


На взгляд Кеши, и не только из-за бытовых условий и большой семьи. И здесь надо отметить, что история ВДВ и служба отца неразрывно связаны. А ВДВ, это в первую очередь их создатель МАРГЕЛОВ Василий Филиппович.

С 1954 года по 1959 год – командующий Воздушно-десантными войсками. А отец был знаком с ним лично ещё с войны. Кеше кажется (точных сведений нет), что отец познакомился с ним ещё в период стояния в 42-43 годах на Карельском фронте, южнее блокадного Ленинграда, где в районе Выборга активно воевал «разведчик-спецназовец, товарищ капитан 3-го ранга» В. Маргелов (из тех времён любовь десантников к «тельняшкам»).

В марте 1959 года после ЧП в артиллерийском полку 76-й воздушно-десантной дивизии (групповое изнасилование гражданских женщин, тут тоже много вопросов, которые некому уже задать) был понижен в должности до 1-го заместителя командующего ВДВ.

И, как это, увы, принято в русском обществе, в ВДВ начались гонения на сторонников и друзей снятого командующего. А отец был его соратником и в том же году нашёлся повод с ним разобраться – отца исключили из партии якобы «за систематическое пьянство»!

С июля 1961 по январь 1979 года – В. Ф. Маргелов вновь командующий ВДВ. И он опять стал собирать вокруг себя преданных ему людей и отцу поступило предложение стать командиром полка!

К 27 апреля 1962 года на основании директивы Главного штаба сухопутных войск от 22 марта 1962 года артиллерийские дивизионы воздушно-десантных дивизий были развернуты в семь артиллерийских полков по всей стране. Вот почему остро понадобились преданные делу и лично Маргелову командиры новых артиллерийских парашютно-десантных полков.

Здесь главная, на Кешин взгляд, причина отказа. Отец по призванию воздушно-десантный сапёр, –специалист, способный минировать или разминировать заданные участки фронта, строить или разрушать переправы и мосты, возводить плотины и пр., и пр. А ему предложили чуждую профессию, – быть артиллеристом! Да ещё командовать полком. Это было не его, и он отказался.

Спустя годы, на сколько Кешино детское восприятие было верно, отец отслеживал и гордился успехами ВДВ – «Войсками Дяди Васи» и очень жалел о поспешности увольнения в 1963-м году, а ведь мог служить аж до конца 70-х под руководством ему хорошо знакомого «дяди Васи» …
А семья Кеши появилась в конце войны, в августе 1945 года.

Тогда же отец повёз беременную мать из оккупированной Венгрии, из Будапешта на родину, на Алёховщину, в деревню Гайгово. То неопределённое для матери и всей деревни время Кеша расскажет в следующей §2.3 «Рассказ о матери».

С июля 1946 года 106-я гвардейская воздушно-десантная Краснознамённая ордена Кутузова дивизия, где служил отец, дислоцировалась в г. Тула и входила в состав 38-го гвардейского воздушно-десантного Венского корпуса (штаб корпуса – г. Тула). Туда и привёз отец маму с первенцем Ноной, родившейся в марте 1946 года в деревне Гайгово.

Потом перевод в 76 гвардейскую воздушно-десантную дивизию во Псков. Служил, видимо, в 83 отдельном саперном батальоне 104 десантно-штурмового полка в поселке Черёха. Там в 1948 году родился брат Валера. Потом подмосковное Нахабино (декабрь 1950 года, курсы усовершенствования), далее, видимо, повышение по службе. Служба на Украине. 

Когда и почему семья оказалась в Острове, где в 1955 году родился Кеша, доподлинно неизвестно. Попытался выяснить через сестру, но что получилось можно судить по переписке: «…вспомни в каких городах и когда до Каунаса жили. Почему-то Никополь на ум приходит?»
– «Первый, второй и третий закончила в городе Остров. После Острова приехали в Кривой рог. Я пошла в четвертый класс. В пятом классе училась в Никополе. А в Каунасе пошла в шестой класс…», - ответила сестра. То есть получается, что в Острове жили с 1953 по 1955 год. В 1956 году переехали из России на Украину. Сначала в Кривой Рог, а через год в Никополь (1957 год).

Летом 1958 года переехали в Каунас Литовской ССР, где сестра пошла в шестой, а брат – в четвёртый класс. Эти бесконечные переезды порой приводили к тому, что дети много болели. Помимо обычных детских болезней оба умудрились заболеть Куринной слепотой!

А после жаркой Украины в сыром Каунасе Нона переболела ревматизмом, из-за чего дважды училась в шестом классе. Валера после степных украинских просторов умудрился в центре Каунаса попасть под колеса городского автобуса. Тоже была своя трагедия!

С этого времени включается у Кеши своя память и об этом достаточно подробно рассматривается в §§ «Рассказ о матери», «Наш дом» и «Домашние животные». А раньше произошли ещё два значимых события, которые пришлись на конец 1956 года.

10 сентября на Семипалатинском ядерном полигоне (Казахстан) были проведены учения, которые официально назывались «Применение тактического воздушного десанта вслед за атомным ударом с целью удержания зоны поражения атомного взрыва до подхода наступающих войск с фронта». Другими словами, целью этого опыта являлось определение сроков и места относительно безопасной высадки десанта после поражения противника ядерным оружием. Войска должны были действовать в условиях высокой радиации с настоящим риском для жизни и здоровья.

Руководил этими учениями маршал Г. К. Жуков. Частями ВДВ, которые должны были осуществить высадку, командовал заместитель Главкома ВДВ генерал-лейтенант С. Рождественский. Для этих учений привлекался 345-й полк 105-й дивизии.

Непосредственно в эпицентр ядерного взрыва должны были десантироваться две роты 2-го батальона 345-го полка, всего 272 человека, усиленных взводом 57-мм орудий, шестью безоткатными орудиями Б-10, взводом 82-мм минометов и отделением химической разведки. Выброску десанта должен был произвести вертолетный полк в составе 27 вертолетов Ми-4. В числе этих десантников был Кешин отец.

В середине августа 1956 участники учений прибыли на полигон. Для психологической подготовки личного состава было произведено три подрыва ядерных боеприпасов. Первый ядерный взрыв был произведен 24 августа 1956 года, второй взрыв (термоядерный) был произведен через шесть дней, третий взрыв (ядерный) был произведен 2 сентября. Личный состав, задействованный в этих учениях, присутствовал во время всех показательных испытаний.

Учения начались 9 сентября 1956 года сбросом с бомбардировщика Ту-16 атомной бомбы мощностью 38 килотонн. Высадка десанта была произведена через 43 минуты после взрыва в 650 метрах от эпицентра. Уровень радиации при этом составлял от 0,3 до 5 рентген в час.

Через десять минут десантники захватили заданный объект, затем была проведена атака, и через два часа подразделения десанта были выведены из зоны заражения в пункт санитарной обработки и дезактивации.

Сегодня эти учения называют «варварскими», а тогда, да и до самой смерти отец так не считал. Вскользь, видимо была расписка о неразглашении, иногда вспоминал об этих учениях. Можно сказать, даже больше чем о войне. 

В 60-х годах, уже после увольнения, заболел непонятной болезнью (так Кеше помнится), лежал в госпитале, был обрит на лысо. Звучало, что это, якобы последствия воздействия радиации в 1956 году.

А ещё в том году случилась ВОЙНА! Сегодня так это не представляют, а Кеша считает, что это была кровожадная война, развязанная ЗАПАДОМ! Сегодня это зовётся «оранжевыми революциями».

В 1956 г. две воздушно-десантные дивизии принимали участие в венгерских событиях. Венгерское восстание (23 октября — 9 ноября) было подавлено Советскими войсками 8 ноября – 19 декабря 1956 года. Как вспоминала мама, это были чувства подобные тем, какие переживали во времена Великой Отечественной. Весь гарнизон, его женская половина, ожидал весточек как с фронта.

Всё обошлось – отец вернулся живым и невредимым. А потом были Каунас, Григишкес и жизнь на пенсии. Об этом и других особенностях отношений Кеши с отцом в книге Третьей «Об образовании», а участие отца в Великой Отечественной войне ниже.

Умер отец 26 мая 2005 года в Григишках, в доме своей любимой дочери, сестры Кеши. А за шесть дней до этого ходил в Григишскую среднюю школу, где ветеранам войны вручали медаль «60 лет Победы в Великой Отечественной войне». Это событие запечатлено в фотографиях и на видео.  Медаль осталась на хранение у сестры.

А вот о чём думал отец в эти последние дни, умирая "оккупантом" в "свободной" Литве, одному Богу известно...

§2.2 Участие отца в Великой Отечественной войне

С сентября 1941 года по июнь 1944 года войска Карельского фронта держали оборону по линии: река Западная Лица (60 километров от Мурманска), Ухта, Повенец, Онежское озеро, река Свирь.

В апреле 1942 года 7-ой армией была проведена частная наступательная операция с задачей овладеть районом Подпорожья и закрепиться на правом берегу реки Свирь, создав плацдармы на случай дальнейших наступательных действий армии. Достичь в ходе операции указанных целей не удалось.


Именно в это время, в апреле 1942 года Виктор Михайлович после ускоренного выпуска прибыл лейтенантом на Карельский фронт в 18 отдельный инженерно-сапёрный батальон (оисб) 7-й армии на должность командира взвода управления. С момента формирования в 1941 году батальон повторил путь 7-й армии. После неудачного наступления с мая 1942 года на Карельском фронте наступило затишье, нарушаемое боями местного значения.

Два с половиной года Лодейное Поле было прифронтовым городом. Его отделяла от врага только река Свирь. На ее левом берегу была создана оборона, которая стала для армии финнов непреодолимым препятствием. В селе Алеховщина, находящемся в 40 км от Лодейного Поля, в деревнях и густых лесах вокруг располагались различные подразделения 7-й армии Карельского фронта под командованием тогда еще генерала К. А. Мерецкова. В Алеховщине находились штаб, погранполк, автомобильный батальон, полки минометный и связи, а на подступах – зенитные части и «катюши» ...

По плану фронта часть подразделений подменялось для отправки в тыл на отдых, пополнения запасов, учёбы и другие нужды. Местом для такого отдыха взводу управления 18-го оисб был определён левый высокий лесистый берег реки Оять напротив деревни Гайгово, южнее села Алёховщина. Об этом уже упоминалось выше в «Рассказе об отце».

В один из таких отдыхов весной 43-го года во взводе случилось ЧП – чрезвычайное происшествие. Взвод, как и его командир в своём составе был молодым и было принято решение организовать танцы в деревне, напротив. По согласованию с командованием личный состав взвода на двух резиновых десантных лодках стали переплавляться на другой берег. Лодка, управляемая замкомвзвода, перевернулась на середине реки. Выплыли не все. Один боец утонул вместе с винтовкой.

Отца, как главного виновника происшествия, не сумевшего правильно организовать отдых личного состава и за небоевую потерю солдата и его личного оружия наказали. Надо сказать, что по-божески! Отозвали представление на очередное воинское звание – старший лейтенант.

Такие подробности Кеша слышал от дяди Тимы, мужа сестры мамы, очевидца трагедии. В году 59-м или 63-м, когда отдыхали семьёй в Гайгове, дядя Тима принёс за стол ту злосчастную винтовку, всю ржавую и без приклада. Пацаны послевоенные достали её со дна. И пошли-поехали разговоры за столом про войну, про ушедшую молодость. За столом сидели ещё молодые фронтовики…

После окончательного перелома, который наступил после Курской битвы (июль-август 1943), началось скрытное планирование боевых операций на 1944 год, известных сегодня как «десять сталинских ударов». В этой связи, как Кеше представляется, 13 августа 1943 года батальон, где служил отец, получил новую боевую технику для наступления и был переименован в 18-й отдельный моторизованный инженерный батальон (омиб).

Тогда же началась подготовка к наступлению по всему участку фронта в районе города Лодейное Поле в условиях повышенной секретности. В задачи взвода управления входила подготовка участка линии фронта к проводке разведчиков – разминированию полосы прохода разведчиков на территорию врага чаще всего с целью захватить языка*. В своё время план минирования составлялся и осуществлялся силами взвода управления под командованием отца на вверенном участке. Ему же теперь надо было сделать обратные действия.

(* Захват языка – тактический приём, применяемый разведчиками для того, чтобы доставить командованию человека (военнослужащего), от которого планируется получить сведения определённого рода.)

В одну из таких ночных вылазок на разминирование зимой 44-го года во взводе случилось новое ЧП. Эту историю рассказал отец, когда его как фронтовика однажды пригласили в школу провести урок мужества. Было это ещё когда сам он был действующим офицером и его появление в классе в форме и при орденах было для Кеши событием.

А рассказ его был не о мужестве, а о трусости. Кеша даже пытаться не будет повторить его очень правильный рассказ, потому что Кеше просто не удастся это сделать. И потому суть происшедшего.

В ту ночь один из его бойцов решил учинить самострел. Самострел, это членовредитель; человек, намеренно нанёсший себе огнестрельное ранение, обычно с целью попасть в госпиталь и таким образом избежать участия в боевых действиях. Подобное приравнивается к дезертирству с поля боя. Спустя годы отец помнил этого простого русского парня, который вместо того, чтобы снять противопехотную мину подорвал её собственной ногой!

В результате взрыва группа была обнаружена финнами и был открыт массированный обстрел участка. Большая часть группы получила ранения, в том числе и отец – лёгкое осколочное ранение в ногу.  Парень же лишился ноги, лечился потом вместе с отцом в одном полевом госпитале. Шло разбирательство полевым трибуналом, выявились очевидцы происшедшего. И накануне наступления паренёк на глазах всего взвода был расстрелян как дезертир. Отец во второй раз не был повышен в звании, и как говорится, слава Богу…

О войне Кеша впервые услышал совсем маленьким, когда на пляже увидел изуродованную ногу отца и на вопрос: «что это?» Получил краткий ответ: «с ВОЙНЫ». Кстати, последние осколки из ноги были извлечены в вильнюсской больнице лишь в 90-е годы, когда на восьмом десятке появились и другие возрастные болячки. Осколки это были не вражьи, а от своей мины, подорванной трусом… Здесь нельзя не рассказать о другом случае, связанным с дезертирством.

Дезертирство, это самовольное оставление воинской части или места военной службы в целях уклонения от прохождения военной службы, а равно неявка в тех же целях на службу или покидание поля боя. За время двухлетнего удержания линии обороны Карельского фронта в районе реки Свирь происходила «естественная» убыль личного состава. Бои местного значения не утихали всё это время и взвод терял своих бойцов.

Пополнение личного состава происходило за счёт местного населения и в результате к началу наступления большинство солдат были местными ребятами. Война войной, а молодость брала своё и часто случались самоволки. Солдаты бегали домой, к своим жёнам. Об этом времени и вспоминали тогда в 1963 году оставшиеся в живых ветераны взвода из местного призыва.

Тогда отца провожали до самого Лодейного Поля, а это 50 км от Алёховщины. Уже отправление поезда «Ленинград-Петрозаводск» объявили, а в привокзальной чайной бывшие подчинённые всё не могли с командиром расстаться…

Спустя много лет, в августе 1988 года Кеша с семьёй впервые и, наверное, в последний раз побывал на Родине матери и местах фронтовой молодости отца. Тогда на Руси глубинной и впрямь тоскливо жилось с этой треклятой горбачёвской перестройкой, водку только по талонам купить можно было…


Перебравшись из Гайгово в Алёховщину, посмотреть, как старшая дочь Галина семейство своё молодое обустроило, сидели за столом, во главе с т. Валей. Вдруг в квартиру вошла незнакомая женщина и с порога спросила:

«Где тут сын Виктора Михайловича с семейством из Москвы прибыл?» И протягивает Кеше бутылку водки со словами: «За отца твоего, командира доброго выпить, да помянуть тех, кто не дожил до дней сегодняшних».

Надо сказать, что гордость за отца захлестнула Кешу, но и откровенно добавить, что тогда в свои 33 года он ещё совсем не понимал глубину благодарности, которой хотела одарить Кешу эта немолодая женщина. И история тогда показалась Кеше банальной, – командир взвода спас своего бойца от трибунала, когда его самоход признали дезертирством.

Как сегодня Кеша жалеет о том, что не записал ни имени, ни фамилии, ни самой истории вызволения бойца от расстрела. А история была отнюдь не банальной. Муж вернулся с войны живой. То, что было не со мной и не запомнил Кеша вовсе…

С 21 июня 1944 года 7-я армия в составе 37-го гвардейского, 4-го, 94-го и 99-го стрелковых корпусов, некоторых артиллерийских, танковых, инженерных и других соединений и частей приняла участите в Свирско-Петрозаводской операции – 4-й сталинский удар.

Утром 21 июня 1944 года в полосе 7-й армии Карельского фронта, которой командовал генерал-лейтенант А. Н. Крутиков, началась мощная артиллерийская и авиационная подготовка. Около 12 часов части 98-й, 99-й, 272-й и 114-й стрелковых дивизий при поддержке 92-го полка плавающих танков и 275-го батальона автомобилей-амфибий начали форсирование Свири в районе Лодейного Поля и вскоре захватили обширный плацдарм на ее северном берегу.

Началом операции стал ложный десант через реку Свирь – по берегу этой реки проходил финский оборонительный рубеж – вновь восстановленная линия Маннергейма.  Ложный десант через Свирь – уникальная операция. Все двенадцать ее участников остались живы. 21 июля 1944 года все двенадцать участников 37-го гвардейского стрелкового корпуса ложного десанта были удостоены звания Героев Советского Союза.

Незамедлительно саперы начали наведение паромных переправ и мостов для переброски через реку боевой техники. К 13 часам 21 июня уже действовало 11, а к исходу дня – 20 паромных переправ и 2 моста. За этот бой 27 июня 1944 года командир взвода управления 18 омиб – отец Кеши награждён орденом Красной Звезды. Ниже текст представления, найденный на сайте «Подвиг народа»:
 
«При наводке моста через Р. Свирь на участке форсирования 114 СД л-нт Имярек умелой организацией, настойчивостью и упорством обеспечил быстрейшую наводку переправы и переброску войск на правый берег реки, проявив при этом беззаветную преданность Родине и мужество. Достоин награждения орденом «Красная Звезда». Командир 18 омиб майор Иванов, Начальник штаба майор Головко. 27 июня 1944 года»

Рассматривая скупые сводки боевых действий и благодаря найденному на сайте представлению стало понятно где, собственно, находился 18 омиб на момент форсирования реки Свирь. Направление главного удара на участке 98 стрелковая дивизия (СД), правее реку форсировала 99 СД (1 мост и 23 понтонные переправы), а слева - 114 СД (2 моста и 23 понтонные переправы). Один из этих двух мостов и наводил взвод управления 18 омиб на участке 114 стрелковой дивизии.

В результате стремительного наступления 28—29 июня был освобождён город Петрозаводск, Красная армия вышла к государственной границе с Финляндией. 15 ноября 1944 года, после выхода Финляндии из Второй мировой войны, фронт был расформирован*.  Награждение отца медалью «За освобождение Северного Заполярья» и новое ожидание войны, в Карелии она уже закончилась…

(* На Параде Победы 1945 года сводный полк Карельского фронта шёл первым. С тех пор традиционно на парадах 9 мая Штандарт Карельского фронта несут первым среди штандартов фронтов. И это память об отце…)

Осенью 1944 года отец побывал в городе своей юности, в Архангельске в 1938 году началась его взрослая жизнь. Про этот период жизни Кеша практически ничего не знает, а вот про побывку в Архангельске осенью 1944 года отец как-то упомянул, играя с друзьями в преферанс. Кеша, скорее всего в это время пребывал под столом, поэтому приведённая ниже выдержка из «Кешкиных рассказов, год 1975-й» не выдумка:

«– Никуда они не денутся, а дома целей будут – говорил отец, укладывая внушительную пачку денег в портмоне, видимо памятуя, как в 1944-м в Архангельске после 4-го сталинского удара за одну ночь проиграл в преферанс денежное довольствие целого батальона…»

5 января 1945 года на основании директивы Ставки ВГК от 18 декабря 1944 года на базе управления 7-й армии и соединений Отдельной гвардейской воздушно-десантной армии была сформирована 9-я гвардейская армия  с непосредственным подчинением Ставке ВГК. Именно с этого дня отец становится десантником!

А 13 января 1945 года 18 омиб переформи¬рован в 94-й отдельный инженерно-сапёрный батальон («94 инженерно-сапёрный Свирский батальон» на печати, сокращ. 94 иссб, командир тот же - майор Иванов) в составе образованной 9-й гвардейской армии.

Переименование частей связано было с секретностью – в связи с новыми задачами войска должны были быть передислоцированы на другие фронта. Новые названия вносили путаницу для диверсантов и шпионов, которых как на любой войне было предостаточно. Так отец попадает на Европейский театр военных действий! Вместе с ним в Европу попадает и будущая жена Рая.

В феврале 1945 года 9-я гвардейская армия в составе управления, 37, 38, 39-го гвардейских стрелковых корпусов была сосредоточена в Венгрии юго-восточнее Будапешта, а 13 февраля Будапешт был взят. 27 февраля формирование вошло в состав 2-го Украинского фронта, 9 марта было переподчинено 3-му Украинскому фронту.

В марте – апреле 1945 года объединение участвовало в Венской стратегической операции (16 марта – 15 апреля), наступая на направлении главного удара фронта между озерами Веленце и Балатон. Войска армии во взаимодействии с соединениями других армий 13 апреля овладели Веной.

На этот момент отец, как командир взвода управления 94 иссб и всё ещё лейтенант, находился южнее озера Балатон. За форсирование реки Раба и Дунайского канала в городе Вена 16 апреля 1945 года представлен к второму ордену «Красная Звезда», но была вручена медаль «За боевые заслуги», а также медали за освобождение городов Будапешт и Вена.

С 15 апреля 1945 года армия, действуя на правом фланге 3-го Украинского фронта, свой боевой путь 9 Гв. Армия завершила выходом на Эльбу. А 94 иссб был оставлен в тылу армии для восстановления разрушенной инфраструктуры. Такой вывод сделан Кешей, потому что слышал рассказ отца гостям за столом о том, как в третий раз лишился возможности стать старшим лейтенантом.

Взрыв был неожиданным и очень мощным. Был чудный весенний день. Линия фронта ушла далеко на Запад и было тихо. На перекрестке нескольких дорог в пригороде Будапешта скопилось большое количество машин и техники. Здесь было организовано что-то типа «летнего кафе».

После затяжных боёв люди отдыхали… и погибли! Разбирательство шло несколько недель. За взорвавшийся участок разминирования отвечал командир взвода управления 94 иссб, т.е. отец.

Одно из главных боевых средств инженерных войск – минно-взрывные заграждения. Их постоянно совершенствуют, стремясь добиться наибольшей эффективности, а начиная с 1943 года, и немецко-фашистские войска, отступая на запад, стали применять их в массовом порядке. Кроме обычных стандартных схем минирования, стали распространяться новые приемы использования мин, фугасов, получивших названия минных ловушек, сюрпризов.

На такую ловушку и попался взвод отца в пригороде Будапешта. Когда, завершив разминирование вверенного участка, был воткнут в землю щит «Проверено, мин нет!». Разбирательство показало, что немцами был использован детонатор нажимного типа, который срабатывал при определённой заданной массе грунта.

Фугас большой мощности был зарыт на глубину в несколько метров, когда и щуп, и миноискатель не способен его обнаружить. Через неделю масса грунта была спрессована проходящей по дороге техникой до необходимой величины и произошёл взрыв.

В третий раз судьба была благосклонна к отцу и вновь (традиция такая была у командира батальона майора Иванова, что ли? Об этом Кеша никогда не узнает) было отозвано представление на старшего лейтенанта. Старшего лейтенанта отец получит после войны, уже в Туле…
10 июня 1945 года, в соответствии с директивой Ставки Верховного Главнокомандования от 29 мая 1945 года, была создана Центральная группа войск в состав которой вошла 9 Гвардейская Армия.

Позже 9 армия выведена в Московский округ, где в 1946 году её управление преобразовали в Управление ВДВ, а все её соединения стали гвардейскими воздушно-десантными — 37-й, 38-й, 39-й корпуса и 98, 99, 100, 103, 104, 105, 106, 107 и 114 дивизии.

106-я гвардейская воздушно-десантная, впоследствии Тульская Краснознамённая ордена Кутузова дивизия, расположилась в Туле. Сюда и привёз отец мать с новорождённой Ноной весной 1946 года. Так закончилась война в семье Кеши.

Как-то в телефонном разговоре Нона сообщила Кеше о том, что отцу присвоили звание «полковник». Тогда Кеша пропустил это мимо ушей, а теперь, вспоминая это решил уточнить, а как это произошло?

На самом деле молодой президент Путин отдал дань уважения ветеранам, издав ПРИКАЗ Верховного Главнокомандующего Вооруженными Силами РФ от 27.04.2000 года «О присвоении воинских званий участникам великой отечественной войны 1941 - 1945 годов», в котором говорится:
 
– «Учитывая заслуги участников Великой Отечественной войны перед Родиной, мужество и самоотверженность, проявленные ими при защите Отечества, и в ознаменование 55-й годовщины Победы в Великой Отечественной войне 1941 - 1945 годов, приказываю:

1. Присвоить гражданам Российской Федерации, являющимся участниками Великой Отечественной войны 1941 - 1945 годов и имеющим воинские звания офицеров, очередные воинские звания до полковника (капитана 1 ранга) включительно.

2. Министерству обороны Российской Федерации, Федеральной службе безопасности Российской Федерации, Службе внешней разведки Российской Федерации обеспечить реализацию пункта 1 настоящего Приказа.

Верховный Главнокомандующий Вооруженными Силами Российской Федерации В.ПУТИН»

Отец, насколько Кеша знал, имел вид на жительство в Литве, но гражданином РФ уже не являлся, но и от гражданства СССР он тоже не отказывался. А Кеша отца так и не догнал, уволившись из армии подполковником!

§2.3 Рассказ о матери Раисе Михайловне

Мать РАИСА МИХАЙЛОВНА родилась 3 сентября 1922 года на хуторе близ деревни Гайгово Лодейнопольского района Ленинградской области Российской Советской Федеративной Социалистической Республике – РСФСР, ныне Россия. Родилась пятым ребёнком в большой крестьянской семье.

А всего в семье было семеро детей и жила эта большая семья в деревянном двухэтажном доме на хуторе. Семья считалась зажиточной, потому, что отец, Кешин дед Михаил Иванович владел водяной мельницей и молол муку для всей округи.

Всегда, когда мама приезжала в Гайгово, была традиция ходить на развалины отчего дома. Был там и Кеша, но по молодости своих лет смутно помнил местонахождение этого хутора. Запомнились лишь остатки каменного фундамента, да долгий путь пешком через сосновый лес.

Рассказ о матери написан, когда Кеше было полных 64 года и он совсем не считал себя пожилым человеком, а совсем наоборот – был полон сил и желания сделать то, о чём мечтал и до сих пор этого не сделал. А маме, когда она ушла из жизни не исполнилось ещё и 54-х лет! Эта была совсем молодая женщина, получившая (наконец-то!) свободу пожить для себя во имя своих детей.

Последний ребёнок, то есть Кеша, в год её смерти, в 1976-м году, уже как самостоятельный человек служил лейтенантом в армии на полном государственном обеспечении (одет, обут и накормлен!). Старшая дочь замужем и беременна первенцем, а средний сын (не то не сё, но умный и любимый) наконец за ум взялся (в который раз?) и внук Витя – первый у неё и единственный пойдёт в школу в том году!

Все дети устроены, чего ещё желать матери? Последние три с небольшим года мать с отцом жили одни в трёхкомнатной квартире ни в чём себя не ограничивая. За это время вдвоём они объездили всех родственников и друзей. Первым делом съездили в Гайгово, Токари, Петрозаводск и Ленинград.

Побывали в Крыму, как когда-то были «дикарями» с детьми в Алуште, искупались в Чёрном море. Приезжали к ним и друзья из Кривого Рога, из Пскова – бывшие соседи по коммунальной квартире (оказывается бывших соседей тоже не бывает!). К сожалению, подробности этих поездок Кеше не известны, судит об этом по нескольким фотографиям.

И были поездки к Кеше, в училище, в Даугавпилс. Это были незабываемые ощущения ожидания очередного их приезда. Тогда Кеша и предположить не мог, что отъезд из дома летом 1972 года для, казалось, лишь попытки поступить, станет завершением Кешиного детства. А ещё были письма и посылки из дома, от мамы. Этому надо было бы посвятить отдельное повествование, хотя кое-что можно почерпнуть из «Кешкиных рассказов» о времени учёбы в военном училище.

Нельзя не упомянуть о бывших соседях, потому что такого раздела в летописи и нет. Видимо, чтобы не писали о кошмарах советских коммуналок? На деле получается совсем другая картина! Более десяти лет родители с малыми детьми перебивались именно в этих коммуналках, пока в 1959 году не получили свою, собственную! Именно это стало поводом для встреч бывших соседей ещё в 60-х годах.

Тётя Катя – весёлая, заводная и знающая тьму анекдотов хохлушка из Кривого Рога, которую Кеша по малолетству долго считал чуть ли не родственницей. По случаю окончания сестрой пединститута мамой была организована поездка в солнечную, плодородную Украину, к т. Кате.

Именно тогда Кеша познал, что такое настоящее украинское гостеприимство, буханка тёплого белоснежного каравая, бесхозные тающие во рту абрикосы по всем дорогам, краснощёкие персики из своего сада.

А ещё как надо любить футбол и быть истым болельщиком, не фанатом – такого слова просто не было! Надо было видеть и сидеть рядом, чтобы ощутить какой неимоверный свист, крик и гвалт издавала т. Катя, когда местные забивали гол заезжей киевской команде!
 
А её муж, давно ушедший из семьи, в тот же день примчался, узнав, что приехали дети Раи и Вити! Выпив креплённого вина из конуса ближайшего овощного магазина, он долго рассказывал Кеше какие чудесные его родители, что мама прекрасная певунья (лучше Кати!), а Витя мог на спор выпить 14 (!) кружек пива и не пьянеть…

Тётя Злата – серьёзная, рассудительная и очень практичная еврейка из Пскова, кстати директор магазина. Вкус «селёдки пол шубой» Кеша оценил благодаря её кулинарным способностям, когда она приезжала в Григишкес по случаю переезда семьи из Каунаса. И ещё то, что нельзя Кеше в своей речи употреблять плохое слово «бордель», когда есть обычное – «бардак»!
 
А в 1975-м как вспоминает сестра: «После Гайгово они заехали к тете Злате и там маму Злата положила в больницу на обследование, где установили, что у неё сломано ребро, задевающее плевру...», так началась трагедия мамы в скоротечной борьбе с раком.

В 80-х, когда Кеша с Аллой сами жили в академической коммуналке на Красноармейской, их пригласил в гости сын т. Златы. Увы, дружба детей бывших соседей не задаласьТакие вот воспоминания про «…а дружбы народов никакой и не было» и «ужасы советских коммуналок».

Сегодня, 28 января 2020 года, когда Кеша в очередной раз сел за написание этого библиографического опуса, как вдруг он понял всю несуразность этого мероприятия. Невозможно передать ощущения детства и последовательно изложить их в письменном виде так, чтобы это было не просто интересно, а понятно и полезно для того, кто соберется сиё прочесть! Тем более, что всё больше возникает чувство, что и не будет никакого читателя. Тогда зачем вся эта затея в написании семейной летописи?

Уже прошло более полугода, как Кеша начал это занятие. Пока занимался родословной, её графическим содержанием, наградами и их настенным оформлением, было всё просто и понятно. Сложилось в голове и содержание будущей летописи. На одном дыхании получились воспоминания об отце, впрочем, не совсем полные. А теперь перечитывая эти страницы, Кеша видел непоследовательность, скупость и сумбурность изложения.

Прерванный прошлым летом рассказ о матери теперь сложно продолжить, когда выше и ниже начатого рассказа уже были написаны другие истории. Нужно ведь не просто изложить воспоминания в привлекательной форме, а показать в простых умозаключениях состояние того ушедшего времени, подробно восстановить пропавшее пространство.

Уловить и показать отличия того времени от сегодняшнего и как видоизменились пространства. Хочется пояснить, как и почему появляется эта разница в положительном приросте или отрицательном убывании. А если удастся, то показать и, то, как много вранья о том чудесном, ушедшем времени!

Итак, о времени и возрасте. Матери было чуть за сорок, когда она вдруг стала с Кешей откровенничать. Случилось это когда старшие дети вдруг повзрослели и стали пропадать в школе на целый день, до позднего вечера: Нона училась в одиннадцатом, а Валера – в десятом классе.

Учились они в средней школе №11, которая располагалась в старом городе, рядом с прежней квартирой. И теперь, после переезда в Панемуне (в переводе с литовского значит «вдоль Немана»), по сути пригород Каунаса, брату с сестрой приходилось ехать общественным транспортом через весь город. Школу они менять не захотели, видимо из-за того, что в их жизни это приходилось делать «сотню» раз из-за постоянных переездов семьи.
И потому, если мама не была занята домашними заботами, она ставила Кешу на подоконник, становилась рядом и начинала говорить. Кеша был добросовестным и молчаливым слушателем. Рассказывала мама интересно, и порой, увлекаясь, допускала лишнее. Можно было услышать что-то и не позволительное. Но, видимо, Кеша был в её понимании ещё слишком мал.

А Кеша молчал, слушал и смотрел в окно. В окне раскрывался чудесный вид вдоль набережной. Справа широкая река была видна до самого моста, перекинутого из Центра в Панемуне. Уже год, как в Каунасе появился первый троллейбусный маршрут и мост оскалился голыми столбами контактной сети.

До этого стояли чудные чугунные столбы с парой фонарей на каждом. Сталинский ампир «оккупантов», говоря современным языком, дополнялся литым кружевным ограждением и гранитными парапетами. Слева виделся ряд новеньких «хрущёвок».


Между первым домом и Кешиным раскинулся «ландшафтный парк» – поросшая ивой, орешником, можжевельником, малиной и прочим кустарником пойма махонькой речушки, витиевато убегавшей в тоннель к реке. Окружали пойму старые большущие липы. По весне пойма превращалась в широкое, и местами глубокое, озеро.

Игровой «полигон», даже сложно описать разнообразие того, чем дети там занимались. Всегда в группе, всегда вместе и всегда что-нибудь надо было придумать, а потом всё это осуществить своими руками или с помощью родителей… а сегодняшние детские площадки? яркое и разноцветное убожество с одним смыслом «как бы чего не вышло» …

Мать с Кешей ждали, глядя в окно. Ждали возвращения отца, это было более вероятным событием в сравнении с детьми. Отец приезжал на троллейбусе и поэтому не пропустить его, идущего к дому, было невозможно. Это время, когда отец уволился из армии, стал работать преподавателем на военной кафедре политеха и потому всё ещё ходил в военной форме.
Мамины рассказы казались обо всём и ни о чём, каждый раз говорила о чём-то новом, казалось не связанным с предыдущим повествованием. Но всегда получалось всё едино и всё связано. Так Кеша узнал, что до войны они жили большой семьёй на хуторе и в школу ей приходилось добираться пешком летом и на лыжах – зимой.

Об этом она всегда напоминала, когда Кеша по утрам высказывал своё нежелание идти в школу. «Что тебе идти, рукой подать, вот мне, в любую погоду 10 км до школы!» – говорила мама, собирая Кешу на занятия. Кстати, любовь к лыжам она привила Кеше, потому, что сама благодаря этим переходам стала второразрядницей по лыжным гонкам (были грамоты, а где они теперь Кеша и не знал).

Перед войной началась новая волна раскулачивания и на этот раз семья пострадала – отца, Кешиного деда Михаила забрали как кулака, не желавшего вместе с мельницей войти в колхоз. Мельницу то ли сожгли, то ли разграбили и мать с оравой детей перебралась в Гайгово к старшей дочери. Валентина уже была замужем за Тимофеем и выхаживала первенца Галину, в доме, построенном для неё как первой на выданье уже в далёком дореволюционном 1913 году. Стоит дом до сих пор…

Не будет Кеша выдумывать, судить и рядить, но он знал одно! Мать никогда не говорила о какой-то несправедливости, не было у неё обозления и ненависти к Советской власти. Время было тяжёлое, говорила она, потому что все знали одно, впереди счастье, радость и новая-новая жизнь… а впереди случилась война.
В сорок втором пришла похоронка на старшего брата Виктора, стало известно и о том, что в пересыльной тюрьме ГУЛАГа* умер отец. Мать, Кешина баба Александра, от страданий и переживаний умерла в том же 42-м… Всегда при воспоминании о доме, о семье, по материнской щеке текла слеза. Хоть был Кеша ещё совсем мал, но всем нутром понимал, как хочется маме домой, в Гайгово… И возникало у Кеши чувство ревности что ли: «Как же так, а здесь не дом родной?»
 
(* ГУЛаг – главное управление лагерей. Эта тема очень серьёзная и здесь больше вранья, чем правды, и всё благодаря фронтовику Солженицыну. Мало кто знает, что роман «Архипелаг ГУЛАГ» имеет подзаголовок: «Опыт художественного исследования». Мало сказать неудачный, суть лживый опыт…)

А глаза мамы светились от одной мысли махнуть домой, и она начинала считать, когда была в Гайгово последний раз и когда можно будет собраться снова. Поездки эти были редкими, но если они случались, то были настоящим праздником. Праздником для всех!

Обязательно надо (уж сколько раз Кеша собирался) рассказать, как после сбора чемоданов в чехлах на пуговицах уезжали на автобусе с отцом на ближайшую стоянку «Такси» к ресторану «Каститис» в Шанцах и возвращались на «Волге» с оленем на капоте!

Потом вытаскивали чемоданы на улицу и укладывали их в багажник, а сами грузились в машину. Кеша с папой впереди, а мама с братом и сестрой сзади на мягких и пышных диванах, которые были только у этих прекрасных «Волг» с оленем на капоте. Вперёд, с открытыми окнами, на встречу в дальние края!

Потом весёлой компанией размещались в отдельном купе впятером (Кеша за пассажира не считался) и с трепетом ожидали трогание состава с тем, чтобы проводить взглядом остающийся дома красивый вокзал родного Каунаса на долгие 30 (!) дней. Потом? потом, может быть ещё будет рассказано ...

А ещё в этих воспоминаниях вдруг выяснилось, что у мамы была большая любовь до папы. Первая любовь (то же, кстати Кеша ревновал: «Как! а папа?») Но началась война и появился лейтенант Витя со своими телефонными проводами:

Вот кто-то с горочки спустился Наверно, милый мой идёт.  На нём защитна гимнастёрка, Она с ума Кеши сведёт. На нём погоны золотые  И яркий орден на груди. Зачем, зачем я повстречала Его на жизненном пути! Зачем, когда проходит мимо, С улыбкой машет Кеше рукой, Зачем он в наш колхоз приехал, Зачем нарушил мой покой! ...

Наверное, не случайно то, что это была любимая мамина песня и когда у неё было хорошее настроение, она всегда её пела, занимаясь какой-либо работой или за праздничным столом. Пела хорошо, красиво, задушевно…

Как было на самом деле не у кого уже спросить, но факт остаётся фактом. Девушка Рая, знакомая лейтенанта Вити, узнав о том, что части снимаются с насиженных мест, принимает решение уйти вместе. Она нанимается вольнонаёмной в действующую армию.

Вольнонаёмная, а не волонтёр или, тем более наёмник, но и не доброволец, как это было в 41-м. Служить она стала машинисткой при штабе дивизии, вряд ли такая должность могла быть в сапёрном батальоне отца. А профессией этой её обучили, видимо уже в армии. Мало кто теперь знает, что порой главным предназначением Красной Армии была не оборона, а обучение и освоение новых технических специальностей!

К сожалению, мама не вспоминала, как и где она служила, но всегда говорила, что они вновь встретились с отцом после освобождения Будапешта. Часть, в которой она служила, располагалась в Буде – на одной стороне Дуная, а часть отца на другом берегу – в Пеште. После взятия Вены, боевые действия приутихли, но ещё где-то не так уж далеко брали Берлин.

Справка: Будапешт – предпоследний, а последним был освобождён город Вена перед взятием Берлина. Штурм продолжался 108 дней после того как были убиты парламентёры, предлагавшие немцам сдать Будапешт без боя. Сначала освободили Пешт, через месяц Буду. Погибло 80 тысяч красноармейцев. Советский памятник освободителям ныне снят с постамента и стоит на свалке истории под Будапештом...

Потом была долгожданная ПОБЕДА!!! Нону – дитя ПОБЕДЫ, даренной Богом в конце июля 1945 года в Будапеште, было бы правильней назвать Победой! В августе, когда ещё не было ясно, что же впереди, какая жизнь ждёт после войны, скрывать беременность не было смысла, одно слово на слуху:

– Победа! И отец с трудом выбивает отпуск, чтобы отвести жену в Гайгово, чтобы рожать ей дома. Была ли свадьба Кеша так и не узнал, а браки регистрировал командир части!

Поездку в эшелоне из Европы в Лодейное поле мама часто вспоминала. Не удивительно, что возвращающиеся домой Победители, пили всю долгую дорогу. И кто-то неправильно посмотрел на Раю, возникла перепалка, и как это всегда заведено в русских посиделках, всё закончилось дракой.

А потом ещё гнал обидчиков отец на другой конец состава с пистолетом в руках. Перемирие заключила железнодорожная комендатура. Кстати, особым указом Сталина в 1946-м году было запрещено ношение личного оружия офицерскому составу, дабы исключить потасовки Победителей с использованием пистолетов, но это уже другая история.

До самой смерти мама мечтала купить-таки обручальные кольца. Да так и не купила, впрочем, у мамы ещё была одна мечта, но которую чётко спланировала на ближайшие пять лет. Всё упиралось в возможности выбора – проще было с «Запорожцем», а мечтала о «Жигулях» …

Умерла мама 12 марта 1976 года в Григишской больнице далеко от родины, на чужбине. Сегодня это звучит именно так – на чужбине. Но была уверенна в том, что дождалась лучшей жизни, всех детей устроила, понянчила внука Витю и хотела дождаться другого. Беда была в одном – не успела разморозить холодильник и очень просила передать Ноне её просьбу. Разморозить-таки холодильник. Через месяц родилась внучка, её назвали Рая…

Место на Григишском кладбище выбирал отец. Спустя 29 лет и он сам нашёл там пристанище. На вершине кладбищенского холма под берёзой. Берёзы уже нет. Поколение Победителей ушло...

Думал долго сомневаясь, что получилось неважно, но отправил версию для Альфреда, сына Ноны и ей самой для обсуждения. И неожиданно получилась интересная переписка с племянником и Кеша решил, что переделывать рассказ о матери он не будет, а просто дополнил своим ответом Альфреду:

«10 февраля 2020 года. …Не стал отвечать ночью, потому что понравился твой комментарий и не хоте
л отвечать с ходу, как говорят русские – утро вечера мудреней!
Во-первых, «оккупантом» был твой дед, а я дитя поколения Победителей-«оккупантов», и очень обидно, что среди моих ровесников есть предатели (сванидзе, млечин… и пр.), но большинство, это люди, понимающие…

В-вторых, и это самое главное в твоём комментарии: «…, по-моему, и рассказ уходит от темы…» и добавляешь: «Словесного портрета не хватает». Согласен, а почему? А потому, что мама – она есть, она данность, ценность которой мы понимаем только тогда, когда её уже нет!
К
огда тебе за 60, это одна потеря, а когда тебе только-только стукнуло 21? Оказалось, что нет у Кеши её словесного портрета – она жила для нас и была всегда для нас незаметной, НО ВСЕГДА НЕОБХОДИМОЙ! Потому и получился рассказ про отца быстрым и полным, а вот, что написать про мать?

Нечего – одни детские переживания, которые устранялись только ей – матерью, а кому мы плакались? Ей – маме... просто? Я, мы есть, будем и были неблагодарные!!! Благо надо дарить маме при жизни, кто это понял, тот счастлив при жизни, а не в мечтах…

Ты не задумывался о велосипедном колесе? Сколько спиц в колесе? Спицы должны обеспечивать удовлетворительную жёсткость и надёжность колеса. Спицы создают дополнительную амортизацию, а также равномерно распределяет нагрузку по всему ободу колеса. Обычно в велосипедном колесе около тридцати спиц. Когда колесо едет быстро и надёжно, спиц не видно! Есть только блеск от них. Блеск! А спиц вроде, как и нет…

Обод, это муж и дети, а спицы – незримые нити, хрупкие и ломкие, связывающие собой и на себя втулку (мать) с ободом (мужа и детей) … И мудрость женщины – это оптимальное сочетание количества и качества спиц. Убери процентов 30 спиц, а колесо всё равно поедет, с блеском… Вот так, на мой взгляд, выглядит мудрость женщины-матери (но не женщины-терминала, впрочем, это другая история…).

Вот такой словесный портрет моей мамы, твоей бабушки Раи. Есть ещё одна сторона словесного портрета. А, всё же, какая она была? Русская! А ведь русские, это единственная нация, у которой нет материальной Родины (какая страна или область зовётся русской?) есть только душевная… да и нация странная!

Ты кто? – русский, но это ведь ответ на вопрос «какой?». Какой-какой – русский. Поэтому и есть русские литовцы, евреи, артисты, писатели, генералы и пр., и пр., и пр., впрочем, это уже попахивает национализмом… и этот вопрос на повестке дня сегодня (опять! Как и сто лет назад!). Путин придумал конституцию переделать и поэтому не ответил ночью – слушал Соловьёва и его соловьёвщину. На этот вопрос ответа нет до сих пор».

Таким вот, не совсем последовательным и полным, получился рассказ о маме. Надеялся Кеша, что при дальнейшем повествовании будет ещё не раз обращаться к детским воспоминаниям, связанных с родителями.

Да и невозможно в одном рассказе раскрыть всю полноту наших отношений, семейных порядков и обычаев. А главное доходчиво показать, как и почему Кеша стал таким каким стал, а другим из множества возможных и стать не смог бы, по определению…

§2.4 О наградах родителей

Отношение к наградам в стране было разным в разное время. Кешина семья свою историю начинает в послевоенное время, поэтому и коснёмся только этого времени, после и до наших дней. Кеша имел своё мнение об отношениях к наградам, особенно к наградам времён Великой Отечественной войны.

10 сентября 1947 года вышел Указ Президиума Верховного Совета (ПВС) СССР, по которому с 1 января 1948 года выплаты за ордена, а также льготы для орденоносцев в виде бесплатного проезда на городском транспорте и раз в год по железным и водным путям были отменены.

Как бы то не было, но в первые послевоенные годы Советское государство было не в состоянии обеспечивать многомиллионное орденоносное население страны денежными выплатами и предоставлять льготы.

Однако это привело к падению уважения к наградам и скоро ими стали играться дети. В результате к 1965 году, когда Брежнев восстановил уважение к Победе, провёл первый после 1946 года парад Победы и 9 мая объявил выходным днём, оказалось, что ветеранами растеряны все награды!

Например, по воспоминаниям Аллы, её отец, чтобы сфотографироваться на доску Почёта обходил друзей-фронтовиков, чтобы собрать недостающие медали. И у Кешиного отца оказались потерянными несколько медалей.

Потеряны медали «За отвагу», «За взятие Будапешта» и «За взятие Вены». По семейной легенде в начале 50-х годов, когда перестали платить наградные деньги по недосмотру родителей эти награды потеряли подросшие Нона и Валера.  Последняя медаль «60 лет Победы в ВОВ 1941-1945 гг» была получена лично отцом перед смертью и осталась на хранении у Ноны в Литве.
       
Единственный послевоенный снимок Виктора Михайловича с военными наградами датирован 12 сентября 1947 года, где начальник штаба удостоверяет личность отца. Снимок сделан для личного дела, видимо, по случаю присвоения воинского звания «старший лейтенант».

Снимок хоть и чёрно-белый, но по сохранившимся наградным документам можно сделать вывод, что первой в колодке висит медаль «За отвагу», вторая – «За боевые заслуги», третья – «За оборону Северного Заполярья», далее «За Победу над Германией в ВОВ 1941-1945 гг» и «За взятие Вены».

На правой стороне груди видны два ордена «Красная Звезда», один из которых со сколотым лучом и знак «Парашютист». Снимок позволяет сделать вывод, что второй орден «Красная Звезда» и медаль «За отвагу», а также знак «Парашютист» получены отцом до 1947 года.
Следовательно, остаются открытыми вопросы, когда и за что были получены эти награды и совершён первый парашютный прыжок. К сожалению, на сайтах «Подвиг народа», «Память народа» и «Дорога Памяти» эта информация отсутствует. Необходимо обращаться в архивы города Подольска.

Третий орден «Красная Звезда» и вторая медаль «За боевые заслуги» были получены отцом за выслугу лет, 15 и 10 лет безупречной службы. И у мамы были три фронтовые награды: «За взятие Вены», «За взятие Будапешта» и «За Победу над Германией».  Все три утеряны детьми...

Сегодня, занимаясь историей своей семьи, Кеша, к большому удивлению открыл для себя и другие подробности. В июне 1944 года Постановление Верховного Совета (ПВС) СССР фактически приравнивает многолетнюю службу в армии (независимо от участия или неучастия в боях) к воинскому подвигу.

Указом ПВС от 4 июня 1944 года за 10 лет службы военнослужащий получает медаль «За боевые заслуги», за 15 лет орден «Красной Звезды», за 20 лет орден «Красного Знамени». Двадцать пять лет службы приравнивается к выдающемуся подвигу и за эту службу военнослужащий получает орден «Ленина». Тридцать лет службы отмечается вторым орденом «Красного Знамени».

25 января 1958 года Указ ПВС от 4 июня 1944 года был упразднён и введена медаль "За безупречную службу" трёх степеней – ведомственная награда, учреждённая совместным указом Министра обороны СССР, Министра внутренних дел СССР и Председателя Комитета государственной безопасности СССР.

А в начале 90-х уже указами Ельцина были отменены все советские награды. Кеша, как и отец в хрущёвские времена, был лишён возможности получить за службу соответствующие советские награды. Во второй раз произошла потеря уважения к боевым орденам, когда всё советское было изолгано самим народом с подачи ворохов вранья западными «друзьями-демократами».

В результате в 90-е смутные (мутные) годы боевые награды стали товаром. Сначала ими торговали родственники, потом появились команды «социальных работников», которые ходили по квартирам ветеранов и обманным путём приобретали награды...

Сегодня постепенно восстанавливается уважительное отношение к прошлому. Но и здесь нет единого мнения. Некоторые, а их немало, что весьма удивительно, называют это ПобедоБесием… 

Уместно здесь ещё раз напомнить, что во времена правления Хрущёва начался снос основ сталинского устройства страны. Официальный курс на политику десталинизации был взят, 25 февраля 1956 года, когда Никита Сергеевич Хрущев на ХХ съезде КПСС зачитал свой исторический доклад "О культе личности и его последствиях". Начался отсчёт времени срока кончины СССР.

Важно понимать важность знания истории страны, когда 8 мая 2020 года накануне нашего дня 75-летия Победы Президент США Трамп (у них свой день и этому своя история) на весь мир заявил, что победу над Германией одержали США и Великобритания! Чудеса в решете…

Так на наших глазах переписывается история! Поколение Победителей и очевидцы Победы ушли из жизни. Их дети постарели. И их задача ещё записать услышанное, а задача внуков – сохранить и передать правнукам. Цель одна сохранить историю и не дать её переписать, как это уже было сделано в XIX веке. Но об этом в «Опусах об иной истории» …

§2.5 Сестра Нона и брат Валера

Старшая сестра родилась 26 марта 1946 года в деревне Гайгово в доме тёти Вали (старшая сестра мамы) на родине матери. Это была первая послевоенная мирная весна. Время было тяжёлое и неопределённое для мамы. Видимо это будут Кешины домыслы, но обобщая все известные ему рассказы мамы и папы, а также тёти Вали и других людей историю рождения Ноны можно рассказать следующим образом.

Летом 1945 года отец привёз беременную маму на родину и сразу отбыл обратно. Война закончилась, но войска ожидали приказов о демобилизации, расформировании и передислокации к новым местам послевоенной службы. Отец, не имеющий никакой гражданской специальности принял решение оставаться в армии кадровым офицером.

Как рассказывала тётя Валя при Кешиной с ней последней встрече в Гайгове, злые языки стали поговаривать, что вот мол, война кончилась, а мужа-то никакого и нет. К Новому 1946 году скрывать беременность уже было и невозможно. А в это время у отца была полная неопределённость и только в 1946 году 9-я гвардейская армия была реорганизована в воздушно-десантную, выведена из-за границы в Московский военный округ, а её командование было преобразовано в Управление ВДВ.

Все соединения стали гвардейскими воздушно-десантными и 106-я, где служил отец, впоследствии Тульская Краснознамённая ордена Кутузова дивизия расположилась в Туле. Сюда и привёз отец мать с новорождённой Ноной весной 1946 года. Рассказывают, что отца с матерью и Ноной провожала вся деревня! Подумал Кеша, что это правда.

Здесь для истории следует упомянуть о некоем семейном парадоксе. Спустя девять лет на свет появился Кеша. Как гласит легенда, когда отец пошёл в ЗАГС для регистрации его рождения, он не придумал ничего лучшего, как родившегося 23 марта зарегистрировать 26 числом! В один день с сестрой. Мол, так будет лучше – в один день отпразднуем два дня рождения… Хорошо ли это или плохо, Кеша не знает. Но этимоня стал пользоваться много позже, причём не в лучших пожеланиях…

Брат Кеши – Валерий, родился через два года, 3 мая 1948 года. Произошло это уже во Пскове. Вот так молодая семья с двумя малолетними детьми сменила не одно место службы. Мама рассказывала Кеше, что пока его не было – Нона с Валерой были, как не разлей вода.

А вот когда родился Кеша, а это произошло в 1955-м году, Ноне было 9, а Валере 7 лет. По тем временам это были вполне самостоятельные дети. И у них, видимо, встал вопрос о лидерстве перед самым младшим, то есть Кешей. Кеша того не ведая, почему-то выбрал главенство Ноны, что, видимо, задело брата.

И всё же жили они дружно, но Кешу по малолетству они не брали в свои игры. А играли дети того времени в основном в игры коллективные. В редкой семье дома был телефон (у них был), но каким-то образом без всякой связи они собирались большой ватагой, человек 10-12, в миг одевались и убегали во двор.

А Кеша со слезами сидел в коридоре, спешно, не попадая в дырки, шнуровал ботинки. И только Нона возвращалась, чтобы забрать Кешу с собой. Но чаще он оставался один. Это постоянное желание угнаться за сестрой и братом и сделало Кешу по жизни устремлённым к решению поставленной задачи и её достойному решению.

А брать пример было с кого. Пока Кеша не ходил в школу они таскали его на свои классные (школьные) мероприятия и ещё до школы он познал особенности дружной школьной жизни. Кстати, спустя годы в «Одноклассниках» Кеша получил такое сообщение: «А я тебя помню, когда ты был ещё моложе, и Нонка брала тебя с собой, когда наш класс выезжал на природу ...»

Когда разница в возрасте у детей составляет 7-9 лет, то в отношениях между старшими и младшим – непреодолимая пропасть. Слишком резко сказано, но по большему счёту так и было. Так и осталось впоследствии. Кеше уже за 60, а Нонка всё относится ко Кеше как к маленькому и это уже не искоренить, когда ей самой за 70…

А когда Нона поступила в Вильнюсский пединститут, дом вдруг осиротел. Как-то Кеше её стало не хватать, и он загорелся мечтами съездить к ней на каникулах. Посмотреть, как это, учиться в институте. На удивление мама не сразу, но согласилась с таким желанием. Воскресным утром, приодевшись в новый плащ, Кеша поехал один в дизеле «Каунас-Вильнюс»!

Не выполнять своих обещаний, это Нонкин конёк. Но тогда, очутившись на перроне незнакомого города, и не встреченный сестрой, стоял в растерянности не зная, что делать. В голове только случайно запомненный адрес «Смелю, 5» (Песочная). Улица и номер частного дома, где Нона снимала комнату с подругой.

Но уже имеющей опыт туристических походов, Кеша, двенадцатилетний школьник, шагнул в неизвестность. Нашёл Нону только часов в пять вечера, приехав в 10 утра. Зато с тех пор Вильнюс стал для Кеши понятен и интересен. Позже, уже из Григишкес, Кеша также ездил к ней в Салочай. Деревушка, где она начинала свою учительскую жизнь и там же позже нашла своего мужа Йонаса.

А детские отношения ушли зимней ночью 1973 года, когда где-то в два часа Кеша впервые приехал на зимние каникулы домой. Снял шинель и уселся на любимое место на кухне, удивляясь после казармы крохотным размерам квартиры.

Прибежала заспанная Нонка в ночной сорочке с откровенным декольте, плюхнулась на табурет рядом. Как вдруг застыла, уловив Кешкин, уже недетский взгляд в сторону её девичей груди. С тех пор Нонка уже никогда не появлялась передо ним в таком виде…

Той же зимой Кеша мотанулся в свой любимый Каунас, к Валерке в гости в молодую семью, чтобы тоже убедиться в том, что детство уже никогда не вернётся. Оно ушло безвозвратно и навсегда. А сейчас, стараясь передать те ощущения, Кеша понимал, что сделать это невозможно в столь коротком изложении. Тем более, что поездка тогда в Каунас, общение с бывшими одноклассниками, друзьями, девушками окончательно убедила его в правильности своего выбора – учиться в военном училище.
Той же зимой произошёл качественный скачок в сознании. Всё познаётся в сравнении. А каникулы зимой и, позже летом, проведённые в Каунасе были насыщены этими сравнениями. И, слава Богу, не в пользу образа жизни, выбранного бывшими одноклассниками, ставшими взрослыми каунасцами.

Но об этом нужен отдельный рассказ, и о том, как шла Советская Литва к своей независимости, накрывшей её вдруг «свободой» в конце 80-х, в начале 90-х годов ХХ столетия…

Два Валеры…. Кеша ждал крейсер «Аврору» …. Не дождался. Вспомнил разговор с другим Валерой – братом двоюродным. Год 1962. Его яркий рассказ о Ленинграде, о военных кораблях – настоящих! – стоящих на якоре прямо в городе.

И обещание привезти модель «Авроры», которые продаются только там (это было вранье). Валера ляпнул и забыл. Спустя годы, на похоронах матери в 1976 году Кеша напомнил ему об этом. Он, не вспомнил, он не понял про что это племянник? Но он был первым кандидатом технических наук у нас в роду, и Кеша благодаря ему стал вторым. ...
 
Первый Валера на то и родной, что-то тоже как-то ляпнул про немецкий автомат «Шмайсер»* в году 1963-м (его друг-литовец Витя если и умел рисовать, то только этот автомат или танк.  Это потом все стали рисовать электрогитары, как у Битлов и автоматы с танками сошли на нет разом, навсегда).

(* На самом деле речь шла о немецком автомате времён Великой Отечественной войны MP 38, MP 38/40, MP 40  - пистолет-пулемёт, разработанный Генрихом Фольмером, но об этом тогда советские школьники и не догадывались.)

Но, после напоминания, всё же купил с первой зарплаты в школе на практике. НО это был вовсе не «Шмайсер», а дешевая игрушка, только отдаленно напоминающая немецкий автомат.

Это теперь можно купить его точную копию. А «Шмайсер» потому, что отец (единственный после мамы, кто свои обещания чтил) принёс из воинской части точную деревянную копию Калашникова (учебное пособие), по размеру превосходящую Кеши по росту!

Потом, правда, сделали ему на службе меньшую копию. Это была вещь! Но Кеша-то хотел ППШ (пистолет-пулемёт Шпагина) – АК-47 (автомат Калашникова, образца 1947 года) ещё не был вовсе известен, а тем более так знаменит как сегодня!

Вот почему Кеша «никому-ничего-никогда» не обещает. А если обещает, то всегда старается исполнять. И это всё из детства. Как и представления о молодой семье. Валерка женился раньше Нонки на однокласснице Галке – первой жене, при этом не избежав скандалов в семье.

Кстати, тоже пример того, к чему приводят женитьбы одноклассников. Спустя годы можно утверждать, что эта разница в возрасте 7-9 лет стала проторенной тропой для Кеши, где можно было увидеть места на тропинке, которые следовало бы обходить, идя вперёд по жизни.

Можно, конечно, утверждать и обратное. Мол маленький мальчик, с такой большой разницей в возрасте, в результате вырос забитый, нелюбимый, озлобленный человек. Не способный ни к чему, в том числе и высказать (не давали слова, мал, мол!) своё мнение. Но, это было совсем не так.

Да, слова не давали и не предлагали высказать своё мнение, – воспитывался в уважении к старшим! Но сведения для будущего «сравнительного анализа» он стал собирать с малого возраста. Да и складно говорить, он тоже научился, глядя как это делал отец, брат или сестра. И тоже оценивал, и учился этому в сравнении. А сравнивать было с чем.

Так уж совпало Кешкино собственное взросление и создание новой молодой семьи Валерки с юной Галкой. А Кеша был молчаливым «оценщиком», не ему было судить, мал ещё был…

О свадьбе и житие молодой семьи ниже, а вот о ссорах брата и сестры лучше познакомиться с мнением отца, которое он прекрасно изложил в своём письме после смерти матери. В этом письме, адресованном Кеше, он на шести страницах рассмотрел все вопросы, которые его волновали. По сути составил программу-минимум на ближайшее время ...

Здесь уместно напомнить, что Нона на момент смерти матери была беременной. Внучка Рая родилась 22 мая, через месяц с небольшим после смерти матери.

§2.6 Невестка Галка, зять Йонас, племянники и снова сноха Лайма

Как передать ощущения того до перестроечного миропорядка в стране, когда общность людей была живительной средой обитания? Всякая семья отличается своим особенным укладом, который определяется характером отношений двух людей, начавших жить вместе, их привычками и воспитанием каждого из них. Существует дух семьи и запахи.

Тогда люди ходили в гости, а дети запросто бывали везде без всякого приглашения. Так и Кеша с детства стал отличать людей по их жилищу, внешнему виду и запахам. Чаще дух новых незнакомых квартир втягивал в себя, но были и такие, которые отталкивали, вызывая неприязнь.

И если квартиры одноклассников были похожи друг на друга, то дома литовских друзей сильно разнились с русскими жилищами военнослужащих. Но в целом все они не отличались каким-то особым богатством. Это позже, в 70-е годы квартиры стали раздуваться растущим изыском.

Появление Галки (так за глаза все без исключения стали её звать, но справедливости ради надо сказать, что это был обычай называть так всех – Нонка, Валерка и пр., пр., пр.) внесло некую новизну в устоявшиеся взгляды и привычки домочадцев.

Дальше Кешкины собственные суждения, поскольку стоял он в стороне от событий, был только наблюдателем, планами с ним не делились и мнения его никто не спрашивал.

Кеше теперь кажется, что родители были просто не готовы к таким изменениям в семье. Они просто растерялись! Но как это и теперь бывает, первое, что они сделали, так это приложили все свои силы и возможности, чтобы разъехаться. Чего не сделает мать для благополучия своего дитя, даже если это шло в ущерб всей оставшейся семьи.

Галка вошла в семью внеся раздор и сумятицу. Мать её просто не признала своей, отец отмолчался, но всегда недобрым словом вспоминал бахвальство нового родственника – отца-таксиста Валентина. А детская, казавшая вечной, дружба между братом и сестрой внезапно закончилась.

 И глупая обида сестры на то, что, мол, брат женился раньше старшей сестры, стала основой вечного, непрекращающегося до сих пор, непонимания друг друга. Да и сама Галка не приняла Нонку…, а Кешу?

Кешу Галка просто купила своим первым и последним подарком. Это была не двух-, трёх-  или шести, а 12-ти цветная шариковая авторучка, которая так и засохла всеми своими цветами, не будучи использованной по назначению! Пример красивого и дорогого, но ненужного подарка. И пошла череда примеров для Кеши, начавшего взрослеть вслед за молодой семьёй…

Надо здесь оговориться о времени: 7 марта 1967 года вышло постановление «О переводе рабочих и служащих предприятий, учреждений и организаций на пятидневную рабочую неделю с двумя выходными днями». Суббота в СССР официально стала нерабочим днем и самыми ущемлёнными в своих правах оказались школьники – вся страна отдыхает, а им по субботам в школу ходить!

И всё же теперь субботы в школе стали немного укороченными – учителя сами стремились поскорее убежать домой. Они, как и школьники, тоже чувствовали себя обиженными. Не тогда ли и пошло резкое снижение авторитета учителей и ускорило вымирание советской системы образования? Впрочем, тема эта очень и очень важная, и разговор о ней обязательно ещё будет позже.

Шёл 1970 год, Кеше 15 лет, а он всё ещё не мог выйти из своего детства, не хотел ничего менять и постоянно стремился в него вернуться. Если не каждую субботу, то очень часто бегом возвращался из школы, чтобы наскоро перекусив, устремиться из Григишек в свой любимый Каунас!

На шоссе садился в первую же остановившуюся попутку и через полтора часа уже звонил в Валеркину квартиру. Попутки подвозили бесплатно, в рейсовом автобусе «Вильнюс-Каунас» плата была копейки, а вот в только появившихся маршрутках приходилось раскошелиться на рубль! 

Внезапные, без предупреждений визиты, позволяли видеть жизнь молодой семьи без прикрас. Любовь любовью, но быт был и тогда и сегодня главным испытанием для молодых. Ничего не поменялось за эти пятьдесят лет: красивая незабываемая свадьба ещё давала небольшой задор и в квартире молодых создавалась модная обстановка.

Мягкий уголок, салфетки с хрусталём, янтарные панно, Мона Лиза в символьной графике ЭВМ, катушечный магнитофон с хриплым Высоцким, транзистор с «Голосом Америки», и пр., и пр., и пр.   

Уже через год красивая обстановка спешно воссоздавалась только к приезду бабушки Раи с дедушкой Витей, на кухне найти чистую кружку можно было только проведя раскопки среди неубранной грязной посуды, ванна была всегда заполнена замоченным бельём, а племянник Витя ещё не был возвернут из круглосуточных яслей…

Молодые сделали выбор в пользу работы, однако… программист-инженер Валерий Викторович не получился, но состоялась незаменимая, в смысле «достать», Галка.

Справедливости ради надо отметить, что в 77-м, когда Кеша получил свою первую квартиру, вопрос с мебелью был решён Галкой и осуществлён Валеркой молниеносно. Новомодный круглый столик с мягкими креслами, трёхстворчатый, крутой по тем временам, шкаф и деревянная кровать-полуторка были доставлены в Нивенское одним днём попутным грузовиком из Каунаса.

Можно много написать историй про Галку и может какие-то рассказы ещё будут написаны, но главным Кешиным заключением будет то, что практически все предсказания бабушки Раи оказались сбывшимися. И тут возникает вопрос: а имеет Кеша моральное право судить брата и его первую жену? Сам Кеша и жизнь его является примером? Пожалуй, нет! И потому Кеша лишь повествует, а выводы делать читателю…

Помнит Кеша бессилие матери, пытавшейся убедить сына в неверном решении. Судьба семьи оказалась драматичной, а для Галки и её первенца печальной. Галка долго лечилась и умерла от рака желудка в 2000 году. Сын Витя (1969-2014) пережил мать на четырнадцать лет и умер от рака мозга: мать забрала сына к себе…


Витя ушёл из жизни затаив обиду на семью. Всё пытался в последнюю встречу в Москве поведать Кеше об этом, но не получилось – не хватило слов. Хотя было высказано много обидных вещей, с которыми можно было бы и согласиться. Но, собственно, в этом повествовании не слышалось одного, а кто в этом был виноват? Только ли род Кешкин? 

Судьба Вити завертелась в год, когда не стало страны – выпуск из военного училища, свадьба, увольнение из армии, рождение первенца, развод и новая женитьба и всё в круговороте лихих 90-х… Итог – сломанная судьба. Увы, «цыплят по осени можно посчитать…».

Витя был первым и последним внуком для бабушки Раи и Кешкиным первым племянником, обозначив его дядей в 14 лет. Обозначив, потому, что таковым Кеша так и не сумел стать, как не стал потом ни настоящим отцом, ни дедом.

В 1988-м году, когда наконец-то получил долгожданного майора, Кеша приехал в Вильнюс на 70-летний юбилей отца в форме ещё советского старшего офицера. По просьбе Валерки сходил в училище к курсанту 2-го курса Вильнюсского высшего командного училища радиоэлектроники. Командир взвода отзывался о Вите, как способном и умном курсанте, но…

Витя оставил после себя сыновей Романа (1992) от Тани и Даниила (2002) от Наталии, потомков рода Кешкиного. Роман никак себя не проявил, а Даниил вышел на Кешу в «Одноклассниках» с таким сообщением (текст не правился) от 29.01.2015

«Даня Daniel: здраствуйте я сын виктора папа говорил что у вас медали сохранились можете фотографию вышлить ну те медали с вов». Предложение завязать переписку ограничилась согласием в семь слов и словом «спасибо» на поздравление с днём рождения. Сегодня ему уже 18, но за пять лет с повторной просьбой так и не обратился…

Аня (1977) – второй ребёнок в семье брата. После развода родителей стала предметом торга между Галкой и Валеркой. Каждый стремился одарить Аню дорогими подарками и хоть как-то расположить к себе. Аня выбрала маму. После окончания школы учиться дальше не стала.

Самостоятельная жизнь её началась с трагедии – жених погиб на мотоцикле накануне свадьбы. Осталась дочь Грета (1995). Галка продала квартиру своей матери и не достроенную Валеркой дачу. Обосновались втроём в пригороде Каунаса. Впрочем, к своему стыду Кеша мало что знал о жизни племянницы.

Сегодня Анна замужем, помимо Греты родила двух сыновей: Нядас (1999) и Гедиминас (2003). Живёт с семьёй в Осло (Норвегия). Работает, впрочем, не важно кем можно работать литовскому гастербайтеру* в чужой стране, главное иметь деньги на жизнь. Кеша бы сказал, на существование, хотя большинство литовцев имеют другое мнение на этот счёт…

(* Намеренно вставил это слово, чтобы ещё раз напомнить недавнюю историю Европы, которую в самой Европе предпочитают забыть или переписать. Досадно, но это касается и «свободной и независимой» Литвы!)

В 1975-м вышла замуж Нона: «Наконец-то!» – сказала тогда мама. Йонас, в отличие от Галки оказался совершенно другим человеком. На Кешкин взгляд – это сгусток противоречий с деятельной жизненной установкой! А какой спорщик, сколько «копий сломали» Кеша с ним в ночных разговорах на кухне. Был мимолетно знаком с его отцом одним днём на свадьбе.

Крепкий деревенский хозяйственник, народный умелец, уважаемый всей округой крестьянин. С какой любовью он показывал Кеше только что изготовленные, но не совсем ещё доведённые до совершенства клумпес – деревянные башмачки. Подарок невестке от свёкра. Кто не знает: не всякий мастер возьмётся за изготовление деревянных башмачков по заданному размеру!

Йонас - младший сын большой семьи, весь в отца, за что дом отчий достался ему по праву, где он с Ноной остался доживать с большим хозяйством. В уважении к семейным обычаям и их сохранении. А с матерью (тёщей) Йонас сумел построить чудные отношения своей безотказностью и исполнительностью. Впрочем, это Кеша определил нечастыми своими наездами. На похоронах матери все были склонны считать, что помощь Йонаса в их организации была неоценимой.

Старшая дочь Рая (род.1976), названная так в честь бабушки, прекрасно рисует и лепит, живёт в Григишках с семьёй. Муж Арунас работает на телевидении, дочь Йустя (род.2000) учится в Вильнюсском университете. Младший сын Альфред (род.1979) живёт и работает в Норвегии, отрабатывая кредит за квартиру в центре Вильнюса, где проживает жена Гедре с двумя дочерями: Йориле (род.2008) и Йогайле (род.2015).

76-летняя сестра, бывшая уважаемой и любимой учительницей для многих поколений литовских учеников, сегодня в постоянных разъездах между деревней и Вильнюсом. Помогает невестке в воспитании внучек, дочерей Альфрединых и вся в заботах о большом деревенском хозяйстве. Благо, что самоуправный Йонас в её отъезд сдал на мясо целое стадо – семь коз. Не смог справится с ними в отсутствие Ноны. Кур ещё не счесть, да несколько гектаров земли надо как-то обрабатывать…

Второй раз Валерка женился на Лайме (род.1957) сразу после Витькиной свадьбы, на которой он и познакомился с ней. На свадьбе она была главной поварихой, приглашённой готовить угощения – свадьба два дня гуляла в частном загородном доме. Стол ломился от изысканных яств, искусно приготовленных Лаймой.

Думается, что не только этим она и купила Валерку, но и своим мягким, добрым нравом. А дочке Ане тогда шёл 14-й год. Она осталась с матерью, а Валерка уехал к Лайме в Швянтойи, что рядом с Палангой на берегу Балтийского моря. И живут вместе уже почти 30 лет.

В свои 72 года Валерка на пенсии и работает на двух работах: сторожем в детском саду и управляющим сантехническим хозяйством бывшего советского, ныне частного дома отдыха. В летнее время сдаёт свою двухкомнатную квартиру отдыхающим, а свой «бизнес» – лавку со всякой перекупленной всячиной для отдыхающих вроде как успешно закрыл.

Сегодня утром 23 мая 2020 года с радостью завершил эту трудную для Кеши главу, а вечером, когда сел, чтобы перечитать и что-то исправить и уточнить от Валерки пришла печальная весть. Умерла Лайма. Ей было 63 года. Тромб – умерла вечером дома, не допив кофе. А что, Валерка! Сопьётся? А пока уехал в Норвегию к дочерям своей Анне и Лайминой – Юрате…

§2.7 Ближайшие родственники: дяди, тёти, двоюродные братья и сёстры

В семье отца кроме него – младшего, была старшая сестра Анна Михайловна 1909 года рождения. Анна погибла в 1942 году в блокадном Ленинграде. Подробности неизвестны. У неё осталась дочь Ия, родившаяся в 1933 году. Отец всю жизнь пытался разыскать её – последнюю из оставшихся в живых его родственников после войны.

Средний брат Павлин Михайлович погиб на фронте, подробности тоже неизвестны. Поэтому по линии отца ближайших родственников нет. Только не найденная Ия.

В семье матери было семь детей. Старший Виктор Михайлович погиб на войне, а второй брат Александр Михайлович умер после войны в 1946 году. Третий брат, Иван Михайлович, самый младший в семье, умер в Петрозаводске в 2007 году. Мама была пятой и имела ещё двух старших и одну младшую сестёр.

Валентина Михайловна или тётя Валя родилась в 1916 году в Гайгове, всю жизнь прожила и умерла в отчем доме. Тётя Валя была хранительницей семейных традиций и её дом был всегда полон гостей – местом сбора всех родственников. Теперь этим занимается её старшая дочь Галина (но ей уже за 80!), а в доме в Гайгове обосновался её младший сын Виктор со своим семейством.

Тётя Валя не редко приезжала к родной сестре, где бы она не находилась с семьёй. В 80-е годы (Кеша уже учился в академии) специально приехала в Григишкес, чтобы сходить на могилу сестры и попрощаться. Она, видимо, предчувствовала, что скоро в стране всё поменяется и возможность приехать в Литву пропадёт. Есть её прощальное фото со всей «литовской» роднёй сестры.

Дома у тёти Вали был приготовлен «могильный чемоданчик», где помимо приготовленных погребальных вещей, лежала пачка писем с написанными адресами всей родни и сообщением об её смерти. Увы с развалом страны кроме всего прочего была уничтожена, и отличная советская почта и в Москву письмо о смерти тёти Вали доставлено не было…

Вторая сестра, Анна (тётя Нюша) Михайловна жила в Токарях (ж/д станция Подорожье), что на полпути от Алёховщины (ж\д станция Лодейное Поле) до Петрозаводска. В Петрозаводске жила третья, младшая сестра Зоя Михайловна. Жил там и младший брат Иван или дядя Ваня. Они тоже уже все умерли. Но память о них осталась у Кеши навсегда…

Дядя Ваня, вот, пожалуй, первый из ближайших родственников, который очень хорошо запомнился Кеше с детства и во многом повлиял на его становление. Мать Ваню очень любила как самого младшего. Он отвечал взаимностью и был наиболее частым гостем у сестры дома.

На память о нём осталась лупа с большим раскрывом и увеличением, в 1963 году вещь достаточно малораспространённая. И когда были у него в гостях в Петрозаводске, видя Кешин нескрываемый интерес к ней – подарил.

Дядя Ваня на войну не попал потому, что с детства был инвалидом. Левая нога, намного короче правой и при его небольшом росте делала походку забавной – тело скрючивалось при движениях и требовалось усилие, чтобы передвигаться. Этот, как бы сказали сегодня, «комплекс неполноценности» совсем не расстраивал, а даже, наоборот, делал дядю Ваню весёлым, добрым, но своенравным человеком. На всё он имел своё, особое, отличное от других, мнение.

Летом 1970-го года Кеша был с ним на первом показе широкоформатного фильма «Огненная дуга» киноэпопеи «Освобождение». Дядя Ваня приехал впервые в Вильнюс (есть об этом киноплёнка в архиве), после переезда из Каунаса в Григишкес.

Восторженный просмотром отец угостил дядю коктейлем в только что открывшемся коктейль-баре на вокзале. Насколько было удивление, когда Кеша вместо обязательного восхищения про литовский быт, услышал нечто другое!

А как же, ведь Петрозаводск не шёл ни в какое сравнение с Вильнюсом! Гляди, мол! Какова она богатая и яркая витрина СССР – Советская Литва! Прям, заграница! А тут, вместо этого, дядя Ваня простыми, ясными и доходчивыми словами, с улыбкой, о том, что?

А то, что из обыкновенной, но дорогой болтушки (в народе называемой ершом) сделали какое-то показушное диво, спрятав смысл в иностранном слове. Да и вредно (для головы!) мешать разные крепкие напитки в одном стакане! Впрочем, спор они свой о вреде ерша – коктейля! загасили обычной стопкой русской крепкой…

Видимо, всё же Кешкино сегодняшнее неравнодушие и любовь к родным обычаям исходят больше от дяди Вани, чем от матери с отцом. Да и было ещё много поучительных и нравоучительных историй, например, про чай из самовара, да из блюдца вприкуску, да из родничка, но это в другой раз и в другом месте. Вот таким, если коротко, был младший мамин брат Иван…

А пока была она ещё жива вся её родня всегда была на слуху и многочисленные дети – двоюродные братья и сёстры были отличными друзьями и всегда общались между собой, как бы далеки друг от друга мы не были. Постепенно всё это сошло на нет.

И только Нона продолжает общаться по Скайпу с Галей, Люсей, Ниной и Виктором – детьми тёти Вали. Их многочисленные семьи живут до сих пор в Гайгове, Алёховщине, Петрозаводске и Петербурге (Тосно).

И до сих пор витает мечта, по крайней мере у Ноны – завести семейный автобан и всей семьёй махнуть как когда-то в Гайгово, на родину матери. Мечты-мечты, да вот только её Альфред всё никак домой в Литву не вернётся из Норвегии.

А Аня Валеркина только прошлым летом туда уехала, чтобы навсегда остаться. Да и у Кеши в семье расстояние от Москвы до Столбцов в 800 км никак не располагает для частых встреч, и они становятся всё реже и реже…

Напоследок рассказ о сыне тёти Вали, Кешкином двоюродном брате Валере.

Сколько Кеша себя помнил: Нонке и Валерке мать всегда ставила его в пример, он был их старше и первым из родни поступил в институт, а по окончании его – в аспирантуру. Защитил кандидатскую диссертацию! А теперь задумайся о том, как нам врут про страну, в которой родились.

Наверное, скоро в школах будут учить курс «Мифы древнего СССР» в цикле изучения истории Древней Греции и Рима.


А простой мальчишка, родившейся в 1943-м военном году и проживший детство в голодное послевоенное время, учась в сельской школе, стал настоящим учёным! От дома до школы пешком вдоль Ояти по узенькой тропинке около четырёх километров!

В любую погоду пешком! Весь путь через продуваемое с реки колхозное поле с одним пролеском за всю дорогу. А он был, как и дядя Ваня инвалидом с детства. Хромал на левую ногу. Видно было это семейным наследственным недугом… 

Поступил в Ленинградский институт авиационного приборостроения, потом аспирантура и с января 1972 года старший преподаватель кафедры Радиотехники Рыбинского авиационного технологического института.

Дальше постоянный научный и служебный рост. Чтобы было понятней переведём на воинские звания: в 31 год (1974) он заведующий кафедрой, это полковник, если сравнивать с армией. В 41 год (1984) становится деканом радиофакультета или генерал-майор!!!

Десять лет в должности декана радиофакультета в самом продуктивном возрасте в то время, когда наметился качественный прорыв в развитии радиоэлектроники. И что? Когда ему стукнул 51 год (1994) в расцвете его научной деятельности его снимают новоиспечённые «учёные-демократы».

А ведь в 91-92 гг. он сохранил факультет. Кто ещё не слышал о нищенском существовании профессорско-преподавательского состава в 90-е? За месяц до своего 65-летия 16 апреля 2008 года сердце Валерия Тимофеевича не выдержало. Только через год Кеша узнал про это…

Зато прекрасно Кеша помнил, как и кто в те времена занимал все руководящие должности и как задним числом и всякими уловками избавлялись от «слишком умных» (всегда подчёркивая, что «если ты такой умный, то почему такой бедный?»). Этому можно посвятить многотомный труд…

Тогда начиналась, а сегодня «успешно» развивается эпоха «креативного творчества», выдаваемая за «цифровые инновации», свойственные только, мол, 21 веку. Какое глубокое заблуждение, ибо подобное враньё выдуманным успехам человечество переживало не первый раз! И каждый раз время подтверждало, что человеку ох! как ещё далеко до совершенства…

В Российской государственной библиотеке в 2018 году прошла оцифровка библиотечного фонда и тогда Кеша обнаружил такую запись: «Карточка: Исследование вопросов построения системы статистического сжатия визуальных сообщений, основанной на выравнивании плотности декоррелированных элементов: диссертация кандидата технических наук: 05.00.00. – Ленинград, 1972»

Даже сегодня название диссертации вызывает уважение, это по теме, того чем мы сегодня пользуемся каждый день – передача и приём визуальной информации без искажений. А в начале семидесятых статистическая радиотехника только набирала обороты, происходил постепенный переход к цифровой технике, шла разработка принципов работы, поиск путей построения и пр., и пр., и пр. …

И Валера соответствовал своему времени. Ещё учась в институте, он замыслил принять телевизионный сигнал в Гайгове от Ленинградского телецентра, а это по прямой 206 км. Тогда это можно было решить подъёмом высоко над домом антенны с большим КНД (коэффициент направленного действия) и использовать высокочувствительный приёмный тракт, что, по сути разработать новый несерийный ТВ-приёмник.

Телевизоры, которые продавались в магазинах были рассчитаны на приём сигналов на расстояниях не более 100км. И если телевизор принимал сигнал, то помехи практически не давали увидеть чёткую картинку.

Сегодня эта проблема полностью решена переходом на цифровые технологии, а тогда? И Валера для защиты дипломного проекта, разработал и собрал телевизор для использования в отдалённых населённых пунктах. Мало кто знает, что в продаже позже появился телевизор «Сигнал-2М» с приёмным трактом, аналогичный тому, который и сделал Валерий в своей самоделке.

Но самое интересное, как он доставил телевизор к матери в Гайгово! Ещё студентом, а позже будучи инженером оборонного НИИ он построил полноценную яхту (теперь думаю, что скорее брал напрокат). Проложил маршрут через Неву, Ладожское озеро, реки Свирь и Оять и прошёл водным путём до самого материнского дома. И на радость всем соседям, собственноручно наладил отличный приём ТВ-программ, чего ещё не было во всей округе. Было с кого Кеше брать пример?

А уже живя в Рыбинске планировал самостоятельный переход от Рыбинска до реки Шексна по Волго-Балтийскому каналу через озёра Белое и Онежское, реки Свирь и Оять! Не срослось! Видимо из-за загруженности по работе.

Когда Кеша узнал про первый поход и эти чудо-планы, долго надоедал отцу с просьбой заложить подобное судно, чтобы доплыть хотя бы до Балтийского моря. Обошлись постройкой вёсельной лодки. Тоже ведь было событием – стали единственными обладателями своей лодки в доме. Лодка была всем в радость и нарасхват…

В 1976 году Валера приезжал на похороны матери, и Кеша с ним всю ночь проговорили о состоянии радиотехники и путях её развития. Легко и просто он рассказывал о последних разработках в области телевидения, радиолокации, импульсных (!) блоков питания.

Тогда Кеша уже полгода как служил в авиации после окончания училища. Ночная беседа оказалась очень полезной и во многом предопределила дальнейший его путь в авиации! После этого они никогда уже не встречались, а жаль…
К ещё большому своему сожалению, последний раз Кеша видел всех родных мамы в памятную поездку всей своей семьёй в 1987 году по маршруту: Москва – Ленинград (Тосно) – Алёховщина – Гайгово – Лодейное Поле – Подорожье (Токари) – Петрозаводск – Москва.

Тогда помимо зеркального фотоаппарата «Зенит» и кинокамеры «Аврора» появились зеркальная кинокамера с трансфокатором «Кварц-1. ТТЛ» и кинопроектор «Русь», а значит это путешествие запечатлено в фильме собственного производства.

Новые кинопричиндалы Кеша специально приобрёл к рождению дочери, чтобы снимать её взросление уже на порядочную кинокамеру и смотреть фильмы на более совершенном кинопроекторе!

§2.8 Бабушки и дедушки. Прадеды и прабабушки

Кешин дед по отцовской линии Михаил Павлович, а бабушка – Анна Васильевна. Бабушка умерла в 1945 году в возрасте 57 лет. Дедушка погиб в 1941 году в возрасте 51 года и где похоронен, неизвестно.

Сведения о дедушке и бабушке по отцовской линии Кеша получил благодаря всё той же записи отца в 1993 году: «Отец – Михаил Павлович 1890 года рождения, его родителей не помню.  Мать – Анна Васильевна (до брака Суханова). Отец, мой дед, Василий Иванович. Мать – Дарья Петровна. Бабушка умерла в 1934 году, дедушка – в 1936 году…».

Судя по уточнению – «мой дед», видимо с ним сложились хорошие отношения. Вот, пожалуй, и все сведения.

Про то, что бабушек и дедушек у него никогда не будет, Кеша узнал ещё до садика. Как водится, во дворе, благодаря друзьям-мальчишкам. Дело было так. Но здесь надо сделать отступление и вот почему. Это воспоминание не просто о детстве, а воспоминания о другой стране, о другой жизни и вообще, о другом укладе мироощущений и представлений об образе жизни!

Именно поэтому Кеша подробно рассказывает о своём детстве, чтобы развеять те сказки и мифы, которые выдумываются, а порой строятся на обмане. При этом происходит подмена понятий и смыслов, цель которых показать в какой плохой стране и как плохо мы жили.

С пяти лет Кеша стал гулять во дворе самостоятельно, а сигналом возврата домой был крик матери из открытого окна кухни или придти, когда, например, станет темнеть. Или зажгутся уличные фонари… Как вспоминала мама, говорить по-литовски Кеша научился через неделю как стал самостоятельно гулять. Потому что во дворе все ребята были литовцами и говорили на своём языке.

Потом Кешу пытались пристроить в садик – мама хотела устроиться на работу. Проходил не больше года. Зимой перед школой Кеша заболел и после этого в садик решили его больше не отдавать. Гуляя с утра до вечера в любую погоду, Кеша не болел, а вот в садике болел постоянно!

(Написал и подумал, что неправда! В садик ходил больше года и даже был с группой в летнем лагере и точно помнил только то, что больного Кешу привёз домой дежурный по штабу и оставил ждать родителей под запертой дверью и то, что больше в садик не ходил до школы.)

О садике в Кешиной памяти мало воспоминаний. Садик был гарнизонный и как бы сейчас сказали – русскоговорящий. Находился рядом со штабом дивизии в центре города и потому добираться до него надо было на автобусе. Самого садика и то, чем Кеша там занимался он не помнил, разве что горку во дворе садика.

 И потому все воспоминания связаны с ожиданием, когда заберут и повезут домой на автобусе. Читающий этот текст должен понимать, что не всегда получается написать кратко и доходчиво и потому сегодня весь этот словесный сумбур.

Но вернёмся к теме. Было это осенью. Прекрасно помнил Кеша себя в серо-коричневом демисезонном пальтишке и серой шапочке что-то типа лётного шлема с наушниками. Лазали Кеша с соседскими ребятами по склону недавно отсыпанного гравия, которым много позже, лет через пять-семь полностью накроют заливной луг Панемумьского двора.

А главным было то, что дети были независимыми и сами решали, чем заниматься, но всегда оставаться в рамках дозволенного. Итак, в тот осенний прохладный день играло в овраге человек-пятеро детей. Разговор зашёл о том, как и с кем кто живёт.

И когда заговорили о дедушках и бабушках, Кеша в растерянности замолчал. Он просто не знал, что существуют подобные родственники. Были у Кеши тёти Валя и Нюша, дяди Тима и Ваня. Жили они далеко и с ними очень редко, но встречались.

А дедов, да баб Кеша знал только из сказок. И были они всегда очень старенькими и беспомощными. А из рассказов ребят получалось, что вовсе они и не старые, а некоторые ещё и работали. Это изумление настолько врезалось в Кешкину память, как будто всё это происходило вчера!

Домой он пришёл в растерянности с вопросом – почему у Кеши нет ни одного деда и ни одной бабы? Почему? Того маминого ответа Кеша не помнил и позже этот ответ само образовался по крупицам, слушая разговоры родителей и их гостей.

Одно запомнилось, что никакой злобы и ненависти к прошедшим событиям от мамы и от папы не ощущал! Всю эту ненависть и злобу Кеша впервые услышал и увидел в конце 80-х и по сей день слышит от большого отряда сванидзе, млечиных, ганапольских и прочих венедиктовых…

Благодаря родителям, Кеша сумел создать своё видение истории и теперь при случае высказываю это своё мнение. И ещё, что особо запомнилось – у всех моих многочисленных друзей-литовцев ВСЕ родственники были на тот момент ЖИВЫ и ЗДОРОВЫ!

Это Кеша про постоянные разговоры, что русские «оккупанты» сгубили ВЕСЬ литовский народ…

Дед по материнской линии Михаил Иванович, а бабушка – Александра Васильевна. Бабушка умерла в 1942 году в деревне Гайгово, а дедушка, как говорила мама дословно: «твой дедушка умер в тюрьме в 1942 году».

Сведения о дедушке и бабушке по материнской линии Кеша получил благодаря племяннице Рае, которая, как и Кеша когда-то, уговорила отца (её деда) в 90-х годах нарисовать «родословное дерево».

Эти наброски совсем недавно она переслала Кеше по электронной почте. Копия рисунка и стала основой для оформления родословной «Семейной летописи», да, собственно, благодаря ему и была начата эта работа. А ещё благодаря Руслане, которая приобрела и подарила печатное издание «Летописи».

Прадед по отцовской линии Василий Иванович, а прабабушка – Дарья Петровна. Прабабушка умерла в 1934 году, а прадедушка – в 1936 году и похоронены, видимо, в дер. Алёшево. Отец так и не собрался в 70-80-е годы съездить в родные места на машине, но долго планировал. Успокаивал себя тем, что там непроходимые для «Жигулей» дороги.

§2.9 Друзья семьи

В силу своего возраста не мог Кеша судить о друзьях семьи. Да, они часто бывали в гостях. Этому Кеша всегда радовался. Обстановка тогда в доме менялась, запреты переставали быть и многое разрешалось.

Наверное, отсюда и Кешкина любовь к застольям и посиделкам. Вспоминается случай, когда отец заболел. Это случалось редко, а вот случилось. Тогда на слуху было новое неведомое коварное заболевание – грипп.

Ходили разговоры о поголовной смертности. И мать не на шутку перепугалась. И ничего умнее не придумала как пригласить друзей отца, дабы его расшевелить и отвлечь от мрачных дум. Самое интересное, что это вылечило отца! На утро, после хорошего вечера с игрой в Кинга, он выглядел совершенно здоровым и бодрым. Кстати, обычно у него была компания для игры в преферанс.

Но не все умели играть в эту сложную игру и поэтому он научил маму играть в Кинга – упрощённый вариант преферанса. Мама с удовольствием погружалась в игру и всегда злилась если не получалось выиграть. Играли парами, и мама всегда хотела играть с отцом, чтобы своевременно получать от него подсказки. От неё любовь к картам перешла и к Кеше. К сожалению этот обычай – после застолья играть в карты Кеша не сумел привить в своей семье.

Осталось несколько фотографий после гостей. Но Кеша не помнил никаких фамилий. Последний раз такие посиделки были в 1963-м году, когда отца провожали на пенсию. Об этом было несколько воспоминаний. Есть об этом и в «Кешкиных рассказах, год 1963-й». Но чем больше Кеша погружался во вспоминание, тем больше убеждался, что невозможно передать все ощущения того времени...

Как-то запомнился приход отца со службы (было это после увольнения в 1963-м, когда отец стал преподавателем на военной кафедре в политехе, и с 64-го по 68 годы ещё ходил в военной форме) с возгласом в дверях: «Представляешь, Рая, я в автобусе Костю встретил! Он, оказывается дослуживать приехал в Каунас, получил квартиру и живёт здесь, в Панемунях!»
Тётя Роза, жена Кости, ленинградка (в доме у них был культ Ленинграда во всём!), блокадница, дальняя родственница по материнской линии (впрочем, утверждать Кеша не будет, не помнит!). Весёлая, разговорчивая, компанейская. Кажется, что нравилась она маме и потому легко соглашалась ходить или приглашать эту семью в гости и всегда хорошо отзывалась о них.

Как наглядный пример – т. Роза с д. Костей были приглашены на Нонкину свадьбу в 1975 году, когда все уже давно жили далеко друг от друга. Но когда бывали поездки в Каунас, то всегда ходили к ним в гости или приглашали в Валеркину семью. Приезжали они и на похороны мамы…

Дядя Костя тоже был неординарным человеком, весёлым и общительным, но крепко выпивавший после демобилизации и младше отца на несколько лет. Общение у них началось давно, видимо, во времена совместной службы в ВДВ после войны, когда-то давно дружили семьями, и все были рады этой неожиданной встрече.

А на свадьбе у Ноны, когда все сели за стол возникло непонимание буквальное: свадьба праздновалась в литовской глубинке в старинном амбаре. Гости со стороны невесты не говорили по-литовски, а местные гости от жениха, соответственно, по-русски. Разрядил обстановку д. Костя своей неожиданной просьбой: «люблю я закусывать по-украински – горячими щами, а лучше борщом!»

Появилась тарелка с первым блюдом (уж Кеша и не помнил, что принесли, ну уж вряд ли украинский борщ) и свадьба загуляла! ну, не было никакого «национального вопроса», все прекрасно понимали друг друга…

Или как-то после очередных гостей провожались. К подвыпившим друзьям обратилась литовка с просьбой зарезать курицу и, хотя все были деревенскими, только д. Костя сделал это весело, быстро и умело. Тогда Кеша, собственно и узнал, что столь любимую курочку прежде чем съесть, надо было ей шею сначала свернуть!

Однако никоим образом эта «новость» не явилась Кеше в будущем «травмой из детства», как это модно считать сегодня. Просто нет сейчас людей, подобных д. Косте. Выродились они и склад мыслей стал иным – «менталитетным» …
Однажды Кеша с отцом съездили в Каунас: любил Кеша при случае бывать на своей малой родине! От Валерки узнали, что д. Костю привезли из госпиталя домой доживать свой «век». Был он как всегда весел и не унываем, зная, что болезнь его не победима. Только жалел, что не может встретить гостей по-человечески. Через неделю его не стало. Со смертью близких Кеша уже был знаком…

И были у д. Кости двое сыновей, с большой разницей в возрасте. Старший Саша заканчивал одиннадцатилетку, а младший Костя ходил ещё в начальную школу. После школы Костя поступил в среднее военное училище, зенитно-ракетное в Опочках, что рядом со Псковом. Теперь живёт в Шлиссербурге (50 км от Ленинграда на истоке Невы из Ладожского озера) с семьёй. Узнал Кеша про это из «Одноклассников»:

 «Привет! 2 января будет 4 года как умерла мама. Похоронили здесь. А через год умер и Сашка. Вот такие дела. Я уволился в 98 году. Сейчас работаю охранником в Транснефти. Двое детей, живут отдельно. Будет возможность, приезжай в гости. В Шлиссельбурге купил квартиру тут и остался, т.к. у матери тут похоронены родители и братья. ...»

Короткая незаинтересованная с обеих сторон переписка завершилась ничем ... На этом можно было бы и закончить эту главу, но! то, что не срослось в детстве, не могло иметь продолжения и в дальнейшем.  Собственно, речь идёт о Кешкином первом «переломе» – переходном возрасте.

Костя был как пример возможного выбора пути Кешиного дальнейшего взросления.  Был он Кешиным ровесником, но учился в параллельном классе той же школы. А вот интересы, как и круг друзей были разные. При этом Кеша был олитовичен, а Костя даже не разговаривал по-литовски.  Или если дружба не возникла в детстве, как он может появиться с возрастом?

Ещё к друзьям семьи можно причислить семейство Г. Оно появилось после увольнения отца из армии. Г. тоже был военным пенсионером. И ждал получение квартиры в Москве, оттуда он призывался. А по советским законам, человек после службы в армии кадровым военным получал квартиру по месту призыва. Кеша, например, по причине развала страны, не получил квартиру в Вильнюсе.

А получил Г. квартиру на Щёлковском шоссе и был там Кеша в гостях в 1973-м году, после первого курса. Тогда Кеше в «награду» за поступление в военное училище устроили знакомство с Москвой. Кто ж тогда мог догадываться, что скоро Кеша и сам там обустроится и пустит «корни московские» рождением долгожданной Русланы...

Были потом и другие друзья семьи. Например, после переезда в Григишкес стали дружить с семьёй главного конструктора Григишского бумажного комбината – д. Костя, глава семьи. Его кабинет был рядом с кабинетом отца – начальника Гражданской обороны комбината. Но это были общения совсем другого толка!

Это было уже общением «потребителей», которые только-только нарождались в стране. Мама как-то после гостей, рассматривая подарки от д. Кости и т. Инны, тихо произнесла: «ну, какие это друзья?» С их дочерью, одноклассницей Татьяной Кеша общается до сих пор...

А ещё был фронтовой друг у отца. После войны вместе переучивались полгода в Нахабино на курсах при академии Генерального штаба. Об этом отец сам вспоминал, а называя Сухорукова адъютантом Кеше представлялось, что он был у отца таковым! Это было совсем не так. 

Так называлась должность начальника штаба батальона, а отец был командиром взвода управления. То есть они были сослуживцами и причислялись к руководству батальона. Были, Кеща бы сказал – соперниками по службе. Вместе росли по службе с войны и до конца 50-х годов.

А когда пролистал мемуары самого Сухорукова, то нашёл там много биографических нестыковок. Поэтому ниже я привожу официальные данные. Почему? Будет ясно ниже.

Сухоруков прибыл на фронт в составе полка в феврале 1945 года в должности старшего адъютанта воздушно-десантного (затем стрелкового) батальона (ныне такая должность называется «начальник штаба батальона») и воевал в рядах 104-й гвардейской стрелковой дивизии 9-й гвардейской армии в составе 3-го Украинского фронта и 2-го Украинского фронта. Участвовал в Венской наступательной операции.

То есть знакомство с Сухоруковым произошло в начале 1945 года. А батальон-то был сапёрным. Об этом подробно описано в предыдущих главах об участии отца в войне. В 1958-м году уехал сослуживец отца учиться в академию Фрунзе, а разнарядка-то была именно для отца. Но большая семья, Кеша же уже родился, став пятым членом семьи. Это и предопределило выбор отца в пользу семьи. Об этом всегда (наверное?) жалел отец, что вместо Сухорукова не поехал сам учиться.

А в конце 80-х отец увидел своего сослуживца по телевизору: это был генерал армии Дмитрий Семёнович Сухоруков (1922- 2003), с 1979 года по 1987 год – командующий ВДВ, с 1987 по 1990 год – начальник Главного управления кадров МО СССР – заместитель министра обороны СССР по кадрам, с июля 1990 года - в Группе генеральных инспекторов СССР. Депутат Верховного Совета РСФСР 10 и 11 созывов (1980-1990).

В 1989 году избран народным депутатом СССР, в 1990 году добровольно отказался от полномочий депутата. Похоронен на Троекуровском кладбище Москвы.

В году 89-м отец приехал к Кеше в Москву с одним желанием – встретиться с Сухоруковым! Тогда он только занял пост начальника Главного управления кадров МО СССР – заместителя министра обороны СССР по кадрам. Казалось Кеше, однако – его оставили в Москве без всяких связей, зачем выходить на такого «большого» человека? Но отец на этот раз был настойчивым.

Они даже приехали на Беговую, пришли к главному входу Главного управления кадров МО СССР. Надо было войти туда, предъявив свои документы и записаться на приём. Как в кино «Офицеры», когда в подобном управлении встречаются герои фильма.

Но отец отменил своё решение – никогда он не решал свои вопросы подобным образом. Впрочем, почему он не захотел встретиться с другом Кеша уже не узнает никогда! А ведь Кешина карьера могла вмиг измениться. Но этого Кеша тоже НЕ ХОТЕЛ...

Ну, и в самом конце рассказа о своих близких и дальних родственниках Кеша не мог не рассказать о Нине Григорьевне – второй и последней жене отца. Не мог не рассказать и потому, что это была вторая, заключительная жизнь отца и она вновь послужила для Кеши в определённой степени образцом для подражания.

Тогда, когда Кеша уже и сам вышел из детского возраста и казалось, что нет поводов для этого. Итак, …

§2.10 Нина Григорьевна и не мачеха вовсе, а вторая и последняя жена отца

И не мачеха вовсе! – так Кеша завершал любой разговор на тему женитьбы отца. А случилось это через полгода как семья отметила годовщину смерти матери. Сразу после её смерти отец занялся обликом памятника*, поиском возможностей и скорейшим его изготовлением.

(* Позже, в 1994 году, после смерти Аллиного отца, Кеша повторил это рвение и нарисовал своё видение памятника ему. В то время безденежья и разрухи удалось быстро и дёшево завершить строительство. Пожалуй, это единственная работа в жизни, которая получила «всенародное признание». Спустя 25 лет, можно утверждать, что на белорусских кладбищах появился новый вид памятников, ранее в Беларуси незамеченных.)

Ничто не останавливало отца, даже увещевание о том, что могила должна дать осадку, и что нельзя ставить памятник этой осенью. Однако движение началось и год 1976-й был посвящён только этому. К осени памятник был готов и установлен на день рождения матери!

Шёл второй год Кешкиного становления техником, офицером, человеком … Следующий год, год 1977-й стал для Кеши переломным во многих отношениях, состоял из целой череды необдуманных, а порой глупых решений. И, пожалуй, главным событием была его молниеносная женитьба и развод.

Наверное, поэтому в «Кешкиных рассказах, год 1977-й» это событие занимает главное место. Всё слишком запутано было в тот год, что даже сейчас, спустя столько лет, не получается это всё правильно оценить. И когда до Кеши дошли сведения о планах отца, поначалу он даже растерялся.

Первые намёки об этих планах Кеша получил от сестры. Но как это было всегда, отец сам очень обстоятельно разъяснил Кеше все эти намёки в своём письме. Письмо это датировано перечеркнутыми числами июня месяца 1977 года.  Собственно, сам рассказ отца о принятом решении:

- «…Не знаю, как ты воспримешь мою информацию, но я хотел бы услышать от тебя искренность в оценке моего поступка. (Наша беседа была 9.5 – 9 мая, но тогда о планах не было ни слова, ред.)

Меня познакомили в Вильнюсе с одной женщиной – Ниной Григорьевной, по профессии она врач-терапевт, работает в IV-й горбольнице Вильнюса заведующей терапевтическим отделением. Живёт на Жверинасе. Она развелась с мужем, у неё две дочери: одна замужем, вторая работает второй год, в прошлом году делала попытку поступить в университет, не смогла, в этом году собирается снова поступать и мать в возрасте 74 лет. Она живёт с матерью и младшей дочерью.

И вот мы решили с ней прожить остаток жизни. Она предлагает зарегистрировать брак, что соответствует моему желанию. Ты меня в праве спросить – почему я умолчал об этом в прошлом письме, не случилось ли это молниеносно. Нет, напротив, я в течение месяца оценивал себя и своё решение, быть этому или нет? 

Дело в том, что если я останусь в этом положении, то я чувствую полнейшее одиночество, задумываясь над целью существования. Если же я свяжу судьбу с человеком, окажется ли он другом в жизни, как воспримите вы, мои дети? Один вопрос налезает на другой.

И вот взвешивая всё: за и против, полагаю, что если я пойду на такой шаг, то вы все трое должны оценить трезво, не допуская эгоизма и ревности, а перед покойной матерью моя совесть чиста, мной выдержаны все сроки моральных норм человеческих традиций. И последнее: если же при всём этом постигнет меня неудача в выборе человека, и он не окажется тем другом в жизни, которым должен быть, это расплата мне и в ответе перед собой, опять же я.

Я жду ответа незамедлительно ещё и потому, что у нас предварительно назначены два срока регистрации брака: первый 14 июля, второй – 17 сентября. Мы хотим это жизненное событие всей нашей большой семьёй: дети Нины Григорьевны и мои. Если сможешь ты быть 14 июля, то эта дата будет утверждена. Да, ещё деталь – я уже работаю на новом месте, в Вильнюсе, на Жверинасе – в районе моего будущего дома. Жду письма.  Будь здоров, целую, папа.
PS Сегодня подали документы в ЗАГС, регистрация назначена на 10.40 14 июля (четверг). Папа.»

Видно из письма, что писалось оно не один день. Долго, видимо обдумывалось, не получалось сразу найти слова убеждения, но, судя по приписке дописано было быстро и решение осталось одно. Регистрация была назначена на 10.40 утра в четверг 14 июля 1977 года.

Это письмо Кеша получил, всё ещё находясь в длительной, двухмесячной командировке. Переучивался на новую технику, которую Кеше предстояло обслуживать на новом месте службы, в Нивенском гарнизоне. Переучивались тогда в Краснознаменном центре авиации ПВО страны. Это рядом с деревней Савостлейка*, что под Муромом, за Окой, по дороге на Кулебаки Нижегородской области.

(* Прекрасно помню, как записывал адрес на почте – Савостлейка, однако везде сегодня в Рунете пишут разговорный вариант – Савослейка. Так было и с названием моего первого полка – Вайноды, когда правильное написание латышского названия – Вайнёде с нерусским ударением.)

О Кешиной длительной командировке отец был в курсе, тем более, что из такой командировки не смыться, да ещё в четверг, рабочий день. И расстояние под 2000 км с пересадкой! Поэтому Кеша не стал высказывать своё несогласие, а тем более препятствовать. Да и свои проблемы нарастали как ком, да так, что собственную семью надо было как-то лепить, а Кеша вместо этого с воодушевлением погрузился в изучение новой бортовой радиолокационной станции 3-го поколения «Сапфир-323Д-III».
 
Познакомился Кеша с Ниной Григорьевной лишь осенью, когда, наконец, обосновался в Нивенском гарнизоне, как-то обустроил полученную квартиру и приехал в Вильнюс. Надо сказать, что первую порцию негатива Кеша получил от сестры по приезду. После этого отправился в гости к «молодой» семье.

Самый простой способ описать человека, это сравнить его с какой-нибудь публичной личностью. Надеюсь, что на момент прочтения в памяти ещё остаётся Ангела Меркель – канцлер Германии. В 2018 году была переизбрана на 4-й срок, в 2019-м – была самая влиятельная женщина в мире. Её часто называют «новой железной леди».

Так вот Нина Григорьевна внешностью, манерами, жестами и речью весьма схожа с госпожой Меркель. Разговаривала она с характерным прибалтийским акцентом на хорошем русском языке. Родилась в городе Волковыск Белостокского воеводства Польской республики в семье мелкого чиновника городской управы.

Эта территория Западной Белоруссии (Белостокская и Гродненская губернии) до Октябрьской революции входила в состав Российской Империи. После Советско-Польской войны по Рижскому мирному договору 1921 года отошла к Польше. После 1939 года вновь вернулась в Россию.

Об этом знают все, кого бы Кеша не спрашивал, но практически никому неведома ее национальность. Полька? Немка? Белоруска? Русская? Думаю, что вопрос останется без ответа. Одно то, что её семья не вернулась в Польшу, как это сделали многие, а остались в Волковыске после прихода Советской власти в 39-м году говорит в пользу того, что семья была смешанной русско-польской с обрусевшим поляком во главе семейства.

Когда СССР развалился и встал вопрос о возврате частной собственности (так называемая реституция началась в Прибалтике, но в Белоруссии и России это оказалось невозможным!), Нина Григорьевна вспомнила в деталях все своё семейное наследие – недвижимость и земли, бывшие в их частной собственности в Волковыске.

И очень ждала от тогдашних белорусских властей скорого решения о возврате этих земель их законным владельцам. Вот только в бывшем доме семьи Нины Григорьевны находился детский сад, и она всерьёз обсуждала разрешение задачи, как вернуть дом, не обидев детей…

Здесь уместно отметить, что когда-то и в собственности семейства Аллы тоже находились несколько гектаров земли, о чём всегда вспоминала Аллина мать, подъезжая к Вишневцу и глядя на некогда «свою землю». Только никто и никогда эту незадачу серьёзно не обсуждал.

Чтобы понять о чём будет рассказ дальше надо вспомнить как складывалась жизнь советских людей на стыке 50-60-х годов. Кеша уже писал о том, что к своему увольнению отец, получив чудесную квартиру вместе с матерью стали её облагораживать, стремясь к общепринятому понятию благополучной семьи.

Так вот помимо бытовой техники среди военных в начале 60-х было стремление иметь кроме военной одёжки ещё и гражданскую. Однако уже к Кешиной лейтенантской службе в 70-х это свелось лишь к тому, что служивый шил в лучшем случае один костюм на все случаи жизни, который ещё никогда и не гладился…

Отец же к своему внешнему виду относился, как и ко всему остальному – очень щепетильно. Независимо от того, что было на нём одето, всё выглядело с «иголочки»! Кстати, это всегда было примером для Кеши, на что мать постоянно обращала его внимание с раннего детства.

И отец обладал этим умением, чтобы простые вещи приобретали другой вид хотя бы потому, что были просто выглажены. И делалось это не от случая к случаю, а постоянно, каждый день. Как, например, латунные пуговицы кителя или изящные, шитые на заказ, хромовые сапоги драились до невероятного блеска … Но!

Вот об этом НО и пойдёт речь дальше. Тем более, что это явление сегодня не только не пропало, а приобрело невиданные и ужасающие очертания. И если в те времена всё это решалось, и решалось красиво и с выдумкой, то сегодня это делается недоразвито и в лоб.

Речь идёт об образе жизни, впрочем, сказано слишком обобщённо. В целом же о «потребительстве как новом укладе страны и образе жизни её граждан» Кеша только собирается осторожно притронуться в книге IV «Быт(ь) или не быт(ь)».
 В декабре 1968 года отец переучивался на начальника Гражданской обороны Григишского бумажного комбината в Новогорске. Там сегодня расположена академия МЧС, где Кеша чуть было не стал преподавателем после увольнения из армии, но не судьба! Так вот к тому времени в Москве уже жил его давний армейский друг Г.

И поездка отца была весьма увлекательной – помимо учёбы у него была грандиозная культурная программа! Побывал даже на международном чемпионате по хоккею, с 69-го года который стал называться Международным чемпионатом на призы газеты «Известия».

Накануне Нового года семья получила московских подарков целый «воз и маленькую тележку»! Были даже вратарские маска и клюшка настоящие, но об этом в другой раз… а на следующий год Кеша с сестрой тоже махнули в гости встречать Новый 1970-й год в старой Москве.

Позже, когда Г-вы получили новую квартиру, всей семьёй съездили и её посмотреть на Щёлковском шоссе. Те старые друзья ой как не похожи на современных! Так вот, к чему это отступление?

Благодаря другу отец побывал в «спец распределителе» ГУМа, который находился в подвале и представлял собой второй ГУМ, вход в который был только по приглашениям. Одно дело слышать о том, что при высоких должностях люди снабжаются несколько иначе чем рядовые граждане, а другое дело увидеть это собственными глазами и совершить покупки. Не было у отца при рассказе об этом ни зависти, ни обиды, просто не по нашу честь, коль не заслужили.

После женитьбы жизнь отца не столько перешла какой-то возрастной порог (в 78-м он отметил 60-летие), как перенесла его в другое измерение, в другую среду обитания, в другой круг совершенно иных людей. А причина была в том, что «заведующая отделением городской поликлиники» является номенклатурной должностью и обеспечивается всеми бытовыми благами через «спец распределитель», прикреплённый к Центральному универсаму Вильнюса, столицы ЛитССР.

Казалось бы, ну и что? Помню, как после переезда в Григишкес, по этому случаю, собственно и было переучивание в Новогорске, обменялись взаимными гостевыми визитами. Это была семья Главного конструктора комбината, его кабинет оказался рядом с классом практической подготовки Гражданской обороны.

Недавно семья нового знакомого приехала из Индии, где глава семьи работал на стройке. После ухода гостей мама, рассматривая дорогие подарки, тихо произнесла: «…как-то с ними не понятно, какие-то не такие…». Однако, впоследствии они стали часто встречаться.

Вот и Нона как с самого начала не приняла Нину Григорьевну, так и не смогла принять её до конца! Разные были у них основы и не удивительно, что Нона на старости лет сумела легко освоить новые для неё пенсионные обязанности – содержать деревенский дом со всем хозяйством, курами, козами и прочими причиндалами. Видно корни деревенские о себе напомнили… 

А Нину Григорьевну стала звать за глаза не иначе как Поней. Созвучно, видимо, пани? Но не пани, а Поня…

Так и отец, выходец из глубинной деревни, преображался, когда общался с простыми мужиками. А тут «высший свет» старого Вильнюса, впрочем, Кеша на этот счёт шутил, женился мол по расчёту! Машина, дача, квартира… а отец и впрямь преобразился.

Тем более, что тёща (!) была ещё жива и было весьма странно слышать от отца его высказывания на этот счёт. Ещё бы, всю жизнь сам себе хозяин, а тут надо прислушиваться к мнению не только жены, но ещё и тёщи!

К сожалению, все Кешины умозаключения складывались из редких встреч и основное мнение об их отношениях строилось из разговоров с сестрой и нечастых выводов самого отца. Кеша запомнил его восторг от воспоминания как он с Йонасом помогал обустраивать комнату тёщи после их переезда с Поней из старого особняка в свою отдельную (от тёщи) квартиру.

При передвижке древнего шкафа его задняя стенка отстала и на пол посыпались металлические доллары. Для советских людей – фронтовика и комсомольца это, как бы сказали сегодня, было шоком! Доллары оказались довоенной чеканки!

Кстати, Поня слыша частые споры по поводу истории (это было нечто, если вместе за столом были Кеша, Валера, Йонас и папа) подарила Кеше старинный двухтомник «Русской истории Н. Костомарова» 1879 года издания с автографом и экслибрисом некоего Антона Карловича Климовича с печатью «Библиотека Г.М.Стракуна. Вильна». Видно воровали книги из библиотек и в далёком XIX веке, но воровали красиво…, впрочем, Кеша не прав, скорее владелец подарил книгу библиотеке …

Настоящие отношения с Поней, о которых можно как-то судить да рядить, начались только в 1978 году, когда на свадьбе Нина Григорьевна познакомилась с Аллой. В отличие от Ноны отношения Пони с Аллой были вполне добропорядочными.

 Они обоюдно уважительно прислушивались к мнению друг друга, делились своими взглядами по многим вопросам. После очередной встречи Алла всякий раз привозила в Москву какой-нибудь новый рецепт приготовления домашних угощений.

Надо сказать, что Поня была в курсе всяких модных начинаний и это отражалось в обустройстве их квартиры. Свою первую квартиру в Москве Кеша получил чуть позже того, как после очередного обмена в связи с устройством жизни старшей дочери, Поня с отцом переехали в свою последнюю квартиру. Кеша всегда пытался что-то повторить, глядя на изыски вильнюсских вкусов, но силы в этом были явно неравны ни по средствам, ни по вкусам, ни по взглядам.

Надо отметить, что сестра Пони после окончания института вышла замуж за иностранца и оказалась в Испании. Сначала Поня съездила к ней одна, позже и отец побывал во Франции и Испании. Конечно тогда нам такое и присниться не могло. Это начало 80-х годов, перестройка ещё не началась.

И как бы Алла не пыталась повторить вильнюсские выкрутасы у себя – купить испанские шторы в Москве нам в те времена было невозможно. Впрочем, Кешина московская квартира была тогда не хуже отцовской в Вильнюсе.

Не могу не отвлечься на миг, чтобы поведать о Кешином молчаливом возмущении по поводу подарков, привезённых из Франции. Ехал тогда к отцу с ожиданием чего-то немыслимого, как же – отец удостоился кожаной замшевой куртки, младшая дочь – японской кассетной магнитолы Sharp!

А вот Кеше же досталась «эксклюзивная» шкиперская зажигалка с трутнем, даже (!) не газовая. Поня так и не поняла почему Кеша, увлечённый морскими парусными штучками, не выразил никакого восхищения её подарком.

А подарок вновь напомнил о себе в 1996 году, когда праздновали 300-летие Флота России. На Пятом канале разыгрывали дорогое подарочное издание в медном переплете «История Российского флота», а для этого надо было позвонить до конца передачи и сказать, что это такое.

И показали эту самую трутневую зажигалку. Кеша посчитал, что глупо звонить в Ленинград и был крайне удивлён, что книга остаётся в редакции, так как не нашлось в морской столице человека, знающего правильный ответ! …

А отец тем временем совершал дальние многодневные поездки на машине за днепропетровским лещом на Украину. В Белоруссию на рыбалку, и в Столбцы, и другие многочисленные места. Умудрились с Поней слетать в Среднюю Азию, чтобы искушать там местные дыни.

Увлечённо занимался перестройкой дачи – из типового садового домика сотворил прекрасную усадьбу, построил баню, соорудил гараж. Всё то, что сегодня Кеша по образу и подобию делаю сам в Столбцах. В любом случае жизнь отца была насыщенной и интересной. Но всё рано или поздно кончается.

Хоть и были прекрасные, вроде отношения и чудесно отпразднованы юбилеи по поводу 60, 70 и 80-летия. Но жизнь брала своё, неотвратимо бежало время, что теперь Кеше самому становится понятным по поводу приближающейся старости.

За 90-е годы отец несколько раз серьёзно болел. И здесь надо отдать должное Нине Григорьевне – её врачебный опыт продлил жизнь отца! И потому Кеша не судит отца, видимо, он как всегда, принял правильное решение. А вот почему Кеша не знал и знать не желал, а Нона скорее всего не права…

Поня собиралась устроить большой банкет по случаю 25-летия их совместной жизни. Пригласила всё своё окружение, а папа взял и развёлся. Это произошло как раз после нашей встречи в Калининградском госпитале, в мае 2002 года.

После выписки из которого он и затеял всю эту тягомотину с разводом. Подробности Кеша узнал в 2004 году, в нашу последнюю встречу у Ноны в Григишках. А Нина Григорьевна звонила Алле, пытаясь что-то объяснить и привлечь её к разрешению этого, на взгляд Пони, недоразумения. Не срослось…

Нина Григорьевна умерла в Вильнюсе, не дожив до 80-летия двух-трёх лет. На её похоронах никто не был, да никто и не приглашал. Узнал Кеша об этом случайно…

§2.11 Многочисленные квартиры семьи Кеши

 Рассказ про те квартиры, которые Кеша помнил сам. Когда Кеша их описывал своей матери, она всегда удивлялась и говорила, что в силу возраста Кеша не мог этого помнить. Поэтому захотелось эти воспоминания здесь и поместить. Итак,

1955 год, город Остров, Псковская область, Россия. После рождения прожил Кеша в этом городе чуть больше года, точно не знает. Кеше видится большой дом из красного кирпича с высокой двускатной крышей, чердачными окнами и большими окнами на фасаде.

Перед ним пешеходный мост с колоннами и цепями. В этом городе Кеша после рождения никогда не бывал до сих пор (только мечтает побывать). Но благодаря интернету точно знает, что одной из достопримечательностей города является старинный пешеходный мост с колоннами и цепями – цепной мост через реку Великая.

1957 год, Кривой Рог (Украина). Дом сталинской постройки в четыре этажа. С торца дом отгорожен зелёным дощатым забором. Справа от него автомобильная дорога. А вдоль дома, в метрах пятидесяти проходит железнодорожное полотно. Прекрасно помнит Кеша, как мать несёт его в поликлинику, переходя железную дорогу у дома. Была весна, ещё холодно.

А летом к дому подъехал военный грузовик полный спелых арбузов, и его всей семьёй разгружаем и носим арбузы в подвал. Этот факт при всей его нелепости подтверждал Кешин отец, да, мол как-то раз купил целый грузовик арбузов. Половину засолили, а другую ели долго всем домом! Мать тоже подтверждала, что в поликлинику носила именно через железную дорогу и добавляла: «...этого не может быть! Наверное, просто когда-то я тебе про это рассказывала.»

 И в самом деле, маленькую Руслану Кеша снимал на кинокамеру. Плёнка была ГэДэРовской, цветной и потому рядом положил яркого зелёного надувного крокодила. Готовые фильмы постоянно смотрели, когда Руслана была ещё маленькой. А теперь Руслана утверждает, что прекрасно помнит этого крокодила. Ей было тогда два месяца от рождения!

1958 год, город Каунас (Литва). Большая комната в три окна, Кеша сидит на подоконнике среднего окна и смотрит на штаб 7-ой воздушно-десантной дивизии – прекрасный двухэтажный старинный особняк, огороженный кованным забором. Окно располагается над аркой во внутренний дворик. Действительно, по словам взрослых очевидцев, это была временная, съёмная квартира, первая в Каунасе.

Позже переехали в старый город с двором-колодцем. Скорее всего уже шёл 1959 год, Кеше четыре года и воспоминания его уже более подробные и конкретные.

Квартира была на верхнем этаже, четвёртом или пятом. Запомнились игрушки. Набор из деревянных цветных геометрических фигур: пирамид, кубов, прямоугольников, конусов, цилиндров и пр., и пр. Из них можно было соорудить и замок, и дом, и крепость. Деревянный истребитель МиГ-15 серебренный с красными звёздами и номером.

Сверху были прикреплены кольца-направляющие. Можно было натянуть нитку и пускать самолёт в полёт через всю комнату! Заводной металлический троллейбус с двумя штангами-токоприёмниками. И если натянуть две параллельные нити, то троллейбус поедет как настоящий! Но без поворотов и как заставить его повернуть никак не приходило Кеше в голову!

Никто не хотел Кеше помогать, ни сестра с братом, ни отец, вечно пропадающий на службе. Никто! И если согласиться с Русланой, что все беды у человека идут из детства, то да, если ничего не делать самому в этом самом детстве.

Именно эти неудачи привели к тому, что с этого времени зародилась мечта самому сделать и самолёт, и управляемый вездеход (на гусеницах!), и крепость у которой бы поднимались и закрывались ворота, да стреляли пушки. С того времени всё детство прошло в поисках идей и решениях для своих самодельных игрушек.

Но было ещё одно событие, которое приведёт современных детей в ужас.

Мама начинала стирку всегда рано утром – в пять! Тогда ещё не было ни стиральных машин, ни стиральных порошков, а было хозяйственное мыло, стиральная доска, разные тазики и семья из пяти человек. Белья – море! Стирка была в разгаре, когда выяснилось, что мыла может и не хватить!

Мать, не прекращая работы отправляет (О! Ужас! кричит Руслана!) четырёхлетнего сына в магазин за мылом, вручив ему 11 копеек. (столько стоило мыло до самого развала страны, потому как не было никакой инфляции! Здесь же враньё – ещё не было денежной реформы 1961 года и мыло стоило 1 рубль 10 копеек. Значит в руке Кеша зажал бумажный рубль и гривенник)

Гордый таким важным поручением, зажав в руке деньги, Кеша спустился во двор-колодец, и пройдя арку свернул налево сразу в маленький литовский магазинчик. Рядом на булыжной мостовой гремят проезжающие автомобили. Купив один кусок хозяйственного мыла вернулся домой, счастливый выполненным поручением. Кеша не врёт, отлично помнит это и особенно страх от шума большого города после тихого двора-колодца…

В 1959 году семья получила свою первую настоящую, большущую трёхкомнатную квартиру в только что построенном доме, на берегу Немана. Об этом доме и детских увлечениях читай «Кешкины рассказы, год 1963». И всё же этой первой своей квартире надо посвятить немного строк...

Кеша сидит на коленях отца в кабине армейского грузовика и в лучах ближнего света фар видит набережную: семья едет на новую квартиру на машине, гружённой домашним скарбом. И позже – себя, сидящего, ещё не раздетого после дороги, на большом кованном сундуке посередине большой комнаты – залы.

Так, по-старинному, стали называть в семье эту самую большую в квартире комнату. Надо Кешей горит лампочка, висящая на проводе. В пустой комнате, пахнущей краской никого нет. Все заняты разгрузкой вещей. Не до Кеши.

Размеры квартиры потрясали не потому, что Кеша был маленьким. Дом был этот сталинской планировки и постройки. Всё было большим. Чугунная батарея и стеклянные двухстворчатые двери в зале. Большой Г-образный коридор, разделённый стеклянной дверью.

В одной части коридора вход в залу и вторую комнату, спальню. За дверью поворот и вход в третью комнату, детскую. Напротив, двери в уборную (именно так звалось позже в семье помещение, где под потолком располагался чугунный сливной бачок с фарфоровой ручкой на цепочке) и ванную, с большой чугунной ванной, раковиной и огромным синим дровяным титаном.

Коридор заканчивался стеклянной дверью в большую кухню, где стояла дровяная плита. Одно большое двухрамное окно с фрамугой на кухне и по два таких ж окна в каждой комнате, а в зале с балконной дверью посередине.

Двухрамные фрамуги с грохотом открывали верх окон на треть с помощью ручки, осилил которую Кеша только к классу четвёртому. А ещё в коридоре был встроенный шкаф и антресоль под потолком. До седьмого класса Кеша там свободно размещался, когда играл или искал что-нибудь «старинное забытое», пока не переехали в Григишкес.

В доме с одним подъездом в три этажа было девять квартир, по три 3-х, 2-х и однокомнатных квартир. Каждой квартире придавался большой подвал. Из девяти квартир в семи жили семьи военных, в двух оставшихся – литовские гражданские семьи. Таких домов было шесть, стоящих в ряд вдоль набережной, и жили в них литовские семьи.

В 1969 году семья получила вторую новую трёхкомнатную квартиру в пригороде Вильнюса (сейчас это район Вильнюса), в посёлке городского типа Григишкес Тракайского района Литовской ССР. Интересно, что это была смена сталинского дома на типовой хрущёвский дом в кирпичном исполнении. Различия потрясали всем: размерами, планировкой, исполнением.

Отличия были и в подвале. По сравнению с подвалом в Каунасе, это была какая-то конура! Отец сделал там деревянные стеллажи для банок, о мастерской даже и не помышлял. Этим Кеша занялся сам. Небольшой, но верстачок он всё же соорудил. На нём установил ручное точило, небольшие тисочки. На стене на деревянном щите развесил инструменты. В восьмом классе всё пытался сделать модель торпедного катера, понимая, что на полноценный парусный корабль не потянет...

О причинах и особенностях переезда можно написать целую повесть, а если коротко, то виной тому Валеркина женитьба. Об этом уже была речь, но мамиными стараниями семьи всё же разъехались. Как это было сделано теперь трудно описать – Кеша в эти дела не посвящался.


Отличную сталинскую квартиру обменяли на двухкомнатную «хрущёвку» на первом этаже с доплатой 1000 рублей. Сегодня это кажется просто идиотизмом! Но мать очень хотела, чтобы сын жил отдельно. Отцу удалось через военкомат получить новую квартиру, как очередник на получения жилья после увольнения из армии. Откровенная махинация удалась, не удалась только семейная жизнь Валеркина...

§2.12 Домашние животные семьи Кеши

Кешино детство связано с кочевой жизнью семьи военного, не имеющей постоянного жилья, а временную прописку, меняющуюся много раз. Семья со дня её создания (лето 1945 года) до получения постоянного жилья (осень 1959 года), по сути выхода отца на пенсию в 1963 году, сменила семь мест службы в течение 14 лет.

Первый переезд из деревни Гайгово Ленинградской области с маленькой Ноной был в 1946 году в город Тулу. В 1948 году отец уже служил в Пскове, где родился Валера. По этим местам можно писать историю становления воздушно-десантных войск СССР.

В конце 40-х отец учился на командных курсах усовершенствования в подмосковном Нахабино со своим тылом – семьёй. Потом были украинский Никополь (или Таганрог в России, точно Кеша и не знает), город Остров, где он родился и Кривой Рог (Украина).

И наконец, в 1957 году семья прибыла в Каунас (Литва), где дислоцировалась 7-й гвардейская воздушно-десантная дивизия. В Каунасе сменили две съёмные квартиры, пока не получили своё постоянное жильё в новом доме в Панемунях, на берегу Немана. О каком хозяйстве и домашних животных можно было мечтать?

Но! с появлением своей квартиры, появилось и хозяйство. В новом доме каждой семье выделялся подвал. В нём отец построил сложное нагромождение стоек с полками. На верхних полках под потолком хранились зимой яблоки в соломе, на средних полках – банки с овощами, внизу – картошка. Другая стена была занята дровами …
 
Стояли бочки с соленьями: бочка с мочёными яблоками, бочка с солёными грибами (грузди или рыжики), бочка с квашенной капустой и бочка с солёными огурцами.  Позже бочки заменили стеклянными банками, в быт надолго вошло домашнее консервирование.  И никаких домашних животных.

Сделал отец рабочий стол с огромным набором разного инструмента, развешенного по стене для удобства выбора, что-то типа мастерской в Столбцах. Точнее наоборот, в Столбцах сделана попытка повторить прекрасную мастерскую в Каунасе! И никаких животных!

Впрочем, осталось в памяти событие, связанное со сторожевой собакой. В начале 60-х во дворе появилась первая частная машина – ГАЗ-21. «Волга» стояла в деревянном гараже, вокруг него на привязи бегала немецкая овчарка по имени Амур.

Кроме хозяев Амур подпускал к себе только брата Валеру, что было удивительно. Закончилось это знакомство плачевно: Амур укусил за лицо, оставив на всю жизнь шрамы над бровью и щеке, благо не повредив глаз. Любовь к собакам была от отца.

С сентября 1941 года войска Карельского фронта держали оборону по реке Свирь до начала операции по освобождению Северного Заполярья летом 1944 года. После ускоренного выпуска из пехотного училища отец прибыл в район рек Свирь и Оять весной 1942 года, где начал службу командиром взвода управления 18-го отдельного моторизованного инженерного батальона. И была у него немецкая овчарка, которая жила с ним в землянке всё это время до наступления почти два года.

Судьба её неизвестна, но в память о ней долгое время на этажерке стояла красивая фарфоровая скульптурка лежащей немецкой овчарки с вытянутыми в перехлёст передними лапами. А Кеша часто листал толстенную книгу с фотографиями под названием «Охотничьи собаки». Отец охоту любил, но собаки у него больше никогда не было. Почему? Не знал этого Кеша.
Ещё было событие в 1963 году, когда отец устроил дома прощальный ужин по случаю увольнения со службы и выхода на пенсию. Были приглашены его бывшие сослуживцы с жёнами. Было много подарков: на службе подарили наручные часы «Весна» с памятной надписью о службе, двухрожковый торшер тоже с надписью от друзей, а ещё большая хрустальная пепельница в которой сидела морская свинка.

Свинка прожила в коробке из-под обуви около недели, а потом пропала в большой квартире. Она смешно проскальзывала лапами, бегая по полу. Торшер перетянутый новой тканью до сих пор стоит у Ноны в Григишках (стоял в 2004 году), а часы потерялись…

§2.13 Воспоминание о будущем, всё ли совпало?

«Воспоминание о будущем», это название полуторачасового документального фильма Эриха фон Дэникена, вышедшего в прокат в нашей стране в 1970 году. Ещё годом раньше на телевидении и в журналах «Наука и жизнь», «Техника молодёжи» и других (впрочем, другие Кеша тогда не читал) появились передачи и статьи о внеземном происхождении человечества. «Добро» на эту тему, видимо, дало высшее руководство страны чтобы отвлечь людей от высадки американцев на Луну. И хотя вопрос этот до сих пор не закрыт – высадились или нет? Речь вовсе не о том.

Кеше уж больно понравилось название, которым он бы и хотел воспользоваться при завершении очередной части своей Летописи. Теперь вспоминая прошедшие годы ему хотелось бы подвести черту – а сбылись ли все его мечты? То, что Кеша мечтал тогда это же очевидно, и каков результат этих грёз?

И речь здесь пойдёт только о родителях, родственниках и друзьях, о которых и был рассказ выше. А как это повлияло на Кешкину судьбу и судьбу семьи можно обобщить следующей мыслью:

1. Вся жизнь вертится вокруг одного человека – матери семейства, как бы не пыжились и не носились все мужики вокруг со своим «Я»! Ранняя смерть матери привела к развалу семьи на мелкие семейки, каждая из которых зажила своей жизнью. Связь пропала.

2. Вторая смерть – смерть страны в 1991 году привела к ещё большему разделению. Если раньше все возвращались к своим истокам, то теперь, поверив в «заморские чудеса и ценности», устремились к чужим «дарам» в Европу, хуже – в Норвегию! Произошёл окончательный разрыв.


Сегодня молодёжь во всём обвиняет родителей. Чаще это происходит, когда человек начинает понимать, что всё о чём он мечтал, не сбылось. И вместо того, чтобы найти причины в себе, он делает виноватыми своих родителей. О том, почему это произошло, речь оставим на потом. А Кеше обвинять своих родителей не в чем, и, если что-то было сделано им неправильно, виной тому он сам лично.

– «У тебя есть две черты, одна плохая, а другая хорошая. Ты однолюб, а это очень плохо, если влюбишься. Но ты можешь терпеть голод больше шести часов, а это очень хорошо, если решишь идти в армию», – так часто повторяла мать, и глядя на детские черты видела Кешу в будущем. Благодаря этим ненавязчивым подсказкам матери, Кеша сделал свой выбор.

А вот здесь помогла Кеше вторая мать – страна, в которой родился и которой потом пригодился. В той стране ребёнку были предоставлены все возможности стать кем угодно, но только не плохим человеком. При этом заслуга родителей в том, что они доверяли, а не мешали школе учить детей.

За 16 дней (запись в школьной записной книжке) до выпускных экзаменов Кеша вообще не был готов к ним и имел непреодолимые сложности по English, химии и физике! Из оставшихся 10 предметов только астрономия, литовский, обществоведение да история тянули на «пять», остальные – на «троечку». Но об этом в части V «Наше образование, работа и служение» и всё же кратко!

Школа научила организовываться, принуждая к усидчивости, думать и правильно оценивать свои возможности, но никогда не учила «мечтать»! Да, повезло, что вместо 9 экзаменов сдавал Кеша только пять. Это были те предметы, которые были нужны для поступления в среднее военное училище. А за полгода до окончания школы был сделан главный выбор: пойти учиться в военное училище.

Семья научила простейшим жизненным навыкам, самостоятельности, самооценке и принятию решений простым и проверенным способом – «делай как я!». Главным примером был отец и, если порой ему не удавалось быть таковым, мать тщательно скрывала это.

И продолжала делать в лице детей, скорее в лице Кеши отца образцом для подражания. Отец-фронтовик вполне соответствовал завышенному уровню. А ещё было кино, песни, книги и прочее.  Всё работало на преумножение!

Тогда, пятьдесят лет тому назад, в 1970 году, когда Кеше исполнилось 15 лет и возникло понимание каких-то ещё совсем не осознанных смыслов. Это был первый перелом сознания и об этом в части V (книга III).

Сегодня, чтобы кому-то что-то доказать, а тем более кого-то в чём-то убедить, известный «шоумен» Владимир Соловьёв всегда подчёркивает, что он по образованию инженер* и привык мыслить, как созидатель. Тем самым утверждая большую разницу в мышлении «гуманитариев» и людей с техническим складом ума.

(* ИНЖЕНЕР в переводе с французского языка ingenieur и образованного от латинского – ingenium, означает «остроумное изобретение» или человек, изучающий это искусство. Не это ли ещё один пример в необходимости «Словаря теряемых смыслов»!)

Вот и здесь Кеша хотел бы перейти к образам и подобиям «канала передачи данных» радиотехнических цепей или к цепочке «мои родители – Кеша+Алла – дочка Руслана+Костя – внук Денис».

Но о том, где, как и какое звено этой цепочки виновато в том, что произошёл «сбой в передаче данных» от поколения Победителей к его внукам и правнукам Кеша расскажет в части IV книги 2-й «Наши дети. О воспитании».
Столбцы, 29 августа – 19 ноября 2020 года