Подарки русской революции 32 гл

КРИСТАЛЛ ОРИОНА - ВИРТУАЛЬНАЯ ИГРА В КРЫМУ

– И какой у нас в Гурзуфе век? – воскликнул Павлик, – что-то я запутался.– А век у нас ХХ, самое его начало.
– Почему именно начало?
– Революции точно ещё не было, – стал рассуждать Мишка. – Вон того громилу под два метра видите? Этот царственный облик вам никого не напоминает?

– Шаляпин! – воскликнул Павлик, – певец мировой величины! Вот это да!
– И в Гурзуфе он в гостях у своего друга. И точно скоро показался красавец мужчина с весёлыми глазами, тоже немаленького роста  и тоже с мировым именем – художник Константин Коровин.
– Если мы подойдём тихонько, услышим, о чём говорят два великих человека.

– Я эти скалы покупаю, – сказал Шаляпин.
С террасы дома были видны две голые скалы в море.
– На них нельзя жить, – возразил художник. – Там воды нет.
– Проведу. Сады разведу.
– На камне?
– Чернозём привезу.  И выпрошу старые пушки.

– Пушки-то зачем?
– А затем, чтобы не лезли разные корреспонденты. Я хочу жить один, понимаешь ли, один.
– Но ведь в бурю, Федя, ты неделями будешь сидеть на своих скалах.
– Велю туннель прорыть под проливом  на берег.
– Но берег-то чужой! Ты станешь вылезать из туннеля, а хозяин тебя по макушке – куда лезешь, земля моя…

– Коровин оказался прекрасным рассказчиком, и в Париже в эмиграции, вдали  от Родины, написал книгу воспоминаний. Туда вошла и эта беседа. А пока – Крым, море, солнце и радужные планы на будущее! – добавил робот Гоша.
– А скалы в море – купил их Шаляпин? – уточнил Егор.
– А пусть нам это Гоша объяснит.

Робот порылся у себя в памяти, и на дисплее появился Фёдор Михайлович Шаляпин.
– Как живой! – снова восхитился Павлик. – Жаль, что электронный!
– Есть в Крыму, в Суук-Су, скала у моря, носящая имя Пушкина. На ней я решил построить Замок искусств, – сказал Фёдор Михайлович. – Именно замок. Я говорил себе: были замки у королей и рыцарей, отчего бы и не быть замку у артистов? И приобрел в собственность пушкинскую скалу, заказал архитектору проект замка, купил гобелены для убранства стен…

– А потом началась революция! Тут уж не до замков, – вздохнул Павлик.
– Иногда люди говорят мне: ещё найдется какой-нибудь благородный любитель искусства, который создаст вам ваш театр, – продолжал Фёдор Михайлович. –  Я их … спрашиваю: — А где он возьмет Пушкинскую скалу?.. Моя мечта неразрывно связана с Россией, с русской талантливой и чуткой молодежью. В каком-нибудь Охайо или на Рейне этот замок искусства не так меня прельщает.

– А ведь Шаляпин неплохо писал – и стихи, и прозу, – вспомнил Павлик.
– И рисовал, и пробовал себя в роли скульптора, – добавил робот. – Как-то он нарисовал на скатёрке в ресторане. Разгневанная хозяйка взяла с него штраф. Фёдор Иванович заплатил и забрал скатёрку с собой. И тут хозяйке ресторана растолковали, кто был её посетитель. Она бросилась следом. «Мадам, теперь это моя скатерть, – сказал Шаляпин. – Но я могу её продать». И продал в четыре раза дороже.

– А великих надо знать в лицо! – засмеялся Павлик. – По-моему, до сих пор он считается величайшим басом в мире. Солист  не только ведущих русских оперных театров, но нью-йорского Метрополитен Опера. И вообще своим голосом покорил мир. К тому же был он прекрасным артистом и, как говорили о нём, человеком неотразимого обаяния.

– Да, – согласился робот, – пожалуй, ни один артист в мире не имел такого абсолютного признания. В истории мирового оперного театра Шаляпин – явление уникальное. Вы можете гордиться тем, что этот талант породила русская земля.

Он умер в Париже. Этот всемирно признанный город талантов устроил великому певцу грандиозные похороны. Тысячи людей пришли отдать долг великому русскому артисту. Радио целыми днями транслировало арии и песни в его исполнении.

– То-есть, русская революция «подарила» Шаляпина Европе, Америке и целому миру. Это я о «пользе» революций, – усмехнулся Егор.

– Я вот тут нашёл несколько строк о первых шагах Шаляпина в искусстве, – добавил робот. – К бессловесной роли кардинала молодой певец готовился старательно. Ему надо было со своей свитой царственно прошествовать по сцене. «Делайте, как я!» – напутствовал он свиту. И вот премьера. Шаляпин величественно идёт по сцене. Но тут он запутался в мантии и упал. Свита послушно легла за ним. Пытаясь выпутаться из мантии, Шаляпин пополз за кулисы. Свита ползла за ним. Зал лёг от хохота. Взбешенный режиссёр запретил начинающему гению даже показываться вблизи театра.

– Гоша, а как Коровина встретил Париж? Он ведь тоже эмигрировал после революции? – спросил Павлик.
– Париж его уже знал, хотя бы потому, что он получил здесь орден «Почётного легиона» за панно для оформления выставки.
– И что это за орден?

– Его ещё Наполеон Бонапарт утвердил. Награждают им за выдающиеся заслуги не только государственных деятелей, но и представителей науки, культуры, искусства. Причём, не только французов. В России, например, такой орден имел император Александр I, Фёдор Шаляпин виолончелист Мстислав Ростропович и другие великие люди.

– А жилось Коровину как в красивом, но каменном городе? Он ведь деревню любил, русскую природу? – спросил Павлик.
– Тосковал, конечно, по России, по своему дому в Гурзуфе и по своим розам, которые так любил рисовать. Но в России как художник он появился не ко времени. В живописи господствовали передвижники – реалисты суровой действительности. И вдруг Коровин – мастер цвета! Его живопись яркая, радостная, небрежная. А во Франции как раз это направление в живописи процветало, так что по стилю первый русский импрессионист Коровин туда вписался.

– По стилю. Но не душой? – уточнил Павлик
– Да, это так, – согласился Гоша, как будто ему, роботу, было понятно, что такое душа. – И материально жилось ему в Париже тоже трудно.
– Всё ты понимаешь, Гоша, хоть и электронный! – похвалил его Павлик.

– Кстати, в Гурзуфе и дача Чехова была.
– Почему была? Она и сейчас есть, там музей имени Чехова. Но главный его музей – в Ялте и… 
Договорить Мишка не успел – его, Павлика, Егорку и робота Гошу закрутило в чёрной виртуальной воронке.
Художник Елена АБРАМЕНКО.
Продолжение следует.
..............................
– Представьте, что вы заходите в комнату, где люди только что переругались, – заметил Ярик. – Они молчат, но вы ощущаете гнетущую атмосферу. Она на вас давит. И совсем по другому вы будете чувствовать себя в комнате, где люди рады друг другу. Они тоже молчат, но вы ощущаете эту радость! За счёт чего? За счёт материальности мысли.

А теперь представьте, сколько радости, доброй энергии впитывают мои мальчишки, здесь в Крыму!  Потому что они сами умеют радоваться!

– И всё-таки я не понимаю, – пожал плечами Стив, – всё материальное можно потрогать руками. Если мысль материальна, значит, и к ней можно прикоснуться?
– А электрон или атом ты можешь потрогать? – улыбнулся Ярик. – Микролептоны меньше электрона в 100 000, в 1 000 000 раз!