В зеркальном зале

       «хроники ржавой империи».
      

    Подъем. Перекличка. Зарядка. Массаж лица. Первая зеркальная терапия. Завтрак. Проверка на профпригодность. Осмотр врача. Вторая зеркальная терапия. Важные дела (если запланированы). Принудительные курсы актерского мастерства. Прогулка во дворе по часовой стрелке. Обед. Третья зеркальная терапия. Посещение психолога в звании капитана. Посещение пластического хирурга в звании майора.  Вечерняя исповедь священнику в звании полковника. Прогулка во дворе против часовой стрелки. Важные дела (если запланированы). Ужин. Массаж лица. Лекция по безопасности. Личный час. Зеркальная терапия на ночь. Перекличка. Отбой.

    После отбоя, в зеркальном зале собрались одинаковые люди. Одинаковые настолько, что казались близнецами или профессиональными дублерами из театра двойников. Люди сидели за овальным столом и смотрели друг на друга с искренним отвращением.
    - Я собрал вас, чтобы сообщить неприятное известие, - сказал с тревогой в голосе человек в салатовом свитере. На груди его висел знак друга детей. – Нас будут сокращать.
    Все присутствующие в зеркальном зале невольно напряглись. Вместе с ними напряглись их отражения в стенах. 
    - Куда еще больше сокращать? – хрипло произнес дублер навеселе. Чрезвычайно мрачный по жизни персонаж, которого все называли «веселый Роджеров».  – Нас раньше было двенадцать. Как апостолов.  А теперь осталось всего шесть.
    - Меня сокращать нельзя, - заныл привычно дублер от толпы. – Я всенародно избранный.
     - Не льсти себе, - презрительно фыркнул «мальчик для битья». Он имел такое же лицо, как и все остальные, но покрытое множеством синяков. Его работа заключалась в том, чтобы другие дублеры вымещали на нем, по совету капитана-психолога, ненависть к собственной внешности. – Ты всего лишь подставное лицо.
    - Это ты подставное лицо! – замахнулся демонстративно народный избранник.
    Мальчик в ответ грозно посмотрел на противника:
    - Ты же знаешь, в нерабочее время я щеку не подставлю.  А вот морду тебе разворочу с удовольствием.
    - Тогда сядешь за порчу государственного имущества, - мрачно заметил веселый Роджеров.
    - Никуда я не сяду, - захохотал дублер в синяках, - меня даже не существует. Я ни в одну «книгу жизни» не записан. Мы все тут ответственные миражи. Да и кто еще на такую работу согласится? На ком вы будете вымещать свою любовь к оригиналу?
    - Да заткнитесь вы уже! – настойчиво попросил тишины божественный двойник. Более известный среди коллег как «безумный Самуил».  В свободное время он любил натягивать железный нимб на голову и всегда носил жутко помятые майки с архангелом Гавриилом. – Давайте наконец чадолюба послушаем. Зачем-то он нас собрал.
    Все хмуро посмотрели на друга детей.
    - Я собрал вас, чтобы сообщить неприятное известие, - повторил тот «избитое» начало. – К нам едет утилизатор кадров.
    Дублеры снова напряглись.
    - За что? – вздрогнули они хором.
    - Не за что, а почему. Потому что нам уже не доверяют.
    - Оригинал уже никому не доверяет, - сказал еле слышно народный избранник. - Совсем старик плохой стал.
    - А ему некогда доверять, - воскликнул веселый Роджеров. – Он целыми днями в склепе лежит. А по ночам на прогулку выходит. В специально построенный для него фанерный город с картонными жителями.
    - Нет такого города, - дублер от толпы трусливо почувствовал, что разговор скатывается в наказуемую крамолу.
    - Конечно нет, - легко согласился дублер навеселе. – Он давно разросся до размеров богоизбранной империи.
    - Не богохульствуй сука! – сжал кулаки божественный двойник. – Анафеме предам.
    - Ты сначала свой ржавый нимб в химчистку отдай, - парировал веселый Роджеров. – Чтоб они его от крови наконец отчистили.
    – Да ты падло на святое замахнулся? - Самуил ударил себя в грудь, призвав в свидетели архангела Гавриила. - Всегда знал, что быть Иудой тебе на роду написано
    - Слышали уже, - Роджеров показал помятому архангелу средний палец. – Я предам всех с похмелья и нас распнут на международном трибунале.
    В зеркальном зале снова запахло большим побоищем. С битьем мебели и порчей государственного имущества. 
    - Кем же нас заменят? – попытался разрядить обстановку мальчик для битья.
     - Не знаю, - развел руками друг детей. – Может никем. Может должен остаться только один.
    Отражения в зеркалах с сомнением покачали головами
    - Посмотрю, как этот «только один» будет сам себе рожу бить, - ухмыльнулся дублер в синяках.
    - И с холуями на брудершафт пить, - кивнул веселый Роджеров.
    - И с подставным народом встречаться, - хмыкнул народный избранник.
    - И в рай по трупам ходить, - внес свою лепту безумный Самуил.
    - А ты чего все время молчишь? – друг детей обратился к шестому участнику собрания – запасному дублеру.
    Когда-то по слухам он был двойником-карьеристом, но слишком зарвался в своем желании походить больше остальных на оригинал. После чего в целях безопасности его разжаловали до запасного игрока. Впрочем, эта информация была не проверена. Шестой двойник оставался загадкой, человеком больше похожим на подозрительную тень. Скрытую и не общительную. В обществе дублеров загадочного участника сначала считали темной лошадкой. Но учитывая его невзрачность, незаметность, почти невидимость, вскоре назвали просто – плешивым пони.   
    - Я не молчу, - улыбнулся пони в ответ. – Я действую.
    Он достал из кармана пистолет системы Макаров и произвел подряд несколько выстрелов. Четыре метких, один в плечо. Божественного двойника пришлось добивать еще три раза. Когда мертвые тела коллег легли вокруг овального стола, «шестой дублер» подошел к зеркалу. Посмотрел с искренней любовью на свое отражение и надул игриво щеки.
    - Я как всегда прав, - сказал он зеркалу, - сегодня никому нельзя доверять.
    Скорчив напоследок парочку милых, по его мнению, рожиц, он посмотрел на часы. Личная охрана уже заждалась. Пришло время отбирать новых двойников и отправляться на ночную прогулку. По фанерному городу с картонными жителями.