Испорченный телефон

Жила-была в одном городе одна радостная старушка. Жила - не тужила, а чего ей: ножки ходят, голова варит, пенсия помаленьку капает - чего ж не радоваться! Только вот кнопки вси на мобильнике у ей стёрлися - приобыкла она за десятилетия пожилого своего возраста всем знакомым эсэмэски посылать, а тут не разобрать стало где какие буковки на какой кнопиньке сидят. Но она не унывала и семьсот рублёв на новый мобильник тратить не спешила - батарея держит, звонок и голос громкий - чего ещё надо! - а набирала текстики всякие неотложные тыком по памяти.
Вот, к примеру, случился у ейной закадычной подружки День Рождения. Радостная старушка ей пишет своё поздравление следующим образом: "Милая подружка! С Днём Рождения!"
А тая подружка как раз решила под старость годов сдать на права и сесть за руль - ей сынок свой старый "Форд" за ненадобностью отдал. Вот сдаёт она вождение аккурат в день своего появления на свет, а оно у ей никак не сдаётся. Инструктор тоже грубый мужик ей попался, терпел-терпел, да и говорит напрямую: "Вы, - говорит, - Аполлинария Константиновна, водить автомобиль совершенно неспособная - настоящий Пень Вождения!" И рассмеялся громким голосом. А тут ей эсэмэска приходит такого содержания: "Хилая подушка! С Пнём Вождения!" Закадычная подруженька радостной старушки аж побелела от оскорбления и из инструкторской машины пулей выскочила.
Посылает подружка сгоряча такой ответ: «Сама дура!!» - да и всё, вот тебе и сказка началась. И никакая я ни ПОДУШКА! – обиженно думает, - это интересная у меня игривая полнота просто. Вот. И здоровье ещё позволяет. А вовсе я не ХИЛАЯ. Одним словом сказать – обидилася.

Радостная старушка пока не читает что в ответ приходит, а дальше пишет с утра своим бабушкам-одноклубницам по скандинавской ходьбе с палками: «Сегодня все на дорожку с палками!» Понятное дело, что она подслеповата уже, дальнозоркость с годами разыгралась, ну и посылает сообщения не читая, скоро, по-молодому - с девическим, понимаете, задором. А бабушкам-одноклубницам приходит от неё таковое сообщение: «Чегодля все на морошку скалками?» Ну, те её засыпали в ответ вопросами: «Какая морошка в мае?» - «Кто ж морошку скалками – её на зиму мочить надо!». Ну и тому подобное.
Но радостная старушка всё это ответное море пока игнорирует, а продолжает дальше свою активную переписку.

Вспомнила она, что к обеду должон к ней внук Лёша прийти, из магазина продукты съестные принести. Раздумалась - чего ей надо, а чего нет - и послала внуку такую СМС-ку: "Лёша, неси батон, сало и чекушку". Внук как раз пристегнул свой велик к водосточной трубе, зашёл в "Магнит" и прочитал на своём навороченном смартфоне: "Лёжа меси бетон, жало и кукушку". Долго внук Лёша чесал репу, так и сяк гадал о тайном смысле бабушкиного сообщения - самому хотелось расшифровать этот ребус - наконец, сдался и позвонил своей бабушке Марфе Панкратьевне, радостной старушке. "Здравствуй, - говорит, - бабушка! Ты что - стала у себя под полом погреб бетонировать? Видать там низко - бетон только лёжа месить? А чо помочь нас с батей не позвала, вот ты какая!" Тут радостная старушка захихикала и сказала: "Дак вас позвать - чекушки мало будет... хи-хи! ...какой погреб? какой лежачий бетон ... хи-хи! у меня под полом кладовка старосты подъезда... ой, не могу! ... ежли канализацию прорвёт, дак ему со всего подъезду на евоную картошку...хи-хи!" Потом просмеялась, вспомнила о деле и строго сказала Лёше: "Купи сало, батон и чекушку!" и нажала по памяти красную трубку, а ей на это мо-бильник сказал женским китайским голосом: "Десять часов пять минут!" Старушка вздрогнула от неожиданности и уронила телефон в кипящий куриный бульон. "Эх, голова садовая! - вскричала радостная старушка и тут же выудила мобильник шумовкой на вольный воздух. Лёша, который всё это время висел на проводе, пробулькал из телефонной дырочки: "Понял, бабуль!" и замолк.

До прихода внука Лёши радостная старушка закопала свой обваренный мобильник в ведёрко с рисовой крупой - по народному рецепту. Рис, - все говорят, - вытягивает из наших подмокших кнопочных приятелей всю лишнюю влагу, тем самым их спасая. А сама принялась готовить на обед домашнюю куриную лапшу. Внук не замедлил явиться ровно к часу. Бабушка приняла от него заказанный ею провиянт и с лихвой расплатилась за покупки. Она любила полную независимость от потомства, пусть и самого близкаго. Кастрюля с лапшой благоухала, пара тарелок была наполнена, Лёша демонстративно поставил чекушку посреди стола. Радостная старушка хихикнула и по-хозяйски смела её в подстолье кухонного стола. Молча стали насыщаться. Бабушка тремя ложками заложила фундамент сытости и занялась застольною беседой. "Учти, Лёшичка, и навсегда запомни: водочка старит человека. Вот мой Павлик, а твой дедушка покойный, Царство ему Небесное, куда как раньше времени в могилку сошёл. Да, сама первая скажу: работал он за двоих. Но пил-то, Боженьки мои, за троих. Почнёшь выпивать - оглянуться не успеешь - как ножки зашаркают, в глазках померкнет, ручки затрясутся." Тут радостная старушка съела ещё две ложки куриной лапши и продолжила: "А на нас, бабок, ты не гляди. Мы ломаные, у нас пОжито. Мы вокруг чекушки впятером соберёмся, и выпьем, и чаю напьёмся, и песен напоёмся. А без маленькой у нас голос не бежит - возраст берёт, затравка нужна. А даром пить - одно баловство. Так что держи себя, будь деловой мужчина."

Плотный Лёшичка привычно выслушал проповедь бабушки Марфы Панкратьевны, мерно работая ложкой. Скушал две тарелки, да под солёные огурчики, мечтая, - впрочем ненавязчиво, о хорошей стопочке "беленькой". Поел и сказал: - "Ну чо у тебя, баб, - чего помочь, починить требуется - давай! а то времени немного."
- Да вот, телефон в суп кулькнула! - рассмеялась радостная старушка, - как он там, китайская грамота!
С этими словами она вывалила ведёрко риса на развёрнутую газету и вытащила из крупы проходящий процедуру мобильник.
Лёшичка разобрал пахнущий куриным варевом аппаратик на составляющие, протёр все части и снова соединил их.
- Работает, баб!
Радостная старушка заёрзала от нетерпения: " У тебя глаза молодые - почитай-ка мне, чего там подружки сегодня ответили!
Лёша углубился в малюсенькую цепкую память: - Та-ак. От Поли - тебе пишет: "Сама дура..." М-да. От Василисы: "Какая в мае морошка..." От Сони: "Зачем морошку скалками?" Чего у тебя такое, баб, в телефоне-то делается? Цирк какой-то! А мне чего написала? - "Меси бетон лёжа?"
Радостная старушка грустно и растерянно улыбнулась, и тут её осенило: -Да это же "Неси батон Лёша!" - а не "Меси бетон лёжа!" - ой-ё-ёй!! - это у меня буковки стёрлись совсем и я стала печатать по памяти...
И действительно, бабушкин мобильник у Лёши на ладони светился всеми стёртыми сенсорами, напоминая стеклянную новогоднюю шишку - ни следа обозначений и буковок - что делать! - время сносит и гранитные замки...

Радостная старушка вдруг отчаянно огорчилась, неожиданно осознав всю глубокую ошибочность своих дружеских и родственных мобильных посланий. Крупные слёзы брызнули из её голубых глазок и она выбежала из кухни, с невероятной быстротой шаркая тапочками по пятачкам крашеного пола, и собирая на бегу чистенькие ровно разостланные дорожки в наморщенные рибушные препятствия.
Лёшичка удивлённо похлопал глазами и два раза огорчённо вздохнул. Он хотел было встать из-за стола, но Марфа Панкратьевна уже мерно двигалась обратно, неся под мышками двух пушистых серьёзно настроенных котов - рыжего и чёрного. Она ещё всхлипывала, но спокойствие и радостный настрой уже снова овладели ею. Любимые коты являли собой лучшее успокоительное средство для радостной старушки. Дружные коты, прильнув к хозяйке, громко тарахтели нехитрую песенку, причём в этом своём выражении довольства явно входили в резонанс друг с дружкой, отчего мурчание мягкой волной так и прокатывалось по старушкиной кухонке. Лёшичка решительно выложил свой неплохой смартфон на стол, умело вынул из него симку и громко сказал: - Всё! Хватит тебе своих подружек смешить - дарю тебе, баб, мой аппарат! Счас вставлю твою симку и...
Лёшичка осёкся и замолчал: Марфы Панкратьевны уже не было в проёме двери - одни пушистые коты ещё немного озадаченно повисели в воздухе и мягко приземлились на изумлённые лапы.
- Ого! - сказал Лёшичка и невольно потёр ладошкой глаза.

А радостная старушка в это самое время оказалась в нелепом положении. С нею не случилось ничего худого или страшного: она просто стояла на довольно прохладной лестничной площадке в кухонном переднике и домашних тапочках, стояла перед дверью той самой своей закадычной подружки Аполлинарии Константиновны. К её удивлению, вместо рыжего кота под правой рукой у неё оказался здоровенный букет пионов - это в мае-то! - а вместо чёрного, под левой - аккуратно свёрнутый цветастый бархатный халат. Марфа Панкратьевна сделала шажок вперёд ватными ногами и, глядя перед собой зажмуренными глазами, механически нажала кнопку дверного звонка. За одинарной дверью послышалось мягкое ворчанье, мягкие шаги, потом ненадолго затмился жёлтый кружок глазка и дверь стремительно распахнулась. Округлая и немного растрёпанная Аполлинария Константиновна бросилась к Марфе Пакратьевне, порывисто заключила её в объятья и громко запричитала: - Прости ты меня, Марфинька моя дорогая, ради Дня рождения прости - дурою тебя обозвала - пидисят лет дружим, хлеб-соль водим, какая несуразность такая может быть, от гордыни всё, не от ума большого, а ты прости! прости подружку старую! и заходи! заходи ко мни, посидим ладком!
После чего округлая старушка расцеловала сухонькую на три раза и, отстранивши её от себя, заметила букет пионов и роскошный халат. Теперь уже из глаз Аполлинарии Константиновны брызнули обильные слёзы и, мотая головой, она втащила Марфу Пан-кратьевну в свою тёплую гостеприимную фатерку.

Лёшичка тем временем во всю недоумевал и диву давался: куда подевалась его лю-бимая бабуля? Он обегал два раза всю бабушкину хрущовку, включая совмещённый санузел и тёмную кладовку без окон, заглянул даже в хрущовский холодильник с крошечным продухом в уличное пространство. Нету!
Лёшичка снова рухнул за обеденный стол и машинально набрал бабушкин номер. Телефон Марфы Панкратьевны тут же задребезжал и заёрзал у него под локтем.

Привлечённые звуками, связанными с хозяйкой, в кухонку снова протиснулись дружные коты - чёрный и рыжий. Протиснулись и с двух сторон запрыгнули на крепкие колена хозяйкиного внука. Запрыгнули и стали дружно мурчать. И снова вошли во взаимный мурчательный резонанс. И снова поплыла по кухонке тёплая мягкая тарахтящая волна. Лёшичка захлопал глазами и, также как минутами назад бабушка, медленно растаял в сытной кухонной атмосфере. Так сказать, исчез с экранов радаров. Коты, опасливо глядя себе под брюхи, ещё мгновение повисели в пустом воздухе и снова плюхнулись вниз на изумлённые лапы. После чего они недовольно помахали друг на друга передними конечностями и мирно разошлись - спать по своим персональным банкеткам.

Но и с Лёшичкой также не случилось ничего страшного или худого: он оказался тоже на лестничной площадке и тоже перед знакомой ему дверью. Дверью, полированным блеском которой он тайно любовался со школьного седьмого класса. Любовался редко, но регулярно, с перерывом только на службу в армии и пару длительных выездов на рыбалку. Под правой своей рукой, вместо рыжего кота, как можно догадаться, он увидел здоровущий букет пионов (это в мае-то!), а в области левого кармана брюк, вместо чёрного котищи, ощутил нечто лёгонькое и мелко-коробчатое.
В ушах пищала докучливая тишина. Лёшичка сделал шаг вперёд на ватных ногах и, глядя перед собой зажмуренными глазами, нажал кнопку дверного звонка. За добротными двойными дверями не послышалось ни звука, зато в голове у Лёшички стало сильно и почему-то радостно стучать. Спустя мгновения полированная дверь сильно и плавно отмахнулась и за нею, как-то очень нежно обвившись вдоль косяка, оказалась застывшая прекрасная девушка. Лёша машинально протянул ей удивительный букет и был втянут в недра заветной квартиры прелестными ноготками, вцепившимися в манжету его белой рубашки...

Дальше и у бабушки, и у внука события развивались задушевно и как по маслу. Марфа Панкратьевна в обнимку с Аполлинарией Константиновной проследовали в боль-шую проходную комнату, где их встретили дружные возгласы сидящих за праздничным столом гостей и родственников. Тут же все громко запели "Выпьем мы за Марфу, Марфу дорогую - свет ещё не видел пьяницу такую!" - песенку под штрафной бокал за опоздание гостьи.

Лёшичка же, оттолкнувшись от своего созерцательного прошлого, как пловец от стартовой тумбы, - очертя голову свалился в омут большущей Любви - любви неимоверно возвышенной и одновременно неистово осязательной. Когда Лёша всё-таки смог на миг отвлечься, чтобы снять ботинки, он невольно нащупал в кармане брюк и извлёк на свет Божий таинственную коробочку, обтянутую багровым бархатом. Не осознавая, что делает, он озадаченно повертел футлярчик в руках и невзначай открыл его прямо перед глазами тонкой девушки, объекта своей давней безнадежной привязанности. Девушка бесконечно расширила глаза и вся наполнилась радостным вздохом: в коробочке оказались два обручальных кольца - большое и маленькое. После этой чудесной находки Омут Любви снова поглотил новоиспечённую парочку...

Итак, в одной квартирке Города распевали песни счастливые сверстницы-подружки, бывалые старушки; в другой - самозабвенно целовалась счастливая парочка, будущая цветущая семья. А в третьей, весьма скромно обставленной, лежал на кухонном столе старый телефонишко со стёртыми кнопками и дремали дружные пушистые коты - чёрный и рыжий, каждый на своей банкетке.
Тут и сказка вся, боле врать нельзя...