Дело было под Алма-Атой

Лето в Туркестане это особая пора. Первые два месяца испепеляющая жара, и только август приносит ночные прохлады. Где-то под Алма-Атой стоял передающий радиоцентр ОУС с позывным «Дикция». Помимо основных нарядов, практиковался здесь ночной патруль по охране территории.

Боец нёс службу патрульным по ПДРЦ, безмятежно слоняясь по территории. Начальства в расположении никакого, только дежурный. Дежурные тоже люди, знамо ли, и тоже люди разные. Бывают более уставные, попадались и ленивые. Вот и в ту ночь заступил старлей, исполняющий возложенные обязанности больше для галочки, о чём личный состав срочной службы, конечно же, знал.

Знал патрульный, что в два часа ночи дежурный обычно выходил на проверку состояния суточных нарядов, проверки эти проходили рутинно и без особых придирок, но не раз бывало, дисциплину несения службы проверял лично начальник центра. Видимо понимавший и знавший отношение к службе некоторых организмов из офицерского состава. Начальник был мужиком суровым, одной только своей начальственной подачей вгоняющий подчинённых в дрожь. Согласно легенде, нарушителей дисциплины наказывал жёстко, особенно, дескать, срочников.

Местность здесь холмистая, или даже гористая, центр на возвышенности, дома офицерского состава видны как на ладони. Решится начальник на проверку – с холма его приближение будет прекрасно видно. Ночи тут тёмные, а он обычно с фонариком ходит, увидишь издалека.

Ходил патрульный, ходил, смотрел с холма, смотрел, бдел, как говорится, в оба глаза, и в какой-то момент почувствовал усталость. Принёс из Ленинской комнаты стул и на углу казармы расположился так, чтобы не терять угол обзора местности.

Ночная смена на Узле качает связь, там же собрались деды, которые наказали зреть зорко и не проспать приближение начальника, пока они там альбомы дембельские малюют. Патрульный пообещал, мол, всё нормально будет, пацаны, попусту не бздите. И вот сидит, глядит.

Ночи в августе прохладные, да и горы недалеко, каток Медео – с усталостью подкрадывался холод, скоро патрульный стал зябнуть. В некой почти критической точке солдат задумал пойти, взять тулуп, а как начальника увидит, успеет метнуться – и тулуп на место отнести, и пацанам маякнуть.

Проснулся солдат от того, что некто тычет ему под нос кулаком и светит в лицо ярким лучом света. А кулак в световом ореоле фонаря это не кулак… Это кувалда размером с пивную кружку… Которой, кстати, не помешало бы глотку промочить…

И вот обладатель этой кувалды говорит голосом начальника:

— Так вот как, товарищ солдат, ты тут службу несёшь?

— Виноват, Ваше благородие! — выпалил спросонья патрульный и подскочил в стойку «смирно».
— Ты мне брось эти старорежимные замашки! — осёк начальник, но лицо его плыло улыбкой от удовольствия, — Заруби себе на носу, воин, три китайца... и нет передающего радиоцентра!

То ли обращение такое пришлось по нраву и развеселило, либо потом решил указать недостаток на построении перед всем подразделением, но начальник лишь пожурил по-отечески и ушёл, не оглядываясь. Даже на Узел не заглянул проверить. Солдат ждал наказания, вопреки легенде наказания не последовало. Мелочь вроде, а обоим оказалась приятной…

И да, ночью той воин больше не кемарил, отчего и слышал за холмами тихий плач трёх китайцев, так и не сумевших нарушить работу передающего радиоцентра ОУС с позывным «Дикция».