Отговорила роща 1

    Валерий Волков на днях отметил свой сорокалетний юбилей, на котором собрались родители и немногочисленные друзья. Особых торжеств не было. Уже расставаясь, Валерий задумался о том, что большая половина жизни прожита, сделано за это время немало, но почему-то в глубине души, словно червь, грызло неудовлетворение. «Может, обычное самоедство и желание разобраться в тех промахах, которые совершил прежде? - думал он. - Нет, здесь что-то другое».
    Послужной список Валерия, как и всякого нормального человека его возраста, включал работу на производстве и службу в армии, учебу в институте и аспирантуру при НИИ, которую он, впрочем, не закончил. Коллеги по научной работе звали его к себе, в лабораторию, где он не без успеха занимался вопросами гистологии, выявляя так называемую корреляцию — зависимость между морфологическими данными молочно-мясного скота и его будущей продуктивности. Работа была рутинная, но и она давала свои плоды. Кроме того, была возможность восстановиться в аспирантуре и со временем защитить кандидатскую. Но набиравшая силу брошенная для затравки в массы горбачевская «перестройка», свернула научные опыты в НИИ, лишив каких либо надежд на будущее. Валерий не долго сожалел о случившемся, в конце концов он при деле и тренерская деятельность в спортклубе «Кузнечик» пока еще приносила желаемые плоды. Его воспитанники регулярно завоевывали награды на областных и краевых состязаниях.
    Было у Валерия еще одно увлечение — литература, а именно поэзия, и в последние годы эта тяга становилась все сильнее. Уже заново перечитаны русские классики, но с тех пор как ему в руки попался сборник стихотворений Сергея Есенина, он ни на день не расставался с ним. Валерий считал Есенина самым что ни на есть пронзительным, истинно народным и любимым поэтом России.

                Отговорила роща золотая
                Березовым, веселым языком.
                И журавли печально пролетая,
                Уж не жалеют больше ни о ком.

    «Нет, здесь какое-то непостижимое волшебство! Слова-то самые привычные, знакомые с детства, но как звучат, как доносят чувство трепетное! - неподдельно восхищался он. - А березовые листочки и впрямь, словно живые! Вот где мастерство! Вот мне бы так, ну хотя бы наполовину».
    Он уже пытался складывать вирши. Иногда получалось неплохо: строчки наполнялись смыслом и звучанием:

                О годы-птицы, надо мою вы не властны,
                Над светлой памятью спасительных огней.
                И в смертный час ты рядом, свет мой ясный,
                Еще жива любовь в груди моей!

    Но такое было не всегда, и порой вместо пленительных четверостиший в голову лезли какие-то неуклюжие, заимствованные во многом мысли, и от всего этого стихотворчества отдавало откровенной графоманией. Тем не менее, отобрав с десяток лучших, наиболее удавшихся стихотворений, Валерий разослал их по газетам и журналам.  И вскоре два из них были опубликованы в «Донском вестнике». Почин этот был поддержан, и Волкова время от времени стали печатать в районной и областной прессе.
    Перестроечный  процесс тем временем набирал обороты, и многие сограждане великой страны оказались не у дел. Росла безработица, а потому число недовольных увеличивалось в геометрической прогрессии. Некоторые из знакомых Валерия занимались полулегальным бизнесом, и даже преуспели в этом. Скоро едва ли не полстраны охватил «челночный бум»: караваны мешочников потянулись с востока на запад и с севера на юг, вовлекая в свои ряды многих разновозрастных граждан.
    Как-то Валерию в руки попался литературный альманах, где он прочел строки неизвестного стихотворца:

                Деловых людей изобилие,
                Не страна, а сплошной базар,
                Спекулянт предлагает библию,
                Сто целковых за экземпляр.
                В дефиците штаны и нравственность,
                Шабаш празднуют торгаши...
                Слава Богу, что падает царственный
                Русский снег ни за что, для души!

    Страна оказалась не готовой к подобной «перестройке», и вскоре все телерадиоэфиры, а также печатные средства массовой информации наполнились новостями, более похожими на фронтовые сводки. Говорилось и писалось об искалеченных судьбах, о том беспределе, который творился на просторах страны. Досталось всем: «коммунякам», за то что допустили подобное безобразие, но и новоявленных «дерьмократов» тоже не жаловали — кляли на всех перекрестках. С чьей-то иезуитской подачки во всем случившемся стали обвинять русских, и волна русофобии прокатилась «от Москвы до самых до окраин».
    Валерий очень остро переживал столь драматическое развитие событий и всякий раз сокрушался: «Ну зачем же так? Неужели у нас не было ничего хорошего за эти годы?» И ему, как никогда прежде, захотелось написать что-то особенно хорошее, задушевное о своей судьбе, о Родине, о том как жил, радовался и мучился. Любые мало-мальски удачные вирши давались с трудом, но когда ему удавалось это сделать, душа наполнялась каким-то особым искрящимся чувством, и тогда с плеч словно бы слетала тяжкая непосильная ноша.

                Я в мечтаниях нежно, как маму,
                Русский ветер целую в уста
                И молюсь на развалинах храма,
                Воскресения жду, как Христа.
                И не жить без тебя мне, Россия,
                И не сдерживать искренних слез,
                Ты, как песня над речкою синей ,
                Свет немеркнущих в поле берез.

     Однажды вечером ему позвонили на дом.
   –   Валера, это тебя. Какой-то Смольцев, - позвала супруга.
   «И чего я ему понадобился в это время?» - думал Валерий, подходя к телефону.
   –   Я слушаю, да...
     Речь шла о больших соревнованиях среди ветеранов. Необходимо было выступить в составе команды.
   –  Ну ты же знаешь, Женя, я уже несколько лет не тренируюсь. Так, для себя, футбол-хоккей, кроссики. А это же чемпионат России!   –  Старик, ты сможешь. А время еще есть. Недели через три я тебе перезвоню. Ну, бывай. Привет Лариске с сыном.
   –  Папотька, ты на солевнование едис? Пливези мне позалуста, медальку, только больсую, - залепетал четырехлетний Артем.
   –  Я бы рад и маленькой, - задумчиво произнес Валерий.
   –  Что там опять? - забеспокоилась супруга.
   –  Просят выступить на соревнованиях.
   –  Ну так выступи, если, конечно можешь.
   –  Я подумаю...

                Продолжение следует...